Существуют на планете Земля особые места с, так сказать, пикантными названиями. Насчет наших деревень, типа Большие Тудыщи, Задние Засадки и т.п., умалчиваю. Тут – бездны и бездны. Тут такие звенящие дали ономастики и топонимики – дух захватывает. Нет. Я об остальных пяти шестых суши. Мандалай, Гондурас, Катманду, Гваделупа…
В Мандалае с Гондурасом я, слава Богу, еще не был, в Катманду был давно, а вот Гваделупу осчастливил своим присутствием недавно. Помню, пришел домой с работы, сел на кухне, стукнул кулаком по столу и говорю:
- Все, решено, едем, мать, на Гваделупу!
Жена покраснела и, взяв за руку сына, молча вышла из кухни. Порядок есть порядок.
Мне почему-то с детства хотелось именно на Гваделупу. Помню, была какая-то бардовская песня про этот остров. Кто ее пел, про что песня – убей не помню. Но Гваделупа пронзила мое детское сердце навсегда. И вот – свершилось.
Довольно мало осталось на земле таких мест, которые не были бы основательно освоены нашими любознательными соотечественниками. Гваделупа – одно из почти что белых пятен российского туризма.
Забегая вперед, скажу. За полторы недели пребывания на Гваделупе я встретил только одного нашего туриста. На шведском столе. Он был в красной майке (под цвет лица) с надписью «СССР» и то ли угрожающе, то ли патетически орал на весь шведский стол: «Зинаида б…! Знай: яйца – тут!» Но потом этого яйцеведа куда-то смыло, и больше я его не видел. Так что там пока еще мало наших. Нет, если, конечно, вам греют сердце утренние матерно-яичные переклички, вместо серебристых птичьих трелей, тогда лучше в Анталию.
Сейчас я для начала немножко порекламирую Гваделупу. Очень уж хочется.
Гваделупа – это Франция. Поэтому туда я летел через Париж, и никакой дополнительной визы было не нужно. Отмечу, что чем меньше и заштатней страна (типа Барбадоса, Антигуа и Барбуды или Сент-Китса и Невиса), тем, как правило, больше они требуют справок: о твоих среднемесячных доходах, о девичьей фамилии всех твоих трех тещ, о возрасте и регулярности стула у твоего ручного хомячка и т.п. Зачем – неясно. Оформление визы в какую-нибудь маленькую, но гордую страну Кирибати превращается в такую геморроиаду, что США с их бюрократией отдыхают. А Гваделупа – это колония, или, если выражаться на современной политкорректной фене, «заморские территории» Французской республики.
Гваделупа – это ослепительно белый песок с осколками кокосов, похожими на сушеные скальпы, пальмы, исполняющие лично для тебя круглосуточный танец живота на легком прохладном бризе, море цвета подсвеченного изумруда и вечно влажные креолы и креолки цвета советской школьной формы для девочек. В общем, там – хорошо. Там тепло и яблоки. А также папайя, маракуйя и т.п.
Гваделупа – исторический остров. Именно с него началось открытие Америки Колумбом. Колумб, переплыв океан, первым делом натолкнулся на маленький островок Мари-Галант, тот, что рядом с Гваделупой. Но Мари-Галант не считается. Когда Колумб увидел Гвадулупу, он просто обомлел. И решил, что это – рай. И оказался прав.
Шведские столы на Гваделупе фееричны, семирамидны и шахерезадны до метафизичности, извините за выпендреж. Королевские креветки в неограниченном количестве – рядовое блюдо. Желудок в конце концов впадает в глубокую задумчивость и как бы смотрит тебе в лицо. Снизу так, искоса, с упреком, как бы говоря: «Что ж ты, хозяин, так нагваделупился?.. Хрюка ты, а не турист». А печень, предательница, ему поддакивает.
На Гваделупе море всегда 25, воздух 35, а ром 55 градусов. И никаких разрух.
