Было прекрасное жаркое лето сорок первого. Красивый, стройный он получил свой аттестат зрелости. На большом зеленоватом листе с вензелями значились одни пятерки… Ура! Вот и действенная помощь маме. Теперь он не будет скрывать, что уже год работает киномехаником вечерами, теперь можно вручить все заработанные деньги… Мама, наконец-то, отдаст долг за кашемировый черный платок с цветами, а сестричка купит то васильковое платье с белыми ромашками, которое уже полгода ждет её в магазине. Марк не забыл, что у отчима старая выходная рубашка, а у сводного брата нет даже приличных ботинок… Вчера он оставил свой аттестат в школе, как сделали все его одноклассники, чтобы не идти встречать рассвет на речку с ними. Сейчас он зайдет в школу, а пока он сделает долгожданные покупки… С полной сумкой через плечо Марк подошел к школе…
Девчонки плакали, повзрослевшие хлопцы были серьёзны, как никогда. «О чем грустите, пацаны?» - весело спросил Марк и осекся. В глазах классного руководителя застыла тревога… В день вручения аттестатов началась кровопролитная бойня… Они не знали об этом, когда встречали свой первый взрослый рассвет.
Мальчишки десятого класса все, как один, вслед за любимым учителем ушли добровольцами на войну… Первого боя не было. Эшелон с новобранцами уничтожили фашисты с воздуха. Это случилось под Армавиром… Никто тогда не знал, кто из одноклассников уцелел… С группой безусых незнакомых ребят Марк уходил куда-то в степь.
Измученные, голодные, грязные, они, как убитые, уснули в пыльной кукурузе… Никто не понял, как оказались под дулами немецких автоматов. Их, неотесанных парней, посадили в какой-то сарай. Закрыли на амбарный замок. Ребята сели на разбросанную солому. Марк стал озираться по сторонам: «Как глупо… Даже никому в морду не дали. Растяпы! Надо встать и подойти к щели. Ага, рядом поле и дорога. Отлично! Ба! Машина… За рулём никого!»
Он выглянул во двор. Немцы что-то пили из бутылок и громко разговаривали между собой.
Марк обратился к пленникам: «Пока нас не прикончили, надо смываться. Кто со мной? Я лично у этих гадов оставаться больше не собираюсь. Много чести…»
Ребята переглянулись. Быстро созрел план. Главное: внезапность! С другой стороны сарая, навалившись впятером, оторвали доски, не теряя ни минуты, ринулись к машине. Через секунды они мчались по пустынной дороге под опоздавшие пули фашистов…
Когда стояли перед уставшим советским майором, а тот с восторгом смотрел на них, они думали только о тарелке маминого борща…
«Да разве с такими хлопцами войну проиграешь? Да никогда!» - сказал тогда седой майор. И тут же весело отдал команду накормить героев дня.
Марк попал в летное военное училище в Орджоникидзе… Обучали быстро, но не забывали и танцы… И это в военное время… «Офицер должен быть разносторонне подготовлен!» - не раз говорил начальник училища…
И вот он. Первый бой. Без всяких людских правил. Когда есть честь и желание выиграть схватку любой непосильной ценой… Когда линия горизонта множество раз уходит в сторону, когда свистят пули, но ты их не слышишь, а чувствуешь всем телом… Двадцать четыре боевых вылета… На двадцать пятом их подбили… Командир самолета приказал прыгать. Когда спускались с парашютом на деревья густого леса, по живым мишеням стреляли, не переставая, из автоматов немцы…
Марк не помнил, сколько прошло времени, когда он пришел в сознание… Огляделся по сторонам…
Лес. И шорохи, и звуки… Но только леса… Тихо стал звать товарищей. Никого. Попробовал ползти… Ноги были простреляны. С трудом сделал перевязку. Силы медленно уходили. Проверил планшет… Слава Богу, на месте… Он продолжал ползти… Наткнулся на командира. Тот еще дышал. «Маркуша, сынок, ты один остался. Ползи… Тут у меня письмо… Возьми с собой… Постарайся выжить… Я на тебя надеюсь… Найди наших. Везде немцы. Я…»- он не договорил…
Скрепя зубами, Марк ножом вырыл небольшую яму… Никогда в жизни он так горько не плакал! Слёзы буквально душили его…
Ему казалось, что прошла вечность, когда он опять пришел в себя… От могилы его отделяло несколько метров…
Он полз и полз, потому что знал, если остановиться, потеряешь волю к жизни…
Он без конца терял сознание и много крови… А приходя в себя, он вспоминал маму. «Врёшь,- говорил он смерти.- Я тебе всё равно не поддамся! Я ещё обниму свою мать… Я еще увижу отчий дом… Я еще подарю любимой ветку цветущей сирени….» Кто будет его любимая, тогда он еще не знал…
