Капиталист

Капиталист


Часть первая
Начало

1.
Ну, вот и все, он это сделал, он защитил диссертацию, и теперь он кандидат наук. Пять лет напряженного труда завершились триумфом, это редкий случай, когда слушатели провожают претендента аплодисментами. Да он и сам знает, что заслужил, у него действительно во многом новаторская работа. Точнее, идеи в целом не новы, но их интерпретация уже вызвала немалый интерес в научных кругах. Из Америки, Японии, Германии,  даже из Австралии приходили отклики. Отец бы  им гордился, как жаль, что он  не дожил до этого события. Слава богу, жива мать. Надо будет ей позвонить, обрадовать. Она сильно  волнуется. Даже побоялась  присутствовать на защите. Сказала, что ей так спокойней. Ну, ничего, сейчас все ее волнения  завершатся. 
Туров двинулся на кафедру, к телефону, но удалось сделать всего несколько шагов, как он оказался в крепких объятиях Саватюгина.
- Поздравляю, Олег, ты молодчина. Я был уверен в тебе. Ты тут самый лучший.
Туров знал, что эти произнесенные им последние слова были любимой присказкой Саватюгина, которую он произносил в редких, но самых торжественных или ответственных случаях.
- Ерунда, ты не хуже. Ты тоже хорошо защитился.
Саватюгин посмотрел на друга, но ничего не сказал. Внезапно он приблизил свои губы к его уху.
- Ты готов продолжить наш недавний разговор? – почти шепотом спросил он.
- Всегда готов! – засмеялся Туров.
- Я серьезно.
- И я серьезно.
- Значит, поговорим.
- Да.
Принимая поздравления, Туров двинулся дальше. Он вошел на кафедру, закрыл дверь и вздохнул. Наконец-то он хотя бы несколько минут может побыть один. Для ученого это всегда лучшие и самые полезные минуты. Жаль, что не всегда удается их найти. Вот и сейчас надо звонить матери, потом снова выходить к народу. А вечером еще и банкет. По нынешним временам более чем скромный, но без него никуда. Хотя денег на ресторан пришлось собирать по крохам, занимать. Спасибо Лешке, без него он вряд ли бы наскреб нужную сумму.
Туров стал звонить матери. И затем   минут пять стоически выдерживал  даже через провода мощно фонтанирующую энергию материнских эмоций. Он понимал, что для нее это необходимо. После смерти отца, некоторых других не самых хороших событий ей было крайне нелегко, из жизни ушла радость. А тут такое, сын защитил диссертацию. Надо же порадоваться по полной программе. А он уж как-нибудь вытерпит эту материнскую несдержанность.
Наконец Туров смог положить трубку телефона, он обернулся и увидел стоящего рядом  Проклова.
- Мария Владиславна счастлива, - улыбнулся он.
- Более чем, - ответил Туров.
Проклов покачал головой.
- Не нужно быть скептиком, бесплодное чувство. Надо уметь позволять себе радоваться  без границ. Тем более, есть для этого все основания. Дай я тебя обниму.
Проклов крепко прижал Турова к себе. И Туров вдруг ощутил такое сильное волнение, что глаза мгновенно заполнились влагой. Он даже почувствовал смущение. Впрочем, смущение скорей всего появилось по другой причине. Но об этом в данную минуту ему хотелось  думать меньше всего. 
Проклов отпустил Турова и сел на стул.
- Хотелось бы узнать про твои дальнейшие планы. Тема количества пространств в нашей Вселенной крайне важна. Вот увидишь, пройдет время, и она станет главной в науке. В твоей работе есть весьма интересные подходы. Если их начать развивать… - Проклов замолчал.
-  И что может быть? – спросил Туров.
- Ну, хотя бы Нобелевская премия, - ответил Проклов.
- Всего каких-то один миллион долларов, - засмеялся Туров. -  Та ли эта сумма, ради которой стоит так стараться.
Проклов посмотрел на своего ученика не то тревожно, не то удивленно.
- А ради какой суммы стоит стараться? Сегодня науку не финансируют, все разбегаются.  Один миллион долларов нам бы очень не помешали,  можно было бы купить кое-какие приборы. Не мне тебе говорить, на каком допотопном оборудовании мы работаем.
- Миллионом долларов делу не поможешь, на самом деле это совсем немного. Нам даже не хватит, чтобы как следует все переоснастить.
- Странно, мой мальчик, раньше я от тебя таких разговоров не слышал.
- За последние несколько лет мир  сильно изменился.
- Он находится в постоянном изменении, это для него единственный способ остаться прежним. Я думал, ты это понимаешь.
- Да, - кивнул головой Туров, - понимаю. – Но вопрос в том, чтобы мир оставался неизменным, что-то должно все время меняться. 
- И как ты думаешь, что?
- Точно еще не знаю. Но мне почему-то кажется, что каждый человек сам ищет ответ на этот вопрос. Общего ответа не существует. Это как принцип дополнительности…
В коридоре раздался шум, чьи-то громкие голоса.
- Мы еще поговорим на эту тему,  - произнес Проклов. -  А пока, кажется, ищут тебя. У каждого человека в   жизни должен быть день триумфа. Иначе, он прожил ее бесполезно. Надеюсь, сегодня он у тебя.

2.
Туров знакомой дорогой ехал на дачу к матери. «Волга», которую еще покупал отец, быстро поглощала километры. Он пытался радоваться, что защитил диссертацию, что теперь открываются для него новые двери, но что-то не получалось. На душе было  неспокойно, сейчас придется общаться с матерью. А что он ей скажет? Она всегда считала его гением, вундеркиндом. Да и так оно  и было, в школе золотая медаль, институт  с отличием, теперь вот кандидатская на ура. Следующий этап - докторская. А потом, может и прав,  Проклов, его ждет Нобелевская премия. Он точно знает, что, по крайней мере, мать такую надежду лелеет. Однажды она проговорилась. А главное, это  у нее серьезно. Перед ее глазами пример отца, который продел путь от лейтенанта до заместителя начальника Генерального штаба   может быть, на тот момент самой сильной армии на планете. Такая карьера удается единицам, и матери кажется, что и  сын должен ее повторить. Только в своей области.
Слишком много на него возлагается надежд. И Проклов, и мать. И еще кое-кто.  А вот он с какого-то момента стал думать об ином.  Саватюгин прав, сейчас самое время, другой такой раз выпадет, может быть,   через сто, а то и тысячу лет. И поэтому нужно решиться. Только это сделать очень даже нелегко.  Поменять всю жизнь, отказаться от того, чем жил все это время, да еще нанести такой болезненный удар самым близким людям. Не так-то просто  так поступить. Но это вовсе не означает, что ничего не стоит предпринимать.  Может быть, именно по этой причине этот поступок  становится неизбежным. Это как в физике, все подчиняется законам, причинно-следственной связи. И попытка как-то обойти ее, нарушить закономерность, которая должна возникнуть, ни к чему хорошему не приводит. Вопрос  в другом, понять, какие действия от него требует в данном случае тот, кто все определяет в этом мире? Ведь так  часто мы  принимаем одно за другое.
Туров въехал в дачный поселок и вздохнул: сейчас начнется самое тяжелое, по крайней мере, на данном этапе. Потом, наверное, будет много раз еще тяжелей, но сейчас надо преодолеть именно это.
В большой гостиной был накрыт стол. Туров давно не видел у них такого богатства, совсем как при отце. Можно не сомневаться, мама бухнула в него всю свою пенсию за целый месяц да еще кое-что потратила из запасов. А он знал, как стремительно они таят, еще совсем недолго -  и от них останутся одни воспоминания. И тогда им реально грозит нищета.   Но самое печальное, что он ничем не может помочь, с его зарплатой самому бы прокормить себя. Он сделал расчеты, ее элементарно не хватает  на самые неотложнее нужны. Даже на оплату их квартиры, а ведь еще есть эта большая генеральская дача с приличным участком земли. Содержание автомобиля обходится все дороже,   так как он все чаще требует ремонта. В последнее время по этой причине он почти не ездит на нем, хотя было время, когда  не вылезал из машины. Ему очень нравилась быстрая езда.  Но теперь и от этого удовольствия придется отказаться. Да и от других – тоже.
Мария Владиславна бросилась к сыну. Они обнялись.
- Я так счастлива, - прошептала она. – Если бы он об этом мог узнать.
Туров понимал, что мать имела в виду своего мужа и его отца.
- Не беспокойся, все он знает.
- Ты уверен?
- Да.
- Ну, тогда мне легче. 
- Мама, зачем ты накрыла такой стол?
 Мария Владиславна удивленно посмотрела на сына.
- Как зачем? Такое событие.
- Событие обычное. Подумаешь, защитил диссертацию. Столько людей защитили ее до меня. А сколько защитят  после меня.  Представить даже сложно. Зато точно можно сказать, мы не осилим столько еды  и питья вдвоем. Для этого даже не надо защищать никаких   диссертаций.
- А вот в этом ты ошибаешься.
- Нужно все же защищать?
- Что  у нас нет гостей. Гость есть.
- Где? Не вижу.
Внезапно Туров почувствовало волнение. Откуда оно пришло, он точно не знал, но его прилив  был необычно сильным.
- Сейчас увидишь.
Мария Владиславна хлопнула в ладоши, дверь отворилась, и на пороге появилась Юлия. В ее руках был большой букет цветов.
Она подошла к Турову, протянула цветы ему.
- Поздравляю, Олег. Очень рада за тебя. – Юлия поцеловала его в щеку.
Туров вдруг почувствовал что-то странное, ничего такого он не переживал  целый год. Ровно столько они не виделись друг с другом.
- Удивлен твоим появлением. Откуда ты узнала о моей защите?
- Это я ей сказала, и я ее пригласила, - вмешалась  Мария Владиславна. – Это моя гостья.
Туров улыбнулся про себя; эти две женщины, несмотря на большую разницу в возрасте, всегда симпатизировали друг другу.  Хотя не такая уж и большая разница, всего каких-то двадцать лет. Может, матери и Юлии понять легче друг друга, чем ему с Юлией? 
Обед  прошел замечательно. Мария Владиславна сияла от счастья и строила планы по поводу великого научного будущего сына. Впрочем, не только научного, пару раз она, правда, вскользь касалась матримониальной темы. В эти мгновения что-то замирало в Турове, исподволь он бросал взгляды на Юлию, но та очень естественно реагировала   на прозвучавшие слова, словно бы они не имели к ней никого отношения.
Невольно Туров перенесся на год назад, в такой же теплый летний день они с Юлией приняли историческое решение стать мужем и женой. А буквально за пару недель до свадьбы Юлия взяла свое согласие обратно. Без всяких на то объяснения причин. И все попытки Турова добиться того, чтобы она все же пояснила, в чем дело, натыкались на ее молчание. А затем они вообще перестали общаться. До сегодняшнего дня. Чтобы это значило? Зачем Юлия приехала на дачу? Если так важно его  поздравить, это  можно и по телефону. Может, она желает все вернуть назад?
После торжественной трапезы Туров предложил Юлии прогуляться. Она тут же согласилась.
- Конечно, погуляйте, - одобрила их намерение  Мария Владиславна. - Сходите на озеро, посмотрите, что там делается. Это просто ужас.
- А что там делается? – поинтересовался Туров. Из-за защиты диссертации он впервые приехал на дачу в этом году.
- Там все застраивается, будет целый коттеджный поселок. Уже вырублено столько деревьев. Был бы отец, он бы не допустил этого варварства.
Туров и Юлия неторопливо шли по узкой лесной тропинке в направление к озеру. День клонился к закату, поэтому жара спала, а слабенький ветер нежно ласкал кожу.
-  Я так рада за тебя, - сказала Юлия. – Ты даже не представляешь.
- Действительно не представляю, - проговорил Туров. -Чужая душа всегда потемки.
Юлия кивнула головой.
-  А может это  и хорошо, человек должен внутри себя носить тайну. Иначе он окажется абсолютно беззащитным. А потому не всегда стоит открывать все карты.
- Вот как, значит, я так никогда и не узнаю, почему ты разорвала нашу свадьбу?
- Но почему же, может быть, когда-нибудь и узнаешь, - улыбнулась молодая женщина.
- Но не сейчас? – посмотрел Туров на свою спутницу.
- Не сейчас, - подтвердила она.
- Но почему?
- Так мне хочется. Разве это не достаточная причина? Могу лишь сказать тебе одно: это не связано с моими чувствами к тебе. По крайней мере, в тот момент они нисколько не изменились.
- Но тогда я совсем уж ничего не понимаю. Это какой-то абсурд.   Мы могли бы быть уже целый год женатыми.
- Да, могли, - подтвердила Юлия. Ее голос дрогнул. – Но что говорить о том, что не свершилось. Зато свершилось другое, я вернулась к занятиям наукой.
- Ты ушла из банка? – удивился Туров.
- Ушла. Я окончательно поняла, что это не мое. Потеряла много в зарплате, зато стала комфортней на душе. Я вернулась к науке. И нисколько не жалею. Наоборот, радуюсь. Нет ничего лучше, чем заниматься  своим делом.
- Даже если за это не платят денег?
- Да, с деньгами проблема, - согласилась Юлия. – Я уже почувствовала, что их стало гораздо меньше.  И меня это не радует.
- Тогда стоило ли?
-Помнишь,  Олежек,  как нас учил любимый  с тобой профессор: в жизни всегда надо подводить баланс. Что на одной стороне, что на другой? Однажды вечером я села за стол и стала напряженно думать. Ты, надеюсь, еще помнишь, как я это умею делать.
- Еще помню, - подтвердил Туров.
- Написала, что на одной стороне, что на другой, потом занялась подсчетами. И вышло, что надо возвращаться к искомому делу. А так как я девушка решительная, то уже на следующий день принялась за выполнения своего решения. Не буду загружать твой гениальный мозг ненужными подробностями, но со следующей недели  я выхожу на работу в лабораторию к Проклову. Он согласился меня взять. Будем трудиться вместе. Ты рад этому?
Трунов почувствовал себя так, словно его слегка огрели палкой по голове. Ничего подобного он не ожидал. И даже не знает, радоваться ему или нет? При другой ситуации он, возможно, был бы счастлив, но сейчас все так стремительно меняется,  что его чувства не поспевают за этими переменами.
- Не вижу  на твоем лице восторга, - произнесла Юлия. – Ты не рад?
- Рад. Но…
Они вышли к озеру, и разговор прервался сам собой. Для Турова это было более чем,  кстати, он еще не был готов объяснить Юлии, матери, что уже почти принял решение…
- Что тут творится? – охнула Юлия. – Какой кошмар!
Дальний берег озера, к которому еще недавно подступал густой лес, был вырублен. На этом месте была развернута большая стройка. Несколько коттеджей уже были почти готовы, другие только начинали возводить.
- Да, кошмар, конечно, большой, - задумчиво проговорил Туров. – Но с другой стороны я давно думал о том, что тот дальний берег совсем неплохо было застроить. Место замечательное, чего ему пропадать. А если все сделать красиво, можно выручить за дома хорошие деньги. Мне кажется, к кому-то пришла в голову та же мысль.  Смотри, какие замечательные домики. Просто загляденье. Когда тут все окончательно построят, тоже будет красиво. Хотя и по другому.
- Ты говоришь ужасные вещи, - произнесла Юлия.
- Вовсе нет. Были бы деньги, с удовольствием купил бы тут особняк. Наш дом, во-первых, далеко от озера, во-вторых,  давно требует перестройки. Он неудобен для жизни.
- А мне нравится.
- Ты к нему привыкла. Я - еще сильней. Но это не означает, что надо держаться за привычное только потому, что это привычное. – Туров посмотрел на Юлию. – Именно потому, что это  привычное, следует тщательно проанализировать, а не стоит ли решительно порвать с этим? А тот, кто не способен это сделать, обречен на неудачу.
- Я от тебя не ожидала услышать такие слова, - удивленно произнесла Юлия.
- А ты думала, что я если встал на какой-то путь, то уж никогда с него не сверну?
- В общем, действительно так и думала.
Туров слегка пожал плечами.
- Пойдем, посмотрим на стройку поближе, - предложил он.
Работа явно кипела, это было видно хотя бы по количеству задействованных рабочих.  Вокруг были разбросаны строительные материалы, мусор. Все это производило отталкивающее впечатление.
- Как все это грустно? – прошептала Юлия. – Я же помню, какая тут была красота. А что теперь?
Туров хотел ответить, но в этот миг его внимание привлек громкий мужской голос. Он не стеснялся в выражениях.
Голос принадлежал к еще довольно молодому мужчине, который направлялся  к ним.
- Что вы тут делаете? – довольно грубо спросил он.
- Ходим, смотрим, что тут творится. По этому берегу я гуляю с детства.
- Все прогулки закончились, - раздраженно произнес мужчина. – Это земля теперь частная собственность. Так что давайте отсюда. Никак забор поставить не можем.
- Что так?
- Да материалов не возят. Сплошные простои. Была какая-то фирма, да отказалась, что-то там у нее случилось. А цемента осталось всего на пару дней. А это не мое дело его возить, я прораб, мое дело строить. А у тебя нет знакомых, кто бы мог этим срочно заняться?
- Я подумаю. Может и найду.
- Если найдешь, присылай. У нас тут все по-честному, договор составим. Меня Геннадием зовут.   
- Меня Олегом.
- Отлично. А ходить тут все равно не надо.
Мужчины вполне дружески пожали друг другу руки.
- О чем ты с ним говорил? – недоуменно спросила Юлия на обратном пути. – Какие доставки цемента? Какое ты имеешь к этому отношение?
- С чего-то надо начинать? Можно и с этого, - ответил Туров.
- Ничего не понимаю. Ты ученый! У тебя большое будущее.
- И печальное настоящее.
- Оно пройдет.
- А если задержится?
- Так долго не может продолжаться.  Этот распад когда-нибудь завершиться.
- Конечно,  все, что имеет начало, имеет и конец. Вопрос в том, когда он настанет? И что будет после?
- Это зависит от нас.
- Разумеется, Юлия. Какие  предпримем сейчас действия, то  и будет. Я не верю в случайность, мы не просто так оказались  на переломе эпох. Это всегда момент истины, период  принятия судьбоносных  решений. В последнее время я постоянно думаю об этом.
- И ты принял это важное решение?
- Еще не знаю. Иногда кажется, что да, иногда кажется, что еще нет. Чтобы физическое тело понеслось с горки, нужен толчок.
Показалась дача Туровых
- Прошу тебе,  маме ни о чем не говори. 

3.

В дополнении  к торжественному обеду, Мария Владиславовна устроила небольшой торжественный ужин. По традиции стол был сервирован на веранде. Тем более вечер оказался просто на загляденье теплым и безветренным.  Это позволило разжечь свечи. Туров вспомнил, что отцу всегда почему-то нравилось, когда они горели. И его жена всегда заботилось о том, чтобы они были в доме.
Настроение у всех было хорошее, а потому довольно много пили. Даже Юлия. Туров помнил, что раньше она в лучшем случае  отпивала маленький глоточек и ставила рюмку на прикол. Но теперь она это делала, как ему показалось, не без удовольствия.
Даже Мария Владиславовна это заметила.
- Юлечка, ты стала пить? – удивленно воскликнула она после второй рюмки.
- Да, как видите, Мария Владиславовна. Это все из-за работы в банке. У нас там каждый праздник – большой корпоратив.  Теперь буду отвыкать.
- Почему?
- На новой работе буду получать значительно меньше.
- И что за работа?
- Вместе с Олегом.
- Это правда?! – обрадовано воскликнула  Мария Владиславовна. – Олег, скажи.
- Я сам это узнал только от Юлии.
Туров заметил, как заволновалась мать. Она стала наливать в рюмки новую порцию водки.
- Я очень рада, что вы снова будете вместе, - сказала она.
- На работе, - вставил Туров.
 Мария Владиславовна недовольно посмотрела на сына. Она явно хотела продолжить эту щекотливую тему, но не знала, как это сделать. Что говорить допустимо, а о чем лучше промолчать.
- Конечно, на работе, - недовольно произнесла она. – Где ж еще. Юлия, он весь последний год проводил в институте. Ничем больше не занимался. А ведь он молодой человек.
- Мама, ты меня дискредитируешь перед молодой и красивой женщиной. Что она подумает обо мне?
- Не беспокойся, Юлия о тебе подумает правильно. А вот мне грустно, уже пора нянчить внуков. А кто мне их принесет. Так уж природа устроила, одного сына мало, нужна еще и сноха. А ее даже вдали не видно.
- Так вокруг темень, - засмеялся Туров. – Сейчас вообще ничего и никого не видно.
- Кого надо, того видно, - возразила Мария Владиславовна. -  А вообще, Юлечка, все довольно грустно.
- Что еще случилось? – встревожилась молодая женщина.
- Пока ничего, но может случиться. Боюсь, что дачу нам не удержать. Ее содержание стоит много денег. А где их взять? От мужа сохранились приличные сбережения, думала, хватит до конца дней. Но после реформы от них остались одни головешки. Никогда не думала,  что так может все случиться в одно мгновение. Были деньги и не стали  в одночасье. Сначала я была просто в отчаяние, теперь вроде привыкла. Только вот как поступить, не ведаю. Жалко дачу до слез. Костя тоже очень бы огорчился, если бы мы ее продали.
- Но может быть, еще что-нибудь можно сделать? – спросила Юлия.
- Что? Пенсии за мужа едва хватает на жизнь. Ну а у Олежки какой заработок, иногда ему еще приходится помогать. -   Мария Владиславовна вдруг замолчала. – Я, Олег, тебе не говорила,  но я тут разговаривала недавно с сыном Светланы. Он ко мне  с ней  в гости заходил. Ты же помнишь его, Андреем зовут.
- Помню. И что? – спросил Туров.
- Он бизнесом каким-то занялся, рассказывал, но я мало что поняла. В общем, чего-то перепродает. Хорошо зарабатывает. Я ему сказала про дачу, он заинтересовался. 
Туров почувствовал что-то вроде легкого удара по голове.
- Ты хочешь продать ему дачу?
- Какая разница кому. Он ничуть не хуже других. Обещал ничего не ломать. А что делать, здесь одной земли двадцать соток. Один налог чего стоит.
- Мама, прошу тебя, пока не предпринимай ничего.
- Ну, хорошо, Олежек, пока не буду. Пару месяцев еще смогу продержаться. А уж там…
 Мария Владиславовна ушла спать, Туров  и Юлия остались одни на веранде.
- Выпьешь еще? – предложил Туров.
- Нет, с меня хватит, - решительно отказалась Юлия. – Грустно это.
- Что именно?
- То, на что жаловалась твоя мать.
- Как сказать.   
- Я не совсем тебя понимаю.
- Да, все предельно просто, как в классической физике. Если складывается такая пиковая ситуация, надо искать оптимальное решение. Продажа дачи им не является сразу по двум причинам. Во-первых, мы лишимся дачи, которую оба любим, а во-вторых, деньги быстро улетучатся. А что дальше? Придет черед за квартирой.
- Что же ты предлагаешь?
- Я думаю.
- Это я уже поняла.
Они сидели так близко, что чувствовали дыхание друг друга.   
Давно Туров не ощущал такого восхитительного волнения.
- Но сейчас я  думаю не о даче, а о тебе.   
Юлия ответила не сразу.
- Как ни странно, но  я тоже думаю не о даче, а о тебе.   
Они не успели даже понять, как их губы соединились. И Туров понял, что  давно мечтал об этом поцелуе.
- Пойдем в мою комнату, - шепнул он.
Тихо и быстро они прошмыгнули мимо спальни Марии Владиславовны и ворвались в комнату Турова. Не зажигая света, стали сдирать друг с друга одежду.
- Я скучал по тебе все это время, - проговорил Туров.
Юлия ничего не ответила, но потому как вздрогнула она, он понял, что она могла бы сказать то же самое. Обнаженные они легли на кровать и стали неистово ласкать друг друга.  А ведь так могло бы быть у нас каждый день, мелькнула у Турова мысль.
   
4.

 - И что ты предлагаешь?
- Пока не поздно, пока нас никто не опередил, заключить договор с этим Геннадием и возить ему стройматериалы.
- Как-то это не очень серьезно?
- А что  серьезно? Начинать можно с чего угодно. Я читал биографии многих миллиардеров. Чем только они не занимались в начале своей карьере. Главное, как этим заняться?
- И как?
- Во-первых, честно. Во-вторых, оперативно. У него не должно возникать желаний сменить нас на других. В третьих…
- Подожди, все это замечательно, но нужен же автотранспорт. Хотя бы пару грузовиков. Или ты намерен на своей спине все таскать?
-Нет, спина тут не подойдет. Я думал об этом, нужно арендовать машины.
- А где взять деньги?  У меня нет, у тебя, вроде, тоже.
- Да, с этим проблема. Но ты же знаешь, всегда есть решение.
- Какое?
-  Если я не раздобуду денег, то через пару месяцев придется продавать дачу. Содержать ее не на что. Поэтому уж лучше рискнуть, и заложив ее, взять кредит в банке. И на эти деньги арендовать грузовики. Другого пути не вижу.
- И Мария Владиславовна согласится? Сомневаюсь. Она так ею дорожит.
- Это может быть самый сложный вопрос. Придется уговаривать. На это у меня есть сегодняшний вечер. Но это единственный способ раздобыть деньги и спасти дачу.
Саватюгин задумчиво посмотрел на Турова.
- Знаешь, у меня такое предчувствие: если получиться с этим делом, получится и многое другое, о чем мы говорили с тобой.
Туров засмеялся и хлопнул товарища по плечу.
- У нас все получится. А теперь в бой.

5.
Туров стоял у окна и смотрел, как неторопливо идет в его сторону Юлия.  Но до него она не дошла, так как была перехвачена другими сотрудниками. Она разговаривала с ними, стоя спиной  к Турову, словно бы его тут и не было.
Из кабинета Проклова вышел Саватюгин и подошел к Турову. Он помахал перед его глазами листом бумаги.
- Старик подписал заявление об увольнении. Все, я свободная пташка.
- Он тебе что-то сказал?
- Ни словечка! – раздраженно выпалил Саватюгин. – Просто чиркнул авторучкой по бумаге. Ну и пожелал удачи на новом поприще.
Туров посмотрел на приятеля и удивился: кажется, он еще ни разу не видел его таким возбужденным. Лицо красное, глаза горят. К нему пришла мысль, что он не все знает о своем друге,  хотя дружат они с первого курса университета. Впрочем, можно ли знать вообще все о Вселенной, о человеке.
- Ты идешь? – спросил  Саватюгин.
- Да, сейчас пойду, - ответил Туров, не спуская глаз со спины Юлии.
Саватюгин тоже посмотрел на нее.
- Странно, что она пришла сюда на работу. Отсюда все бегут, а она к нам. Говорят, она работала  в банке на хорошей должности.
- Заместителем начальника департамента.
Саватюгин тихонько присвистнул.
- Банки - единственное место в стране, где неплохо платят. Я знаю, она пришла сюда из-за тебя. А ты уходишь. Вот невезуха. - Он засмеялся.
- Ерунда. Тебе ли не знать, как все у нас случилось.
- По-моему, точно этого не знает никто.
- Ладно, иду к Проклову. Ты ему обо мне не говорил?
- Нет. Сам скажешь.
Проклов встретил Турова хмурым взглядом.
- Что  у тебя?
Туров положил перед ним на стол заявление. Проклов несколько секунд неподвижно, как завороженный,  смотрел на него.
- Я так  и знал, что это случится, - вдруг глухо произнес он.  – После того, как твой дружок принес заявление об уходе, у меня появились предчувствия, что сегодня оно не последнее.
- Я понимаю, Юрий Владимирович, но я так решил.
- Ты с ума сошел, вот что это значит.
- Не исключено, тогда тем более не о чем говорить. Подписывайте, и я пойду лечиться.
- Как хочешь, но я не подпишу.
Туров понял, что его мрачные предчувствия сбываются. Ему предстоит тяжелое объяснение. А хотелось бы все решить без него. Ему и без того трудно.
- Юрий Владимирович, правильно или нет, но я твердо решил. Я меняю сферу деятельности.
- И что это за сфера?
- Я хочу заняться бизнесом.
- Вот как! Захотелось быть богатым?
- Да. Не вижу причин, почему не могу быть богатым. Я решил стать миллиардером.
- Кем, кем? – Проклов едва не грохнулся со стула.
- Миллиардером. Это человек, у которого не меньше одного миллиарда долларов.
- Я догадывался. Но все равно спасибо, что просветил. – Проклов замолчал. – Послушай, Олег, я понимаю, у нас платят ужасные гроши. Но нельзя все мерить деньгами.
- Желание  стать миллиардером вовсе не означает, что все мерится деньгами.
- Да, а чем тогда еще? – удивился Проклов.
- Кто-то же должен строить новую экономику. Если ее не будет, если она сохраниться в прежнем виде, то и науки в стране не будет.  Она и никому не будет нужна, и ее не на что будет содержать.
- И ты решил заняться этим строительством?
- Да.
- А то, что у тебя задатки великого физика, это тебя не волнует?
- Очень волнует, Юрий Владимирович. Я долго думал. Поверьте, это мучительный выбор. Но я его сделал. Даже если и не правильный.
- У меня  в этом сомнений нет.
- Я понимаю.
- Да что ты понимаешь! – взорвался, как это умел,  Проклов.  - Дар ученого – это дар божий. И тот, кто его получил, не имеет право им пренебрегать.
- А как же свобода выбора?
- Свобода выбора у человека одна – следовать своему предназначению. А если он не желает этого делать, то свобода выбора нарушается. Он становится рабом обстоятельств. Хотя ему может казаться, что у него свободное волеизъявление. – Проклов с торжествующим выражением, словно бы он одержал победу над неприятелем, взглянул на своего ученика.
- Но может быть, у меня два предназначение, не только физика, но и бизнес. Мы же с вами изучаем пространственную структуру Вселенной и понимаем, как она сложна. Она не одномерна, она многомерна. А значит, скорей всего, человек копирует эту многомерность. Вот я в какой-то момент и почувствовал ее в себе. Я убежден, что бизнес – это тоже наука. По крайней мере, ему можно придать ее вид.
- Замечательная наука. Едва ли не каждый день приносит новости: там убили предпринимателя, там сами предприниматели кого-то убили. Если Россия и сохранится, то только благодаря нам, ученым.
- Нет, у нас сил на это не хватит. Мы все погибнем. Вот увидите, когда много людей разбогатеют, они начнут жертвовать большие суммы на научные исследования. И здесь все изменится. Это единственный путь и другого нет и не будет. -  Туров провел глазами по кабинету. – Посмотрите, какое тут царит запустение, это здание не ремонтировали лет пятьдесят. И оборудование у нас допотопное. На нем невозможно работать.
- Ну, хорошо, Олег, езжай за границу, как многие твои коллеги. У нас половина института туда перебралось. Еще половина сидит на чемоданах.  Английский знаешь, диссертацию защитил, у тебя есть все шансы сделать там  карьеру.
- Юрий Владимирович, я принял другое решение. Наш разговор ничего не изменит. Нам только обоим от него становится тяжелей. Подпишите заявление об увольнении. 
Проклов поднял голову, внимательно осмотрел свой кабинет, задержал взгляд на осыпавшем потолке, затем  подписал заявление. И отвернулся.
Туров взял заявление и направился к выходу. У двери он остановился.
- До свидания,   Юрий Владимирович.
Ответа он не услышал.

6.

Туров не сомневался, что разговор с матерью будет сложным, но все же он не предполагал, что настолько. Они говорили не меньше двух часов, несколько раз окончательно ссорились, затем наступало примирение, которое вело к новой ссоре. И, словно цирковые лошади,  снова шли по тому же кругу.   
- Мама, пойми, заложить дачу нужно только для того, чтобы спасти ее. Я анализировал все возможности, эта самая лучшая.
Мария Владиславовна в очередной раз поднесла уже и без того мокрый платок к глазам и смахнула с них слезинку.
- Такого просто быть не может. Что значить заложить дачу в банк? Ты получишь деньги, а если не сумеешь их вернуть, то ее они возьмут к себе. Я ведь правильно понимаю Олег?
- Ты все прекрасно понимаешь, тебе бы самой бизнесом заняться.
- О чем ты говоришь, твой отец никогда бы этого не одобрил. Он был всегда против подобных схем. Он считал, что человек должен служить своему отечеству. Как бы он расстраивался.
- Папа жил в другой обстановке. Можно даже сказать в другом мире. И о том, что случится со страной, он не мог и представить.
- А вот тут ты заблуждаешься. - Мария Владиславовна внимательно посмотрела на сына. – Он многое предчувствовал из того, что случилось. И это его угнетало. Поэтому сердце не выдержало. Я тебя оберегала от этой информации, чтобы она не мешала бы заниматься наукой. И где эта наука? Какой ужас, ты хочешь развозить какие-то стройматериалы. Да еще для строительства коттеджей на озере. Ты же прекрасно знаешь, как отец любил туда ходить.
- Да, знаю, но при всей любви к отцу мы с тобой не можем  обожествлять каждый его поступок или слово. Его уже нет с нами шесть лет. И кто знает, как бы он отнесся ко всем переменам.
- Он был бы в шоке! – воскликнула    Мария Владиславовна.
Пожалуй, тут мама права, подумал Туров.
- Мама, даже это если и так, все равно жизнь не остановить. И я бы обратился с такой просьбой к отцу. И  убежден: пусть не сразу, но он бы меня поддержал. Он никогда не был закоренелым консерватором, в армии его считали одним из главных либералов. Он и пост этот занял, чтобы проводить реформы.
Мария Владиславовна оторвала платок от глаз.
- Ты не знаешь, но за год до смерти его чуть  не уволили в запас  по причине его либерализма. Это тоже его подкосило.
- Сколько же я всего не знаю о своем отце.
- Да уж, есть еще немало разных фактов...
Туров сел рядом с матерью и обнял ее за плечи.
- Как-нибудь мы непременно поговорим об отце. А еще лучше устроим вечер воспоминаний о нем. В день его смерти. Он через месяц.
- Олег, о чем ты говоришь, придется пригласить огромное количество народу. Надо же всех принять по-человечески. Где же на это взять денег? 
- Вот видишь, деньги нам по любому нужны. Я тебе обещаю,  что вечер памяти мы проведем. Но только нужно сделать то, о чем я прошу.
- Я не знаю, я не могу, - снова расплакалась  Мария Владиславовна. – Ничего подобного я  в жизни не совершала. 
- Все бывает в жизни впервые. Даже Вселенная однажды впервые возникла. Наверное, ей тоже было страшно. Кстати, это весьма любопытная теория: страх во Вселенной, откуда он появился, его влияние на происходящие в ней процессы. А знаешь, мама, - Туров на мгновение задумался, - должны быть механизмы, которые его блокируют. Иначе он остановит эволюцию. Очень важно его преодолевать. Есть люди, которые умеют это делать, а есть люди, которые не умеют. И мне кажется, это главная разделительная черта в роде людском. Те, кто на это не способны, быстро останавливаются в своем движении.   Вот папа умел это делать как-то никто другой.   
- Я знаю, к чему ты клонишь, но я не твой отец, а твоя мать. И я чувствую и думаю по-другому. А ты поступил жестоко, предложив мне такой вариант. Мог бы найти другой выход.
Туров вздохнул, только ему стало казаться, что он близок к победе, как все откатилось назад.
- Какой?
- Женился бы на Юлии. Мы с ней говорили, она намекнула мне, что у нее есть деньги. - Мария Владиславовна с откровенной надеждой посмотрела на сына.
- Ты отлично знаешь, по чьей вине сорвался наш брак.
- Мало ли что с девкой случилось в тот момент. Иногда такое бывает. А теперь она поняла, что ошиблась. Или ты думаешь, она  просто так бросила свой банк и устроилась на гроши в ваш институт.
- Он уже не мой. И вообще, я пока не собираюсь жениться. У меня сейчас другие планы.
- Я знаю, это тебя Саватюгин соблазнил.
- Нет, мама, он тут ни причем.  Ты ж знаешь, я всегда самостоятельно принимаю решения. Я сам так захотел. Мне стало чего-то не хватать в науке.
- И чего? Проклов о тебе самого высокого мнения.
- Да, но этого мне недостаточно. Я вдруг ясно ощутил, что смогу себя больше реализовать, занимаясь бизнесом. Даже если я  в этом не прав, я все равно должен в этом сам убедиться.
- Ты упрямый, в отца.
Туров помотал головой и улыбнулся.
- Не упрямый, а упорный,  в отца.
 Мария Владиславовна глубоко вздохнула.
- Олег, я ужасно боюсь закладывать дачу.
- Я знаю, но ты же всегда была очень смелой.
- Кто тебе сказал такую глупость.  – Она помолчала. - Хорошо, приноси свои документы. Я подпишу, - тусклым голосом пообещала Мария Владиславовна.

7.

Они уже две недели возили стройматериалы. Туров знал, что будет нелегко, но действительность превзошла все его худшие прогнозы.  Им приходилось выполнять всю работу, от погрузки, перевозки, до выгрузки. Когда они приступали к делу, то не предполагали, что им предстоит самим делать столько много всего. Причем, с каждым днем поток грузов все увеличился, так как началось строительство еще двух коттеджей.
Туров и Саватюгин вставали в шесть часов, объезжали склады, которые находились  на солидном друг от друга расстоянии, потом мчались с грузом на стройку. Здесь они его выгружали,  в основном это были мешки с цементом. И вся одежда Турова и Саватюгина была покрыта этим серым порошком, который лез в глаза, в рот, в легкие. Приходилось каждый день полностью менять  весь костюм, перед сном они оба подолгу стояли  под душем, терли друг друга жесткой мочалкой.  Но все равно целиком отмыться и очиститься не удавалось, на коже оставался противный налет.
Саватюгин, водя по коже друга, смеялся, что теперь им надолго обеспечена монашеская жизнь, ни одна женщина не захочет заниматься с ними любовью, когда почувствует  этот противный налет. К тому же после такой работы ни сил, ни желания ни что просто не остается.
Туров соглашался, он, в самом деле, ничего не хотел, кроме одного: спать беспробудным сном.  И именно так и спал, засыпал мгновенно и не просыпался всю ночь. Хотя раньше   в ночные часы он подолгу не мог сомкнуть глаза,  именно в это время к нему приходили самые интересные, смелые и неожиданные  идеи. Но сейчас в голову не забредало ничего. Его словно бы отрезало от прежних занятий. И Туров гадал, вызвано ли это нечеловеческой усталостью или его мозг уже начал решительную перестройку  от одного вида деятельности к другой.  В какие-то моменты это его начинало пугать, но на настоящий испуг не хватало ни времени, ни сил.
По началу им казалось, что прораб Геннадий простой малый, который не знает ничего другого, кроме того, чтобы  орать благим матом на своих рабочих. Правда с самого начала была одна небольшая странность, которую заметил Туров: он никого не присылал им никого на помощь при разгрузке машины, хотя это бы значительно ускорило весь процесс. Вместо этого внимательно наблюдал, как они, выбиваясь из сил, карачясь, выгружают материалы. Затем подписывал наряд и отправлял их  в новый рейс.
Но как выяснилось где-то дней через десять, прораб таким поведением  преследовал свои цели. Однажды он задержал их после разгрузки машины и повел в свою каптерку. Она оказалась довольно просторным помещением,  с неплохой мебелью и почти с идеальной для такого места чистотой.
- Кофе или чай? – предложил он на выбор.
Они выбрали чай.  Прораб поставил чайник на электрическую плитку и стал ждать, когда закипит вода. Все при этом молчали, словно бы совершалось какое-то важное или торжественное действо. 
Наконец они получили в руки по пластиковому стакану с горчим чаем. Прораб пододвинул к ним пачку сахара.
- Берите сахар, жизнь должна быть сладкой, - произнес он.
- У вас сладкая? – поинтересовался Саватюгин.
- А это как посмотреть. Вроде работа тяжелая, грязная, а если копнуть глубже фундамента, то может оказаться вполне сладкая. Вопрос в том, сколько ты за свой труд получаешь?   И что он тебе обещает в дальнейшем?
- И сколько вы получаете? И что ваш труд вам обещает? – снова спросил  Саватюгин.
- А вот это вам знать ни к чему.
-  Тогда в чем вопрос? – продолжил диалог  Саватюгин.
- Я за вами наблюдаю уже две недели.
- Это мы заметили, - насмешливо произнес  Саватюгин.
- Понимаю вашу иронию. Думаете, почему я не приказывал рабочим помочь вам разгружать машины. Хотел понять, как надолго вас хватит?
- Поняли?
Геннадий кивнул головой.
- До некоторой степени. Но пока этого достаточно.
- Пока для чего? – вступил в разговор Туров.
- Вы как собираетесь этим делом всерьез заняться?
- Каким именно?
- Ну, скажем бизнесом.
- Для этого ушли из науки, - ответил Туров.
- Надо же, - слегка удивился Геннадий. – Хотя вы, в самом деле, похожи.
- На кого?
- На ученых. Но не о том сейчас речь. Если вы всерьез  хотите заняться делом,   то надо подумать, как его расширить.
- Нам бы справиться с тем, что у нас уже есть! - воскликнул  Саватюгин.
- Ну, тогда, и господа, и говорить не о чем. Возите свои грузы до скончания времен.
- Подождите, - быстро произнес Туров, - мы готовы рассмотреть любое предложение.
- Точно? – прораб поочередно посмотрел на друзей.
- Да, - твердо произнес Туров.
- Ну, хорошо, кое-что обсудим. Хотите взять новый  объект? Километров двадцать идет еще одна стройка. Там тоже возникли сходные  проблемы. Нужны надежные ребята, которые будут доставлять грузы туда.
- Вы предлагаете это нам? – спросил Туров.
- А кому еще? Тут вроде больше никого нет, - обвел глазами Геннадий свою прорабскую.
- Но мы с трудом справляемся с перевозками для вас, - возразил Саватюгин.  – Мы не потянем. Это абсолютно нереально.   
- А я разве предлагаю вам возить грузы туда? – В голосе прораба послышалось легкое презрение. Туров внимательно посмотрел на него. И не ошибся, тот явно ждал не такой ответ.
- Что же вы предлагаете?
- Вы же мужики головастые, ученые. Разве вам возить надо,  вам головой надо работать. Ваше дело организовывать,  а за баранкой должны сидеть другие. Разделение труда. 
- Предположим. Но для дополнительной работы нужно нанимать людей, нужны новые автомобили. Это все стоит кучу денег. А мы еще с прежним кредитом не рассчитались. Он на нас весит как петля.
- На счет денег не волнуйтесь, если согласитесь, деньги получите.
- Откуда? - невольно вырвалось у Турова. И в тот же момент понял, что задал глупый вопрос.
- Оттуда, - сжал губы прораб. Но тут же расплылся в широкой улыбке. – Знаете, что,  ребята, в какой-то момент я в жизни понял одну полезную вещь: не задавайте глупых вопросов – и будете знать больше.  Хотя может и не сразу.
- Не будем, - согласился Туров, ловя на себе настороженный взгляд  Саватюгина.
- Вот и хорошо. Так, я жду ответа.
- Завтра будет ответ, - пообещал Туров.
- И вот еще что, если ответ будет положительным, вам нужно будет срочно зарегистрировать компанию. Впрочем, это не проблема, со всеми необходимыми документами вам помогут. Придумайте название и определитесь, кто у вас главный.

 8.

Все это время они жили на даче. Как  только ее заложили,  Мария Владиславовна тут же демонстративно вернулась в свою московскую квартиру. В глубине души Туров был рад такому решению матери, ее присутствие мешало бы им, ограничивало бы их свободу.  К тому же она почему-то не очень любила Саватюгина. Внешне она это никак не показывала, наоборот, принимала его всегда хорошо. Но Туров знал, что  делает это не искренне. И был ей даже благодарен за то, что она не выказывает своих подлинных чувств. Не всегда это бывает полезно.
После душа они сели за стол. Неудобство от отсутствия матери заключалось в том, что приходилось самим готовить еду. А ни Туров, ни Саватюгин это занятие не любили, а потому и поварами были плохими. И сейчас, когда они ели, то почти синхронно морщились. После тяжелого трудового дня аппетит был зверский.  А удовлетворять его было почти нечем.
- Да, - грустно произнес Саватюгин. – После такого ужина, ужинать хочется еще больше. Была бы тут молодая и красивая горничная в белом переднике, она  бы нам сварганила что-нибудь вкусное.
- До горничной в белом переднике еще нам с тобой далеко, - отозвался Туров. – Пока же надо обсудить более насущные дела. Что ты думаешь о предложении этого Геннадия?
- Что-то он мне подозрителен. Откуда у обычного прораба такие возможности?  С кем он связан? Ты же знаешь, у нас каждый второй бизнесмен бандит. Честно говоря, он мне сразу не понравился.
- Мне – тоже. Но это не значит, что мы должны отвергать его предложение. У нас нет доказательств, что он связан с бандитами.
- Когда они появятся, может быть уже поздно.
- Мы не о том с тобой мыслим, Алекс. Этот Геннадий поставил перед нами ряд насущных вопросов. И первый из них: что мы собираемся делать? Мы начали бизнес не для того, чтобы крутить баранку и таскать на спине мешки с цементом, даже если это и полезно для здоровья. 
- Кто бы спорил, это всего лишь  разгонный блок. Скопим немного денег и посмотрим, что делать дальше.
- Кто знает, сколько будем копить. А тут дорог каждый день. Сейчас самое начало становления новой системы. Это как рождение новой галактики. Только в этот период и появляются новые космические тела, всякие там звезды, планеты. Так что самое благоприятное время, чтобы застолбить свой участок.  Надо рисковать. Потом, когда все утрясется, можно будет анализировать, перебирать варианты. А теперь нужно прыгнуть даже закрытыми глазами. Когда приземлился, увидим, где оказались.
- А если не там?
- Значит, не повезло.
- Даже не предполагал, что ты такой рисковый, - покачал головой  Саватюгин. – Раньше таким не был.
- Раньше я занимался наукой,  а не бизнесом. В науке требуется совсем другой риск. Там риск  в голове, а тут рискуешь головой.
- Ладно, считай, что ты меня убедил. А как назовем нашу фирму. Ты думал?
- Да. Струна.
-  Как!? – вытаращил глаза Саватюгин.
- Тебе не нравится название?
- Какое-то странное, к бизнесу не имеющее отношение. Как будто бы пришло из другого мира. Впрочем, как я сразу не понял, так оно и есть. Ты продолжаешь размышлять над теорией струн?
- Иногда, когда нахожусь в пути. Надо же себя чем-то занять.
Саватюгин недоверчиво покачал головой.
- Жалеешь, что ушел из науки?
Туров слегка пожал плечами.
- Я всегда буду об этом жалеть.
-  Еще не поздно вернуться.
- Я ушел не для того, чтобы возвращаться. Для меня это продолжение занятий физикой.
- Это когда ты на спине несешь мешок с цементом, - усмехнулся Саватюгин.
- А ты ведь прав, в том числе  и тогда. Не знаю, как тебе объяснить, я сам не до конца это понимаю.
- Объясни уж, как получится.
- Попробую. В мире царят один и те же законы,  тогда в разных сферах они имеют разное проявление. Но по своей сути все идентично.
- Предположим.
- Я и хочу выяснить, точнее, провести жизненный эксперимент, можно ли стать очень богатым человеком, исходя из соблюдения этих всеобщих принципов. Обычно люди богатеют, их нарушая. 
- Вот значит, ты по какой причине решил пойти в бизнес. А знаешь, где-то в глубине своего сознания что-то такое я предполагал. Не мог же Олег Туров бросить науку только ради такой банальной цели, как разбогатеть.
- Боюсь, тебя немного разочаровать, но я действительно очень хочу разбогатеть.  Стать по-настоящему богатым. Просто я убежден, что одно не мешает другому. Более того, эти вещи тесно взаимосвязаны друг с другом. Вот я и хочу выяснить, каким образом. 
- Не знаю, что у тебя получится. По мне так лучше не думать на такие темы. Вот увидишь, рано или поздно эти твои мысли будут мешать тебе принимать решения. Отдаешь ли ты себе отчет, в какой жестокий мир мы  вступаем? Ты же читаешь газеты.
- Честно говоря, в последнее время не читал. Не до того.
- Ну, радио слушаешь в машине.
- Не слушаю.
- Так ты вообще не ведаешь, что творится в мире?
- Я действительно немного ушел в свои дела и удалился от мира. Но это временно.
- Но все же, надеюсь, тебе известно, что каждый день в нашей замечательной стране убивают  хотя бы одного бизнесмена.
- Кое-что слышал.
- И где гарантия, что однажды мишеньями не станем  мы.
- Нет такой гарантии. Мы знали этого с самого начала. И что?
- И как ты будешь со своими принципами?
- Так и буду. Если они правильны, то уберегут меня. Хотя, - задумался Туров, - может  и наоборот, шансы быть застреленным повышаются.
- Вот и я о том же.
- Будет интересно это выяснить.
- Ты сумасшедший.
- Нет, у меня другой диагноз.
- Интересно, какой.
- Пошли спать, мы и без того сегодня припозднились. А вставать как всегда рано. Доживем ли мы когда-нибудь до такого времени, когда вставать можно будет когда угодно? 
   
 9.

Утром, когда они привезли первую партию груза, сразу же направились в прорабскую. Геннадий сидел за столом и попивал чай. При виде вошедших  он одарил их безучастным взглядом и продолжил чаепитие.
- Что скажите, господа?
- Мы согласны. Будем обслуживать второй объект.
Прораб мгновенно изменился, он резко встал, подошел к ним, хлопнул каждого по плечу и пожал каждому руку.
- Молодцы, правильное решение. Вот увидите,  будете вспомнить о нем всю свою жизнь. 
- Надеюсь, с позитивной стороны, - проговорил Туров.
- А вот это уж от вас все зависит, - ухмыльнулся прораб. -  Вы даже близко представить себе не можете, в какое дело сейчас вошли.
- А  вы можете? – спросил Туров.
- И я не могу. Никто не может, - засмеялся  Геннадий. – Это непредсказуемо еще более, чем погода. Ну да ладно,  все это лирика. А теперь практика.
- Нам надо машину разгружать, - вздохнул Саватюгин.
Геннадий махнул рукой.
- А  ее уже разгружают, так что не беспокойтесь.
 Туров и Саватюгин одновременно посмотрели в окно, несколько рабочих действительно разгружали грузовики. Причем, делали это так споро, что работа уже подходила к концу.
- Тогда нам пора отправляться в новый рейс, - произнес несколько обескураженный  Саватюгин.
Геннадий как-то изумленно посмотрел на них.
- А я думал, что вы мозговитее. Все же ученые.
- Это как понимать? - почувствовал некоторую обиду Туров.
- А очень просто. Закончились ваши поездки. Пора приниматься работать вот чем, - постучал прораб кулаком по лбу. – Дураков возить грузы и без вас хватает.
- Что-то я вас не совсем понимаю, - произнес  Саватюгин. – У Вас были люди, которые  могли  бы это делать.
- Найти их не сложно. Когда мы с вами познакомились, я выгнал нескольких ребят, они не работали, а филонили. А как раз тут вы с дамочкой появились, - кивнул прораб на Турова. – Я решил попробовать, как у интеллигенции это  получится.  Честное слово, было даже очень интересно на все смотреть.
- И как получилось? – поинтересовался    Саватюгин.
- Не получилось бы, мы не вели сейчас этот разговор.
- А знаете, Геннадий, вы какой-то очень странный прораб.  Как-то на него не очень похожи.   
Геннадий довольно усмехнулся.
- Я действительно прораб, уже десять лет работаю на стройках. Просто время изменилось; если есть мозги, то и прораб может, как вы говорите, стать не просто прорабом. Особенно, если повезет.
- Вам повезло?
- В некотором роде, да,  - не сразу отозвался  Геннадий. – Но об этом как-нибудь потом. Сейчас у нас другие задачи.
- И что мы должны делать? – спросил Туров.
- А вот это как раз сейчас и обсудим. – Он вдруг достал бутылку очень хорошего и очень дорогого коньяка. – Выпьем, как любят говорить у нас в стране, за успех безнадежного дела. И приступим к нему.

10

Несколько последующих дней оказались очень странными и чем-то походили на сказку. Геннадий писал на листочке, куда им надо идти. Та их уже не просто ждали,  а знали, что им надо. И тут же предлагали готовые решения. Это было непостижимо,  ни с чем  подобным ни Туров, ни   Саватюгин. никогда не сталкивались.  И не могли понять, чем все это вызвано. Они пытались выяснить у прораба, то тот непривычно резко оборвал их.
- Хватит задавать вопросы. Просто делайте, что вам говорят, и ни о чем не думайте. Когда наступит момент включить мозги, вам сообщат. И чтоб больше вы эту пластинку не заводили. 
Но ситуация в самом деле была довольно странная и непостижимая. Они пришли в юридическую контору. И едва назвали свои имена, как их тут же привели к президенту компании. Тот долго и пристально смотрел на них, затем достал из ящика стола папку.
- Тут подготовлены все документы для регистрации вашей компании. – Он открыл папку и что-то прочитал. – «Струна»? Так она называется?
- Да, - подтвердил Туров.
- Идите прямо сейчас в регистрационную палату. Там вас уже ждут. Вот  к этому человеку. -  Президент компании протянул им листок с именем. – Скажите, что от меня, он все, что нужно,  сделает.
Все произошло точно так, как говорил президент компании. Его доверенное лицо в регистрационной палате оказалось начальником отдела. Он просмотрел подданные ему документы.
- Как  всегда, все сделано замечательно, ни одного недочета. Умеют же работать. Жаль, что таких у нас мало.  Такое бывает  несут. Приходите ровно через неделю, все будет готово.
Следующий их маршрут лежал в указанный Геннадием банк. На этот раз их встретил его вице-президент. Он предложил им расположиться на очень мягких кожаных креслах. Очень красивая секретарша принесла кофе, печенье, конфеты.
Но самое поразительное оказалось не это, а то,  что вице-президент был  прекрасно осведомлен обо всех их финансовых делах. Ему даже было известно о кредите другому банку: он назвал точную сумму и график погашений. И предложил перевести эту ссуду к себе, для чего  предложил в свою очередь взять кредит. Затем они заговорили об их  будущем бизнесе. И снова он  продемонстрировал прекрасное знание предмета.   Он назвал количество средств, которые им понадобятся на ближайшее время, чтобы раскрутиться. Туров и   Саватюгин тоже прикидывали, сколько им примерно надо будет  денег. И эти расчеты оказались близкими.
Стороны подписали кредитное соглашение, которое было уже заранее подготовлено. Оставалось лишь поставить подписи и печати. После чего  Туров и Саватюгин  покинули банк.
Узнав, что с банком все вышло просто великолепно,     Геннадий продиктовал им по телефону адрес агентства недвижимости. Здесь им предстояла арендовать помещение для компании.
Пока они ехали  в агентство недвижимости, то попытались разгадать, что же все-таки происходит, кто тот   волшебник, который руководит их движением, который прекрасно знает не только про все их прошлые, но и будущие дела. И пока им неизвестен этот человек, они решили так его и называть: «волшебником». Кандидатуру Геннадия они отвергли сразу, он явно не тянул на эту роль. Причем, это они решили без всяких споров.
- Ладно, мы все равно сейчас не знаем имя этого человека, - заключил Туров. – Гораздо интересней, зачем он это делает? Как ты думаешь?
Саватюгин пожал плечами.
- Сам задаю себе этот вопрос. Но как-то ответ пока не очень прорисовывается. А у тебя есть предположения?
- Есть. Нас хотят взять под контроль. И мне это не слишком нравится. Мы даже не знаем, кто и с какой целью? А вдруг это какие-нибудь бандиты.
- Будем надеяться на более приятный вариант. В любом случае пока нам это покровительство приносит только пользу. Возьми этого банкира,  кто бы нам дал кредит без поручительства  и залога. Посмотрим, что нас ждет в
агентстве недвижимости. Продолжится ли волшебство?
Волшебство продолжилось; как и везде, где они уже побывали, их встретили очень предупредительно. Само собой разумеется, здесь уже знали про их нужды. И предложили  на выбор несколько офисов. После непродолжительных обсуждений, они выбрали один из них,  в новом, только что построенном бизнес-центре за весьма  умеренную плату. Вернее плата была очень высокая, но им была сделана большая скидка. 
Когда они вышли на улицу, то посмотрели друг на друга и одновременно улыбнулись.
- Я знаю, о чем ты думаешь? – сказал  Саватюгин.
- А я знаю, о чем ты думаешь, - ответил Туров.
- Тогда поехали в наш новый офис.
Бизнес-центр располагался в центре, в небольшом и тихом переулке.  Они показали документы. Оказалось, что они уже  находятся в базе, как хозяева помещений. Им вручили ключи от них.
Стальной и бесшумный лифт  мгновенно доставил их на нужный этаж. Они быстро нашли нужные помещения, открыли ключом дверь и вошли в офис. Он состоял из двух смежных комнат и одного небольшого кабинета. Мебели не было никакой, даже не было, где присесть. Обойдя всю территорию, они сели на пол. Тем более он был чистый, его явно недавно мыли. Кое-где еще оставалась влага.
- Ну вот, - произнес Туров, - теперь у нас есть компания и офис. – Начинается большой бизнес. Деньги есть, фронт работы вроде – тоже. Остается закупить мебель, набрать персонал – и понеслась. 
- Судя по твоему тону, тебе что-то не нравится?
-  Не нравится то, что мы не свободны, что нами кто-то руководит. А мы даже отдаленно не представляем, кто? И зачем?
- А мне это стало нравиться. Наступит момент, когда все эти тайны прояснятся. А пока надо пользоваться тем, что удача сама идет в руки. Представь, сколько бы пришлось затратить усилий и время, чтобы оказаться в этом шикарном бизнес-центре? А тут всего за пару недель такой скачок. 
- Это не благотворительность, однажды этот волшебник потребует с нашей стороны оплаты за все, что он нам предоставил. Не знаю, как ты, но я в этом не сомневаюсь.
- Потребует, заплатим. Главное, чтобы было бы из чего?
Туров задумчиво покачал головой.
- Сомневаюсь, что от нас потребуют какую-то сумму. У этого волшебника деньги есть. Скорей всего это будет что-то  иное. И это меня беспокоит. А если это, в самом деле, мафия, преступная группировка, наркодельцы.
- Наркодельцы не вкладывают деньги  в строительство.
- Почему же не вкладывают, очень даже удобное вложение. Все по-честному.
- Может, ты и прав. Но что предлагаешь?
- Пока ничего, раз сели на этот корабль, то придется пока плыть по течению. Но я тебя сразу хочу предупредить: ни с какой мафией я иметь дело не собираюсь. Так и знай: если пойму, что это преступный бизнес, я уйду.
 Саватюгин почесал голову и вместо ответа встал с пола. Он вошел в кабинет. Туров последовал за ним.
- Мы с тобой не решили один вопрос, - проговорил  Саватюгин.
- Какой?
- Кто будет сидеть в этом кабинете?
Туров несколько секунд молчал.
- Споры о приоритете, выяснение о том, кто главный, разрушили огромное количество  человеческих отношений.
- Согласен, Олег, но, даже учитывая, что мы соучредители, кто-то должен все-таки пусть даже формально быть президентом компании, а кто-то вице-президентом. 
- Должен, - согласился Туров. - А давай, чтобы без обид, кинем жребий.  Его величество случай – самый справедливый арбитр.
- Хорошая идея. Бросим монету?
-Давай.
 Саватюгин достал из кармана монету.
- Орел, - произнес Туров.
- Решка, - произнес Саватюгин.
Он подбросил монету, на несколько секунд зажал плотно  в ладони серебряный кругляшок, затем   ее открыл.
-  Орел, - произнес Саватюгин. – Поздравляю, главный у нас ты.
- Это чисто формально, - возразил Туров.
- Все равно.
Туров посмотрел на друга и ему показалось, что  Саватюгин остался недоволен тем, как распорядилась судьба. 
- Я поеду по делам, - сказал он. - Сегодня на даче меня не жди. Буду ночевать в своей  квартире. Встретимся здесь завтра.
- Хорошо. Я тоже поеду к себе. А то маму не видел уже две недели.
- Привет Ольге Валентиновне. 
- Обязательно передам.

11.

Мария Владиславна пила чай на кухне. При виде сына она вскочила со стула   и бросилась к нему. Внезапно, словно пораженная чем-то,  замерла на месте.
- Боже, что с тобой? – воскликнула она.
- А что со мной? – недоумевая, спросил Туров.
- Ты как будто вернулся из концлагеря. Ты совершенно изнеможден.  Я тебя такого еще не видела. Будешь, сейчас есть.
- Не возражаю. - Туров вдруг, в самом деле, почувствовал сильный аппетит. Что не удивительно, если две недели питаться в основном в сухомятку.   
Мария Владиславна славилась тем, что прекрасно готовила. Туров помнил, что когда они жили в гарнизонах, на праздник в их доме собиралось много народа. И многие приходили исключительно для того, чтобы попробовать блюда хозяйки.  А она с радостью принимала всех, хотя подчас это влетало в копеечку. Не говоря уж о том, что целый день приходилось стоять у плиты. 
Пока Туров принимал душ, Мария Владиславна успела приготовить ужин. И когда он снова зашел на кухню, в нос ударил самый аппетитный запах из всех, какой только мог  быть.
Следующие двадцать минут были посвящены исключительно еде. Туров ни о чем не думал, а просто наслаждался вкусной пищей. Как замечательно, что можно сбросить с себя на время бремя забот и просто по наслаждаться самыми обыденными вещами.
Туров встал и положил пустую тарелку в раковину.
- Спасибо, мама, это было необыкновенно вкусно, - поцеловал он ее в щеку. – Ты превзошла саму себя.
- Ничего я не превзошла, - возразила  Мария Владиславна. – Все было сделано на скорую руку. Просто ты довел себя до ужасного состояния. Если так будет продолжаться, ты долго не протянешь. Вспомни, что в детстве ты болел малокровием. Для тебя хорошее питание – залог здоровья и выживания. А что делаешь ты? И ради его?
- Ты права, мамочка, отныне я буду стараться лучше питаться.   
- Не будешь.
- Почему ты так думаешь?
- Потому что не слепая, все вижу.
- Что именно?
 - Что тебе сейчас не до всего. Ты занят только своим делом.
- Разве это плохо?
- Все зависит от дела. Еще не поздно вернуться к Проклову. Он тебя ждет.
- Откуда ты знаешь?
Мария Владиславна ответила не сразу.
- Ко мне несколько дней назад заходила Юлия.
- Юлия? – изумился Туров. – Зачем?
- Сама гадаю.
- А как она объяснила?
- Сказала, что просто захотела меня увидеть. А что в том такого, мы всегда симпатизировали друг другу.
- И что Юлия?
- Мне показалось она какая-то грустная. Со мной разговаривает, а думает о своем.
- Спрашивала обо мне?
- Как ни странно, нет. Только сказала, что Проклов тебя ждет. И все.
- О чем же вы тогда разговаривали?
- Ты полагаешь, что ты единственная тема на земле, - не скрывая иронии, проговорила   Мария Владиславна.
- Где-то так. Так о чем же?
- В основном о музыке.
- О музыке? – удивился Туров.
- А что в этом такого. Или ты забыл, что я закончила консерваторию.
- Но Юлия закончила физическо-математический факультет. 
- Нормальному человеку это не мешает любить музыку. Она была на концерте известного пианиста. И ей захотелось поделиться своими впечатлениями. Мы даже немного поиграли. У нее неплохая техника. Тебе бы тоже не мешало периодически садиться за  инструмент.
- Если честно, сейчас что-то не тянет. Как-нибудь потом.
- Все у тебя потом, - пробурчала Мария Владиславна. – Музыка потом, женитьба потом, дети потом. А что сейчас?
- Бизнес, мама, бизнес. И ничего другого.
- Я все думаю и никак не могу понять, зачем тебе это нужно? Деньги? Давай продадим дачу. Я специально интересовалась, в связи со строительством  коттеджного поселка цена  резко подскочила. Мы можем выручить за нее очень неплохую сумму.
- Ты согласна продать дачу? – изумился Туров.
- Если это тебе поможет. Правда, я не могу понять, зачем тебе деньги. Ты даже не тратишь их на еду. И вообще ни на что. Пообносился, хотя бы новый костюм купил. Отец в твои годы был  большим модником.
- Я думал, он ходил в форме.
- Это на службе,  а ко мне на свидание часто приходил в гражданском. Ему удивительно шли костюмы.
- Уговорила, мама, как только у меня появятся первые заработанные деньги, тут же куплю костюм. И даже два костюма. А вот дачу продавать не будем. Мне она не меньше дорога, чем тебе.
- Но что же тебе тогда надо, Олег?
Туров слегка вздохнул.
- Когда я занимался наукой, никто не задавал мне такой вопрос, все, и в первую очередь ты, это понимали. Я хотел тогда понять, как устроен мир.
- Я всегда полагала, что это полезное и нужное занятие. Правда, хотелось, чтобы за него платили бы чуть больше.
- Так вот, мама, я сейчас занимаюсь тем же самым, изучаю, как устроен мир. Только несколько с другой точки зрения. Захотелось узнать его и с этой стороны. Я вдруг почувствовал, что у меня есть шанс. Это было сродни научному озарению.  Ты меня поняла?
Мария Владиславна неуверенно покачала головой.
- Не знаю, наверное, я излишне старомодна, чтобы до конца понимать такие вещи. Кстати, твой отец ни раз мне говорил, что я плохо воспринимаю последние веяния.
Туров встал, подошел к матери, поцеловал  ей в затылок.
- Не беспокойся, мама, все будет хорошо. И оставайся такой, какой есть. Нет ничего бессмысленней, чем ломать себя, как палку.
Туров лежал на кровати в своей комнате и смотрел в потолок. Он думал об Юлии.   Какая она все же странная, никогда нельзя просчитать ее поступки. Надо бы встретиться в ближайшее время с ней. Только вот найти бы время.
Туров повернулся на бок и почти тут же заснул.   

12.

Утром они поехали на второй объект. Он располагался далеко,   а потому последние сомнения у них отпали в том, что они способны одни обслуживать два участка. Их уже ждали, переговоры проходили без больших осложнений. Пока еще тут шли подготовительные работы, но строительство должно было начаться уже совсем скоро. И требовалось очень много строительных материалов. Однако предстоящий объем работ их смутил, он как минимум вдвое, а то и больше,  превышал то, что требовалось  Геннадию.
Чтобы они лучше поняли, о чем идет речь, им не только показали план застройки, но и провели экскурсию по строительной площадке. В перспективе это должен быть большой поселок, скорее даже небольшой город для тех, кто уже скопил приличные средства. Тут предусматривалось все, что нужно для жизни, вплоть до небольшого охотничьего хозяйства, для чего неподалеку был выкуплен приличный участок леса,  в котором собирались завести животных для содержания в вольерах.   
 Турова и Саватюгина охватило странное чувство, им пока невероятно далеко до того, чтобы жить в таком месте, пользоваться всеми этими возможностями. Впрочем, сейчас их беспокоило больше другое, как справиться с таким объемом работы? Для этого нужно целое хозяйство, большое количество техники, персонала. Ничего это у них нет, все  следует создавать с нуля. А где взять столько средств,  одного кредита банка вряд ли будет достаточно. Даже самый грубый подсчет показывает, что денег хватит едва на половину.
После первого раунда переговоров они попросили сделать перерыв, вышли из домика, где они проходили. Неподалеку протекала небольшая речка, они сели на берег. То, что им, возможно, предстояло в самом ближайшем будущем, действовало угнетающе на них.
- Что ты обо всем этом думаешь? – спросил Саватюгин.
- Странно все это.
- Что именно?
- Тут должна работать большая солидная компания с хорошей материальной базы.  А у нас всего две машины и ни одного человека персонала, не считая нас с тобой. Зная про все это,  эти ребята просто обязаны послать нас ко всем чертям.
- Но они не посылают,   а наоборот, ведут с нами переговоры.
- То-то и удивительно, - задумчиво произнес Туров. – Чую я, это наш волшебник продолжает нас проверять на вшивость. Откажемся, значит, он не захочет иметь с нами дело.  Специально подсунул нам объект, который многократно превышает наши возможности, чтобы посмотреть, как поведем мы себя.
- Что же нам делать? – Лицо Саватюгина отразило растерянность.
Туров огляделся вокруг.
- Как тут красиво! Я бы не отказался купить здесь домик. Такой, какой нам показывали на картинке.
- Да уж, о таком домике остается только мечтать. Делать-то что будем?
- А почему спрашиваешь у меня?  Мы же на равных, оба соучредители.
Саватюгин отрицательно покачал головой.
- Равны да не совсем. Помнишь, вчера мы кидали монетку. Тебе выпало стать генеральным директором. Значит, решение за тобой.
Только теперь до Турова дошел весь исторический смысл вчерашнего события. Тогда он не придал ему большого значения, полагая, что это чисто формальная комбинация. И все решения они будут принимать коллегиально. Но сейчас он осознал, что это совсем не так, что у них возникает реальная иерархия. Впрочем, он должен был  понимать неизбежность этого явления с самого начала, ведь это один из фундаментальных принципов во Вселенной. И избежать его в своей компании, как и в любой другой,  они не в состоянии.  Следовательно,  решать  ему придется  самому. Тем более, Алексей явно не желает  это делать. Что, впрочем, не удивительно, учитывая  складывающуюся ситуацию. Попробуй, возьми на себя такую ответственность.  Любому человеку будет страшно. Вот и ему тоже.
- Так что будем делать? – оторвал Турова от размышлений вопрос Саватюгина.
- А что делать, разве не ясно. Мы все поставили на кон не для того, чтобы спасовать в самый важный момент. В общем, пан или пропал. Сейчас идем к этим ребятам и подписываем договор.
- Но у нас нет денег, чтобы арендовать такое количество грузовиков  и водителей, чтобы выполнить наши обязательства. Где ты возьмешь столько бабла?
- Пока не знаю, но должен же быть выход. Знаешь, я просто чувствую на себе взгляд волшебника. Мы не можем отступать. Раз я генеральный директор, значит, принимаю решение. Встаем, идем, подписываем.
Туров решительно встал с травы.  Саватюгин продолжал сидеть.
- Ты не идешь?
Саватюгин встал.
- Идем, Олег подписывать договор. А там будь, что будет. 
 
13.

Они сидели уже два часа в своем новом офисе, а решения все не находилось. Они расположились на полу, положив под себя газеты, так как мебели еще не закупали. Конечно, в большом бизнес-центре можно было найти стулья, но они решили, что не станут это делать, пока не приобретут  свои. А пока будут обходиться без них.
- Неужели это конец? – тусклым голосом произнес Саватюгин.
- Если Вселенная бесконечна, значит, решение есть, - возразил Туров. – Просто мы ищем  не в той его части.
- А в какой? Если снова обратиться к этому Геннадию. Другого выхода я не вижу.
- Не хотелось бы, - ответил Туров. – Интуиция мне подсказывает, что это не верный ход.
- А какой верный? Я все же предлагаю поехать к нему. В нашем положении хуже не будет. У нас мало времени.
- Хорошо, едем, - согласился Туров.
Они сели в «Волгу» и помчались в дачный поселок. К Турову пришла странная мысль, что их словно бы учат. Подсунули им заведомо неподъемный проект, хотят заставить пойти на самый предельный риск? Те, кто это сделали, не могли не знать, что у них нет никаких ресурсов для выполнения этого договора. Это означает, что период помощи им завершился. И теперь они могут надеяться только на самих себя.
Туров резко затормозил.
- Ты что? – удивился Саватюгин.
- Мы не поедем к нему, - ответил Туров.
- Ты с ума сошел!
- Пока еще нет. От нас ждут других решений.
- Но мы их так  и не нашли.
- Поедем в банк. 
- Мы обзвонили все банки, никто не дает денег.
- В тот, где нам уже дали. Скажем, этого мало.
- Все так придут и скажут. В лучшем случае они снова потребуют залог. А что мы можем предоставить?
Туров взглянул на друга, но ничего не ответил.
- Едем, - сказал он.
Знакомый вице-президент банка встретил их, по крайне мере,  внешне доброжелательно. Туров стал излагать свою просьбу. Он старался быть как можно убедительней. Однако по лицу Савкова видел, что тот с каждой минутой становится все более настороженным.
- Выделить дополнительные деньги не проблема, - произнес Савков после того, как Туров замолчал. – Но мы не даем деньги под одно честное слово. Нужно обеспечение, а я так, понимаю, больше его у вас нет.
- Нет, - вынужден был согласиться Туров. – Но посмотрите, вот контракт, это крупная девелоперская фирма,  уверен, она вам известна.
- Она известна, а вот вы пока нет. Послушайте, господа, я вам вполне доверяю. Вы мне очень симпатичны. Но если я дам добро на такую сделку, кредитный комитет банка меня сотрет в порошок. Завтра же в этом кабинете будет сидеть другой человек. Будь я президентом банка, дело другое. Но от президента банка до вице-президента банка расстояние очень большое. – Савков на несколько секунд задумался. – Я готов пойти на определенный риск и принять у вас залог, который покроет хотя бы часть дополнительного кредита. В бизнесе, кто не рискует, тот не выигрывает. Но дать деньги совсем без залога, об этом даже и не просите.
Теперь на несколько секунд задумался Туров.
- Есть залог!
Молчавший до сего момента Саватюгин удивленно воскликнул:
- О чем ты говоришь, какой залог!
- Пятикомнатная квартира в сто квадратных метров в центре Москвы вас устроит?
- Пятикомнатная квартира в сто квадратных метров в центре Москвы, - оценивающе повторил Савков. – Согласен, она стоит немалых денег. Мне кое-что известно об этой квартире и о доме, в котором она расположена. Он представляет не меньший интерес.
- Да, дом знаменитый, - согласился Туров. - Его обитатели - сплошь исторические деятели.
- Я готов принять квартиру в залог. Она принадлежит вам?
- Маме.
- В таком случае она и должна оформлять все документы. Или вы по ее доверенности.
- Я знаю. Спасибо, что проявили понимание нашей ситуации, - поблагодарил Туров.
Туров и   Саватюгин встали и направились к выходу из кабинета. Савков последовал за ними. У дверей все остановились.
- Ребята, вы мне очень нравитесь, - вдруг улыбнулся Савков. – Я уверен, у вас все получится. Видели бы вы, какие экземпляры к нам приходят. И какие проекты предлагают. Банку очень нужны надежные заемщики. Пару раз вернете кредиты, а дальше будет их брать легче. Жду вас.
Все пожали друг другу руки. И Туров вдруг почувствовал, что этот парень вполне может стать его другом и партнером. Надо только, чтобы прошло какое-то время.

14.

- Ты сошел с ума! Ты срочно нуждаешься в психиатре.  Я позвоню Элеоноре Давыдовне, она тебя примет без очереди.
- Мама, перестань, психиатр нам, слова богу, не нужен. Я понимаю, то, что я прошу, выглядеть ужасно. Но, поверь, другого выхода нет.
- То же самое ты мне говорил о даче! Я даже не представляла, какого безжалостного монстра я вырастила!
   Мария Владиславна закрыла лицо ладонями и затряслась от рыданий. Туров сел рядом  с ней на диван, попытался обнять ее,  но она резко отстранилась.  Он подумал, что это самая тяжелая сцена в его жизни. Если когда он уговаривал мать отдать в залог дачу, то был уверен в своей правоте, то сейчас он такого чувства не испытывал. Скорей наоборот, душой он был на ее стороне, ведь квартира – это единственное,  что у нее еще осталось. Но и у него нет выбора, у Саватюгина малогабаритная двухкомнатная, в которой, кроме него, живут родители и сестра. Это самый настоящий муравейник. 
- Мама, эта квартира, как  и дача, останется нашей. Я тебе обещаю. Как жили мы тут, так и будем жить. Просто какое-то время   она будет находиться в залоге у банка. 
Мария Владиславна оторвала ладони от лица.
- Не считай меня за идиотку, после того, как ты бросил науку и занялся бизнесом, я внимательно слежу за тем, что происходит у нас в этой сфере. Там сплошной  криминал, все друг друга обманывают, отнимают и даже убивают. Как можно быть в чем-то уверенным в такое время.
- Ты права, мама, всего этого, в самом деле, более чем достаточно, но я сделаю все, что смогу,  чтобы с нами ничего подобного не случилось.
Неожиданно Мария Владиславна посмотрела на сына сухими глазами, хотя еще несколько секунд они были влажны от слез.
- Как ты можешь это гарантировать, у тебя есть служба  безопасности?
- Нет.
- Тогда о чем ты говоришь.
- Ты права, мама, ты стала прекрасно разбираться в бизнесе. Риск немалый. Но так уж устроено все в мире, без риска невозможно никакого движения, ведь любое  движение является движением в неизвестность.
- Хотя я не ученый, но понимаю это не хуже тебя. Если мы потеряем квартиру, где же мы  с тобой будем жить.
- Этого не случится.
- Твой отец любил повторять: жизнь так коротка, что пора уже научиться говорить правду с первого слова. Так что не ври мне.
- Мой отец так говорил? – изумился Туров. – Я не слышал от него такой фразы.
- Говорил,  может быть, не часто. Поэтому скажи прямо, ты же думал об этом.
Туров глубоко вздохнул.
- Я подумал, если это вдруг случится, ты могла бы перейти жить к тете Галине. Она давно приглашала тебя к себе.
Тетя Галина  была родной сестрой Марии Владиславовны, она всю жизнь прожила одна. И ей было тоскливо на старости лет.
- Но у нее двухкомнатная квартира, куда же пойдешь ты?
- Буду снимать какой-нибудь угол.  На большее денег все равно не хватит.
- Нет, ты все же сошел с ума, из пятикомнатной квартиры в чужой угол.
Туров кивнул головой.
- Мама, я прекрасно знаю, что прошу у тебя больше, чем ты можешь дать. Но иногда люди так поступают.
Мария Владиславна встала с дивана и, шаркая, побрела к кухне. Внезапно она остановилась, обернулась к сыну.
- Делай, что считаешь нужным. Я согласна, - надтреснутым голосом  произнесла она. И поспешно скрылась в кухне. Через минуту до Турова донеслись рыдания матери.

15.
Туров сидел в своем кабинете, настроение у него было не самое радужное. Все вроде бы работает, но как-то очень все не надежно. Графики срываются, техника ломается, из-за этого большие издержки. Шоферам на все наплевать, им бы только деньги получать. Он чувствует, что не справляется с нагрузкой, хотя работает с восьми утра до восьми вечера. Теперь он понимает, что создать бизнес трудно, но можно. А вот  организовать как надо уже созданное дело, гораздо сложней. И пока у него с выполнением этой задачи далеко не все ладится. Может, потому что он чересчур деликатный. Вот на него и не обращают должного внимания, каждый делает то, что считает нужным. Надо искать внутри себя твердость, должна же быть она где-то у него. Он сын военного, генерала, все его детство прошло в гарнизонах. Школы менял почти каждый год. Но ведь же учился на одни пятерки, хотя это давалось при таком режиме нелегко. Значит, смог, должен смочь и тут. Хотя эта задачка посерьезней.
В кабинет постучали. Вошла главный бухгалтер – Зоя Леонидовна Адиенко.   Женщина еще совсем не старая, элегантная, в ней ощущался немалый человеческий и женский опыт, который она особенно и не стремилась скрыть. Скорей всего считала это своим важным достоинством. Специалистом она была квалифицированным, и Туров по началу удивлялся тому, что она согласилась работать в его весьма скромной компании, за не самую высокую зарплату. Но пока он решил, что с получением ответов на эти вопросы  не станет  торопиться.    
- Что скажите, Зоя Леонидовна?
Главный бухгалтер села на стул, одернула юбку, которая все равно не закрывала круглые колени.
- У нас с вами проблема.
- Излагайте.
- Нам в самое ближайшее время надо погашать крупный кредитный транш. Сожалею, но вы взяли кредит  не на самых  выгодных для себя условиях.
- Так сложились обстоятельства.
Зоя Леонидовна покачала головой.
- Олег Константинович, у меня есть немалый опыт. И в таких делах я кое-что кумекаю. Вас просто обвели вокруг пальца, навязали очень жесткие условия погашения. Если мы вовремя не вернем деньги, будет плохо, нарастут огромные штрафы.
Туров похолодел.  Он может лишиться дачи и квартиры. И мама может просто не пережить этой потери.  Впервые за все то время, что он занялся бизнесом, ему вдруг стало по-настоящему страшно. До этого в нем жила уверенность, что все как-то разрешится. И ведь разрешалось! Это даже удивляло его, возникало чувство, что какая-то сила вела его по безопасной дороге. А если она сейчас отступила, сказала: хватит, сделала уже достаточно и  предоставила его самому себе? Он-то ладно, он с самого начала настраивал себя на то, что однажды может случиться с ним что-нибудь ужасное. Но, если это произойдет, то подставит другого, причем самого близкого ему  человека.
- С вами все в порядке? Не налить ли воды? -  участливо спросила Зоя Леонидовна, заметив, как Туров переменился в лице.
- Да, все нормально. Спасибо за заботу.
Главный бухгалтер покачала головой, подошла к графину с водой,  наполнила стакан и протянула Турову.
- Выпейте, пожалуйста, Олег Константинович. Вам от этого будет только лучше.
Туров выпил. И действительно почувствовал некоторое облегчение.
- Так что у нас случилось? – спросил он.
- У нас нет достаточно средств для погашения кредитного транша.
- Но я помню, мы не так давно все считали. И денег, хоть в притык, но хватало.
- Так и было. Но вы же помните, мы заключили договор с компанией «Стройгарантия». Мы сделали для них большой объем работ, а они нам ни разу не заплатили.
- Ни разу? – удивился Туров.
- Да, все только обещают, я звоню каждый день. И каждый день уверяют, что вот-вот совершат платеж. И ни копейки. А мы на них потратили уйму денег.
- Но почему я ничего не знал.
- Мы обсуждали вопрос неделю назад. Но вам было некогда, и вы сказали, что поговорим на эту тему  потом.
- Я забыл, - простонал Туров. - Совсем вылетело из головы. А вы не напомнили.
- Вы не просили. А я полагала, что вы все держите на контроле.
- И какой у них долг?
Главный бухгалтер назвала сумму. Туров простонал. Будь у них эти деньги,  все их проблемы были бы закрыты. А теперь они на краю гибели.
- Что же нам делать, Зоя Леонидовна?
- Я уже попадала в такие ситуации. Могу сослаться на опыт в предыдущей компании. Там тоже было нечто подобное. Партнер просто исчез с нашими деньгами. Поэтому нужно  немедленно ехать туда  и выбивать долг. Пока этого человека еще можно найти.
- А чем выбивать?
- Чем хотите. Сейчас в моде бейсбольные биты.
- Хорошо, так и поступим. Спасибо за ценный совет. – Туров посмотрел на женщину. - У меня на счет вас есть одна идея. Но это уже после того, как утрясем ситуацию.
Вместе  с Саватюгиным они мчались в офис компании  «Стройгарантия». Около магазина «Спорттовары» Туров затормозил.
- Зачем остановился? – спросил Саватюгин.
- Нам нужно вооружиться. Неизвестно, что нам предстоит?
Они купили две бейсбольные биты, после чего помчались дальше.
Офис компании «Стройгарантия» располагался в каком-то старом барачном помещении. Когда-то оно выполняло роль заводского общежития, но все рабочие оттуда давно выехали. Все здесь было невероятно запущено, здание не ремонтировалось  десятки лет.
- Черт! – выругался Туров, - если бы мы раньше посмотрели на этот офис, никогда бы не заключили с этой компанией контракт.
- Да, уж, - согласился Саватюгин,  – дали маху.
- Потому что пожадничали, прельстились выгодными условиями. Непонятно, есть тут кто.
В длинном коридоре было много дверей, но за ними не ощущалось, что там кто-то есть и работает. Турову снова стало тревожно, а если они никого не найдут?
- Открываем все двери подряд, - сказал он.
За дверьми действительно  было пусто. Судя по столам,  еще не так давно в этих комнатах кипела работа, но затем люди покинули их.  Плохо дело, мелькнула у Турова мысль.
Он дернул очередную дверь и увидел того самого Григорьева, директора «Стройгарантии». Они встречались всего один раз во время подписания контракта, так как предварительные переговоры проводил  Саватюгин. При виде их он сначала вздрогнул, потом побледнел.
- Какая приятная встреча, Сергей Петрович! – воскликнул Туров.
- Петр Сергеевич, - поправил Григорьев.
Туров внимательно рассматривал бизнесмена.  На вид они были примерно ровесниками, Григорьев  был довольно тщедушный, невысокий и худой, с узкими плечами.
- Извините,   Петр Сергеевич. Надеюсь, вы меня узнали?
- Узнал, - неохотно признался Григорьев.
- Что-то у вас тут очень пусто? В разгаре рабочий день, все должно кипеть и жариться, а у вас мертвая тишина. Ни одного сотрудника. Не считая, конечно, вас.
- Мы переезжаем в другой офис, - после короткой паузы ответил   Григорьев.   
Туров подумал, что пауза нужна  была ему, чтобы придумать ответ. Значит, врет.
- Далеко?
- Не очень.
- Скажите адрес?
Григорьев снова замялся.
- Я наизусть  не помню. 
- Куда же вы собираетесь ехать?
- Мой шофер знает.
Туров переглянулся с Саватюгиным, и они с двух сторон, держа в руках  бейсбольные биты, стали приближаться к Григорьеву. Тот в очередной раз побледнел и  отступил  к стене.
- А про долг нашей компании тоже знает только шофер? Или вы так же имеете кое-какую информацию?
- Да, я знаю про долг, - пробормотал  Григорьев.  – Подождите совсем недолго. Как только мы переедем, начнем работать, тут же все погасим. – Он попытался улыбнуться, но улыбка вышла от испуга, как  турецкая сабля, кривая.
- Одни раз вы нас провели, при  второй попытки это сделать, уверяю, у вас ничего не получится. Пока не получим свои деньги, отсюда не уйдем.
- Но у меня нет тут денег, они в банке.
Это был сильный аргумент, который заставил Турова задуматься. Но его не оставляло ощущение,  что это не так, что  Григорьев хочет обвести их вокруг пальца, 
- Дайте приказ бухгалтеру сделать перечисления.
- Я не знаю, где бухгалтер, она, как и все,  переезжает в новый офис.  Подождите совсем недолго. Вы первые, кому мы заплатим.
Туров почувствовал растерянность. Он не сомневался, что этот  Григорьев нагло врет, намерений им заплатить, у него нет. И вряд ли когда-либо появятся. Но как поступать дальше, не представлял. Он еще ни разу не сталкивался с такой ситуацией.
Сам точно не зная для чего, Туров  угрожающе поднял вверх   бейсбольную биту, его жест повторил Саватюгин.
- Не бейте! – взмолился Григорьев.
- Это уж как получится, - ответил Туров. – Ничего не могу обещать заранее.
- Обещаю, расплачусь!
- Когда?
На этот простой вопрос Григорьев явно не знал ответа.
- Вижу, мы не договоримся, - угрожающе произнес Туров и снова двинулся к бизнесмену.
-   Нет! Не надо! – истошно заорал Григорьев.
Внезапно Туров заметил, что  Григорьев смотрит не на него и даже не на угрожающе поднятую бейсбольную биту, а куда-то в сторону. Он проследил направление его взгляда и обнаружил, что под столом стоят две большие сумки. Судя по тому, как выпирали их стенки, они были доверху чем-то забиты. 
- Алексей, посмотри, что в сумках, - попросил он Саватюгина. 
Но Григорьев не стал ждать, когда Саватюгин ознакомится с содержимым сумок, он бросился  к своей поклаже. Это было так неожиданно, что они не сразу среагировали. Это позволило бизнесмену первому добежать до сумок, схватить каждую в руку и броситься к двери.
 Туров и Саватюгин помчались за ним. Так как сумки были увесистые, Григорьев бежал не очень быстро, и они догнали его у двери. Туров схватил бизнесмена  за плечи и повалил на пол. Затем они оба пригвоздили его к полу.
- Открывай, - сказал Туров.
Саватюгин по очереди расстегнул сумки. Каждая была под завязку набита деньгами.
- О, – воскликнул Саватюгин, - ни разу не видел столько денег сразу!
- А говорили в банке, - покачал головой Туров. – Какой же вы, однако, врун. – Внезапно к нему пришла одна мысль. Он стал шарить по карманам  Григорьева. И  в одном из них нашел то, что искал. Это был билет на  самолет по маршруту  Москва-Барселона. Он протянул находку Саватюгину.
- Теперь понятно, куда собирался наш друг с нашими деньгами. Что будем делать?
- Раз он пытался нас обмануть, возьмем все деньги себе.
- Нет! – подал голос  Григорьев.
Турову вдруг нестерпимо захотелось ударить его той самой бейсбольной битой, что он продолжал сжимать в руке.
- Деньги возьмем, но ровно столько, сколько он нам должен. Давай, считай.
Сумма была немаленькая, и процесс затянулся минут двадцать. Но и после того, как они отложили причитающие им деньги,  их  в сумках осталось еще немало.
Туров сложил оставшиеся деньги в одну сумку и бросил ее на грудь распростертому на полу  Григорьеву. Свои деньги положил в другую сумку.
- Все, идем, - сказал он Саватюгину.
- А что с этим делать?
- Нас это больше не касается. – Туров бросил  авиационные билеты вслед за сумкой на грудь Григорьева.

16.
- Послушай, дай я поведу машину. Ты какой-то не такой.
- Какой не такой? – спросил Туров.
- Очень бледный. И вон руки дрожат.
Туров посмотрел на сжимающие руль свои руки,   пальцы действительно подрагивали.
- Да, ты прав, мне немного не по себе. Садись за руль.
Туров остановил машину, и они поменялись местами.
- Я виноват, - произнес Саватюгин, не разобрался  с этим подонком.  И подсунул тебе его.
- Ты подсунул, а я, не вникнув, подмахнул договор. Будем считать это для нас уроком. Меня другое волнует, ты понимаешь, что если  мы бы приехали в офис чуть позже, он был бы уже парил в небе в самолете, летящим в свою Барселону. И нашему с тобой бизнесу наступил бы полный крах. А заодно я бы потерял дачу и квартиру. Моя мама могла просто не пережить такой удар. Мы висели на волоске. Только и остается думать, что нас спасло вмешательство провидения.
- Хоть кто-то на нашей стороне.
Туров кивнул головой.
- Только боюсь, что второй раз оно нас спасать не станет. Я не уверен, что мы вообще так имели право поступать.
- Не понимаю, о чем ты? – недоуменно посмотрел на него  Саватюгин.
- То, что мы сделали с этим Григорьевым.
- Мы взяли только свои деньги. Хотя могли взять все. И он бы не пикнул.   
- Не пикнул. Но я не о том. Мы не должны были так поступать.
- Как так?
- Не по закону. Мы совершили агрессию.
  Саватюгин посмотрел на Турова как на ненормального.
- О чем ты говоришь, он хотел захапать наши денежки. Сам только что плакался, что если бы немного опоздали…
- Это все верно. Но я не о том. Пойми, мы совершили по отношению к нему агрессию. А агрессия нарушает гармонию, она становится мотором для очень многих негативных последствий. Вся деятельность Вселенной направлена на ее затухание. Иначе она разнесет все. Нам надо стараться обходиться без подобных поступков.
- Ты с ума сошел! Ты посмотри, что делается вокруг. Если мы так будем себя вести, нас сомнут, а то и того хуже, однажды такими же бейсбольными  битами забьют до смерти.
- Надо извлекать уроки из ошибок – и тогда не будет такой опасности.  – Туров взглянул на часы. – Отвези меня домой, я что-то сильно устал,  мне надо немного поспать.

17.

Это была какая-то странная реакция на происшедшее, его неудержимо клонило ко сну. И, поднимаясь на лифте, Туров думал лишь о том, что сейчас упадет на кровать и заснет. Но, войдя в квартиру, он уже из прихожей услышал голоса. У них были гости, более чем не кстати. Правда, оставалась надежда, что они пришли к матери, и ему удастся проскользнуть незамеченным к себе в комнату.
После того, как  Мария Владиславна согласилась заложить квартиру, она перестала разговаривать с сыном. Когда он приходил домой, она запиралась в своей комнате и не выходила. Правда, всякий раз Туров обнаруживал на кухне ужин или обед. Он съедал приготовленную  матерью пищу, но общаться с ней не пытался. Он знал, какой упрямой она может быть. Вот выкупит их имущество  из залога, все само наладится.
Но сейчас   Мария Владиславна располагалась в гостиной, а рядом с ней сидела Юлия. Туров был так изумлен ее присутствием, что застыл неподвижно.
- Присоединяйся к нам, Олег, - пригласила Мария Владиславна. – Мы тебя не ждали так рано, поэтому я еще ничего не приготовила. Будешь чай.
- Да, - кивнул головой Туров. Он почувствовал, что уже не так сильно хочет спать.
- Юлия заехала проститься, - сообщила Мария Владиславна.
- Ты уезжаешь? – изумился Туров.
- Да, Олег.
- Ничегошеньки не понимаю. Ты недавно устроилась к Проклову. А теперь его бросаешь.
- Я окончательно поняла, что наука не для меня. Или я не для науки. И решила заняться другим делом.
- Поэтому уезжаешь их Москвы.
- Да.
- И не скажешь, куда?
- Тебе это не интересно.
- Но все же, - пробормотал Туров.
Юлия отрицательно покачала головой.
- А ты неважно выглядишь. Никогда не был еще таким худым. Даже в студенческие годы выглядел лучше.
- Оказалось, что быть владельцем компании – дело невероятно хлопотное. Ни минуты свободного времени.
- Жалеешь, что ввязался в это дело?
- Пока нет. Это жутко увлекательно. Поверь, ничуть не меньше, чем заниматься наукой. 
- Я верю.
Туров смотрел на Юлию, и его не отпускало ощущение, что она говорит об одном, а думает о другом.
- Знаешь, я очень прошу тебя, будь  осторожным, береги себя, - вдруг произнесла Юлия. – Вокруг одни подонки, мы живем в мире, где у людей нет ни чести, ни совести, ни жалости.
Туров удивленно посмотрел на молодую женщину. Его больше удивили ни ее слова, а тон, каким они были сказаны. В нем была искренняя забота и тревога о нем.
- Может, ты останешься у нас до утра, – невольно вырвалось у него. – Места в квартире полно.
- У меня вечером поезд.
- Понятно. – У Турова внезапно что-то оборвалось внутри. – Скорей всего увидимся не скоро?
- Кто может знать.
Из кухни выбежала  Мария Владиславна.
- Ну вот, положила в духовку курочку, через часок будем есть.
- Спасибо, Мария Владиславна, но мне пора ехать. А то опоздаю на поезд.
Только сейчас Туров заметил, что у стенки стоит    большой чемодан.
- Я отвезу тебя на вокзал, - предложил он.
- Не стоит, я заказала такси. Оно придет с минуты на минуту. Проводи меня, если хочешь.
Туров с трудом поднял очень увесистую поклажу.  Они спустились вниз. Машина еще не пришла.
- Мне грустно, что ты уезжаешь, - сказал Туров. – Мне будет тебя не хватать.
- Не думаю, что очень сильно будет меня не хватать. У тебя столько дел. Да и у меня в ближайшее время будет их достаточно. Так что ни тебе, ни мне скучать не придется.
- Тут ты права. – Туров, сам не зная почему, оглядел Юлию. – Мне кажется, ты немного поправилась, - произнес он.
- Это сидячая работа на меня так сказывается. Приеду, буду регулярно  ходить в спортзал. А вот и такси.
Рядом с ними остановилась машина. Туров погрузил чемодан в багажник. Несколько секунд Туров и Юлия смотрели друг на друга, затем, не сговариваясь, крепко поцеловались.
Юлия села в машину.
- До свидания, - махнула она рукой. – Береги себя, очень прошу.
Через пару минут такси скрылось из вида. Какая-то тяжесть вдруг осела  в груди. Не понятно, почему она уехала? Впрочем, теперь, если он узнает это, то не скоро.
 
  18.

