Глава 3. Что было сначала? - отрывок из книги о кофе "Мешок суфия. Эфиопский дракон".
Авторы: Олег Чернэ (Шаабан) персональный сайт olegcherne.ru и Яна Брильянтова, персональный сайт www.binbit.ru
Сидит слегка интеллигентный, но пьяный и побитый мужик
в КПЗ и думает: «А ведь сначала было кофе!»
Яна! Пойми главное! Для того чтобы не просто чего-то добиться, но и реализоваться, нужна ось. Пока ты работаешь здесь, твоя ось — это кофе. Что бы ты ни делала, ты не должна терять ориентир. И не важно, где мы — дома, в гостях и даже с драконами, не говоря уже о тени.
Мы часто начинаем правильные дела и размениваем их на 1000 бесполезных делишек. Только совершенствуя себя, мы познаем суть, но самое главное, мы остаемся в ориентире действий. Все чувства и переживания имеют один источник, и его надо пестовать.
Будь ленточкой, бантиком, бабочкой, кем угодно, но вкус, аромат, звучание, ощущения должны совершенствоваться! Кофе — наш учитель. Он не только твой, но и мой учитель. Кто сказал, что кофе — это напиток? Это Создатель!
Ты знаешь, что ковчег завета находится в Эфиопии? Это скрижаль с десятью заповедями, что хранится в городе Аксум. Это отправная точка истории кофе. С ним связана коронация эфиопских царей. То есть кофе был условием инициации и нектаром божественности. Он выражал всю суть эфиопской земли, особенно местности, где находится город Аксум. Это было тотемное растение.
И не забывай его драконовское происхождение. Так вот, там жила легендарная правительница Саба, или Шеба, и именно она распространила культ кофе на Аравийском полуострове и непосредственно в местах, где располагается современный Йемен. Во всех ее храмах были бассейны, в которых вода обогащалась кофе.
В общем, тебе надо принять кофейную ванну и разобраться с Сабой. Пожалуйста, сегодня же прими кофейную ванну, а завтра выйди на работу не в твоих гессах и лессах, а приди, как царица Саба! Проживи один день ею. И пойми кофе как то, что содержит в себе шесть вкусов.
«А ванны-то у меня и нет…— вздохнула Яна. — К кому бы напроситься? К сестре… Они недавно в новый дом переехали…»
* * *
— От твоего кофе эмаль не пожелтеет? Муж меня съест потом, — запереживала сестра.
— Это же не зубы, Шейла порошком отчистит. Кстати, можешь ее отпустить на пару часиков? Пускай меня пообихаживает, чтобы проще было в образ царицы вжиться.
— Твои глупости меня мало волнуют, а последить за тобой и вправду не помешает.
Для справки: Шейла – домработница в доме сестры, филиппинка.
Яна медленно опустилась в теплую кофейную ванну, источавшую аромат обожаемого ею горького шоколада в «золотинке» пряного букета восточных специй. Погрузилась с головой и вынырнула, с головой и вынырнула… Услужливая филиппинка зачерпывала целебный отвар и поливала нашу разомлевшую царицу.
Кофейные воды наполнили все ее тело, пропитав каждый его миллиметр до межклеточной жидкости. Сердце билось в такт африканским барабанам… Яна зажмурила глаза и снова погрузилась в чудесную воду, задержала дыхание… вынырнула и, как бы помягче выразиться… изумилась, обнаружив себя в необъятном прямоугольном бассейне бок о бок с намывающими ее темнокожими нимфами.
Бассейн был утоплен в белоснежный мраморный пол, а вместо одинокой улыбчивой Шейлы в тумане эвкалиптовых испарений кружилось с десяток стройных рабынь в набедренных повязках и разноцветных бусах. Одни обмахивали опахалами, другие раскуривали благовония, третьи поливали из позолоченных кувшинов.
— Где я? Тень, скажи, — но та не откликнулась, должно быть, еще в библиотеке обиделась.
Самая высокая невольница с серьезным лицом принесла золотую чашу, не то вазу, инкрустированную драгоценными камнями, поставила на алтарь и на языке, отдаленно напоминавшем арабский, пафосно провозгласила:
— Кофе для царицы Шебы!
Служанки преклонились, а длинноногая Айша с благоговейным нашептыванием вылила содержимое чаши в бассейн. Яну внезапно осенило: она понимает этот язык… нет… это ее родной язык. «Все, раздвоение личности, следующий отряд в белых халатах прибудет». Но её опасения не подтвердились, а банно-купальное действо набирало обороты.
— Массажное ложе царице! — рыкнула Айша на своих подчиненных.
Те скопом кинулись к низкой продолговатой тумбе, переливавшейся всей гаммой оттенков от синего до зеленого, и стали в семь кувшинов поливать ее горячей водой. Оставшиеся три прислужницы взялись выстилать дорожку из лепестков роз от бассейна до тумбы и, сопроводив нашу царственную особу, помогли ей возлечь на подогретую смальту.
