На годовщину смерти В.К.
Техника безопасности: не задавай вопросов, на которые ты не готов получить ответ. Не читай дальше.
Человек приютил в себе мрачного Эльфа,
Влюблённого в печаль и грех.
Серый Эльф содрогается от небесного пламени
И от всего радостного и чистого;
Только из-за удовольствия к страсти и боли
Драма его может длиться.[1]
Садись, мой мальчик, я расскажу тебе сказку. Я покажу тебе любовь, я попытаюсь воспитать в тебе веру, которая так недоступна мне самой, но ведь ты – это другое. Видишь, какие книжки сейчас стали делать, яркие с красочными обложками. Но мы не возьмём их, мы возьмём вон ту, старую, потрепанную. Всё в ней откровение, всё в ней – истина, дай мне, господи, только сил донести, не дай изуродовать речи злословием, не позволь усомниться в собственной компетентности. Кто же, кто ещё, если не я?
"И продолжалось на земле наводнение сорок дней. И лишилась жизни всякая плоть, движущаяся по земле, и птицы, и скоты, и звери, и все гады, ползающие по земле, и все люди. Всё, что имело дыхание духа жизни в ноздрях своих на суше, умерло. И пролил Господь на Содом и Гоморру дождём серу и огонь от Господа с неба, и нисповерг города сии, и всю окрестность сию, и всех жителей городов сих, и произрастения земли. И сказал Господь в сердце своём: не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого – зло от юности его; и не буду больше поражать живущего, как Я сделал." [2]
---Мама, я боюсь.
---Ложись, спать, маленький, ложись спать…
Серая фигурка в книжке – разлетайке это не бог... Ты спутал. В раю только белая ворона носит чёрное одеяние.
***
Человеческая душа как треснувшее зеркало миллионами осколков собирает отражения от различных источников. В благоприятную погоду, причудливо переливаясь на солнце, наши души излучают добро, заряжаются энергией от в сто крат превосходящего светила, салютуют миру радостью рассеянного света, возвращают тепло чистому сердцу. Но неспособные долго аккумулировать положительные заряды они выглядят тусклыми в непогоду, блеклыми в сумерки, погасшими в горе.
Притягивая разноимённо заряженные частицы, мысли или «родственные» существа на какой-то момент мы компенсируем недостачу и составляем одно целое с различными источниками света, формируем хрупкую систему гармонично уравновешенных противоположностей, но, получая таким образом иллюзии с разными комбинациями степеней свободы, мы забываем, что созданный образ это всего лишь свет отражения нас самих в космическом вакууме или запутанной игре чужого воображения.
Когда под действием внешне неблагоприятных факторов завораживающая прекрасная галлюцинация грандиозного обмана всемирной иллюминации человеческих душ рассеивается "наше относительное сознание, встревоженное или сбитое с толку явлениями зла, неведения и боли в космосе, стремиться освободиться от ответственности за себя и свои свершения, возводя некий противостоящий принцип, сознательного дьявола или самосуществующий принцип зла". [3]
Дьявол это отражение бога в разбитом зеркале человеческой души, в мозаике которого всё искажается до неузнаваемости.
***
Представление о генезисе первичного источника зла как изначально имеющего духовную природу, «вторичным порождением приковывающим нас к материальному миру» [4], служит отправной точкой для разделения человеческой реальности на две составляющие: духовную и природную (материальную). При этом противопоставление себя всему видится как корень горя и страдания, неизбежно присутствующий в человеке как существе природного мира ("Человек и мир не по грехопадению, а по существу внедуховны и внебожественны, исключительно природны" [5]), а отречение от природного мира ставится во главу духовного развития личности ("Дух испытывает страдания жизни и смерти до тех пор, пока не отрешиться от связи с природою" [6]).