Марка нашли рядом с просекой партизаны, которые воссоединялись с частями советской армии… Так летчик попал в советский госпиталь в западном Казахстане…
Он совершенно тогда забыл, кто он и откуда, он даже не помнил, как его зовут, что у него есть мама, что он один из экипажа остался живым…
Он лежал в военном госпитале далеко за линией фронта, где летчиков отпаивали кумысом и грудным молоком, как детей… Его лечили, учили понимать живую речь, произносить слова, которые он говорил ещё маленьким, его снова учили просто жить…
Когда он начал чуть-чуть ходить на костылях, худенькие медсестрички с трудом спустили Марка с пятого этажа госпиталя и положили на носилках на песок, чтобы он подышал свежим горячим воздухом…
От сознания того, что он жив, что ощущает тепло, Марк стал засыпать. Странный тихий шорох заставил его посмотреть вправо: огромная змея около двух метров была в двух шагах от него… От ужаса своей беспомощности он вскочил и бросился бежать на пятый этаж, откуда его спускали полчаса. Он хохотал над собой на весь этаж, когда ему объяснили, что это безобидный четырехполосый полоз, подползающий к людям, чтобы согреться и попить молока… Потом Марку было не до смеха. Встать на ноги он не мог ещё полгода…
Когда вовсю цвела пахучая сирень на Кубани, по автовокзалу освобожденного Краснодара медленно на костылях передвигался в летной форме бородатый офицер. Ему нужно было ехать куда – то в сторону гор, так ему объяснили врачи в военном госпитале… Он плохо помнил название своего села…
Старая полуторка остановилась как раз рядом… «Ну что, вояка, поехали кататься? Тебя, летун, просили подбросить ближе к горам… Поехали! Только в кузов… В кабине молодуха с дитем… Тоже туда же…» - молодой парнишка улыбался во весь беззубый рот. «Из-за девчонки?»- с ухмылкой, глядя на беззубый рот, спросил Марк.
«Из-за мамки. Фашист выбил… Я его тогда же молотком и укокошил…» - невесело ответил водитель.
Ехали долго. Почти двое суток. Дважды в пути ели, трижды ломались… Когда проезжали какое-то село, Марк выглянул за борт. «Моё!» - закричал он во весь голос, узнав придорожную столовую, и начал колотить по кабине. «Потише! Дитя разбудишь, шутоломный. Уже приехал! Зачем так волноваться?» - шофер вылез из кабины и закурил. Денег не взял. « С вояк не беру принципиально. Они за меня кровь проливали. Я на фронт два раза удирал, когда тут фашисты орудовали. Потом с матерью к партизанам попали после того, как фашиста пришиб. Сейчас председатель колхоза за руль посадил. У нас ведь одни бабы…» - при прощании они дружески обнялись…
От утопающего в запахе сирени парка он шел к родной старой хате до вечера… Боялся ошибиться дорогой. Да и ноги к ходьбе на костылях были непривычны… Когда до знакомого колодца под окнами хаты оставалось несколько метров, сердце стало бешено биться. Остановился. Закурил…
Уже стемнело. Дрожащей рукою постучался в покосившееся окно… Тогда он не знал ещё, что его добрая, родная, самая лучшая мама на свете получила на него четыре похоронки. Что ставить поминальные свечи в церкви она категорически отказывалась, что ежечасно думала о своем Маркушеньке и каждый вечер спорила с Богом… «Зачем терзаешь ты сердце матери? Зачем долго держишь в неведении? Прошу тебя, матерь боска, уразуми сына. Верни мне Маркушеньку!»- она подходила к старинной иконе Богородицы… Еще старая полька – её мать учила этому…
Стук в окно повторился. Пятидесятилетняя, черноволосая, красивая Ольга выглянула в двери. «Пусти солдата, мать, переночевать!» - голос Марка хрипел от волнения… В бородаче мать совсем не узнала собственного седого сына. «Проходи. Ложись на печку. Там любил поспать сынок…» - Ольга опять горько заплакала.
«Держу в руках его погибельные листы… Ан, не верю! Чувствую жив, нутром чувствую… И что думает обо мне, тоже знаю. В Бога перестану верить, если не вернёт сыночка!»- мать перекрестилась.
У Марка перехватило дыхание, он не смог сказать тогда ни слова… Лежа на печке, он молча плакал, безумно любя свою мать… «Совсем не признала…»- обида душила его. Слышал, как сестра в другой комнате убеждала мать, что он – это он, Марк, а мама не верила ей: «Что он, не признался бы, что ли?» Он беззвучно глотал ртом воздух…
До четырех утра Марк не сомкнул глаз, пока мама не встала доить коровку.
