- Чтобы это могло значить?
Путник стоял на последней ступеньке крыльца перед глухой стеной без каких-либо признаков входа.
Пригляделся – ага – и дернул за шнурок дверного колокольчика.
Блям! На него вылился ушат ледяной воды.
- Теперь понятно. Похоже, нам здесь не рады.
Обошел строение вокруг:
- Как в детской загадке: без окон, без дверей. Впрочем, вон под крышей что-то светится.
И действительно под коньком угадывалось нечто малюсенькое, типа форточки или амбразуры. Или танковой щели. Или … Это «или» подсвечивалось изнутри желтоватым светом.
- Свеча, - решил странник, - или керосинка.
- Ни то, и ни другое, - раздался вкрадчивый шепот за спиной.
Мужчина вздрогнул. Еще бы: ноябрьский вечер давно перешагнул за ту пристойную цифру, когда приличные девушки сидят у экранов телевизоров и мелят кофейные зерна. Вдобавок ко всему дул пронизывающий зюйд-зюйд-вест с мелкими каплями холодной взвеси. Мужчина блудил по лесу добрых пять часов, пока, наконец, не вышел на опушку с единственным человеческим жилищем.
Оглянулся – ни-ко-го.
- Простите, это Вы здесь хозяин?
- Вы из налоговой?
- Нет. Я просто заплутал.
- Вы можете доказать, что не фискал?
- Каким, простите, образом? Уверяю Вас…
- Из контрразведки?
- Не смешите меня. Ну, какой из меня контрразведчик?
- Как пальну картечью, вот тогда и посмеемся.
- Не надо. Право, я больше не буду…
- Жена послала?
- Чья, простите?
- А что: у нас одна на двоих?
- Да я вообще холостой…
- Везет…
Тишина мокрой простынею повисла на ветках деревьев. Где-то совсем рядом ухнул филин. Ветер стих.
- Вы где? – робко спросил мужчина.
Прошли томительные полчаса. Ему началось казаться, что никакого разговора и не было: так, слуховые галлюцинации…
Он присел на ступеньки, поднял воротник, просунул озябшие руки в рукава и приготовился ждать рассвет.
- Эй, дядя, - кто-то пощекотал его за ухом.
- Видать, задремал, - мужчина поплотнее завернулся в отсыревшее пальто.
Не спалось. На душе было тревожно – ощущение нереальности происходящего не исчезало. Вот и сейчас ему виднелись два зеленых огонька напротив. Они то фосфорицировали в отблесках луны, то пропадали вовсе.
- Это я моргаю.
Мужчина готов был зарыться в землю от страха, либо бежать, сломя голову, но доисторический ужас приковал его к месту.
- Закури, помогает.
- Спасибо, йя нне курю…
- А я, вот, никак не брошу.
Щелкнула крышка Зиппо и огонек высветил удивительно мерзкую рожу, сплошь покрытую густой растительностью.
- Нынче многие не курят – здоровье берегут. А че его беречь-то? Вот ты, к примеру, зачем?
- Не знаю. Раньше думал, проживу подольше, а теперь, уж, и не знаю…
- Вот-вот, и я про то. Ты не обращай внимание, что я воткаю. Имя у меня такое: Вот.
- Очень приятно. Александр Сергеевич.
- Знаю. Как у Пушкина. А в детстве тебя Шуркой звали и бантики повязывали. А ты плакал.
Если до этого было просто страшно, то теперь мужчиной завладело холодное безразличие – будь что будет. Ему, даже, на какое-то мгновение захотелось излить душу таинственному собеседнику – он давно ни с кем не говорил «по душам».
- Успеется. Ночь длинная. Дай руку, Хозяин приглашает.
В ладонь вцепились чьи-то острые когти и потащили прочь от крыльца. Не пройдя и нескольких шагов, остановились у громадного кряжистого дуба.
- Милости просим, - позвал знакомый голос.
- А куда, простите?
- Лезь в дупло, - все тот же голос.
Мужчина присмотрелся. Он и впрямь стоял напротив небольшого дупла, из которого тянуло человечьим духом.
- Но я не пролезу. Оно слишком узкое…
- Я тоже когда-то так думал. Лезь!