Утром, Туров, едва появившись на работе, пригласил в свой кабинет Саватюгина и Адиенко. Он решил приглядеться к главному бухгалтеру, она попала в его фирму по рекомендации все того же Геннадия. Тот сообщил, что знает одну классную тетку, которая временно осталась без работы по причине банкротства прежней компании. И надо ее срочно хватать, так как таких специалистов на рынке кот наплакал. Туров в тот же день встретился с ней. На встречу с ним в скромное кафе пришла одетая  со вкусом и дорого, что сочетается далеко не всегда,  женщина, Она согласилась пойти к нему на работу на довольно скромную зарплату. По крайней мере, на предыдущем месте   она получала почти в полтора раза больше. Свое решение она объяснила тем, что ей кажется, что их бизнес перспективен. И она надеется, что со временем все изменится.
И пока у него не было причин для того, чтобы сожалеть о своем выборе,  Адиенко работала хорошо. Даже в последнем случае с этим Григорьевым, если бы не она, все бы полетело прахом. В том, что случилось, виноваты они с Алексеем, а не главный бухгалтер. Они положились на авось, не вникли ситуацию. И если бы не помощь ангела-хранителя, можно было бы уже завершать их бизнес.
Туров достал из-за стола набитую деньгами сумку.
- Зоя Леонидовна, эти деньги мы взяли вчера у того самого Григорьева. – Он поведал о том, как достались эти средства. – Их надо срочно как-то легализовать и погасить все кредиты. Понимаю, это не совсем законно, но по-другому пока не получается. Вы сумеете это сделать?
- Не беспокойтесь, Олег Константинович, я сделаю все, как надо.  Найдем способ их оприходовать и положить в банк.
Туров вздохнул.
- У нас честный и законный бизнес. И я очень надеюсь, что подобного инцидента больше не повторится. Я понимаю, что сейчас повсюду творится беспредел, все кидают друг друга. Но это не повод для того, чтобы  самим так вести себя.
Туров посмотрел последовательно   на Саватюгина и Зою Леонидовну. Каждый из них в свою очередь внимательно глядел  на него, ожидая продолжения.
- Вы думаете это реально так вести бизнес? – поинтересовалась Адиенко.
- Все зависит только от нас. Я думал над этим вопросом. Всего лишь надо соблюдать законы.
- Именно  это делать в нашей  стране труднее всего, - заметила главный бухгалтер. 
- Значит, будем бороться с трудностями. А для того, чтобы успешнее это делать, я принял решение. – Туров на несколько мгновений замолчал.  – Нам очень нужно, чтобы все наши финансовые дела находились бы под строгим контролем и успешным управлением. Я предлагаю,  вам Зоя Леонидовна новую должность – финансового директора нашей компании.
Несколько секунд в кабинете царила тишина.
- Это как-то очень неожиданно, - первой подала голос  Адиенко. – Я еще не работала финансовым директором.
- А я не работал генеральным директором. Сейчас такое время, когда всему надо учиться заново. Если бы я полагал, что вы не справитесь, стал бы предлагать вам эту должность. Вы уже в курсе  всех наших финансовых дел, но нам нужно их планировать и организовывать на самом высоком уровне. То, как мы едва только что не погорели, свидетельствует о нашей невероятной уязвимости и некомпетентности. А она проистекает из неопытности.   И  больше мы не должны проявлять таких качеств. Зоя Леонидовна, я очень надеюсь на вас.
- Хорошо, я согласна.
Едва Адиенко покинула кабинет, Саватюгин встал и плотно прикрыл дверь. Затем приблизился к Турову.
- Я удивлен твоим решением по поводу этой вальяжной дамочки, - произнес   Саватюгин.
- Ты не согласен с ним?
- Дело не в этом.
- А в чем?
- Ты не посоветовался со мной, а если ты еще помнишь, мы соучредители компании. Наши доли равны.
Алексей прав, подумал Туров. А все дело в том, что за то время, что он является генеральным директором, он так вжился в этот образ, что уже ему в голову даже не приходит мысль с кем-то советоваться. Он уже привык сам принимать все важные решения.
- Извини, я, в самом деле, должен был сначала решить этот вопрос с тобой. Но все так стремительно развивается… Впрочем, все это не то, я виноват. 
- Ладно, будем считать, что инцидент исчерпан.
- Вот  и хорошо. У нас не должно возникать таких разногласий, иначе долго не продержимся. Так ты против ее назначения?
- Да нет, ты поступил разумно. Мы оба плохо сечем в финансовых вопросах.
- В таком случае давай обсуждать другие не финансовые вопросы. Тем более, у нас их выше крыши.    
 
19.

- Мне бы хотелось с вами переговорить.
- Конечно. С большим удовольствием.
- Я собираюсь на обед. Почему бы нам не пообедать вместе. Я заметила, что вы по-настоящему не обедаете.
- Не хватает времени.
- На такие дела его должно всегда хватать. Это напрямую связано со здоровьем. 
- Вы говорите  точно, как моя мама. Хорошо, давайте пообедаем вместе. А о чем пойдет речь?
- О наших финансовых делах.
- В таком случае надо, чтобы к нам присоединился бы Саватюгин.
На лице Адиенко появилось странное выражение.
- Алексей Ильич уехал.
- Вы уверенны?
- Я это видела своими глазами. А мои глаза пока не врут.
Алексей будет недоволен, подумал Туров. И куда он умчался?
- Ладно, пойдемте.
Они сидели в уютном кафе недалеко от бизнес-центра. Турову понравилось тут все, кроме одного, когда он открыл меню, то цены поразили его. Для такого заведения  они были невероятно высокими. Его спутница заметила его удивление.
-  Вас удивляют высокие цены?
- Они как в роскошном ресторане.
- Вы правы, но все дело в том, что тут готовят  прекрасную пищу. Здешний повар творит просто чудеса. Вы сейчас сами убедитесь.
Прикинув ориентировочную стоимость обеда, желание убеждаться в кулинарном искусстве местного повара у Турова не возникло. Но и отказываться от ланча  было неудобно. Что подумает о нем Адиенко.
- Раз вы тут все знаете, заказывайте по своему вкусу, Зоя Леонидовна, - предложил Туров.
- Вот увидите, вы одобрите мой выбор, - пообещала  Адиенко.
Она оказалась права, Туров уже и не помнил, когда обедал в последний раз так вкусно. Еда в этом кафе могла вполне поспорить с той, которая готовила его мать. Несколько минут он ел с таким аппетитом, что забыл и про Адиенко и про то, что они пришли сюда для важного разговора.
Внезапно он поймал на себе пристальный взгляд женщины.
- Извините, мы с вами хотели поговорить о наших делах, - немного смущенно проговорил Туров. – Но здесь действительно очень вкусно готовят.
- Я вас никогда не обманываю, - едва заметно улыбнулась  Адиенко. – Знаете, вам нужен человек, который занялся бы вашими делами на работе. В том числе следил, чтобы вы ели вовремя и хорошо.
- Это обязанности секретарши, - улыбнулся Туров. – Но пока мы себе позволить такую роскошь не можем.  Если я найму себе секретаршу, то секретарша нужна и Саватюгину. А это уже большие расходы. Придется нам обоим подождать. Кстати, вам тоже требуется секретарша.
- Я бы не отказалась. Но сейчас хочу поговорить о другом. Вернее, о том же самом, но с другой стороны.
- Слушаю вас,  Зоя Леонидовна.
- С этим кредитным траншем мы, слава богу, справились, но скоро нам снова платить. Я   посчитала все наши доходы и расходы…
- Плохи дела?
- Я бы так сказала: нехороши. Денег опять может не хватить. И где взять на этот раз я не представляю.
- Что делать? И кто виноват?
- Я тоже задала себе эти вопросы.
- И каковы ответы?
- Я стала изучать наши расходы. И пришла в тихий ужас. Мы очень много тратим средств.
- На что?
- Да почти на все. На аренду машин, на их обслуживание и ремонт. А затраты на горючее, бьют все рекорды. Не считаю себе в этом вопросе специалистом, но что-то тут не так.
- Что же вы предлагаете?
- Ничего. Предлагать – это ваше дело. Я лишь обрисовала вам картину, так, как увидела ее я.
Туров задумался.
- Думаю, вы во многом правы. Мы как-то с  Алексеем Ильичем упустили этот вопрос. Точнее, занимались им явно недостаточно. Вроде бы дело  пошло, а как - не  задумались. Я вам очень благодарен,   Зоя Леонидовна, за то, что вы сделали такие расчеты. Честно говоря, я даже не ожидал, что вы так глубоко вникните в дела компании.
- Мне хочется, чтобы мы выжили, Олег Константинович, - как-то немного глуховато  проговорила Адиенко.
- Обычно наемным работникам по большому счету на это наплевать.
- Обычно, да, - согласилась она. – Но мне хочется, чтобы наша компания  преуспела.
- Почему именно наша? – Туров с каким-то повышенным интересом ждал ответа.
-  Вы какой-то иной, не похожий  на других бизнесменов. За последние годы я их немало перевидала, это ведь уже пятая моя фирма.
- Даже не знал, что у вас такой богатый послужной список.
- Что есть, то есть. И честно говоря, почти все, с кем я работала, были подонками. Кто больше, кто меньше, кто не хотел им быть, но соглашался под влиянием обстоятельств. Но разве это меняет дело?
- Нет, не меняет.
- Мне кажется, у вас хватит сил быть другим. А хочется верить, что человек может  оставаться порядочным при любых обстоятельствах. 
- Посмотрим. Но в любом случае,  Зоя Леонидовна, спасибо за веру в меня.

20.

Туров решил не спрашивать Саватюгина, куда он уехал в разгар рабочего дня, не сказав ему ни слова. Но было ясно, что эта отлучка никак не связана с делами по работе. Вместо этого он обрисовал ситуацию.
- Нам следует самым тщательным образом заняться нашим производственными делами. Судя по всему, там творится черт знает что.   Зоя Леонидовна посмотрела, сколько  мы тратим только на бензин, я перепроверил. Получилась гигантская сумма. Я прикинул, раза в полтора больше, чем должно быть. Схожая ситуация с ремонтом машин. Надо наводить  здесь  порядок. Мы договорились, что это твоя епархия, поэтому я туда нос и не совал.
- Ты упрекаешь меня в плохой работе?
- Мы все только учимся. Поэтому нет смысла искать виноватых.  Нам надо срочно исправлять положение. Иначе вылетим в трубу. Зоя Леонидовна говорит, что сейчас мы как раз идем по такому графику.
Саватюгин вдруг нахмурился.
- Знаешь, я заметил, что в последнее время эта женщина занимает в компании все больше места.
- В какой-то степени ты прав, просто Зоя Леонидовна у нас самая опытная. А ты заметил, что мы с тобой все время промахиваемся. То сюда неточно пальнем, то туда. Поэтому давай слушать более поднаторевших людей.  Вот нагоним их – и не будем комплексовать. Согласен.
- Да. – Но голос Саватюгина прозвучал не очень бодро.
Туров подумал, что, судя по всему, Алексей не испытывает большой симпатии  к их финансовому директору. А жаль, они должны быть одной спаянной командой. А если возникает раздрай, к хорошему он не приводит. Но сейчас не время обсуждать этот вопрос, есть более актуальные дела.
- Давай обсудим, как нам исправить положение.
Следующую неделю Туров затем вспоминал, как одну из самых тяжелых в своей жизни. Вместе с Алексеем они отслеживали перемещение всех машин, а их уж было уже целых десяток. Беспредел был полнейший: водители не соблюдали график движения, совершали левые рейсы, торговали бензином,  ездили по своим делам, воровали запчасти. Зато теперь у них был полный отчет о том, кто и  чем занимается. Из всех водителей  лишь один оказался честным, за весь период наблюдения они ни разу не обнаружили, чтобы он что-то нарушил, совершил бы какое-то злоупотребление. Наоборот, неукоснительно выполнял все предписания. Они сознательно даже ставили перед ним особенно сложные задачи, но он успешно справился с ними. При этом все делал спокойно, без спешки. В итоге грузов он перевозил значительно больше, а расходовал бензина меньше, чем другие, включая бригадира.
Туров и Саватюгин испытывали волнение. Вот-вот должны были появиться шоферы. За последние дни о многих им удалось узнать дополнительные сведения. Оказалось, что несколько из них отсидели свой срок. И у них были основания предполагать, что эти люди образовали самую настоящую преступную группу, которая занимались хищениями. Удалось даже примерно прикинуть их размер, сумма получилась приличная.
- Ты не боишься? – спросил Саватюгин.
- Как тут можно не бояться, от этих парней можно ожидать самого худшего. Сегодняшнее мероприятие может завершиться всем, чем угодно.
Саватюгин посмотрел на часы.
- У нас есть еще возможность отменить.
- И все оставить, как  есть. Нет уж, нам бросили вызов, и мы должны ответить достойно на него. Когда мы разбогатеем, обзаведемся своей службой безопасности. А сейчас надо обходиться своими силами. Ты как, готов?
- Сам же говоришь, нет выхода.
Туров кивнул головой.
- На всякий случай находись постоянно рядом со мной. В случае чего будем прикрывать спину друг друга. – Туров подошел к своему столу. – Я тут заскочил в магазин, купил кое-что. Не бог весь что, но может пригодиться. – Он достал два тесака.
При виде их Саватюгина аж передернуло.
 - Ты с ума сошел, мы не можем их использовать.
- Разумеется, не можем, это чисто устрашающее оружие. Мы не можем позволить себе быть совсем беззащитными. Бери и спрячь его за пиджак. Будем надеяться, что эти штуки нам не пригодятся.
Еще не было произнесено ни одного слова, но атмосфера начала накаляться. Водители предчувствовали, что их вызвали в кабинет начальника для неприятного разговора. И это настраивало их на враждебный лад.   Это было заметно по хмурым и настороженным взглядам, по тому, как перебрасывались они между собой короткими репликами.
Туров резко встал со своего места.
- Спасибо, что пришли после трудного рабочего дня, - сказал он. – Разговор предстоит серьезный. Открою вам тайну, в течение двух недель мы следили за вами, за тем, как вы выполняете порученное вам дело.  Мы составили нечто вроде дорожной карты по каждому из вас. Сразу предупреждаю, эти индивидуальные листки не полны, у нас не было возможности следить за каждым в течение всего это времени. Поэтому можно считать это выборочным анализом. Но и он дает весьма ясную картину того, что происходит во время рейсов. Внизу указан выявленный нами ущерб компании. Некоторые из вас весьма постарались и нанесли его в приличных размерах. Мы поступили просто, сосчитали, кто сколько у нас работал, и умножили на этот коэффициент. Особенно отличились четверо. Называю их фамилии: Жук, Ефремов, Кутумов, Песков.  Мы убеждены, что тут речь идет о групповом сговоре. Мы сняли на видеокамеру кадры, где вы обсуждаете, что вам делать. Честно говорим, съемка велась далеко, а потому не слышно того, что вы говорите. Но лично для нас особых сомнений нет. Впрочем, мы засняли много других интересных фактов: как продаете  бензин, запчасти, как договариваетесь о левом рейсе и уезжаете с маршрута. Если есть желания, мы готовы все это продемонстрировать. Мы намерены с собранными нами доказательствами обратиться в следственные органы. А так же потребовать от вас возмещение убытков нашей компании.  Мы считаем, что такие вещи не могут оставаться безнаказанными.
Туров едва не пропустил момент, когда ситуация резко изменилась. До этого момента водители молча слушали его обвинения. Но когда он заговорил об обращение в следственные органы, все зашевелились, а четверка - особенно активно. Внезапно они вскочили и устремились к Турову и Саватюгину.
- А ну отдавайте все свои записи и кассеты! – крикнул один из них. – Иначе пожалеете.
Как и договаривались,  Туров и Саватюгин встали спиной друг к другу и достали тесаки. Это заставило нападавших остановиться. Но не отказаться от своих намерений. У каждого из них при себе оказался нож. И теперь обе враждующие стороны  стояли друг против друга. 
Один из четверки слегка выдвинулся вперед. Это был Жук, судя по всему, главарь этой группы. Когда они следили за шоферами, Туров  проникся уверенностью, что он  как раз всем и заправляет. И теперь стало окончательно ясно, что он не ошибся.
- Давайте решим вопрос мирно, вы нам отдадите все  свои доказательства, а мы вас не трогаем,  - предложил сделку Жук. 
Турову было известно, что Жук отбывал пятилетний срок заключения за разбой; этот факт  им удалось узнать буквально вчера. При приеме на работу он его скрыл, а они не проверили. Впрочем, скорей всего и остальные из этого квартета прошли ту же школу жизни. Это было даже видно потому, как профессионально они держали в руках свои ножики. Если они пустят их в ход, шансов у них с Алексеем практически не будет, пронеслась метеором у Турова мысль.
Ему стало не очень хорошо, но и отступать он не мог.
- Никаких доказательств мы вам не отдадим, вы будете отвечать по закону. Мы вам платили хорошую зарплату, хотя для нас это было накладно. Но вы нисколько это не оценили. Так что пеняйте на себя.
- Значит, не хочешь кончить дело миром. Нет, так нет, мы и не возражаем. Не таких, как ты, сучонок, обламывали. Правда, братва?
Братва дружно подтвердила, что это именно так.  И стала окружать их. В этот момент поднялся водитель Иван. 
- Кончайте этот балаган, - обратился он к братве. – Я вас предупреждал, чтобы вы перестали этим заниматься. И что все кончится вот так как сейчас.
- Заткнись, хозяйское подпевало! – бросил ему Жук. – Сиди молча, иначе порежем, как и этих фраеров, - кивнул он на Турова и Саватюгина.
- Вы меня знаете, меня не запугать. – Иван  раздвинул двоих из окружавших  Турова и Саватюгина шоферов и встал рядом  с ними.
 Туров и Саватюгин переглянулись, оба ощутили некоторое облегчение, силы, еще не уравнялись, но все же преимущество враждебной стороны было уже не таким весомым.
Однако радовались они недолго, так как двое водителей  из тех, что пока сохраняли нейтралитет, присоединились к Жуку и его товарищам.
- Эх, идиоты! – ругнулся на них Иван.
- Ну, чего, будем договариваться или… - демонстративно поднял вверх нож  Жук, явно обнадеженный таким подкреплением.
- Сожалею, но мы с ворами не договариваемся, - ответил Туров. - И не советую нам угрожать, вам будет только хуже.
- Ладно, вы сами решили. Гаси свет!
Свет погас, чья-то массивная фигура двинулась прямо на Турова. В этот момент дверь распахнулась, снова зажглись лампочки. И Туров к своему изумлению увидел Геннадия. Но не одного, с ним прибыло еще не меньше пяти человек. Причем, все как на подбор атлетического сложения.
- Что тут творится? – грозно спросил он. – А ну бросить ножи!
К некоторому удивлению Турова Жук и все остальные бросили ножи на пол. Они сразу же пресекли, что перевес теперь не на их стороне.
Люди Геннадию быстро собрали с пола холодное оружие.
- А теперь выметайтесь отсюда. И чтобы я больше вас никогда не видел.
Жука и всех остальных дважды просить не пришлось, не прошло и полминуты, как их и след простыл.
Туров невольно почувствовал облегчение, опасность миновала.
- Откуда ты тут появился? – поинтересовался он у прораба.
- Зоя Леонидовна сообщила, что тут происходит.
Только теперь Туров заметил своего финансового директора. Она стояла немного в стороне от всех.
Туров направился к ней.
- Спасибо, Зоя Леонидовна, - поблагодарил он.
- Вы очень рискуете, Олег Константинович. Это крайне неразумно.
- Она права, - подтвердил подошедший к ним Геннадий.
- Эти люди воры, а точнее самые настоящие бандиты, - возразил Туров. – Из-за них мы понесли большие убытки. Где теперь их искать?
- Не надо их искать.
- Им место в тюрьме.
- Может быть, но это не наше дело. По возможности не надо связываться с правоохранительными органами. Еще неизвестно, от кого больше вреда, - усмехнулся  прораб. – Давай поговорим об этом завтра. А сейчас пора расходиться.

  21.

Утром Туров, не заезжая в офис, поехал в гараж. Он застал Ивана Шаповалова, который готовился выехать на маршрут.
- Можете подождать минут десять-пятнадцать? – попросил Туров.
Шаповалов взглянул на часы.
- Я привык не опаздывать. А если учесть возможные пробки…
Туров махнул рукой.
- Мы все равно сорвем поставки, так как у нас осталось всего трое водителей. Остальных мы уволили. Впрочем, они сами сбежали. Хочу поблагодарить вас, Иван Петрович, за помощь. Кто знает, чем бы все кончилось, если  вы бы не встали на нашу сторону.
Шаповалов внимательно посмотрел на Турова.
- Вы очень рисковали вчера.
- Вы тоже.
- Я привык, я ведь служил в десантных войсках. Там нас много научили. А вас-то нет.
- Мой отец всю жизнь провел в армии, кое-чему он меня обучил тоже.
Шаповалов покачал головой.   
- Для того, чтобы на равных общаться с этой братией, такой подготовки маловато. Я бы вам не советовал больше так поступать.
- А как поступать?
- Не знаю, вы ж хозяин. Мое дело за баранкой сидеть.
- Нет, вы рассчитаны на большее. Я в этом нисколько не сомневаюсь. Поэтому к вам и пришел. Хочу сделать вас бригадиром, будете отвечать целиком за всех шоферов. Нам с Алексеем Ильичем одним с этим делом не справиться.  Ваш оклад повышается  в два раза. Мы в ближайшие дни разработаем систему оплаты труда. Она будет такой, что воровать, делать левые рейсы, еще как-то обманывать станет  невыгодно. Вы согласны?
Для приличия, чтобы не соглашаться сразу, Шаповалов несколько секунд помолчал.
- Согласен, Олег Константинович.
- Вот и прекрасно. Теперь же нам нужно срочно найти новых водителей. У вас есть на примете?
- Не беспокойтесь, этот вопрос мы решим. Я знаю хороших ребят,  за нормальную зарплату они будут честно работать.
- Замечательно. Но только сразу предупреждаю, каждого будем тщательно проверять.
- Это уж как положено, - не стал возражать Шаповалов.
Турова в офисе поджидал Геннадий. Он сидел в его кабинете на его месте. Когда Туров вошел, прораб неторопливо встал с кресла и переместился на стул. Только после этого Туров заметил, что здесь, кроме Саватюгина,  сидит еще один незнакомый мужчина.
- Как ты после вчерашнего? Поджилки уже не дрожат? – засмеялся Геннадий.
- Уже нет, успокоились, -  в тон ответил Туров. 
- Вот не думал, что ты такой рисковый, - почти словами   Шаповалова произнес Геннадий. – Разве можно так поступать.
 Он встал и прошелся по кабинету. Туров смотрел то на него, то на молча сидевшего мужчину.
- А у тебя хороший кабинет, всегда мечтал о чем-нибудь подобном, - неожиданно проговорил Геннадий. – Обставлен недорого, но со вкусом. А ведь сегодня ты мог его уже не увидеть. Этот твой Жук  очень опасен, на нем кровь. Не удалось доказать убийство, иначе он бы надолго загремел. Но никто не сомневался, что это его рук дело.
- Откуда ты знаешь?
- Ну, дорогой, узнать это не так уж и сложно.  - Геннадий, отвечая, почему-то посмотрел не на Турова, а на незнакомого мужчину.
- Теперь мы будем тщательно проверять любого, кого берем на работу, - объявил Туров.
- Это правильно, - чему-то непонятному усмехнулся Геннадий. - А пока благодари  Зою Леонидовну, не сообщи она мне, что у тебя происходит, неизвестно, чем бы все кончилось. 
- Непременно мы ее поблагодарим. – Туров обменялся с Саватюгиным недоуменными взглядами, им было не совсем понятно, куда клонит разговор Геннадий.
- Да уж, сделайте это. В бизнесе надо быть смелыми, но нельзя быть авантюристами, - наставительно произнес прораб. У Турова возникло отчетливое ощущение, что сейчас он повторяет чьи-то мысли. - Вы поняли это? Впереди предстоят большие дела. Очень большие. Эта ваша компания так пустяк, на закуску.
- И что за дела? Нам бы справиться с тем, что происходит в нашей компании, - сказал Туров. – Каждый день идешь как по минному полю.
- А вы, ребята, как хотели? – засмеялся   Геннадий. – Когда пришли ко мне в первый раз, думали, что все так мило и будет. Начнете дело – и все само пойдет.
- Мы не идиоты, чтобы так думать, но все оказалось гораздо трудней, - подал голос Саватюгин.
- Хорошо, что вы это понимаете. На самом деле, все самое трудное только начинается.
- Ты перестанешь изъясняться   загадками. – Туров почувствовал раздражение. – О чем идет речь?
- Думаете, я сам знаю. Хотя кое-что могу вам сообщить. Хочу представить Александра Янина, человека очень опытного, проработавшего многие годы в наших ответственных структурах. Прошу любить  и жаловать.
- Очень приятно! – настороженно произнес Туров. Он чувствовал, что сейчас последует продолжение.
- Я был  уверен, что вам будет приятно. С сегодняшнего дня Александр Сергеевич является руководителем службы безопасности  вашей компании.
Туров и Саватюгин вскочили со своих мест почти одновременно.
- Но мы не предполагали в настоящий момент вводить у себя такую должность, - проговорил Туров.
- Вполне возможно, - невозмутимо произнес Геннадий, - но жизнь заставила.
- Но у нас и денег нет на оплату.
- А никто и не просит вас платить Александру Сергеевичу зарплату.
- Так он будет работать  бесплатно?
- Бесплатно у нас никто не работает, - возразил Геннадий. – Ему будут платить из другого источника.
- И мы можем узнать из какого?
- Можете, но не сейчас.
- А если мы откажемся от чести работать вместе с господином Яниным? 
- Не советую. Ваш бизнес вряд ли долго просуществует, он исчезнет под влиянием не зависящих от вас обстоятельств.    И что вас так напрягает? Александр Сергеевич будет добросовестно, как это он умеет, выполнять свою работу, трудиться на благо вашей фирмы. Это в ваших интересах.
- Мне не нравится, что кто-то распоряжается нами, - произнес Туров. 
- Кому же это может понравиться, - согласился прораб. – Но, поверьте, выбора у вас нет. И от этого будет только польза.

22.

Утром, придя на работу, Туров первым делом пригласил к себе в кабинет  Адиенко. Решив несколько довольно мелких, второстепенных вопросов, он перешел к главной теме.
- Зоя Леонидовна, я хочу вам выразить от меня лично и от Алексея Ильича искреннюю признательность. Не позови вы своевременно подмогу, эта история могла бы завершиться для нас плачевно. Еще раз, большое спасибо.
Туров вышел из-за стола, подошел к Адиенко и поцеловал ей руку. Ему в нос проник тонкий запах дорогих духов. Он, сам не зная почему, поспешно вернулся на свое место.
- И эта вся ваша благодарность? – насмешливо поинтересовалась финансовый директор.
- А что еще? – удивился Туров.
- Я по сути дела спасла вам жизнь. Могли бы за это уделить мне вечер, пригласить в ресторан.
- В ресторан? – Почему-то такая мысль к Турову не приходила. Он просмотрел на женщину. А, собственно, почему бы и нет, она это вполне заслужила. А ему в свою очередь тоже будет полезна небольшая психологическая разгрузка. А то он так закопался в делах, что уже ни о чем  больше и не думает. А это плохо, такой человек становится опасным и для самого себя и для окружающих. - Буду рад вас пригласить провести этот вечер со мной. Надеюсь, вам не будет скучно.
Адиенко встала, улыбнулась.
- Я заеду за вами. Давайте условимся: этим вечером генеральным директором буду я. Ровно в восемь я буду у вашего дома.
 По дороге домой Туров зашел в расположенный неподалеку от дома магазин и частично обновил свой гардероб. Он приобрел рубашку и галстук. Замахнулся было и на костюм, но в последний момент отпугнула цена. Не то, что она была для него неподъемная, доходы вполне позволили его купить. Но он еще не привык одеваться в такую дорогую одежду. Пока достаточно того, что он уже тут потратил не такую уж и маленькую сумму. А у компании еще не все погашены кредиты.
Туров отметил, что он мыслит как настоящий капиталист, сначала думает о бизнесе и уже затем о своем личном потреблении. Хорошо это или не очень хорошо, сразу и не разберешь,  но одно ясно, что в его мозгах произошел определенный сдвиг. И они заставляют его поступать в значительной степени не так как раньше. А когда-то он был прочно уверен, что всю жизнь будет мыслить, как ученый. Но прошло в общем-то немного времени – и такая перемена.
Адиенко прибыла минута в минуту. Правда, Туров на всякий случай вышел из дома немного раньше. И пока он ее ждал, то думал о предстоящем вечере. Все как-то выглядит немного странно, это не очень похоже ни на деловое, ни на любовное свидание. Что-то  промежуточное между ними. А потому не совсем ясно, как следует себя вести и чего ждать. Тем более  Зоя Леонидовна недвусмысленно  заявила, что командовать парадом будет сегодня она. Это означает, что у нее есть определенные планы и намерения. Ладно, посмотрим, к чему все приведет, это даже в определенном смысле любопытно. 
Они ехали по вечернему городу. Адиенко вела автомобиль очень спокойно,  было заметно, что у нее немалый водительский стаж. Туров похвалил стиль ее вождения, одновременно уверенный, но при этом не  рискованный.
- Человек обычно водит машину так же, как и живет, стиль одинаковый, - отозвалась она. -  Я не рискую, поэтому чувствую себя спокойно. Но при этом уверенно прокладываю себе дорогу. Вы заметили, как мы быстро едем.
- Заметил.
- Почему бы и вам это не взять за образец?
- А мой стиль вождения вам не нравится?
Адиенко несколько минут молчала.
- Видите ли, дорогой Олег Константинович, вы водите машину чересчур неровно. Она у вас то летит, то ползет медленно. Но самое главное даже не это.
- Что же?
- Никогда не знаешь, на каком участке и с какой скоростью вы поедите.
- Но что же делать, Зоя Леонидовна, если жизнь совершенно непредсказуема. Утром не знаешь, что будет днем, а днем не ведаешь, что поджидает тебя вечером. Вот сегодня, когда я ехал  в офис, то не представлял, что мы с вами проведем вечер вместе в ресторане.
- Надеюсь, это относится к приятным неожиданностям, - засмеялась Адиенко.
- К более чем.
- Может, вы и не совсем искреннее, но звучит приятно. Тем более мы приехали.
Они вошли в ресторан. К ним сразу же устремился администратор и провел их к столику с табличкой: «зарезервировано». Туров подумал, что его спутница, кажется, все предусмотрела.
Ресторан был очень приятный, но в тоже время не производил впечатления  чрезмерно изысканного заведения. Но Турова больше заинтересовали не интерьеры, а публика.  По ее  виду  было понятно, что она представляет  тот самый класс, к которому теперь принадлежал и он сам.  Адиенко явно привезла его сюда не случайно, она хочет ему указать, где отныне его место в жизни. Значит, она в этом еще сомневается.  И может быть, не только она.
Официант принес бутылку вина и стал разливать его по бокалам.  Туров прервал это его занятие.
- Извините, мы сегодня пить алкоголь не будем.
Адиенко изумленно посмотрела на Турова.
- Почему не будем?
- Зоя Леонидовна, вы за рулем.
- Поверьте, от пара бокалов легкого вина, я не опьянею. Больше нельзя, а эта доза вполне допустимая. Что же касается наших славных гаишников, еще ни разу не было, чтобы они отказывались бы от определенной суммы.
- Дело не в этом. Я нисколько не сомневаюсь, что вы сможете  нормально вести машину. Но есть закон, который не позволяет это делать. А его надо соблюдать.
- Согласна, что законы надо соблюдать, но до определенной степени. Иначе жить становится просто невыносимо.  
- Если законы соответствуют фундаментальным принципам Вселенной, их несоблюдение рано или поздно будет иметь самые печальные последствия.  То, что они еще не наступают, совсем не значит, что ничего не случится в будущем. Я изучал эти вопросы. Вместе с моим учителем, академиком Прокловым мы планировали заняться темой: зависимость нравственных норм от строения пространства. Понимаете, согласно нашей теорией, чтобы человек поднялся на другой нравственный уровень, его сознание должно оказаться в ином измерении, где на него не давит весь гигантский заряд  негативной энергии, отрицательных вибраций, накопившихся там, где обитаем мы все.  Только тогда оно очищается, становится способным ощущать себя по иному. Это одно из следствий теории струн.
- Теория струн, я что-то слышала об этом. Но не более. Хотя не важно, так что не пытайтесь объяснять. Зато теперь понимаю, откуда взялось название компании. Я-то все гадала, что за струна. Даже думала, что это связано с игрой  гитарой. Узнавала, но вы, оказывается, играете только на рояле.
- Я не мог не научиться играть, моя мама закончила консерваторию по классу фортепьяно. Правда, выйдя замуж за моего отца, она ни дня не работала по специальности, если не считать того, что вела кружки для детей и жен офицеров в гарнизонах. Но она сама не считала это важным занятием. Но меня обучала музыке серьезно. К тому же, говорят, что я не без способностей. Даже был лауреатом одного областного юношеского конкурса.
- Теперь мне становятся более понятными ваши поступки, задумчиво произнесла Адиенко. – Все же странно, что вас занесло в эту страшную клоаку - бизнес. Когда с вами общаешься, то возникает полное ощущение, что вы из другого мира.
- Я так не считаю, - резко возразил Туров. – Глубочайшее  заблуждение полагать, что бизнес - это что-то грязное и преступное. 
- Полагаете, самое чистое и светлое?
- Ни то, ни другое. Во Вселенной процессы созидания нового и разрушения старого тесно взаимосвязаны,   одно не может существовать без другого. Но если силы разрушения превалируют, возникают необратимые процессы.  Вы понимаете, о чем я?
- Да. – В голосе  Адиенко не прозвучало уверенности.
- Если в нашем бизнесе вверх возьмет исключительно негативная сторона, мы как государство, как нация будем обречены. Слишком уж мощная  возникнет  тенденция к разрушению. Поэтому нужно не дать ей раскрутиться.
Адиенко молчала, но при этом не спускала глаз с Турова.
- С такими представлениями вам будет очень не просто, - сказала она.
- Я в этом нисколько не сомневаюсь, - засмеялся Туров. – Но знаете, мой учитель академик Проклов, о котором я вам уже говорил, выдвинул теорию о том, что значение человека в формировании, развитии Вселенной существенно выше, чем принято считать. Я разделяю его точку зрения. Вот поэтому я  и решил, что кто-то должен выступить в качестве такой позитивной силы и в бизнесе.
 Адиенко в очередной раз погрузилась в молчание.
- А может, это даже и к лучшему, - вдруг произнесла она.
- О чем вы? 
- Знаете, в чем отличие меня от вас, Олег Константинович?
- Не ведаю, Зоя Леонидовна, но страстно желаю узнать, - улыбнулся Туров.
- Если вы  не понимаете, о чем я говорю,  сейчас, то, уверяю, поймете позже. А вот те слова, что вы произносите и  которые я не понимаю, я не пойму никогда.
- Но я готов всегда им вам разъяснить.
- А вот этого уж точно не надо,  Олег Константинович. Пойдемте лучше танцевать. И  вообще, будем считать, что деловая часть нашей встречи на этом благополучно завершилась.
- И какая же начинается?
- А вот это зависит целиком от нас, - таинственно улыбнулась Адиенко.
Она плотно прижималась к нему, он чувствовал ее тело, как и то, что оно полностью в его власти и готово выполнить все его желания, капризы. В висках застучало, щеки обдало жаром. Он взглянул на свою партнершу, и понял по выражению ее лица, что она прекрасно понимает его состояние.  И сама охвачена сходными ощущениями.
Они вернулись за столик. Туров вдруг почувствовал, что не знает, как и о чем продолжать разговор. Слова куда-то исчезли, а те, что появлялись, были корявыми, совсем не подходящими к ситуации. Их даже было неудобно произносить.
Кажется, Адиенко догадалась об этом.
- Хотите уйти?
- Да, если не возражаете.
- Нисколько, буду только рада, - улыбнулась она.
Они вышли на улицу, сели в машину. Туров не спрашивал, куда везла его Адиенко, он даже почти не смотрел на нее, предпочитал рассматривать проплывающие мимо них картинки  городского ландшафта.
Автомобиль затормозил возле, судя по архитектуре,  недавно выстроенного дома.
- Тут я и обитаю, - сообщила женщина.
Они вышли из машины, вошли в дом, поднялись на лифте на восьмой этаж. И как только за ними закрылась дверь в квартире,  Адиенко прижалась к нему всем телом и впилась губами в его рот.
Они долго и страстно целовались, и Туров все никак не мог насытиться этими сладкими поцелуями. Она оторвалась от его губ, взяла за руку и повела в комнату. Он сразу же увидел большую, широкую кровать.
Они стали быстро раздевать друг друга, а затем обнаженными повались на роскошное ложе любви.  Он не ошибся в своих фантазиях,  у нее было прекрасное упругое тело, а ее большие груди с крупными коричневыми сосками он вспоминал затем и через много лет.  Сейчас же он был полным их хозяином и наслаждался  ими по полной программе.
Туров был с самого начала уверен, что его партнерша – большая искусница в науке любви. И не ошибся. Волны наслаждения качали его, как лодку в океане, и ему не хотелось, чтобы эта качка  прервалась, и наступил бы  штиль. Пусть она  будет продолжаться долго, ведь не случайно знающие люди уверяют, что истинная природа жизни – это бесконечное блаженство. 
Он лег на спину, закрыл глаза, целиком  отдавшись ласкам женщины. Ее губы и руки, словно легкие бабочки, порхали по его телу, и его сознание то исчезало, то появлялось  ненадолго снова, чтобы вновь исчезнуть в потоке блаженства.
Туров почувствовал, как стремительно приближается завершение, он обнял Адиенко, прижал ее спиной к простыне, а сам мягко, но решительно лег на нее. Его там уже ждали, влажный канал принял его мужское естество, как самого дорогого и долгожданного гостя, он  легко заскользил по нему, углубляясь все дальше в теплую и влажную  лагуну любви. 
Он услышал, как закричала Адиенко, ощутил, как прокатилась по  ее  телу дрожь, а  ладони женщины сжали его плечи. И в этот же момент кончил и он.
Она положила голову на его плечо.
- Ты прекрасный любовник, я даже не ожидала.
- Ты в этом уверенна?
- Не сомневайся, - засмеялась Адиенко, - уж в таких делах я разбираюсь не хуже, чем в финансах.
- Странно, я никогда не считал себя классным любовником. Это все благодаря тебе. Вот уж кто владеет этим искусством, так это ты.
- Вполне возможно, что тут есть кое-какая моя заслуга. Но, поверь, она не главная, я просто помогла тебе раскрыться.
- В любом случае спасибо тебе за прекрасный вечер, - поблагодарил Туров. Он привстал.
- Ты хочешь уйти?
- Думаю, так лучше.
Зоя Леонидовна привстала тоже.
- Прошу вас, не уходите. Давайте проведем эту ночь вместе. Мне будет очень приятно.
Туров заколебался.
- Если хотите.
- Хочу!
- Согласен.
Она довольно улыбнулась.
- Хочешь, я сварю кофе.
- Не откажусь. 
Она соскочила с кровати, и обнаженная направилась на кухню.  Туров проводил ее взглядом, он подумал о том, что это тело способно возбуждать его снова и снова.  Но именно этого и следует опасаться.
Когда утром он открыл глаза, за окном уже царил день.   К счастью был выходной, и на работу не надо было ехать. Можно было лежать и лежать…
Из кухни вышла Адиенко в легкой прозрачной рубашке, которая не скрывала ни одной ни  складочки, ни выпуклости  тела.
- Если хочешь, принесу тебе завтрак в постель.
- Давай, - согласился он. - Если память не изменяет, я ел в постели только в детстве,  когда сильно болел. Отец категорически запрещал мне подобные вещи. Считал, что это меня портит.
- Теперь ты можешь себе разрешить и позволить все, что захочешь.
- Пока еще далеко не все. Не тебе мне объяснять, куда уходят наши деньги.
- Зато мы расплачиваемся точно по графику.
- Этого я  и добивался.
- Придет момент, когда у вас будет все, Олег Константинович.
Туров удивленно взглянул на нее.
- У вас дар прорицателя?
- Возможно. Хотя до сих пор я его не ощущала.
- Тогда, с чем связано ваше предсказание?
- Не важно, просто имейте его в виду. А сейчас ешь.
После завтрака они еще раз позанимались любовью. И когда все закончилось,  Туров вдруг почувствовал сильное желание поскорее уйти.
Он стал собираться, Адиенко лежа обнаженной, наблюдала за ним.
- Я хочу, чтобы вы знали, то, что произошло у нас с вами, на  вас не налагает никаких обязательств. Если вы захотите со мной заниматься любовью еще, я буду только рада. Но если на этом все завершилось, можете не сомневаться, я не затаю на вас никакой обиды.  И женской мести с моей стороны вам не стоит опасаться.
Он посмотрел  на нее долгим взглядом.
- Спасибо, Зоя Леонидовна, я буду помнить, что вы мне сказали. С вашей стороны это очень благородно.

 23
  За короткое время с предложениями о сотрудничестве к ним обратились сразу несколько контрагентов. Ни Трунов, ни Саватюгин не ожидали такого быстрого развития событий. И даже почувствовали некоторую растерянность; ведь если заключить новые договора, то это потребует удвоение бизнеса.
Они собрались на совещание, пригласив так же финансового директора. Зоя Леонидовну. Она вошла как всегда элегантно одетой, своей слегка раскачивающейся походкой. Туров невольно отвел глаза. После той памятной встречи прошло уже некоторое время, но ничего подобного между ними не повторялось. Он еще во время обратной дороги от ее дома решил, что продолжения не последует. И без того он совершил грубую ошибку, проявив слабость, оказавшись в ее постели. Не работой  они в одной фирме, а так же не будь он ее начальником, их отношения  могли бы получить продолжения. Но при нынешней комбинации это становится опасным; если он все это не остановит в самом начале, то уже не сможет, как прежде, руководить этой женщиной. Она получит мощный рычаг воздействия на него. 
Хотя отказаться от их отношений Турову было не так-то и просто, пышная грудь финансового директора, ее алые губы вызывали у него вожделение. Он усмешкой думал о том, что сам себе напоминает монаха, вынужденного бороться с искушением. Но монах может запереться в келье и никого не видеть, а он вынужден общаться с Адиенко почти ежедневно.
Надо отдать должное  ей, как и обещала, она ничем, даже жестом  не напоминала о том, что произошло между ними. И Туров был благодарен женщине  за это. Может, в самом деле, ничего и не было, так, что-то пригрезилось. Реальность и иллюзия так тесно переплетены между собой.   
Впрочем, сейчас Туров быстро свернул эти мысли, нужно было решать гораздо более важные вопросы.
- Вы все прекрасно знаете, зачем мы тут собрались, - произнес он. – К нашей компании обратились с тремя предложениями о заключение договоров на обслуживание строительных объектов. Я все тщательно подсчитал, если мы примем их все, это потребует от нас увеличение вдвое всего объема работ. А, следовательно, нужно будет в два раза расширить наш парк машин, столько же дополнительно нанять рабочих. К тому же придется расширять и наши механические мастерские, так как те, что есть, просто не справятся с таким объемом работ. На все это потребуется очень солидные для нас вложения. Собственных свободных средств у нас нет, значит, придется брать займы. А мы уже в шаге оттого, чтобы окончательно расплатиться за все предыдущие кредиты. Верно я говорю, Зоя Леонидовна?
- Именно так, Олег Константинович.
- Не понятно, почему на нас возник такой спрос? – задал вопрос  Саватюгин.
- А вы не догадываетесь, Алексей Ильич? -   спросила Адиенко. 
- Не очень, раз спрашиваю. На рынке много таких компаний, есть значительно большие по размеру.
- Я вам объясню, - живо отреагировала  Адиенко. – Начинает сказываться эффект репутации. Мы никого ни разу не кинули, все договоры выполняем точно в срок, вовремя гасим кредиты. Это все всем известно,  поэтому многие и  хотят иметь с нами дело.
- Честность приносит самые большие дивиденды, я всегда считал, что это самый лучший вид поведения,  - задумчиво проговорил Туров. – Чтобы не случилось, надо поступать так, чтобы никого не обмануть, как бы силен не  был соблазн это сделать. Я был уверен в этом с самого начала.  И, как видите, оказался прав.
- Ты у нас всегда прав, - как-то не совсем довольно произнес Саватюгин.
Адиенко  внимательно посмотрела на него, затем перевела взгляд на Турова.
- Всегда не всегда, но пока мы не только живы, но и развиваемся.
Саватюгин встал и прошелся по кабинету.
- Я уже не раз говорил: не надо так рисковать. Я предлагаю заключить пока один договор, самый небольшой из всех трех. А там дальше посмотрим. Зато это не потребует больших дополнительных средств.
- И тем самым клиенты уйдут к конкурентам, усилив их, - возразил Туров. - Нет, Алексей, это будет ошибкой. Мы уже несколько раз так рисковали – и всякий раз удачно.
- Да, удачно, но нам везло.
- Может, и везло, а может дело тут не в везении, - покачал головой Туров, - а в том, что мы принимали верные решения. Вот они и срабатывали. Вы согласны, Зоя Леонидовна?
-  Согласна, Олег Константинович. Хотя пару раз мы были на самой грани.
- Вот именно! – выразительно произнес Саватюгин.
- Но мы же  ее не перешли. Значит, опять все делали верно. А сейчас мы накопили опыт, завоевали репутацию. Упустить клиентов будет большой ошибкой с нашей стороны. Мы заключим все три договора. Зоя Леонидовна, нам дадут кредит?
- Уверенна, что дадут. У нас хорошие отношения с банком. Нас там ценят, как клиентов. Мы ни разу не просрочили выплаты. 
- Вот видишь, Алексей, значит, вопрос решен.
 - Нет! – решительно возразил Саватюгин. – Я против. Мы учредители, у нас каждого равная доля.
- Тут ты прав, только ты забыл пункт нашего внутрифирменного устава: если мы  с тобой не приходим к общему решению, то вступает решение, принятое генеральным директором. А им на данный момент являюсь я.  А я принимаю решение: договоры подписываем, кредит берем. У нас начинается новый этап в жизни компании.
- Да, такое право у тебя есть, - произнес Саватюгин и покинул кабинет.
- Вы считаете, я правильно поступил, Зоя Леонидовна? – спросил Туров.
- Полагаю, что да. Если бы решили иначе, это бы многих  разочаровало.
- О ком вы? – пристально посмотрел на женщину Туров.
- За вашей деятельностью следят много глаз. Всем интересно, чем закончится этот эксперимент.
- И что за глаза?
- Да, каких только нет, самые разные, и голубые, и коричные, и серые. И даже ореховые. -  Она засмеялась и встала. – Если вы не возражаете, пойду готовить кредитную заявку. – Около двери Адиенко неожиданно задержалась. – Алексей Ильич… - Она замолчала.
- Что Алексей Ильич?
- Нет, ничего. Извините. – Она вышла.

24.
 
  По просьбе Адиенко договариваться о кредите Туров отправился самолично. Она попросила сделать его это, чтобы на сто процентов избежать вероятность отказа. Хотя, по ее словам, причины для него нет ни одной. Но на всякий случай стоит подстраховаться.
Как обычно, принял его вице-президент Сергей Витальевич Савков. Они встречались уже несколько раз и прониклись взаимной симпатией. Туров даже хотел пригласить его для закрепления отношений на ужин в каком-нибудь приличном ресторане, но пока не решался. А вдруг тот откажется, это осложнит их отношения. Вот когда он будет стопроцентно уверен в согласии, тогда и сделает приглашение.
Все необходимые документы они послали заранее, и сейчас должна пойти речь об окончательных условиях кредитного соглашения.
Они сидели напротив друг друга в удобных кожаных креслах и пили кофе.
- Вчера ваш вопрос обсуждался на кредитном комитете, за выдачу вам кредита проголосовали единогласно. Хотя сумма не такая уж и маленькая. Давно не припомню, чтобы все были бы «за». Обычно кто-то всегда против. Поэтому можем подписать прямо сейчас договор.
- С большим удовольствием.
Мужчины подставили подписи под документы.
- Хотите отметить это событие? Коньяк, виски?
- Спасибо, но когда за рулем, не пью ни грамма.
- Вы как никто другой умеете соблюдать правила и законы.
- Разве это плохо? Иначе, зачем их принимать.
- Это действительно вопрос вопросов, - засмеялся   Савков. – Законов принимается у нас много, но никто не собирается их соблюдать. Хорошо, что вы не банкир, с вашим менталитетом вам было бы трудно. Никому невозможно верить. Обман за обманом, все хотят друг друга наколоть.  Я иногда даже думаю, что мы  глубоко больной народ, если ведем себя столь непорядочно. Нормальные люди и нации так не поступают.
- До того, как заняться бизнесом, я занимался физикой. А в физике все построено на законах. Во Вселенной действует принцип неукоснительности их соблюдения. Значит, он должен действовать и на земле.
- Но ведь не действует же! Что же получается, что мы исключение или выведены за пределы Вселенной?
- Ни то, ни другое. Просто человеческое сообщество подчиняется законам, которые лежат в плоскости  квантовой,  а не классической  физики, а они имеют более сложную конфигурацию, носят более вероятностный характер.  Но в конечном итоге они столь же жестки и непримиримы, как и все остальные закономерности. Но у  нас создается иллюзия, что можно их обойти, что они не действует неукоснительно. Но я полностью уверен,  что это не так, рано или поздно все приходит к своему конечному итогу. И на того, кто нарушает вселенский закон, обрушивается наказание.  Вот я и решил, что ни при каких обстоятельствах не стану это делать.
Савков покачал головой.
- Звучит неправдоподобно, но самое неправдоподобное  то, что вы так и поступаете. С моей точки зрения, это еще более невероятная вещь. Людей,  которые говорит правильные вещи, у нас полно, но вот того, кто все  делает именно так, как говорит, я знаю только одного. И это вы. По крайней мере, я не заметил у вас ни одного отклонения от ваших же слов.
- Постараюсь, чтобы их и не было.
- Как вам это все же удается? Мне кажется, это сродни чуду.
- Иногда бывает трудно. Но все же в конечном итоге соблюдать законы легче, чем их нарушать. Чувствуешь себя более уверенно.
- Да, вы правы. – В голосе банкира прозвучало сомнение. Он встал и прошелся по своему большому кабинету, раза в три больше, чем был у Турова. – Я запомню наш разговор,   Олег Константинович. Интуиция подсказывает мне, что мы еще встретимся. И скорей всего даже не здесь.
- Где же?
- Самому интересно. Но пока не представляю.
- Да, я с вами согласен, жизнь непредсказуема.
- Это тоже закон Вселенной? – спросил  Савков.
- Нет, но это наше восприятие его законов. Вселенная непредсказуемости себе позволить не может. Просто мы еще слабы разумом, чтобы понять, как протекают многие процессы. Мы даже не представляем, как же мы  мало знаем о ней. А потому и об этой жизни - тоже.
- Мне тоже так кажется, - согласился  Савков. – Часто клиент производит приятное впечатление, начинаешь ему доверять, думаешь, вот этот уж точно не обманет. А он-то как раз и главный мошенник.
- Надеюсь, это не мой портрет, - засмеялся Туров.
-  Нет, - тоже засмеялся в ответ банкир.

25.

Туров, довольный, приехал в офис, все шло пока хорошо. Его даже немного удивляло, уж слишком все текло гладко. Так редко бывает, обычно за такой благостной картиной идет накопление различного рода угроз, неполадок, ошибок. Чтобы они не застали его врасплох, он старался представить,  что же может такого  случиться. Но, несмотря на все свои старания, попытки анализа, никакой ценной  информации в голову не приходило. Это не нравилось ему,   уж лучше бы его мозг выдал  хотя бы направление поиска. А тут ничего.
Чтобы стимулировать свою мозговую деятельность, Туров решил пообедать не  в забегаловке, как он это делал чаще всего, а  в каком-нибудь приличном месте. В памяти само собой вплыл ресторан, в котором они ужинали с Адиенко. И расположен недалеко.   Почему бы туда не поехать?
Несмотря на обеденное время, народу было немного. Скорей всего посетителей отпугивали высокие цены. Туров подумал, что теперь для него это не повод, чтобы уйти. Этот рубеж им уже взят. Вопрос заключается не в том, что он может себе позволить пообедать в дорогом заведении, а то, что он движется в правильном направлении.
Ему принесли заказ, официант пожелал: «Приятного аппетита». Мысли Турова перенеслись к тому вечеру, когда они тут были с Зоей Леонидовной. Он почувствовал, что хочет эту женщину.  Может, он напрасно наложил на себя епитимию?
И сразу же почему-то вспомнил о Юлии. Странно, что она так поспешно  уехала, да еще в неизвестном направлении. Что-то в этом есть непонятное, даже загадочное.  Если они когда-нибудь  снова встретятся, что скажут друг другу? Между ними осталась недосказанность, но его не оставляет мысль, что однажды она прояснится. Вот только когда и при каких обстоятельствах?
К Турову пришла мысль о том, что для него все только начинается. Уж слишком быстро несутся события, он даже не успевает все отслеживать. И его не оставляет ощущение, что он упускает что-то важное. А ему словно специально не позволяют проникнуть в эту тайну, все время оставляют его у ее порога. Нет сомнений, что кто-то это делает абсолютно сознательно, с какими-то долгосрочными намерениями.
Официант принес второе, в очередной раз пожелал «Приятного аппетита». Он явно воспринимал Турова в качестве VIP-клиента. Туров постарался припомнить, сколько в тот раз оставила чаевых Зоя Леонидовна? Но не сумел. Ладно, даст по обычной шкале - и пусть думает о нем, что угодно.
Туров закончил обед, расплатился и направился к выходу. И вдруг к нему пришла мысль: он правильно сделал, что не стал  продолжать  отношения с Адиенко.
Едва Туров вошел в свой кабинет, как там появился и Саватюгин.
- Я тебя ждал, - сообщил он.
- Что-то случилось?
- На данный момент все идет, как и шло.
- Так это замечательно! – засмеялся Туров. – У нас хорошие новости, Алешка. Я из банка, подписал новый кредитный договор на вполне сносных условиях.
- Вот именно сносных.
- Других сегодня нет. Сам знаешь меня не хуже. А что ты так беспокоишься, брали раньше и отдавали. Отдадим и теперь.
- Но таких сумм мы еще не брали.
- Так и бизнес же возрос. Я посчитал: наши обороты по сравнению с первоначальными, увеличились в шесть раз. Кто бы мог подумать, что мы достигнем таких высот,  когда только начинали.
 Саватюгин кивнул головой.
- Вот об этом я  и хотел поговорить.
- Ну, говори, раз есть такое желание. – Туров сел за свой стол. – Начинай. 
Саватюгин замялся, ему явно было не просто начать разговор.
- Если ты помнишь, наш  бизнес мы начинали вместе. И вообще, это была изначально моя идея бросить науку и заняться совсем другим делом.
- Я все помню, Алексей. Давай ближе к сути.
- Хорошо, постараюсь. Я не согласен с тем, как развивается наш бизнес. С какого-то момента  нас словно куда-то понесло, как санки с крутого обрыва. Помнишь в детстве…
- Помню, помню. Еще раз прошу, говори конкретней.
- Мы очень быстро несемся вперед, мы постоянно рискуем, только у нас намечается какая-то стабилизация, как тут же, как чертик из табакерки, возникает новый проект. И мы немедленно бросаемся в его объятия. И даже особенно не обсуждаем, насколько это целесообразно. 
- Вспомни, мы обсуждали каждый проект, изучали его, как могли добывали информацию.
- Вот именно, как могли.
- Тебе известно не хуже меня, что наши возможности  на сей счет несколько ограничены. Пока у нас нет такой службы. Может, Янин ее организует.
- Вот именно, пока нет. А мы лезем вперед почти с закрытыми глазами. Это очень опасно, Олег.
- Опасно, но мы выбрали такую стратегию, ходить на грани риска. И пока она срабатывает.
- Вот именно, пока. А если вдруг не сработает?
- Можем не рисковать, но тогда и не будем развиваться. А значит, кто-то непременно однажды нас оттеснит на обочину. Я выбрал такой путь и не считаю, что совершил ошибку. 
- Ты выбрал, но ведь еще есть и я, такой же владелец фирмы. С какого-го момента меня  перестала удовлетворять моя роль в нашем бизнесе. Я оказался на вторых ролях.
- Да, я понимаю, - кивнул головой Туров. – Я даже недавно подумал, что рано или поздно такой разговор непременно возникнет. Наверное, это хорошо, что это случилось сейчас.
- Почему хорошо, что сейчас?
- Чем бы он возник позже, тем в более резкой и неприятной форме он бы  произошел. Понимаешь, Алексей, в жизни так устроено, что у любого дела может быть только один руководитель. Этот закон Вселенной, принимать окончательные решения должен кто-то единолично.  Иначе ничего путного не выйдет. У нас так получилось, что этим человеком стал я. Полагаю, это не случайно. Я вообще не верю в случайность. Хочешь побыть на моем месте? – Туров задумался. – В принципе ты имеешь право на это.  Но, предупреждаю, кончится это плачевно.
- Почему?
- Наша компания работает в темпе, в котором я ей задал. Ты же остановишь это движение,  никто даже не заметит, как оно начнет давать обратный ход. Мой тебе совет: не требуй этого. Давай подумаем, как увеличить твою роль, чтобы она удовлетворяла тебя. Поверь, дело совсем не в личном первенстве, а в том, что мы идем вперед. И пока  это происходит, нельзя менять капитана, сядем на мель. Я сам скажу, что нужна ротация, как только почувствую, что веду корабль куда-то не труда. Лучше дождись своего часа. Я тебя не убедил?
Саватюгин хмуро посмотрел на друга.
- Сам не знаю. Может, ты и прав. Я надеялся, что сумею купить квартиру, а ты снова взял кредиты. Вся прибыль пойдет на их обслуживание.
- Тут ты прав. Я тоже надеялся, что выкуплю из залога мамину дачу и квартиру. Она так этого ждет. Но опять придется подождать.  Но что делать.
- По-видимому, ничего. - Саватюгин встал. – Ладно, пойду работать, дел невпроворот.
- Так это же замечательно, значит, бизнес идет.
Саватюгин как-то неопределенно кивнул головой и вышел. Плохой у них состоялся разговор, подумал Туров, но ничего иного в данной ситуации придумать было невозможно. 

26.

Хотя Янин работал в компании уже больше месяца, но за все это время он почти не докучал Турову. Утром как-то тихо и незаметно приходил в свой кабинет, вечером в том же стиле его покидал. На совещаниях сидел молча, говорил лишь в том случае, если  к нему обращались, сам слово не брал. Но так как обращались редко, то за все это время он вряд ли произнес больше двух десятка фраз.
Турова такое поведение руководителя службы безопасности обескураживало, иногда он даже задумывался, что все это означает. Является ли подобная  манера себя вести  присущей этому человеку, или он так себя позиционирует, исходя из какой-то неведомой цели. Туров  непременно бы выяснил, что все это означает, но так как зарплату платил ему не он, а некто неизвестный, то решил пока повременить. Не может же это  продолжаться бесконечно, когда-то все изменится. Туров даже обсуждал этот вопрос с Саватюгиным. Они пришли к выводу, что хотя это и странно и подозрительно, но не стоит торопить события. Кто-то играет в свою игру и следует подождать, когда станет ясно, в чем ее смысл?
А потому легко представить изумление Турова, когда дверь его кабинета отворилась, и появился Янин.   
- Могу я с вами переговорить, Олег Константинович?
- Разумеется,  Александр Сергеевич.
- Наверное, вы задавали себе вопрос, что я тут делаю, если вас совсем не беспокою?
- Не буду обманывать, задавал, - признался Туров.
Янин кивнул головой.
- С вашей стороны это совершенно естественно. Но я давно взял себе за правило: если нет на то веской причины, не отвлекать руководство от их дел.
Туров несколько секунд молчал.
- Я так понимаю, раз вы пришли ко мне и отвлекаете от дел, то причина появилась. 
- Увы. И, к сожалению, более чем неприятная.
- Этого следовало ожидать, - вздохнул Туров. – Слишком долго все было хорошо. Ну, почти хорошо.
- Именно так, в этом все и дело. Ваша компания стала уже заметной и все видят, что дела в ней идут хорошо. А у нас это непозволительная роскошь,  тем более в ситуации, когда никто ее не крышует. Я наводил справки: в округе вы едва ли не единственная фирма, кто живет сама по себе, никому и  ничего не выплачивает.
- И что из этого следует?
Янин какое-то время молчал.
- Вами решили заняться. Причем, крупно заняться.
- Выходит то, что я честно веду бизнес, выплачиваю до копейки налоги, создаю столько рабочих мест - это никого не волнует.
- Никого. Это скорей многих раздражает. Всех волнует другое: сколько с вас можно будет содрать?
- Вы можете говорить ясней, Александр Сергеевич? – попросил Туров.
- Буквально несколько дней назад на одной даче состоялась встреча нескольких важных господ.
- И что это за люди?
- Руководители некоторых контрольных ведомств и представители местного криминалитета.
- Хорошее сочетание.
- Увы, обычное для нашего времени.
- Вы хотите сказать, что их совещание было посвящено нашей компании.
- Не будьте таким тщеславным, там обсуждалось много вопросов. В том числе и то, что делать с вашей компанией?
- Могу задать вопрос: откуда вам это стало известно?
- Нет, не можете. Иначе мы подставим одного человека. Если станет известно о том, что он сливает мне информацию, пощады ему не будет.
- Вот как!
- Поверьте, это все очень серьезно.
- Верю. Но, скажите, почему они не дают нам заниматься своим делом?
- Это вопрос риторический, я на него не отвечаю. Ничего все равно не изменить, надо принимать действительность  такой, какой она есть.
- Хорошо, давайте воспринимать ее такой, какой она есть. И как все будет проистекать?
- В ближайшие несколько дней начнется внезапная налоговая проверка. Очень крупная. На нее будут брошены большие силы налоговиков. 
- С налогами у нас все нормально, пусть проверяют.
- Олег Константинович, это абсолютно не имеет никакого значения. Им дадут задание, и они его выполнят. Найдут все, что угодно. Не найдут в реальности, придумают. Технология отработана. В этом они специалисты.
- Что дальше?
- Дальше появится милиция со своим списком претензий. Сейчас он как раз составляется. Возможны любые провокации, все зависит от обстоятельств. Насколько я знаю, у вас есть пистолет.
- Да, отца именной.   
- Лучше бы его сдать заранее.
- Еще что предлагаете? У меня такое чувство, что вы пришли не только для того, чтобы рассказать мне эти страшилки.
- У вас замечательная интуиция. Есть реальная возможность всего этого кошмара избежать.  Мне известен  человек, с ним можно связаться. И он назовет сумму, которая вас освободит от всех проверок. Я даже примерно знаю ее размер.
Туров внезапно вскочил с кресла, а его лицо покрылось красными пятнами.
- Нет, ни за что! Я никому ничего не дам, я плачу  деньги тем, кому должен платить. А эта мразь от меня ничего не получит.
Слова Турова  не произвели никакого впечатления на Янина, он продолжал спокойно сидеть.
- Успокойтесь, Олег Константинович, сейчас как никогда требуется выдержка. Такой ответ я  и предполагал услышать. Хотя, конечно, жаль, можно было бы поторговаться и снизить их претензии на двадцать процентов. Обычно они готовы идти на такие уступки.
- А  я нет. 
- Тогда следует готовиться к серьезным событиям. 
Туров встал, прошелся по кабинету. Затем остановился рядом с Яниным.
- Значит, будем готовиться. Я знал, что однажды это случится. Конечно, была слабая надежда, что пронесет.
- И не надейтесь, Олег Константинович, вы за короткий срок превратились в очень лакомый кусок. А они мимо рта такой ломоть не пронесут.
Туров задумался.
- Скажите, Александр Сергеевич, а есть возможность хотя бы недолго отстрочить проверку.
- Не надолго, это насколько?
- Не знаю, хотя бы на пару недель.
- На пару недель нереально, на дня три-четыре можно попробовать. А зачем?
- Нужно сделать аудит компании хорошей аудиторской фирмой, имеющую честную репутацию.  Если мы получим их заключение, это будет аргументом в нашей борьбе.
- Да, эта неплохая идея. И компанию я знаю. Они смогут сделать все быстро.
- И честно.
- И честно, - добавил после небольшого колебания Янин.
- Что еще,   Александр Сергеевич?
- Пока ничего. Мы не знаем, какой оборот примут события, но быть готовым следует ко всему. По мере надобности я вам буду сообщать, какие меры предосторожности надо предпринимать.
- Хорошо. Я надеюсь на вас.
Янин внимательно посмотрел на Турова.
- Мне кажется, что иногда вы бываете чересчур доверчивыми.
- Я знаю. Но это мой осознанный выбор. Я считаю, что  доверие приносит лучший результат, чем недоверие. Доверие расширяет наши возможности, а недоверие их сужает.
Янин покачал головой.
- Может, вы и правы, но вы идете на риск.
- Посмотрим, кто окажется прав.
- Что ж, это будет даже интересно. - Янин встал. – А теперь разрешите удалиться по делам, в ближайшее время отдыхать нам с вами не придется.
   
   27

- Теперь вам известна общая ситуация. Как видите,  она не простая. Нам предстоит самое тяжелое испытание. От его результата зависит дальнейшая судьба нашей компании. – Туров замолчал и оглядел собравшихся. Все пока тоже молчали.
- Но если можно откупиться от них, почему бы нам это не сделать.  Олег, на кону слишком много лежит фишек, а шарик стремительно крутится. У нас осталось времени совсем чуть-чуть.
Туров с некоторым недоумением взглянул на Саватюгина. Его больше удивило не предложение откупиться, а используемая им терминология. Раньше в его лексиконе таких слов практически не встречались.
- Нет, Алексей, и еще раз нет. Никаких взяток мы давать не будем никогда. Мы должны победить этих негодяев в честной борьбе. В конечном счете, на нашей стороне закон. Думаете, я наивный?  Посмотрим, мне самому интересно узнать, так ли это. Зоя Леонидовна.
- Да, Олег Константинович.
- Вы становитесь главным игроком во всей партии. Ваша задача не позволять им заниматься подлогами, контролировать каждое их действие. Нравится им это или нет, но все, что они будут изымать, все, что станут писать, все надо проверять. И едва вы заметите неправду, тут же опровергать их выводы. Я прекрасно понимаю, что работа тяжелейшая, но пока у нас есть несколько дней, организуйте с девушками из бухгалтерии тренинги. Нам неизвестно, как далеко они готовы пойти, поэтому с Александром Сергеевичем мы договорились, что он представит к вам охрану. Придется, потесниться и пустить охранника в квартиру. Я правильно понимаю? – обратился он к Янину.
- Именно так, мы не можем рисковать.
- Как вы,  Зоя Леонидовна, справитесь? Я понимаю, как это тяжело и опасно, вы можете отказаться. Это никак не повлияет на ваше положение в компании. Борьба с государством не входит в ваши служебные обязанности.
Адиенко несколько мгновений молчала.
- Ничем подобным в своей жизни я не занималась. Но теперь, по-видимому, придется.
- Я рад. С завтрашнего дня приступает к работе аудиторская компания. Для вас это большое облегчение. Алексей, я тебя прошу, когда начнется вся эта свистопляска, возьми на  контроль  выполнение наших контрактов. Наши недруги непременно захотят помешать нам работать. И тем самым скомпрометировать репутацию компании.  Александр Сергеевич обещал выделить тебе на подмогу охранников.
- Да, - подтвердил Янин, - они все представляют частное охранное бюро «Булава».  Ребята проверенные, так что не беспокойтесь, они свое дело знают. И их не купишь.
- Пока, собственно, все, остается ждать события. Как говорят на флоте, все по местам.      

 28.

Гольцов сидел в кабинете Турова и не спускал с него глаз. Они разговаривали уже полчаса, но с места почти не сдвинулись.   Турова с самого начала не отпускало ощущение, что этот человек прощупывает его, пытается понять уязвимые стороны. И примерно тем же занимался и Туров, он не менее внимательно разглядывал своего гостя. Тот же производил довольно противоречивое впечатление. Средних лет, довольно атлетически сложенный, с хорошо поставленным решительным голосом.  Туров был уверен, что  не случайно послали к ним именно его,  задача Гольцова – вывести противника из равновесия, запугать, подчинить своей воли. И он пытается ее реализовать.
Это впечатление подтверждалось  характеристикой на этого человека, которую днем раньше положил  на стол Турова Янин. В ней говорилось о решительности, даже жесткости и беспринципности налогового инспектора, об его умение добиваться поставленной перед ним задачи. Это позволило ему завоевать репутацию одного из лучших проверяющих, способного вытряхнуть из компании максимальное количество средств. А потому он обычно направляется на самые сложные проверки.
Однако не все было столь однозначно, в какой-то момент Туров словно на что-то натолкнулся. Он внимательно пригляделся к налоговому инспектору. И вдруг понял, в чем дело: в его глазах не было огонька, они были чересчур тусклые. То ли он был не совсем уверен в себе, то ли вообще сомневался в полезности своей миссии? По крайней мере, какая-то червоточина в нем сидела. И это следовало  взять на заметку. 
- Анатолий Васильевич, я хочу вам сразу сказать: мы строго платим все налоги. Как ни странным вам  покажется этот факт, но вся бухгалтерия, вся зарплата у нас только белая. Никаких черных касс, двойных счетов и прочих ухищрений. К тому же только что завершила у нас работу аудиторская фирма, вот акт проверки. Полагаю, он поможет вам в вашем нелегком труде.
- Разумеется, мы внимательно ознакомимся с заключением аудиторов, но оно не является для нас авторитетом. Мы основываем свои выводы на собственном анализе.
- Конечно, но я хочу, чтобы вы знали о том, что существует такой документ. И если у нас возникнут разногласия, мы готовы его использовать и для средств массовой информации и в арбитражном суде. Хочу предупредить: мы будем очень жестко бороться за свои интересы. У нас заключен договор с юридической фирмой, она будет анализировать каждый ваш вывод, который нас не устроит.  Мы понимаем, что налоговая проверка -  это очень серьезное дело, поэтому и подготовились к ней серьезно.
Туров заметил, как глаза  Гольцова потемнели еще больше.  Ему явно не нравилось, как все начинается, он  ждал другого приема. Но Туров с самого начала решил поставить их взаимоотношения исключительно на официальную платформу. Никаких подарков, никого заискивания, все только по закону, по инструкции. Он прекрасно знал, как встречают обычно бизнесмены налоговиков, грузовиками возят им подарки, дают взятки, устраивают увеселительные поездки,  иногда даже за рубеж – такие случаи ему были точно известны. В собранном в справке материале, как раз говорилось, что Гольцов участвовал в одном из таких вояжев.  И вообще, он большой любитель всяческих подношений, особенно денежных, так как копит на дом в Испании. Осталось примерно треть нужной суммы. А потому очень хочет, как можно быстрей получить недостающие средств.   
Туров вдруг подумал,  а не выложить ли Гольцову всю эту информацию? Вот бы посмотреть на его реакцию. Но об этом в данный момент не может быть и речи, это игра не по правилам. Вот когда налоговый инспектор  сам начнет играть не по правилам,  тогда можно будет прибегнуть и к этому оружию. 
Туров с благодарностью подумал об Янине. Он ошибался в нем, по началу он казался ему неприятным типом, засланным к нему с подозрительной миссией. К тому же бездельником. Но чем больше  с ним работал, тем ясней убеждался в том, что он настоящий профессионал.   А настоящий профессионал – обычно честный и порядочный человек. Связь, может не совсем понятная, но закономерная. Хотя, как и во всех случаях, бывают исключения.
 Судя по виду Гольцова, тот испытывал определенную растерянность. Такой суровой, протокольной встречи он явно не ожидал. И теперь точно не знал, как следует себя вести в данной ситуации.
- Мне кажется,  Олег Константинович, мы можем с вами наладить более дружеские отношения. Обычно во время таких проверок возникают разные обстоятельства. И у деловых людей всегда должна быть возможность договориться. Разве не так?
Туров демонстративно пожал плечами. Понять, на что намекает Гольцов было совсем не сложно.
- Я против каких-то неформальных отношений, все должно происходить строго по действующим инструкциям. - Туров взял в руки целую стопку бумаг. – Вот они все тут, вчера я целый день потратил на их изучение. Очень полезные документы, их явно составляли знающие  свое дело люди. А главное честные. Они четко расписали права и обязанности, как проверяющих, так и тех, кого проверяют. Поэтому предлагаю руководствоваться исключительно изложенными тут положениями. Разве я не прав,    Анатолий Васильевич?
- Правы. – Гольцов резко встал, и Турову показалось, что тому стоит немалых усилий сдерживать себя. – Будем взаимодействовать строго по инструкции. – Налоговый инспектор на секунду задумался. Затем его лицо на мгновение искривила насмешка. – Вы первый, кого я встречаю, кто хочет так строго следовать букве инструкции.
- Мне всегда нравится быть первым.
   Гольцов неопределенно кивнул головой и бросил взгляд на Турова.
- После того, как мы выяснили диспозицию, могу я начать работу?
- Да, конечно. Только подождите несколько минут. Сейчас придет мой заместитель, финансовой директор компании. Она непосредственно и будет заниматься с вашей командой.
Туров позвонил Адиенко и через пару минут она появились в кабинете. По лицу  Гольцова Туров заметил, что она произвела на него ошеломляющее впечатление.
Адиенко  действительно выглядела изумительно, она была одета в очень яркий и очень стильный и элегантный костюм. Туров усмехнулся про себя: вчера, во время последних обсуждений линии поведения, они ничего не говорили об этом ее тайном оружии. Тем лучше, Гольцову  будет трудней сопротивляться такой шикарной женщине.
- Знакомьтесь, Зоя Леонидовна Адиенко, - представил ее Туров. – Желаю вам успехов, господа.
Туров посмотрел в спину выходящей из кабинета женщине. Справится ли она и ее девочки из бухгалтерии  с этим нелегким заданием?

29.

Янин предупредил Турова, чтобы он не говорил в своем кабинете ни о чем важном и тем более секретном. Он первым вошел в помещение,  все внимательно осмотрел и извлек маленький жучок, прикрепленный к ножке письменного  стола. Затем по очереди поднес к  Турову и Саватюгину  приборчик. После чего поманил их за собой к окну.
- Видите, вон ту машину, что стоит на противоположной стороне улицы?
- Да, - почти хором ответили  Туров и Саватюгин.
- Сейчас она отъедет.
Машина отъехала через несколько минут.
- Вы знаете, кто в этой машине? – поинтересовался Туров.
- Предполагаю. Это прослушка, кто-то поставил жучок в ваш кабинет. Вот они и пытались услышать разговоры.
- Но кто это мог сделать? – с тревогой спросил    Саватюгин.
- Думаю, это не столь важно. Скорей всего подкупили местную охрану, ночью пробрались в кабинет. Обычно дело.
- Что же делать? – снова спросил    Саватюгин.
- Об этом я  и хотел с вами посовещаться. Сейчас в кабинете  можно говорить, ничего не боясь.
- Тогда располагаемся тут, - произнес Туров.
- У меня есть сведения, которые, к сожалению, вряд ли могут вас обрадовать. Те, кто послали к нам Гольцова, крайне недовольны, как идет проверка. Зоя Леонидовна и ее бухгалтера не позволяют проверяющим написать ни одной бумаги без их внимательного анализа. 
- Да, уж Адиенко натренировала своих женщин, - усмехнулся Туров.
- Согласен, они замечательно справляются со своими обязанностями, только это имеет побочный эффект. Как раз вчера проводилось что-то вроде совещания по поводу наших с вами дел. К сожалению, мой информатор занимает относительно скромную должность. А потому знает далеко не все. Но общий вывод сделать можно; если налоговая проверка не даст результата,  эти ребята готова переходить к решительным мерам. 
- К каким именно? – спросил Туров.
- Увы, такой информацией не владею. Но я знаю этих людей, они способны на любую пакость. Поэтому для начала хочу дать совет: отправьте ваших близких пожить в другое место. И не откладывайте, мы не знаем, когда они нанесут удар. Их ненависть к вам растет просто в геометрической прогрессии. С такой компанией и с таким поведением они еще не сталкивались.
- И они намерены преподать урок, чтобы другим было бы не повадно, - высказал предположение Туров.
- Так оно есть. Если вы сумеете их победить, это подвинет другие компании на сопротивление. А они никак не хотят этого допустить.
- Значит, надо победить, во что бы то ни стало.
- Мы сломаем шею, - угрюмо  произнес Саватюгин.
- Но мы же не один, с нами  Александр Сергеевич и его охранники. Надеюсь, ничего не изменилось?
- Ничего, Олег Константинович, - успокоил его Янин. – Но меры безопасности прошу вас обоих принять.

 
30.
Туров приехал  домой  не в самом лучшем расположении духа. И не только потому, что ситуация была тревожной,  но и потому, что предстоял очередной не простой разговор с матерью. Хотя прошло уже много времени, но они по-прежнему не общались, Мария Владиславна готовила сыну еду, но едва он появлялся в квартире, тут же скрывалась в свой комнате.  И обычно вскоре оттуда раздавались звуки бравурной музыки.
В последние годы она редко садилась за пианино, а вот теперь делала это почти каждый день. И Туров со своим абсолютным слухом слышал, как мать играла все лучше и лучше, благодаря ежедневным тренировкам к ней возвращалось прежнее умение. И невольно он думал, что в жизни все, что не происходит, идет на пользу. Проблема только в том, чтобы уметь ее извлекать из любой ситуации.
Он подошел к двери ее комнаты и нерешительно остановился. Они так давно не разговаривали друг с другом, что он даже немного отвык это делать. И сейчас не представлял, как начать разговор. Он бы с удовольствием его отложил до лучших времен, но время не терпит, нужно все делать быстро, а то может быть поздно.
   Туров нерешительно постучался. Музыка смолкла, вместо нее послышались шаги. Дверь отворилась, Мария Владиславна удивленно посмотрела на сына.
- Извини, что прервал твое музицирование, но нужно срочно поговорить.
- Нам не о чем говорить, если это разговор не о возвращении дачи и квартиры.
- Пока этот разговор на другую тему, даже более важную.
- Важней этой темы ничего не может быть! – убежденно  произнесла Мария Владиславна.
- Как ни странно, но может.
Этот ответ поколебал ее решимость. И Туров решил воспользоваться благоприятным моментом.
- Мама, мы же не будем общаться через порог. Давай расположимся в гостиной.
 Мария Владиславна покинула место своего затворничества, прошла в гостиную и села на диван. Туров устроился  на некотором удалении от нее.
- Мама, выслушай меня очень внимательно, это крайне важно. – Туров посмотрел на мать, но ее лицо было непроницаемым, как у Будды. -  Сейчас в моем бизнесе сложилась такая ситуация, что тебе надо ненадолго, но уехать из дома. Здесь становится небезопасно.
- Я никуда не поеду. Я с самого начала была уверенна, что этим все кончится.
- Чем кончится?
- Что нам будет грозить опасность. Это бандитская страна, здесь ничем нельзя заниматься.
Туров встал и прошелся по комнате.
- У нас вовсе не бандитская страна, но ты права в том, что бандитов много. Даже чересчур много. И если мы их не победим, вот тогда точно, страна будет по-настоящему бандитской. И сейчас как раз такой момент, когда на меня бандиты хотят напасть. И я должен отбиться. И не просто отбиться, а победить.
Мария Владиславна вдруг побледнела.
- Олег, тебе ничего не угрожает?
Туров задумался над ответом.
- Мама, ты жена военного, поэтому я скажу тебе честно: угрожает. И  к большому моему сожалению, но и тебе тоже. Поэтому и прошу: уезжай. Например, к тете Гале.
- Если тебе что-то угрожает, я обязана быть рядом!
- Мама, не надо быть со мною рядом, это будет только мне мешать. Я все время буду беспокоиться о тебе. Побудь недолго в другом месте.  Представь, что об этом просит папа, как бы ты ответила?
- Однажды он меня об этом попросил. Но тогда там, где мы находились,  велись военные действия.
- Сейчас тоже ведутся  военные действия. Только в другом формате. Но, поверь, жестокости не меньше. Ты же тогда уехала?
- Да, вместе с тобой, тебе было два годика.
- Сделай это и сейчас, только одна. Мы сейчас тоже на войне.
- Ты считаешь это войной?
- Да. Просто войны бывают разные. У отца были  свои, у меня свои.
- И когда я должна покинуть родную квартиру?
- Чем быстрей, тем лучше.
- Тогда я пойду собирать чемоданы.  Я могу уехать прямо сейчас.
 - Это самое лучшее решение. А я тебя отвезу.
Через полчаса Мария Владиславна вышла из своей комнаты.
- Я готова! – объявила она.
Туров посмотрел на мать и улыбнулся. В каждой  руке она держала по большой дорожной сумке. Даже удивительно, как она умудрилась их собрать за такое короткое время.
Туров подошел к окну, внимательно осмотрел двор. Но ничего подозрительного не обнаружил. Было уже поздно, и никого там не было. Но на всякий случай он решил взять пистолет отца. Подошел к сейфу, открыл его и достал из коробки оружие. Мария Владиславна внимательно посмотрела на сына, но ничего не сказала. Точнее, сказала совсем о другом:
- Нам надо поторопиться, а то Галя волнуется.
- Спускаемся, мама, - отозвался  Туров и сунул пистолет в потайной карман пиджака.

31.

Турова разбудил телефонный звонок. В трубке послышался взволнованный голос Саватюгина.
- Олег, на нас напали!
- Что случилось?
- Они вторглись на нашу базу, переломали технику, крушили все, что попадалось под руку.
- Черт! А охрана? Там же были ребята из «Булавы».
- Они пытались сопротивляться, но нападавших было значительно больше. Несколько охранников сильно избиты.
- Хорошо, я еду.
После небольшого колебания он положил пистолет в карман. Нужно срочно оформить разрешение на его владение, подумал он. Причем, заняться этим делом надо прямо сегодня.
Он вошел на базу и сразу же увидел следы погрома. Часть грузовиков были повреждены, стекла в окнах механических мастерских выбиты. Чтобы все это отремонтировать, придется затратить солидные средства. Ему стало очень грустно; какая бессмысленная предстоит работа - исправлять то, что привело в негодность человеческое безумие.   
Саватюгин и Янин стояли рядом и о чем-то беседовали. Он подошел к ним.
- Как могло такое случиться? – спросил Туров.
- Мы предвидели возможность нападения, но их оказалось очень много, - ответил Янин. -  Охранники называют цифру: пятнадцать человек. Честно скажу, даже  не предполагал, что сюда вторгнется целая армия. Сильно вы их разозлили.
- Мы, - поправил Туров.
Янин посмотрел на Турова и кивнул головой.
- Мы, - произнес он. – Что вы намерены делать?
- Чинить. И еще немедленно вызвать милицию. Пусть составляют протокол, открывают уголовное дело. Все, как положено.
- Не уверен, что будет от этого польза. Я не удивлюсь, если в этом нападении участвовали милиционеры. Днем они охраняют граждан,  а ночью грабят тех, кого охраняют. Впрочем, как скажите, вызываем милицию.
- И еще один вопрос, Александр Сергеевич. Срочно нужно получить разрешение на оружие. Поможете?
- А вы уверенны, что оно вам необходимо?
Туров на секунду задумался.
- Не знаю. Но я так решил.
- Хорошо, сделаем.
Вместе с  Саватюгиным они стали составлять опись поврежденного имущества, чтобы понять, сколько потребуется средств на ремонт. Закончив,   Саватюгин резко швырнул ручку на пол.
- Что случилось, Алексей? – спросил Туров.
- Ты еще спрашиваешь. Столько денег на все это уйдет.
- Ничего не поделать, придется затратить. Мы не можем позволить себе сорвать ни один контракт. Они только это  и добиваются.
- А я так надеялся в ближайшее время купить квартиру.
- Да, придется немного отложить покупку.
- А в этом ты виноват.
- Я?
- Дали бы этим мразям взятку  - они бы от нас отстали.
- Ты знаешь не хуже меня: мы не даем взятки. Я даже не желаю говорить на эту тему.
- Но ты же понимаешь, они на этом не остановятся.
- Ты отвез своих родных?
- Сегодня они уедут.
- Не откладывай. Видишь, как все оборачивается. И попроси Янина, пусть даст несколько охранников для сопровождения.   
 Приехала милиция. У Турова возникло ощущение, что прибывшим оперативникам известно об этом нападении. Они как-то без интереса ходили по базе и неторопливо составляли протокол. Вполне возможно, что Янин был прав, кто-то из них, в самом деле, участвовал в учиненном разгроме. Возглавлял группу, как представился он,  капитан Слепнев Андрей Александрович. Он безучастно расхаживал  по территории; то, что он видел, явно не производило на него большого впечатления. Зато он с каким-то странным выражением лица поглядывал на Турова, словно бы хотел ему сказать что-то важное, но не решался.
- Вы найдете нападавших? – поинтересовался у него Туров.
- Постараемся, - без большого энтузиазма ответил капитан. 
- Хочу сразу предупредить, я не их тех, кто все спускает на тормозах. Я или мои представители будут постоянно следить за тем, как продвигается расследование. Уж извините, но я кровно заинтересован в поиске совершивших этот погром. Они должны быть наказаны и обязаны возместить моей компании убытки. 
- Понимаю. Будем искать. – В голосе милиционера прозвучало недовольство назойливостью Турова.

32.

Саватюгин остался заниматься организацией ликвидации ущерба базе, вид при этом  у него был недовольный, если не раздраженный. Туров подсознательно чувствовал, как обостряются между ними отношения, но как изменить ход событий, не представлял. По крайней мере, не отказом от своих принципов. Не для того он пошел в бизнес, чтобы это делать. Уж лучше бы тогда он остался в институте, и сейчас с Прокловым решал научные задачи. Интересно, чем он сейчас занимается? Какие проблемы решает? С тех пор, как он ушел, они ни разу не пообщались даже по телефону. Словно бы умерли друг для друга. А ведь когда-то были столь близки, что их считали научными сиамскими близнецами. Только в отличие от них один молодой, а другой пожилой.
Может, позвонить ему, спросить, как дела? Туров бросил взгляд на телефон.  Нет, это проявление слабости; он вспомнил об академике в трудную для себя минуту. Вот будет все хорошо, непременно с ним свяжется.
Дверь отворилась, вошла Адиенко. Туров удивленно взглянул на финансового директора.
- Что-то случилось, Зоя Леонидовна?
- Я приблизительно прикинула нанесенный нам сегодня ночью ущерб, чтобы выяснить: сможем ли мы справиться с ним без привлечения дополнительных источников?
- И как, сможем?
- Если урезать все расходы, не платить сотрудникам премии хотя бы в течение квартала, то справимся.
- Я готов отказаться от всех положенных мне бонусов. Думаю, Алексей – тоже. – Он посмотрел на Зою Леонидовну.
- Разумеется, я присоединяюсь к вам. Трудней будет убедить моих девочек, но я сумею.
- Спасибо. Надеюсь, Алексей убедит шоферов и механиков. Этого хватит?
- Вполне.  Если мы не понесем новых убытков.
- Уж постарайтесь, Олег Константинович.
Туров развел руками.
- Делаем, что в наших силах. И даже слегка больше.
  Зоя Леонидовна вдруг сделала шаг к Турову и провела ладонью по его лицу.
- Ты очень бледный и выглядишь усталым. Ты живешь в чересчур большом напряжении.
- Такой сейчас период. Отобьемся, можно будет передохнуть.
- Тебе нужно немного расслабиться. Прямо сейчас. – Она прижалась к нему. – Ты хочешь?
- Здесь? Теперь?
- А что  в этом такого. Закроемся на ключ, вон вполне удобный диван. – Адиенко прижалась к нему теперь так сильно, что он ощутил каждую выпуклость, каждый  бугорок ее тела.
Он резко отступил.
- Нет, Зоя, на работе этим заниматься мы не будем.
- Опять принципы?
- Да, мой кабинет – не место для подобных отношений.
- Извините, мне хотелось вам помочь.
- Вы и так  много делаете. И я вам очень признателен.
- Иногда от мужчины хочется услышать другие слова. Но я понимаю, что это не тот случай. Да и вообще, скорей всего вы не тот мужчина. Не сочтите это за упрек.
Она улыбнулась и вышла. Туров невольно посмотрел на кожаный диван. Может, он не прав, что отказался.

33.

Отремонтировать всю искалеченную технику путем аврала удалось за несколько дней. И автомобили вышли на линию. Туров почувствовал сильное облегчение; могло быть гораздо хуже. Его беспокоило другое, что расследование нападения на механическую базу никак не продвигалось. Раза три он звонил капитану  Слепневу, но всякий раз слышал стандартный ответ: его нет на месте, он на выезде. Туров понимал, что такой диалог может продолжаться бесконечно; если этого Слепнева не заставишь, делать он ничего не станет. В таком случае надо его принудить,  найти этих бандитов не сложно, конечно, в том случае, если их искать.
Сначала он хотел посоветоваться с Яниным, но затем решил пока ему ничего не говорить. И без того понятно, что он станет отговаривать от поездки. Но у каждого свои методы.
Туров приехал в отделение милиции, но дальнейшее продвижение внутрь здания преградил дежурный. Он назвал свою фамилию и сразу увидел, что она тут хорошо известна. Милиционер с каким-то недоверием уставился на него, словно бы не верил глазам своим, что перед ним тот самый человек, затем стал звонить. При этом старался это делать так, чтобы Туров ничего бы  не услышал.
- Сожалею, но, как мне сказали,  капитала Слепнева нет на месте, - сказал милиционер.
- А когда будет?
- Неизвестно. Он на задании.
- Это я уже слышал. А я могу пройти в кабинет, где он работает?
- Нет, я не получил такого разрешения.
Туров вышел на улицу, сел в свою «Волгу». Интуиция подсказывала ему, что следователь на своем рабочем месте. Почему бы попробовать его не подождать?
Он отъехал от отделения, но припарковал машину так, чтобы хорошо просматривался выход из нее. Включил радио, нашел радиостанцию, передающую классическую музыку, и одновременно погрузился в ее прослушивание и   стал наблюдать за дверьми отделения.   
Прошел час, но Слепнев пока не появлялся. Но Туров не считал, что напрасно потратил его, за это время он прослушал несколько своих любимых симфоний. Когда бы еще у него это получилось!
Внезапно он увидел знакомое лицо. Слепнев вышел из здания и собирался сесть в машину. Туров выскочил из «Волги» и бросился ему наперерез.
Автомобиль следователя уже отъехал несколько метров и чтобы не сбить человека, водителю  пришлось экстренно тормозить. Слепнев  выскочил на дорогу, бросился к Турову, поливая его отборным матом. Внезапно он замолчал и замер, как вкопанный.
- Это вы?      
- Да,  Андрей Александрович, это я, Туров Олег Константинович, если помните.
- Помню, - сквозь зубы процедил капитан.
- Вы уже догадались, что я жду вас. По-другому к вам не попадешь.
- И что вы хотите?
- Узнать, как идет следствие? Насколько мне известно, за все эти дни никого из моих сотрудников даже на допрос не вызывали. Хотя у них есть, что рассказать.
- Когда надо вызовем. А сейчас, извините, мне надо срочно ехать.
- Задержать я вас, конечно, не могу. Но предупреждаю, что стану жаловаться вашему начальству. Я считаю, что вы ведете следствие просто безобразно. Точнее, саботируете его ход. Какой вывод в связи с этим я должен сделать?
- Чего вы хотите? -  Слепнев не без труда сдерживал свои рвущиеся наружу  эмоции.
- Чтобы вы выполняли свой служебный долг. Как видите, не так уж и много.
- Это начальству решать: выполняю я его или нет.
- Разумеется. Но я как гражданин этот страны  и тем более пострадавший  тоже имею право на свое мнение  в отношении вашей работы. И я не вижу, чтобы вы что-то делали.
- Знаешь что, мудак! – Слепнев двинулся к Турову с явным намерением ударить его. И лишь в самый последний момент переселил это желание. – Ты что с луны свалился, совсем ничего не понимаешь?
- А что я должен понимать?
 Слепнев явно колебался: продолжать ли говорить или замолчать?
- Я тебе вот что посоветую, дорогой друг, - проговорил он почти белыми губами, - заботься больше о своей шкуре. Она у тебя не бронебойная.  А ко мне не лезь. Так лучше будет и для меня и для тебя. Ты все понял?
- Мы перешли на ты? Лично я - нет. А насчет того, что я понял, отвечать ничего не стану. Но предупреждаю, сегодня же напишу жалобу на ваше бездействие, господин   Слепнев, вашему руководству. Пусть оно разбирается с вами.
- Значит, не уразумел, - сделал вывод капитан. - Ну, твое дело. – Слепнев повернулся и пошел к своей машине. Перед тем, как сесть, остановился, посмотрел на Турова и отворил дверцу.
Автомобиль   Слепнева резко рванул с места и, явно превышая установленную скорость, помчался по улице. Туров проводил его глазами, понимая, что нажил еще одного серьезного врага.   

34.

- Вы понимаете, что наделали, какую бучу породили, отправившись к этому Слепневу. Я легко могу себе представить, что там у них сейчас происходит.
Туров еще ни разу не видел Янина таким, обычно невозмутимый и выдержанный от волнения начальник службы безопасности не мог усидеть на месте и метался по кабинету, как голодный лев по клетке.
- Думаю, что примерно могу представить, - проговорил Туров.
- Вот именно, только примерно. На самом деле, вы далеки от понимания, что происходит и что может произойти. Там же все трусы, и они вас, как черт ладана,  боятся.
- Но это ж хорошо.
Янин остановился как вкопанный и посмотрел на Турова, как на идиота.
- Это ужасно, потому что от страха они могут сделать все, что угодно. Более того, они уже обсуждают этот вариант.
- Откуда вы знаете? У вас есть информация?
- Информации нет, зато есть знания этих людей и интуиция. А в некоторых случаях это даже лучше, чем информация.
- Пожалуй, - согласился Туров.
Янин покачал головой.
- Вы не цените свою жизнь?
- Ценю. Поверьте, Александр Сергеевич, она мне дорога. У меня обширные планы на ближайшие годы.
- Тогда почему вы так безумно рискуете ей?
- Потому что я физик.
- То есть, сумасшедший.
- Наоборот, абсолютно нормальный. Я живу, точнее стараясь жить  согласно законам мироздания. Сумасшедшие те, кто все это вытворяют. И не понимают, чем все это для них однажды это обернется.
Янин как-то грустно вздохнул.
- Но мир подчиняется законам сумасшедших. Разве вы этого не видите?
- Это только иллюзия, так никогда не было и никогда не будет, как бы это не казалось иначе. Это я вам говорю, как ученый.  В нашем мире невероятно много иллюзорного, вплоть до того, что некоторые полагают, что и он сам не что иное, как иллюзия.
- Ладно, Олег Константинович, я не физик, но я у меня хватает мозгов, чтобы понять простую вещь: этот спор не имеет ни начала, ни конца. А, следовательно, и смысла. Но я привык жить по законам сумасшедших. А так как в нынешних обстоятельствах парадом командую я, то  будем действовать так, как считаю нужным я. 
- И что из этого вытекает?
- С этой минуты и до тех пор, пока вся эта заморочка не кончится, вас постоянно будет сопровождать телохранитель. 
- Нет, я сам справлюсь. У меня есть пистолет.
- А вы стрелять умеете? – слегка насмешливо поинтересовался Янин.
- Отец когда-то учил.
- Вот именно, когда-то. Мне надо дать вам несколько уроков стрельбы.  Это моя вина, что я  упустил этот момент.
- Дайте. А телохранителя не надо.
- Поверьте, сейчас тот момент, когда он вам необходим больше, чем все остальное.  Это говорит закон Вселенной. Так что извольте подчиняться не мне, а ему. – Янин отворил дверь. – Павел, входи.
В кабинет вошел молодой парень, высокий, атлетически сложенный, с приятным, совсем не глупым лицом.
– Знакомьтесь, это ваш телохранитель, его зовут Павел Сальников, представил вошедшего Янин. -  С этой минуты и до моего распоряжения он будет с вами находиться постоянно. Очень прошу, Олег Константинович, привыкните к его присутствию  как можно скорей. Это нужно вам.
- Не беспокойтесь, проблем с этим не будет. А когда мы поедим на полигон?
- Завтра, мне нужно время, чтобы договориться. 
Янин направился к выходу из кабинета.
- Подождите, Александр Сергеевич, но ведь в таком случае телохранитель требуется и Саватюгину. Он тоже под прицелом.
- А мы с ним уже решили этот вопрос. Он ни секунду не возражал, наоборот, с радостью согласился.
Туров опасался, что телохранитель будет сидеть вместе  с ним в кабинете, но он сказал, что расположится в приемной.  Это немного снизило у Турова градус напряжения. Мысль о том, что рядом будет постоянно находиться чужой человек, сильно напрягала его. Он ощущал себя загнанным в ловушку, что вызывало у него глухое раздражение. Как и то, что проиграл раунд борьбы, так как противники заставили его  принять серьезные и не комфортные меры защиты. Отныне его свобода ограничена. А это всегда вызывало в нем стремление к сопротивлению. Еще в детстве на этой почве у него возникали конфликты с матерью, которая безуспешно боролась с его своеволием. Он уже тогда подсознательно понимал,  насколько это важно, по крайней мере, для него отстаивать свое право на то, чтобы делать и поступать так, как хочет он,  а не кто-то другой.  Если бы отец не поддержал его в этом стремлении, между ним и матерью разразился бы большой скандал.
Образ отца возник на экране его воображения. Удивительно, как быстро он ушел из жизни; казался абсолютно здоровым, сильным – и всего за несколько месяцев превратился в полного инвалида. Ему, Турову, даже казалось, что отец особенно и не сопротивлялся смерти, так как понимал, что к прежней жизни ему уже никогда не вернуться. А значит, предпринимать какие-то усилия, дабы удержать себя еще какое-то время на земле,   бессмысленно.
Туров вдруг вспомнил однажды сказанные ему слова отца: «у каждого человека в его судьбе хотя бы одна война, но непременно случается». Вот у него в соответствии с этим  высказыванием  она  и началась. Выходит, отец оказался прав, без войны ни одна жизнь не обходится.
Туров подумал, что он не случайно вдруг вспомнил про отца, для него настал момент, когда надо проявить максимум мужества.  А кто, если не он, в этом деле для него лучший пример.
Напомнил о себе Павел Сальников только вечером, когда все сотрудники разошлись по домам. Он вошел в  кабинет Турова.
- Извините, Олег Константинович, хотел бы узнать, когда мы едем домой?
- Домой? А если у меня другие планы. Например, я хочу навестить любовницу.
-  Извините, Олег Константинович, но я получил инструкции, ни о каких любовниц не может быть  и речи. Только домой.
- Это с какой стати? 
- Наша с вами задача – уцелеть. Любовницы – это как раз то место, где больше всего погибают тех, на кого объявлена охота. Придется проявить воздержание, хотя понимаю, как это тяжело. - Телохранитель сочувственно улыбнулся.
- Получается, я почти что под арестом.
- В какой-то степени, да. Посещение любых увеселительных заведений отменяется.
- А не  увеселительных?
- Я должен согласовывать со своим руководством.
- Яниным?
- Да.
- Ладно, поехали домой.   
До дома они добрались без происшествий. Правда пока они ехали, Туров то  и дело посматривал то в зеркальце заднего вида, то по сторонам, пытаясь определить наличие слежки. Но ничего не обнаружил.
Когда они въехали во двор,  молчавший всю дорогу Сальников, произнес:
- Олег Константинович, пожалуйста, поставьте машину по возможности ближе к подъезду.
Телохранитель первым вылез из «Волги» с пистолетом в руках, осмотрел окрестности и лишь потом кивнул Турову: 
- Можете выходить. Только как можно быстрей идите к подъезду. А лучше всего бегом. 
Туров нырнул в подъезд. Вместе они подбежали к лифту, поднялись на вверх. Туров открыл ключом дверь квартиры, и они  вбежали в нее.
Сальников закрыл  дверь на замок, внимательно проверил, как он работает.
- Замок следует срочно менять, этот никуда не годится. Да и дверь надо делать металлическую.
- Прямо сейчас? – насмешливо спросил Туров.
- Да,  прямо сейчас. Но придется отложить до завтра.
- Не понимаю. Павел, зачем мы все это вытворяли?
Телохранитель внимательно посмотрел на него.
- Вы же все время смотрели: нет ли слежки?  Так вы ничего не заметили?
- А что я должен был заметить?
- А то, что за нами ехали до самого въезда во двор.
- Не может быть!
- Я их сразу  обнаружил, они нас от вашего офиса пасли.
- Но как я мог их не увидеть?
- У меня глаз натренированный.  Я этих слежек столько видел, столько сам в них участвовал…
- Понятно.
Туров направился к окну, он уже хотел одернуть занавеску и посмотреть, что делается во дворе, как Сальников в самый последний момент так сильно его толкнул, что он пролетел почти через всю комнату.
- Вы что с ума сошли! - закричал он. – Хотите стать мишенью снайпера.
- Вы думаете…
- Сейчас не то время, чтобы думать. Просто не подходите к окну и лучше всего не зажигайте свет.
- Что же нам сидеть в темноте?
- Это идеальный вариант.
Туров сел на диван.
- Хорошо, тушите свет.
Телохранитель щелкнул выключателем, комната погрузилась в темноту.
- Вы, в самом деле, полагаете, что в нас целится снайпер.
- Не в нас, а в вас,  Олег Константинович.
- Ну да, в меня, - поправился Туров.
- Сто процентной гарантии нет, но на пятьдесят процентов могу гарантировать.  Иначе, зачем они нас преследовали.
- Логично. И что же теперь делать?
- Следуйте моим рекомендациям. Не вы первый.
- Хотите сказать, Павел, что уже кто-то попадал в такую ситуацию. И вы его охраняли.
- И ни один. Таких людей было довольно много.
- И все они вышли живыми из подобной передряги?
Телохранитель ответил не сразу.
- Не все.
- Выходит, стопроцентной гарантии не даете?
- В таком деле она просто не может быть. Вы даже не представляете, как трудно охранять человека, когда ему грозит реальная опасность. У киллера все преимущества. И главное, он нас видит, а мы его нет, мы не знаем, где он, а ему известно, где мы. Понимаете, сколько очков в его пользу.
- Понимаю,  что у меня нет ни одного шанса.
- Шансы есть, если делать все, как надо, - возразил  Сальников.
- Вы же сами только сказали, что  не все уцелели.
- Но и не все погибли.
- А чай мы можем попить?
- Да, только не зажигая свет и, не подходя к окну.
Они попили чай и поели бутербродов в кромешной  темноте.
- Жутко устал, хочу спать, как давно не хотел, - произнес Туров. – Или это тоже опасно.
- Опасно, Олег Константинович. Но спать все равно надо. Но придется это делать в одежде, чтобы в случае чего не тратить драгоценные секунды на одевание. А я лягу так, чтобы, если что случится, у меня под прицелом оказалась бы входная  дверь.
- Тогда в гостиной, на диване. Я принесу постельное белье. 
- Не надо, только подушку.
Туров лежал в темноте, он чувствовал сильную усталость, но сон где-то задерживался. Он вдруг впервые по-настоящему подумал,  что все может закончиться для него трагически. Он уже подошел к самой черте. Он все же не предполагал, что  обстоятельства примут такой страшный оборот. Даже живший когда-то в этой квартире отец вряд ли мог предвидеть, что однажды его сын будет здесь спасаться от охоты на него снайпера. Он так много видевший, в том числе и смерть, посчитал бы это неуместной шуткой. Но жизнь иногда вытворяет такое, что и вообразить невозможно…

  35.

