Семь грехов.
1. Гордыня.
С его характером надо было прямиком дуть в президенты или на худой конец в директора какой-нибудь компании, а он просто взял и сел не в свой вагон. Поезду-то до этого никакого дела нет – он сам по себе везёт и все дела. Куда везёт-то? К линии горизонта. Все мы движемся в одном направлении. Одним, кажется, что это не так и начинают метаться по вагонам, а то и вовсе спрыгивают на полном ходу. Да, пожалуйста! И потом, за это они сами будут держать ответ, когда настанет их черёд. Другие и таких большинство, предпочитают просто ехать туда, куда везут. У них на счёт этого даже имеется своя философия, мол, кто это придумал, тому виднее, что и как. Вот и едут, изображая из себя законопослушных граждан. Ну, это только на первый взгляд, а капни поглубже и начинаешь понимать, что у каждого из нас спрятана на самом дне души какая-то своя тайна и храним всё это, как будто речь идёт о каком-то там секретном оружии. Иногда случается, что кому-то из этого большинства надоедает глазеть на пробегающие за окном пейзажи и тогда они срываются с места и начинают карабкаться на верхние полки. Вот тут и наступает момент истины и выходит на поверку то, что все мы от разных мамок и если что-то нас и роднит, так это только наши разочарования и несбывшиеся мечты.
Вот и Райнер, постоянно сравнивавший себя с остальными, однажды понял, что это скучнейшее занятие пялиться по сторонам и просто взял в руки гитару и стал карабкаться вверх. Ещё постоянно кто-то оказывался с ним рядом и дул в уши, мол, где-то есть совсем другая жизнь и там все счастливы и не надо думать о старости, глотать таблетки и думать о том, что и как будет после смерти.
Райнер верил всем им без исключения, а потому жил без оглядки. Часто, особенно по утрам, сидя в свой кровати, трогал отсыревшие простыни и прислушивался, как в ванной комнате очередная его девчонка приводила себя в порядок. Мысли разные кружили на тот момент в голове. Иногда ему представлялось, что все люди вроде дождевых червей помещены в одну банку для каких-то опытов и ворочаются там изо дня в день и ничего не могут изменить во всём этом. После такого ему хотелось глотнуть свежего воздуха, а заодно почувствовать на вкус эту загадочную свободу, о которой то и дело трезвонили хорошо оплачиваемые репортёры.
Всё, что он мог себе позволить вместо этого, так это взять и расчехлить свою «старушку», купленную по случаю у спившегося музыканта, приехавшего в их захолустье, чтобы раз и навсегда покончить счёты со своей жизнью. Он так и сказал Райнеру, что жизнь гавно и допив свои виски пошёл куда глаза глядят. Больше они с ним не встречались.
Гитара долго присматривалась к своему новому владельцу. У вещей есть такая особенность не сразу выбрасывать «белый флаг». Спасибо Стиву. Этот жмот всё-таки снизошёл до него и за сущие копейки дал несколько уроков – научил правильно бить по струнам. Когда-то в своём прошлом он где-то подрабатывал музыкантом в столичных кабаках и даже сумел сколотить каким-то образом неплохой капиталец. Как сказал о нём Джон, друг Райнера: «Этот так просто с жизнью не расстанется». Джон вообще для Райнера был во всём примером. Тут, наверное, сыграло то, что к своим двадцати пяти годам успел хлебнуть тюремной похлёбки. За что сидел? За пустячок – за разбой. Райнеру нравились такие парни, а тут ещё Джон сказал ему, что сделает из него человека. Кстати, это он уговорил Стива дать несколько уроков Райнеру. Ещё Джон сказал, что они обязательно разбогатеют и тогда Райнеру не придётся пускать слюни в адрес местной красотки Салли, у которой была такая грудь, что все в округе мечтали опрокинуть её на спину. Джон тоже был в этом списке. Он вообще слыл ещё тем бабником, и слава о нём бежала впереди него и, тем не менее, не всё было в его силах. На эту тему он часто философствовал, если перебирал в местном баре. Райнер слушал его и думал о том дне, когда сможет залезть в кровать к этой дурочке на длинных ногах, дразнившей его воображение своей походкой.