С этой позиции ангел, возомнивший себя богом, видится как высшая духовная сила, "иррациональная свобода на вершине духа"[7], предшествующая миру не подвластная божественной власти, вышедшая из бездны тьмы и хаоса, лежащей в основе мира "Дьявол есть реальность, но реальность духовного порядка, а не природного порядка, его нельзя мыслить наивно-реалистически. Тайна зла есть тайна свободы. Свобода не сотворена, потому что она не есть природа, свобода предшествует миру, она вкоренена в изначальное ничто. Бог всесилен над бытием, но не над ничто, но не над свободой". [8]
***
Я не спорю с великими посвящёнными. Истина как всегда вездесуща, великому озарению предшествуют великие заблуждения, и тлеющая лучинка надежды освещает темноту мозга, затуманенного серой неопределённостью сомнений практически в любом источнике информации.
Можно рассматривать зло как врождённую роковую дьявольскую суть всякого существа природного мира, являющуюся неизбежным следствием греха и падения, но только при этом не следует гнобить инстинкты, добиваясь от себя отречения или господства над природной составляющей, а по другому просто загоняя её вглубь сознания, неосознанно формируя в себе предпосылки к дальнейшей агрессии запуганной природной сущности. Потому что тогда Дьявол будет видеться не более чем тотальное ничто, которое воплощается в душе силой изначальной направленности разума к господству над материей и проявляться в виде соответствующих энергетических срывов, выравнивающих противоположные крайности человеческой натуры: аскетическую и материалистическую.
Тьма, из которой мы вышли и свет, который мы несём это суть одного и того же источника. Тусклая лампадка божественной истины светится в каждом осколке разбитой человеческой души, но, пристально вглядевшись в треснувшее зеркало, можно поймать отражение кривляющейся мрачной лживой физиономии.
Серый эльф, забавляется нашими отречениями: наши добродетели служат ему сюжетом к очередной сентиментальной театральной постановке; наши победы это ловко подстроенная приманка карточного шулера всё в том же неизменном сером обличье; наши поражения это его лукавство; наши чувства, желания, страсти, служат превосходной основой для разыгрываемых каждый день маленьких драм. Искушая желаниями, он воспитывает в нас эгоизм; искажая истину – веру в ложь во имя спасения, страдания во имя искупления; нарушая гармонию он обучает нас законам ада. Но наше прозрение это его смерть. "Это предсмертная борьба, ибо он прекрасно знает что умрёт". [9]
"Этот эльф здесь до самого конца и края – он, возможно, здесь для того, чтобы заставить нас спуститься на самое дно и открыть наш бессмертный облик под маской смерти. Это великое сопротивление смены силы, кротовая ограда, которая хочет сдержать закон гармонии. Это как карикатура (или более точное лицо) всей окультуренной и цивилизованной деятельности блистающего эльфа высших уровней: сомнение, страх, жадность, стягивание на себя - все судороги, хватания и опасения ментального псевдопода. Это крошечное смехотворное функционирование, которое "имеет грандиозные последствия" [10] для каждого в отдельности и всей цивилизации в целом. Серый эльф это наше обособленное от всей вселенной и бога «Я», постоянно пытающееся утвердить себя в своей отдельности.
Большой ад маленького мира страданиями отдаётся в каждой клетке живого существа, населяющего землю. Не бывает чужого горя, чужой трагедии, чужой боли, мы все взаимосвязанные частички маленькой горстки песка, рассыпанные на берегу большого озера бесконечности, сцементированные талыми водами божественного источника. Ментальные камни в светящейся оболочке.
Жизнь, зародившаяся в крошечных каналах межзерновых пор образовавшегося в результате химического процесса эволюции каменного истукана, кипит первобытными страстями, заражающими бациллами разрушительной силы окружающее пространство, так, что боги затыкают уши, слушая этот "грандиозный вселенский скрежет, который уходит своими корнями в эти смехотворные маленькие песчинки".[11]
А дьявол это просто ветер, уносящий в никуда отделившиеся от остальных частички вещества вместе с копошащимися в материи бактериями человеческих душ.