Утром Турова разбудил звонок в дверь. Вставать жутко не хотелось, он еще явно не выспался. До него донесся голос Сальникова, он с кем-то разговаривал. Это было странно.
Сон слетел с него мгновенно, из-под подушки он извлек пистолет, снял его с предохранителя и вышел из комнаты.
Рядом с Сальниковым стоял незнакомый молодой человек. Туров на всякий случай нацелил на него пистолет.
- Олег Константинович, опустите пистолет, это свой, - поспешно проговорил Сальников.
Туров опустил пистолет.
- Я позвонил и попросил срочно привезти бронежилет, - пояснили  Сальников. – Ситуация очень тревожная.
- Что-то случилось?
- Всю ночь за домом приглядывала специальная наша группа. Она обнаружила несколько подъехавших подозрительных автомобилей. Мы не знаем ничего наверняка, но нужно принять максимальные меры. Поэтому примеряйте новую для себя одежду.
Бронежилет тяжело давил на плечи и грудь, очень хотелось его расстегнуть и снять. Сальников понял его состояние.
- Привыкните, Олег Константинович. Есть люди, которые не снимают его неделями. И чувствуют себя нормально. Зато скольких людей спасла эта одежда!
Туров кивнул головой. Он вдруг понял, что за эти часы проникся симпатией и доверием к своему телохранителю. Он умеет предугадывать чувства человека и толково все объяснять. И, судя по всему, он хороший профессионал в своем деле. Надо будет его как-нибудь расспросить об его прошлой жизни. Разумеется, в пределах допустимого  для него.
Они перекусили все теми же бутербродами.
- Вы готовы? – спросил Сальников.
- Да.
- Давайте ключи от машины. – Туров передал ему ключи. – Я выходу первым, открываю дверцу, завожу машину. И только тогда вы как можно быстрей выбегаете из подъезда и прыгаете в свою «Волгу».  И прикрывайте голову руками, это очень уязвимое место. Вы все поняли?
- Все понял.
- Тогда идем.
Они спустились вниз. Сальников отворил дверь подъезда, бросился к машине. Бежать надо было метров пятнадцать. Туров внимательно наблюдал за ним. Тот сделал все, как и намечал. После чего махнул ему рукой.
Теперь свой забег начал  Туров. В школе он славился тем, что бегал быстрее всех и сейчас решил в полной мере использовать свои спринтерские качества.   Оставалось до цели всего метра два или три, как раздался хлопок, и Туров ощутил сильный удар в грудь, опрокинувший  его на землю.
Телохранитель выскочил из машины и  втащил в нее Турова. Он был в сознании, но пребывал в прострации.  «Волга» сорвалась с места и на максимальной скорости помчалась со двора.
- Как вы себя чувствуете? – через какое-то время спросил   
Сальников.
- Вроде ничего, только грудь побаливает.
- Это от удара пули. Приедем в офис, вызовем врача, он осмотрит. Бронежилет самой последней модели, предназначен для спецназа. Пуля даже от снайперской винтовки не должна была его пробить. Только если стрелять с  очень близкого расстояния.
- Выходит, если я не одел бы  бронежилет, меня бы уже не было на свете?
- Получается, что так, Олег Константинович. Я проснулся под утро, словно меня кто-то за плечо толкнул. И сразу же подумал, что мы совершаем большую ошибку, пренебрегая бронежилетом. Позвонил нашему сотруднику, тот не желал, но я его заставил в  такую рань съездить в наш офис, взять бронежилет и привезти к нам.
- Но в таком случае, Павел, я вам обязан жизнью!
- Нет, вы мне ничем не обязаны. Это моя работа, мне удалось справиться с ней. Хотя мы были на грани провала.
- Опять на грани, - пробормотал Туров.
- Я вас не понял, Олег Константинович.
- Просто в последнее время я все время иду по какой-то грани. – Туров поморщился, так как снова почувствовал боль в груди. Уж не ранен ли он?
- Время сейчас такое, граненное, - вдруг засмеялся  Сальников. – Кажется, приехали. Сможете сами выйти из машины? Или позвать на помощь?
- Постараюсь.   
 Врач диагностировал сильный ушиб, и посоветовал хотя бы день полежать. Из бронежилета извлекли пулю и показали Турову. Тот несколько мгновений смотрел на сплющенный цилиндр -  и не стал возражать.
Они вернулись в квартиру без происшествий. Туров ощущал некоторую слабость и решил лечь.  Перед его глазами снова возникла пуля, которая едва не добралась до его сердца. К счастью, ее образ быстро померк, задернувшись плотной  завесой сна.
Турова разбудили непривычные звуки. Они сильно походили на дрель. Он встал, вышел из своей комнаты – и застыл от изумления: в гостиной расположились Янин и Сальников, они наблюдали за рабочими, которые устанавливали металлическую дверь.
- Вы проснулись? Это мы вас потревожили, - произнес Янин. - Но что делать, дверь надо было срочно менять. Вашу мог бы открыть школьник перочинным ножом. А эта последняя модель, понадобится танк, чтобы ее выбить. Как вы себя чувствуете?
- Кажется, сносно. Голова немного кружится. Но это скорей оттого, что меня разбудили.
- Идите и немного еще полежите. Если не возражаете, я с вами пойду.
- Буду только рад, а то одному лежать скучно.
Они прошли в комнату Турова. Туров лег, Янин сел неподалеку от него.
- Как вы себя чувствуете после покушения?
Туров задумчиво поглядел в потолок.
- Как-то странно. Не могу себе представить, что мог бы быть уже мертв. Если бы не Павел…
- Да, он молодец, интуиция его не подвела. А вот меня подвела.
- Почему вы так решили?
- Я не сомневался, что они организуют покушение, но не думал, что так быстро. Обычно, прежде чем кого-то убить, они все же используют разные способы дожать противника. Я готовился к кое-чему другому.  Поэтому собирался одеть в вас в бронежилет только через пару дней. Видите,  в нашем деле никогда нельзя быть полностью уверен в том, какие события последуют. Элемент неожиданности и непредсказуемости есть всегда. Даже службы безопасности президентов не справляются со своими обязанностями – и их периодически убивают. А наши возможности куда слабей.
- На что вы намекаете?
- Еще есть возможность договориться. И тогда угроза вашей жизни будет снята.
- Я сейчас вспомнил, однажды с моим учителем академиком Прокловым  спорили на одну тему: что важней во Вселенной – жизнь или принцип? Мысль такая:  существование Вселенной основано на определенных базовых принципах. Но жизнь ради своего выживания или достижения каких-то локальных задач может их нарушать. Лучше всего это становится понятным на примере человека. Ради своего выживания или достижения какой-то цели он может пойти на любой, в том числе самый низкий поступок. Тем самым нарушаются законы мироздания. Оно же, как мы видим, позволяет это делать, но если кто-то полагает, что это может остаться безнаказанным, то сильно заблуждается; расплата неизбежна. Мы даже с Прокловым пытались вывести математические формулы.
- Вывели?
- Нет, это требует гораздо большей и длительной работы. А у нас были в то время другие задачи. Как и сейчас.
- Значит, продолжаем в том же духе?
- Продолжаем,  Александр Сергеевич.
- Тогда дверь мы не напрасно меняем. А вообще, вам бы тут ремонт хороший сделать, всю эту рухлядь выкинуть.
- На счет ремонта – согласен, а вот поменять мебель – нет. Как все было при отце, пусть так и остается. К тому же я точно знаю, что  мама будет против. Наша квартира – это как бы его музей. 
Этот день удивил Турова. До самого вечера его  приходили навещать. Первой появилась Адиенко,   она долго и подробно выспрашивала об его самочувствии. И лишь когда окончательно убедилась, что ничего ему не угрожает, успокоилась, и ушла. 
Заявился   Иван Шаповалов, начальник маршрута. Его тоже по началу интересовало здоровье Турова. Убедившись, что с ним все в порядке, они затем почти два часа проговорили про текущие дела.
Его сменил Геннадий Хлябич. Они довольно давно не виделись, и Туров был немного удивлен его визитом.
- Жив, и это главное, - засмеялся прораб. – Его лицо вдруг стало серьезным.  – Ты знаешь, что пол Москвы гудит, все обсуждают покушение.
- И что говорят?
- Одни, что ты идиот и не успокоишься, пока тебя не прихлопнут, другие – славословят, считают, что так себя вести должен каждый. 
- Понятно, - задумчиво произнес Туров. – А кого все-таки больше?
- Так я же прораб, а не статистик. Кто его знает, кого больше. Да и так ли это важно?
- А что важно?
- Чую я, что скоро в твоей жизни многое изменится. Только мой тебе один совет: не лезь на рожон. Все, кроме смерти, еще можно как-то пережить.
Последним, уже поздним вечером пришел Саватюгин.   Он был таким хмурым и так поглощен своими мыслями,  что даже забыл  поинтересоваться о самочувствии Турова.
- Нам надо серьезно поговорить.
- О чем?
- Что дальше делать?  Дело дошло до того, что ты едва не погиб.
- Любопытно, опять мы оказались на грани, но перехода через нее снова не случилось.
- Когда случится, будет поздно. Мы играем в чересчур опасные игры.
- Не мы, нас заставляют.
- Да, какая разница! – вдруг взорвался Саватюгин. – Что я теперь должен всю жизнь ходить в бронежилете? И с женщиной в  нем ложиться?  Судьба нам дала понять, что нужно изменить стратегию нашего бизнеса.
- В каком плане?
- Мы должны идти на компромиссы. Нельзя все время говорить только «нет и нет».
- Смотря кому. Алексей, они хотят, чтобы мы допустили слабину. Значит, этого нельзя делать ни за что. Если я покорюсь им, все остальное мне уже будет не интересно.
- Пусть так,  но есть одно обстоятельство: я не готов жертвовать своей жизнью ради твоих принципов,  хотя я их тоже разделяю. Но цена уж чересчур великовата. А я бы хотел еще пожить, не буду скрывать, у меня есть на сей счет кое-какие планы.
Туров не надолго задумался. Внезапно он оживился.
- Из каждой ситуации можно найти выход.
- И что ты предлагаешь?
- Почему бы тебе не взять отпуск и не уехать на месячишко, пока тут все не разрядится. По-моему, это идеальный вариант.
- Ты всерьез так думаешь? Уехать, когда все так напряжено?
- Именно. Зачем нам разногласия.  И без того, ситуация очень сложная. А я попытаюсь все тут завершить. Когда же  вернешься, продолжим наш общий бизнес. А чтобы у тебя не щемила совесть, чтобы никто не показывал на тебя пальцем, ты поедешь лечиться. Тебе, в самом деле, надо поправить нервы.  Как тебе такой вариант?
- Я должен подумать, - проговорил Саватюгин.   
- Думай, до завтрашнего утра.

36.

Туров занимался в кабинете делами, когда внезапно дверь с грохотом распахнулась, и  в помещение  ввалилось несколько спецназовцев в защитной форме с автоматами в руках. Они навели их на Турова.
- Руки вверх! – приказал старший из них.
Туров поднял руки.
- Обыскать! – последовал следующий приказ.
Грубые руки спецназовца зашарили по его телу, наткнулись на пистолет и выложили его на стол. Командир вплотную подошел к Турова, заглянул ему в лицо, затем взял оружие в руки.
- Разрешение на владение оружия имеется? – спросил он.
- Имеется, - ответил Туров. – Могу показать?
- Покажите.
Туров протянул ему разрешение, спецназовец без большого интереса быстро ознакомился  с ним.
- Мы пока заберем ваш пистолет.
- С какой стати? – возмутился Туров.
- Вы задержаны. Вот постановление суда. 
- А могу я узнать о причине?
- Там написано: нападение на сотрудника правоохранительных органов.
- Я ни на кого не нападал.
- Следствие разберется.   А мы должны провести у вас еще обыск. Вот решение суда.
Туров быстро пробежался глазами по документу.
- Я должен отдать распоряжения.
- Отдавайте, - разрешил милиционер.
Туров стал звонить Адиенко и Янину. Оба уже знали о визите милиции и через минуту были в его кабинете.
- Зоя Леонидовна, пока меня не будут, придется вам взять на себя руководство компании.
- Хорошо, Олег Константинович. - Она явно была подавлена происходящим.   
Туров обернулся к Янину.
- Не беспокойтесь, мы предпримем все меры, - пообещал начальник  службы безопасности. – Не подписывайте никаких признательных показаний  без совета с адвокатом.
- Адвоката у меня как раз  и нет.
- Считайте, что уже есть.
 Спецназовец сковал руки Турова наручниками, и его повели к выходу. Там  уже ждала милицейская машина. Он бросил прощальный взгляд на офис. Увидит ли он его еще раз?
 Туров сидел в тесном и невзрачном кабинете следователя, который назвался Сергеем Ивановичем Болдыревым. По виду он был немного старше своего подследственного. Турову он не понравился с первого взгляда: расплывчатое некрасивое лицо с мутными, бесцветными глазами, лысеющая шевелюра, обильные сугробы перхоти на воротнике.   
- В чем меня обвиняют? – спросил Туров.
- Будто вам неизвестно, - ухмыльнулся Болдырев.
- Я ничего не совершал такого, за что меня можно было бы привезти сюда.
- Разумеется, нет. Ведь вы думаете, что вам  все можно. А вот посмотрим. -   Болдырев положил перед Туровым исписанный листок.
- Что это?
- Заявление Слепнева Андрея Александровича, капитана милиции  о нападении на него Турова Олега Константиновича. Здесь же показание свидетелей. -  Болдырев положил рядом с первым листком еще два.
Туров внимательно все прочитал. Слепнев обвинял его в нападении на него в ситуации, когда он был при исполнении своих обязанностей. Два офицера милиции подтверждали этот факт.
- Пожалуйста, занесите мои слова в протокол, - произнес Туров. – Это все наглая ложь. Я действительно имел беседу с капитаном милиции Слепневым Андреем Александровичем, но никаких нападений на него не совершал. Скорей это он был близок к этому. 
- Не хотите признаваться.
- Не в чем.
Болдырев, который до этой минуты демонстрировал нервное возбуждение, внезапно успокоился и откинулся на спинку стула.
- Не желаете признаваться, так и не надо. Посмотрим, как вы будете себя вести после того, как посидите малость в камере. Там публика, которая, во-первых, не любит интеллигентов, во-вторых, всяких богатеньких бизнесменов. А вы как раз по счастливому совпадению и тот и другой. Мне даже жалко вас стало.  Подпишите признание – и я вас  отпущу домой под подписку о невыезде.
- Нет.
- Ну, тогда… - откровенно ухмыльнулся следователь.
Турова толкнули в камеру. В ней было полутемно, и потому он не сразу смог разглядеть все детали своего нового местожительства. Зато тут же ударил в нос очень спертый запах. Понадобилось какое-то время, чтобы освоиться с дыханием таким  тяжелым, несвежим воздухом.
Туров стоял рядом с дверью, глаза уже стали привыкать к темноте. В камере  на десять нар находилось  человек пятнадцать. Было так тесно, что почти невозможно было сделать несколько шагов, не наткнувшись на кого-то из местных  обитателей.
Он чувствовал сильную усталость, хотелось сесть, а еще лучше лечь. Но найти место он не мог. Туров опустился на грязный, заплеванный пол.
Пока еще никто не сказал ни слова, все только наблюдали за ним. Внезапно к нему подошел человек.
- Ты кто?
- Туров, Олег Константинович.
- За что сюда?
- Ни за что. Чистый произвол.
- А тут у всех чистый произвол. Грязного ни у кого нет, загоготал ему новый собеседник.
Туров посмотрел на мужчину.  Он был высокий и сильный,  нет сомнений, что ему с ним ни за что не справиться.
Мужчина присел на корточки, теперь их лица были на одном уровне.
- Меня зовут Крученый. Видишь, волосы у меня вьются. А твое  прозвище отныне и до конца веков у тебя будет Тура. И радуйся, что не дал что-нибудь похуже.
- Я рад.
- Но это все, чем я могу тебя обрадовать. Остальное все для тебя плохо. Нас кое о чем попросили.
- Избить меня?
Крученый широко улыбнулся.
- Догадливый. Не просто избить, а так, чтобы ты отсюда навсегда выполз калекой.
Туров оглядел обитателей камеры, которые внимательно прислушивались к разговору. Сомнений в том, что они готовы выполнить задание тюремного начальства, у него не было.             
- Когда начнете?
Кучерявый задумчиво посмотрел на Турова.
- Да, можно хоть сейчас.
Что-то дрогнуло внутри Турова.
- Страшно? – почувствовал его состояние Кучерявый.
- Да, - не стал скрывать Туров.
- Да, Тура, ту все специалисты высшей квалификации. Так отмочат, что будешь до конца своих дней живым трупом. Писать кровью будешь, гнить будешь,  смрад от тебя будет идти аж на километр.  Как тебе такое, Тура?
- Не очень, - не без труда выдавил из себя Туров. Ему было по-настоящему страшно,  и он ясно отдавал себе в этом отчет.
- Мы тут о тебе кое-что слышали. Местное радио кое-какие новости принесло.
- Что же именно?
- Говорят, что ты честный.
- Честный.
- Тогда может, не обманешь.
- Постараюсь.
- Мне и кое-кому из здешних ребят длинные сроки светят. Был бы хороший адвокат, в два раза  можно сократить. Но они больших бабок стоят. А у нас их временно нет. Вот  ты, когда выйдешь отсюда, оплатишь такого адвоката?
Туров не колебался.
- Оплачу. А я выйду?
- Выйдешь,  - уверенно проговорил Кучерявый. – Хороший адвокат тебя вытащит. У них против тебя ничего реального нет, одно фуфло. Ну, что по рукам?
- По рукам!
Кучерявый ухмыльнулся.
- Запомни, ты сегодня второй раз родился.
«Третий», - мысленно поправил его Туров. 
 
37

Турова выпустили только через день. За это время он даже немного пообтерся в камере, стал привыкать к здешнему распорядку жизни. Это немного даже порадовало его; в случае, если он попадет в тюрьму еще раз, то отныне  он знает,  что это не станет для него нечто таким, чего невозможно вынести. Это только кажется, что ко многим вещам невозможно привыкнуть, а на самом деле, человек привыкает ко всему, в том числе к самым неблагоприятным условиям. Он должен непременно запомнить этот вывод, мало ли что еще предстоит. За стремление жить честно в этом мире приходится дорого платить, у многих это вызывает настоящую ярость. Но что же делать, если все  так устроено. Этому даже можно найти объяснение. Но сейчас у него есть более важные дела и, прежде всего, -  чтобы мать ничего бы не прознала про его тюремные приключения. Иначе она способна на любой, самый отчаянный  поступок. А он был бы очень некстати.
К удивлению Турова, за время проведенное им в камере он, если можно так сказать, подружился с Крученным. Туров был благодарен ему; ведь по сути дела он спас его,  если не жизнь, то уж точно здоровье. Пусть не бескорыстно, но факт остается фактом; окажись на его месте кто-то другой, неизвестно, как бы сложились обстоятельства. К тому же только благодаря него ему были выделены нары. Правда, днем их пришлось уступать очередникам, но, по крайней мере, ночью он не маялся без сна. А  это было крайне важно, так как сохраняло силы.
Большую часть времени Туров проводил в беседах с Крученым. К удивлению Турова, тот весьма внимательно выслушивал его теории, не пытался их не оспорить, ни возражать. За исключением одной темы. Он считал, что весь мир наполнен исключительно злом, точнее добра в нем так мало, что этой величиной вполне можно и пренебречь, как статистической погрешностью. Туров пытался доказать, что на самом деле добра больше зла, только значительная его часть пребывает не в активированном состоянии. В этом и заключается главная проблема. И задача – придать ему энергию активности. В этом и заключается один из основных законов Вселенной. А если это не делать, то однажды мы все захлебнемся в собственных помоях. И тюрьма – это самый яркий пример того, что может произойти со всем человечеством,  в каком оно окажется состоянии. 
Болдырев на следующее утро, увидев Турова, здоровым и невредимым, был сильно удивлен и разочарован. Он явно рассчитывал на другой результат. И даже проговорился, что это первый случай в его практике, до сих пор этот метод срабатывал безотказно. Допрашивать больше не стал, видимо сочтя это бесперспективным делом, - и снова отправил в камеру.
Когда Туров вышел из изолятора предварительного заключения, его ждала машина. В ней  кроме шофера и одновременно охранника сидел Янин.
- Вы хорошо выглядите, Олег Константинович, тюрьма вам явно на пользу, - улыбаясь, проговорил Янин.
- А знаете, Александр Сергеевич, я еще раз убедился, что все в мире устроено так, что пользу может принести все, что угодно. Вопрос  в другом.
- В чем же?
- Как заставить то, что кажется, должно принести вред и даже большой вред, приносить  пользу.
- И как же?
- Сам до конца не понимаю. Но точно знаю, это реально. А пока поехали отсюда подальше.
Они приехали в офис.  Адиенко не скрывала радости, что Туров вернулся и занял свое законное место. Она быстро доложила ему о делах компании. Они оказались вполне благополучными,  все работало четко и стабильно. Туров слушал своего заместителя и думал о том, что они с Алексеем все же не зря потратили столько времени и усилий на отлаживание технологического процесса. Любопытно, где  сейчас Саватюгин? Ладно, если ему так удобней, пусть переживет в других местах эти трудные дни.
В кабинет вошел Янин.
- Хочу вам сообщить, что вытащить вас из изолятора предварительного заключения оказалось не очень просто. У некоторых представителей наших славных органов одна ваша фамилия вызывает ярость.
- Могу даже сказать, у кого конкретно?
Янин махнул рукой.
- Так ли это важно. Вся эта система готова ополчиться на нас. А если это случится, она нас раздавит.
- Не раздавит, - возразил Туров.
Янин с изумлением посмотрел на своего собеседника.
- Вы в этом уверенны, Олег Константинович?    
- Да, если не сгибать перед ними ни колен, ни спины, а идти  в наступление.  Что я собираюсь делать. И хочу попросить вас мне помочь. Я хочу встретиться с начальником московской милиции. Можете, организовать мне эту встречу? 
Янин глубоко вздохнул.
- Подумайте, стоит ли это делать?
- Я задал вам вопрос и жду ответа, Александр Сергеевич.
- Да, я могу помочь. Когда-то мы служили вместе. Потом наши пути довольно сильно разошлись, но контакты сохранились. Если я попрошу, он вас примет. Но вот за последствия этой встречи отвечать я уже не могу.
- Я принял ваши слова к сведению. Но у меня еще одна просьба.
- Да, слушаю.
- В камере меня спас один заключенный, его зовут Крученный. Понятно, что настоящее имя у него другое, Воробьев Максим Алексеевич. Я обещал ему нанять хорошего адвоката.
- Хороший адвокат стоит дорого.
- Я понимаю. Но нарушить свое обещание я не могу. Придется раскошелиться.  Сможете найти подходящего защитника?
- Когда есть чем платить, хорошего адвоката найти не сложно.
- Вот и прекрасно. Есть еще вопросы?
- Пока нет.   
 
38.

Адъютант начальника столичной милиции ввел  Турова в приемную, усадил на диван.
- Подождите немного, Виктор Вадимович вас скоро примет.
Турову казалось, что тут должна кипеть жизнь, без конца звонить телефоны,  сновать сотрудники. Но ничего подобного не наблюдалось, все было с точностью до наоборот, вокруг царила тишина. Если жизнь и кипела в соответствии его предположением, то где-то внутри, незаметно для посторонних глаз.
Адъютант вошел в кабинет начальника столичной милиции и буквально через полминуты вышел из него.
- Вы можете проходить,  Виктор  Вадимович вас ждет.
Стерник сидел в генеральском  мундире. У Турова при виде его невольно возникла странная ассоциация, что этот человек родился  в нем, настолько органично он смотрелся в форме.
Они обменялись приветствием,  после чего Туров опустился на мягкий кожаный стул.
 - Как поживает, Александр Сергеевич, мы с ним довольно давно уже не встречались?
- Ему приходится не легко.
- А кому сейчас  приходится легко. Тем более такая работа. Если я ничего не перепутал, он возглавляет в вашей компании службу безопасности.
- Именно так,  Виктор Вадимович. 
Стерник о чем-то задумался.
- А я ведь был немного знаком с вашим отцом. Когда я только начинал свою службу, то служил под его командованием. Правда, совсем недолго, меня перевели во внутренние войска.
- Мне всегда приятно встретить человека, который знал моего отца.
- Таких командиров впоследствии я почти не встречал. Как жаль, что он ушел так рано. У нас в России есть печальная закономерность: чем лучше человек, тем раньше он уходит.
- А мне кажется, что мы сами многое делаем для этого.
- Трудно  с этим не согласиться.
- Поэтому я к вам и пришел. Помогите сделать так, чтобы такого не случилось и со мной.
- Для этого я здесь и сижу.
- Хотелось бы верить. 
 Начальник столичной милиции от возмущения даже привстал.
- Вы отдаете отчет своим словам.
- Виктор Вадимович, мы с вами не дети. И все отлично понимаем. Зачем эти игры?
Внезапно что-то изменилось в лице  начальника столичной милиции, оно разгладилось, приобрело спокойное выражение. А сам он вальяжно расположился в кресле.
- Хотите выпить? – вдруг предложил он.
- Честно говоря, я пришел не за этим.
- Хорошо, говорите.
- На мою фирму организован большой наезд, соединились вместе уголовники и всякого рода ведомства. В том числе и милиция. Она не только отказывается меня защищать, расследовать нападения на мою компанию, но я сам оказался за решеткой и едва не погиб или не стал калекой благодаря сфабрикованным против меня показаниям. Если правоохранительные органы ведут себя таким образом, что же делать людям? Для них не остается никаких надежд. А если нет надежды на лучшее у рядовых граждан, то и со страной ничего хорошего не будет. В том числе с теми, кто все это вытворяет. Будьте на нашей стороне, а не на стороне этих подонков.
- Послушайте, вы обвиняете людей, вина которых не доказана.
Туров пожал плечами.
- И никогда не докажут, если позволять им поступать так, как они поступают. Не мне вам объяснять, что когда правоохранительные органы и криминал объединяются, наступает коллапс всему. В том числе и вам.
- Ну, знаете! – вдруг злобно произнес   Стерник. – Я вас могу отправить отсюда прямо туда, откуда вы совсем недавно благополучно выбрались. На вас заведено уголовное дело.  Вот оно. – Он достал их ящика письменного стола картонную папку. -  Здесь достаточно материала, чтобы вас упечь довольно надолго.
Туров встал.
- Не сочтите меня предсказателем, но боюсь, вы плохо кончите. Самое большое наказание заготовлено тому, кто по свой должности должен стоять на страже честных сил, а он защищает негодяев. Извините, что отнял у вас столько времени.
Туров двинулся к выходу.
- Вернитесь,  Олег Константинович. Прошу вас, сядьте.
Туров снова занял мягкий кожаный стул.
- Вы очень похожи в своем поведении на вашего батюшку, - усмехнулся  Стерник. Он задумался. – А вы представляете, какие силы хотят вас уничтожить?
- Может быть, не до конца, но кое-что мы с Александр Сергеевичем знаем.
- Вам повезло с ним, у него большие связи. Но и их недостаточно, чтобы все узнать и предотвратить.
- Поэтому я здесь. Я пришел просить у вас защиты.
- Вам не кажется, что довольно оригинальным способом.
- Нет, - не согласился Туров. – Если мы на одной стороне баррикады, то все нормально, а если на противоположных, то все бесполезно. Можете тогда отправлять меня снова в камеру.
- Я за свою карьеру перевидал множество самых разных людей. И интуиция мне подсказывает, что вы еще ни раз посидите в самых разных камерах.
- Может быть, - согласился Туров. Он вдруг подумал о том, что генерал, пожалуй, в этом вопросе прав.
Генерал  вышел из-за своего стола,  сел рядом с Туровым и наклонился к нему.
- Вы даже близко не представляете, в какой клоаке все мы пребываем. Я вам уже говорил, что чего только не перевидал, но не мог себе представить, что все будет так, как сейчас. Сажать можно практически всех.
- В том числе невиновных?
- Так, нет таких. Разве только вы.
- Поэтому сяду я, а они останутся на свободе.
- А как вы хотите, если не желаете играть по их правилам? Думаете, им нужны ваши деньги. Да вы их меркам нищий. Они никогда не простят вам того, что вы хотите заниматься  бизнесом  и жить при этом честно и открыто. А вдруг так захотят еще многие. Для них это погибель. 
Начальник столичной милиции встал, подошел к журнальному столику,  налил из графина воды и жадно выпил. Затем посмотрел на Турова.
- Воды не хотите?   
- Хочу! – Туров, в самом деле, почувствовал жажду.
Он подошел к генералу, тот налил ему воды в другой стакан и подал Турову. Он выпил.
- В общем, так, - проговорил  Стерник, - наказать этих подлецов я не смогу, у них есть высокие покровители. Но ни в каких операциях против вас и вашей компании милиция задействована не будет. Пока я сижу в этом кабинете, с этой стороны можете быть спокойны. Вопрос в том, сколько я тут еще просижу?  -  Начальник столичной милиции  бросил, как показалось Турову, грустный  взгляд на свое кресло. – Передайте привет Саше, то есть Александру Сергеевичу. Думаю, на этот раз гроза над вами пройдет стороной.

39.

На протяжении нескольких недель  желающих заключить договор о сотрудничестве с компанией «Струна» не находилось. Но внезапно в течение трех дней  поступило сразу несколько предложений. Это озадачило Турова, он знал, что некоторые его контрагенты рассматривают вопрос о расторжении контрактов. Что в сложившейся ситуации было вполне нормально. На их месте он вполне вероятно так же поступил. Никто не желает рисковать, а когда против компании развязана настоящая война, лучше отойти в сторонку и переждать, чем она кончится. Вполне благоразумная тактика. Почему же тогда ею перестают придерживаться?
Туров пригласил в кабинет Янина и изложил ему суть вопроса. Он тоже удивился новому повороту событий. И пообещал постараться выяснить, что это все значило? И сразу же исчез. Судя по его виду, на него этот факт оказал большое впечатление.
Туров решил, что до выяснения  всех обстоятельств он не будет размышлять на эту тему. Тем более дел и без того невпроворот. Он попросил зайти к нему Адиенко. Его в данный момент больше всего волновала финансовая ситуация в компании.
Пока она  докладывала, то не спускала с него взгляда.   Он даже почувствовал некоторое смущение; не предложит ли она  снова воспользоваться услугами кожаного диванчика. Туров невольно пару раз скосил на него глаза. И ему показалось, что Адиенко это заметила. Впрочем, даже если это было и так, внешне ее поведение никак не изменилось.
- Сможем ли мы, наконец, расплатиться по всем долгам? – поинтересовался Туров.
- Пока еще нет. В связи с известными событиями у нас возникли дополнительные расходы. А новых доходов пока  явно недостаточно.
- Неужели никогда не наступят времена, когда мы расплатимся со всеми долгами. Моя мама не доживет до этого момента.
- Мы уже несколько раз были недалеки от этой цели. Но всякий раз что-то мешает.
- Придется снова подождать, - вздохнул Туров.
- Олег Константинович, вот увидите, все будет хорошо. Интуиция подсказывает мне это,  а у меня, как у женщины, она хорошо развита. 
- Только на это и остается надеяться, - улыбнулся Туров.
- Мне кажется, вам надо отдохнуть. Вы не очень хорошо выглядите. Съездите куда-нибудь, например,  к морю.
- Хорошая идея. Но моя интуиция мне говорит, что сейчас не время. События еще не завершились. Честно говоря, мне даже немного странно, что мы все живы и еще существуем.
- Мне – тоже. За мной следили.
- За вами? Я ничего не знал.
- Янин просил не говорить, чтобы не загружать вас лишними проблемами. Но это, к счастью,  продолжалось всего пару дней.
- Я виноват перед вами, втягиваю в такие опасные дела.
- Я сама так решила. Я же могла уйти или отказаться.
- А почему не ушли?
- Бабья дурь, - усмехнулась Адиенко. – За это вы меня не прогоняйте.
Туров удивленно посмотрел на женщину.
- С какой стати? Вы прекрасно справляетесь со своей работой.
- Работа – это еще не все.
- Что же еще?
Адиенко встала, одернула короткую юбку.
- Если у вас нет больше вопросов, я пойду.
- Вопросы как раз есть. Но вы идите.

40. 

Туров собирался домой. Как обычно все последнее время его сопровождал  Павел Сальников, телохранитель. Он уже так привык  к нему,  что  ему стало казаться, что если его не будет рядом, то чего-то будет не хватать.
Они уже намеревались, согласно инструкции, вместе покинуть кабинет, как в него вошел Янин. На его лице играла веселая улыбка.
- У вас хорошее настроение, Александр Сергеевич - проговорил Туров.
- И у вас сейчас будет. – Он обернулся к телохранителю. – Ты свободен. Сегодня не надо сопровождать Олега Константиновича. Иди, отдыхай.
Сальников вышел.
- Что-то случилось? – спросил Туров.
-  Можно сказать и так. Получены сведения: вас решили оставить в покое.
- Как это понимать?
- В прямом смысле. Разгорелась самая настоящая борьба – уничтожать вас, чего бы этого не стоило, или оставить в покое? Говорят, что несколько раз собирались люди и никак не могли прийти к общему решению. Дело чуть до стрельбы не дошло,  настолько разгорелись страсти. Мне говорил один человек, что такого он не припомнит, люди сначала философствовали, а потом хватались за пистолеты. Честно говоря, хотелось бы посмотреть на этот спектакль.
- Мне – тоже.
Янин засмеялся.
- Если бы вы там оказались, шансов  выбраться живым у вас было бы немного. И даже  Сальников вряд ли помог. Есть люди и очень влиятельные, у которых вы вызываете бурную ненависть. Не забывайте об этом в дальнейшем.
- Постараюсь, не забыть. Могу ехать домой один?
Янин отрицательно покачал головой.
 - Полагаю, вы сегодня вернетесь домой не скоро.
- Как вас понимать?
- Могу я вас кое о чем попросить, Олег Константинович?
- Конечно, если речь не идет об убийстве.
- У вас что-то юмор стал мрачным.
- А как вы думаете после всего пережитого.
- На этот раз про убийство речь не идет. Я хочу вас пригласить на прием.
- Как-нибудь в другой раз. Честно говоря, я подустал.
- Я знаю, у вас были напряженные дни. Но я выполняю просьбу человека, который вам помогал с самого начала.
- Вот как! Кто же этот таинственный незнакомец?
- Об этом я говорить не уполномочен.
- Знаете, мне эти игры не очень нравятся.
- Поверьте, в вашем положении это полезная игра. Давайте не будем препираться, у нас не так много времени. А нам еще надо заехать в ателье?
- Куда? – изумился Туров.
- В ателье. Примерить смокинг. На приеме будут дипломаты, чиновники высоких рангов, артисты, надо выглядеть по этикету.
- Вы тоже оденете смокинг?
- Что вы, моя задача -  доставить вас туда. Там мне не место.
- А мне место?
- Теперь – да.
Туров на несколько мгновений задумался.
- Ладно, едем.
В ателье они долго мерили смокинг. Туров еще ни разу не одевал его. И сейчас он с любопытством смотрел на себя в зеркале.  Он и не предполагал, что эта одежда   ему так идет. Он прямо преображается в ней, становится совсем другим человеком. Вот уж никогда не думал,  что костюм так способен менять человека.  Ему кажется, что он сейчас из другого мира. И значит ждать его должно что-то необычайное. 
Янин подошел к нему, внимательно осмотрел 
- Удивительно,  Олег Константинович, как  вы  органично смотритесь в смокинге. Мой опыт подсказывает, что это всегда имеет долгоиграющие последствия. Едемте дальше.
Путь оказался довольно дальним. Они подъехали к высокому забору. Янин протянул охраннику пригласительный билет. Тот внимательного его изучил, как документ первостепенной важности, и пропустил их.
Машина остановилась возле большого дома, похожего на замок. Он был весь залит светом. Тут же выскочил лакей, отворил перед Туровым дверцу.
- Больше я вам не нужен,  Олег Константинович, - проговорил Янин. – Счастливо и полезно провести время.
Лакей проводил Турова в дом. Он оказался в большом зале. Играла музыка, с бокалами в руках в смокингах шествовали мужчины, женщины все до одной демонстрировали вечерние наряды.
Туров увидел несколько знакомых лиц известных политиков, артистов. Но это он их знал, они-то его не знали. Поэтому он почти сразу же ощутил себя здесь чужим. Он по-прежнему не понимал, зачем  тут оказался.
С подноса он взял бокал вина, сделал маленький глоток. Вино было великолепным, такого он еще не пил. Туров подумал, что, по крайней мере, у него теперь есть одно занятие – дегустировать здешние напитки. Они явно все тут изысканы. 
Прошло довольно много времени, а он все так же в одиночестве бродил по залу. Он ел, пил, наблюдал за людьми, но постепенно чувствовал, как закипает в нем раздражение. Кто-то явно решил над ним подшутить, а может, таким образом, вознамерился отомстить. Ему даже не совсем понятно, как выбраться отсюда. Его машина осталась на стоянке возле офиса, Янин, судя по всему, уехал. А тут вокруг лес,  общественный транспорт не ходит. Даже если вызвать такси, вряд ли ее сюда пропустит охрана.
Туров вышел на террасу. Тут было несколько прохладно, зато открывался великолепный вид. Шел густой снег, который подсвечивался фонарями. Прошло больше полгода, как он бросил науку и ушел в бизнес, а за это время столько всего произошло! Несколько раз он оказывался на грани жизни и смерти, только чудо спасало от разорения. Но все же он преодолел пока все испытания, что посылала ему судьба. Он вправе собой гордиться, хотя лучше этого не делать. Кроме вреда от этого обычно ничего не бывает.
- Не правда ли, красиво? - услышал Туров  рядом с собой голос.
Он повернулся, в полуметре от него стоял невысокий, еще не старый, но уже и не молодой мужчина. Как и все тут он был в смокинге.
- Красиво, - ответил Туров.
- Но даже красота не в состоянии до конца побороть скуку, - констатировал мужчина.
- Пожалуй.
- Думаю, больше вы тут скучать не будете, - как-то загадочно улыбнулся мужчина.
- Было бы неплохо.
- Нам с вами предстоит,  Олег Константинович, важный разговор.
- И о чем?
- Да, считайте обо всем, - снова засмеялся мужчина и положил руку на его плечо. – Пойдемте туда, где нам никто не помешает.
Туров решил, что нет смысла возражать.
Мужчина провел его в отделанный деревом кабинет. Посадил в мягкое кожаное кресло, сам сел напротив.
- Вот теперь, мы готовы поговорить. Если желаете напитки, закуски, нам принесут. 
- Пока обойдусь. Кажется, уже всего попробовал.
- Узнаю ваш стиль, Олег Константинович.
- А я никак не могу узнать ваш.
- Вы правы, настало время выйти из тени. Меня зовут Лев Маркович Кременецкий.
Туров попытался сосредоточиться.
- Мне кажется, я о вас ничего не слышал. А если даже и слышал, но не запомнил.
- Ничего удивительного, до сего дня я не стремился к известности. Другое дело, что это время проходит. Видите, какой роскошный прием. Раньше я таких не закатывал.
- А можно узнать, в честь чего?
- Вы не знаете? - слегка удивился Кременецкий. – Хотя откуда вы могли знать. Сегодня у меня день рождения, вернее юбилей. Стукнуло ровно полвека.
- Я вас поздравляю.
Кременецкий  взмахнул рукой.
- Мы тут с вами не для этого.
- А для чего?
- С того момента, как вы начали свой бизнес,  вас не покидало ощущение, что вам кто-то помогает.
- Такое ощущение  действительно было.
- Теперь могу вам сообщить, что этим таинственным человеком был я.
- Вы? Но зачем?
- Вы меня заинтересовали с самого начала. И я решил, что вы войдете в мою бизнес-империю. Правда, некоторые ваши принципы вызывали у меня опасение, недоумение. Но я подумал: а почему бы не позволить ему действовать в соответствии со своими представлениями. Посмотрим, что из этого получится? Конечно, без моей помощи вы бы давно свернули шею. Но надо отдать вам должное, вы ни раз выходили живыми из ситуации, когда казалось, что вас ждет неминуемый крах.
- Вы хотите сказать, что выручали меня в трудных ситуациях?
- А разве я не ясно выражаюсь. Помогал людьми.
- Хотите сказать, что Адиенко и Янин – это ваши люди?
- А чьи же еще. По-моему, они хорошо сработали. Разве не так?
- Так, - вынужден был согласиться Туров.
- В этом-то и заключается моя помощь.  Хотя, когда началась вокруг вашей компании заварушка, я думал, что все пропало. Ситуация была тяжелейшая. Пришлось выходить на очень высокий уровень, чтобы это все же остановить.
- Я должен вам выразить благодарность?
- Решайте сами. Я не собираюсь скрывать, что действовал в своих интересах. Да вы и не поверите.
- Но в чем же ваш интерес?
 Кременецкий  сидел на диване, его лицо отражало раздумье.
- Все-таки нам надо с вами выпить. Без этого сложно вести такие разговоры. - Не спрашивая согласия собеседника, он нажал на кнопку. Почти сразу же появился официант.
- Принесите нам бутылку вина, - приказал   Кременецкий.
Официант скрылся и через минуту явился с бутылкой. Он разлил вино по бокалам и не слышно удалился.
- Пейте, - почти приказал  Кременецкий.
Туров взял бокал и сделал маленький глоток.
- Не правда ли хорошее вино? – поинтересовался хозяин напитка.
- Хорошее, - подтвердил Туров.
- В этом-то и заключается все дело, молодой человек. Жить стоит тогда, когда жизнь приносит удовольствие. А для этого надо сильно постараться. Мне известно, что у вас большие планы. И мне это импонирует. Большие планы заставляют человека искать большие пути их реализации. Это-то нас и объединяет.
- Предположим, но большие планы нередко  сильно разняться. У вас свои большие планы, у меня могут быть совсем другие большие планы.
Кременецкий  неожиданно засмеялся.
- А вот тут вы заблуждаетесь, молодой человек. Это мелкие планы могут быть у каждого свои, а большие планы у всех схожи. Вопрос  в другом, насколько ясно человек осознает, чего он добивается?
- Тогда чего добиваетесь вы?
Кременецкий  вдруг придвинулся к Турову, налил ему и себе, протянул бокал  Турову.
- То, что я скажу, очень серьезно. Сейчас в стране идет борьба за то, кто тут будет хозяином, кому она будет принадлежать в ближайшие сто лет. Да, да, я уверен, что речь идет именно о таких сроках. Уже сложились несколько могущественных кланов, пока о них еще мало слышно. Но, поверьте, молодой человек, это затишье перед бурей.  Очень скоро о них будет знать каждый. Кто-то уйдет, кто-то останется, кто-то кого съест, а кого-то съедят. Процесс нормальный, вы как ученый это хорошо понимаете. – Кременецкий  вопросительно посмотрел на Турова.
- Предположим. 
- Если я не хочу, чтобы меня съели, съесть должен я. А для этого мне требуется сильная империя. Ее созданием я и занимаюсь. А сила империи зависит от силы команды. И когда я узнал о вас, то понял, что вы один из тех, кто мне нужен. Да, вы очень не стандартный, непохожий на других. Таких, как вы, у меня больше нет. И вряд ли появятся. По началу были даже сомнения: а стоит ли вас поддерживать? Но я решил сделать на вас ставку. И не пожалел. Ваши методы очень необычны, но они срабатывают там, где не срабатывают традиционные подходы. Поэтому вы мне интересны.
- Постойте, я что-то не совсем понимаю. Вы считаете меня частью своей империи?
- Именно так, молодой человек.
- Пусть даже вы мне в чем-то и помогли, но я остаюсь владельцем компании. У меня свой бизнес, и  с какой стати я должен входить в вашу империю?
- Я предполагал, что вы можете не согласиться. Хочу внести коррективы в один ваш тезис. Вы не владелец компании, а совладелец.
- Что это меняет? Вторая половина компании принадлежит моему другу.
 Кременецкий  посмотрел на Турова, затем снова нажал на кнопку. Дверь отворилась, за своей спиной Туров услышал чьи-то шаги. Он обернулся и увидел Саватюгина.
- Алексей! Что ты тут делаешь?
- Объясните вашему приятелю ситуацию? – предложил  Кременецкий.
Саватюгин был так смущен, что не поднимал головы.
- Да, говорите же вы!
- Олег, я должен тебе сделать признание: сегодня я продал свою долю в компании   Льву Марковичу.
- Как ты мог! – Невольно Туров сжал кулаки.
- Я получил хорошую цену, гораздо большую, чем, если бы продавал ее на рынке.
Туров почувствовал, что теряет самообладание. Такого предательства он не ожидал. Он подскочил к  Саватюгину и схватил его за фалды смокинга.
- Олег Константинович, драка ничего не изменит, сделка уже оформлена. Половина компании принадлежит мне, - донесся до Турова голос Каменецкого.
Туров отпустил бывшего соратника по бизнесу и  снова сел на диван.
- В своих отношениях вы разберетесь без меня,  - произнес  Кременецкий. - Вы свободны, - обратился он к Саватюгину. Тот поспешно вышел.
- Запомните, молодой человек, в бизнесе не бывает друзей. Поэтому друзья в бизнесе особенно опасны.  Не желаете мне продать вторую часть компании? - предложил Кременецкий.
Туров молчал.
- Хорошо, мы вернемся к этому вопросу немного позже. А сейчас я вижу, нам нужно сделать небольшой перерыв. А потом возобновим наш разговор. Вот, как  мы поступим, я познакомлю вас со своей дочерью. Она давно вами интересуется. Пойдемте в зал.
К некоторому своему удивлению Туров не стал возражать. Он встал и пошел следом за хозяином дома и положения.

41.

Они вернулись в зал. За время разговора там мало что изменилось, гости все так же прогуливались по роскошному паркету  с бокалами в руках. Единственным изменением было то, что на небольшом помосте теперь стоял знаменитый на весь мир тенор и выводил своим чудным голосом, которому аплодировали десятки самых прославленных  театров, известную арию. Однако на пение мало кто обращал внимания, большинство из присутствующих либо были сосредоточены на поглощение напитков и закусок, либо на  общение между собой.
Туров невольно почувствовал обиду за певца. Конечно, за выступление он получит хороший гонорар, но ведь только им все не исчерпывается. Таких голосов в мире и с десяток не наберется, его  бы слушать и слушать. Его, Турова,  мама была бы возмущена до глубины души таким отношением к исполнителю.  Она часто повторяла фразу: пение - это один из тех способов, которым Бог общается с людьми. Разумеется, она имела в виду не всякое исполнение, а такое, какое он слышит  сейчас.
Кременецкий, который куда-то исчез, снова подошел к нему.
- Я вижу, вы большой любитель классической музыки?
- Моя мама закончила консерваторию, а сам я – музыкальную школу.
- Да, да, я помню ваше досье, - пробормотал Кременецкий. Он явно думал о чем-то своем. – Пойдемте, познакомлю вас со своей дочерью. Она тоже любитель классики.
Кременецкий  подвел Турова к молодой женщине немного ниже среднего роста, слегка полноватой, но при этом очень приятной.
- Вот познакомься, Олег Константинович Туров, в недалеком будущем один из крупнейших бизнесменов России, потенциальный миллиардер. Один из вершителей судеб этой огромной страны. А это моя дочь Софья.
Девушка улыбнулась и подала руку, но так, что Туров не смог понять: надо ли ее целовать или просто пожать? Она поняла его затруднение и рассмеялась.
-  Иногда самые простые вещи вызывают немалые затруднения. Не правда ли?
Туров вдруг почувствовал облегчение. Эта девушка умеет находить верные решения.
- Да, это так, - ответил он. – Простота часто обманчива.
- А что не обманчиво в этом мире? Вы знаете?
- Вы правы, практически все. Но и в такой ситуации следует искать истину.
- Не слишком ли трудные задачи вы перед собой ставите?
- А я их не ставлю, они как-то сами передо мной возникают. Уж не знаю, что вы обо мне слышали, но я вовсе не из тех, кто ищет трудности. Просто я понимаю их неизбежность.
Софья внимательно смотрела на Турова своими большими темными глазами под тонкими, искусно  выщипанными бровями. 
- А вы действительно станете миллиардером?  - вдруг спросила она.
- Для вас это так важно?
- Да. По-моему это достойная цель. Или вам так не кажется?
- Мне хочется быть миллиардером, - признался Туров. – Не вижу причин этого скрывать.
- Мне нравится ваше желание. Если не возражаете, как-нибудь я вам напомню о нем.
- Думаете, в этом возникнет необходимость?
- Думаю, - ответила девушка.
В этот момент певец завершил свою очередную арию и под разреженные аплодисменты покинул зал.
- Извините, я вам своими разговорами помешала послушать певца, - проговорила София. – Вы очень любите музыку?
- Люблю, - вздохнул Туров, - но на нее не остается времени. Я заметил, что даже в машине перестал ее слушать, почти не включаю радио, голова занята собственными мыслями.
- Вас это огорчает?
- Не знаю. Но чего-то лишаешься.
- Но это неизбежно, если чего-то приобретаешь, значит, чего-то взамен лишаешься.
- Вовсе не обязательно, - возразил Туров. – Я бы сказал, что это ошибочный подход.   
- Вот как! – удивилась София. – А мне казалось это аксиомой.
- Ценность в том, чтобы уметь приобретать и при этом ничего не лишаться, конечно, если это представляет ценность.  Только тогда происходит постоянное увеличение потенциала. 
- Вот значит как! – София оценивающе посмотрела на Турова. – Не случайно отец так пристально следит за вами. А он ничего не делает напрасно.
- Вы тоже участвуете в делах отца?
- В каком-то смысле.
- И в каком?
- Я ведаю в его бизнесе благотворительностью.
-   Лев Маркович занимается   благотворительностью? – Почему-то это сообщение вызвало в нем сильное удивление.
- Да, и весьма большой. У нас несколько проектов. Если желаете, как-нибудь я могу вас с ними познакомить.
- Был бы признателен. Я немало думал о  том, чтобы заняться  благотворительностью. Но не было на это ни средств, ни времени.
- Когда начинаешь заниматься этим делом, то очень трудно остановиться. Вы даже и близко не представляете, сколько у нас людей нуждаются в помощи.
- Думаю, немного представляю.
Софья отрицательно покачала головой.
- Поверьте, это только так кажется.
Туров взглянул на девушку и чуть заметно улыбнулся.
- Хорошо, поверю.
- Была рада нашему знакомству. Извините, у меня тут есть кое-какие дела. В том числе надо проводить нашего певца. Но мы непременно еще встретимся.
- А кто нам может этому помешать?
- Никто, - улыбнулась на прощание София.
 

 42.

Они договорились с Каменецким, что встретятся в самое ближайшее время для обсуждения совместных дел. После чего Туров уехал с приема. Он чувствовал себя усталым, поэтому почти ни о чем не думал, просто дремал на заднем сиденье, пока машина  мчалась по ночной Москве. И, придя домой, сразу лег спать. Заснул он  мгновенно.
Зато на следующее утро и чувства, и мысли овладели им целиком. Их было так много, что он даже не мог выбрать, о чем думать в первую очередь.
В офисе его уже поджидала Адиенко. По ее лицу Туров догадался, что она в курсе основных событий.
- Вы были вчера на юбилее Льва Марковича, - произнесла она.
- Был, - подтвердил Туров.   
- Я рада, что теперь вам все известно. И что вообще все так произошло.
- Что вы имеете в виду?
- Как что? – удивилась Зоя Леонидовна. – То, что он купил компанию.
- Вы ошибаетесь, он купил только долю Алексея.
- Вы разве не продали ему свою часть?
- Нет, поэтому я по-прежнему совладелец и генеральный директор. А вы мой финансовый директор. Или вы намерены меня покинуть?
Адиенко ненадолго задумалась.
- Я готова тут работать до тех пор, пока буду полезна.
- Кому? Мне или Кременецкому?
- Компании.
- Достойный ответ, - улыбнулся Туров.
- Хотите, скажу честно?  Я рада, что Саватюгин продал свою долю. Я кое-что повидала в жизни, с ним компания дальше бы не развивалась. И еще мой вам совет: принимайте любые предложения  Кременецкого. Они вам пойдут только на пользу.
- Я подумаю над вашими словами. Но у меня свои представления о многих вещах.
- Уж это мне известно очень хорошо.
- Как бы дальше не развивались события, в  любом случае,  Зоя Леонидовна я вам благодарен за все, что вы сделали.
Адиенко встала и направилась к двери. Внезапно она остановилась.
- Могу я дать один совет, хотя понимаю, он бесполезный, как и все советы. Но не в состоянии  промолчать.
- Раз не можете, говорите.
- Олег Константинович, остерегайтесь предательства. У меня предчувствие, что однажды оно вас настигнет.
Туров был уверен, что Саватюгин непременно придет сегодня в офис. После той встречи в кабинете Кременецкого, у него нет иного выхода. Он должен объясниться, иначе эти гири будут еще очень долго волочиться за ним, мешая нормально ходить.
Они сидели напротив друг друга. Туров не спешил начать разговор, он вообще не собирался делать это первым, хотя видел, как это трудно сделать его бывшего партнеру по бизнесу. Но сейчас не тот случай, когда надо приходить человеку на помощь, пусть выпутывается из ситуации самостоятельно.
- Нам надо объясниться, - выдавил из себя  Саватюгин. Было заметно, что каждое слово ему давалось не без труда. 
- Если считаешь, что надо, давай объясняться.
- Мы не должны разговаривать в таком тоне, Олег.
- Тон самый обычный. Просто ты взволнован. Такие поступки в жизни человек совершает не часто.
- Что ты имеешь в виду? – мгновенно насторожился Саватюгин.
Невольно Туров вспомнил о предупреждении Адиенко опасаться предательства. Но ему не хотелось говорить с Алексеем в таких терминах и на такую тему.
- Я был сильно удивлен, увидев тебя в доме Кременецкого.
- Но ты тоже там оказался.
- Меня туда привезли. Причем, я до самого последнего момента не представлял, куда меня везут. Но это все же не главное, главное я не продал свою долю в бизнесе за спиной у партнера. Я вообще ее не продал. 
- Да, я знаю, это не очень хорошо, но это было условием сделки.
- Вот как! Тебе запретили информировать своего партнера о продаже твоей части бизнеса?
- Именно, пока сделка не будет окончательно оформлена. Поверь, мне очень не понравилось это условие. Я против нее возражал. Но безрезультатно. 
- Но тогда что же заставило тебя пойти на него?
- Предложенная сумма. Она оказалась такой большой, что я не смог устоять.
- Как же легко купить человека. А помнишь, мы как-то обсуждали такой вариант. И договаривались, что ничего подобного с нами не случится.
- Да, но мы не всегда верно представляем предел наших возможностей. Искушение бывает таким сильным, что противиться ему нет никакой возможности. И это был как раз тот случай.
- Именно в таких случаях и требуется от человека вся его выдержка.
- Олег, мы можем говорить об этом бесконечно, - слегка раздраженно произнес   Саватюгин.   
- Хочешь сказать, что тема исчерпана?
- Это уж каждый решает сам.
- Я виноват перед тобой, Олег. И прошу прощение.
Туров почувствовал, что не знает, что сказать. Он прямо сейчас лишается друга,  с которым провел вместе столько лет. Вряд ли у него появится  еще такой близкий ему человек. Но и ничего иного тоже быть не может.
- Честно говоря, даже не знаю, а что такое в данном случае прощать. Я не считаю тебя своим врагом, но и другом больше называть не могу.  Пусть будет так, как есть.
- Честно говоря, зная тебя, на большее я и не рассчитывал.
- Что собираешься делать?
Саватюгин пожал плечами.
- Я теперь обеспеченный человек. Наконец-то куплю квартиру и заживу нормально. Хочу поехать отдохнуть в теплые края. Море, девушки, пальмы. Даже тебе это, кстати, не помешает, ты не очень хорошо выглядишь.
- Я подумаю. Счастливого тебе пути!
- Жаль, что все так получилось, - проговорил Саватюгин.   
- Как знать, Алексей!
   
43.

Кременецкий  позвонил Турову и пригласил его к себе. Он предложил прислать за ним машину, но Туров отказался, он решил, что доберется на своей. И пока он ехал, то испытывал некоторое волнение. Но ни сколько из-за  предстоящего разговора с этим человеком, сколько от возможной встречи с его дочерью. Все последние дни он думал о ней. Не то, что уж очень часто, но постоянно, он даже намеревался ей позвонить и пригласить куда-нибудь вместе сходить. Но так  и не решился, вернее, дело тут было не в нерешимости, а в неуверенности в том, что в этом случае поступит правильно. Куда могут завести их отношения, особенно учитывая, кто ее отец? У него, Турова, предчувствие,  что ему  будет трудно поладить с Кременецким. Слишком уж они разные принципы исповедуют. Как бывший физик, он бы сказал, что они из разных измерений. И найти единое пространство им будет сложно. Правда, это все же не означает, что совсем невозможно, всегда есть переходы, всегда есть нечто, что объединяет. Хотя отыскать это объединяющее начало бывает трудно. Но можно попробовать.
  Кременецкий  в джинсах и в дешевом свитере выглядел совсем иначе, чем во время своего юбилея. Тогда он показался Турову, несмотря на свой невысокий рост, находящимся где-то очень высоко, сейчас же они были почти равны. Между ними не было того непреодолимого расстояния, которое он ощутил в первую их встречу. И это расслабило его, у Турова появилось ощущение, что в данный момент у него нет особых причин для проявления чрезмерной осторожности. Наоборот, если он будет так себя вести, то окажется в проигрышной позиции. Он победит, если будет уверен в самом себе.
 - Не желаете ли, молодой человек, поужинать? – немного неожиданно предложил  Кременецкий.
- С удовольствием. - Туров поесть не успел и испытывал голод. Так что предложение пришлось как нельзя кстати.
- Предлагаю это сделать по-простому. Вы не против?
- Буду только рад.
- Тогда пойдемте со мной.
Они вышли из кабинета.  Кременецкий  привел Турова на кухню.
- Со студенческих времен мне нравится готовить самому, - пояснил  Кременецкий. – А вы как?
- Я сейчас живу один, без мамы. Поэтому по вечерам готовлю себе сам. Но не могу сказать, что меня это занятие захватывает.
- Тогда почему бы не составить нам с вами кулинарный дуэт? Вы не против?
- Только за.
- Вот и отлично. Остается узнать, что там в холодильнике?
Вместе они заглянули  в холодильник. Он оказался полупустым, что поверг хозяина в некоторый шок.
- Да, не густо, - констатировал Кременецкий. – Поступаем следующим образом, я достаю из холодильника все, что там есть. И мы на совместном совете решаем, что будем готовить.
На совместном совете они решили, что будут делать омлет  и салат из свежих овощей. Кременецкий  взялся  жарить яйца, а приготовление салата поручил Турову.
Кременецкий  обнаружил в холодильнике бутылку пива и по братски разделил ее содержимое на двоих. Они ели с большим аппетитом, как будто бы до этого голодали целую неделю. И Туров неожиданно  для себя проникся симпатией к своему сотрапезнику. У него и в мыслях не было, что они могут так запросто  вместе поужинать, сидя на кухне, как два старых и добрых товарища. 
- Вы сыты? – спросил  Кременецкий, когда тарелка Турова опустела.
- Да, большое спасибо.
- Не за что, - махнул рукой Кременецкий. – Жаль пива больше нет, я бы с удовольствием выпил. А вы?
- И я бы не отказался.
Кременецкий  вдруг засмеялся.
- Представляете, у миллиардера, владельца заводов, газет пароходов  в холодильнике нет обычного пива. Кому сказать, не поверят.
- Это точно, я бы и сам не поверил.
- Вот в вашем  холодильнике есть пиво?
- Есть.
- Надо было ехать к вам.
- Еще не поздно.
- Далеко. Пока доедем, много время пройдет. Поэтому пойдемте в кабинет.
Туров снова очутился на мягком кожаном диване.
- Вы подумали, молодой человек, над моим предложением – уступить мне вашу долю в компании?
- Подумал. Я не согласен.
- Так я почему-то и предполагал. Ну, хорошо, будем исходить из реальности. Я вам уже говорил в прошлою нашу встречу о своих планах. Хищные капиталисты грабят страну, хватают лакомые кусочки. Это не строка из какой-нибудь статьи бойкого журналиста, все так и есть на самом деле. Скоро таких кусочков больше не будет, каждый обретет хозяина. Но пока они еще есть, не до всех них  добрались наши жадные загребущие руки.  -  Кременецкий  пристально посмотрел на своего собеседника, но Туров даже не пошевелился. – Вы со мной согласны?
- А с чем тут можно не согласиться, идет дележ имущества. Чуть ли не каждый день сообщения об убийствах.  Самого чуть не пришили.
- Ваше дело имело другой характер, но сейчас речь не о нем. Я хочу, чтобы вы тоже приняли участие в этом дележе имущества.
- В качестве кого?
- В качестве руководителя вашего предприятия, точнее, нашего предприятия, концерна «Струна». И при этом как вице-президент моего холдинга. Я вам объясню более подробно. Мои аналитики прошерстили  огромную часть страны на предмет наличия хороших, перспективных предприятий. Оказалось, что их значительно меньше, чем мы думаем. Но все же есть островки. Один из таких островов – город Рослев. Вы слышали о нем?
Туров напряг память.
- Слышал, но совсем немного.
- Да, он как-то не гремит в нашем отечестве. А между тем, в свое время туда были вложены немалые средства, построено несколько неплохих предприятий. Правда, сейчас они в плохом состоянии. Но в настоящее время  в стране все  плохом состоянии. Поэтому решено их приватизировать. Вопрос: кому они достанутся?
- Вы предлагаете заняться этим мне?
- Почему бы и нет. Разумеется, при моей самой активной поддержки. Меня особенно интересует подшипниковый  завод. Еще совсем недавно, он считался одним их лучших в стране. И не только он. Впрочем, эта тема отдельного разговора. Мы тут многое чего проанализировали. Сейчас же хочу сказать о другом: вам, молодой человек, с вашими идеями настала пора решать задачи совсем другого масштаба.  Вы же хотите спасти отечество. Вот и спасайте, вам дается такой редкий шанс.
- Я должен дать ответ прямо сейчас?
Кременецкий  усмехнулся.
- Можно и сейчас, можно и немного погодя. В любом случае вы не откажетесь от такого предложения. Кстати, хочу сообщить несколько приятных новостей. Я погасил все долги вашей компании. Так что теперь ваша квартира и ваша дача больше не находятся в залоге. В ближайшие дни наше с вами совместное предприятие  подпишет еще несколько договоров с компаниями, причем крупными. А пока вы будете заняты другими проектами, ваше место займет Геннадий Хлябич. Вы не возражаете против его кандидатуры?
- Нет.
- Я так и думал. – Кременецкий  сделал небольшую паузу. – Если желаете, можете ехать домой, а хотите, можете пообщаться с Софьей. Она сказала мне, что будет рада с вами встретиться. 
 
44.

Они пили кофе и смотрели друг на друга. Софья была одета в обтягивающие брюки и в обтягивающую кофту,  и это мешало Турову сосредоточиться.  В голове бродили странные мысли: а если ее поцеловать, а если сорвать одежду…  Причем, у него было ощущение, что она не станет сопротивляться. Откуда оно взялось, он не знал, да и не анализировал, просто оно возникло в нем и так сильно укоренилось в сознании, что в его истинности он не сомневался.
- Я знаю, Олег, что папа сделал вам важное предложение. Вы согласились?
- Да.
- Я так рада!
- Почему?
- Вы будете работать вместе. А у моего отца прекрасное чутье на людей, он подбирает только самых лучших.
- Думаете, я входу в эту когорту?
- Не сомневаюсь. Причем, под первым номером.
Туров с сомнением покачал головой.
- Боюсь, вы несколько преувеличиваете.
- В последние дни я кое-что читала про вас. Некоторые считают вас одним из самых перспективных наших ученых.
- Это в прошлом. Теперь я капиталист.
- Не понимаю, почему вы приняли такое решение. Вот папа, он капиталист от мозга и до костей. Сколько я себя помню, он всегда занимался каким-нибудь бизнесом. И когда это было делать нельзя, и когда это стало можно.
- Для меня бизнес – это скорей наука, проверка некоторых теоретических постулатов на практике.
София кивнула головой.
- Мне это известно. Мы спорили об этом с отцом.
- Вот как? – удивился Туров.
- Я вас защищала. Он считал, что у вас ничего не получится. А я была уверенна, что именно у вас как раз все и получится.
- Почему вы так уверенны?
- Я искусствовед по образованию. И знаю, что успеха добиваются в искусстве те, кто идет своим путем и не пытается копировать других.
- То в искусстве.
- Это общий закон. Я понимаю, что в бизнесе своя специфика, но она не отменяет его. Другое дело, что вам может быть особенно трудно. Большинство, с кем вы имеете дело, не способны понять, ни того, что вы делаете, ни мотивы ваших поступков.
- Вы правы, но тут я ничего не могу изменить. А приспосабливаться к обстоятельствам – это заведомо оказаться в проигрыше.
Туров поставил пустую чашку на столик.
- Хотите еще кофе? – предложила Софья.
- Спасибо, но мне пора уже ехать.
Софья о чем-то задумалась.
- Вы скоро уедете из Москвы?
- Да. В Рослев.
- Очень старинный красивый город. Я была им восхищена и тронута. Уверена, вам он тоже понравится.
- Я люблю старинные города.
- А если я как-нибудь вас там навещу, вы не будете этим обескуражены?
- Я только буду очень рад, если это невероятное событие случится.
- Тогда я не прощаюсь, а говорю: до встречи.
- До встречи, Софья!   


 45.
Сестра матери Галина жила на окраине Москвы. Квартира была уютная, но уж очень маленькая. И когда Туров крайне редко оказывался здесь, ему хотелось, как можно скорей покинуть ее. На него давали и стены, и низкий потолок, до которого можно дотянуться кончиками пальцев. И он представлял, как не просто матери, привыкшей к простору,  жить в таких стесненных условиях. Да еще не одной, а со своей сестрой с не самым лучшим характером, испорченным тем, что она так и осталась старой девой. А, как известно, выдержать это испытание совсем не просто.
Мать встретила сына внешне не очень приветливо.
- Чего приехал? Опять тебе что-то понадобилось от меня.
- В каком-то смысле да, - улыбнулся Туров.
- Нет уж, больше ничего не получишь, - пробурчала Мария Владиславна. – Да и дать уже нечего. Правда, осталась еще норковая шуба.
- Спасибо, но пока не надо. Да  я и  приехал за другим. Помнишь, я тебе обещал, что выкуплю из залога и дачу и квартиру? Я это сделал, все вернулось в твою нераздельную собственность. И ты можешь вернуться к себе.
- Когда? – поспешно спросила мать.
- Как когда, - немного даже удивился Туров. – Да, хоть сейчас.
Мария Владиславна посмотрела на сына, затем открыла дверь в комнату сестры. 
- Галина, - громко произнесла она, - я тебе говорила,  что он все вернет. Вот он и вернул. А ты не верила. Я уезжаю к себе.
Затем Мария Владиславна достала из-под кровати чемоданы и стала поспешно укладывать  в них вещи.
В машине они в основном молчали.  Мария Владиславна вошла в квартиру, внимательно огляделась вокруг, словно бы проверяю, все ли на месте. Затем опустилась  на диван – и вдруг заплакала. Это так было не похоже на нее, что в первые секунды Туров даже растерялся. Он сел рядом и прижал мать к себе.
- Ну, ты что? У меня нет больше долгов. И вообще, все нормально.
- Я так боялась все это время за тебя, Олежек. Скажи, было опасно?
Туров задумался: стоит ли матери говорить правду? Впрочем, вдову генерала не обманывают.
- Да, мама, как минимум, один раз я был на грани.
Мария Владиславна вздрогнула, но вдруг успокоилась.
- Когда ты выбрал профессию физика, я так радовалась; она мне казалось безопасной. Я так устала бояться за твоего отца. Но видно на роду мне написано, что придется делать это всю жизнь.
Туров поцеловал в щеку мать.
- Тут уж ничего не поделаешь. Придется тебе с этим смириться. Впрочем, теперь тебе будет немного легче, я уезжаю  в Рослев.
- В Рослев? А ведь твой отец там служил, хотя совсем и недолго. Я даже помню, где мы жили. Могу открыть тебе одну тайну. – Она как-то таинственно посмотрела на сына.
- Конечно, говори.
- Именно в Рослеве мы тебя и зачали. А через пару месяцев отправились через всю страну на Сахалин, где ты и появился на свет.
- В таком случае возвращаюсь к истокам. А это никогда не бывает  лишним.

Часть вторая
Новый поворот
 1.

Город был заклеен афишами, с которых смотрели серьезные мужчины. Предстояли выборы мэра, и разгоралась нешуточная борьба.  На каждом плакате была броская надпись, которая задавала общее направление кампании кандидата.
Туров остановил машину, подошел к тумбе и стал внимательно  изучать плакаты и надписи на них. «За бедных, против богатых». Это не подходит. «Не дадим отнять то, что принадлежит нам». Ничуть  не лучше. «Обновим нашу жизнь». Как-то уж очень не определенно. «Помните, кругом враги». Это уж слишком.  «Не надо бояться отказываться от старого, а надо активней  внедрять новое». Немного сформулировано тяжеловесно, но по мысли правильно. А это все же важнее всего остального. Надо бы познакомиться с этим господином. И не только с ним. Но с ним – в первую очередь.  Как его фамилия? Сытежев Виктор Андреевич.  Запомним. И лицо приятное, нет агрессии, как у его соперников. Туров посмотрел на часы. Пора на подшипниковый завод. Пару дней назад была окончательно  завершена сделки по его покупки. И теперь предприятие принадлежит ему, точнее, концерну «Струна». Что, впрочем, практически одно и тоже.
Туров припарковал автомобиль рядом с заводом, прошел через проходную, где его никто не остановил, хотя он и не предъявил пропуск, так как его у него еще не было. Охранник даже не взглянул на него, ему было явно все равно, кто идет на предприятие.
Завод был средних размеров, и Туров решил, что будет не лишним, если он совершит по нему небольшую экскурсию. Он заглянул в каждый цех, но хотя был самый разгар рабочего дня, никакой работы  не обнаружил.  Народу было совсем немного, люди в основном сидели и курили. Зато он увидел, как несколько грузовиков отъехали, увозя какое-то имущество.
Туров заспешил в заводоуправление.  Он понял, что дорог каждый  час; если он не вмешается,  разграбят весь завод. После того, как его соперники проиграли конкурс, не исключено, что они решили вывести из него все, что только можно. Обычная тактика.
В приемной генерального директора ему путь преградила секретарша – средних лет женщина. Она так решительно заняла позицию, что он остановился.
- Вы куда? – строго спросила она.
- Туда, - кивнул Туров на дверь, где висела большая табличка, на которой золотом было выгравировано: «Гавриков, Михаил Борисович».
- Генеральный директор занят.
- Как это занят, когда я стою перед вами и ничем не занимаюсь, если не считать, что разговариваю с вами.
Женщина вдруг переминалась в лице. Она одновременно испуганно и зло посмотрела на пришельца.    
- Михаил Борисович занят, - повторила она скорее по инерции.
- Вот сейчас мы его и освободим от занятий, - весело произнес Туров.
Мягко, но решительно он отодвинул женщину со своей дороги.
В кабинете было несколько человек. Они о чем-то оживленно разговаривали. Появление Турова заставило всех, как по команде, замолчать. 
- Добрый день, господа. Хочу представиться: генеральный директор концерна «Струна» Туров Олег Константинович. По совместительству  владелец этого завода. И сейчас я еще стану его генеральным директором. - Туров вышел в приемную и попросил секретаршу зайти в кабинет. – Пишите приказ: назначить Турова Олега Константиновича Генеральным директором  завода. Сделайте все по форме, принесите мне на подпись.
Туров посмотрел на сидящего за столом генерального директора  Гаврикова. Он был явно растерян. Но продолжалось это недолго. Его лицо вдруг перекосила гримаса злости.
- Мне освободить место? – задыхаясь от переполняющих его  чувств, спросил он.
- Пока нет, но как только я подпишу приказ, придется.
Снова вошла секретарша и протянула фирменный бланк Турову. Он все внимательно прочитал, затем подписал.
- Поставьте печать и зарегистрируйте.
- Хорошо. Могу вас спросить?
- Разумеется.
- Я тоже уволена?
- Пока никто не уволен. Продолжайте выполнять свои обязанности. Только внесите в них некоторые коррективы. - Он дружелюбно улыбнулся женщине. Затем обернулся к Гаврикову. – Даю вам час на прощание с кабинетом. Через час я приду снова.  И мы с вами обо всем поговорим. Вы меня поняли?
- Да, - не без усилий хрипло произнес Гавриков.
Туров вышел из кабинета. Было время обеда, и он решил этот час посвятить еде.

2. 

Туров зашел в первое же попавшее ему на пути заведение. Это была самая обычная столовая. Но он решил ничего больше не искать, к тому же он уже заметил, что с хорошими кафе и ресторанами в городе туго, их количество буквально на перечет.
Туров взял стандартный набор блюд и стал есть. И пока ел, думал о Гаврикове. Прежде чем приватизировать завод служба безопасности  во главе с Яниным многое узнала о том, что там происходит, как и об его руководителях.  Этот Гавриков всю жизнь проработал на предприятие, прошел путь от мастера до генерального директора. И в целом неплохо справлялся со своими обязанностями. Но затем его попутал бес жадности, связался с темными дельцами, которые решили превратить хороший завод в бизнес-центр, сдавать помещения и, ничего не делая, качать, как насосом воду,  деньги. Началась распродажа ценного оборудования, причем по дешевке, из-за чего несколько участков прекратили свое существование.  Пришлось поторопиться с покупкой, иначе растащили бы все.
Ладно, с Гавриковым он разберется, но ему не наладить нормальную работу, если в городе по-прежнему будет твориться беспредел. А  происходят просто страшные вещи,  городская власть и местный криминалитет сплелись в единое целое и правят бал. Чуть ли не еженедельно убивают или калечат бизнесменов, которые не соглашаются платить дань бандитам. Люди запуганы, боятся сказать  даже одно неосторожное слово - вдруг услышат и донесут. А расправа короткая, хорошо, если еще живым останешься. А ведь город сам по себе замечательный, когда он бродил по старинным кварталам, дух захватывало от красоты. Точнее, бывшей красоты, так как сейчас все в таком виде, словно Рослев пережил длительную осаду неприятеля. Все ветшает, сыплется, разрушается прямо на глазах. И никому нет до этого ни малейшего дела. А ведь можно тут сделать замечательный туристический центр, построить современные гостиницы, привести в порядок дороги, которые здесь  практические не существуют. Да, и много всего другого сделать,  если  подходить к вопросу  с головой и с любовью. А для него город все-таки не чужой, тут, можно сказать, произошло определяющее событие в его жизни, соединились две клетки его родителей – мужская и женская, что  и позволяет ему в данный момент жевать резиновый  бифштекс.
Туров вернулся на завод. На этот раз секретарша пропустила его в кабинет безропотно. Гавриков уже собрал вещи, их набралось немало, у дверей стояло не меньше доверху набитых семь-восемь пакетов.
Туров на законных основаниях сел за большой письменный стол.   
- Я все собрал, могу идти, - хмуро произнес Гавриков.
- Садитесь, Михаил Борисович.
Гавриков сел.
- Какие у вас планы, Михаил Борисович?
- Какие у меня могут быть планы. – Было заметно, что Гавриков едва сдерживает себя, чтобы не разразиться потоком ругательств.  – Я больше тут не работаю, пойду домой отдыхать. Что еще остается.
- Вариантов всегда больше, чем кажется.
- Да, - насмешливо уставился на Турова бывший генеральный директор, - и что за варианты?
Туров не спешил говорить. Он смотрел на Гаврикова, мужчине пятьдесят пять лет, возраст критический, большая семья, трое детей, пятеро внуков. Всех надо кормить. Может, по этой причине он решил плюнуть на завод и заработать деньги, устроив большую распродажу.  В стране, где словно ветхие дома от землетрясения, обрушились все прежние устои, это в каком-то смысле даже закономерно. Стоит за это его не осуждать, а попытаться исправить положение, в том числе и с его помощью.
- Вы всю жизнь проработали на заводе, знаете тут все досконально.
- Поэтому и назначили меня гендиректором.
- Камень в мой огород. Принимаю. Но вы сами виноваты. Вы вполне могли сохранить за собой должность.
- Что-то я вас не совсем понимаю, - настороженно произнес Гавриков.
- Если бы вы повели себя иначе, не связались с подонками из компании «Вега», вы бы остались в прежней  должности. Я вас должен огорчить, Михаил Борисович, я довольно много знаю про вашу бурную деятельность.
Гавриков опустил голову вниз.
- Что ж из этого?
- Я хочу сказать вам две вещи. Завод я не дам ни вам, ни тем, кто стоит за вами, угрохать. А второе, хочу предложить вам должность моего советника. А дальше посмотрим.
Гавриков встрепенулся.
- То есть, я могу остаться на заводе?
- Разумеется.
- И вы не боитесь?
- Немного боюсь. Но вы можете принести большую пользу. Вы тут знаете все и всех. У вас большой опыт руководства. А я новый человек. Но в отличие от вас у меня есть большое желание сохранить предприятие.
 Гавриков какое-то время молчал.
- Могу я вас спросить?
- Да.
- Зачем вам это нужно? Денег больших это не принесет. Не то сейчас время, не для производства.
- Вы правы, производить сейчас не слишком выгодно. Но всегда надо смотреть вперед. Времена имеют свойство изменяться, наступит период, когда это станет  делать прибыльно. А многие заводы исчезнут, а у нас он будет как новенький. И мы займем их место. Выигрывает наиболее дальновидные. А проигрывает в конечном итоге те, кто хотят получить немедленную прибыль любой ценой.
- Вы верите в это?
- Так всегда бывает, все развивается по спирали. Так что можете перенести вещи в другой кабинет.
- Какой?
- Выберите сами, только с одним условием.
- Каким?
- Ранг у вас теперь не очень высокий, поэтому кабинет должен ему соответствовать. Уж не взыщите.

3.

Для своего проживания в городе Туров снял небольшую двухкомнатную, но уютную квартирку. Можно было арендовать  жилище и побольше, тем более по сравнению со столичными, цены за найм  тут были просто смехотворными.  Но для холостого мужчины хватало и этих площадей. Главное, что все, в чем он нуждался, тут имелось в наличии.
Туров решил, что он будет готовить по минимуму, а в основном станет питаться в местных кафе. Тем более, готовили тут по провинциальному, то есть почти что по домашнему. Еда чем-то напоминала ту, какой кормила его  мама. И это был еще один аргумент в пользу местного общепита.
Туров вышел из кафе вполне довольный ужином. Он даже позволил себе кружечку местного пива. Оно оказалось неплохого качества, и он отметил про себя, что следует обратить внимание на городской пивкомбинат. Первоначально он не был в списке их интересов, но почему бы его не дополнить им.
В провинции ложились рано, и Туров шел по пустынной улице. Откуда появились эти люди, он даже не заметил, но внезапно оказался в окружении   четырех мужчин. Не все они были атлетами, но даже при таком раскладе шансов у него не было никаких.
Туров огляделся вокруг; нигде даже следов милиции нет. И не только милиции, ни одного человека по близости.  Даже окна недалеко расположенных домов почти уже все погасли. Кричать бесполезно, никто не отзовется. Напрасно он не взял сюда телохранителя, хотя Янин ему предлагал. Думал, что едет в относительно тихое место. 
Мужчины молча стояли и не спешили приступать к экзекуции.
- Вот что фраер, - вдруг произнес один из них, самый представительный, - ты не бойся, бить тебя сейчас не будем. Но то, что скажем, намотай на ус. Даем тебе три дня, чтобы покончить тут со всеми делами, собрать манатки – и укатить в свою любимую столицу. Ну а не сделаешь, как говорится, пеняй, дорогой наш гость, на себя. Не будем больше тебя пугать, потому, как считаем, что ты все понял. Счастливого пути!
Мужчины исчезли так же стремительно, как и появились. Турову пришлось сосредоточить всю свою волю, чтобы продолжить свой путь. Он должен честно признаться себе, что прилично испугался. Напрасно он оставил пистолет в сейфе, теперь ясно, что надо носить его постоянно с собой. Не самая приятная ноша, но иного выхода нет. Зато теперь он знает несколько своих врагов в лицо, что никогда не бывает лишним. Он долго не забудет каждого из этого квартета, тем более, зрительная память у него отменная.   
 
4.

Несколько дней подряд, Туров не вылезал с завода. Обследовал цеха, общался с еще оставшимся немногочисленным персоналом. Увиденное никак не могло порадовать его. Ситуация была значительно хуже, чем он предполагал;  если бы он купил предприятие на несколько месяцев позже,  его было бы уже не возродить. Надо отдать должное Гаврикову и тем, кто стояли за ним, поработали они неплохо. Вывозили не все подряд, а то, что представляет максимальную ценность. А чему удивляться,  если сам директор был на их стороне. А он-то прекрасно знает, что и сколько тут стоит.
У Турова возникло желание немедленно выбросить этого мерзавца за заводской забор, он даже направился в заводоуправление, чтобы продиктовать соответствующий приказ.  Но на полпути остановился. Уволить легко, ума для этого надо совсем немного, а  вот заставить его трудиться на пользу дела – это уже подлинное искусство. Посмотрим, что  у него получится.
Они уже час обсуждали с Гавриковым план восстановления производства. Бывший директор завода держался, если не отчужденно, то настороженно. Говорил мало, зато по делу. И Туров не мог не оценить его знание вопроса. Благодаря  замечаниям Гаврикова, он внес немало корректив в свои предварительные наметки.
- Все это мелочи, то о чем мы с вами говорили, - вдруг произнес Гавриков. -  Главный вопрос, от которого все зависит, это заказы. Когда их не стало -  все и посыпалось.
Туров откинулся на спинку кресла. 
- Полагаете, что  я этого не понимаю. Для поиска заказов сформирована специальная группа, которая их ищет по всему миру. И есть уже некоторые результаты. А вот вы их даже не искали. Признайтесь, Михаил Борисович.
- Ну, не искал. Да где их найдешь?
- Найти всегда можно, нужно только как следует захотеть. А вы встали на другой путь. Этот завод переехал сюда из Москвы во время войны. Люди первое время работали под открытым небом. И потом в него были вложены большие средства. Здесь прекрасный инженерный персонал, который творил чудеса. Такого количества изобретений редко где встретишь.  И где теперь эти люди? Я специально узнавал. Некоторые из них торгуют на рынке, другие ездят в Турцию за барахлом, еще часть просто сидит по домам, некоторые ушли в запой. А ведь это золотой фонд всей страны. А вы его под нож. Вы же русский человек, вам плевать на свою страну?
Гавриков молчал, он смотрел куда-то в сторону, но при этом его лицо было абсолютно непроницаемым.
- Если у вас нет больше ко мне вопросов, я с вашего разрешения пойду к себе.
- Я вам очень признателен за ценные советы,   Михаил Борисович.
Гавриков встал и направился к дверям.
- Да, вот что еще я хотел вам сказать, - догнал его голос Турова. Гавриков обернулся и взглянул на него. – Меня несколько дней назад встретили четверо молодчиков и стали угрожать. Они требуют, чтобы я убрался отсюда. Я, конечно, не знаю, связаны ли они как-то с вами, но так, на всякий случай решил вас проинформировать. – Туров выдержал короткую паузу. -  Если вы вдруг по чистой случайности знаете их или кого из тех, кто их знает, передайте им от меня, во-первых, сердечный привет, а во-вторых, что я пока все дела тут не сделаю, никуда не уеду. А если они продолжат вести себя в том же не дружелюбном по отношению ко мне духе или даже по глупости что-то предпримут против меня, их участь может быть печальной. Ничего сейчас не отвечайте, уверен, что вы знаете, как вам следует поступить.

5.      
 Несколько дней подряд Туров обходил бывших работников  завода, агитируя их вернуться назад. Это стало необходимым после того, как на призыв возвратиться  на прежнюю работу, откликнулось не больше половины из тех, кто еще недавно трудился на предприятие. Туров был уверен, что убедить людей будет не трудно, но оказалось все далеко не так. Хотя прошло вроде бы совсем немного времени после увольнения, но многие уже отвыкли от заводских условий. Причем, это касалось и рабочих и инженерно-технического персонала. Часть из них занялись другой деятельностью, чаще всего мелкой торговлей, а некоторые предпочли ничего не делать и сидеть на мизерных пособиях. Почти во всех домах безраздельно царствовала бедность, но даже она не побуждала ее поданных заняться чем-нибудь, что помогло бы избавиться от ее власти.
Туров осознал, как быстро и глубоко   затягивает безделье и как тяжело заставить человека выбраться из этого болота. А ведь это настоящее бедствие для страны, когда люди, еще недавно бывшие хорошими работниками, превращаются в законченных бездельников и тунеядцев. Если этот процесс не остановить, то таких окажется большинство. Будет потерян гигантский потенциал, на его восстановления уйдут десятилетия. Но даже и в этом случае нет гарантии, что полностью удастся это сделать. Гавриков, руководствуясь исключительно своими узко эгоистическими целями, специально ничего не предпринимал, чтобы остановить этот исход, наоборот, только подталкивал его. И таких, как он сейчас сотни и тысячи, им на все наплевать, лишь бы самим обогатиться. А дальше хоть трава не расти. И ничего нельзя сделать, никому нет дела, что происходит на огромном числе предприятий. Все рушится, все летит в пропасть, но люди спокойно наблюдают, как это происходит, как будто это абсолютно нормальное явление. А что он, Туров,  может в одиночку, когда приведены в движение такие могучие  процессы. Он сопротивляется им, насколько хватает сил, но его усилия -  это же капля в море. Ну, пусть он вернет к жизни подшипниковый завод, но в том же Рослеве  десятки  заводов. И почти на всех – он специально узнавал - схожая ситуация.   
Туров шел по вечернему городу, как всегда в это время на улице было немного народу. После того инцидента  он  было решил не гулять в такие поздние часы, но затем передумал. Если он по вечерам будет запираться у себя дома, эти подонки станут думать, что он их испугался. Но если это действительно случиться, то можно, как они и требовали, уезжать из города. В партнерстве со страхом никаких успехов добиться  невозможно. Когда на его кампанию совершили наезд, он одолел врагов только потому, что продолжал работать, несмотря ни на что. И это стало для него ценнейшим опытом.
Туров остановился возле большого стенда сплошь заклеенного афишами. Черт, за всеми делами он подзабыл, что скоро в городе грядут выбора мэра. А от того, кого изберут, будет зависеть очень много.      
Его взгляд сам собой остановился на плакате с портретом Сытежева. Какое у человека приятное, живое лицо. Он, Туров, в первый день же своего приезда сюда хотел познакомиться с этим кандидатом. Интуиция подсказывает ему, что из всех желающих возглавить город, лишь с ним ему по пути. Следовательно, надо срочно им познакомиться. До выборов осталось не так уж и много времени.
Внимание Турова привлек маленький листочек, который он не заметил сразу. Так как было темно, прочесть удалось не без труда. Но все же он справился с задачей. Объявление извещало, что завтра состоится встреча кандидата мэра  Сытежева  Виктора Андреевича с жителями города. Вот и замечательно, там он с ним  познакомится.
Митинг проходил в одном заводском клубе, жутко запущенным, обшарпанном. Народу в зрительном зале собралось немало, он был заполнен на три четверти. Туров сел в заднем ряду и стал слушать оратора. И чем больше слушал, тем сильней его охватывал энтузиазм. Этот Сытежев, хотя и другими словами, озвучил, если не те же мысли, что волнуют его, но весьма схожие. Значит, он, Туров, не ошибся, прислушавшись к своей  интуиции.
Туров продолжал наблюдать за общением кандидата в мэры с избирателями. Ему импонировала его манера, простая, но без заигрывания, без дешевого популизма, который Туров ненавидел от всей души. Сытежев не обещал невыполнимого и объяснял, почему он не сможет  сделать того или другого. И Туров видел, что люди не только слушали его со вниманием, но и понимали его аргументацию. А это в таких делах крайне важно и полезно.
Едва встреча завершилась, как Туров встал с кресла и двинулся к сцене. Взгляды мужчин впервые встретились.
- Хотите меня о чем-то спросить? – поинтересовался Сытежев.
- Не совсем, скорей поговорить. Моя фамилия Туров, зовут Олег Константинович.
- Вот вы какой! – воскликнул Сытежев.
- Вы слышали обо мне?
Тот широко улыбнулся.
- Да, о вас говорит весь город.
Об этом Туров не знал, и для него это стало новостью. Правда пока он не представлял, можно ли считать ее приятной.
- Не знал, что я тут столь знаменит.
- Город небольшой, слухи  и новости распространяются быстро, - пояснил   Сытежев.
- Может, это и хорошо.
- Когда хорошо, когда плохо. Я иду домой, если желаете пообщаться, пойдем вместе.
- С удовольствием.
Они вышли на улицу.
- Я без машины, потому что мой дом в десяти минутах ходьбы, - пояснил Сытежев.
- Погода хорошая, приятно будет пройтись, - произнес Туров.
- Наш город не очень подходит для прогулок, - немного грустно проговорил кандидат в мэры.
- Почему, тут так красиво.
- Что красиво – это верно, вот только в последнее время сильно выросла уличная преступность. Еще пару лет назад здесь было совершенно безопасно. Если моя дочь задерживалась на прогулке, я ничуть не волновался. А сейчас боюсь.
- И с чем это связано?
- Резко возросла безработица, да и нравы людей меняются не в лучшую сторону. Больше в них стало злости, ожесточения, черствости.
- Как вы думаете, от чего?
- А что тут думать, каждый стал только сам за себя. Нет общего дела.
- Общих дел-то как раз много, мало тех, кто объединяет людей на общие дела.
- Пожалуй, вы правы. Но что это меняет?
- Очень много. Такие люди должны быть в одной команде.
Сытежев пристально посмотрел на Турова.
- Вы куда-то клоните?
- Куда-то клоню.
Сытежев внезапно остановился.
- Мы пришли, вот мой дом.
Они стояли возле обычного девятиэтажного дома.
- Если желаете продолжить беседу, можем подняться ко мне.
- Не откажусь.
Туров оказался в стандартной трехкомнатной квартире.
- Это моя дочь, Катя, - представил  Сытежев.
Девушке было не больше восемнадцати лет, среднего роста, с хорошеньким личиком, очень похожая на отца.
- Олег Константинович, - представился в ответ Туров.
- А я слышала о вас, - сказала девушка. Катя  не спускала с Турова своих больших серых глаз.
- И что слышали?
- Разное. Но я в это не верю.
- Представляю, что обо мне в городе говорят, - засмеялся Туров. – Что и рога есть и хвост имеется.
Катя улыбнулась.
- Про рога, конечно, нет, но многие вам не верят. 
- Катенька, - вмешался в разговор ее отец, - сделай, пожалуйста, нам что-нибудь поесть. Только быстро.
Катя исчезла из комнаты.
- Матери у нас нет, поэтому Катя в доме  за хозяйку.
- Она у вас девочка, кажется, шустрая, - оценил Туров.
- Да, уж, шустрая по неволе. Мне домом в последнее время заниматься некогда, все на ней. А есть еще бабушка с дедушкой – родители ее матери,  они живут в соседнем многоэтажке,  за ними нужен уход.  Вот она и разрывается. А у нее выпускные экзамены на носу, потом надо поступать.
- И куда она хочет?
- Мечтает стать музыкантшей. Музыкальную школу кончила на отлично. Но в городе на музыкантов не учат, куда-то надо ехать. В общем, как видите все не просто.
В комнату вернулась Катя. Она быстро накрыла на стол. Перед Туровым оказалась тарелка тушеного мяса с картошкой, горячее блюдо дополнял салат. Сделав свое дело, девушка исчезла.
 Сытежев поставил на стол бутылку водки.
- Выпьем за знакомства, - предложил он.
- Не откажусь.
Хозяин квартиры разлил водку по рюмкам. Они выпили. Водка показалась Турова крепкой и слишком горькой. Его даже передернуло.
- Эта местная, - пояснил  Сытежев. – Мне она никогда не нравилась, но лучше делать у нас так и не научились. Или просто не желают. А в последнее время она стала еще хуже. Алкоголики ее охотно раскупают, она недорогая. А можно было бы выпускать  даже элитную водку, у нас тут замечательная вода. Я консультировался у специалистов. Но никому ничего не надо, никто не желает и пальцем лишний раз пошевелить.
- А если и шевелят, то не ради пользы дела, а чтобы только чего-нибудь хапнуть, - заметил Туров.
Сытежев пристально посмотрел на гостя.
- Знаете, о вас тут разное говорят.
- Не трудно представить.
- Я понимаю, что несут много вздора. Объясните сами, что вы хотите, зачем пришли на мое собрание?
- Для этого я тут и сижу, чтобы объяснить. Вы, конечно, можете мне не поверить, но жизнь покажет, что правда, а что нет.
- Согласен.
- Я капиталист, хотя еще совсем недавно занимался наукой и весьма успешно. Многие считают, что это слово сравни новому ругательству.  А я горжусь этим и не усматриваю  в нем ничего плохого. И вижу свою задачу в том, чтобы созидать, не уничтожать заводы, фабрики, а преобразовывать их так, чтобы они смогли бы работать в новых условиях. Я учредил  вместе с напарником одну компанию, она успешно работает. Мы создали десятки рабочих мест. И сюда я приехал с одной целью – не дать погибнуть заводу, который купил наш концерн. Я вижу, что происходит в городе, идет самый настоящий распад всего и вся. Я не преувеличиваю свои возможности, одному мне с такой задачей не справиться. Поэтому я ищу союзников.
- Понятно, - задумчиво протянул  Сытежев. – Могу я задать вам вопрос?
- Для того я и пришел к вам.
- Вопрос совсем простой: зачем вам все это нужно? Ну, купили подшипниковый завод, делайте там, что хотите. А я, так понимаю,  вы на весь город замахнулись.
- Не знаю, сумею ли я объяснить. В науке я занимался проблемами устройства Вселенной, это невероятно сложная, но по-своему гармоничная система. Я не знаю, кто ее создал, Бог ли, или она сама такой возникла под влиянием естественных процессов, но в любом случае это гениальное творение неизвестного мастера, которому удалось сотворить невероятно грандиозную и одновременно   простую конструкцию. Но не в смысле ее упрощенности, а в смысле изящности и эффективности используемых решений.  Мы же, когда смотрим на мир, то нашему взору открывается какой-то невероятно узкий участочек мироздания. И нам кажется, что он прост и примитивен. И мы ведем себя адекватным образом.  Что в человеке сильней всего? В последнее время я окончательно понял, что жадность. Если себя не контролировать, если ей потакать, она заслоняет и подчиняет себе все. Но жадность – это абсолютно разрушительный процесс, она разрушает человека и все, что вокруг него.
- Но разве вы занимаетесь бизнесом не ради денег?
- Ради денег. Только ошибочно считается, что жадность, алчность – это самый прямой путь к ним. Деньги можно зарабатывать, творя добро, увеличиваю благосостояние работающих на тебя людей, развивая производство, а, не уничтожая его ради сиюминутных выгод. Моя цель зарабатывать деньги, не разрушая ни себя, ни то, что мне принадлежит, ни других, а, обогащая и увеличивая все, чем я владею.  В основе Вселенной лежит созидание, и даже разрушение в конечном итоге там направлено на него. И почему по-другому должно быть на нашей планете? В том числе в этом замечательном старинном городе. – Туров улыбнулся. – Вам, наверное, мой спич надоел.  Не знаю, сумел ли я ясно выразиться.
Внезапно раздались аплодисменты, Туров обернулся на их звук и увидел, что в углу стоит Катя и  хлопает в ладоши.
- Браво! Вы так замечательно говорили.
Туров почему-то почувствовал смущение.
- Мне кажется, я первый раз в жизни так высказался.
- Катя иди, пожалуйста, к себе, - приказал отец девушки.
Катя, опустив голову, вышла.
- Вы ей понравились, - сделал вывод   Сытежев. – А ей редко кто нравится. Но сейчас не о том. Что вы хотите лично от меня?
- Я  слушал ваше выступление, как ни странно, но я проникся убеждением, что мы думаем в одном направлении.  Конечно, вы выражаете свои мысли по-другому, чем я, но это же не суть важно. Мы оба хотим сохранить промышленный потенциал города, спасти людей от деградации, не дать разграбить все беспринципным дельцам. Или я неправильно вас понял?
- Предположим правильно, что из этого.
- Если мы договоримся, я готов в меру моих возможностей финансировать вашу избирательную кампанию. Ведь пока вы не в  лидерах.
- Да, считается, что я на третьем месте.
- В выборах мэра есть лишь одно призовое место – первое.
- Думаете, это реально?
Туров пожал плечами.
 - Кроме денег я бы мог привлечь хороших политтехнологов. Они не помешают.
Сытежев вдруг встал и прошелся по комнате.
- Не желаете еще выпить?
- Давайте.
Кандидат в мэра насмешливо посмотрел на Турова.
- Не думайте, что я пью. С этим делом у меня, слова богу, все в порядке.            
Они выпили.
- Мне кажется, мы можем поладить, - заключил Сытежев.
- Тогда будем считать, что  предварительные переговоры завершены, - сказал Туров.
- Да. У нас есть еще полтора месяца. Полагаете, успеем переломить ситуацию?
- Смотря, как будем действовать.
- Вы правы.
Туров встал, намереваясь покинуть квартиру.
- Извините,  могу обратиться к вам с просьбой. Зайдите буквально на пять минут к дочери, она будет рада с вами пообщаться.
Туров постучал в дверь, получив разрешение, вошел в комнату. 
- Ваш отец сказал, что вы собираетесь стать музыкантом?
- Напрасно он это сделал, - нахмурилась девушка. – Да, хочу.
- А можете мне что-нибудь сыграть?
- Сейчас.
- Почему бы и нет. Еще не так поздно.
- А вы в этом разбираетесь?
- Я окончил музыкальную школу.
Катя несколько мгновений колебалась.
- Хорошо. – Она села за пианино. – Что вам сыграть?
- Что хотите.
Туров слушал, как играет Катя. У нее была хорошая техника, присутствовало чувство ритма, но он видел и огрехи. В консерваторию с таким исполнением уж точно не поступишь. Ей срочно нужна хорошая преподавательница, которая бы поставила руки.
Катя завершила играть.
- Ну, как? – с надеждой посмотрела она на единственного слушателя. 
Туров размышлял: лучше сказать правду, она принесет больше ей пользы, чем сладкая ложь.
- Неплохо играете, но есть и много пробелов. Нужно совершенствовать ваше исполнительское мастерство. Вам требуется хороший педагог.
Катя опустила голову.
- Я знаю, - грустно произнесла она. – Но в городе таких нет. Я училась у самой лучшей.
Если бы она позанималась с мамой, ей бы это пошло на пользу, подумал Туров. Но как это сделать?
- А вы не хотите сыграть? – вдруг предложила девушка.
- Попробую, только я давно не играл.
Туров стал играть свои любимые рапсодии Листа. Сначала он немного сбивался, но через пару минут музыка полилась плавно, несмотря на сложные пассажи.
- Вы гений! – воскликнула Катя.
Туров поспешно встал из инструмента.
- В музыке уж точно нет, - возразил он. – Я пойду.
Катя безрадостно кивнула.
- Но вы придете к нам?
- Приду, - пообещал он.