Чтоб заранее проникнуться духом Гваделупы, надо понять, что во Франции – развитой социализм. То есть французы по большому счету вообще ничего не делают. Только бастуют, добиваясь повышения зарплаты. А на французских «заморских территориях» - развитой социализм в кубе. На Гваделупе я ощутил себя как в Советской Грузии конца 70-х. Там не то что никто никуда не спешит, там даже не знают, что такое «быстро ходить» (про «бегать» здесь вообще не слышали). Быстро идущий гваделупец – это звучит как «реактивная коала» или «шустрый эстонец». Самое большое наслаждение – наблюдать, как стодвадцатикилограммовая креолка с запястьями – как ляжки Борзаковского и с холкой Майка Тайсона за стойкой готовит тебе пунш из рома, сахара и лимона (т.н. ti-punch). За время, пока она готовит тебе пунш, можно успеть упиться до «не я», протрезветь и опять упиться. Но – разливает красиво. Грациозно. Главное – с астрономическим достоинством. У креолов надо учиться а) чувству собственного достоинства и б) искусству приготовления рома. Но о роме – чуть ниже.
Живности на Гваделупе – сколько хочешь. Акул нет. Кстати, на Гваделупе нет никаких тропических опасностей, ядовитых змей, например. Есть, правда, комары, но они по темпераменту не отличаются от креолов. Такое ощущение, что они всегда сильно выпимши и от закуски в виде тебя их перманентно воротит. Зато здесь очень много птиц, которые клюют в ресторане вместе с тобой из твоей же тарелки. Хлеб птицы не едят. Птицы любят французские сыры, фуа-гра, местную шоколадную выпечку, рыбку дорадо, причем исключительно филейную часть.
Но самое главное на Гваделупе – это ром.
В России надо пить водку (или квас – это уж как сложилось), в Ирландии – джин, в Мексике – текилу, на Антильских островах – ром. Это ясно любому морскому и сухопутному ежику.
Поэтому, когда я приехал на Гваделупу, т.е. на Малые Антильские острова, на т.н. Наветренные, я решил отдаться местным ромовым алкогольным штудиям. То есть пить так, как пьют настоящие матерые креолы с Больших, а также с Наветренных и Подветренных Малых Антильских островов, от Виргинских до Кюрасао и Аруба. Потому что эксперименты над собой – это национальное (Павлов, Веничка Ерофеев и т.п.).
Что бы там ни говорили, но сердце Малых Антил – Мартиника, Доминика и Гваделупа. Это, кстати, и ромовое сердце Антильских островов. Кубинцы с этим, конечно, не согласятся. Но лучший ром делают именно здесь, на Наветренных Малых Антильских островах. Прошу запомнить.
Ромы бывают разные: белый, старый, «соломенный». Последний – это такой, который выдерживается определенное время в специальном бочонке. Тонкости технологии изготовления разных сортов рома освещать не буду. Я их просто не знаю. Ясно, что самый хороший – старый ром.
Отсюда его можно вывозить не больше полутора литров на опухшее от рома же рыло. Впрочем, до пяти литров на человека таможня, проницательно улыбаясь, дает добро. Но если больше – отбирают.
Все пьющие ром на Наветренных Малых Антильских островах делятся на профессионалов и любителей.
Любители, т.е. преимущественно туристы, почти не пьют чистого рома, пьют пунш. Причем начинают пить его любители только с наступлением темноты, где-то часов в семь. На пять часов раньше вампиров. К полуночи любители надираются пуншем до изумления и развозятся почти такими же пьяными местными полицейскими по отелям.
Совсем другое дело – профессионалы. Это – местные. Тут их много. Можно сказать – все. Сами креолы выпивают 65% производимого ими рома. На экспорт хронически не хватает. Трезвый креол – это нонсенс. Как пьяный Путин.
Но сначала – пору слов о пунше. Самые необходимые сведения. Ликбез. Так сказать, третий класс – вторая четверть…
Пунш (punch), хотя и английское слово, но пришло в английский от санскрита. «Panch» - значит «пять». Пунш придумали мудрые древние индусы. Древнеиндийский пунш состоял из чая, корицы, лимона (непременно зеленого), сахарного сиропа и собственно алкогольной составляющей.
