Моя жизнь. Юность. Колпино. книга вторая

Александр Георгиевич Безуглый  "Моя жизнь. Юность. Колпино"
(исправлено и дополнено 5 Апреля 2015 года)

Книга вторая.
 Автобиографическая повесть описывающая, буквально по годам  жизнь обычного человека, который родился в СССР, во «времена застоя», при правлении генерального секретаря ЦК КПСС, Л.И. Брежнева. Затем жил во времена «перестройки» и развала Советского союза новым правительством страны под управлением М.С. Горбачева. Жил в дальнейшем во времена полного хаоса, приведшего страну к почти полному развалу и отделению союзных республик под управлением первого президента России Б.Н.Ельцина. После этого жил уже в Российской федерации при строительстве капитализма под управление действительно талантливого руководителя страной, президента В. В. Путина.
В книге также приведены исторические факты происходившие в нашей стране в разные годы.

Выражаю огромную благодарность за помощь в работе над своей второй  книгой, своим друзьям по школе № 454, в городе Колпино: Ильину Александру и  Елене Стрембовской (Кочкиной), а также друзьям по двору Михаилу Огурцову и  Вадиму Каретникову.

ОТ АВТОРА
(для тех, кто не читал вступление к моей первой книге)
 
Я очень горжусь собой, что решил первым начать летопись нашего рода. И очень жаль, что до этого не додумались мои предки. Но, как говориться, лучше поздно, чем никогда. Несколько месяцев я ломал голову, с какими словами обратиться к своим потомкам, дочке, двум внучкам, а также к их будущим детям, внукам и правнукам, которые надеюсь, тоже когда-нибудь прочитают эти строки.
Изведя гору бумаги на черновики у меня, наконец-то получилось два варианта вступления к моей книге. Сначала я хотел их объединить в одно, но потом прикинул так и сяк, и решил оставить все, как есть. Что-то лучше объяснено в одном, что-то в другом.
 
ВСТУПЛЕНИЕ №1
(для тех, кто не читал первую книгу)

Ну, здравствуйте, мои дорогие потомки! В первую очередь я имею в виду, конечно, своих кровных, близких родственников: мою горячо любимую дочурку, Сюзанну Александровну Безуглую (на данное время, Кострову,  по мужу), ее двух дочурок, и соответственно моих внучек: Диану Сергеевну и Яну Сергеевну Костровых, ну и конечно, всех тех, кто родится в дальнейшем у них и их детей. И огромный привет всем тем, к кому эти записи, возможно, попали чисто случайно. Может вы эту книженцию, в какой-нибудь библиотеке или архиве откопали, а возможно археологи будущего нашли ее в каком-нибудь захоронении, а может вы это мое творение вообще где-нибудь на городской свалке нашли и решили почитать от нечего делать. В любом случае всем огромный привет!
Сейчас вы держите в руках, можно сказать, уникальный документ, — летопись целой жизни одного человека, то есть меня, любимого. Жизнеописание, буквально по годам, обычного человека, который родился и жил до двадцати лет, в СССР (Союзе Советских Социалистических республик), во времена строительства коммунизма, который мы так и не построили, затем, жил уже в России, во времена перестройки, путча и строительства в нашей стране уже капитализма. Во времена инфляций и прочих катаклизмов, постигших нашу страну в конце 20-го, начале 21-го веков. Во времена прихода к власти, действительно умного президента России Владимира Владимировича Путина. Во время гражданской войны на Украине, которая идёт там в данное время (2014 год), и прихода там к власти неонацистов.
Конечно, если бы я был, хоть чем-то знаменит в мире искусства, науки, или бизнеса, я предпочел бы, чтобы обо мне писали другие, а так, все приходится делать самому. Очень, понимаете ли, не хочется, чтобы все люди, знавшие меня, забыли обо мне, уже через несколько месяцев после моей смерти, что и происходит постоянно в нашем мире. Ведь сколько было у нас талантливых людей? Тысячи! А помнят из них лишь несколько десятков, да и то лишь по фамилиям. А обо мне и подавно никто не вспомнит, если я сам не позабочусь об увековечивании памяти о себе, любимом в веках! Во как загнул, аж самого гордость охватывает.
Все-таки, очень хочется, чтобы мои потомки хоть что-то знали обо мне, о наших общих предках и, возможно, хоть иногда вспоминали.
Я в последнее время частенько задумываюсь; а как было бы здорово, если бы мы все могли где-то найти информацию о том, как жили наши отцы и матери, дедушки и бабушки и все остальные пра-пра.
Поначалу, когда только возникла эта идея,- написать книгу о себе, я хотел написать просто рукописную книгу о своей жизни, возможно перепечатанную в дальнейшем на печатной машинке и переплетенную в ручную. Но пришел 21 век, и с развитием компьютерных технологий появились и другие возможности оставить свой след в истории, к примеру, в электронном виде, в интернете, на компакт-дисках и картах памяти (флешках).
Впрочем, на всякий случай я и бумажную версию  решил  напечатать для своих потомков и желательно в нескольких десятках экземпляров, а не только сохранить ее в электронном варианте, тем более что теперь это не проблема, достаточно иметь дома свой компьютер и принтер.
Все-таки неизвестно, что будет со всей нашей электронной цивилизацией и с интернетом лет через пятьдесят, а бумажные книги хранятся не одну сотню лет! Заодно, отдельным дополнением к своему жизнеописанию, я и о своих предках напишу все, что знаю, или слышал от родных и близких.
Попробуйте только представить себе, что каждый член нашего рода, начнет вести дневник. Не от случая к случаю, как большинство из нас делает в детстве и юности, а кропотливо и ежедневно будет записывать все интересное, что происходит с ним и его близкими. И ближе к концу своей жизни обобщит, систематизирует и напечатает эти записи.
Это какая же будет библиотека у наших потомков через несколько поколений, описывающая всю жизнь их предков?
Вообще, я считаю, что написание книги сродни телепатическому сеансу. Об этом как-то упоминал в своей книге один из моих любимых писателей, Стивен Кинг. Вот убедитесь сами. Допустим, вы находитесь где-то в городе, или деревне, и даже не в этом времени. Может через год после написания этих строк, а может через 100 лет! Я же, вот он, — сижу сейчас, за письменным столом у себя дома. И между мной и всеми, кто читает в данный момент эти строки, начинается сеанс телепатии. Мне нужно передать вам информацию не только через пространство, но и через время. Для этого сеанса у меня есть только авторучка, стопка бумаги, компьютер. Но, попробуйте своим  внутренним зрением увидеть то, что сейчас вижу я.
В данный момент, я сижу в своей квартире многоквартирного трехэтажного  дома. За окном, почти сразу начинается сосновый лес. Стоит ясное, солнечное утро. Передо мной на письменном столе стоит плоский монитор компьютера, под столом сам процессор и куча проводов, которые вечно путаются под ногами. Еще на столе в беспорядке лежат два старых, но еще рабочих ноутбука, мой фотоаппарат «Niкon», компьютерный планшет, везде кнопками пришпилены десятки всяких бумажек-напоминалок, а то идей всяких много, а запомнить все не могу. Над моим письменным столом висит самодельная полка с компакт-CD-дисками любимой мной музыки и программами для компьютера из журналов «Computer Bild» (с каждым журналом продаётся компакт-диск). Рядом, на стене висит большой плоский жидкокристаллический телевизор метр в длину, включенный на музыкальный канал «Муз ТВ». На другой стене висят несколько моих картин и больших фотографий моих дочки и внучек. По комнате бегают друг за другом наша кошка Муся и ее сынок Пуся, на кухне что-то готовит моя жена (наш брак не зарегистрирован пока, хоть мы вместе живём уже 15 лет), Наташа Усова...
Видите, мы даже не в одном году, не то что не в одной комнате, но вы видите то же, что и я! Мы общаемся! Ну, может картинку, которую я вам мысленно послал, каждый из вас увидит с небольшими вариациями, но не это главное. Главное, что я послал вам информацию с описанием своей комнаты, а вы ее получили и мысленно увидели то, что вижу я в данный момент. Думаю, мы участвовали в сеансе телепатии!
Правда, к сожалению, эта телепатия однонаправленная. Я-то могу вам передать любую информацию из прошлого, а вы мне, увы, нет. Но зато вы можете своим внутренним зрением увидеть все, что видел я в своем детстве, юности, старости. Может, где-то почувствуете и мои переживания в определенные моменты моей жизни. А в итоге, вы сможете год за годом, вместе со мной прожить всю мою жизнь! Правда, за более короткий срок, — пока вы читаете эту книгу. А это значит, что связь времен не прерывается! Правильно говорят, — без прошлого нет будущего!
Ведь что такое человеческая личность на мой взгляд? Это просто совокупность воспоминаний с детских лет и до смерти. Можно назвать это жизненным опытом, или, если хотите, человеческой душой, хотя я в душу не верю, — суть все равно не меняется. И чем больше наши потомки узнают о нашей жизни, жизни их предков, тем в чем-то богаче станет и их жизненный опыт.
Через 50 — 100 лет, кто-то из наших потомков смело сможет сказать: — «За одну свою жизнь я прожил жизни всех своих предков, прочитав о жизни каждого!», кто конечно, захотел оставить память о себе! Это же здорово! И это я придумал!
С приветом из тьмы веков ваш Александр Георгиевич Безуглый

Вступление №2
 
Да, жизнь моя сложилась, к сожалению так, что не стал я, ни знаменитым музыкантом, хоть и посвятил этому увлечению половину жизни и играл в нескольких рок-группах. Не стал я и известным художником, хоть тоже занимался этим ремеслом какой-то период своей жизни и результаты были многообещающие. Несколько картин даже удалось продать. Не стал я и знаменитым поэтом-песенником, хоть до сих пор в столе лежат тексты более ста песен... Ну не хватило у меня пробивных способностей, чтобы хоть в одном деле добиться полного успеха. Но ведь это не повод, чтобы после моей смерти все обо мне забыли. Ниточка поколений не должна прерываться, как это случилось со всеми русскими людьми после революции 1917 года. Из-за кучки честолюбивых авантюристов-революционеров, решивших переделать страну по своему усмотрению и уничтоживших в дальнейшем сотни тысяч невинных людей, — наших дедов и прадедов, мы теперь не можем ничего о них узнать. Кем они были, где жили, чем занимались? Так давайте попробуем начать все с нуля. Начать новую летопись поколений людей с конца 20-го века. Я начинаю эту летопись с описания своей жизни. Возможно, она послужит примером всем моим потомкам, также оставить и о себе хоть какую-то информацию для своих детей, внуков и правнуков. Лично я считаю, что без такой книги о себе, человеческая жизнь вообще теряет всякий смысл!!!
Предположим, родятся у вас дети, вырастите вы их, по возможности выучите и поможете поначалу материально. А дальше что? Детки вырастут, у них появятся свои семьи. И что же потом? Смиренно ждать старость и свою смерть? Ну, c внуками, дай бог понянчитесь, пока они не начнут вас использовать только в своих целях, типа: «бабушка, дедушка, дайте деньжат!». Извините, но это не жизнь! Это обычный инстинкт продолжения рода и больше ничего.
Но ведь каждый человек, — это личность! И эта личность, если это действительно личность, а не спившиеся отбросы общества, должна, так или иначе, самореализоваться в нашем мире! Ведь многие люди, хоть и не стали знаменитыми, но прожили бурную, наполненную событиями жизнь. Так почему бы не рассказать об этом своим детям и внукам.
Просто задайте себе вопрос: «Хотел(а) бы я почитать, как жил мой дед, или прадед, бабушка или прабабушка?» Скорее всего, вы ответите: Конечно, хотел бы!
Сейчас, вспоминая свою юность, я очень жалею, что не сохранил свои дневники того времени, а сейчас уже просто не вспомнить многие интересные моменты моей жизни. Жалею еще и о том, что во времена моей юности не было возможности часто фотографироваться. Фотографией занимались единицы, так как это было довольно муторное занятие, с проявлением пленок, печатью фотографий, без всяких компьютерных, цифровых технологий, как сейчас. А ездить постоянно в фотосалоны, не было времени, да и не задумывались мы тогда о том, что посмотреть фото нашей юности захотим не только мы сами в старости, но и наши потомки.
К сожалению, много своих фотографий (20-28 лет), я потерял из-за психической болезни моей матери (она их просто однажды выкинула, когда меня не было дома), а как бы эти фотографии сейчас пригодились! Ведь по старым фотографиям порой вспоминаются целые жизненные периоды.
В юности, мы, к сожалению абсолютно не задумываемся о том, что все записи и фотографии, касающиеся нашей жизни, нам не только захочется когда-то перечитать и посмотреть, но главное, — передать все это своим потомкам. Это же история вашего рода и она должна сохраняться.
А вообще-то, мне очень интересно, кто сейчас читает эти строки. Может эту книгу сейчас держит в руках мой далекий потомок, правнук, или правнучка, а может совершенно чужой человек, нашел эту книгу где-нибудь, и просто захотел узнать, ради любопытства, как жили люди в конце 20-го века.
Не уверен,  что до моих потомков дойдут мои картины, музыка, стихи и песни, но думаю, что эта книга, все же сохранится хоть у кого-нибудь из них.
Впрочем, свои стихи и песни я, наверно тоже включу в эту книгу, может кому-нибудь и пригодится. И пусть она напоминает обо мне моим потомкам много-много лет. Ради одного этого не грех посидеть за письменным столом несколько лет и постараться вспомнить все, что смогу, пока память вообще не начала отказывать.
Я вот пишу эти строки, и представляю, что через лет сто, одна из этих экземпляров моей книги будет стоять у кого-то из моих пра-пра-правнуков на полке, А может и не только моя. Возможно, еще и моей дочки, ее дочек и т.д., напоминая всем будущим поколениям, что мы жили когда-то, на этой планете.
Жизнь, к сожалению, очень короткая штука, но понимать это начинаешь лишь после сорока лет. И тогда начинаешь задумываться: «А что же я сделал в этой жизни такого, чтобы хотя бы мои потомки меня не забыли?» И оказывается, что ничего, или почти ничего.
Мой вам совет, — постарайтесь добиться в своей жизни, как можно большего. Не растрачивайте свое свободное время на ерунду. Чем смотреть какую-то ересь по телевизору, или играть в компьютерные игры, попробуйте сами что-то создать. Чем читать что-то, хотя это тоже полезно для общего развития, попробуйте сами что-то сочинить, чем слушать чужую музыку, попробуйте сами научиться играть и что-то сочинить свое. И так во всем! Чем потреблять чужое, гораздо лучше создавать свое!!!
У меня не сложилась жизнь, так, как я видел ее в своих мечтах, так дай бог, хоть вы добьетесь чего-то. Главное, это верить в свои силы!
Человек может добиться всего, если очень захочет. Ведь недаром говорят, что успех любого человека в жизни, состоит из 10% таланта и 90% труда! Никогда не ссылайтесь на то, что вы что-то не умеете делать. Всегда говорите себе: "Я смогу!"
Например, я ни когда не думал, что у меня получится писать картины, но стоило познакомиться с питерскими художниками, посмотреть их работы и как они это делают, и я уже твёрдо знал, что тоже так смогу. И что вы думаете? Не прошло и года, как я научился без всякой художественной школы неплохо рисовать. Хотя и жалел, конечно, что в своё время отказался от мысли поступить в художественную школу, где училась моя мама, а она мне предлагала. Но все-таки я научился кое-чему сам и вскоре, те же художники, что помогали мне осваивать секреты живописи, сами просили обменяться со мной картинами.
Так же получилось и с музыкой и с сочинением песен и стихов. Я просто всегда верил, что смогу это сделать, и пусть много раз что-то поначалу не очень получалось, но в итоге все выходило как надо! Главное, это желание и практика.
Поверьте, нет людей не способных что-то сделать, есть просто лентяи, которым неохота осваивать что-то новое.
Вся эта книга, возможно, написана довольно сумбурно, но простите меня, — я же не профессиональный писатель, хотя хотел и этим тоже заняться и даже в 80-х годах 20-го века, мы пытались выпускать самиздатовские журналы, копируя машинописные листки с вклеенными фотографиями на черно-белом ксероксе. Пытался я и рассказы писать и повести, впрочем и сейчас пытаюсь...
К сожалению, на сочинение больших творений у меня усидчивости  не хватает, хотя идей было и сейчас возникает довольно много. Может еще что-то и напишу.
Но пора уже заканчивать со вступительным словом и переходить непосредственно к описанию своей жизни. А что из этого получилось, — судить Вам!
С уважением и наилучшими пожеланиями: Александр Георгиевич Безуглый (по отцовской линии), Пьянков (по материнской линии).
 

Моя жизнь. Юность. Колпино
Книга вторая

Информация для жителей города Колпино.
 В нашей повседневной жизни в Колпино, куда я переехал в 1978 году, мы, молодые ребята и девчонки, да и все колпинцы, наверно, пользовались «народными» названиями магазинов и других мест в городе. Поэтому я решил разместить в начале моей второй книги, микротопонимы, чтобы вы (молодые жители Колпино), более ясно представляли, что как называлось в Колпино, в наше время 1970-90-х годов.
 И еще, в своей книге я часто упоминаю названия улиц и номера домов, перекрестки и прочие сведения. Людям, не бывавшим в Колпино, это будет не интересно, а вот для колпинцев, возможно эти сведения и пригодятся, так что я специально не стал эти описания убирать.

Микротопонимы:
 «БАМ» — дом 15 по Павловской улице. В 1980-е годы, во времена борьбы с алкоголизмом, в этом доме находился самый Большой Алкогольный Магазин города.

«Булочная „Дубок“» — дом 52 по проспекту Ленина. В советское время в этом доме находилась булочная.

«Близнецы» — два магазина на проспекте Ленина, дома 9 и 10, очень похожие здания. В советское время там были: в доме 10 — продовольственный магазин и кулинария; в доме 9 — булочная и овощной магазин.   
   
«Вертолёт», «У вертолёта» — перекрёсток улицы Веры Слуцкой и бульвара Трудящихся. В конце 1980-х годов на этом перекрёстке (со стороны ПТУ), стоял списанный армейский вертолёт Ми-26, в котором в дальнейшем размещался тир, потом бар. В дальнейшем его подожгли и демонтировали.
         
«Военохот» — здание завода «Военохот № 4» по бульвару Трудящихся, 16.

 «Дом торговли», он же «26 магазин» — дом 7/5 по улице Труда. В советское время здесь был магазин № 26.
      
 «Зенитка» — район памятника «Ижорский таран» (по установленному там зенитному орудию).

«Инженерные дома» — № 23 и 27 по Советскому бульвару (до революции там жили инженеры Ижорского завода). 
               
 «Керосинка» — угол улицы Павловской и Братьев Радченко (Западной). Ранее там находилась керосинная лавка.

 «Комиссионный», «Комис», «Комок» — дом 9 по улице Братьев Радченко. В советское время здесь находился комиссионный магазин. В настоящее время здесь находится продуктовый магазин «Веста».

 «Кривой магазин» — магазин в доме 18/12 по проспекту Ленина. Здание имеет кривой фасад в плане.

«Магазин на Коммуне» — дом 7 на площади Коммуны.

«Новый универсам» — магазин по адресу Пролетарская улица, дом 60. Ныне — магазин «Пятёрочка».

 «Мороженица» — дом 7 по улице Братьев Радченко. В советское время здесь находилось кафе-мороженое.
 
Кафе-мороженое.  Перекресток проспекта Ленина и улицы Братьев Радченко

 «Огурцово» — район новой застройки ближе к совхозу имени Тельмана, назван по совхозным теплицам, в которых выращивали огурцы.

«Пивбар», «Нептун» — дом 53 по проспекту Ленина. Типовая «стекляшка», в советское время на первом этаже находился пивной бар «Нептун», а на втором, в конце 80-х — дискотека «Континент».

 «Плиты» — так до войны именовался бульвар Свободы (из-за находящейся там плотины). В войну он получил прозвища «Карельский перешеек» и «Перешеек смерти» — так часто немцы бомбили и обстреливали этот единственный путь, соединявший тогда оба берега Ижоры.

 «Проспект» — проспект Ленина как таковой («живет на проспекте»), в отличие от Заводского проспекта, чаще всего именуемого просто «Заводским».
 «Полтинник» — дом по адресу Павловская улица, 82. В советское время там располагался продовольственный магазин № 50. Ныне — «Пятёрочка»

«Простоквашино» — новый район на правом берегу Ижоры (до новой застройки 80-х годов там находились частные дома деревенского типа).

 «Сарай» — магазин по адресу бульвар Трудящихся, 35/1. В советские времена там располагался хозяйственный магазин.

«Сковородка» — В советское время, место для танцевальных вечеров в Колпинском городском саду (у центральной проходной Ижорского завода). Танцпол представлял собою круглое деревянное здание, типа большой беседки. На танцах играл духовой оркестр Колпинского Дворца культуры и ансамбль. Сгорел танцпол в 1977 году. Сейчас на этом месте большая круглая клумба.
            
«Старый универсам» — несколько магазинов в одном здании, улица Веры Слуцкой, дом 89.

«Капелька» — в 80-90-е годы кафе-мороженое на втором этаже «Старого универсама».

«Троицкое поле» — район нынешней улицы Труда, ранее Троицкой, названной по находившемуся там Троицкому собору. Проходная Ижорского завода там называется «Троицкими воротами».

 «Шанхай» — район Заводского проспекта, в 70-е годы бывший отдалёнными новостройками.

 «Фидерная» — перекрёсток проспекта Ленина и улицы Танкистов и выходящая на него улица. Названы по названию электрической подстанции находящейся рядом. Там же, недалеко, находится проходная Ижорского завода и Колпинская швейная фабрика.

«Чухонка» — остров, на котором находится Парк культуры и отдыха им. 40-летия ВЛКСМ, там же «взрослый пляж». Назван по финской деревне Мокколово, ранее там стоявшей (чухонцы — прозвище финнов). В 80-е годы, летом на Чухонке было очень здорово. Работали лодочная станция, множество аттракционов: карусели, качели, колесо обозрения. Сейчас практически все это пришло в негодность и демонтировано.

 
 
 Ну, вот мы и дошли непосредственно до моих воспоминаний, касающихся уже моей юношеской жизни.  Как и в первой книге, в начале описания каждого года моей жизни, я добавил немного исторических событий, произошедших в данном году.


1979 год
 
Исторические события этого года
Наша страна проживает последний мирный год. Злосчастная Афганская война, продлившаяся долгие десять лет и унесшая тысячи жизней советских мальчишек, толком и воевать не умеющих, берет начало именно в конце 1979-го года. Помню, как рвались туда наши призывники. Это было гордостью, если тебя направляли в Афган. И помню, какими возвращались оттуда (если возвращались), те же пацаны, — замкнувшиеся в себе, озлобленные, часто инвалиды…
 В этот год весь белый свет страдает от бензинового кризиса. Ученые головы всего мира лихорадочно думают над спиртовыми, солнечными, ветряными двигателями. А у нас, в Советском Союзе, ну, и еще в странах «ОПЕК», бензин стоит копейки, и его хоть залейся. Люди в Советском Союзе, живут пока еще спокойно и весело. Они все еще верят в приход коммунизма: строится БАМ (Байкало-Амурская магистраль), в пасхальную ночь по телевидению впервые транслируется концерт одной из самых популярных групп того времени «Bonny-M», одерживаются победы в хоккее и продолжается борьба за разрядку международной напряженности и мир во всем мире.
 Кроме того, руководителю нашей страны, Леониду Ильичу Брежневу присуждают Ленинскую премию по литературе, хоть все и знают, что его трилогию: «Малая Земля», «Возрождение» и «Целина», писали совсем другие люди. Тираж каждой книги составил 15 миллионов экземпляров, но книги эти никто не покупает и не читает…
Этот год богат на хорошие фильмы. На экраны кинотеатров выходят фильмы «Москва слезам не верит» и «Осенний марафон», фильм-катастрофа «Экипаж» и первый отечественный боевик «Пираты ХХ века». На телеэкраны выходит сериалы «Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона» и «Место встречи изменить нельзя». Вновь и вновь, то на одном, то на другом канале (а их, в СССР всего три!) Центрального Телевидения, показывают фильм, вышедший в прошлом году «Дартаньян и три мушкетера» с Михаилом Боярским в главной роли.
 Но случилось и печальное событие. 11 августа 1979 года в 13.35 на высоте 8400 м в районе Днепродзержинска столкнулись два самолета «Ту-134». Погибли 178 человек — 13 членов экипажа и 165 пассажиров, в том числе футболисты команды «Пахтакор».
Сведения об авиакатастрофах редко появлялись в советских газетах. Если что-то происходило, старались об этом молчать. Наши люди практически никогда не знали, о каких-то трагедиях, происходящих на территории СССР, но гибель в одночасье одной из лучших футбольных команд страны практически в полном составе — событие огромного масштаба, которое невозможно было замолчать.
 В 1979 году годы на предприятиях все еще выдаются к праздникам продовольственные наборы с советскими деликатесами, призванные утолить тоску населения по изысканным кушаньям, которых не найти на полках магазинов. Что же входило в такой набор? Обычно это была тушка импортной сырой курицы, баночка красной или черной икры, баночка шпротов или кальмаров, банка растворимого кофе, пачка индийского чая, пакет гречки, тоже являвшейся дефицитом в стране, сырокопченая колбаса, которой в свободной продаже вообще никогда не было. К Новогодним праздникам в наборы добавляли бутылку советского шампанского и коробку шоколадных конфет «Ассорти».
Конечно, это все выдавалось не все сразу, а только к праздникам, и ингредиенты наборов варьировались. Довольно часто в них добавлялись, продукты не столь желанные к столу, а наоборот те, которые не пользовались у населения спросом. Периодически в нашей стране из продажи исчезали то одни, то другие продукты и они так же, плавно переходили в разряд деликатесов.
 Стоит упомянуть наверно и о больших целлофановых пакетах. Целлофановые пакеты в СССР начали входить в домашний обиход, как раз в конце семидесятых годов. До этого продукты в магазинах упаковывались в специальную бумагу, некоторые большие товары обвязывались шпагатом.
 Большие же, целлофановые пакеты с ручками, с какими либо изображениями — были атрибутом только западной культуры, хотя и у нас после 1980-х годов начали выпускать свои целлофановые  пакеты. Наряду с жевательной резинкой — большие  фирменные целлофановые пакеты в СССР являлись символом достатка и приобщения к загранице. В 1979 году полиэтиленовые пакеты в Советском Союзе можно было приобрести по большей части лишь у фарцовщиков, в переходах метро, на железнодорожных вокзалах Ленинграда и Москвы. Целлофановые пакеты по спекулятивным ценам стабильно продавали и цыгане. Они же чаще всего продавали и мужские ботинки на скошенном каблуке, вошедшие тогда в моду. С рук, пакеты стоили довольно прилично для того времени: от 5 до 15 рублей, в зависимости от того, что на нем изображено. До появления бешеной моды на пакеты, продвинутая часть молодежи, ходила в те годы, как сейчас помню, с торбами из некрашеной мешковины, на которых обычно трафаретом изображался портрет певца Демиса Руссоса, дуэта «Баккара», группы «Бонни-М» или «АББА». Взрослое население страны пакетами и торбами не интересовались, — они почти всегда носили при себе сетки-авоськи.
 Целлофановые пакеты в СССР тех лет, как я уже сказал, стали культовым предметом.               
 С привезенными фарцовщиками из-за границы пакетами, специально ходили погулять в центр города, покрасоваться заграничной вещью на зависть другим прохожим. Продвинутая молодежь пыталась ходить с ними и в школы, но там с этой «заграничной дрянью» велась борьба, вплоть до того, что пакет разрезался учителем ножницами и выкидывался. А вот в ПТУ, техникумы и институты, многие учащиеся уже свободно носили вместо портфелей, фирменные пакеты с учебниками.
 Полиэтиленовые пакеты в Советском Союзе отнюдь не были одноразовой упаковкой, как сейчас, а бережно хранились, береглись. Чтобы уменьшить нагрузку, в новый пакет всегда вкладывался более поношенный.
 Отдельно можно рассказать и о фарцовщиках тех лет. Фарцовщики в СССР появились еще в пятидесятые годы. Во время международного фестиваля молодежи и студентов в Советский Союз приехало много иностранных граждан и первыми валютчиками-фарцовщиками стали студенты, модные молодые люди. Термин фарцовка происходит от английского «for sale» — для продажи.
 Фарцовщики отличались от спекулянтов тем, что торговали исключительно перекупленными, или вымененными у иностранцев модными товарами западного производства.
 После расстрельного дела валютчиков (в то время за незаконные валютные операции была предусмотрена смертная казнь!), начала шестидесятых годов, фарцовщики действовали крайне осторожно. А вот к середине семидесятых, фарцовщики в СССР уже осмелели.
 Расцвет фарцовки в СССР приходится как раз на конец семидесятых годов. В 1979 году, ходовыми товарами черного рынка являлись добытые из-за рубежа джинсы, обувь, пластинки, магнитофоны, прочий ширпотреб, а также спиртные напитки, продукты питания. Импортные товары, которые предлагал фарцовщик в СССР, назывались — «Фирма», с ударением на последний слог.
 Если в пятидесятые-шестидесятые годы фарцовщики сами добывали товар, и сами же его реализовывали, то в 1979 году структура значительно усложнилась. Одна часть фарцовщиков непосредственно скупала вещи у иностранцев, другая перекупала у добытчиков, третья работала посредниками между перекупщиками и продавцами. Внутри каждой группы имелись свои специфические подгруппы. Фарцовщики скупали товары у моряков, в гостиницах «Интурист», интерклубах, у дальнобойщиков «Совтрансавто».
 В гостиницах «Интурист», скупкой фирменных вещей занимались практически все работники. Это были и горничные с дежурными, и администрация, официанты и бармены. Весь купленный товар в итоге оказывался в руках фарцовщика-продавца. Продажа импортного ширпотреба обычно осуществлялась на квартире у фарцовщика. Причем посредником, выводившим покупателя на квартиру, выступал другой фарцовщик, на которого, в свою очередь, выводил покупателей первый фарцовщик. Это хорошо показано в советском фильме «Самая обаятельная и привлекательная»
 Фарцовщик всегда выделялся внешним видом на фоне большинства невзрачно одетых советских граждан. Он одевался в импортные вещи, модно, дорого. Фарцовщик употреблял англизированный сленг, отлично разбирался в западной музыке. Фарцовщики в СССР, можно сказать, являлись первыми бизнесменами. Однако, это были бизнесмены «по-советски», с идеологической подоплекой, называемой «западопоклонничество».
 Цены на валюту в СССР и цены на товары, привезенные из-за рубежа, складывались стихийно. Постепенно они создали отдельную нишу советской экономики. Да что там ниша — это была отдельная, хотя тоже, вроде бы советская страна, со своими законами.
 А вот чисто валютными операциями заниматься в стране того периода, было крайне опасно. Даже за несколько, найденных у вас долларов или другой валюты, светил очень приличный срок. Официальный обменный курс иностранных валют в СССР, никак не выполнял роли денежного эквивалента. Искусственно заниженный курс доллара, который в 1979 году составлял всего 65,9 копейки за доллар! все окончательно запутывал. Болгарские «левы», и то официально стоили дороже доллара США. Приведем простой пример: покупает американец обычные джинсы за 20 долларов в своей стране (хотя в 1979-м, думаю, можно было и за 13 купить) и затем приезжает в СССР. Согласно официальному курсу — сколько стоят здесь его ковбойские штаны? Примерно 14 рублей. А сколько они стоят «с рук», то есть на черном рынке? В 1979-м от 80 до 150 рублей. В восьмидесятые годы джинсы стоили — уже от 120 до 250-ти рублей. Коэффициенты, проценты прибыли, можете посчитать сами.
 Можно было, конечно, купить за 16 рублей и вьетнамские синие брюки или так называемые «техасы», но «не комильфо», как тогда выражались, это было для советской продвинутой молодежи тех лет.
 Продажа валюты с рук, через фарцовщиков и спекулянтов, шла по особому курсу. Хорошим считался курс 2 рубля 50 копеек за доллар или 3 рубля за доллар. Но это для посвященных. Для обычных людей цена доллара на черном рынке — 4 рубля.
 Кто хотел купить валюту? Конечно все выезжающие за рубеж: спортсмены, писатели, инженеры. Чтобы не ходить там с тремя центами в кармане, так как им валюта выдавалась в мизерных размерах, а купить что-то стоящее. И опять же, затем, привезти в СССР, и снова продать, и таким образом окупить поездку. Риск «залететь» по валютной статье? Конечно, был и, конечно, боялись. Но экономическая мотивация вещь упрямая.
 Спекуляция же в целом, в стране тех лет процветала и не была связана только с импортом. Например, в Ленинграде и Москве существовала студенческая театральная мафия, которая держала в своих руках театральные билеты на «дефицитные» спектакли. Спекулировали также книгами, пластинками, спортивным оборудованием, материалами для художников и т.д.
Были еще мелкие «туалетные спекулянтки», которые в общественных туалетах перепродавали товары для женщин. То была в основном мелочь — тени для век, лифчики, помада. Если польская компактная пудра в магазине польской косметики «Ванда» стоила 3 рубля, то такую пудру, чтобы не простаивать часами в километровых очередях, можно было купить за 5 рублей в дамских туалетах на вокзалах.
 Кроме профессионалов, на черном рынке было полно игроков-любителей. Спекуляцией занимались практически все, кто выезжал за границу. Например, у кого-то были знакомые артисты цирка, или кто-то из театральных трупп, выезжающих за рубеж, или выездные танцовщицы, к примеру, из ансамбля танца «Березка». Они с нетерпением ждали приезда этих счастливых людей с очередных гастролей, чтобы оценить, какие вещи для продажи  привезены  на сей раз. Цены у таких спекулянтов-любителей превышали магазинные примерно в два-три раза: туфли, босоножки, различные шмотки, у них покупали за 70-150 рублей, в магазинах, что-то подобное стоило бы 25-40 рублей. Но, вся проблема была в том, что в советских магазинах, таких вещей, отродясь не бывало!
 Экономика в стране словно раздваивалась, ее тень мстила за нарушение законов логики и справедливости. Тень становилась все более мощной — и в конце концов поглотила ослабевшего хозяина. После Олимпиады 1980-го года, фарцовка стала почти легальной, а к концу восьмидесятых практически сошла на нет. Окончательно исчезли фарцовщики в СССР вместе с развалом Советского Союза.
 А что же у нас происходит в музыкальной жизни страны этого года? Юрий Антонов, наряду с Аллой Пугачевой, к этому времени является одним из самых популярных советских исполнителей. В этом году он начинает сотрудничать с группой «Аракс», что приносит ему всесоюзную славу. Сотрудничество с группой у Антонова получается очень плодотворным. В этот год записывают такие известные песни, как «Анастасия» и «Зеркало». Пластинки Юрия Антонова расходятся огромными тиражами — свыше 20 миллионов копий.               
 Успех Антонова не остается не замеченным советскими режиссерами и ему предлагают включить свои песни в новый фильм «Берегите женщин», который снимают на одесской киностудии. Юрий Антонов соглашается, и первый раз пишет песни специально для фильма. В результате рождаются такие песни, как «Берегите женщин», «Наша жизнь» и «Всему свое время». Исполняют песни в фильме, как сам Юрий Антонов, так и солисты группы «Аракс». Успех этой картины приносит Антонову и группе «Аракс» еще большую известность. Композитору начинают поступать предложения от разных киностудий. Все хотят, чтобы Антонов написал песни к их фильмам. Юрий Антонов в те годы зарабатывает более миллиона рублей и может позволить себе ездить на автомобиле «Volvo». Стоит отметить, что в 1979 году за эти деньги можно было бы приобрести более двухсот машин «Жигули»!
 Немного хочу рассказать и об игровых автоматах тех лет. «Морской бой», «Охота», «Сафари», «Снайпер», «Магистраль» — так назывались первые советские игровые автоматы, появившиеся в холлах кинотеатров, вестибюлях гостиниц, на вокзалах, в парках культуры и отдыха накануне Олипиады-80. Стоимость одной игры — 15 копеек. В случае выигрыша победитель награждался призовой бесплатной игрой, а не золотым дождем пятнадцатикопеечных монет. Поэтому в игровом зале нельзя было встретить игромана с диким взором и пустым кошельком; стоимость одной игры была равна стоимости пустой пол-литровой бутылки из-под кефира или из-под пива.
 Единственным исключением был автомат-аквариум, железными щупальцами поднимающий из своего прозрачного нутра различные игрушки. Как правило, игрушка срывалась в самый ответственный момент, но, в принципе, достать ее из автомата было возможно. Поэтому автоматы, играющие «на интерес», со временем стали покупать шефские организации в интернаты или пионерские лагеря для развлечения подшефных детей.
 Технически автоматы делились на две группы: механические и электронные. В электронных обычно уже имел место телеэкран для изображения игрового сюжета. Притом, что в конструкциях часто использовались зарубежные идеи, автоматы были довольно оригинальными конструкциями. Иногда один и тот же автомат существовал под разными названиями, как, например «Охота» и «Ни пуха, ни пера», отличающиеся только видом мишеней.
 Одним из самых популярных игровых автоматов был в те годы «Морской бой». Играющий смотрел в перископ, и видел на морском горизонте корабли противника. Чтобы направить к ним советскую торпеду, нажимался «пуск» — и к кораблям шла зеленая точка. Вражеская эскадра гибла под характерный лязгающий звук.
 Игровые автоматы просуществовали вплоть до распада СССР. Инфляция 1991-го года резко обесценила 15-копеечные монеты, и монетоприемники игровых автоматов осиротели.
 В этом году глава СССР, Леонид Брежнев и американский президент Джимми Картер подписывают договор об ограничении производства ядерного оружия. Они так же договариваются, что ограничение будет касаться не только наземных объектов, но и космоса. На данном этапе в ядерной гонке побеждает «дружба».
 
Глава 1
 
Уезжая из нашего поселка Петро-Славянка, где я провел все свое детство, в город Колпино, я не о чем не жалел. Наоборот, ждал от новой, городской жизни больших перемен к лучшему. Тем более что моя бабушка сказала перед отъездом, что наш земельный участок, так и останется за нами, и если я захочу, то всегда смогу построить на нем в будущем дачный домик и ездить туда, как на дачу. Но сам наш дом, в котором я прожил четырнадцать лет, бабушка кому-то продала, и его вскоре должны были разобрать и куда-то вывезти, то ли на дрова, то ли просто перевезти на другое место. Я тогда над всеми этими вопросами не задумывался и не знал, что если хозяева земельного участка не появляются на нем в течение трех лет, — этот участок отдают другим людям, что и случилось в дальнейшем.
Новый 1979 год, мы отмечали с мамой и бабушкой в нашей новой двухкомнатной уютной квартирке, еще пахнущей свежими опилками, после циклевки паркета, в которую окончательно мы переехали в конце октября прошлого года. В Славянке остался дом и улочки моего детства, мои друзья, правда на тот период, очень многие из них тоже уже переехали, или собирались переехать в ближайшем будущем в Колпино и  Ленинград.
Переехав, я начал благоустраивать своё новое жилище. Из Славянки мы забрали только платяной шкаф, тумбочку с телевизором, холодильник, полки и ещё что-то по мелочевке: книги, белье, одежду. Поначалу мы решили, что я с мамой буду жить в одной комнате, но потом как-то так получилось, что они с бабушкой стали спать в маленькой комнате, предоставив большую комнату, полностью  мне. Впрочем, мама только спала в бабушкиной комнате, а так мы прекрасно с ней уживались. Вместе смотрели телевизор, что-то придумывали насчет нового дизайна квартиры. Но больше всего мы все наверно радовались ванной комнате. Отпала необходимость каждые выходные топать в общественную баню, как это постоянно происходило в Славянке.  Для меня ванная стала местом отдыха. По началу, я чуть ли не через день залезал  погреться в ванну и частенько там задремывал, что мне очень нравилось,- такие сны интересные снились именно в ванной, когда ты находишься на грани сна и бодрствования.

Глава 2
 
За пару месяцев нашей городской жизни, мы познакомились с некоторыми соседями по лестничной площадке. В основном, мы с мамой заходили частенько в гости к Цветковой Галине. Она жила на нашей площадке в квартире №123, со своим мужем, мамой и маленькой дочкой Леной, переехав чуть раньше нас. Кстати, спустя десять лет, мне пришлось встречать ее дочку Лену Цветкову из Колпинского роддома, вместо настоящего папаши Гусева Миши, жившего в соседнем доме на улице Раумской и заделавшего ей ребеночка по неопытности.
Лена, влюбившись в Мишу, позволила ему сделать свое «черное» дело, в смысле, переспать с ней. После этого, он тут же от Лены и ребенка отказался. Впрочем, об этом я наверно расскажу в свое время.
Итак, с утра 31 декабря началась подготовка к празднованию нашего первого Нового года в новой квартире. Мы с моим другом и одноклассником Генкой Фалевым, пошли бродить по магазинам, выискивая все, что нам было заказано родителями из продуктов. Хотя найти что-то дефицитное, типа колбасы сервелата, бананов или ананасов, было практически невозможно, но иногда, что-то, все же выбрасывали в последний день перед праздниками. Впрочем, чтобы,  не рассказывали про эти годы, необходимые продукты и тем более спиртное в магазинах всегда были, хотя и очереди за ними были тоже всегда немаленькие.
Купив все, что нам заказали, мы с Генкой весь остаток дня сидели у меня, смотрели телевизор, брякали на гитаре, слушали пластинки на проигрывателе «Аккорд», подаренный мне студентами, снимавшими у нас комнату еще в Славянке. Вечером, перед самым новым годом, Генка сбегал домой, встретил праздник в кругу своей семьи, а потом вновь пришел ко мне и мы всю ночь праздновали вместе.
В течение вечера 31 декабря и последующей новогодней ночи, ко мне время от времени забегала и моя, теперь уже бывшая одноклассница Ольга Терещенко, переехавшая также как и мы с Генкой (он теперь жил через парадную от моей, на втором этаже), осенью в Колпино. Правда, школу она решила заканчивать в Славянке и ездила туда каждое утро.
По счастливому стечению обстоятельств, Ольга получила квартиру в том же доме № 48 по улице Веры Слуцкой, что и мы, и жили мы с ней теперь даже в одной парадной, только она на шестом этаже, а я на четвертом. И если в школе, мы особо не общались, так как она была, можно сказать из другого мира, - совхоза «Ленсоветовский» (а для тех, кто жил в самой Славянке, это действительно был другой мир, куда мы практически никогда не ездили), то теперь был повод познакомиться с Ольгой поближе. У нее дома стояло пианино, так как она занималась музыкой и в последующие годы, мы иногда совместно что-то придумывали. Я на гитаре, она на пианино.
Новый год в целом прошел довольно весело, мы смотрели телевизор, ходили к соседям Цветковым поздравлять их, они заходили к нам. Пока соседи не знали, что у моей мамы проблемы с психикой, все было замечательно, но потом они уже к нам, вероятно, относились несколько  настороженно. Мало ли что, от них можно ожидать? Но оправдала их опасения не моя мама, а я!  Вскоре, они «вешались»  от такого соседа. Но вернемся к Новому году.
Мы с Генкой бегали к Ольге Терещенко, она с младшей сестрой Ирой, забегала к нам. Часа в три ночи, вдруг во всем доме отключили свет. Все-таки наш дом был только что построен, и видимо где-то что-то перегорело. Пришлось пару часов без света сидеть, пока все не починили, но это тоже было интересно. Мы зажгли свечи, жгли бенгальские огни. Мы с Генкой и Ольгой выходили несколько раз прогуляться во двор и по ул. Веры Слуцкой.
На ночных улицах было полно народу, тут и там хлопали хлопушки, сверкали бенгальские огни, слышались песни, смех и поздравления с праздником. В общем, было очень весело и казалось, что впереди нас ждет только хорошее.
 
Глава 3
 
Новогодний праздник закончился, но впереди у нас еще были две недели зимних каникул, так что настроение было замечательное. Меня ждала учеба в новой школе, новые друзья. В первые дни каникул мы с Генкой изучали город, ездили по магазинам. Особенно мы любили бывать в магазине радиотоваров, на ул. Павловской, так как там продавали кроме всего прочего грампластинки, электрогитары и другие музыкальные инструменты. Мы в дальнейшем постоянно покупали там пластинки, а позже магнитофонные пленки. Мы ходили вдоль витрин, глядя на электрогитары, и я уже тогда мечтал, что когда-нибудь куплю себе тоже такую.
Еще мы любили ездить в 26-ой магазин на ул. Труда. Там на втором этаже, была куча всяких промтоварных отделов, где нам тоже было интересно побродить, посмотреть. На Новый год весь магазин украшали гирляндами, устанавливали большую елку. Заходили частенько и в «Старый универсам», где на втором этаже было кафе-мороженое «Льдинка», а еще парикмахерская и детская библиотека, куда я тут же, по переезде записался, так как читать всегда любил.
После зимних каникул я должен был пойти в новую школу. Школу №454, где мне предстояло доучиваться в 7 и 8 классах, мы подыскали с мамой еще осенью, сразу после переезда. Перед этим мы, правда, объездили еще несколько колпинских школ, но у директоров не было особого желания принимать к себе троечника, и только в 454 школе, наконец – то, меня решили взять.
Кстати школа № 454 в те годы находилась рядом со стадионом «Ижорец», на улице Тверской, и только в 1984 году переехала по новому адресу на Заводской проспект. В школу надо было ехать на автобусе через новый Ижорский мост. Этот семи пролётный, 250-метровый мост, шириной 20 метров, соединивший Пролетарскую улицу с улицей Ремизова, через Ижору, был открыт всего год назад, в канун ноябрьских праздников 1977 года.
Так получилось, что Генку Фалева и еще одну нашу одноклассницу из Славянки, Лену Кочкину (тоже из совхоза «Ленсоветовский»), переехавшую в Колпино на месяц раньше нас, в дом №28, по Бульвару Трудящихся, оформили в ту же школу, что и меня, и даже в один 7А-класс. Так мы опять оказались вместе.
 
Глава 4
 
Через несколько дней после нового года, во время зимних каникул, мы с Генкой познакомились с местными ребятами, которые переехали раньше нас в соседние, только что построенные дома и уже собрали свою местную «тусовку». С этого знакомства, можно сказать, и началась моя колпинская, городская жизнь. Права при первом знакомстве, дело чуть не дошло до драки, но помогла случайность. А произошло это знакомство вот как:
Однажды вечером, через несколько дней после Нового года, я как всегда сидел дома, слушал пластинки, смотрел телевизор. Вдруг раздается звонок в дверь. Я открываю, и в прихожую влетает запыхавшийся Генка Фалев. Дальше был примерно такой разговор:
— Саня, нас с Ольгой Терещенко сейчас чуть не избили, то есть меня! — затараторил он с порога. — Мы как раз из «старого» универсама возвращались и уже к нашему дому подошли, как вдруг из первой парадной вышли несколько человек и кричат нам вслед: «Эй, пацан, ну-ка погоди! Поговорить надо!». Но мы уже подходили к вашей парадной, ну и забежали, так как, те пацаны уже чуть ли не бегом за нами побежали. Ольге-то хорошо, — она в твоей парадной живет, а мне с продуктами домой надо. А они там стоят наверно, поджидают.
— Ну и что, тебе что, в первый раз драться что ли? — спросил я.
— Ну, если бы против одного, или двух, тогда  да, но там человек пять вроде было, а за просто так, получать по роже, как-то мне не хочется.
— А может, выйдем, поговорим. — предложил я. — Глядишь, познакомимся и до драки не дойдет.
— Ну, если ты пойдешь, можно и попробовать. Если что, вдвоем-то мы их раскидали бы наверно.
Слово за слово мы, наконец, решили выйти. Я настолько распалил себя возможным предстоящим сражением, что даже куртку не надел, — выскочил на улицу, на мороз в спортивном костюмчике, без шапки. Вышли мы, из парадной, огляделись. Вокруг  никого!
— Ну вот, а ты боялся, — сказал я. — Драка отменяется, все тебя испугались и убежали, можешь топать домой.
Я уже развернулся и собрался идти назад домой, но тут... Открывается дверь соседней парадной и из нее начинают выходить пацаны. Один, другой, третий, четвертый…
 Когда на улице образовалась толпа примерно из 10-12 человек, я понял что мы кажется конкретно влипли, но отступать уже было как-то нехорошо и я решил про себя: «Будь что будет, но без хорошей драки я не сдамся».
Тем временем толпа ребят молча, двинулась к нам, а поравнявшись, начала в гробовом молчании обтекать нас с Генкой с двух сторон, оглядывая с головы до ног и наверно решая, как лучше докопаться, с чего начать.
Обойдя нас, они все также молча, прошли шагов на двадцать вперед и наконец, остановившись в конце дома, напротив Генкиной парадной, о чем-то стали переговариваться между собой, то и дело, оборачиваясь на нас. Мы тоже молча ждали, и наверно с довольно решительным видом. Во всяком случае, я уж точно; руки в карманы, презрительный взгляд! Правда, внутри все дрожало от прихлынувшего адреналина, но этого никто, слава богу не видел.
Наконец пошептавшись, и очевидно что-то решив, от толпы отделились двое ребят и направились к нам. Мы приготовились дать достойный отпор, но… подойдя вплотную к нам, вместо традиционной фразы: «Дай закурить!» или что-нибудь типа того, один из них неожиданно спросил меня:
— Ты нас не помнишь?
Я пригляделся и под надвинутыми на глаза шапками действительно увидел чем-то знакомые лица, но вот вспомнить, где я их видел, ни как не получалось.
— Может в пионерском лагере вместе были? — предположил я.
— Да нет, — усмехнулся один из ребят. — Вспомни «ДПШ», уроки на гитаре!
И тут я вспомнил, что действительно, всего полгода назад мы вместе с ними занимались на гитарах в Колпинском Доме пионеров и школьников, что у детского пляжа стоит. Ездили туда заниматься вместе с Генкой, но потом бросили.
 
Глава 5
 
Так, слово за слово, завязался разговор. К нам постепенно подошли остальные ребята. Расспросив нас с Генкой, когда мы переехали, где живем и прочие мелочи, нас позвали пойти прогуляться с ними по соседним дворам, на что я сразу согласился и побежал одеваться домой, а Генка отказался, и в этом, наверно была его ошибка. Он уже с самого начала показал себя не с лучшей стороны, убегая от них, и теперь, отказавшись идти со всеми, окончательно видно разочаровал всех. В дальнейшем он, конечно, ходил со всеми нами иногда гулять, но особо не стремился к этому и остальные относились к нему так же равнодушно.
Я же, как мне потом рассказывали сами ребята, произвел на всех очень неплохое впечатление. Увидев рядом с их намечавшейся жертвой, крепкого парня, в одном спортивном костюме, в 20-градусный мороз, явно не собиравшегося сдаваться без боя, ребята не рискнули сразу обострять отношения. А потом, когда меня признали несколько человек из их компании, вообще прониклись ко мне тут же дружескими чувствами, ведь лишняя пара крепких кулаков, ни какой компании, никогда не помешает.
В общем, я сбегал домой, оделся и мы пошли обходить «наши» новые владения, которые ребята уже считали своими. Нашей территорией был определен участок, ограниченный улицами: Раумской, Веры Слуцкой и Бульваром Трудящихся. С четвертой стороны, наши владения упирались в протоку реки Ижоры, за которой, на острове, был расположен парк аттракционов, в простонародье этот остров, точнее полуостров именовался «Чухонкой».
После нашей первой встречи, теперь чуть ли не каждый вечер, мы собирались всей компанией в одной из парадных «коробки», — двор двадцать четвертого дома по бульвару Трудящихся и шли проверять границы своей территории.
 