Тихо, как обычно, она села перед печью и початками от прошлогодней кукурузы растопила её. Потом, точно также тихо, подошла к образам. «Господи праведный, дай знать о сыночке…» - начала, было, она, но за спиной раздался взволнованный, долгожданный голос родного сына: «Я здесь, мама…!» Ольга Филипповна медленно осела на пол, ей стало плохо…
Трясущимися руками, придя в себя, она обнимала плечи ненаглядного, живого, любимого сыночка и тут же осеняла себя знамением: «Прости, Господи, рабу твою грешную, я, было, в тебе усомнилась… Матке - боске кланялась, чтоб уразумила тебя. Всю жизнь буду тебя благодарить, Господи!»
Прибежала плачущая сестра. Красивая шестнадцатилетняя Татьяна повисла на брате: «Братка, я тебя сразу узнала. Хоть ты и с бородой! Я люблю тебя, Маркушка!»
Слезы счастья катились по впалым щекам убеленного сединой молодого Марка, перенесшего эту проклятую, залитую кровью, страшную и никому не нужную войну. Он хотел мира… Он жаждал любить и быть любимым, он мечтал иметь своих родных детей…
Он жалел свою маму и готов был быть рядом с нею всю жизнь…
Сорок лет Марк Гудков трудился после войны на благо родины. Вначале возглавлял работу по ликвидации бандформирований в предгорье, затем трудился директором сельского Дома культуры. К ордену и двум медалям «За отвагу», к множеству юбилейных медалей прибавились правительственные награды за труд. Он стал участником московских съездов работников культуры страны, его портрет висел на досках почета края…
В сорок седьмом году он влюбился в Тамару - бывшую солистку ансамбля Черноморского флота, тоже девчонкой пережившую войну без родной матери, и у любящей творческой пары родились две дочки. Старшей из них он любил рассказывать свои военные истории…
А сразу после войны на празднике Победы Марк неожиданно встретил своих четверых одноклассников, которые не погибли тогда под бомбежкой эшелона в Армавире. Эти мальчишки в солдатских шинелях прошли все ужасы войны и выстояли, чтобы создать свои семьи и воспитывать собственных детей… Они также восстанавливали после войны разрушенное хозяйство Родины…
Всегда добрый, открытый, талантливый, честный и веселый отец был ярким примером для своих дочерей и сельчан… Он прекрасно рисовал, ставил спектакли, писал сатирические куплеты, любил выращивать розы, разные сорта персидской сирени, помидоры и огурцы. Часто, сидя в беседке собственного домика, вместе с друзьями за кружкой пива или домашнего вина, он любил затягивать полюбившуюся песню «Я люблю тебя, жизнь…» Марк и жене строго наказывал, чтобы на его похоронах звучала эта песня…
Давно нет православной Ольги-матери Марка, нет и её детей. Ушла из жизни красавица-сестра Татьяна, рядом с любимой женою похоронен на старом кладбище Марк, видевший с воздуха горевшие танки и поля пшеницы, и даже нет старой побеленной хаты, в которой были глиняные полы и старая печь, гревшая домочадцев в холодные и голодные фронтовые годы… На годовщину смерти Марка его друг Виктор Фалисов вместе с оркестром всё- таки сыграл любимую песню друга прямо перед домом фронтового товарища… "Я люблю тебя, жизнь!"-неслось по родному посёлку.
Сейчас любимая ими Родина принимает потоки беженцев, воюет в собственной бывшей огромной стране, платит доллары на собственных и иностранных рынках, забывая великую цену отвоеванного рубля. Марк этого никогда больше не узнает… Он умер в возрасте пятидесяти восьми лет от боевых ранений, которые достались ему, мальчишке двадцатых годов…
Когда солнце клонится к закату, на могиле почетного жителя поселка - Марка Васильевича Гудкова горит ярко - красная звезда, обагренная кровью таких же юных героев… А его правнуку Руслану есть на кого равняться...
Алые гвоздики приносит на кладбище его старшая дочь Людмила, рассказывающая внуку и своим ученикам о подвигах былых страшных лихолетий… Она -член Российского союза писателей.Выпустила множество стихов и рассказов.
Улетающие вдаль журавли каждую осень дарят всем минуты горькой памяти об убиенных на этом свете… И каждое поколение матерей с момента появления своих детей на свет молится о мире, чтобы подержать на руках своих внуков и правнуков…
А серый гранит на могиле Марка призывает молодое поколение всегда помнить о том страшном времени, имя которого «Война»…
12.08.13