***
Смутные дни приносят череду событий, переворачивающих мои, уже сложившиеся представления о добре и зле, и дьявол предстаёт миллионами обличий: как серый эльф, кривляющийся внутри, искажающий реальность; плод больного воображения человека, пытающегося объяснить мелкие страсти и всемирные катастрофы вмешательством потусторонних сил; мусорщик, развоплощающий души на конечном этапе их существования; источник свободы; неизбежный двигатель прогресса; мировое проклятье... Но больше всего видится он мне как " невидимый, с кем не может быть прагматических связей, необозримый, лишённый черт, немыслимый, не определяемый именем, чья субстанция является несомненностью одного «Я», в ком миро-существование успокоено, кто весь мир и блаженство – это «Я»". [12]
Двойственные тотальности противоположны не по сути. "Двойственность жизни и смерти, радости и печали, удовольствия и боли, истины и ошибки, добра и зла, служат первыми образованиями эгоистического сознания, являются естественным и неизбежным продуктом его попытки реализовать единство в своей искусственной конструкции, исключая тотальную истину, добро, жизнь и восторг бытия во вселенной. Растворение этой эгоистической конструкции путём само-открытия индивида ко вселенной и к богу служит средством того верховного исполнения, по отношению к которому эгоистическая жизнь является только прелюдией, подобно тому, как животная жизнь была только прелюдией к человеческой".[13]
Ложная настройка системы в следствии самоутверждения, эгоизма, отрицания, непроницаемости, противопоставления «Я» всему другому, формирует "разделение там, где должно быть единство, непонимание – там, где должно быть понимание, попытку достичь независимой гармонии – там, где должна быть само – адаптация в согласованном целом"[14]. Дьявол это бог, искажённый преломлёнными лучами призмы «Я». Дьявол это одно из его тайных имён, и любое противопоставление просто нелепость. Правильно назвать имя - значит угадать суть.
Я равно Бог, есть Дьявол.
Я равно Мы, есть Гармония.
Я равно Всё, есть бог.
Зло, которое базируется на сути неправильного осмысления позиции человека к окружающей его реальности, ложного представления о порядке расположения составляющих в иерархии системы духовных ценностей ведёт к нарушению гармонии и противоречию с истиной, одновременно является условием прогресса, способом познавания истины, ибо "Нет нисхождения, нет падения, нет возвращения назад; есть только неустанное низвержение истины и гармонии, которые захватывают всё более и более глубокие слои, чтобы раскрыть для них свет и радость, которыми она всегда была – если бы не наше падение, свет никогда не вошёл бы в наше захолустье, никогда бы материя не выбралась из своей ночи. Каждое нисхождение – это порыв света, каждое падение – это новая степень расцвета. Субстанция преобразуется через наше зло. Но этот переход рискованный". [15 ]
Иллюзия противопоставления.
Мне снятся собаки, мне снятся звери,
Мне снится что твари с глазами как лампы
Вцепились мне в крылья у самого неба
И я рухнул нелепо как падший ангел.
Я не помню паденья, я помню только
Глухой удар о холодные камни,
Неужели я мог залететь так высоко
И упасть так жестоко как падший ангел…[16]
Конвой, сопровождавший задержанного, отступил в глубину комнаты, и моему взору предстала сутулая спина коренастого низкого человека, одетого в грязный спортивный костюм – типичную униформу жителей городских окраин. После нескольких секунд молчания во время которых я близоруко всматривалась в детали его внешности, наконец набравшись смелости, я подняла глаза, прямо взглянула в лицо и неожиданно настолько реально увидела образ, что в страхе отшатнулась.
Животный ужас, постепенно усиливаясь, приобрёл сверхъестественные масштабы, всё естество моё слилось в едином внутреннем крике, хотя внешне я боялась даже пошевелиться, об этом ясно говорили затёкшие конечности: «Женька, девочка, уведи меня отсюда».
Пытаясь хоть как-то успокоиться под звуки монотонно задаваемых следователем банальных вопросов обычно следующих в начале допроса, тихонечко, стараясь не хрустеть затёкшими шейными позвонками, я медленно поворачивала голову из стороны в сторону, вдоль, поперёк и по диагонали рассматривая помещение, стараясь не встретиться с Евгенией Алексеевной глазами, чтобы она не заметила моего состояния.