Глава 6
 
Наша компания с каждым днем становилась все больше и больше, — заселялись новые дома, каждый вечер происходили новые знакомства. Кого-то били, с кем-то знакомились, и новые друзья тут же вливались в наши ряды.
Обходя наши владения, «своих» пацанов мы не трогали. Если на наш традиционный вопрос при встрече: «Ты откуда?», назывались дома на «нашей» территории, мы знакомились и дружно расставались, но если попадался кто-то, по глупости признававшийся, что он с другой улицы, разговор был коротким… Тут же находился кто-нибудь особо смелый (чего бояться, когда за спиной 20 человек стоит!), кто начинал драку и частенько сам ее и заканчивал, так как «потерпевший» сопротивляться не осмеливался, зная, что если он начнет выступать, его тут же забьют все остальные и возможно ногами. Вот такие у нас тогда были порядки.
Впрочем, наших ребят, живших на «нашей» территории, другие компании в чужих дворах, встречали точно также, как и мы их. Порой вспыхивали целые междворовые войны. Например, кого-то из наших ребят избили где-то в другом дворе, он тут же сообщал нам. Мы, уже на следующий день собирали всю нашу гвардию и шли во двор напавшей стороны разбираться, прихватив с собой, кто что мог: были и велосипедные цепи и самодельные дубинки с кастетами, или просто куски арматуры и палки. А вот ножей тогда никто не таскал с собой, насколько помню. Была статья в УК, за ношение холодного оружия и очень легко за любой ножечек, можно было загреметь на пару лет в колонию.
И вот мы заходим в чужой двор и начинаем бить всех подряд, без разбора и не глядя на возраст. Просто кто попадался на пути. Бывало и мужиков подвыпивших лупили. Нет, конечно, мы спрашивали пацанов встретившихся на пути, в этом ли дворе он живет, и если кто-то из них был так прост, что отвечал утвердительно, разговор был коротким. А через несколько дней, уже по нашим дворам катилась ответная волна избиений. Вот так началась моя новая городская жизнь.
 
Глава 7
 
Не знаю как сейчас, среди ребят, но тогда у всех нас были прозвища. Наверно придумывать всем окружающим прозвища, свойственно всем малолеткам. Были у нас в компании: «Аптекарь», прозванный так потому, что любил делать всякие взрывпакеты и прочие вещи, горючие или взрывающиеся, был Игорь Смирнов «Тихий», был Андрей «Кактус», Леха «Джон», Андрей Вихров «Фидель», у которого я, кстати, через пару лет увел девчонку Ольгу Пантюхову, ставшую в дальнейшем моей женой, но об этом я позже расскажу. Были еще Андрей Годунов «Сэм», ставший на долгие годы моим лучшим другом и Михненко Вова по прозвищу «Махно», живший в нашем доме. И еще много-много ребят, которых сейчас мне уже и не вспомнить ни по прозвищам, ни по именам. На момент нашего знакомства в нашей компании было уже человек пятнадцать и в дальнейшем, с каждым днем становилось все больше и больше.
Разве всех вспомнишь спустя несколько десятилетий.
Меня поначалу стали тоже звать «Шуруп», но как-то это прозвище не прижилось и в дальнейшем меня все звали просто Шура, хотя наверно за глаза называли «Круглым» из-за фамилии, но в глаза так меня никто никогда не называл, — опасно для здоровья!
В эти дни зимних каникул к нам присоединились и несколько девчонок, среди которых была Света Шатилова, Ольга Пантюхова, и еще несколько. Запомнил я из всех только Свету и Ольгу, так как они мне обе с самого первого дня знакомства очень понравились, но Ольга, тогда только начала встречаться с «Фиделем», так что на нее я не претендовал, а со Светой…
Я с первых же дней знакомства, начал настойчиво выказывать Свете свое расположение и, весьма успешно, как я тогда думал. Во всяком случае, отношения были очень теплыми, она частенько сидела у меня на коленях, когда на скамейках места для всех не хватало, и даже позволяла себя обнимать.
И вот, как то, уже ближе к весне, у меня уж очень сильно воспылали любовные чувства, и я решился Свете предложить встречаться. Мы с Генкой Фалевым, вечером пошли в «коробку». Света жила в в доме №22, по бульвару Трудящихся. Но зайти к ней, я не решился и с «любовной» запиской, где предложил ей встречаться, послал Генку. Он зашел к ней домой, передал записку, и сказав что ждет ответ на улице, вышел ко мне. Я же, ждал ответ любимой, спрятавшись под козырьком парадной. Вскоре Света выглянула в окно и на вопрос Генки, что передать Сане, ответила: «Х.З.».
Я потом долго соображал, что бы это значило, так как, приехав из поселка, такими сокращениями, никогда не пользовался. Лишь через пару дней, до меня наконец дошло, что это значит! Но несмотря на этот отказ, наши дружеские отношения в дальнейшем не испортились, и мы продолжали дружить еще много лет, правда с перерывом на пару лет, так как вскоре Света Шатилова  попала в спецколонию за драку, но мы с ней и в эти годы продолжали переписываться.  А как я узнал совсем недавно, вновь найдя Свету Шатилову по интернету, в соцсети «ВКонтакте», все те годы Света уже тайно встречалась с Вовой Михненко, а ни кто из нас во дворе, об этом даже не догадывался! Вот такие пироги! Опять же «ВКонтакте», я нашел и еще одну девчонку, которая с нами гуляла в те годы, подругу Светы Шатиловой, Свету Перельман.               
 В разговорах по телефону, они  напомнили мне, что в те годы Андрей Годунов встречался с девчонкой Галей, по прозвищу «Гагеша». Она жила тогда в доме 25 по бульвару Трудящихся.  Вот так,  понемногу, общими усилиями все и вспоминается. Наверняка были и другие девчонки, но вот не вспомнить больше никого.
Андрей Годунов «Сэм», оказался среди дворовых ребят в самую первую мою встречу с ними. Вообще-то он жил с матерью и отчимом у Колпинского железнодорожного  вокзала, в полукруглом доме, выходящим окнами на площадь с памятником В.И. Ленину, а в «коробке», в 24 доме «по Бульвару» жила его тетка, у которой он иногда жил по несколько недель. Учился он в Колпинском интернате вроде.
Андрей уже тогда довольно хорошо играл на гитаре и неплохо пел дворовые песенки, и так как я тоже учился играть, мы как-то сразу сблизились. В дальнейшем, он стал заходить ко мне в гости, мы учились играть в две гитары. В дальнейшем, мы с Сэмом стали вдвоем везде ходить с гитарами и уже тогда начали подумывать о своем ВИА (Вокально-инструментальном ансамбле), так как это было очень модно в те годы. Да и вообще, уметь играть на гитаре, тогда было очень престижно, ведь не было еще переносных магнитофонов, а музыки хотелось. И показать свои таланты перед девчонками тоже хотелось. Кассетные магнитофоны в те годы только-только начали появляться в продаже, денег на них не у кого из нас не было, и лишь гитара вносила какое-то разнообразие в наши посиделки.
Еще один парень Андрей «Фидель» Вихров, частенько тусовавшийся с нами, тоже играл на гитаре и неплохо пел, но он был на несколько лет постарше нас и мы с ним встречались в основном только в дворовой компании.
 
Глава 8
 
За время каникул я перезнакомился со всеми дворовыми ребятами и приняв участие в нескольких «дворовых войнах», стал уже окончательно своим в нашей компании. Частенько, мы с Сэмом устраивали концерты в парадных (на улице же холодно, — руки мерзнут!), девчонки, которые с нами тусовались, тоже частенько пели под наш аккомпанемент.
Вообще-то, наша многочисленная компания очень раздражала жильцов всех ближайших домов. Представьте только: вечер, уставшие люди пришли с работы и хотят отдохнуть, и тут слышат, как в их парадную, вваливается толпа подростков, порой человек двадцать и, рассевшись по лестнице и под лестницей, на батареях и ступеньках, начинает орать песни, порой довольно неприличного содержания, рассказывать анекдоты, ржать во все горло. Частенько, доходило и до стычек с каким-нибудь мужиком, выскакивающим из квартиры и пытающимся нас пристыдить. Но против такой кодлы не попрешь и все всегда ограничивалось взаимными оскорблениями и нашим переселением в следующий подьезд.
Но больше всего нам с Сэмом нравилось играть на гитарах, в здании насосной станции, стоящей и сейчас в нашем дворе, как раз напротив моей, четвертой парадной.
 Ее тогда только построили, двери не запирались, и мы давали там целые концерты, — акустика там была классная. Кроме того мы бывало, открывали вентили с горячей водой (там по всему помещению трубы проходили), все помещение заполнялось паром, и мы как в дыму на концерте играли на верхней площадке, огороженной металлическими перилами. Туда вела металлическая лестница.
Пока мы с Андрюхой, а бывало и с «Фиделем», наслаждались собственной игрой на гитарах, наши друзья-товарищи бегали внизу по трубам, играя в «дыму» в пятнашки и еще во что-то.
 
Глава 9
 
В один из последних дней каникул я впервые напился в хлам. Мы с несколькими ребятами из нашей тусовки, как всегда сидели в одной из парадных в ожидании всех остальных. Вдруг к нам подошла какая-то женщина. Сказав, что их семья только что переехала, она попросила помочь ей занести кое что из мебели с подъехавшей машины, в квартиру на пятом этаже, пообещав нам две бутылки чачи. Правда, тогда мы не знали, что это такое. Вроде как самогон.
Нас было четверо, и мы управились где-то за час. Получив обещанное, да еще и закуски в придачу, мы пошли опять же в нашу насосную станцию, где, кроме большого зала, было несколько служебных помещений, где мы частенько тусовались.
Конечно, там было холодно, но зато стоял стол и несколько лавок, оставшихся после строителей. Были там и стаканы дежурные, так как, некоторые из нашей компании уже во всю, употребляли вино. (Водку мы тогда не пили принципиально!).
Накрыли мы стол газеткой, поставили бутылки, стаканы, разложили припасы и начали вечер отдыха. Пили сразу по пол стакана. Надо же было показать друг другу свою удаль молодецкую. Ну, кто же знал, что эта чача окажется, чуть ли не шестидесятиградусной. Не пожалела нам добрая женщина угощения.
Посидели мы, выпили немного, я сбегал за гитарой домой, — куда ж без нее родимой. Потом помню, петь песни начали, а потом, уже смутно помню, как дошел кое-как до своей парадной, потом поднимался по лестнице, держась за стенку, которая так и норовила меня оттолкнуть. Наконец открыл дверь ключом, прошел в свою комнату, благо все уже спали, и упал на тахту. Следующие вспоминающиеся ощущения, это моя комната вращающаяся все быстрее и быстрее вокруг меня, или я вокруг нее... Причем тогда мне это ощущение очень даже понравилось. Это уже позже, если случалось такое-же, приходилось, срочно бежать до туалета, выплескивая все содержимое желудка в унитаз. А повторялись в дальнейшем, такие посиделки все чаще.
 
Глава 10
 
Зимние каникулы закончились, и я пошел в новую школу. В наш новый класс, как я уже говорил, кроме меня и Генки Фалева, попала и еще одна наша одноклассница по Петро-Славянской школе №465, Лена Кочкина, но жила она теперь у самой реки, по бульвару Трудящихся, дом № 35, и с нашей дворовой тусовкой тогда не гуляла, — встречались мы только в школе. Зато в дальнейшем, мы с ней стали очень хорошими друзьями и периодически общались практически до самого моего отъезда из Колпино, в 1994 году.
В нашу новую школу, мы с Генкой либо ехали на автобусе, либо шли в школу и обратно домой напрямую, через речку Ижору по льду, а если были уроки физкультуры, то мы ехали и в школу и домой, через Ижору прямо на лыжах.
С первых же дней учебы в новом классе, я стал присматриваться к девчонкам, так как в подрастающем организме во всю уже гуляли гормоны! После двух месяцев романтических отношений с Мариной Семеновой в пионерском лагере «Ладожец», летом 1978 года (читайте в моей первой книге), мне вновь хотелось любить! Причем любить красиво. Так как росли мы в те годы, в основном на индийских фильмах (других просто не показывали!), то и любить хотелось романтично, как в кино, с песнями, танцами, гуляньями по ночам, драками из-за любимой.
В моем новом классе было довольно много симпатичных девчонок, но мой выбор в итоге пал на Ольгу Джураеву. Она жила за «старым универсамом» на Заводском проспекте, дом 32. А за Заводским, были в те годы только голые поля. В эти же дни, Лена Кочкина стала встречаться с парнем из нашего нового класса Саней Ильиным, который стал вскоре и моим другом. Он тоже учился играть на гитаре, так что нам было о чем поговорить и чем заняться. Ольга Джураева и Лена Кочкина тоже подружились. Я написал Ольге записку с предложением встречаться и она согласилась. В итоге, так все закрутилось, что в школе образовалась наша неразлучная четверка, просуществовавшая, с небольшими перерывами, до окончания школы.            
Теперь мы везде ходили вместе: гулять после школы, в кино, ко мне в гости вечерами. У меня мы сидели особенно часто: тепло, темно, музыка, — что еще для счастья малолеткам надо! Правда тогда у меня был только проигрыватель грампластинок, (магнитофон мне купят лишь летом этого года), но зато уже было что-то типа светомузыки, сделанной из елочных гирлянд, мигающих от стартеров из ламп дневного освещения и автомобильных фар с вставленными цветными светофильтрами. К тому же, немаловажным был факт, что моя мама никогда не заходила без стука в комнату, где мы «отдыхали»! Это было для нас самым важным! Можно было спокойно обниматься, целоваться. Вообще, в мои личные дела моя мама никогда не лезла, не навязывала свое мнение, за что я ей всегда был очень благодарен!
В общем, у меня дома были все условия для романтических встреч 14-летних подростков и мы этим пользовались, как могли. Начались медленные танцы, обнимания в темноте, неумелые поцелуи… Началась юношеская пора, когда мы, пацаны, начали уже всерьез, сходить с ума от всего, что связанно с женским полом. Мы с упоением рассматривали черно-белые порнографические фотки, переснятые с зарубежных журналов, иногда появляющиеся у наших продвинутых в этом отношении одноклассников. Мы уже хотели большего, чем простые поцелуи и танцы-зажиманцы в темноте.
 
Глава 11
 
С самого моего переезда в Колпино, я начал делать из своей комнаты что-то типа нынешних дискотек, хотя тогда этого слова в обиходе еще не было. Я сам делал звуковые колонки, развешивал по углам фары от машин, с вставленными в них светофильтрами, как я уже упомянул. За светофильтрами, специально приходилось ездить в Ленинград, на Невский проспект, в театральный магазин «Маска». Они только там и продавались. Начал я ходить и в радиокружок в Колпинский ДПШ, и знания, полученные там, мне потом здорово пригодились.
Чуть позже, я ишарик зеркальный сделал из небольшого пластмассового мячика, обклеив его кусочками зеркал, увидев такой же в одной из телепередач «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады». Вместо прожектора, я на него направил луч от старого диаскоскопа (это такая штука была для просмотра фотопленок и слайдов). Правда, крутился мой шарик на обычной резинке, вместо моторчика, но все равно, когда в темноте по стенам начинали летать «снежинки», смотрелось это очень неплохо. Тем более что в СССР, в те годы не продавалось никакого светотехнического оборудования. Да оно просто еще не изобретено было! Мы и слыхом не слыхивали о всяких лазерных установках и прочих прибамбасах, которые сейчас используются на дискотеках и в ночных клубах. Все приходилось придумывать и делать самим. В общем, я пытался создать в своей комнате все условия для дальнейших, наших с Саней Ильиным, свиданий с девчонками и мне это вполне удавалось.
Однажды, уже в середине весны, я нашел стерео открытку (продавали тогда такие пластмассовые открытки с объемным изображением), где были изображены тигрица и два тигренка выходящие из джунглей. Я тут же решил нарисовать такую картину во всю стену. О фотообоях мы тогда тоже еще не слышали, а вот фантазия у меня работала тогда, да и потом на все сто, так что я тут же принялся за осуществление своей идеи.
Я уговорил маму помочь мне, в этом моем новом проекте, ведь не зря же она окончила художественную школу, и мы с энтузиазмом взялись с ней за дело.
Я поклеил всю стену от пола до потолка белой бумагой, увеличил картинку с открытки, во всю стену, мама кое-что исправила, и мы по очереди в свободное время стали нашу картину раскрашивать гуашью и кое-где акварельными красками, для более плавных цветовых переходов.
В завершении, я покрыл картину лаком, и шедевр был готов. Кстати картина очень всем нравилась, кто у меня бывал — ни кто в те времена до такого не мог додуматься, или не было просто возможности такое сделать! Не многие родители согласились бы на такое! А я вот смог. Мне мама разрешала все, что угодно делать в моей комнате, за что я ей очень благодарен. Кстати сразу после переезда, моя мама отдала в полное мое распоряжение большую комнату, а сама стала жить со своей мамой, — моей бабушкой в маленькой! На такое думаю, тоже не каждый родитель пойдет! Нельзя ограничивать ребенка в его фантазиях, только тогда у вас вырастут действительно талантливые дети!

Глава 12
 
После школы, я все также продолжал гулять с дворовыми друзьями, когда не был занят своими любовными делами. Все оставшиеся зимние и первые весенние месяцы, если мы не торчали по парадным, вся наша компания, собиралась чаще всего возле яслей-сада на ул. Раумской. К тому времени, рядом, через дорогу от садика, уже начиналось строительство школы № 404. Сразу перед входом в садик, на дорожке, ведущей на ул. Пролетарскую через парк, была постоянно раскатана горка-ледянка, на которой все мы с удовольствием катались целыми вечерами. Здесь же, проходили переговоры с соседними улицами и дворами, если были причины, здесь же бывали и драки, правда, довольно редко. Это была как бы нейтральная зона, территория для переговоров и просто для нашего отдыха. В дальнейшем, летними вечерами, мы тоже там зависали, собираясь на скамейках-качелях во дворе садика.
Еще мы любили зимой, в свободное время, по выходным, ездить кататься на лыжах к колпинскому кладбищу, за железнодорожную станцию.          
Горки там были крутые, спускающиеся прямо к реке. Там всегда можно было найти трамплин по своей смелости, от десятка сантиметров до метрового. Были и горки-ледянки и горки для санок. Сколько мы там лыж переломали! Но отдыхалось там здорово, народа по выходным всегда было много. Было и еще одно место с горками-ледянками, возле Ижорского моста, — горки спускались прямо с набережной на лед реки. Там мы тоже частенько зависали.
Кроме этих развлечений мы той весной и потом еще несколько лет, в любое время года и особенно летом и осенью, совершали набеги на дачные домики садоводства, которое в те времена находилось сразу за тремя высотками общежитий, находящихся возле СГПТУ-6 (сейчас это Ижорский политехнический профессиональный лицей). Новый район за училищем, начали строить лишь в начале 80-х годов, а в наше время там были еще земельные участки разделенные заборами, с дачными домиками, огородами и фруктовыми деревьями. И речные протоки,  не были одеты тогда в бетон, — были просто зеленые берега, с травкой, кустами и деревьями, где мы частенько загорали и купались.
Мы всей толпой лазали в садоводстве по дачам и тащили все, что плохо лежало. А иногда, зимой, если какой-нибудь домик с печкой оказывался, просто затапливали ее и сидели там с девчонками целыми вечерами. Натопим печку, вина возьмем, когда деньги были, гитары притащим и развлекаемся, как можем. Например, в «Бутылочку» играем, или в «Кис-кис-мяу».
 
Глава 13
 
Как-то, уже в середине весны, кто-то из знакомых ребят предложил мне взять щенка, девочку, — помесь боксера и дворняги и я, конечно, взял ее себе, так как с детства любил и держал животных. Назвал я ее «Чара». Теперь прибавилась еще одна забота, выгуливать щенка утром и вечером. Да и дома проблем прибавилось — Чара грызла все подряд, как бобер, начиная от мебели и заканчивая тапками и всякими проводами от усилителей, которых у меня в комнате всегда хватало. Но жить стало веселее. Да и не любитель я был никогда особой чистоты и порядка. Ну, сгрызла-разгрызла что-то, да и бог с ним. Не в окружающей обстановке дело и не в чистоте, а в увлеченности чем-то, в том, что в голове происходит, а не вокруг. Во всяком случае, я так считал и до сих пор так считаю.
Вечером Чара теперь всегда гуляла с нами, а вот утром вставать раньше времени и выходить прогуляться с ней очень не хотелось, но что не сделаешь ради друга. Сначала шел гулять с собакой, а потом в школу. А в дальнейшем уже ее одну выпускал, — она сама спускалась по лестнице, немного гуляла во дворе, потом возвращалась назад. Через год, она к сожалению попала под машину и мы ее похоронили в парке.
В эти же весенние дни, я пошел учиться в радиокружок в ДПШ и вскоре неплохо стал разбираться в схемах, что-то уже сам начал собирать. Стал осваивать премудрости входивших тогда в моду настоящих светомузыкальных установок. Кроме этого, наша неразлучная четверка записалась в школе в секцию легкой атлетики, которую преподавала наша преподаватель по физкультуре Яковлева Марина Леонидовна, чья дочка Лена Яковлева, училась тоже в нашем классе.
Теперь мы, через день оставались после занятий в школе и бегали на стадионе по три километра, готовясь к весенним соревнованиям по кроссу между школами, которые должны были состояться в мае. Помимо всего этого, половину нашего 7-А класса, в которую опять же вошла и наша неразлучная четверка, и половину 7-Б класса стали готовить к областной игре «Зарница», проходившей каждый год в городе Луга, в военном городке. Занималась с нами наша шеф, пионервожатая Надя. Фамилию ее я до сих пор не знаю, — Надя и все, так мы ее все называли. Она работала на Ижорском заводе, и их цех шефствовал над нашим классом. Была тогда в моде такая практика.
Нас учили стрелять из мелкокалиберных винтовок в тире, который находился за баней, что напротив кинотеатра «Пламя», учили собирать-разбирать автоматы Калашникова. Нас собирали после уроков в школьном физкультурном зале, и мы ходили по кругу, распевая строевые песни, выкрикивая речевки, оттачивая повороты всем строем и т.д.
В это же время, дома,  мы с Андреем «Сэмом» Годуновым переоснащали наши музыкальные инструменты. Купили звукосниматели на простые, акустические гитары, (стоили они по 9 рублей), подключили их к самодельным усилителям, переделанными мной из старого проигрывателя и лампового приемника, и глушили в свободное время соседей, продолжая мечтать играть в собственном ансамбле.
Совершенно не понимаю сейчас, как у меня тогда на все это хватало времени!
 
Глава 14
 
Наступил май. Подошло время соревнований между колпинскими школами по легкой атлетике: кросс с эстафетными палочками. Каждому из нас надо было пробежать свой кусочек дистанции, — 1 километр, и передать палочку следующему участнику. Начинался кросс где-то в районе моего дома, на улице Веры Слуцкой, потом участники бежали по улице Пролетарской, через большой Ижорский мост, и куда-то дальше по Тверской. Мой участок был от конца Ижорского моста и заканчивался на улице Тверской.
Скажу честно, я «сдох», уже после 500 метров и еле-еле добежал до следующего участника. Сказались наши уклонения от тренировок, так как мы больше прятались по кустам, чем бегали. Больше заниматься легкой атлетикой мне как-то не хотелось, и я ушел из секции.
В этом же месяце случилось радостное, давно ожидаемое мной событие: Мои мама и бабушка поднакопили деньжат, скинулись и купили мне первый в моей жизни бобинный (катушечный) магнитофон «DAINA».               
 Это было счастье! Мы специально поехали с мамой в Ленинград, в универмаг «Гостиный двор», и я сам выбрал себе магнитофон, соответственно, на ту сумму, которая у нас была. А вообще, все тогда мечтали о советском магнитофоне «Астра», но нам она тогда была не по карману.               
Теперь я, каждую субботу стал записывать популярные западные группы по радио. Кстати, для тех, кто не знает, радио тогда было проводное и в каждой квартире были специальные радио-розетки, куда подключались радиоприемники.               
 Была тогда такая радиопрограмма по субботам: «Ваш магнитофон», где только и можно было услышать и главное записать на магнитофон, популярную западную музыку. Кроме того, Генка Фалев вскоре отвез меня в Славянку к знакомому своего старшего брата, у которого давно уже был магнитофон «Астра» и куча бобин с записями западных поп и рок-групп. Я тут же переписал у него самые популярные на тот период группы: «Бонни-М», «АББА», «Дип Пёрпл», «Пинк Флойд» и некоторые другие группы. Советских исполнителей, которых нам навязывали по телепрограммам, мы не слушали принципиально! Подростки, всегда,  во все времена выбирали то, что не очень нравится их родителям! Мы не были исключением.
Теперь дома у меня с утра до вечера стала греметь западная музыка. Хотя бывало, записывал я кое-что и из советской эстрады. Например, из советских исполнителей в эти годы, бешено набирал популярность певец Юрий Антонов, ну и Алла Пугачева была на пике своей популярности. Начали появляться в народе и подпольные записи советских начинающих рок-групп.  Записывали и переписывали друг у друга песни Владимира Высоцкого.
Перед самыми летними каникулами, я в школе, у знакомых купил несколько черно-белых плакатов рок-групп, со страшными рожами: «IRON MAIDEN» и «NAZARETH» и решил заняться копированием их и продажей копий. Склеил несколько листов прозрачной бумаги-кальки, перерисовал на нее плакаты, а потом через переводную бумагу перевел на листы ватмана. Заштриховывал все карандашом, точно так же как на оригинале. Получалось очень неплохо и несколько у меня тут же купили ребята со двора,  но… как и всегда, мне это дело быстро надоело и я переключился на другие выдумки. Рисовал я на больших листах бумаги и героев советских мультфильмов, раскрашивал их гуашью, покрывал лаком и дарил друзьям. Спустя много лет, после окончания школы, я как-то зашел в гости к бывшей однокласснице Лене Кочкиной и с удивлением увидел у нее на стене свой рисунок из мультика «Ну погоди!», который я ей подарил еще в школе. Конечно было приятно, что мои работы у кого-то еще сохранились!

Глава 15
 
В начале лета моя бабушка устроилась на временную работу в городской парк ночным сторожем, и я летом, на каникулах, все чаще стал приходить к ней. Теперь в городском парке у меня был «блат», — я мог бесплатно проходить на концерты, периодически устраиваемые там, проходящие на летней сцене.
 Как-то я зашел в подсобное помещение на сцене и впервые увидел огромный профессиональный микшерный пульт. Это сейчас они небольшие, а тот пульт был на ножках, длиной метра два, со всякими ручками, кнопками и ползунками. Я тут же решил и дома сделать такой же и принялся за дело.
Купил метровую чертежную деревянную доску, сделал из нее стол, выпилил в ней отверстия под магнитофон и проигрыватель, установил кучу выключателей, каких-то тумблеров, индикаторов, вольтметры и амперметры, найденные в строящихся рядом домах. На стройках тогда вообще можно было много чего интересного найти. Подключил ко всем этим выключателям и тумблерам все, что у меня было в комнате электрического: прожектора из фар, магнитофон с проигрывателем, светомузыку, прожектор на зеркальный шарик и т.д. Еще навыдумывал всяких наворотов, типа, садишься на диван — выключается свет в комнате, и включается музыка и светомузыка.
 Теперь моя комната вообще выглядела круто, по моим меркам, да и по мнению друзей. На одной стене, над диваном, была нарисована картина с тиграми. Вся другая стена, над тахтой, была завешана большими и маленькими черно-белыми фотографиями и плакатами западных рок-групп.  Здесь же я повесил и пустые пачки из под фирменных сигарет, привезенные мной из Славянки. Я много чего оставил в нашем старом доме, но вот пустые пачки из под фирменных сигарет забрал. Взял и  пустые алюминиевые банки,  из под фирменного пива, оставленные  у нас студентами.  Ну как было бросить это богатство, ведь в СССР такое не продавалось!
Вскоре у меня в гостях стали бывать, помимо Ольги Джураевой, Сани Ильина и Лены Кочкиной, и другие мои новые знакомые-одноклассники, уже заранее договариваясь справлять некоторые праздники у меня. Что в дальнейшем и стало происходить регулярно.
 
Глава 16
 
Вообще, в те времена я много за что брался. Что-то получалось, что-то нет, но зато все дни были заняты чем-то интересным. Помню, в начале лета, в городском парке, где работали мои мама и бабушка, мне вдруг приспичило, из спиленного там толстого дерева, выдолбить фигуру деревянного бегемотика, в натуральную величину, — как-то фотку такой фигуры увидел в журнале. Вот и загорелось!
Дело в том, что в пионерском лагере «Ладожец», я немного занимался в кружке резьбы по дереву,  да и дома в Славянке тоже пытался вырезать страшные рожи из дерева, — студенты, снимающие у нас комнату заразили. Они тоже всякие страшные рожи вырезали из деревянных половинок чурбаков, которые находили у нас в сарае. Дома у меня были, кое-какие инструменты: стамески, резцы по дереву, топорик и прочее, и я рьяно взялся за дело. Каждый день приходил в бабушкино дежурство в парк и усердно долбил это дерево. Но, уже выдолбив морду, так же резко охладел к этому занятию и бросил.
У меня кстати всегда присутствовала такая не хорошая черта в характере: я очень быстро завожусь, придумав сделать что-то, но если у меня не получается довести начатое дело до конца за пару дней, я к нему охладеваю и уже не хочу им в дальнейшем заниматься.
Теперь у меня, через бабушку появились новые знакомые и в парке на «Чухонке», так как организация паркового хозяйства, обслуживала оба этих парка. Теперь я мог, например, брать лодку или водный велосипед бесплатно и без паспорта, под честное слово и конечно я с друзьями, этим  частенько пользовался.
 
Глава 17
 
В конце мая, перед поездкой на игру «Зарница», мы поехали в поход в Шапки. Этому опять же поспособствовала наша пионервожатая Надя. Она сказала, что поедем мы в Шапки на Нестеровское озеро, где каждое лето проходят туристические слеты, и вообще там очень красиво. На Ижорском заводе, комсомольская организация ей выдала пару палаток, котелки и прочие походные атрибуты и вот, как-то ранним субботним утром мы отправились в путь. Команда для поездки на игру «Зарница», была собрана из наших двух седьмых классов «А» и «Б», вот и в поход поехали те же мальчишки и девчонки, отобранные для участия в «Зарнице».
Ехали около двух часов на электричке, до станции Шапки, потом шли пешком и наконец, вышли к озеру. Разбили палатки на берегу, насобирали дров на ночь и стали отдыхать и веселиться.
Мы с Саней Ильиным играли на гитарах, пели, во что-то играли, пили втихаря вино, прихваченное с собой…
Как я уже упоминал, это был первый год, когда я начал выпивать незаметно от предков. Впрочем, на праздники, мне уже разрешали пить немного сухого вина. Разве могли моя  мама и бабушка знать, что стоящее на столе в бокалах сухонькое, только отвлекающий маневр. Все основное действие проходило под столом, когда мои предки выходили по своим делам из комнаты. Тут же из потайного местечка появлялась очередная бутылка крепленого портвейна, чаще всего «Агдама», называвшегося еще в просторечии «ТУ-ТУ», по его стоимости: 2 рубля, 2 копейки, «Кавказ», или «Портвейн 777». Впрочем, мы и «Вермутом» с «Яблочным» вином не брезговали, хотя гадость была еще та! В общем, что было в продаже в магазине, то и пили.          
Стоило моим предкам выйти из комнаты, портвишок, разливался быстренько по целому стакану для мальчиков и по половинке, для девочек, и так же быстренько выпивался по кругу... Впрочем, я несколько отвлекся. Вернемся к походу.
Ночью, все желающие получили возможность поплавать на лодках, так как на озере оказалась небольшая лодочная станция. Этим в первую очередь воспользовалась наша «великолепная четверка». Я поплыл с Ольгой Джураевой, на веслах сидел парень из параллельного 8-го класса Олег Николаев, а Саня Ильин поплыл с Леной Кочкиной. У них тоже был свой гребущий, наш одноклассник Саня Тикин. Кстати его мама Любовь Ивановна Тикина, преподавала у нас в школе русский и литературу.
Мы плавали несколько часов в ночной тишине. В спокойной воде озера, отражался свет луны. Романтика! Наши гребцы сидели на веслах, а мы полулежали на задних скамейках и обнимались-целовались.
Затем, наплававшись и уступив место другим желающим поплавать, мы вылезли на берег, допили вино и пошли спать… в разные палатки. Мальчики в свою, — девочки в свою. Так требовала наша пионервожатая Надя, во избежание непредвиденных ситуаций. Хотя какие могли быть ситуации в палатках, битком набитых людьми.
Утром мы наварили, как сейчас помню, большой котелок рисовой каши со сгущенкой, и потом ни как не могли ее доесть. Опять мы что-то пели, веселились, а ближе к вечеру стали собираться домой. Наш отдых закончился.

Глава 18
 
За несколько дней до отъезда на Зарницу, в школу приехал фотограф, фотографировать классы на память, а также и отдельных учеников, кто хотел. И вот тут-то и случилась первая моя ссора с Ольгой Джураевой. Мы сидели с ней за одной партой.
 Я предложил ей сфотографироваться вдвоем на память, а она, видно застеснявшись, отказалась.
Тут же ко мне подошли наши одноклассницы и подруги Ира Гусева и Лена Устинова, и предложили сфотиться с ними. Ольга тут же сказала, что если я с ними пойду фотографироваться, она обидеться, а я назло ей, конечно же согласился, раз она сама отказалась. Тем более, что девчонки мне нравились, — почему бы и не сфотиться с ними на память.
Ольга действительно обиделась,  пересела тут же за другую парту и больше со мной не разговаривала. Вскоре мы поехали на «Зарницу», но с Ольгой мы так и продолжали играть в молчанку и вообще старались не встречаться в свободное время.            
В Луге нас разместили на территории какой-то военной части в домиках-бочках (полукруглые летние домики с двухярусными кроватями). Каждый день проходили какие-то смотры, соревнования, конкурсы, но мы с Ольгой так и продолжали не замечать друг друга.
 Продолжилась наша ссора и эта игра в молчанку и после нашего возвращения с «Зарницы» в Колпино. Вскоре мы все ушли на летние каникулы и я, так все лето с Ольгой и не виделся. Да особо из-за этого и не переживал вроде, других дел хватало.

Глава 19
 
Началось лето и мы ушли на летние каникулы. Пропадали целыми днями на пляже, катались на лодках и водных велосипедах, ходили кататься на аттракционы, на «Чухонку». Так пролетело два месяца,  и вскоре у меня появилась еще одна подружка, можно сказать случайная. Дело в том, что Андрей «Сэм», начал встречаться с девчонкой Галей из дома №25, по бульвару Трудящихся, а у нее была подружка Лариса. Вот Андрей мне как-то и предложил погулять с этой девчонкой, за компанию.
 Скажу честно, Лариса была не красавица, но раз уж друг попросил… Стали в общем, мы вместе гулять, ходить в кино, хотя мне с самого начала эта затея не нравилась. Вскоре моя мама, увидев Ларису как-то у меня в гостях, начала надо мной в дальнейшем подшучивать: «Ну, где же твой крокодильчик?». Короче, мы вскоре расстались, но до этого, мы  успели еще съездить в Славянку, в наш осиротевший дом отдохнуть. Вот как это было.
Где то уже в конце июня, Сэм, узнав, что у меня есть дом в Славянке, тут же предложил съездить отдохнуть туда на выходные. Мне эта идея тоже понравилась, тем более, что я уже как-то соскучился по нашему дому, хотел посмотреть, как там все? У Андрюхи были свои планы. Они с Галей уже потрахивались при любом удобном случае, а тут такие возможности открываются, — целая ночь и делай, что хочешь! В общем, затарились мы вином, взяли с собой Галю, ее подружку Ларису, еще нескольких друзей со двора, для компании, взяли гитары, и поехали на выходные с ночевкой отдыхать. Маме я сказал, что поеду в Славянку один, проверить, как там все и может что-то еще привезти в Колпино.
Не успели мы приехать в Славянку и дойти до моего дома, как нас увидел мой бывший одноклассник, сосед и друг детства Димка Шустов, проезжавший мимо на мотоцикле (ему отец «Минск» купил еще в 6 классе, а теперь он на «Яве» раскатывал!). Он расспросил меня, как живется в Колпино и сказал, что тоже заглянет вечерком к нам в гости с другом.
Мы открыли замок, зашли в дом и стали готовиться к вечеринке. Нашли старый стол, какие-то стулья, скамейки, перетащили все это в большую комнату. Девчонки занялись сервировкой стола, а мы с парнями, тем временем обшаривали наш дом, в поисках чего-нибудь интересного. Ночевать мы решили в комнатках на втором этаже. Там были печки, кровати и даже кое-какие тряпки: старые одеяла, покрывала, подушки.
Ближе к вечеру, Димка пришел к нам с другом, организовав еще пару бутылок вина и закуски, и началось веселье.
 Потом, немного подпив, мы все пошли гулять по Славянке с песнями под гитару, а Сэм остался с Галей дома, типа «поговорить»... Вернулись мы часа в три ночи и завалились спать, кто где.
Утром мы решили, что надо сюда приезжать почаще, так всем понравилось у меня «на даче». Мы выбрали для будущих гуляний две комнатки на втором этаже, где мы и ночевали и приступили к генеральной уборке. Сэм, облазив весь дом, нашел где-то банку с коричневой краской и кисти. Мы заодно решили и ремонтом заняться и, перетащив все из одной комнаты в другую, стали красить в одной из комнат пол, продолжая по ходу дела употреблять оставшееся вино. Закончив «ремонт», мы наконец стали собираться домой в Колпино с чувством выполненного долга и большими надеждами на следующие приезды.
После этой поездки, я еще некоторое время пытался встречаться с Ларисой. В основном, мы гуляли на улице, пару раз у меня посидели, но вскоре моя мама открыто мне сказала: «Ты что, совсем с ума сошел, — не можешь себе нормальную девчонку найти». Я решил, что пора разбегаться. Впрочем, Лариса с самого начала знала, что я с ней встречаюсь за компанию, так что мы мирно расстались, тем более, что между нами ничего и не было.

Глава 20
 
Продолжалось лето. Мы ходили на пляжи, на Чухонку, или на детский пляж к «ДПШ»( Дом пионеров и школьников). Частенько брали лодки или водные велосипеды на прокат, на лодочных станциях.
Вечерами вся наша дворовая компания собиралась частенько на берегу реки, напротив Чухонки и сидели там до глубокой ночи. Жгли костер, купались, играли на гитарах, пели песни, рассказывали всякие истории, анекдоты.
В августе я наконец-то купил с рук свою первую электрогитару. Была она самодельная, но от настоящей не отличалась ничем, кроме веса, — весила она довольно прилично, но для меня это не играло роли. Главное что она смотрелась неплохо, подключалась и довольно хорошо звучала. Вскоре мы с Сэмом съездили в Ленинград и купили ему тембро-блок за 16 рублей, чтобы поставить на его акустическую гитару, — это была такая накладка с двумя звукоснимателями и ручками тембра и громкости.
 Теперь и Андрюхина гитара подключалась к усилителям и неплохо звучала. Мы конструировали новые колонки, делали усилители. Вот с тех дней мои соседи уже начали серьезно нервничать, не зная, что от меня ожидать дальше. Наша «музыка» теперь громыхала каждый вечер все громче и громче. А дальше для них вообще начался кошмар, но об этом чуть позже.
 
Глава 21
 
Лето подошло к концу. Вновь наступило 1 сентября. Начался последний школьный год. И в первые же, учебные дни, у меня чуть не начался новый школьный роман. У нашего одноклассника Сергея Киселева был свой самодельный моторный катер и водные лыжи. Как то я попросил его научить меня кататься на них. Сейчас уже не помню как, но в тот день с нами: я, Сергей и его друг Андрей Зорин, оказалась и наша одноклассница Ира Гусева, которой я в тайне симпатизировал.               
 И вот я учусь ездить на водных лыжах. Сижу на берегу Ижоры, на мостике, на ногах водные лыжи самодельные, в руках веревка от катера с деревянной ручкой. Серега, Андрей и Ира сидят в катере. Мы пробуем первый раз, катер тронулся с места и я погрузившись по пояс, переворачиваюсь. Пробуем второй раз, катер рванул быстрее, я начинаю вновь погружаться, но катер разгоняется, меня выталкивает на поверхность, и вот я уже лечу по водной глади реки Ижоры. Мы мчались почти до самого устья реки, где она уже превратилась в узкую, заросшую камышами протоку. Потом назад.
Мне так было радостно, особенно от того что Ира что-то мне радостно кричала, улыбалась, радуясь моим успехам. Это было так приятно и волнительно. Я тут же забыл об Ольге Джураевой и на следующий день, написал Ире на уроке записку, с предложением встречаться, на что она ответила двумя словами: «Есть надежда!».
Но надеждам так и не суждено было сбыться. Вскоре я вновь помирился с Ольгой Джураевой, по ее инициативе (она сама подошла и попросила прощенья), и мы опять начали с ней встречаться. С Ирой так ничего и не получилось.
Вечерами, после школы, наша четверка вновь шла ко мне, и мы сидели до ночи, слушая в мигающем полумраке музыку, обнимаясь, целуясь, а потом мы с Саней шли провожать девчонок по домам.
 Пытаюсь сейчас вспомнить, а какую мы слушали музыку в то лето и на ум приходит, кроме зарубежных популярных исполнителей того времени: Демиса Руссоса, дуэта Баккара, Джо Дассена, группы «АББА» и «Бонни-М», только что вышедший «двойник» (в одной открывающейся обложке 2 виниловых пластинки), рок-опера: «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты», — она пользовалась в те дни огромной популярностью, и наши девчонки многие куски из нее наизусть знали. Также у меня на магнитофоне был записан только что вышедший в прокат весь фильм «Дартаньян и три мушкетера» с Михаилом Боярским и девчонки по несколько раз в неделю слушали его у меня дома, и рыдали над песней о Констанции, в исполнении Михаила Боярского.
В это лето лично я постепенно перешел только на западную музыку и другой уже не признавал. Во всяком случае, пока в Ленинграде не появился рок-клуб, но это уже другая история.

Глава 22
 
Продолжалась учеба. Саня Ильин уже начал трахаться с Леной, и она вскоре даже сделала аборт от него, — средств предохранения от беременности тогда не было, точнее презервативы были в аптеках, но мы их купить никогда бы не решились, да и вообще мы еще были глупые и об этом не задумывались. Надеялись на авось!
Я же все не решался с Ольгой этим заняться, хоть с ее стороны и было полное согласие. Что-то меня останавливало, и быть может это и к лучшему. Зато сейчас остались только приятные, чисто романтические воспоминания, да и потом, я уже понял, что ничего бы у нас с ней не получилось. Слишком мы были разные и разные цели в жизни. На первом месте у меня была музыка.
Мы стали с Саней Ильиным и Саней Тикиным, пробовать делать электрогитары сами. В журналах находили чертежи, я паял в них схемы. Правда доделать хоть одну до конца так и не смогли. Зато с усилителями и колонками я преуспел. Усилители были уже ватт по 50, и когда мы начинали что-то играть, слышно было аж на 1 этаже! Начались жалобы моей маме от соседей и отношения с ними стали медленно, но верно ухудшаться.
С дворовыми ребятами я тоже продолжал вечерами встречаться, хоть и реже. Мы бегали по новостройкам, играли в пятнашки на строящихся фундаментах трех четырнадцатиэтажек, что сейчас стоят на нашем берегу реки, напротив Чухонки, играли в прятки в уже построенных рядом, но пока еще не заселенных домах. Частенько собирались всей толпой в какой-нибудь пустующей пока квартире и играли в «бутылочку» или «кис-кис-мяу».
Ну, про то, как играть бутылочку, думаю все знают: все садятся в круг, мальчишки и девчонки через одного и крутят в середине бутылку. На кого покажет горлышко и дно бутылки, те должны поцеловаться.  Игра «Кис-кис-мяу» была несколько сложнее: Выбирался ведущий и один участник, который стоял, отвернувшись от всех играющих. Ведущий показывал на кого-нибудь из толпы пальцем и спрашивал отвернувшегося участника: «Кис-кис?» И тот, должен был сказать либо «мяу», либо «брысь!». Если он говорил «брысь», — ведущий показывал на следующего человека и вновь его спрашивал: «кис-кис?». Если, наконец, отвернувшийся говорил «мяу» — ведущий спрашивал его: «какой цвет?» и в зависимости от названного цвета, тот должен был предпринять определенное действие к тому, на кого выпал его выбор. Например: красный цвет, — поцеловать в губы, оранжевый — в щеку, голубой — обнять и поцеловать, и т.д. Все обозначения цветов мы придумывали сами.
 
Глава 23
 
Частенько, лазая по строящимся домам, мы тащили домой всякое, такое очень нужное мальчишкам строительное оборудование: новые прожектора, рулоны наждачной бумаги, новое сантехническое оборудование и прочее.
В это же время, мальчишки начали делать «воздушки» — ружья, стреляющие пластилином, или строительной замазкой, которой на стройке были целые горы. У кого получалось сделать все правильно, ружье, или точнее обрез стрелял довольно сильно, далеко и прибольно, — синяки оставались на теле. Даже на голубей ходили охотиться.
Мы с Сэмом продолжали музыкальные занятия, я учил его играть по нотам, а он отлично подбирал песни с магнитофона на слух. Все чаще к нам присоединялась и Ольга Пантюхова, так же игравшая уже неплохо на гитаре (ее Андрюха «Фидель» учил). Иногда она заходила с «Фиделем», иногда одна и тоже старалась от нас не отставать. Кстати и пела она очень неплохо. Правда, в основном песни Аллы Пугачевой, от которой она тогда с ума сходила. Как-то вечером мы, с Сэмом, решив, что мы уже много чего выучили на гитарах, и пора показать наше творчество народу, вытащили все мои усилители и колонки на лоджию, подключили гитары и устроили концерт!
Тогда мы считали, что уже много чего умеем, но сейчас описать ту музыку я могу одним словом: Кошмар! Но люди, шедшие внизу, под окнами, поднимали головы, улыбались, что-то кричали и мы с Андрюхой были счастливы.
 
Глава 24
 
В этот год в школах, особо предприимчивые ребята, занимающиеся фотографией, начали продавать фотографии известных западных рок-групп и порно-фотки,  перефотографированные с журналов, которые также начали откуда-то появляться у некоторых наших продвинутых школьников. А может эти журналы и раньше были, но нам раньше, это было не особо интересно. Теперь же, эти порно-фотки еще больше распаляли юношеские фантазии и будоражили нам кровь.
Я продолжал встречаться с Ольгой Джураевой, Саня Ильин с Леной и до нового года в общем больше никаких особо запомнившихся событий не произошло, кроме праздников 7 ноября и моего дня рождения 19 декабря, к которым мы готовились очень основательно и справляли у меня, в основном с одноклассниками. За месяц до праздников, уже скидывались по 10 рублей (на 10 рублей можно было купить 3-4 бутылки вина), закупали вина бутылок двадцать и закуски.
На день рожденье я пригласил в основном тоже своих одноклассников, тех, кто ездил на «Зарницу» и в поход. Должен сказать, что после этих мероприятий наш класс как бы разделился на две группы: те, кто ездил на Зарницу, и те, кто нет. Часть класса, ездившая в поход и на Зарницу, как-то более сдружилась что ли. Но это относилось только к нашему классу, с ребятами из «Б» — класса мы особо не контачили, хоть и многие из них тоже ездили на Зарницу.

1980 год.
 
Немного истории
Олимпиада в Москве! При этих словах вспоминается трансляция по телевизору парада открытия в Лужниках, счастливые лица чемпионов — пловца Владимира Сальникова, гимнастов Нелли Ким, Александра Дитянина, ну и конечно закрытие олимпиады, когда символ олимпиады — огромный надувной медведь, помахав огромной лапой, улетел в небо, возвращаясь в свой сказочный лес, как пелось в финальной песне. Это, действительно, была олимпийская сказка, праздник со слезами на глазах. А какой ласковой, чистой и гостеприимной была в те дни столица! Горожан и гостей Москвы из других советских городов (правда, последних во время Олимпиады было совсем мало) — встречали необычайно обходительные милиционеры в белой форме. Пьяницы и тунеядцы на время исчезли — их просто отправили за 101 километр, чтобы не портили вид столицы. Советские магазины, тоже вдруг, как в сказке наполнились самыми разнообразными продуктами, чтобы создать впечатление изобилия.
 В июле восьмидесятого в московских и ленинградских магазинах можно было без проблем — честное олимпийское! — купить финский сервелат, баночное — доселе невиданное — пиво, соки, и многие другие импортные продукты. Если же говорить о спортивных результатах, то сборная СССР, даже при отсутствии американцев, немцев из ФРГ, англичан и других участников бойкота, который они объявили в тот год нашим играм, — добилась выдающегося, «вечного» достижения, завоевав 195 медалей, из них 80 золотых!
К сожалению, другие события 1980 года — совсем не веселые. Ушли из жизни неповторимый Владимир Семенович Высоцкий и любимец советской публики тех лет, французский певец Джо Дассен. В Горький препровожден ученый-диссидент Сахаров, которому назначена ссылка в городе на Волге. Андрея Дмитриевича освободят лишь спустя почти семь лет, по личному распоряжению президента Горбачева.
А вот вам еще событие мирового значения, затронувшее и нашу страну. В этот год мир содрогнулся. Но не от войны, или природных катаклизмов, а от обычной игрушки под названием «кубик Рубика». В этом году, головоломку начали поставлять на прилавки магазинов всего мира, в том числе и в Советский Союз.               
В СССР кубик Рубика обретает необычайную популярность. В первые месяцы продаж, в магазины за кубиком выстраиваются длиннющие очереди, а в самих магазинах из-за этого происходят давки. Оригинальная головоломка доступна каждому из-за своей невысокой цены. В Советском Союзе кубик Рубика продают всего по шесть рублей за штуку.
Кубик Рубика глубоко проникает в культуру советских людей. Он становится лучшим подарком на любой праздник. Уже нельзя найти семью, в которой где-то не лежит эта чудо-игрушка. Кубик Рубика собирают практически от самых маленьких детей до пенсионеров. Школьники собирают его втихаря, под партой, а взрослые в общественном транспорте, по дороге на работу. В метро, трамваях, троллейбусах, автобусах, кубик Рубика на несколько лет заменяет привычные газеты и книги в руках. Огромный интерес к игрушке начинает объединять людей в специальные кружки, где придумывают новые способы сложения головоломки.
С этого года, цены на французские духи и импортные сапоги, о которых мечтали все советские женщины, выросли. Но мечта не стала доступнее.
 «Must have» сегодня — это одежда и марки, которые пытаются навязать читательницам «гламурные журналы» и реклама. Во времена СССР таковых журналов не было, но понятие «must have» для советской женщины уже существовало. Чтобы считаться модной и современной, советская женщина должна была иметь: импортные сапоги, зимнее пальто с меховым воротником (экономвариант), или лучше шубу, еще лучше дубленку, а так же французские духи и импортный бюстгальтер. Остальное в основном шилось дома и в ателье.
Зимние и осенние импортные женские сапоги были объектом фетишизации. Стоили довольно дорого. В магазинах в семидесятые годы от 45 до 70 рублей. В восьмидесятые уже 70-100 рублей. Это целая средняя зарплата или две стипендии. Сапоги надо было «доставать» или выстоять в очереди, если сапоги «выбросили» в продажу. Главный кошмар советской эпохи: много часов стою в очереди, а вдруг мне не достанется.
 Если девушке нежного возраста приходилось носить советские, «отечественные» сапоги за 16— 20 рублей, без каблука или на микропорке (на «манной каше»), это становилось настоящей драмой! Надевая тупорылые советские обувные изделия, она чувствовала себя неуклюжей, переставала нравиться сама себе, и тем более сверстникам.
 Пара импортных туфель стоила 25-40 рублей. Туфли бывали фирмы «Габор», или же югославские, или же чешского производства. С обувью в основном выручали «комиссионки», там можно было подобрать пару не слишком ношеной обуви за ту же цену. Однако, не помню, чтобы в комиссионках того периода продавались приличные сапоги; очевидно, они не «доходили» до прилавка.
Сложности с колготками — продолжение темы оформления женских ног. Импортные колготки стоили 3 рубля 50 копеек с небольшими вариациями, это считалось дорого. Советская психология (и ситуация) была такова: у меня есть пара колготок, а будут ли следующие — это большой вопрос. Советскими женщинами разрабатывались хитроумные технологии по постоянной реставрации «эластичных» колготок. Кто-то штопал по-простому, иголкой с ниткой, кто-то «поднимал петли» при помощи специального приспособления.
Удачно купленный рублей за 15 импортный бюстгальтер носился годами. Если у советской женщины было два «кружевных» бюстгальтера — белый и черный, и не слишком старые, то можно сказать, что она была обеспеченной дамой!. Именно из-за национального дефицита бюстгальтеров запоминались советские мужчины за границей, пытающиеся сложить ладонь таким образом, чтобы поточнее воспроизвести продавщицам объем груди любимой женщины. Не смешно, между прочим: на лицах мужчин, попавших в Париже или в Дюссельдорфе в отдел нижнего женского белья, в эти ряды дамского счастья, был написан ужас — а в кармане лежала инструкция от жены и от тещи.
В 70-е годы французские духи, «Фиджи» и «Клима», стоили 25 рублей за флакон. В 80-м году духи «Мажи нуар» можно было купить: за 45 рублей небольшой флакон и за 80 рублей флакон побольше. Флакон польских духов, большой, «Пани Валевска», стоил, кажется, 35 рублей, и частенько подруги покупали их на двоих и разливали пополам. Самые дешевые польские духи, «Быть может», продавались в магазине «Ванда», за 3 рубля 50 копеек. Композиции духов отечественной фабрики «Новая Заря» были в принципе не хуже импортных, ингредиенты хорошие, но дизайн и упаковка традиционно никуда не годились. Отечественные духи стоили от 2-х рублей за дешевые, а самые дорогие, серии «Сардоникс», около 20 рублей.
 
