Сеня Маниш энд компани

Что делать смертному (а точнее говоря - откровенно мертвому) российскому бухгалтеру с «говорящей» фамилией и острохарактерной внешностью, если высшие силы затеяли крупную игру с его участием? А в дополнение ко всем неприятностям, смерть из которых- самая незначительная, выдали в качестве сопровождающих не просыхающего ангела-хранителя энд компани?
Но... Сеню Маниш не обманешь.


***


В общем, эта история началась с того, что я конкретно умер. Навсегда. Бесповоротно. И окончательно.

Мне рессора от машины мотоциклетный шлем пробила и с другой стороны головы вылетела. А позже хорошие люди ( или нелюди) сказали, что все это насовсем, если не постараюсь. А постараться придется, как мне доступно объяснили.

И как-то мне раньше казалось, что вся эта байда загробная по-другому должна выглядеть. Вот уж не скажу, почему мне так казалось. То ли книжек в детстве перечитал, то ли Голливуда пересмотрел. Но никаких тебе тоннелей со светом в конце там и в помине не было. А была огромная пустыня, посреди которой сидел понурый ангел.

Почему ангел? Да потому что грязными крыльями песок подметал и балахоном серым постоянно лоб отирал. А почему понурый? Это он мне позже рассказал.

Короче, подгреб я к нему тихо, не пыля. Откуда же я знаю, что он добрый? Это только в книжках их лапочками рисуют. Фиг их знает, какие они на самом деле. Треснет по моей пробитой башке, и поминай как звали. Рессора, кстати, до сих пор где-то в мозгах болтается. Я б того гада, у которого она отвалилась… Я б того гада… самолично… в порошок бы….

- Вот-вот-вот, - обреченно заговорил ангел, - вот в этом ты весь, Семен Петрович.
И глаза сделал такие грустные-грустные. Мне аж самому плакать захотелось.

- А что такого?- задиристо ответил я.- Он меня, можно сказать, в самом расцвете сил угробил. Я, может, новую жизнь начать собирался, а тут этот придурок…

- Не ты один,- грустно вздохнул ангел, - эх, Семен Петрович…

Он взмахнул рукой вместе с крылом. Как взмахнул, так в песок носом и свалился.

Я подбежал к нему, чтобы помочь подняться и понял: мамочки, да он же пьян в стельку! Совершенно, непотребно, абсолютно, грязно пьян. В доску, в дрова, в погон, в зюзю, в… куда там еще ангелы могут напиваться?

Вот уж не знал, что небесные создания до такого свинского состояния наклюкаться могут.

Тут ангел неожиданно пришел в себя. Прокашлялся, глубоко вздохнул и уставился на меня мутным взглядом. Чуток пошатался и вперился обличающим перстом мне прямо в грудину:

- Ты, Семен Петрович, личность совершенно беспользительная оказалась!

Ангел опять взмахнул крылом и рухнул носом в песок. Я бросился его поднимать. Пока поднимал, ох и наслушался…

- Толку от тебя,- бурчал ангел – н-н-н-оль без палочки, а г-г-г-оловной боли – в-в-вагон целый. Ой, не тряси так, злыдень!

С пятой попытки я совершенно отчаялся привести в чувство это странное создание грязной ангельской наружности. Плюнул на него, да и присел рядышком. Огляделся вокруг и понял – тоска смертная. Песок от забора до заката. Солнце желтым блином в небе болтается и заходить за горизонт отказывается напрочь.

Жара такая, что мозги плавятся.

Справа от меня неопрятным комком трепыхался ангел. Канючил что-то о моей бессмертной душе, кому-то обещал все казни египетские разом. С кем-то прощался, с кем-то здоровался…

Я молчал. Как партизан. Ровно до тех пор, пока мой странный спутник не захрапел. А потом мне стало скучно.

«Странно, - подумал я, - где он выпивку-то взял? Вроде и негде здесь».

Аккуратно заглянул ему под крыло, ничего там не нашел и задумчиво уставился в желтый песок.

***


Через некоторое время ангел проснулся. Был он, само собой, с похмелья. И от этого, само собой, злой. Сел на песок, обмахнулся грязным крылом и на меня исподлобья взглянул.

- Я, - спросил недобро, - ничего вчера лишнего не наболтал?

- Не-е,- замотал я тут же головой,- ничего лишнего.

- Ффу, - выдохнул он.

Полез под правое крыло и достал оттуда бутылку пива. Вот фокусник! Там же недавно ничего не было!

Ангел поддел крышку заостренным краем оперения, сделал один большой глоток и протянул бутылку мне. Я жадно припал пересохшей глоткой к запотевшему горлышку. Заветная жидкость провалилась в желудок с зачаровывающим звуком. Признаться, я даже прослушал то, что мне говорил ангел, пока я пил.

- Ты, вещал он, - Семен Петрович, ничего в высших материях не рубишь. Ты – мертвый. И пусть тебе сейчас кажется, что ты жив, но на самом деле – ты мертв. Совсем, но… тут, видишь ли, какое дело… Хватит пиво глотать, меня послушай!

Он забрал бутылку прямо у меня из рук. За это мне захотелось его убить, но ангел продолжил, глядя мне прямо в глаза. Это был странный взгляд. Янтарные, без зрачков глаза, смотрели мне прямо в сердце.

- Я – совсем новенький, - начал объяснять ангел, -меня к тебе всего лишь два дня назад прикрепили. Твой бывший на повышение ушел. Он, к слову, еще раньше должен был уйти, но… Небесная канцелярия, то да се. Пока приказы написали, пока подписали, пока до нижестоящих довели… В общем, подзадержался он с тобой. Мотоцикл помнишь? Его последний подарок тебе.

Как не помнить? Этот «Харлей» я выиграл в лотерею два года назад. Зверь, а не машина!

Небесное создание вздохнуло, полезло опять под правое крыло и достало оттуда свеженькую бутылку «Жигулевского».

Прошлую бутылку ангел выкинул прямо себе под ноги, и она провалилась на наших глазах, чвакнув напоследок неприятным звуком.

- Песок Вечности, - объяснил мой спутник, - в нем все пропадает навечно. Что ни брось.

А потом он вздохнул, залез с головой под левое крыло и выудил оттуда воблу.

- Складские расщедрились, - смущенно ответил он на мой немой вопрос.

Где-то после пятой он начал называть меня Сеня и клясться в вечной любви. Я же называл его Фером, потому что это – единственное, что я смог запомнить из его труднопроизносимого имени.

- Пппонимашшшь, С-с-с-еня… твой прррошлый тебя очччень любил… Хотя я его пержду… прежду….приждуприждал, что ты – темная лашшшшадка….
- Хто я?!- меня постигла справедливая обида. – Ты, ббблин, Фер, ховори, да не заховаривайся…

- Ты шо, хохол?- удивился ангел. – Странно, с утра, вроде, евреем был.

Фер вперился в меня мутным взглядом и в очередной раз полез под крыло. Повошкался там немного, залез прямо с головой и вынырнул пустой. Помацал пятерней в детском жесте «Дай» и пьяным голосом грустно произнес:
- Усе, отлуп. У кл…довщиков рабочий день з…кончился.

Я не поверил и полез под его грязный балахон. Ведь там же где-то была вобла!

- Э-э-э, - ангел шарахнулся от меня, целомудренно прикрываясь полами, - я не по этому делу, если что.

По-моему, он даже протрезвел, а мне стало неожиданно стыдно.

- Я всего лишь рыбки хотел.

- А-а,- Фер расслабился, - а я уж испугался. Мне только мужеложцев для полноты картины не хватало.

Это стало последней точкой, и мы рухнули красными носами в Песок Вечности.

***


- Тут ведь, понимаешь, какое дело…,- объяснял он мне, когда мы проснулись.

Крылатый засранец напрочь игнорировал мой просящий взгляд, сложил крылья домиком, чтобы я не смог туда заглянуть, и продолжал:

- Я у тебя новенький. Я – твой ангел – хранитель. Типа того. Я, вообще, в энтом деле – ангельском – совсем новичок. Меня только полстолетия назад из сущностей в ангелы перевели. Мне тебя по описи передали, как положено: «сдал» - «принял», все дела. Прошлый твой в херувимы подался. Сам понимаешь, надо было ему что-то про тебя объяснять? Он уже по миру с серебряной трубой летал, наводнения предрекал. Поэтому, честно говоря, пересдача дел прошла донельзя халатно. Да я и сам виноват. Надо было в твою прошлую жизнь повнимательней заглянуть.

Фер начал корить себя распоследними словами. Якобы, и прошлый мой его обманул, и канцеляристы залежалый товар подкинули, и серафим из приемной взятки душами брать горазд. Всех праведников по блатным разгребли, а новеньким одних грешников оставили. Где ж тут себя проявишь?

Под конец этого проникновенного монолога я откровенно всхлипнул.

- И ты понимаешь, - Фер взглянул на меня янтарными глазами, - я ведь и сделать ничего не успел, как тебя – бамс… и убили. А я ведь на испытательном сроке!

Он совершенно искренне разрыдался, уткнувшись ангельской макушкой в погон моей косухи. Я вздрогнул, задержал дыхание, но пригладил рукой растрепанные замасленные кудри собутыльника. Фер благодарно хрюкнул, высморкался в мой шейный платок и продолжил:

- Ты на себя со стороны глянь. Секс. Марихуана. Превышение скоростного режима.

- Рок-н-ролл забыл, - мрачно буркнул я, снимая обсморканный платок.

- Забудешь вас, рок-н-рольщиков, как же, - проворчал Фер, - один Элвис чего только стоит. До сих пор у нас чалится.

Взглянув на меня глазами побитого мопса, ангел полез под правое крыло.

После пятой я был готов для него на все.

- Фер, ты тока скажи… ты тока пальцем ткни, всех разорву.

- Ты меня уважаешь? – ангел посмотрел мне в глаза.

- А то!

- Значит, слушай…

***


- Это – чистилище. Сортировочная душ. Я еле упросил, чтобы тебя на первый круг не помещали. Нам с тобой дали еще один шанс. Вернее, его дали мне, но куда ж я без тебя?

Я мало что понимал, но внимательно слушал и даже кивал. И даже, кажется, впопад.

- Короче, братан, - Фер неожиданно перешел на сленг, - лови на выдохе. Мы тебя возвращаем обратно, вот только… Где, куда и когда – я не в курсах, решать не мне. Я в этом деле – запятая. Пройдешь семь положенных кругов – добро пожаловать в райские кущи. Не пройдешь – не обессудь.

И я согласился. Кивнул в знак согласия и ангел улыбнулся. Обнял меня крылом, а в глаза мне полыхнуло ультрафиолетом.

***


Голову я собирал по частям, лежа под каким-то буйно цветущим кустом неизвестного происхождения. Вокруг была… красота. Иначе это не назовешь. Между цветущими кустами прятались выложенные камнями тропинки. И воздух… Странно пьянящий воздух.

- Ты тока не нервничай, - донеслось у меня из правого нагрудного кармана.

Фер, уменьшившийся до размера пачки сигарет, взлетел мне на плечо, цепко схватил маленькими пальчиками за ухо и забубнил прямо в мозг:

- Я тут от серафимов сбежал. Буквально на пару столетий. Туда – обратно, мигом обернусь. Еле упросил за пятьсот душ дать тебе языковой коридор. Поэтому, не кипиши по-пустому, все будет путем.

Я ничего не понял, честно говоря. Единственное, что было кристально ясно – это запах, исходивший от моего ангела, якобы, хранителя.

- Опять надрался!

- Я тока чуть-чуть, для смелости, - обиделся Фер, - сам понимаешь, у меня такое впервые.

Голова болела просто адски! Где я был, куда меня занесло? Мне было плевать. Может, потому, что я пока не проспался после «Жигулевского». А может, оттого, что… двум смертям не бывать. И это я уже отчетливо понял.

А вот похмелиться хотелось! На удивление. Я же, вроде как, мертвый. А выпить хотелось.

Поэтому, я схватился за заостренные кончики крылышек и стал внимательно разглядывать то место, где крыло соединялось с ангельской лопаткой.

- Бесполезно, - возмущенно пискнул Фер, - все ушли на базу.

Я попытался мизинцем задрать полу грязной хламиды. Содержимое хламиды возмущенно закудахтало:

- И там ничего нет. Извращенец!

И только я хотел разразиться праведной обвинительной речью, как ангел утробно прогудел:

- Усе, Сеня, твой выход. Я линяю. Для всех – я невидимый и неслышимый.

Наглец тихо слился по коже косухи в район правого кармана.

Я даже понять ничего не успел, как по плечу меня чем-то больно шандарахнули. Я резко обернулся и замер.

- Сеня, - донеслось у меня из кармана, - ты когда, чудо луковое, курить бросил? Лет пять назад? А почему у тебя здесь до сих пор табачищем несет? И за что мне такое наказание? Лучше бы к маньяку-убийце прикрепили, там хоть сразу все понятно. А то нашли извращенца – постоянно под подол лезет. Бу-бу-бу….

А я смотрел в глаза разряженного кренделя. Несмотря на обилие кружев и шелковые чулки, он был опасен. Это я понял сразу, едва взглянул на массивную трость, которой тот бахнул меня по плечу.

Слева от нас раздался женских смех, на дорожке показалась процессия. Мой визави отвлекся на нее, согнувшись в полупоклоне. Подходящая ко мне толпа напоминала массовку из исторического фильма времен царствования Людовиков.

Центральный персонаж этой забавной кавалькады был одет наряднее всех.

А я так и стоял под кустом – в джинсах, кожаной куртке и ковбойских сапогах.

Увидев меня, они все остановились разом. Дамочки в кринолинах спрятались за спины своих кавалеров. Те выдвинулись вперед, пытаясь загородить собой самого нарядного.

Дядька в брабантских кружевах, треснувший меня палкой, подскочил к нему и начал что-то быстро шептать на ухо. Разряженный красавчик отмахнулся и двинулся ко мне по дорожке. Дядька в кружевах понесся за ним, как заводной. А следом двинулись все сопровождающие.

Мужчины гневно сверкали глазами и держали ладони на эфесах своих шпаг.

Я начал нервничать. Засунул руку в карман и пошурудил там пальцами в надежде реанимировать этого подлеца, который там бездарно притворялся.

- Не положено, - глухо донеслось из кармана, - это твое испытание, а не мое. Мне и здесь не дует. Завтра пойду и к маньяку попрошусь. Бу-бу-бу…

Тем временем эта процессия ко мне подошла.

- Кто ты такой, оборванец? – спросил меня разряженный как кукла… пацан.

Вот, как пить дать – мальчишка. Лет пятнадцать-шестнадцать, не больше. Но больше всего меня поразило то, что говорил этот пацанчик на чистейшем русском языке.

- Что ты здесь делаешь? – продолжил он. – Милостыню просишь? Почему ты так странно одет?

Дядька в кружевах схватил парнишку за локоть и затараторил:

- Ваше Величество, давайте позовем мушкетеров и сдадим этого шута им. Я слышал, что в Польше такая одежда входит в моду.

- Ты поляк? – спросило меня Его Величество, вновь отмахиваясь от назойливого придворного. – А как ты здесь оказался?

Я так понял, что убивать меня сразу не будут. Как все подростки, монарх оказался очень любопытен. Поэтому, я набрал воздуха в легкие и ответил:

- Нет, Ваше Величество, я не поляк, я…
- Еврей, - донеслось у меня из кармана.

- Еврей? – удивилось молодое Величество. – В таком виде? А у тебя грамота есть?

- Ваше Величество, - опять вмешался кружевной дядька, - я более чем уверен, что это – польский еврей. Вы только посмотрите, как он одет!

Я понял, что надо брать инициативу в свои руки, ибо достали. Цепляются к моей одежде, как заведенные.

- Граждане,- раздался мой раскатистый голос,- убедительно прошу вас не обращать внимания на некоторые несуразности происходящих событий. Дабы не быть введенными в заблуждение; я бы даже сказал – обманутыми; я бы даже предположил, с вашего, разрешения – облапошенными; я бы даже посмел утверждать, если это не будет для вас обидным, совершенно одураченными, тем малозначительным событием, происходящим помимо моей, смею вас всех уверить, воли, разрешите развеять все ваши сомнения. Я - из России.

- Сеня, - задумчиво протянул Фер, - по-моему, они поняли только последнюю фразу.

Ну, еще бы! Иногда я сам себя не могу понять. Но царственный ребенок сверкал глазами и вплотную приближался ко мне, отгоняя настойчивого придворного внушительной тростью.

- Ты русский? – восхищенно спросил он.

- Ваше Величество, - не унимался придворный,- не подходите к нему близко. Русские – дикие люди. Помните, послы были на прошлой неделе? Как они были одеты? Еще хуже, чем этот бродяга.

Здесь я решил, что дядька в кружевах – не жилец.

- Праль…но, Сеня,- донеслось у меня из кармана, - гаси их всех гл..голом. Пр…думали себе, панимашь, гордыню какую-то. Ага… «Врагу не сдается наш гордый Варяг! П…щады никто не ж…лает!» Глыть-глыть…

Подростковый монарх начал терять терпение. В мое плечо больно уткнулся наконечник трости.

- Ты почему молчишь? Отвечай! Иначе, я позову мушкетеров.

В королевских глазах бушевало опасное ледяное пламя.

- Дын-дын-дын, хали-гали…, - запел мой правый карман.

Неожиданно я понял, как надо действовать.