Серая комната следственного изолятора, без окон и лишней мебели наводила тоску уже одним своим оформлением. Унылый однообразный рисунок обоев своей казённостью напоминал о нелёгком предстоящем будущем, ожидавшем тех, кто не выйдет отсюда на свободу, наверное, он должен вызывать отчаяние у любого подследственного. Висевшее под самым потолком чудачество, назвать светильником мог только человек с пылким воображением. Стол, за которым я устроилась, представлял из себя школьную парту, неудобную для взрослого человека низкую, с перекладиной посередине и откидывающимися краями. Больше в комнате не было ничего кроме только что табуретки, на которой сидел подозреваемый. Обвинение, которое ему предъявляли, было чудовищно: изнасилование и убийство восьмилетней девочки.
Вслушиваясь в слова этой по ходу экспромтом разыгрываемой трагедии, я задыхалась от эмоций по мере раскрытия подробностей преступления, а в кульминационный момент развязки перестала слышать вообще всё. Мир умер. Без четверти двенадцать он остановился для меня на двое суток ровно.
***
Кто ты? Почему у тебя такие бездонные глаза с расширенными зрачками не мигающие, спокойные неподвижные глубокие они так и цепляются за что-то внутри меня. Ты – дьявол!!! Не правда ли? Кто угодно: существо, животное, НО ТОЛЬКО НЕ ЧЕЛОВЕК!!!
Я почти теряла сознание от охватившей меня ненависти жаром обдающей тело, током пульсирующей в висках и ознобом отдающейся в конечностях. Душа сжалась в комочек, и где-то в центре на уровне груди открылось второе сердце, дыхание стало редким, воздух попадал в лёгкие только после того, как спазмы от недостатка кислорода начинали сдавливать горло. Вцепившись обеими руками в стакан воды я, стараясь не прокусить его краешек, осторожно набрала в рот немного безвкусной жидкости, но тут же не проглотив её скорчилась в судороге, усиливающаяся внутренняя вибрация желания мести заблокировала основные жизненные функции организма. Ненавижу, я НЕ – НА – ВИ - ЖУ тебя!!!
Вселенское зло материализовалось в пространстве в виде образа реального человека по ту сторону бесконечности, зло давало волю диким первобытным инстинктам во мне самой, но почему-то раскрываясь всё больше и больше навстречу волной подступающему безумию, я чувствовала себя соучастником преступления больше чем судьёй. Ярость, бешенство перерастало в отчаянье, и слёзы, прорвавшись с другой стороны реальности, мира физических ощущений, тёплыми ручейками стекали по лицу, выдавая мою несостоятельность и нетвёрдость.
Взгляд в взгляд… Не выдерживает, отводит глаза и больше уже не смотрит в мою сторону. Кто ты? Я не вижу ничего кроме рук. Красные отмороженные вздутые пальцы грязные с обкусанными ногтями усиливают отвращение, в середине запястья чётко обозначаются вздувшиеся жилки вибрирующие в такт с пульсом, три основных линии почти сходятся по центру ладони и неровными лучами разбегаются по краям, на правой руке следы от ещё не до конца сошедших бородавок или оспинок, неумело замазанные йодом. Сцепленные наручниками кисти рук практически не остаются без движения, только на несколько секунд редко он складывает их в замок, но только затем чтобы вскоре опять начать суетливую свистопляску пальцами.
Что же ты орёшь так?!!!… Что же вы делаете?!!! Ведь он же живой человек!!! Человек??? Господи, сколько боли, сколько нелепости в этом определении?!!! Сколько грязи в этой душе, в этих душах, в наших?… Спрячься назад, изыди зверёныш, сидящий внутри, пришедший посмотреть на чужое падение... Разве не жажда мести привела тебя сюда?!!!
Светлые!
Чистые!
Дорогие люди мои!!
Что же вы делаете???!!!