6.

Воскресить завод к жизни оказалось делом гораздо более трудным, чем Туров предполагал первоначально. Не то, что каждый день, каждый час возникали новые, непредвиденные трудности, которые нередко он не представлял, как решать.  Если бы не помощь Гаврикова, а также некоторых других заводчан, он бы не справился. Но, к удивлению Турова большинство из них не спешили на помощь, а враждебно или в лучшем случае нейтрально наблюдали за его усилиями. По их виду и отдельным репликам он догадывался, что они бы скорей предпочли, чтобы все его потуги закончились неудачей. Он не понимал такого отношения, в этом заключалась противоестественная и абсолютно разрушительная логика. Если люди выступают против созидания, то они выступают против самих себя, против своего будущего и будущего своих детей. Это так очевидно, что не требует никаких доказательств. Но почему тогда они не понимают такой простой истины. Или ненависть к нему, как к представителю чуждой социальной среды настолько блокирует здравомыслие, что они готовы скорей к самоуничтожению, чем к работе с ним ради собственного блага.
Туров пытался разговаривать с рабочими, но лишь немногие из них выражали ему поддержку. Большинство же угрюмо смотрело на него и молчало. Туров понимал, что отчасти это вызвано еще и тем, что он платил людям мало. Но поступать иначе он не мог; пока завод не заработает, зарплату повышать может лишь безумный. Поэтому, если работники хотят получать больше, то нужно как можно скорей запустить производство. Но именно особого старания это сделать, он не замечал.
Ситуация осложнялась тем, что  не удавалось набрать приличный портфель заказов, их пока было мало, чтобы запускать завод. Это было просто нерентабельно. Хотя к этому вопросу Туров даже подключил самого Кременецкого. Тот сначала выражал недовольство, ворчал, что его втягивают в такие мелкие дела, но Туров убедил магната  в их важности. Но пока особых результатов эта инициатива не принесла.
Когда Туров уговаривал людей вернуться на завод, то обещал, что он будет скоро запущен, и они станут получать приличную зарплату. Но шло время, а ничего не менялось. Точнее, перемены были немалые, многое удалось сделать для подготовки цехов к работе, даже, несмотря на полускрытый саботаж части коллектива. Вот только станки продолжали молчать, никто не ждал продукции, которую они были готовы производить. 
Туров сидел в кабинете, изучал документы, когда к нему без стука ворвался Гавриков. Вид у него был взволнованный.
- Что случилось? – спросил Туров.
- Народ требует денег. Говорят, вы обещали, а не выполняете. Они сильно недовольны. Посмотрите в окно.
Туров подошел к окну и увидел, как возле заводоуправления собралась толпа, человек двести, не меньше. Люди были возбуждены, они что-то громко говорили, угрожающе размахивали руками.
Туров открыл окно, и многоголосый шум ворвался в кабинет. Он услышал свою фамилию в сопровождении  нелестных эпитетов. Кто-то даже призывал штурмовать хозяйскую твердыню.
- Олег Константинович, надо убегать, - услышал Туров голос Гаврикова. – Через черный ход.
Туров кивнул головой, вид разъяренной толпы вызывал сильный страх. Он двинулся вслед за Гавриковым.
Внезапно Туров остановился. Он вдруг ясно осознал: если сейчас струсит и сбежит, конец всему. За таким директором рабочие не пойдут, он заслужит их вечное презрение. И ему ничего не останется делать, как уехать.
- Не спишите, Михаил Борисович, - произнес он.
 Гавриков остановился и удивленно посмотрел на Турова.
- Надо спешить, они вот-вот ворвутся сюда.
- Я выйду к рабочим, пусть они скажут мне свои требования.
Не слушая больше Гаврикова и, даже не обращая на него внимания, Туров вышел из кабинета.
Толпа, которая вела себя относительно спокойно, при виде Турова начала, словно по команде, бесноваться. Послышались крики, угрозы, некоторые подняли над головой кулаки, показывая тем самым свою решимость расправиться с директором.  Он смотрел в искаженные ненавистью лица рабочих, и его постигло ясное понимание того, что классовая борьба – это совсем не фикция, а самая настоящая реальность.  И сейчас он находится на передовой этого фронта.
Внезапно Турову показалось, что мелькнуло знакомое лицо. Он присмотрелся и узнал этого человека – то был один из участников того квартета, что подкараулил его на улице поздним вечером и потребовал убраться из города. Теперь ему ясно, что эти люди собрались не случайно, их спровоцировали это сделать. Совсем не исключено, что на заводе работают агитаторы, которые возбуждают рабочих идти против него.
Туров поднял руку вверх и как ни странно этот жест частично утихомирил толпу. По крайней мере, негодующих возгласов и угроз стало меньше.
- Я хочу знать, что вы хотите от меня,  какие ваши требования?
Из толпы выдвинулся человек и подошел к Турову. Лицо его было знакомым, но кто он, Туров не мог вспомнить.
- Пожалуйста, представьтесь, - попросил Туров.
- Меня зовут Валентин Петров. Я здесь что-то вроде профсоюзного лидера, - пояснил рабочий.
- Хорошо, говорите.
- Да, у нас требование одно: на то, что нам платят, мы не можем жить. Это жалкие гроши.   А потому требуем, как минимум, в полтора раза повысить зарплату.
- Я понял вас, - громко, чтобы все слышали, произнес Туров. – Я знаю, что вы  получаете очень мало.  Но администрация не может платить больше, ведь завод пока не работает. Мы не имеем никого дохода. Если начнем платить больше, то деньги кончатся быстрей, чем заработает предприятие. И уж тогда у нас не будет шансов вообще что-то тут получать. Ни я довел завод  до такого состояния, это сделать постарались другие люди.  Вы же видите, сколько усилий сейчас прилагается, чтобы восстановить то, что было просто элементарно разграблено. Пока завод не начнет получать прибыль, зарплата повышаться не будет. Денег взять просто неоткуда. Чем лучше мы будем сейчас работать, тем быстрей это случится. Кого такие условия не устраивают, можете уходить, никто никого не держит. Только с одним условием: потом назад не возьмем. Или возьмем очень не скоро. А угрозы бессмысленны, завод от них не начнут функционировать. И деньги не появятся. Поэтому предлагаю разойтись по рабочим местам. - Туров посмотрел на Петрова. – Вы удовлетворены моим ответом?
Несколько мгновений Петров молчал, потом нерешительно кивнул головой.
- Вы можете сделать так, чтобы люди разошлись? – тихо спросил Туров.
Петров повернулся к толпе.
- Я считаю, что господин директор верно обрисовал ситуацию. Мы это и сами знаем.  Поэтому я предлагаю разойтись. Буча нам не поможет.
К удивлению Турова краткая и не слишком аргументированная речь Петрова подействовала на собравшихся. Люди стали расходиться. Туров попытался снова найти человека из квартета, но не смог.
- Валентин, можете зайти ко мне в кабинет?
- Зачем? – даже несколько встревожено спросил Петров.
- Хочу с вами поговорить.
- Хотите чай или кофе? – предложил Туров, когда они оказались в кабинете.
- Нет, спасибо. - Петров явно держался отчужденно.
- Я вижу, вы пользуетесь авторитетом среди рабочих.
- Есть такой факт, - согласился Петров.
- Странно, что мы с вами до сих пор не общались. Я даже не помню, где и кем вы работаете?
- В автоматно-токарном цехе, я наладчик.
- Я хотел бы, чтобы вы создали на заводе нормальный профсоюз. Неорганизованная стихия всегда опасна. И в первую очередь, для тех, кто принимает участие в таких акциях. Добром они редко кончаются. Вот и сегодня могло случиться непоправимое. Вы это осознаете?
- Да.
- Вот поэтому я и хочу, чтобы все было бы цивилизовано, чтобы требования рабочих шли через профсоюз, а не через толпу и провокаторов.
- А профсоюз, я так понимаю ручной.
- Независимый. Мне не нужны ручные профсоюзы, это обман самого себя. Но мне нужен профсоюз, который реально взвешивает ситуацию, с которым можно вести диалог. Нам надо запустить завод,  осталось не так много работы. Я подумал, что пока  этого не случится, рабочий день можно сократить на час при сохранении зарплаты. Это все, что я могу сейчас сделать. Вы создадите профсоюз?
- Я постараюсь.
Туров кивнул головой.
- И вот еще что я хочу вам сказать. Мне известно, что на заводе действуют провокаторы, они подбивают рабочих к насильственным действиям. А цель у них одна: не допустить, чтобы мы начали работать. И тогда у них появится шанс захватить предприятие. Если это случится, они тут все распродадут. Наше спасение только в одном – начать, как можно скорей производить продукцию. Мы должны быть союзниками, потому что у нас общая задача.
- Я понимаю, - сказал Петров. – Могу идти.
- Конечно. 
      
 7.
Туров решил заглянуть к Сытежеву. Он не заходил к нему уже пару недель. Он был так занят и  так уставал, что следить за предвыборной гонкой не было ни времени, ни сил. Туров лишь знал, что на помощь к Сытежеву приехала бригада политтехнологов, а его предвыборный фонд существенно пополнился в основном благодаря сделанному им взносу.
Его уже ждали, стол был уставлен разнообразными яствами, над которыми гордо возвышалась, как башня средь равнины, бутылка водки. Еды было так много, что Туров подумал, что хозяева ждут еще, как минимум, несколько человек. Но  Сытежев опроверг это предположение, сказав, что они ожидали только его прихода.
Они сели втроем за стол.  Сытежев уже по традиции разлил водку.
- За успех наших с вами начинаний, - провозгласил  он тост. – Я  буду пить за свои начинания, вы - за свои. И за наши общие.
- Согласен, - произнес Туров, - но  с одним добавлением, мы забыли про начинания Кати, - посмотрел он на девушку. А они не менее, если не более важные.
Лицо Кати вспыхнуло,  как факел, по своей привычки она опустила голову.
Водка была все такой же горькой и противной, и внезапно Туров решил для себя, что он сделает максимально возможное для приобретения местного ликероводочного завода. Иначе он продолжит травить людей. А с этим надо кончать и как можно быстрей.  В городе замечательная вода, одна из лучших в стране и ничего не мешает делать отличную продукцию. Кроме одной причины – нежелания людей что-то улучшать на своем производстве, вкладывать в это дело средства. Этот вопрос он непременно обсудит с  Сытежевым в самое ближайшее время.
Сытежев насмешливо наблюдал, как морщится Туров, выпив водку. Сам он это делал без всяких гримас.
- Не улучшается? – спросил он.
- Такое ощущение, что она стала еще хуже.
- Вполне возможно, - согласился кандидат в мэры. – Буквально на днях была встреча с работниками этого завода у них в актовом зале. Познакомился с директором, он тут недавно, с Кавказа к нам прибыл. Чувствуется, что прохиндей. Если его не остановить, он всех нас отравит. В его родных местах производится паленая водка, и у меня большое подозрение, что  и сюда он приехал заниматься тем же самым.
- Но ведь это  пока еще государственное предприятие. Кто его назначил директором?
- Дал взятку кому надо, - вот и получил свою должность, - пожал плечами   Сытежев. - Нынешний мэр и его присные, понимая, что их не переизберут, напропалую торгуют должностями. Я точно знаю, что начальник местной милиции купил свой пост за кругленькую сумму. И даже известно, за какую. Поэтому, если что случится, лучше в милицию не обращаться. Они помогают только тем, кто им платит. А вы же платить не станете?
- Нет.
- Вот и я о том.
- Но если все  так, как вы говорите, почему молчите? Надо же бить во все колокола.
- А где доказательства? Человек, который мне  по секрету это  сообщил, никогда не признается в этом публично. Потому что знает, что тогда он скоро станет трупом. В последнее время у нас стали очень жестокими нравы. Никто никого не щадит.
- Это ужасно, папа! – воскликнула Катя.
- Что делать, доченька, такие наступили времена. Нельзя вставать на пути сильного, можно очень страшно за это поплатиться.
Туров кивнул головой, он был согласен с к Сытежевым; то, что он наблюдал в городе, у себя на заводе подтверждали его слова.
- Это оттого, что люди потеряли уверенность в себе, в завтрашнем дне. Они видят, что с ними обращаются, как со скотом.  И копят классовую ненависть, - заметил он.
- В том числе и к вам.
- В том числе и ко мне,- подтвердил Туров. – Не так давно на заводе меня чуть не растерзали рабочие.
Сытежев задумчиво кивнул головой.
- Сегодня по отношению к вам город разделился: одни считают, что вы делаете благое дело, другие – что хотите все тут скупить, а потому вас надо гнать отсюда.
- Я стараюсь делать благое дело и действительно хочу тут скупить, не все, но многое. Так что правы обе стороны, - улыбнулся Туров.
- В этом будет трудно  убедить людей.
- Без вашей помощи, Виктор Андреевич, да, трудно, почти невозможно.
- Вот и я о том же.
- Скажите, а как продвигается ваша избирательная кампания? В последнее время я не успеваю следить за ней.
- А знаете, очень успешно. Ваши политтехнологи – прекрасные ребята. Умницы и при этом вполне простые. Раньше я не верил во все эти новомодные штучки, считал их способом отъема денег. Но теперь вижу, что это работает, моя популярность быстро пошла вверх. У меня появились реальные шансы. Это кстати, сильно встревожило моих конкурентов. А они знают, кому я обязан этим продвижением вперед. А это уже опасно для вас.
- Чтобы я тут не делал,  все становится  для меня опасным, - пожал плечами Туров. – Это какое-то заклятье.
- Олег Константинович, вы должны себя беречь, - внезапно раздался взволнованный голос Кати.
- Она права, - поддержал дочь Сытежев. – Вам надо срочно задуматься на эту тему. А я знаю, что вы гуляете по вечерам совсем без охраны. Честно говоря, я даже немного удивлен, что вы еще живы.
- Папа, скажи Олегу Константиновичу,  – попросила Катя.
Сытежев немного не уверенно посмотрел на гостя.
- Только, не обижаться, ладно.
- Не буду, - пообещал Туров.
- Мы тут с ребятами посовещались и решили организовать для вас охрану. Только не отказывайтесь; если что случится, жалеть будет поздно. Между прочим, они все горячие ваши поклонники. Считают, что если бы все были такие, как вы, все было бы намного лучше.
Туров вдруг понял, что если он сейчас откажется, то оборвет одну из главных нитей, связывающих его с городом, с населяющими его людьми.
- Они будут деликатно вас охранять, не мешать встречам… - Сытежев замолчал.
- Я вовсе не отказываюсь от охраны, - улыбнулся Туров. – Я и сам подумал, что это стало с некоторых пор необходимо.
- Вот и порешили. – Сытежев явно чувствовал облегчение. – Кажется, все поели. Катя, убирай посуду.
Перед уходом Туров заглянул в комнату девушки. Увидев его, она тут же оживилась.
- Я вас ждала, - призналась она.
Туров сел рядом с ней.
- Вы хотите мне что-то сказать?
- Да. Только не сказать, а сыграть. Я целую неделю репетировала.
 Туров слушал игру юной пианистки, ему становилось грустно оттого, что он не замечал никого прогресса. Все те же недостатки. Как же ей все-таки помочь?
- Ну, как? – с надеждой посмотрела на него Катя, когда музыка стихла.
- Прогресс есть, но совсем маленький.
Катя опустила голову.
- Это вы сказали, чтобы я не расстраивалась. Вы полагаете, что прогресса нет.
- В общем, да, Катя. Вы воспроизводите саму себя.
- А мне казалось… Впрочем, не важно. – На ее глазах выступили слезы. – Проклятый город, тут даже учиться не у кого.
- Я вам постараюсь помочь, Катя.
Она с надеждой посмотрела на него.
- Как?
- Это я скажу немного позже. Я пойду, поздно уже.
- А можно я как-нибудь к вам в гости приду? - нагнал Турова у порога вопрос Кати. 
- Конечно, приходите. Вот только вряд ли сумею вас так угостить, как вы сегодня меня.

8.

Туров вызвал Гаврикова к себе в кабинет. Довольно долго они говорили о текущих делах. Как ни странно, но после бузы части рабочих, их настроение немного успокоилось. Они даже стали больше работать, и завод восстанавливался достаточно быстро. Еще неделя, максимум две – и можно  начинать производство.
- Вы довольны тем, как идут дела на заводе? – поинтересовался Туров.
- Да. Я не предполагал, что нам удастся все так быстро сделать. Меня это даже удивляет. Некоторые рабочие очень активны, даже добровольно остаются после смены. Такого раньше я что-то не замечал. Правда, таких не так много.
- Вы удивлены?
. Если честно, то да. Ведь работают за гроши.
- Надеюсь, что скоро кое-что изменится. Я получил сообщение, что достигнуты договоренности о поставке нашей продукции.  В том числе за границу. Заказы не слишком большие, но лиха беда начало. Вы довольны? – Туров сопроводил свой вопрос пристальным взглядом.
Гавриков ответил после короткой паузы.
- Разумеется, я рад, что завод заработает.
- Сейчас для нас главное - качество продукции. Если оно окажется хуже, чем у конкурентов, с нами никто больше не будет иметь дел. И вот тогда на заводе можно будет поставить крест. Желающих поставлять свою продукцию достаточно. Вы понимаете?
- Что ж тут не понять, вроде бы не дурак, - не без обиды произнес Гавриков.   
- То, что не дурак, в этом я не сомневаюсь, Михаил Борисович. Хотя и не дураки совершают глупые поступки. Но сейчас я не о том. Я хочу вам поручить, чтобы вы занялись вопросом качества продукции.
- Почему именно я?
- Лучше вас никто не справится. К тому же вы прекрасно знаете, прежний директор по качеству отказался возвращаться на завод.  Я лично просил его это сделать, но он ни в какую. У него несколько павильонов на вещевом рынке, и он всем доволен. А ведь, по отзывам, был отличным специалистом. Если желаете, я могу назначить вас директором по качеству.  Все зависит от вашего слова.
На лице Гаврикова отразилась целая гамма чувств.  Но он быстро справился с собой и  вернул себе внешне бесстрастное состояние.
- Мне нужно некоторое время подумать.
- Если нужно, то подумайте. Но времени немного, а дел полно.
Гавриков кивнул головой.
- Это я даже очень хорошо представляю. 
- С вами очень комфортно иметь дело, вам не надо ничего разъяснять. А я, признаться, утомился всем все объяснять. Никогда еще не произносил столько слов.
- Народ у нас трудный.
- А народ везде трудный. Я вот еще что хотел вам сказать. Во время демонстрации рабочих я заметил, что в толпу затесались провокаторы. Одного я даже узнал, он мне однажды грозил вечером. И Валентин Петров мне совсем недавно говорил, что на территории постоянно появляются какие-то люди, шныряют тут, о чем-то беседуют с рабочими. Я вас не спрашиваю, известны ли вам эти факты, но я бы предостерег вас от необдуманных действий. Особенно часто люди их совершают под воздействием  алчности. Не позволяйте себе поддаваться ее влиянию.  По мере того, как мы приближаемся к запуску завода, наши противники проявляют все большую активность. Для них наступает последний и решающий бой: сейчас или никогда. Я дал приказ начальнику охраны усилить пропускной режим, залатать все дыры в заборе. Но вряд ли это поможет, они все равно просочатся, кто-нибудь им да поможет.
- Я могу идти.
- Жду вашего ответа,  Михаил Борисович.
Гавриков встал и направился к выходу. У двери он вдруг остановился.
- Я согласен на ваше предложение, Олег Константинович.
- Тогда сейчас подготовлю приказ. 
Туров не блефовал, накануне вечером ему позвонил Сытежев. Он сообщил, что по полученным им сведениям компания «Вега» готовит какие-то акции против завода. И надо быть настороже.       
 
9.

С некоторых пор у Турова появилась привычка прогуливаться вечером по городу. Он понимал, что с точки зрения безопасности поступает неосторожно; недоброжелатей и врагов у него тут предостаточно. Но ему надоедало сидеть дома в душной квартире, а воздух в городе был довольно свеж, так как со всех сторон он был окружен лесами. Да и в самом Рославле было много парков и скверов.
В эти часы одиноких прогулок ему думалось особенно хорошо, не только о текущих делах, но и о научных, которые он оставил. Обычно после таких гуляний, возвратившись домой,  Туров заносил в блокнот очередную порцию мыслей. Ему так понравились эти вечерние бдения, что он уже днем начинал ждать их с нетерпением. Дел было слишком много, и если бы не эта разрядка, не почти полное переключение регистра всех его помыслов и чувств на другую волну, то он мог бы и не выдержать такой нагрузки и такого напряжения. 
Обычно после десяти город вымирал, ни людей, ни машин на улицах не оставалось. Туров бродил по ним в полном одиночестве. У него возникало ощущение, что он тут вообще один, но самое удивительное, что в эти минуты ему действительно никто не был нужен,  так было ему хорошо с самим собой.   Ему вспоминались однажды сказанные его учителем, академиком Прокловым слова: «люди проводят всю жизнь  в поисках интересных собеседников, а надо бы прежде научиться интересно общаться с собственной персоной». И вот сейчас он в полной мере оценил истинность этого высказывания.
Почему-то последние несколько дней его мозг особенно интенсивно размышлял над теорией струн, над всем тем, что он оставил, как ему казалось, если не навсегда, то надолго.  С какого-то момента мысли на эти темы  почти исчезли из головы, а сейчас внезапно вернулись. С несколькими своими идеями его потянуло поделиться с Прокловым. Но он решил этого не делать, его снова начнут уговаривать вернуться в науку, а разве он может это сделать сейчас? Им проделана такая огромная созидательная работа, сотни людей с надеждой ждут ее результатов. У него нет ни малейших сомнений: если он сейчас все бросит, передаст это дело в другие руки, например, в руки того же Гаврикова, все будет похерено. От его начинаний ничего не останется. И о нем будут вспоминать, как о ничтожном человеке, предателе и обманщике, который много сулил, но ничего не выполнил. Нет уж, коли ввязался он в эту авантюру, надо довести ее до конца. Да и чего скрывать, сам процесс его захватывает; видеть, как благодаря твоим усилиям, создается или восстанавливается то, что было разрушено.  Борьба с  глупостью, алчностью, подлостью, с разрушительными тенденциями в человеке не менее важна, чем научные достижения и открытия. А может, и важней, по крайней мере, еще никто это не взвешивал на весах. 
Туров посмотрел на часы и улыбнулся. Сегодня он поставил рекорд по времени прогулки, пора возвращаться домой. Он пошел обратно. И снова все повторилось как тогда, откуда-то из-за угла появилась кампания. Она еще была довольно далеко, а Туров уже всем телом почувствовал, что эти люди идут по его душу.
Он нащупал в кармане пистолет. Главное, это никого не застрелить. Потом доказывай, что это была самооборона. Если он попадет под суд, в лучшем случае все его планы пойдут прахом. А в худшем – окажется за решеткой на приличный срок. Его враги не приметнут засадить его на долгие годы.
На этот раз их было целых шестеро. Они окружили его. Среди них он узнал того, кто предводительствовал в предыдущий раз. Судя по всему, и сейчас он не утратил бразды руководства.
- Мы тебя предупреждали,  фраер залетный, ты нас не послушал.  Теперь тебе будет немного больно. А может и много больно. Но что делать, сам напросился.
Невольно рука Турова нырнула в карман за пистолетом. Но к счастью он не понадобился. Целая ватага молодых людей налетела на окруживший его секстет, завязалась настоящая драка. Туров был оттеснен немного в сторону,  и  с этой позиции наблюдал за происходящем.
Нападавшие превосходили численностью своих противников, а потому бой продолжался совсем недолго. Недруги Турова дали деру. Но перед тем, как исчезнуть в темноте, их предводитель громко воскликнул: «Ты, гнида,  еще пожалеешь, это только начало. Жди скорых сюрпризов».
Они исчезли, Турова окружили его спасители.
- Добрый вечер, меня зовут Иваном, - поздоровался один из них.
- Спасибо большое, вы меня очень выручили. Эти люди были решительно настроены меня покалечить.
- Нам это известно.   Поэтому мы  и следовали за вами.
Только теперь до Турова дошло, что это те самые ребята, решившие его охранять, о которых говорил ему Сытежев. Не напрасно они это затеяли.
- Мне о вас рассказывал Сытежев. Я по началу ему даже не совсем поверил.
- Напрасно, это все очень серьезно. Мы будем вас защищать и дальше.
- Почему вы так решили?
- Вы единственная наша надежда в городе на то, что тут что-то станет меняться к лучшему. Все остальное беспросветно. Поэтому мы и охраняем вас. Вас и Виктора Андреевича. Поверьте, это необходимо. Мы вас проводим до дома. 
Туров не стал возражать, в окружение своего личного отряда телохранителей он добрался до дома. Перед расставанием Иван протянул ему бумажку.
- Тут мой телефон, если почувствуете, что вам что-то угрожает, немедленно  звоните в любое время дня и ночи.
- Обещаю.
- Спокойной ночи!
- И вам того же.
Туров взглядом проводил своих защитников и стал подниматься в свою квартиру.

  10.

С самого утра Туровым владело беспокойство. Он сидел в кабинете, через каждые пять минут подходил к окну, смотрел на территорию завода, по которой сновали люди. Пока все было спокойно. Но ведь и прошло с начала рабочего времени всего чуть больше часа. Но  не так же просто тот парень из  ночи кричал о каком-то сюрпризе. В тот момент это совсем не походило на блеф, обычно, когда тебя избивают, о таких вещах не думаешь. Наоборот, в тебе во весь голос вопиет чувство мести. Оно-то и заставило его сказать то, о чем он, скорей всего,  должен был молчать.
Туров вызвал Гаврикова.
- Михаил Борисович, у меня есть информация, что на заводе готовится диверсия. Вам ничего об этом неизвестно?
- Ничего. А откуда у вас такие сведения?
- Это я скажу вам потом. А сейчас надо проверить, что происходит на заводе. Может быть, удастся  обнаружить что-то подозрительное. Давайте распределим маршруты.
Туров вышел из заводоуправления, ему навстречу шел Петров. Туров поделился с ним своей тревогой. Ему было приятно, что он не ошибся в этом человеке, за очень короткий срок он выдвинулся в настоящие рабочие вожаки. Если не все, то уж точно большинство  работающих на заводе, прислушивалось к его словам.
Петров несколько секунд молча смотрел на Турова.
- Как же я сразу не понял, - вдруг хлопнул он себя по голове.
- Что такое?
- Бочки с бензином. В цеху стоят несколько бочек с бензином. Я когда их увидел, то удивился: вчера их не было, да и вообще,  зачем нам столько бензина. Кто-то их ночью завез в цех.
Бежим! – крикнул Туров.
Цех располагался на противоположной стороне территории завода, и им понадобилось минут пятнадцать, чтобы добежать  до него. И  сразу поняли, что мчались сюда не напрасно. Из ворот валил  дым. С каждой секундой он становился плотней. Несколько человек выбежали из дверей с криком «Пожар».
Своего пожарного депо  на заводе не было, хотя по всем правилам должно было быть. Но прежнее уже не существовало, а Туров из экономии не стал его воссоздавать, оставив это дело на потом. И вот теперь приходилось расплачиваться за скопидомство.
- Валентин организуйте рабочих вашего цеха на тушение, -   приказал Туров. – А я побегу за подмогой. И вызову пожарных.
Когда Туров через минут десять снова оказался возле цеха, то огонь уже пылал вовсю. Его жаркие языки вырывались из окон. Но и люди не бездействовали, они из шлангов и ведер  заливали стремящее пожрать все вокруг прожорливое пламя.
Туров встал в цепочку и тоже стал передавать ведра стоящим впереди рабочим. Из цеха палило нестерпимой жарой, но никто не уходил, все выполняли свой долг.
Внезапно все заметили, что пламя перекинулось на крышу. У Турова все аж оборвалось внутри; если перекрытия упадут, то от цеха мало что останется, по сути дела придется все отстраивать заново, снова закупать дорогостоящее оборудование. Это уже ему не по силам, и на проекте придется ставить крест. Поджигатели все правильно рассчитали.
- Кто со мной на крышу сбивать пламя! – закричал Петров.
Он первым бросился к ведущей на крышу  лестнице. За ним побежали еще несколько человек.   
Туров внимательно следил за смельчаками, он понимал, что от их действий зависит судьба завода, тысячи работающих на нем людей. И его судьба – тоже.   
- Молодцы, ребята! – услышал он рядом с собой чей-то голос.
Туров повернул голову, рядом с ним стоял Гавриков, он не отрывал взгляда оттого, что происходило на крыше.
Раздался пронзительный вой пожарных сирен, и на площадку возле цеха въехало три машины. Пожарники, демонстрируя хорошую выучку, за считанные минуты развернули все оборудование.
Пожар потушили менее чем за час. Внутри цеха пахло гарью и дымом так, что находиться внутри было невозможно. Туров попросил у пожарных противогаз, тоже самое сделал и Гавриков. Они вошли в помещение. 
Все было еще задымлено, но кое-что можно было все-таки разглядеть. Туров с Гавриковым обошли весь цех. Стены, перекрытия были обуглены, но на первый взгляд оборудование пострадало мало, пожар бушевал преимущественно по периметру строения, и благодаря своевременно принятым мерам не успел распространиться к центру, где находилось все самое ценное.
Они вышли на свежий воздух. Туров сорвал с себя душный противогаз. Но все равно дышать было почти нечем. Он подошел к Петрову и крепко обнял его. Так же он поступил с каждым из тех, кто побывал на крыше.
- Спасибо, дорогие мои, я вас всех очень благодарю за то, что вы спасли цех. Я этого никогда не забуду.
Внезапно все поплыло у него перед глазами, последовательно промелькнуло небо, люди, земля…
Очнулся Туров лежащим в своем кабинете на диване. Рядом с ним сидели мужчина и женщина, оба в белом халате.
- Кто вы? - спросил он.
- Бригада «Скорой помощи» - ответил мужчина. 
- Что со мной?
- Отравление угарным газом, на счастье не сильное. Как вы себя чувствуете?
 Туров попытался определить свое самочувствие, ему показалось, что оно неплохое. Об этом он и доложил  врачам.
Врачи посидели рядом с ним еще минут пятнадцать, сделали какой-то укол. И, убедившись, что пациент действительно больше не нуждается в их услугах, уехали.
Туров чувствовал себя уже вполне сносно. Он даже попросил у секретарши принести ему что-нибудь поесть из столовой. И съел все с аппетитом. Удивляться этому не приходилось, так как утром он ограничился лишь чашкой кофе.
Вошел Гавриков. Вид у него был хмурый.
- Что скажите, Михаил Борисович?
- Дым частично рассеялся, и мы еще раз внимательно осмотрели цех. Конечно, придется снова делать там ремонт, но оборудование в рабочем состоянии. Надо только сменить несколько кабелей.
- А ведь могло все кончиться катастрофой.
- Могло, - согласился Гавриков.
Он сидел и молчал, Туров тоже не пытался разговаривать. Интуиция подсказывала ему, что сейчас он услышит нечто важное. И не ошибся.
– Я знаю, кто совершил поджог, - сказал Гавриков.
Туров встрепенулся.
- Я не исключал того, что вы знаете.
- Вы меня не правильно поняли. Я не знал, что они что-то готовят, иначе бы предотвратил поджог. Просто мне известны те, кто это совершили. Вы мне верите?
Невольно Туров вспомнил, как смотрел Гавриков на тушивших пожар на крыше.
- Верю. У меня к вам просьба, поруководите сегодня всеми делами на заводе. А я пойду домой. Все-таки мне не так хорошо. А завтра мы начнем восстанавливать цех и готовить завод к пуску. Пора выпускать продукцию. А про тех, кто совершил эту гнусность, вы мне тоже завтра доложите во всех подробностях.
 
10.
      
К вечеру все остаточные симптомы отравления окончательно исчезли. Туров сидел за столом и не знал, чем себя занять.  Его вдруг, словно клещами, сжало  одиночество. Все то время, что он находится в Рослеве, он один. Но до последнего  момента он почти не ощущал этого, дел было столько, что времени на переживания не оставалось. А вечера он посвящал себе, своим мыслям, которых у него скопилось так много, что он даже и не ожидал. Но сегодня у него было другое настроение, на прогулку его не тянуло, инцидент, который едва не стоил ему жизни, отбил на некоторое время охоту к поздним  гуляниям. Не то, что он боялся, тем более знал, что за ним присматривает его отряд телохранителей, но остался какой-то тяжелый осадок. Этот город, который ему так полюбился, вдруг повернулся к нему другой, враждебной стороной.  И нарушил какой-то незримый с ним договор. Он так хотел наладить, изменить тут жизнь, вдохнуть в него новое дыхание; он же видит, как тут все умирает, приходит в упадок. Но не все желают возрождения, бизнес на разрухе и деградации быстро и мощно набирает силы по всей стране. И, кажется, его уже не остановить.  Но тогда  нужны ли его, Турова, усилия, зачем он рискует жизнью? Ненависть к тем, кто что-то делает, кто пытается улучшить ситуацию, проросла глубоко  в душах очень многих людей.  И выкорчевать ее оттуда крайне сложно.
Туров лежал на кровати, а мысли, как река, все текли и текли. Он испытывал голод, но им почти безраздельно овладела лень; не хотелось даже вставать. Имеет же он право хотя бы один вечер отдать  отдыху, на то, чтобы совершенно ничего не делать? Между прочим, занятие одно из самых приятных. Жаль, что в квартире нет инструмента, он бы еще и поиграл. Все это время он почти не вспоминал о музыке, а тут неожиданно навалилось желание музицировать.
Раздался звонок в дверь. Туров насторожился; кто бы это мог быть, он никого не ждет. Неохотно  встал, застелил постель и отправился открывать.
Вернулся он назад с Катей. Девушка смущенно застыла посреди комнаты, опустив голову вниз.
- Садись, пожалуйста, - поставил Туров рядом с ней стул. – Тебя отец прислал, что-то случилось?
- Нет, я сама пришла, - не поднимая головы, ответила девушка.
- Сама? – Туров одновременно удивился и встревожился. Этот поздний визит стал вызывать у него беспокойство. – Ладно, раз пришла, будем пить чай. Нет возражений.
- Как вы скажите, - почти прошептала Катя.
- Так и скажу. Посиди, пока я соберу на стол.
Чаем Туров решил не ограничиваться, тем более голод усиливался. Нарезал колбасы, ветчины, сыра, открыл банку красной икры. Пировать, так пировать, решил он. Тем более, сегодня он одержал важную, можно даже сказать, судьбоносную победу над своими врагами.
Туров разлил чай по чашкам.
- Пей, ешь, а главное не стесняйся. Ты у друга.
- Спасибо, я ужинала.
- Ну, за кампанию со мной. Я-то еще не ужинал.
- Ой! – вдруг воскликнула она. – Как я не подумала, надо же было  захватить вам еды.
- А это что не еда? – показал на бутерброды Туров. – Очень даже вкусно. – Он положил перед Катей кусок хлеба с толстым слоем  густо намазанной икрой. – Это уж ты точно обязана съесть.
Катя покорно отправила бутерброд в рот. Так, незаметно она съела половину из того, что находилось на столе. Туров смотрел на нее и улыбался.
- Все же зачем ты пришла? – поинтересовался он.
- Мне захотелось вас увидеть. Я подумала, может быть, и вы тоже. Я очень глупая? – посмотрела на него девушка.
 - Да нет, что ты. Хорошо, что пришла. Мне как-то было сегодня одиноко. 
- Это правда? – обрадовалась Катя.
- Я обычно не лгу.
- Извините, я опять не подумала.
- Если мы друзья, почему ты такая скованная?
- Не знаю. – Она вдруг покраснела. – Я пришла не случайно.
- Это понятно, мы же не чужие. Я думаю о том, как тебе помочь с музыкой. Завтра буду говорить о тебе с одним человеком. Если он согласится, тебе придется уехать на время из города.
- Куда?
- В Москву.
- Я не могу в Москву, - поспешно и с каким-то страхом проговорила Катя.
- Другой возможности поступить в консерваторию, нет. Сдашь выпускные экзамены – и поедешь. Поверь, тебя там хорошо примут.
- Нет, я хочу быть здесь, - упрямо  произнесла она. При этом губы ее побелели.
- Не понимаю, что тебя тут держит. Наверное, какой-нибудь мальчик.
- Нет, не мальчик, - энергично замотала она головой. – Вы.
- Я? – Туров пожалел, что не отправил сразу же девушку домой. - Но нашей дружбе расстояние не помеха. Мы еще не раз увидимся.
- Вы меня не понимаете.
- Наверное, не понимаю. Объясни.
- А вы не догадываетесь? – Глаза девушки смотрели на Турова с надеждой.
- Пока нет, - не совсем искренне ответил он. Этот разговор с каждой фразой нравился ему все меньше и меньше.
- Я вас люблю.
Внезапно Туровым овладела такая икота, что пришлось срочно выпить воды.
- Катя, и я тебя люблю, мы же друзья.
- Мы не друзья! – с обидой воскликнула девушка. – Я вас люблю, как женщина. Неужели вы этого не замечаете?
- В последнее время я был очень занят. Мне было не до чего. Извини.
- Но сейчас вы свободны, - резонно возразила она.
- Сейчас, да,- растерянно подтвердил Туров.
- Тогда можете заметить.
- Теперь вижу, - не сдержал улыбку он.
- Вы смеетесь надо мной?
- Ни в коем разе. Я взволнован твоим признанием. Только удивлен, почему ты выбрала меня, а не своего ровесника?
- Ровесники? Да, они все идиоты. - Лицо Кати от охватившего ее презрения даже перекосилось. – А вы, лучший из всех, кого я встречала. Вы такой необычный. В этом городе никто сравниться с вами не может.
- Пусть даже так, хотя убежден, что в Рослеве живет много достойных людей.
- Нет, - решительно замотала она головой, - таких, как вы нет. Я тут родилась и знаю про город все. Я думала о вас, когда вас не знала. А потом пришли вы. И я сразу все про себя поняла.
- Ну, хорошо, пусть даже так. – Туров встал, прошелся по комнате, он был в замешательстве, он не знал, ни что ему говорить, ни что делать. И что отец ее подумает об этом позднем тет-а-тет? -  Но мне сейчас не до любви. На заводе аврал, сегодня вот пожар был.
- Я знаю.
- Откуда?
- Весь город об этом поджоге говорит. 
- Знают даже, что это был поджог.
- Да.
- Ну, вот видишь…
- Ничего я не вижу! – Слова Кати прозвучали грубо. – Извините, я сама не знаю, что говорю.
- Катя, давай я тебя провожу до дома, - предложил Туров.
Но Катя уже не слушала его, она была вся захвачена своими мыслями и чувствами.
- Вы сами сказали, что вам тут одиноко.  А я могу быть рядом с вами, скрашивать ваше одиночество. Я готова хоть сейчас.
Катя порывисто встала и стала поспешно расстегивать на себе одежду. Делала она это так быстро и ловко, что не прошло и минуты, как она стояла перед ними абсолютно голой. Туров же пребывал в такой растерянности, что за весь период раздевания даже не пошевельнулся. 
- Я готова, - проговорила Катя, - я хочу быть твоей. Ты не думай, я чистая, у меня еще никого не было. Я хочу отдать свою девственность тебе.
Туров, наконец, сбросил с себя оцепенение. Он стал быстро собирать разбросанную по полу одежду девушки. Затем протянул ей.
- Вот что, немедленно одевайся и идем домой. Отцу твоему я ничего не расскажу.
Он отвернулся, чтобы не видеть наготу девушки. Но по звукам определил, что она одевается. Он снова повернулся к ней, Катя уже стояла в одежде. Вид у нее напоминал побитую собаку.
- Готова. - Туров крепко взял девушку за руку. – Идем домой.
Катя не проронила ни слова. Так они и вышли на улицу. Идти по местным меркам было далековато, и Туров остановил такси. За несколько минут они домчались по ночному городу до дома девушки. Туров проводил ее до подъезда и на той же машине поехал назад. 
 
11.

Из события запуска завода  Туров решил сделать большой праздник. Он созвал представителей местной прессы и телевидения, пригласил популярный  в городе ансамбль,  а также всю городскую администрацию в полном составе, известных людей.  Для гостей были накрыты столы, правда, они не ломились от дорогих яств, но были вполне приличными, позволяли и хорошо выпить и хорошо закусить. Сам он одел лучший из двух привезенных им костюмов, специально в магазине приобрел  нарядный галстук. Он испытывал волнение, его преследовал страх, что в последний момент что-то случится – и все его усилия пойдут прахом. Он знал, что ничего подобного не может произойти, подготовка была очень тщательная, в том числе и по линии безопасности. И все же опасения преследовали его. Это было нечто иррациональное, с чем он был не в состоянии справиться. 
Но все шло просто замечательно, произносились речи, звучала музыка. Слова даже взял мэр города и стал восхвалять Турова за то, что он сделал «практически невозможное». От Сытежева Туров знал, что городской глава  связан с компанией «Вега»» и в свое время помогал ей уничтожать завод. Впрочем, сейчас это не имело большого значения, с ним он сведет счеты немного позже. Точнее, это не совсем верное определение, он сделал ставку на другого политика - и есть надежда, что он победит. А этот прохиндей отправится в политическое небытие. По крайней мере, ему бы так очень хотелось.
Церемония подходила к концу. Согласно подготовленному сценарию она должна была завершиться речью Турова. Ведущий популярный артист местного драмтеатра с прекрасно поставленным голосом пригласил «виновника торжества» на трибуну. Туров бодро вбежал на подиум; он вдруг снова почувствовал сильное волнение.
Он оглядел собравшихся, все внимательно или ему так показалось, смотрели на него. Его взгляд выхватил взволнованное лицо Кати, рядом с ней  стоял почему-то хмурый ее отец. Туров посмотрел в противоположную сторону и замер: он увидел Софью Кременецкую.  Даже странно, что он не заметил ее раньше, так сильно отличалась она всем своим видом от остальных. А все дело в том, что он был настолько поглощен своими чувствами, что ни на кого не обращал внимания. Странно только, почему она ему не сообщила о своем приезде. Он не так давно разговаривал по телефону с ее отцом, и тот ни словом не обмолвился об этом ее намерении. Хотя вряд ли она его поставила известность об этом путешествии. Он все же немного знает ее характер, она предпочитает быть самостоятельной. Правда, на папины деньги. Но это уже детали.
Туров взял себя в руки и стал произносить речь. Он обдумал ее заранее, а потому она лилась почти без остановок. Нужные слова находились сами, и он даже заметил, что некоторых слушателей они так сильно растрогали, что  те даже стали вытирать слезы.
Впрочем, говорил он недолго, так как видел, что люди уже немного утомились, все большее их число  посматривало на накрытые по соседству столы. Туров ударно завершил речь – и все, толкая друг друга, устремились к угощенью.
Но  не все оказались во власти голодного ажиотажа, Софья так и осталась стоять на прежнем месте. Она не отрывала глаз от Турова. Он спустился с подиума и подошел к ней.
- Я не ожидал вас увидеть, - сказал он. Он чувствовал непонятное волнение.
- Вам это неприятно.
- Наоборот, очень даже приятно. Вас прислал отец?
Софью улыбнулась.
- Он ничего не знает о моей поездке.
Значит, его предположения оказались верны, мысленно отметил Туров.
- Тогда почему вы тут?
- Захотелось вас увидеть, посмотреть, как вы тут живете, чем занимаетесь? Мне не стоило так поступать?
- Вовсе нет, мне приятно видеть вас тут. – Внезапно Туров заметил, что у ног молодой женщины лежит чемодан. – Вы еще нигде не остановились? В городе только одна хорошая гостиница.
- Я думала, что остановлюсь у тебя.
От неожиданности Туров вздрогнул: Софья впервые сказала ему «ты», к тому же  идея квартироваться  у него показалась ему чересчур смелой. Хотя… Он решил, что пока не стоит дальше продолжать эту будоражащую мысль.
- Конечно, в квартире две комнаты, место хватит.
- Не сомневаюсь, - улыбнулась она.
- Извини, Софью, но у меня сейчас много дел.
- Я понимаю, что тебе не до меня.
- Это не совсем так. Но просто без меня их никто не сделает. Вот что, давай поступим так: я тебе дам ключи от квартиры, вызову машину, она тебя отвезет ко мне. Хозяйничай там, как пожелаешь. А я, как только освобожусь, приеду. 
- Прекрасный выход из безвыходного положения, - засмеялась Софья. – Куда мне идти?
- Никуда. Стой здесь, я пойду, распоряжусь на счет машины. Она приедет сюда.
Туров двинулся к заводоуправлению. Какая-то сила заставила его обернуться; он увидел, как смотрит на него Катя. В этом взгляде было столько боли и еще каких-то неведомых чувств, что ему стало не по себе. Вот еще одна проблема, и как ее решать, совершенно не понятно.
На машине он подъехал к Софье. Сказал шоферу, куда ему ехать, затем помог ей сесть, положил чемодан в багажник. Неожиданно он оказался очень тяжелым, ему даже было нелегко его поднять.
- Я жду тебя! – крикнула София, чтобы превзойти голосом  звук мотора.
Вместо ответа Туров помахал рукой. Дождавшись, когда автомобиль скрылся из вида, он направился  к гостям. Он уже предчувствовал, что ему предстоит не самое приятное общение  с Катей.
Так оно и случилось. Едва он подошел к столу, как девушка приблизилась к нему. Она была буквально вся  охвачена ревностью, что едва сдерживала себя. У Турова мелькнуло предчувствие,  что добром это не кончится.
- Кто эта тетка? – Так грубо Катя с ним еще не говорила. Но он решил не обращать на  внимания на ее вызывающий тон.
- Это моя знакомая из Москвы, - пояснил он.
- И зачем она приехала?
- Поздравить меня с началом работы завода.
- Неужели женщина поедет из Москвы только для этого. Поздравить можно и по телефону, - весьма здраво возразила  Катя. 
- А ей захотелось лично.
- И когда же она уедет? – продолжала допытываться Катя.
- Мы пока этот вопрос не обсуждали.
Туров тут же пожалел об этой фразе, но было уже поздно. Катя буквально вздрогнула всем телом, а затем с громким криком, переходящим в плач, набросилась на него с кулаками. Он не успел отразить нападение, и пропустил один удар, который попал ему в глаз.
На мгновение Туров даже ослеп, он схватился за лицо, так как в месте удара все горело.
К дочери бросился отец, он схватил ее  в охапку и оттащил от Турова. Катя не сопротивлялась, а тихо плакала. Сытежев налил ей полный стакан воды, она жадно выпила. Затем он подошел к Турову, к которому уже вернулось зрение.
- Очень прошу, не сердитесь на нее,  - произнес Сытежев. – В этом возрасте такое случается. Это было неизбежно.
- Я не сержусь на Катю. Всякое в жизни бывает. Передайте ей, пусть не думает об этом. Мы по-прежнему друзья.
Сытежев как-то странно посмотрел на Турова.
- Мне кажется, вам лучше некоторое время к нам не приходить.
- Вы правы, мы найдем, где встретиться. Предвыборная кампания вступает в решающий этап.
Кандидат в мэры кивнул головой и направился к дочери. Через минуту, обнявшись,  они уже шли к выходу. 
 
         12.

Туров приехал домой поздно, дел оказалось столько, что вырваться из их плена раньше не было никакой возможности.  Вернее, он бы мог это сделать, но когда он уже собрался ехать к себе, в кабинет неожиданно вошел Гавриков. Целый день они не виделись, каждый занимался своими обязанностями.  И не без успеха, так как, несмотря на ряд серьезных сбоев, завод вошел в ритмичный график работы. Туров считал это серьезным достижением, могло  быть гораздо хуже. А так они справились с нелегкой задачей запуска предприятия.
Появление  Гаврикова не обрадовало Турова, его мысли были уже с Софьей, к тому же он устал решать все эти бесчисленные дела. Ему хотелось отдыха и покоя, ведь это был один из самых напряженных дней в его жизни. И он заслужил хотя бы небольшой отдых в кампании молодой, красивой женщины.
- Что-нибудь случилось, Михаил Борисович?
- На удивление ничего. Все идет нормально. Я зашел по другой причине.
- Можно узнать, по какой?
- Хочу с вами поговорить.
Вид у  Гаврикова был решительный, и Туров понял, что от него ему сейчас не отделаться. Вот так всегда, что-то да помешает приятному времяпрепровождению.
- Давайте поговорим. Кстати, мы заслужили, чтобы выпить за наш общий успех.
Гавриков посмотрел на Турова и кивнул головой. Туров достал из серванта бутылку коньяка и разлил его по бокалам.
- Давайте,  Михаил Борисович, выпьем за наш завод и за всех, кто на нем трудится. Эти люди заслужили большего, чем то, что мы пока им можем предложить.
- Согласен, - кивнул головой Гавриков. – Если говорить честно, я не ожидал, что так все хорошо произойдет.
- Я тоже боялся всяких неожиданностей. Но в том числе и мы с вами неплохо потрудились.
Они выпили. Туров выжидающе посмотрел на Гаврикова. Но тот не спешил начинать анонсированный разговор.
- Я действительно не ожидал, что так все хорошо произойдет, - вдруг повторил уже сказанную фразу Гавриков. – Хотя я вам и помогал, но почти до самого последнего момента не верил, что нам удастся запустить завод.
- Почему?
- А вы не догадываетесь?
- Пока нет.
- Да, потому что все рушится вокруг, в городе уже исчезло несколько предприятий, вчера еще были, а сегодня уже нет. Вы не знаете о них ничего, а это были вполне нормальные и нужные производства. А их безжалостно под нож, как выбракованное стадо. Те, кто это сделал, схватили хороший куш. Некоторые из них уже далече.
- И вы так захотели?
- А что еще оставалось делать, уж лучше я получу этот куш, чем чужой.  Я хоть в завод столько сил вложил. Тогда зачем же отдавать чужим.
- Логика понятна. Если исходить из нее, то тогда получается, что каждый, кто во что-то вложил свои силы, имеет право на распродажу этого имущества. Только так скоро от страны ничего не останется. Или вы намеревались вслед за многими другими отправиться в теплые края?
- Да, - подтвердил Гавриков. – Мне даже подыскали неплохой особняк в Испании. Я должен был уже внести задаток.
- И тут появился я и разрушил ваши планы. Не так ли?
- Именно так. Вы даже не представляете, как я вас в тот момент ненавидел.
- Очень даже представляю. Но вы же пришли сказать мне не это. По крайней мере, не только это.
Гавриков кивнул головой.
- Когда вы здесь появились, я не верил ни одному вашему слову. Мне казалось, что другого такого демагога трудно отыскать. Я ничуть не сомневался, что вы намерены сделать то, что не удалось нам – распродать тут все к чертовой матери.
- Теперь,  я надеюсь, убедились, что мои  слова и дела более или менее совпадают?
- Знаете, Олег Константинович, я пришел не для того, чтобы каяться и даже извинятся. Наверное, я в чем-то виноват, но мы живем в гнуснейшее время. Не знаю, когда в следующий раз  наступит что-то подобное, но скорей всего не скоро. Все потеряли ориентиры.
- Не согласен с вами, время превосходное, как никакое другое пригодное для больших свершений. Все зависит от того, на что ориентирован человек, на разрушение или на созидание?
- Может, и так, не стану спорить. Я пришел к вам для другого.
- И для чего?
- Для меня важно, чтобы вы мне поверили. Я хочу трудиться на заводе и для завода.  Вы убедили меня в том, что он может работать даже в нынешних крайне неблагоприятных условиях. Но без вашего доверия у меня ничего не получится. Хотя понимаю, у вас есть веские причины не доверять мне.
- Вы доказали, что можете честно и полезно работать. И я вам вполне доверяю. Вы это хотели услышать? Если это так, то я не лукавлю, я видел, сколько сил вы отдавали работе. Поэтому мы можем продолжить сотрудничество. Но меня беспокоят ваши связи с молодчиками из «Веги».
- Я порвал с ними отношения. Но вы должны знать, это опасные люди,  и они вас люто ненавидят.
- Нисколько не сомневаюсь. Но я уже пережил одно покушение на свою жизнь, поэтому меня не так легко запугать. Но за предупреждение спасибо.
Они еще говорили довольно долго, правда, уже в основном о заводских делах. Туров вдруг почувствовал такую усталость, что с трудом слушал своего собеседника. Гавриков же ничего не замечал, он был увлечен своим окончательным возвращением на завод и никак не мог остановиться. Турову пришлось прервать его и перенести деловую часть разговора на завтра.
- Простите, вы, наверное, устали, - с раскаянием произнес  Гавриков.
- Есть такое дело, давайте, Михаил Борисович, обо всем поговорим завтра.
Гавриков быстро вышел из кабинета. И Турову показалось, что бывший директор завода покинул его с другим выражением лица, нежели с которым вошел.
В машине по дороге домой Туров неожиданно заснул. Такого с ним еще не случалось ни разу с момента приезда в Рослева. Проснулся он от мягкого шлепка  шофера по плечу. Автомобиль стоял возле его дома. Поблагодарив водителя, он вышел. Несколько мгновений неподвижно стоял у подъезда, приходя в себя и вдыхая прохладный вечерний воздух. Затем улыбнулся и открыл дверь.
Софья встретила его у порога. Одета она была по-домашнему, в очень красивом, до пят халате. Словно жена, поцеловала его в щеку.
- А я ж думала ты не придешь, - сказала она. – Даже не знала, что делать: искать или не искать тебя?
- Очень много дел.
- Я понимаю. Хочешь есть? 
- И весьма сильно.
- Я тут осмелилась кое-что приготовить. Ты не возражаешь?
- Я только рад. Только непонятно, где взяла продукты, холодильник был почти пустой.
-  Холодильник был совсем пустой, - насмешливо уточнила Софья. – Но на мое счастье я из дома прихватила некоторую сумму денег. Ее хватило на то, чтобы купить тут продукты, из которых я и приготовила ужин.
- О таком варианте я как-то не подумал, - засмеялся Туров. - Иду мыть руки и сажусь за стол.
Когда Туров вернулся в комнату, стол был уже накрыт. Он даже замер на месте от неожиданности, так много было на нем всего.
- Что ты стоишь? Садись. Я тоже проголодалась, ожидая тебя.
Туров сел, взял стоящую на столе бутылку вина  и разлил его по рюмкам.
- Хочу выпить за тебя, за твое неожиданное и от того вдвойне радостное тут появление.
- Нет, - решительно возразила молодая женщина, - сегодня мы будем пить только за тебя. Мое появление мне не стоило никакого труда, а вот то, что сделал ты, это по-настоящему большое дело.  Папа гордится тобой, он считает, что кроме тебя никому бы не удалось запустить завод. Он даже назвал  то, что ты сделал, еще одним подвигом Геракла. Хочешь, открою маленький секрет: с его легкой руки мы все теперь стали называть тебя Гераклом. Ты не возражаешь?
Туров подумал, что в словах Софьи есть немалая доля правды. Он действительно сделал большое дело, которым можно гордиться. 
- Мне всегда был симпатичен Гераклом, в детстве из всех греческих мифов больше всего меня привлекали рассказы об  его приключениях. Так что не возражаю.
- Вот и прекрасно, я тебя тоже буду звать Гераклом. Иногда.
Они выпили. Туров вдруг ощутил  прилив веселья. Он совершил большое дело, рядом с ним сейчас сидела красивая молодая женщина. Так что еще надо, чтобы чувствовать себя счастливым?
- Знаешь, когда я тебя увидел на заводе, то потерял дар речи, - засмеялся он. – Стою на трибуне, надо говорить, а не знаю, что. Все слова вылетели из головы.
- Я это заметила, но ты быстро справился, произнес хорошую речь.
- А что еще оставалось,  столько людей ожидали моих слов. Тут и немой бы заговорил.
- Но в твоей речи не все было идеально, - заметила Софья.
- И что же не идеально? - не без обиды поинтересовался Туров.
- Она была уж очень не конкретна, слишком много общих слов. А люди хотели услышать похвалу в свой адрес. Они же сделали большую работу.
- Но я отметил  вклад коллектива, в том числе рабочих.
- Вот именно, в том числе рабочих. А надо было конкретно назвать цеха, фамилии людей, объявить о премии.
- Пожалуй, по поводу названий и фамилий ты права. А вот премии дать не могу, не из чего. Я и так три  месяца платил всем зарплату, хотя завод ничего не производил. Едва остались деньги на оборотные расходы. Появится прибыль - вся будет направлена на поощрение.
- Ты стал более рациональным, - задумчиво проговорила Софья.
- Наверное. Жизнь заставляет. Иначе ничего не получится. Рубка идет не шуточная.
- Тебе что-нибудь угрожает? – В голосе Софье прозвучала тревога.
- Угрожает. Точнее, угрожают.
- Кто?
- Те, кто хотели завладеть заводом, и которым я помешал это сделать.
- Нужно срочно связаться  с отцом, пусть он пришлет охрану.
- С отцом твоим надо связаться, но не для охраны. Меня тут охраняют местные ребята. Есть другое, более важное  дело. Выставлен на продажу ликероводочный завод. Очень перспективный. Я все узнавал. Он прошел переоснащение всего несколько лет назад, было закуплено импортное оборудование, к этому следует добавить, что тут великолепная вода. Можно выпускать прекрасную водку и другие напитки. Нынешняя же команда гонит всякую мерзость. Есть отравления, в том числе со смертельным исходом.
- Надеюсь, ты не пробовал эту гадость?
- Пробовал и ни один раз. Но, как видишь, мне повезло, засмеялся Туров. - Но ты верно подметила: гадость наипервейшая.
- И зачем тебе в таком случае мой отец? Хочешь его угостить этой водкой?
- Нет, я его слишком ценю и уважаю, чтобы потчевать таким пойлом, - улыбнулся Туров. – Я хочу купить это завод и наладить там выпуск лучшей в стране продукции. Но я поиздержался. Поэтому хочу попросить у Льва Марковича взаймы денег на эту покупку. Замолвишь перед ним словечко?
- Если понадобится мое слово, разумеется, замолвлю. Но я точно знаю, что он тебе не откажет. Он считает тебя необыкновенным человеком.
- Поверь, Софья, я самый обыкновенный. Просто я заглянул глубже других в устройство мира. И это наполнило меня другим содержанием. Меня тянет на созидание, а не на разрушение. Я не могу совершать многие поступки, которые легко совершают другие, даже тогда, когда обстоятельства подводят меня к ним.
Какое-то время Софья внимательно, словно что-то взвешивая на невидимых весах, смотрела на Турова.
- Ты наелся?
- Да, все было так вкусно. И в мыслях не было, что ты умеешь так готовить.
- Я умею гораздо больше, чем ты предполагаешь. Отдохни немножко, я уберу со стола и вымую посуду.      
Туров пересел на диван. Софья быстро все перенесла на кухню, и он услышал шум воды из-под крана. К нему вдруг сами собой полезли мысли, хотя он вроде бы их и не звал. Или звал? А не слишком ли долго он пребывает в холостяцком состоянии? Не пора ли задуматься о семье, о детях? Ведь он уже не юноша, скоро тридцать. А это серьезный рубеж.  И перейти его лучше не одному, а  держа за руку еще кого-нибудь. Одиночество никогда не было его приоритетом, все это хорошо до поры до времени. И не настало ли для него эта пора?
Туров засмеялся. Он выпил несколько бокалов вина, и сейчас оно ударило в голову. Перед глазами все немного как бы плыло, зато на душе было хорошо и весело.
Вернулась Софья. Она села рядом с Туровым и взяла его за руку. Словно, прочитав его мысли: она спросила:
- Тебе не надоел этот твой спартанский быт?
- Надоел. Хотя я к нему и привык. Но могу и отвыкнуть. Мне иногда кажется, я все могу. Хотя понимаю, что это опасная иллюзия. И если с ней не расстанусь, однажды поплачусь.
- Если ты будешь держаться моего отца, тебе ничего не грозит.
- Но мы и так вместе.
Софья покачала головой.
- Вместе, но не совсем.
- Я тебя не очень понимаю.
- Да, ты сотрудник отца, вице-президент его холдинга. Но одновременно ты сам по себе. И я думаю, что ты в первую очередь сам по себе, а уже потом вице-президент его холдинга.
- Наверное, ты права, - пробормотал Туров. Почему-то ее слова привели его в смущение. - Но такова уж моя природа. И ее не изменить. Я всегда сам по себе.
- Природу не изменить, но многое можно в жизни подправить.
Туров удивленно взглянул на Софью.
- Ты  говоришь загадками.
- Это только так кажется на первый взгляд. – Она вплотную придвинулась к Турова, нежно провела ладонью по его лицу. – У тебя появились морщинки. Это от усталости. Хочешь, я их разглажу?
- Хочу.
Софья прижалась губами к виску Турова. Он ощутил на своем лице тепло ее влажного рта. От наслаждения закрыл глаза. И вдруг ясно понял, насколько права она, он, в самом деле, очень устал. И даже не столько от работы, сколько от одиночества, неприкаянности, от постоянного ожидания опасности.
Они стали целоваться и все никак не могли утолить эту жажду. Софья стала его раздевать, он не помогал, но и не мешал ей. Ему нравилось, что она взяла целиком инициативу в свои руки, в последнее время ему слишком часто приходилось ее проявлять по самым разным поводам. И сейчас хотелось быть  покорным, подчиняться чужой воли.
Освобожденный от одежды, он  чувствовал себя так, словно бы освободился не от рубашки и брюк, а от тяжелых рыцарских доспехов. Ему было необычайно легко, нежные женские касания его тела наполняли  энергией, которая горячими волнами неслась по артериям. Им овладевало ощущение, что он куда-то летит, и этот полет хотелось продолжать и продолжать бесконечно.
Софья тоже разделась, и теперь они неистово ласкали друг друга. Ее ласки и поцелуи лишали его представление о времени и пространстве, ни одна из его женщин это не делала одновременно так страстно и так умело. Впрочем, возможно  ему так только казалось, но сейчас это не имело для него никакого значения.
Софья сама легла под него, она так крепко прижала его к себе, что он чувствовал все ее тело. Он стал целовать его, оно было таким желанным и таким чувствительным, откликалось на каждое его прикосновение.
Софья взяла его член в руки и вложила в себя. Туров ощутил что-то неистовое, словно бы он оказался в какой-то чудесной стране.
Он слышал, как стонет под ним Софья, он чувствовал, как выгибается ее гибкое тело, ее острые ногти впивались ему в плечо, но боли он не испытывал. Он вдруг весь вздрогнул  и рухнул на нее.
Какое-то время оба лежали неподвижно. Туров испытывал смущение,  все произошло чересчур быстро, и Софья по праву может быть недовольна им.
- Извини, я оказался не на высоте, - пробормотал он.
И услышал ее тихий смех.
- Пусть тебя это не волнует, так и должно было случиться. Когда мужчина долго живет отшельником, так обычно и происходит. Мне было очень хорошо. Немножко отдохни, расслабься – и мы все повторим.
Когда они занялись любовью во второй раз, то все произошло замечательно, София громко закричала, а ее тело стало вибрировать. Он же лежал рядом и смотрел на нее, а в голове возникла странная, но приятная мысль: и это тоже у него получилось.
    Следующие два дня пролетели в каком-то сексуальном угаре. Туров уезжал на завод, но находился там недолго, решал неотложные дела - и сразу же мчался домой. Они занимались любовью на кухне, на столе в комнате, на ковре и, разумеется, в кровати. Другие мыслей кроме как о сексе и о Софии,  появлялись редко и совсем ненадолго. 
К концу второго дня он почувствовал истощение. Он лежал, лишенный желаний и неотрывно смотрел на Софью.
- Я  завтра утром уезжаю, - сообщила она.
- Как уезжаешь? – сел он на кровать.
- Обыкновенно, на поезде. Меня ждут важные дела. Я же тебе сразу сказала, что я ненадолго.
- Да, но я полагал… - Он замолчал.
-Что же ты полагал, дорогой?
- Ты поживешь здесь хотя бы недельку.
- А чтобы это изменило? Через недельку я бы все равно уехала. Мне кажется, мы провели два замечательных дня. Всегда важно не допустить перебора. 
- Такого в моей жизни еще не было, - признался Туров.
- Я знаю, - спокойно произнесла Софья. – Я понимала, как тебе тут не сладко и решила сделать приятное.
- Ты называешь это приятным! Мне еще никогда не было так хорошо.
- Я рада, значит, не зря бросила все дела и оказалась тут.
- Но это не может так все кончиться.
- А как бы тебе хотелось, чтобы это все кончилось?
Туров задумался.
- Мы должны быть вместе, нам вместе хорошо. – Он посмотрел на молодую женщину, но она молчала. – Ты так не считаешь?
- Я разве это сказала? Я слушаю, что ты скажешь.
Туров почувствовал, что настал решительный момент.
- Я уверен, что мы созданы друг для друга.
- Возможно, - словно приманку, коротко бросила Софья.
- Поэтому мы должны пожениться. Извини, я не так сказал, - поспешно стал себя поправлять Туров, - я предлагаю тебе руку и сердце. Будь моей женой.
Он замолчали и сразу же услышал, как бешено стучит его сердце. Софья же молча лежала, она смотрела куда-то в сторону.   
- Ты молчишь. Это отказ? – пробормотал он.
- Вообще-то всегда молчание считалось знаком согласия, - произнесла она.
- Но не в этом вопросе. 
- И  в этом тоже, - улыбнулась она. – Давай отложим этот разговор до моего отъезда.  Если не возражаешь.
- Тебе решать. – Этот вариант ему не нравился, но он решил не настаивать.
Утром они поехала на вокзал. До отхода поезда оставалось десять минут, а Софья молчала. Он же из упрямства решил, что не станет напоминать ей об обещание дать ответ.
Они вышли на перрон, и подошли к вагону.
- Ну, вот и все, сейчас ты уедешь, - сказал он.
- Тебя интересует моей ответ. Я согласна. Приезжай в Москву – и сыграем свадьбу. Ты же не собираешься жениться здесь.
Туров был совсем не против сделать это и в Рослеве,  но решил, что нет смысла поднимать этот вопрос.
- Уезжающие, проходите в вагон, - раздался голос проводнице.
София на мгновение прижались к нему, его губы ожог ее поцелуй. Затем она быстро поднялась в вагон. И в эту же секунду поезд тронулся.
- Я тебя люблю! – прокричал он и замахал рукой.
Софью в ответ тоже махнула рукой. Затем она исчезла из тамбура.
Туров стоял на перроне до тех пор, пока был виден поезд. Затем он неторопливо направился к привокзальной площади. Он понимал, что теперь его ожидает совсем другая жизнь.   

13.

Мэром Рослева был избран Сытежев. По сравнению со своим главным соперником он набрал всего на 100 голосов больше. Но эта была настоящая победа. И Туров заехал к нему с поздравлениями. После  того памятного эпизода на его квартире с Катей, он старался встречаться с ним на нейтральной территории. Сытежев по этому поводу не выказывал никакого удивления и сам больше его не приглашал к себе. Туров подозревал, что он о чем-то догадывается, а может, его дочь все рассказала ему. Но вину Туров за собой не чувствовал, а потому общался с ним как обычно.
Но сегодня был особенный день, Туров понимал, что это их общая победа, без его содействия шансов у  Сытежева стать мэром не было никаких. А потому он решил нарушить данное себе  слово – по возможности не встречаться с девушкой. В данном случае запрет он с себя снимает. А затем, если понадобится, его снова наложит. 
Квартира победителя утопала в цветах. И скромный букет Турова выглядел на этом фоне почти незаметно. Сытежев обнял гостя и крепко прижал к себе. Несколько мгновений мужчины стояли в такой позе неподвижно.
Их объятия разомкнуло появление в комнате Кати, они оба немного смущенно посмотрели на нее.
- Вот, пришел поздравить твоего отца, - сказал Туров. Он достал из сумки бутылку местной водки. – Специально купил, чтобы лучше было бы понятно, сколько впереди дел.
- Поставь что-нибудь на стол, - попросил Сытежев дочь.
Водка была все такой же мерзкой. Турову стало даже нехорошо, и он несколько минут приходил в себя.
- Как можно такое делать? И все у нас так, - грустно произнес он.
- Я слышал, вы подали заявку на покупку завода, - проговорил   Сытежев.
- Да, через несколько дней аукцион. В качестве главного  соперника опять эта  «Вега». Вам известно, что  за люди ею руководят?
Сытежев кивнул головой.
- Это не тайна, об этом знает весь город. Несколько бывших бандитов, накопив денежек, решили податься в бизнес. Купили чиновников, в том числе и бывшего мэра и стали прибирать к рукам городское имущество. А тут вы появились и стали уводить у них из-под носа лакомые кусочки. Один завод увели, теперь собираетесь другой. Ребята очень опасные, я не случайно охрану к вам приставил.
- Спасибо за нее, Виктор Андреевич, один раз она меня уже спасла.
Сытежев грустно вздохнул.
- Знаете, Олег Константинович, когда я с вами общаюсь, то иногда и не верится как-то, что в наше время бывают такие люди. Вы словно  из другого мира забрели по ошибке к нам.  Может, действительно перепутали двери?
Туров улыбнулся.
- А я как раз считаю, всяких подонков и нечисть посланцами из другого мира, которые по чьей-то злой воле оказались тут. А вот хорошие люди  они-то как раз местные. Только какие-то робкие, вот те их и теснят. Поэтому нам надо объединяться, чтобы не позволить им захватить тут власть. Понимаете,  Виктор Андреевич,  именно по этой причине я вас и поддержал. Нет ничего ужасней и омерзительней, когда у власти негодяи и проходимцы. У такой страны не может быть будущего. Я раньше этого до конца не понимал, а теперь мне становится эта истина все ясней: я в бизнес в том числе пошел и потому, чтобы иметь хоть какую-то возможность влиять на ситуацию, препятствовать таким, как ваш бывший мэр, руководить нами. Если им не давать отпор, рано или поздно они нас всех погубят.
- Наверное, вы правы, - невесело проговорил  Сытежев, - теперь я тут мэр. Но вот вопрос, на кого опереться. Чиновники сплошь продажные, бизнес более чем на половину состоит из бандюгов. А другая половина запугана ими. Такого, как вы, больше в городе нет. Да и вы рано или поздно отсюда уедете. А что делать мне?
Туров задумался, он вдруг с ужасом понял, что не знает ответа. Нарисованная  Сытежевым картина была уж очень реалистичной.
- Я не вижу иного выхода, кроме как искать честных и компетентных людей. Ну не может же быть такого, чтобы они полностью вывелись. Просто они затерты теми, о которых вы говорите. А я пока тут, буду вам помогать.
Сытежев кивнул головой, однако в его глазах не было уверенности.
Они кончили есть, и Катя, как обычно, собрала посуда и унесла ее мыть на кухню.  Сытежев придвинулся к Турову.
- Я о Кате хотел поговорить, - тихо произнес он. – Я в целом знаю, что у вас там произошло. Она проговорилась. Детали мне, понятно, неизвестны, и да не нужны. Но вы не на нее не обижайтесь, сами посудите, ну как она могла в вас не влюбиться.  В кого же еще тогда?
Туров почувствовал смущение.
- Я нисколько не сержусь на Катю, наоборот, у меня для нее сюрприз. Когда она вернется к нам, я вам расскажу о нем.
Катя вернулась через несколько минут. Весь вечер она была тихая и задумчивая, не произнесла ни одного слова, только слушала Турова, да иногда поглядывала на него.
- Катя, я хочу сообщить тебе важную вещь по поводу твоей учебы. Я договорился с учителем музыки, два месяца она будет с тобой заниматься каждый день. Сразу скажу, бесплатно, потому что это моя мама. Ты поедешь в Москву, и будешь жить у нас на полном пансионе.  Так что теперь все зависит от тебя.
Катя растеряно выслушала монолог Турова. Затем ее щеки полыхнули.
- Я не поеду, - проговорила она.
- Катя, ты же хотела стать музыкантом, это единственный твой шанс, - стал урезонивать ее отец.
Катя вскочила и бросилась из комнаты.
- Ну вот, - развел руками новоизбранный мэр. – Как тут поступать?
- Мы ее уговорим, от этого зависит будущее Кати, - произнес Туров. – У нас еще есть немного времени. А теперь мне пора.
- Подождите, я вызову охрану.
- Уже поздно, все спят.
- Кто спит, тот проснется, - философски возразил Сытежев. - Вы нам слишком нужны в этом мире, чтобы из-за чьего-то сна отправляться в мир иной. Так что посидите еще немного, пока они не появятся. 
   
14.

Аукцион завершился, Туров стал владельцем ликероводочного завода. К нему подошел мужчина, его толстую шею обвивала почти такая же толстая золотая цепочка. Это был его главный оппонент в битве за предприятие,  генеральный директор все той же компании «Вега».  Это из-за него пришлось выложить на несколько миллионов больше, так как  соперник бился ожесточенно, предлагал все более крупные суммы. В один момент Туров даже хотел махнуть рукой; по его представлению завод не стоил таких денег.  Но когда он посмотрел на своего противника, ему сразу же захотелось продолжить борьбу.  Он мог бы уступить достойному, но не этому уголовнику.
Сытыжев перед аукционом кое-что поведал о прошлом этого человека. Еще несколько лет назад он сидел в тюрьму за вооруженный грабеж, а вот теперь - уважаемый член общества, так как у него много денег. А вот какими путями он их раздобыл, никого не интересует. Главное сам факт их наличия.
Горовцов подошел к Турову так близко, что ему пришлось сделать пару шагов назад. Роста он был невысоко; если он когда-то и  рос, то преимущественно в толщину.
- Слушай ты, фраер, тебя же уже раз предупреждали, чтобы ты катился отсюда. Я вижу, ты неугомонный. У нас тут таких не любят. Думаешь, завод теперь твой? Это мы еще посмотрим.
Горовцов сделал знак, со своих мест поднялись несколько человек, и последовали за ним. Их вид и повадки однозначно говорили о принадлежности к блатному миру.
К Турову подошел Сытежев, он уже целую неделю, как вступил в новую должность. И за это время это была их первая встреча.
Его лицо было хмурым.
- Виктор Андреевич, у вас что-то не в порядке? – спросил Туров.
- Это у вас не в порядке, Олег Константинович. Боюсь, ситуация выходит из-под контроля. Этот  Горовцов просто в ярости. Он не успокоится, пока вас не достанет.
- Но я же под надежной охраной ваших людей.
Сытежев покачал головой.
- Они не профессионалы, могут и допустить ошибку. Вам надо позаботиться о более надежной охране.
Туров подумал, что на этот раз  Сытежев прав, угроза Горовцова отнюдь не была голословной, а имела под собой вполне реальные намерения. Он уже второй раз переходит дорогу этому бандиту. А они такое не прощают. Надо срочно звонить Янину, погибать от пули или ножа молодчиков этого негодяя как-то не солидно. Но этим он займется чуть позже.
- А не прокатиться ли нам на только что купленный завод? – предложил Туров. – Хотя во владении я заступлю только через месяц, но взглянуть хочется прямо сейчас. Да и вам, наверное, интересно, как главе города, посмотреть, что там творится.
- Не возражаю, поехали.
Они сели в машину мэра.
- Надеюсь, здесь с нами ничего не случится, - пошутил Туров.
- Мне не нравится ваш юмор, какой-то он мрачный.
- Я уже начинаю понемногу привыкать к опасности, в нашей стране по-другому не получается. Ведешь бизнес честно,  тебе угрожают бандиты, ведешь его не честно – всякие там правоохранительные организации. И те и другие хотят его отобрать.
- Как же вы выходите из положения? – с интересом спросил Сытежев.
- Я и сам задаю себе этот вопрос. Я понял, в такой ситуации самое лучшее идти на пролом. Только в этом случае и те и другие начинают перед тобой расступаться. Они к этому не привыкли, они уверенны, что человек непременно испугается и начнет перед ними лебезить.  А я теперь точно знаю, что это делать ни за что нельзя. Вот тогда непременно проиграешь. А так есть шанс.
- Смелая стратегия, но скорей всего верная, - задумчиво произнес Сытежев. – Мне тоже стоит ее взять на вооружение. Весь аппарат мэрии против меня, пытается мешать моей работе.
- Так, увольте всех к чертовой матери! 
- А кем заменить?
- Тогда заставьте их подчиняться себе. Лучше всего это сделать на собственном примере. Когда люди видят, что у человека честные намерения, им становится трудней ему пакостить и обманывать. Наоборот, если не у всех, то у многих возникает желание ему помогать.
- Легко сказать, да трудно сделать. Люди очень упрямы в своих предубеждениях. Ну да ладно, справимся и с этим.
- Как поживает Катя? Ей скоро в дорогу.
Сытежев грустно вздохнул.
- Она какая-то тихая, молчаливая. Со мной мало разговаривает. Все о чем-то грустит. Хотя догадаться не сложно,  - покосился он на попутчика.
- Это пройдет, новая жизнь, новые впечатления заставят все быстро забыть. Нет лучшего способа забыть о прежней любви, чем влюбиться снова, - улыбнулся Туров. – Она еще нас удивит своими достижениями на музыкальном поприще. Моя мама умеет добиваться своих целей. Я уверен, они поладят.
- Дай бог. А мы приехали. 
На проходной не было никакой охраны, они беспрепятственно прошли на территорию предприятия.  Было грязно, повсюду лежал мусор. И Туров невольно поморщился; на подшипниковом  заводе убирали точно по графику. Он твердо знал: невозможно производить качественную продукцию в антисанитарных условиях. Одно  с другим несовместимо.
Туров и Сытежев прошли в заводоуправление – одноэтажное, обшарканное здание. Туров подумал, что тут находиться неприятно, не то, что работать. Все это надо будет сносить и строить новое здание.
Они нашли кабинет генерального директора, Туров отворил дверь и увидел целую толпу. Люди энергично и громко говорили на незнакомом языке. Не надо было быть этнографом, чтобы признать их всех за выходцев с Кавказа.
Турова не сразу заметили, но когда это произошло, на какое-то время в кабинете повисла мертвая тишина. И по этой   тишине он понял, что его узнали.
- Здравствуйте, господа, - поздоровался Туров. - Я новый владелец завода. А кто тут главный?
Из-за стола поднялся мужчина. Если он был и старше Турова, то всего на несколько лет. Это был типичный кавказец, темноволосый и смуглый, с большим птичьим носом.
- Значит, это вы Хачукаев Эдуард Магомедович, собственной персоной – усмехнулся  Туров.  – Очень приятно. Хотя, может быть, и не очень. – Он достал купленную по дороге сюда в магазине бутылку водки. – У меня предложение выпить за знакомство. Дайте стаканы.
- Мы не пьем, нам вера не позволяет, - ответил   Хачукаев.
- Не пьете, вера не позволяет. А травить весь город этой мерзопакостной водкой, вера вам спокойно позволяет.  Какая хорошая вера, мне бы такую. Слушайте меня,  Эдуард Магомедович, если вы сейчас не выпьете всю эту бутылку, я добьюсь того, что вы сядете надолго в тюрьму за все то, что вы тут натворили. Я уверен, что вы многое обо мне знаете. В том числе и о моих возможностях. Вы не отмажитесь,  у вас не хватит ни денег, ни связей. А у меня хватит. Так что решайте, либо вылакаете бутылку, либо собирайте вещички – и на нары. Как говорили древние: третьего не дано. Я жду всего минуту. - Туров поставил на стол перед ним бутылку водки. 
Хачукаев пребывал в нерешительности недолго, он извлек из тумбочки стакан, откупорил бутылку и налил до краев. И выпил.
Его лицо перекосилось, он схватился за грудь. Несколько человек бросились к нему, чтобы оказать помощь, но он решительным жестом их остановил.
- Вы выпили не все, пейте дальше, - безжалостно произнес Туров.
Все повторилось один в один, только на этот раз  Хачукаеву стало еще хуже. Его затошнило, и он стремительно выбежал из кабинета.
Кавказцы – их было не менее десятка – собрались в компактную группу и враждебно смотрели на Турова. На всякий случай Сытежев встал рядом с ним. Но даже при такой диспозиции силы были слишком не равными.
 Кавказцы снова загалдели на своем языке, и с каждой секундой этот галдеж становился все более угрожающим.
- Нам срочно нужна подмога, - прошептал  Сытежев.
- Не успеем, - так же шепотом возразил Туров.
В кабинет вернулся его хозяин. Он был бледен, но двигался вполне нормально.
- Уйдите все, - приказал он своим соплеменникам.
Те мгновенно замолчали, и через тридцать секунд никого из них уже не было в кабинете.
Хачукаев сел сам и показал на стулья Турову и Сытежеву.
- Я выпил вашу водку, - хмуро сказал Хачукаев.
- Свою  водку, - поправил его Туров.
- Хорошо, свою. Но я могу надеяться, что вы выполните свои обещания, и не будете возбуждать никаких дел.
- Дела возбуждает вообще-то прокурор. Я уверен, что у вас рыльце в пуху, но я не буду копаться в том, что вы тут наворовали. Но с одним условием. Вы не вывезите с завода никакого имущества, с этого момента вы так же не будете осуществлять платежей с расчетного счета завода. Завтра я пришлю сюда своих бухгалтеров, они будут проводить все необходимые расчеты с контрагентами.   Я же вам даю неделю, чтобы закончить тут все дела, собрать манатки  – и исчезнуть из города раз и навсегда. Вместе со всей вашей шоблой. Согласны?
- Вы не оставляете мне выбора.
- Почему же, можно сесть в тюрьму. Вы этой чести вполне заслужили. Есть еще вопросы?
- Нет.
- Вот и замечательно. К чему вопросы, когда и так все ясно. Завтра я пришлю своего человека, он будет наблюдать за всем тут происходящим до вашего исчезновения. Пойдемте, Виктор Андреевич.
Они почувствовали себя спокойно только когда очутились в машине и отъехали на безопасное расстояние от завода. Сытежев испустил громкий выдох.
- Ну и дела, эти ребята вполне могли нас растерзать.
- Могли, - согласился Туров. – Но к счастью не растерзали.
- Именно к счастью. Все-таки вы уж очень рискованный человек. Там разговаривать с этим Хачукаевым в его логове,  по меньше мере неосторожно.
- Вы правы, но когда я его увидел вместе с этой наглой оравой, я просто стал сам не свой. Мною овладела жуткая ненависть к этим типам,  которые ради наживы  готовы отправить на тот свет любое количество людей. Вот меня и понесло.
- Импровизация с бутылкой водки вам хорошо удалась.
- Зато теперь он знает, какое пойло производит. Сам-то никогда его не пробовал. Нужно срочно найти хороших технологов, а пока с завтрашнего дня прекратим на заводе  выпуск продукции. 

15.

Если не каждый день, то уж через день, Туров звонил Софье. И всякий раз он с нетерпением ждал этого разговора. Меньше часа они  не беседовали. После того, как они разъединялись, он с большим трудом мог припомнить, о чем они говорили, так как без конца перепрыгивали с одной темой на другую. Правда, о чем не разговаривали, так это о предстоящей свадьбе. Вроде бы вопрос был решен, а потому и не возникал. Хотя у Турова он постоянно крутился в голове.  Все было как-то неопределенно, к тому же Софья явно не спешила с его окончательным решением. Но возможно ему только так казалось. По мере того, как шло время, ему было все труднее понимать, что же все-таки произошло и происходит между ними. Конечно, можно было отправиться в Москву  и выяснить, как говорится, все на месте. Но, во-первых, как всегда было много дел, а во-вторых, что-то удерживало его от этой поездки. Скорей всего ему не хотелось быть навязчивым, все же этот брак не совсем равный. Он средней руки бизнесмен, а она – дочь одного из самых богатых людей России.
И еще был один нюанс, который приводил его в некоторое смущение. Туров сознавал, что в значительной степени его так сильно тянет к Софье по чисто сексуальным причинам. В воображении, зачастую в самые неподходящие моменты всплывали картины пребывания девушки у него. И тогда убыстрялось дыхание, учащался пульс, и ему было не просто переключить сознание на текущие дела.
А дел было невероятно много, так как теперь Турову приходилось работать сразу в двух местах: на подшипниковом и на ликероводочном заводах. Последний требовал особенно много забот. Хотя прежняя команда уехала, но Хачукаев не выполнил своего обещания – ничего не вывозить. Кое-что ему все же удалось вывезти, хотя Туров поставил на предприятие свою охрану. Но тот, судя по всему, нашел способ ее обмануть или просто купил.
Туров решил не выяснять, как все случилось, ему уже порядком надоело проводить расследования. В нынешней ситуации купить можно почти любого, лишь единицы способны устоять против этого всепобеждающего соблазна. И это печально,  без нравственной основы новое общество построить невозможно. Оно только с виду будет замечательным, а внутри – смердеть и разлагаться.   
Турову удалось найти двух технологов, которые когда-то трудились на заводе.  Правда, оба были на пенсии и по началу ни в какую не хотели возвращаться к работе. Сначала ему показалось, что они отвыкли от нее, но потом  понял, что оба пожилых мужчины не верят ему. Он бился с каждым целые сутки, уговаривал, предлагал любые условия. И убедил.
Но Туров понимал, что этого явно недостаточно. Кавказцы за то время, что тут хозяйничали, неплохо поработали, значительную часть хорошего оборудования привели в негодность. И это сильно мешало работе. Нужна была полная реконструкция, иначе завод не станет по-настоящему прибыльным, не сумеет производить качественную продукцию. А выделение инвестиций уже зависит от Каменецкого, у него, Турова, таких денег нет.   Значит, есть формальный повод для поездки?
Несколько дней Туров ходил в раздумьях. Он понимал, что есть большая вероятность, что эта поездка развернет его жизнь на сто восемьдесят градусов. Конечно, он мечтает назвать Софья своей женой, она умная, образованная, сексуальная.  И о такой женщине он мечтал всегда.  Но это не означает, что они идеально подходят друг другу. По большому счету их чувства не прошли никакой проверки. Пока у них говорят больше тела, чем души. Но ждать, пока они заговорят,  можно очень долго. Так и жизнь пройдет, а ведь ему скоро тридцать. В этом возрасте отец уже был, как пять лет женат. И у него уже был сын, то есть он.
Туров вдруг вспомнил об Юлии, они могли бы быть  женаты почти два года. И у них мог бы быть уже ребенок. Ему  стало грустно. Странно, что он не знает, где она, что делает. Исчезла, как привидение, даже весточку не пришлет. Но в таком случае, о чем тут говорить, она сама так решила. Значит, для этого у нее были свои основания. И нет смысла об этом больше печалиться.
Как ни странно, с колебаниями Турова помогли справиться  те самые два пенсионера-технолога, которых он привлек к восстановлению завода.  Они пришли к нему с не самой лучшей вестью, что завод, хотя и можно запустить, но стабильно работать он не будет, слишком многое тут порушено. И уж тем более выпускать хорошую продукцию, для этого нужно закупать новое оборудование, чтобы наладить принципиально новый технологический процесс.
Туров грустно вздохнул про себя, он все же надеялся, что завод начнет работу в самое ближайшее время, и будет приносить хоть какую-то прибыль. Теперь же получается, что эти надежды придется отложить в долгий ящик. Хорошо, если за год все удастся сделать. И то при условии стабильного финансирования. Но выбора все равно нет, он по собственной инициативе ввязался в это дело. А значит, его следует доводить до конца.
Туров решил, что за неделю он решит в Москве все дела.  На подшипниковом заводе вместо себя оставил Гаврикова, а на ликероводочном – одного из двух технологов, того, который показался ему более толковым и энергичным.
Разговор с Гавриковым получился излишне эмоциональным. Когда Туров сообщил ему, что назначает его   исполняющим  обязанности директора завода, у того на глазах навернулись слезы. Туров не ожидал такой бурной реакции  и даже почувствовал себя неловко.
- Вы верите мне? – спросил   Гавриков.
- Я верю, что вы любите свой завод и не позволите никому причинить ему вред. 
- Странный, непонятный вы человек, - провозгласил Гавриков.
Вот и он о том же, невольно подумал Туров. Просто какая-то загадка Вселенной. Но обсуждать эту тему ему не хотелось, его мысли были поглощены другим.
- Пусть так, сейчас это не столь важно. Главное, что завод работает, и я на время своего отъезда оставляю его в надежных руках. Знаете, Михаил Борисович, если так дело пойдет и дальше, я не вижу причин, почему бы вам снова не занять эту должность уже на постоянной основе.
- Вы это серьезно?
- С вами на эту тему я бы шутить никогда не стал. Давайте вернемся к этому вопросу через пару месяцев. А пока командуйте, дело для вас привычное. А я поехал решать важные вопросы.

     16.