Европейцы, эти белолицые варвары с дурной наследственностью, процесс упростили, решив, что заливать шары можно и без чая с корицей, и к 17 веку под пуншем стали понимать смесь лимона, сахара и рома.
Я прилетел на остров ближе к вечеру. Заселившись в отель, тут же пошел на пляж.
Малахитовый предзакатный океан был выгнут, как лупа. Лупу хищно царапали серебристые клинки серфингов. Царапины пенились барашками и на глазах заживали. Солнце китайским фонарем висело над горизонтом, словно бы в размышлении – садиться или нет. На Карибах никто не торопится, даже солнце.
Я искупался и присел на лежак. Ко мне подошел пожилой креол, чем-то неуловимо похожий на обмазанного шоколадом Вахтанга Кикабидзе. Вахтанг был, как и положено креолу, невероятно аристократичен. Внутреннее достоинство проглядывало во всем, даже в незастегнутом гульфике на шортах. В этой незастегнутости была целая бездна изящной небрежности, байронизма, дендизма и бог знает чего еще. От креола пахло ромом и морем. Это был настоящий гваделупский флибустьер и карибский корсар.
- Добрый вечер, месье, - сказал флибустьер на креольском французском, похожим на грузинский русский.
- Добрый вечер.
Кикабизде присел на соседний лежак:
- Красивый закат.
- Да, очень красивый.
- Вы грек, месье?
- Нет, я русский.
- О! – креол оживился. – Я знаю русские слова, месье.
- ?!
- Russkiy v pope uzkiy.
- ?!
- На Гваделупе совсем не бывает русских. Но в прошлом году сюда приехали двое. Их звали Kolian и Slavik. А вас как зовут, месье?
- Vovik.
- Очень приятно. А меня зовут Пьер. Или Petiunchik, как звал меня месье Slavik. Хотите, месье Vovik, я научу вас пить ром по-настоящему? По-нашему, по-креольски (он сказал «в креольском стиле»).
- Очень хочу. «В креольском стиле» - это интересно.
- Я вас понимаю, месье. Только русские могут научиться по-настоящему пить ром. Однажды я попытался научить пить ром одного немца.
- Ну и?
- Он сошел с дистанции. Его вырвало на первом же рассвете. Извините, месье…
- А разве ром пьют на рассвете?
- Конечно. Ром начинают пить на рассвете. Если хотите, месье Vovik, завтра на рассвете мы начнем.
- Пожалуй, - сказал я. – Хотя… на рассвете я еще никогда ничего не пил.
- Likcha beda nachalo…
- Гм… А, кстати, эти… Slavik и Kolian…они… не сошли с дистанции?
- О нет, что вы! На седьмой день они свели с дистанции меня. Меня самого вырвало на восьмом восходе. Извините, месье… Особенно хорош был месье Kolian. Он сказал, что он stokchanovets. Я не очень хорошо понял, что это такое. Кажется, что-то вроде человека, который все делает за себя и за другого месье. Месье Kolian говорил: «и за того гарсона».
- Что-то вроде…
- О! Месье Kolian пил ром сразу за четыре или пять других месье… Честно говоря, я плохо помню… Итак, я буду учить вас, месье Vovik, пить ром по-гваделупски. Вы оплатите только стоимость выпитого вами рома. Процесс обучения совершенно бесплатный. Вы согласны?
- Я к вашим услугам, месье.
Наш разговор был прекрасен. Это был разговор двух чистокровных графов в салоне госпожи Рекамье.
- В таком случае, - продолжил Пьер, учтиво кланяясь, - завтра в пять часов утра я буду у вас. Ваш номер, месье?..
- 55.
- Прекрасный номер. Как раз столько должно быть градусов в настоящем роме. До завтра, месье Vovik.
- До завтра, Пьер.
Утром меня разбудил стук в дверь. Я открыл. На пороге стоял улыбающийся Пьер все в тех же недозастегнутых шортах и с подносом. На подносе – два стакана с жидкостью, по консистенции напоминающей тормозную. От Пьера пахло романтически – перегаром и морем.