И даже когда стало известно, что старый Ронни сумел-таки забраться на неё сверху, благодаря своему толстому кошельку, Райнер не захотел в это верить и продолжал мечтать. То, что эта цыпочка сдалась, никого не удивило и потом другие времена и нравы прописались под крышами жителей провинциального городка. Теперь всё подобное считалось неким развлечением от повседневной скукоты. Конечно, жена Ронни добавила масла в огонь и устроила скандал своему кобельку. Тот набросал ей столько тумаков, что она заявила ему: «Я не такая ещё старая, чтобы продолжать нюхать твои подмышки». Тут ещё через месяц по городку пополз слух, что Салли забеременела. Ронни, не хотел уходить из семьи и поступил следующим образом: отвёл её к знакомому врачу и тот сделал так, чтобы все остались при своих интересах. Райнер узнав про всё это, самому говорливому в один из вечеров прямо в кабаке, когда все оттягивались после рабочего дня, сломал челюсть, чтобы тот вёл себя по-мужски. Жертва его кулаков по имени Макс позвал дружков. Джон, конечно, сделал всё, чтобы уладить этот никому не нужный конфликт, а Райнеру сказал так: «Малыш, оставь девок мне, а сам займись делом». Уже на следующий день Райнер сидел перед толстозадым Стивом и тот ему объяснял, как обходиться с гитарой.
Через пару месяцев Райнер уже мог себе позволить, спеть в узкому кругу про что-то из области женских прелестей. Джон был в восторге и потащил Райнера в массы. Нет, это ещё была не известность. С этим вообще торопиться нельзя. Джон сказал: «Известность, как хорошее вино, должно настояться».
Райнер уважал Джона. Ну, и как было его ослушаться? И потом, Салли всё же сделала аборт, чем поставила на своей репутации конкретную точку, подтвердив тем самым все слухи о её порочности. Старик Ронни не стал больше поддерживать с ней отношения и «дурочке» ничего не оставалось, как просто выйти на улицу, чтобы прокормить своё тело. Желающих было столько, что Райнер махнул рукой на неё, а потом и вовсе перестал грезить о длинных ногах и аппетитной груди.
Наступил период, когда гитара стала для Райнер всем на свете. Уже через полгода он удивлял местную публику приобретёнными навыками. Стив заработал свои деньги на уроках с ним и Джон трепался на все стороны, что ещё чуть-чуть, и они с Райнером разбогатеют, мол, за талант сегодня платят хорошо. Он так и говорил, что надо только выбрать правильное направление, чтобы шагнуть в завтрашний день без осечки. И Джон не ошибся. Для начала он откопал где-то флегматичного Феликса, который умел придумывать стихи со смыслом – простым и доступным для всякого ума. Райнер сочинил мелодии, и первое же выступление среди завсегдатаев местного кабака принесло несколько монет в их карманы. Джон даже от удовольствия позволил себе высморкаться в носовой платок, что раньше за ним не замечалось, чем развеселил подвыпившего Райнера.
Так они и жили: Феликс сочинял слова, Райнер их перекладывал на музыку, а Джон подсчитывал выручку. Теперь они были сыты, и никогда не было у них недостатка в питье.
И тут приблизительно через месяц всей этой эйфории Джон, протрезвев, сказал, что пора выбираться из этого дерьма. Райнер промолчал и потом его уже два дня постоянно отвлекал низ живота. Джон, узнав про это, произнёс, что малыша кое-чем наградили эти потаскухи. Он отвёл Райнера к своему знакомому врачу, а после прочитал лекцию о том, чем всё это может обернуться для него. Он так и сказал: «Тебя просто не станет». Этого Райнер себе не желал, и потом у него только-только стало что-то получаться, а тут вдруг такая перспектива.
Уже через пару недель они нарисовались в столице. Чтобы себя продать подороже, надо уметь ориентироваться на рынке под названием «шоу-бизнес». Джон об этом знал постольку по сколько, но вёл при этом себя так, будто заработал на этом себе язву и съел все зубы. Спасибо «старушке». Оказывается, здесь её кое-кто ещё помнил, и были живы те, кто знал того, кто на ней когда-то делал музыку. К Райнеру стали присматриваться. Ну, а когда он показал пару веще собственного сочинения, ему поверили. Хозяин одного вонючего заведения сразу сообразил, что это надо иметь при себе и дал работу. Надо заметить, что это было неплохое начало для двух провинциалов. Нет, Феликса они не взяли с собой. Его флегматичность могла здесь не прижиться, и потом он набросал столько текстов им в дорогу, что могло хватить на солидный альбом. Оставалось только найти того, кто бы раскошелился на его раскрутку. Собственно этим и занимался Джон, заводя знакомства и напиваясь до омерзительного состояния, чтобы казаться эдаким парнем-рубахой.