Туров вступил на московский перрон с чувством, которое стало для него неожиданным. Этот город, где он прожил большую часть своей жизни, показался ему чужим. Он вдруг ясно осознал, что за короткое время успел сжиться с Рослевым, он стал для него почти родным. Хотя с другой стороны так ли это удивительно, за недолгий срок он пережил здесь столько разных драматических событий. Хотя дело не только в этом, в Рослеве он впервые по-настоящему ощутил, что способен реально влиять на ситуацию, менять ее к лучшему. Хотя пока он сделал в этом направлении совсем немного, но все же уже есть первые результаты. А это не так уж и мало. Именно о таком развитии событий он и мечтал, когда оставил науку и пересел в поезд бизнеса. Как-то он поймал себя на безумной мысли: он готов рисковать жизнью ради того, чтобы хоть что-то изменить.  Он знал, что многие бы сочли его за такой подход сумасшедшим, ему и самому это не всегда нравится. Но ничего с собой поделать не мог, это было задание свыше, которое он просто не мог не выполнять.
С вокзала Туров отправился домой. Мама его уже ждала. Едва он вошел, как сразу же увидел накрытий в гостиной стол. Он едва успел вымыть руки,  как Мария Владиславна усадила его за него.
Туров ел с удовольствием и рассказывал матери про дела. Разумеется, не про все, некоторые подробности, связанные с угрозами в свой адрес, он благоразумно упустил. Он постарался, как можно быстрей перевести разговор на Катю. Хотя предварительно Мария Владиславна согласилась взять ее в ученицы, теперь вдруг засомневалась.
- Олежка, я уже целый век никого не учила. Играю только для себя. А преподавание требует постоянных тренировок. Я не справлюсь.
- Ерунда, мама,  у тебя все получится. Талант никуда не пропадает, а навыки преподавания быстро восполнишь.
- А каков уровень ученице?
- Способности есть, а вот школа сильно хромает. Честно говорю, возни с ней будет немало. Многому надо переучивать. 
Мария Владиславна подозрительно посмотрела на сына.
- Как-то странна мне твоя настойчивость по отношению к этой девушке. Уж не завел ли ты роман с ней?
Туров почувствовал некоторое замешательство. Однако дело было совсем не в Кате, а в том, что он все никак не решался сообщить матери, что кроме решения деловых вопросов приехал в Москву жениться. Но и молчать об этом тоже негоже, не говорить же ей о свадьбе накануне самого события. Правда, когда оно случиться, еще не ясно.
- Нет, можешь успокоиться, с этой девушкой у меня ничего не было и быть не может. Просто я симпатизирую ее отцу, да и ей тоже.  Очень хорошая семья.  Но кое в чем ты права, - решил начать разговор Туров, - я приехал в Москву жениться. 
- Жениться? - Мария Владиславна побледнела и схватилась за грудь. Туров испугался, что матери сейчас станет плохо. Но уже через несколько мгновений она довольно спокойно спросила: - А твоя мать может узнать, на ком женится ее сын? Или ей это знать не обязательно?
 - Не обязательно, но я тебе так и быть по-родственному скажу, ее зовут Софья Кременцкая.
- Не дочка ли это твоего шефа?
- Она самая.
Мария Владиславна взяла довольно длительную паузу. Она сидела за столом и задумчиво смотрела перед собой.
- Ты уверен, что правильно поступаешь? Об ее отце пишут и говорят самое разное. С тех пор, как ты стал работать у него, я читаю все, что касается этого человека. 
- Я знаю, но, во-первых, я женюсь не на ее отце, а на его дочери, а во-вторых, много преувеличивают, а то и просто лгут.
- Но ведь еще он баснословно  богат.
Туров пристально посмотрел на мать.
- Ты это так сказала, словно богатство – это страшный порок, хуже пьянства или наркомании. 
- А разве не так?
- Иногда это действительно так. Но не всегда. А это как раз тот случай.
- Ты уверен?
- Мы работаем с ним вместе.
- Это не аргумент. Помнится, твой отец мне как-то рассказывал, что когда-то он думал, что человек лучше всего узнается в бою. Там он своим поведением выкладывает всю правду о себе. Но потом он убедился, что это далеко не так, люди, с которыми он сражался бок о бок, затем демонстрировали качества и совершали поступки, которые он никогда от них не ожидал. Взвесь все еще раз.
- Я взвешивал. И твердо решил.
- Ну, как знаешь. – В голосе Мария Владиславна прозвучала грусть. - Для меня главное, чтобы ты был счастлив. А  я готова принять любой твой выбор.
Туров встал и поцеловал мать.

17.

 Туров испытывал волнение, когда переступал порог особняка Кременецкого. Слишком много судьбоносных решений принимается в этих  стенах. В том числе и тех, которые касаются лично его. А сегодня один из самых важных дней в его жизни, должно решиться так много, что он даже немного побаивается возможных последствий. Но и отступать ему некуда.
Они сидели в столь знакомом ему кабинете. С последнего его посещения тут ничего не изменилось. В этом проявляется характер его владельца, который не любит ни резких движений, ни крутых перемен, подумал Туров.
- Рад тебе видеть, дорогой, - говорил Кременецкий, обильно дымя сигарой.   (Кажется, раньше он их не курил, подумал Туров. Все-таки не все остается неизменным). – По слухам, ты весь Рослев на дыбы поставил.
- Весь не весь, но какую-то часть, поставил. Иначе ничего бы не вышло. Положение там тяжелое, все только думают об одном: как бы чего украсть. Это ужасно, когда всем на все наплевать, когда самым популярным и прибыльным видом деятельности становится воровство. 
Кременецкий  ничего не ответил, вместо этого он продолжал наполнять ароматным дымом свой кабинет.
- Но постепенно что-то начинает меняться, - продолжил Туров, не дождавшись ответа от своего собеседника, - это дает нам надежду.
- Нам? – уточнил Кременецкий .
- Нам, - подтвердил Туров. – Потенциал там большой, а используется безобразно.
- Так у нас повсюду. Сидя в Рослеве, ты многого не знаешь. В стране творится такое, что оторопь берет, сплошное поле боя. Я слышал, тебя там тоже едва не убили.
- Ну не совсем убили, но опасность была.
- И есть? -  Кременецкий  пристально посмотрел на Турова.
- Есть, - признался он.
- Нужно срочно принять меры, не уезжай, не переговорив с Яниным. Это мой приказ.
- Раз приказ, выполню, - улыбнулся Туров.
Кременецкий  затушил сигару и прошелся по кабинету.
- Ты отлично там поработал, я очень доволен. Но мне не нравится, что ты так сильно рискуешь. Если с тобой что-то случится, где я возьму такие кадры? Ты у меня такой один. И не только у меня, можно сказать у целой страны.  -  Кременецкий  усмехнулся. – Выкладывай, какая у тебя просьба?
- Требуются деньги для реконструкции ликероводочного завода. Не так уж и много.
- Но не так уж и мало.
Туров кивнул головой.
- Эти вложения быстро окупятся. Мы  сделали кое-какие расчеты, уже через год реально войти в ноль. Там можно организовать производство самого различного алкоголя, не только водки. А так же безалкогольных напитков. И все высокого качества, такая вода мало где еще есть.
- Софья мне говорила об этой твоей просьбе. И не просто говорила, а уговаривала дать тебе деньги.   Хорошо, я их  дам, но с отдачей. Пусть это будет беспроцентный кредит.
- Спасибо, вот увидите, что это правильное решение.
- Когда имеешь дело с тобой, очень трудно понять, какое решение правильное, а какое нет, - усмехнулся Кременецкий. – Но я рад, что этот Рослев стал нашим городом. У каждого человека должна быть своя вотчина. Ты ее, кажется, нашел.
- В каком-то смысла, да,  - задумчиво кивнул Туров. – Я приехал в Москву, словно в гости.
- Быстро ты прирос к этому городу.
- Сам удивляюсь.
- Ладно, как прирос, так и отрастешь, если понадобится. Не век же тебе там пребывать.  А я хочу спросить у тебя совета.
- У меня? – удивился Туров.
- А что тут странного.  Кого как не у тебя спрашивать совета. В правительство меня зовут, чуть ли не пост вице-премьера обещают. Как думаешь, идти или не идти?
Туров задумался.
- Я бы не пошел.
- Почему?
- В вашем нынешнем положении вы можете сделать больше.  А там вы потеряете свободу, будете вынуждены играть по их правилам. А лично мне они не нравятся. Вся наша власть думает только о наживе.
- Ты так полагаешь? Но если исходить из твоей логики, находясь в правительстве разве нельзя  сделать гораздо больше?
- Некоторое время назад я так думал. Но потом понял, это не так, по крайней мере, сейчас. И вы и я сможем сделать гораздо больше, если сохраним нынешний статус. Мы делаем реальные дела, а они там у себя играют в свои игры. Мне кажется, вы об этом пожалеете.
- Как ни странно, я думаю точно так же. Вопрос решен! -  Кременецкий  посмотрел на своего гостя, и на этот раз в его глазах зажглись веселые огоньки.  – Думаешь, не вижу, что ты сидишь, как на гвоздях. Иди к ней, она тебя тоже ждет. А мы еще наговоримся, тем предостаточно.

 18.
Из кабинета Кременецкого Туров спустился по широкой лестнице в просторную гостиную. Почему-то он думал, что Софья его уже ждет. Но там никого не было. Внезапно за его спиной раздались шаги. Он резво обернулся – и увидел идущего  к нему Саватюгина. Они не виделись уже довольно давно, и сейчас Туров не без интереса смотрел на старого друга. Впрочем, являлся ли он по-прежнему его другом, это был тот вопрос, на который еще только предстояло найти ответ.
- Здравствуй, Олег. Рад тебя видеть.
- И я тебя рад видеть. – Было ли так на самом деле, об этом Турову не хотелось сейчас думать.
- Много слышал о твоих подвигах в Рослеве.
- Да, вроде никто о них не писал.
- У нас собственные источники информации, - засмеялся  Саватюгин.
- У нас, это у кого? И вообще, что ты делаешь в этой обители?
- Меня пригласил к себе Лев Маркович.
- И зачем ты ему понадобился?
- Ах, да, тебе скорей еще неизвестно, что с недавних пор я возглавляю у него департамент по анализу и связям с общественностью. Моя задача показать миру привлекательный облик нашего концерна. А ты как раз один из тех, кто обеспечивает эту привлекательность. Поэтому мы намерены в самом скором времени сделать  тебя, как сейчас говорят, публичной персоной. Газеты, радио телевидение – это все то, через чего тебе скоро предстоит пройти.
- А если я не захочу?
Саватюгин несколько секунд молчал.
- Это не мое решение, это его решение, - кивнул он верх, в направлении кабинета  Кременецкого. – Он считает, что широкое освещение твоей деятельности в Рослеве способно даже повысить котировки акций холдинга на бирже.
- Вот не предполагал, - пробормотал Туров.
- Так что готовься. Скоро в Рослев приедет бригада одного из основных каналов нашего телевидения. А вместе с ними и я, если ты не возражаешь.
- Милости прошу к нашему шалашу.
Туров вдруг подумал, что широкое оповещение об его работе в Рослеве может быть даже пойдет ему на пользу, по крайней мере, если он станет хорошо  известен, трудней будет решиться на его убийство.
Дверь распахнулась, и в комнату быстро вошла Софья. Увидев беседующих мужчин, она остановилась.  Саватюгин бросил на нее быстрый взгляд.
- Ну, я пошел, Олег к нашему общему шефу. Надеюсь, скоро увидимся в твоем Рослеве.
Саватюгин стал подниматься по лестнице и исчез в проеме двери.
Софья подошла к Турова и поцеловала его в щеку.
-  С приездом, Олег.
- Спасибо, как ты тут?
- Я же дочь своего отца, а он у нас трудоголик. Вот и я постоянно в работе. Он мне поручает все новые и новые дела.  Некогда даже заняться личной жизнью. – Она лукаво посмотрела на Турова.      
- Я приехал как раз для этого.
- А я думала, что ты решаешь с отцом деловые вопросы.
- Я только что их решил.  Теперь очередь за более важными делами.
- Разве у мужчины могут быть более важные дела, чем бизнес?
- Могут. Софья, ну что мы говорим всякую ерунду.
Она кивнула головой.
- Хорошо, давай поговорим не об ерунде. Начинай.
- Я приехал, чтобы жениться на тебе, - решительно произнес Туров.
- Женись, кто тебе мешает, - засмеялась Софья.
- Раз никто, значит женюсь. И как можно скорей. Когда бы ты хотела?
- Да в любой момент. Хоть завтра.
- Тогда завтра. А нас распишут? Мы же не подавали заявление.
- У папы знакомый – директор ЗАГСа. Он сделает для него все, что в его силах. И даже больше. 
- Тогда надо его попросить об этом.
- Сейчас и попросим. Время еще есть.
- Но должны быть свидетели, гости. Свадьба, наконец.
- Вот не предполагала, Олег,  что ты такой приверженец традиции.
- Вовсе нет, я вполне могу обойтись без свадьбы. Я думал, что тебе захочется…
- Ты прав, свадьба – это красиво. Мне очень нравится эта церемония. Мы ее обязательно устроим, но в другое время. Кстати, обычно после бракосочетания люди отправляются в свадебное путешествие.   
- Могу предложить тебе только путешествие в Рослев. Мне надо возвращаться туда.
- Я так и думала. К сожалению, у меня тут срочные дела. Придется пожить какое-то время в разлуке. Ты еще не передумал жениться на мне?
- Нет.
- Какой, однако, ты упрямый. Ничто  тебя не собьет с пути.
- Есть такое, - улыбнулся Туров. Ему нравился этот немного необычный разговор. Вряд ли много женихов и невест общаются подобным образом перед бракосочетанием.
- Мужем и женой мы станем только завтра, - проговорила Софья. – А чем займемся сегодня?
Туров спохватился, что не продумал никакой предсвадебной программы. В самом деле, до ночи еще далеко, куда же им податься?
- Может, пообедаем в каком-нибудь приличном ресторане, а затем пойдем в Большой театр, на оперу. Я давно ее не слушал.
- Да, ты романтик. Опера – это прекрасно. Жди меня тут, я буду готова к походу в ресторан и оперу всего через каких-то полчаса. И то, это только для тебя. – Софья чмокнула Турова и исчезла.       
 
 
19.

Все закрутилось так стремительно, что Туров едва поспевал за событиями. Поздно вечером перед расставанием после длительных поцелуев в машине, Софья сказала ему, чтобы он ничему не удивлялся, а лишь выполнял, что ему велят. А она все заботы по организации бракосочетания возьмет на себя. Туров с радостью согласился на такие условия, как бывший ученый он в душе не любил заниматься организационной работой, хотя только ею все последнее время и занимался.
Бракосочетание в ЗАГСе было назначено на четыре часа. И поэтому  Туров решил, что  у него есть немного времени. Так как расстались они поздно, он решил, что  может себе позволить поспать подольше. Тем более, он должен иметь свежий вид, чтобы предстать на церемонии во всей своей красе. К тому же перед тем как лечь, он целый час проговорил с мамой.  Мария Владиславна приняла новость со спокойным достоинством,  она даже ни разу не поднесла платок к глазам, зато обещала быть для невестки прекрасной свекровью. На этом они и разошлись по своим комнатам.    
Туров сладко спал, когда раздался звонок в дверь. Он не без труда разлепил глаза; на часах еще не было девяти. Он накинул на себя халат и пошел отворять дверь.
Это был посыльный, он принес свадебный костюм. Посыльный быстро исчез, а Туров стал разворачивать пакет. Это был смокинг. Туров всего разу в жизни одевал его. Он чувствовал себя немного смущенным и удивленным этой непривычной одеждой и той скоростью, с которой она появилась у него.
На шум вышла Мария Владиславна. Она стала смотреть за тем, как ее сын обряжается в принесенный костюм. Самое удивительное заключалась в том, что, несмотря на то, что никто не снимал с него мерку, он был точно пригнан по его фигуре.
- Как тебе идет смокинг? – воскликнула Мария Владиславна. – Тебе надо все время ходить в такой одежде. Ты выглядишь в ней совсем иначе. Знаешь, твоему отцу просто невероятно шел мундир, а тебе – такой вот костюм.
- Мама, представь меня на заводе в смокинге, - засмеялся Туров. – Где-нибудь в цеху. Работают станки, брызжет масло, а  я иду в смокинге. Меня «Скорая помощь» увезет в психиатричку.
- Все равно тебе следует, как можно чаще появляться в этой одежде.
- Мама, лучше ответь, ты выбрала костюм для сегодняшней церемонии?
- Не беспокойся, твоя мать тебе не подведет, - с достоинством ответила Мария Владиславна и прошествовала в свою комнату.
В это утро посыльные являлись в квартиру Туровых еще несколько раз. Сначала принесли шикарные ботинки, затем – маленькую коробочку. Он осторожно открыл ее - и замер от восхищения. Таких красивых обручальных колец он не видел никогда.
     Примерно за два часа до церемонии за ними заехал «Кадиллак».  Туров и Мария Владиславна сели в машину. Шофер ни о чем их не спрашивал, он знал, куда их вести.
В особняке Кременецкого их уже ждала Софья, одетая в шикарное свадебное платье. Туров не мог понять, когда успели его сшить, но он благоразумно воздержался от вопросов. Он волновался по другому поводу: как пройдет первое знакомство его матери с будущей женой.
Мария Владиславна, словно преобразилась, обычно степенная и даже чуть суховатая, она сияла доброжелательной улыбкой. Пожала руку невестки, а потом нежно поцеловала ее в щеку и что-то произнесла остроумное, что Софья засмеялась. 
Они вошли в гостиную, где был накрыт стол с легкими закусками и фруктами. Там их поджидали родители невесты,  а также – Саватюгин, что немного удивило Турова. Он совсем не ожидал встретить его в этом месте и в это время. И предпочел бы в этот денно обойтись без его присутствия.
 До этого момента Туров лишь мельком видел мать Софьи -   Нелли Яковлевну, полную, смуглую черноволосую даму. Ее пальцы и одежда были густо усеяны драгоценностями.
Впрочем, Турова больше интересовала реакция Кременецкого  на происходящее. Тот  словно бы почувствовал, что испытывает Туров,  увлек его за собой. Они отошли в угол.
- Я рад, что ты станешь членом нашей семьи, - сказал Кременецкий, обнимая без пяти минут зятя за плечи. – Теперь у нас возникает настоящий семейный бизнес-клан. Это очень здорово, мы все должны быть вместе. Количество наших недоброжелателей, а то и врагов растет в прямой зависимости от наших успехов. Что делать, это их неизбежное следствие. И консолидация всех наших сил крайне важна.
- Я понимаю, но поверьте,   Лев Маркович, я женюсь на Софье только потому, что я люблю ее. И других причин нет.   
- Так это замечательно! Для меня счастье дочери – важнейший приоритет. Но, согласись, каждое событие имеет свои последствия, даже если мы и не думаем о них. И одно из них то, о чем  я тебе только что говорил. Хочешь ты того или нет, но отныне все тебя будут воспринимать, как очень близкого ко мне человека, члена моей семьи. И соответственно относиться; когда хорошо, а когда и плохо. И ты должен исходить из этого обстоятельства во всех своих поступках. Ладно, мы еще поговорим на эту тему, а пока иди к невесте.
Но по дороге к ней Турова перехватил Саватюгин.
- Олег, я очень рад за тебя. От всей души поздравляю с этим прекрасным событием. И я рад, что мы снова вместе, работаем на одно дело.
- Спасибо, Алеша, за поздравления. – Туров не мог понять, как относиться  к словам бывшего друга. Впрочем, почему бывшего,   формально они не разрывали отношений. Просто нити, которые их некогда связывали, ослабли.
Туров, наконец, подошел к Софии.  Она поцеловала его.
- Ты не сердишься на меня, что я пригласила Алексея Ильича быть твоим свидетелем, - произнесла она. – Ведь вы друзья. 
А Алексей ему об этом не сказал, мысленно отметил Туров.
- Нет, не сержусь, вполне нормальная кандидатура для такой ответственной роли.  Могла быть  и хуже.
- Вот и прекрасно. У тебя такая замечательная мать. Пока ты общался с моим отцом, мы общались с ней. Я хочу привлечь ее для работы в нашем благотворительном фонде. Ты не возражаешь?
- Я – нет. Это целиком зависит от нее.
- Хорошо. – Она посмотрела на часы. - Уже скоро ехать в ЗАГС. Идут последние минуты твоей холостяцкой жизни, Олег. Еще не поздно все отменить.
- Наше бракосочетание можно отменить лишь в одном случае, если такая инициатива будет исходить с твоей стороны.
Софья в ответ засмеялась.
- И не надейся. Ты готов отправиться в ЗАГС? – спросила она.
- Готов.
- Тогда садимся в машину.
Все вышли во двор. Там их уже ждала целая кавалькада автомобилей. Туров насчитал их десять.
- Ну, вот и все, - подумал он, - для меня начинается новая жизнь. А новое – это предвестник хорошего. По крайней мере, хочется на это надеяться.   
    
  20.

Поезд увозил Турова в Рослев. После долгих прощаний он остался один в купе. Он вдруг почувствовал некоторую усталость, проведенные им в Москве дни вроде были не заняты работой, однако он все время что-то делал: куда-то ехал, шел, где-то обедал, с кем-то встречался. За все это время они не расставились с Софьей ни днем, ни ночью. Она возила его по выставкам, музеям, театрам, знакомила с работой возглавляемого ею фонда. Туров оценил ее упорство и инициативу; хотя  возможности организации были ограничены, ее деятельность была весьма разносторонней.  Туров пообещал, как дела пойдут лучше, непременно внести свой достойный взнос. 
Однако самым большим событием стала их свадьба, которую они сыграли через три дня после того, как  стали мужем и женой. Он был несколько шокирован размахом праздника,  а так же составом приглашенных гостей. Кого тут только не было: официальную власть представлял вице-премьер правительства, от предпринимательского сословия -  несколько крупнейших и богатейших бизнесменов, от шоу-бизнеса – не меньше трех самых настоящих звезд, от мира искусства – знаменитые артисты и режиссеры.   И все хотели подойти к Турову, поздравить его, пожать руку, выразить желание на продолжение знакомства. 
Однако более всего изумило его другое, на свадьбу был приглашен целый выводок журналистов, фотокорреспондентов, операторов телевидения. И уже на следующий день фото и кинорепортажи, а так же репортажи с места событий заполнили страницы различных изданий. Софья не без удовольствия бросила перед ним на журнальный столик целую пачку разноцветной печатной продукции. Туров смотрел на лежащие перед ним  материалы и не мог определить, как ему следует отнестись ко всему этому: то ли радоваться проявленному интересу к их свадьбе, то ли негодовать за вторжение в личную жизнь.
Он довольно долго листал все эти издания, рассматривал фотографии, читал статьи.  Более всего его огорчал тон всех этих публикаций, восторженность описания свадьбы сочеталась  с пошлостью стиля, акцентирование на не самые красивые и приятные детали. Об этом Туров и сказал Софьи.
Она села ему на колени, обняла за шею и засмеялась. «Привыкай, - сказала она, - отныне ты публичная персона. Газетчики, фоторепортеры, тележурналисты до самого твоего конца будут сопровождать тебя, выискивать потайные детали твоей жизни. Твои фотографии и репортажи о тебе будут появляться в самых неожиданных изданиях и часто тогда, когда  этого ты не ждешь. Иногда тебе будет сильно неприятно, они могут заснять тебя голым в ванне или на пляже с любовницей – тебе придется это терпеть». «Но я же могу подать в суд». «Можешь, но это ничего не изменит, никого не остановит. Кто-то заплатит штраф, кто-то может даже сядет за клевету, но эстафету сразу же подхватят другие. Этих людей не остановить, это их хлеб». «Но это же ужасно, это жизнь под колпаком». «Нет так ужасно, как тебе сейчас кажется, дорогой. К этому привыкаешь. И даже начинает со временем нравиться. Мой отец по началу возмущался и негодовал примерно так же, как ты. А сейчас привык, ему даже это отчасти приятно, щекочет самолюбие.  И ты привыкнешь. Выхода все равно нет, это участь богатых и успешных людей, они постоянно находятся под пристальным вниманием прессы». «Но я не настолько богат, чтобы уделять мне так много внимания». «Это не так важно, ты член клана Кременецких. И для остального мира этого вполне достаточно».   
Туров понимал, что Софья права, и ему придется смириться с таким положением вещей. И все же вся эта ситуация была ему не по нраву; одно дело, если журналисты объективно освещают его деятельность, и другое дело, когда на него набрасывается вся эта свора желтой прессы, которую интересуют исключительно жареные факты.
Но он видел, что Софии эти публикации нравились, она с удовольствием рассматривала собственные фотографии,  фотографии гостей, запечатленных подчас в не самых красивых позах. Это вызывало у нее смех. Турову подобная реакция жены коробила. Но он решил никак не выказывать свои чувства,  не может же быть у них  ко всему одинаковое отношение.  Они сразу же договорились: то, что они во многом не похожи друг на друга, это повод для развития отношений, их обогащения, а не для разногласий и ссор.
Проведенные в Москве дни пролетели в угаре счастья и радости. Но сейчас, к своему удивлению, Туров чувствовал, что доволен тем, что вырвался из этого тесного круга и мчится в Рослев к ожидающим там его делам и людям. Да, ему было хорошо,  но он не может отделаться от ощущения, что все это время жил не своей, а чужой жизнью. И  с какого-то момента это обстоятельство стало его беспокоить, вносить диссонанс в столь красиво звучащую мелодию.  Он гнал от себя эти мысли, и некоторое  время ему это удавалось. Но  в поезде, когда он остался один, отбиваться от них стало уже невозможно.
Турову стало тревожно, выходит не такое уж у него безоблачное счастье, есть на его небе тучки и облачка. И как бы однажды из них не полил проливной холодный дождь.
Но с другой стороны, а чего он хочет? Чтобы все было бы без сучка и задоринки? Но где он видел такое? Мир так не совершенен, и надеяться на идеальные отношения может только самый наивный человек. Ему и так выпало огромное счастье, он женился на прекрасной, красивой, умной женщине. Чего еще можно желать?
Туров почувствовал, что сумел восстановить внутри себя поколебленное было равновесие. Ему это очень нужно, так как впереди его ждут не простые дела.

21.

Поезд высадил его в Рослеве рано утром. Туров на такси поехал  к себе домой. Он вошел  в квартиру, открыл дверь – и замер на месте. Все было перевернуто,  пол был устлан бумагой, осколками посуды, стекла. Стараясь ни на что не наступить, прошел в другую комнату, затем в кухню. Разгром был полный. Всю мебель, все бытовые приборы можно было смело выкидывать, погромщики работали профессионально, ничего восстановлению не подлежало.
Туров с трудом отыскал местечко, где можно было присесть. Сомнений быть не может, это генеральное ему предупреждение. Не сложно представить, каким будет их следующий шаг. Жаль, что Павел Сальников приедет только через два дня, он оказался занят на другой работе. Янин предлагал ему другого телохранителя, но он отказался, к этому парню он испытывал большое доверие и симпатию. И видно напрасно так поступил, ситуация развивается стремительно. Кто знает, не целится ли сейчас в него снайпер?
Туров посмотрел в окно, он же сидит прямо перед ним. Лучше мишени для хорошего стрелка и не сыскать. Он вскочил с места и забился в угол. Прошло несколько минут, но никто в него не стрелял. Это его немного успокоило. Что-то он стал чересчур нервным. Это никогда к добру не ведет. Надо успокоиться и подумать, что ему делать в этой сложной ситуации?
Телефон был оборван, пришлось бежать на улицу, чтобы воспользоваться автоматом. В этот ранний час народу было совсем мало, и пока он звонил, то внимательно смотрел на каждого, кто шел мимо.  Любой из них мог стать его убийцей.
Милиция составила протокол - и уехала. Туров снова выскочил из дома и стал звонить Сытежеву. Тот был еще дома. Он понял сразу все.
- Оставайтесь в квартире, через полчаса к вам приедет охрана, - пообещал он.
Охрана приехала, ребята не без интереса осмотрели квартиру.
- Вечером приедет бригада. Она тут все уберет и вынесет обломки и осколки, - пообещал старший.
   В  сопровождении своей охраны Туров отправился на подшипниковый завод. Почему-то попав на его территорию, он почувствовал себя уверенно и спокойно. Здесь ему ничто не угрожает, здесь все свои. По крайней мере, ему в это  хочется верить. 
Оказавшись в своем кабинете, Туров вызвал Гаврикова. Тот явился через несколько минут, однако выражение его лица Турова сразу же не понравилось. На нем не было и тени улыбки, а глаза смотрели хмуро и тускло. 
- Что-то случилось, Михаил Дмитриевич? – поинтересовался Туров.  – Плохо идут дела на заводе?
- Завод работает в нормальном режиме. Идем точно по программе. Хотите, покажу все материалы?
- Покажите, но чуть позже. Я вижу, вас что-то гнетет.
Гавриков кивнул головой.
- На заводе назревает забастовка. Рабочие недовольны маленькой зарплатой. Требуют повышение.
- Понятно. И насколько серьезна эта угроза?
- Вполне  серьезна. Это может случиться в любой момент.
- Я немедленно переговорю с Петровым.  Это все, что вы хотели мне сказать?
Гавриков молчал, Туров решил не прерывать его молчание, скорей всего он собирается с мыслями. А коли так, то речь пойдет о чем-то серьезном.
- Вам угрожает большая опасность, - произнес Гавриков.
Хотя для него это была не новость, Туров невольно вздрогнул.
- С чьей стороны?
- Вы знаете с чьей.
- Со стороны бандитов из «Веги»?
Гавриков посмотрел на него и кивнул головой.
- Говорите подробно, тут важна каждая деталь.
- Я ничего особенного не знаю.
-  Говорите, что знаете. Ну что я вытягиваю из вас каждое слово.
- Несколько дней назад ко мне заехал Горовцов. Вы его знаете.
- Имел честь познакомиться.
- Стал расспрашивать о вас, хотел знать, когда намерены вернуться. Ну и разные другие детали.
- Что за детали?
- Когда обычно приезжаете на работу, когда уезжаете, где обедаете. Все подробно расспрашивал.
- А для чего не говорил?
- Зачем? И так все ясно.
- Вам ясно, а мне нет! – рассердился Туров. – Вы чего-то скрываете.
- Уверяю вас, я вам говорю все, что знаю. Но он мне больше ничего не рассказывал. С тех пор, как я работаю на вас, я вышел из его доверия.
- Вас это огорчает?
- Я сделал свой выбор, - глухо проговорил  Гавриков.
- Ладно, если вам больше нечего сообщить, можете идти.
Туров проводил его взглядом. «Ему сейчас нелегко, он попал меж двух огней, - подумал он. - Напрасно я на него рассердился, он хорошо работает».
Следующим его собеседником стал Петров.  Ему нравился этот профсоюзный лидер, он был вменяемым человеком. Но сейчас Турову было не до выражения симпатии.
- У меня есть сведения, что на заводе готовится забастовка.
- Готовится, - подтвердил Петров. – Люди получают гроши, они работают, не разгибая спины, но не могут прокормить семьи.
- Я знаю, что зарплата маленькая. Но в ближайшие полгода я ее не повышу. У завода нет на это средств. У нас не хватает заказов, отдел сбыта их ищет днем и ночью, но повсюду царит разруха, продукция никому не нужна. Все деньги, которые мы зарабатываем, идут на закупку материалов, необходимого оборудования, на выплату зарплаты персоналу. И больше ничего не остается. Можете проверить все документы, я дам распоряжение бухгалтерии. Начнете забастовку, отвечу локаутом. У меня нет выбора.
- Что же делать тогда?
- Терпеть и работать. Ничего другого предложить не могу. Все другие варианты сделают ситуацию только хуже для всех. И в первую очередь для рабочих. Вот тогда их действительно ждет беспросветная нищета. Как профсоюзный руководитель вы должны быть на стороне людей. Но нужно понимать их подлинные интересы, а не мнимые.  Вот тогда вы действительно будете настоящим  рабочим  лидером. Я все сказал, что хотел. А вы решайте. Профсоюзы должны быть независимыми, я никогда не стану вас подкупать. Вы понимаете, что я хочу сказать.
- Я должен все обдумать. – Петров встал.
- Само собой разумеется.
«Гавриков и Петров – эти двое - моя опора на заводе, - подумал Туров.  – К сожалению, таких людей мало. В этом вся и беда. Зато всякой мрази неисчислимое количество. И как ее  в таком случае одолеть при столь огромном численном неравенстве?».
Решив несколько срочных вопросов, Туров поехал в мэрию, ему хотелось поговорить с Сытежевым. Он сидел в машине, рассеяно смотрел в окно на городские пейзажи. Мысли текли безрадостные. Сначала разгром в квартире, затем предупреждения Гаврикова. Счет идет на дни, а то и на часы. Вопрос выживания: кто первым нанесет упреждающий удар? Если этого не сделает он, тогда у него два выхода: либо немедленно бежать отсюда, либо погибнуть. Но бежать он не намерен, это удел трусов, а не сына генерала. Но и умирать нет желания, тем более, когда у него молодая жена…
Секретарша провела его в кабинет мэра. Они сначала крепко пожали друг другу руки, затем обнялись.
Туров обрисовал ситуацию.
- Я хочу обратиться в милицию,  она должна меня защитить.
Сытежев насмешливо посмотрел на него.
- Вот куда вам точно не надо идти, так это в милицию. Она скуплена этими бандитами. Вы только подставите себя.
- И ничего нельзя сделать в этом случае?
- Можно. Если заплатите им больше, чем эти бандиты,  милиция будут на вашей стороне. Но я же знаю, вы это не сделаете.
Туров задумался. А что если поступить так, как говорит  Сытежев,  хотя бы один раз, ради своего спасения. Разве цель не оправдывает средства?
- Да, вы правы, так я не сделаю. – Голос Турова прозвучал так неубедительно, что Сытежев быстро посмотрел на него. - А чтобы вы мне посоветовали?
- Я думал об этом. Вам нужно спрятаться на какое-то время.
- Спрятаться? - Почему-то это решение не приходило Турову в голову.
- Именно. Хотите, я вас спрячу.
- Где?
- Какая вам разница. Место надежное, не найдут.
- Я подумаю.
- Думать некогда, Олег Константинович. Ехать нужно прямо сейчас.
-  Прямо сейчас мне надо на ликероводочный.
Сытежев глубоко вздохнул.
- Вот и спасай вас. А если что случится по дороге?
- Не могу я прятаться. С этого начинается падение человека. Да и они будут только рады, что запугали меня.
- Вы бываете очень упрямы,  Олег Константинович.
- Бываю. Спасибо за предложение. – Туров встал. – Забыл сказать, передайте Кати, чтобы собиралась в Москву. И быстрей. Каждый день на счету. А мама ее ждет.

22.

Прошло несколько дней, а ничего не происходило. И Туров постепенно стал успокаиваться. К тому же приехал Павел Сальников. Судя по его поведению, он получил жесткие инструкции, так как не отходил от него ни на шаг. Это в определенной степени стесняло Турова, но он понимал, что в нынешней ситуации такая навязчивость абсолютно  оправдана.
Так как ничего не происходило, Туров возобновил свои вечерние прогулки по городу, естественно не один, а в сопровождении своего телохранителя. Одна идея все сильней укоренялась в его сознании. И чем сильней и глубже она проникала в него, тем больше ему нравилась.
Вооруженные пистолетам, Туров и Сальников теперь каждый вечер прогуливались то по одной, то по другой части Рослева. Туров достал все книги, которые только смог, по краеведению, истории и архитектуре города. Их оказалось совсем мало. Между тем, по его мнению, эта была самая настоящая архитектурная жемчужина. Замечательные исторические памятники, выполненные по большей части безымянными, но гениальными зодчими сочетались с великолепной природой.  Всего в нескольких километрах раскинулось замечательное озеро. Правда, ее берега были захламлены и испоганены всем, чем только возможно. Но горы мусора можно было убрать, берег очистить от грязи.
Сначала его спутник весьма безучастно реагировал на восторженные комментарии Турова по поводу того или иного строения или пейзажа, но с какого-то момента стал более внимательно ко всему присматриваться. И постепенно тоже стал проникаться восхищением от  окружающей их красоты.
- Понимаешь, - говорил Туров Павлу, - этот город может стать туристической меккой всей страны, такого количества замечательных архитектурных и исторических памятников  мало, где еще есть. Плюс очень живописные окрестности. Как будто бы специально все для этого сделано.
- Но вы же видите, в каком это все состояние, сплошная разруха, - возражал Сальников.
- Разруха колоссальная, работы тут на многие годы. И денег нужно много, чтобы все привести в порядок, отреставрировать десятки зданий, построить гостиницы, нормальные дороги. Зато, когда все будет готово, можно будет качать и качать деньги. Да не только в деньгах дело,  изменится сама среда. Люди будут совсем по-другому чувствовать и мыслить, живя в по-настоящему красивом городе. Ведь не случайно нам дано понимание красоты, эта та цель, к которой мы должны стремиться. Ведь по пути к ней происходит преобразование человеческой души.  А когда люди живут по сути дела среди развалин, кроме злобы, отчаяния и равнодушия внутри них не рождается ничего. Вот мы и пожинаем плоды этого, ходим по городу с пистолетами и  ждем нападения из каждого угла.   
- Вы думаете, Олег Константинович, что если тут все восстановят, то местное население станет вести себя по иному? Сомневаюсь.
- Не сразу и не все. Но если хотя бы изменится десять процентов жителей, уже можно быть довольным. А что еще делать, чтобы изменить людей? Ни что меня так не удручает, как  поведение огромного их числа. Кроме жадности, жестокости и трусости  бывает трудно найти другие мотивы их поступков.
- На счет людей я с вами согласен. А вот то, что их можно изменить таким образом, сильно сомневаюсь. Поверьте мне, если человек мразь, его ни что не тронет, никакая красота не повлияет. Он до конца жизни таким и останется. Я перевидал много подобных экземпляров, их можно только убивать, ничего другого на них не действует.
- По поводу мрази я согласен, но я не их имею в виду. Есть люди, которые просто не имеют ориентиров, кто их возьмет в оборот, за тем они и последуют.  Спасая их, мы спасаем себя. Если повсюду будет царить мерзость и запустение, мы не отсидимся даже за самым  высоким забором. Да и что это за жизнь – пребывать в постоянной осаде. Надо попытаться хотя бы что-то изменить в этом городе.
Сальников ничего не ответил, но по его виду Туров понимал, что он не верит в такую возможность. 
Туров стоял немного в стороне и наблюдал, как Сытежев прощается с дочерью. До отхода поезда оставалось несколько минут, но Катя даже не смотрела на него. И вообще, за всю дорогу от дома до вокзала она не сказала ему ни слова. Словно его и не было все это время рядом. Турову такое поведение девушки не очень нравилось, оно заставляла чувствовать себя виноватым. Хотя никакой вины по отношению к ней он не чувствовал. Скорей наоборот, он сделал все, что мог, чтобы ей помочь.
Оставалось не более минуты до отхода состава. Внезапно Катя оставила отца, подскочила к Турову.
- До свидания, - протянула она ему руку. – Я знаю, что не права,  - едва слышно произнесла она. – Вы очень хороший, а  я очень плохая. 
Катя помчалась к вагону, и едва запрыгнула в него, как поезд дернулся и медленно покатился вдоль перрона. Катя махала из тамбура.
- А я все равно люблю вас. И только вас! И всегда буду любить, так  и знайте, потому что вы лучший из всех, – закричала она. И исчезла из вида.       
 Поезд скрылся за поворотом. Туров и Сытежев вышли из вокзала. Мэр города был смущен.
- Вы уж простите ее, Олег Константинович, втешила она в голову эти мысли. И никак они из нее не уходят.
- За что же мне ее прощать, любовь есть любовь, она правит людьми. А мы послушные ее поданные. Если что и способно сделать нас лучше, так это любовь и красота. Хотя мне иногда кажется, что эти слова по большому счету синонимы.
- Я рад, что вы так считаете. – Сытежев на секунду задумался. – Вы думаете, ей будет в Москве хорошо? Она же по большому счету никуда из Рослева не уезжала больше чем на неделю.
- Такие вещи трудно предвидеть. Но она молода, а молодые легче приспосабливаются к новым условиям. Давайте надеяться на лучшее.
- Давайте, - согласился  Сытежев. – У вас есть какие-то новости?
- Слава богу, пока все спокойно. Может, эти молодчики отказались от своих планов?
- Не обольщайтесь, - покачал головой Сытежев. – Эти, как вы говорите, молодчики так просто не сдаются. На их счету уже есть жертвы. Они жестоки и беспощадны. А вы сильно нарушили их планы.
- Тогда почему они медлят?
- Этого мне не ведомо.
- Вообще-то я хотел с вами поговорить на другую тему.
- Опять бизнес-проект? – улыбнулся мэр города.
 - Что-то вроде этого. В последнее время я много брожу по городу.
- Крайне неосторожно с вашей стороны.
- Согласен, что неосторожно, но весьма полезно. Я влюбился в город. Он невероятно красив.
- Да, красив, но очень неухожен. Это наша всеобщая боль.
- Но вы, как мэр…
- Как мэр я ничего не могу сделать для восстановления былой красоты. На это элементарно нет денег. Их вообще ни на что нет. Я просто в отчаянии.
- Я так и предполагал. И все же мне понадобится ваша помощь. У меня возникла идея превратить Рослев в один из основных туристических центров страны. Потенциал огромный.
- Идея хорошая, я сам об этом думал. Но сколько понадобится для этого средств, даже представить страшно, - тоскливо произнес Сытежев. 
- Много. Но цель стоит того.
- И что вы предлагаете?
- Создать корпорацию по реализации этого проекта из представителей местного бизнеса.
- Интересное предложение. Думаете, согласятся? Боюсь, что большинство наших славных бизнесменов не захотят нести новые расходы.
- На первых порах много и не надо. Пусть будет несколько учредителей, но таких, которые реально захотят работать. Постепенно присоединятся и  другие. А со стороны мэрии  хотелось бы заявление, что городские власти поддерживают этот проект и готовы оказать ему содействие.
- Если это не связано с расходованием средств, то с большим удовольствием.
- Договорились. Будем работать.
    
23.
На учредительное собрание пришло бизнесменов двадцать. Это были самые лучшие и самые честные предприниматели. Туров отбирал их вместе с Сытежевым. Пришлось их просеять среди несколько сотен кандидатур. Больше всего опасались, что попадутся связанные с местным криминалитетом. А таких было немало, ведь под ним находилось немалая часть бизнеса. 
Учредительному собранию предшествовала большая подготовительная работа, Туров тщательно изучал опыт других стран в превращение отдельных городов в серьезные и прибыльные туристические центры. Кроме того, в самом Рослеве он отыскал несколько человек, которые когда-то занимались реставрацией  городских объектов, они помогли составить примерный план работ и приблизительную смету восстановительных работ. Сумма получалась более чем солидная,  к ней следовало добавить строительство гостиниц, ремонт дорог, затраты на раскрутку бренда. Когда Туров все подсчитал, ему даже стало нехорошо. Найти такие средства будет очень не просто, понадобится невероятная сила убедительности, чтобы люди раскошелились, поверили в реальность проекта. А он после всех расчетов и сам сомневается, что удастся все это воплотить в жизнь. Столько сделать надо всего. Конечно, если оживить все расположенные тут предприятия, заставить их работать по полной программе, то вопрос с деньгами будет решаться легче. Но до этого еще далеко.
И все же Туров понимал, что не откажется от проекта, он как-то все сильней сживается с этим городом. И хочет устроить тут нормальную, достойную человека, жизнь. Он убежден: если правильно все организовать, это скалу можно сдвинуть  с места. Конечно, усилия придется приложить большие, но все великое не дается даром. Да и Сытежев обещал всемерно помогать, хотя его возможности ограничены. Но он, Туров, все больше убеждается, что у этого человека хорошая деловая хватка, к тому же он упорен и последователен. А в таком деле это немаловажно.
Доклад Туров продолжался целый час, его слушали очень внимательно, даже пару раз зааплодировали. Затем возникла жаркая дискуссия,  значительная часть собравшихся резко выступила против этого плана. Всех смущал размер предстоящих расходов. Хотя Туров уверял, что если их раскидать на всех, то на каждого получится не так уж и много. Зато это инвестиции в будущее, а они во всем мире считаются самыми продуктивными и надежными.
В конце концов, в предлагаемый консорциум, кроме Турова, вошли еще пять бизнесменов. Сначала Туров огорчился таким итогом, но затем изменил мнение и решил, что это следует признать удачным исходом. Вполне могло оказаться, что  участвовать в этом начинании отказались бы все. А это уже был полный провал. Ему одному это дело ни за что не потянуть.
Зато на этом же собрании произошло еще одно важное событие, учредили союз предпринимателей Рослева. И Туров подавляющим большинством был избран его председателем. Один из выступающих даже сказал, что бизнесмены города очень внимательно следят за его деятельностью и учатся  у него, как следует вести дела. Таким образом, в один день он приобрел целых две новых должности.
Возвращаясь с собрания вместе Павлом Сальниковым, он думал о том,  что не слишком ли много взваливает на себя обязанностей. Понятно, что ему хочется сделать, как можно больше, но есть же предел возможностей любого человека. Этот предел можно отодвигать и отодвигать, но не беспредельно же, в какой-то момент надо остановиться. Иначе будет возрастать опасность, что ничего не получится, он просто надорвется. И, пожалуй, ему есть смысл задуматься о границах своих сил.

24.

Секретарша доложила, что его просит принять инженер Курдин. Туров знал его, он возглавлял крупный участок в одном из цехов. Но близко они не были знакомы, всего лишь пару раз обменивались мало значимыми фразами. Но он помнил его лицо, вдумчивое, как будто бы он был постоянно поглощен какой-то мыслью. При этом Курдин был еще молод, вряд ли старше Турова. Он сейчас вдруг вспомнил, что как-то Гавриков отзывался о нем весьма положительно, как об очень толковом специалисте. Тогда они подбирали кандидатуру на должность главного инженера, анализировали несколько кандидатов. Но затем решили отложить этот вопрос, так как никто полностью их не устроил. Туров попытался вспомнить, почему они отвергли его. Но так и не смог. Скорей всего они тогда до конца не сформулировали для себя, какой человек им нужен.
Курдин вошел в кабинет Турова уверенной походкой, он явно не испытывал смущение, от того, что находится у начальника. Туров пригласил его сесть, Курдин сел и положил папку на колени.
- Честно  признаюсь, не помню вашего имени отчества.
- Александр Александрович. Легко запомнить.
- Действительно. Слушаю вас внимательно.
- То, что я хочу сказать вам в качестве предисловия, говорю не ради лести, а исключительно для того, чтобы вы меня поняли.
- Буду иметь в виду.
Курдин наклонил голову.
- Я считаю, то, что вы делаете, крайне полезно. Я хотел забросить свой диплом и пойти торговать на рынок. Мне даже уже приготовили место. Но я решил попробовать в последний раз, хотя не верил, что у вас что-то получится с запуском завода.
- Получилось, - улыбнулся Туров.
- Это было сродни чуду.
- Возможно, но надо было сильно постараться, чтобы чудо случилось.
- Я восхищаюсь вами. Я думал, таких людей уже нет.
- На самом деле,   таких людей не так уж и мало. Но я  понял, вашу мысль, так что  давайте теперь о деле.
- К этому я и веду. После того, как я понял, что все это серьезно,  и завод будет жить, я стал размышлять, как сделать так, чтобы повысить эффективность производства и снизить затраты на выпуск продукции.
- Это для нас крайне важно.
- Я знаю. Вообще-то это важно всегда и для всех, - улыбнулся Курдин. – Свои предложения я начал готовить еще до закрытия завода. Я показывал их тогдашнему директору, но  Гаврикову было не до того. Он даже не стал меня слушать.
- Не будем вспоминать о прошлом. Уверяю, сейчас он вас выслушает. Но прошу, расскажите суть ваших предложений.
Их разговор продолжался два часа. Не будучи инженером, Туров понял далеко не все, но то, что сумел понять, показалось ему дельным. Если внедрить идеи автора, то можно действительно существенно поднять производительность труда. Турову и раньше казалось, что технологический процесс на заводе какой-то архаичный, пришедший из далеких времен, когда он возник. И  с тех пор мало менялся. Но заниматься этим вопросом было недосуг, хорошо, что хоть все работает. К тому же он не был специалистом и не мог точно определить, насколько рационально все организовано. Он даже хотел поискать  человека, который мог бы наладить тут более современное производство. А если не удастся отыскать внутри страны, то можно найти кого-нибудь за границей. Но если  Курдин сумеет выполнить эту задачу, то это будет самый лучший вариант, какой только можно придумать. Другое дело, что нужно независимая экспертиза, так как он предлагает уж слишком  многое изменить. Ко всему следует подходить осторожно, иначе можно легко разрушить то, что удалось построить.
Курдин словно бы прочитал его мысли.
- Я понимаю, что все нужно многократно проверить, взвесить. Мне самому было бы интересно послушать чужое мнение. Главное, чтобы оно было бы компетентное.  Но в любом случае, Олег Константинович, надоело работать так, как мы работаем. Наши конкуренты за рубежом ушли далеко вперед. Мы отстаем от них лет на двадцать. Раньше это можно было допустить, но сейчас мы не выживем, если не предпримем срочные меры. Я много читал  о том, как все организовано у них. Это сделать не так уж сложно и не так дорого. Хотя кое-что придется закупить. Но в итоге мы поднимем производительность труда самое меньшее процентов на пятьдесят. Я все точно рассчитал.
- Это было бы здорово. У нас всю прибыль съедают издержки. Вот что, давайте поступим следующим образом. Я издам приказ, мы образуем специальную группу. Изучим ваши предложения, отправим на экспертизу, наметим план по реализации ваших идей. Нам нужно провести реконструкцию завода как можно скорей и как можно дешевле. Вы согласны?
- Это прекрасная идея. Я даже не рассчитывал на такой результат разговора с вами.
- О результате говорить еще рано. А вы начинайте работать в новом качестве прямо с завтрашнего дня.   

25.

Туров вызвал Гаврикова и вручил ему записку Курдина. Тот принял его без воодушевления. Туров заметил, что бывший генеральный директор завода пребывает не в духе. Лицо хмурое, глаза не светятся и даже не смотрят на него, а куда-то в сторону. Вид Гаврикова сильно контрастировал с тем, каким он был в последнее время. Он никогда не брезжил весельем, однако нередко улыбался, даже иногда отпускал шутки. Правда, в силу отсутствия чувства юмора они выглядели топорно, но тут главное было не это, а состояние души. Сейчас же оно явно пребывало в подавленности.
- Я все внимательно прочитал. На мой взгляд не профессионала, там много интересного.
- Возможно. Идей всегда бывает много, но только редкие из них приносят пользу. Этот Курдин и раньше атаковал меня своими предложениями, но я придерживаюсь мнения, что стоит десять раз отмерить и один раз отрезать. А он очень нетерпеливый, если ему отказывали или даже говорили, что это не пойдет,  начинает возмущаться. У меня с ним было несколько стычек. Поди на меня жаловался.
- Ни слова про вас дурного не сказал, Михаил Дмитриевич. Я тоже придерживаюсь в таких вопросах осторожности, но  и отвергать его предложения без тщательной проработки неправильно. Пока завод работает не слишком хорошо, много разных нестыковок. А  Курдин как раз анализирует их причины.  Я хочу вам сказать, что мы вообще руководим предприятием по старинке. Все вопросы замыкаем на себя. А это не верно. Нужно повышать ответственность персонала, особенного среднего звена. Да и рабочих и мастеров. Я сейчас читаю книги по управлению, вам тоже не мешало бы в них заглянуть.
- Да уж куда мне, - безнадежно махнул рукой Гавриков. - Я уж по старинке, как привык. Мне кажется, я тут вообще лишний.
Туров внимательно посмотрел на Гаврикова. Что-то с ним все же происходит, его словно подменили. Что же могло случиться?
- Если вы были бы тут лишним, я бы вам первый об этом сказал. Помните, наш недавний разговор по поводу возвращения вас в должность генерального директора.
- Помню, - безучастно проговорил Гавриков.
- Я собираюсь вернуться к нему в самое ближайшее время. У меня сейчас столько обязанностей, что успеть хорошо выполнять их все, нереально. Мы сформируем Совет директоров, и я займу должность его председателя. А текущей работой завода заниматься будете вы. Как вам такой расклад?
- Расклад нормальный, -  все в том же тоне ответил  Гавриков. – Только… - Он замолчал.
- Что только?
- Да, нет, ничего. - Он на мгновенье о чем-то задумался. - Мне через несколько дней исполняется пятьдесят пять лет.
- Поздравляю! Отличный возраст. 
- Спасибо. Хочу вас пригласить к себе на юбилей. Он будет скромным, сейчас особенно не до торжеств.
- Но почему, время как время, вполне нормальное. Бывали и хуже.
- Вы так считаете? – Впервые за разговор в голосе   Гаврикова появилась эмоция  – удивление.
- Я считаю, что наше время очень замечательное, время огромных возможностей. Такое в истории случается не часто. И скоро оно пройдет, все займут свои места, жизнь снова станет размеренной, четко разлинованной на квадратики. А пока этого не случилось, надо стараться сделать как можно больше. Сейчас самый благоприятный момент для преобразований. Его можно сравнить с рождением новой Вселенной. А мы упрямо держимся за старое. Будем продолжать это делать, стопроцентно проиграем,  Михаил Дмитриевич.   
 - Может, вы и правы, - снова безучастно отозвался  Гавриков. – Так вы придете.
- Конечно, приду. Мы же соратники, мы связаны одной цепью.
Турову то ли показалось, то ли это было на самом деле, что  Гавриков вздрогнул. Он поспешно встал.
- Я внимательно ознакомлюсь с трудом Курдина,  и мы все обсудим.
- Только не затягивайте. Завод мы с вами запустили, теперь надо превращать его в эффективное производство. Вы согласны с этой задачей?
Несколько мгновений  Гавриков мялся с ответом.
- Да, будем ее выполнять.

26

Туров скучал по Софье. Причем, дело была даже не столько и сколько в сексе, сколько в желании чувствовать ее рядом,  разговаривать с ней, даже спорить. А споры у них возникали часто, причем, подчас по самым обычным вопросам.  И иногда оказывались весьма напряженными. Зато потом наступал самый приятный момент – примирения. Кто-то из них первым каялся, говорил, что был не прав, погорячился, они целовались, обещали друг друга не ссориться. А завершалось все занятием любовью. Причем, после таких размолвок оба это делали с особой страстью.
Туров решил, что имеет право на небольшую поездку в Москву. Помимо желания встретиться с женой, ему надо было переговорить и с ее отцом. У него возникло несколько идей, реализация которых зависит от него. Перед отъездом Туров имел довольно длительную беседу с Курдиным. Это позволило ему убедиться, что интуиция его не подвела, с этим человеком надо иметь дело, у него есть не только большие знания, но ему присуще и масштабность  мышления. А это в бизнесе крайне важно, многих предпринимателей губит именно ее отсутствие.
Туров решил не извещать о своем приезде. Ему было интересно, как воспримут его неожиданное появление. Его одолевало такое нетерпение, что с вокзала он поехал не к себе домой, а в особняк Кременецкого.
Отпустив такси, Туров открыл своим ключом входные ворота, прошел по аллее и проник в дом. Так как Туров приехал рано утром, в нем еще царила сонная тишина, Он прокрался в спальню жены, которая превратилась теперь в их общую спальню.
Софья спала. Он знал, что спит она крепко, а потому его появление не пробудило ее. Он разделся и лег рядом.
Софья все так же безмятежно спала. Туров тихо лежал рядом, с нетерпением ожидания ее пробуждения. Во сне она повернулась на другой бок и оказалась лицом к нему. Ее рука уперлась ему в грудь.
Это неожиданное препятствие заставило Софью пробудиться. Несколько секунд она смотрела на лежащего рядом с ней человека, не понимая, ни кто он, ни откуда взялся в ее постели.  Наконец, ее сознание окончательно стряхнуло с себя остатки сна.
- Олежек! – воскликнула она. – Когда ты приехал?
- Пять минут назад.
- А почему не сообщил?
- Решил сделать сюрприз. Ты недовольна?
Вместо ответа губы молодой женщины приникли к его губам. Он стал целовать ее лицо, плечи, груди,  руки Софьи  бесстыдно гладили его тело.
- Как замечательно, что ты приехал, - прошептала она.
Туров лег на нее, прижал свои губы к ее жадному рту. Ее лоно жаждало его мужское достоинство, оно легко скользило по влажному и теплому каналу, доставляя им обоим  ни с чем не сравнимое наслаждение.
Из спальни они вышли только к полудню и то только потому, что обоим жутко захотелось есть. Они сидели на той самой кухни, где когда-то вместе с Кременецким  жарили яичницу. Туров поведал жене про этот эпизод.
- А давай сделаем яичницу, - предложила она. – И пиво тоже есть.  Будет почти все, как тогда.
Туров, соглашаясь, кивнул головой.
- А знаешь, почему я согласился с предложением отца, пойти к нему работать?
- Почему?
- Меня тогда подкупила его простота. Один из богатейших людей России сам делает себе яичницу, а потом делит единственную бутылку пива с каким-то скромным бизнесменом. Я в тот момент подумал: если он, будучи в таком положении, ведет себя подобным образом, он всегда будет ощущать чувство реальности, с ним можно  побеседовать на любые темы. Потому что ничего так не мешает общению, как заносчивость. 
- Ты прав, мой отец такой. Хотя многие, с кем он вынужден общаться, совсем другие, они презирают всех, кто ниже и беднее их. И его пытаются сделать похожим на них. Но он пока держится.  Хотя однажды признался мне, что все трудней выдерживать этот натиск. В том обществе, в котором он вращается, чтобы быть своим, нужно подчиняться принятым там правилам. И иногда приходится ломать себя.
-  Ломать себя – самое вредно занятие, которое только можно придумать, - сказал Туров.
Софья внимательно посмотрела на мужа.
- Я понимаю, как это трудно. – Она разложила яичницу по тарелкам и села за стол. - Послушай, я давно хотела переговорить с тобой на одну тему.
- Так, говори.
- Ты слишком живешь уединенно в своем Рослеве. А поэтому о тебе очень мало знают.
- Что-то подобное мне говорил Саватюгин. Обещал приехать, сделать про меня репортаж, но так и не появился.   
- Я знаю. Но я немного о другом. Ты почти не контактируешь с бизнес-элитой, ты для них чужой. Хотя имеешь полное право быть одним из них.
- Для этого  я недостаточно богат.
- Ерунда! – резко проговорила Софья. – Зять Кременецкого не может быть  недостаточно богат. Поверь, я знаю, что говорю, ты должен вступить в этот клуб.
- А что за клуб?
- Ах, да, ты же не знаешь ничего о нем. Его деятельность не афишируется. Он создан не так давно. В нем собираются сливки бизнеса. Там обсуждают разные дела: экономические, финансовые, политические. 
- Даже политические.
- А как ты хотел. Миром правит капитал. А значит он должен заниматься политикой.
- Мне бы не хотелось жить в мире, которым правит исключительно капитал.
- А в каком мире ты бы хотел жить, где власть у быдла?
Туров слегка нахмурился.
- Я никогда не употребляю этого слова. И тебе не советую. В нем чрезвычайно много презрения. А презрение создает в человеке ложное представление о своей значимости. Нет, низы тоже не должны править, ни к чему хорошему это никогда не приводит.
- Кто же тогда? Капитал не должен, низы не должны? Кто остается?
- Нам нужны нормальные политики, которые будут и ни с капиталом, но и  не с низами. Нужны политики, которые будут проводить курс, направленный на созидание  и развитие.
- А капитал, по-твоему,  не созидает и не развивает.
- Все зависит от ситуации, если он полностью доминирует, то с какого-то момента он прекращает работу  по созиданию  и развитию. Зачем это делать, если можно просто стричь купоны. Это очень опасно, Софья. В обществе никто не должен преобладать, все должны быть в равном положении, и самые богатые, и самые бедные. Самый богатый должен знать, что если он будет что-то делать не так, то станет бедным, а бедный должен быть уверен, что у него всегда есть дорога к богатству, только надо приложить усилия.  Вот тогда происходит  и созидание  и развитие. Как видишь, формула проста.
- Боюсь, что такого общества мы долго с тобой не увидим. Поэтому я все же предпочитаю власть капитала, даже со всеми негативными моментами. И я тебя очень прошу, дорогой,  вступить в этот клуб. Это пойдет на пользу твоему бизнесу.
- А как этот клуб называется?
- Разве я не сказала, - удивилась Софья. – «Меркурий-клуб».
- Знаковое название. Хорошо, если ты хочешь, я вступлю.
- У них сегодня как раз заседание. Можно все и оформить. Вступительный взнос – десять тысяч долларов.
- Немало.
- Не беспокойся, я заплачу из своих средств.
- Нет уж, раз вступаю я, то и платить буду я.
- Ты во всем такой, - произнесла Софья.
Туров по ее интонации не понял: сказала она это с сожалением, укоризной или с гордостью за него.

      27.

На этот раз Кременецкий  показался ему немного не похожим на себя. Обычно он слушал его очень внимательно, на ходу ловил мысли, развивал идеи. Сейчас же он был каким-то рассеянным, и Туров даже не был уверен, внимает ли он  его словам или пропускает их мимо ушей. 
- Лев Маркович, что-то случилось? – поинтересовался Туров.
- А что могло случиться, дорогой зять. Все идет, как и шло.
- Но я же вижу, что вы чем-то озабочены.
Кременецкий  издал небольшой вздох.
- Политическая ситуация в стране становится чересчур острой.  Ты у себя в Рослеве может, и не очень это ощущаешь, а тут в Москве как на раскаленной сковородке. Все разбиты на кланы, все борются друг с другом. При этом никто не стесняется в средствах. Сначала я надеялся, что разум возобладает. Но теперь вижу, все с точностью наоборот, чем дальше мы идем по этому пути, тем безумней становятся люди. Но самое ужасное в другом. Как ты думаешь, в чем?
- Даже не знаю, - после некоторых раздумий произнес Туров.
-  Самое ужасное в том, что от этой борьбы никуда не деться. Я не тот человек, который может не принимать в ней участие. И то, что нам всем предстоит, это одновременно ужасно и печально. Так что готовься, тебе всего этого тоже не избежать.
- Я все же попытаюсь.
- Даже не надейся. Лучше будь к этому готовым. Ладно, излагай свои предложения.
 - Я решил создать большой холдинг.
- Вот как. И что за холдинг?
- Речь идет о том, чтобы стать лидером в стране по    производству подшипников. 
- Ерунда! – фыркнул  Кременецкий. – Кому нужны твои подшипники. Ты едва находишь сбыт своей продукции с завода в Рослеве.
- Потому что плохо ищем. В холдинге будет создано большое подразделение, которое станет  искать покупателей по всему миру. Но даже не это главное, совсем скоро спрос на подшипники сильно возрастет. Я уверен, что в стране будет ускоренно развиваться автомобильная промышленность. Потому что это общемировой тренд. И тот, кто сейчас завладеет этой отраслью, тот и окажется на коне.
- Предположим.  А где ты возьмешь заводы?
- Об этом  и речь. Сейчас можно купить дешево как минимум два завода. Оба они на боку, но это как раз хорошо. 
- Что ж тут хорошего?
- Сейчас объясню. То, что они лежат на боку,  позволяет скупить их по дешевой цене, можно сказать, почти по бросовой.  А второе преимущество вытекает из первого, оно в том, что можно не запускать эти заводы в том виде, как они нам достанутся, а сразу начать реконструкцию. Это не моя идея, у меня на предприятие работает специалист  по фамилии Курдин. Я считаю его очень талантливым человеком. Он не только прекрасный инженер, но еще и хороший  организатор. Я полагаю, что он сможет справиться с делом. Разумеется, вместе со мной. Я понимаю, что в ближайшее время каких-то серьезных доходов ждать от этого проекта нет смысла. Эта работа на перспективу. Но это тот шанс, который появляется не часто.
Кременецкий  довольно долго молчал.
- Оставь все документы, я переправлю их для изучения кое-каким ребятам. И потом дам ответ.
- Но это дело сугубо конфиденциальное. 
- А то я не понимаю, зятек, - ухмыльнулся Кременецкий . – Эти ребята будут молчать, как рыбы, я им слишком хорошо плачу, чтобы они подкладывали мне свинью. А пока отдыхай, веселись. Кстати, твоя компания приносит хорошую прибыль. Так что поблагодари Хлябича, он молодец.
- Я знаю, что он хорошо работает. Я внимательно слежу за тем, что происходит в компании. Я все же ее совладелец.

28.
Туров одевался, чтобы отправиться в этот таинственный «Меркурий-клуб», как внезапно в комнату ворвалась Софья. – У меня совсем вылетело из головы, спасибо, что папа подсказал. Чтобы стать членом клуба мало одного вступительного взноса, нужно еще две рекомендации от тех, кто в нем уже состоит. Одну дал отец, а вот где взять другую? – Она задумалась. - Нужна не просто рекомендация, а рекомендация очень влиятельного человека.
- Почему именно очень влиятельного человека? – поинтересовался Туров.
- От этого в немалой степени зависит твое положение в клубе. Пойми, дорогой, там люди взвешивают буквально каждый нюанс. Тем более рекомендация отца стоит не так много.
- Почему? – удивился Туров. – Разве он не один из самых влиятельных людей в стране?
- Дело не в этом, ты его зять. Понятно, что он даст тебе  рекомендацию. А нужно, чтобы это сделал кто-то независимый от тебя. Вот только кто?
 Вид Софьи демонстрировал высшую степень озабоченности. Туров не смог сдержать улыбки.
- Ты все преувеличиваешь.
- Ничуть. Точно, как я сразу о нем не подумала. Он мне не откажет, я недавно помогала ему в одном деле. Да и отца он уважает, хотя у них сложные отношения. Звоню ему.
- Да, подожди кому?
- Разве я не сказала. Ах, да, извини. Покатовичу.
- Покатовичу? Ты уверена, что это именно тот человек?
- Чем он тебе не угодил. Некоторые его считают самым богатым человеком в России.
- Я не о том.
- А о чем?
- У него репутация очень жестокого предпринимателя.  Некоторые считают, что он делает свой бизнес на чужой крови.
- Мало ли кто что считает, - пожала плечами Софья. – Даже если он бывает жесток, как можно делать бизнес по-другому еще в этой стране. Тебя самого дважды чуть не убили.
- Зато я никого не пытался убить. И пока в планах этого тоже нет
- Ты не похож на других, мой Геракл. Ты немного блаженный.
Туров с недоумением посмотрел на жену, он не знал, как отнестись к ее словам, то ли обидеться, то ли возгордиться. Блаженным она его еще не называла. 
- Это плохо?
- Папа считает, что твой стиль бизнеса способен принести  результат там, где не удается его добиться другими способами.
- А как считаешь ты?
- Никак. Я твоя жена, и я принимаю тебя таким, какой ты есть.
- Спасибо. – Туров почувствовал, что растроган.
-   Так я звоню  Покатовичу?
- Хорошо, - согласился Туров. Но он не был уверен до конца, что это правильное решение.
«Меркурий-клуб» располагался в центре Москвы, в красивом старинном особняке. От остального человечества его отделял высокий и крепкий забор. Туров назвал свою фамилию охраннику, тот сверил со списком, проверил паспорт и пропустил.
Здесь царила самая настоящая и изысканная роскошь. Тот, кто оформлял и обставлял клуб, обладал великолепным вкусом.  Впрочем, Турова сейчас больше интересовало другое.
Он попросил швейцара привести его к  Покатовичу. Тот важный от выпавшей на него миссии повел его через залы и коридоры. Указав на дверь, он с тем же торжественным видом удалился.
Туров постучал, услышал разрешение войти, отворил дверь. Кабинет был небольшим, но, как и все в клубе, шикарно обставленным. Но гораздо больше его интересовал человек, который вальяжно сидел в кресле. До этого момента Туров видел его только по телевидению.
Покатович был старше Турова всего на пять лет, высокий, физически сильный. Этот человек явно умел подавлять одним только своим видом. А ведь кроме этого у него было еще столько ресурсов. Об его службе безопасности ходили легенды,  говорили, что там собрались самые лучшие представители спецслужб, перешедших на работу  к нему. И что эта его служба даже выполняли тайные задания государства. По крайней мере, так писали некоторые газеты.  Впрочем, все же больше он известен тем, что являлся владельцем самой крупной нефтяной компании в стране.
- Олег Константинович, рад вас видеть. Софья Львовна звонила мне. У вас замечательная супруга.
- Мне тоже она нравится, - пошутил Туров.
- Приятно, когда вкусы у людей совпадают. Я с удовольствием дам вам рекомендацию. И не только потому, что вы зять Льва Марковича. О вас много говорят.
- Вот не предполагал, - искренне удивился Туров.
-  Теперь знайте, - усмехнулся Покатович. - Вы становитесь популярной фигурой, ваши методы работы обсуждают, о них спорят. У вас есть противники и сторонники. Причем, иногда между ними разгорается настоящая схватка. 
- Странно это слышать. – Туров не лукавил, для него это была настоящая новость.
- Вы скоро в этом сами убедитесь. Посещайте чаще наш клуб, тут нередко разгораются горячие дискуссии. Здесь собираются люди, в руках которых судьба страны. Я нисколько не преувеличиваю.
- А я в этом не сомневаюсь, хотя себя к таковым не отношу.
Покатович наклонился вперед в сторону Турова.
- Вот что я вам скажу: никто не может знать, в чьих руках окажется судьба страны. Это все непредсказуемо. Одни себя мнят вершителями судеб, а оказываются на задворках истории. А наверх она выталкивает совсем других людей. Вы согласны?
- Согласен.
- То-то и оно. Поэтому я и считаю, что надо делать все, что в наших силах, дабы непредсказуемости было бы как можно меньше. Ни к чему хорошему она не приводит. Знаете,  Олег Константинович, между нами много общего. Мы оба вышли с вами из академической среды. Вы физик, а я химик – смежные отрасли, я тоже кандидат наук. Почему бы нам не стать союзниками?
Предложение Покатовича вызвало у Турова настороженное отношение. Все, что было известно ему о нем, не вызывало у Турова большей симпатии к этому человеку. Он хотел подмять под себя всех и все. Но он, Туров, вовсе не собирается плясать под его дудку.
- Я тут новичок, Глеб Геннадьевич, прежде чем принимать решение мне надо оглядеться. Конечно, как вы сказали,  я зять Льва Марковича, но вот собственный вес у меня пока не велик. Я понимаю, что меня принимают в этот клуб в какой-то степени авансом. Учитывая же нашу разную весовую категорию, вряд ли я могу стать вашим союзником, скорей уж  вассалом. Но эта роль мне как-то не очень привлекает.
Покатович несколько секунд молчал.
- Воля ваша, только рано или поздно выбор вам все равно делать придется. Такая уж у нас страна, самое веселое тут еще только предстоит. Я знаю, чего вы хотите, остаться в одиночестве, не примкнуть ни к одному лагерю. Руку даю на отсечение – не получиться. Может, где-нибудь там, - он кивнул куда-то в сторону, - это и возможно, но не  у нас. Вихрь событий вас однажды подхватит и понесет. А вот куда понесет и где вас приземлит, это вопрос. Но думать об этом лучше заранее, нельзя полагаться на стихию. Это удел недоумков. Вы же явно к ним не относитесь. Я вас убедил?
- В чем-то, да, - ответил Туров. – Но не совсем в том, в чем вы хотели меня убедить. Я тоже считаю, что впереди нас ждут бурные события, политические потрясения. Но я опасаюсь, что какая-то сила узурпирует власть. А это нигде  и никогда не приносило ничего хорошего. Даже если эта сила будет состоять из представителей крупного бизнеса. Мы вызовем тогда лишь всеобщую ненависть и полное от себя отторжение.
- Кто же тогда, по-вашему, должен править страной?
- Политики.
Покатович саркастически засмеялся своим густым басом.
- Вы что не видите, что за люди нами сегодня правят. Они ничего не умеют, ничего не знают и желают лишь одного – пока они у власти схватить кусок пожирней. Я знаю почти всех из этой когорты, там почти нет честных и порядочных. Отдать им власть – это загубить все, что можно и что нельзя.
- А вы уверены, что если власть, условно говоря, получит  «Меркурий-клуб», будет лучше?
- Даже если не будет так хорошо, как бы хотелось, но лучше, чем сейчас,  будет непременно.
- Не уверен. Когда власть и богатство в одних руках, то эти люди подчиняют все общество своим эгоистическим интересам. Я против такой системы. Все должны заниматься своим делом. В мире не случайно существует разделение на функции. Как физик химику могу вам сказать, что это фундаментальный принцип. И не надо его нарушать.
- Ладно, будем считать, что первое наше знакомство состоялось. Вот вам моя рекомендация. А это номер счета, куда надо перечислить вступительный  взнос. С этого момента чувствуйте себя тут как дома, приходите сюда в любое время дня и суток. Клуб работает круглосуточно. Здесь можно проводить деловые переговоры, переночевать, просто отдохнуть, приятно провести время. Даже женщину привести, хотя до сих пор я таких случаев не знаю, усмехнулся  Покатович.
Он  протянул Турову руку, они обменялись рукопожатием. Но у Турова вдруг возникло ощущение, что он только что нажил себе сильного врага.


29.
 
Туров вернулся в особняк Кременецкого очень поздно. Но к его удивлению никто не спал. Его встретил сам хозяин дома и жена. Причем, по их виду он догадался, что они ждали именно его возвращения. Они сидели за небольшим столиком, на котором стояла бутылка французского коньяка и ваза с фруктами.
Софья бросилась к мужу, поцеловала его в щеку, оставив на ней густой красный след помады.
- Как тебя приняли? – нетерпеливо спросила она.   
- Да, подождите ты, дай ему отдохнуть чуть-чуть, - урезонил дочь Кременецкий. – Садись, дорогой зятек, выпей коньяк. Не напиток, а услада богов. Даю голову на отсечение, такого не пробовал. Говорят, его поставляют французскому президенту.
Кременецкий  разлил коньяк в три бокала: один протянул дочери, другой – зятю, третий взял сам.
- Знаете, что я вам хочу сказать, дорогие мои дети, - начал тост Кременецкий.  – Сегодня, когда все только  рушится, крайне важно любое созидательное действие. Образование вашей семьи – это как раз и есть то самое созидание. Поэтому берегите ее, чтобы ни случилось, какие бы расхождения не возникали между вами.  Не желаю говорить банальные слова про базу или фундамент, но ведь это все так и есть. Времена-то страшные и если нет опоры очень тяжело. Особенно тем, кто занимается в этой стране таким делом,  как бизнес. Иногда я думаю, что мы все камикадзе, и каждый прожитый день - это как подарок. Поэтому берегите себя и берегите друг друга. Это самое ценное, что есть у каждого из вас. Выпьем.
Они чокнулись и выпили. Туров почувствовал прилив волнения, он не ожидал услышать от  Кременецкого подобных речей.
Туров посмотрел на жену.
- Мы будем стараться так поступать. Правда, Софья?
- Разумеется. – Она по очереди поцеловала: сначала отца, затем мужа.
- Рассказывай, - попросил   Кременецкий .
- Может поздравить, я член «Меркурия-клуба». Сегодня провел там три часа. Познакомился с любопытными людьми. Все, между прочим, спрашивали о вас, почему вы редко бываете?
- Времени не хватает. Впрочем, не буду от тебя скрывать, в последнее время у меня не самые лучшие отношения с директором клуба – Покатовичем. Он хочет все и всех подмять под себя.
- Я это заметил.
- Ты с ним разговаривал? – спросила Софья.
- Почти целый час.
- И о чем?
- Он хотел перетянуть меня в свой стан.
- А ты?
- Я дал ему понять, что мы вряд ли станем союзниками.
- Напрасно! – резко бросила Софья.
- Почему?
- Потому что это не тот человек, с которым можно позволить себе удовольствие ссориться. Да, папа?
- Да, - довольно хмуро произнес   Кременецкий. – Хотим мы этого или нет,  но Покатович пойдет далеко. И даже у меня не хватит ресурсов его остановить. С ним лучше держать нейтралитет.
- Понимаю, но у меня это вряд ли получится. То, как  хочет вести дела он, для меня неприемлемо.
Туров заметил, как переглянулись отец и дочь.
- Олежек, ты забываешь о том, что являешься частью папиной империи. И ты должен ему помогать ее укреплять,  а не расшатывать. 
- Я этим постоянно занимаюсь, но я не могу идти против себя. К тому же я считаю, что  Покатович и иже с ним   ни к чему хорошему нас не приведут. И если не найдется сила ему противостоящая, мы все об этом пожалеем.
- Я же говорила тебе, папа.
Туров понял, что перед его появлением отец и дочь обсуждали возможную ситуацию.
Кременецкий  встал и прошелся по комнате.
- Я тебя понимаю. И даже солидарен с тобой. Но у нас большой бизнес, в том числе и твой. И мы должны в первую очередь думать о нем. Конфликт с Покатовичем – это не просто конфликт с Покатовичем, а с целым кланом, который стоит за ним. А там кого только нет: генералы из МВД и ФСБ, половина вице-премьеров правительства, а уж всякой мелкой рыбешки – огромный аквариум. И ни один. Думаешь, я не понимаю, что ни к чему хорошему засилье его и его команды не приведет. Но мы не можем идти против него с открытым забралом, нет у нас таких ресурсов. Я даже пытался искать союзников; так никто не желает идти против него. Все понимают, чем это может кончиться. То, что сегодня произошло, Олег, будет иметь последствия. Не могу сказать, какие, но надо готовиться к серьезным неприятностям. Жаль, что этот разговор не состоялся до твоего похода в клуб, но мне казалось, что ты понимаешь расстановку сил.
- Расстановку я понимаю, Лев Маркович, но я не могу идти к нему на поклон. То, что он вытворяет, омерзительно. Хотя бы вспомнить, как он посадил в тюрьму на десять лет Агибалова, чтобы завладеть его компанией.
- Надеюсь, ты ему об этом не стал говорить?
- Нет.
- Уже хорошо! – патетически вскинула  вверх руки Софья. – Тебя нисколько не интересуют интересы нашей компании. А ведь от этого зависит вся наша жизнь.
- Ты не права, интересы нашей компании меня   интересуют, и я стараюсь их соблюдать. Но в мире нет ничего важней, чем борьба добра со злом. И все остальное должно подчиняться этой цели.
-  Борьба добра со злом, - раздраженно засмеялась Софья. – Процветание нашего семейного бизнеса - вот что  есть борьба добра со злом. А все остальное - это бесплодные, но опасные фантазии. Разве я не права, папа?
Кременецкий  вместо ответа налил коньяк, на этот раз только себе.
- Ладно, доченька, уже поздно, ложимся спать. Что сделано, то сделано. А дальше будем думать, как жить. Спокойной ночи! – Он выпил коньяк, встал и вышел из комнаты. 

30.

Обычно Туров ездил из Москвы в Рослев и из Рослева в Москву на поезде. Но на этот раз он решил отправиться в город на машине.  Кременецкий  на свадьбу подарил им джип, но Софья предпочитала ездить на уютном и элегантном  «Пежо». Поэтому машина автоматически досталась ему. И Туров решил обкатать ее.
Он выехал рано утром, когда еще все спали. Софья даже не проснулась, когда он тихо вышел из их спальни. Он сел в джип, завел мощный мотор и выехал за ворота.
Расстояние в шестьсот километров он предполагал покрыть часа за четыре. Но дорога оказалась такой разбитой, что на весь путь ушло почти вдвое больше времени.
Туров ехал и вспоминал вчерашний вечер. После того, как их покинул Кременецкий, и они остались одни, между  ним вспыхнула первая в их супружеской жизни ссора. Софья стала упрекать его в том, что его мало интересуют интереса бизнеса отца, что он, Туров, думает только о себе. Он старался отвечать ей сдержанно, не накаливать страсти. Но Софья была явно раздражена и  обвинила, что он совершенно не принимает во внимание реальное положение дел, а живет исключительно в своем мире. 
Где-то в середине ссоры они опомнились и стали сбавлять обороты. Но оба понимали, что в этот вечер был перейден Рубикон, их отношения неуловимо изменились. Стало понятно, что они не застрахованы ни от каких разногласий, как и от самых резких форм их проявления. По крайней мере, для Турова это было печальное открытие.
Хотя они легли вместе, этой ночью любовью не занимались. И когда он рано утром встал, чтобы отправиться в путь, Софья даже не проснулась. Или сделала вид, что продолжает спать.
Туров смотрел по сторонам и думал о том, что это плохой признак. Вчерашний вечер показал, что между ними отсутствует подлинное согласие. И есть вероятность, что эта расщелина будет расширяться. Нет сомнений, что впереди их ждет не простое совместное существование, уж слишком много их поджидает разных колдобинок, их количество не намного меньше, чем на этой дороге.
Это раздолбленное шоссе вызывало у Турова не меньше огорчений, чем размолвка с женой. Это словно  был яркий символ всего того, что творится в стране. Разруха, неухоженность, всеобщее безразличие, воровство. Нет сомнений, что на содержание и ремонт этой магистрали отпускаются хоть какие-то средства. Но нигде не видно никакой заботы о ней. Еще пару лет такого пренебрежения, и она придет в полную негодность, будет не дорога, а сплошная полоса препятствий. Надо срочно ремонтировать, класть новый асфальт. Но он не слышал в области, что кто-либо собирался этим заняться.  У всех другие заботы, все делят имущество. А эту дорогу как разделить? Вот всем и  плевать на нее. А он  не в силах взять на себя и этот груз. Да и Кременецкий вряд ли согласится финансировать реконструкцию, прибыль это не принесет, а затраты более чем приличные. Да и вообще, такими делами должно ведать государство. Хотя существует ли оно реально, это еще вопрос?
Туров оказался  в Рослеве уже к вечеру. Он хотел сразу ехать на завод, но так устал, что, придя домой, повалился на кровать и заснул.       
   
31.
На заводе царил трудовой ритм. Это Туров почувствовал сразу. Хотя с ним здоровались все, кто встречался ему по пути, но никто не останавливался, все спешили по делам. И это ему очень нравилось, о таком настрое  он и мечтал в тот день, когда впервые вступил на заводскую территорию. Именно для этого он и предпринял столько усилий, чтобы победить царящее тут на тот момент разруху и запустение. И, как следствие, полное ко всему безразличие.  Теперь же пора двигаться дальше.
Приподнятое настроение Турова слегка подпортил Гавриков. Когда они расставались, он ходил с хмурым лицом. И с тех пор, судя по всему, его выражение нисколько не изменилось. Что с ним творится, подумал Туров?
Гавриков доложил о ситуации на заводе. Турову понравился его доклад, сжатый  и одновременно емкий. Так может говорить только человек, досконально владеющий ситуацией. Несколько секунд он размышлял.
- Михаил Дмитриевич, помните, мы с вами говорили о вашем возращении на должность генерального директора?
  Гавриков поднял голову и посмотрел на Турова.
- Мне кажется, этот момент наступил. Я давно хочу сосредоточить основное свое время на других проектах. Я скоро вам о них расскажу. А вы занимайтесь заводом, надеюсь, в ближайшее время мы начнем его реконструкцию. Иначе не сможем конкурировать с другими производителями. Так что делами, как минимум, лет на десять вы обеспечены.
- Вы это серьезно? – Гавриков не скрывал своей недоверчивости. 
- Полагаете, что я так могу неудачно шутить. Конечно, серьезно. Я готов подписать приказ прямо сейчас. И с завтрашнего дня вы переедете в этот кабинет. А я подберу себе другой. 
Гавриков молча сидел, опустив голову вниз. Туров терпеливо ждал его вердикта. Он понимал, что в его душе происходят не простые процессы. А потому не стоит его торопить, пусть там вызреет решение.
- Я согласен, - глухо произнес  Гавриков.
- Тогда пишем приказ. - Туров пригласил секретаршу и продиктовал приказ изумленной женщине. - Поздравляю, - сказал он Гаврикова, когда она вышла. Все возвращается на круги своя. В некоторых ситуациях это хорошо, в некоторых - плохо, - задумчиво проговорил Туров. – Надеюсь, в этот раз  у нас с вами первый вариант. 
- Спасибо, я постараюсь оправдать ваше доверие, Олег Константинович, - взволнованно произнес  Гавриков. – Вы даже не представляете, что это значит для меня.
- Немного, но представляю. По крайней мере, мне так кажется. И я еще помню, что сегодня у вас юбилей. И я приглашен на него. 
Что-то странное промелькнуло в лице Гаврикова. Это выражение удивило Турова, но он почти сразу о нем забыл.
- Да, юбилей, - подтвердил Гавриков. – Буду рад вас видеть. Супруга с вами не приехала?
- Уже все знают о моей женитьбе? – немного удивился Туров.
- В тот же день.
- Как хорошо налажен у нас информационный обмен. Нет, супруга осталась в Москве, у нее там своих дел невпроворот.  Приду один.
- Хорошо.
- Что ж тут, хорошего,  Михаил Дмитриевич, на юбилей положено приходить с женами.
- Я не в этом смысле, - смутился Гавриков. – Просто… - Он замолчал, явно не зная, как закончить фразу. – В общем, я вас жду.
Целый день прошел у Турова в заботах. Побывал на ликероводочном заводе, посмотрел, как идут дела там. Реконструкция уже началась, хотя и была в самом начале. Но он остался доволен темпами работ; если все так пойдет и дальше, то уже через несколько месяцев можно будет возобновлять производство. Затем его путь пролег в мэрию. Пришлось немного подождать, у Сытежева были посетители.
 Сытежев поздравил его с женитьбой. Основную часть беседы они проговорили о Кате. Девушке было трудно привыкать к новой обстановке, и отец беспокоился, как она там. Турову было неудобно, что в этот приезд в Москву он совсем мало времени уделил ей. Он был дома всего один раз – на больше не хватило времени, и его разговор с Катей продолжался не более десяти минут. Правда, Мария Владиславна  тоже сказала о ней несколько слов: она способная, но недостаточно усидчивая. А переучиваться надо очень основательно. На этом данная тема была закрыта.
 Туров честно признался в том, что не уделил Кате должного внимания. Сытежев огорченно вздохнул, но это был его единственным комментарием на эту тему. Они стали говорить о городских делах. Мэра беспокоила активизация в последнее время криминальных элементов в городе, которые не дают развиваться местному предпринимательству. Как только появится новое предприятие, сразу же приходят братки, и облагают его владельца данью не хуже, чем монголо-татары.  Милиция же находится на их содержании и не вмешивается. А если и вмешивается, то на стороне уголовников. Что делать?
Надо объединяться бизнесменам и давать отпор, высказал свое мнение Туров. Иного пути нет, и пока не предвидится.   На государство надежды крайне мало. А, следовательно, придется заниматься еще и этим, не без грусти уже подумал Туров. И когда же все успеть?
   
32.

Туров вернулся домой под вечер. И с радостью  обнаружил, что его уже поджидает  Павел Сальников. Он тоже уезжал по делам – и вот вернулся. С ним ему значительно спокойней, хотя скорей всего он сейчас станет его ругать за то, что целый день мотался без него.
Так и получилось.
- Олег Константинович, я вас жду уже три часа, - с укором проговорил телохранитель.  - А вы ходите неизвестно где. Мы же с вами договаривались, пока я тут не появлюсь, сидеть дома.
- Ты прав, но накопилось столько дел за время моего отсутствия. Да к тому же, как видишь, все прошло благополучно.
- Это-то и плохо.
- Что значит плохо, было бы лучше, если бы меня пристрелили?
Павел Сальников немного смутился.
-  Плохо то, что это дает иллюзию, что вам ничего не угрожает.  Это чувство погубило многих, им казалось, что раз сразу не пристрелили, то уже ничего не случится. А это происходило в самый неожиданный момент, когда все уже успокаивались и окончательно теряли бдительность. Опытные киллеры специально подгадывают  такую минуту, чтобы сделать свое дело с максимальной безопасностью для себя.
- Наверное, ты в чем-то прав, - вынужден был согласиться Туров. – Я, в самом деле, во время поездки в Москву немного расслабился.  Но это пройдет.
Павел Сальников покачал головой.
- Это не разговор.  Так и до беды недолго. После всего, что с вами было, я вас не узнаю. Неужели забыли?
-  Не забыл. Ладно, я все понял, больше не повторится.
- Повторится, - вздохнул Павел Сальников. – Такая уж у вас натура. Хотите, скажу откровенно?
- Конечно.
- Буду удивлен, если вы умрете своей смертью.
- Постараюсь тебе удивить, - улыбнулся Туров.
- Какие у вас на сегодня планы?
- Иду на юбилей к Гаврикову.
На несколько мгновений Павел Сальников погрузился в размышления.
- Кто там будет?
- Полагаю, что достаточно народу. Придет мэр Рослева, целая делегация с завода. Она готовит ему какой-то сюрприз. А кто еще, не знаю.
- А вы ничего не заметили подозрительного?
- А почему спрашиваешь?
- Пока вас не было в городе, по распоряжению Янина сюда были командированы несколько наших сотрудников из службы безопасности на предмет изучения обстановки.
- Вот не предполагал. Почему же меня не известили?
-   Для большего соблюдения режима секретности.
- И что же они накопали?
- В город есть плеяда людей, у которых вы вызываете сильную ненависть. Их не так много, но почти у всех возможности выше средних. И среди них есть целая группа очень опасных.
- Для меня это не новость.
Павел Сальников кивнул головой.
- Разумеется, но им удалось составить список ваших недоброжелатей, проследить их связи. И это самое страшное. Эти нити тянутся в местную власть, особенно много таких людей в здешней милиции. Но некоторые  нити идут выше, в областную администрацию. Там далеко не все в восторге от вашей деятельности.
- Что же их не устраивает, что я создаю рабочие места, наполняю местную казну налогами?
- Какое им до этого дела, их бесит, что вы ни с кем не делитесь. И они понимают, что и не будете делиться. А такие предприниматели им ни к чему.
- Знакомая картина. Но что я могу поделать? Придется им с этим смириться.
- Ладно, давайте вернемся к вашему сегодняшнему походу. Ничего подозрительно не заметили?
- Есть что-то странное в поведение Гаврикова.  Когда я уезжал, он был хмурым, я приехал, точно такой же. Я сегодня назначил его на должность генерального директора завода, так он словно бы и не обрадовался. Хотя я точно знаю, это его заветное желание.
- Действительно есть над чем задуматься. Увы, эту загадку мы сейчас все равно не решим.  Я иду на юбилей с вами.
Туров хотел было возразить, но остановился.
- Хорошо, идемте. Пистолет брать?
-Пистолет никогда не помешает. Наши люди разрабатывали Гаврикова. Некоторое время назад у него были довольно тесные связи со всякими уголовниками. Но с какого-то момента он их резко оборвал. Полагаю, это ваше влияние.
- Косвенное. Я увлек его работой.
- Это самое лучшее увлечение из всех существующих.
- И я так считаю.
- И все же не очень мне все это нравится. Для того, чтобы человек сохранял так долго хмурое настроение, должна быть веская причина. Лучше бы вам не ходить к нему.
- Не могу, обещал. Он обидится.
- Тогда очень вас прошу, не отходите от меня ни на шаг. Какое бы искушение вас не одолело.
- Постараюсь.
Сальников посмотрел на него и вздохнул.

33
Народу собралось довольно много, и в просторной квартире Гаврикова стало мало место. Но когда Туров и Сальников вошли  в дом, все словно расступились перед ними, и они беспрепятственно прошли к юбиляру. Туров заметил, что буквально за несколько секунд до того, как они приблизились к нему, он улыбался. Но, едва завидев нового гостя, улыбка слетела с его лица, как испуганная сойка с дерева, и оно приняло настороженное выражение. Турову это не понравилось. Опять зашевелилась мысль: что происходит с этим человеком, его как будто бы подменили.
Туров вручил ему купленный днем подарок,  сказал несколько приветственных слов, после чего мужчины обнялись. И Турову то ли показалось, то ли на самом деле это было так, рука, обнимающая его, слегка подрагивала.
Гавриков познакомил Турова со своими домочадцами: женой и сыном – высоким отроком лет семнадцати. Турову было известно, что у юбиляра двое сыновей, но младшего ту не было. Но почему-то он не стал спрашивать, в чем причина  отсутствия мальчика.
Супруга Гаврикова пригласила гостей занять места за столом.  Турова усадили по правую руку от виновника торжества,  рядом с ним примостился Сальников. Туров мельком взглянул на своего телохранителя, ему показалось, что он напряжен. Но думать об этом было уже некогда, так как его попросили, по-видимому, как главного гостя,   сказать первый тост.
Туров поднялся, держа в руках стопку водки.
- Друзья! Для меня большая честь находиться на юбилее Михаила Дмитриевича. Коллектив завода подготовил поздравительный адрес, который я с радостью вручаю виновнику торжества. – Туров передал Гаврикову сафьяновую папку. – Теперь я хочу сказать несколько слов от себя лично. Хотя с Михаилом Дмитриевичем мы знакомы не так уж и давно, но за это время прошли по-настоящему большой путь. Не стану скрывать, что наши отношения не было безоблачными,  мы проделали  маршрут от полного неприятия друг друга до самого тесного сотрудничества. И я льщу себя надеждой, что вправе утверждать, что теперь нас связывают не только служебные отношения, но и дружественные. Наша дружба скреплена тем, что я назвал бы трудовым братством. Нам удалось сделать почти невозможное, во что не верили очень многие – восстановить завод, который с каждым днем набирает новые обороты. Я честно могу признаться: без помощи  Михаила Дмитриевича мне бы никогда не справиться с этой задачей. Я вам больше скажу: на тот момент  Михаил Дмитриевич был единственный человек, способный ее выполнить. Ведь он как никто другой разбирался в этом деле. Я понимаю, что ему было не просто принять меня – человека со стороны. К тому же лишившего его статуса генерального директора. В этих условиях мало кто бы согласился сотрудничать. Но Михаил Дмитриевич преодолел свою гордость и включился в работу.  И как включился! Его энергия по сути дела и запустила вновь станки.
Уважаемый, Михаил Дмитриевич, дорогой, Михаил Дмитриевич, я говорю совершенно искренне, что я очень рад, что судьба свела меня с таким, как вы, человеком. Мы переживаем нелегкие, смутные времена.  Но именно в них  особенно рельефно высвечивается подлинная суть людей. Я наблюдал за  Михаилом Дмитриевичем в разных ситуациях. И могу с уверенностью заявить: это тот человек, на котором держится земля.
Наверное, я всех немного уже утомил своим многословием. Но, поверьте, мне есть много, что еще сказать о юбиляре. Но скажу лишь одно, для тех, кто этого еще не знает, это прозвучит приятной неожиданностью. Сегодня я сложил свои полномочия генерального директора завода и подписал приказ о назначении на эту должность  Михаила Дмитриевича Гаврикова. От всей души желаю ему успехов на новом старом поприще.
Последние слова Турова утонули в аплодисментах и выкриках. Все потянулись с поздравлениями к Гаврикову. Туров внимательно наблюдал за его реакцией: он улыбался, благодарил, но при этом  лицо Гаврикова было бледным, а глаза отнюдь не лучились радостью. Может, он чем-то серьезно болен, подумал Туров.
На столе стояло масса угощений, и голодный Туров увлекся едой. Правда, есть ему то и дело мешали, так как к нему постоянно обращались с вопросами и  с предложением выпить. Ему же было неудобно отказывать. Внезапно он услышал рядом со своим ухом шепот Сальникова:
-  Олег Константинович, прошу вас, больше не пейте. Это влияет на вашу реакцию.
Туров посмотрел на своего телохранителя.
- Но как это делать, если все хотят выпеть со мной, - так же шепотом ответил он.
- Отказывайтесь под любым предлогом.
Туров кивнул головой, находя предупреждение Сальникова своевременным. Нельзя забывать, что идет война.
Ужин завершился, все встали из-за стола. Общество разбилось на группы,  в которых шел оживленный разговор. Некоторое время Туров прогуливался между собравшихся в кружки людей, к некоторым ненадолго присоединялся, затем шел к другим собеседникам. Почти все курили, и в помещении царил удушливый запах сигаретного дыма. Для некурящего Турова это было тяжелое испытание, он всегда плохо переносил аромат табака. Несколько раз по этой причине у них с Софьей даже возникали небольшие размолвки, так как она иногда  брала сигарету в рот. Он же хотел, чтобы жена раз и навсегда покончила с этой, как считал он, отвратительной привычкой.
Туров почувствовал, что больше не может находиться в прокуренном помещении, и  вышел на улицу. За ним вышел и  Сальников. Воздух был свежий, и Туров с удовольствием дышал. Внезапно он услышал за своей спиной чьи-то шаги, он обернулся и увидел   Гаврикова.
- Вы ушли, вам у нас не понравилось? – спросил он.
- Что вы,  Михаил Дмитриевич, все замечательно. Только очень накурено, а вы же знаете, как я к этому отношусь. Хочу подышать воздухом.
- Я вам благодарен за ваш тост, Олег Константинович.
- Я лишь отдал вам должное.
- Вот никогда не предполагал, что так сложатся наши отношения.
- Во всем есть своя логика. Мы оба поставили интересы дела выше мелких собственных амбиций. И когда это сделали, то все стало развиваться по другому сценарию. Всегда важно выбрать верную точку отсчета. Именно ошибки в этом вопросе и приводят к печальным результатам.
- Да, вы правы. И все же пойдемте лучше в квартиру, я попрошу, чтобы не курили.
- Еще чуть-чуть подышу, а там пусть проветрится.
- Все же лучше пойти прямо сейчас, настойчиво произнес Гавриков.   
Туров, удивленный его словами, посмотрел на Гаврикова.  Туров  хотел ему ответить, но не успел. Внезапно из-за угла вынырнула машина и на большой скорости помчалась в их сторону.  Сальников стал стремительно доставать пистолет, но не успел, выстрел его опередил. Телохранитель схватился за плечо. 
Автомобиль поравнялся с Туровым, он с ужасом увидел, как из окна кто-то целит в него пистолетом. Снова раздался выстрел, но в это же мгновение Гавриков сделал шаг вперед и закрыл собою Турова. Предназначенная для него пуля вошла в тело Гаврикова. Тот вскрикнул и стал падать на тротуар. В этот момент раненный Сальников все же достал оружие и сделал пару выстрелов. Машина рванула вперед и через несколько секунд скрылась за поворотом.
Услышав выстрелы, гости высыпали на улицу. Гавриков тихо стонал, кровь сочилась из его груди. Его подняли и понесли в квартиру. Кто-то вызвал «Скорую помощь», она приехала уже через несколько минут и увезла раненного  в больницу. 

  34.