Глава 1
 
Этот Новый год я встречал 15-летним подростком. И это был первый и последний новый год, который я отмечал со своими старыми и новыми одноклассниками. В те годы немногие шли учиться дальше, в 9-10 классы. В основном после восьмого класса все шли либо в техникумы, кто получше учился, а кто похуже, вроде меня, в ПТУ (Профессиональное техническое училище). У меня дома решили отмечать Новый год человек десять из нашего класса. Само собой, пришли Ильин Саня с Леной Кочкиной, Ольга Джураева, Генка Фалев, Ольга Терещенко. Были также Саня Тикин, Лена Волчкова, Света Косова и еще несколько человек.
С утра 31 декабря все собрались у меня. Девчонки взялись за уборку моей комнаты, где постоянно царил полнейший кавардак и за приготовление всяких закусок к праздничному столу, а нас, парней, отправили по магазинам, не столько за продуктами, сколько, чтобы не путались под ногами. Вообще-то у нас уже почти все необходимое было куплено, но под новый год частенько в магазинах выбрасывали что-нибудь дефицитное, вроде копченой колбасы, сыра колбасного, хорошего шампанского и прочего. В общем-то, в магазинах в те времена было все.., но только самое необходимое для выживания: дешевые хлебо-булочные изделия, два-три сорта колбасы, в основном докторская (без жира) и любительская (с жиром), мясо, хотя чаще больше костей было, чем самого мяса. Все самые мясистые куски расходились среди самих продавцов и их знакомых. Из фруктов в магазинах, были в основном только яблоки и апельсины. Достать мандарины к праздничному новогоднему столу уже бывало затруднительно, не говоря уже о чем-то более экзотическом вроде ананасов или хотя бы бананов. Из безалкогольных напитков были лишь несколько сортов лимонада, напиток «Байкал», да соки в трехлитровых банках, в основном томатный, яблочный и березовый, которые никто особо не покупал. С трудом доставали и зеленый горошек в банках, для салата «Оливье», — короля новогоднего стола тех времен, и консервы хорошие, типа «Шпроты в масле». Кстати, забыл сказать про очереди. Хоть основные продукты в магазинах всегда были, но без очередей что-то купить было не возможно. Иногда за колбасой или мясом приходилось выстаивать по часу, а то и больше. Даже за обычной картошкой, в овощном отделе, которой тоже иногда не было, приходилось отстаивать по часу! Но, я опять немного отвлекся.
Итак, все парни и я в том числе, взяли сумки и поехали рыскать по магазинам. Вино у нас было куплено уже заранее. Несколько бутылок охлаждались на балконе, остальные были спрятаны по укромным уголкам моей комнаты.
Мы уже частенько выпивали, но наши родители еще об этом не догадывались, так что на стол обычно выставлялась пара-тройка бутылок сухого вина и шампанское, а все остальное, в виде разнообразных портвейнов, употреблялось уже когда взрослые, в данном случае мои мама и бабушка шли спать, оставляя нас одних веселиться, надеясь на нашу сознательность.
 
Глава 2
 
Помотавшись по магазинам пару часов, где-то к обеду мы вернулись домой. Девчонки к тому времени, уже все самое основное сделали и все поехали по домам, помогать готовиться к празднику своим родителям и приводить себя в порядок. Сам новый год большинство из нас встречали в кругу семьи, и лишь потом разъезжались отмечать к друзьям. До вечера, я в основном, как всегда, смотрел телевизор, или играл на гитаре. Телепрограмм было всего две или три, но под новый год крутили в общем неплохие фильмы и мультфильмы. Хотя тогда сравнивать нам было не с чем. Иностранные фильмы шли только в кинотеатрах, да и то лишь те, в которых не было и намека на эротику.
Из музыкальных передач по телевизору шли лишь «Утренняя почта» по воскресеньям, «Споемте друзья», где пели в основном патриотические песни, да «Музыкальный почтальон», которая также шла только по выходным. Иногда, в основном по праздникам, советского молодого телезрителя баловали передачей «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады». Но там, в основном тоже показывали артистов социалистических стран, таких как Польша, Чехословакия, Болгария, Венгрия.
Около полуночи, я с мамой и бабушкой сел проводить старый год, затем мы слушали, как положено, новогоднее обращение нашего тогдашнего главы ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева к советскому народу и, наконец под бой курантов откупоривали шампанское и начиналось веселье, заключающееся в просмотре новогоднего «голубого огонька» и фильма «Ирония судьбы, или с легким паром», который крутили каждый новый год и тем не менее он никогда не надоедал.
 
Глава 3
 
К часу ночи, начали съезжаться мои друзья-одноклассники. Одеться старались во все самое лучшее, что находилось в шкафах. С одеждой постоянно были проблемы. Советские текстильные фабрики выпускали серые, непримечательные ничем шмотки, и чтобы выглядеть более-менее цивильно, одежду приходилось заказывать либо в ателье, либо частным швеям, которых в те годы тоже было немало. Настоящие джинсы, многие из нас видели лишь на фотографиях западных рок-групп, и купить их в то время для многих было почти несбыточной мечтой. Фарцовщики их, конечно, продавали, но таких денег почти не у кого из нас не было. Моя бабушка получала пенсию 60 рублей, мама по инвалидности и того меньше, а джинсы стоили больше 100 рублей. Зато, нам было о чем мечтать, а это было наверно интереснее, чем когда все можно спокойно купить, как в теперешние дни. Были почти несбыточные цели в жизни! Купить хоть когда-нибудь в будущем джинсовый костюм за 500 рублей, кассетный магнитофон, желательно иностранный, с двумя динамиками по бокам. Такие мы видели только в комиссионном магазине «Апраксин двор» в Ленинграде, заезжая туда, как в музей западной радиотехники. Но стоила там аппаратура по две-три тысячи рублей! Сумасшедшие деньги для нас. Хотелось купить и новую электрогитару, хотя бы советскую, типа «Урал», или «Тоника», не говоря уже о фирменных, стоивших тоже по несколько тысяч рублей. Но я опять отвлекся.
Когда все друзья-подруги собрались у меня, часам к двум ночи, мы опять смотрели телевизор, понемногу попивая сухое вино со стола и портвейн, втихаря, из под стола. Когда мои мама и бабушка пошли спать, чтобы не мешать нашему веселью, из укромных уголков были вынуты запасы вина, культурные бокалы мальчишки заменили стаканами, пить портвейн мы предпочитали по пол стакана, что зря время терять, когда вина до хрена! Девчонки, конечно, пили поменьше, но им и их доз хватало. Вскоре начинались танцы, песни под гитары. Потом мы пошли прогуляться по городу, затем вновь возвратились ко мне и продолжили банкет. Наконец, к утру, все гости стали разъезжаться по домам. Мы с Саней Ильиным проводили наших дам и тоже пошли по домам.
На утро, первого января, точнее уже ближе к обеду мы, просыпались, как обычно с головной болью, после выпитого ночью, но что характерно, никогда не опохмелялись. Мучились головной болью, нас рвало в туалете, но на вино мы уже смотреть не могли… до следующего праздника. Вообще, честно говоря, по обычным дням мы тогда пили довольно редко, насколько я помню. Ну, если только у кого-то день рожденье был, или какое другое событие. Зато и каждого праздника все ждали с огромной радостью и нетерпением. Готовились заранее.
 
Глава 4
 
У меня к этому новому году была уже довольно большая коллекция магнитофонных лент с записями популярных западных исполнителей.               
Все в комнате сверкало и мигало, так что праздники (которые мы справляли у меня дома), обычно проходили весело. Правда магнитофонные ленты в те времена стоили довольно дорого, до 5 рублей, в зависимости от метража, и приходилось на чем-то постоянно экономить, чтобы купить чистую новенькую бобину. Зато и процесс покупки был как праздник! Я шел домой с новенькой катушкой, в картонной коробке и уже думал, что же я запишу на нее в этот раз.             
 В те годы, как я уже говорил, по радио была очень популярная передача «Ваш магнитофон», где часто крутили записи иностранных исполнителей специально, чтобы на магнитофон можно было записать. Кстати, как я уже упоминал, радио тогда было проводное! Это сейчас все радиостанции вещают в УКВ-диапозоне, а в те годы на УКВ было всего пару радиостанций, в том числе и единственная радиостанция транслирующая стерео звук! На 4.44 метра. Для нас это было еще в диковинку, да и почти ни у кого не было стерео-приемников и стерео-магнитофонов, чтобы ее нормально слушать, или что-то записать.
 
Глава 5
 
Но вот, новогоднее веселье закончилось. Впереди у нас были зимние каникулы. Я целыми днями либо гулял с друзьями по двору, либо, договорившись с Саней Ильиным, мы приглашали куда-нибудь наших девчонок. Вообще, тогда время шло как-то медленнее, что ли. Нам на все его хватало. То мы вечерами с дворовыми ребятами и девчонками болтались по парадным, устраивая гитарные концерты, то играли во что-то в новых, достраивающихся домах. Некоторые новые дома стояли еще незаселенные, половины домов в соседних дворах еще и в помине не было, — стояли только фундаменты, так что, мест для наших развлечений тогда хватало.
В один из дней наших зимних каникул, по договоренности еще в школе, наш класс, под предводительством нашей пионервожатой Нади поехал в Шапки кататься на лыжах на «Царь-гору».
От Московского вокзала рано утром шел поезд «Лыжная стрела», на котором в Шапки ехали все любители лыжного отдыха, как из самого Питера, так и с других станций, которые поезд проезжал. Поезд шел до станции Шапки и стоял там весь день, ожидая накатавшихся. Вечером он вез всех обратно.
В Шапках мы ехали от станции, по лесу до «Царь-горы», где весь день катались, ломая лыжи на трамплинах. Потом все мокрые и замерзшие, еле-еле добирались до теплых вагонов поезда, где ждали всех остальных пассажиров, попивая горячий чай из термосов и уминая бутерброды, взятые с собой, и наконец, ближе к вечеру, трогались в обратный путь.
 
Глава 6
 
Наступила весна. В апреле нам пришла телеграмма от Василия Веселова, — деда моей сестры Наташи, где сообщалось, что умерла его жена Александра Веселова, — родная сестра моей бабушки. Как он потом рассказал, умерла она спокойно, во сне. Василий Матвеевич, проснулся утром, а она уже холодная…
На похороны тут же прилетели из г. Фрунзе моя сестра Наташа со своей мамой Аллой. Мы поехали всей семьей в Питер, помогать готовить все к похоронам.  Бабу Шуру было решено сжечь в питерском крематории и похоронить там же на кладбище крематория. Запомнился траурный зал, из скрытых репродукторов играет какая-то печальная музыка, работник крематория произносит речь, от которой невольно наворачиваются слезы на глазах. Потом все родственники прощаются с бабой Шурой. Где-то нажимают кнопку, под гробом раскрываются створки и он опускается куда-то вниз.
Этой весной я окончательно понял, что хочу играть в вокально-инструментальном ансамбле (ВИА), как тогда назывались все небольшие музыкальные коллективы, так как я впервые выступил перед публикой.
Мы с Саней Ильиным к тому времени уже неплохо играли на гитарах, и наша пионервожатая Надя, как-то сказала, что надо сделать концерт для рабочих цеха, где она работала, так как мы их подшефные. Наверно надо объяснить понятнее, что это такое шефы и подшефные, так как сейчас такого наверно нет. Вся эта деятельность шла по линии комсомольских организаций. За каждым цехом Ижорского завода закреплялась определенная школа и определенный класс, которым они должны были помогать, — они назывались шефы. От цеха выделялись комсомольские активисты, наши пионервожатые, а классы, за которыми закреплялись эти пионервожатые, назывались подшефные. С помощью шефов нам организовывали всякие культурные мероприятия, поездки в музеи и пр. А мы в ответ, должны были делать для них концерты: танцы, песни, стихи и прочие номера художественной самодеятельности. Вот нашему классу и дали задание подготовить такой концерт, выучить какие-то песни, танцы и выступить в красном уголке их цеха, перед рабочими.
Мы с Саней и еще двумя девчонками Леной Волковой и Светой Косовой, решили выучить несколько песен: они поют, а мы с Саней им аккомпанируем на гитарах. У меня была уже электрогитара, а у Сани обычная, акустическая, с тембро-блоком. Надя сказала, что в красном уголке цеха, где нам предстояло выступать, есть усилитель, к которому наши гитары можно подключить, так что все должно было получиться неплохо.
В то время, я еще толком не знал даже, чем отличается бас гитара от соло или ритма, так что я выучил на гитаре сами мелодии песен, а Саня играл аккомпанемент. Ну, отыграли мы в общем нормально. А после концерта, ко мне подошел какой-то парень, слушавший наш концерт, и коротко объяснил мне, что я делал не так. Я играл на своей гитаре мелодию песни, которую и так пели девчонки, а надо было играть партию бас-гитары. Он взял одну гитару и попросил сыграть что-нибудь. Я сыграл что-то, а он показал, что такое басовый аккомпанемент.
С того концерта я начал более внимательно вслушиваться в музыку разных рок-групп и начал понемногу учиться в голове разделять партии каждого инструмента. Можно сказать, что с того выступления я начал понимать взаимосвязь между различными инструментами и это был первый шаг к созданию своей рок-группы.
 
Глава 7
 
Этой весной, наш класс принимали в комсомол. Вообще-то, в СССР считалось, что комсомольцами могут стать лишь пионеры, отличившиеся хорошей учебой и поведением, но к тому времени, когда мы доросли до комсомола, как видно, что-то уже изменилось в умах комсомольских вожаков и количество вступивших в комсомол, стало играть главенствующую роль. Поначалу нам, конечно, сказали, что надо выучить свод законов комсомольской организации, что нас будут вызывать по одному в кабинет и спрашивать историю комсомольской организации и прочую информацию. Мы, конечно, учили, как могли, волновались, но на деле все оказалось до неприличия просто.
Весь наш класс привели в комитет комсомола (где-то во дворах, недалеко от железнодорожного вокзала). Затем вместо того, чтобы вызывать по одному претенденту и обстоятельно беседовать с каждым, нас загнали в зал всем скопом, выстроили в ряд, и каждому задали по одному легонькому вопросу, типа какими орденами награждена комсомольская организация и т.д. Кто-то ответил сам, кому-то подсказали, но в итоге нам сказали: «Поздравляем, вы приняты!» Вот так все прошло обыденно и просто. Лишь бы галочку поставить, что еще столько-то человек принято в комсомол.
В дальнейшем, по окончании профтехучилища, я сам себя исключил из комсомола, выкинув комсомольский билет при устройстве на работу. Зачем нужны лишние хлопоты по уплате членских взносов и прочего. Легче было сказать, что ты не комсомолец и вступать пока не готов!

Глава 8
 
К середине весны начались дни усиленной подготовки к сдаче экзаменов. Школьная программа по большинству предметов уже была пройдена, и мы ходили лишь на факультативы по подготовке к экзаменам.
Но, вместо того, чтобы дома усиленно готовиться к экзаменам, я продолжал гулять, ходить купаться на пляж, заниматься игрой на гитаре, гулять с Ольгой Джураевой, хотя она все чаще дома сидела и готовилась к экзаменам, так как училась хорошо. Хоть мы и волновались перед сдачей экзаменов, но все равно были уверенны, что нас в любом случае вытянут на троечки, так как учителям тоже грозили неприятности, если у них кто-то в классе оставался на второй год. Вообще, учили в те времена гораздо лучше, чем теперь, а вот сдавать экзамены было гораздо проще!
С Ольгой Джураевой, у меня уже были тогда довольно непонятные отношения. То ли будем дальше встречаться, то ли нет.
К середине июня, мы сдали экзамены, но, некоторым, и мне в том числе, пришлось пересдавать несколько предметов уже в июле, но в итоге аттестаты об окончании школы получили все.               
 После экзаменов, для выпускников устроили вечер танцев. Правда не в нашей 454-ой школе, а в 455, находящейся неподалеку, и для нас даже помнится, играл какой-то колпинский самодеятельный ансамбль. Специально для выпускного, мне мама заказала джинсовый костюмчик в ателье. Хорошее ателье пошива одежды было тогда в Саблино, куда я с мамой и поехал. Правда шили мне костюм не из настоящей джинсы, а из какой-то русской ткани «под джинсу». А вот что было на самом выпускном вечере, вообще не помню!
Потом, в двадцатых числах июня, наша пионервожатая Надя, предложила нам, всем классом съездить в Ленинград на праздник «Алые паруса», хотя он тогда и не отмечался, так как сейчас. Точнее вообще не отмечался. Мы просто поехали в Питер и гуляли там по набережным, смотрели, как разводятся мосты и ближе к утру, изрядно замерзнув, пошли на Московский вокзал, где в подземном переходе ждали первую электричку до Колпино.
       
Глава 9
 
Где-то вначале лета, у Ольги Джураевой был день рождения, и я само собой был приглашен, но, как видно без особого желания. У меня к этому дню, как на зло, не оказалось ни копейки денег ей на подарок. Сначала я думал вообще не идти, но все же, наскреб пару рублей на тортик и пошел.
Это оказался день конца наших взаимоотношений. Мы что-то ели, что-то пили, танцевали, но отношения у нас уже были довольно натянутые, а потом Ольга и вовсе сбежала от всех с парнем из нашего параллельного 8-Б класса и прождав их некоторое время, все начали  расходиться по домам и я в том числе. Я понял наконец, что нашим отношениям наступил конец.
Моя бывшая одноклассница и соседка, Ольга Терещенко, узнав, что я расстался с Ольгой, попыталась меня тут же свести с другой девчонкой из нашего, теперь уже бывшего параллельного класса, Валей Ивановой. Она тоже жила в нашем доме и они с Ольгой вроде как дружили. Но что-то у нас с Валей сразу не заладилось,  и мы пару раз встретившись, и позагорав вместе на Чухонке, разбежались. Хотя потом, спустя 12 лет, наши пути вновь пересеклись и мы целый год жили вместе… Но об этом я расскажу в свое время.
Где-то в середине июля, я встретил как-то на улице еще одну свою бывшую одноклассницу Лену Никкенен. Мы разговорились о том, о сем, и она попросила меня зайти к ней, типа, починить магнитофон. Я зашел. Уж не помню, починил я его или нет, но мы мило поболтали и я вскоре ушел домой. А на следующий день Лена зашла ко мне, сказав, что принесла записку от своей подруги и передала ее мне.               
Там было написано, как сейчас помню, что я ее (эту подругу), не знаю, но она очень похожа на Лену Никкенен и внешне и по характеру, и хочет со мной встречаться.
Должен заметить, что Лена была хоть и миленькой девочкой, и в общем то мне нравилась, но была полноватой, а я тогда оценивал девчонок  к сожалению, в основном по внешним данным, а не по внутреннему содержанию. Что-то я написал в ответ на эту записку, вроде того, что у меня уже есть девчонка, мол, извини и все такое прочее.
До меня лишь потом дошло, что, скорее всего, Лена сама и написала ту записку, желая узнать, мою реакцию…
 
Глава 10
 
Этот кусок можно было и не писать, но я обещал себе писать о своей жизни всю правду! Итак, где-то, в эти же дни, мы с моим другом Генкой Фалевым трахнули впервые одну девушку из параллельного «8-Б» класса, отличавшуюся, ну очень легким поведением. Звали ее Лена, ну а фамилия… те, кто учились в то время в нашей школе, прекрасно знают, кто это мог быть, а остальным знать не обязательно. А дело было примерно так:
Как-то днем, я сидел дома и смотрел кино по телевизору, даже помню, что показывали фильм про капитана Немо. Тут раздается звонок в дверь. Я открываю и вижу на площадке запыхавшегося Генку.
— Саня, у тебя никого дома нет? Отлично! Значит так, через час придет Ленка … и мы ее будем трахать, — я уже договорился! Я пока за вином в магазин побежал, а ты готовь кровать! — и он умчался вниз по лестнице, не дожидаясь лифта и оставив меня стоять в полной растерянности.
Тем не менее, я быстренько прибрался, как мог, в комнате и стал ждать развития дальнейших событий. Вскоре вернулся Генка, с двумя бутылками какого-то портвейна. Пройдя в комнату, он объяснил, что встретил Ленку во дворе (она, кстати, жила тоже в нашем доме) и в шутку ей сказал: «Алена, может по портвишку, и в постельке покувыркаемся?». На что та, абсолютно спокойно ответила: «Ну, если по портвишку, то можно и попробовать. Мне все равно сейчас делать нечего». Возможно, разговор был несколько другим, сейчас уже не вспомнить, но смысл тот же.
Красавицей Лена не была: довольно полная, мягко говоря, и вообще. Может поэтому и восполняла отсутствие мужского внимания таким вот поведением. В принципе еще учась в школе, до нас доходили слухи, что Лена не отказывает ни кому. Достаточно ей было предложить: «Лена пошли трахаться», — вот так, прямо открытым текстом, и она спрашивала только «Где?» и «Когда?».
В общем, сидим мы с Генкой, досматриваем по телевизору кино, на столе бутылка и рюмки, все как полагается. Наконец раздается звонок в дверь, и Генка бежит открывать. Через минуту, немного пошушукавшись с Генкой в прихожей, в комнату входит Лена в домашнем халате и тапочках, видно, что сразу из дома и к нам. Дальше все происходило примерно так:
Лена: — Привет Саня, мне тут Генка предложил отдохнуть немного с вами, ты не против?
Я: — Да ради бога, вон Генка уже и насчет вина подсуетился. Присаживайся. А мы тут кино сморим.
Генка, открывая бутылку и наливая вино: — Только ты Лен учти, что мы еще ничего не умеем, и нам требуется наставник по интимным вопросам.
Лена: — Ну что ж, давай учиться. С чего начнем?
Гена: — Для начала выпьем.
Мы выпили по рюмке, потом еще, обсуждая прошедшие экзамены и прочие школьные дела, которые теперь остались в прошлом. Поговорили о том, кто чем думает заниматься в будущем.
По телевизору в это время как раз закончился фильм, мы выпили еще и тут Лена встает и говорит:
— Ну что детки, одно кино закончилось, начинается другое, — и развязав кушак халата, распахивает его. Под ним, само собой, никакого нижнего белья.
— Итак, кто первый начнет обучатся? — продолжает она, абсолютно не смущаясь и присаживаясь на диван.
Генка вызвался первый, но не привыкший к такой открытости утащил ее на лоджию, где у меня тоже стоял диван, на котором я летом постоянно спал. Через некоторое время он вышел и сказал: — Саня, твоя очередь.
Ну, описывать все подробно, думаю, нет необходимости. Скажу только, что мне не понравилось! Из всех ощущений я запомнил только потное тело под собой, расплывшиеся по телу груди и соприкосновение животов. Ну, еще можно дополнить картинку тем, что во время всего процесса, Лена лежала, как бревно, и рассказывала мне, как она мечтает открыть свой подпольный публичный дом…  Какие уж тут эротические, романтические мысли, — лишь бы кончить поскорей.
После того, как Лена ушла, я сказал Генке, что больше ее ко мне звать не надо!
 
Глава 11
 
Опять же, где-то в середине лета, мне вдруг втемяшилось в голову, что еще что-то может получиться в отношениях с бывшей одноклассницей Ирой Гусевой. Чем больше я о ней думал, тем больше хотел ее увидеть. Как-то, в кинотеатре «Пламя», показывали какой-то новый фильм. Вроде «Гонщик серебряной мечты», и я, отстояв длиннющую очередь, купил два билета и решил пригласить Иру пойти со мной.
Зашел к ней, что-то сказал, насчет друга, который не смог пойти со мной. В общем, она согласилась, к моей великой радости. Весь фильм я порывался ее обнять в темноте зала за плечи, но так и не решился. Как-то неправильно в первую же встречу лезть обниматься. Но начало, как я думал было положено, но увы…
Еще через несколько дней, я решил пригласить ее съездить со мной в цирк в Ленинград, но тут получил отказ. Она сказала, что цирк вообще не любит. Я ушел ни с чем, но продолжал думать о ней. Наконец я не выдержал и стал каждый вечер гулять возле ее дома, по улице Тазаева, в надежде, что она меня случайно увидит из окна и выйдет.
Спустя несколько дней, мой «гениальный» план сработал. Как-то вечером она действительно увидела в окно, что я вроде как случайно прохожу мимо ее дома и, постучав изнутри по стеклу, махнула мне рукой: «Мол, заходи ко мне». Я, можно сказать, влетел к ней на крыльях любви, полный надежд. Мы посидели, поговорили о том, о сем. Она напоила меня чаем. А потом, как бы случайно, завела разговор о дружбе и любви и вскользь заметила: «Не знаю как другие, но я телом не торгую!», очевидно, решив, что именно этого я и добиваюсь от нее. Увы, Иришка, ты была не права! Ты действительно мне нравилась, но о постели у меня мыслей не было еще  на тот период! Я был романтик по натуре и не считал, да и сейчас не считаю секс, главной составляющей встреч мужчины и женщины. Нет, мыслишки шаловливые конечно были, молодость брала свое, но не так вот, с бухты барахты и сразу в постель.
Вот сколько сразу любовных приключений получилось, стоило только закончить школу!
В Москве, в эти месяцы шла спортивная «Олимпиада-80», но насколько помню, я спортивными баталиями не особо интересовался и по телевизору посмотрел лишь закрытие олимпиады и прощание с мишкой, когда он улетал в небо на воздушных шарах.

 
Глава 12
 
Вначале августа, я, в срочном порядке стал искать училище, в которое пойду учиться дальше. Съездил в несколько, в том числе и в училище, где учили на реставратора и краснодеревщика (резьба по дереву), но с моими оценками меня не особо куда-то хотели брать. Выбрал в итоге СГПТУ №1 в Ленинграде, где учили на радиомонтажников, так как я продолжал заниматься всякой радиотехникой, хоть из радиокружка и ушел с окончанием школы.
Съездил я в училище находящееся в Татарском переулке, поговорил с преподавателями в приемной комиссии и… дал себя уговорить пойти учиться на токаря-универсала вместо радиомонтажника.
 Они мне запудрили мозги, что профессия радиомонтажник только для девчонок, а мне надо зарабатывать приличные деньги и профессия токарь, — наилучший вариант. Потом, уже учась в этом ПТУ, я все думал: Зачем надо было ехать учиться на токаря в Ленинград, когда можно было выучиться на ту же профессию, в нашем колпинском ПТУ № 6, находящемся через дорогу от моего дома, и потом спокойно работать на Ижорском заводе. Но, умная мысля, как всегда, приходит опосля! Потом уже переходить из питерского училища в колпинское уже как-то не хотелось, да и нравилось мне после учебы пошляться по питерским магазинам. Так я и отучился все три года в Питере. Впрочем, я не жалею, — хоть город узнал как следует. После учебы постоянно мотался по магазинам то в один район, то в другой, выискивая дефицитные грампластинки, книги и прочее.

Глава 13
 
Ну а теперь, я обращаюсь к своим дочке и внучкам. Пришло время, рассказать вам подробнее о юности вашей мамы и бабушки Ольге Викторовне Пантюховой. В эти летние дни мы начали с ней встречаться.               
Ольга была старше меня на полтора года. Жила она с семьей (мать, младшая сестра Ира, — изрядная стервочка, и два младших брата Саня и Сергей Пантюховы.  Переехали они в Колпино, из города Пушкин (Царское село), в том же 1978 году, что и я, только на пару месяцев раньше. До переезда в Колпино, она закончила 8 классов в городе Пушкин, в интернате, где работала в прачечной ее мать. Если мне не изменяет память, этой осенью она как раз уже закончила Колпинское ПТУ №134, где училась на одногодичном обучении,  по профессии: «швея-мотористка». По окончании училища она автоматом должна была начать работать на Колпинской швейной фабрике (КШФ). Но среднее образование было в СССР обязательным, и ей в дальнейшем пришлось поступить еще и в вечернюю школу, заканчивать 9 и 10 классы.
Но, пока не начался учебный год, мы продолжали вечерами тусоваться с дворовыми ребятами и девчонками в нашем и в соседних дворах. Теперь уже не только мы с Андреем (Семом) ходили с гитарами, но и Ольга, ходила везде со своей гитарой, и если начинала играть и петь, то мы с Андреем затыкались, пытаясь лишь ей подыгрывать, так как пела она очень даже не плохо.
Где-то в конце этого лета, я узнал, что Ольга разошлась с «Фиделем» и во мне вспыхнул лучик надежды, так как она мне продолжала нравиться все это время, с самого нашего знакомства. А в последнее время мы все чаще пересекались, она просила какие-то новые песни показать на гитаре.
Как-то вечером, я сидел на скамейке, на территории детского садика в нашем дворе. Ольгины окна выходили туда же и она, увидев меня из окна, тоже вышла, как всегда с гитарой. О чем-то мы болтали, что-то играли по очереди. Немного погодя к нам присоединилась девчонка Лена, жившая в соседнем дворе. Было ей всего лет 12-13, но Ольга с ней общалась как с сестрой, и она вечно бегала за ней. Посидели мы, поболтали, а потом Ольга предложила пойти ко мне музыку послушать. Я конечно согласился. Лена тоже пошла с нами.
Пришли мы ко мне, я поставил какую-то фирменную пластинку и прилег на тахту. Ольга сначала рассматривала фотографии и плакаты, развешенные у меня по стенам, затем присела рядом со мной. Немного посидели, о чем-то говорили. Потом играючи, стали в шутку мутузить друг друга, к нам и Ленка тут же присоединилась. В общем, смех, шутки прибаутки, куча мала. Девчонки сначала меня щекотать начали, затем, вроде в шутку, начали стаскивать с меня штаны, но вскоре я почувствовал, что все происходит уже не в шутку, так как девчонки напрягали все свои силы для достижения цели.
Я, сквозь смех, — они же меня защекотали чуть ли не до смерти, — сказал Ольге, что если она не прекратит, я тоже полезу к ней под юбку, но все было бесполезно. Тогда я тоже залез рукой Ольге под юбку и… тут же, как только моя рука легла на ее трусики, Ольга замерла, и позволила мне залезть и дальше...
Что было потом, помню смутно. В памяти лишь всплывает присевшая рядом с Ольгой Лена, спрашивающая у нее: «Оля, тебе приятно?». На это Ольга ответила, чтобы Лена шла…  гулять, и мы вскоре остались вдвоем. Но тогда мы не дошли до главного, так как моя бабушка была дома, и хоть она ко мне в комнату и не заходила, но это нас конечно напрягало. Но мы уже поняли, что все остальное не заставит себя долго ждать, главное выбрать нужное время.
 
Глава 14
 
Мы с Ольгой не признавались друг другу в любви, не предлагали друг другу встречаться, — все и так было ясно. Она давно уже знала, что я не ровно к ней дышу, я ей тоже нравился и, как только появилась возможность, она взяла инициативу на себя. Мы стали встречаться, и с этих последних летних дней, уже везде ходили только вместе. У Андрея Годунова тоже был какой-то роман, и он появлялся у меня все реже. А вскоре у меня состоялся не очень приятный разговор с ее теперь уже бывшим парнем Андреем «Фиделем» Вихровым.
Как-то днем, мы с Ольгой сидели на территории нашего детского сада, когда к нам подошел «Фидель» и позвал меня в сторонку поговорить. Ему уже кто-то успел доложить, что Ольга теперь встречается со мной. Мы отошли, причем я уже настроился на драку, но все закончилось мирно: он пожелал мне всего хорошего с Ольгой, лишь намекнув, что она такая-сякая, девушка легкого поведения, и в любой момент может уйти от меня, как и от него. Видно мужская гордость все же разыгралась. В общем, наплел он про нее всякого и ушел, с чувством выполненного долга.
Спустя несколько дней, мы с Ольгой уже более обстоятельно, с чувством, с тактом, с расстановкой, как говорится, довершили то, к чему так стремились. Мы вновь сидели у меня дома. Моя бабушка была на работе, мать по моему в это время опять была в больнице.
Теперь уже я не торопился, а Ольга умело направляла мои действия в нужном направлении, так как я, в принципе, ничегошеньки еще не умел. Я с наслаждением изучал каждый сантиметр ее обнаженного тела и был счастлив, как никогда.
Наши отношения с этого дня, поднялись еще на одну ступеньку доверия и любви. Должен наверно сказать, что Ольга была у меня первой девчонкой (не считая эксперимента с Леной...), и я всему учился у нее, так как у нее уже был кое-какой сексуальный опыт, после года «дружбы» с «Фиделем».
 
Глава 15
 
Последние дни августа, мы с Ольгой провели вместе и по возможности в кровати, или где-нибудь на природе, но тоже в горизонтальном положении. Я, дорвался наконец-то, до женского тела, причем какого тела! и старался вовсю наверстать упущенное время. И что и следовало ожидать, Ольга вскоре забеременела. С помощью методов народной медицины, она сделала себе выкидыш. А метод был такой: разводится пол палочки дрожжей в стакане водки, и эта гадость выпивается. В дальнейшем это средство еще несколько раз выручало Ольгу, но потом, видно организм адаптировался, и спустя год, Ольге все равно пришлось делать аборт в больнице.
А пока все шло замечательно. Мы целыми днями, когда Ольга не работала, пропадали с друзьями то на пляжах, то катались на лодках, то ходили в кино, на индийские фильмы и после них так хотелось таких же романтических отношений. Частенько вечерами и у меня дома сидели, точнее лежали. Иногда и в Питер выбирались погулять, в кино сходить.

Глава 16
 
Наступила осень и я начал учебу в СГПТУ №1. Нам выдали полные комплекты «путяжной» формы: костюмы, рубашки, обувь, шинели и фуражки. Нас бесплатно кормили завтраком, когда приезжали утром, и обедом, в середине дня. 
У училища было два ученических корпуса, один в Татарском переулке, а другой за «Сытным рынком», на Сытнинской улице, находящимся не очень далеко, через несколько дворов. За день приходилось порой по несколько раз в день бегать через дворы из одного корпуса в другой.
Ольга, тоже пошла учиться в вечернюю школу. Одноэтажное здание вечерней школы находилось напротив кинотеатра «Заря» (теперь в этом здании церковь). Видится мы стали реже. Я решил взяться с нового учебного года за учебу, как следует и засел за учебники. Учиться в ПТУ, было гораздо легче, чем в школе, так как в училище от учеников в первую очередь требовалось сделать хороших рабочих, и главное для нас было учить спецтехнологию, и все что относилось к нашей будущей профессии. Все гуманитарные науки были на втором плане, домашние задания уже не задавали, так что учиться было не трудно. К слову сказать, первый год обучения в ПТУ, я закончил лишь с несколькими тройками!
Теперь, каждое утро, я вставал в половине шестого утра, быстренько одевался и бежал на автобусную остановку. На остановке была постоянно такая давка, что приходилось пропускать по несколько автобусов, так как в них было просто невозможно влезть. Маршрутных такси конечно тогда еще не было! Вскоре, я стал специально ездить на автобусное кольцо, на Заводской проспект, чтобы нормально залезть в автобус. Там тоже была давка, но была вероятность, не только залезть в автобус, но даже сесть, если успевал проскочить вперед всех.
Потом сорок минут я ехал до станции метро «Звездная», оттуда на метро, до станции «Невский проспект». Там я пересаживался на другую линию и наконец, приезжал на станцию метро «Горьковская». Но и это было еще не все! Теперь надо было сесть в трамвай, или пройти пешком несколько остановок и вот, наконец, я подходил кТатарскому переулку, где и находилось мое СГПТУ №1. И так каждое утро! Кошмар! Помнится, не высыпался я тогда постоянно. Спал и в автобусе, если удавалось сесть, и в метро.  Вечерами с Ольгой и друзьями зависали где-нибудь до часу ночи, а в пять утра уже опять подъем.

Глава 17
 
Где-то в октябре мои мама с бабушкой сделали мне подарок в честь начала учебы, купив наконец-то стереорадиолу «Вега-323».
Радиола, для тех кто уже сейчас не знает, — это большой, многоволновой радиоприемник с установленным сверху стерео-проигрывателем виниловых грампластинок и с двумя колонками. На нем уже ловилась и единственная русская стерео радиостанция, где можно было записать неплохую музыку, хотя в моно-режиме, так как магнитофон-то у меня был монофонический.
Начиная с этого года, купив более-менее хороший стерео-проигрыватель, я понемногу начал заниматься покупкой и перепродажей пластинок, в основном пока советских дефицитных пластинок. В Питере я теперь бывал каждый день и после училища частенько ездил по питерским музыкальным магазинам и магазинам грампластинок. Частенько попадал в моменты, когда выкидывали в продажу какой-нибудь лицензионный популярный диск западных групп, в наших, советских, примитивных обложках. По сравнению с западными, глянцевыми обложками их виниловых  дисков, наши конечно здорово отставали в дизайне.
 

Хотя, ближе к середине 1980-х годов, наши тоже начали более-менее  нормальные обложки для пластинок делать. Хотя с фирменными, глянцевыми обложками их было не сравнить.               
В общем, стал я помаленьку бизнесом на пластинках заниматься, так как деньги нужны были всегда.
Советские пластинки стоили 2 рубля 15 копеек, лицензионные — 3 рубля 50 копеек. А вот с рук такие пластинки шли уже по 10-15 рублей, а некоторые лицензионки популярных рок-групп, продавались за 20-25 рублей.
По выходным, ленинградская музыкальная «фарца» собиралась не далеко от станции метро «Автово», на улице Краснопутиловской. где в те времена был магазин «Юный техник». В самом магазине продавали всякие бракованные динамики, телевизоры и прочие товары для творчества радиолюбителей, а вот на улице, по выходным, возле магазина собиралась толпа народа. Ходили, здоровались со знакомыми, мирно беседовали.
В открытую никто ничего не предлагал и не продавал. Люди подходили друг к другу и шепотом спрашивали: «У тебя есть что?». Если товар удовлетворял, покупатель и продавец отходили в сторонку, в соседние дворы, и там, либо обменивались дисками, либо покупали-продавали что-то. Были в Питере и другие точки продажи пластинок.
За спекуляцию пластинками наши доблестные стражи порядка могли и диски дорогие отобрать, что чаще всего и происходило, а могли и реально посадить. Милиция и дружинники из комсомольских организаций периодически облавы проводили на таких стихийных «рынках».
Приходили на эти «толкучки», как их называли, настоящие любители рока, которые ради любимых групп готовы были рисковать и платить большие деньги. Приносили диски «The Beatles», «Deep Purple», «Uriah Heep», «Pink Floyd», «Sweet» и много, много других. Западные диски продавались гораздо дороже, чем наши лицензионки, — по 60 рублей и выше. Цена некоторых дисков доходила до 150 рублей, а это хорошая зарплата того времени. Оценивалось все: и фирма грамзаписи, и внешний вид конверта и качество самого диска (он должен был сворачиваться в трубочку, в отличие от наших пластинок, которые тут-же при таком вандализме ломались), и конечно же, сама музыка.

Глава 18
 
Какие там бывали интриги, какой многоступенчатый обмен и… обман кстати тоже! В одно воскресенье тебя обманут, в другое ты схватишь удачу за хвост. Мне как-то раз подсунули диск с переклеенным яблоком (бумажная наклейка в центре грампластинки). Красивая такая пластинка группы «Kiss», в фирменном пакете. Каково же было моё удивление и разочарование, когда поставив дома на вертушку диск, я услышал вместо заветной рок-группы, хор Александрова с русскими народными песнями.   
Вот так я лопухнулся, хотя потом я этот диск всё равно сдал за фирму такому же лоху, как и я. И таких случаев было довольно много почти у каждого, кто этим занимался.          
Многие фирменные диски, открывались, как книга, где в середине была фотка на весь разворот. В СССР таких пластинок не выпускали.
Я занимался обменом дисков не ради денег, а ради музыки. Покупал какой-то диск, переписывал его на магнитофон, потом обменивал на другой и т.д. Правды некоторые диски я конечно и себе оставлял. К примеру, диски любимой мной певицы Сюзи Куатро у меня были почти все, было несколько дисков группы «Кисс», «Свит», «Пинк Флойд» и другие.
Как то я купил на «толкучке» огромный черно-белый плакат Сюзи Куатро. Она была на фото в кожаном комбинезоне и Ольга, увидев впервые его у меня дома, во первых, выпросила его себе, а во вторых, буквально через несколько дней начала шить себе такой же комбинезон, правда за неимением кожи купила несколько метров черного атласа. Шила она уже тогда очень хорошо и через неделю, вышла в обновке на улицу.               
Дворовые ребята были в шоке, и я в том числе, влюбившись в нее еще больше. Выглядела она в нем офигенно, — все в обтяжечку, фигурка класс, а если еще и гитару в руки брала, вообще отпад!
В дальнейшем, если мы выпивали у меня дома, она, поднабравшись, включала пластинку Сюзи Куатро, брала в руки бас-гитару (у меня уже была тогда куплена), и так миленько выпендривалась, в первую очередь для себя, представляя себя рок-звездой.
Должен сказать, что этот, ее выпендреж мне безумно нравился! Умела она двигаться! У нее на стене, теперь помимо фоток любимой Аллы Пугачевой, начали появляться и фотки Сюзи, которые я ей доставал, где только мог. И пластинки «Сюзи» я ей начал привозить.             

Глава 19
 
Ближе к ноябрьским праздникам. Нам в ПТУ объявили, что все учащиеся нашего училища будут принимать участие в демонстрации на Дворцовой площади и мы несколько дней, вместо занятий в ПТУ, приезжали с утра на Дворцовую площадь и учились ходить строем перед трибуной. Дело это было скучное и нудное, к тому же на улице было уже холодно и мы с несколькими пацанами из нашей учебной группы привозили с утра пару бутылок вина и при каждом удобном случае тянули вино через соломинку незаметно. Внутренние карманы в наших шинелях были большие, так что бутылок было не видно. И жизнь сразу казалась веселее, правда домой я ехал, уже изрядно поддавши.
И вот наступил наконец-то праздник «Победы великой социалистической революции», отмечавшийся седьмого ноября всей страной и считавшимся одним из главных праздников в СССР.
 Нас, рано утром собрали на прилегающих к Дворцовой площади улочках и когда началась демонстрация трудящихся Советского Союза, перед трибуной с «отцами» города пошли колоннами рабочие разных заводов, ученики различных питерских училищ и другие организации.
Наконец дошла очередь и до профтехучилищ, и когда мы уже подходили строем к трибуне, из громкоговорителей, установленных на крышах прилегающих домов, раздалось и про нас: « А сейчас мимо трибуны проходят учащиеся профтехучилища номер один, наша достойная смена в радиоотраслях нашей страны». Дословно я, конечно, не помню, но что-то подобное говорили про всех, кто парадным маршем проходил мимо трибуны. Потом мы поехали в ПТУ на праздничный обед.
Закончились ноябрьские празднования, которые мы и дома с друзьями очень хорошо отметили, и впереди меня ждал еще мой праздник, — день рождения. Мне исполнялось шестнадцать лет. Уже в начале следующего года, я должен был получить паспорт и, по моим представлениям, стать совсем взрослым и не от кого больше не зависеть. Делать что хочу.
Как и с кем справляли мое день рождения, честно говоря не помню. Была конечно Ольга Пантюхова, а вот кто еще, бог его знает.

1981 год.
 
Немного истории
 
 Президентом Америки в этом году, становится бывший киноактер, 70-летний Рональд Рейган. Он люто ненавидел Советский Союз времен Брежнева, называл его «империей зла», но спустя несколько лет подал руку дружбы другому Генеральному секретарю ЦК КПСС Михаилу Горбачеву.
 С  Л. И. Брежневым, в те годы Рейган так и не встретился, только однажды поговорил с ним по телефону. Впрочем, советскому лидеру было некогда — он, то болел, то отмечал очередной юбилей, то радовал советский народ новыми книгами своих мемуаров. Однако все были уверены, что генсек даже не приложил к ним руки. Кстати, имя подлинного автора трилогии до сих пор окутано тайной.
Советскому народу это, конечно, было «до лампочки». Зато другое событие вызвало негодующий ропот: подорожала водка, попавшая в «набор» с хрусталем, бензином и золотом, которые тоже поднимаются в цене. Что же касается закуски, то ее становится все меньше и меньше.
 Зато у граждан появляется больше поводов для смеха. Из рук в руки передаются магнитофонные пленки с выступлениями Жванецкого. Вселенская слава и лучшие скетчи Михаила Михайловича впереди — пока же он скромный литературный сотрудник издательства «Молодая гвардия».
А вот у прекрасного актера Олега Даля все уже в прошлом: его находят бездыханным в номере киевской гостиницы. Накануне, поужинав с коллегой, сорокалетний артист грустно промолвил: «Ну, все, пошел умирать…»
 Вспоминается и еще одно событие, изменившее всю советскую музыкальную жизнь, — создание в Ленинграде первого рок-клуба.
Это была первая попытка властей взять под присмотр самое мощное проявление молодежной культуры тех лет. Мероприятие было проведено не слишком оперативно — если учитывать, что группа Аквариум, например, выступала с концертами (в разных составах, но с неизменным лидером Борисом Гребенщиковым), — с 1973 года. А «подпольные» квартирные рок-концерты к 80-м годам стали привычным явлением. Уже проходили рок-фестивали в эстонском Тарту (с 1978г.) и в 1980-м в Тбилиси.
Первый советский официальный рок-клуб, как я уже сказал, был основан в Ленинграде, в марте 1981 года. Кентавр, безусловно, получился еще тот: при регистрации новой рок-группы, надо было соблюсти все бюрократически-идиотические формальности того времени, потом группы должны были проходить худсоветы и обязательную цензуру текстов. Но обе стороны (рок-группы и соваппарат) стремились к нелепому союзу. Первые — чтобы иметь площадку для выступлений, возможности для записей и репетиций, вторые — чтобы присмотреть за молодежью и «подпольными» движениями. Тот самый случай, когда наливают молодое вино в старые мехи: последствия давно предсказаны.
Первыми группами-участниками фестивалей ленинградского рок-клуба стали «Аквариум», «Странные игры», «Россияне», «Зоопарк». В последствии присоединились группы «Кино» с Виктором Цоем, «Алиса» с Константином Кинчевым, группа «ДДТ»с Юрием Шевчуком.
Особую роль в клубе играли: Андрей Тропилло, создавший фактически первую в СССР частную студию звукозаписи, и Борис Гребенщиков.
 «БГ», как все называли Гребенщикова, всегда был натурой разносторонней, эпической, можно сказать. Он определял масштаб и стиль питерской рок-тусовки: постоянный поиск выразительных средств, широкий культурологический контекст, внутренняя сила и серьезный позитивизм.
Советский рок — протестный. Он всегда был очень ориентирован на слова, стихи. Именно питерский «куст» дал сильных лидеров-поэтов: Гребенщиков, Цой, Кинчев, в дальнейшем Шевчук (переехал в Ленинград в 1986 году).
 В Москве — у групп «Машины времени» и «Воскресения», стихи на мой взгляд, были несколько слабее, более сглаженные. Питерцы-же никогда не боялись петь в открытую о том, что их волновало в данное время.
В этом году выходит книга стихов Владимира Высоцкого «Нерв». Высоцкий мечтал когда-нибудь увидеть книгу своих стихов, где его имя будет набрано кириллицей, но не дожил до этого момента. Аннотация сухо сообщала: «В сборник вошли произведения широко известные, а также публикующиеся впервые». В книге были напечатаны 130 стихотворений, но все равно большая часть наследия Высоцкого оставалась в стране под негласным запретом.
С выпуском «Нерва» была связана легенда, которую потом упомянул Булат Окуджава в песне «Как наш двор ни обижали», посвященной бардам его времени:
«Как с гитарой ни боролись — распалялся струнный звон.
 Как вином стихов не портили — все крепче становилось.
А кто сначала вышел вон, А кто потом украл вагон.
 А все теперь перемешалось, все объединилось».
Украденный вагон, о котором поется в песне, — это вагон с «Нервом». Говорят, что книги не дошли до читателя именно по этой причине — кто-то украл вагон дефицитных книг. А всего их было 55 000экземпляров. О книге слышали все, многие читали рецензии на нее в «Юности» и «Литературном обозрении», но в глаза никто не видел и в руках не держал почти никто.
 Несколько экземпляров, говорили, было в Библиотеке им. Ленина, и были люди, которые переписывали ее там от руки, а потом перепечатывали на пишущих машинках. Но факт остается фактом — «Нерва» не было даже на черном рынке. Была еще одна, правдоподобная по тем временам, версия, что книга разошлась по обкомам КПСС.
Случилась в этом году и авиакатастрофа, в которой погибло все руководство Тихоокеанского флота.
В феврале 1981 года в Ленинградской Военно-морской академии проходили командно-штабные учения без привлечения реальных сил. На него съехался весь руководящий состав советского военно-морского флота. 30 января из Владивостока в Ленинград на Ту-104 прилетело руководство Тихоокеанского флота. Через неделю, командующий флотом Эдуард Спиридонов с женой, 17 адмиралов и генералов, два десятка капитанов 1 ранга — всего набралось 52 человека — на этом же самолете улетали домой. С собой моряки везли из Ленинграда дефицитные товары, которые вызвали существенный перегруз в самолете. Плюс — неправильное расположение багажа, оказавшегося ближе к хвосту и значительно ухудшившего аэродинамику самолета. Кроме того, экипаж начал взлет на несколько сот метров раньше, чем обычно. В итоге, на восьмой секунде полета самолет вышел из равновесия. Положение усугубил сильный встречно-боковой ветер. Самолет накренился на правое крыло. Так и не выйдя за пределы взлетной полосы, самолет перевернулся, упал и мгновенно взорвался. Погибли все. В одну минуту Тихоокеанский флот остался практически без командования. Кстати, по телевидению и в прессе о катастрофе ничего не сообщили. Единственная газета, которая поместила маленькую заметку о случившемся, — «Красная звезда». На предпоследней странице написали, что в авиакатастрофе разбились командующий Тихоокеанским флотом Э. Н. Спиридонов, и другие. Поскольку одной из ведущих версий произошедшей трагедии, был умышленный террористический акт, — флот был приведён в состояние полной боевой готовности. Информация об авиакатастрофе была практически полностью засекречена. В свидетельствах о смерти у погибших было написано «умер», а не «погиб при исполнении служебных обязанностей».
 Официальная версия катастрофы, — нарушение центровки. Но спустя 20 лет эксперты пришли к выводу, что причиной трагедии послужил несимметричный выпуск закрылков и появившийся крен.
 Гибель командования Тихоокеанского флота — одна из самых трагических авиакатастроф тех лет в Советском Союзе.
Ну и в заключении, немного о компьютерах. Компьютеры в СССР в те годы уже были! Но не персональные. Выглядели они приблизительно, как газетный ларек, весили соответственно и работали на них лишь в стенах научно-исследовательских институтов.
Время шло. И вскоре у компьютеров появились более-менее компактные дисплеи, потом и с четырехцветной графикой. Глаза от этих цветов через 15 минут сбивались в кучку, но все равно это было круто. 
Для людей, разбирающихся в радиотехнике, печатали схемы в журналах «Юный техник» и «Радио», для самостоятельной сборки компьютера. Вместо мониторов закупались самые дешевые переносные телевизоры, в роли корпуса выступала коробка из-под обуви, а клавиатурой служили кнопки с наклеенными сверху пуговицами, на которых от руки писались буквы и цифры. Программы писались на магнитофонные кассеты. И что самое интересное, — вся эта игрушечная композиция неплохо работала!
В этом году в Зеленоградском НИИТТ НПО «Научный Центр» разработал первый в СССР персональный компьютер. Машина эта проектировалась как персональная, то есть для пользования населением. Уже с 1982 года десятки, а потом сотни тысяч компьютеров выпускались на заводе «Квант», Министерства электронной промышленности СССР.
 