Время шло и вместе с ним по столице поползли слухи о Райнере, которому было что сказать публике. В кабак, где он по вечерам исполнял свои песни, потянулся народ. Хозяин заведения потирал потные ладони – деньги перетекали в его карманы без суеты и он уже стал подумывать о расширении своей «забегаловки».
Наверное, так оно и случилось, но уже через пару недель к Райнеру с Джоном подвалил бритоголовый толстяк, представившийся продюсером одной местной звукозаписывающей компании. На следующий день Райнер в сопровождении Джона перешагнул порог студии. Джон вёл себя, как состоявшийся представитель шоу-бизнеса. Это выглядело со стороны смешно, ибо в карманах и у него, и у Райнера было совсем чуть-чуть монет. Тем не менее, прослушав Райнера уже без всякой пьяной публики, им предложили заключить первый в их жизни контракт.
А уже через три месяца начались первые гастроли. Здесь не принято было раскачиваться. Любой товар, пока он не прокис надо уметь продать. Джон учился на ходу всему, что потом могло пригодиться им, если вдруг фортуна решит их выбросит из седла. Чтобы поддерживать интерес к себе, нужны были новые песни. Джон забросал Феликса заказами по почте, а тот возьми и сунь голову в петлю. Вот тебе и флегматик… Засранец!
Джон не умел плакать и быстро нашел ему замену. Она была ещё совсем ребёнком, но оттуда-то доставала всякие слова, в которых всё было понятно до последней буквы. Джон торопил её, а чтобы девочка не сорвалась с крючка, постоянно её трахал до потери сознания. Ей нравилось такое обхождение, после чего она строчила столько всего и всякого, что можно было выпускать книжки с её автографом. Райнер как-то заметил Джону, мол, всё это, наверное, сгодилось бы им в самом начале, но сегодня нужны совсем другие тексты. Тот согласился, что этой маленькой стерве до Феликса пока не дотянуться.
Когда они это поняли, а вслед за этим публика стала от них уходить к другим исполнителям, Джон в сердцах избил девчонку, и та угодила в больницу. Дальше всё покатилось под уклон: за не выполнение контракта пришлось отдать все заработанные деньги и перебраться на скамейку «запасных игроков», уступив место более удачливым. Только-только они избавились от долгов, как Джона арестовала полиция. Замять дело с избиением, как оказалось ещё и несовершеннолетней, не удалось. Суд был скорый – его посадили.
Райнер стал пить.
Однажды к нему подсел один малый. Пахло от него вкусно, и выглядел он как новый «Porsche Cayman». Разговор был короткий. Новый знакомый предложил себя ему в продюсеры. Райнер согласился.
Они уехали из страны в далёкую Австралию. Это был новый виток, где уже не было места прошлому. Райнер помахал ему рукой.
А поезд всё ехал и ехал и уже не надо было пялиться в окно. Там всё одно и то же, а тут жизнь подбросила интересную работу. «Старушка» всё ещё была с Райнером, но уже только в качестве талисмана. У вещей тоже есть свой процент износа и имя ему – ветхость.
Прошло какое-то время, и у Райнера появился свой дом, яхта, несколько автомобилей уютно расположились в личном гараже. Теперь он работал в команде, где всё было продуманно до мелочей и не надо было петь перед пьяными рожами и получать за это какие-то крохи. Райнер перестал видеть тех, для кого сочинял свои песни. Свет софитов делал их одним единым тёмным пятном. Иногда кому-то удавалось из этого пятна вырваться на сцену, но крепкие руки охранников водворяли его на место. У каждого оно в этой жизни своё и нарушать этого порядка не желательно, а то чехарда какая-то получится.
Райнер и сам изменился. Жить по строгому распорядку стало для него нормой. Это было одно из условий, чтобы держаться на плаву в мире шоу-бизнеса. Он научился улыбаться, но вместе с тем разучился смеяться. Его окружали не друзья, как раньше, а просто нужные на какой-то момент люди, которых он и не знал вовсе. Это было необязательно, а потом для этого было достаточно иметь под рукой одного единственного распорядителя, которому удавалось держать всю эту «машину» по выкачиванию денег в исправном состоянии. И этот человек у Райнера был.