- И что? Подумаешь, разоделись все, а я тут в джинсах. Может, у меня с утра маковой росинки во рту не было. А меня тут мушкетерами пугают. Не надо, Сеня Маниш пуганый. Я всех ваших мушкетеров в лицо знаю. Атос, Портос, Арамис, д`Артаньян. И ангела мне дали какого-то грязного.

Монарх с дворецким переглянулись между собой.

- Ты знаком с господином д`Артаньяном? – осторожно спросил придворный.

- А как же! – я шел на абордаж с отчаянием самоубийцы. – Я, можно сказать, лично с ним по Европам ездил. За подвесками.

- Какими подвесками? – живо заинтересовался король.

- Знамо, какими, - хмыкнул я, - теми самыми, которые королева Бэкингему отдала.

- Бэкингем давно мертв, - сказал король. – Ты имеешь в виду королеву-мать?

Меня чувствительно хлопнули по бедру ангельские кулачки.

- Пожалей сынулю, Сеня, имей совесть.

И тут меня осенило, куда же меня запихали эти шуткующие небожители. «Сынулей» оказался XIV-ый. Тот самый, который «Государство – это я». Когда-то давно, в школе, у меня по истории была твердая «пятерка»

Не,- тут же пошел я на попятный, - та тоже уже того, преставилась. Она в этой, как ее, Голландии правила.

- А ты забавный, - мне вынесли вердикт, - пожалуй, я возьму тебя с собой. Будешь меня веселить по вечерам, а то от этих – скучающий взгляд в сторону придворных, - уже тошнит.

Величество развернулось и величественно двинулось по направлению к своему дворцу, окна которого блестели в конце выложенной песчаником дорожки.

Кавалеры окружили мою персону и настойчиво подталкивали вслед за королем. Напудренные дамочки бросали в мою сторону смущенные взгляды и перешептывались между собой.

Я вздохнул и послушался грозных французских дворян, усопших по моим подсчетам примерно лет пятьсот назад.

***


Ух, ты! У меня аж дух захватило, когда мы все вошли в Версаль. Я такой красоты даже в Третьяковке не видел.

Тяжелые бархатные портьеры будто обнимали высокие окна, вычурная мебель стояла вдоль стен, украшенных портретами и зеркалами.

- Слушай, Сеня,- отвлек меня от созерцания этой красотищи назойливый Фер, - а что, у меня правда балахон грязный?
- Не мешай, - отмахнулся я от дурацкого вопроса.

Сопровождающие меня кавалеры, за исключением самого подозрительного, подошли к своему Величеству. Тот что-то приказал одному из них и отправился восвояси, сопровождаемый одной из средневековых красоток. Шпагоносец - охранник подозрительно косился на меня, пока я лупал глазами по сторонам.

- Мне такой на складе выдали, - тихо и обиженно нудел ангел, - сказали, что так и должно быть. Вот все норовят новеньких обмануть. А, небось, чистый на сторону сбагрили. Бу-бу-бу…

Остальные дамочки гурьбой направились ко мне, напрочь позабыв про своих разряженных возлюбленных. Меня неожиданно окружила хихикающая цветная женская толпа, настойчиво сверкающая хорошими такими размерами во впечатляющих декольте.

Самая смелая зажмурилась, протянула любопытную ручонку и подергала меня за куртку. Аккурат в районе правого кармана.

- Ой,- задушено донеслось оттуда, - Сеня, скажи, чтобы она так больше не делала. У меня, между прочим, перья не стальные.

Среди гомона и хихиканья прозвучало имя «д`Артаньян». И как-то мне тут сразу поплохело. Не сказать, что я его испугался, но встречаться отчего-то не хотелось. Ну, по крайней мере прямо сейчас.

- Да, - еле слышно поддержал меня Фер, - этому на глаза лучше не попадаться. Крутой чувак в свое время был. И, кстати, ходят упорные слухи, что XIV-й как бы и не совсем XIV-й. Его папаня-то в этом деле не шибко был. Хотя, скорее всего, врут, как обычно….

Сквозь женский контингент протолкался один из придворных. Тот самый, которому царственный мальчишка отдал последнее распоряжение.

- Пройдемте со мной, - произнес он, бросая на меня брезгливый взгляд, - король приказал выделить вам каморку. Поберегите свой шутовской наряд, он приглянулся королю.

И вот тут я уже взъелся. Какого черта!

- Ты кто такой, – спросил я его в лоб,- павлин в кружевах? Да ты умер полвека назад, а туда же – права качать.
- Прально, Сеня, - тут же откликнулась моя группа поддержки, - А то ишь, придумали тоже – свою личную шерсть с государственной путать. Мало им Фронда в прошлый раз накостыляла, еще захотели. Развели тут, понимаешь ли, коррупцию в лице Мазарини.

Кавалер начал наливаться тяжелой кровью. Вот-вот и из ноздрей пойдет пар. Правая рука упала на эфес шпаги, и тонкое лезвие уже наполовину покинуло ножны, когда нас прервали хорошо поставленным громким голосом:

- Его Величество требует к себе найденного оборванца.

Я двинулся мимо местного задиры, гордо расправив плечи и окинув его высокомерным взглядом.

Мажор-дом, или как там они в то время назывались, проводил меня в королевские покои.

Юный король-солнце сидел на широченной роскошной кровати. Мальчишка-мальчишкой, только планшета не хватало. А как парик снял, так совсем на пацаненка стал похож.

- Как тебя зовут? – спросил он.
- Семен Петрович Маниш, - честно ответил я.

- Какое длинное имя для простолюдина. А покороче у тебя нет?
- Есть. Сеня.
- СенЯ? – проговорил малец, делая ударения на последнем слоге и будто пробуя незнакомое слово на вкус.- Жак прав, ты точно поляк.

Вот с чего это царственное дитя сделало такой вывод, я, честно говоря, не понял.

Монарх продолжал расспросы.

- А ты откуда д`Артаньяна знаешь? А то он какой-то странный. Все время на меня смотрит.
- Было дело,- уклончиво ответил я, - пересекались по служебной надобности.
- По какой надобности? Это про подвески?

Я едва не взвыл. Ох, и въедливый же у тебя, несчастная Франция, король на этот раз попался.

- Давно,- говорю,- дело было. Что-то связанное с кражей голландских бриллиантов. Де Бирс там одно время накуролесил знатно. Подвески сляпал, а две из них фальшаком оказались. Ну, типа, ювелир его решил кинуть, и с брюликами в Россию мотануть. Его там Грозный давно заждался. Дело-то вскрылось, крысу ту редкостную сразу укоротили. А Де Бирс подвески успел уже королеве тамошней, голландской, подарить. А та их Бэкингэму на очередной юбилей. А Бэкингэм подлог обнаружил, чуть войну не начал, а мы с д`Артаньяном послами в то время были, эту бурю в стакане воды успокаивали. Вот тогда-то д`Артаньяна и отбуцкали, я его еле откачал.

- Сеня, - восхищенно донеслось из кармана, - и давно ты альтернативной историей увлекаешься? Замечательное повествование вышло, между прочим. Голливуд обзавидуется.

А то! Короленышу, гляжу, тоже приглянулось. Глазами засверкал, кулаками по одеялу бьет, за Бэкингэма дюже переживает.

И вдруг он разом погрустнел. Как-то вот сразу. Даже, кажется, слезы появились на королевских глазах.

- Что-то случилось? – осторожно спросил я.

Я действовал наобум, поэтому приходилось быть осторожным. Ведь я же не знал, почему оказался здесь и для чего. Ангел сразу предупредил, что в этом деле мне не помощник. Это мое, якобы, испытание на пути к райским кущам, где меня должны ждать молодые горячие девственницы. В количестве многих штук.

- Это из Корана, Сеня, - устало откликнулись из кармана на мои греховные мысли, - не кощунствуй. У нас ромашки и лютики в Эдемском саду.

Молодой король поднял белобрысую голову и грустно сказал:
- Парламент завтра заседает. Требуют отмены законов, что сами же в прошлом году и приняли.

И тут меня понесло! Как по горному серпантину на высокой скорости.

- Парламент к стенке! – вскричал я, бахнув кулаком по столешнице. – В целях реализации принципов королевской диктатуры.

Монарх вскинул голову, огорошенный моей пламенной революционной речью. Удивленно раскрыл рот, порываясь сказать что-то свое, сугубо королевское, но я уже влез на броневик:
- Мазарини – десять лет непрерывного расстрела! Кто они такие, чтобы на государя хайло раскрывать? Даешь единоначалие, самодержавие и полную неприкосновенность монаршьей личности! Ведь, что такое государство? Государство – это…

Я сделал многозначительную паузу и пристально посмотрел на мальца
- Я? – прозорливо догадался подросток.

- Сеня, - встревожено забухтело у меня из кармана, - ты что творишь, морда твоя иудейская? Эдак мы не в райские кущи, а совсем даже наоборот загремим. Гордыня – это тебе не шутки. Это – о… Один из самых смертных грехов. А виноват, как всегда, окажусь я.

А вот королю, наоборот, вкатило.

- Да,- согласился он, - завтра же всех так и сделаю. Вот только… с Мазарини неувязка. Нельзя Франции без кардинала. Может, как-нибудь с отсрочкой?
- Подумаешь, - отмахнулся я от такой несущественной мелочи, - что у тебя ни одного кардинала знакомого нет?

- Есть, - неуверенно откликнулся подросток, - наверное… где-нибудь… Мне надо подумать СенЯ, ты иди, отдыхай. Завтра опять позову. Скажи, что я приказал накормить тебя на кухне. Вместе с конюхами.

Мне не оставалось ничего другого, как только выйти вон. Знакомый мажор-дом молча проводил меня в отведенную комнату и неслышно удалился, прикрыв за собой дверь.

Покои мои, если можно так выразиться, поразили своей аскетичностью даже меня, всю жизнь прожившего в однокомнатной квартире.

Как там сказал нарывающийся на скандал дворянин? «Каморка»? Это была именно каморка. Метров пять в квадрате. Посредине стояла простая, безо всяких украшений, кровать, заправленная самым простецким тканым одеялом. У изголовья притулилась колченогая тумбочка с полу- оторванной дверцей и подсвечником на три свечи. А в углу притаилось жестяное ведро.

- О-о-о-х, - протянул Фер, вытекая из кармана, - замучался я там твоим табаком дышать.

Мерзавец нагло развалился на кровати поперек и раскинул руки, улегшись в позе креста. Мечтательно прикрыл глаза и замолк.

Я подождал немного, потом еще подождал, потом потормошил ангельское тело с целью прояснить один вопрос – ну, а дальше-то что?

- Дальше, - ангел распахнул янтарные глаза, - складские вернулись.

Хоп, и из-под правого крыла на свет нарисовалась запотевшая бутылочка «Жигулевского».

После очередной пятой мне стало все отчетливо ясно и на все плевать. Выпитые бутылки пропадали бесследно в районе левого ангельского крыла. Фер постоянно что-то говорил, не забывая пихать мне в руки следующую порцию пива.

Где-то посередке он нервно вскочил, подбежал к стоящему в углу ведру, задрал балахон, и до меня донеслось ангельское журчание. Мне сразу же стало понятно назначение этого ведра.

Я встал, слегка пошатываясь и намереваясь воспользоваться жестяной конструкцией, но ангел цепко ухватил меня за локоть.

- Тут, видишь ли, какое дело, - донеслась до меня его фраза, - нам надо выйти.

Я хохотнул:
- З-зачем? Драться с т…бой я не буду.

- Надо, Сеня, надо, - ангел настойчиво тянул меня к выходу.

Я хватался за стены и пытался сопротивляться, но в субтильном ангельском теле оказалась недюжинная сила. Она, эта сила, тащила меня к двери и выталкивала наружу.

- Ох, и попадет мне за эту самодеятельность, - услышал я напоследок, когда за мной захлопнули дверь.

Переступив порог комнаты, я вдруг понял, что совершенно трезв. Вот абсолютно, до неприличия просто. В голове слегка шумело, но в остальном я чувствовал себя отлично.

«Так-с, - подумалось мне, - что это за шутки?!»

И забарабанил в закрытую дверь. Я хотел вытянуть этого подлеца и почистить его грязную харю за подобные выходки. Но дубовая средневековая дверь отказывалась поддаваться. Я уже просто пинал ее:
- Открывай, скотина чумазая!

И только занес ногу для самого решающего удара в дверь, как на плечо мне легла чья-то тяжелая рука.

- Сударь, - влупил мне в спину строгий мужской голос, полный затаенной угрозы.

Я начал медленно оборачиваться. Передо мной гордо стоял… д`Артаньян. Это я понял сразу и бесповоротно. Ибо, никем иным эта личность известной наружности Миши Боярского быть не могла.

- Сударь, - повторил он, с трудом держа себя под контролем, - не могли бы вы уделить мне несколько минут вашего драгоценного времени?

Судя по тому, как его пальцы играли на эфесе шпаги, месье находился в состоянии крайнего раздражения.

- В чем дело, гражданин? – начал я с нападения. – По какому праву вы беспокоите меня в столь поздний час? А вы в курсе, что я только что покинул покои Его Величества?

Гасконец приблизился ко мне вплотную и схватил за плечо рукой в перчатке с раструбами.

- Ты кто такой, оборванец? – сквозь зубы процедил он.

- Товарищ мушкетер, - я отодвинулся настолько, насколько позволяло ограниченное пространство до двери,- а можно без рук?

д`Артаньян насмешливо оглядел меня, как диковинную животину, обошел полукругом, и шпага в ножнах треснула по моему колену так чувствительно, что я едва не вскрикнул.

- Жак предупреждал, что ты очень странный, - говорил д`Артаньян, - и ссылаешься на якобы близкое знакомство со мной. Отвечай, каналья, откуда ты меня знаешь?!

И вот тут он так напомнил Боярского, когда тот Констанцию от шпионов кардинала освобождал в первой серии, что даже ангел за дверью не стерпел, став слышимым:

- Господи, как на нашего Буншу-то похож?

Гасконец резво отшатнулся.

- Ты что, чревовещатель? Или мерзкий колдун?

В своре время это была одна из лучших шпаг королевства. Это я отчетливо понял тогда, когда сверкающее лезвие почти выскочило из ножен. Быть убитым киношным героем ну никак не улыбалось.

- Тихо-тихо, - успокаивающе заговорил я, - позвольте объясниться…

Я сделал голос максимально доверительным, стараясь убаюкать нарастающую гасконскую ярость

- А морей вины здесь нет, это все он, ваше мушкетерское превосходительство. Вот зачем я на все это подписался? Ну, подумаешь, убили меня в самом расцвете мужских сил прямо на пороге тридцатилетия. Ну, с кем не бывает, если посудить. А все этот хмырь в грязном балахоне…

- Сеня, - закудахтал Фер из-за двери, - не надо меня сюда вмешивать. Это все ваши, внутрифранцузские разборки.

- Не слушайте его, товарищ д`Артаньян, - я взял ошалевшего мушкетера под локоток, - это он специально так говорит. Понимаете, у них там складская служба работает из рук вон плохо. То с десяти утра, то с двух ночи. И не понять, когда рабочему люду можно горящие трубы залить. Кстати, вы пиво когда-нибудь пробовали? А то можем сообразить на троих.

По-моему, мой собеседник слегка окосел. Он выпучил глаза и взглянул на меня взглядом безумца.

- И ведь если посмотреть, - задушевно продолжил я, - ну не повезло вам с королем, так что ж теперь, вешаться всем? Нам вот в России тоже никогда с вождями не везло, и ничего…

Мушкетер выдернул шпагу окончательно, это придало ему смелости, и великолепно заточенная толедская сталь коснулась кожи моей куртки. Прошлась по груди наверх и пощекотала незащищенное горло. Я громко сглотнул, боясь пошевелиться, а грозное оружие рисовало незамысловатые круги в районе моего лица.

- Я не знаю, кто ты такой, - с опасным спокойствие поведал д`Артаньян, - но на всякий случай вызываю тебя на дуэль.

- Сеня, - донеслось из-за двери, - скажи ему, что дуэли запрещены лет полста назад. Ой, мамочки, склад скоро закроется. Я мигом, тебе прихватить чего-нибудь?

- Куда?!- взревел я дурным голосом. – Ты меня в это дело втянул, ты меня отсюда и вытаскивай, паршивец с крылышками!

Фер просочился сквозь закрытую дверь, встал рядом, обняв крыльями и в глаза мне полыхнуло нестерпимо синим светом...

- И шо ты так орешь? – спокойно спросил меня этот гад.- Не хочешь, так сразу и сказал бы. А то разорался, понимаешь ли.

Мы сидели ночью на обычной современной трассе. Вернее, это он сидел и посасывал пиво из бутылки, а я лежал рядом с ним. Кончики грязных перьев пытались задеть меня по лицу, а полы несвежей хламиды – укрыть с головой.

Я приподнялся на локте и Фер протянул мне начатую бутылку «Жигулевского».

- Из Версаля забрал, - доверительно сообщил он, - подумал, что ни к чему потомков неожиданными находками огорошивать.

- А тот, который со шпагой? – спросил я, утолив первую жажду.
- Тот? Да вон, в отключке валяется. С чего его так приложило, не понимаю.
- А мы вообще где? – продолжил я расспросы.
- Сложно сказать, - пустился ангел в объяснения, - Тут, видишь ли, какое дело… Петля времени и все такое прочее. Плюс – теория относительности и что-то связанное с субатомными уровнями. Я в этом деле не особо силен, меня к тебе только пару дней назад приставили. Но если в общих чертах, это – альтернативная реальность.