Глава 1
 
Итак, месяц назад, в декабре 1980 года мне исполнилось уже 16 лет! Начало года, впрочем, как и весь этот год, охарактеризовать можно одной фразой: «Плотские утехи». Да какие к черту утехи, — трахались мы с Ольгой, извините за выражение, как кролики, где только представлялся удобный случай! Как я уже говорил, я наконец-то дорвался до девичьего тела, причем очень даже фигуристого! Аж дух захватывало, когда мои руки ложились на.., и остановить меня уже было невозможно.
Вспоминаются довольно экзотические случаи нашей сексуальной активности, к примеру, такой: в нашей большой комнате сидят моя бабушка и мама и смотрят что-то интересное по телевизору. Мы с Ольгой в это время лежим на диване, накрывшись покрывалом, и типа тоже смотрим. Только мои руки незаметно скользят по Ольгиному телу, задирают юбку, снимают трусики. Свет в комнате выключен. И мы незаметненько, бочком... И что интересно, никто из моих предков ничего не замечал, так как они были уверенны, что мы еще не доросли до «таких» отношений и уж конечно не могли себе и представить, что мы будем заниматься «этим» практически у них под носом! И таких случаев было довольно много.

Глава 2
 
После зимних каникул, которые я проводил с Ольгой в основном у себя, или у нее дома (когда никого не было), я вновь начал учебу в ПТУ. С Нового года у нас поменяли мастера и вместо любившего выпить, бородатого работяги, поставили довольно молодого, симпатичного преподавателя, Александра Субботина, который, как потом выяснилось, помимо основной работы, еще и в вокально-инструментальном ансамбле был вокалистом и гитаристом.
У нас в группе учились Саня Архаров из Петергофа, — он уже стучал где-то на барабанах и Саня Румянцев, также умеющий играть на гитаре. И возникла у нас троих идея: создать в нашей «путяге» свой ансамбль.
В ПТУ нашлись и инструменты, и усилители с колонками, так что мы рьяно взялись за дело. Мы,  уже и сами довольно много умели,  правда, меня поставили на бас-гитару, а с басом я в те годы «не дружил». Так что приходилось осваивать инструмент почти с нуля, что в прочем сразу и пригодилось, так как приезжая домой я тут же делился полученными знаниями с Ольгой, которая в это время тоже осваивала бас-гитару.
Дома мы продолжали играть втроем: я, Андрей Годунов и Ольга. Кстати тогда, на репетициях в ПТУ, я впервые услышал записи московской группы «Машина времени», которые принес наш новый мастер, и они мне очень понравились. Мы начали тут же что-то подбирать из их репертуара. Дома я делился всем, чему научился в музыкальном плане со своими друзьями.
 
Глава 3
 
Весной нашу учебную группу токарей, определили на практику, на завод «Волна». Это не далеко от станции метро «Приморская» на Шкиперском протоке. Завод находился тогда прямо на берегу Финского залива, хотя уже в то время, недалеко от завода, прямо в залив, сваливали целые горы мусора, расширяя площадки для строительства. Сейчас там наверно уже новые микрорайоны стоят.
А тогда рядом с заводом на берегу залива, находилась лишь огромная свалка бракованных телевизоров, и для меня это было равносильно найденному кладу! Столько радиодеталей, динамиков и совершенно бесплатно! Хотя посторонних оттуда гоняли сторожа, но все равно радиолюбители ехали туда толпами и всегда умудрялись что-то набрать себе для радиотворчества. Я оказался в их числе.
Была лишь одна большая проблема: как только приходила фура с телевизорами и разгружалась (их приходило по 5-6 в неделю), тут же выезжал бульдозер на огромных, танковых гусеницах, и все это богатство безжалостно давил, только кинескопы взрывались.
Вот так все и было в нашей стране, во первых выпуск огромного количества бракованных изделий, а во вторых и этот бракованный товар, как говорится, — ни себе, ни людям. Лучше все раздавить, чем продать даже за полцены на радиодетали любителям.
На заводе «Волна» изготавливали какие-то радиоприборы для военных, некоторые цеха вообще были закрыты для посторонних. Мы бывали, кроме своего токарного цеха, лишь в одном цеху по производству автомобильных фонарей: квадратные такие, с ручкой, трехцветные и с мигалкой аварийной стоянки. Нас в этот цех постоянно приглашали помочь им с планом справиться, особенно в конце месяца, и мы дружно, вместо своей практики на токарных станках, собирали целую смену эти фонари.
Сколько я перетаскал домой отражателей и лампочек из этого цеха, трудно сосчитать. Я продолжал дома заниматься изготовлением всяких светомузыкальных устройств, и это все было для меня очень кстати. Кое-что из моих светомузыкальных устройств, даже удавалось продать, а на заработанные деньги купить что-то для нашего домашнего ансамбля: новые стуны для электрогитар, какие-то «примочки» для гитар, провода, микрофоны и прочее.
 
Глава 4
 
Где-то в начале весны, всех молодых жителей Колпино, кому исполнилось 16 лет стали приглашать на торжественные мероприятия: «получение паспорта», которые проходили в ДПШ. Меня как-то тоже пригласили. И вот, мы сидим в актовом зале, и нас по очереди вызывают к столу президиума, что-то говорят, поздравляют и, наконец, вручают новенький паспорт. Вот и моя очередь подходит. Все! Наконец-то я стал взрослым!.. как я тогда считал.
Первым делом после получения паспорта, я пошел снимать свою детскую страховку. Была такая фишка в стране, — родители страхуют своих детей на определенную сумму и платят ежемесячно страховые взносы, а когда ребенку исполняется 16 лет, он может эти деньги получить. Мама застраховала меня много-много лет назад, и в свое совершеннолетие я смог получить эти деньги назад. Страховка была по моему, на 500 рублей. А вот что я на эти деньги купил, уже точно не помню. Что-то из одежды вроде и несколько фирменных пластинок.
Однажды, Ольга Пантюхова сказала нам с Андреем Годуновым, что есть возможность «собрать» рок-группу у нее на КШФ. Она видела там как-то аппаратуру в красном уголке и на складе, и договорилась с комсомольской организацией фабрики, чтобы нам разрешили там играть. Мы, конечно, заинтересовались этим предложением, сходили на фабрику посмотреть, что к чему, поговорить. Аппаратура была, конечно, старенькая, но главное все работало, да мы и свою аппаратуру, которую мне дома уже ставить некуда было, собирались добавить. Главное там были барабаны, чего нам, так не доставало дома.
Мне и Андрею, выписали временные пропуска и начались репетиции. Нас было четверо: Ольга, я, Андрей и Лена, — подруга Ольги, которая тоже работала на КШФ и немного играла на гитаре. Нам даже учителя по музыке выписали из Питера, чтобы учил нас. Как сейчас помню, такой бородатый дядечка, помешанный на джазе. Вечерами мы стали собираться в небольшой комнатушке на фабрике и учить блюзовые гаммы и основы рок-музыки, рифы, последовательность аккордов и т.д.
В моем училище очень скоро хорошо учиться мне поднадоело и я стал помаленьку прогуливать занятия. Я наконец-то понял, что по большому счету наши знания по физике, химии, математике и прочим наукам, нашим учителям по барабану. У ПТУ была основная задача, — подготовить хороших работяг-токарей. Поэтому, спрашивали с нас строго, только по тем предметам, которые непосредственно касались нашей работы: спецтехнология, металлы и сплавы, устройство станков и тому подобное. Мы стали убегать частенько, почти всей группой, то в Зоопарк, то в Зоологический музей или Кунсткамеру, благо все это было рядом с училищем. Иногда я, с утра выезжал в училище и… просто не доезжал до него, а выходил из метро на Невском проспекте и шел в какой-нибудь кинотеатр. А посмотрев пару фильмов в разных кинотеатрах, ехал домой. Матери говорил, что у нас было типа два урока, вот и приехал рано.
 
Глава 5
 
В Колпино, у нас все шло как всегда. Мы гуляли вечерами либо только вдвоем с Ольгой, либо, с нашими старыми друзьями. Частенько, по вечерам, мы все собирались на берегу речки в конце ул. Раумской. напротив «Чухонки». Разжигали костры, пели песни по очереди под гитары, обнимались, целовались, у кого пары были.
Порой, на берегу сидело по 15-20 человек, до 2-3-х часов ночи. У нас с Ольгой, в нашем дворе появился свой почитатель. Малолетка Андрей по прозвищу «Кактус». Уж не помню, почему его так прозвали. Жил он в моем доме. Он стал все чаще гулять с нами, заходить ко мне в гости.
Как то, уже в конце лета, мы с Ольгой решили впервые съездить в Эстонию, в город Таллинн. Границ тогда не было, Эстония входила в состав СССР и туда ездили все, кто хотел, за всякими дефицитными товарами. Кто за жевательной резинкой «Калев» (в СССР жевательная резинка тогда еще не продавалась!), кто за упаковками кукурузных палочек, или джемом в тюбиках, за ликером «Старый Таллинн» и прочими товарами, которые было не достать в Ленинграде. 
Вечером, около полуночи, ленинградцы садились в пассажирский поезд, уходящий с Варшавского вокзала (билет стоил 5 рублей), а рано утром приезжали в Таллинн. Весь день бродили по магазинам, а вечером опять садились в поезд и на утро были уже в родном Ленинграде, с полными сумками дефицитных товаров.
Вот и мы с Ольгой собрались съездить за чем-нибудь дефицитным. Андрей «Кактус», парнишка помладше нас, живший в моем доме, уговорил нас с Ольгой взять и его с собой.
И вот мы втроем, всю ночь промучившись на багажных полках общего вагона, так как вагоны поезда были постоянно забиты битком, — все хотели дефицита хапнуть к праздникам всяким, потные и уставшие,  — наконец приехали в Таллинн. Приехали очень рано, часов в шесть. Все магазины были еще закрыты, и мы пошли на берег Балтийского моря, находящегося недалеко от вокзала. Погуляли по пляжу, по огромным валунам полазили, дожидаясь открытия магазинов и наконец, после восьми часов, пошли за покупками. Погуляли по улочкам старого Таллинна, съездили в новые районы.
Билеты у нас были куплены туда и обратно, но мы так увлеклись хождением по магазинам, что забыли, во сколько отходит вечерний поезд назад в Ленинград и опоздали, а следующий поезд уходил только утром. Пришлось нам заночевать на вокзале. Правда, перед этим мы хотели попытаться уехать вечером на попутке. Вышли на какой-то длиннющий мост, голосовали около часа, но так никто и не остановился.
Кстати, Таллинн, нас очень удивил своей тишиной: ни из одного окна не доносились звуки музыки, ни кто громко не разговаривал на улицах. И что особо было странным для нас, нигде не было пьяных и даже пивных ларьков не было с толпами народа вокруг, а у нас в Колпино они стояли на каждом шагу!
Купили мы тогда все что хотели. Приехали домой хоть и уставшие, но довольные, с полными сумками. Одного ликера «Старый Таллин» бутылок десять набрали и коробок с кукурузными палочками у каждого штук по десять, конфеты, джем в тюбиках и т.д.
Надо заметить, что эстонцы и в наше время недолюбливали русских, и как только в магазинах или на улице слышали русскую речь, тут же делали вид, что по-русски ничегошеньки не понимают, и у них ничего не возможно было спросить.
К концу лета мы ушли с КШФ, прихватив кое-что из их аппаратуры, вместе со своей. Что добру пропадать?! Ленке играть разонравилось, да и нам как-то тоже. Тем более, что наш руководитель все больше преподавал нам теорию, а не практику. Сейчас-то я понимаю, что это основа музыки, и она необходима, а тогда все это учить было влом. Мы все больше надеялись на свой слух, — «снимали» музыку с записей любимых групп.
Впрочем, мы особо и не расстраивались. Дома у меня была вся аппаратура, кроме ударной установки. Были и приставки для гитар, и микрофон новый я купил недавно за 80 рублей. Классный кстати микрофон для того времени был.
Ольге тоже купили старенькую бас-гитару «Урал» с рук, за 100 рублей, вместо «Марии», которая уже вообще разваливалась к тому времени. Так что занятия музыкой продолжались.
 
Глава 6
 
Началась осень. Продолжилась моя учеба в ПТУ. Ольга работала на КШФ и училась в вечерней школе. Я все чаще прогуливал занятия, в основном, чтобы поскорее встретиться с Ольгой. Частенько бывало такое: если я знал, что Ольга сегодня с утра дома (она работала и в вечернюю смену), я собирался с утра вроде как в училище. И даже выходил из дома. Шел, вроде как на автобус, как думали мои бабушка и мама. Но выходя из парадной, я тут же заходил в другую, поближе к Ольгиному дому и с нетерпением ждал, когда Ольгина мама выйдет из их парадной и уедет на работу в Пушкин. Как только я замечал, что тетя Таня ушла на остановку, я тут же топал к Ольге. Она открывала, мы целовались, я быстренько раздевался и нырял к ней в теплую постельку! Конечно, это происходило лишь тогда, когда она работала в вечернюю смену и ее два младших брата уезжали с ее мамой, или оставались в интернате, а не оставались дома, а младшая сестра тоже уходила в школу.
Работала Ольга в вечер через неделю, так что такие встречи происходили у нас довольно часто. Если же она работала в утро, то мы встречались вечерами у меня. У меня в комнате была защелка, так что застать нас в неподобающем виде было трудновато, да и не было у моей матери, как я уже говорил, привычки без стука врываться в комнату.
Ольга, попрактиковавшись в интимных делах год с Фиделем, уже умела много из того, о чем наши предки и подумать стеснялись. Для нас же все, что наши мамы с ужасом называли «извращением» (а извращением для них была даже смена позы!), было уже в порядке вещей. Мы не боялись и не стеснялись экспериментировать в постели.
Я в те годы доставал помимо фирменных пластинок, еще и порно-журналы, которые тоже продавали на толкучках, так что нам было на чем учиться. На выходные мы все чаще вообще уезжали в наш старый дом, в Петро-Славянку. Дом пока еще стоял, ключи были у меня, так что сам бог велел ездить туда отдыхать, пока была возможность.
Я говорил своим, что еду в Славянку по каким-то делам, Ольга говорила своей маме, что остается ночевать у подруги, затем, рано утром, мы встречались на вокзале, соблюдая конспирацию и заранее запасшись несколькими бутылками портвейна и едой на два дня, пускались во все тяжкие…
В остальном же наша жизнь, шла как обычно. В свободное время мы чаще всего занимались музыкой, но часто бывало и в кино ходили и с друзьями тусовались.
 
Глава 7
 
Все чаще у нас в ПТУ была практика на «Волне». После нее я обычно заходил на свалку телевизоров и, набрав полную сумку радиодеталей, ехал домой. Дома мы с Андреем начали делать большие колонки с нас высотой. Тогда крутизной считалось, если колонки в рост человека были. Да и мощные динамики были такие огромные, что их в маленький корпус не установишь, особенно, если их штук шесть.
 Еще мы скинулись и купили маленький усилитель-комбик, к которому подключалось сразу несколько инструментов. В общем, все складывалось довольно неплохо. Правда моя комната была опять больше похожа на склад музыкальной аппаратуры, чем на жилую комнату, но я был человек не привередливый.
Иногда ко мне заходили Лена Кочкина с Саней Ильиным (они продолжали встречаться), заходил временами Саня Тикин из нашего бывшего класса. Частенько заходил Олег Николаев из бывшего Б-класса. Он жил возле завода «Военхот», в трехэтажном доме, напротив моего. В те времена нашей молодости, вместо девятиэтажки, напротив моего 48-го дома, стояли три трехэтажных многоквартирных дома и какие-то сараи. Вскоре, когда эти дома решено было снести, Олег переехал в другой дом на улицу Тазаева. Но после школы у всех началась своя, новая жизнь и мы встречались все реже и реже.
Пролетели ноябрьские праздники, потом было опять мое день рождения, которое мы отмечали как всегда толпой. Вот так и закончился этот год.

1982 год.
 
Немного истории
Одиннадцатого ноября 1982 года весь Советский Союз из газет узнает, что на 76-ом году жизни умер Леонид Ильич Брежнев. Вообще дата смерти Брежнева — 10.11.1982., поскольку сама смерть произошла десятого ноября, но по каким-то причинам эту информацию скрыли от советского народа ровно на день.
Брежнев в последние годы жизни не отличается здоровьем. Сказалось видно то, что Леонид Ильич не отказывался от удовольствий, которые могло дать его положение. Уже в начале семидесятых годов возникает необходимость в постоянном присутствии врачей. Во всех местах, где живет Брежнев, появляются специальные медицинские кабинеты.
 Еще в 1976 году у Леонида Ильича начинаются серьезные болезни, и Брежнев впервые переживает клиническую смерть. Врачи спасают жизнь генсеку, но от работы приходится отказаться более чем на два месяца. С этого момента врачи следуют за Брежневым по пятам. И как оказалось не зря. В последующие шесть лет Леонид Ильич переживает еще несколько инфарктов и инсультов.
В Советском Союзе не принято разглашать информацию о личном состоянии здоровья кого-либо из лидеров страны, но, несмотря на это все советские люди понимают, что с Брежневым что-то не так. Генсек угасает на глазах всего мира.
Утром десятого ноября 1982 года, в день своей смерти, во время завтрака Л.И. Брежнев выходит в свой кабинет что-то взять и долго не возвращается. Обеспокоенная жена идет за ним и обнаруживает его лежащим на ковре возле письменного стола. На этот раз врачи уже ничего не могут сделать. Брежнев умирает.
 
Глава 1
 
Этот год тоже оказался богат на события, кроме того, этим летом мы с Ольгой… ну впрочем, все по порядку.
На празднование нового года, мы с Ольгой позвали Годунова Андрея с его девчонкой  Ирой. Она приехала в Колпино с Украины учиться. Андрей с ней познакомился в общежитии города Металлострой и у них закрутился серьезный роман, закончившийся свадьбой, на которую Андрей приехал на пару дней уже из армии. Но это все будет потом, а пока мы наслаждались жизнью, молодостью, не особо задумываясь о завтрашнем дне.
С утра 31 декабря, мы с Андреем болтались по магазинам, точнее нас девчонки наши выперли, чтобы, хоть немного привести мою комнату в божеский вид. Нелегкое это было дело, скажу я вам! Представьте только: во всех углах комнаты стоят колонки, лежат электрогитары и приставки к ним, всюду картонные коробки с радиодеталями и другими нужными мне блоками, а проводов всяких… Но, как ни странно, к нашему возвращению комната приобрела более-менее цивильный вид, что-то убрали в кладовку, что-то в маленькую комнату. Когда мы вернулись, девчонки пошли на кухню, что-то готовить к столу, а мы с Андреем все оставшееся до нового года время сидели, смотрели телевизор или играли на гитарах.
В течение дня, заходили кое-кто из моих бывших одноклассников, наши друзья со двора, соседи. В общем, все ждали праздник, и у всех было прекрасное настроение. Отпраздновали в прочем, как всегда, — ничего особо примечательного. То же шампанское и портвейн, те же закуски, те же программы по телевизору, правда, больше показывали детских передач: сказки, мультфильмы, которые мы тогда с удовольствием смотрели.
Где то в середине ночи, мы пошли на улицу, немного погуляли, по ночному городу поздравляя всех встречных с праздником. Под утро вернулись опять ко мне и легли спать. Андрею с Ирой мы постелили на одном диване, а мы с Ольгой легли на другой и… даже не мечтайте, — ничего не было, хотя и хотелось! Выспавшись, мы продолжили разгуляево, так как вина мы всегда покупали с запасом.
Сейчас, оглядываясь назад, замечаешь, что в те времена любые праздники, а особенно Новый год, воспринимались действительно как праздники. К ним готовились заранее, и уже за неделю у всех было приподнятое настроение. А сейчас все это радостное предвкушение праздника куда-то испарилось. И даже море спиртного, накрытый стол, не особо поднимают настроение. Если и накрывается стол, то это скорее дань традиции, а не искреннее желание отметить праздник. Хотя, может это только я,  все так воспринимаю теперь, когда мне уже 50 лет? Не знаю.
 
Глава 2
 
После нового года у меня продолжились зимние каникулы, и я отдыхал, как мог: если Ольга была на работе в утро, я паял что-то, переделывал аппаратуру, учил что-то новенькое на гитаре, а как только она возвращалась с работы, занимался исключительно ею. Впрочем, и с ней мы тоже что-то учили на гитарах, когда из кровати вылезали на время.
Если она работала в вечер, то она заходила с утра ко мне, особенно если у меня никого дома не было и… ну потом она, на работу шла, а поздно вечером, к двенадцати часам, я ехал на «Фидерную» встречать ее с работы. Но конечно так было не всегда, хватало и других дел, но все равно наши с Ольгой отношения входили в новую стадию и мы уже задумывались о будущей совместной жизни.
Часто вечерами мы собирались вчетвером: Я с Ольгой и Андрей с Ирой. Мы с Андрюхой что-то играли на гитарах, а девчонки пели. У обоих были хорошие голоса. Или просто сидели, слушали записи новых групп, обнимались, целовались. Ну что вы хотели, нам было по 17 лет и казалось, счастью не будет конца!
Два раза в неделю моя Ольга, — я считал ее уже своей навечно, — продолжала ходить в вечернюю школу на пр. Ленина. Школа тогда размещалась в одноэтажном здании напротив кинотеатра «Заря» (тогда это был еще кинотеатр, а не церковь), так как окончить десятилетку все равно было необходимо. Вечерами, как я уже сказал, я шел ее встречать из школы или с работы, когда она работала в вечер и мы, не спеша топали пешком до дома, целовались на прощание и расходились по своим домам. Все чаще и Сэм с Ирой стали к нам заглядывать, а вот остальные друзья-товарищи заходили все реже. Андрея, правда вскоре забрали в армию, и все наши музыкальные планы пришлось отложить.
 
Глава 3
 
Этой весной, у нас в ПТУ началось повальное увлечение панк-культурой, впрочем, как и во всей нашей стране.               
 В музыкальной жизни в моду начали тоже входить панк-группы. Хотя, толком никто в нашей стране не знал что это такое. Однажды Саня Архаров из нашей учебной группы в ПТУ, пришел с прической, «а ля панк»: волосы выкрашены в зеленый цвет зеленкой, поставлены дыбом и залиты лаком, а по бокам все выстрижено. Но, как ни странно, учителя лишь посмеивались и даже с уроков не выгоняли, — действительно времена начинали меняться.
Мы тоже стали что-то придумывать с одеждой, чтобы как-то соответствовать панк-культуре: рвали одежду, по швам и тут же зашивали огромными стежками яркими нитками, резали штаны бритвами и тут же вшивали в разрезы молнии, причем молнии обязательно должны были быть расстегнуты, чтобы тело было видно.
Извращались мы в основном над путяжной формой, которую нам бесплатно выдавали, — зачем свою хорошую одежду портить! Причем по Питеру я ходил в таком прикиде с гордо поднятой головой. На мнение окружающих нам было не только наплевать, но наоборот хотелось всех привести в шоковое состояние, что нам неплохо удавалось.
 
Глава 4
 
Наступило лето. У меня началась летняя месячная практика на заводе «Волна». Вечерами же мы с Ольгой продолжали встречаться с друзьями, гуляли, ходили на пляж, катались на лодках, ходили в кино, на аттракционы и на пляж на Чухонку. Андрей был в армии, а его Ирина уехала на лето к маме в Украину.
Как-то вечером в конце июня, у меня сидели Ольга, ее подруга Лена, работавшая с ней на КШФ, Андрей «Кактус» и мой сосед с 8-го этажа Миша Огурцов..
Разговор зашел об отдыхе на природе. Мол, надо куда-нибудь на пару дней выбраться, желательно с ночевкой. В Славянке к тому времени, наш дом уже снесли и ехать туда не имело смысла. Миша вдруг вспомнил, что есть одно классное место на Саперном.  Возле развалин старого кирпичного завода (это на автобусе от нашего вокзала, по дороге на поселок Понтонный).
Он рассказал, что там за руинами цехов бывшего завода, есть небольшое озеро и там можно неплохо провести время. В общем, слово за слово, решили мы туда податься на выходные отдохнуть. На неделе закупили вина, — ну как же без него, набрали еды, и в субботу, что-то, как всегда наврав родителям, отправились отдыхать.
Приехав туда, Миша провел нас по полуразрушенным цехам завода, наполовину уже заросшим кустами, мхом и деревьями. Даже на обвалившихся крышах росли молодые березки.
Поблуждав по заброшенным цехам и пройдя между десятками дачных домиков, строящихся тут и там, Миша, наконец, вывел нас на берег озера. Дач вокруг уже было понастроено так много, что свободного места на берегу для нашего пикничка уже не было. И тут на середине озера мы увидели довольно большой, красивый островок, а Миша сказал, что знает, где можно на него вброд перейти, так как уже бывал здесь раньше.
Нашли мы этот брод, и перебрались на остров. Вода лишь кое-где доходила до середины бедер, даже раздеваться не пришлось. Ну, а дальше, как всегда, мальчики собирать дрова для костра пошли, Ольга с Леной, взялись накрывать «праздничный» стол. Потом включили радиоприемник, развели костер, сварили чего-то, выпили, закусили. Парни и Лена, немного подвыпив, решили пойти поискать плот, — по Мишкиным словам он где-то недалеко у местных ребятишек спрятан был. Мы с Ольгой остались вдвоем у костра, обнимались, целовались, ну и… немного покувыркались, раз представился такой случай.
Где-то, через час, мы увидели пацанов и Лену, плывущих к острову на плоту. Потом, помнится, мы опять пили, купались, на плоту плавали, изучая окрестности.
Так мы до вечера и отдыхали. Сидели у костра с гитарой, Ольга пела под мой аккомпанемент, или сама что-то играла. Я тоже, помнится, что-то пытался петь, хотя певческим талантом бог меня, к сожалению не наградил. О чем-то мы болтали, мечтали, и тут, вдруг у нас родился план: а что если нам всем дружно, взять, да и построить на этом острове свою дачу! Одну на всех!
Причем в наших мечтах уже рисовалась не просто дачка, а чуть ли не вилла с собственной яхтой у причала. В дальнейшем, Миша Огурцов уже когда мы приехали домой, взялся даже рисовать точный план: где что будет находиться на этом острове.
Мы решили вначале выкопать большую землянку, чтобы было где ночевать и инструменты хранить, а потом, уже переделав ее в подвал, наверху начать строить большой дом, чтобы всем по комнате было...
Что самое интересное, мы даже не задумывались тогда, имеем ли мы право, заниматься там частным строительством. Мы считали, что раз люди по берегам этого озера строят себе дачки, отгораживают участки, самовольно захваченные, так почему бы и нам не начать свое грандиозное строительство.
Сейчас, оглядываясь назад, я представляю, как это все выглядит глупо, но тогда… Тогда, в ясные летние дни, когда казалось, что жизнь только начинается, мы были полны такого оптимизма и юношеского задора, что нас ни что не могло остановить. Мы свято верили, что все у нас обязательно получится!
Мы решили на каждые выходные приезжать на этот островок и помаленьку строиться, что мы в дальнейшем и сделали. Целый месяц мы исправно ездили каждые выходные на «наш» остров и копали землянку не покладая рук. И выкопали практически полностью.
Ненужной, выкопанной землей мы засыпали все неровности острова, чтобы он выглядел ухоженным и красивым. Остров был довольно большой, метров сто пятьдесят на сто. Мы уже планировали, где у нас будет небольшая пристань, где мы разобьем небольшой сад, как весь остров огородим кирпичной стеной (ведь рядом было столько кирпичей в разрушенных цехах завода).
Боже, какими мы были наивными! А я был самым большим кретином их всех! У меня же был в то время еще участок в Петро-Славянке, по закону принадлежащий нашей семье! Стройся, сколько влезет! Так нет, потянуло меня на романтические мечты о домике на берегу озера.
В итоге и в Славянке участок в дальнейшем просрал, извините за выражение, и на острове ничего так и не достроили.
Началась осень, мы еще временами выбирались на «наш» остров, но постоянно вброд переходить на остров уже было как-то прохладно, да и у нас всех оптимизма за месяц раскопок уже изрядно поубавилось. Землю копать оказалось довольно утомительным занятием, с мазолями на руках, а ведь надо потом и материалы где-то для строительства искать, цемент, инструменты. Об этом мы уже потом начали задумываться.
В общем, этот наш проект строительства благополучно провалился! В моей памяти, этот милый островок и это лето остались лишь потому, что в эти прекрасные дни и ночи на «нашем» острове, была зачата моя любимая дочурка Сюзанна. Зачата, можно сказать, на пике наших с Ольгой лучших отношений, в любви и согласии. Надеюсь, да и вижу, что эти наши чувства, отразилось и на характере и на внешности нашей дочки. Правильно говорят, что ребенок, зачатый в любви и гармонии, рождается красивым и умным!
Кстати, хоть Ольга и залетела, в общем-то, не запланировано, но мы в здравом уме и твердой памяти, сами решили оставить этого очередного ребенка (полгода назад Ольга делала аборт в больнице), и уже всерьез начали задумываться тогда о нашей совместной жизни.
Забросив остров и наше строительство, мы с Ольгой и друзьями все чаще стали выезжать в Ленинград на концерты популярных ансамблей того времени: «Аракс», когда у них солистом был Юрий Антонов, «Динамик» с солистом Владимиром Кузьминым, и других. Концерты проходили в основном, во дворце спорта «Юбилейный» и в СКК им. Ленина. Появились тогда уже и первые подпольные записи рок-групп ленинградского рок-клуба: «Алисы», «Кино», «Зоопарка», «Аквариума» и т.д. Жизнь в стране начинала меняться, и жить становилось все интересней.
 
Глава 5
 
В ПТУ, с начала учебного года, у нас опять поменяли мастера и теперь им оказался тренер по боксу. Соответственно, он уговорил многих парней из нашей группы и меня в том числе, идти к нему в секцию, заниматься боксом. Я съездил к отцу своей сестры Наташи и выпросил у него старенькие боксерские перчатки, — у него они все равно без толку валялись. Теперь два раза в неделю, я стал ездить на стадион тренироваться.
Тренировки проходили довольно жестко. Скажу только, что за полгода, что я туда проходил, я похудел на восемь килограммов! Но в дальнейшем, когда уже мы начали проводить тренировочные бои, мне как-то расхотелось ходить со сломанным носом, — я же о сцене мечтал, и с боксом я решил завязать.
Когда Ольга была уже на третьем месяце беременности, в октябре, мы сообщили нашим родным, что решили пожениться, что, в общем, все восприняли спокойно и доброжелательно. Все чаще Ольга стала оставаться у меня дома ночевать.
К концу года, Ольга ушла в декретный отпуск, а как только мне исполнилось 18 лет (в декабре), мы подали заявление в колпинский ЗАГС. Там, правда нам сказали, что придется ждать два месяца и назначили наше бракосочетание на февраль, если мы не передумаем.
Началась подготовка к свадьбе, а заодно и к рождению нашего первенца. Наши родители начали копить деньги на ползунки и пеленки, вязать всякие шапочки и пинетки. Мы с Ольгой были уверены, что у нас начинается новая взрослая жизнь, и все будет прекрасно, но увы...

1983 год
 
Немного истории
Десятого ноября 1982 года на 76-ом году жизни умирает Леонид Брежнев. Советский Союз остается без главы государства всего на пару дней. Двенадцатого ноября генеральным секретарем ЦК КПСС избирается Юрий Андропов. Бывший председатель КГБ СССР Андропов сразу же пресекает все попытки установить культ своей личности. Он не хочет повторять путь Брежнева, так как не любит шума вокруг своей персоны. Сразу же после назначения на пост главного секретаря ЦК КПСС, Юрий Андропов ищет человека, который будет его «правой рукой». Таким человеком становится Константин Черненко, который занимается организационной работой в партии.
Юрий Андропов начинает проводить кампании по «улучшению стиля работы» и «укреплению трудовой дисциплины». По всему Советскому Союзу, и особенно в Москве и Ленинграде начинаются облавы на улицах. Милиционеры и люди в штатском выясняют, почему граждане в рабочее время находятся на улицах, в кинотеатрах, ресторанах, вместо того чтобы стоять у станка или за прилавком. Доходит до того, что милиционеры требуют предъявить документы даже у голых людей в банях. Ответы людей проверяются, прогульщики выявляются.
Впрочем, Юрий Владимирович был не чужд сантиментам. Позволял себе либеральные рассуждения и даже, говорят, был снисходителен к диссидентам. На посту руководителя СССР Андропов всячески демонстрировал миролюбие. Получив письмо от американской школьницы Саманты Смит («…почему Вы хотите завоевать мир или, по крайней мере, нашу страну»), ответил: «Ничего подобного мы не хотим. Никто в нашей стране — ни рабочие и крестьяне, ни писатели и врачи, ни взрослые и дети, ни члены правительства не хотят ни большой, ни малой войны…»
Тем не менее, мировой пожар едва не вспыхнул, но его предотвратил подполковник Станислав Петров. Во время боевого дежурства офицер получил сообщение о запуске ракет с американской базы в сторону СССР. Однако, проанализировав обстановку, Петров понял, что система оповещения дала сбой. А ведь это произошло в самый пик «холодной войны», спустя считанные дни после того, как советский истребитель сбил южнокорейский пассажирский самолет, вторгшийся в воздушное пространство Советского Союза… Спустя много лет в нью-йоркской штаб-квартире ООН Петрову вручат международную награду — хрустальную статуэтку с надписью: «Человеку, который предотвратил ядерную войну».
10 марта 1983 года Политбюро собралось на заседание, чтобы решить, какие дополнительные, кроме ввода советских войск, меры нужно предпринять, чтобы улучшить положение в Афганистане.
 Был решен вопрос о предоставлении Афганистану 300 миллионов рублей безвозмездно на стабилизацию обстановки в этой стране.
 Члены Политбюро вспомнили, как принималось решение о вводе войск на территорию Афганистана, когда Брежнев потребовал поименного голосования. Уже в 1983 понятно, что политическая ситуация с Афганистаном застоялась в тупике. Однако решение принято, выделены 300 миллионов, боевые действия продолжаются. В них погибло около 26 тысяч человек, десятки тысяч покалечены и контужены, сотни тысяч переболели тяжелыми болезнями.
Многим, возможно, будет интересно узнать, сколько же получал в эти годы советский человек? Средняя зарплата советского человека в эти годы — 165 рублей 75 копеек в месяц. На такую зарплату советский гражданин в 1983 году мог купить 1144 килограмм картошки. Но поскольку он не мог съесть ее в таком количестве, картошка пропадала на овощных базах. И советским инженерам, а также и учащимся училищ и институтов, раз или два в месяц приходилось отрываться от работы и учебы, и ехать на овощную базу, — помогать выбрасывать гнилые овощи.
Стипендия студента в 1983 году была 40-55 рублей. Повышенная стипендия — 75 рублей, действительно большая, на пять рублей больше зарплаты уборщицы или техника. Минимальная зарплата в СССР составляла 70 рублей. Деньги, как правило, выдавали два раза в месяц: аванс и получка. Аванс чаще 20 числа каждого месяца, это была фиксированная сумма. А в получку выдавали, что останется после вычета аванса. Надо было прожить «от аванса до получки».
 На советском предприятии очень важным отделом был планово-экономический отдел и самым ценным человеком после директора был плановик. Потому что основные деньги к тому времени были не зарплаты, а премии. «Квартальная премия», «годовая премия», премия к отпуску. Плановик что-то вычислял, высчитывал, «пробивал» в министерстве. И посредством манипуляций, магии цифр, получалась весомая прибавка к семейному бюджету, — ежеквартальная премия, часто в разы превышающая оклад. Квартальная премия становилась также эффективным рычагом управления, за прогул или нарушение трудовой дисциплины можно было лишить премии, или «лишить премии на 50%».
А вот денежное довольствие советского военного складывалось из нескольких факторов. Вот цифры расчета зарплаты лейтенанта в СССР в начале 80-х. Оклад по должности («командир взвода» 120 рублей в месяц), плюс оклад по званию («лейтенант» 120 рублей в месяц), плюс компенсация за продпаек — 20 рублей в месяц (итого 260 рублей в месяц). Зарплата военных не облагалась подоходным налогом (с конца 70-х годов), то есть на руки выдавались «чистые» 260 рублей. Плюс тринадцатая зарплата в конце года, плюс за каждое боевое дежурство 20 рублей, плюс ежегодная выплата «за выслугу лет». С каждым повышением звания оклад возрастал на 10 рублей. Но подполковник от полковника «отличался» на 20 рублей. Региональные, служба в районе боевых действий — это особые коэффициенты.
Зарплаты учителей и врачей в СССР были невысоки, впрочем, как и всегда. Медсестры получали 70 рублей, старшая медсестра 90. Врач 115-120 рублей, им разрешали работать на полторы, две «ставки». Была у врачей такая грустная шутка: «На одну ставку есть нечего, на две некогда».
На оборонном предприятии («оборонка» и «космос»), на так называемых «секретных» объектах, зарплату 140 рублей могли дать молодому специалисту сразу после института уже в конце 50-х годов. Кандидату наук приплачивали к зарплате 100 рублей. За соответствующим образом оформленные изобретения в этой области платили разово, премия могла быть 1000 рублей и больше, но тоже облагалась подоходным налогом. Специалисты этой отрасли много времени проводили на «полигонах» (космодромы и т.п.), иногда годами. Там их зарплаты удваивались.
 
Глава 1
 
Для меня, этот год стал особо знаменательным по многим причинам. Во первых, конечно, в середине марта, после двух лет «дружбы», я наконец женился на Ольге Пантюховой. Напомню, что ее «залет» прошлым летом, в нашем решении, роли практически не играл. Мы намеренно и целеустремленно к этому шли! Мы хотели пожениться и даже не задумывались об аборте, когда узнали о том, что Ольга залетела.
Во вторых, через месяц после свадьбы, 4 апреля, у нас родилась дочка Сюзанна.
В третьих, этой весной мы наконец-то осуществили с Ольгой еще одну нашу мечту, — купили щенка дога, о котором уже давно, втихаря мечтали, так как оба безумно любили собак и этой покупке не смогли помешать даже наши родные, хотя и очень старались.
В четвертых, этой весной, мы решили с Ольгой пойти учиться в нашу колпинскую музыкальную школу на вечернее, взрослое отделение. В мае пошли сдавать экзамены по классу классической гитары и, кстати, сдали на одни пятерки.
В пятых, в начале лета, я наконец-то закончил ПТУ и пошел работать на Ленинградский завод им. Коминтерна (недалеко от станции метро «Кировский завод») по профессии «токарь-универсал» 3-го разряда, то есть начал зарабатывать реальные деньги, чтобы обеспечить нашу молодую семью.
В шестых, мне дали в военкомате отсрочку на год, от армии, чему я был очень рад. Отсрочку дали из-за инвалидности моей матери, так как я являлся единственным кормильцем в семье. И я, в общем-то, был уверен, что отсрочка будет продлеваться и дальше. Но нужна она мне была не столько из-за семьи, сколько из-за того, что я не хотел бросать занятия музыкой даже на месяц, а тут, целых два года! (В то время в армии служили два года!)
Продолжалась война в Афганистане, но мы о ней толком ничего не знали. Все, кто шел в армию в те годы, рвались туда служить, даже не предполагая, какая там была мясорубка. А я был безмерно рад, что не надо идти служить и можно дальше заниматься музыкой, семьей, ребенком, собакой. Я вообще считаю, что ребят, которые занимаются творчеством, нельзя отрывать от любимого дела даже на год! После армии они приходят совершенно другими людьми и планы в жизни меняются. Я знавал немало очень талантливых ребят, которые после армии забрасывали музыку, мотивируя это тем, что все это глупости, детские забавы, надо уже о семье думать, о взрослой жизни. Мол, мы в армии повзрослели, поумнели и т.д.
 
Глава 2
 
Итак, наступил Новый 1983 год! Сам новогодний праздник я описывать детально не буду, — надоело! Все они были похожи друг на друга, как две капли воды и я уже рассказывал, как они у нас проходили. Скажу только, что справлял я его со своей, на то время еще будущей женой Ольгой. Она к этому времени была на шестом месяце беременности и с начала беременности, как только поняла, что залетела, бросила не только выпивать с нами, но и курить, так что как-то особо, с размахом, отмечать этот новый год мы и не собирались.
Все старые друзья куда-то разлетелись. Многие ушли служить в армию. Время от времени, забегали мои друзья по дому, да Ольгины подруги иногда заходили. Справить новый год решили тихо, без всяких изысков, как говорится, в кругу семьи. Послушали новогоднее обращение к советскому народу нашего нового правителя страны, секретаря ЦК КПСС Юрия Андропова, под бой курантов выпили по бокалу шампанского и стали смотреть по телевизору сначала передачу «Голубой огонек», потом кино «Ирония судьбы, или с легким паром», а потом «Звезды зарубежной эстрады». Полночи у меня посидели, потом к Ольге домой сходили, с ее семьей посидели. Впрочем, в течение ночи, забегали к нам и наши общие друзья ненадолго. Поздравляли, выпивали со мной по бокалу вина и бежали дальше.
 
Глава 3
 
Я в этом году еще доучивался в ПТУ и у меня с нового года начались зимние каникулы, — можно было немного расслабиться. Ольга жила у меня и наши родители уже спокойно к этому относились. Все уже были в курсе, что мы буквально на второй день после моего дня рождения, подали заявление в ЗАГС. Впрочем, и до этого решения, со стороны родителей никаких проблем не возникало. Они конечно, к тому времени уже догадались, что мы живем с Ольгой, как муж с женой, но помалкивали. Да и что догадываться, когда ее округлившийся животик, говорил сам за себя.
Сразу после нового года, мы начали подготовку к нашей свадьбе. Свидетелями мы попросили быть наших теперь уже общих друзей и моих одноклассников Ольгу Терещенко и Саню Ильина. И они почти все проблемы по подготовке свадебной церемонии взвалили на себя.
 В ЗАГСе нам дали талоны на приобретение всяких дефицитных товаров к свадьбе и вскоре мы поехали в Ленинград за покупками.
В те времена в ЗАГСе всем новобрачным давали такие талоны. А вот отоварить их, можно было в единственном ленинградском магазине «Юбилей». Там же, новобрачные покупали себе золотые кольца, платья и костюмы для свадьбы, постельные наборы, подарочные наборы и все такое прочее дефицитное, чего тогда не возможно было купить в обычных магазинах.
Денег у нас было в обрез, так как я еще учился, и мы решили особо не шиковать. Свадебное платье и костюм взяли у знакомых. В «Юбилее» мы купили только золотые кольца, самые дешевые, по 100 рублей, постельный двуспальный набор и что-то из подарков друг другу, типа духи, одеколон, ну и еще какие-то мелочи.
Сейчас, спустя столько лет, я бывает, задаю себе вопрос: А любил ли я Ольгу по-настоящему? И у меня нет ответа. Не знаю. Она, конечно, мне нравилась и внешне и как человек, и особенно в постели, хотя,  кто может не понравится в постели в 16-17 лет, когда сам еще ничего не умеешь, а она уже умеет кое что.., но скорее всего меня притягивало в ней в первую очередь стремление, как и у меня, играть в рок-группе. Во всяком случае, у меня не было к Ольге такого всепоглощающего сильного чувства, когда можно за человека жизнь отдать. Впрочем, я по жизни был немного эгоистом и больше думал о себе, чем об окружающих.  Впрочем, насколько я знаю, Ольга тоже по мне с ума не сходила, так как буквально за полгода до свадьбы, когда она еще не знала, что беременна, она стояла перед выбором: или остаться со мной, или уйти к другому парню, — военному, который ей тоже нравился. Он предлагал увести ее с собой, куда-то в военную часть жить. Она спросила тогда откровенно у меня, что ей делать, а я ответил, что решать это надо только ей. В итоге она решила остаться со мной. И наверно зря, судя по последующим событиям.
Я уверен, что если бы она выбрала тогда военного, а не меня, то с ней не случилось бы того, что случилось с ней в дальнейшем, но, увы, назад жизнь не отмотаешь. Но это так, к слову. А в те месяцы, мы с нетерпением ждали день нашей свадьбы, мы были счастливы, и жизнь казалась замечательной.
 
Глава 4
 
Справлять свадьбу решили у Ольги в квартире, так как она размерами побольше нашей была. За месяц до свадьбы начали закупать вино, водку. Перед самой свадьбой прошлись по Ольгиным соседям, выпросили лишние табуретки и стулья, принесли пару столов. Народу приглашать, в общем-то, много не планировалось. Родни у нас не было, кроме моей мамы и бабушки и Ольгиной мамы с детьми, и мы собирались справлять свадьбу только с друзьями. В итоге набралось человек пятнадцать-двадцать. Такая, простенькая, можно сказать, студенческая свадьба.
В ночь перед свадьбой, Ольга ночевала у себя и с утра уже все ее подруги собрались там, чтобы подготовить ее к торжеству. Мы же с друзьями с утра собрались у меня в квартире. Вскоре, к моему дому подъехала легковая машина, которую мы заказали еще накануне, украшенная ленточками и надувными шариками, я сел с Саней Ильиным в машину и мы поехали забирать невесту… из соседнего дома, буквально метров двести. Забрали Ольгу со свидетельницей и поехали в ЗАГС. Остальные гости, чуть раньше, поехали туда же на автобусе. На дополнительный транспорт денег не было.
После регистрации, где нас сфотографировали для свадебного альбома, мы с Ольгой и наши свидетели поехали, как положено, покататься по городу, положить цветы к памятнику Ленину, у вокзала, и защитникам города Колпино, на бульваре Свободы, попить шампанского по дороге. Все наши гости тем временем, поехали к Ольге домой, готовится к нашему приезду.
Примерно через час, когда мы подъехали к дому, нас уже поджидали все наши гости, а заодно и Ольгины соседи по подъезду, перегородив нам дорогу веревкой и требуя плату за проход к свадебному столу. Вообще, любопытных собралось у парадной много. Особенно местных детишек, в надежде урвать себе что-нибудь сладенькое. Мы раздали деткам конфет, откупились от соседей несколькими бутылками водки, и наконец, прошли в квартиру и сели за стол. Начались какие-то конкурсы для молодоженов, перемежающиеся криками «Горько!». В общем, началось веселье. Ольга пила только шампанское, да и я не очень налегал на спиртное. Надо было соблюсти все приличия.
Ближе к вечеру, когда все гости уже поднахрюкались, и танцевать и петь уже были не в состоянии, мы с Ольгой пожелали всем спокойной ночи и отправились ко мне на квартиру, где и предполагали провести свою первую, ХА-ХА!, брачную ночь.
Хотя, надо честно признаться, в эту ночь мы наконец-то отбросили все приличия и позволили себе в постели все, что до этого делать, как-то еще не решались. Теперь мы были супругами, а значит долой стыдливость и ханжество! Долой жизнь, которой жили наши родители. А наши родители, судя по их воспоминаниям, жили кошмарно! Вот вам такой пример:
Моя мама, как она сама рассказывала, узнала, откуда появляются дети, только в 18 лет!!!  А когда у нее начались первые месячные, она решила что умирает! Прибежала к своей маме, — моей бабушке, вся в слезах и только тогда, ее мама удосужилась ей объяснить, как могла, что это у всех девушек бывает…
А все потому, что на эти темы, со своими детьми, большинство родителей, в те времена не говорили вообще! Во всяком случае, большинство советских граждан, того времени, старались эту тему обходить стороной. То, что мы с Ольгой, считали в нашей постели, уже нормой, для моей матери, к примеру, считалось бы наверняка извращением.
Один раз мы с Ольгой, как-то попытались поспорить с ней на эту тему и поняли, что это бесполезно и их уже не переделать. О чем можно спорить с человеком, который по жизни признает только одну «миссионерскую» позицию, то есть лежать, как бревно, с раздвинутыми ногами, а все остальное считает грязным и пошлым!  Как мне рассказывала позже моя мама, они с моим отцом раздевались и занимались любовью только в темноте и ни разу не видели друг друга обнаженными при свете! О чем тут можно говорить. КОШМАР!!!
 