СТОЙТЕ!!!
Не нужно этой жестокой безаппеляционности в твоих глазах, Женька!!!
Не нужно грубых издевательств заранее подчёркивающих однозначность вынесенного приговора!!!
Не те вопросы задаёте вы!!!
Не те ответы получаете!!!
Не там вы ищите!!!
Не то находите!… А-а-а....
Зеркало разбивается на множество мелких осколков, острыми краями царапающими сердце...
ЗВЕРИ!!!
Мы все звери...
***
---Денис, Дениска, ты меня слышишь? Пошли домой, родной, пошли домой, - как ребёнка уговаривала Женька своего мужа – следователя, ведущего допрос.
Вдвоём мы не могли удержать здоровенного мужика в разнобой переставляющего ноги, никак не умеющего вспомнить принципов передвижения по лестнице. Он облокачивался на каждый встречающийся по пути дверной косяк, долго держался за него, и…молчал. Синие стеклянные глаза неподвижно смотрели в одну точку с полным пренебрежением ко всему происходящему. Дома, обнявшись с собакой, он уснул посередине просторной прихожей двухкомнатной ведомственной квартиры. Жена заботливо положила ему под голову подушку, сверху накрыла пледом:
---Спи, зайка.
***
Безжизненные проёмы ещё не проснувшихся окон в убогих накренившихся домах антикварного района города, серебристыми бликами разбрызганными по стёклам, отсвечивали лучи восходящего солнца, когда я шла по улице домой, прочь от того места где всё это случилось. Вселенская пустота чувствовалась в густом туманом обволакивающем предметы воздухе, тишина разрывала барабанные перепонки. И в тот момент в этом мире для меня не было ни добра, ни зла, была пустота, свобода и одиночество. Душа плыла по прозрачному эфиру упиваясь его сладостью и чистотой.
Я думала о том, что у каждого из нас где-то в самом отдалённом уголке сознания хранятся события, к которым даже по прошествии большого количества времени никак не хочется применять местоимение «Я». Легче уйти от ответа, забыть, переиначить, переписать начисто, скомкать жизнь как неудавшийся черновой вариант и с понедельника начать жизнь заново. В каждом из нас под семью железными засовами сидит наше второе «Я» которое отнюдь не сродни образу, взлелеянному нашими родителями, да и что уж говорить обо всех остальных.
В каждом из нас сидит зверь. Не понятый, запуганный, дикий неуправляемый, даже за толстыми прутьями железной решётки временами он заставляет нас забывать о напускном искусственно взрощенном моральном вегетарианстве, и требует крови, эти желания заложены природой, они справедливо следует из той роли, которая соответствует истинному рангу человека, месту, отведённому ему среди подобных же тварей.
Зверь. Он всегда опасен, потому что, даже прирученный добрый, ухоженный, жизнью наряженный в разнообразные театральные одеяния, прилизанный, он только и ждёт случая стать диким неукротимым, бешеным.
Момент, в который ты начинаешь понимать, что пошёл обратный отсчёт, и эволюция дала маху, оставив лазейку на ту сторону развития, неуловим. Требуется только мгновение для того, чтобы маятник, качнувшись замер в крайнем положении, время остановилось, бесконечностью развернулась под ногами бездна, и вот уже ты в отчаянье наблюдаешь как испугано шарахнулись в разные стороны человеческие тени, в бессильном стремлении помочь ринулись навстречу избранные, поймали взгляд и…отступили. Их аргументы – ничто перед силой желания.
***
Не знакомо? Не было? Не верю. Просто не понято, просто прошло незамеченно, тихо прокрался зверёныш по туловищу мягко пошаркивая домашними тапочками, желая показать что приручен, оставил в памяти моментом запечатлённый кадр, но что будет если мы проявим плёнку? Гримаса, рожа, оскал? Вы не любите фотографироваться? И правильно делаете, плёнка снимает маски, делает уродство явным, а кривлянья бесполезными. Для того, чтобы покончить жизнь самоубийством вполне достаточно два часа не отрываясь посмотреть на себя в зеркало.