- Чего? – я поперхнулся последним глотком.
- Ну, как бы тебе объяснить… Поскольку месье настойчиво тыкал в тебя шпагой, чем обеспечил физический контакт, мне пришлось вытащить и его. В чистилище я его привести не мог, туда живых не пускают. А поскольку мы выдернули этого персонажа из соответствующего времени, развитие истории пошло другим путем. И получилось вот это – альтернативная реальность. Кстати, могу поздравить: в ней ты пока еще жив. Правда, ненадолго.
- Это еще почему? – тут же обиделся я.
- Ну, ты же помнишь, что тот вызвал тебя на дуэль? А ведь он вот-вот очнется.

Вот, успокоил, называется. И что мне делать в этой новой реальности с горячим, как молодой бык, гасконцем? Кстати, а что в этой реальности может быть интересного?

- Да все, что угодно, - охотно прояснил Фер, - вплоть до победы Третьего Рейха.

Это мне понравилось меньше всего. С моей «говорящей» фамилией и острохарактерной внешностью, здесь должно быть особо весело.

- Да ты не переживай, - тут же успокоил меня ангел, - давай лучше мы это дело отметим.

Фер засунул под крыло даже голову, и на свет торжественно появилась запотевшая бутылочка «Столичной», которую мы заботливо водрузили на газетку, найденную тут же, на обочине. Импровизированный стол украсили селедочкой, обнаруженной в складках ангельского балахона, Фер поискал что-то в куче мусора и выудил на свет три пластиковых стаканчика.

- Хозяйственники отгул взяли, - виновато пояснил он, споласкивая находку водкой.

Проезжающие мимо нас машины, освещали наш скромный банкет редкими всполохами фар. Теплый ветер ерошил мои волосы и крылья Фера, отчего они изредка вспархивали за его спиной, так и норовя по-отечески обнять меня.

- Ну, не чокаясь, - заявил мой личный ангел-хранитель.
Я даже не успел спросить «Почему?», как из-за спины Фера донеслось:

- Дьявольщина!

Фер поморщился, но тактично промолчал. Мы обменялись с ангелом взглядами и быстренько приняли, пока не началось.

- Тысяча чертей!

Началось…Ангела малость перекорежило.

- О, мой Бог! – продолжились восклицания.

Феру полегчало.

- Как же болит голова. Будто тысячи чертей пляшут мазурку в моем несчастном мозгу, - продолжал бесноваться очнувшийся француз.

Ангел доверительно наклонился ко мне и прошептал прямо в лицо, дыша застарелым перегаром:

- Сеня, он однозначно надо мной издевается. Я, как высокоразвитое духовное существо, такого больше не выдержу. Давай, ты его ударишь.

От такой наглости у меня перехватило дыхание, и я возмущенно посмотрел на этого подстрекателя. Главное, как тащить в другое время дурно воспитанного и вооруженного мушкетера, так он первый, а как ударять – так сразу Сеня.

- Да ладно – ладно, - стушевался Фер под моим пристальным взглядом, - потерплю уж.

- Ты кто такой? – гасконец мутно посмотрел на ангела. – Я что, на карнавале?

Хранитель взглянул на вопрошающего взглядом профессионального психиатра и повернулся ко мне.

- Сеня, держи карман шире, я линяю, - тут же уведомила меня эта наглая сущность.

Уменьшившись до размера спичечного коробка, ангел мухой нырнул в пропитанный табаком карман. Я аж восхитился такой прыткостью. Вот это по-нашему, по-ангельски. Свинтить в самый ответственный момент.

- Я тебя знаю, - сообщил мне д`Артаньян, - я тебя на дуэль вызвал. Где твои секунданты, мерзавец?

- А твои? – спокойно переспросил я.

Гасконец обвел взглядом окрестности, понял, что он не дома и задумчиво подергал себя за усы.

- Ой, - тут же зашипел он, - больно. Значит, все-таки не сплю. Но это же не Версаль. А где мы? Пахнет преотвратно.

Надо сказать, что держался гасконец довольно неплохо. Даже фары проезжающих автомобилей заставили его всего лишь вздрогнуть, а не кидаться со шпагой на всех подряд. Я с любопытством наблюдал за его реакцией. Было жутко интересно, что он предпримет дальше. В самом крайнем случае, если его начнет заносить на поворотах, оставался вариант, предложенный ангелом: треснуть мушкетера по кумполу. Подло. Из-за спины. А иначе никак, потому что спереди у него шпага.

- Черт побери, - пробормотал начальник личной охраны Людовика, - все-таки сплю. Но почему тогда так зверски болит голова?

Резонный вопрос.

- От этого может помочь только дюжина бутылок бургундского, - продолжал мушкетер.

Мудрое решение. На все случаи жизни, буквально. Я прихлопнул по карману, где притаился Фер.
- Бургундского не держим, - проворчали оттуда.

Мне пришлось извиняюще развести руками, и тут мой взгляд упал на бутылку «Столичной». Я гостеприимно кивнул на накрытый стол, д`Артаньян скосил глаза, чуть призадумался и плюхнулся прямо на землю.

- Кхм, - заколотили меня по бедру, - Сеня, будь человеком.
- Кто там у тебя? – подозрительно спросил гасконец.
- Да так, - отчего-то засмущался я, - ангел – хранитель. Выпить вот хочет. Наружу просится.
- Ну, так выпусти, - разрешил мушкетер, - чего мается, бедняга? Все равно сплю, так что, что ангелы, что черти – мне все едино.
Фер выпорхнул из кармана, трепеща крылышками и жужжа, как комар над ухом. Влетел между нами и вырос до нормального человеческого роста. Видимо, француз был уверен в том, что все-таки он спит, поэтому и не удивился этому явлению.

Мы разлили по-человечески, на троих, молча замахнули, и…

- Дьявол!

У мушкетера глаза полезли на лоб в буквальном смысле, и ангел заботливо всунул ему в руки хвост селедки. А то! В его веке водку еще не придумали.

- Вот это да! – восхищенно высказался гасконец.

И тут же набулькал себе второй стакан, который опрокинул, даже не занюхивая. К тому времени, как бутылка опустела, мы стали закадычными друзьями. Оказалось, что его зовут Шарль, он не женат и его зажимают по служебной лестнице. Молодой король ему не доверяет, хотя мушкетер любит его, как родного сына. Гасконец все время пытался подергать меня за погон на куртке, но я ловко от него уворачивался.

И как только они с ангелом попытались, обнявшись, затянуть «Пора-пора-пора-дуемся на своем веку», мне все это перестало нравиться.

- Значит, так,- я встал с земли с самым угрожающим видом,- алкашня подзаборная. Хватит, надоело.

Фер кувыркнулся, потому что опирался на меня, и они с гасконцем обменялись непонимающими взглядами. Типа, чего это он? Все же, вроде, нормально было.

- Ты,- указал я на ангела, - кажется, говорил, что я здесь есть.

Фер с готовностью закивал, ошибочно решил, что ответил на все мои вопросы и повернулся к французу, намереваясь закончить душераздирающий куплет.

- Не пойдет,- я цапнул его за перья, отчего он взвыл, - если не очухаешься, буду выдирать перышки по одному и продавать на базаре в розницу. Как лебяжий пух.

- М..сье, - нетрезво вступил гасконец, - не могли бы вы… быть п…вежливей с моим лучшим др-р-р-… гом.

- Дуй на небо, - продолжал я воспитывать своего непутевого хранителя, - и выясняй, что мне делать с этим австралопитеком. И как все вернуть назад.

Я махнул рукой в сторону д`Артаньяна, на что тот возмущенно забухтел.

- Сеня,- ангел искренне заглядывал мне в глаза, сложив ладони лодочкой под подбородком, - я в таком виде никак не могу. Меня обратно в сущности переведут. Давай завтра, а?

Мне захотелось зарычать медведем. Можно подумать, что он бывает какого-то другого вида, кроме как с похмелья.

- Дуй немедленно, - окончательно приказал я, - пока я из тебя павшего ангела не сделал.
- М…сье, - гасконец махал мне с земли перчаткой, - я все-таки вызываю вас на ду…ик…эль.

Фер с низкого старта взмыл в небеса белым фальшфейером. Мушкетер живо заинтересовался, задрав голову так, что даже шляпа свалилась.

Я подхватил его под локотки и рывком поднял с земли, направив в сторону своего дома. Да-да, именно туда. Потому что после третьей я отчетливо понял, где мы находимся. Происходило все это занимательное действие аккурат в двух кварталах от моего дома.

д`Артаньяна я сгрузил прямо в комнате. Он свернулся клубочком на ковре и счастливо замурлыкал, затолкав шляпу под щеку. А мне пришла гениальная мысль – осмотреться.

Единственное, о чем я мечтал – это чтобы ни в одной из существующих реалий я женат не был. Называйте меня как хотите, но женитьба не входила в мои планы еще лет десять как минимум.

Видимо, молитвы мои кто-то, да услышал. Потому что никаких женских вещей я не обнаружил.

И, в общем-то, данная реальность от моей прошлой мало чем отличалась. В комнате лежал ковер, в кухне на стенах – другой кафель.

Я подумал, что надо бы включить телевизор. Чтобы окончательно разувериться в победе Третьего Рейха. Нет, у высших сил юмор еще тот, конечно, но проверить не мешало бы.

Однако, в комнате с телевизором сонно чмокал губами вооруженный товарищ д`Артаньян. Шпагу он предусмотрительно засунул под себя, и на все мои попытки ее отобрать отвечал угрожающим рычанием.

«Ну и хрен с тобой», - подумал я и бухнулся в кресло рядом.

Утро встретило меня легкими покалываниями в области подбородка. Я осторожно приоткрыл правый глаз. Передо мной нетвердо стоял помятый гасконец, вытащивший из ножен свою верную стальную подругу. И сейчас острие этого великолепного орудия отплясывало рискованные круги возле моего лица.

- Я требую, - тщательно выговаривая слова начал мушкетер, - я требую этих… как их… черт, как голова-то болит… разъяснений. Вот!

- Шпагу убери, дурак, - посоветовал я.

Он был с похмелья. Это я понимал прекрасно. В отличие от него самого. Водка – все-таки не бургундское. Однако, это не помешает ему обанкротить меня на один глаз.

д`Артаньян, к моему облегчению, оказался не конченым придурком. И шпагу убрал. Вместо этого он сел на диван, обхватил голову руками и монотонно застонал.

Мне стало его искренне жаль и я направился к холодильнику, где в прошлой жизни всегда обитала заначка.

- Куда вы, сударь? – тут же вскинулся он с дивана. – Я с вами.

Я понял – он элементарно боялся. Но признаваться в этом ему не хотелось. Это было… не по-мушкетерски.

Честно говоря, я и сам толком не знал, что мне с ним делать. Единственная возможность выжить до прибытия ангельского десанта – это держать д`Артаньяна круглосуточно на стакане. Чем я и собирался сейчас заняться.

- Пошли, - пригласил я его за собой и отправился на кухню.

Гасконец поплелся следом, постоянно причитая и чертыхаясь через слово. Будь здесь Фер, он бы уже не выдержал.

Я открыл холодильник и восхитился самим собой.

Холодильник просто ломился от разного рода закусок и всяческих заначек. Чего там только не было. И креветки в кляре, и болонская колбаса, и мясо по-милански.

Гасконец стоял за моей спиной, любопытно вытягивая шею в мерно гудящее нутро.

- Тысяча чертей, - восхищенно протянул француз, узрев на полке три бутылки «Столичной».

Но перед обедом я решил, что нам надо… помыться. По разным причинам. Гасконцу – потому что они все там редко мылись, мне – потому что я уже третий день не просыхаю.

Заставить мушкетера принять душ, эт-то я вам скажу подвиг, достойный Геракла. От хлынувшей в ванну горячей воды он шарахнулся, как от призрака победившего протестантства, пытаясь нервно достать шпагу. Но там было тесно, и его защита ушла в невменяемый отказ, зацепившись ножнами за раковину. д`Артаньян начал паниковать, пытаясь сохранить остатки дворянской чести. Тогда я незаметно слинял из ванной, и запер его там, показав двери неприличный жест.

Через пару минут сплошных проклятий, обещаний убить меня самым изощренным способом и попыток фехтования в условиях ограниченного пространства, он, наконец, замолчал. По плюханью воды и бесконечным «каналья» я понял, что гасконец моется и открыл защелку.

Облегченно вздохнул и решил подобрать ему одежду. Ибо в шляпе с обвислыми полями и плаще с королевскими лилиями он мне уже надоел.

Пока я рылся в шкафах, из ванной вышел свежевымытый начальник королевской охраны. При полном параде. В шляпе, перья на которой задорно петушились, ботфортах, и со шпагой.

Вот, к шпаге у меня претензий не нашлось. Не до конца протрезвевший мушкетер гордо прошел в комнату и уселся в кресло, положив руку на эфес.

- Шарль, - задушевно сказал я.

Гасконец вскинул голову и пристально посмотрел на меня. Видимо, события вчерашней ночи стерлись из его памяти окончательно, и он просто не понял, откуда я знаю его родовое имя. И все-таки это будущий маршал Франции! Быть непроходимым идиотом ему по должности не полагалось. д`Артаньян нахохлился и замолк окончательно.

Препираться мне с ним было некогда, поэтому я просто включил телевизор. Там шли мультики про кота и мышонка. Мушкетера они, к счастью, развеселили, а не напугали.

Сам же я отправился в ванную.

«Нет, - думал я, размазывая по телу мыло, - ведет себя это средневековое ископаемое лучше некуда. Главное, чтобы не додумался всех встречных-поперечных на дуэль вызывать».

Когда я зашел в комнату, сверкая свежевытыми плечами, то обнаружил, что француз… читает книгу. Взахлеб. Шевеля губами. Ту самую. Незабвенного Александра Дюма.

- Сударь, - обратился он ко мне,- я все понял. Каким-то непостижимым образом я оказался в другом времени. Объяснить это чем-то иным, нежели вмешательством высших сил, я не могу. Видимо, Господь так испытывает мою веру. Кстати, вы не знаете, ангел вчера был, или нет?

Я глубоко вздохнул. Мне самому было интересно, куда подевалось это несвежее создание на испытательном сроке.

- Только прошу вас, сударь, - не унимался мушкетер, - передайте при случае господину Дюма, что с Констанцией Бонасье у меня ничего не было. Да видел бы он ту Констанцию! Это была сварливая толстая женщина с бородавкой под носом.

Гасконец потащился за мной на кухню, никак не унимаясь. Я узнал, что чета Бонасье надула его на два пистоля при сдаче комнаты; что в дивизион королевских гвардейцев он поступил за взятку, потому что никому честное имя его отца на фиг не сдалось; что коня он сдал сам на мясобойню, потому что есть ему было нечего и что…

- Заткнись,- от души посоветовал я.

В детстве «Три мушкетера» была моя любимая книга. А этот ископаемый гад меня сейчас в ней разочарует окончательно.

Я накрыл стол, достав из холодильника припасы. Гасконец любопытно заглядывал внутрь, но молчал. Запеченное мясо отправилось в микроволновку, креветки уютно легли на полированную поверхность стола.

И только мы с французом разлили по стопкам и собирались принять, как…

Бух! На табуретку рядом со мной метко приземлился слегка обугленный Фер. Он лупал глазами и протягивал руку к столу, неосознанно шевеля пальцами. Я тут же сунул свою стопку в его нетерпеливую длань.

- Ух,- выдохнул ангел после замаха, - хорошо.
- В стратосфере обгорел, - пояснил он мне на мой недоумевающий взгляд.

Кончики крылышек еще дымились, распространяя вокруг паленый запах. Гасконец смотрел на все это округлившимися то ли от ужаса, то ли от восхищения, глазами.

- Значит, не приснилось, - пробормотал он, осеняя себя крестным знамением, - однако же… тысяча чертей!

Ангел подпрыгнул на табуретке, метнув в сквернавца возмущенный взгляд. Успокоить его можно было только одним. Что я и сделал, от души набулькав ангелу в стопку и заботливо придвинув каждому по тарелке с колбасой.

***


- Ох, жизнь моя несчастная, - сразу начал жаловаться Фер.

Мы с мушкетером успокаивали его, как могли. Он лил слезы поочередно то в мою рубашку, то в гасконский плащ.

- На мне и грехов-то никаких нет, - продолжалась ангельская истерика. – Ну, подумаешь, балахон грязный. Сеня его сейчас постирает. Сеня, ты же постираешь?

От такой наглости я онемел и кивнул в знак согласия.

- Они там сами непонятно что придумали, а мне тут отдуваться, - не унимался Фер.

Мы с мушкетером непонимающе переглянулись. Ангел просящее скосил глаза на вторую бутылку, д`Артаньян с готовностью ее распечатал и мы выпили, не чокаясь.

- Ох, и как же я теперь буду, - начал ангел по-новой, - и куда же меня теперь задвинут? А ведь я, Сеня, к тебе уже привык. И к тебе, морда мушкетерская, хоть язык твой когда-нибудь, да отрежу.

- Да что случилось-то? – не вытерпел я.
- Да-да, - осторожно поддержал меня гасконец, - вы бы, сударь, поконкретнее говорили.

Фер обвел нас всех взглядом своих странных нечеловеческих глаз и спросил:
- Вы меня уважаете?
- Конечно, - тут же откликнулся непоседливый начальник королевской охраны, - как вы можете в этом сомневаться? После всего того, что мы пережили вместе.