Глава 5
 
Рано утром, за нами уже прибежали друзья и подруги,  звать нас вновь к столу. Наши вчерашние гости желали срочно «поправить свое здоровье». Свадьба продолжалась весь второй день, правда уже больше походила на обычную пьянку. Конкурсы все закончились, да и «Горько!» кричать, как то все постепенно позабыли.
На второй день, уже и я, позволил себе поднапиться  малость, так как все официальные мероприятия были закончены. Свадебные торжества подошли к концу, и у нас началась обычная семейная жизнь, как мы ее себе представляли.
В последующие дни после свадьбы, в свободное время, мы с Ольгой занимались переустройством моей комнаты, сделали перестановку, Ольга переносила кое-какие свои вещи ко мне, так как, мы решили жить пока у меня.
У Ольги и так, целый дом детишек был, а младшая сестра  Ира, вообще истеричка была и по каждому поводу падала на пол и начинала дрыгать ногами и орать как сумасшедшая. А тут еще мы поселились бы. Хоть у Ольги и была своя комната в их квартире, но мы хотели, чтобы нам вообще никто не мешал и думали, что у меня в квартире жизнь будет спокойней. В общем, переустроили мы мою комнату для занятий музыкой, в комнату для семейной жизни. Все усилители и колонки, распихали, куда возможно, чтобы в глаза не особо бросались. И поначалу, мне это даже нравилось. Правда, только поначалу…
Впрочем, уже через пару недель, мы переехали жить к Ольге. Начались какие-то трения с моей мамой. Везде ей мерещилось, что Ольга так и норовит мне изменить. Постоянно мне докладывала, что пока я был в ПТУ, к ней заходили те-то и те-то (наши знакомые). В итоге мне это надоело, и я сам предложил Ольге пожить некоторое время у нее. Уже тогда, мы начали продумывать варианты, чтобы снять где-нибудь отдельное жилье. В те времена с этим проблем не было и стоило это удовольствие не дорого.
Ближе к весне, мы начали готовиться к рождению ребенка. Подыскивали коляску, еще что-то из одежды для новорожденного покупали. Я в эти мелочи особо не вдавался, так как все это искалось и покупалось, пока я самоотверженно готовился к окончанию ПТУ, — надо было готовиться к сдаче экзаменов и защите диплома.
 
Глава 6
 
Утром 4 апреля, я как обычно, вылез рано утром из теплой кроватки, где осталась досыпать Ольга, и уехал в ПТУ. А вернувшись, узнал, что сразу после моего отъезда, часов в восемь у нее начались схватки, и Ольгу увезли в роддом. Спустя уже несколько часов она родила девочку 4 кг весом и ростом 48 см. Я тут же пошел к роддому, поздравить жену, но ей вставать еще было нельзя, так что я лишь через девчонок, находящихся в палате передал ей мои поздравления.
Неделю Ольга еще пролежала в роддоме, так как не обошлось без небольших разрывов, хотя вообще роды прошли довольно легко. Каждый день, после училища, я топал к роддому с пакетом фруктов.
К концу недели, Ольгу наконец-то выписали. Встречали мы ее большой толпой. Пришли почти все наши друзья, кто присутствовал на свадьбе. Как полагается, я встречал Ольгу с огромным букетом цветов, еще несколько, подарил медицинским сестрам и наконец, мы отправились домой… на автобусе, так как денег на машину не было.
Наши новоявленные бабушки поджидали нас дома и как только мы приехали, тут же потребовали распеленать малышку, чтобы рассмотреть повнимательней, что же за чудо мы с Ольгой произвели на свет. Посмотрев и убедившись, что все части тела ребенка на месте и у девочки очень даже миленькое личико, все остались довольны.
Увидев впервые это малюсенькое, но такое милое существо, я наконец-то стал понемногу понимать, что стал настоящим папашкой очаровательной дочурки и теперь отвечаю не только за себя, но и за свою семью… Да вру я все! Ничего такого я тогда не ощутил! Все чувства пришли позже.
 
Глава 7
 
Начался самый трудный период нашей жизни, точнее, в первую очередь трудный для Ольги, так как ей в основном приходилось вставать к дочке по ночам, кормить, перепеленывать. Ведь я каждое утро в шесть часов уезжал на учебу. Хотя в выходные и я давал Ольге отдохнуть, беря на себя часть обязанностей. Должен сказать, что Сюзанна, как мы назвали дочку, росла довольно спокойной девочкой и плакала только, если у нее что-то начинало болеть.
С первых же дней мы с Ольгой решили не баловать ребенка и не приучать его к рукам. И тут же по этому поводу пришлось постоянно ругаться с нашими матерями, так как они при любом всхлипе ребенка, бежали к девочке и хотели тут же взять на руки. Мы мужественно отстаивали свои методы воспитания, и это очень скоро дало положительные результаты. Спустя всего пару недель, наша дочка очень быстро привыкла засыпать в коляске или в своей кроватке без всяких укачиваний на руках.
Как то мы попробовали надеть ей на голову стерео-наушники, чтобы она засыпала под музыку и очень удивились, когда она заснула буквально через пару минут. С тех пор музыка стала неотъемлемым предметом ее засыпания, тем более, что мы теперь могли спокойно разговаривать или смотреть телевизор, не мешая ей спать, так как наушники защищали ее и от посторонних звуков. Молока у Ольги хватало, так что проблем с кормлением тоже не было.
Спустя примерно месяц, при регистрации ребенка, мы чуть не оплошали. Мы с самых первых дней хотели назвать дочку Сюзи, в честь нашей любимой певицы Suzi Quatro, хотя наши родители были против, считая это имя каким-то иностранным и не вписывающимся в русскую жизнь, но мы настояли на своем.
Когда мы пришли в ЗАГС на регистрацию ребенка, нам дали книгу с именами и сказали, чтобы мы выбрали из нее имя, а если такого имени в книге нет, то так называть ребенка нельзя. Мы начали искать имя Сюзи, но не нашли. Затем, доперев, что полное имя скорее всего Сюзанна, стали искать его, но тоже не нашли. Регистраторша сама взяла книгу, полистала и нашла имя Сусанна, предложив нам его, на что мы наотрез отказались. Но еще немного поискав, администратор ЗАГСА наконец нашла к всеобщему облегчению и имя Сюзанна и все вопросы были решены.
 
Глава 8
 
Несмотря на кучу новых обязанностей, мы с Ольгой продолжали заниматься и музыкой, но по большей части лишь вдвоем. Андрея Годунова, как я уже говорил, забрали в армию и играть и мечтать о вершинах популярности стало не с кем. Я продолжал время от времени покупать у знакомых новые западные диски, переписывал их, опять перепродавал, или обменивал на другие. Но конечно большая часть денег теперь уходила на ребенка. Выручало еще и то, что Ольга умела, и главное очень любила шить, так что на шмотки, как для ребенка, так и для себя, мы особо не тратились. Большую часть вещей Ольга шила сама, тем более, что постоянно находилась дома с ребенком. Мы покупали понравившуюся ткань, а я  помогал Ольге делать выкройки из картона в полную величину.
На мои музыкальные пристрастия денег практически не оставалось. Удавалось лишь покупать новые пластинки. У Ольги теперь было другое занятие, более важное для нее, чем музыка. Я-же все пытался совместить семейную жизнь с музыкальной,  но получалось это с трудом.
 Вообще-то Ольга не отказывалась заниматься музыкой, и бывало, мы учились вечерами что-то играть в две гитары, просто времени на это у нас оставалось совсем немного.
А музыкальная жизнь в нашей стране начинала кардинально меняться. В этот год, все также на вершине популярности Юрий Антонов и Алла Пугачева, но появляются уже и новые будущие рок-звезды. На магнитофонных бобинах расходятся первые записи группы «Аквариум» и «Кино», «Алисы» и «Наутиуса-Помпилиуса», группы «Зоопарк» и Александра Башлачева…
Мы с Ольгой продолжаем по возможности ездить в Ленинград на концерты как уже известных исполнителей, так и только начинающих. После посещения каждого такого концерта, наши мысли вновь возвращаются к созданию своей рок-группы и Ольга меня поддерживает… правда только первые дни после концерта, а потом вновь ребенок берет верх и музыка отходит на второй план. Мне остается пока только одевать вечерами стерео-наушники и уносится в мир грез под музыку Сюзи Куатро, групп «Кисс», «Дип Перпл», «Свит», «Назарет» и т.д. Советскую музыку я не очень воспринимал, хотя на живых концертах конечно и советские исполнители звучали классно.
 
Глава 9
 
Где-то через пару месяцев после рождения дочки, как-то вечером к нам зашла наша общая знакомая Лена Максимович, жившая в моем доме. Я знал ее еще по школе в Славянке, где она училась и, как и мы, переехала в Колпино. Она была на пару лет старше меня, и закончила школу раньше.
Лена работала где-то в Ленинграде в цветочном магазине и сказала, что одна ее знакомая из этого магазина продает внеплановых, но очень хороших щенков дога по 100 рублей, и если мы хотим, то можем взять себе щенка.
С дочкой еще проблем предстояло много, но мы, даже особо не задумываясь, решились взять и собаку. Через пару дней, я выпросил у своей бабушки 100 рублей в долг, даже не сказав на что мы с Ольгой хотим их потратить и мы отправились в Питер за щенком.
И вот мы приехали в Ленинград, на Московский проспект в какой-то дом. Звоним. Открывается дверь и из-за нее, чуть ли не на высоте Ольгиного роста (она была ростом 150 см.), из-за двери высовывается и смотрит на нас огромная, брылястая, рыжая морда дога. Затем, из-за двери выглядывает и сама хозяйка, уводит этого монстра женского рода, запирает его в другую комнату и, пригласив нас в квартиру, проводит к огромной картонной коробке со щенками. А там сидят шесть таких лапочек рыжих. Мордочки квадратные, лапы длинющие, огромные. Мы выбрали самого крупного кобелька, хозяйка нам дала целую распечатку, как кормить, какие витамины давать щенку и т.д. и мы счастливые, поехали домой, по дороге обсуждая его будущий возможный рост, судя по его маме. Тем более, что хозяйка щенков описала их папу, как еще более здоровенную собачину, чуть ли не метр в холке высотой. Нашим родителям, мы конечно не сказали, какая в будущем из этого симпатичного малютки должна вымахать псина. Наши родители, особенно Ольгина мама, повозмущались недельку, а потом смирились.
 
Глава 10
 
Так получилось, что дочка у нас родилась 4 апреля, а наш, можно сказать, второй ребенок, щенок «Бари», как мы его назвали, родился 12 апреля, правда забрали мы его уже двухмесячного в июне. Так они вместе и стали расти, Барюша и Сюзанна.
Потом, с каждым прошедшим месяцем, наши родные с ужасом наблюдали, во что превращается наш милый малютка-щеночек, но что-то менять было уже поздно. Так мы и стали воспитывать не одну дочку, а еще и сыночка в придачу, так как ему нужен был уход ничуть не меньший, чем Сюзанне.
Дочку перепеленали, накормили, спать уложили и все, а вот за Барюшей нужен был глаз да глаз. То он лужу наделает, и его надо было срочно выносить на улицу погулять, то начнет чью-нибудь обувь грызть или мебель, провода… Упаковками мы покупали для него таблетки глюконата кальция, десятками, закупали пузырьки со всякими витаминами, рыбьим жиром, плюс еще каждый месяц ездили в нашу ветеринарную поликлинику, где, еще в наш первый приезд туда, когда нашему щеночку уши купировали, познакомились с одной женщиной-ветеринаром. Она, за небольшую доплату, стала делать уколы витаминов «Тривита» нашему Барюше для роста.
Щенок был от хороших производителей, родители с родословной, только что вязка внеплановая, поэтому документы на щенков не выдавались, да нам они в принципе и не нужны были. Мы на выставки с ним ездить не собирались. В общем, хватало нам в этот год забот с нашими «детками».
Барюха, на своих ножищах-ходулях еще плохо держался, разбежится, бывало, а на повороте ноги заплетутся в узел и он кувырком летит. А как он по лестнице спускался маленький, с четвертого этажа, — это надо было видеть! Мы с Ольгой, тут же взялась его дрессировать, обложились книгами по дрессировке и уделяли собаке времени не меньше чем дочке, а может и больше.
Уже к полугоду, Бари знал все основные команды. Хотя нам и говорили «знающие люди», что догов надо начинать дрессировать только с года, но мы с Ольгой придерживались других правил воспитания.
Ольга учила его основным командам, а я, когда он немного подрос, стал учить его  носить в зубах сумку с продуктами, чему он впоследствии очень хорошо научился, а так же прыгать через забор, а потом и через детские домики, на территории нашего детского сада.               
 Возможно многие мои ровесники, кто в те годы жил у «Старого универсама», помнят огромную, мощную рыжую собачину, породы «дог», которая тащила в огромной пасти, либо сумку с картошкой, либо с продуктами. Причем тащила до самой квартиры, ни разу не выпустив ее из зубов без команды. А с прогулки он постоянно таскал по привычке, к дому какую-нибудь огромную ветку, или корягу, да еще и не хотел отдавать, пока до самой парадной не донесет.
 
Глава 11
 
Наши вновь испеченные бабушки, больше всего боялись, что наш щенок ненароком может навредить Сюзанне, но они росли вместе без проблем. Как только наша дочка научилась сидеть и вставать в своей кроватке, они уже понимали друг друга с полувзгляда. Бари подходил к ее кроватке, просовывал голову, точнее свой нос между деревянных перегородок кроватки и смотрел на нее умными глазюками, а она тут же ползла к нему и пыталась либо оторвать ему уши, либо лезла ручонками ему в рот, в надежде оторвать язык. А он, в свою очередь, вылизывал ей лицо и все, что было доступно, и оба были довольны! Сюзанка так хохотала, таская Барюху за уши и пытаясь выковырять ему глазки, — это надо было видеть!
Вообще-то, это наверно был самый счастливый наш с Ольгой год. Все у нас складывалось пока, довольно неплохо. Вечерами мы теперь всем семейством выходили на прогулку, везли дочку в коляске и Бари вели на поводке.
В июне я закончил ПТУ и начал работать на заводе. Точнее у меня началась трехмесячная практика, но я уже получал нормальную зарплату. Я вставал в 5.30 утра, к шести шел на автобусную остановку, еле-еле втискивался в автобус и зажатый со всех сторон, в духоте, висел между пассажирами целых 40 минут, пока автобус ехал до станции метро «Звездная». Оттуда, на другом автобусе № 111, я ехал до станции метро «Кировский завод», а оттуда еще пару остановок на трамвае до завода. Можно было конечно и на метро от «Звездной» доехать, но так было быстрее.
Я приезжал на завод в половину восьмого, переодевался в рабочую одежду, затем шел к мастеру цеха за нарядом на работу, и засветившись у начальства, шел… спать в сделанную мной еще во время учебы коморку, где стоял калорифер, гоняющий горячий воздух в цех для отопления.
В коморке всегда было тепло, и хотя света не было, и очень громко гудел вентилятор, но мне это все не мешало. Я хотел спать! У меня было натаскано туда несколько старых рабочих фуфаек, так что я ложился немного подремать, на часик-другой и приступал к работе где-то часов в десять. Впрочем, мне это не мешало прилично зарабатывать. Например, мой наставник Сергей, бывало, получал и по 500 руб. в месяц, а мне хватало и двухсот, не особо напрягаясь. Ну, лень мне было работать от звонка до звонка. Поработаю, бывало, час-другой и иду прогуляться по другим цехам в поисках чего-нибудь, что можно будет прибрать потом себе. А после обеда, летом, вообще бывало, залезу на крышу цеха и загораю еще час.
К тому же, была в те времена такая фишка интересная на заводе: план для цехов спускали «сверху», не разбираясь нужны такие детали в данный момент кому-то, или нет. Частенько нам заказывали одни и те же детали по нескольку раз в месяц, а мы готовые детали потом сдавали на склад, где они валялись порой по несколько месяцев. Меня мужики и научили, как одни и те же детали можно сдавать по несколько раз, незаметно вытаскивая коробку с готовыми деталями со склада и получать за это халявные деньги. А можно было просто сделать побольше дорогостоящих деталей в свободное время, пока станок настроен под их изготовление, так как все знали, что вскоре на эти же детали опять придет наряд.
В общем, способов заработать без напряга тогда было много. В СССР главное, — надо было работать, а нужна ли кому-то в дальнейшем будет твоя продукция, — это мало кого интересовало.
 
Глава 12
 
Ну, раз уж о работе начал рассказывать, расскажу немного и о пьянстве на рабочем месте, — без стакана водки, мало что тогда делалось. С утра, конечно, все работяги трезвые приходили, так как на проходной их тщательно осматривали и принюхивались. Зато в обед, вместо того, чтобы идти в столовую, большинство работяг шли через проходную в город, где быстренько покупали в винном магазине бутылку водки, быстренько ее выпивали на троих в какой-нибудь парадной, и как ни в чем ни бывало, шли назад на рабочее место. Бывало и я, кому-то составлял компанию, так как отделяться от коллектива было нехорошо!
Частенько рабочие вообще делали вместо заказанной работы, что-то для себя: охотничьи ножи, подсвечники, полки для дома, и прочее. Если делали что-то большое, то потом по частям перекидывали через бетонный забор в безлюдном месте, выходили через проходную, обходили завод и потом спокойно забирали то, что выкинули. Никакой охраны вокруг забора тогда не было, а уж всякие видеокамеры присутствовали тогда только в фантастических фильмах.
Ничего подобного в реальной жизни еще не было придумано!
 
Глава 13
 
Ложились мы с Ольгой спать поздно, то на гитарах играли, то с дочкой или щенком занимались, — вставал я рано, так что практически никогда не высыпался по настоящему. Ближе к осени мы сходили в музыкальную школу, где вывесили списки с результатами вступительных экзаменов и с радостью увидели, что у нас по всем экзаменам стоят пятерки и мы приняты.
И вот, с первого сентября, мы пошли учиться в музыкальную школу, что очень не понравилось Ольгиной маме (мы в то время у Ольги жили). Баба Таня с ребенком не особо хотела сидеть целый вечер, пока мы учились, — ей и своих детей хватало. Все чаще мы стали оставлять Сюзанну вечерами моей маме, но та ее баловала, как могла, так что довольно часто мы ссорились то с одной бабушкой, то с другой.
Но прозанимались мы в «музыкалке» лишь пару месяцев. Наш учитель все обучение Ольги свалил на меня: мол, ты ноты знаешь, поучи пока Ольгу дома, а потом уже я с ней займусь. А мне как раз наоборот, надо было, чтобы именно он с ней занимался, чтобы какая-то ответственность была. Задали в школе урок, — надо выполнить. Мне такой подход к обучению не понравился и ближе к новому году мы ушли из школы. А потом, уже перед самым новым годом, Ольга как-то мне заявила: «Мол, заканчивать пора со всей этой музыкой и жить как все, нормальной жизнью. Все равно у тебя ничего с ансамблем не получиться!».
Честно говоря, для меня это был удар ниже пояса. Я все свои музыкальные мечты связывал с Ольгой, мечтал, что вместе будем выступать, а тут вдруг такой поворот.
С этого момента между нами возникла трещина, которая становилась все шире и шире. Я не мог смириться с таким предательством с ее стороны!
 
Глава 14
 
Где-то в середине декабря, после моего дня рождения, Ольга встретила какую-то свою подругу. Та сказала, что снимает комнату в частном доме в поселке Поповка (это следующая остановка по железной дороге после Колпино), и что мы можем там тоже снять еще одну комнату, так как живет в этом доме один только мужик, несколько помешавшийся на религии, но в остальном вполне нормальный.
Мы с Ольгой тут же съездили к нему, и договорились насчет жилья. Уже через несколько дней, в очередной раз разругавшись с родными, мы быстренько собрались, взяли дочку и «щенка», который уже вымахал под пол метра в холке, и уехали туда жить.
Мы хозяина дома честно предупредили, что приедем с большой собакой, договорившись немного доплачивать за неудобства, но когда он нас увидел с этой махиной, он наверняка пожалел, что пустил нас. Но договор есть договор.
Жить стало с одной стороны спокойней, — никто нас больше не доставал, а с другой гораздо труднее. Воду теперь приходилось носить каждый день из колонки, греть на печке, чтобы помыть и перепеленать нашу дочку. Спала она в коляске, за неимением там кроватки, а точнее места для кроватки, так как комнатушка у нас была маленькая, да еще и собака на полу спит. К тому же, я с утра уезжал на работу, и все домашние дела приходилось делать Ольге. И с собакой пойти погулять и воды наносить и согреть, и сварить поесть нам, дочке и собаке, и дочку перепеленывать частенько, ведь подгузников тогда не было, как сейчас. Подкладывали обычные пеленки, потом их стирали. Постоянно в комнате на веревке сушились десяток пеленок, простынок, чепчиков, распашонок и прочих детских вещей. Когда я вечером приезжал с работы, часов в шесть-семь вечера, Ольга уже ждала меня возле станции с собакой, так как «наш» дом находился буквально в 200 метрах от нее. Мы шли немного прогуляться и потом топали домой. Ольгина подруга в это время сидела с Сюзанной. Отдохнув, поиграв с дочкой, побрякав на гитаре (ее мы тоже взяли с собой), мы опять перед сном шли прогуляться с дочкой и собакой. Гуляли по поселку, заметенному снегом и освещаемому лишь кое-где тусклыми фонарями.
Жить было не то чтобы очень трудно, но очень скучно. Телевизора и радио у хозяина дома не было, видно по религиозным соображениям. Свой проигрыватель и магнитофон я оставил в Колпино. У хозяина дома вообще ничего не было кроме десятка старинных икон, и таких же старинных библий и еще какой-то религиозной литературы.
Даже в те времена, это все его религиозное хозяйство стоило огромных денег. Интересно кому это все досталось в дальнейшем? Жил он совершенно один.
Мы хотели доказать своим бабулям, что мы прекрасно справимся и без них, так что стоически переживали все трудности нашей новой семейной жизни, что нам в общем то и удалось. Уже через месяц, наши бабушки начали уговаривать нас вернуться, и больше не вмешиваться в нашу жизнь.
Новый год мы справляли в Поповке, если можно назвать праздником то, что мы втроем посидели, выпили вина и легли спать.
Кстати, тогда, в Поповке, Ольга и начала опять выпивать с этой своей подругой, очевидно просто от нечего делать, пока я был на работе. Все чаще приезжая с работы, я заставал Ольгу выпивши. Начались небольшие скандалы, в основном конечно с моей стороны и в основном из-за ее пьянок.
Иногда мы наведывались к нашим предкам, взять что-нибудь из вещей, помыться в ванне. Уже после нового года, где-то в феврале, они все же уговорили нас переехать назад в Колпино.
Мы, для приличия пожили в Поповке еще немного, и где-то в начале марта вернулись в Колпино, поселившись вновь у меня в квартире.

1984 год
 
Немного истории
Что писала советская пресса о рок музыке в те далекие от демократии годы. Вот, например, в журнале «Крокодил» за 1964 год помещен подробный отчет о гастролях в США, гремевшей на весь мир группы «Битлз». Из заметки следует, что советским журналистам довелось присутствовать в то время в США, и им совершенно непонятен успех «Жучков», как их называет по незнанию «Крокодил». Дескать, пошлые, необузданные в страстях, сексуальные хулиганы — как это может вообще нравиться молодежи?! Мол, буржуазная идеология вместе с «Битлз», в конец испортили заграничных людей.
В то время, как до СССР уже докатились отголоски славы прославленной четверки, на страницах Литературной газеты (1964 год) небезызвестный в СССР Никита Богословский, в фельетоне в стиле Зощенко бичует, изобличает, развязное поведение группы «Битлз» — всего их образа жизни, включая поклонниц и их обмороки на выступлениях. Не было тогда людей, кто бы грамотно, и, апеллируя музыкальной терминологией, рассказал советскому читателю о том, почему весь мир с ума сходил по Битлз.
Рок в СССР, был под запретом, или позиционировался как чуждый идеологически. Советская пресса о рок-музыке либо молчала, либо разносила в пух и прах. Но в стране подрастали истинные знатоки буржуазной, запретной музыки.
Артемий Троицкий один из тех, кто в очень нестройном ряду советских журналистов, начал свой рассказ о рок-музыке для советских читателей. Рок был у него в крови, в 70-е он проводил дискотеки в МГУ, играл гитаристом в легендарной группе «Звуки Му»(82-83гг.), был изгнан с должности МНС Института истории искусств, не защитив кандидатскую, слишком смелым был научным сотрудником. Тему кандидатской, — социология популярной музыки, расценили как издевательство.
Артемий Троицкий, появился на экранах телевидения в середине 80-х уже известным в определенных кругах человеком. Он долгие годы работал в журнале «Ровесник», газете «Советская культура». В начале 80-х, когда на пике популярности была «Машина времени», Артемий Троицкий рок в СССР не афишировал. На страницах большого развернутого материала в Советской культуре в 1981 году, он вдумчиво, критически, но без оскорблений, как это было принято в то время — рассказывал читателям об их кумирах Андрее Макаревиче и «Машине Времени».
В 1984 году вышло Постановление Управления Культуры г. Москвы. Согласно ему, воспроизведение на дискотеках и прочих общественных местах таких всемирно известных коллективов и исполнителей как «Мэднесс», «Секс Пистолз», «Айрон Мэйден», «АС/ДС», «Блэк Саббат», и другие — всего 75, по идеологическим соображениям было запрещено.
Троицкий и другие советские журналисты, кто решился упоминать об этих коллективах, сильно рисковали. За свои «неверные идеологические пристрастия к пробуржуазной культуре» Троицкий впал в немилость, и его журналистская деятельность была под запретом несколько лет. Он печатался в самиздатском журнале о рок — музыке «Зеркало».
Троицкий был самым читаемым журналистом, молодежи 80-х, любившей рок.
А уже в 1985 году, когда отовсюду стали доноситься те самые из списка 75 запрещенных, Артемий Троицкий, Сергей Антипов («Программа-А»), Александр Житинский (журнал «Аврора»), и многие другие, совершенно легально заговорили о ранее чуждой СССР мировой рок — культуре.
Множество отечественных коллективов — Аквариум, ДДТ, Алиса, и др. теперь также могли рассчитывать не только на критику. Советской пресса о рок музыке заговорила смело. В СССР началась Перестройка, и по стране прокатилась раскатистая волна отечественного рока.
Троицкий посвятил теме рок в СССР множество книг, некоторые из них пролежали в «столе» до распада союза. Своеобразная подробная энциклопедия — «Рок в Союзе: 60-е, 70-е, 80-е…», весьма познавательна для интересующихся этой темой. Книга вышла сначала в Англии в 1987 году, и лишь в 1991 году попала на полки отечественных магазинов, и называлась «Назад в СССР». Она стала первым серьезным и профессиональным произведением, рассказавшем миру о русской рок культуре.               
В 1984 году советская промышленность снизошла к потребностям граждан и начала серийный выпуск первых советских видеомагнитофонов «Электроника ВМ-12». А в начале 85-го, на дверях магазина «Электроника» вполне можно было увидеть объявление, типа: «Запись на покупку «ВМ-12» по льготной очереди для ветеранов ВОВ на 1986 год прекращена». Граждане копили деньги, записывались в очереди на два года вперед и страшно завидовали счастливым обладателям видеомагнитофона «Электроника». Стоил он в середине 80-х от 900 до 1280 рублей — не каждый мог себе позволить. Но каждый мог мечтать. Впечатление от какого-нибудь среднего боевика, вроде «Рэмбо», держалось месяцами.
 Смотреть видео собирались всем классом, всей лабораторией или отделом. Ждали с трепетом момента, когда хозяин нажмет кнопочку и с жутким скрежетом выедет сверху кассетоприемник, чтобы принять в себя кассету с новым зарубежным блокбастером. Дружно возмущались, когда устройство жевало пленку, что случалось довольно часто. К началу 90-х в отдельно взятых квартирах стали появляться японские «Панасоники», и тогда стало ясно, откуда растут ноги у «Электроники ВМ-12» — видаки были похожи, как братья, только японский брат работал исправно, и пленку не жевал, а отечественный вел себя, как привычный уму Иван-дурак.
С приходом «Электроники ВМ-12», наконец-то и советские дети получили возможность, смотреть любые мультики, сколько душе угодно. До этого их можно было увидеть либо в ежевечерней «Спокойной ночи, малыши!», либо в 18.50 по телевидению, либо в кинотеатре, на детском кино-утреннике (детский билет — 10 копеек). С видеомагнитофоном к детям пришли мультфильмы Диснея, «Том и Джерри» и сотни других, как иностранных, так и советских мультфильмов — смотрели их десятки раз, и не надоедало.
«Электроника ВМ-12» стала для советского человека мощным глотком свободы. Не удивительно, что в газетах появлялись такие объявления: «Поменяю машину «Жигули» на видеомагнитофон».
В середине 80-х советскому потребителю стал доступен еще и мир электронных игр — через своего единственного, тогда представителя, — игру «Ну, погоди!», известную в народе как «Волк с яйцами». Выпускалась она под торговой маркой «Электроника», как и почти вся бытовая техника этого времени. Дети требовали «Волка» у родителей на день рождения, а у Деда Мороза — на Новый год. Родителям приходилось копить — электронное чудо стоило в те годы 23 рубля.               
Суть игры в следующем. Управляя волком, вооруженным корзиной, требовалось поймать яйца, которые катились по четырем желобкам — сначала медленно, потом все быстрее и быстрее. Если яйцо поймать не удалось, игроку полагалось штрафное очко. Если во время из окна высунулся заяц — то половина очка. Если одно за другим на землю падали три яйца, игра останавливалась. И снова: волк, яйца, заяц.
 Никто не знал тогда, что игра «Ну, погоди!» было копией заграничной «Nintendo EG-26 Eggа». Позже вышли и другие серии: «Микки-Маус», где вместо волка за яйцами охотилась диснеевская мышь, «Тайны океана», «Веселый повар», «Кот-рыболов», «Луноход» и другие. Но культовой стал только «Волк с яйцами».
К 1984 году советским людям становится мало иметь просто джинсы. В моду входят джинсы с эффектом поношенности и потертости. Такие джинсы в народе называют «варенки».
 «Варенки» отличаются оригинальным видом, и никого не смущает, что выглядят они поношенными. В этом и заключается «изюминка» модных штанов. Купить фирменные «варенки» могут позволить себе единицы. Джинсы завозят малыми партиями, они дорого стоят и быстро раскупаются модниками. Но иметь «варенки» хотят все, и поэтому смекалистый советский народ, как всегда, придумывает свои способы приготовления популярных джинсов.
В восьмидесятые годы индийские джинсы становятся явлением широко распространенным. Они считаются самыми качественными и наиболее доступными (стоят они 80 рублей). Именно эти джинсы покупают для приготовления «варенок». Далее в дело пускается смекалка и самые сумасшедшие идеи, которые только могут прийти в голову советскому человеку.
Существует несколько вариантов приготовления «варенок». Самым популярным считается, когда джинсы кипятят с отбеливателем, или хлоркой (после которой они расползаются вскоре по швам), перетягивая резинками для создания узоров, или завязывая штанины в узлы.               
 Остальные методы тоже эффективны, но имеют более не стандартный подход: джинсы трут пемзой, натирают белыми кирпичами, варят с содой и кидают в стиральную машину вместе с камнями.
В процессе приготовления «варенок» ломаются стиральные машины, приходят в негодность кастрюли, портятся джинсы и тратятся нервы. Но все это не останавливает советскую молодежь. Она хочет выглядеть модно и готова ради этого на все.
В 1984 году на экраны страны выходит картина «Любовь и голуби», советского режиссера Владимира Меньшова, которая призвана получить почетное место в золотом фонде Советского Союза.
 
Глава 1
 
Итак, к началу весны этого года, мы с Ольгой, дочкой Сюзанной, догом Барюшей, -  короче всем семейством, вернулись из поселка Поповка, в Колпино. Жить пока решили у меня, предварительно потребовав от моих предков, что они не будут лезть в наши дела и в воспитание дочки. Правда, ближе к лету, мы опять были вынуждены переехать к Ольге. Что-то у нас опять с моими предками не срослось в воспитании детей. А когда у матери «крышняк съезжал» было вообще трудно, пока ее вновь в больницу не увозили. Не забывайте, что она была психически больна и это была для нас большая проблема.
Жизнь продолжалась, росла дочка, рос Барюша, который, если на задние лапы вставал, уже был с меня ростом, а вставал он так постоянно, встречая нас дома, когда мы возвращались с Ольгой откуда-нибудь. Подбежит, бывало, встанет на задние лапы, передними либо в грудь упрется, если ко мне лезет, либо на плечи положит, если к Ольге, и лизаться начинает, — а пасть слюнявая!  Мы для этих целей, — оттираться от его слюней и пасть ему вытирать, специальное полотенце держали. В остальном же он был лапочка! Барюша вообще, рос страшным подхалимом. Сидим, бывало на кухне, едим. Его на кухню не пускаем. Он тихонько, из прихожей, начинает шаг за шагом к кухне продвигаться. Сделает шаг, остановиться, ждет, как мы отреагируем, затем еще делает шаг. Подкрадется, наконец, если сразу на место не отправили, сядет рядом и заглядывает в глаза, а взгляд такой просящий-просящий. Если видит, что мы его игнорируем, садится еще поближе и кладет свою огромную лапу Ольге или мне на колено, а взгляд еще более жалобный. Если и это не помогает, снимает лапу и кладет другую, и так повторяет несколько раз и продолжает просящи смотреть в глаза, а порой и подвизгивать. Ну как тут не дать ему что-нибудь вкусненькое. Хотя мы и старались на кухне ему ничего с рук не давать, но он все равно выпрашивал. Сладкоежка был ужасный!
Сюзанна к этому времени тоже уже подросла и во всю, ползала по полу. Барюша уляжется, бывало посреди комнаты, а она и вокруг него и по нему ползает. Угукает что-то ему свое, и то за уши, то за хвост, то за шкуру его тягает, то за язык ухватить пытается, то глазки выковырять…
Всегда интересно было за ними наблюдать и что интересно, Бари понимал, что ребенок еще маленький и ни разу за все время не сделал Сюзанне больно, с мужеством выдерживая все ее покушения на его жизнь. Хотя, конечно следить приходилось внимательно, а то бывало, Сюзи только на него залезет, а ему вдруг встать захочется, а рост почти метр в холке. Подхватываешь дочку скорее на руки, чтобы не свалилась с него, а она хохочет, ручонками за него цепляется, отпускать не хочет. Жаль, в те годы у нас фотоаппарата не было,- такие бы кадры интересные получились!
 
Глава 2
 
Каждый вечер, мы всем семейством ходили гулять в парк за улицу Раумскую. Играли там с Бари, дрессировали его. Ольга в этом специалистом была. Хоть ей собаку и не разрешала мать заводить, но, она какое-то время работала на площадке для дрессировки собак. В душе она заядлая собачница была и кучу книжек прочитала по дрессировке, вот и помогала там по возможности. Особенно она любила с Бари «разговаривать» на его языке, точнее копировать. Бари что-нибудь рыкнет, или гавкнет по своему, а Ольга копировала эти звуки один в один. Бари ее услышит, голову в сторону наклонит, посмотрит на нее внимательно, потом опять что-нибудь вякнет, и Ольга тоже в ответ. Так порой по нескольку минут переговаривались. А если Ольга еще и подвывать начинает, так они вскоре на пару такие концерты устраивали!
Вообще, весело было нам тогда жить, не смотря на все трудности. Дома, мы опять понемногу вечерами начали играть на гитарах, так как вся аппаратура у меня была дома, под рукой. Вообще не понимаю, как у меня все помещалось в одной комнате: гитары, усилители, детские пеленки-распашонки, кроватка и прочее. Правда, все самое громоздкое из аппаратуры, мы в кладовую запихали, но много чего и в комнате оставалось. Ольге, наверно это не очень нравилось, а мне нормально было. Никогда не стремился к какому-то особому шику в квартире: стенки там всякие, мягкая мебель и прочее. Я не привередливый по жизни,- что есть, то и ладно.
Я продолжал работать на заводе им. Коминтерна в Питере (сейчас это НПО Завод «Волна»). Не далеко от завода был очень неплохой магазин радиотоваров, на ул. Васи Алексеева, куда я постоянно заглядывал, просто посмотреть на новые магнитофоны, колонки, светомузыкальные устройства. Купить я почти  ничего, к сожалению, не мог себе позволить, так хоть посмотреть, помечтать, что когда-нибудь и я это все буду иметь.
Все деньги в основном уходили теперь на дочку, да и мы с Ольгой тоже хотели одеваться помоднее. Что-то Ольга конечно продолжала шить сама для нас, но многое приходилось и покупать.
Модные шмотки, продавали тогда, в основном цыгане. Приходилось специально ездить по выходным на электричке, либо на станцию Саблино, где они постоянно «дежурили» на станции, либо на Московский вокзал, где у них тоже было все схвачено. Цыгане продавали фирменные целофановые пакеты, модные мужские ботинки на скошенном каблуке, вошедшие тогда в моду, фирменные сигареты, джинсы, и много чего еще.
 
Глава 3
 
Бывало, после работы я ехал не сразу домой, а в комиссионный магазин «Апраксин двор», что не далеко от универмага «Гостиный двор» находился. Ехал туда, как в музей, — просто посмотреть. Только там, в те годы были отделы музыкальных инструментов, и радиоаппаратуры, где продавались в основном фирменные товары, которые туда сдавали моряки, ходившие в загранку.
Иметь такую радиомагнитолу, для нас было несбыточной мечтой! Стоили такие аппараты от 1000 рублей.
Чего там только не было: фирменные электрогитары, электроорганы, ударные установки, фирменные видеомагнитофоны, огромные переносные радиомагнитолы с двумя огромными, встроенными динамиками по бокам, причем, чем больше были эти динамики, те круче считался аппарат! Были там всегда в продаже и цветные телевизоры с пультами дистанционного управления, что для нас было тогда в диковинку. Это сейчас такая техника уже не производит впечатления, а тогда для нас это было откровением, приобщением к западному миру. Но купить что-то мы конечно не могли. Даже плохонький зарубежный магнитофон стоил в «Апрашке» больше тысячи, не говоря уже о действительно хорошей аппаратуре.
В СССР такой техники не выпускалось, да и таких инструментов музыкальных тоже. Взять ту же советскую электрогитару «Урал». Весила она раза в три больше фирменной, звук поганый, играть неудобно. Зато стоили советские электрогитары 150-180 руб, а фирменные несколько тысяч, и мы понимали, что в ближайшие годы сможем только любоваться на них в «Апрашке».
Про фирменную радиотехнику вообще можно было только мечтать. Я там по несколько часов порой бродил. Рассматривал каждую модель до мельчайших подробностей.
Были в «Апрашке», кстати, и другие интересные отделы: мотоциклы, мопеды продавались, лодки, даже небольшая яхта стояла в одном из отделов. Учитывая даже то, что я по тем временам зарабатывал неплохо: 150-220 рублей в месяц, нам все равно ни на что не хватало. Ольга сидела с ребенком и не работала.
Я хотел приобретать что-то из аппаратуры, Ольга же, все больше хотела что-то из шмоток купить.  Кстати, должен заметить, что в первую очередь она хотела меня одеть по последней моде, а мне как-то было все равно. Вот купить бы новую электрогитару, или приставку для гитары, - это да! Много денег также уходило и на фирменные диски, которые я копил понемногу. Покупал я по возможности и порножурналы, стоившие тогда в среднем 50 рублей, которые не только трудно было достать, но можно было за это и спокойно за решетку попасть за распространение порнографии, даже если ты их не продаешь, а просто дома держишь.
 
Глава 4
 
Ближе к лету, когда мы вновь стали жить у Ольги, мы все чаще начали с ней ссориться. Все чаще, я приезжая домой, заставал ее выпивши. Она снова закурила. Жили мы то у меня в квартире, то у нее, продолжая ругаться с предками.  Возраст у меня был такой, когда ты еще уверен, что сможешь переделать любимого человека по своим меркам. Лишь спустя много лет, наконец-то начинаешь понимать, что переделывать человека — бесполезная трата времени и нервов. А надо наоборот, попытаться научиться подстраиваться под него, со всеми его недостатками. К сожалению, понимаешь это чаще всего слишком поздно, когда ничего уже исправить нельзя.
Однажды я с Ольгой очень сильно поругался, вроде опять из-за того, что она пьяная пришла поздно от подруги, а я с ребенком один сидел весь вечер. На следующее утро, весь разобиженный, я просто собрался и никому ничего не сказав, уехал на выходные в Петро-Славянку, надеясь там переночевать пару ночей, в какой-нибудь даче, а заодно и вскрыть парочку. Да вот, — представьте себе, я на такое был вполне способен. Я вообще в душе авантюрист и в былые времена стал бы, скорее всего пиратом. Любил я хапнуть все, что плохо лежит. И рисковать любил.
Приехал я в Славянку, прошел мимо нашего пустого и заросшего участка, так как дома нашего уже не было,  прошелся по родным с детства улочкам, приглядываясь, где какие новые дачки построены, где переночевать можно. Дачников еще было не много, так что все дачи стояли пока запертые и пустые. Залез я в одну, в другую. Обзавелся по ходу дела вместительным рюкзаком, куда и сложил награбленное: радиоприемник «VEF», какие-то рекламные иностранные журналы, настенный светильник-бра…            
К вечеру нашел приличную дачку-вагончик и вскрыв замок, решил там переночевать.
А утром меня разбудил стук в окно и испуганный голос: «Ей, кто там? Выходите немедленно, а то я сейчас милицию вызову!».
Я понял, что нарвался на хозяйку этого дачного участка, приехавшую на выходные. Я, быстренько собрался, и тут же сообразив, что с пьяного меньше спроса, притворился пьяным. Что-то я ей наболтал заплетающемся языком, насчет ссоры с женой и что вообще ее «сараюха» была открыта, и я ни в чем ни виноват и быстренько смылся от греха подальше, не забыв конечно прихватить рюкзак с награбленным добром. Потом я пошел на станцию и ближайшей электричкой уехал в Колпино.
Приехал к себе домой, спрятал рюкзак в кладовку и пошел в наш садик во дворе. Внутренне, я уже остыл и хотел помириться с Ольгой, поэтому и пошел в садик, в надежде, что она заметит меня из своего окна, выйдет и попросит сама прощенья. Так все и вышло в итоге. Она увидела, из своего окна, как я болтаюсь по территории садика и вышла ко мне, попросив прощенья. Мы снова помирились. Потом, такие ситуации стали возникать все чаще. Что-то уже было не так в наших отношениях.
 
Глава 5
 
Наступило лето, У Ольги вскоре день рождения намечалось, 10 июня, которое и послужило полным разрывом наших отношений. Не буду особо вдаваться в подробности, скажу только, что перед ее днем рождения мы вновь разругались, и я ушел опять жить от нее, к себе в квартиру, забрав Бари с собой.
Заняться в свободное время было не чем, и как-то меня вдруг пробило сделать где-нибудь шалаш, чтобы никого не видеть, и где спокойно можно посидеть одному. Мой выбор пал на «Чухонку», и как-то забравшись в самый конец острова, за все площадки с аттракционами я нашел укромное место в густом кустарнике и начал сооружать себе домик. Сплел из веток стены и крышу, притащил из дома старый ковер и еще какие-то ненужные вещи и стал ходить туда с Барюшей гулять, или просто посидеть в шалаше. Сейчас, даже приблизительно не могу понять, зачем мне все это было нужно!
Однажды, придя в очередной раз в свое «жилище», я увидел, что меня обокрали. Утащили ковер и еще какие-то тряпки. Я тут же вылез и пошел по окрестностям прогуляться, высматривая хоть кого-то, кто мог быть к этому причастен. И вскоре нашел. Метрах в двухстах от моей лачуги, на большом холме, копошились какие-то ребята-малолетки. Я подошел, и увидел, что у них тоже сделано жилище, — землянка! Они сначала разбежались по кустам, я же залез в их обиталище и увидел свои вещи. Поначалу я на них наехал за кражу, но потом мы познакомились, а вскоре стали вместе доделывать землянку, расширяя ее и прокапывая отдельный подземный вход со стороны, чтобы никто не мог найти. Все-таки землянка лучше, чем шалаш в кустах! Так я познакомился с ребятами из  дома №25, по бульвару Трудящихся. В дальнейшем, нашу землянку, очевидно по чьей-то наводке, сравняли с землей бульдозером, но мы остались друзьями и в дальнейшем периодически встречались, то тут, то там в Колпино. Но возвращаюсь к нашей ссоре с Ольгой.
На день рождения Ольги я не пошел. Она справляла его без меня, позвав своих друзей и подруг. На ее дне рожденье побывал и мой бывший одноклассник по школе в Славянке, Дима Шустов, приезжавший к нам время от времени на мотоцикле из Славянки в гости. Я с ним встретился примерно через неделю, после Ольгиного дня рождения. Он заехал ко мне в гости и рассказал, что Ольга на своем дне рожденье напилась в хлам и, мягко говоря, позволяла всем особям мужского пола делать с собой все…
Ну, этого я тогда простить уже не смог, да и моя мать подливала масла в огонь, постоянно мне выговаривая, что если Ольга с кем-то заделает еще одного ребенка, то алименты повиснут все равно на мне, как на законном муже. Короче, спустя неделю-другую, я сам пошел в суд и подал заявление на развод.
Где-то в эти же дни зашла и Ольга мириться, но узнав, что я все уже знаю про ее день рожденье, ушла ни с чем. Сказала только: «Ну что ж, я так понимаю, что мы расходимся?». На что я ответил утвердительно, сказав, что собаку я забираю себе, так как ее мать, тетя Таня, все равно ей не даст собаку в квартире держать.
В следующий раз мы увиделись с Ольгой уже в суде и она повела себя, скорее всего назло мне, слишком агрессивно по отношению ко всем. На вопрос судьи, собирается ли она менять свою жизнь, чтобы не возникало поводов для ссор с ее стороны, бросить пить, изменять, она ответила твердое «Нет!». Типа, буду и дальше жить, как мне нравиться.
На вопрос мне, хочу ли я подать ходатайство о том, чтобы забрать ребенка себе, я тоже ответил нет, аргументируя это тем, что возможно, хоть забота о ребенке будет ее удерживать от необдуманных поступков.
В общем, нас развели, и какое-то время мы вообще не виделись друг с другом. Потом, спустя где-то месяц, немного поостыв, мы вновь встретились, поговорили и решили, что я в любой момент могу приходить гулять с дочкой, а она всегда может приходить гулять с Барюшей, так как любила его всей душой. На том и порешили.
В дальнейшем она подала иск на алименты, я, конечно, согласился, — для любимой дочки денег не жалко. Тем более,  что я никогда сволочным человеком, по отношению к другим не был и от алиментов скрываться не собирался. Все эти дела, мы провернули до августа, и у каждого из нас началась своя личная жизнь.

Глава 6
 
Оставшись один, без жены, меня вдруг захлестнула ностальгия по былой, школьной любви, Ольге Джураевой. Я стал периодически гулять либо в ее дворе за «старым универсамом» у дома №32 по Заводскому проспекту, либо на поле за домами, со своим догом, так как там выгуливали своих собак все, кто жил в ближайших домах. Я надеялся случайно встретить Ольгу, может поговорить. Не знаю зачем, но мне ужасно хотелось тогда ее увидеть.
Но встретиться с ней мне  так и не удалось, а ближе к осени у меня начался новый романчик с Ириной Годуновой. Да, да, женой моего друга Андрея (Сэма) Годунова. Она, узнав, что я развожусь, зачастила ко мне в гости. Андрей все еще служил в армии, а Ира со своей мамой и дочкой снимали квартиру на улице Пролетарской, так как в квартире Андрея, у вокзала жила его мать и отчим.
Шли дни за днями и наши отношения с Ирой, из чисто дружеских, постепенно переросли в чисто трахательские. О любви речи не было, но заняться сексом хотелось обоим. Так, мы и стали встречаться время от времени у меня дома. Иногда она оставалась у меня ночевать. Моя мама и бабушка, конечно, не одобряли нашу связь, но и не лезли в наши дела и это всех устраивало.
Мы теперь вместе ходили гулять с моим псом, иногда ходили на пляж купаться, в кино. Ее мама в это время нянчилась с ее дочкой Юлианой, которая была на несколько месяцев младше Сюзанны.
Я, как раз в то время начал учиться кататься на скейтборде, который только вошел в моду в СССР, и Ирина с удовольствием ко мне присоединилась. Вечерами мы выходили на асфальтированную дорожку под моими окнами и учились кататься. Но роман наш продолжался недолго. К началу зимы они уехали на время на Украину домой, а потом, когда Ира вернулась, мы уже с ней не встречались.
Впрочем, угрызений совести, по поводу того, что я спал с женой друга, я не испытывал, так как Андрей тоже с моей бывшей переспал и возможно не один раз, хотя я точно знал лишь про один раз, — сам Андрей рассказал как-то по пьяне. Ольга тогда мне сказала, что едет к какой-то подруге, на ночь, а сама уехала с Андреем, ну и они где-то эту ночку прокувыркались, а я с дочкой нянчился. Но Ольге я тогда ничего не сказал.
 
Глава 7
 
Осенью у меня появились новые друзья-малолетки с нашего двора. Однажды вечером я вышел прогуляться и разговорился у своей парадной с двумя молодыми пацанами, жившими в нашем доме: Вадимом Каретниковым и Саней Дрогальцевым. У меня с собой была гитара и соответственно речь зашла о музыке. Они сказали, что хотели-бы научиться играть на гитаре, я им сказал, что у меня дома есть кое какая аппаратура и инструменты и я могу их поучить играть даже на электрогитаре.
Мы зашли ко мне, я им показал какие-то аккорды на электрогитаре. Так все и началось. Уже через несколько дней кроме них, ко мне домой стали заходить и другие ребята из нашего двора, — их ровесники и друзья, а потом и из других соседних домов.
Так я познакомился вскоре с Валерой Славновым, Саней Караваевым, Лехой Меркуловым, Мишей Гусевым, Кириллом Цветковым и еще с кучей малолеток. Всем им тогда было от 14 до 16 лет, а мне уже 21! Но общались мы на равных, и мне моя новая компания нравилась не меньше своих прежних друзей.
А спустя пару месяцев, ко мне стали заходить и девчонки, подруги и просто знакомые тех, кто теперь собирался у меня: Света Сорокодумова, Таня Зубкова, Лена Цветкова, Юля Судакова, Лена Данилова, Таня Гусева, Наташа Неуймина и многие другие. Компания становилась все больше, и жить опять становилось все интереснее.
Началась зима. Выпал снег. Вечерами мы всей толпой ходили гулять по тем же улицам и дворам, где когда-то я болтался со своими сверстниками. Что-то опять придумывали, катались в парке по дорожкам на моей собачине Барюше, запрягая его в санки. Собирались опять на горке возле яслей-сада на улице Раумской. Мне казалось, что время вдруг повернуло вспять и я оказался в прошлом. Офигенное чувство радости, свободы и еще чего-то!