Мы сели на балконе. Светало. В ветвях магнолии крякнула какая-то проснувшаяся птица. Кромка океана таинственно серебристо забрезжила, освещенная еще невидимым солнцем.
- Итак, - начал Пьер. – На рассвете мы, креолы, пьем стакан чистого рома. Это называется «decollage». Вы знаете, что такое «decollage», месье Vovik?
- Да. Это когда взлетает самолет…
- Vzliot. Так говорил месье Kolian.
- Совершенно верно.
- Главное, чтобы во время decollage, вас не вырвало. Извините, месье… Потому что vzliot не предполагает никакой zakuski. Итак – вы постараетесь, чтобы вас не вырвало, месье?
- Я постараюсь. Сделаю все возможное.
- Vzliot еще имеет у нас, креолов, и другое название.
- Какое же?
- Mise a feu.
- То есть – когда… зажигают.
- Да, месье Kolian называл это так: zazhigalovo. Итак… poyekchali?
- С Богом.
Мы шарахнули по стакану рома, синхронно крякнули, как птицы, синхронно же занюхали ром запястьями, и рассвет начался. Меня не вырвало.
- Kharasho poshla, - сказал Пьер. – Теперь вы свободны до 11-00.
- А что будет в 11-00?
- В 11-00 будет «ti-lagoute». Еще один стакан. Но теперь уже не чистого рома, а крепкого пунша. В 11-00 я буду у вас. До встречи, месье.
- Договорились. До встречи.
Словом. Чтобы не утомлять вас подробностями. Креольское пьянство разворачивается следующим образом.
Утром – «взлет». В 11-00 – пунш. Это вы уже знаете. Пунш, кстати, - конкретней некуда.
Затем в полдень – выпивается «ti-punch» (коктейль из лимона, рома и сиропа), или, как его часто называют, «ЛРС» (по-французски – «CRS» - citron, rhum, sucre).
В 12-30 следует «ti-5%» (белый ром).
В 17-00 выпивается «ti-pape» (тоже весьма жесткая смесь, чем-то напоминающая ацетон с туалетным ароматизатором «Елочка»). После «Елочки» сознание начинает смещаться. Во время «ti-pape» принято играть с друзьями в домино, громко орать «рыба!!!» и т.п. В принципе можно уже в первый раз подраться. Но это – факультативно.
Наконец, на ночь пьется т.н. «partante». Что-то вроде «отходная». «Partante» имеет еще и другое, не совсем приличное название – «pete-pied». Затрудняюсь перевести. Примерно так: «Пук-нога». Или: «Обпуканная ноженька». Извините, месье и дамы… Кстати, про «pete-pied» прописано во всех французских путеводителях по Карибам. Можете проверить. Не знаю, как точно перевести этот пердоногий посошок, эти стременные метеоризмы… Смысл таков, что надо издать некий отчаянно-благодарственный звук прощания с прошедшим днем и протянуть ноги. Но не навсегда, а до 5-00 следующего дня. Это – обязательные элементы.
В принципе промежутки с 5-00 до 11-00 и с 12-30 до 17-00 и с 17-00 до прощального шептуна заполняются творчески. В смысле – каждые 20 минут или полчаса принято делать по глотку чего-нибудь сугубо гваделупского. Чаще – чистого рома из горлА. Где-то 40 – 50 глотков в день.
Я выдержал три дня. Столько же, сколько и месье Slavik. На третий день, в полночь, я издал душераздирающе-жалобный «pete-pied» (Пьер эвфемистически называл pete-pied «задним криком») и решил больше не продолжать.
Пьер, который, кстати, тоже взял тайм-аут («ploshadka») на третий день, сказал мне на прощание:
- Вы молодец, месье Vovik. Можете считать, что вы настоящий креол.
Да, я – креол Vovik. Я пил ром по-креольски. И я знаю, что такое настоящая – не побоюсь этого слова – Гваделупа. Пьера, кстати, я научил самому длинному в его жизни русскому выражению: «Ne za to otets syna bil, chto tot pil, a za to, chto pokchmelialsia». И, между прочим, правильно делал, что bil.