А мне совершенно неожиданно захотелось свернуть ему шею. Потому что проглые мои неприятности начались именно с этой эпохальной фразы.

- Значит, слушайте…

Из всего того, что нам наговорил обгоревший ангел, мы поняли основное. Ему )именно ему) дают еще один шанс. Наверху начались какие-то телодвижения. Кто-то с кем-то поспорил на наши персоны.
В дело втянули пару архангелов, и игра пошла по-крупному. Поле битвы поделили между собой и ставки делались человеческими душами на то, пройдем мы это испытание до конца все вместе, или нет. Гасконцу тоже отводилось свое место, едва ли не ключевое.

Но нас успокоили тем, что за спиной моего нетрезвого ангела-хранителя довольно сильная группа поддержки, обещающая нам некоторые бонусы.

Зато в конце эпопеи мутным призраком маячила награда – моя жизнь. Самая настоящая. Без рессоры от «Тойоты». Подержанную иномарку поведут по другому маршруту, и я с ней никогда не встречусь. Гасконца вернут обратно, стерев мое пребывание в Версале и уничтожая тем самым временные завихрения.

Либо есть другой вариант: я отказываюсь, и меня возвращают в чистилище, а там уж как карта ляжет. Что перевесит на небесных весах – добро или зло – неизвестно. Мушкетер остается здесь, в чужом времени совершенно один.

Ангел чалится со мной, помогая по мере своих неопытных сил. Потому как он опять подмазал серафима и тот сделал кое-какие приписки в отчетности в нашу пользу. При условии, что я постираю ангельский балахон.

Времени на раздумье давали до утра.

***


Ангела пришлось переодеть. Потому что он у нас целомудренный, и стесняется, и отнюдь не бесполый.

Фер забавно смотрелся в мох трико, светя молочно-белым торсом. А потому что у меня нет футболок с прорезями для крыльев.

Пока я заводил стиральную машинку, эти два нахала плотно оккупировали мою кухню и делились историческими воспоминаниями.

- Нет,- чуть напрягшись вспоминал д`Артаньян, - Атоса, Портоса и Арамиса не помню. Не было их.

Мы уютно сидели за кухонным столом, закусывая сыром, колбасой и мясом. Нам было хорошо! Не просто хорошо, а очень хорошо.

Даже средневековый мушкетер прочно влился в нашу теплую компанию, хотя мы так и не смогли уговорить его отставить шпагу в угол. И сейчас длиннющая штуковина болталась у него на боку, постоянно задевая меня ножнами.

Мы выпили, потом нестройно, но от души, спели «Опять скрипит потертое седло»; потом опять выпили; потом я узнал, что некрасивых Констанций не бывает, а бывает мало бургундского. Потом мы с чувством пропели «Пурк ла па, почему бы нет?..», а потом гасконец гвозданулся носом в тарелку и громко захрапел.

- Слабак, - насмешливо сказал ангел, - не то, что мы с тобой.
- Они там во Франции все такие, - согласился я и нетвердо встал.
- Сеня-я-я-я, - догнал меня слабый ангельский голос, - ой, умираю.

Я обернулся и увидел, что он пытается взлететь прямо из-за стола. Получалось это у него из рук вон плохо, рулевое управление не слушалось, тормозные подкрылки заклинило, и ангел рухнул белым дельтапланом у ног мушкетера.

Мне пришлось растащить их всех по креслам и коврам. Диван я занял сам на правах хозяина.

***


Проснулся я следующим утром от… тишины. Прямо-таки оглушительной тишины. Хотя еще с вечера ожидал взрывного скандала. Потому что ангела уже начали конкретно напрягать тысячи мушкетерских чертей, и он перед тем, как вчера уйти в «пике» твердо пообещал отрезать гасконцу язык.

Я осторожно открыл глаза. д`Артаньян с ангелом сидели прямо на полу, плечом к плечу, и рассматривали картинки в порнографическом журнале, который мне привез друг из рейса. Судя по напряженным макушкам, это занятие их крайне увлекало. У ангела мелко подрагивали кончики крыльев, у мушкетера явственно шевелилась шляпа.

Так вот почему он до самой смерти считался первым ловеласом Франции! В этом окажется часть моей заслуги. Меня накрыло чувством вполне оправданной гордости.

- Кхм, - прокашлялся я, - не заскучали?

Четыре плеча синхронно вздрогнули, потом синхронно замерли. Послышался шелест закрывающегося журнала, и ко мне повернулось покрасневшее гасконское лицо. Мушкетер рывком поднял с пола свое поджарое тренированное тело.

- Сударь, простите, что разбудили. Мы не хотели вам мешать перед принятием судьбоносного решения.

- Да-да, Сеня, - отозвался с пола Фер, - отдохни еще немного. Мы тебе мешать не будем. Правда, Шарль?
- Тысяча чертей, - клятвенно пообещал гасконец.
Фер с возмущением треснул его по колену, француз охнул и несильно съездил ангелу по уху.

Оба косились глазами на недосмотренный журнал. Мушкетера явно что-то напрягало, ангел не скрывал любопытства.

- Сколько у меня времени? – спросил я Фера.
Тот с готовностью ответил:
- Часа три. Наверху тоже поспать любят. А там уж как пойдет. Я в этом деле, сам понимаешь…
- Понимаю. Запятая.

Я отправился в ванную. Все-таки, я русский еврей и перед лицом последней битвы предпочитаю быть чистым. Но вот чего я никак не ожидал – так это того, что мушкетер пойдет за мной.

Он заклинил дверь в ванную ногой в ботфорте и все пытался что-то сказать. Я ему не мешал, терпеливо ожидая начала разговора.

- Сударь,- наконец, решился француз, - смею вас уверить, что можете рассчитывать на мою помощь и мою шпагу. Но позвольте один вопрос, - гасконец засмущался и отвел глаза, - как у вас обстоят дела с…с… доступными женщинами? Надеюсь, как мужчина мужчину вы меня понимаете.

Я торжественно похлопал его по плечу, провел к выходу и выпустил на лестничную клетку с напутствием:
- Счастливой охоты, Шарль.

Если я хоть что-то понимаю в женщинах, то яркая внешность, галантная речь и непривычная одежда обеспечат ему незабываемые впечатления.

- У тебя три часа, - напомнил я.
- Не беспокойтесь за меня, сударь, - пророкотал гасконец, сбегая вниз по лестнице.

К тому времени, как я вышел из душа, Фер уже накрыл стол и дружелюбно кивнул мне.

Он смотрел на меня грустными библейскими глазами и вздыхал при каждом кусочке яичницы, который я отправлял в рот. Дай ему волю, он осенил бы крестным знамением каждую крошку на столе. По-моему, он меня уже похоронил и сейчас мысленно прощался со своим подопечным.

Вскоре это начало меня нервировать, и я хлопнул ангела вилкой по руке. Фер вздрогнул и заботливо спросил:
- Выпьешь?

Я отрицательно помотал головой. Хватит, пора завязывать.
- Ну, как знаешь, - ангел пожал плечами и набулькал себе полную стопку, - а я, с твоего разрешения, приму капельку.

Вылил ее себе в глотку даже не поморщившись. Это вызвало у меня чувство неподдельного восхищения, а Фер пододвинул ко мне тарелки с закуской.
- Кушай, Сеня, кушай, - проговорил он, надеясь закормить меня до смерти прямо здесь.

Он подпер щеку кулаком и смотрел на то, как я ем.
- Сеня, - тихо спросил Фер, - а почему ты не женишься? Я же не могу тебя вечно яичницей кормить и пивом угощать.

Последний кусок застрял у меня в горле. Не то, чтобы я не знал ответа на этот вопрос, но… в морду ему дать, что ли? Или перья повыдергивать? Чтобы больше дурных вопросов не задавал.
- Не хочу, - твердо ответил я, - доволен?

- Не так, чтобы очень, - отозвался крылатый нахал, - ты про «плодитесь и размножайтесь» когда-нибудь слышал?

И тут меня прорвало! Ну, не хочу я жениться, и все тут. Зачем? Секс по выходным. Давай продадим твой мотоцикл и купим мне шубу. Дорогой, у нас скоро будет ребенок, не кури в комнате. Сеня, к нам приезжает моя мама, сделай ремонт. Сеня, почему от тебя опять пахнет спиртным? Почему у всех есть кольцо с бриллиантом, а у меня нет, когда тебе дадут повышение? Сеня, мне не нравятся твои друзья, особенно этот, с несвежими крылышками.

Вот последний довод моего собеседника и сразил. Наповал. Он даже возмущенно затрепетал лебединой опушкой.

Свернувший в неприятную мне сторону разговор прервала входная дверь, по которой отчаянно заколотили с другой стороны.

Я с облегчением поднялся и отправился открывать.

Ну, мушкетер и мушкетер стоял передо мной. В надетом задом наперед плаще и шляпе, на которой не хватало перьев. Вот с его верной шпагой все было в порядке, не считая того, что за ее эфес твердо держалось белокурое создание слегка потасканного вида.

- Сударь, - торжественно произнес д`Артаньян, - поздравьте меня: мадемуазель Катрин любезно согласилась стать моей женой. Не будете ли вы так любезны побыть шафером на нашей свадьбе? И где у вас ближайшая церковь?

Понятно. Это тебе не Франция дремучих веков. Здесь в два счета окрутят. Я подтолкнул мушкетера к столу, где его тут же взял в оборот Фер, нагло подслушавший наш разговор.

Нетрезвую дамочку я вытолкнул на лестничную клетку и учинил настоящий допрос.
- Как звать?
- Екатерина Громова, - с вызовом ответила «ночная бабочка».

Видимо, она возвращалась с работы, когда и нарвалась на этого неудовлетворенного дворянина.
- Кличка какая? – не унимался я, давая понять, что меня-то бесполезно окучивать.
- Катька-кролик, - призналась несостоявшаяся французская невеста.

И начала сбивчиво объяснять мне про внеземную любовь, проснувшуюся в ней сразу, едва она увидела его. А он говорил, что граф, и у него есть поместье во Франции, и его папа очень хочет понянчить внуков.

- Врет, - прервал я ее отчаянный монолог, - он все время врет. Посуди сама, какой из него граф? Он же сумасшедший, шизофреник, по нему дурдом плачет. Разве нормальный человек в таком виде из дома выйдет?

Я увидел, как ее мечта сломалась прямо на моих глазах. Она еще пыталась говорить о том, что гасконец, как честный человек, дворянин и солдат Его Величества, обещал непременно на ней жениться, но сама уже в это не верила.

Хлюпая носом, девушка отправилась восвояси, а я вернулся в кухню.

- Где мадемуазель Катрин? – тут же спросил меня непутевый жених.
- Отправилась готовиться к свадьбе, - нагло соврал я.

Мушкетер попытался сорваться с места и броситься вслед за своей невестой. Мы с Фером схватили его за руки, переглянулись, ангел кивнул, обнял нас обоих крыльями и мы провалились в ультрафиолет.

- Фер, - угрожающе прорычал я, когда мы все очухались, - что за дебильный розыгрыш? Полегче нельзя было?

Гасконцу повезло больше всех. Он у нас, вообще, парень фартовый. Мушкетер свалился прямо на меня, я на ангела, а тот самортизировал удар, прикрывшись с головой крыльями.
Чуть скосив глаза в сторону, я увидел просто замечательную шпагу, грозящуюся проткнуть мне шею.

Я аккуратно спихнул с себя мушкетерское тело и встал на ноги сам, освобождая придавленного Фера.

- Спасибо, - поблагодарил ангел и любовно расправил помятые перья.

д`Артаньян резво вскочил на ноги и тут же принял картинную фехтовальную стойку. Ну, этого-то хлебом не корми, дай только с кем-нибудь подраться.

- Где мы? – принялся я расспрашивать своего проводника.
- Понятия не имею, - ангел пожал плечами, - мне такие мелочи не докладывают. И выхода в эфир здесь нет, - пошевелив ушами, доложил он дальше, - зато…

Поганец хитро прищурился и залез под крыло:
- Оставили доступ к складу. Серафим знакомый подсуетился.

Ангел расчистил место на изумрудной траве и шустренько выставил перед нами хрустальный графинчик с коньяком. К графину присоединился нарезанный толстыми ломтями сыр, неочищенная краковская колбаса и наломанный руками черный хлеб.

Мушкетер, поняв, что нападать прямо сейчас никто не собирается, облегченно вздохнул и уселся прямо на траву.

- Сеня, да не переживай ты так, - успокоил меня с земли ангел, - что-нибудь, да придумаем.
- Да-да, сударь, - поддержал его гасконец, не отводя от трапезы голодного взгляда, - не стоит переживать о том, что мы изменить не в силах. Это судьба. Фатум. Рок, связавший наши жизни вместе. Давайте же пообедаем в конце концов.

Честно говоря, я злился просто потому, что еще не отошел от разговора с Фером на моей кухне. Но говорить об этом спутникам не хотел. Поэтому, сделал серьезный вид и принялся осматриваться.

Мы упали на удивительной красоты поляну, покрытую неестественно зеленой и ровной травой. Я даже потрогал растительность, чтобы убедиться, что она настоящая. Вдалеке мрачнел густой лес. Вековые дубы сомкнулись грозными рядами, словно предупреждая каждого: «Отбрось надежды…»

В остальном, куда бы ни упал взгляд, не было ничего опасного и странного.

Коньяк гасконцу понравился меньше водки. Что оказалось странным, потому что это же их, национальный напиток. И как он не пытался уговорить Фера добыть хоть бутылочку «Столичной», ничего не получилось. Ангел отказывался, мотивируя тем, что в руки больше одной не дают и, вообще, надо иметь совесть.

Мушкетер надулся и пригрозил хранителю шпагой. Однако, отошел быстро и вскоре пустился в воспоминания детства.

Я присоединился к своим спутникам и с удовольствием зажевал коньяк сыром.

д`Артаньян разлегся на травке и охотно просвещал нас в вопросах полового воспитания французского дворянства. Благодаря ему мне стало понятно, что таких слов, как «сифилис» и, простите, банальный триппер, они просто не знали. Я сглотнул и отодвинул свою посуду подальше. Да ну его, я всегда в этом плане был осторожный.

Ангел взглянул на меня с тихим укором и продолжил слушать со все возрастающим интересом. Целомудренный наш!

Ну, а поскольку я оказался самым трезвым, я и увидел, как из чащи леса на опушку вышли три млекопитающих. Расстояние не позволяло оценить их размеры, поэтому звери лично мне показались плюшевыми игрушками. Вот только… разделяющие нас метры одно из животных преодолело просто играючи в несколько несерьезных прыжков.

Я подергал ангела за воротник, стараясь привлечь к себе внимание. Он отмахнулся от меня, потому что гасконец пустился в рассказ о своем походе за подвесками. Где мушкетеру отводилась заглавная роль.

Никакой реакции, паршивцы! Я уже набрал воздуха в легкие, чтобы гаркнуть, как меня спросили:
- Сударь, кто это?

Четыре нетрезвых глаза смотрели на приближающуюся к нам пантеру.
- Цыпа-цыпа-цыпа,- пропел гасконец.

Ангел дал ему подзатыльник и поправил:
- Киса-киса-киса.

К нашему застолью приближалась огромная, ростом со слона, грациозная и смертельно опасная кошка. Она подходила к нам, сверкая громадными желтыми глазищами и плотоядно улыбалась клыкастым ртом. С белоснежных заостренных клыков, похожих на лезвия, капала слюна, оставляя на траве дымящиеся язвы.

Животное остановилось, пружиня лапы.
- Сеня, - нервно спросил ангел, - а чего ей от нас надо?

Я пожал плечами. На большее времени не хватило, потому что пантера припала на передние лапы и мы все, включая любвеобильного француза, поняли, что сейчас она прыгнет. И нам мало не покажется.

д`Артаньян отреагировал чисто по-военному. Не зря же он воевал в Ля-Рошели. Мушкетер упал на землю плашмя ровно в тот миг, когда животное оторвалось от земли.

Пантера пролетела над его телом, как ракета, и приземлилась далеко позади, недоуменно оглядываясь. Как же так, говорили, казалось, ее глаза, ведь все должно было получиться.

Протяжно мяукнув, она приготовилась ко второму, решающему прыжку, но тут на авансцену вступили мы.

- Гаси кошку драную! – заревел ангел, взмывая в небо огненным столбом.

Крутанувшись в полете, Фер приземлился ровно на мягкий черный загривок. Животное замотало головой, стараясь сбросить непрошеного седока, но не тут-то было. Ушлый ангел вцепился в мягкую шерсть между ушами и лупил кошку по голове кулаками.

Гасконец уже вскочил, обнажил шпагу и несся к ним.

- Ах ты, каналья! – весело орал он, ухватив свое оружие за эфес и размахивая им на манер рыцарского меча.

Я вцепился в кошачий хвост и сейчас пантера безбожно колотила мною о землю. Фер нещадно трепал ее за уши, она мотала головой, стараясь избавиться от назойливого ангела, но справиться с моим поддатым другом оказалось непросто.

Мы орали в три луженых глотки. Гасконец покрывал ее самыми изощренными проклятиями, Фер голосил, как заправский зазывала на рынке, я вспомнил все маты, которые слышал за свою жизнь.

Наконец, пантера как-то умудрилась вывернуться и попыталась встать на дыбы. Она выпустила стальные когти и уже начала приподниматься, когда ее настигла великолепная толедская сталь. Прямо в сердце.

