В стандартной единице общественного транспорта, в тесноте и обиде, где пошло, захаркано и не пробиться, кого-нибудь не задев, с деланным безразличием и спиной к движению у самой двери выхода я сидел… Во мне сидел Адам и тоскливо плавал взглядом по поверхностям, вдоль контуров, соскакивая сквозь, в самую суть вещей и, не найдя там для себя ничего, обречённо выныривал и снова от нечего делать скользил, будто пальцем по экрану телевизора с выключенным звуком. Я то наблюдал за Ним, то, отвлекаясь, – и уже в вихре нечётких размазанных мыслей, – скользил по поверхностям, вдоль контуров, пытаясь соскочить сквозь, всё пытаясь, пытая себя…
Передо мной вырос ангел, по крайней мере почудилось, будто бы сама красота в своей предельной человеческой точке, высеченная искра, вспыхнула, ослепила и опьянила, мгновенно выцарапав меня из времени. Красоты лицо, непосильное для слов языка, – и они увядают, не успев раскрыться в зените испепеляющего совершенного; маленькая голова… Грустно надменный взгляд, наотмашь рассекающая от ключицы диагональю женственность, жертвенность и жестокость. Это – античность во плоти, в джинсах, с неприлично короткой стрижкой. Это – воздух в лучах. Эта… девушка или даже девочка, эта… олимпийка, гордо вознёсшая высоко над нашими потолками свой факел жизни на зависть позеленевшей старухе "свободе".
Tbcntnd…