1985 год
 
Немного истории
 11 марта 1985 года на внеочередном Пленуме ЦК Михаил Сергеевич Горбачев был избран Генеральным секретарем ЦК КПСС. С приходом Горбачева к власти в СССР начался процесс демократизации, получивший название «перестройки».
Его умерший предшественник — Константин Устинович Черненко — бледный, изможденный болезнью человек, пробыл на высоком посту менее года.
В Советском Союзе, как было тогда принято говорить, «подул ветер перемен», стали популярными слова «гласность» и «перестройка».               
Огромный корабль — под скрип мачт, хлопанье парусов и рев волн — стал резко менять курс. Первым делом, Горбачёв обрушился на спиртное — пошли безалкогольные свадьбы, начались облавы на тех, кто баловался «зеленым змием» в общественных местах.
 17 мая 1985 года, в газете «Правда» был опубликован и вступил в силу Указ Президиума верховного совета СССР «Об усилении борьбы с пьянством». Это и стало началом «сухого закона» Горбачева. По городам и весям растянулись многометровые очереди за водкой, в которых народ непечатными словами поминал инициаторов антиалкогольной кампании и, в первую очередь, «минерального секретаря», или «Лимонадного Джо», как окрестили нового генсека…
После принятия «сухого закона» в СССР было закрыто большинство магазинов, торгующих ликеро-водочной продукцией. Несколько раз поднимались цены на водку. Оставшиеся магазины могли удовлетворить алкогольный спрос похмельного населения только с 14.00 до 19.00.
 Однако государство не остановилась на этих мерах, и начало всестороннюю борьбу под девизом «Трезвость — норма жизни». Принимались жесткие меры против публичного распития спиртных напитков в общественных местах. Пойманным, за употребление алкоголя на рабочем месте, грозили штрафами, увольнениями и исключением из партии. Большой популярностью (среди начальства, но отнюдь не у народа) пользовались так называемые «комсомольские» — безалкогольные свадьбы. На которых, впрочем, брачующиеся и их гости попивали коньячок из заварных чайников. В городах появлялись «зоны трезвости», в которых не продавалось спиртное. Из кинофильмов изымались сцены с распитием алкоголя. Я помню купированный фильм «Мама вышла замуж», где ключевая сцена разговора подростка с отчимом происходила в пивной, была безжалостно вырезана ретивыми цензорами. Напротив, фильмы, восхваляющие трезвый образ жизни были в фаворе. Один из них — «Лимонадный Джо». Остроумный народ тут же окрестил автора «сухого закона» генерального секретаря партии М.С. Горбачева «Лимонадным Джо». В очередях граждане развлекались тем, что делали «печать Горбачева» — определенным образом сложив 5-ти рублевую банкноту, получали слово «пей».
Ограничение продажи спиртного привело совсем не к тому эффекту, которого ожидал непьющий Горбачев. Вместо трезвого народа, он увидел огромнейшие очереди в магазинах, драки и насмерть затоптанных в очередях пенсионеров.
 Те, кто не хотел стоять в очередях, начинал употреблять различные вещества, содержащие спирт. В ход пошли аптечные настойки. Особенно, говорят, хороша была настойка из боярышника. В ход пошли одеколоны и лосьоны (к примеру, лосьон «Огуречный» — выпивка и закуска в одном флакончике, или для дам — «Розовая вода»), и даже клей и различные моющие средства. Во время «сухого закона» пышным цветом расцвели самогоноварение и продажа поддельной водки.
Но были и положительные моменты. В период 1986-90 годов продолжительность жизни мужского населения государства увеличилась на 2,5 года и достигла 63 лет, а преступность в состоянии алкогольного опьянения уменьшилась в несколько раз. Период «сухого закона» в СССР назывался «двенадцатой пятилеткой». Только в первые годы «сухого закона» Горбачева производство водки — основного народного напитка снизилось с 806 миллионов до 60 миллионов литров.
Массовое недовольство потребителей и экономический кризис (во многом спровоцированный непродуманными действиями государственных чиновников), вынудили советское руководство к отмене «сухого закона» в 1987 году. Но ситуация во многом оставалась прежней, к примеру, продажа алкоголя с 14 часов была отменена только 24 июля 1990 года постановлением Совмина СССР. Активная пропаганда трезвости была прекращена.
 
Скажите мне, в какой стране.
От этих цифр светлеют лица?
Увы, все в прошлом, где оне — 4.70, 5.30?
О них забыть не так-то просто,
Пока вращается земля. Где колбаса — 2.90?
И где портвейн за три рубля.
Е.Лесин
 
 Водка в СССР была жидкой валютой, твердой отплатой труда сантехников, частной деятельности трактористов, и порюмочной мздой мелких предпринимателей. Водку в Советском Союзе не пили — ее «кушали». Именем водки отмечали вехи правления генеральных секретарей.
 Страдали не только сильно пьющие граждане СССР, мучились в очередях все, от 18 до 80 лет. Магазины же были открыты только с 14 до 19 часов. О чем в народе тут же сложили частушку:
 «В шесть утра поет петух, в восемь — Пугачева,
магазин закрыт до двух, ключ у Горбачева».
На кухнях советских, прежде законопослушных граждан красовались трехлитровые банки с брагой, на которых была натянута приветственно вздернутая резиновая перчатка — «Привет Горбачеву».
Ситуация в стране все больше осложнялась: в разряд дефицита попали многие продукты и товары первой необходимости. И только в одном не было недостатка: на головы советских людей безудержно лился поток громких слов и смелых заявлений. Конкретных дел, увы, было гораздо меньше. Но жить стало интересно! Едва ли не каждый день дарил пищу для ума и простор для обсуждений — на дне Атлантики отыскали легендарный «Титаник», Гарри Каспаров стал чемпионом мира по шахматам, Арбат начал превращаться в пешеходную улицу. В это же время у советских милиционеров появляются резиновые дубинки, которые шутники окрестят «демократизаторами». Как вскоре выяснилось, это была, очень нужная в государственном хозяйстве вещь…               
 Попытки реформирования советской системы привели к углублению кризиса в стране. На политической арене этот кризис выразился как противостояние Президента СССР Горбачёва и Президента РСФСР Ельцина. Ельцин активно пропагандировал лозунг о необходимости суверенитета РСФСР.
XII фестиваль молодежи и студентов проходил в столице СССР с конца июля и до начала августа 1985 года. Москву посетило около 30 тысяч человек почти из 160 стран планеты. Фестивальным лозунгом стал девиз: за антиимпериалистическую солидарность, мир и дружбу. Эмблема фестиваля: радужный цветок с белым голубем мира.
 Политическая цель фестиваля заключалась в исправлении негативного образа СССР в глазах мировой общественности, создание позитивного впечатления о социалистическом государстве.
Подготовительный фестивальный размах мог сравниться разве что с подготовкой к Олимпиаде-80. Накануне события, Москва стала закрытым городом для обычных советских граждан, не прописанных в столице. Москва принимала только официальные делегации из союзных республик и городов СССР.
Мероприятия, организованные в рамках фестиваля молодежи и студентов 1985 года, также имели градацию. Рядовому комсомольцу, студенту, а тем более не комсомольцу попасть на некоторые события не представлялось возможным. Для общей массы молодежи организовывались вечера, концерты в домах культуры, кинотеатрах во всех районах Москвы. Наиболее значительные мероприятия могли посетить лишь избранные комсомольские представители. Делегатам фестиваля от Советского Союза выдавалась специальная униформа, причём она отличалась по рангу. Уже по внешнему виду сразу было ясно, какая степень значимости у данного представителя, на какие события он может быть допущен.
 На фестиваль молодежи и студентов 1985 года, прибыло множество выдающихся деятелей культуры, искусства и науки. Хуан Антонио Самаранч учредил Забег мира, датский художник-карикатурист Херлуф Бидструп вел мастер-классы, гроссмейстер Анатолий Карпов проводил сеансы одновременный игры на тысяче досок, Алла Пугачева пригласила в гости популярного на Западе хэви-металлиста Удо Линденберга, в парке Горького исполнял пламенные песни перед тысячами советских поклонников, любимец советских людей, американский певец Дин Рид.
Посланцем доброй воли фестиваля стала пионерка Катя Лычова, перенявшая эстафетную палочку миротворчества у американской школьницы Саманты Смит, трагически погибшей в автокатастрофе в 1985 году.               
Для многих зарубежных гостей московский фестиваль молодежи и студентов запомнился как светлый, добрый и радостный праздник. Советские граждане, принимавшие участие в фестивале, также хранят о нем теплые воспоминания. Сувениры с фестивальной символикой, являются частью экспозиции многих домашних коллекций.
Были советские граждане, для которых коммунизм наступил в начале 60-х. Хорошо жили советские люди, принадлежащие к номенклатуре, они кормились в спецраспределителях и спецмагазинах.
Известная 200-я секция ГУМа была организована при Хрущеве и просуществовала до конца перестройки. Что это было? А вот что. Надо было прийти в Государственный Универсальный Магазин (ГУМ) и найти прилавок с вывеской «Стол упаковок». Там продавщица что-то заворачивала в коричневый пергамент. И рядом висела занавеска, обычная с виду тряпка, вроде даже сатиновая. Ныряешь под нее, а там уже вахтеры, проверяют у тебя удостоверение или пропуск. Вход для членов семей ЦК, правительства, работников торгпредств из братских стран.
И вот ты оказываешься, словно в пещере Али-Бабы, в сказочном пространстве изобилия, где есть все, что может вообразить не развитое советское потребительское воображение. Это и была таинственная «двухсотая». Шапки ондатровые лучшего качества — 40 рублей. На черном рынке они, если достанешь, стоили 250 рублей, спрос огромный, только давай. Дубленки 150-200 рублей. «Простому народу» можно перепродать за 600-800. Джинсы хороших фирм — 70 рублей (это цены середины 80-х), цена не бросовая, но надо же понимать, товар культовый. В то время джинсы «доставали» и за 300. Видеомагнитофоны и другая аппаратура в 200-сотой по доступным ценам.
Аналогичная секция была в «Детском мире». Можно сколько угодно шутить на эти темы. Но когда на прилавках магазина для детей только слюнявчики, а в спецраспределителе, в тайном магазине, — все, что может понадобиться любому европейскому ребенку, — это шок. Соски, подгузники, о которых тогда большинство советских мам и слыхом не слыхивали, дубленочки, костюмчики, платьеца и т.д. Все импортное. Невероятным цинизмом были разговоры о том, что при советской власти привилегированный класс — это дети!

А кто он есть?
 Простой советский парень.
Простой советский из ЦэКа
 И у него везде «рука».

Существовали и отраслевые привилегии. Были «специальные» радости у совписов (советских писателей), у летчиков-космонавтов. Например, в магазине в поселке Чкалово, где жили летчики и космонавты, можно было купить вещи необыкновенного качества и дешевизны.
В славный город Калининград Московской области, ныне Королев, отдельным людям, которые работали на космос, возили продуктовые заказы, «из Кремля». Это были 70-е годы. Все было организовано без малейшего бюрократизма или формализма. Ездила легковая машина и с ней экспедитор, контактный веселый человек. Он приезжал на дом, в субботу, в удобное время, и давал тебе бланк заказа. На бланке, на нескольких страницах, уже было отпечатан список предлагаемых продуктов, ты просто отмечал, что именно хочешь получить и в каком количестве. Мясо, икра, колбаса импортная, печенье особое, оливковое масло импортное, деликатесы, — нет проблем. В следующую субботу в то же время экспедитор привозил заказ и брал деньги по факту доставки. И за 1 рубль 90 копеек привозили не бросовое мясо, жир и кости, а парную вырезку.
Покупать дефицитные книги, сдав макулатуру, — обычная практика советского интеллигента 70-х-80-х. Поэтому и газеты не выбрасывали — копили на антресолях. Зато потом можно было поставить на полку томик Дюма или Ахматовой, «Проклятых королей» или «Унесенных ветром». Или порадовать детей «Карлсоном».
Сначала нужно было собрать 20 килограммов макулатуры. Сдать в специальный пункт. Получить талончик. Зарегистрироваться в магазине «Подписные издания». И ждать очереди. И только после этого можно было прижать к груди заветную книгу — мечту всех советских детей: салатовую «толстушку», в которой под одной обложкой и Маугли, и Винни-Пух, и, конечно, Карлсон.
Бумага серая, тонкая, иллюстрации черно-белые и весьма скудные, но разве дело в них! Зато теперь можно читать и перечитывать детям любимые книжки. Среди тех, кому этой роскоши не досталось, встречались уникальные личности, которые за несколько недель вручную переписывали, или перепечатывали на пишущей машинке того же «Карлсона».
Кампания по сбору макулатуры в обмен на редкие книги началась в стране в 1974. Всякий, кто крутился в этой сфере, как «Отче наш», знал, что из одной тонны макулатуры можно получить 0,7 бумаги среднего качества или картона. Сбор макулатуры стал, таким образом, важным государственным делом.
 
Глава 1
 
Этот новый год я встречал уже с новой компанией малолетних друзей, точнее они новый год встречали у меня дома. И встретили мы его очень даже не плохо. Вино, танцы. Моя комната вновь, после расставания с женой, стала больше походить на дискотеку. Вернулись на свои места фонари, колонки, усилители. Все вокруг вновь засверкало разноцветными огнями, на потолке вместо люстры появился новый зеркальный шарик.
К новому году мы готовились заранее и подготовились основательно, уже за неделю начали шерстить все магазины на тему выпивки, — по всем углам моей квартиры было напрятано бутылок двадцать разного портвейна, в основном старались покупать светлое вино, типа «Агдам» или «Колхетти», но не брезговали и «Вермутом», когда больше ничего не было. А прятали все это богатство, чтобы мои мама и бабушка не очень переживали, что я пью с малолетками. Впрочем, в мои дела ни бабушка, ни мама, когда она была дома, а не в больнице, никогда не лезли, за что я им всегда был благодарен. Нет, вру! Тогда я воспринимал это, как должное и лишь спустя много лет понял, что они жертвовали ради меня всем.
С утра 31 декабря, ко мне пришли девчонки из нашего дома: Света Сорокодумова, Лена Цветкова, Таня Гусева, Наташа Неуймина, еще кто-то из девчонок, живущих в нашем и в соседних домах. Моя мать была опять в больнице, бабушка лежала больная у себя в комнате. У нее начались какие-то проблемы с желудком, хотя она никогда не жаловалась, и она в последнее время вообще из комнаты практически не выходила.
Девчонки приготовили традиционные: салат «Оливье», «Селедку под шубой», натушили картошки с мясом огромную кастрюлю. Я в это время с Мишей Огурцовым, Саней Дрогальцевым, Вадимом Каретниковым, и еще с несколькими пацанами, болтались как всегда по магазинам в поисках чего-нибудь дефицитного.
Потом мы вернулись с покупками домой, девчонки все приготовив и прибравшись, как смогли, в моей комнате разошлись по домам до 12 ночи, а мы с пацанами, до вечера смотрели телевизор, слушали музыку, играли на гитарах. Кто-то приходил в течение дня, кто-то уходил.
У меня все мальчишки и девчонки (человек десять-двенадцать), собрались где-то к часу ночи, — надо ведь было сначала с родителями для приличия посидеть, а потом уже идти отрываться по полной программе.
Мы пили, ели, танцевали. Потом, часам к двум ночи, вышли немного прогуляться в наш двор, где поздравляли всех подряд с праздником, жгли бенгальские огни, взрывали хлопушки. После прогулки, опять возвратились ко мне, снова пили, ели, танцевали, смотрели по телевизору программы «Голубой огонек» и «Мелодии и ритмы зарубежной эстрады». В который уж раз смотрели кино «Ирония судьбы, или с легким паром».
Разошлись все уже под утро, но ненадолго. Немного проспавшись, все вновь потянулись ко мне, так как запас вина был закуплен дня на три как минимум. На вине мы никогда не экономили. Опять пили, ели, брякали на гитарах, пели песенки, заигрывали с девчонками.
 
Глава 2
 
После нескольких дней празднования нового года, у меня вновь начались трудовые будни на заводе. А по вечерам, вся компания малолеток собиралась у меня дома. Особенно, когда на улице было слишком холодно. Впрочем, и гулять ходили по вечерам, мы тоже довольно часто. У школьников начались зимние каникулы, так что времени на развлечения у моих новых друзей было много. Чаще всего, мы выбирались на горку возле яслей-сада на ул. Раумской. Я заодно выгуливал своего дога Бари. Мы все возились с ним в снегу, запрягали его в санки и катались по очереди по дорожкам парка, катались с горки-ледянки, причем Барюша, тоже катался со всеми. Скатывался с толпой ребят вниз и с радостным лаем бежал опять наверх, и снова со всеми вниз.
Я, в общем-то, мало вспоминаю в этой книге своего любимого дога, но он был всегда полноправным членом моей семьи и нашей компании. Я к нему относился как к ребенку. И как и ребенок, — чем больше с ним общаешься, тем больше он понимает, так и Барюша очень много понимал. Я даже специально его не дрессировал, я просто подмечал в его поведении правильные действия и поощрял их словами или чем-нибудь вкусным. Для всех моих новых друзей он также быстро становился любимцем, — все его баловали, ласкали, играли с ним.
В общем, новая жизнь, вновь вернула меня во времена моей беззаботной юности. Я наверно тогда даже особо и не задумывался, что в соседнем доме у меня подрастает дочка, — мне было как-то не до того. Каюсь! У меня появились десятки новых друзей и подруг, стали возникать в голове новые интересные планы на будущее. Жизнь била ключом! Впрочем, Ольга в дальнейшем стала заходить ко мне с дочкой и мы как бы менялись на пару часов, — она шла гулять с Барюшей, а я занимался с дочкой.
 
Глава 3
 
В конце января я, как-то идя с работы к станции метро, увидел на афишной тумбе объявление о наборе в рок-балетную студию, и тут же решил записаться. Дело в том, что когда-то еще в школе, в восьмом классе, мы с несколькими одноклассниками были на танцах в колпинском ДПШ, и я увидел парнишку, который танцевал так, что все разошлись в стороны, вдоль стен зала и только смотрели обалдевши, как тот танцует. Когда мой одноклассник Саня Тикин спросил у него, где тот научился так танцевать, он ответил, что занимается в студии рок-балета. Это мне запомнилось надолго, вот я и решил пойти подучиться, чтобы так же танцевать.
Я записал адрес Дома культуры, который находился не далеко от нашего завода и уже на следующий день пошел туда записываться.
В основном, там занимались девушки, желающие не столько научиться танцевать, сколько сбросить вес, но было несколько и стройненьких, симпатичных девчонок. Пацанов, было всего четыре человека, вместе со мной.
Студию вел молодой парень, чем-то похожий на гомика, что в дальнейшем и подтвердилось. Его движения и манера разговора сразу наталкивали на определенные мысли, но поначалу это меня не волновало, — мало ли, кто как ходит и разговаривает.
Началась муштра три раза в неделю, как когда-то в секции бокса, только в боксе, нас заставляли все больше прыгать и бегать, а здесь все упражнения выполнялись на растяжку и требовал от нас руководитель полной самоотдачи. Чуть начинаешь халтурить, можно и палкой по ногам получить! Но, в общем-то, было довольно интересно.
С ребятами и девчонками из студии я быстро подружился и вскоре пригласил двоих ребят к себе в гости, в Колпино. Я тогда, как раз начал коллекционировать заграничные вина, виски, коньяки, которые появились в продаже в те годы в специализированных винных магазинах, один из которых находился недалеко от нашего завода на ул. Алексеева, недалеко от метро «Кировский завод». С каждой получки я что-то там покупал из спиртного. У меня дома был сделан бар с подсветкой и уже довольно большой запас вин. Была даже бутылка коньяка «Наполеон», который только появился у нас в продаже в те годы по 50 руб. за бутылку (это, кстати, треть моей зарплаты в то время!).
Ребята были не прочь бухнуть, и приняли мое предложение на ура, хоть и ехать было далековато. Приехали мы ко мне домой уже поздно вечером, после занятий в рок-балете, и загудели на всю ночь. Впереди были выходные, так что оторвались мы довольно не плохо.
 
Глава 4
 
18 марта у меня умерла бабушка. Моя мама была в больнице, а я ничем бабушке помочь не мог. Я несколько последних дней пытался кормить ее с ложечки кашей, но лишь только она проглатывала немного, как ее тут же рвало какой-то зеленой дрянью. А в больницу ехать она наотрез отказывалась, уж не знаю почему.
Как-то утром, перед тем, как ехать в ПТУ, я заглянул к ней в комнату. Гляжу, вроде спит. Одна рука на сердце лежит. Я уехал, отучился день, а вернувшись домой, заглянул снова к ней в комнату. Тут я увидел, что она лежит все в той же позе и лицо уже приобрело землистый цвет.
Я наконец понял, что она отмучилась. Побежал в нашу поликлинику и там мне подсказали, кого вызвать из врачей и что делать дальше.
Приехавшие врачи, по исхудавшему телу и по моим рассказам поняли, что у нее что-то с желудком было, но как они сказали, скорее всего не рак, так как при раковых болях она сама бы в больницу попросилась. Такие боли терпеть невозможно. Или может все-таки возможно?!
Силы воли у моей бабушки хватало, и я вполне допускаю, что она молча, стиснув зубы, ждала своего смертного часа. Врач в заключении о смерти написала, что смерть наступила от ишемической болезни сердца, чтобы не делать вскрытие и двое мужиков-медработников, переложив бабушку на носилки, спустили ее к машине и увезли в колпинский морг.
Теперь, вспоминая те дни, я понять не могу, почему ни я, ни моя мама, не отправили бабушку в больницу насильно, пока ей еще помочь можно было, не вызвали скорую помощь раньше, даже не смотря на ее возражения? Может быть, и спасти бы ее удалось, возможно и вылечить.
Бабушка просила нас не отправлять ее в больницу, а моя мама с ней не спорила, ухаживала за ней. Мне же, похоже, вообще тогда все по барабану было. Они спали в маленькой комнатке, мама обмывала бабушку, выносила за ней утку, а я в их комнату практически никогда и не заходил.
Через пару дней, как бабушку увезли в морг, я поехал к маме в больницу, рассказал ей, что бабушка умерла. Она рассказала врачам и ее вскоре выписали досрочно, в связи с такими обстоятельствами. Потом я съездил в Питер к Веселовым (отцу и деду моей сестры Наташи) и попросил их помочь с похоронами. Они приехали на следующий день. К тому времени уже больше недели прошло со смерти бабушки, а она все еще лежала в морге.
Помню, мы с дядей Володей Веселовым пришли в морг за день до похорон, а нам сказал дежуривший там патологоанатом, чтобы мы сами спустились в подвал морга и нашли там нужное нам тело и на носилках подняли его наверх для приготовления к похоронам.
Надолго мне запомнился запах разложения и груда тел, сваленных в подвальном помещении морга, буквально друг на друга, серых, разлагающихся и страшных. Многие тела умерших вообще не забирали и они лежали в морге по нескольку недель.
Мы нашли, наконец тело моей бабушки. В каком оно было состоянии, после недельного пребывания в подвале (не холодильнике!), описывать не буду. Мы подняли тело наверх, обо всем договорились с работающим там мужиком, который готовил тела к погребению, дав ему денег, чтобы он привел тело бабушки в порядок. Затем заказали автобус для похорон и на следующий день с утра, повезли хоронить бабушку на «Южное» кладбище в Питер. На похоронах были человек пять-шесть родственников и все. Гроб перед погребением не открывали… После похорон мы все поехали к Веселовым на проспект Науки, где и справляли поминки.
 
Глава 5
 
Я продолжал заниматься в рок-балете. Где-то в середине апреля, меня пригласил на свой день рождения Сергей, один из парней, которых я приглашал к себе побухать еще зимой. Он был сыном какого-то профессора. Квартира, где жил его отец, со своей гражданской женой, находилась в двух шагах от станции метро «Технологический институт», и была по моим меркам просто огромной. Когда-то, это была коммунальная квартира, но в дальнейшем профессор видно ее всю выкупил. В длинном коридоре с дверями в комнаты, можно было кататься на велосипеде.
Саму пьянку, описывать не буду, да и не помню я почти ничего, — напился сам хорошо. Помню лишь, что уже глубокой ночью, все мальчики-девочки разбрелись по комнатам… Приглашены были почти все, кто занимался в рок-балете, включая и руководителя студии. Вот на этом дне рождения и выяснились сексуальная ориентация нашего руководителя.
Я был без девушки и изрядно поднабравшись, сидел один на кухне с бутылкой и гитарой в обнимку. И вот на кухню заходит наш руководитель, тоже хорошо поддатый (сейчас уже и не вспомню его имя), садится передо мной на корточки и вдруг начинает трепетными ручками расстегивать мне молнию на джинсах, что-то приговаривая о своих чувствах, что, типа я ему сразу приглянулся...
Ну, я конечно в драку не полез, все-таки руководитель, но культурно сказал, что он ошибся адресом и я в такие игры не играю. На том и разошлись по разным комнатам.
После этого случая, отношения с ним в дальнейшем в рок-балете, стали несколько натянутыми, а вначале лета произошло еще одно событие, после которого я вообще решил бросить танцы, но об этом я чуть позже расскажу.
 
Глава 6
 
Где-то в середине мая, у меня случилось радостное событие, — мне наконец-то дали долгожданную ссуду на заводе — тысячу рублей наличными. Ну, это вроде как я у предприятия в долг взял денег с последующей выплатой в течении двух лет. Тогда это было в порядке вещей, как сейчас кредиты берут в банках. Я в принципе и так зарабатывал не плохо, но получить на руки сразу тысячу, это было очень даже здорово.
И вот, получив деньги, я отправился тут же, после работы, в универмаг «Гостиный двор» на Невский проспект, покупать себе стереомагнитоллу, о которой давно уже мечтал. Выбрал самую клеевую, из того, что было. Называлась она «Вега 119», проигрыватель плюс встроенный кассетный магнитофон последнего поколения и две большие, красивые колонки по 25 ватт каждая. Еле-еле дотащился с этим богатством (две огромные тяжелые коробки), из Питера в Колпино.
На следующий день, после работы, уже в Колпино, продолжил покупки, — купил в мебельном магазине на проспекте Ленина: два кресла-качалки по 80 рублей, журнальный столик и столик на колесиках для телевизора, на который я решил поставить стереомагнитоллу.
Потом купил  раскладывающийся сервировочный столик на колесиках, новые тюль и шторы в комнату. Не забыл и про новые шмотки для себя. Купил новенькие джинсы, кроссовки, джинсовую куртку и зеркальные очки-«капельки» для полного комплекта, — они тогда в моде были. Вот только про свою маму, как всегда забыл. Себе всего накупил, а ей ничего. Все мы по молодости эгоисты и думаем только о себе и лишь в зрелом возрасте начинаем понимать, как наверно обидно родителям, когда о них забывают!
 
Глава 7
 
Начался июнь. Продолжались мои занятия в рок-балете. Мы всем коллективом ездили на какие-то концерты балетных коллективов, но меня они особо не вдохновляли. А вскоре, у меня закрутился новый романчик с одной из девчонок из нашей танцевальной тусовки. Ее тоже звали Ольга, училась она в каком-то строительном техникуме и жила вместе с подругой в общежитие, недалеко от СКК им. Ленина, что у метро «Площадь победы».               
 Я стал иногда, после работы заезжать к ним в общагу, сидели болтали, выпивали. Иногда я даже оставался у них ночевать, но до постели у нас дело так и не дошло. Если я оставался у них, девчонки спали вдвоем на одной койке, а я на другой. Хотя временами мы и вместе валялись с Ольгой на ее кровати, перед сном, но лишь обнимались, целовались. Большего она не позволяла.
Как-то, Ольга сказала, что они от своего техникума едут на какой-то тур-слет, и предложила мне съездить с ними. Я согласился, и вот на выходные, я с гитарой, прибыл на место сбора и на автобусах нас повезли куда-то в глухомань лесную. Даже не знаю, где мы были, но места были красивые: сосновый лес, озера.
Но я никого не знал и чувствовал себя лишним. Во время слета проводились какие-то соревнования, конкурсы, но, я нигде не участвовал, ни с кем особо не общался. Сидел у палатки, тренькал на гитаре. Не умею я по жизни быстро сходиться с людьми.
А когда у меня попросил гитару какой-то парень, Ольгин знакомый по технарю, и стал очень неплохо что-то петь, в отличии от меня, то я совсем скис, чувствуя себя там совершенно лишним.
Ольга тоже видно чувствовала, что зря меня с собой взяла. У них была своя компания, и я туда не вписывался. Короче, что-то у нас с Ольгой произошло на подсознательном уровне, что мы, когда уже ехали обратно оба понимали, что ничего у нас с ней не получается.
В дальнейшее, на занятиях в рок-балете, отношения с Ольгой только осложнялись. Вот в чем был прав наш руководитель, так это в том, что он сразу, в начале занятий, всех предупредил: никаких любовных историй с теми, с кем занимаетесь, — ничего хорошего из этого не выйдет, рассоритесь, уйдете из коллектива и всех подведете. Так все и вышло. Я уже учил сольные партии в новом танце, а тут решил бросить все и уйти.
Впрочем, наши постановки, если бы они даже получились, показывать все равно было негде, тем более, что большая часть нашего коллектива, приходила на занятия именно худеть, а не участвовать в каких-то мероприятиях и концертах. Так и закончилось мое приобщение к танцевальному искусству.
 

Глава 8
 
Этим летом, в Колпино заработала наконец-то новая АТС (автоматическая телефонная станция) построенная напротив нашего дома, за улицей Веры Слуцкой, на пустыре (в тот год там был еще пустырь!).
Нам, всем жильцам нашего двора, точнее тем, кто подавал заявку еще год назад, наконец-то провели в квартиры телефоны. Вот радости то было!
В первые несколько дней, когда телефонные линии только отлаживали, получилась интересная штука, — все наши линии заработали вместе. Я, к примеру, поднимаю трубку своего телефона, — гудков нет, но слышу, что кто-то разговаривает между собой. Я тут же спрашиваю в трубку: «Это кто говорит там?». Меня слышно тоже, мне отвечают, затем к нам присоединяется еще кто-то, кто в это время тоже трубку снял и так далее. Типа знакомства по телефону, — одна линия на всех. Это продолжалось несколько дней. Но, вскоре все наладили и в дальнейшем мы могли спокойно перезваниваться со всеми друзьями, заранее о чем-то договариваясь. Это сейчас телефон, — неотъемлемая часть жизни, а в те годы телефон был роскошью, а не необходимостью.
Завязав с рок-балетом, я решил, что теперь буду встречаться только с кем-то из нашей, дворовой среды. Возможно, с кем-то из моих новых малолетних подружек, приходивших ко мне. Что удивительно, я даже не задумывался на тот период, что меня могут привлечь по статье: за разврат несовершеннолетних, так как девчонки у меня собирались все несовершеннолетние. Я вообще об этом не думал! Я чувствовал себя абсолютно своим в этой среде, и совершенно забыл, что я намного старше всех, кто у меня собирался, и что мне это может боком выйти.
Достаточно было одного заявления от кого-нибудь из родителей тех, кто у меня сидел вечерами, и бывало выпивал, и меня могли свободно посадить. Лишь гораздо позже, я начал понимать, что ходил в те несколько последующих лет, буквально по острию ножа, и слава богу все обошлось.
А вообще я, честно говоря, всегда был против всех законов, разграничивающих сексуальные отношения между несовершеннолетними и совершеннолетними людьми. Я, конечно, не имею в виду совсем уж маленьких девчонок! Я не педофил, слава богу. Речь идет о пятнадцати-шестнадцатилетних. Ведь, если разбираться, это личное дело каждого, в кого влюбляться, с кем встречаться. И если молодая девчонка влюбляется в мужчину, старше себя и сама к тому же, провоцирует его на интимные отношения, какой же дурак откажется? И уж тем более, если чувства взаимные.
В чем они вообще виноваты, если захотели быть вместе, не смотря на разницу в возрасте и общественное мнение? Испокон веков, во всем мире, замуж отдавали девчонок и в более раннем возрасте, и не было это чем-то зазорным.
Я так думаю, что, скорее всего, законы об ответственности за интимную связь с малолетками, придумывали старые пердуны, которым такие отношения уже не светили по жизни. Их просто жаба душила, что кто-то находил себе молоденьких жен и был счастлив.

Глава 9
 
С начала лета, как и в былые годы, по вечерам, излюбленным местом обитания нашей компании, стал берег реки напротив «Чухонки». Мы жгли на берегу костры, купались, пели под гитары. Порой просиживали там часов до двух-трех ночи. Ребята то все на каникулах были, а вот мне с утра надо было на работу ехать! Впрочем, меня это не останавливало. В нашей компании появлялись все новые ребята и девчонки. Мой сосед по парадной, Миша Огурцов, познакомил меня с Валерой Славновым, тот в свою очередь привел в нашу компанию свою девчонку Юлю Судакову, с которой, он правда, вскоре расстался, а еще через год с ней начал встречаться я… Вслед за Юлей, ко мне стали заходить и другие девчонки: Света, Сорокодумова, Лена Данилова, Таня Зубкова, Таня Гусева, Юля Захарова, Лена Цветкова, Наташа Неуймина и многие другие, как с нашего двора, так и с других дворов…
В выходные, мы частенько брали лодки на прокат под мой паспорт, и путешествовали по Ижоре, иногда уплывая за несколько километров к истоку реки, где вылезали на берег, разжигали костер и пили вино, прихваченное с собой. Вообще-то, в те годы, пили мы довольно редко. В основном по праздникам, но бывало, что и просто на выходные договоримся, закупим вина, закуски и уезжаем, куда подальше на лодках. Впрочем, тогда уже в нашей стране началась антиалкогольная компания и вино достать становилось большой проблемой.
На работе я совсем обленился. Не высыпался совершенно из-за ночных гулянок с друзьями. Денег мне одному вполне хватало, даже не смотря на алименты, так что я особо и не старался заработать побольше.
Бывало, приеду на работу, отмечусь у мастера, возьму наряд на работу и... иду спать в какой-нибудь закуток, или залезу в обед на крышу цеха и там сплю и загораю заодно. Я чаще делал в цеху, на станке что-то для себя, для дома, а не продукцию, на которую получал наряды от мастера.
Однажды, увидев в соседнем цеху станок, делающий колечки из стальной проволоки, я наворовал их целые карманы и начал делать дома кольчугу, правда, не знаю зачем, — просто захотелось попробовать. Немного сделал, примерно полметра и забросил. Вытачивал я на своем токарном станке и подсвечники, делал какие-то медальоны, ножи.
А однажды, на заводе, я чуть глаза не лишился. Обтачивая на точильном станке какую-то безделушку, я малость отвлекся, и она попала в станок. В итоге точильный круг разлетелся вдребезги, и мне очень повезло, что в глаз попала лишь маленькая крошка. Большой кусок пролетел вскользь по голове. Потом пару недель, пришлось на больничном посидеть.
На работе было скучно, целую смену за станком стоять и я решил усовершенствовать свою работу. Взял дома небольшой транзисторный приемник, сшил для него кожаный чехол, чтобы к ремню прицеплялся, вместо динамика припаял стереонаушники «Старт», — большие такие, вроде как противошумовые и притащил все это на работу. Прицепил приемник на рабочий комбинезон, одел наушники и в таком виде стал работать. Но уже через пару дней, мой мастер, узнав, что это не противошумовые наушники, которые у нас тоже были, строжайше запретил мне работать под радио. Вроде как по технике безопасности не положено, но скорее всего переживал, что вышестоящее начальство узнает о моем новшестве и его за это накажут. Я на него тогда жутко обиделся. Вроде как я хочу улучшить,  условия своей работы и от станка реже буду отходить, — под музыку-то веселее работать, но меня не поняли! И я стал работать от обиды еще хуже.
 
Глава 10
 
В нашей стране, в моде уже несколько лет было панк-движение. Я уже упоминал об этом, когда рассказывал про учебу в профтехучилище. Большинство из нас толком не знали, что это за явление такое, но очень хотелось как-то выделиться из серой массы советского народа и сделать что-нибудь такое, чтобы старшее поколение пришло в ужас. Очень нам нравилось эпатировать окружающих.
Идея немного попанковать у нас с ребятами собирающимися у меня, в головах уже давно бродила. Я себе например, придумал такую фишку интересную: сделать так, что будто в спине нож торчит, хотя это к панкам отношения и не имело, но все равно интересно людей шокировать. Я сделал на работе нож, точнее половинку ножа с ручкой. Обрезанная часть лезвия привинчивалась винтом к плоской пластине. Дома, я взял старую куртку, проделал на спине дырочку, изнутри поставил пластину и привинтил к ней свой ножичек, так что половина его, будто торчала у меня из спины. Обильно покрасил все вокруг красной краской, типа кровью и даже немного лаком покрыл, чтобы «кровь» блестела. Малолеткам это мое изобретение понравилось и, они тоже начали придумывать для себя костюмы для «маскарада», который мы решили вскоре устроить.
Кирюха Цветков притащил тюк старой одежды, кое-что и у меня в квартире нашлось, и все ребята, расхватав себе старые куртки и пальто, начали переделывать их в зависимости от своей фантазии. Рвали, как попало, и тут же зашивали огромными стежками белой ниткой, вставляли в разрезы и разрывы молнии. Писали на одежде красками какие-то надписи на английском языке, порой совершенно не понимая, что эти надписи означают, — просто срисовывали с журналов. На все это у нас ушло несколько дней, и вот наконец мы решили выйти прогуляться в своих нарядах по родному городу.
В один из выходных дней, оделись мы в свои «костюмы», взяли с собой кассетный магнитофон с записями, как сейчас помню, группы «Yello», которая была в те годы популярна и пошли сначала по парку за улицей Раумской прошвырнуться, а потом по Пролетарской.
Эффект был такой, как мы и ожидали и что нас ужасно радовало: старушки от нас шарахались, как от чертей, вылезших из преисподней. Не знаю, как нас в милицию тогда не забрали, хотя и попадались нам на встречу несколько милицейских машин, но видно им не до нас было.
 
Глава 11
 
У Димки, одного из ребят, жившего в нашем доме в соседней парадной появился советский видеомагнитофон «Электроника ВМ-12», — по тем временам еще большая редкость и вот он, решив подзаработать, стал давать его всем желающим напрокат. Как сейчас помню 25 рублей за сутки вместе с видеокассетами. И вся наша гопкомпания плотно «подсела» на зарубежные фильмы. Скидывались по несколько рублей, брали видак, и целую ночь смотрели все подряд, без перерыва. Само собой у меня дома, — где же еще?!
За ночь, все фильмы в голове перепутывались и мы к концу «видеосеанса» уже не помнили, какие моменты из каких фильмов, но все равно было клево. В те дни мы впервые начали смотреть фильмы ужасов, о которых до этого и не слышали, и с тех пор старались смотреть только их. Хотелось острых ощущений. И любовь к ужастикам с тех пор сохранилась у меня и сейчас.
Мы с Мишкой Огурцовым, даже блокноты в дальнейшем завели, где записывали названия всех просмотренных нами фильмов ужасов, отмечая крестиками, какие фильмы понравились больше всего.
Смотрели мы и порнушку временами конечно, когда взрослых поблизости не было. Как же без нее, любимой! Так вот и пролетело это лето.
 
Глава 12
 
В начале осени, из армии в отпуск пришел мой друг Андрей Годунов. Я, помнится, как раз сидел вечером дома, когда раздался звонок в дверь. Открываю, — стоит Андрюха. Пригласил я его в комнату, а у меня все новое: в комнате сделан ремонт, куплена на ссуду мебель, новая магнитола. «Сэм» вообще в осадок выпал, увидев, как я «приподнялся» за прошедший год, пока его не было.
Усадил я его в кресло качалку, достал бутылку фирменного вина, налил ему бокал, надел на него стереонаушники, включил кассету с популярными в те годы композициями Жан Мишель Жарра, альбом «Zoolook» и Андрюша уплыл в нирвану.
После его приезда началась вообще веселая жизнь. Мы вновь стали что-то на электрогитарах лабать, так что соседи с ума сходили. Начались пьянки-гулянки. Его жена Ира с дочкой, уехали тогда на время жить к себе на родину, в Украину и Андрей оттягивался по полной.
У парнишки из нашей компании, Миши Гусева, жившего в соседнем доме, на Раумской, вскоре намечался день рождения, и мы его решили справлять как всегда у меня. Ну и, должен заметить, очень качественно отметили. Все пьяные были как никогда!
Толком ничего не помню из этого празднования, кроме того, что было очень весело. Я потом даже песню про это день рождения сочинил, а Андрей записал ее под гитару на мой магнитофон. До сих пор помню даже несколько строчек из этой песни:
Сегодня Миша именинник,
Ему уже пятнадцать лет.
Лишь на вино ушел полтинник,
А стол на двадцать человек.
И гости пьют вино как воду,
Блестят глаза и слышен смех.
Сегодня дали всем свободу,
Сегодня можно все для всех.
И именинник весь в помаде,
Он, то с одною, то с другой...
 
(Дальше не помню, но было там куплетов десять!)
 
В дальнейшем, уже когда Андрея, под конвоем, отправили назад в армию (он не хотел уезжать опять служить), я перезаписал эту песню на магнитофон, добавив к ней партию барабанов (я как раз в начале следующего года купил себе полную ударную установку, у отчима Миши Огурцова), и мы потом эту запись подарили Мишке на память.
 
Глава 13
 
В эти осенние дни, в нашей компании все чаще стала появляться моя бывшая одноклассница, Лена Кочкина. А она с собой затащила еще одну примечательную личность, ее знакомого, жившего в ее доме, Лешу Петрова. Он ходил в загранку, в качестве кока на корабле и с ним интересно было общаться, если не считать того, что он был голубым и вовсю пропагандировал среди малолеток «голубую» любовь. Но мы все к этой его слабости, как-то лояльно относились и только подсмеивались над ним. Мол у каждого свои тараканы в голове.
Однажды Леха даже пригласил к нам своих двух «голубых» дружков. Они были любовниками, и одних их жестов и интонаций в разговорах хватало, чтобы мы еле сдерживали смех. Тогда мы от них услышали интересную философию «голубых» отношений. Они доказывали, что отношения с женским полом им не интересны, так как, если ставить сексуальное удовольствие во главу угла, они прекрасно получают его и без женщин. Ведь девчонок тоже в задницу трахают и не считают это чем-то недозволенным.  Но главное, что не надо тратить за то же самое сексуальное удовольствие, а порой и за постоянную нервотрепку в придачу, кучу денег. По их мнению, выходило, что женский пол, это обычные нахлебницы, которых с детства учат жить, лишь за счет мужиков, расплачиваясь сексом. Они пытались доказать нам, что в основе любого общества и культуры лежат лишь связи между мужчинами. Отношения же мужчины и женщины, напротив, служат только продолжению рода и не имеют никакого значения для формирования и развития цивилизации. Мол, гомосексуальные наклонности являются не аномалией, а скорее выступают наивысшим проявлением мужской солидарности, лежащей в основе всякого общественного развития… Вот такая вот философия.
 Я никогда такими (голубыми) делами не занимался, но сейчас я считаю, что что-то в этой философии действительно есть. Что большинство женщин действительно пытаются вести «паразитический» образ жизни за счет мужиков, а тогда мы об этом совершенно не задумывались и смотрели на них, как на клоунов.
Как то так получилось, что у Лены Кочкиной с приехавшим из армии «Сэмом», ну в смысле с Андрюхой Годуновым, закрутился сразу роман. В связи с этим, да и просто потому, что ему в армию не хотелось возвращаться от такого веселого общества, Андрей застрял в Колпино до самого нового года, плюнув на армейский устав. Сделал сам себя дезертиром. Он отрывался с нами по полной программе, встречался с Леной, пока за ним не приехал военный патруль из части.

Глава 14
 
Как-то, в эти осенние дни, Лена Кочкина, пообещала привезти ко мне в гости, мою «первую любовь» третьего класса. Помните, я рассказывал в своей первой книге о Лене Денисовой? Она все еще жила в Петро-Славянке, в совхозе, и ходили слухи, что стала она девушкой, ну очень легкого поведения. Путалась с какими-то солдатами.
И вот, встреча наконец состоялась. Как-то в выходной, под вечер, приезжают обе Лены ко мне. Мы с Андрюхой заранее уже столик организовали, как положено. И вот я открываю дверь и вижу перед собой «мадаму» с золотой фиксой во рту, по лицу видно, что и выпить она не прочь.
С самого начала, Лена Денисова дала понять, что намерена остаться ночевать у меня со всеми вытекающими... Андрей с Леной тоже остались у меня. А я, честно скажу, уже ничего и не хотел, поглядев на Лену, хотя вся эта встреча и затевалась, чтобы меня «утешить», так как я пока был без девушки.
Мы посидели, выпили, еще выпили, снова выпили. Но хочешь, не хочешь, надо как-то укладываться спать. Лена Кочкина с Андреем легли, а я с Леной Денисовой. Ну и ничего у меня не получилось! Такая брезгливость напала, что о каком-то возбуждении я и думать забыл. Что-то она пыталась сделать руками, чтобы привести мой заснувший организм в боевую готовность, но все напрасно. Я сослался, как водится, на головную боль и что мне, типа плохо от выпитого. Она, как водится, успокаивала, что мол, это не беда, со всеми бывает. Утром она уехала, и больше я ее не видел, и видеть не хотел. Вот так рассыпались детские воспоминания о первой влюбленности. А ведь когда-то мы гордо ходили по поселку Петро-Славянка обнявшись и думая, что мы уже совсем взрослые!
 
Глава 15
 
Этой осенью, к нашей компании примкнул и еще один новый паренек Роберт Попов. Жил он в высотке (б-р Трудящихся №36) стоящей на берегу реки, напротив Чухонки.
Он тоже учился играть на гитаре, хотел собрать свою рок-группу, и у нас нашлось много общих тем для разговора. Мы начали вновь усиленно заниматься музыкой. Он притащил ко мне весь свой музыкальный «хлам»: какие-то приставки для гитары, рабочий барабан и даже скрипку. У Роберта был друг Саня, который играл на пианино, — учился в музыкалке. Он тоже стал ко мне заходить временами.
К началу зимы, мы с Мишей Огурцовым, Саней Дрогальцевым, Робертом Поповым, Виталей Каретниковым и еще несколькими ребятами, узнав от Роберта, что в его дворе 36-го дома по бульвару Трудящихся, в подростковом клубе «Юность», можно договориться о комнате для репетиций и решили наконец, переехать со всей аппаратурой из моей квартиры туда.
Мы сходили в клуб, поговорили с заведующей, точнее я разговаривал, как руководитель ансамбля. Я был уже не подросток и нам без проблем выделили помещение для репетиций. У них даже старенькие гитары были, совсем древняя органолла «Юность» и какой-то усилитель. Мы туда добавили мои барабаны, и все остальное и получилось очень даже неплохо для начала.
Теперь по вечерам мы стали ходить туда брякать, а за нами потянулись и все, кто до этого собирался у меня. Ну и соответственно, вскоре начались жалобы, что мол, мои ребята хулюганют, на репетициях постоянно сидит толпа подростков и т.д. Прозанимались мы там до нового года и ушли, прихватив с собой органоллу и еще что-то, с согласия начальства, разумеется, так как у них все равно все это барахло уже списано было.

Глава 16
 
В эти зимние дни мне надоел «дизайн» моей комнаты и я решил все переделать. Начал я с того, что решил нарисовать на стене новую картину. Старая картина с тигрицей и тигрятами уже давно была сорвана и стена поклеена простыми обоями. Моя мама предложила нарисовать чертей сидящих на сеновале и играющих в карты. Мне идея понравилась, и мы взялись вместе за работу. Мама нарисовала эскиз на листе ватмана, а я оклеив стену белой бумагой, перерисовал эту картину на стену.

               
Я в своей комнате, переделанной под пещеру
Затем понемногу стали ее расписывать красками. Вместе с картиной у меня возникла идея обклеить всю комнату искусственными булыжниками из папье-маше, чтобы как в пещере было, и я рьяно взялся за дело.
Вскоре моя комната стала понемногу приобретать вид древней темницы в какой-нибудь башне. Потом вдруг, захотелось мне сделать такую фишку: будто из пролома в стене вылезает настоящий динозавр.
Я сделал проволочный каркас головы динозавра в натуральную величину. Затем  оклеил его несколькими слоями бумаги, сделал из папье-маше огромные зубы и начал расписывать уже голову красками, но… вскоре я понял, что доделать такой грандиозный проект не смогу, так как мне это дело уже надоело, и я все разломал и выбросил на помойку.
Заодно я переделал и нашу прихожую, — поклеил коричневым пенопленом, купил красивый светильник с зеркалом на стену, сделал несколько полок, на которых расставил бутылочки разных одеколонов, которые начал в те годы собирать.
 
Глава 17
 
Наступило 19 декабря! На мое день рожденье собрались все малолетки и отметили мы его очень даже ничего. Роберт Попов со своим другом Саней, подарили мне в подарок настоящий рояль! Он стоял у Сани дома без дела, весь расстроенный. Ему купили новое пианино и рояль стал не нужен, — он только место в квартире занимал.
И вот как-то зимним декабрьским вечером мы отправились за моим подарком. Жил Саня где-то во дворах 35 дома по бульвару Трудящихся. Вытащили мы эту громадину из его квартиры, с первого этажа, кое-как вынесли на улицу, погрузили на санки, отвинтив ножки, и поставив еговертикально, и повезли ко мне домой.
Как мы его тащили, это надо было видеть, а как затем поднимали на мой четвертый этаж, это вообще кошмар! Но в итоге привезли, подняли, установили в моей комнате, и занял он у меня почти все свободное место, но обладать такой вещью для музыканта, каковым я себя уже считал, было в кайф.
Рояль был расстроен и весь вечер мы пытались его настраивать. Кое-как настроили одну октаву и на этом пока закончили. В дальнейшем я его использовал еще и вместо стола, так как места в комнате для нормального стола уже не было. В дальнейшем мы установили на рояль органоллу, взятую в подростковом клубе, потом Роберт принес еще один электроорган поновее и все это смотрелось, как рабочее место у настоящего композитора.
Перед самым новым годом Андрея Годунова, как я уже упомянул, выловили офицеры из его части, у него на квартире и отправили сначала назад в часть, а потом его судили, и военный трибунал присудил ему наказание за дезертирство, — четыре года колонии общего режима.
Сидел он, на зоне «Яблоневка» (где-то недалеко от ж/д станции «Обухово»). Мы к нему потом несколько раз ездили туда с его женой Ирой. Кстати, пока он был на зоне, Ира с ним развелась. Помню, перед тем, как его забрали, Андрей записал для всей нашей компании прощальную речь на магнитофон, и спел несколько грустных песен, и Лена Кочкина слушая эту кассету снова и снова, ревела в три ручья.