Шпага покачивалась в ране, огромная кошка оседала на землю, едва не придавив меня своей тушей. Из раны, нанесенной шпагой, не вылилось ни капли крови.

Пантера прикрыла глаза и окончательно испустила дух.

Мы рухнули на землю и привалились к остывающим кошачьим бокам.
- Уф, - вздохнул ангел, обмахиваясь крылом.

Странное дело, у него выдирали перья ( я сам лично выдирал), он обгорел в стратосфере, однако его ангельское облачение оставалось таким же пушистым, как в самую нашу первую встречу в пустыне.

- Да, - подтвердил гасконец, - знатная получилась драчка.
- Плюс один, - согласился я со всем вышесказанным, морщась от боли в отбитых ребрах.

Я уже говорил, что самый фартовый из нас – француз? Вот и сейчас ему повезло больше всех. Фер прилично саданулся об кошачью макушку, мною будто укладывали асфальт, а у гасконца даже ни одного пера со шляпы не пропало.

А поскольку я до сих пор оставался самым трезвым, то бросил взгляд на опушку леса, откуда выходили три животных. Млекопитающих на месте не оказалось, и я облегченно вздохнул.

Быстро пьянеющего, не привыкшего к нашим хмельным градусам, д`Артаньяна уложили первым. Он по-походному завернулся в плащ, подложил шляпу под голову и сразу же уснул.

Я подошел к ангелу. Фер сидел на земле, расставив ноги, и посасывал пиво.

- Больше одной в руки не дают? – насмешливо напомнил я.

- Садись, - он приглашающе похлопал по земле.

Из-под правого крыла появилось еще одно «Жигулевское», и мы тихо, стараясь не разбудить француза, чокнулись бутылками.

- Фер, ответь на один вопрос.

И продолжил, не дожидаясь ответа:
- Почему я? Ведь всю эту чушь с шансами, которые тебе, якобы, дали, ты наплел для моего успокоения. Признайся.

- Пути Господни…, - философски ответил ангел.

Я только сейчас заметил, что в темноте его глаза неярко поблескивали. Будто в них отражался свет далеких созвездий. Или ему слали привет из дома.

- Но почему он? – не унимался я. – Почему не Гай Юлий Цезарь, к примеру?
- А почему у тебя на полке до сих пор стоит эта книга?

В чем-то он был прав. Я не читал «Мушкетеров» с детства, но книга, действительно, стояла на полке на самом видном месте. А вот почему? Да, черт его знает.

Нас было в классе четверо друзей. Атос, Портос, Арамис и я, д`Артаньян. Был и свой кардинал Ришелье – мерзкий кляузник и стукач, и своя Констанция Бонасье – первая красавица класса.
Мы кололи себе пальцы иголками до крови и давали мальчишескую клятву «Один за всех и все за одного». И верили в эту клятву до самого выпускного, и даже больше, а потом…

Атоса зарезали в парке, и ни один из нас не пришел на его похороны, отговариваясь неотложными делами.

Портоса занесло в Англию, которая отказывает России в выдаче государственных преступников, и он обрубил все контакты сам.

Арамис спился, когда потерял работу, и я – последний оставшийся мушкетер – облегченно вздохнул, когда его супруга сообщила о смерти мужа.

Мне не хотелось тратить время на пьяниц. Я был молод, силен, здоров и свободен.

Все мои романы длились не более полугода. Кто-то бросал меня, кого-то бросал я. И даже не успел понять – где, когда и почему остался совсем один. Я строил карьеру, считал себя трудоголиком, у которого не хватало времени на длительные отношения и дружеские посиделки. Я даже не помню, за что зарезали Атоса, от чего сбежал Портос и когда Арамис пропал из моей жизни.

Но мне, черт возьми, это нравилось!

- Давай спать, - ангел положил руку мне на плечо, - все только начинается.

Сэйв резалт!

***


Утром меня разбудил неясный шепот и запах жареного мяса.
- Тысяча чертей, - привычно ругался француз, - как вы не понимаете, господин ангел, что месье МанИш зверски устал вчера. Ему необходим отдых. Не смейте его будить, иначе я буду вынужден скрестить с вами шпаги.
- Уйди с дороги, харя французская, - не отставал Фер, - ему пора вставать.

Я немного приоткрыл глаза и увидел, как ангел чувствительно ткнул гасконца в бок кулаком. Тот разозлился и стал вытаскивать шпагу. Поняв, что сейчас произойдет смертоубийство, я проснулся окончательно.

Они разделали пантеру. Сами. Мушкетерским кинжалом. И сейчас на костре жарилась аппетитная кошачья ляжка.

- Привет, Шарль, - поздоровался я.

Мушкетер клинком отрезал от туши кусок мяса, отправил его себе в рот и приветственно помахал мне.

- Доброе утро, месье МанИш. Присоединяйтесь. Господин ангел раздобыл пива.

- Привет, дружище, - обратился я к Феру.

Ангел с улыбкой посмотрел мне в глаза и я понял: у меня появились друзья. Да, странные. Один из них умер давным-давно, второй, вообще, не существует в привычном человеческом понимании, но… вчера мы втроем завалили громадного зверя.

Я даже не успел понять, как в моей руке оказалась бутылка с пивом и хороший кусок жареного мяса. А через некоторое время мы дослушали, чем же закончился тот поход за подвесками, и какую награду вручила мушкетеру трепетная Анна Австрийская. И, да… XIV-й оказался не совсем XIV- м.

Еще через какое-то время я пообещал отдать ему памятный порнографический журнал. А когда от кошачьей ляжки остались полуобглоданные кости, мы попытались затянуть «Марсельезу». Причем, у ангела получалось лучше всех. Его хорошо поставленный оперный тенор перекрывал и мой голос, и баритон гасконца.

- Это я в небесном хоре научился, - краснея, как свекла, пояснил Фер.

Мушкетер, как искренне верующий человек, прослезился и попытался прижать ангела к нетрезвой груди, но тот выскользнул из его объятий и воспарил над нашими головами. Описав в небе несколько причудливых кругов, он метко плюнул французу на шляпу и устремился к лесу, оглашая окрестности возмущенным воплем:

- Извращенец! Тьфу на тебя, мерзавец.

д`Артаньян показал ему кулак и мы продолжили нашу задушевную беседу. Следующим пунктом в программе стояла неудачная попытка Шарля жениться на придворной фрейлине королевы. На это Анна Австрийская закатила чисто женскую истерику и пообещала казнить изменника при первой же подвернувшейся возможности.

- Сеня-я-я-я, - донеслось от опушки леса, - спаси-и-и-и меня. Я больше не буду-у-у-у.

д`Артаньян обернулся первый, уже сверкая обнаженной шпагой. От кромки леса на нас бежал наш непутевый ангел-хранитель. Он путался в складках балахона в постоянно норовил упасть. А за ним огромными прыжками несся исполинский лев.

- Взлетай, дурак! – заорал я, сложив ладони рупором.

Но то ли он меня не услышал, то ли что-то случилось с системой ангельского зажигания, однако взлететь у Фера не получалось.

Мы помчались навстречу, моля всех святых, чтобы успеть. Лев играючи настигал моего друга. Вот-вот, и он схватит его зубами за край хламиды.

Когда мы подбежали к ангелу, он резво перепрыгнул через наши головы и оказался у нас в тылу. В руках у меня была зажата бутылка «Жигулевского» с не меньше, чем половиной содержимого.

Мы с гасконцем оказали напротив громадного гривастого зверя, хлещущего себя кисточкой хвоста по бокам. Страшно нам не было. То ли потому что склад сегодня работал без перерыва, то ли потому что мы сами во все не верили.

Я даже не успел подумать, как моя рука поднялась сама собой и треснула льва бутылкой по морде. Ошарашенная зверюга присела на задние лапы, недоуменно облизнулась и обиженно уставилась на нас. Вы чего, парни? – казалось, говорили ее глаза.

- Давай-давай, - услышал я за спиной непонятную возню, - сейчас мы ему устроим душ-шарко. Шарль, морда твоя гасконская, ты когда-нибудь ванну из пива принимал?

- Не доводилось, сударь, - радостно отозвался д`Артаньян.

Я резко обернулся и увидел, что ангел успел смотаться к костру и притащить в подоле балахона все наши пивные запасы. И сейчас они с мушкетером прицеливались бутылками в удивленного льва.

Фер метко бомбардировал львиную голову, гасконец исправно подавал ему боеприпасы. Бутылки с треском лопались о львиные кости и поливали царя зверей пенными потоками. Через несколько минут перед нами сидел совершенно осоловевший лев, глядящий на нас мутным хмельным взглядом. Мушкетеру осталось только легонько проткнуть его шпагой.

Насколько я понимаю, на ужин у нас будет жареная львятина.

- А я лечу себе, лечу, - докладывал нам позже ангел, вытирая нос балахоном, - решил сесть на камушек, передохнуть. А тут он за мной – здоровый, как полсарая. Я от страха забыл, как взлетать надо. И побежал.

- Да уж, сударь, - поддакнул гасконец, - если бы не сообразительность месье МанИша, вам было бы несдобровать. Тысяча чертей!

Фер привычно треснул мушкетера кулаком под колено.

- Все, - я вспрыгнул с земли, - хватит загорать, пора идти.
- Куда? – по-военному отозвался мушкетер.
- Шарль, ты со мной?
- На моем боку висят ножны, сударь, и они отнюдь не пусты. В сапоге у меня кинжал, и все это к вашим услугам, месье МанИш.

- Фер?
- Сеня, - ангел сложил руки в молитвенном жесте, - после льва я твой с потрохами.
- Значит, план такой… Идем вперед и гасим по пути всю плотоядную фауну. Она начала меня конкретно напрягать. Куда идем, не знаю. Когда придем – тогда поймем. Крылатый, тебе что-нибудь говорили на наш счет?
- Не-а, - ангел замотал головой, - но предупредили, чтобы мы не расслаблялись.

Я сплюнул и двинулся к лесу. Моя команда слаженно направилась за мной. А то! От нас же нет спасения. Не убьем, так споим всех к чертям.

Навстречу нам из леса вышли два прекрасных гнедых коня.
- Почему два? – заканючил ангел. – Нас же трое.

Не знаю, не знаю, что до меня, так я ни одного из них видеть не хочу. Они же не железные. И что у них на уме – никому не известно.

Видимо, почувствовав мою неприязнь, ближайшее животное обдало меня презрительным ржанием. Мне даже показалось, что конь сплюнул в мою сторону сквозь зубы.

А вот гасконец подошел ко второму, не скрывая радости. Обнял рукой в перчатке лошадиную морду и что-то зашептал в прядающие уши. Конь косил фиолетовым глазами, благодарно фыркал и соглашался со всем, что ему предлагал француз.

д`Артаньян всунул ногу в стремя и одним движением взметнулся в седло. Пришпорил коня, заставив встать того на дыбы, и счастливо захохотал. Благородное животное оглушительно заржало и замолотило воздух копытами.

Да, это было от души! Это то, что мы, городские рафинированные жители, растеряли по дороге истории. Это – в крови, в жилах и венах. Это – воспитание. Это, черт побери, дворянское сословие.

- Вперед, мой Росинант! – закричал француз, конь понес его по кругу, управляемый опытным седоком.

Вот это я понимаю. Это по-нашему, по-гасконски. Будь я Анной Австрийской, я бы тоже не устоял. д`Артаньян пустил коня в галоп, придерживая на голове шляпу.

- Хорош, стервец, - поддержал меня Фер, - ну, давай, Сеня, садись на своего.

Чего? Не, я не буду. Чтобы показать свой окончательный отказ, я попятился.

- Ну, что ты, как маленький, - поморщился ангел, - не бойся, лошадка тебя не укусит. Она добрая.

«Лошадка» кивнула громадной башкой и хитро прищурилась, явно что-то задумав.

- Не полезу, - замотал я головой, - да не знаю, где у не зад, а где перед.

Мои сомнения разрешил сам конь, подло хлестнув меня по спине хвостом.
- Ох, и намучаюсь я с тобой, - вздохнул ангел.
- Не полезу, - отказывался я, - отправляй меня обратно в чистилище, я лучше там сгнию.

Последнюю фразу я прокричал уже в воздухе. Крылатый засранец просто поднял меня с земли и усадил на спину коня.

Злобный зверь, естественно, поднялся на дыбы и свалиться с него мне помешал только собственный испуг. Я так крепко вцепился в его гриву, что меня не оторвал бы от нее даже ядерный взрыв.

- Ну, вот видишь,- по-отечески успокаивал меня ангел,- ничего страшного. Ты прекрасно держишься в седле. Лошадка хорошая, лошадка смирная.
Словно опровергая эти дурацкие обвинения, моя коняшка взбрыкнула задними копытами, и я переместился к ее шее.

- Держитесь крепче, сударь,- ко мне подскакал мушкетер.

Они с конем были счастливы, чего не скажешь обо мне.

- Всуньте ноги в стремена, возьмитесь за удила. Конь должен почувствовать вашу силу, иначе он скинет вас в любой момент. Аккуратней с удилами, вы можете разорвать ему губы. Как жаль, что у вас нет шпор!

Вот так, кое-как, мы въехали в лес. Фер наяривал вокруг меня круги, периодически поправляя на лошадиной спине. Постепенно мой скакун то ли смирился с неизбежным злом в виде неусидчивого меня, то ли что-то задумал, но брыкаться перестал.

Кроны нависающих над нами деревьев были так огромны, что сквозь них не пробивался ни один лучик солнца. Я такого леса даже в фильмах ужасов не видел. А мушкетер, казалось, о чем-то задумался, рассеянно подергивая себя за усы.

Мы с ним инстинктивно сблизили своих коней. Нас что-то тревожило. Неясное чувство смертельной опасности почуяли даже кони. Они всхрапывали под нами, и лично я чувствовал, как под моей задницей напрягаются стальные мышцы.

Фер резко взмыл вверх, но ударился там обо что-то макушкой и громко охнул.

- Купол, - объяснил он нам, - мне не взлететь, полечу вперед на разведку.

Мы с мушкетером остановили своих коней, намереваясь дождаться его. Через пару минут он подлетел к нам, испуганно сверкая глазами.

- Волки, - выдохнул ангел, - там волки. Их очень-очень-очень много.

Нас окружали горящие желтые глаза. Кони испуганно заржали, гасконец негромко выругался:
- Канальи!

Он вытащил шпагу, но кого и куда колоть было неясно. Это заставляло его нервничать.

Желтые огни раздваивались, растраивались, расчетверялись и окружали нас со всех сторон. Воздух наполнился заунывным воем. Стая подходила все ближе. Вот уже из-за деревьев вперед выступил матерый сизый волчара. За ним угадывались силуэты остальных. Зверюга мерзко улыбалась и мягко двигалась к нам.

И тут… Наши кони, как по команде, встали на дыбы. Я едва успел схватиться за удила своего. Они молотили волков копытами и расшибали им головы. Они расшвыривали их широкими торсами, хватали их крепкими зубами за шкирки и трескали об деревья, ломая волчьи позвоночники раз и навсегда.

Фер летал вокруг, завывая, как пароходная сирена, и метко обстреливал стаю на звук, невесть откуда взявшимися булыжниками. Гасконец раздавал шпаговые удары направо и налево, и, кажется, в кого-то даже попал.

Я обнял своего скакуна за крутую шею и отважно зажмурился. Стая окружала нас со всех сторон, и только исполинский рост наших коней, вместе с их богатырской силой, позволяли держать хищников в отдалении.

Неожиданно на шею моего скакуна вспрыгнул волк-альбинос и вцепился зубами в лошадиную шкуру. Животное жалобно заржало. Я открыл глаза и наугад ткнул кулаком. От страха не промазал и попал прямиком по волчьему носу. От боли он расцепил клыки и свалился под копыта моего коня, которые быстро превратили его в бифштекс.

- Браво, сударь, - вскричал гасконец, - вы, как всегда, рещительны и бесстрашны.

Видимо, я грохнул их вожака, потому что стая сразу замолкла и остановилась.

Кони вынесли нас из леса сами. Мы с французом буквально вывалились из седел и рухнули прямо на траву. Фер тут же подскочил к моему коню и залепил рану на спине каким-то листиком.

Потом подбежал к нам и принялся обмахивать нас подолом.
- Охти ж мои бедненькие, - причитал ангел, - устали-то как. Ну, ничего, сейчас быстренько стол спроворю.
- Стоять, - я цапнул его за перья. – Откуда здесь лошади?

Непарнокопытные, пасшиеся неподалеку, оскорблено заржали.

- Хорошо, - согласился я, - кони. Откуда они?

- Я же говорил, - засуетился ангел, - это бонус в игре. И вообще, чего ты ко мне постоянно придираешься? Шарль, скажи ему, чего он ко мне цепляется? Все перья у меня повыдергивал, а мне за них, между прочим, на складе отчитываться.

- В самом деле, сударь, - вступил гасконец, - какая, собственно, разница, откуда здесь кони? Давайте лучше передохнем и пойдем дальше. Мне кажется, я знаю, куда нас занесло Провидение.

Мне стало стыдно. Фер отвернулся от меня и с видом оскорбленной невинности перебирал перья. По-моему он даже хлюпал носом, но скорее всего притворялся.

- Фер, - тихо позвал я, - хорош дуться, как дитя неразумное. Ну, неправ я, неправ. С утра на нервах. Все пиво на льва извели, и маковой росинки во рту не было.