Делать нечего. Мужчина сунул голову в отверстие и – о, чудо – через секунду оказался внутри. Вслед за ним появился и сопровождающий, который оказался енотовидной собакой. Точь-в-точь как ее изображают в учебниках по зоологии.
- Вот и все в сборе, - сострил Вот.
Хозяин сидел в глубоком кресле с массивными подлокотниками. На вид ему было не больше пятидесяти лет, хотя глаза выглядели значительно старше. Именно «выглядели»: он пристально всматривался в своего гостя.
- Располагайтесь. Вот, принеси стул.
- Ну-с, расскажите, каким ветром вас занесло в наши края?
Врать мужчина боялся, а сказать правду решился не сразу. Он долго мялся, ерзая на жестком сиденье, щелкал костяшками пальцев и, наконец, выпалил:
- Я бежал!
- От кого, позвольте узнать?
- Вы не поверите – от себя.
- Ну почему же не поверю. Вы не первый, и уверен, далеко не последний.
- Правда? Значит, Вы меня понимаете?
- Как никто другой.
Краткая исповедь Хозяина
Родился в семье репрессированного отпрыска репрессированного родителя. Мотивы гонений на прародителей были разными, но в одном поразительно схожими – порядочность. Ее и унаследовал в купе с непоколебимой волей женщин – спутниц тех самых «чуждых строю элементов». Увольнять начали с раннего детства. В саду продержался дня три/четыре, в школе – несколько дольше (помогло Постановление об обязательном начальном и среднем образовании), в институте… Пожалуй, успешному окончанию института способствовало редкое появление в оном и безукоризненное знание профильного предмета. Далее «по собственному» за конфликт с секретарем партийной организации («…наши люди заграницу на свадьбу не летают»), череда отказов в приеме на работу (… по анкетным соображениям) и на этом была поставлена жирная точка на сотрудничестве с подлинно государственными структурами.
В общем, типичный случай для эпохи структурированной морали и нравственности.
Выживание (с обязательной рюмкой армянского) вдали от бюджетных денег сокращали дорогу «по следам отцов и дедов». В спину подталкивали длинноногие женщины и прочие атрибуты гусарского бытия.
В итоге вынужденная эмиграция и добровольное возвращение к «родным березкам».
- И вот – Вот, не дергайся - я в дупле.
- Как же Вы здесь помещаетесь с вашими-то амбициями?
- Видите ли, это дупло волшебное: пролезая в него, вы отсекаете все лишнее, наносное. Остается лишь суть, а для нее и здесь предостаточно места. Не правда ли, Вот?
- Absolutely, mon general.
- Удивляетесь? Зря. Вот – полиглот. А еще рифмоплет, и жуткий жмот.
- Нынче я окончательно потерял способность удивляться. Но все же: где он выучил языки?
- Давайте на несколько минут перестанем жужжать - не то пчел разбудим - и послушаем историю моего квартиранта.
Вот- резюме
Я из очень простой семьи. У нас даже никогда не было стиральной машинки, и маме приходилось стирать руками. Отсюда и прозвище: полоскун. Недосыпали. По ночам много читал – мечтал выбиться в люди. И ведь получилось! Если сильно захотеть – и много трудиться, добавил Хозяин – oui mon general, непременно … во что-нибудь вляпаешься. Вот и я заделался образцовым чиновником среднего звена. Но! не учел, что все звенья одной цепи. Учитывая мои профессиональные навыки, меня заставили отмывать грязные деньги, о происхождении которых мог только лишь догадываться.
Когда все козлы отпущения кончились, на заклание решили отправить мою скромную персону. Хорошо, один добрый человек предупредил. И вот, хе-хе, я здесь.
- Незаменимый по хозяйству человек, - Хозяин закурил, - и постирать и приготовить. А, уж, стырить чего-нибудь – просто Мастер!
- Dzi;kuj; bardzo*! – енот был явно польщен.
- Вы такие разные. Как вам удается уживаться вместе?
- Разные? Это на первый взгляд люди разные. А если сунуть в дупло - вжик! – и останется самое необходимое: голод, страх, и, если повезет, одна/другая дурные привычки. Я, вот, курю.
- А Вот?