1986 год

Немного истории
Авария на Чернобыльской АЭС — катастрофа конца 20 века.
Первое сообщение появилось в советских СМИ 27 апреля1986 года, через 36 часов после взрыва на четвертом реакторе Чернобыльской АЭС. Сообщалось о временной эвакуации жителей города.
А 28 апреля 1986 года в 21.00, ТАСС передает краткое информационное сообщение: «На Чернобыльской атомной электростанции произошел несчастный случай. Один из реакторов получил повреждение. Принимаются меры с целью устранения последствий инцидента. Пострадавшим оказана необходимая помощь. Создана правительственная комиссия для расследования происшедшего». И все! Никаких предостережений для жителей близлежащих городов.
В то время, как все иностранные средства массовой информации говорили об огромной угрозе для жизни людей, а на экранах телевизоров демонстрировалась карта воздушных потоков с радиационными облаками, в Центральной и Восточной Европе, в Киеве и других городах Украины и Белоруссии спокойно проводились праздничные демонстрации и гуляния, посвящённые Первомаю!
 Лица, ответственные за утаивание информации, объясняли впоследствии своё решение необходимостью предотвратить панику среди населения.
Но все же, эвакуация города Припять была проведена уже 27 апреля. Затем, в первые дни после аварии, было эвакуировано население 10-километровой зоны. В дальнейшем, население других населённых пунктов 30-километровой зоны. Несмотря на это, ни 26, ни 27 апреля, жителей не предупредили о существующей опасности и не дали никаких рекомендаций о том, как следует себя вести, чтобы уменьшить влияние радиоактивного загрязнения... Им просто было дано распоряжение эвакуироваться!
А вот более подробные сведения об аварии:
 В 01:24 26 апреля 1986 года на 4-м энергоблоке Чернобыльской АЭС произошёл мощный взрыв, который полностью разрушил реактор. Здание энергоблока частично обрушилось, при этом погибли два человека. В различных помещениях и на крыше начался сильный пожар. Впоследствии, остатки активной зоны расплавились и растеклись по подреакторным помещениям.
 В результате аварии произошёл выброс в окружающую среду радиоактивных веществ, в том числе изотопов урана, плутония, йода-131 (период полураспада — 8 дней), цезия-134 (период полураспада — 2 года), цезия-137 (период полураспада — 33 года), стронция-90 (период полураспада — 28 лет).
Хронология аварии на Чернобольской АЭС выглядит так. На 25 апреля 1986 года была запланирована остановка 4-го энергоблока Чернобыльской АЭС для очередного планово-предупредительного ремонта. Во время таких остановок обычно проводились различные испытания оборудования. Неоднократные подобные эксперименты, по разным причинам, заканчивались неудачей. И тем не менее была предпринята очередная попытка.
В 1:23:04 начался эксперимент, и в течение почти всего времени поведение мощности не внушало опасений. В 1:23:39 зарегистрирован сигнал аварийной защиты: АЗ-5, от нажатия кнопки на пульте оператора, однако вследствие их неудачной конструкции реактор не был заглушён. Через пару секунд, был повторный сигнал АЗ-5. В следующие несколько секунд зарегистрированы различные сигналы, свидетельствующие о быстром росте мощности, затем регистрирующие системы вышли из строя.
По различным свидетельствам, произошло от одного до нескольких мощных ударов (большинство свидетелей указали на два мощных взрыва), и к 1:23:47-1:23:50 реактор был полностью разрушен.
Последствия аварии на Чернобыльской АЭС сравнимы с апокалипсисом. Авария расценивается как крупнейшая за всю историю атомной энергетики, как по предполагаемому количеству погибших и пострадавших от её последствий людей, так и по экономическому ущербу.
В отличие от бомбардировок Хиросимы и Нагасаки, взрыв был вроде очень мощной «грязной бомбы» — основным поражающим фактором стало радиоактивное заражение.
Мировой атомной энергетике в результате Чернобыльской аварии был нанесён серьёзный удар. С 1986 до 2002 года в странах Северной Америки и Западной Европы не было построено ни одной новой АЭС. В СССР было законсервировано или прекращено строительство и проектирование 10 новых АЭС, заморожено строительство десятков новых энергоблоков на действующих АЭС в разных областях и республиках. В законодательстве СССР, а затем и России была закреплена ответственность лиц, намеренно скрывающих или не доводящих до населения последствия экологических катастроф, техногенных аварий.
 В результате аварии на ЧАЭС около 5 млн. га земель отравлены, вокруг АЭС создана 30-километровая зона отчуждения, уничтожены и захоронены сотни мелких населённых пунктов. В первые месяцы, заражению подвергались все животные, находящиеся в зоне аварии. Значительному загрязнению подверглись леса. Уровни загрязнения грибов, ягод и дичи, до сих пор остаются опасными. Уровень загрязнения рек и большинства озёр в настоящее время низкий. Однако в некоторых «замкнутых» озёрах, из которых нет стока, концентрация цезия в воде и рыбе ещё в течение десятилетий может представлять опасность.
Загрязнение не ограничилось 30-километровой зоной. После взрыва, было отмечено повышенное содержание цезия-137 даже в лишайнике и мясе оленей в арктических областях России, Норвегии, Финляндии и Швеции.
 После аварии на 4-м энергоблоке работа электростанции была приостановлена, но уже в октябре 1986 года, после обширных работ по дезактивации территории и постройки «саркофага», 1-й и 2-й энергоблоки были вновь введены в строй. В данное время, саркофаг, возведённый над четвёртым, взорвавшимся, энергоблоком постепенно разрушается. Опасность, в случае его обрушения, связана с тем, как много радиоактивных веществ находится внутри него. По официальным данным — это 95 % от того количества, которое было на момент аварии. Если эта оценка верна, то разрушение укрытия может привести к очень большим выбросам.
Чернобыльская авария — крупнейшая катастрофа в истории мирного атома. Чернобыль в 600 раз!!! превзошёл Хиросиму по мощности загрязнения окружающей среды!
 Местные жители совершенно не представляли всю серьезность угрозы — невидимой и неслышимой. Доза радиации, которую получили пожарные, тушившие реактор, оказалась очень высокой — около 1000 — 2000Р и более... Четверо пожарных скончались уже через 2 недели. Остальные пожарные, участвовавшие в локализации и тушении пожара на 4-ом блоке ЧАЭС не получили сразу летальных доз, и были отправлены в больницы Киева и области, но в дальнейшем большинство из них тоже скончались.
Кстати, в мае 1986 года, на Чернобыльской АЭС был ещё один пожар, о котором мало кто знает.
 С 22 на 23 мая 1986 года в 2 часа ночи в поврежденных апрельской катастрофой помещениях 4-го атомного энергоблока АЭС вспыхнул вновь сильный пожар. Саркофаг над реактором, излучающим сильную радиацию, еще не был достроен. Загорелись главные циркуляционные насосы и кабели высокого напряжения. Подполковник Максимчук Владимир Михайлович, руководил сводной группы пожарных расчетов-ликвидаторов, был во главе разведывательной группы и сам проник в зону возгорания. Разведка установила места и характер возгорания, но самое страшное — излучение составляло 250 рентген в час. Чтобы не получить смертельную дозу облучения-человек мог находиться в этой зоне не более нескольких минут. Тогда Максимчук принял единственно верное решение: вся техника вводилась в зону ликвидации пожара и оставалась там, а люди работали там по 10 минут боевыми группами. Пока одна группа тушила пожар, вышедшие из огня бойцы докладывали готовившимся группам обстановку и разъясняли, что надо делать. Герои-ликвидаторы пожара на ЧАЭС работали, сменяя друг друга, а Владимир Максимчук участвовал почти в каждой вылазке, держал ситуацию под контролем. Когда все побывали в пекле, но пожар еще продолжался, люди по примеру командира пошли туда вторично, без приказа. Утром пожар был ликвидирован, угроза повторного взрыва реактора миновала.
Из 318 бойцов пожарной охраны, сражавшихся с огнем и радиацией в ту ночь, многие получили высокие дозы радиации, 40 попали в госпиталь, в том числе и Максимчук он получил огромную дозу радиации. Информация о случившимся была засекречена, а подвиг пожарных работавших на том пожаре оценен не был... Об этом майском пожаре, «наверху» было принято жесткое решение — молчать — не волновать общество, и без того напуганное словом «Чернобыль»... Пожар тщательно замалчивался, подвиг попал в разряд «секретных».
 Подвиги ликвидаторов ЧАЭС не закончились той ночью. Фактически каждый день пребывания в том кромешном аду, — который создан самим человеком — был подвиг. Продолжалось строительство саркофага, и разгребался радиоактивный мусор. Из воспоминаний фотокорреспондента — очевидца: «Водитель грузовика, генерал армии, министр, бетонщик были одинаково одеты, общались друг с другом совершенно на равных, и даже лица, которые были нам известны, тоже оказались неотличимыми одно от другого — на каждом был надет респиратор. Стандартный респиратор, похожий на свиное рыло и в скорости замененный «лепестками» — гораздо более совершенной защитой, после которых на лице уже не оставалось опрелостей.
В то страшное лето из-за жары вокруг рта и носа у людей образовывались, чуть ли не язвы — респираторы не снимали часами». После тяжелой болезни Владимир Максимчук — скончался 22 мая 1994 года. Похоронен он на Митинском кладбище Москвы, у мемориала, памяти жертвам Чернобыля. За мужество и героизм при выполнении специального задания Указом Президента РФ № 1493 от 18.12.03г Максимчуку Владимиру Михайловичу посмертно присвоено звание Героя Российской Федерации, «Золотая Звезда» была вручена вдове героя.

Ну и немного о других событиях в нашей стране.
 
Не успела в СССР завершаться одна кампания — по борьбе с алкоголизмом, как был открыт «второй фронт». Началось сражение с нетрудовыми доходами. Запрещалось, в частности, «самовольное использование в корыстных целях транспортных средств, нарушение порядка занятия кустарно-ремесленными промыслами и другой индивидуальной трудовой деятельностью», а также «кормление скота хлебом». Невольно вспоминалась реплика Лёлика из «Бриллиантовой руки»: «Чтоб ты жил на одну зарплату!»
Но эта кампания так же очень скоро испустила дух — народу официально разрешили заниматься индивидуальной трудовой деятельностью — появились кооперативы, частные рестораны, ателье и даже платные туалеты. Это означало, что в Советском Союзе появился «призрак капитализма», так долго обходивший СССР стороной.
В нашей стране, вообще многое менялось, причем, очень быстро. За один день диссидент Андрей Сахаров из политического ссыльного превращается в свободного человека, который с триумфом возвращается в Москву. Можно вспомнить еще одну реабилитацию, но уже не политическую, а телевизионную: на экраны возвращается старый, добрый КВН, который «отдыхал» полтора десятка лет.
Но еще больше, чем шутки студентов, забавляют советских граждан репортажи из США, герой которых — странный бородатый человек в лыжной шапочке, восседающий перед Белым домом. Это доктор Хайдер, который объявил голодовку в знак протеста против гонки вооружений. Правда, злые языки утверждали, что он тайком поедал витамины и пил соки.
В 1985 году окончательно разработан, и, в 1986 году запушен в производство первый персональный компьютер в СССР. Это была модель ЕС ПЭВМ, что означает — Единая система персональных электронных вычислительных машин. Собственно, это была скопированная с американских «IBM System» модель, основанная на микропроцессоре К1810ВМ86 (клон Intel 8086). Имела она накопители на гибких магнитных дисках, 90-клавишную клавиатуру, монохромный текстовый монитор и матричный принтер. Выпускался ЕС-1840 на Минском производственном объединении вычислительной техники. В 1987 году вышла модель ЕС-1841, в которой уже имелись и жесткий диск размером 5 или 10 мегабайт, и манипулятор, выполнявший роль мыши. Этих ЕС — компьютеров было выпущено втрое больше, чем других машин серии ЕС ПЭВМ, — почти 90 тысяч экземпляров. Были и другие разработки простеньких домашних компьютеров. «Надежный помощник, учитель и друг!». Так написано на вкладыше-инструкции к персональному компьютеру «ПК-01 ЛЬВОВ». Это также, один из первых компьютеров в СССР, выпущен в 1986 году Львовским производственным объединением им. В.И.Ленина.
 «XX век — это время проникновения вычислительной техники во все сферы жизни. Скоро в работе, учебе и отдыхе будет трудно обойтись без ЭВМ. Открыть доступ Вам и Вашим, детям к вычислительной технике поможет персональный компьютер ПК-01 «Львов». Достаточно было подключить его к любому бытовому магнитофону, выполнявшего роль запоминающего устройства, и любому бытовому телевизору.
 Разнообразные модели первых персональных компьютеров СССР посыпались на жаждущих прогресса потребителей. «БК» — семейство советских 16-разрядных домашних и учебных компьютеров.             
 Производился «БК» серийно с января 1985 года. Дисплеем работал черно-белый или цветной телевизор или, реже, специальный монитор, внешней памятью служил все тот же бытовой кассетный магнитофон. Существовали и принтеры для «БК», но достать их было практически нереально, пресловутый «дефицит» охватил теперь и сферу «научно технического прогресса». Иметь или не иметь компьютер в СССР было уже не только вопросом престижа. Границы в «современный мир » приоткрывались, и все прогрессивные слои населения мечтали стать его частью.
«Агат» — первый серийный универсальный 8-разрядный советский персональный компьютер, был разработан в 1981-1983 гг. Производился он с 1984 по 1990 гг. Лианозовским электромеханическим заводом (а также Волжским и Загорским заводами). Известнейший «школьный компьютер», на нем обучались вплоть до 2001 года.
Существовали специализированные кооперативы, выпускавшие модели и варианты польских «ZX Spectrum» — компьютеров, популярных в конце 80-х. Эти «артели» удовлетворяли спрос наших голодных до всего нового, еще тогда, советских «юзеров». Появилось много умельцев, собиравших собственное «железо», из всего, что можно было раздобыть на первых, открывшихся в Москве рынках радиоэлектроники. Все отлично работало, усовершенствовалось, и в итоге, из этих первопроходцев сформировалась нынешняя отечественная IT элита, сливки компьютерного дизайна, PR-щики знаменитые теперь уже во всем мире.
. И еще одно направление. В конце 80-ых — начале 90-ых годов созданы некоммерческие компьютерные сети, крупнейшей из которых явилась ФИДО. Программа, позволяющая без особого труда обмениваться электронными посланиями, была придумана в 1984 году лос-анджелесским программистом Томмасом Дженингсом, и после этого количество узлов стало расти в геометрической прогрессии.
Наивные дети прошлого столетья — объединения молодежи времен Перестройки. Их всех не формально прельщало Светлое будущее. Нынешние неформальные течения, во многом более формальны и склонны к «пубертату», даже имея зрелых приверженцев.

Особый разговор о неформалах тех лет.

Неформальные движения молодежи времен Перестройки, так называемая «третья волна». Первая приходится на начало ХХ века — бойскаутские движения, вторая волна — включает в себя период между гражданской и второй мировой войнами — создание на основе самоуправления пионерии. Началом молодежной «самодеятельности» можно считать 1986 год: существование неформальных групп признано официально. В средства массовой информации хлынули материалы о хиппи, панках, рокерах. Тема неформалитета становится основной сенсацией 1986-1987 гг. Открытие для взрослой части населения этой «новой» реальности вызвало шок, и возмущение. Отличительной чертой «третьей волны» становится тенденция к агрессивной эпатажности. Это новая субкультура, объединила неформальные течения в некую единую неформальную среду, сохраняющую основные элементы субкультуры прошлых групп. Но если контркультурные и эпатажно-агрессивные движения — самые заметные («райские птицы индустриального общества»), то важнейшей содержательной характеристикой «третьей волны» является активное развитие социальной и политической самодеятельности. К концу 1988 года стало ясно, что движение становится не столько молодежным, сколько поливозрастным. Доминировать в нем начинают те, кому за тридцать, иными словами, не пожилые, но и уже не юные люди. Много было споров о сходстве и различии андеграунда и КСП. Действительно, КСП-шники 70-ых — 80-ых и такие команды, как «Наутилус помпилиус», «Кино», «Алиса», «ДДТ» пытались донести до аудитории примерно одно и тоже, только по-разному. Их стиль был рассчитан на разную по своему психологическому складу молодежь. Одним более романтичными казались леса и кухни, другим подвалы. А такие фигуры, как Александр Башлачев, Андрей Макаревич, Владимир Высоцкий и некоторые другие могут быть отнесены как к одним, так и к другим.
 В середине 80-ых возникают также молодежные организации с яркой политической окрашенностью, например, нацисты, общество «Память» и пр. Создавались они людьми неглупыми, отлично понимающими, чего хотят.
 
Глава 1
 
Новый год мы встречали, как всегда у меня дома, правда, из-за стоящего посреди комнаты рояля, было негде повернуться. Собрались все те же малолетки, правда, их стало еще больше. Эти полгода, рояль у меня служил и музыкальным инструментом и столом и полкой для всякой всячины. Сейчас это была бы раритетная вещь и стоила бы возможно сумасшедшие деньги, но кто задумывается о будущем в двадцать один год. Вот и я выкинул его вскоре на помойку у нашего дома, ни сколько не жалея.
Телевизор «Рекорд» у меня был взят в пункте проката и стоял уже не первый год. Старый телевизор «Рубин 102», который мы привезли с собой из Славянки, я давно уже разобрал на радиодетали.
Там же, в прокате, я взял и печатную машинку, так как мы с Робертом Поповым, решили сделать какой-нибудь колпинский самиздатовский журнальчик про музыкальную жизнь в городе.       
Вообще, ателье проката, того времени, это была хорошая вещь. Берешь на год-два, все что нужно: телевизор, холодильник, стиральную машину, печатную машинку и прочие вещи. Даже костюмы или платья к свадьбе можно было взять и платишь за это копейки. Удобно и практично! Мы с Робертом и Мишей Огурцовым засели за первый номер нашего будущего издания. Печатали состав и краткое описание колпинских начинающих рок-групп, вклеивали по возможности туда фотографии. Когда первый номер был готов, мы его размножили на ксероксе, — примерно 20 экземпляров и раздали друзьям-музыкантам. Какое-то время они ходили по рукам колпинской  рок-тусовки, а потом куда-то пропали. Второй номер мы так и не выпустили, но привозили из Питерского рок-клуба самиздатовские журналы о питерской рок-тусовке.
Как-то на рынке, возле станции, я купил черно-белого крысенка, назвал его Борька, а вскоре, купил ему там же белую подружку Маню, и они начали очень быстро размножаться. И тут я вдруг подумал: раз я играю в рок-группе, почему бы мне не сделать для себя супер-пупер прикид.
Мое воспаленное воображение нарисовало мне куртку из крысиных шкурок с бахромой на рукавах и понизу из… крысиных хвостов! А что? Идея интересная! Как раз в духе хард-рока. Дело оставалось за малым, — развести необходимое количество крыс!
Я взялся за дело со свойственным мне энтузиазмом. Заказал себе в стеклорезке толстое витринное стекло два на два метра, а может и не заказал, а украл где-то… сейчас и не вспомнить, и сделал под это стекло деревянный террариум, шириной 50 см и, соответственно в высоту и в длину по 2 метра, установив его в прихожей. Занял он всю стену от входной двери, до двери в мою комнату. Внутри, всякие крысиные домики построил, переходы и лесенки от домика к домику, свет сделал, — лампу дневного света повесил внутри. И вот, наконец, устроил своей парочке крыс Борьке с Манькой, и уже народившимся у них деткам, праздничный переезд в их новую квартиру. Для них это наверно был целый город, и они там здорово стали жить. Как говорится, стали жить поживать, все отходы подъедать и… быстро-быстро размножаться! Ведь новое поколение крыс, их деток, начинало плодиться тоже буквально уже через месяц-другой, а там и их детки подрастали.
К середине лета, крыс разных возрастов, было у меня уже больше сорока штук! Причем на руки я брал, да и таскал везде с собой в кармане только Борьку. Он был ручной, не кусался, сам ко мне на плечо залезал из кармана и сидел там, пока я гулял. Остальные крысы росли дикими, не приученными к рукам, и если я чуть зазеваюсь, когда кормил их, так и норовили за палец кусить. А зубы у них острые, как бритвы. Кроме всего прочего, запашек в квартире стал, мягко говоря, не очень приятным, а чистить террариум дикие твари, конечно же мне не давали.
Тут выяснилось еще и то, что убить их я просто не смогу. По складу характера я вообще мягкий человек и тем более абсолютно всех животных люблю. Для меня нет разницы, паук это, змея, крыса, кошка. О собаках я вообще молчу, — это мои любимые животные. Мне гораздо проще было-бы грохнуть какого-нибудь поддонка из людского племени, чем обидеть какое-то животное. Вот так крысы у меня и жили полгода, пока однажды, когда я смылся на два месяца из дома в славный город Одессу (об этом путешествии расскажу чуть позже), моя мама не выдержала и не унесла их всех в парк, за улицу Раумскую, поближе к только что построенному рынку. Так мы с мамой, дали жизнь новой популяции животных: домашние белые и черные крысы, искусственно одичавшие. Наверно на рынке после этого жилось не сладко, но об этом я тогда не думал.
 
Глава 3
 
В нашей стране во всю уже шла перестройка, многие начинали свой бизнес, открывались кооперативы. По всему Колпино тут и там, в помещениях общежитий, в мало-мальски пригодных небольших залах, открывались видеосалоны, в ларьках, которые появились на всех перекрестках, стали давать напрокат видеокассеты, записывали на заказ аудиокассеты. Теперь любой человек, у кого был видеомагнитофон и телевизор, мог открыть свой видеосалон. Причем вся налоговая пошлина была поначалу, чисто на доверии: хозяин видеосалона просто вел тетрадочку, куда записывал, сколько билетов продано на тот, или иной сеанс. А написать он там мог, все что угодно… Жизнь начиналась довольно интересная.               
Мы, теперь, вместо того, чтобы сидеть у меня дома и смотреть взятый на прокат видеомагнитофон, всей компанией частенько вечерами шли в какой-нибудь видеосалон, которых в Колпино становилось с каждым днем все больше. Но чаще всего шли в наш видеосалон, который открыли в круглом актовом зале, здания библиотеки, что недавно было построено, при выходе из нашего двора на перекрестке ул. Веры Слуцкой и бульвара Трудящихся. Порой смотрели по несколько фильмов подряд. Зал там был довольно большой, полукруглый. На сцене, перед зрительскими местами, стояли на столах два телевизора, подключенных к видику.
В этом круглом здании, рядом с моим домом, с середины 80-х, до начала 90-х, находился один из лучших видеосалонов в Колпино.
Только появились в прокате такие фильмы как «Пятница 13-е», «Кошмар на улице Вязов», «Фантазм» и много-много других. Для нас и вообще для всей советской молодежи того времени фильмы ужасов были открытием, так как до этого, мы и представления не имели, что это такое. Мы знали лишь один фильм ужасов, и тот, советского производства — «Вий». Но конечно с зарубежными ужастиками его было не сравнить. Мы с друзьями стали просто фанатами этого жанра, коим я остаюсь и до сих пор!
С момента знакомства прошлой осенью со своими новыми друзьями, я постепенно и сам снова начал жить, как до нашей с Ольгой свадьбы. Полная свобода желаний и возможностей.
Общаясь с ребятами и девчонками, которым на тот период исполнилось только по 14-15 лет, я как-то и не вспоминал даже, что мне уже исполнился 21 год. Вроде совсем недавно я вел размеренную семейную жизнь, а тут, словно опять вернулся лет на пять назад. Кстати, очень классное ощущение общаться с молодежью младше себя, когда они к тебе относятся, как к равному, как к такому же подростку, как и они. Абсолютно не чувствуешь, что ты их старше.
Я снова гулял вечерами с толпой молодых мальчишек и девчонок по городу, или мы все сидели у меня дома. Они воспринимали меня как своего, да и я, чувствовал себя среди них очень даже комфортно. Помолодевшим душой, что ли, в своем отношении к жизни.
 
Глава 4
 
С этого года ко мне домой все чаще стала забегать дочка Сюзанна.               
Иногда одна, иногда вместе со своей мамой. Ольга заходила, в основном погулять с нашим догом Барюшей. Все-таки мы его вместе растили, и он ее любил не меньше чем меня, а Ольга, вообще в нем души не чаяла. Я конечно против этого не возражал.
Теперь вместо рояля, посреди комнаты, у меня стояла ударная установка, которую я пока доводил до ума, вытачивая на заводе, где работал, кое какие детали для нее. Дочка, приходя ко мне, стала тут же осваивать новый для нее инструмент. С гитарой она уже была знакома, брякая по струнам время от времени, то у меня дома, то у своей мамы. Но тут, действительно была радость для ребенка: можно греметь на весь дом! Для трехлетнего ребенка это было наверно очень интересное занятие. Вот как это выглядело:
Сюзанна прибегала ко мне в гости, бабушка угощала ее чем-нибудь вкусненьким. Затем она шла ко мне в комнату, садилась за барабаны, брала палочки и, ударив тихонько один раз по барабану, хитро смотрела на меня, скромно улыбаясь и оценивая мою реакцию, как бы спрашивая: «Ну что, — можно продолжать?» Я ее хвалил и Сюзанна осмелев, стукала теперь уже по тарелке, потом еще раз по барабану… А потом начинала молотить по всему, до чего могла дотянуться: по барабанам и тарелкам, все сильнее и сильнее, взахлеб смеясь во все горло. Бедные наши соседи, — сколько они натерпелись от нашего семейства!
Конечно, дочка безумно любила у нас дома возиться и со своим другом детства, Барюшей, все-таки они вместе росли.
Частенько мы с Сюзанной шли с ним прогуляться в парк. Я учил его разным командам, а дочка просто бегала и играла с ним. Зимой, я запрягал его в санки, (у меня была куплена специальная шлейка-упряжка) и катал дочку, держа Бари за поводок, чтобы он, не дай бог не побежал слишком быстро и не перевернул санки, хотя и такое случалось не раз.
 
Глава 5
 
В магазинах в это время, появилась новая игра для детей «Рулетка». Называлась она «Карусель-Лото», но правила оставались те же, что и в настоящей западной рулетке. Отличалась она лишь размерами игрового поля, да тем, что сама вертелка, куда шарик вбрасывался, была пластмассовой. Но впервые увидев ее в магазине и, конечно, сразу купив ее, я уже знал, как все это переделать на радость всем моим друзьям.
Я взял большой лист фанеры, примерно полтора метра, на полтора, приделал ножки, вырезал в середине отверстие, под пластмассовую крутилку из детской игры, оттуда же забрал фишки игроков. Нарисовал цифры, как на настоящих столах, специально для этого в кино смотрел, где казино показывали, как там все расположено, все это дело раскрасил, покрыл весь стол лаком и вот игровой стол готов.               
 Ребята из нашей компании, тут же заинтересовались новшеством, и теперь каждый вечер стали собираться у меня специально, для того чтобы поиграть.
Играли в основном на сигареты, так как денег приличных ни у кого не было. Я был соответственно, вроде как крупье. Я продавал разноцветные фишки игрокам по две сигареты за фишку. Играющие ставили на определенное поле, цифру или несколько цифр, на цвет, чет или нечет, и если им везло, выигрывали по 50, а то и больше сигарет за раз. Если же ни кто не выигрывал, сигареты, на которые покупались фишки, оставались в банке до следующего розыгрыша. Помню несколько случаев, когда кто-то из ребят уносил домой сигареты в дипломате (небольшой плоский чемодан), так как в карманы пачки уже не помещались. Азарт был такой, что на последние деньги кого-то отправляли в магазин, и он тащил сигареты или папиросы, самые дешевые целыми блоками. Чуть позже, я увидел в магазине люстру в форме металлического, не прозрачного полушара, — свет шел только снизу. Я такие фонари видел в фильмах про заграничные казино, там такие над карточными столами висели низко над столами, освещая лишь центр стола. Я тут же купил три такие люстры, сделал крепеж на потолке и повесил их на разной высоте, опустив почти до стола с рулеткой. Затем вставил в каждый шар еще и разноцветные светофильтры от театральных прожекторов. Теперь моя комната приобрела вид настоящего казино.
Народу тоже приходило с каждым днем все больше и больше.
 
Глава 6
 
Где-то в конце февраля, Миша Огурцов где-то узнал, что в городе Металлострой, в каком-то подростковом клубе на улице Школьной, набирают ребят в вокально-инструментальный ансамбль. Мы решили съездить, разузнать, что к чему. И вот как-то в выходной, поехали мы в Металлострой. Познакомились там еще с несколькими начинающими музыкантами. Их вокалист (как его звали, не помню), тоже жил в Колпино. Не помню, куда в дальнейшем подевался Миша Огурцов, а я стал играть с этими ребятами. Правда, ездить на репетиции было довольно муторно. Приходилось ехать с электрогитарой на работу, потом, с работы ехать в Металлострой, затем, после репетиции, поздно вечером на автобусе, добираться домой, но молодая кровь кипела, душа хотела играть и такие мелочи меня не останавливали.
Уже через пару недель, мы поехали выступать куда-то в далекую деревню, где у нашего вокалиста жила родня и он там всех знал. Сейчас уже и не вспомнить, куда мы тогда ездили, и спросить не у кого. Помню только, что ехали мы на электричке из города Пушкин, а потом от станции, на автобусе до какого-то поселка с двухэтажными кирпичными домами. Электрогитары тащили с собой.
Приехав, мы зашли в их деревенский клуб: деревянное строение с небольшим залом, отапливающимся двумя круглыми печками. Но сцена была довольно приличной, а главное аппаратура была более-менее нормальная. Что-то мы тогда играли из репертуара в те времена популярных групп: «Альфа», «Примус», «Динамик», «Машина времени» и еще кого-то. В перерывах включали магнитофон и шли пить вино в комнатушку за сценой.
После танцев, оказалось, что с ночевкой у нас возникли проблемы. Наш вокалист преспокойно, отправился ночевать к своим родственникам, бросив нас наглым образом на произвол судьбы, и нам, ночевать оказалось негде. Мы оказались поздней ночью на улице, так как в клубе нас тоже оставить до утра не согласились. Вот и надейся после этого на людскую доброту и понимание! Мы для них целый вечер играли, а нас вышвырнули на улицу, на мороз. И уехать оттуда уже было не на чем в час ночи, и ночевать негде!
Тут один местный парнишка, посоветовал нам идти на окраину поселка, точнее за поселок, в лес, где по его словам стоял дом лесника, который жил там только летом.
— Там печки есть и наверно дрова есть, как-нибудь переночуете. — сказал он. — Дверь, конечно заперта, но можно и в окно влезть. Мы там частенько с девчонками зависали в прошлые годы.
И вот, мы вчетвером, идем по ночной пустынной улице неизвестно куда. Глухая ночь, кругом лес, светит полная луна, окрашивая огромные снежные сугробы по обочинам дороги  в голубой цвет и четверо путников, бредущих неизвестно куда...  В общем-то, было очень даже красиво, если бы не так холодно!
Где-то через минут двадцать, мы, наконец-то  дошли до дома лесника. Выбили окно в сенях, залезли в дом, открыли изнутри входную дверь и пошли искать дрова. Слава богу, дров было в сарае достаточно. Мы затопили круглую печку в комнате и плиту на кухне, нашли в запасах у лесника кастрюлю, какие-то макароны, поставили их на плиту вариться. Затем достали оставшиеся у нас пару бутылок вина и сели праздновать успешную гастроль и поминая недобрым словом нашего вокалиста.
Вспоминая сейчас это приключение, замечу лишь, что большая комната, нагрелась только к утру, когда мы уже собирались в обратный путь, а так мы всю ночь просидели на кухне, где была плита. Там хоть тепло было. Ближе к утру, мы все же решили поспать немного и устроились на кроватях в большой комнате, кутаясь во всякие старые тюфяки, одеяла и какие-то зимние фуфайки.
После этого турне, мы (музыканты группы), как-то отдалились от нашего вокалиста, а когда ребята узнали, что у меня дома своя ударная установка стоит, и кое-что из аппаратуры есть, то мы решили идти своим путем, без вокалиста и репетировать у меня дома.
С начала весны, теперь уже ребятам приходилось ездить из Металлостроя ко мне в Колпино, и конечно так долго продолжаться не могло. Репетировали мы сначала у меня дома. Потом решили попробовать играть по выходным в теплоцентре подвала нашего дома, который как раз находился, если спуститься в подвал из нашей парадной.  Там и тепло было и акустика неплохая. Но, после нескольких репетиций, начались жалобы от людей, живущих на первом этаже. Мало того что каждые выходные грохот барабанов на всю парадную из подвала доносится, так еще и местная молодежь прет в подвал, как на концерт. Тем более таскать всю аппаратуру сначала в подвал из моей квартиры, а потом обратно было довольно муторно. Короче и оттуда нам пришлось вскоре уйти.
Последний раз, мы сыграли в конце весны, на… крыше нашего девятиэтажного дома. Подключили электричество через лифтерную, вытащили всю аппаратуру на крышу и как дали жару! Но это был наш последний концерт. В дальнейшем, наши пути разошлись.
После этого мы с Мишей Огурцовым, еще ездили несколько раз в поселок Понтонный, где в местной общаге, возле ДК, тоже репетировали молодые, начинающие музыканты, но там тоже что-то не срослось и мы опять стали пытаться что-то играть с Мишей и нашими друзьями у меня дома.
 
Глава 7
 
Где-то в середине весны, днем, я, гуляя в парке с собакой, встретил нескольких ребят из своих новых друзей: Лешу Меркулова, Кирилла Цветкова, Мишку Гусева и еще нескольких. Как раз этой весной рядом с парком, начиналось строительство рынка на перекрестке улицы Раумской с Веры Слуцкой. Ну мы и решили там немного полазить. Зашли на территорию, походили, посмотрели. Залезли в строительный барак, благо дверь держалась еле-еле. Нашли там старую печатную машинку, рулон войлока, кучу старых весов, ящик с новыми врезными замками и еще что-то по мелочевке. Ну как было кое-что не прихватить с собой?! Мы, взяли, кто что мог, и на глазах у всех жителей потащили все это по домам. Ну и конечно какая-то добрая душа, а точнее старушки, сидящие у парадной на Раумской, тут же «стуканули» в ментовку.
Уже через несколько дней нас вычислили, так как мы и не думали прятаться. Мы, в общем-то, это баловство и за кражу не считали. Но в милиции считали по другому и на нас возбудили уголовное дело. И что было самое паршивое, так это то, что я, среди всех, был самый старший. Я реально мог получить срок, в отличие от малолеток, которым и 15 лет еще не было. Конечно в ментовке, в дальнейшем, нас малость застращали, напугали реальными сроками, взяли подписку о невыезде до суда. Но, несмотря на это, мы решили бежать!!! От суда, из города, куда-нибудь подальше в глушь, в другой город...
Вечерами мы теперь обсуждали план побега. Однажды, я вспомнил о своем троюродном брате Саше Пьянкове. Он жил в Одессе, и мы на общем собрании, решили навострить лыжи к морю. Тем более, что мы знали, — в Одессе есть катакомбы, где мы могли бы долго-долго жить, совершая вылазки на… Куда мы собирались делать вылазки, мы и сами не знали.
На что мы тогда надеялись, до сих пор не пойму. Со своим братом я переписывался лишь в юности, а в реальной жизни вообще ни разу не встречался с ним. Но юность такая штука, что любое желание, любая самая сумасбродная идея кажется выполнимой. А я вообще в те годы совсем безбашенный был. Сначала что-то делал, а потом уже думал о последствиях, да и то не всегда!
Ну а пока мы продолжали жить на полную катушку, собираясь у меня, гуляли, выпивали и строили вечерами планы побега. Обсуждали, что необходимо взять с собой, сколько денег надо на первое время, где брать деньги потом и т.д. Но все праздники и гулянки омрачал предстоящий суд.
 
Глава 8
 
В начале лета, вся наша малолетняя компания, человек пятнадцать, включая девчонок, решила съездить в поход в Шапки, на Нестеровское озеро. У меня была куплена в комиссионном магазине одноместная палатка, у кого-то из ребят еще одна была.
Накупили мы заранее вина побольше, набрали закуски, и на выходные отправились в путь. Я конечно и своего песика взял с собой. Ну, куда ж без него! Барюша, вообще был всеобщим любимцем, мы без него ни куда не ходили.
Приехали мы на электричке в Шапки, пешком дотопали до озера, поставили на берегу палатки и пошло веселье. Что-то в эти дни у меня стало вырисовываться в отношениях со Светой Сорокодумовой, — девчонкой, жившей в нашем доме.               
Вроде как бы мы собрались встречаться, и помнится, даже повстречались немного. Однажды, уже после похода, Леха Меркулов даже предоставил нам свою комнату, для того, чтобы мы.., но до постели дело так и не дошло, точнее дошло, но в последний момент, Света испугалась, так как еще ни разу… и мы немного покувыркавшись, поцеловавшись в постели, решили заняться этим чуть позже. Но «чуть позже», так и не получилось. А в дальнейшем, Леха Меркулов сам стал встречаться со Светой и вскоре женился на ней. Во как!
В Шапках нам понравилось, и мы вскоре решили съездить еще куда-нибудь. На этот раз решили ехать в город Зеленогорск. Но там, увы, ничего хорошего у нас не получилось. Мы думали там лес сосновый красивый, но полдня, мы блуждали по каким-то малопривлекательным местам, заросшим кустами. Наконец, нашли какое-то озерко небольшое, поставили палатку посреди кустов, а тут еще дождь пошел. В общем, кое-как переночевали и утром вернулись назад в Колпино в прескверном настроении и допивали вино, взятое с собой, уже у меня дома. К вечеру, соответственно, настроение у нас было уже нормальным, но в походы ездить нам как-то больше уже не очень хотелось, да мы больше никуда и не ездили в дальнейшем.
 
Глава 9
 
Я продолжал заниматься с друзьями музыкой. Кроме этого, в моду уже повсеместно в Колпино, вошло новое увлечение: катание на роликовых досках «скейтбордах». Они тогда только появились в продаже, и мы тоже начали осваивать понемногу этот, новый для себя вид спорта.
Основное место сбора всех колпинских скейтбордистов, было у кинотеатра «Подвиг». Вечерами там собиралось человек по 30-40, осваивая фигурное катание на скейте. Ездили «змейку» вокруг бутылок, учили всякие трюки на них делать. Мы же с ребятами осваивали скейтборд под моими окнами на асфальтированной дорожке для пешеходов, идущей вдоль улицы Веры Слуцкой.
Как-то вечером я гулял с Саней Дрогальцевым у нашего дома. Мы катались на скейте, а я заодно, выгуливал своего песика Бари. И вот, решил я, что будет не плохо, если меня немного покатает на скейте мой пес. Встал я на доску, намотал поводок на руку и скомандовал Барюше: «Вперед!».
И песик меня так сильно разогнал, что скейт подо мной начал вытворять что-то непонятное, завибрировал и я на всей скорости кувыркнулся на асфальт. Пару раз перекувырнулся через плечо, встал кое-как, и тут чувствую, что правую руку мне, почему то не поднять! Потрогал плечо, а у меня ключица сломана!
Я тут же, попросил Саню отнести скейт и отвести Барюху ко мне домой и предупредить мою маму, что я пошел в больницу. Затем, когда Саня выполнил мою просьбу, я в сопровождении него, пошел пешком, через дворы до травмпункта, где меня осмотрели и сделав мне обезболивающий укол, сразу отправили в палату, сказав, что завтра с утра наложат гипс.
В больнице я пролежал несколько недель. Сначала мне сделали гипсовую повязку, но ключица очень плохо фиксировалась и сама по себе, ну никак не хотела срастаться, — слишком ровно сломалась и постоянно смещалась при любом движении. Тогда, спустя неделю, мне сделали операцию и вставили в ключицу металлический штырь, соединив кости.
Через месяц этот штырь должны были вынуть, но… помешал мой спешный отъезд в Одессу, о чем я сейчас и хочу вам рассказать подробно.
 
Глава 10
(В бегах)
 
В конце лета у нас намечался суд. Мы, все кто лазил на территорию строящегося рынка, как я уже говорил, подписали подписки о невыезде, но план побега был уже готов, и лично я отступать не собирался, так как был на 80% уверен, что меня могут посадить.
Мы с пацанами, решили так: я еду в Одессу первый, ориентируюсь на месте, нахожу укромное местечко для палаток, налаживаю связь со своим братом, жившем там, а они подъезжают через неделю.
Я начал готовиться к отъезду. Палатка у меня уже была, так что я купил еще резиновый надувной матрац, чтобы было на чем спать, туристический примус, котелок с треногой и еще всяких мелочей. Перед самым отъездом, продал через Роберта Попова свою ударную установку, каким-то колпинским музыкантам.
Билет до Одессы я купил за неделю до отъезда, в начале августа, а моя мать не о чем даже не подозревала! Дома я вел себя как обычно. И вот, где-то в середине августа наступил день отъезда. С утра все мои малолетки, ребята и девчонки, человек пятнадцать, собрались у меня, выпили немного и ближе к вечеру поехали все вместе в Ленинград, на Варшавский вокзал. Я загрузил все свои вещи (два рюкзака), в общий вагон и вновь вышел к провожающим меня ребятам и девчонкам. Тут девчонок прорвало, и они зарыдали в три ручья. Я сам чуть не прослезился, глядя на них. Честно говоря, не думал, что они так будут переживать. Но вот раздался гудок на отправление, я сел в поезд, помахал всем своим друзьям из окна, и отправился в неизвестность.
Кстати, своей матери, я о своем отъезде так и не сказал. Просто взял, и вот так просто оставил на нее своего пса Барюшу, даже не задумавшись, как она, больной человек, будет с этой собачиной справляться. Даже не подумал, что она будет чувствовать, если я не появлюсь дома долгое время. Это я сейчас понимаю, что дураком был полным, а тогда я считал, что все делаю правильно. О том, что моя мать будет переживать, я даже не задумался! Ну не кретин ли?!
Правда я попросил ребят передать ей чуть позже, что я куда-то уехал, и чтобы она не волновалась, но уже потом выяснилось, что никто из моих друзей ей ничего так и не передал. Они оказались такими же раздолбаями, как и я. Их чужие проблемы не волновали, или просто испугались сообщить моей матери, что я вдруг свинтил куда-то.
И вот еду я в поезде и чем дальше уезжаю от Питера, тем все отчетливей начинаю понимать, что скорее всего, никто из ребят, с которыми я договорился о совместном бегстве, не приедет, так как по большому счету они все малолетки и им светит максимум условный срок. Да и кражей это назвать можно было с большой натяжкой. Но дело было сделано и для меня обратной дороги не было, как я тогда считал.
 
Глава 11
 
Ехать до Одессы предстояло трое суток. Я завалился на верхнюю полку и всю дорогу читал книжку «Гойя», про художника при царском дворе, а перед глазами стояли заплаканные лица провожающих девчонок. Раз в сутки я выходил пообедать в вагон-ресторан, а так, все трое суток, пролежал на полке в препоганом настроении.
Наконец, ранним утром, часов в шесть, наш поезд прибыл в Одессу. Я сдал все свои вещи в камеру хранения и вышел на площадь перед вокзалом. Сразу почувствовал, что воздух пропитан запахом моря!
Прямо передо мной, через дорогу расположился знаменитый «Привоз», а в просторечии просто большой базар. Основным видом транспорта в старой части города оказался трамвай, остановка была напротив вокзала и я, встав на остановке, стал читать таблички с маршрутами подходящих трамваев, выбирая маршрут по которому ехать. Первым делом, я конечно хотел увидеть настоящее море, раз уж попал на курорт. На одном из трамваев меня привлекло название «Черноморка» и я сел в него, надеясь, что он привезет меня куда надо.
Ехал я довольно долго, но вот минут через двадцать, наконец-то доехал до конечной остановки. Вылез и тут же почувствовал: морем пахнет уже совсем рядом! Запах моря конечно чувствовался и раньше, когда я только вылез из поезда, но здесь концентрация запаха морской воды доходила до предела. Казалось, что вот оно, где-то тут, рядом, за поворотом.
Я пошел по асфальтированной дороге полого опускающейся вниз, с рядами магазинчиков по обеим сторонам. И вот миновав пару поворотов, я вышел наконец на берег моря. Точнее, от воды меня отделял еще довольно широкий пляж, но море раскинулось передо мной во всей своей первозданной красоте. Огромное, катящее волны и обрушивая их на песчаный пляж.
Как раз всходило солнце, и вид был просто обалденный! Я тут же захотел искупаться и пошел на пляж к стоящим тут и там деревянным лежакам. Присев на один из них я разделся и, пройдясь по песочку, вошел в набегающие волны.
Вода, честно говоря, была довольно прохладной, но я переборов себя окунулся и поплыл. Должен сказать, что разговоры о том, что соленая вода выталкивает тело на поверхность, оказались правдой, плыть было легко, словно ты скользишь по самой поверхности воды. Отплыв метров на тридцать, я вдруг почувствовал, как мне по животу, словно пальцами провели, из под воды, затем еще раз и еще. Я честно говоря испугался, и развернувшись, что было сил погреб к берегу.
Лишь позднее, я понял, что меня так напугало, — это были обычные небольшие медузы, которые постоянно плавали у берега.
 
Глава 12
 
Взошло солнце и я подождав на пляже до открытия кафешек, расположенных здесь же, вдоль пляжа, зашел в одну из них. Перекусив, пошел исследовать берег на предмет поиска места для нашего будущего лагеря.
Пляж тянулся на несколько сотен метров, а потом начинался уже дикий берег с высокими глинистыми склонами, наверху которых, почти на самом краю, виднелись дачи и дома местных жителей. Склоны уходили вверх метров на 10-15 и шли как бы лестницей, поднимаясь все выше, образуя небольшие уступы и ложбинки, заросшие кустарником и деревьями, где можно было неплохо замаскировать палатку.
Прогулявшись по берегу, я двинулся обратно к остановке трамвая, пройдясь заодно по местным магазинчикам. Посмотрел, что где продается, а затем поехал назад к вокзалу, решив съездить и в новую часть города, где жил мой брат Саня Пьянков. Я собирался с ним встретиться, хотя желание это постепенно исчезало.
Доехал я обратно, до вокзала, нашел автобусную остановку, с которой ехали автобусы в новые районы, сел и поехал в новую Одессу. Найдя нужную улицу, насколько помню, проспект Добролюбова, я нашел нужный двор, дом и... так и не решился зайти. Просидел у парадной около часа, обдумал ситуацию и решил лучше не светиться у родственников. Ведь придется рассказать, почему я здесь оказался, да они еще и с моей матерью свяжутся, а там и до милиции слухи дойдут, где я в данное время обретаюсь. В общем, посидел я там, на лавочке, подумал и решил выживать самостоятельно и поискать еще укромные места, где можно поставить палатку. Помнил я и об одесских катакомбах, но этот вариант оставил на самый крайний случай и когда (если), приедут мои друзья по несчастью.
 
Глава 13
 
Я вернулся назад к вокзалу и решил еще посетить знаменитую улицу Дерибасовскую. Прошелся пешком по старым улочкам, нашел нужную улицу, прогулялся, вернулся опять к вокзалу и решил съездить еще в другую сторону куда-нибудь. Сел в первый попавшийся трамвай и поехал. На улице уже стемнело. Я смотрел в окошко трамвая и вдруг увидел, что мы проезжаем огромный холм, у подножия которого стояли лишь несколько частных деревянных домов, освещаемых несколькими тусклыми фонарями.
«Вот на вершине этого холма я и переночую», — подумал я и вышел на ближайшей остановке. Ночь наступала в Одессе, буквально за считанные минуты и когда я подходил к холму, было уже совсем темно. Но ночь была на удивление теплая.
Подойдя ближе, я понял, что это даже не холм а приличная гора, заросшая кустарником. Я пробрался мимо дворов у подножия и полез наверх. Представьте себе, темная ночь, лишь яркие звезды млечного пути освещают дорогу, и я один, в этой темноте ползу неизвестно куда. Кстати, я только там, в Одессе увидел, как действительно красив ночью звездный млечный путь.
Наконец я забрался на самый верх и приглядевшись увидел небольшие воронки, то ли с войны остались, то ли еще что. Забрался я в одну из таких воронок, улегся на мягкую травку и совсем уже собрался заснуть, как вдруг на меня со всех сторон, ринулись полчища огромных комаров. Я вынужден был срочно, чуть ли не бегом, убираться оттуда пока меня живьем не сожрали.
Спустившись вниз, я вновь сел на трамвай и поехал к вокзалу, решив лучше переночевать там, а утром, взять свои вещи из камеры хранения и ехать вновь в «Черноморку» устраиваться на новое место жительство. Там мне понравилось больше всего.
 
Глава 14
 
Кое-как перекантовавшись в кресле на вокзале, рано утром я забрал свои вещи из камеры хранения и вновь поехал в Черноморку. Там, побродив по берегу моря, полазив по крутым склонам берегов, я наконец-то выбрал уединенное местечко, скрытое от посторонних глаз и стал обустраивать себе новое место жительства: поставил палатку, замаскировав ее для надежности ветками кустарников, росших вокруг. Надул резиновый матрац, чтобы потом сделать себе в палатке кровать. Не на голой же земле спать. Затем, разложил вещи: котелок, примус, мыло, зубную пасту, щетку, полотенце.
Когда солнце уже достаточно поднялось, я пошел купаться. Для этого надо было только спуститься по крутому обрыву и пересечь линию пляжа, метров пятьдесят. Стоя у палатки, на обрыве, я видел перед собой всю бескрайнюю гладь черного моря. Красота! Место я себе выбрал очень даже удачное.
Накупавшись, я лег загорать на свой надувной матрац, который взял с собой и проспал на берегу несколько часов, так как предыдущей ночью совершенно не выспался на вокзале. Да и загореть я решил побыстрее, раз уж на море попал.
Проснувшись, я поднялся вновь к палатке, закинул туда матрац, взял деньги, закрыл вход на молнию, закидал сверху ветками, чтобы ее вообще незаметно было, и пошел за продуктами по местным магазинчикам.
Кроме продуктов, затем зашел в магазинчик канцтоваров, купил себе пару общих тетрадок и авторучек, чтобы вести дневник, заодно купил маску и ласты для подводного плавания. Раз уж на море попал, надо ведь и подводный мир Черного моря посмотреть.
По дороге зашел еще в пельменную, поел и решил вернуться к палатке по верху обрывистого берега, чтобы посмотреть не видно ли мою палатку с верху. Прогулялся по нескольким зеленым улочкам с дачами и частными домами, с заборами и беседками, увитыми виноградными лозами, и наконец вновь вышел к берегу, обрывом спускающемуся к морю. Немного сориентировавшись, нашел место, где внизу стояла моя палатка, и с облегчением увидел, что ее сверху не видно, даже если внимательно смотреть, но кому надо рассматривать кусты, растущие по всему обрывистому берегу. Я нашел невдалеке местечко, где можно было спуститься в «мою» ложбинку и вскоре вновь сидел у палатки и писал первые страницы своего дневника странствий.
 
Глава 15
 
Так прошло несколько дней. Днем я купался и загорал, вечером сидел у костра возле палатки, писал дневник или брякал на гитаре, сочиняя песенки, соответствующие настроению. А настроение, прямо скажу, было не очень. Приближался день, когда должны были приехать вслед за мной мои малолетние друзья, но я уже не сомневался, что никто не приедет.
В первый же день приезда, я переписал расписание поездов, приходящих в Одессу из Питера и вот вечером, перед назначенным днем приезда, поехал вновь ночевать на вокзал, чтобы встретить своих собратьев по несчастью. Вышло так, как я и предполагал. Просидев всю ночь на вокзале, я подошел к нужному поезду, но увы, встречать было некого. Никто из моих друзей конечно не приехал.
Сейчас я, честно говоря даже рад, что один оказался таким любителем приключений. Ну что бы мы там делали всей компанией? Работы нет, денег мало. Пришлось бы «громить» местные дома и дачи и мы тогда уже точно бы угодили на зону. Так что, что не делается, все к лучшему.
После неудачной встречи друзей, я отправился вновь в старую часть Одессы на улицу Деребасовскую. Прогулялся по местным магазинчикам и в одном из них увидел неплохую акустическую гитару за 15 руб. Конечно, купил тут же — будет хоть чем вечерами заняться, песенки посочинять. Кстати, на тот период у меня уже была целая общая тетрадка своих песен, которую я взял с собой. Правда, впоследствии, я к сожалению, так и оставил ее в Одессе, о чем не раз потом пожалел. Неплохие были там песенки, но к сожалению в единственном экземпляре.

Глава 16
 
Пока у меня были деньги, я продолжал отдыхать, загорать, купаться в море. За неделю я очень неплохо загорел, а вот местные жители, наоборот не загорали. Для них и море и лето и пляжи, все было давно знакомо и обыденно и просиживать целыми днями на пляже, чтобы потом похвастаться перед знакомыми, что ты побывал на море, им было незачем.
Как-то через пару недель моего дикарского существования, я, проходя по улице, на одном из магазинов увидел объявление, что им срочно требуется грузчик.
«А почему бы и нет? — подумал я. — Деньги скоро закончатся, а жить как-то надо!».
Я зашел в магазин, поговорил с заведующей магазином, наплел что-то о том, что приехал в отпуск, в гости к брату, но он как раз уехал куда-то, а мне надо подзаработать денег на обратную дорогу, да и уезжать сразу не хочется, все-таки в первый раз на море, — надо немного отдохнуть...
Короче меня взяли временно на работу, и жизнь стала веселее. В магазине работали девушки лет на 5-10 постарше меня, мы быстро подружились и меня даже стали приглашать на их вечеринки. Но я все равно скучал по колпинской жизни, особенно по девчонкам-малолеткам.
Почему-то особенно вспоминалась Юлька Судакова. Невзрачненькая пока еще, четырнадцатилетняя девчонка, но чувствовалось, что еще чуть подрастет и будет красавицей. Я написал ей целое письмо в стихах, на адрес кого-то из друзей. Написал, что скучаю по всем, а особенно по ней. Письмо послал без обратного адреса, так что ответа не ждал, но в дальнейшем, когда я вернулся в Колпино мы стали с ней встречаться, а затем и вместе жить, ну а пока...
Пока я неплохо устроился в магазине. С едой теперь проблем не было, да и втихаря можно было всего урвать понемногу: конфет там из коробок на складе хапнуть, консервов, или еще чего-то.
С утра я закрывал на молнию палатку и шел работать, после работы, в пятом часу, затарившись продуктами, возвращался к палатке и шел загорать и купаться.
Так закончился июль и август. Начался сентябрь. Юг югом, но ночами стало довольно прохладно в палатке. Я начал подумывать о снятии на зиму комнатки где-нибудь неподалеку. А вскоре случилось событие, после которого я решил снять комнату поскорее.
 