Ангел вздохнул и повернулся к нам. В общем, отдыхали мы до самого утра. Пока все перемирились, потом Фер достал пару «Столичных», чем поверг мушкетера в тихий восторг. Мы набрали ягод и грибов, я метнул камнем в глупую неосторожную птицу. Неожиданно попал, и мы зажарили ее на вертеле.

- Сен...я,- говорил мне Фер,- ты, к..нечно, сво...лочь знатная, но я тебя л...блю. И того тоже- он ткнул нетрезвым пальцем в счастливого мушкетера.- Но т...бя больше. Ты меня уважаешь?

Неужели еще что-нибудь придумает? Обычно после этой фразы он всегда что-то отменно пакостное придумывает. Но, не дождавшись ответа, ангел свалился возле костра и укрылся перьями с головой.

- Ложитесь, сударь,- мне на плечо легла рука в перчатке,- я подежурю.

д`Артаньян тоже был слегка нетрезв, но французская закалка, воспитанная на дюжинах бутылках бургундского, давала о себе знать, и он уже начал понемногу привыкать к нашим национальным спиртным напиткам.

- А ты не боишься, Шарль?- спросил я его
- Боюсь? Чего же, сударь?- казалось, он был удивлен.
- Ну, ты попал в другое время все-таки.

- Нет, сударь, я не боюсь. Уже не боюсь. Драка- она всегда драка, а друзья- они везде друзья. И главное, чтобы во время хорошей драки, с тобой всегда был друг. Боялся я только однажды: в Ла-Рошели, когда был простым солдатом. Это была моя первая война.

Мы сидели с ним рядышком, допивая до дна водку, заедая ее жареной птицей и тихонько напевая:
«Нужны Парижу деньги, се ля ви
А рыцари ему нужны тем паче.
Но что такое рыцарь без любви?
И что такое рыцарь без удачи?»

- Если ты меня сейчас спросишь, почему я не женат,- сразу предупредил его я,- я дам тебе по уху.
- Откровенно говоря, именно это я и хотел спросить,- тут же честно признался он,- но не решался. Хотя, девушки в вашем времени весьма... соблазнительны. И на них так мало одежды.

Я раскрутил его на рассказ о том, что он делал после того, как смылся из моего дома. Оказалось, что он не успел сделать практически ничего. Едва он вышел из подъезда, как к нему прицепилась эта самая Катька-Кролик.

Ей, видите ли, до смерти понравилась шпага, а некий Михаил Боярский был ее любимым актером. Все самое интересное произошло после того, как француз назвался ей своим полным трудно произносимым именем, но главное эта ушлая девица просекла- Граф Шарль Ожье...... д`Артаньян.

Постепенно она вытащила из него сведения о родовом замке и небольшом батюшкином наследстве. Ничуть не удивилась тому, что гасконец говорит по-русски и тут же задалась целью получить вечный шенген. Цапнула его под руку и приволокла в однокомнатную квартирку. Разрыдалась на его обнаженной груди, призналась в любви с первого взгляда и выудила обещание жениться вот прямо немедленно.
Француз сразу же ей это пообещал. Я же говорил, здесь в два счета окрутят.

Уже засыпая, я видел, как мушкетер сидел на траве, задрав голову к звездам. Кого он там, интересно, высматривал?

- Ты, личность французская и несознательная, как ты мог? Нет, я понимаю, Сеня. Еврея хлебом не корми, дай у ангела последнее отнять. Но ты-то, настоящий дворянин, от тебя я такого не ожидал. А еще друг, называется,- тихий возмущенный голос Фера что-то бубнил по поводу наших с гасконцем бессовестных действий.

- Но… месье, вы уснули, а нам не хотелось. Что же еще оставалось делать? Нам вчера, между прочим, тоже перепало,- оправдывался мушкетер.

В словах «еврей» и « хлебом не корми» я узрел тщательно скрываемый антисемитизм и решил со всеми разобраться самолично. Оказалось, ангела оставили без чарки и он сидел возле потухшего костра, приглаживая рукой растрепанные ангельские кудри.

Я пристально посмотрел ему в лицо, предлагая высказать все, что он думает обо мне и всех остальных, которых «хлебом не корми», прямо в глаза.

- Нет,- тут же нервно заговорил Фер, не выдержав моего напора,- лично против тебя, Сеня, я ничего не имею. Я так понимаю, что нервы последних дней, внезапная смертность, вечно пьяный француз…

От несправедливых обвинениях у д`Артаньяна округлились глаза.

- Ты, вообще, Сеня, когда последний раз брился?- ангел неожиданно сменил тему. - Мне-то ничего, я тебя и таким люблю, но просто перед людьми неудобно. Скажут еще, что у меня подопечный – грязнуля, доказывай им потом. Я, может, сущность нежная и ранимая. Не то, что этот гасконец. Его же и дубиной не прошибешь. Не понимаю, что ты в нем, Сеня, нашел? Вот,- ангел поджал губки,- я все сказал. А теперь выбирай.

- А что выбирать, сударь?- осторожно спросил француз.

Проникновенная ангельская речь произвела на него большое впечатление. Какой напор, какие страсти и эмоции бурлили в каждом ее слоге.
- Думаю,- я ответил громко, чтобы всякие обиженные на судьбу ангелы не вздумали потом сказать, что ничего не слышали,- мне надо выбрать. Либо он, либо ты.

- Нет,- возмущенный Фер взвился распрямленной пружиной,- ты опять ничего не понял! Вы все ничего не поняли! Меня, вообще, никто не понимает! Тебе надо выбрать в какую сторону идти: влево, или вправо.

Из чувства противоречия мы с мушкетером оседлали коней и поехали прямо. Назло нам ангел кружил в небе, выделывая там «мертвые петли» и постоянно срываясь в крутые пике.
По его замыслу мы должны были непременно начать его отговаривать от неизбежного самоубийства лбом об землю, но нам было лень. Мы с французом просто болтали ни о чем, пока крылатый засранец кувыркался в небе над нашими головами.

Кони вынесли нас к реке и умчались прочь с громким ржанием. д`Артаньян подошел к берегу, присел и протянул руку, намереваясь потрогать воду. Выскочившее огненное щупальце лизнуло его ладонь, и гасконец зашипел, отшатываясь назад.

Носки его ботфорт находились почти у кромки воды. Жадные волны пытались захлестнуть близкую добычу. Они выплескивались на берег, стараясь дотянуться до мушкетера, но неведомая сила не позволяла им двигаться дальше положенного. Волны откатывались назад с злобным шипением и оставляли за собой обугленную землю.

- Ахерон, - пробормотал гасконец, - дорога в Ад. Где-то здесь должен быть проводник.

Мы оглянулись вокруг и увидели утлую лодчонку и невзрачного лодочника в развевающихся лохмотьях.

Увидев нас, он замахнулся веслом на француза и визгливо закричал:

- Не положено.

- Да я тебя,- Фер вырос прямо перед ним и сделал ему «козу»,- на молекулы раскатаю.

Водитель лодки при виде ангела покрылся испариной.
- А тебя, вообще, приказано на порог не пускать!

- Ша,- успокоил я зарождающийся скандал,- зачем нервничать? Мы взрослые люди, разберемся без посредников.

Расслабленной походкой я двинулся к лодочнику.
Тот все еще дулся непонятно на кого и непонятно за что.
- Почем за штуку берешь?- тихо поинтересовался я.
- Пятак монеткой,- так же тихо отозвался он,- не для себя ведь стараюсь. Дадут монетку, я и рад. Весла, нынче, в цене поднялись.

Да, всеобщая инфляция пустила свои корни и в этот мир. Я его очень хорошо понимал, где-то даже сочувствовал, но нам надо было перебраться на другой берег.
- И-и-и,- замахал он на меня руками,- не уговаривай. Крылатого, сказали, ни под каким соусом не пускать, а того, в шляпе, сам не могу. Он, ить, слышь ты, живой,- последние слова лодочник просто прошептал.

- Крылатого спрячу в карман. Он компактный, когда захочет. За шляпу плачу натурой два черпака и мы в расчете.

Старик хитро прищурился:
- Три черпака, и я не замечаю белых крыльев у тебя из кармана.
- Хитер бобер,- восхитился я, -хорошо, три.

Ангел стоял на берегу, сложив руки на груди, и возмущенно трепетал крыльями. Ни за какие коврижки на свете он не соглашался совершить поход на склад и расплатиться с лодочником.
Его, видите ли, гордость съедает. Как это так- его, самую, что ни на есть, божественную сущность, отфутболил какой-то грязный старикашка.
Мы с д`Артаньяном переглянулись, кивнули друг другу и распластали эту сущность прямо на грязном берегу реки.

- Ищите, сударь,- пыхтел мушкетер, придавив коленом лебединое крыло, пока я шуровал в перьях,- хорошо ищите. Должно быть там.

- Извращенцы,- возмущался ангел,- да я вас за это… хи-хи-хи, щекотно. Побойтесь Бога, сатрапы. Сеня, куда полез… ха-ха-ха. Ой, не могу, щекотки боюсь. Вот только отпустите, я вам всем покажу… хе-хе-хе.

Три черпака «Столичной» появились на свет один за другим. Гасконец спрыгнул с крыльев, на всякий случай сразу вытащил шпагу, но Фер только возмущенно сопел, обещая показать всем и каждому, грозя Страшным Судом прямо здесь.
Я гостеприимно раскрыл карман на рубашке, и ангел маленьким пропеллером влетел внутрь.
В наказание за то, что мы его щекотали, он пинал меня по груди, хлопал крыльями, копошился и взбрыкивал, как необъезженный конь. Я тихонько прихлопнул по карману и, кажется, обеспечил ему длительный обморок.

Честно говоря, рискованный заплыв по огненной реке я помню смутно. Мне дышалось с трудом от серных испарений, а тут еще сущность ожила в кармане и начала тихим голосом вещать о том, какие муки ожидают грешников за то, что те посмели так обращаться с небесными посланниками.
Каждую пытку он обсказывал обстоятельно, с удовольствием смакуя подробности; кровь лилась рекой; мозги вылетали через уши; меня жарили; с меня живьем сдирали кожу и поливали кипящим маслом.
Да-а, с фантазией у небесных созданий все в полном порядке. О том, что ждет француза, он обещал рассказать в следующий раз.

- Каналья!- вдруг вскричал Дартаньян.

От неожиданности я подпрыгнул, Фер осторожно вытащил голову наружу.
За край лодки уцепилась чья-то рука и начала раскачивать борт, грозя перевернуть жалкую посудину.

- Я перд…пред….пеждал - живым нельзя. Они,- лодочник отвлекся на большой глоток прямо из горлышка,- они это чуют.

А лодка раскачивалась все сильнее со стороны француза. Он никогда и ничего не боялся, но сейчас побледнел, как салфетка, и я понял, что еще чуть-чуть и он сам упадет за борт. А там его разорвут на куски, насыщаясь его жизненной силой.

- Ты,- я рванул я к лодочнику и доски под ногами жалобно затрещали,- Херон чертов, греби быстрее. Шарль, держись, я иду.

Ангел у меня в кармане утробно выл, отгоняя духов звуками, похожими на завывания архангельской трубы. Помогало слабо, но и на том спасибо. Я подскочил к другу, подставив ему плечо ровно в тот момент, когда он почти свесился в воду, и перья его шляпы уже начали обугливаться.

- Шарль, чтоб тебя, очнись, мерзавец!

Бесполезно. То ли в гасконце заговорил средневековый страх перед загробной жизнью, то ли его, действительно, коснулась длань Преисподней. Но на мои тычки он не реагировал. Кто-то протянул руку ко мне и ожег бок ледяными искрами.

- А, чтоб вас всех!- выругался я и кое-как вытащил мушкетерскую шпагу.
Я никогда не фехтовал, кроме как в школе, когда мы все копировали танцевальные движения из нашего любимого фильма, поэтому стал просто тыкать наугад.

Не знаю, в кого я там попал, или нет, но серые руки внезапно скрылись в бушующем пламени, оставив нас в покое.
- Спасибо, сударь,- тихо поблагодарил меня гасконец,- клянусь, мне еще никогда не было так страшно.

Я ободряюще похлопал его по плечу, а лодочник припарковал свое суденышко к противоположному берегу.
Сохранить результат? Йес, вашу мать.

***


Д`Артаньян еще не отошел от приключений в лодке и находился в заторможенном состоянии. На все задаваемые ему вопросы он предпочитал отвечать «Да», чтобы не слишком напрягаться.

- Сеня,- зашебуршился в кармане ангел,- выпусти меня, а? Я больше не буду, честное слово.
Пришлось выпустить. Да что ж я зверь какой? Сам все понимаю. Мне его тоже жаль, и гасконца жаль, и Катьку-Кролика. А больше всего - Анну Австрийскую. Она ведь там осталась совсем одна, без поддержки.

Фер шустренько смотался из кармана, расправил смятые крылышки и по-хозяйски оглядел окрестности. Он у нас, вообще, парень хозяйственный. Особенно после того, как я ему балахон постирал.
Река кончилась, началась трава. Странная она какая-то была. То ли оплеванная, то ли пожеванная кем-то. На прошлую изумрудную поляну, где мы загасили кошачьих, эта трава была совсем не похожа. Просто небо и земля.

- Начался Ад, - проговорил очнувшийся француз, - назад дороги нет.

- Так-с,- заявил Фер, потирая ладони, - ты гасконца в чувство приводи, а я пока на стол накрою. Лимит на сегодня вы выбрали, но попробую уговорить складских отпустить под реализацию.

- Заткнись, а?- от души посоветовал я,- дай поспать.

Мушкетер уже дремал, чему-то улыбаясь. Рядом прикорнул я, а ангел остался сидеть неподалеку, охраняя наш сон. Он же всю дорогу провел у меня в кармане, и всех его развлечений было- это придумывать для меня казни одна страшнее другой. Поэтому, пусть сейчас дежурит.

Утром мы проснулись, мягко говоря, голодными. Это если выражаться литературным языком, а если говорить так, как было на самом деле, то нам зверски хотелось жрать.
Я требовательно взглянул на ангела, он обреченно вздохнул и выудил из-под полы неаппетитную помятую пиццу.

- А что ты хочешь?- тут же взвился он на мой недоуменный взгляд.- Тебе и так ништяки за ништяками валят. Думаешь, тебя еще и кормить бесплатно подвязывались? Скажи спасибо, что пивом обеспечивают.
Он еще долго разорялся по поводу того, что его никто не ценит, не понимает, не любит и не заботится так, как он о нас, но его уже никто не слушал.
В четыре жадные руки мы разорвали пиццу.

- Ну, что,- сказал я, оглядывая свой небольшой мобильный отряд,- пошли дальше?

Мне нравится мушкетер. Он никогда не спорит, в отличие от второго спутника. Вот и сейчас- сказано « пошли», он подскочил с земли, проверил в ножнах шпагу, за голенищем ботфорта- кинжал и молча встал рядом со мной.

А этот же неуемный пять раз переспросил куда и зачем я собираюсь идти. Пока мы с ним препирались по дороге, неожиданно поняли, что оказались ниже уровня земной поверхности.

Было там жарко и невкусно пахло. Трава кончилась, сменившись тяжелой мокрой пылью. Нас окутывал неприятный сырой туман, в котором угадывались чьи-то силуэты. Ангел несколько раз слетал, чтобы проверить, кто там подглядывает за нами, но неясные фигуры испарялись при одном его появлении.

- Не положено!- рявкнули сбоку так, что мы все втроем присели.

Фер, памятуя о своих удобных возможностях, попытался резко уменьшиться, но я не позволил, встряхнув его за воротник. Еще чего! Мало того, что он постоянно со мной препирается, вгоняет меня во всяческие грехи, так еще и навострился линять в самые неподходящие моменты.

Туман рассеялся, мы оказались перед городскими воротами. На нас грозно смотрел здоровенный амбал-охранник в обтягивающих кожаных штанах. Он явно рисовался, демонстрируя такие ярко выраженные первичные признаки, что нам всем, включая ангела, стало стыдно.

За спиной озабоченного детины высились крепостные стены какого-то города.

- Сударь,- тихо спросил меня гасконец,- каков ваш план?

- Мой? Почему сразу я? Я что, самого яркого цвета здесь? Или тут все заболели?

Пока я возмущенно кудахтал, эти засранцы подтолкнули меня к охраннику. Мужик играючи вертел в руках громадный мачете, поправляя им маникюр.

- Зачем пришел?- скучающе спросил он меня
Я стоял прямо перед ним, и выхода у меня не было.
- Поговорить.
- Начинай, только недолго. У меня работы по горло. Сладострастие расцвело пышным цветом.

И я начал:
- А я здесь совсем не при чем. И если он в этом деле запятая, то я уж и вовсе многоточие. А с другой стороны если посмотреть, то почему я обязан непременно жениться? Кому от этого должно стать легче? И почему французу можно, а мне нельзя? Вот ты, к примеру, женат?
Мужик несколько раз моргнул и честно ответил:
- Нет.

- Вот видишь! И не женись. Никаких гешефтов не получишь. Зарплату всю домой неси, с друзьями на футбол нельзя, пива в баре попить- ни Боже мой. Сеня то, Сеня се, Сеня пятое-десятое. А я, может, свободы хочу. Мне, может, любви большой и чистой хочется. А у них только одно на уме:почему мотоцикл, а не «Бэнтли». А они вообще знают, сколько стоит мой «Харлей»? И каждую, главное, интересует моя квартира, зарплата и банковский счет. А душа моя хоть кого-нибудь интересовала? Она у меня, может, с детства изранена, заплевана и сапогами потоптана. Нет, ни одна никогда не спросила- а чего ты, Семен Петрович Маниш, сегодня такой грустный? И, главное, этот хмырь в балахоне, представляешь, хоть бы раз посочувствовал. Так нет же, только и горазд- Сеня, давай на выход, а я в карман. А мушкетер? Ему-то вообще не фигово, он шпагой подерется и в свое столетие обратно дунет, а мне что останется после него? А главное, че я тебя спросить хотел, как мужик мужика- размер имеет значение, или нет?