Туров вместе с Сальниковым поехал в больницу вслед за «Скорой помощью». В клинике он нашел главного врача и предложил вызвать из Москвы «самого лучшего хирурга». Знакомых хирургов у него не было, но он был уверен, что для Кременецкого найти и отправить в Рослев высококлассного специалиста не проблема.
Однако главный врач отрицательно покачал головой.
- Ваш хирург в лучшем случае доберется до города только к утру. А операцию надо проводить немедленно. Тут важна каждая минута. Так что придется делать ее  нашими силами.
Туров понимал, что главный врач прав и не стал больше настаивать. Ничего не поделаешь, придется покориться судьбе. И все то время, что продолжалась операция, - а она шла четыре  часа - он просидел в больничном коридоре.
Гаврикова отправили в реанимацию. Его провезли на каталке мимо Турова, и он  видел его мертвенно бледное лицо с закрытыми глазами. Туров снова отыскал главврача.
- Ничего не могу сообщить определенного. Состояние тяжелое, выживет или нет, будет понятно только через несколько дней. Остается ждать, надеяться и молиться.
Верил ли Туров в Всесоздателя  или нет, для него этот вопрос сохранял свою загадочность. Когда он изучал строение мироздания, то пытался понять, как  и почему оно возникло, и кто мог стать отцом-основателем этой грандиозной системы? Но ответа он так и не нашел, а потому решил, что является агностиком. Ни от того, что он верит в этот постулат, а от того, что пока ничего иного он не нашел для себя. Но сейчас ему было не подобных размышлений, он был готов на все, в том числе и молиться любому Богу, лишь бы Гавриков выжил.
К нему обратилась жена Гаврикова, рядом с которой он провел все эти тревожные часы.
- Главный врач прав, молитва – это единственное, что у нас еще остается. Тут рядом церковь, хотите пойти?
- Да, идемте.
Они вышли из больницы. Старинная церковь располагалась всего в каких-то ста метрах. Они вошли внутрь. Там было всего несколько человек. Тихо горели свечи, отбрасывая рядом с собой слабый и неровный отсвет.
Туров не очень представлял, как следует вести себя в этом случае, никаких молитв он не знал. В отличие от жены   Гаврикова, которая сразу же стала неистово молиться и что-то едва слышно шептать.
Туров решил, что надо поставить свечку за здравие. Он купил ее у служительницы, зажег от другой свечки и вставил в подсвечник. Он смотрел на огонь и мысленно просил Бога сохранить Гаврикову жизнь. Он не знал, правильно ли он это делает по форме, может, до Бога доходят только те мольбы, которые надлежаще  оформлены. Но он все же надеялся, что Господь не может не услышать ни его мольбы  ни супруги умирающего.
Вместе с женой они вышли из церкви. Что-то странное показалось Турову в поведение женщины. Она словно бы испытывала смущение от его присутствия. Пару раз она нерешительно взглянула на него.
- Вы что-то хотите мне сказать? – решил прийти он к ней на помощь.
- Наверное, я обязана вам это рассказать. Давайте присядем, - показала она на скамейку в небольшом сквере.
Они сели.
- Я вас слушаю.
- Михаил знал, что на вас будет покушение на его юбилее.
- Не может быть!
Женщина печально улыбнулась.
- Однажды поздно вечером к нам пришло несколько человек. Они заперлись с Мишей, я не подслушивала, о чем они говорили, но слышала их голоса. Потому что вскоре оттуда донеслись крики. Я не знала, как поступить. Но затем случилось нечто ужасное, эти люди вышли из комнаты, подбежали к нашему младшему сыну, схватили его и помчались из квартиры.  Произошло все так быстро, что я не успела даже пошевельнуться. А когда выскочила за ними вслед, то только увидела, как заворачивает за угол машина с нашим мальчиком.
Я вернулась в дом и стала кричать, вопить, требовать, чтобы он сказал, что случилось, куда увезли сына? Миша не хотел говорить, но потом рассказал: приходили эти самые люди, с которыми он связался от отчаяния некоторое время назад, еще до вашего появления. Они хотели завладеть заводом, а вы им помешали. И теперь они потребовали помочь им расправиться с вами. А чтобы заставить его это  сделать, похитили нашего ребенка. Миша сказал, что если он им не окажет содействие, они его убьют. Так они ему заявили.
- Вот оно что, вот почему у него в последнее время постоянно было мрачное  настроение.   
- Да, он ужасно мучался, переживал, не знал, как себя вести. Все время обдумывал разные варианты, в том числе рассказать вам все. Но эти негодяи регулярно звонили ему, напоминали о судьбе сына. Для нас это время стало ужасным кошмаром.
- Я понимаю. А где сейчас ваш сын?
- У них. Они обещали его отпустить только после вашей смерти.
 Жена Гаврикова залилась слезами. Туров осторожно обнял ее за плечи.
- Обещаю, я вам помогу вызволить сына.
Она с надеждой посмотрела на него.
- Я так боюсь за него. А теперь еще и муж… Я этого не переживу.
- Не надо отчаиваться преждевременно. Еще самого худшего не произошло. Пойдемте в больницу, может, там есть какие-то новости.
Гавриков умер через два дня, не приходя в сознание. 

Часть третья
Поединок

1.
Туров вошел в комнату и ему на встречу бросился карапуз. Туров нагнулся, и он прыгнул ему на руки. Туров прижал сына к груди. Мальчик счастливо засмеялся.
- Как ты тут жил без меня, Мишуня?
- Хорошо! – проговорил мальчик.
- Я рад, что хорошо. А где мама?
- Сейчас придет.
Дверь отворилась и вошла  Софья. Они поцеловались.
- Как съездил? – спросила она.
- Удачно. В Рослеве дела идут хорошо, оба завода стабильно работают. Да и на других заводах дело в целом неплохо, хотя проблем немеренно. Впрочем, в  наше время по-другому и быть не может. 
- А что там говорят на счет предстоящих президентских выборов?
- В провинции этим вопросом не так поглощены, как в Москве. Хотя там тоже спорят, беспокоятся по поводу дальнейшего развития событий. Всем тревожно, никто не знает, что сулит будущее. А как вел себя наш сын? – кивнул Турова на мальчика.
- Постоянно спрашивал о тебе. У него  к тебе какая-то сверхсильная привязанность. Мне даже бывает обидно.
- Разве это не естественно, что мальчик тянется к отцу?
- Я специально интересовалась этим вопросом  у своих знакомых, это далеко не всегда так, многие мальчики привязаны к матерям, - возразила Софья. - А Миша побудет со мной и уходит. А от тебя нет.
- Ревность в таких вопросах неуместна. Будет ужасно, если мы начнем соревноваться за любовь нашего ребенка, как за кубок. Ничего глупей и вредней придумать невозможно.
- Придумать всегда возможно. Но мне немножечко обидно, ты постоянно в разъездах,  а я все время с ним. А он тянется к тебе, а не ко мне.      
- Надо уважать его выбор. Он чувствует в этом внутреннюю потребность.
- А ко  мне, ты считаешь, у него внутренней потребности нет? 
Туров нахмурился. Подобные разговоры возникали не в первый раз. И всегда они оставляли у него неприятный осадок. И зачем только Софья регулярно педалирует эту тему,  в этом есть что-то нездоровое, какая-то глубоко укоренившаяся ревность. Нужно думать о благе сына, а не о том, кого он больше любит.
- Знаешь, Софья, не бывает так, чтобы ребенок любил одинаково обоих родителей, всегда кого-то любит больше. Я очень люблю свою мать, но отца любил все же сильней. Он был мне ближе.  И она это всегда знала, но никогда  этот вопрос у нас не возникал.
- Ты  в этом уверен. А если Мария Владиславна тебе это просто не показывала?
- Уверен, я знаю свою мать. Она очень гордится отцом, и моя любовь к нему для нее даже более важна, чем любовь к ней.
- Она святая женщина, а я, как показывают события, нет.
Эти слова были ему не очень приятны, уже не первый раз жена говорила о свекрови со скрытой иронией. Но в чем ее причина Туров не совсем понимал, а спрашивать не хотелось. Иногда он думал, что хорошо, что он часто бывает в деловых поездках, если бы они все время были бы вместе, им пришлось бы трудней. Все же они весьма разные натуры. И чем больше он живет с Софьей, тем сильней в этом убеждается. Впрочем, надо ли этому придавать уж такое большое значение, идеальных браков не бывает.  И их союз не идеальный. Но в этом нет ничего ужасного, надо уметь находить общий язык и в таких условиях. Ведь их все же много объединяет, у них общие интересы, взгляды, они занимаются одним делом, хотя и по-разному. Наконец, у них сын. И даже странно, что именно он является тем  элементом, который вызывает у них самые большие разногласия. А ведь должно быть как раз наоборот. 
- А знаешь, - проговорили жена,  - пока ты отсутствовал, тебя очень многие домогались. Такого паломничества еще не было.
- Домогались? Почему?
- Ты не догадываешься?
- Вроде бы ничего такого не произошло.
- Это для тебя не произошло,  а другие так не считают. – Софья взяла со столика газету и протянула ее мужу. – Ты это читал?
Туров увидел свой большой портрет, а дальше на целую полосу вольготно раскинулось   его интервью. Оно было озаглавлено: «Нам нужна не другая политика, нам нужна другая страна». В угаре дел он забыл про эту беседу с корреспондентом популярной газеты. Тот  нашел его перед самым отъездом, можно сказать, застал врасплох. Они проговорили часа два, для Турова это была интересная и полезная беседа. Он высказал многое из того, что мучило, беспокоило его давно. Он сам от себя не ожидал такой откровенности и резкости. Но его неожиданно понесло, все те ужасы и кошмары, которые он пережил за эти годы, вдруг одномоментно нахлынула на него. И он не стал их фильтровать или заниматься самоцензурой. Иногда надо высказаться по полной программе. То, что многие  молчат, прячут свои мысли от всех, как деньги в сейфе, а подчас от самих себя, ни к чему хорошему не ведет, в обществе формируется двоемыслие: одни слова  на показ, другие – для внутреннего потребления. Но если  по началу люди понимают, какие из них являются подлинными, а какие -  возникают под давлением обстоятельств, то с какого-то момента это становится все непонятней. И постепенно очень многие меняют свои представления, переходят в противоположный лагерь. И с яростью неофита отстаивают новые убеждения, чтобы ни у кого не проснулось бы сомнение в правомерности  и искренности их позиции.
Турову так понравился его собеседник, что он даже не стал просить прислать материал на согласование, а позволил опубликовать интервью без своего редактирования. Чем журналист не преминул воспользоваться.
Туров внимательно прочитал интервью, и остался доволен им. Журналист очень бережно отнесся к его словам, он узнавал свои обороты речи, мысли были изложены ясно и четко. Материал не вызывал у него никаких возражений.
Туров отложил газеты и взглянул на Софью. Пока он читал, она не спускала с него глаз.
- Это все верно изложено? – спросила она.
- Слово в слово, - подтвердил Туров.
Софья взяла за руку сына, который внимательно прислушивался к беседе родителей, и повела из комнаты. Мальчик неохотно следовал за ней, то и дело оглядываясь на отца. Туров подбадривающее улыбнулся сыну.
Софья вернулась через минуту. По ее лицу он понял, что предстоящий разговор не предвещает ничего хорошего. Он вздохнул про себя, он бы с большим удовольствием просто отдохнул. Не простых разговоров ему хватало в поездке.   
Она села рядом с ним и закурила. Обычно это она делала, когда волновалась или нервничала. Возможно, сейчас она испытывала и то и другое.
- Объясни, дорогой, зачем ты дал это интервью?
Туров слегка пожал плечами.
- Можно сказать, меня врасплох застал журналист. Он стал задавать вопросы, причем умные. У меня вдруг возникло сильное желание высказаться. За эти годы накопилась целая гора невысказанных мыслей.
- Очень замечательно, тебе задали несколько вопросиков, и ты был готов выложить все, что угодно, - едко произнесла Софья. – А тебе известно, что когда отец  увидел интервью, он позвал меня и стал на меня так орать, будто это я дала его. При этом он так побагровел,  что я даже испугалась, не случится ли с ним удар.
Эти слова были неожиданны для Турова. Почему-то на такую реакцию тестя  он не рассчитывал.
- Не пойму, что его так возмутило, о всех этих вещах мы говорили с ним многократно. Да он и сам так думает.
- Причем тут кто, о чем думает. Тебе разве не известно, что крупные бизнесмены решили поддерживать на выборах действующего президента. А что ты говоришь: - Софья взяла газеты и прочитала: -  «Курс нашего президента ведет страну прямой дорогой в пропасть, мы вместо обещанного быстрого развития  имеем быструю деградацию всех сторон жизни страны. Если не остановим эти  процессы сейчас,  то они нас остановят в скором будущем. Поэтому я намерен поддерживать оппозиционного кандидата Григория Яворского».  Ты даже не представляешь, какую взорвал ты бомбу. Все только и говорят: Кременецкий  поддерживает действующую власть, а его тесть и вице-президент холдинга – оппозицию.
- Неужели людям больше не о чем говорить?
- Ты смеешься, а между тем отец требует, чтобы ты дал другое интервью. И не какой-то там газете, а телевизионному каналу и сказал бы, что тебя не правильно поняли, что журналист передернул твои слова и что ты поддерживаешь нашего всеми горячо любимого президента. Саватюгин уже занимается этим делом. Это обойдется в копеечку, но репутация дороже. 
- Софья, я никогда не стану давать такое интервью, так что пусть Саватюгин дает отбой. Журналист написал все правильно, я так все и считаю. И все нормальные люди солидарны со мной.
- Значит, папа ненормальный.
- Твой отец абсолютно нормальный человек, но он придерживается не верно понимаемой корпоративной этики. Я никому не позволю решать что-то за меня.
Софья в отчаянии опустила руки.
- Я была уверенна, что этим все кончится. И отцу так и сказала. Но он просил все-таки переубедить тебя. Я это сделать не в состоянии, говори с ним сам.
- Хорошо, он у себя в кабинете?
Софья кивнула головой и вышла из комнаты. Туров проводил жену взглядом и грустно вздохнул.

2.   
 Туров  поднимался  по лестнице на второй этаж. Встречаться  с тестем ему ужасно не хотелось, по разговору с Софьей он ясно представлял, насколько сильно накалены страсти. Такое чувство, что речь идет о судьбе мира. Хотя  некоторые люди именно так и воспринимают ситуацию,  для них опасность собственного краха адекватна уничтожению Вселенной. Чем ничтожней человек, тем более он эгоцентричен, тем сильней одолевают его страхи по поводу своей судьбы.
Туров вошел в кабинет к Кременецкому. Обычно его хозяин радостно встречал своего зятя, крепко жал руку, обнимал, хлопал по плечу. На этот раз он лишь кивнул головой.
-Вернулся?
- Как видите.
- Рассказывай, как дела?
- Все в целом неплохо. Открыли технический центр, теперь будем активней внедрять инновации.
- Твоя давняя мечта.
- Не совсем моя, скорей Курдина. Я лишь ее поддержал.
- Все бы так поддерживали, - усмехнулся  Кременецкий. - Ты просто рвал и метал, меня изнасиловал с этим центром. Пришлось выложить приличную сумму. 
- Иного способа поддерживать конкурентоспособность  никто еще не придумал. Если не хотим вылететь с рынка, надо заниматься внедрением инноваций, даже если это и дорого. Но все, что правильно, непременно окупается, хотя может и не сразу. 
- Ты всегда мыслишь как ученый.
- Разве это плохо?
- Хорошо, я ценю в тебе это качество. Но не всегда оно бывает полезно. -  Кременецкий  резко встал. – У нас тут мало ученых. А потому и мало кто понимает твои умозаключения. Что ты натрепал журналисту? О чем думал, когда с ним говорил?
- Я думал о себе, о Софье, о вас, о своих сотрудниках. Что вы скажите о человеке, который сам себе роет яму. Но мы именно это и делаем.
- Послушай, если полагаешь, что ты один это видишь и понимаешь, то глубоко заблуждаешься. Я и сам ни раз критиковал нашу кретинку-власть. Но я это делал сдержанно, осторожно, не переходя границы. А ты смешал их с грязью, никого не пощадил. Они такого не прощают.
-   Лев Маркович, время для сдержанности прошло. Она нас всех погубит.   
- Я никогда не препятствовал тебе поступать так, как ты считал нужным, шел навстречу, давал деньги, хотя не всегда был уверен в целесообразности этого.
- Поверьте, я всегда это ценил. И ни разу вас не подвел.
Кременецкий  махнул рукой.   
- Вот и ответь мне благодарностью. Ты должен сделать заявление от имени холдинга, что поддерживаешь действующего президента. И только его. А все разговоры, что являешься сторонником оппозиции, беспочвенны. Мало ли что наболтали журналисты.
Туров молчал, ему до боли не хотелось дискутировать на эту тему, он предчувствовал, что ничего путного из этого не выйдет. Слишком разнятся их позиции.
- Ответ понятен, - констатировал  Кременецкий. – Послушай, но ты же должен понимать: нельзя идти напролом, да еще против всех. У нас уж такая замечательная страна, все зависят от власти. Суд, право – это не более чем фантомы, если там, на верху,  решат отобрать у нас бизнес, сделают это. И никто нас не защитит.  А мне уже звонили из администрации президента по поводу этой писульки, выражали недовольство. Из-за этого интервью мы оказались против всех.
- Против кого конкретно? 
- Против всего крупного бизнеса! Мы собирались в «Меркурии-клубе» и приняли общее решение, кого будем поддерживать. А теперь выходит, что мы плывем против течения.
- Плыть по течению, не велика доблесть, Лев Маркович. Хотя и соблазнительно. Но однажды все, кто плывет  по течению, об этом пожалеют, а выигрыше будет тот, кто плыл в нужном направлении. Прошу, подумайте об этом.
- Дурак! – вдруг впервые в жизни закричал на  него Кременецкий. – Если мы так будем себя вести, нам вообще не дадут никуда плыть. Этот мерзавец Покатович, когда увидел твое интервью, едва не описался от счастья. Такого подарка с нашей стороны он не ожидал. Он давно целит на часть наших активов, особенно связанных с нефтедобычей и нефтепереработкой. Вместо того, чтобы строить завод самому, он возьмет наш. А мы в него вложили большие деньги. Ему же этот захват  обойдется раз в десять дешевле, чем строить все с нуля.  Или тебе это не понятно?
- Завод не отдадим. Ничего не отдадим.
- Да? – уставился Кременецкий  на Турова. – И каким интересно образом?
- Всегда можно что-то придумать. Я вас уверяю, Покатович ничего не получит.
- И я должен исходить из этого твоего обещания? Ты меня за идиота держишь, дорогой зятек?
- Я считаю вас очень умным человеком. Но вы испугались. 
- Да, испугался, и не скрываю.
- Нет хуже советчика, чем страх. Он мешает вам трезво смотреть на вещи.
- В отличие от многих в этой стране мне есть, что терять. Все, что я имею, я нажил благодаря огромному труду. Не спал сутками, рисковал своей шкурой. Был период, когда меня травили, как зайца. И я не желаю рисковать тем, что имею. Что ты на это скажешь?
- Сожалею, но я не могу изменить свою позицию. Простите меня, если сможете.
Кременецкий молчал, он сидел в кресле и смотрел куда-то в сторону.
- Знаешь, когда я тебя инкорпорировал в свой бизнес, меня неотступно преследовала одна мысль: либо ты дашь ему новый импульс, либо однажды его погубишь. Я отмахивался от нее, как мог, а она все лезла и лезла в голову. Как видишь, не напрасно она меня посетила, так все и получается.
- Так  дал  новый импульс или все же  погублю?
- Загадка. Знал бы, ящик свечей  Богу поставил. Вот что, дорогой зятек, сходи-ка в  «Меркурий-клуб», там тебя очень хотят видеть. Может, и прозреешь. А я вижу, мне тебя не переубедить.
   
3.

В «Меркурии-клубе» Туров не был больше года. Не то, что идти туда не хотелось, но так как половина своего времени он проводил в разъездах, то посещать его было просто некогда. Хотя полезность этого заведения для него была очевидна, здесь в неформальной обстановке решилось немало вопросов, которые затем прямо или косвенно влияли на судьбы тысяч и миллионов людей.  Правда, ему многое претило из того, что происходило в стенах этого невероятно комфортабельного, роскошно обставленного особняка. Подавляющее большинство из тех, кто  приходили сюда, считали себя вершителями истории страны, свысока смотрели на всех тех, кто не был допущен в этот избранный круг. Эта была еще одна из причин, почему он по возможности избегал слишком часто появляться тут. А так как он это  делал регулярно,  то  с какого-то момента  ему стали  присылать индивидуальное приглашение. Это случалось не так уж и редко, и Туров подозревал, что инициатором этого повышенного внимания к его скромной персоне являлся сам президент клуба Покатович. Туров кожей ощущал, что этот человек испытывает по отношению  к нему какие-то странные чувства.  Сам для себя он называл их: привязанность ненавистью. Хотя скорей всего он преувеличивал степень недоброжелательства магната  по отношению к его персоне. К тому же за все эти годы они по-настоящему общались всего несколько раз. Правда, Туров не скрывал ни своего мнения, ни своей позиции, и их разговоры подчас приобретали острый характер. Но до сих пор они ни разу не вышли за грань допустимого общения, хотя бывали совсем близко, чтобы ее перейти. Но пока удерживались у опасной черты.
Но сейчас Туров всерьез опасался, что их разногласия могут принять необратимый характер. Слишком уж много на кону. Этот Яворский настроил против себя весь крупный бизнес, обещая в случае победы ликвидировать олигархат, как класс, развести в разные стороны государство и предпринимательство. Это стало ключевым пунктом всей его предвыборной кампании, как и пересмотр несправедливых и нечестных результатов приватизации. Но именно эти тезисы вызывали просто ярость у многих владельцев бизнес-империй. Туров же считал, что если все это сделать без перекосов, с соблюдением законности, от этих мер будет только польза. Но Туров не сомневался, что по этим вопросам ни с Покатовичем, ни с другими собственниками крупных компаний  ему не договориться. Они будут стоять на смерть. А то, что от их неправедного нажитого богатства страдает страна, что они наживаются на чужих несчастьях, им на это глубоко наплевать. Компрадорская и национально ориентированная буржуазия    всегда сражались между собой. Трагедия в том, что у них нет поля для компромисса, кто-то должен непременно одержать вверх, а кто-то уйти.  И это печально, потому что, как известно, что после битвы  поле боя оказывается во власти мародеров. А они уж точно  ни к чему хорошему  привести не в состоянии.
Едва Туров вошел в большую гостиную, как неофициально называли эту комнату, все, кто там находились, замолчали, как по команде. И стали следить за ним. Он же старался делать вид, что ничего не замечает, подходил к каждому по очереди, здоровался, обменивался ничего не значимыми фразами.
Подошел вышколенный официант, поинтересовался, что господин будет пить. Туров попросил коньяк не потому, что сильно хотелось выпить, а потому, что кожей ощущал возникшую напряженность после его появления. И он решил, что немного расслабиться ему не помешает.
В гостиную вошел Покатович. Судя по всему, кто-то ему доложил о приходе еще одного члена клуба. Он тоже попросил  у официанта коньяк, и, держа в руках рюмку, подошел к Турову.
- Давно вас не было тут у нас, Олег Константинович, - почти весело проговорил Покатович.
- Да, все в разъездах, Глеб Геннадьевич, -  в тон ответил ему Туров.
- И  что делается в стране?
- А вы не знаете?
- Мне интересно ваше мнение.
- Да, мало хорошего, повсюду беспредел. Криминал, коррупция,  воровство.
- Так все ужасно? – засмеялся Покатович.
- А то вы не знаете,  -  в ответ широко улыбнулся Туров. 
Эта игра не то, что ему нравилась, но отчасти забавляла. Тем более, все внимательно прислушивались к их диалогу. Это заметил и Покатович.
- Не желаете пройти в мой кабинет. Закажем ужин, поедим, поговорим.
- Не возражаю.
Покатович детально стал объяснять официанту свой заказ.
- Пойдемте, - взял  Покатович Турова за локоть.
Они расселились на мягких кожаных креслах.
- А знаете, Олег Константинович, вы изменились, - неожиданно проговорил Покатович. – Еще несколько лет  назад вы смотрелись молодым человеком, и я удивлялся, что вы занимаетесь таким серьезным бизнесом. А сейчас вы заматерели, в вас чувствуется серьезный стержень. Мне кажется, вы многому научились, прошли настоящую школу жизни.  Я не прав?
- Правы. Это время  меня многому научило, руководить крупной многоотраслевой компанией сложно. Зато приобретаешь бесценный опыт, много узнаешь нового. Впрочем, что я вам говорю, вы все это знаете лучше меня.
 - Может, и да, а может, и нет. Вроде мы все тут занимаемся похожим делом, но у  каждого свой опыт, свой взгляд. -  Покатович хотел что-то добавить, но вошел официант, толкая впереди  себя тележку с  заказными блюдами.
- Давайте поедим, а потом продолжим наш разговор. Не люблю во время еды обсуждать важные темы. Нередко они гасят весь аппетит. Вы не против такого расклада?
- Нисколько.
Так вкусно Туров в последнее время ел не часто, судя по всему, блюда тут готовил первоклассный повар. Покатович подтвердил это предположение.
- Не представляете, сколько сменил поваров, пока не нашел того, кого надо. Поверьте мне, хорошие повара – большая редкость.
- Я верю. – В доме Кременецких тоже готовил профессиональный повар, но Турову редко нравилась там еда. Правда, свои претензии на сей счет он предпочитал не высказывать.
Официант унес тарелки, взамен подал кофе. Ублаженный вкусной едой Покатович откинулся на спинку кресла.
- Сейчас бы еще затянуться кубинской сигарой, - мечтательно  проговорил он, - но бросил. А вы никогда не курили вообще?
- Никогда. Мой отец был ярым противником курения, у нас в доме был культ здорового образа жизни.
- Да, да  ваш отец был крупным военным деятелем.
- Заместителем начальника генерального штаба, - уточнил Туров, хотя был уверен, что Покатович прекрасно об этом осведомлен.
- А вот вы не пошли по его стопам.
-Хотя я детство провел в гарнизонах, военная карьера меня никогда не прельщала.
- Но вы бросили и науку, хотя подавали большие надежды.
- В какой-то момент показалось, что бизнес мне интересней.
- Не жалеете?
- Иногда, но в целом нет. К тому же стараюсь следить за последними достижениями в своей области.
- Думаете, вернуться.
- Не исключаю такой возможности,
- А если это сделать, не откладывая. Я давно уже думаю о том, почему бы не организовать большой научный центр перспективных исследований. Я готов выделить серьезные средства. А вы бы могли его возглавить.
- Я вам так мешаю? – напрямую спросил Туров.
Покатович отозвался не сразу.
- Ценю вашу прямоту. Не скрою, я внимательно слежу за вашей деятельностью. Вы добились кое-каких результатов. Хотя я был уверен, что у вас ничего не получится.
- Я знаю, что вас это бы устроило.
- Дело не в этом.
- А в чем?
- Хотите откровенно?
- А иначе, какой смысл разговаривать. Оставим ложь политикам, у многих кроме нее больше за душой ничего и нет.
- Как вы зло о них, - усмехнулся Покатович. – Хотя во многом вы правы. Но мы сейчас говорим не о политиках, а о политике. Вы хотите, чтобы все вели себя так же, как и вы.
- Хочу.
- А я не хочу. Как быть? – Покатович пристально взглянул на Турова.
- Кто-то должен победить.
- А вот с этим тезисом согласен на все сто. Сами понимаете, я заинтересован в своей победе.
- Она не принесет пользу.
- Кому?
- Обществу, стране, людям.
- Послушайте, Олег Константинович, мы с вами занимаемся одним делом. Значит  у нас схожие интересы. А, следовательно, должны находиться по одну сторону баррикад.  Это важней всех наших разногласий.
Туров покачал головой.
- Я не согласен, что мы занимаемся одним делом. У нас с вами разные дела. Даже по формальным признакам. Вы ведете свой бизнес при тесном содействии государства, я веду свой бизнес самостоятельно. За все это время я всего один раз был на приеме у губернатора. И то без всякой пользы. Вы же с президентом чуть ли не на ты, по крайней мере, так утверждают. А уж про других государственных мужей  и говорить не приходится. Я же за то, чтобы бизнес и государство существовали рядом, но раздельно. Это основополагающий и единственно верный принцип. И я ему не изменю, буду отстаивать ровно столько, сколько на это хватит сил. Иначе однажды все кончится национальной катастрофой. Вас такой конец  не смущает?
 Покатович глубоко и печально вздохнул.
- Очень мне хотелось с вами, Олег Константинович, найти общий язык. Да вижу, не судьба. А напрасно, обычно никто не хочет иметь меня в качестве своего врага. И вам я не советую. Все знают, каким я бываю беспощадным. А что делать, если не я его, то он меня. Других вариантов обычно нет. Вы мне даже симпатичны, между нами есть немало общего. Но в данном случае значение имеет только расхождения. Вот в чем неприятность. Что вы думаете на сей счет?
- А что тут думать, вы же все сами сказали. – Туров встал. – Вы правы только в одном, все действительно было очень вкусно. А вот во всем остальном… - Он вышел из кабинета. 
 
  4.
Когда Туров снова вошел  в большую гостиную, то сразу же оказался в перекрестье взглядов всех в ней присутствующих. Все понимали, что только что произошла важная беседа, которая вполне способна повлиять на целую череду событий. И всем хотелось знать, чем же она завершилась.
Внезапно Туров ощутил себя необычно важной персоной, эти богатейшие люди страны, которые сейчас находятся тут, с нетерпением ждут, что он им скажет. А ведь это, пожалуй, для него козырная карта.  Только надо по-умному ею воспользоваться, выбросить ее в тот момент, когда она может принести наибольшую пользу.
Он оглядел присутствующих, взгляд его остановился на Борисе Александровиче Березине. Туров видел его в клубе впервые, он даже не знал, что этот человек – тоже его член. Но именно как раз он ему-то и нужен более других.
Туров к некоторому своему удивлению вдруг почувствовал, что им овладевает самый настоящий азарт, почти как при игре в казино. Он прекрасно понимал: то, что он затевает, опасно не только для него, но и для всего клана Кременецких. И в этом плане Лев Маркович абсолютно прав.  Но эта игра становится ему все интересней; бросить вызов могущественному Покатовичу  мало кто решится, если вообще найдутся такие. Конечно, шансы победить минимальны, слишком уж не равен политический и финансовый вес игроков. Но и уступить без борьбы он тоже не намерен, тем более в ситуации, когда считает себя правым.
Туров решительно направился к Березину. Какие только слухи не ходили об этом человеке. И что он чуть ли не главный уголовный авторитет страны, что он серый кардинал президента, от одного слова которого зависит судьба политика или бизнесмена,  что он мошенник и вор, сколотивший огромное состояние с помощью разных жульнических схем. И еще многое другое… Турову же всегда  казалось, что где правда,  а где ложь, доподлинно неведомо до конца и самому Березину, так плотно, как нити в канате, все переплелось. В другой ситуации Туров бы поостерегся налаживать какие-либо контакты с таким человеком. По крайней мере, то, что он вел себя не всегда чистоплотно, никто не сомневался. Но сейчас это было не так  важно, на кону стояло столь  много, что можно было ради тактических интересов  кое-чем и пренебречь. Тут главное, не увлечься игрой.
- Добрый вечер, Борис Александрович, - поприветствовал Березина Туров. – Мы с вами до сих пор не знакомы, но я с интересом слежу за вашей многогранной деятельностью.
- Здравствуйте, Олег Константинович. Вы меня упредили буквально на несколько секунд, я сам хотел подойти и познакомиться с вами.  Вы вызываете во мне большой и искренний интерес.
Невысокому Березину приходилось задирать голову вверх, чтобы смотреть в лицо Турову.
- Позвольте узнать, чем же?
- Своей нетрадиционной ориентацией. - Березин засмеялся. - Только не в сексе, а в бизнесе.  - А это гораздо более редкий случай. Давайте-ка с вами присядем.
Они расположились в мягких удобных креслах. Березин достал сигару.
- Вам не предлагаю, знаю, вы не курите. А я, грешным делом, люблю. Божественный аромат. – Он с откровенным наслаждением закурил.   
Кажется, у наших олигархов мода на сигары, мысленно отметил Туров. Один закурил, все остальные подхватывают эту привычку. Интересно, кто был первым, кто дал этот сигнал для остальных?
- А ведь я догадываюсь, что вы от меня хотите, - хитро посмотрел на Турова Березин. – Создали лигу предпринимателей за демократию и перемены.  Скажите, зачем вы вовлекаете себя в безнадежное дело? 
- Мой опыт в бизнесе учит: не бывает безнадежных дел, бывают дела, за которые неправильно взялись.
- Вы так думаете! – воскликнул Березин. – А ведь вы, пожалуй, правы. Я и сам этим грешу, иногда, кажется, это сделать ну никак нереально. А ведь получается!
- Поэтому мне и захотелось с вами свести знакомство, - произнес Туров. – Сейчас как раз такая ситуация.
- Да она в нашей замечательной стране почти всегда такая, - весело отозвался Березин.
- Не всегда, - гнул свою линию Туров. – Но сейчас та ситуация, когда надо очень постараться.
Березин посмотрел на своего собеседника  и покачал головой.
- Мне понятны ваши намерения, только вы не берете во внимание, что я связан определенными обязательствами. Мы с вами  работаем на разных людей. И даже если мне и хочется как-то вам помочь, я, увы, лишен такой счастливой возможности. – Словно в подтверждении своих слов Березин сильно пыхнул сигарой.
- Я это прекрасно понимаю, но я немного не о том.
- А о чем же тогда? – с интересом взглянул на Турова Березин. 
- Никто не знает, как обернутся дела, мне ли вам объяснять, насколько непредсказуем политический процесс. Даже выборами он не завершится, скорей всего они не только не решат ни одной проблемы, а породят массу дополнительных.
- Очень даже возможно, - кивнул головой Березин. – После выборов придется принимать целый выводок не популярных решений.
- Тем более, нужно подстраховаться. Все вас считают мастером политических комбинаций.
Березин махнул рукой.
- Про меня слишком много всего сочиняют. Советую не всему  верить.
- Возможно, но многое же и правда. – Туров наклонился к Березину, тот в ответ сделал то же самое. -  Я опасаюсь, что многие потеряют под влиянием разных чувств голову и станут совершать не адекватные поступки. А вряд ли вы хотите, чтобы ситуация вышла бы из-под вашего контроля. Ни для кого не секрет, что вы пообещали кое-кому, что все будет протекать спокойно.
- Предположим, что в ваших словах есть некоторый резон, - задумчиво произнес Березин. – Но что они могут означать конкретно?
- Точно не знаю. И никто не знает. Даже вы, – улыбнулся Туров. – Но из этого еще больше следует, что нужно принять предупредительные меры. Самая большая опасность та, о которой мы не знаем.  А значит, к ней и не готовимся.
Березин улыбнулся в ответ, давая как бы понять, что оценил юмор своего собеседника.   
- Мы могли бы при определенной ситуации помочь друг другу, - продолжил Туров.
- И как вы полагаете, чем?
- Остановить  сползание к безумию некоторых персонажей возможной драмы. Есть люди, которые могут натворить черт знает что. И крайне важно остановить их у роковой черты.
- А знаете, я в этом вопросе вполне с вами солидарен. Но как вы себе это представляете?
-  В таких делах крайне важно вовремя связаться друг с другом. Подчас небольшое промедление – и положение становится неуправляемым.
Березин колебался не больше секунды, затем достал из визитницы визитку.
- На этой визитке мои координаты, которые я даю только самым близким или самым важным для меня людям. Теперь и вы среди них.
- Я вам крайне признателен, - произнес Туров, пряча визитку в карман. Кажется, больше ему в клубе сегодня делать нечего. С нужными людьми переговорил, вкусно поел. Можно и домой. 

5.
Туров кожей ощущал, как изменилась атмосфера в особняке Кременецких. Если раньше он приезжал сюда, как к себе домой, чувствовал, что его тут ждут, что ему здесь уютно, то  сейчас он испытывал самый настоящий дискомфорт. Кременецкий общался с ним крайне мало, только по необходимости, правда, она возникала весьма часто. Но их разговоры теперь носили чисто деловой характер, из них исчезла всякая теплота и доверительность. К тому же, они старательно избегали тему выборов и все, что с ними связано. Точнее, избегал  Кременецкий, Туров же молча принял новые правила игры. Хотя и понимал, что рано или поздно она неизбежно всплывет. К тому же ему хотелось обсудить, как им защитить некоторые активы, которые могут подвергнуться рейдерской атаке.  У него было на этот счет ряд идей, но так как  Кременецкий упорно не желал говорить о чем-либо еще, кроме как о текущих  вопросах, Туров тоже пока их обходил их стороной.  Хотя старался внимательно следить за ситуацией. Он был уверен, что Покатович не то человек, который бросает слова на ветер  и попытается отнять завод. А может, прибрать что-то еще. У этого человека аппетиты немереные, а возможности огромные. Ему, Турову, хорошо известно, как тяжело приходится тем, кого он считает своими врагами. Он встречался с жертвами  Покатовича, слушал их рассказы.  И ему становилось как-то нехорошо от проявленной этим человеком  безжалостности и беспощадности.  А ведь на вид он такой вежливый, обходительный.
Туров даже начал думать: а не вернуться ли ему жить в свою квартиру? Но эту идею он отверг по двум причинам. Во-первых, там теперь прочно обосновалась Катя, она так подружилась с матерью, что из ее ученицы незаметно превратилась в компаньонку. И ему было неудобно вторгаться в этот уже устоявшийся мир. К тому же он опасался, что Катя снова вспомнит про свою любовь к нему. А это сразу осложнит жизнь всем.
Вторая причина заключалась в том, что переезд домой подчеркнет, если не разрыв, то охлаждение отношений с Софьей. А ему даже неприятно было думать об этом. К тому же придется расстаться с Мишей, а без сына он начинал быстро по нему скучать.   
Впрочем, в эти дни Туров оказался так сильно занят, что все эти дела отошли немного в сторону. Созданная им во время поездок по разным городам  лига предпринимателей за демократию и перемены неожиданно стала приобретать популярность. Он организовал ее от отчаяния, видя, что деловые люди, выражая сильное недовольство существующим положением вещей, оставались пассивными, не делали ничего, чтобы хоть как-то воздействовать на ситуацию. И однажды ночью, в гостинице, лежа без сна, к нему пришла мысль учредить такую организацию.  К его удивлению многие, с кем он беседовал, выразили готовность вступить в нее и даже материально поддержать кандидата от оппозиции. За короткий срок число членов организации удвоилось, и Туров решил провести учредительную конференцию нового движения. Ее активной подготовкой он и занимался.
Так как организационных дел было много, он обратился к Софье за помощью. Но неожиданно получил резкий отказ заниматься «этой авантюрой». Он видел, как ухудшаются их отношения, и понимал, что происходит это под влиянием ее родителей. Вообще, если до последнего времени с ее отцом у него были замечательные отношения, то с ее матерью с самого начала они так и не вышли за рамки сухой вежливости. Нелли Яковлевна почти и не скрывала, что недолюбливает зятя. И Туров в чем-то ее даже понимал. Для Софьи это был во многом мезальянс; она дочь крупнейшего магната, а он средний руки бизнесмен. Она могла рассчитывать на более престижную партию, тем более и были соответствующие претенденты. Тот же самый Покатович имел серьезные виды на нее. И даже странно, что она отдала предпочтение значительно более скромному в табели о рангах  кандидату. 
Правда, сейчас его положение по сравнению с Покатовичем отчасти выровнялось, но относиться к нему  Нелли Яковлевна лучше не стала. И Турову казалось, что она настраивает его жену против него.  Несколько раз во время их разговоров, у него возникало ощущение, что Софья  вещает с материнского голоса. Это ему сильно не нравилось, у него даже возникло желание поговорить с тещей, попросить, чтобы она не настраивала Софью против него. Но пока он отложил этот разговор до лучших времен. Хотя его не покидало чувство, что однажды он все же может состояться. А случится это скорей всего неожиданно, когда он будет к нему не совсем готов. А это не очень хорошо, так как в таких вещах нельзя отдавать инициативу.
Для учредительной конференции был снят зрительный зал в одном из Домов Культуры. Сделать это оказалось не просто, в нескольких местах ему без объяснения причин отказали. Сначала Туров не понимал, почему это  происходит, ведь он был готов платить за аренду любую сумму.  Но потом его осенила догадка: кто-то сверху дал команду не предоставлять им помещение. А уже догадаться, откуда она шла,  было совсем не сложно.
К немалому изумлению Турова зал на триста мест оказался переполненным, пришло чуть ли не двое больше людей. И многим пришлось стоять в проходах. К тому же в большом количестве пожаловали представители телевидения и прессы, весь первый ряд был уставлен камерами. Туров не знал радоваться ему или огорчаться, он уже предчувствовал, что последствия этого события ему придется расхлебывать тяжело и  долго. Но если Цезарь однажды перешел через Рубикон, осознавая, чем ему это может грозить, то и он сделает то же самое. А там будь, что будет.  Главное – это поступать так, как подсказывает сердце. А сердце подсказывает, что он должен вести себя именно таким образом.
Как инициатор движения Туров выступил с большим докладом. Он был встречен восторженно, хотя, скрипя сердцем, из текста перед выступлением, Туров  вычеркнул наиболее радикальные мысли. Но и без них он получился резким и сильным. И когда Туров кончил, то с трибуны уходил под гром оваций.
 Следующим за ним выступил приглашенный на конференцию Яворский. Туров внимательно слушал его;  не будь этого политика, он бы не стал организовывать и этого движения. Так уж получилось, что сегодня в стране нет другого человека, способного бросить вызов этой зловещей системе. А ведь они еще почти даже не знакомы, между ними пока  не состоялась ни одна беседа. Только сегодня они впервые обменялись рукопожатием и несколькими малозначительными словами.
Внезапно среди журналисткой братии Туров заметил Вадима Кашина. Того самого, который взял у него интервью, с которого и началась вся эта заваруха. Они кивнули друг друга головами и одновременно улыбнулись, словно старые знакомые.
От обилия выступлений, впечатлений у Турова к концу конференции разболелась голова. И когда его выбрали лидером движения, ему понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, что произошло. Он даже хотел взять самоотвод, но, увидев устремленные на него сотни глаз, поблагодарил за высокую честь. Как к этому его возвышению отнесутся в семье Кременецких, мелькнула невеселая мысль? Ответ на этот вопрос он приблизительно представлял.

6.
Во время банкета к нему сквозь окружающую его плотную толпу пробрался Вадим Кашин.
- Григорий Алексеевич, собирается уезжать. Хотите с ним пообщаться?
- Разумеется, Вадим, очень хочу. Я думал, он останется на банкете. А после поговорим. Но если нет, то тогда пойдем.
Кашин привел его в небольшую комнату. Кроме Яворского там находилось еще несколько человек, его соратники по партии. При виде вошедших они вышли.
- Вот привел Олега Константиновича, - обратился Кашин к Яворскому. - Хотел бы поприсутствовать при вашем историческом разговоре, да понимаю, третий лишний.
Туров и Яворский взглянули друг на друга.
- А собственно, почему  и нет, - проговорил Туров. – Никаких заговоров мы не устраиваем. Если Григорий Алексеевич не возражает…
- Григорий Алексеевич не возражает, - иронично произнес Яворский. 
Они сели на стульях напротив друг друга.  Несколько мгновений каждый всматривался в другого. Оба понимали, что для них обеих наступает  ответственный момент,  от этого разговора многое зависит.
- Я очень рад с вами познакомиться, Олег Константинович, - первым начал Яворский. – Вы сделали большое дело.
- Это будет зависеть от результатов.
Яворский, не соглашаясь, покачал головой.
- Результат уже налицо. Честно признаюсь, я пытался сделать что-то похожее, но у меня не получилось. Наш бизнес настолько запуган, что не желает лезть в политику даже тогда, когда это отвечает его насущным интересам. Это очень печально.
- Да, печально, - подтвердил Туров. – Но, как видите, все же это возможно.
- Я этим удивлен. И не совсем понимаю, как это вам удалось? Объясните.
- Попробую. Вы для них чужой, и предприниматели  вам не то что не доверяют, но не желают ради вашей поддержки рисковать. Они понимают, если не победите,  хуже будет в первую очередь им.
- Но за вами они же пошли!
- Да, хотя их не так уж и много, как бы хотелось. Но я для них выступаю, как  пример, я такой же, как  и они, но при этом решился пойти в политику, поддержать оппозиционного кандидата. А в наших условиях оппозиционный кандидат звучит почти так же, как опальный кандидат.
- В этом вы правы, препятствия мне и моим сторонникам чинятся на каждом шагу.
- Власть вас боится,   Григорий Алексеевич.
- Это-то и плохо, страх делает их невменяемыми.
- Да, я это уже почувствовал. Поэтому их и надо остановить. Мало того, что они безмерно алчные, они еще и реакционы из-за своей непомерной пугливости. Они боятся нас, но не меньше боятся самих себя. А потому ничего не предпринимают, только имитируют действия. Они заняли глухую оборону и надеются отсидеться.
- Именно так все  и обстоит,  Олег Константинович. Вместо того, чтобы вести страну вперед, они упрямо тащат ее назад. Не случайно я выдвинул лозунг своей президентской кампании «Россия вперед!». Только в этом наш шанс.
- Все эти годы я работал именно под таким лозунгом.
- Я знаю, - кивнул головой Яворский. – У нас многие давно предлагали пригласить вступить в нашу партию. Но я был против.
- Почему? – с интересом спросил Туров.
- Я считаю, что человек сам должен принять столь ответственное решение, без постороннего влияния. Только тогда он чувствует по-настоящему, что поступил правильно, в соответствии со своими убеждениями. Лишь  с такими людьми можно побеждать. 
- Согласен. Очень надеюсь, что мы победим. На конференции мы приняли стратегию победы. Будем ее реализовывать.
- Не боитесь? – пристально посмотрел Яворский на Турова.
- Разве дело в этом. На кону – судьба страны.
- Да, не меньше, - усмехнулся кандидат в президенты. – Но именно это большинство и не желают осознавать. Поэтому так все трудно.
- Мы недостаточно разъясняем реальное положение дел.
- Не хватает средств, а без них ничего не сделаешь.
- Думаю, средства у вас будут, на конференции решение об их сборе принято. Я сам внесу деньги в ваш избирательный фонд. 
- Спасибо, вы будете гордиться всю жизнь этим вашим поступком, в независимости от результатов предвыборной кампании.
- Я так поступаю не для этого.
- Я знаю, но в жизни каждого человека должны быть поступки, за которые ему не стыдно. Хотя многим на это глубоко наплевать. В этом вся и трагедия.
- Что же делать, мы имеем дело с теми людьми, которые живут в стране. Но на своем опыте я убедился, что многие из них, если дать им перспективу, начинают вести себя иначе, гораздо боле ответственней и инициативней. Если бы я это не видел воочию, я бы и не стал ничего предпринимать. Тогда было бы все бесполезно.
- Я тоже на это надеюсь, хотя трудно достучаться до умов и сердец наших граждан. Такая толстая на них броня.
- Смотря как стучаться.
Яворский посмотрел на часы.
- Мне пора ехать, еще есть дела. В ближайшие дни мы подпишем с вашей организацией соглашение об альянсе. После чего начнем совместную кампанию.
- Именно так,   Григорий Алексеевич. Будем оптимистами.
- Я всегда оптимист, иначе бессмысленно заниматься политикой.
 Яворский встал и протянул руку. Они обменялись рукопожатием.
- Интересный состоялся  разговор? – поинтересовался Туров у Кашина, когда Яворский вышел.
- Что-то  в нем было обреченное, - задумчиво произнес журналист. – Словно два человека в камере разговаривают перед смертью.
Туров кивнул головой, ему тоже так показалось. 
- Все равно мы должны победить, иначе хуже будет всем.   
 
   7.
   Неожиданно Софья предложила съездить на несколько дней к морю, чтобы немного отдохнуть, расслабиться.  Туров сначала хотел отказаться, но в самый последний момент передумал. Им, в самом деле, надо побыть вдвоем и подальше от привычных мест, чтобы наладить былое взаимопонимание. Вот уж он не предполагал, что политика так жестко вмешается в его личную жизнь и испортит отношения с женой. Он был уверен, что они непоколебимы, по крайней мере, для таких испытаний. Но в чем-то он просчитался, чего-то не понял, чего-то не рассмотрел. Но и теперь сделать это не поздно, и поездка подходит для таких целей как ни что другое.
Услышав его согласие, Софья тут же переменилась в лице, вместо настороженного выражения появилось радостное.
- Я была уверена, что ты откажешься, - сказала она.
- Почему так решила?
- В последнее время ты только думаешь о своих делах, ничего другого для тебя не существует.
- Неужели это так? – Почему-то слова жены его сильно удивили, он-то был уверен, что уделяет семье достаточно внимания. Другое дело, что это внимание  не оценивают по достоинству. Но это уже другой вопрос.
- Мне все чаще кажется, что ты становишься одержимым. Еще недавно я была уверена, что тебе это не грозит. Но буквально за последние недели ты переменился.
Туров подумал, что в этом вопросе жена в чем-то права, он и не представлял, что политика способна так обволакивать, захватывать всего целиком. Эта страсть сильнее, чем бизнес, может потому, что от нее очень много  зависит. Тем более на кону ни больше, ни меньше судьба страны. А реально повлиять на нее – мечта каждого человека. Но все же он надеется, что им  движет не мелкое тщеславие, а  более благородные помыслы. Впрочем, об этом будет судить история, она и вынесет окончательный приговор. Остается только его дождаться.    
- Может, в чем-то ты и права, но ты же видишь, как складывается ситуация. Но давай сейчас о ней забудем и  начнем собираться в дорогу.
Софья кивнула головой, она придерживалась такого же мнения. 
Некоторое время назад Кременецкий приобрел на юге Франции особняк. Туров там еще не был, а вот Софья с сыном уже побывала в нем дважды. И жена была от всего в восторге: и от дома, и от вышколенной прислуги, и от небольшого поселка, уступами спускающего прямо в море. Она давно звала туда мужа, но Турову было все не досуг. 
Они сидели на веранде, с нее открывался прекрасный вид на небольшой залив. Недавно они пришли с пляжа, а теперь пили местное вино. Турову оно не слишком нравилось, на его взгляд было уж больно сухим и терпким, но Софья безудержно восхищалась продукцией французских виноделов. Он  решил вести себя дипломатично, а потому поддакивал ей. Ему вообще не очень нравилась охватившую ее восторженность; все, что она видела, вызывало у нее прилив  эйфории. По мнению же Турова тут все было хорошо, но вполне обыкновенно и обыденно. И дом просторный, но ничем особенно не примечательный, поселок красочный, но таких повсюду немало, а море могло бы быть потеплей и почище. Но это не означало, что ему тут было не по нраву,  наоборот, для отдыха это прекрасное место. Другое дело, что жить он тут бы не стал – скучно. Если бы не сын, он бы не смог провести здесь тут и три  дня.   Захотелось бы неудержимо домой.   
С Мишей они исходили  все окрестности, посетили все местные достопримечательности, взобрались на гору, хотя это было не самой легкой экспедицией. Но они оба не слишком сильно  обращали внимания на трудности и усталость, они наслаждались взаимным единением. Они так мало бывали вместе.
Туров смотрел на сына и узнавал себя. По крайней мере, ему кажется, что в детстве он был сильно похож на Мишу. Да и мама это подтверждала, и это грело его душу. Он всегда ощущал, что Кременецкие по большому счету чужие для него люди. Да, они приняли его в свою семью, но единения межу ними так и не состоялось, просто обе стороны  согласились на компромиссы. А, как известно, они весьма хрупкие субстанции, в любой момент, словно хрустальная ваза,  способны рассыпаться на сотни мелких осколков. И поди потом их собери.
Они с сыном так много проводили время вместе, что Софья оказалась немного отрезанной от них. Сначала Туров не задумывался над тем, что такое поведение ей может не понравиться. Но однажды, когда они в очередной раз уходили с Мишей в поход по местным достопримечательностям, она вдруг вспылила. Правда, почти сразу же взяла себя в руки. Но то, что копилось у нее внутри, уже вырвалось наружу. И Туров теперь знал, что былого согласия они так не достигли. Впрочем, все же он надеялся, что не все потеряно.  Просто период сейчас сверхсложный, эти  проклятые выборы  лишают многих и терпения и благоразумия. Конечно, от их результата многое зависит, но все же не настолько много, чтобы так паниковать. В жизни все  приходяще и проходяще, минует не  так уж много времени – и все забудут про них. На их смену придут другие дела и заботы. Хотя это не означает, что можно на все махнуть рукой; если он поступит подобным образом, то  потом  будет долго жалеть об этом.
- Правда же, прекрасное вино, - сказала Софья, ставя бокал на стол. – Умеют же эти французы его делать. Хочешь еще?
Туров не очень хотел, но понимал, что его согласие будет приятно жене.
- Да, налей, пожалуйста.
Софья мигом исполнила его просьбу, ей это было приятно. Турова удивляла эта ее приверженность к чужой жизни, ведь она и на Родине жила прекрасно, ни в чем не зная отказа. Что ее тут может так восхищать?
- Ты не жалеешь, что приехал сюда? – спросила она.
- Нисколько, - почти искренне ответил Туров. – Перемена мест бывает иногда очень полезна.
- Вот видишь, я же говорила. А не хотел бы тут вообще остаться?
-  Что значит остаться?
- То и значит. Жить тут, в этом доме, например.
- А бизнес?
- Бизнесом можно управлять и отсюда. Многие так делают. Умные люди, заработав деньги, бегут из страны. Очень уж в ней не надежно.  Никто не уверен в завтрашнем дне. И Мишутке будет тут хорошо, пойдет в местную  школу.
- Ты это всерьез?
- Разумеется. Я давно об этом размышляю.
- Эффективно управлять из этого особняка моим бизнесом невозможно.
- Можно найти управляющего, кому доверяешь. Тот же Алексей Саватюгин. Вы же друзья.
- Были друзьями. И не могу сказать, что ему доверяю. Он уже предал меня однажды. Кто помешает ему сделать это вторично.
- Ты имеешь в виду продажу доли в вашей  компании отцу?
- Да.
- Но ведь это тебе пошло на пользу.
- Может быть,  и так. Но он это сделал за моей спиной. Так что я никогда больше ему не доверю ничего важного. Да он и не потянет управление таким большим хозяйством.
- Ну, можно найти другого, - неуверенно произнесла Софья.
- Зачем мне искать другого, если я здоров, полон сил. В данный момент я не собираюсь передавать бразды правления своей компании в чужие руки.
- Даже если это руки моего отца?
Туров несколько секунд молчал.
- Это он поручил тебе прощупать меня на предмет отстранения от бизнеса?
Настал черед помолчать Софьи, она явно раздумывала над ответом.
- Да, у нас был такой разговор перед отъездом, - неохотно призналась она. – Он крайне обеспокоен твоим увлечением политикой. И считает, что было бы полезным для всех, если бы ты немного пожил за  границей. А через некоторое время после выборов вернулся домой и получил все назад. А этот дом отец согласен переписать на тебя. - Софья с надеждой посмотрела на мужа.
Турову теперь стало понятна подноготная их отъезда. От него хотят избавиться. И совсем не факт, что на время. Очень может быть даже и навсегда. Для клана Кременцких он становится все более неудобным.
- И Мишутке было бы полезно провести несколько лет во Франции. Изучил бы язык. Мне он так нравится, он такой благозвучный.
- Язык можно изучить и дома.
- Дома совсем не то.
- А где бы жила ты? С нами?
- Ты же знаешь, я не могу совсем уехать из страны, на мне благотворительный фонд. Я бы жила на два дома. По будням в России, а на выходной прилетала бы сюда. А пока меня нет, воспитанием Миши  занималась бы гувернантка.  Согласись, не так уж все и плохо.
-  Согласен, не так уж и плохо. Только смотря для кого.
Софья почувствовала, что ее красноречие не оказало нужного воздействия на мужа, и замолчала. Она настороженно смотрела на него. Туров же был подавлен, Софья приняла чужую сторону, она солидаризировалась с отцом в желание устранить его от дел. Непонятно, как дальше им жить вместе?  Но вечер был такой приятный, с веранды открывался прекрасный вид на залив, что ни принимать решения, ни даже думать над ситуацией не хотелось.
 
8.

Туров целыми днями проводил в штабе своего движения. За короткий срок оно набрало приличные обороты, а он сам неожиданно для себя превратился в довольно известную медийную персону. Чуть ли не каждый день к нему приходили обращения об интервью, просили выступить на телевидение или написать самому статью в газету или журнал.  Не то, чтобы такая популярность ему не нравилась, но он предчувствовал, что наступит момент расплаты за нее. Туров прекрасно знал, что очень многим влиятельным особам вовсе не доставляет удовольствия лицезреть его физиономию на телевизионных экранах или читать его тексты в печатных изданиях. Правда, больше таких откровенных и резких интервью, как это было в первый раз, и с чего  заварилась вся каша, он не давал.  Говорил или писал более сдержанно, зато аргументировано. Впрочем, и такие выступления вызывали накал страстей, враждебная ему пресса обвиняла его в экстремизме, в разрушение государства и во многих других вещах, не имеющих к нему никого отношения, зато входящие в стандартный набор дискредитации противников. По началу Туров весьма болезненно реагировал на эти выступления, но с какого-то момента перестал на них почти обращать внимания. Все это не более чем полемический прием, которые используют продажные журналисты. От одного человека ему было известно, что на эти цели выделены солидные средства. Вот их и отрабатывают всякие писаки, потерявшие стыд и совесть. Или не имевшие их никогда. 
Впрочем, с одним журналистом у Турова стали складываться другие отношения. Незаметно он подружился с Вадимом Кашиным. Он ему понравился с первого раза, теперь же, когда они стали часто общаться, это чувство лишь окрепло.  Они оба смотрели на вещи почти одинаково, причем иногда имело место такое полное совпадение, что Турову даже не совсем в это верилось. Ценность Кашина еще  повысилась в его глазах после того, как его назначали главным редактором  весьма популярного еженедельника «Вчера, сегодня, завтра». Он сразу же предложил сделать его рупором Турова и его движения. Туров от этого заманчивого предложения после некоторого колебания отказался, он решил, что лучше, если журнал останется целиком независимым. В этом случае он будет представлять большую ценность. Да и неизвестно, куда повернут события; его судьба так же неясна. А потому не стоит никого увлекать за собой. Что, впрочем, не исключает тесного сотрудничества.
Между тем деятельность движения Турова, как часто называли его, стала приносить реальные плоды.   Проведенные опросы зафиксировали взлет популярности Яворского. Конечно, она еще уступала его сопернику, но это был уже серьезный сдвиг в общественном настроении, в который еще недавно мало кто верил. И в том числе сам кандидат в президенты. С одной стороны Турова это не могло не радовать, но с другой – в  нем по экспоненте росла тревога. Он был уверен, что его противники ему это не простят и попытаются отомстить. В том, что это случится, он нисколько не сомневался, вопрос заключался в другом: где и в какой момент ждать удара? 
Туров старался как можно меньше бывать дома, обстановка там накалилась до такой степени, что была уже почти невыносимой. Он даже раздумывал над тем, чтобы снять квартиру, но отказался от этой затеи, чтобы не расставаться с сыном. Их взаимная привязанность была столь сильна, что от одной мысли, что ему придется жить от Миши отдельно, ввергала Турова чуть ли не в депрессию. Он и не предполагал, что окажется таким любящим отцом. Теперь он точно знал, что и его отец был таким же, разве только более сдержанным в проявлении своих чувств. И скорей всего это была ошибка с его стороны, так как создавало между ними определенное расстояние. И они так его и не преодолели. Не хватило то ли времени, то ли не сумели ли разрушить  некоторую стеснительность в отношениях друг с другом, теперь это уже не выяснить. Но он не должен повторять этих ошибок, иначе Миша, став взрослым, будет вспоминать о нем с тем же сожалением.
Когда вечером Туров приехал домой, его встретила непривычная тишина. Им сразу же овладело предчувствие того, что что-то произошло. Он вошел в их общую спальню, Софья лежала на ложе любви, как когда-то они называли их огромную кровать, и смотрела в потолок. Услышав шаги мужа,  повернула голову в его сторону.
- Иди к папе, ты ему срочно нужен, - сообщила она и снова вперила взгляд в потолочную лепнину, словно она там видела нечто очень интересное. 
Туров обреченно стал подниматься на второй этаж. И едва переступил порог кабинета Кременецкого, как тот буквально налетел на него. Таким возбужденным он еще его не видел.
- Наконец, пришел! – почти прокричал Кременецкий. И вдруг, словно спринтер, быстро забегал по кабинету. Этот забег  продолжался довольно долго; Туров, не зная, что в этом случае ему делать, молча наблюдал за ним.
Как внезапно Кременецкий начал бегать, так же   внезапно он прекратил это занятие и, тяжело дыша, упал в кресло. По-видимому,  такое странное поведение ему понадобилось для того, чтобы избавиться от излишнего возбуждения. Некоторое время он сидел неподвижно, то ли приходил в себя, то ли собирался с мыслями. 
- Ты должен мне помочь, - вдруг произнес Кременецкий. – Больше во всем мире некому это сделать.
Туров сел напротив него.
- Я сделаю все, что смогу, Лев Маркович.
- Да уж, пожалуйста, будь добр, сделай, - едко проговорил Кременецкий. – Тем более, ты во всем виноват. Вот и выручай.
- Расскажите в чем дело?
Заданный Туровым вопрос вновь возбудил в магнате волнение. Он снова вскочил с кресла, но на этот раз бегать не стал, а опять сел.
- Я скоро из-за тебя потеряю все.
- Все вы никогда не потеряете, у вас всего слишком много.
- Да, а ты считал?
- Нет, но приблизительно знаю. Говорите, в чем дело.
- Где-то неделю назад я был в Меркурии-клубе. Там я  встретился с Покатовичем. Таким злым я его еще не видел. Он аж был весь красный. Затащил меня чуть ли не силой в свой кабинет и полчаса говорил про тебя. У него одна твоя фамилия вызывает приступ ярости.  Я такого еще не видел, хотя чего я только не видел.
- Но что он вам сказал?
- В конце нашей беседы,  хотя говорил почти все время только он, Покатович стал мне угрожать. Прямым текстом так и заявил, что если я тебе не заставлю угомониться, он меня разорит. А ты же знаешь его, он слов на ветер не бросает. И уже перешел к делу.
- Что же произошло,  Лев Маркович?
- Спрашиваешь, что произошло? А вот то и произошло. Нет у меня больше моего завода. Нет и все!
Туров невольно почувствовал раздражение.
- Пожалуйста, объясните мне спокойно и членораздельно.
- Хорошо. Ты помнишь Волчкова. Я тебе с ним однажды знакомил.
- Помню, ваш партнер.
- Партнер, не партнер, но у него десять процентов акций нефтеперерабатывающего завода. Точнее, было десять процентов.
- Куда же они делись?
- Они теперь принадлежат Покатовичу. Точнее, одной из его структур. Он заставил Волчкова  продать ему свой пакет.
- Каким образом?
- Валера не говорит. То ли ему предложили много, то ли его  запугали. Это сделать с ним не трудно. Да и так ли это важно.
- Но десять процентов – это не так много, контрольный пакет остается у вас.
- Думаешь, это меня спасет. Он будет продолжать скупку. И через какое-то время у него будет акций не намного меньше, чем у меня. Да и разве в этом дело?
- А в чем тогда?
Кременецкий довольно долго молчал.
- Если он что-то решил, его ничего не остановит. Запугал Валеру, запугает и меня. На его стороне сила. А у нас это главное. Мы  с тобой не в какой-нибудь Америке, это там все по закону. А у нас  прав тот, на чьей стороне власть. А она к нему ближе, чем ко мне. Я обратился к одному высокопоставленному человеку, так он аж перепугался. Никто не желает вступать в схватку с Покатовичем. Я же тебя умолял, на коленях стоял, не вмешивайся в политику. У нас можно это делать только по разрешению  сверху.
На коленях  Кременецкий перед ним не стоял, но Туров понимал, что речь идет о другом.
- Это-то и ужасно, когда нас всех считают рабами.
- Лучше быть богатым рабом, чем бедным, но свободным. Ты меня втянул в эту авантюру, ты должен и что-то придумать.
- Я уже размышлял над этим вопросом,  Лев Маркович.
- Да, - удивленно посмотрел на него Кременецкий. – И что же ты придумал?
- Если Покатовичем бросает нам вызов, значит, мы его принимаем. Ничего другого не остается. 
- Но это же смерть! – завопил Кременецкий.
- Нет, это единственный способ выжить и все сохранить. При всех других вариантах мы обречены.
- Что же ты предлагаешь?
- Дайте мне еще пару дней, и я вам расскажу.
- Неужели мы сохраним завод и все остальное? – с надеждой посмотрел на него свекор.   
- Постараемся. Только, прошу вас, не паникуйте, это мешает и думать и принимать рациональные решения.
 - Легко сказать,  в такой тяжелой ситуации я еще не был. Хотя чего только в жизни не было.
- Будут ситуации и потяжелей.
- Спасибо, утешил, зятек, - фыркнул Кременецкий.
- Утешил, как мог, - улыбнулся Туров. – Всегда лучше знать правда, чем успокаивать себя ложью. 

9.
Туров сидел в тесном кабинете Вадима Кашина. За его дверьми кипела работу, готовился к сдаче очередной номер еженедельника.  Периодически кто-то журналистов вбегал сюда, решал свой вопрос – и снова оставлял их одних. Эти набеги сильно мешали разговору, но Туров старался не поддаваться раздражению. И без того положение более чем сложное.
- Значит, тебе нужен компромат на Покатовича, - усмехнулся Кашин. -  Это почти что найти компромат на господа Бога. Знаешь, что он сделает с нашим изданием, если мы его ужалим. Хорошо, если в живых останемся.
- Я гарантирую вам защиту, - сказал Туров.
В ответ Кашин захохотал. Смеялся он довольно долго, затем внезапно вновь стал серьезным.
- И как же ты нас защитишь?
- Пока не знаю, но что-нибудь придумаем. Такие, как он всесильны только до той поры, пока им не начинают оказывать серьезное сопротивление. Он привык, что все перед ним ходят на цыпочках или стоят на коленях. А потому он не готов к настоящей борьбе. Вот увидишь.
- Не хотел бы я на это посмотреть. Даже если ты в чем-то и прав, он все равно враг страшный.
- Не думай, что я преуменьшаю его силу, но от страха мы ее преувеличиваем. Впрочем, я тебя понимаю и ни на чем не настаиваю. Ты и так много делаешь для нас. А это требует большого мужества. Наверное, я действительно хочу слишком многого. Извини, что помешал сдавать номер. - Туров встал, чтобы направиться к выходу.
- Да, подожди ты, - остановил его Кашин. - Давай лучше по кофейку.
Кашин включил чайник, достал два стакана и насыпал в каждый по ложке быстрорастворимого кофе. И пока они ждали, когда закипит вода, то молчали. 
Кашин разлил кипяток  по стаканам, один протянул Турову.
- Кофе самый лучший, так что пей, - сказал главный редактор. – Кто знает, как сложится ситуации дальше, может больше и не придется его попробовать.
- Мрачный юмор, - оценил Туров.
- Какой уж тут юмор, за эту предвыборную кампанию уже погибло три журналиста. И этот список явно не окончательный.
- Что ты предлагаешь, спрятать голову в песок?
- Да уж, ты спрячешь. А скажи, Олег, неужели  тебе не страшно?   
- Еще как страшно. Когда в меня стреляли в первый раз, я полдня находился в прострации. Но если поддаться  страху, то надо бросать все к чертовой матери. По крайней мере, у  меня есть еще какой-то запасец мужества. Не знаю, надолго ли его хватит, но пока буду бороться.
- Ладно, бороться, так бороться. Мы тут с некоторых пор ведем досье на разные замечательные личности. Сам понимаешь, твоего  Покатовича обойти ну никак не смогли. Тут много разного на него, но все это трудно доказать. Хотя тип страшный, если что,  мать не пожалеет. Но есть одно дельце, где он больше чем в остальных наследил. В свое время мы хотели его раскрутить, но потом решили, что не пришло время. Его не разоблачим, а себя погубим. Но, может быть, сейчас время и пришло.
- И что за дело?
- Сейчас узнаешь, вызову журналиста, который им занимался. Подожди пару минут.
Вернулся Кашин в сопровождении девушки. Несколько секунд Туров не мог отвести от нее глаз. Среднего роста, с высокой грудью,  на которой взгляд Турова задержался немного дольше, чем требовали приличия, с очень милым лицом. Кашин, заметив впечатление, которое произвела на него журналистка, усмехнулся.
- Знакомься, это Ирина Вавилова. Она занималась этим делом, о котором я тебе говорил.
- Здравствуйте, Олег Константинович, - поздоровалась девушка. – Очень рада с вами познакомиться. Я давно слежу за вами. Вернее, не за вами, а за вашей деятельностью, - слегка смутилась она.
Туров улыбнулся. Ему было приятно такое отношение девушки к себе.
- Расскажи, Ира, в чем  там дело? – попросил Кашин.
Ирина села на стул.   
- Дело самое простое. Помните, прокладывали шоссе номер пять.
- Еще бы, столько было шума, я, правда, не вникал, но говорили, что там были какие-то аферы. Неужели с участием  Покатовича?
- Не просто с участием, он был главным действующим лицом. Все было сделано очень просто. Благодаря своим связям он узнал, что решение о прокладки магистрали правительством принято. Ему удалось каким-то образом, скорей всего с помощью взятки отсрочить его обнародование на полгода.   А за это время он стал скупать земли, по которым должна пройти дорога. Деньги он предлагал неплохие, поэтому многие соглашалась на продажу. Покупал, естественно, он не на себя, а на разные подставные фирмы. Но проследить их связь с Покатовичем, если не всех, то некоторых мы смогли. Ну  а дальше, думаю, вам понятно,  как развивались события.
- Когда правительство объявило о начале строительства, земли тут же подскочили в цене. И государство их пришлось выкупать по рыночной стоимости.
- Именно так и было. По нашим прикидкам Покатович заработал свыше ста миллионов долларов. В результате стоимость магистрали по сравнению первоначальной сметной стоимости возросла где-то на тридцать процентов. Эта была бы самая дорогая дорога, построенная в стране.
- Но это же хорошая бомба. Если материал опубликовать, она взорвется.
- У нас мало данных, - возразил Кашин. – Нужно было копать дальше, но когда Покатович узнал о нашем намерении,  стал угрожать. Вот мы и свернули работу. Силы были слишком не равны.
- А как ее продолжить? – спросит Туров.
- Надо ехать туда, выяснять дополнительные обстоятельства. Это вполне реально, так как  Покатовича там ненавидят. Он же всех надул. Люди готовы свидетельствовать против него
- Тогда едим! – воскликнул Туров. – Нужно спешить.
Ирина нерешительно посмотрела на своего начальника. Тот в свою очередь  посмотрел на Турова.
- Ты хочешь поехать сам, Олег?
- Да. Я не могу подставлять под опасность других. Поэтому отправлюсь один. Вы только снабдите меня всей полезной информацией.
- Без меня у вас поиски займут много времени, - возразила Ирина. – Я там многих знаю и они меня тоже.
- Это опасно, - покачал головой Туров.
- Я не боюсь, - заявила девушка.
- Пусть решает главный редактор, - сказал Туров.
- Нет, каждый решает сам, - ответил Кашин.
- Тогда я еду, - решительно заявила Ирина.
Мужчины посмотрели друг на друга, затем Кашин обратился к Вавиловой:
- Пожалуйста, выйди не надолго, Ира.
Ирина, не скрывая обиды, вышла.
- Вижу, она тебе очень понравилась, - сказал Кашин.
- Понравилась, - подтвердил Туров.
- Помимо того, что она красивая, она еще прекрасная журналистка. У нее большое будущее.
- Понимаю.
- Очень прошу тебя, береги ее, как свою дочь. Или не дочь… Но береги.
 
  10.

Они уже третий день собирали информацию. Объезжали деревни, дачные поселки, заглядывали  в небольшие города. Сведений было много, когда люди узнавали, с какой целью их расспрашивают, почти все охотно вступали в контакт. Ирина оказалась права, ненависть к Покатовичу было тут распространена повсеместно. Правда, далеко не все знали, кто их так беззастенчиво надул, но это никак не влияло на накал  чувств. Но самое поразительное оказалось даже не это,  а то, что дорогу, оказывается,  не собирались строить. Точнее, строительство было прервано в самом начале, созданные для этой цели организации расформированы. И никто не ведал, с чем это связано.
Туров и Ирина специально поехали к тому месту, где должна была начаться прокладка трассы. И обнаружили следы былой деятельности: несколько брошенных вагончиков и пару бесхозных грейдеров. Сколько они тут находились, сказать было трудно, но по их виду – давно.
Все собранные сведения Туров пересылал Янину. Перед самой поездкой сюда,  они имели долгую беседу. Уговорить начальника службы безопасности концерна «Альянс» заняться этим делом было не просто, тем более все приходилось делать, не ставя в известность Кременецкого. Ни он, ни Туров не сомневались, что глава концерна запретил бы заниматься этим расследованием.
Сначала Янин категорически отказался в нем участвовать, но Турову все же удалось его уговорить. А, зная его умения и возможности, у него возникла надежда, что удастся нарыть нечто важное.
Они жили в гостинице районного центра. Сама по себе гостиница была ужасная, номера убогими с удобствами в коридоре, убирались нерегулярно. Вдобавок вместе с постояльцами  комнаты делили полчища тараканов. Туров всегда испытывал по отношению к ним отвращение, и когда видел повсюду этих проворных насекомых, ему хотелось тут же бежать. Но бежать было некуда, других отелей по близости не было. Впрочем, все это было мелочи, гораздо больше его занимало другое. Он вдруг понял, что влюбился в свою партнершу по расследованию. За эти годы ему нравилось немало женщин, но ни разу он не позволил, чтобы чувства его по-настоящему захватили. Он не допускал и мысли об измене жене. И не только по этическим соображениям, хотя они всегда в нужный момент говорили ему «стоп»; он слишком любил жену, чтобы сильно желать другую. Но сейчас все было не так, как всегда, он ощущал такое влечение, что ему становилось даже немножечко страшновато. Эта девушка ему казалось какой-то неземной. В ней было столько чистоты, свежести, искренности и одновременно женственности, что он чувствовал, что не в состоянии сопротивляться искушению, что его влечет к ней неумолимый рок. Он не знал, что с этим делать, но понимал, что какое-то решение нужно принимать. К тому же он ясно видел, что и ее влечет к нему, что она восхищается им не только, как бизнесменом или общественным деятелем, но и как мужчиной. И это его пугало и волновало одновременно.
Они ужинали в местном кафе. День выдался напряженный,  и оба немного устали. Но это не мешало им оживленно обсуждать прошедшие события.
- Судя по тому, что мы тут накопали, можно предположить, что речь идет о грандиозной афере, - говорил Туров. -  Никто дорогу строить не собирался. И Покатович это прекрасно понимал. Он сумел пробить постановление правительства, скупил тут земли, затем выгодно их продал. А потом   решение правительства скорей всего тихо отменили. Возможно, министерство финансов не выделило деньги. Хотя скорей и не собиралось.
- Сколько с такими вещами сталкиваюсь, а все не верится, что такое возможно, чтобы правительство участвовало в такой афере.   
- Думаю, он хорошо кому-то заплатил. Когда все покупается и все продается, возможно, едва ли не все. 
- Но как тогда жить в такой стране? – Ирина вопросительно посмотрела на Турова.
- Каждый сам решает, как жить. Большинство соглашаются с такой ситуацией. 
- Но это же ужасно. Я никогда не примирюсь с этой мерзостью, - горячо проговорила девушка.
Туров едва заметно улыбнулся.
- И что вы собираетесь делать?
- Доведу это дело до конца. А там посмотрим. Я ненавижу таких, как этот ваш Покатович.
- Вообще-то он у нас общий. Но надо быть осторожным. Он очень могущественен.
- Ну и пусть, я не боюсь! Если журналист боится, он не имеет право быть журналистом. 
- Вы очень категоричны, Ира.
- Кашин мне тоже так говорит.
- Вот видите, глас народа, глас божий.
- Совсем нет, просто мужчины сейчас очень трусливы. – Ирина с некоторым испугом посмотрела на Турова. – Я не имею вас, Олег Константинович, - поспешно добавила она. - Вы совсем другой.
- Да нет, тут вы во многом правы. Очень много трусливых мужчин. Я и сам боюсь.
- Вы? Не верю.
- Когда в тебя стреляют, это очень страшно, Ира.
- Да, я знаю, в вас стреляли. Я изучала вашу биографию.
- Стоило ли тратить на это время?
- Я сама решаю, на что его потратить. Я восхищаюсь вами.
Туров почувствовал волнение. Ее слова вызвали в нем бурю эмоций.
- Вряд ли я стою этого, - смущено пробормотал он.
- Это я сама решаю, - повторила девушка свой тезис.
- Вы очень самостоятельны, Ира.
- Кашин мне тоже это говорил.
- У нас прямо одно с ним мнение относительно вас.
- Он мне признавался в любви. – Ирина посмотрела ему в глаза, и Туров невольно отвернул голову в сторону.
- Что же вы ответили? – глухо спросил он.
- А вы не догадываетесь?
Туров молчал. Он догадывался, но никак не решался  продолжить разговор на эту тему.
- Почему вы молчите? Вам стало страшно?
- Вы догадливы.
Ирина кивнула головой.
- Это чисто женская интуиция. Мне иногда кажется, что я знаю все ваши мысли.
Туров подумал, что так оно и есть или близко к этому. Они оба очень хорошо чувствуют друг друга.
- Так о чем я сейчас думаю? – спросил он.
- Обо мне. Только не отрицайте. 
- И в мыслях нет. 
Ирина посмотрела на него.
- Я согласна. Вы знаете, что  я люблю вас. Я полюбила вас еще до того, как с вами познакомилась.
- Такого не может быть.
- Может, - убежденно произнесла девушка. – Я читала о вас и чувствовала, что вы тот человек, о котором я мечтаю.
- Вы меня плохо знаете.
- Зачем вы так?
- Извините, - пробормотал  Туров. – Все как-то немного неожиданно.
- Я понимаю, - вдруг улыбнулась Ирина. – Вам не просто.
- Именно так,  -  улыбнулся в ответ Туров. Ему вдруг стало смешно.
- Мужчины бывают иногда очень нерешительными.
- Вы так хорошо знаете мужчин?
- Совсем не знаю.
- Разве? -   удивился Туров. – Но вы так уверенно говорите.
- Я вас знаю.
- Мы знакомы всего несколько дней.
- Это не имеет значения. И вам это известно не хуже, чем мне.
- Пусть так. – Он посмотрел на стол, все было съедено и выпито. Самое время сменить декорации. - Пойдемте, - предложил он. – Вечер хороший, можно пройтись.

11.
Они вышли из кафе и направились по улице. Еще было совсем не поздно,  но народу не было, и они шли одни. Было как-то очень тихо, даже ветер куда-то исчез, и ни один листок на деревьях не шевелился. Туровым внезапно овладело странное состояние, его не отпускало ощущение, что сейчас должно произойти что-то  экстраординарное. Он не знал, откуда оно взялось, но захватило его целиком.
- Вы ничего не чувствуете? – спросил он свою спутницу.
Ирина удивленно взглянула на него.
- О чем вы?
- Пока не знаю. Но будьте настороже.
Они завернули за угол. Туров подумал, не отправиться ли прямой дорогой в гостиницу. Но мысль о тараканах остановила его. 
- Вы полагаете, нам что-то угрожает?
- У Покатовича  знают, чем мы тут занимаемся. Мы с вами сильно рискуем.
- У нас нет выбора. Разве не так?
- Так, - кивнул он головой.
- Тогда и бояться нет смысла. Чему быть, тому не миновать. Моя мама всегда повторяла эту присказку.
- У вас мудрая мама.
- Да, мудрая, - подтвердила Ирина. – Смотрите, - показала она рукой.
Откуда появились эти  трое мужчин, Туров не заметил, но они шли прямо на них. Что-то необычное показалось ему в этих людях. Чтобы это осознать, потребовалось несколько секунд -  они были одеты совсем не так, как местные жители, значительно дороже и элегантнее. И он отчетливо  понял, что  они представляют для них смертельную опасность.
На их счастье Туров  и Ирина поравнялись с проулком, туда они и бросились. Туров еще успел заметить, как мужчины тоже побежали. Больше сомнений, кто эти люди и зачем они тут,  у него не было.
Еще никогда Туров не бежал так быстро. Ирина не отставала от него. Они увидели высокие кусты.
- Спрячемся там! – выкрикнул Туров.
Они юркнули в заросли и затаились. Мужчины пробежали мимо, в руках одного из них Туров заметил пистолет. Их намерения были более чем красноречивы.
- Давай уходить дворами, - прошептал Туров.
Гостиница располагалась в минутах десяти ходьбы. Туров сомневался, надо ли возвращаться туда? Но там были их вещи, а главное – записи расследования. Лишиться их значит сделать эту поездку бессмысленной. На такое пойти он не мог.
Туров кратко изложил Ирине свои соображения. Она ни секунду не колебалась.
- Идемте в гостиницу! – решительно произнесла девушка.
Путь до гостиницы прошел без приключений. Своих преследователей они не повстречали. Перед входом Туров внимательно огляделся, их нигде не было видно.
Они вошли в гостиницу, быстро поднялись на второй этаж, где по соседству располагались их номера.
- Сегодня нам лучше ночь провести в одном номере, - сказал Туров. – Так безопасней.
Ирина лишь кивнула головой.
В номере из чемодана Туров достал пистолет.
- Я и не знала, что он у вас есть, - удивилась девушка.
- Я часто хожу с ним, - пояснил Туров. – Слишком много подстерегает опасностей.
- С пистолетом как-то спокойней, - произнесла Ирина. - Плохо быть безоружной перед лицом врагов.  Я тоже хочу иметь оружие. И стреляю хорошо, в тире всегда десятку выбиваю.
- А мне это искусство еще надо совершенствовать. Хотя меня учили лучшие специалисты этого дела, совершенства я так и не достиг.
Туров осторожно подошел к окну. Но на улице все было спокойно.
- Куда же они делись? – задумчиво произнес Туров. – Не очень-то мне это нравится.  Сделаю-ка я один звоночек.   
- Запритесь, оставайтесь в номере и никуда не выходите! – закричал Янин в телефон. – Мы срочно вылетаем к вам. Утром будем. Продержитесь?
- Постараемся.
Туров пересказал Ирине разговор с Яниным.
- Если мы не погибнем этой ночью, то есть шанс   остаться в живых, - пообещал он. 
- Очень оптимистично! - фыркнула Ирина. – Когда приедут наши спасители?
- Янин пообещал к семи часам утра.
Она посмотрела на часы.
- Осталось восемь часов продержаться. И много и мало.
- Да, - задумчиво согласился Туров.  – В такие минуты особенно остро переживаешь все, что происходит с тобой.
- Вам страшно?
- Да, я всегда боюсь, когда угрожает реальная опасность.
Какое-то время девушка молчала.
- Мне нравится ваш ответ. Большинство мужчин в такой ситуации стали бы уверять, что ничего не боятся. А я бы им не поверила.   
- Страх признаться в своем страхе еще противней, чем сам страх. Правда гораздо лучше, я давно понял, что она освобождает. А вот любая ложь закабаляет, делает своим  заложником. Так что будем правдивы, – улыбнулся Туров.
- Во всем?
- Во всем, - после короткого колебания подтвердил он.
Какое-то время они молчали, зато Туров очень ясно слышал, как отбивает громкую барабанную дробь его сердце.
- Но вы же сейчас не все говорите, кое-что умалчиваете. Разве не так?
- Так. Но молчать – это не значит обманывать. Да и не все надо говорить словами. Чем тоньше и глубже мысль, тем трудней ее ими выразить.
- А мне кажется, вы уходите от ответа. Не думаете ли, что в такой ситуации, когда нам грозит такая опасность, это просто нелепо.
В коридоре раздались шаги. Туров вскочил со стула, сжимая в руке пистолет, бросился к двери. Сердце продолжало стучать, как барабан, но теперь уже по другой причине.
Шаги стихли, послышался скрип открываемой двери. Несколько секунд Туров продолжал стоять в той же позиции, затем вернулся на прежнее место.
- Испугались? – спросила Ирина.
- Испугался. Я уверен, они где-то рядом.
- А мне почему-то не хочется о них думать, - призналась Ирина.
- О чем же хочется?
- О вас.
Туров ощутил, как краснеет.
- Что же именно вы думаете?
- Как мы проведем эту ночь?
- В тревоге.
Ирина встала, прошлась по номеру. Туров не спускал взгляда с ее стройной фигурой. Желание буквально обжигало его, как кипяток. Но он продолжал сидеть неподвижно.
- Не хочу в тревоге. Последнюю ночь хочется провести так, чтобы она стала бы лучшей в жизни.
- Это так важно?
- А что тогда важно?
- Не знаю. Может, вы и правы. 
Ирина посмотрела на часы.
- Уже прошел целый час, осталась семь часов. Время так летит быстро, - задумчиво произнесла она.
- А мне кажется, что оно сейчас почти остановилось, - возразил Туров.
- Нет, летит.  – Она вдруг мотнула головой. – Глупо сдерживаться в такой ситуации.
- Думаете, что глупо.
Ирина послала ему выжидающий взгляд.
- Я не могу за вас решать. Почему вы не боитесь, что ничего не случится? Это самая большая опасность.
- Мне кажется, я влюбился в тебя, - произнес Туров.
- Тоже мне новость, - засмеялась Ирина.  – Я это давно поняла. А ты давно понял, что тебя люблю я. Видишь как все просто и легко. 
- В самом деле, - побормотал Туров. – Будем считать, что  ты права.
Он обнял ее, они впервые поцеловались. И это был первый и последний спокойный поцелуй, так как на них тут же  налетела птица страсти. Уже забыв о грозящей им  опасности, они предавались любви.   

12.

Турова разбудил стук в дверь. Он проснулся, несколько секунд ему понадобилось, чтобы вернуться к действительности. Это же приехал Янин, пронзила мысль. Он сейчас войдет в номер и все увидит. Но и не пускать его невозможно.
Он скосил глаза на Ирину, девушка безмятежно спала, даже стук в дверь ее не разбудил. Туров аккуратно накрыл ее одеялом, слез с кровати и быстро оделся. Затем пошел открывать дверь.
Янин вошел в номер вместе с Сальниковым.  Несколько секунд они не отрываясь, смотрели на кровать, затем невозмутимо сели. Туров тоже опустился на стул.
- Рассказывайте, Олег Константинович, что тут у вас творится?
Туров ощущал огромную неловкость от возникшей ситуации, но молчать было еще глупей. Все равно уже ничего не изменишь, в угаре страсти он так забыл обо всем, что не позаботился об элементарной осторожности. А уж теперь будет то, что будет.
Янин внимательно выслушал Турова.
- Вы правы, это, в самом деле, странно, что они куда-то исчезли. Это не спроста. Но в любом случае надо немедленно убираться отсюда.
- Но мы еще не завершили все тут дела, - возразил Туров.
- Если надоело жить, то можете продолжать, но в таком случае я снимаю с себя всякую ответственность за вашу безопасность. 
- Хорошо, начинаем эвакуацию. Но вы понимаете…
- Мы выйдем. Но очень прошу, поторопитесь. Мало ли что.
Они вышли, Туров повернулся к девушке.
- Слышала?
- Да. Быстро собираемся. – Она посмотрела на Турова. – Теперь ты жалеешь о том, что случилось?
- Нет.
Все вместе они вышли из гостиницы. На улице не было ни души. Туров и Ирина привычно направились к джипу.
- Стойте! – вдруг закричал Янин. – Немедленно бегите назад.   
Туров схватил Ирину за руку, и они бросились бежать. За ними последовали Янин и  Сальников. Они успели удалиться метров на пятьдесят, когда раздался сильный взрыв. Все повалились на землю, над ними пролетели части машины.
Когда дым развеялся, Туров приподнял голову и взглянул на джип. Он был сильно разворочен, и даже не специалисту было понятно, что восстановлению не подлежит.
- Уползаем отсюда, - прошептал Янин.
Они сидели на местном автовокзале. От того, что пришлось ползти по земле, все были с ног до головы перепачканы грязью.   
- Что это было? - спросил Туров.
- Бомба с дистанционным управлением, - ответил Янин. Поэтому они и не преследовали больше вас, решили уничтожить таким вот способом. А сейчас вы поедите с Павлом  на автобусе, это более безопасно, чем в машине. А  я буду утрясать дела  с местной милицией.
- Вы спасли мне жизнь. И не в первый раз, - сказал Туров. – Точнее, спасли жизнь нам.
- Не стоит благодарности, - чуть заметно улыбнулся Янин. – Это моя работа.
 
13.

Первым, кого встретил дома Турова, была Софья. Турову сразу же стало неприятно, внутри что-то засвирибило. Он не знал, как себя вести, всю дорогу думал, говорить жене или нет о своей измене. Но к окончательному выводу так и не пришел.  И это мучило его, ему казалось, что он еще никогда не был столь нерешителен в своей жизни.
- Вернулся? – В голосе Софьи не звучало ни радости, ни нежности, только констатация.
- Да, только что. Хочу кое-что интересное сообщить Льву Марковичу.
- Не торопись, его нет дома.
- А где он?
- В больнице. У него инфаркт.
- Не может быть! – Туров был поражен, тесть никогда не жаловался на здоровье.
- Почему же не может, у всех может быть инфаркт. Это все из-за истории с Покатовичем. Он невероятно нервничал в последнее время. Перед самым приступом он мне сказал, что возможность потери завода становится все более реальным. - Софья замолчала. – А ведь я тебя, Олег, просила не дразнить гусей. Но ты лишь слушаешь себя и поступаешь так, как будто живешь один во всей Вселенной. А все мы не существуем или в лучшем случае безмолвная массовка.
- Это не так, Софья.
Софья безнадежно махнула рукой.
- Отец просил передать, чтобы на время болезни ты возглавил концерн.
Эти слова прозвучали для Турова совершенно неожиданно.
- Почему я? В концерне пять вице-премьеров.
- Я всего лишь передаю просьбу отца, - сухо произнесла Софья. – Он вчера мне это сказал в больничной палате.
- Хорошо, если так просит Лев Маркович, значит возглавлю. Хотя я в курсе далеко не всех дел.
Следующие дни оказались столь загружены работой, что Туров даже позабыл об Ирине, о которой до этого думал почти беспрестанно. Ему пришлось вникать в массу вопросов, о которых он до этой минуты мало что знал. Это его изнуряло, к тому же на него всем своим гигантским всем давила глыба гигантской ответственности за огромную империю, которую вдобавок подвергалась массированной атаке. Это было заметно по целому ряду признаков, и всякий раз приходилось принимать ответные меры. А их придумывать становилось все трудней, так как методы противников тоже совершенствовались.
Но были в новой деятельности и приятные моменты. Однажды его попросил принять неизвестный ему человек. В своем послании он представился, как изобретатель и бизнесмен. Таких просьб ежедневно поступало, как минимум, несколько, и обычно Туров отказывал всем. Но на этот раз его словно что-то кольнуло. И сам не зная почему, он решил сделать исключение.
Туров полагал, что беседа займет не более часа, но с  Сергеем Всеволодовичем Кортовым он провел почти целый день. Они не только долго разговаривали, но и  отправились к нему на предприятие, которое скорее напоминало небольшую мастерскую. Речь шла о космическом телевидении, вещи уже не новой, но обещающей большие перспективы. Впрочем, Туров заинтересовался  даже не столько новаторскими разработками изобретателя, его восхитила широта мышления нового знакомого.  Кортов предлагал создать целый производственно-научный городок, когда расстояние между сделанными изобретениями и их реализацией была бы минимальной.
Идея захватила Турова, он вдруг ясно осознал, что давно грезил о подобном проекте. Все, что он делал до сих пор, было важным и полезным, но не совсем то, чего бы он хотел. До некоторой степени он принуждал себя этим заниматься. Но все это время его не оставляло желание прорваться на иные горизонты, сделать что-то принципиально новаторское, которое поразит мир. Конечно, это не являлось основной его целью, но Турова все же не оставляло намерение  связать свое имя с какой-нибудь  новаторской идеей, прорывной технологией, способной хотя бы в небольшой степени, но изменить окружающее пространство. И сейчас у него возникло впечатление, что этот долгожданный случай для него наступил.
Разумеется, все надо было тщательно взвесить, проанализировать, проконсультироваться со специалистами в этой сфере. Однако главное было не в этом; зная характер и подходы Кременецкого  к бизнесу, Туров не сомневался, что тот не станет связываться с таким проектом. Слишком много неопределенности, а, следовательно, и рисков; его же  тесть предпочитал реализовывать более простые и предсказуемые задачи. Но в этом-то  и заключалась главная загвоздка,  чтобы двинуть дальше разработку, нужно было открывать финансирование и не маленькое, так как  Кортов вышел на стадию создания экспериментального оборудования. Если же промедлить, то аналогичную технику первыми создадут конкуренты. Поэтому  откладывать на время начало этого этапа было уже невозможно.
Если бы у Турова были бы свои свободные деньги, он  бы не колеблясь, открыл  финансирование.  Но все его капиталы были в обороте, и извлечь из него значительную сумму он не мог. Зато у концерна не задейственных средств было предостаточно, но Туров знал, что Кременецкий будет сильно  недоволен подобным самоуправством.   
Туров раздумывал целый день и решился под самый вечер. Пусть  Кременецкий будет недоволен, пусть выгонит его из своей империи, окончательно лишит благосклонности, но он свой шанс не упустит. Кажется, Наполеон говорил: делай, что должен, и будь, что будет. Как раз сейчас такой случай.
Он пригласил к себе  Кортова и объявил ему о своем решении. Тот от изумления едва не свалился со стула. И признался, что до этого обращался с аналогичным предложением к десяткам предпринимателей. И от всех получил отказ.
- Вы понимаете, что нам предстоит огромная работа, - проговорил Туров.
- Поэтому-то все и отказывали, когда узнавали, что предстоит сделать и сколько нужно денег затратить. А вы не боитесь? – с интересом посмотрел Кортов на Турова.
- Когда вкладываешь во что-то деньги, всегда присутствует опасение. От него никуда не деться, как от температуры тела. Но это не причина для того, чтобы сидеть на деньгах. Впрочем, давайте договоримся с самого начала: каждый решает свои проблемы. Тогда больше шансов на успех.
- Не возражаю, - улыбнулся Кортов. – А знаете, я был уверен, что вы не откажите.
- Почему?
- Я кое-что о вас знаю. Вы же ученый, физик.
- Когда это было, я уже давно бизнесмен.
Кортов, не соглашаясь, покачал головой.
- Я знаю ваш тип людей, потому что сам такой. Вы всегда будете ученым.
- Наверное, вы правы. Никак не могу отделаться от ощущения, что все, что я  делаю, это научный эксперимент.
- Вот и я тоже.
Они улыбнулись друг другу.
Все это время Турова не пускали к Кременецкому, Софья, которая регулярно посещала отца, неизменно говорила, что  он плохо себя чувствует, и врачи не рекомендуют его утомлять посещениями. Но когда на этот раз Туров  усталый приехал домой, жена сообщила ему, что «папа  желает его видеть. Причем, немедленно». Софья требовательно смотрела на мужа, и Туров понял, что откладывать визит даже  на час лучше не стоит, иначе потом она станет допекать его упреками. С некоторых пор  у нее это стал  самый распространенный разговорный жанр.
Быстро поев, Туров сел в машину и помчался на встречу с тестем. Путь был не близкий, предстояло проехать через всю Москву на другой конец города. И так как голова была временно свободна от всех забот, он стал думать об Ирине. Уже прошло больше двух недель после их возвращения,  а они не только ни разу не встретились, но даже не созвонились. Он не представлял, что с ней, чем она занята, зато точно знал, что она думает о нем. За эти дни его неоднократно подмывало набрать ее номер телефона, но в последнее мгновение он гасил это намерение. В какой-то  момент он решил: если он ничего не сказал Софье о том, что у него было в этой поездки, то тем более продолжать связь с Ириной он не станет.   Конечно, это отнюдь не гасит вину за измену, но все же хотя бы  немного ее уменьшает. Единственно, в чем он не был уверен, что сумеет долго сдерживать свое  желание встретиться с девушкой. Но пока хватит сил, будет терпеть. Помогает то, что он жутко устает на работе, это как-то ослабевает внутренний накал страстей. Иногда он даже оказывается в прострации, когда все внутри застывает: мысли, чувства превращаются в тяжелые глыбы, которых не сдвинуть с места. И как со всей этой бесконечной чередой дел справляется Лев Маркович? Только теперь он до конца осознает масштаб этого человека. Ему, Турова, до него еще расти и расти. И нет гарантии, что когда-нибудь сравняется с ним. Впрочем, это совсем не закрывает ему глаза на недостатки Кременецкого, его оппортунизм, сковывающий сознание страх все потерять. Люди даже не замечают, как становятся рабами своего имущества, своих денег. И ни за что не хотят покончить с этим рабством. Наоборот, делают все от себя зависящее, чтобы сильнее ко всему привязаться. И бесполезно его убеждать, чтобы он хотя бы чуть-чуть ослабил тиски зависимости, это только вызывает в нем гнев. 
Кременецкий лежал в шикарной частной больнице,  а его палата больше напоминала номер люкс в пятизвездочной гостинице. Туров подошел к кровати и сел рядом. Выглядел тесть  вполне прилично, и Туров подумал, что скорей всего его не пускали к нему не по медицинским, а по другим соображениям. Впрочем, сейчас это уже не важно, он уже здесь.
Туров хотел доложить о том, как идут дела в концерне, но Кременецкий перебил его после первых же слов.
- Не надо, думаешь, не знаю, что делается у меня. Ты мне давай про другое. Обещал сохранить завод. Я ни о чем другом не могу думать, только об этом.
- Я тоже много думал  на эту тему.
- Да мне плевать много ты думал или мало, мне завод надо спасти, - вдруг взорвался  Кременецкий. Его лицо окрасилось в багровый цвет, и Туров испугался, что с ним будет удар.
- Успокойтесь,  Лев Маркович, все будет хорошо. Позвать врачей?
- К черту врачей, мое здоровье в твоих руках. Тебе есть что сказать?
-  Надеюсь, что да.
- Так не томи.
- Нам надо перерегистрировать завод в оффшоре.  Создать там компанию  и все акции передать туда. Тогда желающие отнять его у вас не смогут это сделать, они даже не сумеют найти бенифицара.
- В оффшор, говоришь. Ты ж всегда был против оффшоров. Однажды я хотел там зарегистрировать компанию, да ты отговорил.
- Я и сейчас против них. Но ситуация экстраординарная. Нужно искать выход. Другого нет. По крайней мере, я не знаю.
Несколько минут Кременецкий молчал.
- Думаю, ты прав, если это спасет завод, надо делать все срочно. Завтра дам все нужные распоряжения. Пусть наши юристы срочно проработают операцию. Все должно быть сделано по высшему разряду.
- И еще что следует сделать, не откладывая. Надо выкупить акции завода, которые есть у других владельцев. Не жалеть на это средств, тем более, это сразу же поднимет на них цену. И многие захотят их продать.
Они еще проговорили полчаса, затем Туров ушел. И уже в машине вспомнил, что не поведал  ему ничего о новом проекте космического телевидения. Но возвращаться не стал, решил, что скажет при случае.   
 
