Так называлась (может быть и сейчас называется) береговая воинская часть, где кантуются матросы и старшины срочной службы, которые по какой-то причине временно оказались без места службы. Это могло произойти из-за длительной болезни, расформирования родной воинской части, выведения родного корабля из боевого состава, и т.д. Я попал в полуэкипаж после списания из военно-морского училища, и пробыл там около месяца в ожидании, пока найдут, куда меня приткнуть на службу.
Это был хороший месяц. Меня никто не дёргал, и я сам особо не дёргался, не терзал себя мрачными мыслями, что мне предстоит трубить ещё пять лет матросом в дополнение к четырём годам пребывания в училище. Целая жизнь! Люди за это время успевают закончить институт, обзавестись семьёй и наклепать детей. А у меня всё это откладывается на далёкое будущее. Ну ничего, нужно продумать такой план самообразования, чтобы после демобилизации предельно сократить срок учёбы в институте. И вообще использовать это время для культурного роста.
Что касается культурного роста, то полуэкипаж был для этого самым подходящим местом. В нём была библиотека, которая оказала бы честь любому районному дому культуры. Все книги были новенькие, закупались сразу целыми выпусками по мере выхода в продажу. Об этом заботился замполит части, сам ещё не старый и довольно развитой. До меня библиотекой занимался матрос срочной службы, и она была в хорошем порядке. Этот матрос дембельнулся незадолго до моего прихода в полуэкипаж, и замполит блатовал меня остаться вместо него. Но сидеть целых пять лет без движения в одном и том же помещении тогда было ещё не по мне, и кроме того, я уже успел усвоить одну истину, что во флоте самое спокойное место – это там, где трудней всего. Начальство не лезет каждую минуту тебя проверять и поучать. Главное – работай. И товарищеские отношения в команде самые тёплые. Так что я запросился на корабли.
К нам в полуэкипаж примерно раз в неделю приезжал майор из отдела кадров флотилии, который распределял ожидающих своей судьбы обитателей этого перевального пункта. На меня он смотрел задумчиво, и решал сложную для него задачу: куда с пользой для дела лучше приткнуть матроса-первогодка, ещё даже не начавшего служить (срок службы у меня начинался в мае, а на дворе был февраль), но уже обладающего знаниями и навыками корабельного штурмана в чине лейтенанта. Я тоже со своей стороны старался побольше узнать у старослужащих, где какие условия службы и какое начальство. Пришёл к выводу, что мне нужно добиваться назначения в отдельный от Каспийской флотилии дивизион малых кораблей, подчинённый Бакинскому округу ПВО. Там в основном грузовые катера, которые всё время в работе, в море, далеко от берегового начальства. Никаких дурацких учений, работа и работа. И требуются радисты.
Я был радиолюбителем с приличным опытом работы "морзянкой", но официально никаких курсов не кончал, и формально не мог считаться радистом. Поэтому майор повёз меня на узел связи штаба флотилии, чтобы там специалисты определили, что я за гусь такой. Пожилой мичман усадил меня за ключ в учебном классе, я надел наушники, и стал записывать текст учебной радиограммы, которую передавал мичман. Он начал медленно, увидел, что я всё спокойно записываю чуть ли не печатными буквами, стал ускорять передачу. Дошёл уже видимо до предельной для него скорости, я всё ещё принимаю. Он перестал передавать, сказал: "Теперь ты передай мне обратно принятый текст". Я тоже начал не очень быстро, стал потихоньку ускорять. Через некоторое время он говорит "хватит". Спросил, какую радиоаппаратуру я изучал в училище, устройство не стал спрашивать, и сказал сидевшему тут же в классе майору: "Можете записать – радист первого класса". Майор так и написал. И тут же повёз меня в часть, куда я просился.
Там флагманский связист, молодой свеженапечатанный лейтенант, только что окончивший училище связи, вместе со старшим радистом береговой базы устроили мне такой же экзамен с тем же результатом. И сказали майору "берём". Так я попал служить в 30 ОДПС ПВО, что расшифровывается как 30-й Отдельный Дивизион Плавсредств ПВО.