Под конец моей отчаянной тирады у накачанного ниже пояса амбала в глазах явственно светилось «Резет». Он не понял ни одного слова, из того, что я ему говорил, и на всякий случай решил перезагрузиться.
Пользуясь минутной заминкой, я замахал руками, подзывая спутников. Ангел подскочил первый.

- Вот это ты, Сеня, демона оприходовал, - восторженно проговорил он,- наверху все обзавидуются. Пошли, давай,- Фер махнул рукой гасконцу.

Тот стоял напротив демона-Миноса, охраняющего вход на второй уровень, и внимательно разглядывал....Именно то самое и разглядывал. Француз качал головой, двигал бровями, шевелил губами и, кажется, жутко завидовал.

- Шарль,- я схватил его за руку,- брось ты это дело. Размер значения не имеет, научно доказано.

Второй уровень встретил нас странными звуками со всех сторон. Когда я понял, что это за звуки, то резко покраснел. За мной заалел француз, последним сдался ангел, прикрыв голову крыльями.
Интересно, как здесь Данте в свое время проходил со своей средневековой дремучестью?

Мы бежали быстро, стараясь не пялиться по сторонам. Хотя мне и приходилось одергивать мушкетера, который рвался помочь «вон той прекрасной даме», или «вон тем двум мадемуазелям», что занимались любовью с отвратительного вида демонами.

Мы выскочили за песчаный вал и грохнулись на землю, переводя дух.

- Где гасконец?- испугался я, поняв, что нас всего двое.

Фер помотал головой:
- Сеня, я ведь закутался, я не мог видеть.

- Он же живой,- заорал я,- они выпьют его до дна.

И рванул с низкого старта обратно за бруствер. Мушкетера пришлось выдирать из цепких женских пальчиков, которые успели пробраться под камзол и наяривали у него по ребрам.
Цветом француз напоминал гнилую картофелину. Фер молотил кулаками по чьим-то лицам и мордам и истошно верещал.

Уже на выходе, когда я тащил на себе бессознательного гасконца, я услышал:
- Привет, Сеня.

Передо мной стоял мой школьный друг – Портос. От неожиданности я выпустил д`Артаньяна из рук, и он свалился, как мешок на землю.

- Ты...,- ошарашенно пробормотал я,- но, как?
- Из-за любовницы погорел,- откровенно поведал он,- молодая, жадная, да глупая была. Залез в бюджет, потом пришлось рвать когти. А тебя, смотрю, пока еще не определили куда засунуть. Просись ко мне, здесь весело. Местами.

Портоса передернуло.

- Ну уж нет, дружище, я- еврей субтильный, меня на ваши развлечения долго не хватит.
- Слушай,- друг приблизился ко мне, обдав ледяным дыханием,- отдай его мне.
Он кивнул на неподвижного мушкетера.
- Зачем? – удивился я.

- Сеня, это- ад в прямом смысле слова. Нам всем нужна сила, чтобы вытерпеть то, что здесь творится. Он даст мне энергию.

- Извини, но не вариант, - отказался я,-ты все равно мертв, а он пока жив.

Я не собирался отдавать гасконца ни за какие коврижки. Ангел неслышно возник за моим плечом и Портос удивленно приподнял бровь.

- У тебя появились новые друзья? Оригинальные, надо сказать. А как же наше «Один за всех, и все за одного»? Забыл, д`Артаньян?
- Фер,- прошептал я одними губами,- забирай гасконца и дуй отсюда.

Ангел подхватил мушкетера подмышки и быстро слинял с ним за крепостную ограду.
Я остался один на один с бывшим другом. Он горько улыбнулся:

- Я ничего не могу взять сам, не тот уровень, но ты с ним не уйдешь. Это всего лишь сладострастие. Посмотрим, как ты пройдешь убийц.
- Я пройду!
- Посмотрим.

Портос растворился в тяжелом, насыщенном воплями, воздухе.

- Благодарю вас, сударь, - сказал француз, когда мы оставили сексуальный город далеко за спинами.

Я похлопал мушкетера по плечу.
- Не стоит, дружище. Будет время, научишь меня фехтовать. А я тебя научу, как от Катек-Кроликов уворачиваться.

- Фер,- весело крикнул я,- склад открылся? Господину д`Артаньяну жизненно необходима внутренняя заливка.
Ангел радостно чирикнул и полез под крыло.
Фер шустренько суетился, достал откуда-то грязную скатерку и расстилал ее прямо на земле. Да ладно вам, мы не гордые.
За «Столичной» на столе появились соленые огурцы, консервированные помидоры, сало и несколько вялых веточек зеленого лука.
Жлобы они там, наверху!
Ангел извиняющее развел крыльями- типа, не мы такие, жизнь такая. Кризис, он и на Небесах кризис. Продукты дорожают, грешников все больше, праведников все меньше. Спрос рождает предложение, конкуренция с Преисподней огромная - вот и результат.

После третьей я узнал, что никакого завтрака в бастионе Сен-Жермен не было. Потому что они не идиоты были там завтракать.

А потом сказалась усталость последнего приключения, и мы все отправились на боковую, распределив между собой ночные дежурства. Первая смена была у гасконца.

- Сеня,- меня кто-то настойчиво тормошил за плечо,- а вот скажи мне честно: ты как ко мне относишься?

Я с трудом продрал глаза. Если бы я не вспомнил разом, где и с кем нахожусь, то честно решил бы, что это говорит моя последняя пассия Маша (или Марина?).

Рядом сидел напряженный ангел и нервно пощипывал себя за опушку.
- Ты чего?- от удивления я даже не нашелся, что и сказать.

- Понимаешь, Сеня,- вздохнув, начал он,- ты его постоянно спасаешь. Вот уже второй раз только при мне. Меня это начинает уже нервировать. Ты не подумай ничего такого, но… я же первый тебя встретил. И я же лучше гасконца,- ангел просительно заглянул мне в лицо.

- Ложись спать, дурак,- от души посоветовал я, едва не приложив его по пятой точке.

Сохранить результат? Йес, йес, йес…

- Значит, так,- наутро я обмахивался какой-то замученной травинкой,- делаем выводы из всего, что мы видели. Кто еще сомневается в том, что небесные придурки…

Ангел возмущенно завопил и попытался кинуть в меня камнем. Мушкетер перехватил его в поясе и аккуратно прислонил к ближайшему камушку.

- Хорошо,- исправился я,- небожители. Кто еще сомневается в том, что небожители подсунули нам самый настоящий дантовский Ад? Шаг вперед.

Дураков не нашлось. Все закивали, причем Фер делал это слишком усердно.

- Посему,- я многозначительно поднял палец,- поправьте меня, если я ошибаюсь. Нет никакой разницы, куда мы пойдем: влево, вправо, прямо или по касательной. Все равно придем вниз. Так?
- Браво, месье МанИш,- гасконец бурно захлопал в ладоши,- ваша мудрость и проницательность достойны пера философа.

Я бросил на него заинтересованный взгляд. Вот, почему на простейший вопрос, где требуется всего лишь одно слово «Да» или «Нет», он умудряется отвечать десятью предложениями?

- Я спрашиваю: так, или не так?- настойчиво повторил я.
- Так-так, сударь.
- Тогда чего сидим? Встали и пошли все разом.

И мы пошли. Весело, с песнями и плясками. А чего нам было бояться? Мы же непобедимы. Если что, мушкетер всех шпагой затычет, я заболтаю до смерти, а ангел сверху заплюет.

Вот так, припеваючи и приплясывая, мы уперлись в…

На самом деле мы сами не поняли, во что мы воткнулись. Нас встретила неаппетитно пахнущая гора. Она закрывала нам весь видимый обзор.
Гора дышала, чавкала, чмокала, пукала и икала. Гасконец зажал нос первый, я не выдержал следом. Ангел, театрально вздохнув, выдернул из крыльев несколько перышек и сотворил из них что-то наподобие респиратора. Мы тут же оценили все удобство этого действия и начали наперегонки дергать из него перья, не обращая внимания на возмущенные писки.

- Умный в гору не пойдет,- прогнусавил я.
- А куда пойдет?- спросил мушкетер.
- Он на нее полезет,- добавила крылатая язва.

Мы пошли в обход, стараясь держаться живого подножия. Не получилось, конца и края у этого ужаса не было. Мы пошли обратно по своим следам. И там обломались.
На очередном причмокивании нас с мушкетером откинуло назад, а ангела приплюснуло к горище. Он влепился в нее прямо носом, страдальчески раскинул крылья и жалобно пробубнил:
- Сеня, вытащи меня отсюда.

Д`Артаньян тут же достал шпагу и бросился на приступ. Я не вмешивался. Зачем? Они и без меня прекрасно управятся.

Мушкетер колол это бяку с истинно гасконским мужеством. Через некоторое время гора не выдержала и плюнула на него. Ангела сразу отцепило, француз весело отпрыгнул в сторону, и нас оглушило трубным:
- Не положено.
- Чего делать будем? – спросил я.

Моя команда, конечно, заулыбалась, засмущалась и скромно потупила глаза. Понятно, опять все мне придумывать. Я, пыхтя, полез наверх.
Лезть мне было не то, чтобы неудобно,( как раз наоборот: мне под ноги постоянно попадались какие-то выступы), а как-то противно, что ли. Как будто лезу по чему-то жирному и сладкому одновременно.
- Ой, как интересно,- услышал я в правое ухо,- давненько свеженинки сверху не присылали.

На меня в упор зырились желтые с прозеленью глаза. Глаза были похожи на заплесневелый сыр. И не тот, который дорого стоит, а тот, который успел засохнуть и умереть в холодильнике.
Но это бы ладно, это все бы ничего, можно перетерпеть, но оно открыло рот. Вот тут даже ангельские противогазы не справились, и я громко чихнул, стараясь удержать в желудке сало.
- Ха-ха, веселая закуска попалась,- пророкотал бас.

Он, что, сожрать меня вздумал? Не, так не пойдет.

- После шести часов вечера есть вредно,- объявил я этому монстру
- Хо-хо,- отозвался он,- а сейчас только 17.30. На тебя хватит.

Блин, не поспоришь. И пока я придумывал самый убойный ответ, оно раскрыло пасть полностью. Последнее, что я увидел- это трепещущие ангельские крылышки и что-то блестящее, падающее следом за мной.

- Лови, Сеня,- закричал ангел, и я провалился.

Упал я на мягкую вонючую подстилку, перед моим носом маячил мушкетерский кинжал.
Так вот, что успел запулить Фер следом за мной. Спасибо, дружище, за мной не скиснет.

Было темно, влажно, прогоркло и нудно. Причем, эта скотина еще и икала, от чего меня постоянно подбрасывало на кишках.

- Это школа Соломона Кляра,- напевал я, назойливо грассируя «р»,-
Школа бальных танцев, вам говорят.

Я сделал несколько танцевальных па, задев отточенным лезвием стенки монструозного желудка. Они содрогнулись, хозяин желудка подумал и икнул еще громче, отчего меня подбросило прямиком к диафрагме.

-Дамы, не сморкайтесь в занавески!
Это неприлично, вам говорят.

После второго куплета и нескольких кинжальных ударов тело чудовища начали сотрясать рвотные позывы.

- Впере-е-е-е-д,- заорал я,- за Родину, за тетю Клару из Одессы!

Схватил кинжал, как меч и бросился на приступ. Монстр громко застонал, заревел, дрогнул, и…. меня вымыло наружу всем тем, что у него скопилось внутри за долгие тысячелетия. После этого он основательно сжался и отполз в сторону, жалобно подвывая.

- Обожрался,- задумчиво констатировал ангел.
- До чертиков,- поддержал его мушкетер, отодвигаясь от меня подальше.

Фер взмыл в воздух и отказывался присесть рядом и поговорить со мной по душам. д`Артаньян отбежал на несколько метров и кричал издалека:
- Сударь, я бы с удовольствием составил вам компанию, но боюсь, что мой бедный нос не выдержит соседства с вами.

Вот, спасибо. Вот это называется друзья. Самые верные и преданные. Мне стало жаль себя до самых пяток, испачканных слизью.

- Сеня,- донеслось сверху,- там озеро впереди. Часа за пол добежишь.

И я побежал к озеру. В прозрачную, незамутненную ни единой соринкой воду, бросился с берега прямо в одежде. Лишь пару раз занырнув, понял, что с озером что-то не то.
Я нырнул еще раз, потом еще, потом лизнул воду.
«Абсолют»! Чистейший, самый натуральный «Абсолют»! Гасконца я решил не звать, ангела и подавно. Им еще меня сопровождать.
А зная мушкетерскую слабость к крепким напиткам, отсюда можно было и не уйти. Я нырял раз пять, или семь, или десять. Не помню. Вынырнул я на другом берегу озера и сразу столкнулся лбом со вторым школьным другом - Арамисом.

Он сидел, поджав колени, и убитым взглядом смотрел на середину водной глади.

- Привет, дружище,- немного заплетающимся языком поздоровался я,- ты прости, что долго не звонил. Замотался, понимаешь.

Он кивнул в ответ, не отрывая взгляда от блестящей поверхности.

- Я, правда, хотел к вам заехать. Но, то одно, то другое… Мотоцикл выиграл, проверки начались.

Я оправдывался, а он только кивал, не говоря ни слова. Черт возьми, почему мне так стыдно?
- Ну, скажи хоть что-нибудь,- не выдержал я.

И тут он поднял голову. У него не было рта. Он сидел перед озером, полным прозрачной водки, а рта у него не было. А ведь он спился. И только глаза горели жадным звериным огнем.
Я все понял, и начал пятиться, отходя от бывшего друга.

- Я не отдам его тебе,- сразу предупредил Арамиса,- даже не думай.

Ох, и бежал я от него, только пятки сверкали. Бежал и чувствовал, как спину жжет ненавидящий взгляд. Черт, дружище, прости, как же тебе не повезло.

Добежав до места, я бухнулся на траву. Фер подскочил ко мне и начал обмахивать крылом. Обмахивал, обмахивал, а потом потянул носом.
- Сеня-я-я,- опасно медленно спросил он,- ты где это успел?
- Там уже не дают,- отмахнулся я.
- Сволочь ты, Сеня,- с тихой обидой сказал ангел.

Я вернул мушкетеру кинжал и мы отправились в город обжор. Пробирались сквозь ряды бесконечных таверн, ресторанчиков, пиццерий и закусочных с неудобоваримыми названиями и выстукивали на мостовой нервную дробь.
На вывеске заведения «Грудки в соусе» красовалась толстая тетка с отвисшими грудями. Следующий ресторанчик назывался «Бедро Адама», на вывеске был нарисован мужик в позе Мистера Олимпия, демонстрируя заинтересованной публике огромные накачанные ляжки.
- Что здесь готовят, сударь?- со страхом спросил гасконец.
- Самих себя,- ответил за меня ангел.

За стеклами заведений чавкали, хлюпали, жрали толстые грязные грешники.

Из дверей ресторанчиков по одному выходили угрюмые мужики в засаленных поварских колпаках.
Шефы опасно поигрывали огромными разделочными ножами и оглядывали француза, демонстрируя чисто гастрономический интерес.

- Сударь,- нервно спросил гасконец,- что эти люди от нас хотят?

Мы чихнуть не успели, как оказались окружены со всех сторон агрессивно настроенными кулинарами. Они мрачно улыбались, показывая клыки, и хотели накормить нами своих клиентов.
Мушкетера они уже поделили и сейчас просто прицеливались, кто первый нанесет удар.

И только тут я заметил, что нас осталось двое. Пернатое чучело тихо слиняло, никого не поставив об этом в известность. Ну, вернется....Ну, я ему выдам. Я все в его бесстыжие глаза выскажу. Всю мою накопившуюся на него обиду.

д`Артаньян поигрывал шпагой, твердо решив продать жизнь задорого. Мы стояли с ним спина к спине и жутко нервничали.

- Сеня,- тонко заверещали с другой стороны кольца,- не хлопай ушами.

Маленький, но проворный ангел твердым белым клубком врезался под колени хмурого повара из «Бедра Адама». Тот от неожиданности охнул, обернулся и выронил тесак, который я тут же подхватил.
Дальнейшее действие своей динамичностью напоминало мясорубку. Мы не думали, нам было некогда, мы просто крошили все, что пыталось к нам подойти.
Ангел верещал, как адская машина, мушкетер бился молча и по-военному, я махался, как умел.
Наверное, тело, жаждущее жить и радоваться жизни, реагировало само так, как считало нужным, потому что отвечало на выпады и удары без участия моего мозга.

В какой-то момент я оглядел узкую улочку безумными глазами и понял- все. Мы одни. Мостовые покрывали белые колпаки, ни крови, ни тел вокруг не было.
Поразительно, но за окнами таверн все так же продолжали жрать посетители. Их окружающая бойня, похоже, не взволновала никак.

- Валим,- выдохнул я, и мои товарищи коротко кивнули в ответ.
-Да,- сказал француз за крепостной стеной,- знатная была драчка. Месье МанИш, позвольте выразить вам свое восхищение. Я бы хотел, чтобы в моей роте был такой солдат, как вы.