— Кофейный пилинг царице! — все в очередной раз простерлись на мраморных плитах, в один голос вознеся тотемную молитву.
Обступив ложе, плавными круговыми движениями начали вместо скраба натирать тело не то Шебы, не то Яны, не то трезвой, не то пьяной кофейными зернами крупного помола. «Да, таких SPA и на Боре-Боре не сыщешь…» Шелковистую царственную спину цвета кожи ангела омывали натуральными морскими губками, накидывая и втирая все новые и новые порции кофейного скраба. «Блаженство… А массажисты у них есть загорелые, мускулистые?»
— Массаж царице! — как будто бы прочитала мысли исполнительная Айша.
В дверях купального зала показался одноглазый горбун преклонных лет и хромой нетвердой походкой двинулся по направлению к тумбе. Рабыни водопадами лили розовые и сандаловые масла, а сильные руки горбатого массажиста, вероятно, прошедшего кастинг священнослужителей на это место (во избежание прелюбодеяния), наминали концентрические круги по всем важнейшим аккупунктурным точкам так, что по прошествии получаса клиентка потеряла всякие ориентиры и границы своего тела, ощущая себя тщательно размолотым кофейным зерном. Ублажали, умасляли, услащали, умащали… маски, краски, маникюр, в общем, весь салонный кюр… Дальше в спальные покои. «Ничего себе обои… веселая саванна!»
— Расслабление после ванны!
Стены спальни были расписаны фресками, изображающими сцены совокупления крупнорогатых, длиннохвостатых и прочих парнокопытных и гриволохматых пар. Служанки раздвинули кисейные занавеси балдахина и, откинув затканное золотом покрывало, выстроились с опахалами по обе стороны королевской кровати. Едва коснувшись подушек, Ее насалоненное до протоплазмы Величество провалилось в глубокий сон. Очнувшись на той же помпезной кровати, девушка заподозрила, что это был далеко не сон, ущипнула себя, пытаясь проснуться, но не тут-то было…
— Одеяние царице!
В покои внесли, видимо, заранее согласованное церемониальное платье ярко-кораллового цвета, присборенное на бедрах и собранное по косой змеевидной опаловой брошью на одном плече. Помогли облачиться. Тут-то драконовы подарки и пригодились: платьице село как влитое! Две рабыни в четыре руки соорудили на голове бахчисарайский фонтан, вплетя в тяжелые блестящие волосы не менее дюжины жемчужных нитей и страусовых перьев. Надели увесистое золотое ожерелье и еще пару-тройку килограмм золота в виде ручных и ножных браслетов. Набрызгали экзотическим мускусным парфюмом.
— Зеркало! — приказала Яна на родном сабейском.
Приказ был незамедлительно исполнен, и перед ней засверкал отполированный серебряный щит. «Господи! Это же я, только в улучшенном варианте, несколько раз в жизни примерно так и выглядела… Глаза горят янтарным огнем, лицо прозрачное, светится… Значит, я и Шеба – одно? Это мое прошлое воплощение?! За какие, интересно, грехи меня так разжаловали в простые смертные? Все отняли… красоту, власть, богатства, дворец, слуг и даже формы несчастные... Спасибо, дракон вернул».
Заметив колебательное движение тени одной из невольниц, царица Юга обернулась в поисках своей. И тут до нее дошла истинная причина исчезновения назойливой товарки. Она не просто царица… Она — божество, точнее, богиня… совершенство, не отбрасывающее тени… Девушка тут же переключилась со сканирования внешних прелестей на внутренние ощущения и поняла, что то вожделенное состояние экстатического парения, к которому она идет, да где там, ползет изнурительным путем развития, здесь, в этом воплощении, ей уже присуще, причем перманентно, а не мимолетными вспышками по великим праздникам…
«То есть и силу тоже отобрали, то бишь перекрыли. Надо разобраться со всей этой сабейщиной… В испанском, например, saber означает знать, а sabiduria – знание, мудрость. Значит, не исключено, что я не только красивая, но и умная, видел бы меня Шаабан… Черт, задание… Я же опоздала на работу! Тень бы сказала: "Царицы не опаздывают, а задерживаются". Но теперь я сама себе режиссер, и мне нужно срочно найти портал».
Вспомнив историю с жалобой Бурчи, Яна попыталась пройти через зеркало, машинально приподняв подол ниспадающего платья, и… ужаснулась отражению мохнатых ног с раздвоенными копытами вместо ступней. «Вот она, ложка дегтя… Даже богиням Бог всего не дает… Хотя бы эпиляцию сделали и педикюр! Лицензию у их салона отобрать – за невнимательное отношение к клиенту!»
Сделав еще несколько неудачных попыток, мисс-козлиные ножки смирилась, потирая ушибленный лоб. «Ничего не поделаешь, придется побыть Сабой или, вернее сказать, собой, пока не найду выход». На нервной почве разыгрался аппетит, но не успела она отдать приказание, как раздался хлопок ладоней.