     13.
 
Туров решил заглянуть в «Меркурий-клуб». Ему очень  сильно хотелось увидеть Покатовича. Как будет он вести себя после покушения на него? А то, что это его рук дело, Туров мало сомневался. Он единственный, кто был заинтересован его устранить.
Когда он вошел в гостиную, все разговоры моментально стихли, и в комнате воцарилась тишина. Все смотрели на него, словно он был голый. Турову даже стало неловко от такого повышенного внимания. Но одновременно он вскоре заметил и другое, с ним старались не общаться, даже не приближаться к нему, словно он был заразный больной. Он сидел в кресле, пил принесенный официантом прекрасный кофе, но даже не мог перекинуться ни с кем слово; никто не заговаривал с ним. Неужели этих богатейших людей страны так запугали, а их огромные капиталы не являются пропуском в мир  свободы и независимости,  скорей служат для них цепями рабства. Вот бы сказать им все это, выкрикнуть в лицо. Но он продолжал молча сидеть и наблюдать за происходящем. Впрочем, больше всего его интересовал Покатович, но в клуб тот не приехал. А ведь ради него он и пришел. А раз его нет, можно и уходить.
Но Туров продолжал сидеть, его не покидало ощущение, что самое интересное еще впереди. И когда в гостиную стремительно вошел  Березин, он понял, что его ожидания начинают сбываться.
Березин, не обращая ни на кого внимания, направился прямо к Турову.
- Здравствуйте, Олег Константинович, узнал, что вы тут, все дела бросил -  и прямо сюда.
- Добрый вечер, Борис Александрович, неужели встреча со мной важней ваших важных дел?
Березин засмеялся.
- Не изображайте из себя скромника, от ваших дел у многих начинает  болеть  голова.
- Вы уверенны, что именно от моих дел? Может быть, она болит от их собственных дел?
Березин пристально посмотрел на Турова, затем оглядел гостиную.
- А давайте мы с вами перейдем в переговорную. А то тут слишком душно.
Туров понимал, что дело не в духоте, но возражать не стал, а направился  в переговорную вслед за своим собеседником.
В переговорной Березин плотно прикрыл дверь.
- Ну вот, теперь нам никто не помешает. Давно хотел с вами переговорить.
- А я с вами.
- И замечательно, теперь и у вас и у меня есть такая возможность. И что хотели мне сообщить?
- Вас интересует такая новость, что меня чуть не убили?
На лице Березина появилась гримаса.
- И меня некоторое время назад тоже чуть не убили. Погиб мой шофер, я был весь исколот осколками стекла. У нас без этого невозможно. Главное, что вы остались живы и даже не ранены.
- По чистой случайности.
- А что у нас происходит не по случайности? -  Березин задумался. - Мы с вами оба ученые, вы кандидат наук, я доктор наук. И понимаем, что любой закономерный процесс проявляется через множество случайностей. Вы с этим согласны?
- Согласен.
- В таком случае стоит ли идти на пролом, когда есть столько разных обходных путей?
- Как-то я вас не очень понимаю.
- Хочу, чтобы вы знали, я говорю не только и даже не столько от своего имени.
- Вот как! – Туров не мог скрыть волнения.
Березин, заметив этого, улыбнулся.
- У вас есть шанс сделать замечательную карьеру.
- Как-то не думал об этом.
- А вот  в это, уважаемый, Олег Константинович, никогда не поверю. Любой мужчина, а уж такой, как вы, всегда думает о карьере.
- Предположим, и у меня бывали такие мыслишки.
Березин откровенно сморщился.
- С мыслишками карьеру не сделать, уж вы поверьте мне,
Олег Константинович. Тут нужны мысли. Да и то, далеко не все из них подойдут.
- Вы правы, - улыбнулся Туров. – Это к слову пришлось.
- Вы нам нужны.
- Кому это вам?
- Вы отлично понимаете, кого и что я имею в виду.
Туров слегка пожал плечами.
- Мы вроде бы дошли до стадии конкретного разговора.
- Хорошо, пусть так. Хотите оказаться в правительстве после выборов?
- И в каком качестве?
- Об этом говорить преждевременно, но должность будет немаленькая, это я вам гарантирую.
- Заманчиво, хотя и расплывчато. А что же надо от меня?
- Да, пустяки, - махнул рукой Березин. – Даже говорить не стоит.
- Я догадываюсь. Поддержка нынешнего президента.
- Не совсем. Это бы вас сильно дискредитировало, все стали бы считать вас перебежчиком. Сразу же пошли предположения, за сколько вас купли?   Достаточно и того, что вы отойдете от всех ваших политических упражнений, будете сидеть мирно и тихо, заниматься вашим бизнесом.  Даже могу кое в чем посодействовать. Краем уха слышал, что у вас появились кое-какие проблемы. Так вот, для сведения, они решаемы.
- Звучит убедительно. Только меня  интересует, что будет с одним человеком? Или я  должен делать вид, что ничего и не было? Что меня никто не пытался взорвать в машине?
Березин даже немного грустно вздохнул.
- Понимаю, как хочется наказать виновного. Все требуют справедливости. Но где же ее взять в таких огромных количествах. Я вам сразу скажу, уважаемый  Олег Константинович, вам до этого господина на данном этапе не добраться.  И вообще, лучше вам с ним  не встречаться. Я знаю, вы сегодня приехали сюда поквитаться с этим человеком. Это у вас было написано на лице, когда сидели в гостиной. Он тоже собирался приехать. Но я вовремя ему это запретил.
- Вы запретили! – воскликнул Туров.
- А скажите мне по секрету, что вы хотели тут устроить: мордобой или перестрелку? И из какого оружия?
- Если честно, еще не решил. И все же я уничтожу этого человека, даже если вы постараетесь мне помешать.
- А вы думаете, что я против? – усмехнулся Березин. – Совсем нет. У меня против него тоже есть немало всякого. Но, как говорят у нас в народе: каждому овощу свое время.  Не совершайте ошибки, сейчас это вам не по зубам. Будет для вас только хуже.
- Не обещаю, - пробормотал Туров.
- Думаю, вы меня  поняли. И не станете лезть на рожон. А как на счет моего предложения?
- Не хочется вам отказывать, но вынужден это сделать. Я не могу пойти на предательство, даже ради карьеры.
- Я думал, что вы более благоразумны, - вздохнул  Березин. - Но как знаете. Я вам не враг, вы мне очень симпатичны. Но политика вещь суровая, а на кону гигантские интересы. Вы даже не представляете, насколько  гигантские.
- Немного представляю.
Березин посмотрел на Турова и покачал головой.
- Знаете, что самое печальное в жизни. Люди, которые могли бы стать союзниками, превращаются во врагов. Старайтесь никогда так не делать.
Он встал и, больше не смотря на Турова, покинул переговорную.   

14.
 
Туров мучительно размышляя, как ему поступить. Все дело было в Ирине. Когда они расставались, то договорились, что она подготовит статью. А опубликуют ее тогда, когда он даст отмашку. Он уже было окончательно решил, что пора это делать, тем более Янин предоставил ему результаты своего расследования. В нем прослеживалась связь между рядом фирм, которые занимались скупкой земли в ареале строительство дороги, и структурами Покатовича. Туров не сомневался, что имеющихся фактов достаточно, чтобы разразился  большой скандал. Правда, Туров не был уверен, что он окончательно прихлопнет его фигуранта, но неприятностей принесет ему много.
Но после разговора с Березиным, его решимость сильно поколебалась. Тот недвусмысленно заявил, что власть Покатовича не сдаст, а будет его защищать всеми доступными средствами. А под удар попадет он и весь клан Кременецких. Учитывая же, что Лев Маркович по-прежнему пребывает в больнице, это может больно ударить по его здоровью.  Да и Софья уж точно не простит ему этот выпад. Тем более, с Покатовичем ее связывают деловые отношения. А иногда ему кажется, что он нравится ей, как мужчина. До чего же сложный и запутанный получается клубок. И поди его распутай.  А ведь Ирина нетерпеливо ждет его сигнала, а он уже столько времени все тянет с его подачей. Придется ему с ней встретиться. Хотя он предвидит, что эта встреча будет не из самых приятных.
Когда он позвонил ей, то по ее голосу сразу  понял, как она рада его звонку. Что-то екнуло у него внутри, снова возникли сомнения, а верное ли он принял решение? Сейчас он не может поступить по-другому, иначе это способно  сильно отразиться на людях, с которыми он тесно связан.
Они договорились о встрече.
Туров вошел в кафе и сразу же увидел Ирину. Она сидела за столиком, рядом с ней стояла чашечка с кофе. Он подошел  к девушке.  Она взглянула на него, и он понял, что, несмотря на разлуку,  для него ничего не изменилось, он по-прежнему во власти своих чувств к ней. А ему-то казалось, что они начали отпускать его.
Туров сел напротив нее.
- Я так соскучилась, - сказала Ирина. – Почему не звонил?
Этот простой вопрос вызвал в нем почти оторопь. Он никак не мог найти на него подходящего ответа.
К нему на помощь пришла Ирина.
- Можешь не отвечать, я все понимаю.
- Спасибо, мне было трудно вразумительно тебе ответить.
- Я это поняла, - кивнула она головой.  – Тогда не будем об этом. Когда я тебе понадоблюсь, ты меня позовешь.
- А  понадоблюсь ли тебе в тот момент я?
- Ты мне  понадобишься всегда. – Она на несколько секунд замолчала. – Я буду любить тебя всю жизнь.
Туров почувствовал себя так, словно бы его ударили палкой по голове. Эта не встреча, а сплошная пытка.
- Я очень ценю твое отношение к себе.
- А вот это совсем не обязательно. Живи так, как жил. Мне этого достаточно.
- Ты уверенна?
Ирина энергично кивнула головой.
- Я знаю, что другого такого не встречу по самой простой и банальной причине – таких больше нет.  А не таких я любить не могу.
- Я тоже тебя…
- Не надо, - прервала его девушка. – Не произноси слов, которые  с трудом выговариваются. Если бы это слово по отношению ко мне ты мог бы выговорить легко, то давно бы его произнес.
- Хорошо. Пусть будет так, как ты хочешь.
- Нет, дорогой, это ты так хочешь, но не решаешься все расставить по местам.
Туров подумал, что  у него еще никогда не было такого странного и тяжелого разговора. А ведь это только его начало.   
- Хорошо, пусть какое-то время все будет так, как на данную минуту.
- Вот и хорошо, теперь давай о статье. Она давно готова. Хочешь почитать?
- Да.
Ирина положила перед ним несколько листочков. Туров углубился в чтение. Статья была написана хлестко, но без излишней патетики и нравоучения. Язык был сжат до упругости, от чего от текста веяло какой-то необычной силой и энергией. Она прекрасный, по-настоящему одаренный журналист. Да иначе и быть не может, Ирина в первую очередь талантлива, как человек. А это определяет и все другие способности.
- Замечательная статья.
- Значит, печатаем?
Проклиная себя,  Туров отрицательно замотал головой.
- Ира, пока мы не будем публиковать эту статью.
- Почему? – изумилась она.
Ну, как ей это объяснить? Он почувствовал отчаяние. Может быть, впервые в жизни он уступил давлению внешних обстоятельств. И как раз в ситуации, когда в ней замешена Ирина.  Ничего хуже и представить невозможно.
- Прошу, пойми меня, от этого многое зависит.
- Я постараюсь. Только от этого не зависит ничего.
Туров вздохнул.
- Я разговаривал с одним влиятельным человеком. Он мне почти открытым текстом сказал, что сейчас в случае атаки на Покатовича, наш концерн получит ответный, только еще более мощный удар. И не только от него, но и от власти.  Что же касается этого господина, то он находится под самым высоким покровительством. И на расправу его не отдадут. Это означает, что жертвой нашей атаки окажемся мы сами.
- И ты решил, что не  стоит дразнить гусей.
- Я решил, пожертвовать качеством, чтобы выиграть позицию. Пойми, мы только навредим себе. Атака в лоб не принесет результата, зато вызовет мощнейший по нам рикошет. А в нынешней ситуации мы слабая сторона, а потому окажемся в проигрыше.
- Выходит, наш труд был сделан напрасно, как и то, что мы едва не погибли.
- Нет, Ира, я обещаю тебе, мы его уничтожим. Но в удобный момент, когда он пошатнется. Это примерно, как у Ницше: «Падающего подтолкни». 
Неожиданно Ирина резко вскочила с места.
- Сказал бы честно, что испугался, я бы уважала тебя больше. Это, по крайней мере, нормально, вполне по человечески. Это даже смело сознаться в своей трусости. А ты придумываешь разные оправдания, виляешь, как плохой велосипедист. Мне всегда были противны такие люди. Как жаль, что ты опустился до их уровня.
- Ира!
- Не беспокойся, я тебя продолжаю любить. Вот только встречаться больше не хочу. – Она резко повернулась и направилась к выходу. Но неожиданно остановилась и вернулась обратно. – Совсем забыла про статью. Не беспокойся, публиковать ее не стану.  А то еще с перепуга что-нибудь с тобой случится. До свидания, дорогой, помни, что я тебя люблю.   
Туров еще долго сидел после ухода Ирины. На душе было очень смутно. Но к своему удивлению он чувствовал некоторое облегчение, какая-то тяжесть свалилась с его плеч.    
      
15.

Неожиданно позвонил Яворский и пригласил присоединиться к нему, отправиться   в предвыборный тур по нескольким городам. Предложение  политика оказалось как нельзя кстати, после фактического разрыва с Ириной настроение у Турова было довольно мрачное. И переместиться в другою обстановку он считал полезным для себя. Это отвлекло бы от невеселых мыслей,  позволило бы зарядиться новыми впечатлениями. Правда, как руководителя огромного концерна дел было невпроворот, но Туров решил, что ничего ужасного не случится,  если совсем ненадолго он поручит их другому вице-президенту. Тот справится с ними не хуже его. 
Для поездки в предвыборный тур был зафрахтован специальный самолет. Вместе с Яворским на нем летело еще человек двадцать – члены его предвыборного штаба. И Туров не без интереса наблюдал за этой публикой, ведь в каком-то смысле ради них он вверг себя в эту политическую кампанию и получил в ответ столько самых разных неприятностей.
После учредительной конференции они виделись с Яворским всего пару раз для обсуждения сугубо практических вопросов. Турову хотелось с ним поговорить на самые разные темы, но тот не демонстрировал подобного желания. А потому и Туров не пытался выйти за рамки повестки дня.
Но в самолете Яворский был настроен несколько иначе, он сам сел рядом с Туровым в кресло.  Стюардесса принесла им по бокалу вина.
- Давайте выпьем, Олег Константинович, за успех нашего безнадежного дела, - улыбаясь, предложил   Яворский.
- Вы не верите, что мы победим?
- Не верил бы, не стал заниматься всей этой канителью. Думаю, как и вы.
Туров, прежде чем пригубить бокал, задумался.
- Если честно,  я делаю это не ради веры в победу, хотя надеюсь на нее.
- Тогда ради чего?
- Я стараюсь поступать так, как считаю нужным. А уж, какой будет результат, это дело второе.
- Вот за это и выпьем, чтобы каждый поступал по совести, а не по выгоде.
- Согласен.
Они выпили вино.
- Зачем вы меня позвали с собой, Григорий Алексеевич?
- Во-первых, я хотел, чтобы вы посмотрели, как протекает наша предвыборная кампания. Вы же один из главных ее спонсоров.
- Положим не я, а наше движение. Это деньги ее участников.
 Яворский кивнул головой.
- Да, конечно, но организовали движение все-таки вы. И без вас мне было бы очень сложно.
- Хорошо, а что, во-вторых?
- Видите ли, в чем дело, когда я говорю, что в нашей стране можно построить вполне цивилизованный капитализм, где люди наживают деньги не с помощью ограбления страны, не тем, что присосались к государственной кормушке, а благодаря развитию собственных компаний, мне не верят. Говорят, что такого у нас нет и быть не может. Что если я приду к власти, то будет то же самое. И не потому, что я так хочу, а потому, что по-другому не получится. Никому эту тенденцию не перешибить. А коли так, какой смысл менять шило на мыло. Вы понимаете, о чем я?
- Что же тут не понять. К сожалению, эти ваши оппоненты во многом правы,  сломать эту тенденцию будет крайне тяжело. Уж больно много могучих сил в ней заинтересованы.
- А я вас уверяю, что при наличии политической воли это вполне решаемая задача. На самом деле, эти могучие силы, как вы их называете, очень трусливые. В реальности, они не сильные, а наглые. И если по ним как следует ударить, они разбегутся как тараканы. Беда в том, что те, кто наверху, бить не желают. Они сплелись в экстазе, как страстные любовники, и не хотят расставаться. И пока мы их не растащим, так все и будет продолжаться, никого развития нам не видать, как собственных ушей.
- Пожалуй, вы правы, но что вы хотите лично от меня? Вы же не случайно пригласили меня в этот тур.
- Мы не в такой ситуации, чтобы действовать случайно, - усмехнулся Яворский. – Я хочу, чтобы вы на своем личном примере показали, что можно достигать самых больших высот, оставаясь честным, не используя административный ресурс. Поведайте людям, как добиваетесь своей цели. Уверяю, это будет иметь огромный пропогандисткий эффект.      
Туров почувствовал смущение, такого поворота событий он не ожидал.
- Из меня плохой публичный оратор, я в жизни очень редко выступал перед большими аудиториями.
Яворский махнул рукой.
- Меня когда-то тоже они страшили. Но, выступив несколько раз, обнаружил, что ничего ужасного в этом  нет. Даже испытываешь эйфорию оттого, что тебя слушают столько людей. Так что после двух-трех  выступлений и вы забудете обо всех своих страхах. Главное преодолеть первоначальное волнение. А дальше будет уже не сложно.
Эти несколько дней оказались одними из самых счастливых в жизни Турова. Предсказание Яворского оказалось пророческим, он довольно быстро и легко преодолел страх перед большими аудиториями. Он рассказывал о своей деятельности, о том, как строил бизнес, и это вызывало огромный и неподдельный интерес у слушателей. Даже больше, чем прекрасно выстроенные, зажигательные речи Яворского. Они были несколько абстракты, касались основополагающих принципов, а Туров же говорил очень конкретно, точнее он вспоминал эпизоды из своей практики бизнесмена. И если в начале турне на встречу с ним  приходило не так много людей, то постепенно их число значительно возросло.   
За эти несколько дней популярность Турова заметно увеличилась;  включив в номере гостиницы телевизор, он то и дело натыкался на самого себя, газеты охотно печатали его интервью.  Центральное телевидение, хотя оно крайне скупо освещало предвыборную кампанию других кандидатов, кроме действующего президента, даже сделало о нем репортаж.   Но он чувствовал, что далеко не всем это нравится; для его врагов и недоброжелатей – это повод для того, чтобы нападать на него с еще большей силой. А количество таких нападок росло с каждым днем 
Он вернулся в Москву со сложной гаммой чувств. Его не оставляло ощущение, что впереди его ждут нелегкие времена. Но все равно он был счастлив, что внес свой вклад в предвыборную кампанию своего кандидата.   
 
   16.

Софья встретила вернувшегося из поездки мужа не слишком любезно. Они, правда, поцеловались, но без прежней страсти. Он вдруг  подумал, что в последнее время они редко занимаются любовью. Да и если занимаются, то как-то вяло, больше формально, словно выполняя домашние задание. А ведь раньше их друг от друга было не оттащить. Ему даже не хотелось идти на работу, а хотелось лежать рядом с Софьей и ласкать и ласкать ее. Да и она была совсем не против такого занятия. 
Они сели пить чай. Софья была молчаливая, даже какая-то заторможенная,  что совсем было не свойственно ей, обычно она фонтанировала энергией и активностью. Иногда даже излишней, и Турову приходилось, словно мотор,  немного ее охлаждать 
- Что-нибудь случилось? С Мишей все в порядке?
- С Мишей  все в порядке. А случилось или не случилось, даже не знаю. Смотря, как посмотреть.
- Давай посмотрим со всех точек зрения, - предложил, улыбаясь, Туров.
- Давай, - без улыбки согласилась Софья. – Тебе известно о том, что в эти дни и к нам и в больницу к папе звонили десятки людей. И все, как один, возмущались твоими речами. Некоторые даже спрашивали, уж не коммунистом ли не заделался?
- Ты отлично знаешь: им не был и не буду. Это тупиковый путь.
- Да? А тогда объясни, почему в своих речах ты так сильно обрушивался на наших капиталистов, клеймил их в качестве эксплуататоров, кровопивцев и прочее?
- Вот ты о чем. Я говорил о том, что в обществе должна царить справедливость, что люди должны получать по делам их, что предприниматели обязаны думать не только о своих доходах, но и том, чтобы тем, кто на них работают, было тоже хорошо. Тебе ли мне говорить, как далеко наше общество от этого. И я не усматриваю тут никакого коммунизма. Просто, если не будут соблюдаться такие принципы, страна не сможет развиваться. Рано или поздно случится очередная революция. Нельзя создавать класс униженных и оскорбленных, это очень опасно. 
- Всем хорошо не бывает, - раздраженно буркнула Софья, - в любом, даже самом развитом обществе существуют униженные и оскорбленные.
- Тут ты права, но если тех, кому плохо, будет больше, чем тех, кому хорошо, нам всем придется не сладко. Лучше не доводить дело до такого исхода. А наши бизнесмены по своей тупости и алчности именно к нему и ведут.
- И ты решил их остановить? – насмешливо поинтересовалась она.
- Мы вместе.   
- Папа ревет и мечет. Ему снова стало хуже. Скажи честно, может, ты добиваешься его смерти, чтобы занять его место?
- Ты с ума сошла!
- Если бы знать, кто на самом деле сошел с ума, - вздохнула Софья. – Когда мы с тобой только женихались, папа однажды мне сказал: подумай дочка, правильно ли ты делаешь свой выбор, он никогда не будет нашим. Не потому что не захочет, а потому что по природе другой. Я ему тогда пообещала, что сделаю нашим. Как видишь, обещание не сдержала.
- В этом нет твоей вины, - попытался успокоить ее Туров.
- От этого мне не легче. А вот я все думаю: а ведь ты Мишу можешь таким же сделать. Как быть?
- А разве это плохо?
- Может и хорошо, только я не хочу. Он принадлежит клану Кременецких, а вот ты – нет.
- Я принес, как ты говоришь,  клану Кременецких, десятки миллионов долларов.
- Я знаю, Олег. Но это не меняет сути дела. Ты чужой. И будешь таким всегда.
- Предлагаешь мне выехать отсюда?
- Нет. А впрочем, не знаю. Тебе решать.
- Нам, – возразил Туров.
- Ну, значит нам. После всех этих звонков папе опять стало хуже. Врачи уже готовились его выписать, а теперь отложили на неделю.
- Здесь нет моей вины.
Несколько секунд Софья молчала.
- Тебе, конечно, видней. – Она встала и вышла из кухни.

17.

К Турову пришла идея сделать хорошую пропагандистскую акцию  - заложить первый камень в основание научно-производственного городка «Новый технополис», как он решил назвать его. С точки зрения здравого смысла это было совершено преждевременное и не подготовленное действо, даже архитектурный проект «Нового технополиса» не был еще заказан. Но ждать было некогда. Туров договорился со Сытежевым о выделение для него  большого земельного участка под строительство. Это был огромный пустырь, превратившийся за последние годы в огромную свалку мусора и отходов. Еще тогда, когда Туров жил в Рослеве, он ни раз думал о том, что это очень удобное место для строительства какого-нибудь  завода.  Здесь, не  некотором  удалении  от жилой зоны, он не будет мешать никому. Правда, надо будет построить хорошую дорогу; та, что была, скорей годилась больше для танков, чем для автомобилей.   
Он позвонил  Кортову и объяснил ситуацию. Тот очень удивился предложению, но все же понял его и согласился поучаствовать в церемонии. Трудней было уговорить Яворского, тот весьма подозрительно отнесся к этой инициативе. Но и он,  в конце концов, согласился съездить в Рослев на полдня, выступить перед собравшимися с пламенной речью.
Далее предстояло мобилизовать журналистский корпус. Конечно, можно было обратиться к Саватюгину, но Турову  делать это не хотелось.  Уже не в первый раз  помог Кашин. Он сумел сагитировать даже пару съемочных групп, правда, не с самых ведущих телеканалов.
Туров боялся, что от журнала Кашина поедет Ирина. Но он прислал какого-то незнакомого парня. Это одновременно разочаровало Турова и успокоило. Легко представить, чтобы он чувствовал все это время, находясь рядом с девушкой.
Чтобы сэкономить время Туров зафрахтовал самолет.  И вся немалая кампания вылетела в Рослев. В городе Туров не был довольно давно, расположенными здесь своими предприятиями он руководил через доверенных лиц. Работали они в целом успешно, и он мог поставить  себе в  заслугу, что сумел найти нужных людей.
Пока их кортеж двигался по городским улицам к месту проведения мероприятия, Туров  с интересом осматривал город из окна автомобиля. И отмечал благие перемены, он уже не производил такого удручающего впечатления. Некоторые дома были отремонтированы, там, где были сплошные рытвины и ямы, положили новый асфальт. Сытежев все же не зря есть свой хлеб мэра, с удовлетворением подумал он. Надо будет с ним непременно пообщаться.
Мероприятие прошло вполне успешно. При весьма солидном стечении народа Яворский произнес, как и положено,  пламенную речь, которая вызвала восторженный прием. В фундамент будущего городка заложили капсулу с посланием потомкам. Над его текстом трудился Туров. Затем выступил Кортов, он рассказал, что же на этом месте скоро будет построено. 
Сытежев устроил в мэрии прием, судя по обильно накрытым столам, средств не пожалели. Все остались довольны, даже Яворский, которому угодить было не просто. Затем вся кампания отправились в аэропорт, кроме Турова, он решил остаться тут до утра.
Они сидели в кабинете Сытежева. Туров только сейчас получить возможность по-настоящему рассмотреть его. И заметил, что он постарел, лицо покрылось мелкими складками и морщинками. Да, доля мэра не сладкая.
- Все хотел вас целый день спросить, Олег Константинович, вы действительно намерены создать тут научный городок или это ради пропаганды Яворского?
- Вы же меня знаете, Виктор Андреевич, неужели я бы стал разыгрывать такой спектакль. Просто все так совпало. Но признаюсь, мы  немного опередили события. Сейчас начнем проектировать, потом строить. Думаю, через два года все завершим.
- Дай бог, - задумчиво протянул мэр. – Будет плохо, если ничего не построите. Люди только научились немного верить и власти и бизнесу.
- Разве не этого же мы с вами добивались, когда все начинали.
- Самое удивительное, что многое получилось. Заводы работают,  создается туристические инфраструктура. По доходам на душу населения наш город первый в области. Пить и то стали меньше. Честно говоря, я мало во все это верил. Считал фантастикой, к тому же не научной.
- А вот я верил в это с самого начала, как сюда приехал. Иначе у меня бы не хватило сил и терпения довести все дело до ума. Сколько раз хотелось послать все к чертовой матери.    
Сытежев удивленно посмотрел на Турова.
- Странно, у меня никогда не возникало ощущения, что вы хотите все бросить. 
- Значит, искусно скрывал. Особенно после смерти Гаврикова. Это были тяжелые переживания. Я тогда долго думал, стоят ли все наши начинания такую цену?
- Что же решили?
- Ничего не решил, этот вопрос не имеет решения. Если есть силы, двигайся дальше, нет, сворачивай дела. 
- Да, наверное, в ваших словах есть резон. Сверни вы тогда свои планы, тут бы царило полное запустение. Как это происходит в соседних городах. А у нас население растет, оттуда к нам перебираются люди.
- Но это же хорошо.
- Конечно, хорошо, да только не очень. Селить их негде, в последние годы жилищное строительство было мизерное. А увеличить его объемы пока не хватает средств. На ремонт домов уже появились,  а вот строить новые в нужном количестве -  пока не на что.
- Не все сразу. Будут работать заводы – все появится.
- Я знаю. Но люди не хотят  ждать. Они уже почувствовали вкус к новой жизни. Им подавай ее здесь и сейчас.
- Вот пусть и строят дома. Берут кредиты, по-другому не получится. С небес ничего не упадет. 
- Ладно, давайте о другом. Как там моя Катенька? Видели ее?
- Перед отъездом заглянул к себе домой. Поговорил с ней. Насколько я понимаю, у нее все хорошо.  Скоро защита диплома. А мама по секрету сказала, что у нее кто-то появился.
- Вот чертовка, а мне ни слова.
- Я пойду. Был рад повидаться.
- Взаимно. Куда сейчас?
- На кладбище к Гаврикову, затем побываю  на своих заводов. Переночую в гостинице, а утром на поезде домой.
- Зачем же в гостинице, ночуйте у меня.
- Хорошо, приду к вам вечером.
В каждый свой приезд в Рослев Туров обязательно шел на кладбище. На средства завода Гаврикову поставили хороший памятник,  изобразив на камне его в полный рост. Изображение было столь достоверным, что у Турова появлялось ощущение, что сейчас он начнет с ним разговаривать.
Он стоял перед могилой и вспоминал покойного. События прошлых лет разворачивались в его памяти, как на киноленте. Ему вдруг стало горько, Гавриков мог бы по-прежнему руководить заводом,  у него это неплохо получалось. Но чья-то злая воля оборвала его жизнь, хотя ее жертвой должен был стать он, Туров. За эти годы он ни раз спрашивал себя, была ли права судьба, обрекшая на гибель лежащего тут человека, а не его? Но это один их тех вопросов, на которые никогда не найти ответа.
Внезапно ему послышался за спиной какой-то шум. Он резко обернулся, но никого не увидел. Возможно, это был ветер.
Он заехал сначала на подшипниковый, затем на ликероводочный завод. Пора было ехать на постой к Сытежеву.      
 У Турова в гараже находился тут автомобиль, которым он пользовался, когда сюда приезжал. Машин почти не было, хотя было не так поздно. Но, судя по всему, массовая автомобилизация в городе была еще впереди. Внезапно с двух сторон его нагнали автомобили и взяли  в коробочку. Они ехали так близко, что Туров, дабы не столкнуться с ними, резко сбросил скорость.
Скорей всего это была его ошибка, так как этого они и добивались. Одна машина перегородила ему путь, и Туров, чтобы не врезаться, резко затормозил.  В одно мгновение  из двух автомобилей выскочило человек пять и наставили на него пистолеты. Ему пришлось отворить дверцу. Эти люди тут же набросились на него, сунули что-то ему под нос. Туров почувствовал удушающий запах и потерял сознание.   
 
18.
Туров открыл глаза. В первые мгновения он ничего не видел, затем из темноты стали проступать какие-то неясные контуры. Он сел, какое-то время прислушивался к своему состоянию. Оно вполне было нормальным.  Тогда он встал и сделал   несколько шагов.
Он находился в небольшой темной комнате, лишь наверху висела слабенькая лампочка, которая не столько освещала помещение, сколько создавала полумрак. Мебели кроме топчана с матрасом, табурета и в углу ведра, которое, по-видимому, выполняло  роль туалета, больше не было.
Туров подошел к двери, дернул ее за ручку. Она  была закрыта. Он порылся в своих карманах, бумажник с немаленькой суммой был на месте, а вот мобильного телефона не было.
Он снова сел на топчан. То, что его похитили,  сомнений не было никаких, другой вопрос, что собираются с ним делать похитители? И кто они? Местные, заезжие гастролеры и чей заказ выполняли? И что делать ему? Из этой камеры самостоятельно не вырваться,  но кто может прийти на помощь? Ведь кроме тех, кто засунул его сюда, об его местонахождении никому неизвестно. Это означает лишь одно, что он полностью в их руках. Первый раз он попадает в такое безнадежное положение, раньше всегда были какие-то варианты выхода.
Туров вдруг почувствовал приступ отчаяния. Самое ужасное в любой ситуации – это когда от тебя ничего не зависит, когда ты целиком находишься во власти своих врагов. Вот тогда ощущаешь себя ничем и никем, всего лишь жалкой пешкой в чужой игре.
Туров прилег и стал смотреть в потолок. Сколько же времени ему придется так лежать? Нет ничего ужасней неопределенности, если бы ему сказали, что через час его убьют, и то стало бы легче. По крайней мере, было бы понятно, к чему готовиться. А тут полная неизвестность.
Турову вдруг захотелось есть. Кто знает, сколько времени прошло   с последнего приема пищи, ведь часы у него тоже отобрали. И как долго он пребывал в бессознательном состоянии,  он может оценить крайне приблизительно. Разве только по своему желудку. Получается, не меньше пяти-шести часов. Интересно входит ли в регламент его содержанию кормежка.  А если они намерены уморить его голодом? От этой мысли ему даже  стало нехорошо. Ни еды, ни воды. Без воды человек может продержаться неделю, без пищи – примерно месяц. Уж лучшая быстрая смерть, чем такая медленная и мучительная. Прямо как у первых христианских мучеников. Но эта роль его никогда не прельщала.
Чтобы избавиться от все усилившихся мук от голода,  Туров попытался заснуть. Но  сон  не шел к нему. Он лежал с закрытыми глазами, но это никак не помогало. Вместо сна в голове нескончаемым потоком неслись воспоминания. Они были каким-то отрывистыми, приходили не связанными фрагментами. То они касались  детства, его прогулок с отцом, то его игр с сыном, то Гаврикова, его последнее в жизни деяние, которым он подарил ему жизнь. Затем его мысли переключились на Ирину, когда они в гостинице в ожидании смерти, занимались любовью. Как это было совсем недавно, и какая пропасть пролегает между всеми этими событиями и его теперешним положением. Он вдруг ощутил такую острую боль в душе, что застонал. Но почему ему выпала такая ужасная судьба, закончить жизнь в этом непроницаемым каменном мешке?  Он всегда старался сделать лучше для людей, дать им шанс для возрождения. Он не считал себя альтруистом, все, что он делал, ему доставляло удовольствие, наполняло радостью и гордостью за себя. Но ведь объективно это шло на пользу практически всем. А вместо награды такое страшное наказание. Если он провинился, то в чем? То, что будучи женатым человеком полюбил другую? Но любовь – это такое чувство, которым человек не в состоянии управлять. Она приходит откуда-то из самых глубин нашего существа, полностью заполняет его, диктует свои правила. Конечно, им можно сопротивляться,  но только ценой разрушения в себе собственной основы. Идти против в любви – это то же самое, что идти против себя. Потому что там, где твоя любовь, там и самое ценное, что есть  в тебе. Вот он и не пошел, так как понимал, что иначе не сможет, что жизнь превратится в нескончаемую муку. Правильно ли он поступил? Единственную ошибку, которую совершил, - это то, скрыл этот факт от Софьи.  Он должен был покаяться перед ней  и ждать ее приговора. Но та ли это вина, достойная  такого страшного наказания?
Когда Туров проснулся, то ничего не изменилось. Сколько он спал, он не знал. Да и теперь это обстоятельство его уже не так сильно занимало. Незаметно для себя он начал втягиваться  в новую обстановку.  Но если до того, как он уснул, живот лишь подавил сигналы, что пора бы его наполнить пищей, то сейчас он просто требовал ее. К тому же мучила жажда, так как в помещение было душно. Туров предчувствовал, что еще несколько часов – и он от нее будем бросаться на стенку.
Он встал и стал барабанить о дверь ногой. Но эффект оказался нулевым, никто не откликнулся. И вообще, никаких внешних звуков не доносилось до него. Вполне вероятно, что он один в этом доме, а его мучители придут сюда где-нибудь через месяц, чтобы закопать труп. И тем самым скрыть все следы. И никто не узнает, как закончились его дни.
Туров давно потерял всякое ощущение времени. День ли, ночь ли, утро или вечер – все слилось в один неподвижный полумрак. Муки голода и жажды сначала были столь сильны, что он, дабы хоть немного их унять,  вынужден был бегать по периметру комнаты туда и сюда. Через какое-то время их острота пропала, взамен наступило какое-то полуобморочное состояние. Иногда даже возникали галлюцинации, в основном еды и питья. После них становилось еще хуже.
В какой-то момент Туров стал опасаться сойти с ума. Единственный способом  бороться  с этим  был сон. И хотя Туров чувствовал, как слабеет, это спасение не всегда приходило к нему. Нередко, он часами лежал в полузабытьи, но при этом ясно ощущал все, что происходит вокруг. Но именно от своих ощущений он и хотел избавиться.
…Через какое-то время Туров вдруг ясно осознал, что выходит на прямую тропу, ведущую к смерти. Все процессы  в его сознании затормозились, уже не вспыхивали  ни воспоминания, ни  галлюцинации, на их место пришла какая-то серая непроницаемая тьма. В этой плотной тьме мысли передвигались с большим трудом и были полностью неуправляемы. Вставать с топчана не хотелось, хотя он понимал, что неподвижность лишь приближает его к концу. Но для него это уже не имело принципиального значения, стремление к жизни угасало в нем, как вечерняя заря. И он покорно и даже с каким-то удивительным нетерпением ждал, когда же все завершится. Тогда он избавится от страхов и страданий, ему будет все равно, что последует в дальнейшем.  Пусть его закопают на каком-нибудь пустыре или в подвале этого дома, пусть никто не узнает, где его могила. Какое это, в конечном итоге, имеет значение.   
Настал момент, когда испарились и эти мысли и ощущения. Осталось лишь тело, которое еще дышало, которое еще что-то чувствовало, но с каждым часом все слабей. Уже не было ни чувства голода, ни жажды, теперь он даже почти не пробуждался. Лишь иногда открывал глаза, смотрел вокруг и снова погружался в забытьи. Смерь уже не пугала, потому что на испуг нужны силы, а они были исчерпаны.
Когда отворилась дверь, Туров даже не прореагировал, этот факт обошел его сознание стороной. Не почувствовал он и того, как какой-то человек взял его на руки и понес. Не почувствовал он и того, что его посадили, а скорей положили в машину и куда-то повезли.

 19.

На этот раз Туров очнулся в больничной палате. Чувствовал он себя вполне сносно, только ощущал сильную слабость. Рядом сидела молоденькая сестра. Увидев, что он открыл глаза, она тут же встала и побежала за врачом.
Следующие два дня были целиком посвящены лечению и набиранию сил. Он долго лежал под капельницей, откуда в его кровь лился питательный раствор. У лечащего врача Туров спросил, где он находится? «А вы разве не знаете? – удивился тот. – Вы в Москве, в частной клинике профессора Вениамина Богрова». 
О существование такой клинике Туров не слышал, но то, что он в Москве, почему-то успокаивало его. Будь он в Рослеве, то вряд ли чувствовал себя спокойным и защищенным. Но все же, по-видимому, не до конца. На третий день пребывания  у него неожиданно случился психологический срыв. Все пережитое в заточение вдруг навалилось на него, да так сильно, что он разрыдался, как ребенок. Да так, что не мог остановить плачь в течение минут пятнадцати. Прибежал медицинский персонал, ему сделали укол, и он быстро заснул.
Зато когда Туров проснулся утром, то почувствовал себя почти здоровым. У него возникло желание немедленно покинуть клинику. Но едва он встал с постели, как тут же закружилась голова. Он мог бы упасть, если бы не медсестра, которая очень своевременно вошла в палату. Она успела его подхватить и отвести на кровать. Он понял, что с выпиской придется немного подождать.
Он лежал и обдумывал, чем станет заниматься в первую очередь  после выписки, когда дверь отворилась, и в палату вошел Березин.  Туров не смог сдержать удивления, вот уж кого он не ожидал тут увидеть.
Березин по-хозяйски придвинул стул к его кровати и сел.
- Как вы себя чувствуете, Олег Константинович?
- Уже почти хорошо. Немного кружится голова. Но это пройдет. А откуда вам известно, что я нахожусь тут?
- А вы не догадываетесь?
Туров напряг мозги, пока они еще не полностью слушались их хозяина, так как пришлось сделать немалые усилия, чтобы они заработали, как нужно. 
- Вы хотите сказать, что это вы меня вытащили оттуда?
- Вас это не устраивает? – засмеялся Березин. – Хотели бы там остаться?
- Ни за что! – даже излишне эмоционально и серьезно   воскликнул Туров.
- Вот и я так думаю, что вам там делать больше нечего.
- Как вы меня нашли?
Березин мгновенно стал серьезным.
- Во многом благодаря мэру Рослева. Когда вы не пришли, как обещали к нему, ночевать, а ваш телефон оказался выключенным, он тут же забил тревогу. Связался с местным отделением ФСБ, оттуда сигнал пошел наверх и докатился до вашего покорного слуги. На ваш поиск были брошены значительные силы. Но найти вас оказалось не просто.
- Где я  находился?
- В одном из частных домов в центре Рослева.
- Вот как!
- Именно так,  а не иначе. Это, кстати, затруднило поиск, вас искали, где угодно, только не там. Даже делали запрос за границу. 
- Как же меня нашли?
- Вы хотите знать? – пристально посмотрел Березин на Турова. 
- Разумеется.
- За вас был заплачен выкуп.
- Кому?
- Похитителям, кому же еще. Это был единственный способ вас быстро найти. В противном случае мы могли бы не застать вас в живых.
- Кто же заплатил выкуп?
- Я.
Туров нахмурился.
- А можно узнать, сколько я стою?
- А вот это я вам никогда не скажу. 
- Но я бы хотел вернуть вам деньги.
- Это ни к чему. Я рад, что сумел вас вызволить. К тому же я ваш должник.
- Мой должник? – удивился Туров. – Но в чем?
- Это не столь важно. Помните, я вам обещал безопасность, а вот не уберег.
- Но кто же меня похитил?
- Это местные, они имеют против ваш давний зуб.
- А был ли замешен в похищении известный вам господин?
Березин усмехнулся. Некоторое время он молчал. 
- Есть основания полагать, что был.
Туров невольно вздрогнул,  у него непроизвольно сжались кулаки. Его собеседник это заметил.
- Успокойтесь, замешан он или нет, я уже говорил вам: забудьте пока о нем, как будто его нет на белом свете.
- Но он обо мне что-то забыть не хочет.
- Не хочет, заставим. Признаюсь вам, я отчасти не до оценил ситуацию, полагал, что он не станет ничего предпринимать против вас. По крайней мере, он мне это обещал. Но всякий раз убеждаюсь, насколько чувства в нас сильнее разума. Поэтому пришлось возбудить в нем другие чувства, которые поглотили прежние. Пока довольствуйте этим. А дальше, посмотрим. Мы с вами договорились?
- Договорились, - не без внутреннего сопротивления произнес Туров.
- Вот и прекрасно. Я говорил с доктором, завтра вас выпишут. 
- Я рад, надоело лежать без дела. Скажите, Борис Александрович, вы не знаете, почему меня ни разу не навестила жена?
- Знаю. Мы известили ее о вашем состоянии. Но не сказали, где вы проходите курс реабилитации. Из предосторожности. Мало ли что.
Туров почувствовал облегчение. То, что за все время нахождения в клинике, Софья ни разу  не пришла к нему,  мучило его.
- Кажется, все, что хотел вам сказать. Теперь пойду. – Березин встал. – Да вот что еще, когда мы вас там нашли, то сразу сделали несколько снимков на память. Думаю, вам будет интересно посмотреть на себя в тот момент. – Он протянул Турову несколько фотографий. – До свидания,  Олег Константинович.
-   До свидания,  Борис Александрович.
Едва за Березиным захлопнулась дверь, Туров стал их снимки.  Увиденное ужаснуло его. Он не узнал себя. На фотографиях был запечатлен изнеможенный, заросший густой щетиной человек с абсолютно безумными глазами. Еще пару дней – и он точно бы и безвозвратно бы сошел с ума.  Он явно был на пути к этому.  Но уж лучше смерть, чем безумие.
Туров откинул в сторону снимки и закрыл глаза.
 
20.

Он вернулся домой. Софья бросилась к нему, прижалась всем телом,  положила голову ему на грудь. Так они простояли довольно долго,  Туров  не шевелился, так как боялся, что эта внезапная идиллия, пришедшая из прошлого, может исчезнуть от одного неосторожного движения.
Первой оторвалась от мужа Софья.
- Что же мы стоим, ты, наверное, голоден.
- Нет, - улыбнулся Туров, - в больнице кормили на убой.
- Миша, Миша! – закричала она. – Папа приехал!
Следующие полчаса Туров занимался с сыном. Малыш так соскучился по отцу, что не отпускал его от себя ни на мгновение. Да и он не хотел уходить. Он думал о том, что мог и не увидеть мальчика; если бы помощь  подоспела немного позже, так бы скорей всего и случилось.   
Потом они пили чай с Софьей, он рассказывал ей о пережитом.  Он ничего не скрывал из того, что с ним происходило, но и не старался поразить ее ужасными подробностями.  Но и без того его рассказ звучал страшно. Софья смотрела на него широко распахнутыми глазами, ее лицо было непривычно бледным. Только теперь она до конца поняла, какая огромная опасность грозила мужу. Еще немного – и она осталась бы вдовой.
Внезапно она заплакала. Это было так неожиданно, так несвойственно ей, что в первые мгновения Туров даже растерялся.   Затем бросился  к жене, прижал ее к себе, стал осушать бегущие по щекам слезы губами. Он вдруг явственно ощутил, как возрождаются в нем угасшие было чувства к ней, а ведь он уже распрощался с ними, полагал, что все осталось в прошлом.
Туров поцеловал ее в губы, и в ответ получил страстный поцелуй. Они долго не отрывались друг от друга, затем он взял ее на руки и понес в спальню.
Они давно не занимались любовью и сейчас неистово терзали друг друга. Затем долго и неподвижно лежали в объятиях. И в этот момент у Турова вдруг возникло неудержимое желание рассказать ей об Ире, о том, что произошло между ними в гостинице.  Он даже привстал, чтобы посмотреть на жену, перед тем как начать признание. Софья лежала с закрытыми глазами,   по ее лицу бродила счастливая улыбка. По крайней мере, так он ее интерпретировал. И готовые вырваться из него слова застряли где-то на подходе к горлу. Только не сейчас, когда им так хорошо, когда вернулись дни начала их романа. Правда, для этого ему пришлось пережить ужасные часы, оказаться на грани гибели… Сопоставима ли жертва с результатом? Если у них снова испортятся отношения, ему опять надо будет попасть в какую-нибудь экстремальную ситуацию? Но не слишком ли большая требуется от него жертва?
Турову не нравились посетившие его мысли, но и избавиться от них он тоже не мог. Какое-то странное у них счастье, словно бы оно пробивается, как строители туннеля сквозь скалистую породу, на оперативный простор. Они разучились быть счастливыми  просто оттого, что они вместе, им требуется для этого сильная встряска. А это уже что-то не то, так продолжаться долго не может. Законы физики такого не допускают.
 Он посмотрел на Софью, она ответила ему улыбкой. Обняла его за плечи и притянула к себе. Его голова легла на ее обнаженную грудь, он стал целовать нежные соски женщины и почувствовал, как затрепетало ее тело. Они снова погрузились в бездонную сладость взаимного обладания.

 21.

Настал исторический день выборов. Опросы общественного мнения показывали, что разрыв между кандидатами сократилось всего до пяти процентов в пользу действующего президента. Но такой небольшой отрыв  давал вполне реальные шансы Яворскому опередить соперника, ведь, как известно, многие определяются с тем, за кого голосовать, только в последний момент.  Туров сидел дома у телевизора и следил за тем, как происходит голосование. Свой долг он отдал еще утром, едва открылся избирательный участок. Всю ночь он не мог заснуть, так  сильно волновался. Ведь он столько вложил сил и средств в победу своего кандидата, даже едва не расстался с жизнью. Будет очень  обидно, если он не победит. И дело, разумеется,  не в его затратах, а в том, что это надо стране. Прежняя власть показала свою полную неспособность ею управлять, она разрушительна для государства. Самое страшное в этой ситуации в том, что  огромное количество людей, причем далеко не бедных, это прекрасно осознают, но из корыстных побуждений поддерживают и голосуют за того, кто будет продолжать их кормить с рук, будет по-прежнему позволять  грабить  страну. Не случайно, что многие коллеги по бизнесу так ненавидят его, Турова, ведь он нарушил корпоративную солидарность. Но если однажды народ восстанет и сметет их, как это уже случилось однажды, они станут ронять горючие слезы и корить себя за недальновидность и опрометчивость.
Накануне из лечения в зарубежном санатории вернулся Кременецкий.  Так как он приехал вечером, они успели обменяться лишь малозначительными фразами. Впереди же предстоял большой разговор, Туров должен был отчитаться перед ним за дела в концерне, которым он  руководил в его отсутствие. И он опасался, что это может завершиться скандалом. Пока Кременецкого не было, он на свой страх и риск сделал несколько  достаточно крупных  инвестиций. И самую большую из них - в новый технополис. Туров почти был уверен, что отец Софии это его вложение не одобрит. А значит, предстоит не самое приятное разбирательство.
Туров продолжал сидеть перед телевизором, который в обычные времена смотрел крайне редко. Сейчас же он не пропускал ни одного слова, ни одного кадра. Он даже не услышал, как в гостиной появился Кременецкий. Тот  сел рядом и тоже стал смотреть на экран.
- А я надеюсь, что победит прежний президент? – вдруг произнес он.
Туров повернул в его сторону голову.
- Почему?   
- Хватит перемен, все устали от них. Пусть лучше плохая, но стабильность.
- Плохая стабильность все равно однажды заставит приступить к переменам. Только все будет проходить гораздо тяжелей. Зачем тянуть? Самое легкое то, что делается вовремя. 
- А ты не думал, что эти твои перемены проедутся по нам. В санатории делать было нечего, я внимательно прочел  программу твоего Яворского. Если он станет президентом, он же прокатится  катком по всему большому бизнесу. Д а он этого намерения и не скрывает.
-  Я тоже читал его программу. Он лишь хочет восстановить справедливость.
- Черт возьми, какая справедливость? В этом мире нет и не будет никогда справедливости. – Голос Кременецкого накалился. – Мы просто превратимся в нищих.
- Совсем нет, Лев Маркович. Я анализировал, что  с нами будет, если Яворский придет к власти. Мы в лучшем случае можем потерять не более четверти активов. К сожалению, они попадают под закон, который он хочет принять о неправедном богатстве. Так он его называет. 
- Четверти активов? – Кременецкий схватился за сердце. Туров бросился к нему. И одновременно с ним к отцу подбежала и неожиданно появившаяся в комнате Софья.
- Ты опять доведешь отца до инфаркта! – закричала она. – Какой ты бессердечный!
- Ничего, ничего, все уже прошло, - пробормотал Кременецкий. – Принеси таблетки, доченька. Только, прошу,  не уходи.
- Я буду сидеть рядом, - пообещала Софья. – Я тоже все это время не могла понять, зачем ты поддерживаешь этого ужасного Яворского. Он же демагог.
- Он не  демагог, - вздохнул Туров. Он уже пожалел,  что остался сегодня дома,  можно было за всем наблюдать из штаба его движения. Там собралось немало его единомышленников.  Но ему захотелось этот день провести в семье. Вот и результат опрометчивости.   
- Кто же тогда? – возмущенно спросила Софья.
Но продолжать этот разговор Турову не хотелось, согласие между ними все равно не достичь. Только страсти накаляются. А они  и без того уже в красном спектре. 
- Он желает, чтобы в стране все было по-честному, - как-то обреченно проговорил Туров.
- А ты считаешь, что мы все, что нажили, нажили не честно? – продолжала допытываться Софья.
Туров встретился со взглядом Кременецкого, тот явно ожидал от него ответа.
- Какой смысл сейчас об этом говорить, все равно ничего не изменить.
- Нет уж, зятек, раз начал, то продолжай, - настойчиво произнес  Кременецкий.
- Я уже сказал: четверть активов приобретено концерном по достаточно сомнительным схемам.
- То есть, по твоей терминологии  нечестно, - уточнил   Кременецкий.
- Если хотите. Вам это хорошо известно. Если мы даже их и лишимся, поверьте, нам будет лучше, на нас не станет висеть груз неправедно нажитых богатств. А то, что останется, этого вполне достаточно, чтобы по-прежнему быть среди главных бизнесменов страны. К тому же мы многое еще сможем приумножить.
- Ты приумножишь, - прошипел  Кременецкий. – Может, ты мне все-таки расскажешь про свои инвестиции в создание «Нового технополиса»? Будет крайне интересно послушать, на что потрачены такие приличные деньги?
- Папа, о чем ты говоришь, что за  «Новый технополис»? Впервые слышу, - удивилась Софья.
- А ты спроси об этом у своего любимого муженька?
- Что это такое, Олег? – посмотрела Софья на мужа.
- Я все непременно вам объясню, Лев Маркович. Это очень перспективное  вложение капитала.
- Я кое-что специально почитал об этих ребятах.  Это полнейшая авантюра. Этот, как его, Кортов, развел тебя, как последнего лоха. Выманил такие бабки под непонятно что.
- Это не так, прежде чем принять решение я внимательно изучил его изобретения, дал на экспертизу лучшим специалистам в этой области. И только после того, как получил положительное заключение, приступил к реализации проекта.
- А вот у меня другая информация на счет этого, как ты говоришь, перспективного проекта. Это большая туфта. Вот увидишь, все так и будет. -  Кременецкий хотел еще что-то добавить, но вместо этого махнул рукой и, приложив ладонь  к сердцу, вышел.
Несколько мгновений Софья смотрела вслед отцу.
- Ты его убиваешь, и  ты его однажды убьешь, - простонала она.  – Ты этого добиваешься? Ответь, только честно.
- Софья, милая, не говори глупостей.
- Глупости! – взвизгнула она. – А то, что он вышел, держась рукой за сердце, это как, по-твоему? Ну, скажи, зачем тебе понадобилось вкладывать деньги, да еще не твои, а папины, в этот чертовый «Старый технополис»?
- Ты хотела сказать в «Новый технополис»?
- Да, какая разница! В новый, старый, в допотопный. Главное, папе от этого плохо.
- Я ему все объясню, и он одобрит. Такое уже случалось ни раз. А эти деньги принадлежат не лично твоему отцу, а  концерну.  И я, как его руководитель на тот момент, имел полное право ими распоряжаться.  Твой отец наделил  меня такими полномочиями.
- Нет, ты изверг. Причем тут полномочия. Ты отлично знаешь, что папа одобрит, а чего нет. Но тебя это никогда не останавливало. Ты всегда пользовался его добротой и своим семейным положением. Не будет же он публично выступать против своего зятя.
- Это не так, Софья. Я никогда не пользовался своим положением. И тебе это известно лучше многих.
- Не хочу с тобой разговаривать. – Софья быстрыми, решительными шагами удалилась вслед за отцом.
Нет, им не понять друг друга никогда. Если у него и были еще недавно иллюзии, то теперь мало что от них осталось.  Что же делать не в первый раз задал он себе вопрос?
Туров перевел взгляд на экран. Показывали совсем другой сюжет, не связанный с выборами. До окончания голосования еще долго, вряд ли стоит проводить все эти долгие  часы перед телевизором. Все, что зависело от него, им сделано. А все остальное от него уже не зависит. Остается лишь ждать результатов.
Туров выключил телевизор и направился в спальню. Он вдруг почувствовал, что  у него едва ли не впервые в жизни разболелась голова. Туров лег на кровать и быстро заснул. 

     22.

Когда Туров проснулся, был уже вечер. Он взглянул на часы и поразился – он проспал пять часов. Что это с ним случилось? Обычно днем он бодрствует.
Туров спустился в гостиную, к своему облегчению там никого не было. Ему сейчас очень хотелось остаться одному. Он включил телевизор, выборы подходили к концу. Уже через несколько минут начнутся первые комментарии и прогнозы об их итоге. Он вдруг почувствовал сильное волнение. Совсем скоро он узнает, сбудутся ли его надежды?
Прошел час,  а он все так же продолжал сидеть в кресле, смотреть на экран. Но пока говорили всякую малоинтересную ерунду, и его все сильнее охватывало нетерпение. Когда же они начнут что-то сообщать по существу.
Туров повернул голову и обнаружил, что рядом с ним сидят Кременецкий и Софья. Он так ушел в себя, что даже не заметил, как они пришли сюда.
Все молчали в ожидании момента, когда начнется поведение итогов. Софья разнесла всем по чашечки кофе, Туров сделал глоток и даже не почувствовал вкуса. А ведь он так любит этот напиток.
Началась трансляция из Избиркома. Еще ничего не было сказано, а у Турова уже что-то оборвалось внутри. На него налетел рой плохих предчувствий. Нет, сегодня явно не его день. И этот неожиданный сон, и ссора сначала с Кременецким, потом с женой – все это не случайно. Он, конечно, не верит в предчувствия и не является фаталистом.  Но сегодня день исключений, все не так, как обычно. Он ясно видит, как события, словно корабли в узком фарватере, выстраиваются в одну линию. И не хватает только заключительного аккорда.
И он прозвучал. Примерно через три часа после начала подсчета голосов стало окончательно ясно, что Яворский уступает сопернику не меньше все тех же пяти процентов. И никакая сила уже не может ничего изменить. Страна отвернулась от кандидата, который предлагал трудные, болезненные, но абсолютно необходимые перемены. И предпочла оставить все, как и прежде, и дальше идти по дороге застоя и разложения. 
Ведущий программу журналист объявил предварительную победу действующего президента. Кременецкий и Софья вскочили со своего места, обнялись, а затем заплясали, сопровождая танец громкими радостными криками. Туров молча взирал на них. И вдруг  необычайно ясно он осознал, насколько же эти люди для него чужие. Между ними нет никого моста, они по разным берегам океана. И никогда не соединятся, чтобы не случилось. Они приговорены жить  по отдельности.
 Кременецкий и Софья  продолжали веселиться, Туров встал и тихо вышел из комнаты. Они же, кажется, и не заметили его ухода. 

23.

Туров сел в машину и выехал на шоссе. Он не представлял, куда направляется, а просто ехал и ехал по ночной дороге. Машин было мало, и это позволяло развить высокую скорость. В какой-то миг у него даже возникла мысль: а не врезаться ли ему в какой-нибудь столб? Ему стало страшно, и он попытался вытряхнуть эту идею из головы.
Но куда же ему все-таки отправиться? Он вдруг почувствовал, что ехать  без цели больше не хочется. Внезапно он понял, куда поедет. Конечно, в том случае, если его согласятся там принять. Он достал телефон и стал звонить.   
Туров еще ни разу не был у Ирины дома. Он с интересом осмотрел квартиру, она была совсем небольшой, но очень уютной.
Девушка  пригласила его на кухню.
- Сделать тебе что-нибудь поесть или просто кофе?
Только теперь Туров вспомнил, что почти весь день не ел.
- Сделай поесть, - попросил он.
- Могу только самое простое, я же не готовилась к твоему визиту.
- Простое, так простое.
Через пять минут перед ним на столе стояла яичница. Он с аппетитом ее быстро съел.
- Поел первый раз за часов двенадцать, - пояснил он.
- Что же ты весь день делал?
- Не поверишь: спал и сидел перед телевизором.
- Ты очень огорчен проигрышем Яворского?
- Когда я об этом услышал, мне показалось, что я убит наповал.
- Но ведь такой итог  можно было предвидеть.
- Перед самым голосованием их шансы почти сравнялись. Я очень надеялся на его победу.
- Я тоже. Но при этом была уверенна, что все кончится  так, как и кончилось.
Туров взглянул на Ирину.
- Ты права, все было ясно с самого начала. Но что делать дальше?
- Ты не знаешь, что делать дальше? – удивилась Ирина.
- Именно так. Я вдруг почувствовал бессмысленность всех своих усилий. Они по большему счету ни к чему не ведут. Все равно все кончается этим. Избиратели упорно голосуют во вред себе. Но тогда что можно сделать с такими людьми?
Ирина задумалась.
- А какое тебе, собственно, до них дело?
- Что значит какое? – удивился Туров.
- Разве все, что ты делал, ты делал не для себя и не ради себя? Я всегда тобой восхищалась именно за это.
- Да, конечно, я это делал ради себя. Но одновременно и не ради себя. Работать только на себя мне всегда было узко. Если бы я так поступал, то никогда бы не сделал столько, сколько сделал. Но все это не принесло должного результата.
Ирина вдруг села рядом с ним на корточки и положила свои руки ему на колени.
 - Олег, эта минутная слабость, вызванная поражением. Она скоро пройдет.
- А если нет?
- Чушь! – фыркнула Ирина. – Такого не может быть, потому что  не может быть никогда. Просто поражение сильное. Вот ты  и не выдержал. Это бывает со всеми.
- Но  с тобой же этого не случилось.
- Сейчас нет. Я была готова. Но были другие случаи, когда мне было плохо от неудач.
- И когда? - не подумав, спросил Туров.
- Ты не понимаешь?
- Извини. Я сегодня тугодум.
- Ерунда, это уже в прошлом.
Туров испытал что-то вроде обиды. Но он постарался скорее подавить это чувство. Его вдруг неприятно  поразила собственная мелкость.   
- Да, ты права, надо продолжать то, что делал до этой минуты. – Он вдруг вспомнил танец радости жены и тестя. – Иногда охватывает ощущение абсолютного одиночества. Словно нет никого вокруг, и я один во Вселенной. От этого становится ужасно. У человека есть предел того, что он способен вынести.
- Но разве ты один?
- А кто со мной?
- Гораздо больше людей, чем ты думаешь. Про себя я  и не говорю. 
- Наверное, для меня настал момент, когда надо многое обдумать.  Некоторое время я жил, словно ехал по накатной полосе. Теперь она закончилась. Надо искать какую-то другую дорогу. Ну да ладно. Я, пожалуй, пойду.
- Конечно, милый, иди. Когда захочется, приезжай снова.
Туров неопределенно кивнул головой. Сейчас он ничего точно не знал.
 
 Часть четвертая
 
Другое измерение

1.
Туров узнал о смерти Кременецкого, находясь в Рослеве. Хотя дел было много, но он тут же их свернул и выехал в Москву. В последние годы они встречались редко, совместных проектов у них давно не было, и в основном пересекались либо на приемах, либо на тусовках. Да и то разговаривали недолго, в основном о Мише. Турову казалось, что бывший тесть хотел бы расширить их контакты, поговорить о бизнесе. Туров знал, что дела у него шли не то, что плохо, но как-то вяло, не было ни прежнего размаха, ни прежней динамики. Турову даже казалось, что он в какой-то степени утратил интерес ко всему, что составляло раньше его жизнь. Конечно, сказывался возраст, стали одолевать хвори, на которые он жаловался Турову. Но было и что-то еще, что делало олигарха пассивным, лишало былого драйва. Турову подмывало его расспросить об этом, но он так и не решился. Хотя почти был уверен, что  Кременецкий был бы совсем не против  поведать ему о своем настроение.
Хотя они и разорвали деловые отношения, между ними сохранялось определенное доверие. У Турова  даже возникало ощущение, что Кременецкий чувствует себя одиноким. Огромные богатства, влияние, известность так и не сделали его счастливым, что-то ему для этого не хватило важного. И об этом важном они оба хотели поговорить.  Но не поговорили. И уже не поговорят.  А ведь они могли бы быть близкими людьми, для этого было немало  предпосылок. Туров ясно сознавал, что без него он бы никогда не стал тем, кем стал. И был за это ему безмерно благодарен. Но они так и не сумели преодолеть поверхностные разногласия.
Туров вдруг подумал, что с какого-то момента  его стали преследовать кончины близких и дорогих людей. Умер Проклов,  его незабвенный учитель, потом настал черед матери. Теперь вот ушел Кременецкий. Редеет круг,  тех, кто когда-то его окружал, их все меньше и меньше. Конечно, это закономерно, но от этого менее грустно не становится. Раньше он как-то спокойней относился к смерти, даже своей. Несколько раз сам был на грани ее, и хотя было страшно, но при этом не возникало ни отчаяния, ни печали. Наоборот, где-то в глубине сознания жила надежда, что все обойдется. А теперь все как-то переменилось, какой-то тяжелый груз лег  на душу. Но главное есть твердое ощущение, что уже его оттуда не сбросишь, он так и останется там до окончания его  дней.
  Народу хоронить Кременецкого собралось много. Возле дома не хватало место для машин. Туров не без труда припарковался, затем вошел в знакомый особняк.  Подойти к гробу для прощания оказалось не просто, пришлось ждать своей очереди.   
Несколько минут он стоял у открытого гроба, вглядываясь в знакомые черты. Затем подошел к Софье и Мише. Последний раз они виделись несколько месяцев назад. Турову показалось, что сын за это время еще больше вытянулся. И в кого он такой длинный, он, Туров, среднего роста, мать – тоже не великанша.
Отношения с сыном, считал Туров, складывались у него не лучшим образом. А виной тому была Софья. После развода, формально не препятствуя его с ним контактам, она сделала все возможное, чтобы свести их к минимуму. Едва он подрос, увезла его за границу, поместила Михаила в   английскую закрытую школу.   И когда Туров через пару лет, будучи в Англии, встретился  с ним, то с изумлением обнаружил, что Миша гораздо свободней говорит по-английски, чем по- русски. И с отцом так же старался объясняться на иностранном наречии. 
Туров попытался заставить его говорить  на родном языке, но сын упорно не желал это делать, общаться  по-английски ему было гораздо комфортней. И чтобы окончательно не потерять связь с Мишей, он вынужден был так же перейти  на этот язык. 
Но, как вскоре убедился Туров, помогло это мало, отчуждение между ними только нарастало. И все попытки с его стороны его преодолеть, не дали результатов. Он догадывался, что юношу против отца настраивала мать, но никаких доказательств  не сей счет не имел. А потому приходилось мириться с тем, что пропасть между самым близким для него человеком только углубляется. И в какой-то момент Туров вдруг понял, что точка невозврата пройдена, ничего уже невозможно изменить, он потерял единственного сына, тот перешел во враждебный ему лагерь.  И остается лишь смириться с этим; в борьбе за мальчика, бывшая жена его победила.
Туров выразил соболезнование одетой во все черное Софье. И невольно подумал, что даже траурное одеяние она приобрела в самых шикарных брендовых бутиках. Идут годы, а она не меняется. Или все же меняется?
Рядом с ними стоял Саватюгин. Они не виделись лет семь. Бывший друг сильно постарел, обрюзг, и совсем не напоминал стройного, красивого молодого человека. Наоборот, выглядел лет на пять старше своего возраста. А ведь они с ним ровесники.
Туров и Саватюгин обменялись рукопожатием. Интересно, кто теперь возьмет на себя бразды правления  этого огромного хозяйства, невольно подумал Туров. Ему было известно, что в последние годы  Кременецкий приблизил к себе  Саватюгина, и, возможно, готовил в преемники.  Были даже слухи, что Саватюгин даже сватался к Софье, но получил отказ. По крайней мере, официально ее статус разведенной женщины не изменился.
 Только к вечеру после всех положенных в таком случае церемоний все разошлись. Туров тоже хотел отправиться домой, но в один из моментов Софья шепнула ему, чтобы он не уходил.
Как ни странно, но за более чем десятилетие, что он не был тут, в особняке мало что изменилось. Стояла та же самая мебель. Ему даже показалось, что и запах был тот же. Вот только есть одно отличие, больше он не услышит ни шагов, ни голоса его хозяина. Туров вдруг ясно ощутил, что, несмотря на разногласия, порой переходящее даже во враждебность, он всегда уважал и тепло относился к Кременецкому. При всех его недостатках это был большой человек, умеющий масштабно мыслить и вести дела.
Софья и Туров сидели в кабинете   Кременецкого.
- Выпить не желаешь? – предложила она.
- С меня на сегодня достаточно. А мне еще ехать.
- Зачем тебе ехать, уже поздно, ночуй тут.
Предложение было неожиданное. А почему бы и нет, подумал он.
- Тогда наливай.
Софья разлила коньяк по бокалам.
- Давай за светлую память моего отца. Такого человека, как он, я в жизни больше не встречала.
- Согласен, в какой-то степени он и мне был отцом. В бизнесе уж точно. 
Они выпили. Софья откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза.   
- Не представляю, что делать дальше? – вдруг услышал он ее слова.
- Что ты имеешь в виду?
- А разве ты не понимаешь, о чем я? Что будет с концерном?
- А почему с ним должно что-то случиться?
- А кто теперь будет всем этим править? Отец все держал в своих руках, никого не подпускал к управлению.
- Кто возглавляет теперь компанию?
- Формально наследница я, но что я понимаю в этих делах.
- Но есть еще  Саватюгин, он же вице-президент.
- Да, Саватюгин, - задумчиво потянула Софья. – Ты знаешь его не хуже меня.
- Говорят, он чуть не стал твоим мужем.
- Уж не ревнуешь ли ты?
- Ревность тут ни причем.
- Послушай, Олег, я знаю, что ты относишься ко мне не лучшим образом. Но я прошу не за себя, а за нашего сына. Помоги, не дай все развалить. А заодно научи его бизнесу.
- В качестве кого? Ты забыла, что я тут не работаю.
Софья махнула рукой.
- Теперь тут я главная. С завтрашнего дня ты можешь стать первым вице-премьером и фактически главой всего дела. 
- Ты мне так доверяешь?
- Если кому-то  в этом мире и можно доверять, то это только тебе, - усмехнулась Софья. – Других людей я не знаю.
Туров покачал головой.
- Раньше ты так не считала.
- Всегда считала.
- Такой расклад многим не понравится.
- Плевать. Всем не угодишь. На кону стоит очень много. И я знаю точно, отец бы одобрил такое решение. Он всегда жалел, что ты больше не с нами.
- Жалел? – удивился Туров.
- Он всегда говорил, что таких, как ты, в мире немного. И  в этом его несчастье.
- Мне он такого не говорил.
- Ты мне не веришь?
- Верю.
- Тогда что ты решил?
- Я должен подумать, взвесить…
- Хорошо. Я чертовски устала. Самый страшный день в моей жизни. Даже когда я рожала, чувствовала себя несравненно лучше.
- Ты тогда давала жизнь, а сегодня   в этом доме смерть.
- Не могу себе представить, что я больше не увижу отца. Как ты пережил смерть  Марии Владиславны?   
 - Тяжело, словно из души что-то вынули.
 Она встала.
– Вот и у меня что-то вынули. Где ты хочешь спать?
- Если не возражаешь, в этом кабинете.
- Хорошо, скажу, чтобы принесли белье.

2.

Туров согласился управлять концерном «Альянс» главным образом из-за желания быть поближе к сыну. Другой возможности достичь этой цели он не видел. Но была и другая причина, не главная но важная - хотелось ему и поруководить такой огромной компанией, которая протянула свои щупальца  не только почти по всей России стране,  но и во многие страны. У него даже возникла мысль, не объединить ли оба хозяйства: его и Кременецкого, как это было в начале их бизнеса. Но затем он решил не торопить события, сначала надо разобраться, в каком там состоянии дела? А уж затем принимать окончательное решение.
Если бы когда-то он не руководил компанией Кременецкого, вряд ли ему бы удалось разобраться во всех бесчисленных запутанных и переплетающих нитях деловых связей. И хотя с той далекой поры все неимоверно разрослось, однако основа осталась прежней. И зная ее, Турову было несравненно легче постигать сложный хозяйственный механизм.
Однако работы было невпроворот, он сидел целыми днями за компьютером, изучал, сопоставлял и анализировал сотни документов. И по мере того, как он узнавал все больше, его все сильней охватывало беспокойство. Ситуации в компании   была далека от благополучной, за последнее время резко возросли издержки, а прибыль неуклонно сокращалась. Некоторые принятые решения вызывали у Турова недоумение, он не мог постигнуть их логику, а решения, которые надо было принимать, почему-то не принимались. Причем, иногда все было настолько очевидно, что объяснить такие действия было просто невозможно. Туров не мог понять, по какой причине  Кременецким с его огромным опытом вел себя в ряде случаях, как неопытный, начинающий  бизнесмен. К тому же у Турова все сильней возникло ощущение, что какая-то часть денег вообще уплывает неизвестно куда.  Правда, это еще нужно было доказать, проследить денежные потоки, а это требовало немалых усилий и времени. Но все же он был почти уверен, что здесь происходит нечто такое, что требует самого пристального внимания и изучения.
Туров решил действовать осторожно. В концерне работает несколько десятков тысяч людей, и не стоит их будоражить раньше времени. К тому же надо заботиться о  репутации компании, утечка негативной информации будет лишь на радость конкурентам.
Для начала Туров решил поговорить с бывшей женой. Виделись они  не часто, передав ему бразды правления, Софья не вмешивалась в дела компании. И даже не интересовалась, что в ней происходит. Ему это нравилось и не нравилось. С одной стороны он имеет полную свободу рук, но с другой – вся ответственность ложится на него. А ведь формально ни он владелец «Альянса», и даже не первый его руководитель, а только второй.   
Туров подъехал к особняку Кременецких. Ему хотелось пообщаться с сыном, но того не оказалось дома. Это было странно, так как Михаил должен был знать, что приедет отец.
Они снова встретились в кабинете Кременецкого. Турову хотелось спросить про Михаила, почему его нет дома, но он промолчал. Он предчувствовал, что в этом случае разговор получился бы не из самых приятных.
- Ты хотел меня видеть,  - проговорила Софья.
- Хотел. Я сделал предварительный анализ дел в компании. Необходимо принимать срочные меры.
- Все так плохо? - без всякого удивления и почти равнодушно спросила Софья.
- Не все, но кое-что действительно плохо. Надо принимать быстрые решения. Продавать некоторые активы, даже в убыток, остановить несколько проектов. Компания срочно нуждается в аудите, у меня возникли подозрения, что какая-то часть средств оседает неизвестно где.
Софья резко встала и прошлась по кабинету.
- Ты уверен, что это необходимо?
- Да. Я вообще пребываю в некоторой растерянности, такое чувство, что в последнее время компанией руководил не Лев Маркович, а кто-то другой.
Софья ответила не сразу.
- Интуиция тебя не подвела, Олег. В последнее время отец болел, и ему трудно было уже заниматься  делами. Поэтому большую часть решений принимал  Саватюгин.
- Теперь кое-что становится понятным. Хотя не все. 
- С какого-то момента отец вдруг стал ему сильно доверять, хотя раньше держал на расстояние от оперативного управления компании. Он занимался всякими второстепенными делами.
- Могу я узнать, с чего вдруг случилась такая метаморфоза?
Софья снова села в кресло.
- Очень хочешь знать?
- Всякая информация полезна.
- Это я просила отца.
- Ты? Но с чего вдруг?
- А ты не догадываешься? Почему женщина просит у мужчины за другого мужчину? Ответ прост, как дважды два.
- Вы были любовниками?
- Ты всегда был очень догадлив. Я даже собиралась за него замуж.
- Слухи ходили.
Софья кивнула головой.
- Поэтому и не пошла.
- А вот теперь не понимаю.
- Он их же и распускал.
- Но зачем?
- Чтобы повысить свою репутацию. Он мечтал со временем возглавить компанию.
- Совсем недавно у него был такой шанс, - заметил Туров.
- Был, но я ему его не предоставила.
- Ты не доверяешь Саватюгину?
- Не знаю. Зато знаю, что доверяю тебе. Для меня это главное.
 Туров подумал, что у Саватюгина есть веские причины для недовольства.  Он уже спал и видел себя во главе одной из самых больших в стране компаний. Есть от чего сначала  закружиться голове,  а затем впасть в глубокое уныние. 
- Так что же мне делать дальше, Софья? – спросил Туров.
- Делай, что считаешь нужным. Я даю согласие на все.
 
3.
  Все то время, что Туров знакомился с делами компании, он не то, что специально старался не встречаться с бывшим другом, но, по крайней мере, и не стремился этого делать. Хотя у него были к нему вопросы, но он решил оставить  их  на потом. Туров и сам точно не мог сказать, с чем связано его такое поведение. Каких-то отрицательных эмоций по отношению к нему он не испытывал. Что было, то давно прошло и быльем заросло, нет никакого смысла ворошить  былое. Хотя и забывать его не стоит, иначе можно повторить прежние ошибки.
Правда, однажды он все же хотел с ним переговорить по одному важному делу, но узнал, что Саватюгин улетел в длительную командировку на другой конец страны. Туров подумал, что вряд ли это совпадение, большая вероятность того, что он специально отправился столь далеко, чтобы избежать встречи с ним. У Турова даже возникло  желание приказать ему срочно вернуться; как его начальник он имел на это полное право. Но в последний момент раздумал; пусть делает свои дела, даже если эти дела не самые праведные и полезные для компании. И пока Саватюгин путешествует в дальних краях, он, Туров, здесь тоже не станет терять даром время и предпримет ряд превентивных мер.   
В качестве первого шага он попросил его навестить Янина. И даже вызвал его из отпуска, решив, что тот потом свое  отгуляет. Тот по-прежнему руководил службой безопасности компании. И Туров рассудил, что за такой длительный срок Янин  должен иметь сведения,  если не обо всем, что тут делается, то  очень о многом. Другой вопрос, как он при этом будет себя вести, на чью сторону встанет? 
Янин сильно постарел, но выглядел вполне бодро. Это можно было понять по быстрой и упругой походке, которой он вошел в кабинет.
- Я очень рад вас видеть после длительного перерыва, Олег Константинович, - поприветствовал он Турова.
- И я вас, Александр Сергеевич.
Мужчины обнялись рукопожатиями, затем каждый занял положенное по  его положению   место.
- Знаете,  Олег Константинович, я всегда знал, что вы вернетесь в концерн «Альянс». Причем, именно в том качестве, в каком вы сейчас находитесь.
- И как же вы это определили? – удивился Туров.
- Я знаю жизнь  и людей. И знаю, что все в этой жизни движется по законам логики. Мы можем их понимать или нет, признавать или нет, но они все равно руководят нами. А согласно этим законам, вы должны были однажды занят это кресло.
- Любопытное рассуждение. - Туров подумал, что, пожалуй, в этом вопросе его собеседник прав. Он ведь и сам не очень удивился, когда Софья предложила ему возглавить концерн. – А вы уже сделали из этого факта выводы?
- Какие же выводы я должен сделать?
- Мне ли с вашим знанием жизни объяснять. Я целый месяц знакомился с делами в концерне.
Янин бросил на Турову острый взгляд. Туров поймал его и усмехнулся.
- Я уверен, что про дела в концерне вы знаете больше меня.
- Мой фронт ответственности весьма узок, - возразил Янин.
Туров встал, прошелся по кабинету, затем сел рядом с ним.
- Мне многое не нравится из того, что происходит в концерне. Пока я не во всем разобрался, но это вопрос времени.
- Зная вас, не сомневаюсь.
- Могу я рассчитывать на вашу помощь?
- Я всегда выполняю свой долг.
- Этого мало.
- Что же еще?
- Вам придется сделать выбор. Мне тут кое-что удалось отследить.
Туров кожей почувствовал, как напрягся Янин.
- И что?
- Не буду утомлять вас фактами, тем более, вы их знаете лучше меня. Почему-то в последний год вы постоянно оказывались в тех местах, где находился Саватюгин. Только не говорите мне про совпадения.
- Если просите, то не  буду.
- Вам придется решить, на кого работать. При этом я вам никаких золотых гор и кисельных берегов не обещаю. У вас есть вполне приличный оклад, я даже повышать его не намерен.
Янин засмеялся.
- Узнаю ваши принципы,  Олег Константинович. Время не властно над вами. Вы нисколько не меняетесь.
- А вы?
Турову показалось, что Янин на какое-то время ушел в себя.
- Вы плохо представляете, что тут творилось в последние годы. 
- И что?   
- Кременецкий потерял бразды управления, он больше не мог руководить компанией по состоянию здоровья.  Но и отказываться от руководства не желал. Пришлось спасать положение. Об этом мало кто знал, мы, как могли, хранили тайну.  Хотя какая-то информация все же просачивалась. Наши конкуренты пытались нас уничтожить. Пришлось отбиваться.
Слова Янина погрузили Турова в задумчивость.
- Это был удобный момент, грех им было не воспользоваться, – произнес он.
- О чем вы? – спросил Янин.
- Я попросил финансовый отдел произвести  некоторые подсчеты. Имен никаких не называл. Они известны только мне. – Туров написал на листке несколько цифр и показал их Янину. - Это примерная сумма, которую вы получили незаконно. Вам известна она куда точней. Я бы хотел получить ее назад, до копейки.
- И что это будет означать?
- Шанс на возвращение моего доверия к вам. Я, разумеется, не ведаю, во сколько вы его оцениваете. Может, с вашей точки зрения оно и копейки не стоит. Александр Сергеевич, я не намерен против вас вводить никакие санкции, даже увольнять не хочу. Где я найду такого сотрудника. Но только то, что я собираюсь предпринять, буду делать один. Или с другими, если найду таковых. Это все, что хотел вам сказать. Извините, что помешал наслаждаться отпуском. Но уж такой я ужасный человек. Между прочим, вы мне жизнь пару раз спасали. Теперь не жалеете?
- Нет, - твердо ответил Янин.
- Я рад. Больше вас не задерживаю.
Янин встал и вышел из кабинета. Туров проводил его взглядом. Он думал о том, кого он только что себе нажил: врага или союзника?

4. 
 Саватюгин вернулся из длительной командировки. Туров решил, что настало время встретиться  и с ним. Плохо было то, что прямых доказательств у него не было, все его предположения строились на косвенных фактах, да на интуиции. А этого явно мало, чтобы прижать его к стене. Презумпцию же невиновности еще никто не отменял.
Вообще-то общаться  с Саватюгиным Туров не хотелось, вдруг стали мешать воспоминания о былой дружбе. Возможно, не будь его, он так бы не вступил на дорогу бизнеса, остался в науке. Неизвестно точно, чего он достиг бы в ней, то уж точно, что предпринимательское поприще ему бы не светило. А он по прошествии стольких лет ничуть не жалеет о том, что ступил на эту стезю.  Ему удалось на ней кое-что сделать. И он может гордиться целым рядом своих достижений.
Туров понимал, что Саватюгин хочет он того или нет, но не может не прийти к нему: поздравить с назначением, узнать последние распоряжения. Все же он, Туров,  с некоторых пор его прямой начальник. А начальство надо уважать, если не в душе, то, по крайней мере, внешне. Иначе людям уж точно не сработаться. И Саватюгин это знает прекрасно.
Но прошел день, второй, а Саватюгин не являлся. Их кабинеты располагались на разных этажах и поэтому они долго могли не сталкиваться друг с другом. Туров тоже не проявлял никакой инициативы, ждал, когда бывший друг не сдержится и придет. Туров думал о том,  кто же из них двоих держит паузу? Скорей всего все-таки он.   Саватюгин не может не нервничать из-за того, что его не вызывают на ковер, не спрашивают отчета, не советуются, не дают никаких  распоряжений. Словно бы его и на свете не существует.
Туров поставил себя на место Саватюгина и окончательно убедился, что если не все, то большинство козырей находятся в его колоде. Его бывший друг не может не нервничать. И не только по непонятной причине отсутствия вызова; Саватюгин же знает его, Турова, как облупленного. А значит, понимает, что он попытается выяснить до конца про все сомнительные дела и финансовые операции. 
Пока же  Саватюгин затаился, Туров  тоже время не терял. Помимо текущего руководства концерном, он продолжал анализировать действия некоторых его руководителей. И чем глубже он углублялся в ситуацию, тем тревожней становилось на душе. Все обстояло еще гораздо хуже, чем он предполагал при первоначальном знакомстве с состоянием дел.  Контуры грандиозной аферы постепенно стали вырисовываться перед ним, как пейзаж за окном. Конечно, пока он знал еще крайне недостаточно,  куда вели многие нити по-прежнему  было неясно. Но все же теперь он в общих чертах представлял замысел организаторов этого дела. Туров даже поразился тому, как  можно легко развалить на части  могучий концерн. А дальше только подбирай их и клади себе в карман.
В какой-то момент Туров даже почувствовал нетерпение, так сильно ему захотелось вступить схватку с теми, кто все это затеял. Если бы он опоздал хотя бы на полгода, события приняли бы необратимый характер. Ему повезло, что он обнаружил все это сейчас.  Захотелось немедленно вызвать к себе Саватюгина, он даже потянулся  к телефону.  Но в последний миг передумал;  не стоит начинать сражение первому, лучше дождаться, когда в наступление перейдет противник.
Противник перешел в наступление только на пятый день. Дверь отворилась, и в кабинет Турова вошел   Саватюгин. Вид у него был немного нерешительный, он явно не знал, что ему ждать от предстоящей аудиенции.
- Алексей, рад тебя видеть! – приветствовал его Туров. – Располагайся поудобней. Хочешь что-нибудь выпить за встречу?
- Выпить? – удивленно переспросил Саватюгин, явно не ожидавший подобного приема. – Можно и выпить.
Туров наполнил два бокала коньяком. Один подал  Саватюгину.
- Давно мы с тобой не виделись, Алексей. На похоронах Кременецкого не в счет. 
- Да, давненько, столько воды разной утекло.
- С одного места утекло,  в другое притекло. Ничто в этом мире не исчезает бесследно.
Последнее замечание насторожило Саватюгина, он внимательно посмотрел на Турова.
- Что ты этим хочешь сказать?
- Много этим хочу чего сказать. Но сначала выпьем, глядишь и говорить станет легче. 
Саватюгин без большего желания опрокинул в себя коньяк. Туров тоже выпил.
- Ну вот, самое главное мы с тобой сделали, выпили за встречу,  все остальное по сравнению с этим пустяки.
- Какие-то ты ведешь странные речи, Олег.
- Какие дела, такие и речи.
- Не понимаю я что-то тебя. Ну да ладно, ты всегда любил говорить загадками. Я, между прочим, пришел поздравить тебя с назначением.
- Спасибо, если это искренне.
- Ты сомневаешься? 
- Да как тебе сказать.  Впрочем, это не суть важно. Меня другое беспокоит. Дела-то в компании хреновые. Прости за не слишком дипломатическое выражение.
- Разве? – сделал удивленное лицо Саватюгин.
- Уж поверь мне. Я больше месяца во всем разбираюсь.
- И разобрался?
- Не совсем. Надеюсь, ты поможешь.
- Это моя обязанность.
- Нет, Алексей, обязанность тут ни причем. Тут совесть нужна. Если ее нет, обязанность становится формальностью.
Саватюгин откровенно поморщился.
- Столько лет прошло, а ты ведешь все те же разговоры.
- А все потому, что мир в своей сути не меняется, вот и веду те же разговоры.  И собираюсь продолжать это дело. Хотя, понимаю, не всем нравится. Вот тебе тоже они не по душе. Но пока я твой начальник, придется терпеть. Я прав.
- А что еще остается делать, - выдавил на губы улыбку Саватюгин.
- Молодец, - похвалил его Туров. – Ведешь правильную политику. Так значит, ты готов мне помогать.
- А как иначе, мы же делаем одно дело.
Туров не спешил с ответной репликой. Он смотрел на Саватюгина и думал о том, что он сильно постарел и обрюзг. А раньше был таким стройным, подвижным. А сейчас сидит в раскорячку, лишнее движение сделать лень. Ест и пьет много, и вообще ведет не слишком праведный образ жизни, устраивает оргии.  Об этом Туров слышал давно и неоднократно.  Кто бы мог подумать, что он превратится  в такого развращенного человека. А ведь когда-то был сама скромность и воздержанность.
- Знаешь, меня особенно интересует сибирская часть нашего концерна. Там надо наводить порядок.
Туров увидел, как мгновенно насторожился Саватюгин. Он даже весь подобрался.
- А что там такого, вроде все в порядке. Я недавно вернулся оттуда. Заводы все работают. Поверь мне, для беспокойства нет оснований.
- Ты меня успокоил. Хотя есть странные факты. Ну да ладно, наверное, я придаю им чрезмерно большое значение.
- И я так думаю. Ты всегда был мнителен.
- Что-то не припомню за собой такого, наоборот, даже чрезмерно доверчив. Поэтому я решил все сам проверить. Скоро отправлюсь в те края. Увижу, что все идет нормально, успокоюсь.
- Не стоит тебе туда ездить.
- Это еще почему? – сделал вид, что удивлен Туров.
- За этот участок работы отвечаю я.
- А я отвечаю за всю корпорацию. Так решила Софья.
- Кстати, о Софье. Вернее, о вашем сыне Михаиле. Мы  с ним большие друзья. Я уделял ему много внимания. Ему нужен был мужчина, который бы находился рядом с ним.  А тебя по близости не было.
-   Алексей, это отдельный вопрос, не стоит его сейчас поднимать.  Мы мило беседуем о другом, а именно о том, что далеко не все в порядке в нашем королевстве. И что придется в самые кратчайшие сроки принимать жесткие меры. А ты мне хочешь внушить, что все идет хорошо. Сразу говорю, не получится.
- Ты меня в чем-то обвиняешь?
- Пока нет, пока я на стадии выяснения. А там, кто знает. Если виновен, придется отвечать.
- Вот значит как.
- А что ты хотел иного. Ты ж меня знаешь, я по натуре созидатель.
Какое-то время Саватюгин молчал.
- Знаешь, в чем твоя беда, Олег?
- Если скажешь, буду знать.
- Ты умеешь создавать себе врагов. Причем, таких, которые не забывают о тебе даже через много лет. И, как и в самом начале, жаждут мести.
- Это ты о  ком?
- Это я вообще.
Туров откинулся на спинку кресла.
- Вот что, Алексей. Как первый вице-президент концерна, я освобождаю тебя от курирования наших сибирских предприятий. Я займусь этим сам. О новом поле деятельности  я тебе сообщу в самое ближайшее время. Так что не беспокойся, без работы не останешься, такими ценными, как ты кадрами, не разбрасываются.
Туров видел, как буквально побелел Саватюгин. Он не исключал, что при других обстоятельствах  его бывший друг мог бы и наброситься на него с кулаками. Впрочем, такую  возможность нельзя исключить в дальнейшем.
 
5.
 
 Турову позвонила Софья. Она явно была взволнована. И попросила его немедленно приехать к ней.
Туров почти не сомневался, что это волнение и этот вызов связан с Саватюгиным. Он нажаловался ей на него. Учитывая их отношения, даже если они сейчас уже перестали быть таковыми, как некогда, только она способна защитить его от нападок Турова.   Ладно, посмотрим, чем завершится  его разговор с экс-женой?   
Туров невольно усмехнулся. Саватюгин бывший друг, Софья бывшая жена. Но кто же в таком случае у него в настоящем. Как-то незаметно он стал уж слишком одинок. Сын, правда, не бывший, а настоящий, но тоже ведет себя, как и эти двое. Для него он почти чужой человек.
Туров ехал к Софье и перед важным разговором пытался снова проанализировать имеющие у него факты и впечатления. Один произнесенный Саватюгиным пассаж  то  и дело всплывала у него в голове. Как он тогда выразился: «Ты умеешь создавать себе врагов. Причем, таких, которые не забывают о тебе даже через много лет. И, как и в самом начале, жаждут мести».
Нет, Саватюгин произнес эти слова отнюдь не случайно, он явно пытался запугать с их помощью его. Но это может означать, что он действует ни один, а есть еще некто, причем, весьма могущественный, кто участвует в этом деле. Но вот определить, кто именно, не так и просто. Алексей прав: за годы, что он в бизнесе, врагов у него накопилось немало. И любой из них может захотеть ему отомстить. Хотя все же не это главное, а то, что уж больно лакомый кусок  хотят эти люди проглотить. И ради этой цели готовы пойти на многое.
Туров вспомнил свой давний разговор с Кременецким, с которого и началась вся эта история. Хотя тогда никто и вообразить не мог, чем она может завершиться.  Речь шла о Сибири, где на относительно, по местным меркам, небольшой территории были открыты несколько перспективных месторождений, которые удачно  дополняли друг друга. Он тогда загорелся идеей освоения этого участка, создание на нем промышленного кластера. Но так как на освоение всех этих богатств требовались капиталовложения в разы, превышающие его возможности, он с таким предложением и пришел к Марку Львовичу.
Кременецкий выслушал его внимательно, но отказался участвовать в проекте, так как он требовал огромных инвестиций. Но буквально через несколько дней совершенно неожиданно передумал. Были взяты за границей на выгодных условиях кредиты, стали строиться рудники и заводы.  С тех пор миновало свыше пятнадцати лет, там появились не только предприятия, но и поселки, проложены были шоссейные и железнодорожные пути. Но главное те вложения не только окупились, но и приносили изрядную прибыль. Однако с какого момента все вдруг изменилось, доходы резко упали. Никто не мог понять, почему. А все потому, что пока он, Туров, не возглавил концерн, не проводился детальный анализ ситуации.  И делалось это явно не случайно, кто-то был не заинтересован, чтобы правда вышла  бы наружу.
Они прошли в кабинет Кременецкого. Софья тщательно затворила дверь, словно бы их кто-то мог тут подслушать. 
- Олег, что происходит, я ничего не пойму.
- О чем ты говоришь? 
- Вчера вечером ко мне приехал Алексей,  то есть, Саватюгин и заявил, что ты его отстранил от работы. Он был в ярости.
- Это не совсем так, я  его отстранил не от работы, а пока только от курирования наших сибирских предприятий.
- Но почему, должна же быть причина?
- И она есть и более чем основательная.
- Может, ты все же мне объяснишь, что происходит?
- Именно это я и намерен сейчас сделать. После того, как ты меня назначала первым вице-президентом концерна, я стал изучать в нем ситуацию. Меня быстро привлек один факт: некоторое время назад большинство наших сибирских предприятий обрели статус юридических лиц. Сначала я не мог понять, зачем это было сделано, почему был нарушен принцип  единства компании. Но потом понял - это позволило им выпустить  акции.
- Я помню, как это все было, - прервала Турова Софья. – Это было сделано для того, чтобы этим предприятиям было бы легче привлекать заемный капитал.
- А ты не помнишь, кто предложил эту идею.
- Алексей,  то есть, Саватюгин и предложил отцу. Папа согласился.
- Так я и предполагал.
- А что в этом особенного? По-моему, здравая идея. Так считал мой отец.
- Все зависит от того, как пользоваться этой идеей. В данном же случае, я так полагаю, речь шла о реализации долгосрочной стратегии. Но совсем не то, о которой тогда вещал твой интимный друг Саватюгин.
- Можно ли обойтись без таких намеков. Или ты ревнуешь?
- Отнюдь, - усмехнулся Туров. – Просто ваши близкие отношения во многом подвигли и помогли ему реализовать его замысел. 
- Да что за план, ты расскажешь о нем, наконец! – воскликнула Софья.
- Речь пока идет только о моей версии этого плана. Хотя я буду очень  удивлен, если в последствии она будет сильно отличаться от той, что стал претворять  в жизнь Алексей. – Туров на несколько секунд замолчал. -  Саватюгин решил отнять у концерна большой кусок и самому стать единоличным его владельцем. Так как по поручению твоего отца он курировал сибирские заводы, то договорился с их директорами о том, что они возьмут кредиты. Но отдавать их никто не собирался, а так как в качестве залога они предоставили  банкам контрольные пакеты своих акций,  то в случае невозврата ссуд эти предприятия переходят в их собственность. А затем они могут быть проданы кому угодно. Вот, собственно, в грубом виде я и вся схема. Хотя, скорей всего, эта лишь часть ее, - задумчиво добавил Туров.
- Но почему ты думаешь, что все именно так и есть, брать кредиты – это нормально. Отец всегда был закредитован. И не усматривал в этом ничего криминального. 
- Да, нормально, но, как всегда, все зависит от цели. Я тщательно проверял, что было сделано на те кредиты, а суммы очень немаленькие. И могу с полной уверенностью сказать, что сделано совсем немного. По моим приблизительным подсчетам, на дело было потрачено не более пятнадцати процентов этих средств. Куда же пошли остальные деньги?
- И куда?
Туров усмехнулся.
- Их пути-дорожки отследить я пока не смог, но не трудно  предположить, что они осели на разных, преимущественно заграничных счетах руководителей заводов и, возможно, некоторых других лиц. 
- Ты имеешь в виду счета Алексея?
- Не только, но и  главных бухгалтеров заводов, без них такую операцию не провернешь.  Да мало ли еще кого. Всех имен мы пока не знаем.
Некоторое время Софья молчала.
- Это все, что ты хочел мне поведать?
- Почти. Есть еще одна любопытная деталь. Банки, которые дали эти кредиты, небольшие, я проверял, собственных таких денег  у них нет. Значит, кто-то им их одолжил. А это означает, что в этом деле есть еще один крупный игрок.
- И кто же?
- Не знаю, - пожал плечами Туров. – Но мне почему-то кажется, что именно он тут главный, а даже не Алексей. Не исключено, что этому инкогнито и принадлежит сам план. Кстати, очень простой, а потому весьма надежный; внешне все дается по закону. А доказать сговор будет не просто.
Софья сидела в кресле с каким-то отрешенным видом. Туров терпеливо ждал, когда она вернется к реальности.   
- Что ты собираешься делать? – спросила вдруг Софья.
- Поеду туда, разбираться на месте.
- Но ты нужен тут.
- Нужен, но никто другой с этим делом не справится. Буду руководить концерном оттуда. Благо современные средства связи это позволяют.
- Но что мне делать с Саватюгиным?
- Вот это я уж точно не знаю. И советовать не собираюсь. Могу лишь сказать, что пока ситуация полностью не разъяснится, никаких ответственных поручений давать ему не намерен. Так ему и передай, если спросит о нашей беседе.
Софья неопределенно кивнула головой.
- Хорошо, я подумаю, что делать.
 Она встала, вслед за ней поднялся с кресла и Туров.   
- Тогда я поеду, - сказал он.
- Да. - Софья явно испытывала колебания. – Вчера вечером приехал Миша. Можешь с ним сейчас встретиться.
Туров почувствовал волнение.
- Конечно, я этого давно хочу.
   