В личной жизни Райнер был избирателен настолько, что на этот счёт у него появилась даже своя философия, мол, зачем всем этим делиться ещё с кем-то и он просто менял партнёрш в постели. Секс за деньги его вполне устраивал. И потом, ему никто не был нужен.
Райнер и не заметил, как постепенно превратился в соблазнительный кусок мяса с навыками игры на гитаре. Публика была от него в восторге и заводилась с полуоборота. Деньги текли на его счета. Конкуренты, устав ему делать козни, махнули рукой. Собственно, о чём могла вообще идти речь, если даже ходили слухи, что он подписал контракт с самим Дьяволом. Райнер и сам это верил, когда оставался наедине с самим собой. Он пытался хоть что-нибудь вспомнить из своего прошлого. Увы, как отрезало. Он постоянно чувствовал, что вот-вот с ним должно что-то произойти такое, после чего он никогда не сможет выйти на сцену, и каждый раз себе говорил: «Сегодня я буду играть, как в последний раз». И когда он стоял в свете прожекторов и зал ревел, он представлял себя на краю пропасти, а там у его ног пылал огонь преисподней и в нём все они, кто пришёл на его концерт, были без рода и племени и только он один мог их укротить.
Волосы вставали дыбом от одной только мысли, что будет с ним, если на этот раз ему не удастся их подчинить своей воле? Теперь, когда он стоял на вершине, а они все находились внизу, Райнер чувствовал себя почти Богом.
Как-то после одного концерта, когда он сидел в своей гримёрке и тупо пялился в стену перед ним возник небритый человек.
- Привет, малыш! Это я… Джон. Узнал?
Райнер смотрел на смятые губы, на беззубый рот говорившего и ничего не мог припомнить. Он поискал глазами своего распорядителя.
- Ты рад мне?
- Кто ты?
- Встряхнись… Это же я…
- Не помню.
- Да брось, малыш! Неужели я так сильно изменился?
- Джон? – Райнер что-то стал припоминать.
- Да, да, это я! – обрадовался Джон.
- Тебя слишком долго не было.
- Обстоятельства… Зато теперь я весь в твоём распоряжении.
- Зачем?
- Ну, как же? Помнишь, что я тогда сказал, что настанет день, и мы разбогатеем? Пришло время уравнять наши с тобой карманы.
Райнер ухмыльнулся, разглядывая потёртые джинсы своего бывшего наставника и друга. Джон перехватил его взгляд и сказал:
- Несколько монет и я буду в полном порядке.
Райнер отрицательно повертел головой. Джон оскалился:
- А ты изменился. Теперь до тебя не дотянуться. Слушай, а давай смотаемся в нашу дыру, откуда всё началось? Я после тюрьмы наведывался. Знаешь, там ничего не изменилось. Ага, старик Ронни только скопытился, а так все на своих местах. Ты только представь себе: мы заявляемся с тобой все такие в галстуках в местную забегаловку, ты достаёшь свою «старуху» и поёшь про сиськи Салли… Классно?
- Мне этого не хочется, Джон. – Райнер достал несколько купюр и сунул ему в ладонь. – Это тебе на билет. Тут хватит и на галстук.
- И всё?
- Всё.
- Я думал, мы с тобой поладим.
- Зачем?
- Так друзья же?
- Это всё в прошлом.
- Понял. Ты теперь там. Да? – Джон показал глазами на потолок. – Ну, а кто тебя за уши вытащил из дерьма, малыш? Забыл… Что и Стива не помнишь? Где бы ты был, если бы не мы с ним? Мял бы сейчас после очередной пьянки свою Салли, а она тебе рожала бы от более удачливых кобелей сопливых пацанов, а ты бы их называл ласково по именам и по праздникам дарил бы конфеты. Я же в тебя один верил, а ты…
- Зачем ты мне всё это рассказываешь? Ну, допустим, что ты и есть тот самый Джон, который когда-то что-то сделал для меня… И?
Джон развёл руками. Райнер продолжил:
- Помнить, значит смотреть себе под ноги.
- Философ… - Джон повертел перед собой купюры. – Я не за этим приходил. Возьми… - Вернул деньги. – Ты прав – незачем тебе возвращаться туда, где тебя уже нет. – Встал. – Прощай, малыш.
Райнер кивнул, скользнув взглядом по лицу бывшего друга. Ему было безразлично всё, что связанно было с ним. Ничего не колыхнулось в нём. Всё закончилось.
Прошло около пяти лет. Райнер заболел раком. Всё состояние ушло на лечение. Не помогло.