- Шарль,- задушевно спросил я, - а ты покороче разговаривать не умеешь? Сказал бы просто «респект», все бы все сразу поняли.
Эй вы там, наверху... Сэйв резалт.

Кормить нас перестали окончательно. Либо решили, что мы плохо идем, либо, наоборот, слишком хорошо. И даже на голодный желудок представляем неплохой ударный отряд.
Если ангел был существом духовного порядка, я тоже когда-то умер, то мушкетеру приходилось совсем худо.

Он то и дело пытался вернуться за недоеденной пантерой и однажды чуть не заколол из-за этого Фера. Ангел обиделся, улетел куда-то за горизонт и вернулся обратно с огромной жабой в руках.
Убивать он ее не стал, потому что ему нельзя- он ангел, и она громко квакала, лупая на нас глазами.
Нам было все равно: жаба, так жаба. Развели огонь и насадили ее на вертел.
Пива нам тоже не дали, что ударило по нашему самолюбию больнее всего.

- Долго еще?- спросил я пернатого.

Мы начали уставать от бесконечного спуска вниз по закручивающейся спирали, от однообразных пейзажей и сомнительных удовольствий, грозящих нам смертью.

Ангел пожал поникшими плечами. Ему тоже надоела Преисподняя. Французу приходилось хуже всего. Он был живой, и силы его подходили к концу.
Даже в Ла-Рошели бывали перерывы между атаками. А дуэли у них там не считались, они как развлечение.

- Тогда пошли?- спросил я их всех.

Мушкетер поднялся с земли, проверил, как из ножен вытаскивается шпага, и встал слева. Фер уменьшился в несколько раз, примостился на моем правом плече и болтал там ножками.
На мой взгляд круги стали закручиваться с меньшим диаметром. Это говорило о том, что мы приближаемся. Куда? Сказать никто не мог.

Стена, сложенная из замшелых камней, выросла прямо перед нашими глазами.
- Дит,- тихо проговорил гасконец,- город проклятых душ.

Он повертел головой в разные стороны, не нашел ни одного входа, присвистнул и пожал плечами.

Ну, что ж, как всегда все решать мне. Я сделал очень умное лицо и осторожно пошел вдоль стены. Из-за каждого угла на меня могло броситься черти что, но то, что я увидел на самом деле…

- Пресвятые угодники, - восхищенно прошептал я,- клянусь всем подряд, что отныне и навсегда согласен со всем, что вы предложите и скажете.

Потому, что… Потому что увидел, что к вековой крепостной стене скромно прислонился мой «Харлей».

- Чарли,- позвал я.

Клянусь, он меня услышал. Я обнюхивал кожаное сиденье, трогал руками хрустальный глаз и заглядывал в бензобак.

- Что это такое, сударь?- напряженно спросил д`Артаньян.
- Что это такое? – радостно вскричал я.- Это не твой жалкий конь мощностью в одну лошадиную силу, это сто двадцать пять таких гнедых коней под задницей.

Я похлопал ладонью по сидению позади себя, гасконец осторожно устроился за мной.
- Держись крепче, Шарль,- едва успел я предупредить француза, давая газ.

Чарли радостно взвыл, словно говоря «Где тебя носило, хозяин?», и рванул с места, врезаясь в воздух.
Ангела снесло с моего плеча при первом же повороте. Мы объезжали крепостную стену, ревя мотором, лично я хохотал в голос, гасконец уткнулся носом мне в спину.

За радостью и восхищением полета я заметил преграду слишком поздно. Дернул управление, и мотоцикл резво встал на дыбы.
На нас сладострастно смотрели три неумытые фурии, уродливые, как все смертные грехи разом.

- Красавчики,- строевым голосом гаркнула одна.
- Все трое,- поддержала вторая.
- Особенно в шляпе,- мяукнула третья.
- Ну что,- продолжала первая - явная командирша,- как обычно?

Костлявые женские фигуры двинулись к нам вихляющими походками. Я помотал головой, надеясь отогнать этот эротический кошмар, но они приближались. Гасконец лихорадочно доставал шпагу, но она, как назло, заклинила.

- Тысяча чертей,- шипел он у меня за спиной,- сударь, если они подойдут ко мне, я за себя не отвечаю. Хотите, я одолжу вам кинжал?

В мои ищущие руки успокаивающим железом лег клинок.
Я собрался защищать свою если не жизнь, то честь самым банальным образом: убивая всех, кто ко мне подойдет.
Такую жажду крови я испытывал только однажды: к налоговому инспектору по имени Анна Павловна, которая умудрилась довести меня до белого каления.

Фер стоял рядом со мной и разминал кулаки.

- С одной стороны,- задумчиво разговаривал он сам с собой,- я избавлюсь от неулыбчивого, вечно голодного еврея.
Я перевел на него невидящий взгляд.

- С другой,- продолжал ангел,- к кому меня переведут после? Вот ведь вопрос.

Я не понимал, о чем он говорит. У меня не было времени его понимать, я собирался драться. Как и француз, который решительно нахмурил брови и приготовился к смерти.

- Милые дамы,- глубоким грудным голосом вступил ангел.

Фурии резко выдохнули. Обычно с ними не осмеливались разговаривать. А уж обзываться «милыми» и вовсе никому пока в голову не приходило.

Надо сказать, выглядел ангел сногсшибательно. Он развел руки в стороны и окутался перьями.

- Дорогие мои женщины, - продолжал Фер, -позвольте поздравить вас с Международным женским днем.

«Женщины» переглянулись и попытались пригладить растопыренными пальцами торчащие в разные стороны жесткие патлы.

- Желаю вам оставаться всегда столь же прекрасными, как сейчас.

Фурии смутились, достали откуда-то носовые платки и принялись стирать с щек друг у друга вековые пятна грязи, поплевывая на тряпочки серной кислотой.
Они никогда не видели ангелов. А таких великолепных и крылатых, как мой поддатый друг, и подавно.

- Знайте же,- доносился до них его проникновенный голос,- каждая из вас уникальна и прекрасна сама по себе, только потому, что она- ЖЕНЩИНА. Стоят ли низменные мужчины хоть капли вашего драгоценного внимания? Нет. Они грязны и не воспитаны. Они оставляют носки под кроватью и храпят по ночам. Они не знают, что такое ПМС и не любят вашу маму. Они постоянно пьют пиво, и футбол для них важнее цвета обоев на кухне.

Картинно выгнув спину, разведя руки еще шире в стороны, откинув голову назад, отчего золотые кудри спустились едва ли не до пояса, Фер медленно всплывал над землей. Это было убойное зрелище! Будь я фурией, я бы тоже не устоял.
Они его заслушались, согласно кивая при каждом неопровержимом доказательстве нашей мужской никчемности. Ангел был так убедителен, что поверили даже мы с французом.

Фурии раскрыли за спинами ободранные за долгие столетия кожистые крылья и тоже стали подниматься вверх, не сводя глаз с самого чуткого и понимающего мужчины.

Я провожал их взглядом, когда до меня донесся серебристый голос ангела:
- Се-е-е-ня.
- Да, Господи,- благоговейно ответил я
- Беги, придурок, я их надолго не удержу.

Я очнулся и запихал мушкетерский кинжал за ремень джинсов.
- Пришпорьте своего скакуна, сударь,- посоветовал гасконец, и я выжал газ на полную.

Мы влетели в городские ворота, которые охраняли эти кошмарные создания, и понеслись по мертвым мостовым, оглашая улицы механическим ревом. Я надеялся проскочить город напрямки, но тем, наверху, это показалось слишком обыденным, и мы врезались на полной скорости в чей-то живот.
Вдвоем с мушкетером чебурахнулись через рулевое управление, Чарли жалобно взвизгнул и упал на бок.

Над нами нависал натуральный Минотавр. Он высекал искры копытами, выделывал хвостом дьявольские загогулины и пускал струйки пара из ноздрей.

Кувыркнувшись через голову, мушкетер вскочил на ноги и достал шпагу. Но драться оказалось не с кем. Чудовище испарилось тихим облачком, а на его месте стоял Атос.
Школьный товарищ улыбался так, как умел улыбаться только он. Скромняга-парень, он перещупал в выпускном классе почти всех признанных красавиц школы.

- Здравствуй, друг,- сказал Атос,- ты знаешь, а я тебя ждал. Портос для тебя слишком скучен, Арамис слишком мелок, ты должен был прийти именно ко мне, согласись.

Я молчал, потому, что ничего не понимал. Почему он? Почему здесь?

Француз подкрадывался к нему со стороны спины. Атос вытянул руку, и мушкетера пришпилило к стене без малейшей надежды на освобождение.
Едва я сделал шаг в его сторону, как школьный друг щелкнул пальцами и мои ноги приморозились к мостовой.

- Не стоит,- печально оповестил он,- ведь тебя предупреждали: уровни усложняются по мере прохождения. Здесь главный-я.
- Почему? Что такого ты натворил?

Атос рассмеялся, откинув голову назад.
- Что я натворил? А почему ты не спрашивал об этом раньше?

Я пожал плечами. Меня, правда, не интересовало, чем он занимается. Мы иногда пили пиво по выходным, иногда перезванивались. Помнится даже, я поздравил его с днем рождения.

- Мартовский Кот,- ответил он с гордостью,- это был я.

После этих слов мне стало дурно. Мартовский Кот- неуловимый маньяк-убийца, ужас нашего города. Он действовал только в марте в течение почти десяти лет. И ведь правда: после смерти моего друга убийства прекратились.

- По глупости нарвался на девку-каратистку. Запинала ногами, а под конец ножом пырнула,- продолжал он свой откровенный разговор.

- Ты ненормальный, - с ужасом ответил я.

- Конечно,- Атос открыто наслаждался,- я всегда был ненормальным. Нормальными были вы. И меня от вас тошнило.

Что я мог ему сказать? Мы трое не заметили в нем ни грамма сумасшествия. А может, просто плохо смотрели?

На правое плечо опустился Фер, трепеща крыльями.

-О-о,- улыбнулся Атос уголками губ,- вечно пьяная защита. А ты знаешь, Сеня, что ты его последний шанс? Двоих до тебя он бездарно пропил.
Я скосил глаза на ангела.
- Ты же говорил, что я у тебя первый.
Фер покраснел, закрылся крыльями и горько заплакал.

- Я скажу тебе больше, - продолжал убийца, - за рулем той «Тойоты» сидел именно он – твой хранитель.
- Что?!

Я опять взглянул на Фера. Тот слез с плеча, съежился под моим пристальным взглядом и заплакал еще громче.
- Господи, зачем?! – спросил я.

- Так это же бывший архангел, - охотно просветил меня Атос, - ты разве не знал? Его разжаловали за строптивость, но он очень хочет вернуться в Высший Дивизион.

Каждое слово моего бывшего товарища било по мозгам молотом. Ангел, которого я считал своим другом, рыдал, спрятавшись в крылья. Он убил меня.

- Останься ты в живых, - продолжал Атос, - куролесил бы еще долго, а ждать этому пьянчуге не хотелось. Мертвым тобой легко управлять. Вот они вдвоем с напарником по Дивизиону и разработали ту многоходовку с тобой.

- Фер, это правда? – строго спросил я.

Ангел замотал головой, отказываясь показываться мне на глаза.
- Отвечай! – в отчаянии выкрикнул я. – Как ты мог? За что?

- Ты как ребенок, - удивился Атос, - да им плевать на тебя. Каждый твой шаг был просчитан с самого начала. Сейчас ты пойдешь туда, куда тебе укажут; сделаешь там то, что тебе прикажут и твой «хранитель» отчитается за тебя перед начальством. Его переведут обратно в Высший Дивизион, а ты останешься здесь, со мной.

Я обернулся к нему, едва держа себя в руках. От насмешливого тона его голоса мне хотелось убить его. Почему-то во все, что говорил мне этот убийца, я сразу поверил. И от этого мне стало еще хуже.

- Я не останусь с тобой, - выкрикнул прямо ему в лицо, - ты – чудовище, я не такой, как ты.

Атос раскатисто засмеялся, его хохот отразился от каменных городских стен и вернулся к нам удвоенный. Я зажал уши, стараясь не оглохнуть.
- Ты такой же, как я, - грохотал он, - разница между нами лишь в количестве. Проходи, я не могу тебя задержать, но француз останется со мной. Он пришел сам, и только мне решать – когда ему уходить.

Я упал на колени, мотая головой. Атос начал превращаться в Минотавра. Адские копыта монстра грозили перебить мне хребет.

- Пойдем, Сеня, быстрее, - Фер подскочил ко мне, помогая подняться.

Я откинул его руки и поднялся сам.
- Не подходи ко мне, - зло процедил сквозь зубы.

Ангел пожал плечами.
- Если ты закончишь игру, ему придется отпустить гасконца. Ты ДОЛЖЕН пройти до конца.

Я обернулся и увидел, как Минотавр взрезал когтем мушкетеру щеку и, жмурясь от удовольствия, слизывал теплую кровь.

- Я вернусь, Шарль.

Мы с Фером вылетели за городские ворота. Сразу за крепостной стеной я увидел в земле воронку, на дне которой клубились неопрятные облака.

На самом краю сидела девушка в дурацкой ситцевой ночнушке. Она подобрала под себя колени и с ужасом смотрела вниз, куда падают без надежды на возврат.
Девушка подняла глаза, и я встретился с ней взглядом.
- Сеня,- прошептала она,- ты пришел за мной?

У меня был день рождения, я был на Чарли, она стояла на обочине.
«Девушка, вас подвезти?»

Она приехала поступать из какой-то Богом забытой деревни. Ей было семнадцать, мне-двадцать восемь и я был у нее первый. Через пару месяцев я сказал:
- Не надо все усложнять, детка.

- Самоубийство,- пояснил Фер за моим плечом,- самый тяжкий грех. Тяжелее только аборт. Она вскрыла себе вены.

Я медленно поворачивался к ангелу. Вернее, архангелу. Он смотрел мне прямо в глаза

- Да, - ответил он на мой взгляд, - это я все придумал. И что? Минотавр прав – ты такой же убийца, байкер. И если бы я сам тебя не убил, ты никогда бы этого не понял. Зато сейчас у тебя есть шанс все исправить.

Клубящиеся облака начали выбрасывать щупальца, пытаясь лизнуть девичьи ноги. Она подбирала колени все выше, ей не хотелось прыгать в пучину греха. Но счет ее души шел на секунды. Она смотрела на меня, ожидая, что я ее спасу.

- Жертвуя собой, ты спасаешься сам,- донесся до меня голос архангела,- в этом есть высшая Небесная Справедливость. Не пожалей живота своего и ты обретешь покой.

Как загипнотизированный, я двинулся к краю воронки. Жизнь за жизнь, душу за душу. Если я прыгну, эта несчастная дурочка может спастись от вечных мук.

Голодному чудовищу человеческих пороков внизу нужна была жертва, и я прыгнул вниз, меняясь местами с той, имени которой я даже не помнил.

Меня обхватило ледяное пламя. Оно высасывало из меня силы и злобно урчало, пытаясь добраться до сердца. Но что-то шло не так, и я все не умирал.

Неожиданно полет прекратился, я завис в воздухе. Вокруг меня крутился адский хоровод из оскаленных морд. Они пытались укусить, но едва прикасались ко мне, как их отшвыривало назад неведомой силой.

Прямо перед моим лицом всплыл мушкетерский кинжал. Он плавно покачивался и освещал своим блеском адскую воронку. Он был из мира живых и когда-то д`Артаньян освятил его в Парижской церкви.

Благословление далекого французского священника сейчас спасало мою шкуру. Чудовища просто не могли ко мне приблизиться.

Я взглянул вверх, увидел, что девушка поднялась на ноги и со страхом заглядывала вниз. Я протянул к ней руки, и она прыгнула вниз. Влетела прямо мне в объятия и положила голову на плечо.

В глаза нам полыхнуло ультрафиолетом.

***


Мы сидели на моей настоящей тесной кухне. Гасконец спал, он потерял много крови.

- Что было бы, если бы я не прыгнул?- спросил я ангела

- В общем-то, ничего страшного,- доложил он,- вернулся бы в чистилище, тебя определили бы в Дит, мушкетера бы высосали до дна. Мне бы пришлось до конца времен гнить в сущностях. По голове меня за эту операцию с тобой точно не погладили бы. Даже прошлые заслуги не помогли бы.

- А она?
- Ее зовут Надежда, - с улыбкой сказал Фер, - она пока еще жива. И, вообще, Сеня, ложись спать. Мне еще порядок во всех временах наводить надо.

***


Я натянул джинсы, похлопал по карманам, проверяя, все ли захватил нужное и вышел из дома.
На стоянке подошел к Чарли, включил зажигание и зачем-то набрал телефонный номер деревенской девчонки, с которой расстался сам несколько месяцев назад.

- Надя, это Сеня Маниш, - весело проговорил в трубку, -помнишь меня? Не хочешь прокатиться? Погода отличная. Только тебе шлем надо купить.

***


А зачем я все это написал? Затем, что вчера мне приснился Фер, и я неожиданно все вспомнил. Он сидел в Пустыне Вечности и посасывал пиво.
То ли время мое кончается, то ли там, наверху, опять что-то придумали про меня.

О,Надежда проснулась. Потягивается на кровати, пытаясь уложить огромный живот поудобнее. Обещают двойню.

Сэйв резалт. Гэйм овер.