Пропасть тут, она разворачивается перед ногами силой желаний, и твёрдость отречений может послужить только фиговым листиком, прикрывающим наготу звериной натуры. Секунду назад по геологическому времени мы превратились в обезьян, у которых в результате развития инстинкты стали менее извращёнными, а желания более завуалированными.
Наша жизнь это театральная постановка в зоопарке с полным вживанием в роль по методу Станиславского. Можно корчить из себя кого угодно и сколько угодно, но достаточно всего лишь внимательно посмотреть в своё зеркальное отражение, чтобы заметить как отвергнутый серый эльф, безмолвный страж вечности, мрачно улыбается в уголках наших глаз. Он знает порядок божественной смены декораций.
***
Я пытался быть справедливым и добрым
И мне не казалось ни страшным ни странным,
Что внизу на земле собираются толпы
Пришедших смотреть как падает ангел.
И в открытые рты наметает ветром
То ли белый снег, то ли сладкую манну,
То ли просто перья, летящие следом
За сорвавшимся вниз, словно падший ангел…[17]
---Мама, мама, мамочка – а – а – А – А – А!!!
Женька ревела над Денискиной могилой, грудью упав на только что утрамбованную землю, побелевшими пальцами сгребая в ладони сверху ровным рядком уложенный дёрн. Бугай Олежка поднял на руки обессилевшее тело, кивнул мне в сторону УАЗика:
---Пошли, хватит издевательства, Дмитрич, вези в роддом, там уже родственники дежурят.
Через десять дней из полностью забаррикадированного сотрудниками полиции родильного отделения пришло известие: Мальчик. Бог знает сколько ночей не спавшие, мы втроём собрались в ведомственной комнате полицейского общежития. Мутило всех и без водки. Мы сидели за столом друг против друга при выключенном свете с одной зажженной свечкой посередине и молчали не в силах разговаривать. Денис…
Всегда первый, во всём положительный, лёгкий на подъём, весёлый жизнерадостный парень в последнее время начал заметно сдавать. Повышение в звании, новые знаки отличия на форме, признание на службе, мир в семье. Казалось, жизнь после всех неудачных витков начинала набирать обороты, а он срывался, а он падал всё ниже и ниже. Любые попытки расшевелить его не приводили ни к чему. Достучаться было невозможно…Никому… Никак…Стеклянными глазами смотрел он на мир и всё чаще срывался на допросах.
За два дня до начала отпуска, Денис Михайлович в обществе двух юных девиц лёгкого поведения и тюремного Дон-Жуана – Павлика в совершенно непрезентабельном виде после бурно проведенной ночи на казённой машине съехали в кювет. Остались живы все, кроме него…
Женя, наша милая хрупкая Женька, видела все протоколы, сама допрашивала девчонок, держалась стойко до последнего: «Лишь бы выжил». Медицинские прогнозы были оптимистичны, но он не мог, не хотел просто дальше жить…
До свидания, Денис. Мы постараемся согреть маленькое сердечко твоего сына, мы будем беречь большое сердце твоей жены.
Ведь сказки, в которые верят дети и иллюзии, которыми живут женщины так похожи!!!
***
Свечка догорала. Живой пляшущий огонёк судорожно вздрагивал из последних сил цепляясь за чуть теплившуюся в нём жизнь, на чистом полотне белой скатерти затейливыми фигурами корчились подвижные блики угасающего пламени. По кошачьи неслышно через широкие щели полузанавешенных окон в комнату прокрадывалась ночь легкими воздушными грациозными движениями укутывая пространство вокруг дымчатым пледом сумерек, завораживая мир ласковой мурлыкающей тишиной. В скором времени темнота поглотила всё вокруг, оставив нетронутым, казалось, единственное светлое пятнышко во вселенной, ещё освещаемое погибающим огоньком. В нерешительности замерло время не смея своим громогласным тик – так разрушать нашу коллективную медитацию. Наконец дёргающееся жёлтое пламя судорожно забилось в последних конвульсиях, весёлый светлячок парафинового края погиб. Ночь моментально пропитала чернотой воздушную промокашку окружающей среды, стало темно.
