Как-то обратилась ко мне моя внучка с вопросом:
– Бабуль! Сочувствие и жалость – разве это не одно и то же?
– А почему ты спрашиваешь?
– А я прочитала у Луулы Виилмы ее высказывание:
"Сочувствие и жалость есть две грани одного целого. Сочувствуй, но не жалей. Если этого не усвоить, придется страдать".
Я не понимаю, как это понять. Разве это не одно и то же?
– Жанночка! Коротко объяснить не получится. Слушай!
Сочувствие – слово и действие, сопровождаемое мыслями и энергией конструктивного энергоинформационного канала, побуждающее человека соответствовать тому хорошему, что есть в нём, даже если он уже скатился вниз.
Сами слова сочувствие и жалость раскрывают смысл этих понятий.
Со-чувствие – это совместные чувства. По-со-чувствовать, значит, по-чувствовать то хорошее, что есть в человеке, что заложено в него Богом.
Надо найти позитив в нем и вне его, и с помощью позитива вместе с ним найти пути выхода из сложившейся трудной ситуации.
Сочувствовать – это помогать человеку словом и делом обрести самого себя. Иногда люди вместо сочувствия проявляют жалость, а некоторые вместо сочувствия хотят получить жалость, а жалость – страшная вещь.
– Неужели такая уж и страшная? Неужели погладить по головке упавшего плачущего ребенка – это страшно?
– А что ты при этом скажешь ему? Что внушишь ему в этот момент? Именно в этом проявляется или сочувствие или жалость.
– Я скажу то, что ты мне говорила в детстве моём: " Я тоже падала. Мне тоже было больно. Я знаю, что значит – больно. И я, чтобы боль ушла, повторяла волшебные слова "не болит, не болит!" и старалась улыбнуться, хотя было больно и ... происходило чудо – ссадинка переставала болеть. Давай попробуем?"
– Ты помнишь? Молодец! Спасибо! Вот это и есть сочувствие. Ты понимаешь чувства этого ребёнка и учишь его найти в себе то положительное, что поможет ему самому справляться с ситуацией.
А теперь я расскажу и покажу на примерах, что такое жалость. Для этого я напомню тебе про мою тетю Галю и моего двоюродного брата Леню. Ты была маленькая, ты их не помнишь.
Тетя Галя, когда Ленчик падал, разыгрывала целую трагедию, причитала, охала, ахала, говорила ему: "Побей эту ступеньку. Это она тебе сделала больно!" Он бил со злостью эту безвинную ступеньку, и тетушка показывала ему, как надо бить. Она считала, что это облегчит состояние ее сына. Он, еще громче плача, шел жаловаться отцу, чтобы тот приласкал и угостил, потом – к бабушке, ко мне, к соседям... Он уже не плакал, а ныл, делая вид, что ему больно, но ему нравилось, что все его гладили по головке, жалели, угощали, чем убеждали его в том, что он несчастный. Заметь, не помогали ему самому себе помочь и найти истинную, в нём находящуюся причину падения.
Всю жизнь его родители жалели его по любому поводу и без повода, обвиняя всех и вся. Он рос, потребность жаловаться росла вместе с ним. Стал пить, дебоширить... Тетя Галя умерла от его пьяных выходок, а отца он убил. Вот до чего доводит жалость.
– А ты знаешь? Про меня соседи говорили, что я не люблю своих детей.
Бывало, сижу я с соседками, выгуливаю своих троих деток.
Соседские дети страшно плачут, когда упадут, не дают ранку обработать, истерики устраивают. Все их начинают жалеть, причитать, а от такого поведения взрослых детям самих себя жалко становится, и они начинают громче плакать и капризничать.
А если из моих кто-то падал, я старалась быть спокойной, даже весёлой, старалась отвлечь ребёнка от боли. Я не ахала, не охала и соседкам не позволяла моих детей жалеть. Я внушала детям, что слезы боль острее делают, что на плач силы уходят, а голова перестает думать. Я спокойно их уводила домой обработать ссадины, одновременно выясняя, как это случилось и как надо им себя вести, чтобы это не повторилось.
Слезами меня взять невозможно. Я выслушивала детей только тогда, когда они переставали плакать и способны были анализировать случившееся.
Соседки говорили мне, что я бездушная, что у меня хорошие дети, не капризные, не истеричные, а я их не жалею. Им и в голову не могло придти, что именно поэтому они такие хорошие.
– Да! Ты раскисать никому не даешь. Это точно! Строгая ты у нас и добрая одновременно, – с нежностью выдохнула внучка.