- Ему не повезло.
- Schlimazel**, - енот виновато улыбнулся и добавил, - про таких как я говорят: соседка чихнула, кот усрался, я убираю. Где справедливость?
- Доходчиво. Но как же тяга к прекрасному? Любовь, наконец?
- А их никто не отменял. Они в дупло не помещаются. С собой не унесешь. Помните: «На вынос не отпускаем»? Величайшее заблуждение простых смертных в том, что они всеми силами пытаются обуздать, захапать им не принадлежащее. Согласитесь,
какой смысл скупать шедевры живописи, или скульптуры для частных коллекций, если они все одно принадлежат всем и … никому. С таким же успехом можно украсть кусочек неба или журчание ручейка. Или запах свежескошенной травы, или … Вот вы упомянули Любовь, а скажите, положа руку на сердце, вам когда-нибудь удавалось заключить ее в клетку? Под замок? То-то и оно: она либо есть, либо …
Однако я заболтался. Скоро рассвет, а мы так и не услышали вашу историю.
Мужчина поежился, опустил глаза:
- А ее у меня нет.
- Вот те раз! – енот развел руками, - поясните, please.
- Я и сам не знаю, как так приключилось, что и вспоминать нечего – один сплошной туман. Даже не туман, нет, дымка. Все такое мелкое, незначительное. Гнулся и ломался, словно надувной рекламный человечек. Серость – одним словом. Благотворительный кисель и тот ядренее.
Трижды ухнул филин.
- Это наш Филя. Он в прежней жизни ночным сторожем трудился. Вот и теперь – на стреме, - енот посмотрел на Хозяина, - может по рюмочке, сhef?
- Организуй. Случай серьезный. Пожалуй, без пол литры не разберемся.
На импровизированном столике (роскошный мухомор) появился универсальный ключик к любым тайнам/загадкам.
- У вас неплохое снабжение, - удивился мужчина, глядя на этикетку.
- Каюсь, грешен. Люблю, знаете ли, заложить за галстук нечто эдакое, - Хозяин многозначительно покрутил пальцем, - гены, батенька, гены… Филе не наливать – он на дежурстве. Ну-с, здоровья Вам не желаю – рано, а удача, явно, не помешала бы…
- Лехаим***! – присоединился Вот.
Трижды ухнул Филин.
В этот раз в его голосе звучала скрытая обида.
Легенда гостя
Врать я начал рано. С первым криком. Все думали, что я кричу от радости, а я надрывался от обиды: предыдущий младенец родился на пять сантиметров длиннее. Врал когда называл маму мамой – подкидыш я, когда благодарил за новенький велосипед, когда впервые сказал: люблю. Я и работу подобрал соответствующую – актером. Лицедейство давалось мне легко, ведь оно было так созвучно с моим внутренним миром. Вскоре я и сам перестал осознавать кто я. Вымышленный персонаж или живой человек? Чью жизнь проживаю? На исповеди тоже лгал. Да так искусно, что мне отпускали грехи. Только вот чьи?
Я и сейчас лгу…
Мужчина закрыл лицо руками.
- Суд удаляется на совещание, - Хозяин встал и скрестил на груди руки, - а Вы покурите. Там, на воздухе. Вот, проводи.
Мужчина вновь очутился на крылечке странного дома. Страх вернулся: каков будет вердикт? Один он отсюда не выберется. Да и незачем. Пройденный им путь такой же безликий, как путеводитель по ограбленному складскому помещению: здесь могло стоять то-то и то-то, а здесь - …
- Ага… Значит все-таки стояло?
- Кто это?
- Я. Филя. Сторож местный.
- Вы меня напугали.
- Боятся надобно не других, а самого себя, мил человек. От людей можно убежать, а от себя еще никому не удавалось.
- Что же мне делать, посоветуйте.
- Если бы я знал, - вздохнула невидимая птица, - но одно могу сказать наверняка: видите свет под коньком?
- Ну да. Я думал, это свеча или керосинка…
- Ни то, и ни другое.
- А что же? Не томите.
- Это, - Филя перешел на шепот, - Надежда…
*большое спасибо (польский)
**неудачник (идиш)
*** за жизнь (иврит)
14.08.13