Никто не произнёс ни слова, поддавшись всеобщему психозу, каждый из нас молча смотрел в точку на столе, где только что в бесконечности растаял источник света. Мы были вместе, и перед спокойной уверенностью этого единства рушилась стена непонимания, утихала боль, отступала бездна.
Нам уже не требовалась придумывать ложь в оправдание, для того, чтобы бесполезными разговорами предупреждать невысказанные сомнения, ведь правда была так многогранна, а истина так проста.
***
Не нужно многого, чтобы мир перевернулся другой стороной. Пустяковый случай, щелчок в мозгу и ценности поменялись местами: улыбка стала неискренней, движения скованными, а поступки непредсказуемыми. Протест, который часто зреет годами, вырвется наружу моментально, восставшее «Я» утвердит своё главенствующее место в духовной иерархии ценностей, и дьявол будет мрачно улыбаться в каждом прохожем, чудиться оскорблением в заботливо сказанном предостережении близких, подглядывать из зеркала в ванной, видеться в неуверенных инстинктивных ужимках новорожденного.
"Это как внезапный зов смерти. А снаружи всё одинаково. Обстоятельства такие же, жесты всё те же, атмосфера столь же солнечная, и тело живёт как обычно. Но всё изменилось". [18]
Как заметить это в себе, как предупредить это в близком человеке? Болезнь больного воображения, результат неимоверно раздувшегося «Я» называемая дьяволом начинает развиваться в душе и предупредить её непросто в самом начале, когда симптомы ещё практически не выявлены, и очень сложно, почти невозможно в конце. Крупица внимания, искренняя улыбка, вовремя сказанное слово может помочь пройти в миллиметре от беды, восстановить гармонию, развеять эльфийскую иллюзию противопоставления «Я» всему остальному, "уничтожить причину крошечных нарушений равновесия" [19], пошатнуть веру в болезнь. Но так часто мы проходим мимо, так часто потом мы плачем на могилах, оплакивая очередное похороненное «Я». Мировая дьявольская патология «Я» ищет повода для катастрофы – "великой катастрофы жизни" [20], болезнь принимает грандиозные масштабы. Человечество, став рабом своих желаний, готово погрузиться в ад, кучка посвящённых бестолково мечется посреди начавшегося всемирного потопа, ценой великих страданий или усилий пытаясь достичь гармонии, "но это всё ещё негативный и человеческий способ подходить к переживанию.
В действительности, Гармония, чудесная Гармония, которая управляет вещами, не хочет обучать нас законам ада, будь это самый маленький ад; она хочет солнечного закона. Она бросает нас в свои тайфуны, свои болезни, окунает нас в чёрную яму лишь настолько, насколько это необходимо, чтобы мы усвоили урок – ни минутой больше; и с той секунды, когда мы вернули себе крупицу солнца, маленькую ноту, чудесное маленькое спокойное течение в сердце вещей, всё изменено, вылечено, повёрнуто к свету. Мы должны учиться позволять течь этой гармонии, позволять ей делаться – нет другого секрета". [21]
Список литературы:
1. Сатпрем. На пути к сверхчеловечеству.
2. Библия.
3. Шри Ауробиндо Гхош. Жизнь божественная.
4. Владимир Соловьёв. Чтения о богочеловечестве.
5. Николай Бердяев. Философия свободного духа.
6. Владимир Соловьёв. Чтения о богочеловечестве.
7,8 Николай Бердяев. Философия свободного духа.
9,10,11 Сатпрем. На пути к сверхчеловечеству.
12. Мандукйя Упанишад (Стих 7).
13,14. Шри Ауробиндо Гхош. Жизнь божественная.
15. Сатпрем. На пути к сверхчеловечеству.
16,17 В. Бутусов - И. Кормильцев.
18-21. Сатпрем. На пути к сверхчеловечеству.