А я про себя отметила, что моим сыновьям уже по 46 лет, а дочери – 50. Они и сейчас всех вокруг восхищают своей цельностью, самостоятельностью, трудолюбием и огромной любовью ко мне. Все трое моих детей и пятеро внуков – моя гордость. А у моих бывших соседок сыновья и внуки совсем не такие. "Тебе повезло, что они такими хорошими родились", - говорят они мне. Но дело в воспитании, что посеешь...
– Согласна. Так оно и есть.
– А слово жалость (жало-сть) имеет составной частью слово ЖАЛО. Выходит, жалеть - это жалить. А ради чего жалит пчела или оса? Чтобы впрыснуть яд, чтобы убить. Вот и получается, что, жалея, мы впрыскиваем яд в сознание человека, убиваем в человеке Человека. И чем чаще и больше будем жалеть человека, тем скорее он деградирует, так как, жалея, мы и потакаем его слабостям, и поощряем их. Жалея, мы стараемся взять на себя его обязанности и обязательства, оставляя его в том ужасном положении, в котором он оказался, освобождая его от ответственности. Это все равно, что тонущему в болоте вместо веревки или палки, бросать еду, выпивку, чтобы скрасить его пребывание в болоте, ахать, охать, плакать, причитать, вызывая жалость у него к самому себе, чем привязывать его к болоту.
Жалеть – это оставлять человека в беде, способствовать его деградации, закрепляя в его сознании негатив: обиды, озлобленность, лень, тунеядство, пьянство, неуверенность в себе, кажущуюся несправедливость и т.д.
– Да-а-а? А я не понимала разницы.
– Сочувствующий не поддержит негативный разговор и негативные мысли, а жалеющий поддержит.
Жалость всегда деструктивна. Она не помогает человеку уважать себя, верить в себя, а, значит, не помогает подняться.
Жалость негативна по природе. После того, как человека пожалели, его тянет на разные деструктивные действия: выпить, покурить, набить кому-то морду, впасть в депрессию, вплоть до суицида, так как жалеющие его поддерживают в нем негатив.
– Говоря коротко, сочувствие – это позитивное чувство, а жалость – негативное. Сочувствие – это помощь в выкарабкивании из болота, а жалость – это помощь для существования в болоте.
– Вот именно, Жанночка! А я сейчас ещё приведу примеры сочувствия и жалости двух матерей, по-разному отреагировавших на жалобы своих взрослых женатых сыновей. И один, и другой мужчина жалуется матери, что жена недовольна его зарплатой, заставляет искать подработку.
Одна мать говорит: "Сын! Я понимаю, что тебе эти требования жены не нравятся. Но... сыночек, ты мужчина – это раз, муж – это два, отец – это три. А это ко многому тебя, сын, обязывает, хочешь ты этого или нет! Ты отвечаешь за тех, кого приручил. Мужчинам в этом плане труднее, чем женщинам, но у женщин другие трудности, которые еще похлеще мужских... Так Богом устроено, что мужчина – обеспечитель своей семьи. От этого тебе, как главе семьи, сынок, никуда не деться, к тому же ты у меня умный, способный, найдешь такую подработку, что настоящим мужиком себя почувствуешь, таланты другие в себе откроешь, гордиться и сам собой, и семья твоя, и я тобой буду. Дерзай сын! У тебя получится! Я это нутром чувствую. Статус мужчины тебе Богом дан не зря! Справишься! Я люблю тебя, сынок. Я могу помочь тебе работу найти. Хочешь, я поспрашиваю?"
Вот это сочувствие. Помощь предложена. От таких слов он ни на жену, ни на жизнь, ни не обозлится, не запьет, а почувствует в себе силы, поймет, что он мужчина, будет искать подработку или другую работу.
Другая же мать начинает вторить сыну, что невестка неправа, что ему не надо перетруждаться, что ей жаль его, что она бы его никогда не заставила дополнительную работу брать...
Этот мужчина не почувствует себя мужчиной. Он почувствует себя несчастным, обиженным ребенком. Ему захочется к маме. Он обязательно начнёт деградировать.
Я знаю такую мать, которая, узнав, что невестка недовольна зарплатой ее сына, стала раздувать негатив к его жене. В результате он стал пить, жена его прогнала, а мать приютила и сказала: "Сынок, отдыхай, не работай, нам моей пенсии на двоих хватит. Я тебя до смерти прокормлю". Он своими пьянками, требованиями на пьянку денег, угрозами суицида, если она не давала денег, довел ее до смерти.
А теперь сестра жалеет его. Ему 43 года. Уже 12 лет он пьёт и не работает, хотя талантлив, образован. За плечами университет и изданные томики стихов. Есть сын-подросток.
Сестра по генам копирует свою мать, которая не только сыну, а и своему брату-пьянице деньги на водку от семьи отрывала. Она считала, что поступает, как Мать Тереза.
Вот что делает жалость, моя дорогая.