6.
 
Туров постучался и отворил дверь в комнату сына. Михаил лежал на кровати и читал английскую книгу. Туров знал, что русскими авторами  он не интересуется.
- Здравствуй, сынок? Давно прилетел?
- Вечером, папа. – По русски Михаил все же научился говорить, но вот от заметного акцента так и не избавился. А ведь в самом раннем детстве говорил чисто. Когда же он его приобрел?   
- Я тебе не помешаю? – спросил Туров.
- Нет.
Но Туров не был до конца уверен, что сын не кривит душой. Он прошел в комнату и сел на стул.
- Надолго в наши края?
- Еще не знаю, мама хочет, чтобы я тут задержался,  на недельке две.
- А ты?
- Я бы улетел и раньше. Меня там ждут.
- Можно спросить кто?
- Друзья, - уклончиво ответил Михаил.
- Понимаю, человеку хорошо там, где его друзья, - проговорил Туров. – А я бы все же хотел, чтобы ты тут немного пожил.   
- Зачем?
- По разным причинам. Так получается, что мы с тобой очень мало общаемся. – Туров заметил, как поднялись и опустились плечи сына. – Во-вторых, ты прямой наследник концерна «Альянс». Придет время – и ты его возглавишь. Я бы хотел дать тебе уроки бизнеса, начать постепенно вводить в курс дела. Нужно многое узнать, многому научиться. Что ты думаешь обо всем этом?
Какое-то время Михаил молчал.
- Папа, я давно хотел тебе сказать, да все не было случая. Я никогда не буду жить в России, и никогда не стану руководить  концерном. Я  давно так решил. У меня совсем другие интересы.
- Где же ты будешь жить?
- В Англии. Может, еще где. Пока не определился. 
Наступило время молчать Турову. Он собирался с мыслями, вот только мысли никак не собирались. У него наступил редкий случай, когда он не знал, что сказать.
- Очень жаль, - грустно проронил Туров. Он окончательно понял, что ему уже ни за что не наладить контакт с сыном. Они так и останутся чужими людьми. – Что ж, Миша, право выбора, естественно, за тобой. Ты волен решать, где жить, чем заниматься.
- Я рад, что ты меня понимаешь. Я привык жить там. Мне тут не нравится. 
- А привычка – вторая натура, - усмехнулся Туров. – Ладно, не стану тебе больше докучать.  Если понадоблюсь, я на связи.  Доступен для тебя в любом месте и  в любое время суток.
- Хорошо, папа, - бесцветным тоном произнес Михаил.
Туров встал. Он подумал о том, что мог бы и не заходить к сыну, результат был бы точно таким же.
- До, свидания, береги себя, - проговорил он. 
 
  7.

Перед поездкой в Сибирь Туров неожиданно для себя решил заглянуть в Рослев. Выехал из Москвы он поздно вечером. Он мчался по ночному шоссе, свет фар выхватывал участки дороги, которые стремительно уходили под колеса. Несмотря на ограничение по скорости, он не соблюдал его,  внутренне беспокойство заставляло его гнать автомобиль все быстрей.
Он сам удивлялся и даже не до конца понимал, что же с ним такое случилось? Без всякого сомнения, на него крайне негативно повлиял разговор с Михаилом. Хотя формально у него есть сын, но всякая родственная связь между ними оборвана. И крайне маловероятно, что когда-то восстановится.
Но было еще нечто, что давило на него. Грандиозная афера, одним из основных закоперщиков которой стал его когда-то близкий друг, угнетала Турова. Получается, что ничего не изменилось с тех самых пор, когда они только начинали бизнес, ни люди, ни страна не сделали  и шагу вперед. Все осталось на том же месте. Только лишь внешние обстоятельства  приобрели некоторый глянец, а под которым та же суть.
Вот, наверное, поэтому ему и захотелось побывать в Рослеве, поднабраться моральных сил. Этот город стал давно для него родным. И не потому, что он тут был зачат, это было  едва ли не единственное место на земле, где он мог воочию видеть плоды своих трудов.
Несмотря на проведенную за рулем ночь, Туров не стал ложиться спать, его неудержимо влекло прогуляться по улицам города. Он жадно смотрел по сторонам. Рослев сильно изменился по сравнению с тем, когда он приехал сюда впервые. Тогда повсюду царила разруха и запустение, и казалось, что никакая сила не способна его возродить.
Теперь же город выглядел совсем иначе. Множество старинных домов были отремонтированы, некоторые воссозданы почти с нуля, дороги вместо бесконечных рытвин радовали глаз ровной поверхностью. Появилось несколько новых микрорайонов. Туров знал, что все эти перемены произошли по тому, что удалось спасти местную промышленность. Принадлежащий ему подшипниковый завод был задействован на полную мощность, поставлял продукцию даже за границу.  Успешно работал и ликероводочный. Да и другие предприятия тоже не стояли без дела. Развивался когда-то зачатый им и туристический бизнес; совсем недавно одна известная всему миру гостиничная сеть построила тут отель.
Но главной гордостью Турова стал технополис, то был настоящий научный  и технологический прорыв.  Это было одно из немногих мест в стране, где знания соединились с производством, дав замечательный результат. Правда, Туров понимал, что его заслуга тут не слишком большая, он лишь вовремя осознал перспективность этих идей и не побоялся рискнуть немалыми средствами. А все остальное сотворил Кортов.
Весь день Туров занимался делами. Это отчасти отвлекло его от грустных мыслей. Но когда они закончились и наступил вечер, то снова стали одолевать его. Еще днем Турова к себе пригласил  Сытежев. После того, как он два срока отработал мэром, Туров назначил его директором подшипникового завода. И не жалел об этом, он хорошо справлялся со своими новыми обязанностями.
Чтобы развеяться, Туров решил заехать к нему. Свою тесную двухкомнатную квартирку Сытежев сменил на просторные хоромы в новом и уютном коттеджном поселке. Переехал он туда недавно, и Туров еще не был в этом жилище.
В сопровождении хозяина он обошел дом, поднялся на второй этаж. Затем они снова спустились в гостиную. Хозяин коттеджа достал бутылку водки.
- Выпьем,   Олег Константинович, за ваш приезд в Рослев. В последнее время вы бываете тут гораздо реже.
- Нет большой надобности, все нормально идет и без моего присутствия. Вон и водка какая замечательная. Помните, какое пойло мы когда-то пили.
- Как такое забудешь, - отозвался  Сытежев. – Вы тогда чуть богу душу не отдали, выпив стакан.
- Это малость вы преувеличиваете, Виктор Андреевич, но действительно стало нехорошо. И не только одному мне, всему городу.  Давайте выпьем.
Они выпили. Сытежев внимательно посмотрел на своего гостя.
- Я еще днем заметил на заводе, что вы какой-то невеселый. А сейчас еще более грустный. Что-то случилось?
- Даже не знаю, как и объяснить. - Туров задумался. – Не могу отделаться от чувства, что если не все, то  большая часть усилий, пошла прахом.
- Но это вы бросьте,  Олег Константинович, то, что вы сделали для нашего города, дорого стоит. Руку на отсечение даю: без вас тут ничего такого бы не было. Рослев сегодня не то, что в области, во всей стране считается одним из самых благополучных. А знаете, в чем ваша главная заслуга?
- И в чем?
- То, что местные предприниматели, смотря на вас, стали вести себя схожим образом. Они увидели, что цели можно достигать не воровством, не бандитизмом, а честными методами. Вместо того, чтобы все рушить и растаскивать, принялись все создавать и восстанавливать. Мы единственный город на большом расстоянии, где сохранились почти все предприятия. Да и новых много появилось. У нас безработные только те, кого в принципе невозможно работать заставить. Нет, я с вами категорически не согласен, что все было напрасно.
- В чем-то вы правы,   Виктор Андреевич, но Рослев лишь небольшой город. А есть еще много чего самого разного. И тут мои успехи куда скромней.
- Невозможно же везде добиться полного успеха. Если бы каждый у нас сделал половину того, что сотворили вы, мы бы жили совсем в другой стране, - усмехнулся  Сытежев. – Давайте лучше не будем о грустном. Тем более у меня есть для вас сюрприз, - лукаво улыбнулся он. – Катя сегодня утром приехала. Прямиком с гастролей из Венгрии.
- Катя! Я так соскучился по ней. Последний раз мы виделись лет пять, нет скорей лет семь назад.
- Не удивительно, ее трудно застать дома. Она постоянно в разъездах.
- Но где же она?
- Пошла проведать подруг. Придет с минуту на минуту. Как только я позвонил и сообщил ей, что вы у нас дома, она обещала тут же прибыть. А вот и она!
В комнату вбежала Катя. И сразу же бросилась к Турову. Он быстро встал, и они обнялись.
- Катя, до чего же ты красивая! – искренне воскликнул Туров, любуюсь женщиной.
- Это исключительно для вас, - засмеялась она.
- Потом поговорите, а сейчас Катя давай-ка как встарь  накрой нам с Олег Константинович на стол.   
Туров невольно любовался Катей. Выглядела она великолепно и была совсем не похожа на ту девушку, которую он когда-то знал. Это был совсем другой человек и не только внешне, все изменилось в ней: от  манеры говорить, до манеры думать. В ней ощущался жизненный опыт, но который не подавлял искренность и непосредственность. 
От Сытежева он знал, как сложилась  ее судьба. Закончив консерваторию, она быстро стала делать карьеру. Выступала и как солист и в одном известном оркестре, объездила с гастролями пол мира, если не больше. Даже стала лауреатом одного достаточно престижного конкурса исполнителей. Вышла замуж, родила дочь. Но прожила с мужем недолго, разошлась. Но вот о том, что стало причиной развода, эту тему ее отец почему-то старательно обходил. А Туров не настаивал, в конце концов, там ли это существенно, важен сам факт.
Они вспоминали прошлое. Туров чувствовал, что в мире есть семья, где он чувствует себя почти как у себя дома. Жаль только, что такие встречи случаются крайне редко.
Туров взглянул на часы. Пора было восвояси. Он стал прощаться.
- Мне хочется с вами прогуляться, Олег Константинович, - вдруг сказала Катя.
Туров вопросительно посмотрел на отца.
- Конечно, прогуляйтесь, тем более у нас совершенно безопасно,  - одобрил Сытежев.
Так как в  Рослеве Туров бывал часто, он построил себе тут небольшой коттедж. Идти до него было минут двадцать. Они  молча шагали по темной и тихой улице. К удивлению Турова Катя всю дорогу почти молчала, за весь путь сказала всего несколько слов. Ему тоже не хотелось особенно ни о чем разговаривать, на него снова навалилось прежнее настроение.
- Вот и пришли, - сказал он. – Спасибо, что проводила.
- А можно мне к вам зайти. Я у вас тут ни разу не была.
Несколько секунд Туров колебался.
- Хорошо, заходи.
Они вошли в дом. Туров зажег свет.
- Будешь кофе или чай?
- Что дадите, то и буду, - сказала Катя. – А лучше я сам что-нибудь сделаю. Только покажите, где и что.
За считанные минуты Катя сварила кофе. Они сидели за  столом в кухне.
- Почему вы грустный? – спросила Катя.
- Долго рассказывать.
- А вы попробуйте, - вдруг требовательно проговорила она. - Я хочу знать.
Туров немного удивленно взглянул на нее.
 - Мне казалось, что я тебя давно перестал интересовать. И у тебя давно другие интересы.
- Это не так, - покачала она головой. – Вы меня всегда интересуете.
Туров подумал, что не очень ясно представляет, как следует воспринимать это заявление.
- Наверное, моек нынешнее состояние  как-то связано с возрастом. Когда был молодым, верил, что можно многое изменить. Это была та надежда, которая питала мои  силы. А теперь я вижу, что по большому счету все остается таким же. Мерзости ничуть не убавилось, только она стала более гламурной, изощренной. Все косят под приличных, а внутри мерзавцы и негодяи. И это сильно удручает.    
- Я не верю, что  вы так думаете, - возразила Катя. – Это всего лишь влияние  настроения.
- Почему ты не веришь? – удивился Туров.
- Потому что вы самый лучший и самый добрый человек, которого я когда-то встречала. Вы и Мария Владиславовна. Если бы не она, мне бы никогда не стать  пианисткой. Только потом я поняла, каким была валенком, когда приехала к ней. Я же не играла, а била по инструменту сапожным молотком. Все пять лет, что я училась, Мария Владиславовна, как проклятая, занималась со мной.
- Я рад, что она тебе помогла.
- Вы оба мне помогли. Потому что у вас много доброты.
- Может, ты и права, особенно, что касается моей мамы, но любое месторождение когда-нибудь, да истощается. Вот и мое месторождение  доброты близко к истощению.
Катя резко отрицательно замотала головой.
- Доброта не истощается, ее становится только больше.
- Откуда ты можешь это знать?
- Знаю. Я так давно хотела с вами поговорить. А теперь не верю своему счастью.
- И о чем ты хотела поговорить?
- Не знаю. Обо всем. О себе, о вас, о нас, о мире
- Вот даже как!
Катя кивнула головой.
- Знаете, почему я разошлась с мужем?
- Думаю, что сейчас узнаю.
- Из-за вас.
- Этого не может быть! – воскликнул изумленный Туров.
- Он был хорошим мужем, замечательным любовником. Таких у меня больше не было. Но он был скучным и мелким, его жизнь состояла исключительно из заботы о себе и о семье. По больше счету ничего другого его не волновало. Однажды я поняла, что не могу больше это выносить. Он чуть со стула не упал, когда я объявила ему о разводе,  долго умолял меня передумать. Но я уже сделала выбор.
- И ты уверенна, что он правильный. Дочь без отца.
- У дочери все есть. Да и отца она видит, когда пожелает. Зато никто мне не мешает…
- Чего не мешает?
Какое-то время Катя молчала.
- Жить с другим и думать о другом – это для меня оказалось невыносимым. Жить одной и думать о нем – это как-то легче.
Туров почувствовал смущение. Как-то он не ожидал, что разговор примет такой характер.
- Но сейчас это у тебя  все в прошлом.
- Да, в прошлом, но не все. Многое есть и в настоящем.
- Я рад, что твоя мечта исполнилась, и ты стала замечательным музыкантом. По сравнению с этим остальное не столь важно.
- Как знать. Хотя я иногда до безумия рада, что у меня есть эта профессия. Она мне приносит настоящий восторг. Играть и видеть, как твоя игра нравится другим, с этим мало, что способно сравниться. Вот только у меня есть одна давняя мечта.
- И что за мечта?
- Помните, мы с вами однажды играли в четыре руки.
Туров кивнул головой.
- Да, помню.
- Я хочу снова сыграть с вами. Я даже выбрала произведение. Мария Владиславна мне как-то рассказала, что в юности больше всего вам нравилась прелюдия номер пять соль минор Рахманинова. Вы часто ее играли.
- Было такое, - подтвердил Туров.
- Я тоже ее часто исполняю, почти на каждом сольном концерте. Давайте сыграем вместе.
- Прямо сейчас?
- Конечно. Пойдемте в комнату, к пианино.
- Но я давно не играл.
- Не беспокойтесь, у нас получится.
Они перешли в комнату и сели за инструмент. Туров приобрел его сразу же, как построил коттедж, но играл на нем всего несколько раз. И сейчас он боялся, что пианино расстроено.
Катя открыла крышку, ее пальцы уверенно побежали по клавишам.
- Слегка расстроено, - подтвердила она. – Но я играла и на худших инструментах. Знаете, какие они бывают в сельских клубах? Вы и представить не можете, - засмеялась она. – Садитесь рядышком,   Олег Константинович.
Туров сел рядом с Катей.
- Начинаем, - скомандовала она.
Оказалось, его пальцы еще помнят клавиши его любимого произведения. Он играл и думал о том, что эта музыка почти идеально соответствует его настроению. Она одновременно мрачная и торжественная.
- Вы прекрасно играете,  Олег Константинович, - оценила Катя, когда они завершили исполнение. – Мы могли бы с вами концертировать по всему миру.
- Ну, это ты немного преувеличиваешь, - улыбнулся Туров.
Катя вдруг резко повернулась к нему. 
- Скажите,  Олег Константинович, я вам нравлюсь?
- Очень Ты так сильно изменилась, с той прежней Кати почти нет сходства.
Катя задумчиво покачала головой.
- Это только внешне, а внутри я все такая же. И хочу того же, что хотела тогда.
- И что это за желания?
- А вы не догадываетесь?
Туров молчал.
Катя вдруг встала и  пересела к нему на колени.
- Я почти двадцать лет хочу вас. Это, наверное, самое долгое желание в мире.
Туров смотрел на нее. В памяти само собой возник тот давний вечер, когда она еще совсем молоденькая девушка пришла в его квартиру, чтобы отдаться ему. Но тогда между ними была стена из непреодолимых, по его мнению, барьеров, а сейчас ее нет. Она развалилась со временем. И больше ему ни что не мешает…
Он посмотрел на Катю.
- Ты очень красивая. Никогда не думал, что ты станешь такой красивой.
- Я старалась. Старалась для вас. Когда есть цель, можно добиться всего, чего хочешь.
Он закрыл глаза. Потом открыл. Нет, это не наваждение, на его коленях действительно сидит ослепительно красивая женщина. И она полностью, душой и телом принадлежит ему. 
- А твой отец, он будет беспокоиться, что ты не придешь домой.
- Не будет, он отлично понял, зачем я пошла  с тобой.
- Хорошо, пусть будет так, как ты хочешь.
Несколько мгновений Катя смотрела на него, а затем ее губы потянулись к его губам.

8.
  Вертолет приземлился на маленьком местном аэродроме.    Слегка пошатываясь, Туров вышел из винтокрылой машины и огляделся. Летное поле со всех сторон было окружено лесом, а потому воздух был очень свежим и ароматным. Давно он не дышал с таким удовольствием, мысленно отметил Туров.
На летное поле выехал джип. Он несся прямо на Турова, и у него даже возникло опасение, не покушение ли это на его жизнь. Но если и так, то бежать все равно бесполезно, машина на летном поле догонит его за считанные секунды. Поэтому он стоял на месте и ждал, что последует дальше.
Джип затормозил буквально в метрах двух от него. Дверца распахнулась, и из автомобиля спрыгнул на землю средних лет мужчина. Хотя Туров до этой минуты никогда с ним не встречался, но он прекрасно знал, кто это такой. К нему быстро приближался Юрий Валерьевич Галушин, генеральный директор алюминиевого завода.
До этого момента Туров видел его лишь на фотографиях. И сейчас не без интереса разглядывал его. Это был среднего роста мужчина, лет сорока, с умным, но каким-то неприятным лицом. Перед отъездом Туров с помощью Интернета, службы безопасности концерна  собрал о нем  сведения, какие только оказались доступными.  Неофициально его именовали королем здешних мест. По местным представлениям он был очень богат, у него был едва ли не самый большой дом на огромном пространстве, своя яхта и вертолет. Именно на принадлежащим ему геликоптере Туров и прилетел в эти далекие от центра места. И когда он находился в воздухе, то его не отпускала мысль, что лучшего момента покончить с ним и не придумаешь. Все можно списать на авиакатастрофу.  Правда, погибнет и летчик, но кого может волновать такая мелкая деталь происшествия. Зато будет достигнута несравненно более важная цель. Он поступил опрометчиво, согласившись на этот полет. И то, что он закончился благополучно, нисколько его не оправдывает. Янин бы его непременно осудил за такой неосторожный поступок. Вот только где он? Деньги так и не вернул, вместо этого пришел к нему в кабинет и попросил разрешение догулять отпуск. Туров возражать не стал.
- Очень рады вас видеть тут у нас,   Олег Константинович, - приветствовал его Галушин. – Редко какая птица долетит до наших мест, - засмеялся он.
- Как видите, одна долетела.
- У вас есть какая-то четкая цель или это инспекционная поездка? – поинтересовался Галушин.
Этот вопрос не дает ему покоя, подумал Туров. Не случайно же он задал его впервые  минуты их встречи, когда принято спрашивать, как человек доехал, как чувствует он себя?
- Приехал знакомиться с нашими сибирскими владениями. Много всяких вопросов накопилось.
Турову показалось, как напрягся Галушин. А впрочем, может, это только почудилось.
- И что за вопросы?   
- Мы будем их обсуждать прямо здесь?
- Извините великодушно, Олег Константинович, я прямо с завода, все мысли о производстве.
- А я прямо с вертолета, все мысли о вертолете.
Галушин громко расхохотался.
- Этот раунд остался за вами. Садитесь, пожалуйста, в машину.
Джип мчался по вполне приличному шоссе, в Москве такую дорогу отыщешь далеко не везде. Туров смотрел по сторонам, его почти целиком захватила местное царство красоты. Магистраль обступал густой лес из прямых сосен, а там, где он расступался, виднелись горы.  Но более всего поражал безграничный простор, казалось, что он занимал все пространство Вселенной. И даже уходил за ее пределы.
И чего тут людям не живется нормально, такая красотища, такие богатства, хватило бы всем сполна, думал Туров, смотря по сторонам. С каким бы удовольствием он тут бы отдохнул с месячишко, а то  и больше. А вместо этого придется разбираться в навозе местных авгиевых конюшен. Занятие, мягко говоря, не из самых приятных. Но если он этого не сделает, то эта грязь рано или поздно накроет их всех с головой.
- Как вам первые впечатления от наших мест? – поинтересовался Галушин.
- Грандиозно. Такая красота. У нас тоже красиво, но нет такого простора. Да и вообще природа гораздо скромней. А тут красота просто подавляет.
- Вы правы, хотя мы уроженцы этих мест, то ко всему так  привыкли, что уже многого не замечаем. Но, уверяю вас, это еще по большому счету  предисловие к нашей красоте. Я вам настоящую красоту покажу. Да и вообще, обещаю, скучно не будет.  Охота, рыбалка, прогулки по реке на яхте. Уезжать не захотите.
- За это, конечно, спасибо, но вообще я прилетел сюда заниматься делами. Их накопилось немало.
- Да, вроде все идет своим чередом. Каких-то серьезных проблем у нас нет. -  Галушин вопросительно взглянул на Турова.
- Нет, так найдем, - пообещал Туров. – Знаете, как на приме у врача: приходишь к нему здоровым, а уходишь глубоко больным.
Галушин громко засмеялся. Туров заметил, что директор завода вообще любил посмеяться.
- При желании всегда можно что-то отыскать. Завод – это же живой организм, а коли так, всегда есть какие-то неполадки. Только стоит ли вам вникать во все эти мелочи, мы сами во всем разберемся.
- В мелочи я вникать не стану, - пообещал Туров, - я работаю по-крупному.
Слова Турова прозвучали двусмысленно, и  Галушин недоуменно посмотрел на столичного гостя. Турову показалось, что в его глазах засветилось, но  и сразу  погасло что-то недоброе. С этим человеком  надо быть крайне осторожным, следует все время находиться настороже. Да и собранные им еще в Москве о нем сведения подтверждают этот вывод. Галушин может быть опасным, он не терпит, когда кто-то стоит у него на дороге. И действует решительно. Такие примеры уже есть.
- У вас замечательное чувство юмора,  Олег Константинович. Мне оно очень нравится.
- Это не чувство юмора, это констатация факта. Я руковожу большой корпорацией и не могу вникать во все мелочи.
- Совершенно правильно, - одобрил  Галушин.
- Но чтобы всяких ненужных мелочей было бы как можно меньше, следует  решать эффективно крупные вопросы. Иначе последствия от неверных решений будут спускаться вниз. И там тоже начнется вакханалия ошибок и неверных действий. Концерн – это пирамида, и она должна быть прочной от фундамента до самого верха. А это не всегда бывает. Вы согласны?
- Разве  с этим можно не согласиться.
- Ну, тогда, может быть, и поладим, - усмехнулся Туров.
Джип въехал в город. В этот ранний час он еще только просыпался, на улицах было совсем мало народа, а на дорогах – машин. Туров с интересом поглядывал по сторонам, но быстро почувствовал разочарование. Ничего кроме уныло стандартных домов он не видел. Город производил отталкивающее впечатление своей ужасающей бесцветностью.
Галушин уловил эти ощущения Турова.
- Город у нас не ахти какой, в свое время экономили на всем, строили по самым простым и стандартным проектам. Вот оно так и получилось. Зато эти деньги пошли на развитие производства. Без них мы были бы  совсем на других позициях.
Туров не ответил, все это происходило без него, и он не знал, насколько справедливы слова Галушина. Может, и так, а может и не совсем так. В свое время никто не стал выяснять, как были израсходованы эти средства. А теперь по прошествии стольких лет уже  и не выяснить.
Джип остановился возле обычного, ничем не выделяющего на фоне других строений дома.
- Приехали,  Олег Константинович, - объявил Галушин. Мы решили поселить вас здесь. Уж извините нас покорно, но в городе нет достойных вас гостиниц. Поэтому  поживите в этих апартаментах, если не возражаете.
Они вошли в подъезд, Галушин открыл дверь квартиры. Это были огромные апартаменты, Туров прикинул, что они занимали весь этаж. Обставлены они были богато, но что самое важное и отчасти  неожиданное -  с хорошим вкусом. Как узнал он немного позже,  с этой целью из Москвы был приглашен известный дизайнер. Эта поездка запомнилась ему надолго, такого гонорара он еще ни разу не получал.
- Как вам эта квартирка? – поинтересовался   Галушин.
- Зачем мне одному такие просторы, Юрий Валерьевич. - Разве вам не известно, что я не приверженец роскоши. О начальстве нужно знать такие вещи.
- Если желаете, найдем другую, меньшую по габаритам квартиру, - предложил Галушин.
- Ладно, не стоит, поживу тут. Деньги все равно уже уплачены.
- Куда ж без денег. Чем желаете заняться? Если хотите поесть, то для вас в ресторане «Сибирь» на все время вашего тут пребывания забронирован столик. Вся еда оплачена. А само заведение в соседнем доме.
Туров нахмурился, но решил, что нет смысла возражать.  Лучше посмотреть, чего еще гостеприимный хозяин предусмотрел для своего гостя. Интуиция подсказывала, что на этом список сюрпризов далеко не исчерпан.
- Хочу немного отдохнуть, а затем к вам на завод.
- Стоит ли так спешить? Я предложил бы прогулку на озеро. Так такая красота!
- Доберемся до озера. А пока будет так, как я сказал. Через два часа я на заводе. Пришлите за мной машину.
- Все сделаем, - произнес Галушин. – Не буду вам мешать отдыхать.
Он вышел из квартиры.

     9.
 
Так как Туров не спал целую ночь, проведя ее сначала  в самолете, потом в вертолете,  он почувствовал, что в данный момент не способен ни к  какой созидательной деятельности, пока хотя бы немного не отдохнет. Он быстро разделся и улегся на огромную кровать, на которой легко могли бы уместиться человека три. Заснул он мгновенно.
Когда он проснулся, то почувствовал себя вполне бодрым. На кухне он нашел забитый под завязку продуктами холодильник, сварил себе кофе, пожарил яичницу. Теперь можно было приступать и к делу.
Он позвонил по оставленному Галушиным телефону. Это была диспетчерская. Туров сообщил, что ему нужна машина. Диспетчер, судя по голосу, молодая женщина, явно знала, кто набрал этот номер.
- Машина придет через десять минут, - сообщила она.
Туров сел в мягкое кресло. Он наслаждался выпавшими ему минутами покоя. Совсем скоро они закончатся. Ему предстоит, может быть, одно из самых сложных дел в его жизни. Сколько их уже было, ни раз он думал, что выйти живым из очередной переделки не удастся, но пока судьба была к нему благосклонна, он все еще ходит по земле.
  Может быть, по этой причине, а может быть, и по другой, но все чаще у него возникали мысли: оставить бизнес и вернуться в науку. Он выполнил всю свою программу, стал миллиардером, как обещал когда-то Проклову, создал немало количество успешных предприятий. Что может он достичь на этом поприще еще? Ему кажется, что он дошел до своего потолка. И пора уходить.
Он вдруг вспомнил, как несколько лет назад приехал в институт к Проклову и передал ему чек на пять миллионов долларов на покупку оборудования. Почему-то Туров был уверен, что старик растрогается, чуть ли не бросится ему в знак благодарности в ноги. Но он всегда был непредсказуем в своих реакциях. Так случилось и на этот раз.
Узнав о щедром пожертвовании, Проклов довольно долго сидел неподвижно.  Затем поднял голову и произнес:
- Большое тебе спасибо, деньги нам очень пригодятся. Но я бы предпочел вместо них, чтобы ты все эти годы проработал бы в институте. По настоящему хорошие  мозги ценней любой суммы.    
Туров не нашелся, что ответить. Но он вдруг почувствовал, что в его сознание наступает перелом. Все эти годы он не сомневался в правильности сделанного выбора, его успехи в бизнесе служили тому доказательством. Но в тот момент  он усомнился   в этом. Успех еще ничего не доказывает, как, впрочем,  и неудача.  Мало ли по какой причине они могли возникнуть, хотя бы в силу определенного  стечения обстоятельств. На своем пути он встречал немало способных бизнесменов, но которые терпели поражение. И далеко не всегда по их вине. Хотя, может быть, он и не прав, в конечном итоге все зависит от человека. А успех или неуспех – это лишь зримое подтверждение того, сколько усилий было  приложено  ради достижения цели.
Зазвонил телефон, Туров взял трубку. Это был шофер, машина приехала. Он встал, взял заранее заготовленный портфель с документами и вышел из квартиры.
 На заводе его встретил  Галушин. Он был сама предусмотрительность и любезность. Вот только глаза смотрели настороженно, выдавая его подлинное настроение.
- Что вы намерены делать, Олег Константинович?
- Для начала осмотрю завод.
- Позвольте быть в таком случае вашим гидом.
- Спасибо, но  я хочу посмотреть все сам, мне никого не надо в сопровождающие.
- Воля ваша, но завод не такой уж и маленький. Можно заплутаться.
- Я много раз бывал на заводах, так что спасибо за беспокойство, но я разберусь.
- Как хотите, - пожал плечами директор завода. – А что собираетесь делать после осмотра?
- Я вас найду и сообщу.
- Я буду в заводоуправление, в  своем кабинете
- Хорошо. До встречи.
Туров уже почти два часа бродил по предприятию, он внимательно осматривал каждый цех, каждый участок территории. Некоторое время с интересом наблюдал за работой электролизных ванн, видел, как они наклонялись и разливали металл по формам. Это было по-своему завораживающее зрелище. Он бы смотрел на него  еще долго, если бы не дела.
Туров направился к  заводоуправлению. Если остальные сооружения выглядели старыми, обшарпанными, обветшалыми,  требующие ремонта, то это  здание сверкало своим новым, современным видом. На его сооружение денег явно не пожалели.
  Как и ожидал Туров, внутри было ничуть не хуже, чем снаружи. Все было сделано со вкусом, интерьеры напоминали скорей не  заводоуправление, а  офис банка. 
Туров уже не сомневался, что когда он попадет в приемную директора, то там его встретит особенно пышная отделка. Так оно и случилось, хотя роскошь, с которой все было сделано, поразила даже его. А ведь он многое перевидал на своем веку. 
Секретарша при виде его едва ли не вылетела из своего кресла, бросилась ему на встречу.
- Олег Константинович, добрый день! Юрий Валерьевич, вас ждет.
Туров прошел в кабинет, его размеры были таковы, что он видел лишь контуры  сидящего в глубине этого безмерного пространства человека. Галушин  встал и быстро пошел ему навстречу.
 - А я вас заждался, Олег Константинович, - произнес Галушин. – Как по путешествовали по нашим просторам?
- Спасибо, осмотрел весь завод.
- Каковы же впечатления?
- Противоречивые. Производство впечатляет, а вот все остальное как-то не очень. Все обшарпано, давно не ремонтировалось, на территории валяется много хлама.
Галушин несколько секунд молчал, собираясь с мыслями.
- Вот что значит свежий взгляд, а мы ходим и не все замечаем! – воскликнул он. – Вы правы, надо наводить порядок.  Сделаем. А на счет ремонта, так есть график. Скоро начнем с первого цеха. И так пойдем по цепочке дальше.   
- А что мешало начать раньше?
- Заботы, концерну нужен металл и как можно больше. Этим  и заняты. Выполняем экспортные контракты.
- Полезное занятие, - усмехнулся Туров. – Только мне непонятно, почему  в течение трех лет на заводе не растет производство. Хотя международная конъюнктура  благоприятная,  спрос на продукцию увеличивается. И его удовлетворяют,  только не мы, а наши конкуренты.
Галушин хотел было ответить, но Туров ему не дал.
- Вы пока подумаете над моими словами, не надо скоропалительных ответов. А я хочу попросить у вас вертолет. Я намерен побывать на всех наших расположенных тут предприятиях. Затем и проведем совещание. 
- Конечно, вертолет в вашем распоряжении. А когда вас ждать обратно? 
- Точно не знаю, но я постараюсь все сделать быстро. Завтра рано утром хочу вылететь.
- Вертолет будет готов.
- А сейчас я вернусь к себе.

10.
Поужинав в ресторане «Сибирь, Туров вернулся в свое временное пристанище. Он чувствовал некоторое умиротворение,    здесь за несколько тысяч километров от дома он как бы освободился от многих забот. Правда, его ждали тут другие, но они встанут на вахту только с  завтрашнего утра.  А пока же вечер, он один в незнакомом городе, а потому можно легко вообразить, что его ничего не тяготит, что он абсолютно свободен. И может заняться, чем пожелает душа. Все эти долгие годы, когда он занимался бизнесом, таких моментов было немного.
Он вошел в квартиру, взял из бара бутылку шотландского виски, плеснул себе немного в бокал. И стал смаковать напиток, отпивая его малюсенькими глотками. Смутное ощущение, что в его жизни наступают крутые перемены, которое им владело в последнее время, снова дало о себе знать. В скором времени он  должен принять какое-то судьбоносное решение. У него все больше сомнений, что есть смысл продолжать прежнюю жизнь. Он вполне заслужил право отойти от дел и посвятить себя чему-то другому. Жаль, что ушел из жизни Проклов, такие люди  в мире наперечет.  Будь он жив, ему было бы несравненно легче вернуться в большую науку. А так, кто его в нее пустит после двадцатилетней с ней разлуки. Придется начинать почти с нуля, догонять тех, кто ушел далеко вперед. А таких немало. Он, Туров, совсем не уверен, что эта задача ему по силам. Но это не означает, что следует сразу же от нее отказаться. За свою жизнь он много раз успешно решал самые сложные вопросы. Есть шанс, что и этот вопрос не станет для него непреодолимым.
Звонок в дверь прервал его мысли. Он отворил дверь. На пороге стояла незнакомая женщина.
- Добрый день, Олег Константинович. Извините за беспокойство. Могу я войти к вам?
- Пожалуйста, проходите.
Женщина вошла в комнату, ее лицо оказалось на свету. У Турову возникло впечатление, что он уже когда-то и где-то видел ее.
- Вы меня не узнаете? – спросила она, видя, что он внимательно ее рассматривает.
- Не узнаю. Но точно знаю, что мы с вами встречались.
- Еще бы нам с тобой не встречаться, - улыбнулась она. – Посмотри внимательно. Я, конечно, изменилась, но все-таки не настолько, чтобы меня не узнать.
- Юлия! – От изумления Туров даже непроизвольно сел в кресло.
- И как я выгляжу?
- Феноменально! – Туров не лукавил, Юлия действительно для своих лет выглядела замечательно. – Но как ты тут оказалась?
- Проще простого, я живу в этом городе свыше пятнадцати лет. 
- Не знал. Да и откуда мог знать,  ты же не давала о себе знать.
Юлия кивнула головой и достала из сумочки визитку.
- Это чтобы ты лучше запомнил мою фамилию и должность, – протянула она ему визитку.
     -«Юлия Алексеевна Фалькова», президент банка «Кедр», - прочитал Туров. - Мне много раз встречалась фамилия Юлия Фалькова, но я не знал, что это ты. Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть.
- Я тоже очень рада, Олег.
- Как ты узнала о моем приезде?
Юлия удивлено взглянула на него.
- Об этом известно всему городу.
- Ну да, это же не Москва. 
- То, что это не Москва - очень точное  замечание, - улыбнулась она.   
- А чего мы стоим. Давай выпьем за встречу после стольких лет разлуки.
Они сели.
- Виски пьешь? – поинтересовался Туров.
- Пью.
Он разлил виски по бокалам.
- За встречу!  И за все хорошее, что было и, надеюсь, что еще будет, - провозгласил тост Туров.
- Прекрасный тост, - одобрила Юлия.
Они выпили. Туров, не отрываясь, смотрел на свою гостью.
- До чего же ты хорошо выглядишь! – отметил он. – Я чувствую, как возвращаются все старые чувства.   
- Пусть чувства возвращаются, но не все, - предостерегла Юлия. – Я замужем. И очень счастлива со своим мужем.
- Буду иметь в виду, - вздохнул Туров. – А кто твой муж?
- Он владелец банка «Кедр», я его руководитель. Так что у нас семейное предприятие.
- Есть дети?
Юлия несколько секунд помедлила с ответом.
- Сын.
- Поздравляю! У меня тоже вроде как есть сын.
- Что значит   вроде как?
- Мы с ним так и не стали близкими людьми. Я для него чужой.
- С разведенными мужчинами такое случается нередко, - заметила Юлия.
- Ты и это обо мне знаешь.
- Я следила за твоей биографией. Тем более это не сложно, газета, телевидение, Интернет уделяют тебе достаточно места. Знаю, что умерла Мария Владиславна. Когда я об этом узнала, плакала целый день.
- Но почему ты молчала столько лет?
- У меня была своя жизнь, у тебя своя. Не видела смысла отвлекать тебя от твоих важных дел.
- Никогда нельзя до конца понять, какое дело важное, а какое второстепенное.
- Я всегда это понимала. Семья на первом месте, работа на втором, но при этом между ними неразрывная связь. Вот и вся мудрость.
- У меня так не получается. Семью я так и не сумел создать.
- Не было женщины, которую ты по-настоящему бы любил?
- Кажется, была одна. Но когда она меня любила, я не решился уйти к ней.
- Почему?
- Из-за сына. Надеялся, что мы будем с ним самыми близкими людьми. А когда это стало возможным, ее уже не было по близости.
- Где же она?
- Точно не знаю. Вышла замуж за иностранца и уехала к нему. На этом ее след исчезает.
- А потом?
- Женщины, конечно, были, но ни одна не всколыхнула меня.
- И все же мне кажется, ты прожил очень интересную и замечательную жизнь, Олег. Я всегда гордилась тем, что была знакома с тобой.
- И не просто знакома, мы едва не поженились, - уточнил Туров.
- Да,  едва не поженились, - согласилась Юлия.
- Я никогда не понимал, что тогда случилось перед нашей свадьбой?
- Хочешь это знать?
- Одной тайной в моей жизни станет меньше. А это немало.
- Хорошо, я тебе открою ее.
- Я случайно подслушала разговор с твоей мамой. Ты ей сказал, что далеко не уверен, что правильно поступаешь, собираясь жениться на мне. Меня это очень оскорбило, Ия решила не выходить за тебя замуж.
- Неужели только из-за этого?
- Да.
- Я даже не помню об этом разговоре. Бог знает, почему я это сказал.
- Раз сказал, значит, такая мысль сидела в тебе. Но что об этом вести речь, сделанного не воротишь. Да я, честно говоря, ни о чем не жалею. Мне тут хорошо, я всем довольна и мужем, и сыном, и работой.
- Остается только тебе позавидовать.
- Зависть – это не для тебя, Олег. Да и как может завидовать глава огромного концерна руководителю небольшого банка в глухой провинции.
- Еще как может!
Юлия пристально посмотрела Турова.
- Вот что  я хочу тебе предложить, Олег. Поедем сейчас ко мне домой. А потом продолжим разговор, если захочешь.
- К тебе домой, но зачем? Мы и тут можем говорить.
- Я хочу тебе кое-что показать. Это не далеко.
- Хорошо, поехали.
Они вышли из дома. Юлия подошла к машине.
- У тебя отличная машина, - оценил Туров.
- Не только же в Москве люди ездят на хороших автомобилях, - засмеялась она. - Садись, - пригласила она.
Было уже довольно поздно, и в городе было совсем  пусто. Туров посматривал на сидящую за рулем Юлию, и вдруг его пронзило ощущение безвозвратной потери. Почему они не поженились? Неужели всего лишь из-за одной фразы, которую он совершенно не помнит и сказанную под влиянием момента. А они бы могли  прожить вместе целую, а главное счастливую жизнь.
Унылые пятиэтажки, выстроившиеся в ряд по обеим  сторонам улицы, закончились, и они въехали в район, застроенный аккуратными коттеджами. Возле одного из них Юлия остановилась.
- Здесь мы и живем, - сообщила она.
Туров вышел из машины и стал смотреть по сторонам.
- А здесь приятно, - сказал он.
- Еще бы, - улыбнулась Юлия, - тут же живет вся местная элита.  Включая меня. Идем в дом. Только не волнуйся.
- Я абсолютно спокоен.
Юлия взглянула на Турова и ничего не ответила.
Они вошли в дом. Туров отметил, что обставлен он с хорошим вкусом, без всякой примеси аляповатости и чванства. Все тут было подчинено удобству домочадцев.
Юлия подвела Турова к двери и постучала.
- Олег, можно к тебе?
- Да, мама, - раздался ответ.
Юлия распахнула дверь, им навстречу шел юноша. Туров посмотрел на него, и что-то оборвалось у него внутри. Это был он, Туров,  только совсем молодой. Он вопросительно посмотрел на Юлию.
- Думаю, ты все уже понял, Олег.
- Что  я должен понять? – Турову вдруг стало не хватать воздуха.
- Это твой сын, Олег Олегович. Познакомьтесь.
Туров растерянно стоял, не зная, как поступить: то ли протянуть ему руку, то ли обнять?
Вопрос решила вторая сторона. Юноша  протянуть ему руку.   
- Здравствуйте, очень приятно с вами познакомиться.
- Здравствуй, мне тоже, - пробормотал Туров.
- Я вас оставлю ненадолго, пообщайтесь, а потом мы продолжим наш разговор,  - проговорила Юлия.

11.
 
Они остались одни. Туров смотрел на сына, все это было так неожиданно и непостижимо, что он не мог до конца прийти в себя.
- Давай познакомимся поближе, - предложил он.
Олег кивнул головой.
- Давайте, буду только рад. Хотя я много знаю о вас.
- Откуда?
- О вас много пишут, я читаю все, что нахожу.
- И что ты думаешь обо мне?
- Вы мне нравитесь, - едва заметно улыбнулся Олег. – Я рад, что именно вы мой биологический отец.
Слова  «биологический отец» немного покоробили Турова, они звучали как-то холодно и неприятно.
- А кого ты считаешь своим не биологическим, а настоящим отцом?
- Конечно, своего папу. Он же меня вырастил. – Олег внимательно посмотрел на Турова. – Вы не должны обижаться, просто так все сложилось. Мама мне все рассказала про ваши отношения, вы ни в чем не виноваты, это она так решила.
- У тебя много здравомыслия, - отметил Туров. – Это хорошо.
- Да, мне не вы первый об этом  говорите. Просто я считаю, что надо ко всему относиться спокойно, зачем делать из всего проблемы.
- Чем ты занимаешься?
- Учусь в университете.
- И кем ты будешь, когда его кончишь?
- Физиком.
Туров невольно вздрогнул.
- Решил идти по моим стопам?
- Так само получилось. В школе мне лучше всего давались физика и математика, я был первым по этим дисциплинам.  Поэтому даже выбирать не пришлось. Вы же оба физика по образованию, так что наследственность у меня богатая.
Туров вдруг почувствовал, что не знает, как продолжать разговор. Запас первоначальных тем для беседы с сыном был исчерпан.
-  Как-то нелегко мне с тобой разговаривать, - признался он.
- Вы не беспокойтесь ни о чем. Никаких претензий к вам у меня нет. Обычно в подобных случаях боятся, что незаконные дети будут претендовать на деньги, на имущества. У меня таких намерений нет. У моих родителей всего достаточно.
- Я этого не боюсь. Ты являешься моим наследником вместе со своим сводным братом. Ты знаешь об его существовании?
- Да, знаю. Его зовут Михаил.
- Мне кажется, вы очень разные. Буду рад, если навестишь меня в Москве.
 - Спасибо, я надеюсь, что мне удастся там когда-нибудь работать.  В Москве все ж лучшие физики в стране.
- Жаль, что ушел из жизни мой учитель, академик Проклов. Он был бы рад принять к себе моего сына.
- Уверен, у меня будут и другие варианты. А  академик Проклов действительно был великим ученым. Я изучаю его работы. Я читал и вашу диссертацию, мне мама посоветовала.
- И что ты о ней думаешь? – с нетерпением спросил Туров.
- Мне понравилось. Вы тоже могли бы стать великим физиком.
- Хочешь, признаюсь тебе, я в ближайшее время намерен оставить бизнес и вернуться в науку. 
- Правда? – недоверчиво спросил юноша.
- Конечно, правда, - улыбнулся Туров. – Не знаю, что из этого получится. Мозги стали другими, отвыкли от научных размышлений.
- Да, это действительно сложный вопрос. Если понадобится моя помощь, буду только рад.
- Спасибо, непременно воспользуюсь. Рад был познакомиться, Олег. Жаль только, что моя мама ничего о тебе не знала. Ты бы ей понравился. – Туров подумал, что с Михаилом у Марии Владиславны так и не сложились тесные отношения. Искра родственной любви между ними так и не вспыхнула.
- Мне тоже жаль, но что делать. Так уж  сложилась жизнь.
- Да, в этом ты прав. Пойду к твоей маме. Успехов тебе
Они обнялись, еще не совсем по-родственному, но уже и не как чужие люди. 

12.

Туров вышел из комнаты сына, его уже поджидала Юлия.
- Побеседовали? – спросила она.
- Да, прекрасный юноша, очень благоразумный.
- Этим он действительно отличается.
- И хочет стать физиком.
- Тебе это приятно?
- Да.
- Олег, ты можешь с ним встречаться сколько угодно. Никаких препятствий нет. А сейчас я хочу познакомить тебя с мужем.
Туровым овладело странное ощущение, не то, что ему было неприятно, но и радости от этого знакомства он не испытывал.
Они вошли в комнату. Им навстречу поднялся мужчина лет шестидесяти. У него было приятное лицо. Туров подумал, что такие, как он, всегда нравились Юлии.
- Позволь тебе представить моего мужа, Дмитрия Антоновича.
Мужчины обменялись рукопожатием.
- Очень рад вас видеть, - сказал Фальков. – Вы даже не представляете, сколько о вас я слышал.   
    - Я тоже очень рад знакомству, - ответил Туров. – И очень благодарен вам за то, что так прекрасно воспитали Олега.
- Это было не так уж и сложно, я его воспитывал как своего сына. Да и воспитывать особенно не пришлось, он это прекрасно делал сам.  Предлагаю выпить за встречу.
- С удовольствием.
Неожиданно Туров почувствовал себя уютно в этом доме, с этими людьми. Его немного это ощущение даже удивило, ведь Юлию он не видел почти двадцать лет, а с ее мужем только что познакомился.
Они выпили коньяк. Туров почувствовал, как побеждало тепло по телу.
- Это самый удивительный день в моей жизни, - признался он. – Даже предположить не мог, что у меня есть еще один сын. И такой замечательный.
- Жизнь полна сюрпризов, - улыбнулся Фальков. – Тем она и прекрасна. Было бы скучно, если все в ней было бы предсказуемо. А могу ли я узнать, что привело вас в наши края?
- Изучаю работу местных предприятий нашего концерна. – Туров задумался над тем, насколько он может быть искренен с этими людьми в этих вопросах?
Фальков задумчиво покачал головой.
- Прошу прощения, вы что-то не договариваете. Это ваш право, но я хочу сказать, что мы на вашей стороне. Все эти годы мы внимательно следили за вашей деятельностью. И как бизнесмена, и как политика. И гордились тем, что связаны с вами определенными узами. Я вам признаюсь, что вы давали нам всем надежду на что-то лучшее. Потому что без нее очень трудно. Уж слишком печальна наша действительность.      
- И здесь?
- А почему здесь должно быть лучше, чем в других местах. Что тут творится - и говорить не хочется. Да вы и так представляете.
- Представляю, но не до конца.
- Если мы можем вам оказаться полезными, будем только рады.
- Хорошо. Что можете сказать о  Галушине?
Туров заметил, как переглянулись супруги.
- А что конкретно хочешь узнать, Олег?  - спросила Юлия.
- Что он за человек? И как он ведет свои дела?
- Это жестокий человек, - сказал Фальков. -  Если кто-то встает у него пути, он может ни перед чем не остановиться. Такие случаи уже бывали. Он считает себя хозяином здешних мест. И никому не позволяет оспаривать это положение. С ним надо вести себя осмотрительно. Даже вам,  Олег Константинович. Мой совет: общаясь с Галушиным, думайте над каждым словом, над каждым шагом. Вы на его территории. Это дает ему преимущество.
- А как, по вашему, мнению, он ведет дела?
- Детально я не изучал ситуацию на заводе, но по многим косвенным признакам, могу судить, что он  ведет дела не лучшим образом. Завод для него в первую очередь лишь способ обогащения. А все остальное… - Он замолчал.
- Так я и думал. Вы слышали что-нибудь о кредите, который он взял?
- Да, мы знаем о нем, - сказала Юлия. – И были очень удивлены. Кредит  предоставил совсем небольшой местный банк. Даже непонятно, откуда у него взялось столько средств?
- А как вы полагаете, откуда?
Фальков пожал плечами.
- Ответ прост: кто-то ему их судил.
- Вопрос кто?
- Мы не знаем. А вы?
- И я не знаю. А хотел бы знать.
- Мне что-то тревожно, Олег, - произнесла Юлия.
- В своей жизни я ни раз попадал в опасные ситуации. И, как видишь, жив.
- Это плохо, - покачал головой Фальков.
- Плохо, что я жив?
- Плохо, что вы экстраполируете прежние случаи на нынешнюю ситуацию. А каждая ситуация уникальна.
- Вы правы, а я не прав, - признал Туров. – Но уж слишком много на кону.
- На кону действительно много, но не совсем то, о чем вы сейчас подумали. На кону ваша жизнь.
- Он никогда не решится.
Теперь Юлия покачала головой.
- Гарантировать невозможно. Никто не знает, как он может поступить, если почувствует опасность. В свое время мы зареклись иметь дело с ним, хотя он самый богатый заемщик  в городе. Но есть люди, с которыми лучше все же не связываться. У нас есть своя клиентура, хотя может, ее не так уж и много. Но она проверенная временем. 
- Что бы вы мне посоветовали? – спросил Туров.
- Я бы тебе дала совет, но ты им все равно не воспользуешься.
- Сначала дай, потом я скажу.
- Мы даже можем поспорить, - улыбнулась Юлия.
- На что?
Она задумалась.
- Когда буду в Москве, сведешь в самый дорогой ресторан.
- Не вопрос.
- Уезжай домой, Олег. Пришли другого разбираться в этом гнойнике.
Туров несколько мгновений молчал.
- Спасибо за совет, Юля, но я предпочту потратиться на ресторан.      
 
13.

Поездка заняла три дня. Туров вымотался  до самой последней стадии. Но вернулся довольным, если можно было говорить о том, что можно было быть чем-то довольным в такой ситуации. Но он осмотрел все, что хотел, несмотря на то, что ему старались помешать. Он проявлял твердость,  и директорам заводов приходилось ему подчиняться. Пока он был  их начальником, мог приказывать, требовать, даже угрожать. Этими возможностями он пользовался, и они срабатывали, никто не решался ему противостоять. 
Объезд предприятий окончательно подтвердил все его подозрения, что речь идет о грандиозной афере. Готовится захват чужой собственности, от успеха тех, кто замыслил это дело, отделяет всего несколько шагов. И сейчас эти люди пристально наблюдают за его действиями, анализируют каждый его поступок, каждое сказанное им слово. Он просто кожей ощущает их присутствие, где бы  не находился. А находится он на враждебной территории, хотя формально она принадлежит концерну, которым он де-факто руководит. И он не должен ни на минуту забывать об этом.
Вертолет совершил посадку на аэродроме, к нему  тут же подкатила машина. Из нее выскочил Галушин.
- А мы вас заждались, Олег Константинович. Как съездили?
- Видите, жив. Следовательно, благополучно.
- У вас снова проснулся черный юмор. Поверьте, вам тут абсолютно ничего не угрожает. Хотите, я приставлю к вам своих охранников?
- Нет, не надо, - поспешно отказался Туров. Он понял, что, продемонстрировав, даже в завуалированном виде свои опасения, совершил, как минимум, тактическую ошибку, насторожил еще больше Галушина. А он, можно не сомневаться, и без того крайне встревожен. Хотя и не показывает, если не считать глаз. Они смотрят на него, Турова, так, словно готовы своим огнем испепелить его. Хотя не исключено, что он что-то и преувеличивает, и у него просто разыгралось воображение.
Они мчались по уже знакомому ведущему в город шоссе. Некоторое время они молчали, Туров рассматривал проплывающие мимо него картины природы. Они были столь же прекрасны, вот только что-то не радовали.
Туров резко обернулся к Галушину и встретился с его взглядом. Нет, все же он не ошибся.
- Завтра в город съедутся все директора заводов, главные бухгалтера. Я буду проводить совещание. Разговор предстоит серьезный, накопилось много проблем, нерешенных вопросов. Утрачена динамика развития, топчемся на одном месте. И вовсе не по причине не хватки инвестиций. Значит, есть какие-то дру3гие факторы.  Вот нам и предстоит все это выяснить. Как вам такая повестка?
- Абсолютно согласен с ней. Вы очень точно уловили наши проблемы. Хотя находитесь тут меньше недели. Это делает вам честь.
- Как сказал поэт: «опыт – сын ошибок трудных». За двадцать лет в бизнесе чему-то я научился.
- Вы один  из лучших наших бизнесменов,  Олег Константинович. Я очень рад, что именно вы возглавили концерн.
- Об этом вы будете судить несколько позже, Юрий Валерьевич. Вы не станете возражать, если мы проведем совещание на территории вашего завода.
Галушин задумался. Впрочем, продолжалось это совсем недолго, этот человек умел принимать быстрые решения.
- Предлагаю внести изменение в место проведения совещания, - проговорил директор завода. - В километрах тридцати от города  у нас есть заимка. Оно расположено на берегу озера Чистое. Олег Константинович, вы даже не представляете, какая там красота!
Это ловушка, мелькнула мысль. Но нет никакой причины ему возражать.
- Согласен, - произнес Туров. – Значит, послезавтра проводим совещание там.
Машина затормозила возле дома, где остановился Туров.
- Вы уверены, что вам не требуется охрана? – напоследок спросил Галушин.   
- Уверен.
- В таком случае не стану больше докучать. Хорошего отдыха.
Туров проводил взглядом стремительно удаляющийся кортеж машин. Затем вошел в подъезд. Отдых ему действительно более чем необходим, он ужасно устал.

14.
Утром Туров почувствовал себя бодро. Он хорошо выспался и был полон сил. Вот только на что их потратить, не совсем ясно. Так получилось, что сегодня у него день свободный от дел. Можно было попросить Галушина, чтобы тот свозил бы его на охоту или рыбалку,  но Туров решил этого не делать.  Лучше он проведет это время в одиночестве или с теми людьми, к которым его тянет. А охота и рыбалка от него не убегут, можно будет заняться этим приятными делами и позже. Если, конечно, до того ничего такого не случится, что перечеркнет эти соблазнительные планы…
Позавтракав, Туров расположился на диване. Почему-то в голове  назойливо жужжала мысль, что пора, как бухгалтерский баланс,  подбивать итоги. Что сделано, что не сделано, что получено, что отдано? И что, в конце концов, получилось из всего этого?  Нет, этим заниматься сейчас он не будет, это похоже на подготовку к смерти. А он умирать пока не собирается, у него есть еще чем заняться на этом свете. Он не все планы реализовал, не все задумки воплотил в жизнь. И вообще, у него все сильней ощущение, что для него начинается какой-то новый этап. Не случайно же произошла эта встреча с Юлией и со своим сыном.  Такие подарки судьба не преподносит просто так, в этом есть свой глубокий смысл. Ему лишь остается его разгадать, определить этот новый замысел. Пожалуй, этим стоит и заняться.
Туров извлек из бумажника визитку Юлии. Не слишком ли он назойлив, звоня ей. Но она, пожалуй, единственный на земле человек, с кем ему хочется сейчас общаться. Все остальные могут подождать.
Юля обрадовалась его звонку; это он определил по ее голосу. Они договорились о встрече.   
Туров не стал вызывать транспорт  с завода, к ее дому он подъехал на такси. Он был под властью  противоречивых ощущений;  встреча с ней воскресила в нем то ли прежние чувства, то ли воспоминания о них, но при этом он ясно отдавал себе отчет, что второй раз в одну реку войти никак нельзя. И кроме дружбы ничего иного у них не может быть. 
- Знаю, ты хотел бы пообщаться с сыном, - проговорила Юлия,  когда они расположились друг против друга в креслах. – Увы, должна тебя огорчить, он уехал к приятелям и будет только завтра. Мы же не знали, что ты приедешь к нам. А он обещал быть у них.
- Да, очень жаль. Надеюсь, что это все же не последнее мое посещение твоего дома. И мы еще встретимся и здесь, и в Москве. А может, где-нибудь еще.
- Я  в этом уверена. Он хочет с тобой наладить тесные отношения.  Он мне об этом говорил. Он гордится, что ты его отец. 
- Но при этом считает своим настоящем отцом твоего мужа.
- Да, Олег, это так. И я очень надеюсь, что ты не будешь предпринимать попыток что-то изменить в этом плане. Это бы привело к печальным последствиям для всех нас.
- Нет, не буду. Мне достаточно того, что бы будем друзьями.
- Я была уверенна в твоем благоразумии.
- Да, я благоразумен, но до определенных пределов, - усмехнулся Туров.
Юлия пристально посмотрела на него.
- Что ты имеешь в виду?
- Сам не до конца понимаю. Но к Олегу это не имеет никакого отношения.
- А тогда к кому?
- Ко мне. Мне кажется, что какая-то сила толкает меня идти на рожон.
- Олег, ей нельзя потакать, - встревожилась Юлия.
- Нельзя, - согласился Туров. – А если это сильнее тебя.
- Я не могу этого понять. Если чувствуешь, что так делать нельзя, что это чревато,  зачем же подчиняться этой силе?
- Это, в самом деле, большая загадка. Человек так устроен, что идет на риск ради каких-то целей. И для него это становится важней даже сохранения собственной жизни.
- Это опасная философия! Ты не должен так поступать.
- Не должен. Или должен. Все время или или.  Вечная дилемма. Наверное, Вселенная перед тем, как родиться, тоже размышляла  на эту тему. Может,  и не стоит, может лучше остаться   в не проявленном состоянии? И кто знает, сколько раз она отказывалась в последний момент от того, чтобы явиться миру. Хотя ее появление как раз и ведет к образованию мира. Вот ведь как.
- Мне не нравится твое умонастроение.
- Но почему, Юля. Мы же ученые, мы  должны мыслить глобально.
- Мы бизнесмены и должны мыслить реально.
Туров отрицательно покачал головой.
- Я всегда был ученым, даже когда по голову погружался в бизнес. Но где-то в глубине  я понимал, что провожу эксперимент. 
- Пусть даже так, но это не должно вести к тому, что ты ставишь на эксперимент со своей жизнью.
- А можно ли иначе? И зачем дана жизнь? Не для того же, чтобы только есть и пить. Существуют и другая, более важная цель.
- Меня не отпускает чувство, что ты в чем-то убеждаешь себя.
- А ведь ты права. Но если человек не убеждает себя, чем он вообще тогда занимается?
- Занятий преогромное количество.
- Но есть ли в них смысл?
- Есть, - убежденно проговорили Юлия. – Иначе они бы нам не предлагались для заполнения жизненного пространства и времени.
- В таком случае должен быть отбор, - задумчиво произнес Туров. – Иначе мы утонем в этом потоке дел. Вот и весь результат.   
- Я взываю к твоему благоразумию.
- Мне так приятно общаться с тобой, - сказал Туров.
- Мне - тоже. Странно, что мы встретились так далеко от мест, где протекала наша молодость. Скажи, почему ты так  и не нашел женщину, с которой бы по-настоящему связал свою судьбу?
- Не знаю, хотя искал. В каждой, которую я встречал, чего-то не хватало. И я почти сразу понимал, что это временный вариант. Иногда мне кажется, что я настолько одинок, как может быть только одинок путник на просторах Вселенной. Со всех сторон окружает бездна. И достаточно одного толчка, чтобы туда полететь.
- Неужели ты живешь все эти годы с подобным мироощущением?
- Оно не постоянно, но периодически возникает. Но когда это случается, понимаешь, что только оно настоящее. А все остальное – наносное, под влиянием обстоятельств. Но  ты не права, если думаешь, что это плохо, тем паче ужасно. Это как раз нормально. Плохо, если такого  ощущения нет вообще в человеке. Может, отсюда и проистекают все наши беды,  люди не чувствительны к своей подлинной природе. Ты меня понимаешь?
- Да, Олег. Как человек. Но, как женщина, как мать и жена буду противиться всеми силами этому. Иначе непременно однажды затянет. По-другому быть не может.
- Да, это так, вопрос в том, это страшно или прекрасно? Или то, что по-настоящему страшно, то и по-настоящему прекрасно?  Раствориться в мироздание – не это ли высшая наша цель?
- Мне очень тревожно за тебя. Начинаю жалеть, что ты сюда приехал. Здесь такое место, которое наводит на разные мысли.
- А ведь в Москве я, в самом деле, думаю об этом гораздо реже. Тогда хорошо, что сюда попал. Такими мыслями нельзя пренебрегать.
- Но и увлекаться ими тоже.
Туров молчал.
- О чем ты думаешь, Олег?
- Как ни странно, ни о чем. Плаваю в приятных ощущениях, что нахожусь рядом  с тобой. Напрасно мы не поженились. 
- Об этом лучше нам не говорить. Случилось то, что случилось. Значит так и должно быть. Даже если я в чем-то   виновата. Была чересчур бескопромисна, не поговорила тогда с тобой, а сразу же приняла решение. 
- Жаль, что не повидал Олега, но я, пожалуй, пойду. И мужу от меня большой привет. Мне он очень понравился.
- Тут наши вкусы совпадают, - улыбнулась Юлия.
- Хороших людей так мало, что каждый на вес золота.
Юлия как-то пристально взглянула на Турова.
- Я знаю двух таких. И это уже немало. 
 
  15.
Туров стоял на берегу озера. Галушин не обманул, красота была неописуемая. Огромное зеркало чистейшей воды было абсолютно гладким, словно по нему прошелся шлифовальный станок, выровнявший все неровности. В воде отражались голубое небо и растущие по береговой кромки деревья. Туровым овладело состояние умиротворенности,  все дышало таким спокойствием  и тишиной, что невозможно было поверить, что ему в этом месте может что-то угрожать. Разве у кого-то в таком райском уголке  поднимется рука, чтобы совершить какое-нибудь злодеяние, тут самый отъявленный негодяй превратится в мирного, доброжелательного человека. Если природа не способна смягчить нравы,  то какой в ней тогда смысл? Должно же быть что-то на земле, что воздействует на  человеческие сердца, отводит их от злых мыслей и помыслов. Вот у него сейчас по всему телу разлита доброта, он бы не смог в данный момент никому сделать ничего плохого. И трудно поверить, что кто-то не испытывает подобных чувств, они должны владеть каждым, кто находится здесь.
  - Олег Константинович, как вам тут? – услышал Туров за своей спиной голос. - Я вам обещал, что здесь очень красиво. А, признайтесь, вы мне не верили.
Туров обернулся, к нему быстрым шагом приближался Галушин. Его лицо широко улыбалось. Он поравнялся  с ним.       
- Верил, - возразил Туров.
- А какая тут рыбалка! Вы даже не представляете. Хотите  наловить рыбы на уху? Когда делаешь это сам, она особенно вкусная.
- Хорошая мысль, давно не рыбачил. Правда, пока у нас другие дела.
- Все собрались, вас ждут.
Туров взглянул на часы.
- Черт возьми, я тут провел почти час. И не заметил, как пролетело время. Идемте, заставлять ждать такую почтенную публику не красиво.
По тропинке они направились к заимке. Впрочем, заимкой она лишь называлась, на самом деле, это было настоящее имение. Большой капитальный двухэтажный дом, рядом с ним самые разные хозяйственные постройки: от оранжереи до гаража. Первая мысль, когда Туров все это увидел: на какие деньги все это построено? Он точно помнил, что на балансе концерна  эти сооружения не значатся. А сумма в них была вложена немалая. Если все это сооружено за счет компании, то есть большая вероятность, что речь идет о хищении. Другое дело, если  Галушин все это воздвиг  за свой счет.   
Хотя вопрос вертелся на языке, Туров решил, что пока не станет спрашивать об этом Галушина. Есть более важные и более неотложные дела. А потом можно разобраться и с этой заимкой. То, что ее хозяин привез его сюда, указывает на то, что он не опасается каких-то разоблачений. Но может быть, есть  и другая причина…
Туров посмотрел на Галушина. Тот выглядел совершенно спокойным и уверенным в себе. И это немного успокоило Турова. Но он все-таки уже немного знал этого человека, директор завода  умел хорошо прятать свои мысли и намерения.
Они вошли в дом, поднялись на второй этаж и оказались в большой, обитой дубом комнате. Здесь уже собрались все приглашенные на совещание. Туров почувствовал  на себе целый пучок отнюдь далеко не самых доброжелательных взглядов.  Что ж, у этих господ есть все причины для беспокойства.
Туров вдруг ощутил, что ему совсем  не хочется в таком чудесном месте вести тяжелые, неприятные разговоры. Но выхода нет,  он вынужден это делать. И еще неизвестно, чем завершится сегодняшний день? Его не покидает предчувствие, что он может стать для него едва ли не самым трудным в жизни.
Туров занял место во главе большого деревянного стола. Оглядел присутствующих. Почти со всеми он встречался во время своей поездки по предприятиям. Он вдруг почувствовал, что у него пересохло в горле – верный знак, что он сильно волнуется. Туров налил из бутылки в стакан воды, выпил. Полегчало. Теперь можно начинать.
- Спасибо, дама и господа, что вы были столь любезны и откликнулись на мое приглашение. И в полном составе прибыли в это чудесное место. Не стану заниматься пустословием, никому это не нужно. Тем более, я уверен, что вы догадываетесь о цели этого совещания.   Поэтому начну прямо по делу, каким бы неприятным оно не было. Но что поделать, все, кто тут собрался, когда-то сделали свой выбор.  А ничего не происходит бесследно, за все приходится платить.  И далеко не всегда только деньгами.
Туров сделал паузу, посмотрел в зал. Стояла почти абсолютная тишина. Наверное, такая тишина только была еще до того, как образовалась Вселенная, подумал он. Туров понимал, что с научной точки зрения – это полная чушь. Но чего только не придет в голову в такой напряженный момент.
- Сожалею, но нам всем предстоит неприятный разговор, - продолжил Туров. – Я собрал вас не случайно, так как вы все вовлечены в аферу. Ее цель – отторгнуть предприятия, которые вы возглавляете, у концерна. И передать всю эту немалую собственность в другие руки. В чьи, это мы обсудим позже. Нет большого смысла излагать, как все это происходило, вам это известно даже лучше, чем мне. Хочу сразу сообщить, чтобы у вас не возникало необоснованных иллюзий, я в курсе событий. Может, не знаю некоторых деталей и персоналий, но фабула мне ясна. Поэтому не стану распространяться о схеме мошенничества. Для вас это будет скучный рассказ. А скука портит любое действо.  Я собрал вас для того, чтобы обсудить возникшую ситуацию и подумать, как нам всем вместе выйти из такого серьезного положения. Хочу сразу предупредить, чтобы не возникало ни у кого иллюзий -  вам всем придется уйти в отставку.   Такие вещи не прощаются. Это предательство плюс уголовное преступление.  Но я бы предпочел, чтобы это дело решилось в узком кругу. Поэтому вместо того, чтобы обратиться в прокуратуру, я сам приехал сюда. Концерн не заинтересован в огласке. Но хочу предупредить: если нам договориться не удастся,  в таком случае придется идти официальным путем. Но оттяпать огромный кусок у компании я не позволю.
Теперь предлагаю обсудить нашу небольшую проблему. Но перед этим призываю всех присутствующих  уяснить, что выбора у вас нет, вы при любом раскладе лишитесь своих должностей. Но вы можете  добровольно сложить свои полномочия, сохранив тем самым хотя бы частично свою репутацию, а можете быть уволенными по статье. И уж тогда не взыщите. Прошу, начинать.
Туров сел, снова налил в стакан воду, жадно выпил. Только теперь по тому, как было сухо во рту, он понял, как сильно волновался. Не так-то просто произнести такую речь, когда на тебя с ненавистью смотрят почти два десятка пар глаз. Но он справился, а теперь начнется самое важное.

16.
 
Несколько минут все молчали. Но смотрели в основном не на Турова, а на Галушина. Туров окончательно понял то, о чем уже догадывался:  именно он и был закоперщиком всего этого дела. По крайней мере, со стороны директоров. Это он соблазнил их принять предложение Саватюгина,   без него эта каша вряд ли бы  заварилась. И сейчас, если не все, но многое зависит от него, от того, какую позицию он займет.
  Прошло несколько минут, а Галушин продолжал молчать. Он сидел неподвижно, словно статуя, его лицо было бесстрастно. Неожиданно он посмотрел на Турова, но без всякого выражения, как на случайного прохожего. Затем едва заметно улыбнулся и снова отвернулся.
Эта пантомима не понравилась Турову, хотя в ней ничего не было угрожающего, но он почувствовал угрозу. Он вспомнил, что об этом человеке говорила Юлия. Напрасно, он ее не послушал. Но уже ничего не изменишь. Он сам  подсознательно хотел попасть в ловушку, вот и оказался тут. Что-то  с ним такое происходит в последнее время? Но это не тот момент, чтобы заниматься углубленным самоанализом. Правда остается вопрос: а будет ли еще другой?
Туров решил, что раз никто не желает говорить, это снова сделает он.
- Очень жаль, господа, что никто не хочет высказаться, а ведь дело-то крайне серьезное и неотложное. Но если вы будете продолжать играть в молчанку, я восприму это, во-первых, как общее признание вины, а во-вторых, буду поступать без оглядки на вас. И уж тогда не взыщите. Если преступник не желает каяться, его вина только возрастает.
- Не спешите, Олег Константинович, - прервал молчание Галушин. -  Все еще может измениться, и вы поменяете свое решение.
- Для этого должны быть очень веские основания.
- Постараемся их вам найти, - улыбнулся Галушин. – Мы же гостеприимные люди, и должны вам во всем помогать.
 Он замолчал и посмотрел на вход в зал.  Он кого-то ждет, мелькнула догадка у Турова. И почти в тот же миг дверь с шумом распахнулась, и показался Саватюгин. За ним, отставая от него на шаг, шел Янин.
Теперь Турову стало ясно, что вся эта кампания ждала эту парочку. Саватюгин подошел к Галушину, обменялся с ним рукопожатием и сел на соседний стул. Тут же рядом примостился и Янин. И пока все это происходило, ни тот, ни другой ни разу не посмотрели на Турова.
- Теперь все в сборе, - объявил Галушин. Он взглянул на Турова. -  Вы не будете, надеюсь, возражать, Олег Константинович, если бразды правления этим высоким собранием перейдут ко мне.
- Буду и решительно, - ответил Туров.
- Это ваше дело. Но командовать парадом, даже если у нас не будет парада, стану я. Я же временно закрываю совещание.  Что касается вас, Олег Константинович, то вас проводят в вашу комнату.
- Что значит, проводят? Вы намерены лишить меня свободы передвижения?
- Это уж как вам захочется думать. Вам там будет вполне уютно. Можно расходиться, друзья.

 17.

Комната, куда привели Турова, была достаточно большой, на полу лежали,  на стенах висели дорогие  ковры. Дверь вела в ванную комнату, так что, как  и обещал Галушин,  на отсутствие  комфорта жаловаться  не приходилось. Другое дело, что он был тут заперт, и на остальной мир мог глядеть только через окно. Но и выпрыгнуть через него он не мог, так как ней  была предусмотрительно сделана решетка. Так что по всем приметам это был хотя и мягкий, но  вариант  настоящей тюремной камеры.
Туров сел на кровать. Мысли были невеселые. Он заигрался, переоценил себя – и вот результат. Он в полной  власти этих людей, включая Саватюгина. Если бы ему сказали, когда они начинали совместный бизнес, чем все это кончится, он бы принял эти слова за бред. Но если поразмыслить поглубже, то это закономерный финал их отношений. Уже в те времена у них были принципиальные разногласия. Только они их старались не выпячивать. А напрасно, теперь он это понимает ясно. Лучше бы с самого начала во всем разобраться. Тогда бы и конец у этой истории мог быть другой.
Туров посмотрел на дверь. Он почти не сомневался, что она скоро отворится, и в нее войдет его старый друг. Не для того он проделал такое расстояние, чтобы не увидеться с ним, не получить удовольствие от зрелища поверженного врага. Все мелкие люди мстительны, они мстят за свою мелкость, хотя думают, что за что-то иное. Вот и Саватюгин не откажет себе в удовольствие потешить свое самолюбие, а оно у него давно кровоточит. И чтобы унять это кровотечение, надо принести жертву. А в качестве жертвы может выступать только он, Туров.
Туров лег на кровать, она была очень мягкой, не кровать, а ложе, на таком приятно заниматься любовью. А вот умирать? Любопытно, для смерти это имеет какое-то значение?  Или ей абсолютно все едино? Она безразлична к удобствам, в такой ситуации они становятся несущественными.
Хочет ли он умереть, задал себе вопрос Туров? Пожалуй, все же нет, ведь он только что снова нашел Юлию и обрел еще одного сына. Это случилось тогда, когда ни о чем подобном он и подумать не мог. В какой момент ему стало казаться, что жизнь для него завершается, что она теряет прежнюю привлекательность? Пожалуй, точную дату он не назовет, когда стало оформляться это ощущение. Все происходило постепенно, смысл выветривался из всего, чем он занимался, маленькими, незаметными порциями.  Он и сам до конца не понимал, почему начался этот процесс? В какой-то момент что-то надломилось в нем. Может, по причине отсутствия рядом с ним любящего человека. Неудача с женой, отторжение с сыном, разве этого не достаточно? Или есть что-то еще?
Что-то у него накопилось чрезмерно много вопросов при минимальном количестве ответов, подумал Туров. Конечно, он сам в этом виноват, вопросы копились, а он откладывал поиск ответов на них. Так было удобней, ему, как и большинству, тоже хочется стабильности. Он утомился воевать со всем  миром, этот противник слишком силен и хитер. Иногда он специально подбрасывает иллюзию победы над ним, чтобы еще сильней втянуть его в эту борьбу. Так он готовит свой решающий удар. А вот он, Туров, не понял своевременно эту тактику, возгордился своими победами над ним. Он совершал добрые дела и поступки, но был ли он действительно добр? Зачастую мы поступаем определенным образом не потому, что к этому влечет наше сердце, а потому, что знаем, что это правильно. Но это же самообман, который, как известно,  является худшим видом обмана.
Может ему поспать, мелькнула мысль? Правда, в сонном состоянии легче всего расправиться  с ним. Он даже не будет знать, что его убивают. Просто не проснется. А ведь это удобно, многие мечтают о смерти во сне. Люди ужасно боятся перехода от одного состояния в другой. Секунду назад был еще жив, а теперь мертв. Но эта секунда тяжелей многих годов.
Туров снова сел на кровати. Он с удивлением обнаружил, что им овладевает скука. Оказывается, ждать смерть – скучное занятие. А главное тут нечем себя занять. Ни книг, ни телевизора. Читать он точно не хочет, а вот телевизор можно было бы  посмотреть. Попросить что ли Галушина, чтобы принесли? Но связи с ним нет. Мобильный телефон отобрали, это единственное, что отняли  у него. Когда они с Алексеем начинали бизнес, сотовой  связи еще не существовало. Как много изменилось с того периода. Но при этом все осталось неизменным.  Вот истинный парадокс жизни, перемены нужны для поддержания статус-кво. Наверное, это его и сломало, когда он окончательно освободился от иллюзий, что может улучшить жизнь. Вот ухудшить ее точно реально. А противоположное направление почти не работает.  Вот потому-то он и томится здесь.
Турову вдруг надоели собственные мысли. Какой  в них толк?  Они лишь сеют пессимизм,  ослабляют решимость идти до конца. Эти люди  хотят его сломать, заставить подчиниться своей воли. Этого нельзя допустить! Есть ли у жизни смысл и цель, нет ли их, это не так уж и важно. А вот не позволить этим негодяям сломать себя, это единственное, что у него еще осталось в такой ситуации. Скорее все бы уже началось; странно, но теперь он чувствует нетерпение.             
Прошло, наверное, уже больше часа его заточения. Самое ужасное заключалось в том, что он не мог ничего предпринять. Сколько раз он попадал в сложные ситуации, но всегда был какой-то выход из них. А тут его нет, сидишь и ждешь, когда что-то произойдет. Нет ничего хуже, когда от тебя ничего не зависит.
Туров вновь лег. Он бы с удовольствием заснул, но сна ни в одном глазу. Он лежал и смотрел в потолок. Занятие было бессмысленное, но все же занятие.
Внезапно дверь открылась, послышались чьи-то шаги. Туров приподнялся и увидел, как к нему приближается Саватюгин. Пока все идет так, как он и предвидел.
Туров сел на кровати. Саватюгин остановился, не дойдя до него несколько шагов.
- В гости пожаловал? – насмешливо спросил Туров. – А почему без подарка?
  Саватюгин посмотрел на него, затем сел на некотором отдалении. 
- Тебе лучше сменить тон, Олег?
- С какой стати?
- Для этого есть веские причины.
- Можно узнать, какие?
Саватюгин пожал плечами.
- Сейчас эти ребята решают, что с тобой делать?
- И что со мной собираются делать?
- Ничего хорошего, ты всех достал.
- Как ты думаешь, что они намерены предпринять?
- Полагаю, что-нибудь вроде автомобильной катастрофы. А может авиационной, если не пожалеют для этого вертолет. Поверь, никто тут не станет докапываться. Тело есть, разбитая машина есть, значит, все чисто. В жизни такое случается часто.
- Да, незавидная перспектива. Но ты, как я погляжу, этому несказанно рад.
- Да, рад. И не собираюсь этого скрывать. Да ты  и не поверишь.  Я знаю, что ты все про меня знаешь. Но меня сейчас это нисколько не беспокоит.
- Что же тебя беспокоит?
- Тебя это уже не должно интересовать.
- Намекаешь, что у мертвых свои интересы.
- Возможно.
- Какой же ты мелкий и паскудный тип, Алексей.
- Зато живой. Это лучше, чем быть хорошим и мертвым.
- Даже странно, что я когда-то считал тебя самым близким другом, - задумчиво проговорил Туров.
- Это была твоя большая ошибка. Между прочим, я уже тогда чувствовал, что наша дружба добром не кончится.
- Да? – удивился Туров. – Странно. Я это понял гораздо позже.   
- Лучше поздно, чем никогда, - засмеялся Саватюгин.
- Боюсь, что не всегда.
- Может быть, - согласился Саватюгин. – Но какой смысл сейчас философствовать.
- Но тогда зачем ты пришел? А, понимаю, захотелось почувствовать себя победителем.
- Возможно. Не скрою, это доставляет мне удовольствие. А разве не ради удовольствий мы живем.
- Это низменное удовольствие.
- А  мне не важно. Мне этого хочется, я это и делаю. 
- Да ты совсем стал примитивом, Алексей!
- Я в отличие от тебя никогда не стремился к чему-то великому. Это ты хотел преобразовать мир, а меня он вполне устраивал. Да и много ли ты добился?
- Не многого, но кое-что. А вот ты – ничего.
- Это как посмотреть.
- Знаешь, что самое ужасное, - медленно проговорил Туров, - ты прекрасно сознаешь, что ты мелок, подл, нечестен, преступен. Но тебя это не волнует, у тебя нет ни малейшего желания стать лучше. Ты доволен собой. И таких, как ты, ничтожеств пруд пруди.  Зачем тебе эти заводы, ты же не умеешь ими управлять. Либо ты их быстро потеряешь, либо разоришь.
- Не твое дело. Ты все равно об этом не узнаешь.
- Но ты-то узнаешь. А открой мне перед смертью один секрет:  кто финансировал всю эту аферу?
Саватюгин несколько секунд раздумывал.
- В этой, как ты говоришь, афере, собрались все твои враги. Подумай сам, кто бы мог дать денег?
- Теряюсь в догадках.
- Ты перестал быть догадливым. Покатович.
- Как-то я о нем и не подумал. Мы давно не конфликтуем.
- Это ничего не значит. Ты из тех, кто наносит обиды на всю жизнь.
- Ты меня сегодня захвалил.
- Не страшно, в последний раз можно и не такое позволить.
- Но все же не совсем понимаю, когда вы все это начинали, меня не было в концерне?
- Не было, но я предполагал, что будешь. Я знал, что Кременецкий долго не протянет, а Софья с таким хозяйством не справится. Вот и я посоветовал ей пригласить тебя на царство. А дальше, зная твой характер, случилось так, как я и предполагал. Так что ты напрасно обо мне такого низкого мнения. Я тоже не терял эти годы напрасно и кое-чему научился. 
- Знаешь, у нас с тобой прямо классика: Моцарт и Сальери.
Саватюгин кивнул головой.
- Я всегда знал, что так оно и есть. И всегда знал, у кого какая роль. Но представь себя, я вовсе не комплексовал, что я Сальери.  Значит, таково мое предназначение.  И действовать надо в соответствии с ним.   Как видишь, я так и поступил. Признайся, что я вел себя последовательно.
Но ответить Туров не успел, откуда-то снизу послышались голоса, звуки шагов.
- Кажется, синклит принял решение относительно тебя. Пойду, узнаю. - Саватюгин посмотрел на Турова. – На всякий случай стоит проститься.
- Прощай, Алексей.
- Прощай, Олег.
Саватюгин вышел из комнаты.   
 
  18.

О Турове словно все забыли. Время шло, а больше никто не навещал его. За окном стало темнеть, и по этому признаку он понял, что провел в заточение уже часов пять или шесть.  Хотелось есть, но еще больше хотелось выбраться отсюда. Неужели никто не придет на помощь? Но кто может прийти? О том, что он тут, знают Юлия и ее муж. Но им, во-первых, неизвестно, что его по сути дела арестовали, а во-вторых,  что они смогут сделать? Он же видел, что весь дом забит охранниками. Их тут целая армия. А полиция куплена Галушиным с потрохами, полицейские  и пальцем не пошевельнут ради его спасения.
Чувство голода становилось нестерпимым, оно мешало думать, так как все размышления  перебивала мысль об еде.  Даже если они завтра, к примеру, его убьют, то пусть сегодня накормят. Тем более последнее желание приговоренного к смерти во всем мире принято неукоснительно исполнять.
Наконец Туров не выдержал, подошел к двери и стал в нее колотить кулаком. Это продолжалось несколько минут. Затем она вдруг открылась, и на пороге появились два молодых парня.
- Что случилось? – грозно спросил один из них.
- Я хочу есть. Не ел целый день.
Охранники посмотрели на него и захлопнулись дверь. Чтобы хотя бы немного унять чувство голода, Туров лег на кровать. Говорят, что оно сильно в начале, а с течением времени притупляется. Иначе невозможно выдерживать длительные голодовки. Но до этого момента еще далековато, а пока придется терпеть.
Но терпеть не пришлось, дверь снова отворилась, в комнату вошли те же охранники. Один из них нес на подносе ужин. Он поставил его на стол.
- Приятного аппетита, - произнес охранник. 
Не будь ситуация столь печальной, Туров бы расхохотался, настолько нелепо и парадоксально выглядело это пожелание. Но ел он, в самом деле, с аппетитом, так как еда была вкусной, а он сильно проголодался.
После ужина стало легче, даже появился легкий оптимизм. Если кормят, значит, не собираются убивать. Но довольно быстро этот логический вывод перестал казаться ему убедительным. И что им его не покормить, еды у них завались,  а тут даже можно проявить гуманизм перед тем, как прихлопнуть. Все же совесть будет не так саднить.  Так что кормежка ничего не значит. Не хотели бы с ним расправиться, выпустили бы. А раз продолжают держать взаперти, значит, их планы не изменились. А это означает, что ему надо готовиться к смерти. Вот только каким образом? До сих пор он как-то не задумывался над технологией подготовки к переходу в мир иной. Люди вообще крайне мало озабочены этим вопросом, полагают, что все случится само собой, так сказать, в автоматическом режиме. В каком-то смысле они правы, тем более, это неизбежно. Но когда ты знаешь довольно точно, когда и как это случится, то невольно хочется сделать так, чтобы это произошло, как можно менее болезненно и чтобы не было бы очень страшно. 
Туров почувствовал, что устал. День был тяжелый, такого нервного напряжения он давно не испытывал. То, что будет завтра, то будет завтра, а сейчас ему хочется спать. К нему снова пришла мысль, что его могут умертвить во сне; это самый удобный способ, человек ничего не видит, не знает, а потому и не сопротивляется. Но подумал он об этом как-то вяло; если пришло время умирать, то все равно, как умирать. И чем плохо, когда ты при этом  почиваешь. Просто не проснешься в положенный час –  вот и все.
Туров сорвал покрывало с кровати, оно было застелено красивым постельным бельем. Несколько секунд он даже им любовался. Затем разделся и лег под одеяло. Как-то даже не верится, что это, возможно, его последняя ночь на земле.
Проснулся Туров оттого, что кто-то тряс его за плечо. Он открыл глаза и увидел в темноте силуэт мужчины. Неужели пришли за ним, мелькнула мысль. И сразу что-то оборвалось внутри него.
- Олег Константинович, проснитесь, это очень важно, - услышал он чей-то шепот. Голос показался ему знакомым.
- Кто здесь?
- Это я, Янин.
- Александр Сергеевич? Вы пришли за мной.
- Нет, не за вами. Выслушайте меня.
- Хорошо, но как вы тут оказались?
- Подкупил охранника. Дал ему столько, что он не смог устоять. Обеспечил его  лет на десять безбедной жизни.
- Но зачем?
- Чтобы проникнуть к вам. Просыпайтесь, у вас еще плохо работает голова.
- Хорошо, пойду, умоюсь.
Туров оделся,  вошел в ванную, умылся. Несколько секунд рассматривал себя в зеркало. Странно, но он выглядит совершенно обычно,   как будто ему ничего не угрожает.
Туров вернулся в комнату.
- Я вас слушаю, Александр Сергеевич.
- Я выполнил ваше условие, Олег Константинович.
- Какое условие?
- Перевел все неправедно полученные деньги на счет концерна.
- Когда?
- За день до поездки сюда. Думаю, они уже поступили.
 - Не жалко было?
- Жалко.
- Тогда почему?
- Это не так просто объяснить.
- У нас мало времени?
- Очень мало.
- Тогда не надо объяснять. Как-нибудь потом.
Янин шумно вздохнул.
- Они приняли решение устроить якобы авиационную катастрофу. Даже у вертолетчика для большего правдоподобия должны быть довольно сильные повреждения. За это они ему заплатят бешеные деньги.
- Спасибо за интересную информацию.
-  Олег Константинович, не время для шуток.
- Но что я еще могу в такой ситуации.
- Вы помните, я и мои люди несколько раз спасали вам жизнь.
- Помню.
- Сейчас снова наступает этот момент. Прямо скажу, с шансами не очень. Но выбора нет.
- У вас есть план?
- Да. Я много думал, других вариантов нет.
- Тогда излагайте.
Янин что-то достал из кармана и протянул Турову.
- Это пистолет и пара запасных обойм. Мало, но больше нет. Возьмите.
- Может, тогда прямо сейчас попытаться вырваться.
Янин покачал головой.
- Ни одного шанса, положат еще в доме. Даже на улицу выйти не дадут.
- Тогда в чем план?
- Утром вас поведут под каким-нибудь предлогом к вертолету.  Скорей всего скажут, что перевозят в другое место. Вы идите, делайте вид, что верите тому, что они будут плести. Будет лучше, если покажите, как боитесь их.
- Ни за что!
-  Олег Константинович, не тот момент, чтобы проявлять гордыню.
- Хорошо, вы правы. Что дальше?
- Когда окажитесь около вертолета, найдите меня глазами. Я постараюсь быть как можно ближе к машине. И как только я дам вам знак, выхватывайте пистолет и палите по охранникам. Наша задача сесть в вертолет и улететь.
- Но я не умею управлять вертолетом.
- Я умею. Либо мы улетим, либо тут останемся. Навсегда.
Какое-то время Туров молчал.
- Мне то, понятно, терять нечего, но вы же здесь находитесь  с Саватюгиным. Вам ничего не угрожает.
Теперь помолчал Янин.
- Я сделал свой выбор, поверьте, это было очень нелегко. В какой-то момент понял, что не желаю быть  заодно с негодяями.  А теперь мне надо идти, я обещал охраннику, что пробуду тут не больше получаса. Отдохните, завтра у нас решающий бой.
- Я попробую,   Александр Сергеевич. Спасибо вам за все.
Вместо ответа Янин встал и быстро вышел. Туров, не раздеваясь,  снова лег. «Надо заснуть», - приказал он себе.   

  19.

Утром в комнату к Турову вошел Галушин. На его лице сияла радостная улыбка, словно он увидел сейчас своего лучшего друга.
- Как спали, Олег Константинович. Надеюсь, никто вас не беспокоил.
- Спасибо, спал, как убитый.
На мгновение улыбка исчезла с лица  Галушин, но тут же вернулась на прежнее место.
- Я всегда считал: хороший сон – залог здоровья. Вы уже позавтракали?
- Да, мне принесли еду. Спасибо за заботу.
- Надеюсь, она была вкусной.
- Не только вкусной, но и калорийной.
- Видите, как все здорово складывается.
- Не все.
- Я вас слушаю, Олег Константинович.
- Выражаю протест против своего заточения. Это не допустимый с вашей стороны поступок.
Галушин издал громкий вздох.
- Мы же с вами умные люди. И оба прекрасно понимаем, что вы и мы попали в не простую ситуацию. Вы вынудили нас так поступить.  Поэтому некоторое время  вам придется провести в изоляции. Это необходимо для того, чтобы завершить кое-какие дела.
- А потом?
- Потом вы пойдете на все четыре стороны.
- То, что вы делаете,  незаконно.
Галушин сделал пренебрежительную гримасу.
- Вряд ли нам стоить вести речь о законности. Лучше о целесообразности. Так складываются обстоятельства. Ни мы, ни вы над ними не властны. 
-   Это ложь! Мы сами творим  обстоятельства.
- Не будем спорить, нам никогда в споре не прийти к согласию. С этим-то вы согласны?
- Согласен.
- Уже хорошо, - снова лучезарно улыбнулся  Галушин. – Мы приняли решение перевезти вас в другую резиденцию. Там так же комфортно, как и здесь, просто она отстоит дальше от цивилизации. Зато, какая природа, какая рыбалка и охота. Вы еще скажите мне спасибо за  проведенное там время. 
Турова захотелось запустить в этого наглеца чем-нибудь тяжелым. Но он молча стоял и лишь сжимал рукоятку пистолета в кармане. Только бы его не обыскали, иначе весь план насмарку. И тогда ни единого шанса у него нет.
- И когда переезд?
- Да, прямо сейчас. Я пришел за вами. Каких-нибудь полчаса  на вертолете – и вы в раю.
- Я как-то не спешу в рай.
Галушин засмеялся.
- У вас замечательное чувство юмора.
- Какое уж есть.
- Предлагаю идти прямо сейчас. Ваш чемодан уже погрузили в машину.
- У вас тут сервис отлажен.
- У нас все отлажено.
- Если бы было так же и на комбинате.
 Галушин посмотрел на Турова, но ничего не сказал. Они вышли из комнаты и стали спускаться вниз.
Они вышли из здания, и Туров обнаружил, что все пространство вокруг напичкано охранниками. Их было не менее двух десятков. Да, тяжело им придется. У него вдруг сжалось сердце,  он ясно понял: чтобы спастись,  он должен стрелять в них  на поражение. Но он никогда этого не делал, он всегда считал для себя это неприемлемым. И сейчас он почувствовал, что не знает, как поступить.
Вместе с Галушиным они направились  к вертолетной площадке. Туров уже заметил Янина, тот шел параллельно их курсу. Их глаза встретились, Янин едва заметно кивнул головой. 
Туров сунул руку в карман и нащупал пистолет. Ему придется стрелять людей, у него нет выбора. На весах судьбы – его жизнь. А они и без того сильно наклонились в ту сторону, где расположилась смерть.
Его прошиб холодный пот. Он вдруг так явственно ощутил на своем лице дыхание смерти, что стало  нехорошо. Это тут же заметил Галушин.
- Вам плохо, вам помочь?
- Нет, спасибо, все нормально, - белыми губами пробормотал Туров. – Идемте дальше.
До вертолета оставалось пройти не более ста метров. Теперь Туров почти не спускал глаз с Янина. Тот же не смотрел на него. И  Турова обожгла мысль: а если он решил отказаться от операции? Опасность же огромная. Нет, этого не может быть, он не желает об этом и думать.
Они подошли к вертолету.
- Садитесь, Олег Константинович. Желаю приятного полета.
- Вы разве не со мной?
- Извините великодушно, но нет, у меня другие дела.
- Жаль, мне будет вас не хватать.
 Галушин рассмеялся, но как-то натужно.
- Думаю, без меня вам даже будет лучше.
- Как знать.
Туров в очередной раз посмотрел на Янина, и в это мгновение тот сделал условленный жест, в его руке появился пистолет. Туров тоже выхватил оружие и наставил его на  Галушина. Он увидел, как побелело его лицо.
Первым стал стрелять Янин, вслед за ним без разбора стал палить и Туров. Попал ли он в кого-то или нет, он не видел, ему было не до того.
- В вертолет, быстрей в вертолет! – закричал Янин. Сам он уже был почти у входа в машину. Люк был открыт, до него оставалось всего несколько шагов.
Туров бросился к машине. Янин уже был там. За спиной защелкали выстрелы. Но он даже не обернулся. То, что казалось невозможным, почти совершилось. Оставалось сделать последний шаг.
Пуля угодила ему под лопатку. И сначала было даже не больно, боль возникла через несколько мгновений. И была такой сильной, что затопила с собой все. Туров уже не слышал, как кричал ему Янин, не видел, как он пытался его удержать в вертолете. Его тело наклонилось назад и упало на землю.
Туров смотрел на небо открытыми глазами, но уже не видел ни его синевы, ни проплывающих по нему облаков, ни сияющего ослепительного солнца. Зато он стремительно несся куда-то вверх, в ту самую Вселенную, которая однажды послала его на эту землю,  а теперь снова взяла к себе.   
 
27. 11. 2012- 24.07.2013