— Трапезу царице!
«Умный дом, не иначе!» – восхитилась Яна про себя и проследовала по анфиладам в парадный зал, устланный невиданными узорными коврами. Оценив их превосходное качество, присела на расшитые бисером подушки. Рабыни в белых накидках подносили яства на червленых серебряных подносах. И несли они в изобилии и фрукты, и вина, и орехи, и сладости, и плоды диковинные, и приправы заморские, и птицу всякую жаренную, и мясо дикой и домашней твари — запеченное, копченое и переперченное. «Удается же сохранять осиную талию с таким меню! У меня на жесткой морковной не получается».
— Турбосжигатель жира царице! Пахлава кофейная в кофейной глазури с кофейно-бобовой прослойкой! Официантки со священным трепетом распластались на полу так же дружно, как и давешние мойщицы.
«Похоже, здесь настоящий культ кофе, словно богу ему поклоняются… Интересно, у них есть Храм кофе?»
— Кофейный час царице, охрану в амуниции!
«Надеюсь, хоть с телохранителями повезет». Но прибывший конвой женоподобных евнухов-кастратов в коротких плиссированных юбочках не оправдал ее брутальных ожиданий. Повелительницу водрузили на паланкин и понесли по каменным ступеням к дверям величественного храма, утопающего в благоуханных кофейных кущах…
И ступила она на те плиты ли
То ли чистые, то ль в сплошной пыли,
И вошла она в двери чудные
То ль в богатые, то ли скудные,
И узрела там зерна статую
То ль копыта ли с козла взятого…
Было то зерно то ль кофейное,
То ль копыто ли козла клеймное,
Было в рост ее, ну, а то и в два,
То ли впрямь ничье, то ли все права.
Стали тут жрецы мерно в зал идти
И дары свои идолу нести,
То ли черен был, то ли свят был он,
То ль творили ли идолопоклон.
Пала Шеба ниц на колении
То ль в хоре блудниц, то ль псалмпении,
Возвала она, грешных не виня,
То ли дух огня, то ли полымя,
Руки то ли низ к преисподнии,
То ль простерла вверх, в высь Господнюю.
Заискрилось встреч то зерно огнем,
То ль им скверны жечь, то ль купаться в нем,
И омыли им то ли лица ли,
Были ль то жрецы, то ли жрицы ли.
Прикурили все то ли факелы,
То ли свечи ли кот наплакал ли,
То ли хворост жгли, то ль возложенный,
То ль вокруг зерна, то ль положенный.
Стали с криками то ли с воплями
Бросать зернышки огню в сопла ли,
Кофе зерна ли, то ли черны ли,
Подсушили ли, то ли сперли ли.
— О царица ты наша Савская,
То ли райская, то ли адская,
Присягаем мы тебе верою,
То ли правдою, то ли серою!
И сложили зерна те подсушенные
В чан с грешками их пригрешенными.
Вспрыгнул юркий жрец поверх кучи той,
То ль светам конец, то ли куш крутой!
Принялся толочь зерна стопами,
То ль с молитвами, то ль с притопами,
Мял их, як лозу виноградную,
То ль священную, то ль неладную…
Была в храме том не акустика,
А органный зал стиля рустико.
Треск и хруст сильнел во десятки раз,
Дух огня взревел, приводя в экстаз
То ли ангелов, то ли демонов,
То ли в дикий рев, то ль в песнь млелую.
И наполнил жрец полны чаши им
То ли кофеем, то ль грехом своим.
Приступили си то ль к вкушению,
То ль к бесовскому искушению…
И открылись им все шесть вкусов ли:
То ли сахар мечт, то ли соль болит,
То ли кисль кислит, то ли горечью,
То ли ось острит, перцу вторючи.
А шестой вот вкус был их тайною —
То ли древнею, то ль сакральною,
Звался он у них то ль амритою,
То ль нектарчиком из копыта ли…
Начал идол тот Шебе речи лить,
То ль копытом бить, то ль зерном чадить:
— Ходит слава ли то ли поступью,
По Аравии то ли по свету,
То ли царь живет, то ли Шаабан,
То ли кофе пьет, то ль хмельной дурман,
То ли мудр он, то ли умудрен,
Знает мудры ли то ль небес закон.
Ты поди к нему и воздай поклон,
Поднеси ему злата триста тонн,
Услади сперва ум загадками,
Цари мудрые на них падкие,
Красоты вином то ли опьяни,
То ль козлиных ног таинство храни…
Испроси глотнуть чудо-кофея,
Обнажит что суть глубже морфея.
Сплавишься не вплавь в царствие теней,
Мыслей темных явь станет враз видней.
Повидайся там с тенью тенною,
Стала слишком ты совершенною,
Уже мнишь себя выш-всевышнего,
Смотри — скажет «кыш» богу лишнему,
С шумом вылетишь то ль об землю шмяк,
Звездняк вылечишь то ль набьешь синяк…