Глава 17
 
Как-то ночью я вдруг проснулся от ощущения, что подо мной земля качается, но не вверх-вниз, а взад-вперед, словно мою палатку поставили на двигающуюся площадку, и толкают эту площадку туда-сюда. Я вылез из палатки, ничего не понимая. Качка не прекращалась, и тут я понял, что это землетрясение! Настоящее!
В те минуты мне было просто интересно, и лишь когда качка закончилась, через пару минут, я вдруг со страхом осознал, что обрывистый берег, уходящий вверх прямо за палаткой с большой долей вероятности мог обвалиться и похоронить меня навсегда в прекрасном городе Одессе! И никто даже не узнал бы, где могилка моя!
Потом из газет я узнал, что в ночь с 30 по 31 августа 1986 года произошло землятрясение в Одессе до 6.8 балла, эпицентр — «зона Вранча».
По Одессе было собрано 3000 анкет и непосредственных опросов, что позволило корректно провести количественную оценку степени воздействий с учетом степени повреждений зданий различных типов. Многие жители города ощущали головокружение, тошноту, в отдельных случаях отмечалась потеря равновесия. Включалась охранная сигнализация на автомашинах и в квартирах. Средняя интенсивность по городу — 6 баллов.
В тот раз мне повезло, в прочем, в жизни я много раз оказывался в ситуациях, близких к смерти, но как-то умудрялся выпутываться. После землетрясения я уже точно решил искать съемную квартиру, чем быстрее, тем лучше!
 
Глава 18
 
Случилось в эти же дни и еще одно печальное событие-катастрофа. Недалеко от Одессы, затонул теплоход «Нахимов». 31 августа 1986 года в 22.00, пароход «Адмирал Нахимов» с пассажирами на борту отошел от причала порта Новороссийск и последовал к выходу из Цемесской бухты, направляясь в Сочи. На борту его находились 1234 человека: 888 пассажиров и 346 членов экипажа.
Всего по официальной версии в результате катастрофы погибло 423 пассажиров и членов экипажа. Однако, найти и поднять на поверхность удалось не всех погибших. 64 человека навсегда остались под водой.
31 августа 1986 года пароход «Адмирал Нахимов» в соответствии со своим круизным расписанием, прибыв из порта Ялта, ошвартовался в 14:00 у пассажирского причала №34, порта Новороссийск. Согласно расписанию, судну предстояло стоять в Новороссийске до вечера.
Судно «Адмирал Нахимов» совершало последний рейс. Круиз заканчивался 5 сентября 1986 года, после чего оно должно было отправиться на слом.
В 22 часа корабль отошел от причала. В это время ему навстречу следовал из Канады в Новороссийск балкер «Петр Васев» с грузом зерна. В 23 часа 12 минут он столкнулся с «Адмиралом Нахимовым». Корабль получил большие повреждения корпуса, вода хлынула в открытые иллюминаторы, и в течение всего 10 минут он затонул.
 
Глава 19
 
Как-то вечером, я сидел возле палатки и вдруг услышал доносящийся откуда-то звук басового барабана. Где-то играл ансамбль, или рок-группа. Уж этот звук барабана я слышал десятки раз, и спутать не мог. Я тут же быстренько поднялся наверх из своего убежища и пошел на звук.
Вскоре я подошел к забору, на воротах которого была табличка «Дом отдыха». Музыка, теперь уже ясно слышная, доносилась из-за этого забора. Я недолго думая перелез через него и пройдя вглубь территории вскоре оказался возле открытой танцевальной площадки, на небольшой сцене которой играла группа из четырех человек: 2 гитариста, клавишник и барабанщик. Причем барабаны были электронные, — они тогда, только входили в моду и вживую я еще никогда их не слышал.
Наконец-то я почувствовал себя в своей стихии и обязательно решил познакомиться с музыкантами. Они по виду были постарше меня года на три, четыре, так что проблем со знакомством не было.
Дождавшись окончания танцевального вечера, я подошел к ним, спросил что-то о настройке электронных барабанов, сказал, что тоже играл в рок-группе в Питере. Так слово за слово завязался разговор. Я им помог убрать аппаратуру в актовый зал клуба, находящегося рядом. Потом они сами предложили мне посидеть с ними, выпить вина. Я согласился, потом сказал, что у меня тоже есть вино и спустя час, когда мы их вино все допили, сбегал до палатки, принеся еще три бутылки, как раз купленные накануне.
Этим вечеров рядом с ними все время крутился еще один паренек их возраста, и познакомившись с ним я узнал, что он ушел из семьи по каким-то причинам и можно сказать живет на улице. Звали его Сергей. В дальнейшем я узнал, что причинами, по которым он оставил семью, была наркомания, но в тот вечер я ничего не знал и после того как музыканты поехали по домам, предложил ему переночевать у меня в палатке. Он согласился. Мы пришли к палатке, у меня оставалась еще бутылка вина последняя, мы выпили еще, поговорили о том, о сем.
Оказалось он тоже сочиняет песни и играет на гитаре. Потом я пошел спать в палатку, а Сергей, всю оставшуюся ночь, сидел у костра, и играл на гитаре.
Уже гораздо позже, через пару лет, когда я сам попробовал «эфедрин», я понял, что многие бессонные ночи Сергея с гитарой, так же были действием этого психостимулятора. Но тем летом я ничего этого не знал и только удивлялся, как можно целую ночь не спать, сидеть, что-то сочинять.
В общем, Сергей остался временно у меня в гостях. Я вот сейчас пишу эти строчки и думаю, какой же я был наивный простачек, — привел первого встречного к своему жилищу. Это хорошо, что он «сидел» на эфедроне (производная эфедрина, готовый наркотик), а не на героине. Героинщикам доверять вообще нельзя, — как-нибудь я пришел-бы к палатке, а ее и след простыл со всеми вещами... Но все это я узнаю только через два года, когда сам подсяду на стимуляторы, а пока все шло довольно-таки неплохо.
 
Глава 20
 
Сергей стал, как бы сторожем моей палатки, а я нашел себе новое жилье... большую холодильную камеру, стоящую во дворе магазина. Камера была большая, как комната, само собой не рабочая, и заваленная сложенными картонными коробками, остающимися после товара. Я, недолго думая, втихаря от всех, перенес все эти коробки в стоящую рядом сараюшку, все почистил, сделал стол, стул, сложил из коробок себе кровать. Осталось дело за малым, — провести туда свет.
Я купил в магазине электротоваров десяток метров провода и взялся за дело. Подключился к счетчику незаметно, пропустил провод по стеночке, а дальше по забору, окружающему двор магазина и наконец, вывел в холодильник. Проверил, — все работало! В подсобке магазина я нашел какой-то старый электрический обогреватель, проверил его — работает. С этих пор я стал все чаще оставаться ночевать в своем новом «доме», предоставив палатку Сергею.
Как-то днем мы сидели у палатки, и Сергей предложил «пыхнуть конопельки», сказав, что она здесь кругом растет и вся молодежь, предпочитает покурить травки, чем вино пить.
Ну, думаю, почему бы и не попробовать, раз случай представился. Повел он меня на какую-то свалку-помойку, а там растут кусты конопли чуть ли не с меня ростом а из зарослей головы чьи-то торчат. Серега объяснил, что это конопля-дичка, а есть еще поблизости и настоящие поля конопли, но они охраняются сторожами с ружьями. Та конопля использовалась на одесской канатной фабрике.
Головы, торчащие из кустов, принадлежали малолеткам, собирающими «пластилин», или проще говоря пыльцу конопли, — чистый гашиш. Они протирали листья, между ладонями собирая пыльцу, а потом, соскабливали с ладоней этот налет и скатывали из него шарики, — вот это и был гашиш в чистом виде. Мы с Сергеем занялись тем же и спустя полчаса работы, набрали в спичечный коробок немного этого зелья.
Вернувшись к палатке, Сергей состряпал «косячок», забив папироску беломорину смесью табака с «пластилином» и дал мне затянуться несколько раз. Ну, затянулся я раз, другой, третий и чувствую, что земля кружится начинает и из под ног уходит. Лег я на травку, глаза закрыл, и вдруг меня так крутить стало, что просто мама-не-горюй! Словно я на качелях качаюсь.
Короче, спустя еще пару минут такой свистопляски, вывернуло меня наизнанку и я, потом долго еще в себя прийти не мог. В общем, не понравилось мне это дело, возможно потому, что я вообще не курил? Серега же сказал, что просто очень крепкий косячок получился, и меня сразу «прибило» конкретно.

Глава 21
 
А спустя несколько дней мы поехали с Серегой в город. Ему к кому-то зайти надо было, как потом оказалось, за эфедрином, а мне первую струну на гитару купить, — порвалась старая. В городе, когда мы сделали свои дела, от нечего делать, решили в кинотеатр сходить на детский фильм «Бесконечная история», только-только вышедший тогда в прокат.
Нам фильм очень понравился и мы всю обратную дорогу обсуждали, как там все круто снято.
Вернувшись к палатке, Сергей достал какой-то пузырек, пакетик с порошком, уксус, марганцовку и начал что-то химичить. Сказал, что специально за этим и ездил в город. Потом он достал шприц и предложил мне попробовать «улетное» зелье под названием «Джеф» или «Эфедрон», как его еще называли.
Тогда я еще не знал что это такое, и каково его действие, да и вообще к наркотикам я всегда относился отрицательно, так что я отказался.
А он сделал себе укол, полежал немного «ловя приход» и такой затем разговорчивый стал, что я не знал, куда от него деваться. Наконец он взял гитару и потом всю ночь опять просидел, что-то сочиняя.
В дальнейшем, через пару лет, я сам попробовал «Джеф» и могу сейчас точно сказать, что если бы я тогда, в Одессе, согласился его попробовать то домой я, скорее всего уже бы не вернулся. Понравилось бы!!! Но, слава богу, тогда все обошлось, и моя жизнь в Одессе продолжалась более-менее спокойно. Сергей продолжал время от времени колоться, но мне больше не предлагал.
 
Глава 22
 
В магазин, где я работал, как-то зашла заведующая соседнего магазина и предложила мне еще подработать кочегаром в ее магазинчике, находящимся через забор от нашего. Я, конечно, согласился, но пока котельная не работала, надо было только подготовить все к зиме. Мне сказали, что скоро привезут дрова и надо будет их сложить в сарай. В общем, планы на будущее рисовались довольно неплохие, и я уже надеялся остаться в Одессе на всю зиму, а может и дольше, но неслучилось…
Мы с Сергеем каждые выходные ходили на вечера танцев в разные Дома отдыха, раскинувшиеся по всему берегу, где играли наши знакомые музыканты из группы «Радуга», как они назвали свою группу. Мне доверили пульт управления прожекторами, и я с удовольствием занимался светомузыкой на танцполе. После танцев мы обычно собирались вместе, выпивали и разбегались по домам: музыканты ехали в Одессу, я в холодильную камеру у магазина, а Серега к палатке. К тому времени, все свое барахло, я уже перетащил в свое новое жилище. В палатке остались лишь мой надувной матрац да примус с котелком.
В магазине мне уже предложили снимать комнату в доме одной из продавщиц и я у них даже несколько раз вечерами посидел, вина попил. Познакомился там с ребятами, приезжающими к хозяйке этого дома отдохнуть на лето. В начале осени, они уезжали подрабатывать на лесоповал в город Соликамск  в Пермский край. И так каждый год. А вообще-то, жили они недалеко от города Полтава на каком-то хуторе.
Я тем временем решил устроиться в магазин на постоянную работу, а не временно. Для этого, надо было сходить в их контору оформиться. Ну, я пошел без задней мысли и... погорел. Там сидела начальница, которая устроила мне, чуть ли не допрос: где ты живешь, где учился, а не в бегах ли ты? Может, от алиментов бегаешь? И в заключении сказала, что надо бы послать запрос по месту жительства и если у меня там все чисто, тогда она возможно и примет меня на работу.
Я понял, что мне тут уже ничего не светит, и при таком раскладе меня быстренько отправят назад, возможно в сопровождении милиции, и я решил срочно уехать на лесозаготовки с ребятами из той семьи, где мне предложили снимать комнату.
Я в тот-же вечер переговорил с братьями насчет того, чтобы к ним присоединиться и получив их согласие пошел собирать вещи. Затем, забрал у заведующей нашего магазинчика причитающуюся мне зарплату, объяснив, что мне предложили ехать на заработки. Ребята уезжали буквально на днях, сначала собираясь заехать к себе на хутор, а уже оттуда ехать в Соликамск через Москву.
Палатку и все мелочи, я оставил Сергею, искренне надеясь, что к следующему лету вновь вернусь сюда с лесозаготовок уже с хорошими деньгами. Мечты, мечты…
О возвращении домой в Колпино я даже не задумывался. Также я попросил заведующую магазином, взять Серегу на работу вместо меня, но что из этого вышло, я уже не узнал, так как, вернуться в Одессу, мне было уже не суждено.
 
Глава 23
 
И вот, мы вчетвером, я и три брата, поехали сначала из Одессы в Полтаву на поезде, оттуда на автобусе в какую-то глухомань: небольшой хуторок посреди степей. Там мы прожили около недели. Помогали по хозяйству, пили горилку с салом, как положено. Потом поехали на поезде в Москву. Один день погуляли по Москве, пока ждали поезд на Соликамск и наконец, отправились в путь.
Теперь я ехал по нашей необъятной России в другую ее часть. До Соликамска от Москвы поезд шел по моему, двое суток с пересадкой в Екатеринбурге.
Приехали мы туда, потом, на пассажирском катере, переплыли реку Каму и прибыли в какой-то поселок. Так как братья там все уже знали, они тут же договорились на месте, с жильем в бараке, и даже сразу постельное белье получили. И только на следующий день мы поехали в их контору устраиваться на работу.
И тут, вдруг выяснилось, что меня без военного билета на работу никто не возьмет, этот вопрос надо решать в местном военкомате. А там мне сказали, что раз у меня отсрочка из-за болезни матери, то, что я вообще здесь делаю? Короче в военкомате мне посоветовали в срочном порядке ехать домой, пока меня туда под конвоем не отправили.
Рассказал я все ребятам, сказал, что мол, так и так надо домой ехать, а денег нет, типа дайте в долг хоть на билет, потом вышлю.  И тут выяснилась их настоящая украинская сущность. Мол, извини парниша, ничем помочь не можем, теперь ты сам по себе, выпутывайся сам как хочешь.
Пришлось мне идти по соседним баракам и предлагать купить мою гитару. Наконец продал гитару за полцены каким-то азербайджанцам и поехал, точнее, сначала поплыл, по реке Каме на катере, до города, а там уж до вокзала пешочком.
Денег хватило лишь на билет до Москвы, копеечка в копеечку. Денег больше нет, кушать хочется, а до Москвы еще двое суток ехать. Да еще и поезд только поздно вечером будет, а я на вокзал приехал часа в три дня.
Просидел я на вокзале до ночи, и наконец, забравшись в поезд, свалился спать, потом пересел вновь в Екатеринбурге и ехал уже до Москвы. Больше приключений я не хотел и решил ехать домой в Колпино и будь что будет!
 
Глава 24
 
Доехал я, наконец, до Москвы. Пришел на Ленинградский вокзал, денег нет ни копейки. Что делать? Тут я вспомнил разговоры колпинских ребят, которые бесплатно ездили на футбольные матчи из Колпино в Москву на пригородных электричках. Я решил попробовать так-же доехать до Колпино пригородными электричками. Посмотрел по карте самую дальнюю по железнодорожной ветке станцию «Акуловка» и решил наобум ехать до нее, а там видно будет, может дальше, знакомые названия остановок появятся.
Доехал без приключений и без контролеров до Акуловки. В те времена вообще контролеры редко появлялись в поездах, — все пассажиры честные были. Смотрю дальше по карте-схеме в зале ожидания, и с радостью вижу знакомое название, — «Бологое». Ура! Я на правильном пути! В Бологое вновь смотрю на схему движения электричек на стене, и вижу уже совсем родное название: «Малая Вишера». Там уже и до родного Колпино рукой подать.
И вот к вечеру, я наконец-то, добрался до родного Колпино. Произошло это в середине октября, а не было меня дома ровно два месяца. Описывать подробно встречу не буду: мать рыдает, дог Барюша норовит весь на руки залезть, и всего облизать. Я, первым делом немного успокоил мать, и пошел с Бари прогуляться, — я по нему больше всего соскучился, а заодно и увидеться надеялся co своими друзьями-знакомыми.
Пока шел в парк гулять, повстречал пару человек из нашей компании, а когда шел обратно, меня уже толпа друзей встречала.
Ну, тут же устроили небольшую вечеринку по случаю моего успешного возвращения, ну и сфотографировались на память.
Вот так и закончилось мое двухмесячное путешествие.
А вот от суда я так и не убежал, — он состоялся вскоре после моего приезда. До этого, я еще успел лечь в больницу, в хирургию на недельку, чтобы вынуть стержень металлический из ключицы. Он так в кости и оставался пока я гулял по родной стране. Заодно, срочно устроился на работу на колпинский завод «Победа», что на Загородной улице, чтобы в суде знали, что я работаю и веду вообще правильный образ жизни.
Посмотрел вот сейчас, в своей трудовой книжке, ради любопытства, дату устройства на завод «Победа», — 14 ноября, 1986 года, принят «загрузчиком-выгрузчиком сушильных агрегатов» в цех №2, по производству кирпича. Значит месяцок я еще просто болтался дома.
На суде, кстати, всю вину за нашу кражу, взял на себя мой друг Леша Меркулов, а так как он был несовершеннолетним, то отделался легким испугом, мне же дали два года условно. Спасибо тебе Леша!!!
В итоге получилось, что зря я вообще уезжал, зря продал ударную установку, и вообще вся эта затея от начала до конца была полным бредом, но я, к сожалению, привык учиться только на собственных ошибках.
Ну что-ж, еще одна ошибка многому меня научила, но не уберегла от новых ошибок, которых впереди еще будет ох, как много!
 
Глава 25
 
После приезда из Одессы, я съездил на завод в Ленинград, куда несколько месяцев не появлялся, чтобы забрать свою трудовую книжку и решить вопрос с уплатой задолженности по ссуде. Само собой, меня уволили по статье за прогулы, а насчет ссуды, сказали, что ее я через суд буду выплачивать. Приказ об увольнении подписали от 12 июля 1986 года, то есть со дня, когда я перестал на работу выходить и стал готовиться к отъезду в Одессу.
После моего приезда, вновь ко мне зачастила, моя дочка Сюзанна. Ольга, ее мама, в это время уже подсела на наркотики и у меня не появлялась почти.
А началась у Ольги «дружба» с наркотиками с того, что где-то в Пушкине, где она окончила школу-интернат (там работала в прачечной ее мать), она встретила одного из своих бывших одноклассников, и он предложил ей попробовать героин. Точнее это был не чистый героин, а самодельное варево из маковой соломки. Попробовала она раз, другой, третий… Ну, и понеслась душа в «рай»!
Честно говоря, я часто виню и себя, за все произошедшее в дальнейшем с Ольгой, так как, если бы я был умнее на тот период, я возможно и не развелся бы с ней, и все у нас возможно могло сложиться бы по другому…
Вспоминается такой случай. Как-то, поздно вечером, Ольга пришла ко мне, с синяком под глазом, вся похудевшая, измятая какая-то. Вроде как в гости зашла, а сама попросила помочь ей «вмазаться» (сделать укол наркоты). Вены у нее были тоненькие, а я вообще уколов не любил, и тем более не умел их делать, так что ничего у меня не получилось и ей пришлось «вмазываться» самой. А я как посмотрел на это действо: ковыряние иглой под кожей в поисках хоть какой-то венки, у меня такое отвращение возникло, что когда она, наконец, ввела себе дозу и, расслабившись, предложила и мне попробовать уколоться, я, конечно отказался наотрез. Мне было противно и жалко ее. Немного посидев, Ольга намекнула, что не отказалась бы «вспомнить старое» и трахнуться, но у меня не было никакого желания возобновлять с ней какие-либо более тесные отношения. У нас наладились в последнее время с Ольгой,  просто дружеские отношения и мне этого было достаточно.
Кто-бы мог подумать, что уже через полтора года, я сам и колоться начну, и других «вмазывать» научусь, и вместе с Ольгой буду зависать на собственной хате…
Сюзанна, живя с мамой, все чаще была предоставлена самой себе, Ее бабушка, Ольгина мама, Татьяна, постоянно была на работе, да ей и своих детей хватало. Одна Ира-истеричка чего стоила. Впрочем, Ирина, как потом говорили, и в дальнейшей жизни осталась такой же истеричной, склочной, завистливой бабой.
Сама Ольга тоже либо сутками где-то пропадала, либо запиралась на несколько часов с «друзьями» в своей комнате, не пуская туда дочку. Вот Сюзанна и бегала все чаще к нам, — своей второй бабушке Римме и ко мне. Моя мать ее очень любила, баловала, как могла, но из-за своей болезни тоже не могла ей уделять много времени, так как все чаще находилась в больнице.
Я же как-то всерьез тогда дочку наверно и не воспринимал. Точнее не воспринимал, как свою, родную, как говорят кровинушку, которую надо как-то воспитывать. Я тогда считал, — ну прибегает ребенок к нам и слава богу. Мне она ни сколько не мешала, а ей в нашей компании было конечно интересно, так как все мои друзья-знакомые ее любили и баловали по мере сил.
Осознание какой-то ответственности придет уже позже, когда я заберу дочку себе. Точнее Ольга сама попросит, чтобы я ее забрал, но это случится лишь через несколько лет, а пока все шло как всегда: с утра на работу, после работы с друзьями-подругами сидели вечерами у меня дома.
В декабре всей компанией отметили мое день рождения. Собрались все мои малолетки и оттянулись мы опять по полной программе. Там была и Юля Судакова, с которой, с новогодней ночи у меня начались близкие отношения, хотя ей на тот момент только исполнилось 14 лет, но это уже будет в следующем году, а пока мы гуляли, пили, наслаждались жизнью.
Так этот долгий, не очень удачный, но в общем то интересный год и закончился.
               
1987 год.

Немного истории
В Москве все чаще ощущается, что Советский Союз доживает свои последние годы. На Манежной площади проходит первый массовый несанкционированный митинг. В этом же году Борис Ельцин делает ряд заявлений и разрывает все деловые отношения с Горбачевым.
Все начинается летом 1987 года, когда у Ельцина осложняются отношения с частью руководства КПСС. Главный конфликт возникает между ним и Егором Лигачевым. Дело в том, что в это время Лигачев выступает за создание специальной комиссии Политбюро и ЦК КПСС по Москве, которая должна нанести убойный удар по Ельцину. Но в это дело вмешивается Горбачев, который не дает создать данную комиссию. Вмешательство происходит не без участия Ельцина, который чувствуя беду, успевает пожаловаться Горбачеву на «стиль руководства» Егора Лигачева. В этот раз Борису Ельцину удается уйти от удара.
Чувствуя, что ему многое позволено, Ельцин выступает с «острой» речью на пленуме ЦК КПСС. В своем выступлении он подвергает критике работу Политбюро и секретариата ЦК, выражает недовольство низкими темпами преобразованиями в обществе. Это провоцирует уже конфликт Горбачева и Ельцина. Горбачев не может оставить данное выступление безнаказанным и советует всем признать выступление «политически ошибочным». Меньше чем через месяц Ельцина снимают с поста первого секретаря МГК КПСС.
Хотя многие и считают, что началась перестройка в 1985г — это не совсем правильно. Поскольку вначале проводилась политика Ускорения социального и экономического развития СССР и только в 1987 году начинается вторая крупномасштабная попытка реформировать общественный строй в Советском Союзе. Эта политическая реформа предпринимается по инициативе Генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева. В дальнейшем её назовут перестройкой Горбачева.
Перестройка начинается спустя два года после смерти Константина Черненко в 1987 году. Согласно замыслам и плану Горбачева начинает осуществляться определенная система мер (ряд политических, экономических и социальных реформ), которая, в последствии должна привести к определенным целям. А цели задуманы сложные. На главном месте перестройки М.С. Горбачева стоит «обновление социализма», а далее следует помогать «социализму двигаться» и придать ему «второе дыхание».
Почему же ничего толкового в итоге не получилось из перестройки Горбачева? Почему все основные, в том числе и политические реформы в годы перестройки привели к известным последствиям распада СССР.
Перестройка начинается с «ускорения социально-экономического развития» в 1985 г., но не может обновить социализм. М.С. Горбачев на тот момент неверно оценивает состояние советского общества. На его взгляд, в стране присутствует экономический кризис, но по правде Советский Союз находится в социально-экономическом тупике. Выход из этого тупика требует совсем иных способов решения и реформ, чем те которые использует Горбачев. Михаил Сергеевич изначально неправильно ведет перестройку, что в дальнейшем приводит к развалу Советского Союза.
С этого года передачи западных радиостанций, которые еще недавно называли «мутными волнами эфира», перестают глушить. Впрочем, все «горячие» новости можно узнать не только из новостей «Радио Свободы», «Голоса Америки» и «Немецкой волны», но и из сообщений советской прессы, радио и телевидения. Вступила в силу свобода печати.
Предметом бурных дискуссий в стране, становится изгнание Бориса Ельцина из Политбюро, присуждение бывшему диссиденту поэту Иосифу Бродскому Нобелевской премии, арест зятя Брежнева, генерала Чурбанова, «телемосты» между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Кстати, на одном из них прозвучала, ставшая крылатой фраза: «Секса у нас нет. Мы категорически против этого». Это сенсационное «признание» прозвучало из уст советской участницы Людмилы Ивановой.
Но самой ошеломляющей новостью стало приземление немецкого спортсмена Матиаса Руста на… Красной площади. Легкий четырехместный самолет вторгся в советское воздушное пространство, пролетел несколько тысяч километров и спокойно приземлился на Большом Москворецком мосту. После этого «авиашоу» министр обороны Сергей Соколов и начальник ПВО Александр Колдунов были сняты со своих постов.
7 ноября советский народ традиционно отмечает очередную, 70-ю годовщину Великой Октябрьской революции. Внешне этот праздник остается торжественным и помпезным, в обрамлении бравурных маршей и грома салюта, но заметно тускнеют портреты Ленина и его сподвижников. Причина тому — публикация исторических документов, порочащих бывших лидеров СССР, свидетельств их современников, которые извлечены из архивов.
Кто сейчас помнит советские журналы для женщин: «Работница», «Крестьянка», «Здоровье», «Мода», «Советская женщина», «Шитье», «Вязание», позже, «Бурда-Моден»? Советские журналы, для женщин — были настоящей отдушиной наших мам и бабушек.
Советские женщины благодарно черпали советы педиатров из журнала «Здоровье» по воспитанию своих детей. Бабушки, кто порукодельней, вязали нам не только шапочки и носочки — сарафаны, пальто. Когда все успевали!
Мамы шили себе прелестные платья — по замороченным выкройкам из журналов «Работница» «Мода», «Крестьянка» и «Шитье». Женщины, чуть не плакали, как плохо были пропечатаны лекала выкроек, и как тяжело было не перепутать брючину с рукавом.
Когда появилась «Бурда-моден» в 1988 году — машинки наших дам застрочили быстрее — все, кто в теме — помнит — по этим выкройкам можно было сшить быстро и главное всем тем, кто не шил вовсе.
Первый глянец, совсем поначалу не глянцевый, согревал наших неизбалованных новинками моды, обустроенностью интерьеров женщин.
Рекламы в журналах не было. Советскую косметику не нужно было рекламировать — она была повсюду — коричневая и черная тушь и пудра в картонных коробках, духи — «8 марта», « Сирень» и «Красная Москва».
И тем не менее, читая советские журналы для женщин — наши дамы становились прекраснее. Они бегали и искали модные ткани, а потом бегали и искали цветные нитки, пряжу, а затем и модные туфли ко всему этому. Они пахли французскими духами, о существовании которых узнавали не со страниц «Работницы» и «Косметики» — а друг от друга.
Это журнал «Косметика» учил наших бабушек, как наложить на лицо маску из сметаны и клубники, огурца или каши, недоеденной ребенком — и после всего этого выйти в свет — несомненно, помолодевшей. Продукты то были хорошие, без химии. Но не пытайтесь повторить это в наши дни! Скорее всего, после таких экспериментов вы окажетесь на приеме у дерматолога!
Советские женские журналы выдавали эксклюзив! Что стоила только «Маска Нифертити». Там рекомендовалось смешать водку со сметаной и настаивать энное количество дней, затем все это намазать и не мыться, а потом сходить в баню... Ну это, неизбежно — из контекста «не смывать». Там, в бане кожа, видно отваливалась вместе с маской, и под ней — молодое лицо Нифертити…
Советская мода, несомненно, была для своих поклонниц мачехой. Даже когда трудолюбивым Золушкам удавалось купить приличную ткань, перед ними вставала проблема: что из нее сшить? Москвички могли съездить в Дом Моделей на Кузнецком мосту, где продавались выкройки некоторых моделей. Основным источником модных тенденций оставались журналы «Работница» и «Крестьянка». Иногда в киосках «Союзпечати» больше десяти минут залеживался эстонский «Силуэт». Он считался вершиной шика.
В 1987 году советские женщины существенно продвинулись на запад. Наступило время совместных предприятий, и одним из первых стало советско-германское «Бурда Моден». Так советские модницы начали шить и жить «по Бурде». То, что для немки было формой досуга, «бешенством с жиру», для нашей соотечественницы, стало способом выживания.
 Здесь было всё. Хочешь, шей пальто, а хочешь, свадебное платье. Не хочешь — вяжи, делай украшения, готовь. Безжалостные немецкие редакторы огорошили наших, строго воспитанных на «первом-втором-третьем», женщин, удивительными кулинарными изысками, вроде «чатни из цуккини» или «айнтопфа из свинины». «Работница» в долгу не осталась, опубликовав рецепт «рататулли» и модель свитера с серпом и молотом на груди. Но куда там! Советские женщины душой и телом принадлежали теперь улыбчивой Энне Бурда. Она в свои 78 лет, выглядела минимум на 20 лет моложе, и на 100 % шикарнее своих ровесниц в СССР.
Через год на страницах «Бурда Моден» появилась Маша Калинина, победительница первого советского конкурса красоты. И в сознании закрепилось: шей по «Бурде», делай зарядку по «Бурде», причесывайся по ней же — и станешь красивой и успешной, и жизнь будет улыбаться тебе модельной голливудской улыбкой.
Неформальное искусство, андеграунд — это и симптом, и двигатель перемен. Оно формируется и формулирует требования времени гораздо раньше, чем процессы изменений станут заметны в социуме, и тем более — в государственной системе.
В Москве проведен Всесоюзный Фестиваль Рок-панорама-87.
 К тому времени, когда социальные перемены в СССР стали заметны, рок-движение уже сложилось, созрело — и тронулось к своему закату. Во всяком случае, самые стабильные творцы 80-х и последующего десятилетия, все группы и лидеры движения, к 1987 году уже были известны и «раскручены».
А ведь власти только-только опомнились, сообразили пойти в ногу со временем: Московская рок-лаборатория создана в 1985 году. Рок-клуб в Свердловске открыт в марте 1986 года (Питер был первым, там рок-клуб создан в 1981 году).
Цитата из статьи того времени: «Рок лаборатория — совместное детище единого научно-методического центра Главного управления культуры Мосгорисполкома, МГК ВЛКСМ и МГСПС. Не имеющая аналогов организация. Главная ее цель — помочь встать на ноги самодеятельным группам. «Встать на ноги» — понятие широкое. Это и поиски помещения для репетиций, и приобретение аппаратуры, и проведение концертов. На совести лаборатории не только организационные вопросы, но и более серьезные задачи — такие, как, скажем, формирование музыкального вкуса начинающих певцов и музыкантов, вывод самодеятельных групп из «подвалов». Большим и очень нужным делом занята рок-лаборатория».
Советская власть сама себе рапортует, что все вроде «только начинается». Однако на самом деле все места в рок-тусовке уже заняты.
 Питерские группы, годы основания: «Аквариум» (1972), «Кино» (1980), «Алиса»(1983), «ДДТ»(80-й год в Уфе), «Зоопарк »1980).
Свердловские группы: «Наутилус Помпилиус» (82-83гг), «Чайф» (83-85), «Настя» (1986), «Урфин Джюс» (1980).
Сибирские: «Калинов мост» (1986), «Гражданская оборона» (1984).
Московские группы: «Машина времени» (1969), «Воскресение»(1979), «Браво» (1983), «Бригада С» (1984), «Коррозия металла» (1984).
К 1987 году героическая стадия развития советского рока закончилась. Условия игры поменялись: началась стадия коммерческая. И этот этап не так просто пройти, как кажется и мечтается, сидя в кочегарке…
Динамичная заставка, раскованные ведущие, запретные темы — такой предстала в октябре 1987 года новая вечерняя программа «Взгляд».
 Передача задумывалась «в верхах» как противостояние пятничной передаче Севы Новгородцева на Би-Би-Си. Инициатором такого «ответа Чемберлену» было КГБ. Но делали ее талантливые люди, и цензура особенно не вмешивалась — время уже было не то. В первом выпуске — Александр Градский, «Рок-ателье» и Элтон Джон, собачьи бега и боевые искусства, видеоклипы и интервью: с биологом Лазарем Метлером и артистом балета Владимиром Васильевым. Прямо с телетайпной ленты читаются новости. Ведущих четверо, они молоды и умны: Александр Любимов, Владислав Листьев, Дмитрий Захаров и Олег Вакуловский — по ощущениям их можно было сравнить только с битлами. Действие происходит на кухне, и вокруг. — рабочий бардак: бумаги, экраны, телетайп, книги, пишущие машинки.
Этот «набор свободы» подействовал на советских зрителей убийственно. На следующее утро все разговоры начинались с «А ты видел?» Видел, конечно, вся страна видела. Через 10 лет после первого эфира «Взгляда», «Огонек» писал о ведущих передачи: «Они стали народными героями, олицетворявшими перемены внутри страны, так же, как символом перестройки за границей был Горбачев. Потому что вместе с ними, смелея от пятницы к пятнице, мы учились говорить не кухонным шепотом, а вслух: в СССР все-таки есть секс, у капитализма тоже бывает человеческое лицо, рок-н-ролл жив, Чернобыль не авария, а трагедия… Но когда мы вместе прошли почти весь демократический букварь и научились громко говорить, было уже почти все равно, кто говорит с нами из студии «Взгляда». За что всем, кто когда-либо делал это, большое человеческое спасибо».
В июле 1987 Совет Министров СССР принял сразу три постановления, открывших новую эру торговли и сделавших такими узнаваемыми улицы конца 80-начала 90-х: «О создании кооперативов общественного питания», «О создании кооперативов по производству товаров народного потребления» и «О создании кооперативов по бытовому обслуживанию населения». Так в жизнь неизбалованного советского человека вошел рудимент конца прошлого века: коммерческий ларек, а с ним и незабываемый вкус польских крем-ликеров «Кокос» и «Банан», первый «Баунти» и «Сникерс», тушенка «Великая стена», плакаты с Арнольдом и Цоем, тампоны «Тампакс» и подозрительный по всем параметрам спирт «Роял».
На следующий день после выхода постановления в городе Андижане открылся первый в СССР коммерческий ларек. Через год ларьки стали символом успешного бизнеса. Если продовольственные магазины продолжали закрываться в 20.00, то ларьки работали круглосуточно. В них появлялись невиданные, интригующие товары: ликер «Наполеон», шампанское «Мадам Клико. Клубника». Продавцы надменны: они царствуют. На них белые носки и черные ботинки, «вареные» джинсы и балахоны с Рижского рынка.
А чуть позже по соседству с продовольственными, появятся палатки звукозаписи. И тогда на всю округу понесется: «Белые розы, белые розы…», «Группа крови на рукаве…», «Яблоки на снегу, розовые на белом…», «Что такое осень?..» Эти песни, записанные на кассеты МК-60 и BASF, обещали нам новую счастливую жизнь, о которой говорят люди на улицах, и всё, немыслимое еще вчера, что заставляет нас неотрывно сидеть перед телевизором: «Прожектор перестройки», «Взгляд», «КВН» и первые рекламные ролики. «Турецкий чай пьем за дружбу и любовь в дружеских беседах» помните?
 
Глава 1
 
Новый год я, как всегда отмечал с малолетками, у себя в квартире. Собралось человек 10-15. Точнее, сам Новый год, они встречали, как водится, в кругу семьи, а уже потом, часам к двум ночи, собрались уже у меня. Вино мы закупили еще неделю назад, объездив все вино-водочные магазины города. Вино доставать стало в те годы довольно трудно, так как в разгаре была борьба М. С. Горбачева с пьянством на Руси, да еще и талонную систему ввели. Теперь в магазинах давали лишь по несколько бутылок в руки, но мы находили и лишние талоны и деньги. Порой с заднего двора у грузчиков покупали, правда за двойную цену, но куда было деваться. Все закуски девчонки приготовили еще днем, заодно и пробрались у меня в комнате.
Я также встретил Новый год с мамой, а когда начали собираться мои гости, она пошла спать, чтобы нам не мешать. Потом, в процессе поглощения вина и закусок, мы, как обычно смотрели телевизор, ходили гулять, слушали музыку, танцевали, обнимались, зажимались по тёмным углам. Впрочем, у меня везде было темно, только во всех углах сверкали фонари светомузыки, крутился зеркальный шарик, разбрасывая по стенам круговерть «снежинок». Короче все было довольно неплохо. Я всю ночь танцевал с малолеточкой Юлей Судаковой, или мы сидели обнимаясь на диване.
С этой новогодней ночи у меня и начались с ней, более-менее серьезные отношения. Она, до моего отъезда и возвращения из Одессы, встречалась некоторое время с Валерой Славновым. На тот период, это был еще новый парнишка в нашей компании, которого познакомил с нами по моему Миша Огурцов. Жил Валера на Заводском проспекте, в доме № 2, но все равно каждый день в дальнейшем приезжал ко мне, где было место сбора всей нашей компании. Валера с Юлей пару раз переспали в конце прошлого года, Юля лишилась девственности и на этом их «любовь» закончилась.
На Юльку, видно, так подействовало мое письмо в стихах, написанное мной, лично ей, из Одессы, что она это восприняла видимо, как мое признание ей в любви, хотя я об этом тогда особо даже не задумывался. Написал и забыл.
Ей, конечно, импонировало, что на нее обратил внимание мужчинка на шесть лет старше ее, тем более, что с Валерой у них отношения не сложились. А моя, так и не состоявшаяся «любовь», Света Сорокодумова, с которой я хотел встречаться до моего бегства в Одессу, стала с этого года встречаться с Лешей Меркуловым. Он тоже был парнишкой из нашей тусовки и жил  в нашем доме. Ну вы помните наверно, который в прошлом году, на суде, всю вину за   кражу с рынка на себя взял и можно сказать, спас меня от тюрьмы.
В дальнейшем они со Светой расписались, и у них родилась дочка Лена. Несколько лет мы еще общались, а позже я с Лехой и Светой уже редко виделся. Хотя в дальнейшем, на момент написания этой книги (2014 год) я вновь нашёл их в интернете, в соцсети «ВКонтакте» и мы опять периодически общаемся. Правда, лишь виртуально. Да и они уже давно не в месте. И у Леши и у Светы другие семьи…
 
Глава 2
 
В своих отношениях с Юлей, я, честно говоря, даже не ожидал такого быстрого развития событий, но раз уж судьба приготовила мне сюрприз, в виде четырнадцатилетней девчонки я, конечно, воспользовался такой возможностью, как наверно и любой мужик на моем месте.
В новогоднюю ночь мы танцевали, обнимались, целовались, ну и в итоге, когда все разошлись... И плевать мне было тогда на все законы о совращении несовершеннолетних! О том, что она малолетка, я как-то даже и не вспоминал. Никогда и педофилом не был, — не тянуло меня на детишек никогда! У нас были нормальные, практически семейные отношения и о возрасте мы даже не задумывались. Она вела себя вполне по взрослому, а я был еще далеко не взрослым по своему мироощущению. Вот как-то так и сравнялись.
И не верьте всяким бредням о разврате малолетних. По своей юности знаю, что 14 лет, это уже возраст, когда ты можешь принимать серьезные решения, хоть и жизненного опыта конечно нет. Мы с Юлей хотели тогда быть вместе, и плевать нам было на мнение окружающих. Если людям комфортно друг с другом, то ни о каком разврате, по-моему, разговора быть не может. Не забывайте о временах, когда девчонок в 12-14 лет уже замуж выдавали, и это считалось в норме вещей! Все эти законы о совращении малолетних, придумали по моему старые импотенты, которым такие отношения уже не светили никогда, и управляла ими лишь чёрная зависть. Но это конечно лишь моё мнение.
Жила Юлька на улице Пролетарской, в доме №48, с отцом и младшим братом Славой. Ее мать сидела на тот момент в тюрьме за какую-то кражу, впрочем, они тогда уже были с Юлиным отцом в разводе. Ее отец был на инвалидности, так что на Юле висело все хозяйство в квартире. Надо было каждый день приготовить на всех поесть, проследить за младшим братом, чтобы не натворил чего-нибудь, так как он был довольно хулиганистый пацан. надо было и прибраться, и подготовиться самой к занятиям в школе. Дел и забот ей всегда хватало и она наверно, поэтому себя ощущала более взрослой.
Кстати училась Юля довольно хорошо, не смотря на кучу домашних обязанностей, да еще она и у меня вечерами стала зависать регулярно. Но, молодость, есть молодость, как-то у нас на все времени хватало. Стала частенько заходить к нам и Юлина двоюродная сестра Лена Данилова ( на данный момент Королева по мужу), жившая недалеко от нас, в доме №89, по улице Веры Слуцкой.
Вообще, с этого нового года у меня дома стало появляться все больше и больше молодых парней и девчонок, как из нашего дома, так и из других дворов. Все, кто пару раз побывал у меня дома, как правило приводили в скором времени и своих друзей. Мы слушали музыку, справляли вместе все праздники, летом стали ездить в походы, или сидеть до полуночи на берегу реки, где жгли костер, играли на гитарах. Зимой часто собирались на горке-ледянке возле яслей-сада на улице Раумской, или просто ходили гулять по ночному городу с кассетным магнитофоном и гитарами.
Вспомнить я, правда, теперь могу уже далеко не всех, кто бывал у меня дома. Вот самые запомнившиеся: из девчонок: Света Сорокодумова, Юля Судакова, Юля Преснякова, Таня Гусева, Ира Терещенко, Ира Туганова, Наташа Неуймина, Таня Зубкова, Лена Цветкова, Юля Захарова... Где-то с 1985 года к нашей компании присоединилась и моя бывшая одноклассница Лена Кочкина (ныне Стрембовская).
А из парней тогда у меня тусовались: Саня Дрогальцев, Вадим Каретников, Миша Огурцов, Леха Меркулов, Валера Славнов, Миша Гусев, Кирюха Цветков...
Да много еще кто у меня собирался-тусовался, но их я, если и вспоминаю, то только по именам. Если кто-то из перечисленных здесь ребят и девчонок, теперь конечно уже взрослых мужчин и женщин, вдруг будут читать эти строки, помните, — я вас всех помню! Пусть не по именам и фамилиям, но вот закрываю глаза, и все вы передо мной стоите. Многих правда уже нет в живых… Наркотики, на которые многие подсели в дальнейшем в конце 1980-х и начале 1990-х годов, алкоголь и общий кризис в стране, выкинувший многих за черту бедности, сыграли свою роль.
Всем пережившим те непростые годы мой большущий привет и спасибо вам всем за прекрасные дни, проведенные вместе!
 
Глава 3
 
Началась весна. Пролетели праздники 23 февраля и 8 марта, которые мы опять же справляли у меня. Я продолжал работать на заводе «Победа». Моя работа состояла в следующем. Тележки с кирпичом «сырцом» (обычной голубой глиной с добавками), закатывались по рельсам в длиннющие сушильные камеры с одной стороны, а я принимал их с другой стороны и доставлял по рельсам на электротележке к подъемнику, с которого они по транспортеру поступали рабочим-садчикам, укладывающим кирпичи на огромные платформы. Затем эти платформы, отправлялись в огромную и длиннющую, метров триста в длину, газовую печь для обжига. Кирпич-сырец, после нарезки из сплошного глиняного рукава на специальном аппарате, укладывался автоматически на специальные деревянные бруски которые потом уже с кирпичами размещались на тележках, которые я и возил. И вот, увидев, что этих новеньких брусков на производстве много, я тут же решил использовать их для реконструкции прихожей в нашей квартире. Обстругать каждый брусок полукругом, обжечь, покрыть лаком и обшить до середины стен всю прихожую. Чем я и занялся в дальнейшем. Как только растаял снег, я начал ездить на работу на велосипеде, и стал понемногу возить эти рейки домой, когда работал в ночную смену. Дома я в свободное время, обстругивал, ошкуривал их, обжигал над газом и покрывал лаком. Когда накопилось уже достаточное количество, как и было задуманно, обшил ими прихожую, в половину моего роста, а по верху сделал широкую полку, идущую вокруг по всем стенам прихожей, куда расставил флаконы с одеколонами, которые я тогда копил. Вообще я всю жизнь что-нибудь да копил. Это наверно свойственно всему роду человеческому. В детстве марки, фантики от конфет и жвачки. Когда стал постарше, стал копить пустые пачки из код сигарет, желательно фирменных. Потом копил шампуни, упаковки мыла душистого, которое только начало появляться в магазинах: "Яблоко", "Сирень", "Роза", и т.д. Да много чего ещё.
 
Глава 4
 
Все это время, я после работы и по выходным продолжал дрессировать своего пса Барюшу. Вы про него уже и забыли наверно, а он был неотъемлемой частью моей жизни. Он был полноправным членом нашей небольшой семьи. Я ежедневно ходил с ним гулять. Ходил с ним в магазин, и приучил его тащить оттуда и до дома, в зубах сумку с продуктами или картошкой. Причем он шел рядом без поводка и сумку нес до самой нашей парадной, а порой и на четвертый этаж поднимался с ней по лестнице. Ему это нравилось. Иногда он даже отдавать ее не хотел, — зубами вцепиться в ручки и тянет на себя. Еще и зарычит бывало. Он и с наших прогулок постоянно тащил какую-нибудь дубину до самой парадной, и чем она тяжелее была, тем ему было интересней. Именно дубину, а не палку какую-нибудь. Найдет кусок дерева, порой метра два длиной и тащит к дому. А похвалишь его, типа: «Ай, Барюша, какой молодец!», так он просто из кожи вон лезет, чтобы эту деревяху до самой парадной дотащить.               
Пес он был вообще классный! Сильный, высокий. Для него эти все таскания палок и сумок было лишь игрой, а вот люди, когда мы с ним из магазина шли, смотрели на нас как на что-то особенное, вроде циркового номера. Моего пса вообще в Колпино знали, или просто видели в те годы очень многие. Он был единственным догом рыжего окраса во всем городе, причем самым мощным и огромным, — в холке 85 см, плюс голова. Грудь широченная, так как зимой он постоянно возил меня на лыжах и санках, вот и натренировался. В общем раз увидишь, такого красавца, — не забудешь.
А как он плавать летом любил, не передать. Иногда залезет в речку по грудь, голову в воду опустит по самые уши и что-то там выискивает. Порой так чуть ли не минуту под водой морду держал, — одни уши торчали. А если в реку вместо палки камень кинешь, он бросался с радостным лаем в воду и плавал посреди реки по кругу порой по десять минут, в попытке найти то, что ему кинули. Ну и за палками конечно плавал и приносил. А больше всего с резиновыми игрушками любил играть. Особенно если они пищали. Всякие ёжики резиновые с пищалками, мячики и прочее. Схватит, бывало такую игрушку зубами, сожмет, а как только она пищать начинает, подкинет ее в воздух и тут же за ней мчится.
 
Глава 5
 
А вот лето этого года, почему-то, почти совсем стерлось из моей памяти. Всплывают какие-то обрывки, как мы ходим с Юлькой и нашими друзьями на аттракционы, на наш остров Чухонку, как ходили в кинотеатры, особенно на индийские фильмы, которые тогда были очень популярны в СССР. Как катаемся на лодках, или водных велосипедах, загораем на пляже.
В начале июля, мне позвонил отец моей сестры Наташи, Владимир Веселов и сообщил, что умер его отец, дед моей сестры Василий Матвеевич Веселов, и чтобы мы с мамой приезжали помочь с похоронами. Последние три года, Василий Матвеевич почти не вставал с постели и отец Наташи за ним ухаживал. Вот что мне спустя много лет рассказала про те дни моя сестра Наташа:
 «Дедушка умер 2 июля 1987 года. Я была как раз тогда в Питере, в мае и июне месяце. Я сдавала диплом и последний госэкзамен, так как заканчивала университет. Приезжала я к ним на эти два месяца уже с сыном Ильюшей. Дедушка его очень ждал, хотел увидеть внука обязательно. 28 мая Илье как раз исполнился один годик. Такой потешный был мальчуган и пошел он в первый раз тоже в Питере и дедушка это наблюдал. Все время просил, чтобы ребенок играл в большой комнате, где он лежал, чтобы он мог наблюдать за ним. Ходить тогда уже дедушка не мог. Он пролежал почти три года, отец и я его кормили с ложки, и на горшок сажать и мыть, а до 1985 года он еще был молодцом и подружка у него даже была. Звали ее Юлия Васильевна и она очень похожа была на мою бабулечку Шуру. Она профессором универа была, очень грамотная женщина. Часто приходила к нам в гости , мы пили чай за большим круглым столом и беседовали. Я, как только закончила все свои дела с экзаменами, улетела назад в Бишкек с Ильюхой.  По моему, 31 мая или первого июля. А буквально на следующий день после прилета пришла телеграмма, что дедушка умер... Вернутся снова, на похороны я уже не смогла из-за финансовых трудностей, так что отцу пришлось все делать самому».
Моя мать в это время была тоже в больнице, а у меня были какие-то свои любовные дела с Юлькой, да и работал я, поэтому тоже так и не смог поехать помочь с похоронами. Каюсь, — надо было обязательно съездить.
 
Глава 6
 
На своей работе, на заводе "Победа", я в это время познакомился с парнем Сергеем, работавшим там же «садчиком кирпича». Он играл раньше на гитаре в группе и мы с ним решили создать свой новый ансамбль, на базе завода. Сходили в заводской комитет комсомола, — поговорили. Нам обещали помочь, если мы сами оборудуем себе помещение. Мы как раз тогда присмотрели у нас в цеху №2, свободное помещение и начальница цеха согласилась нам его отдать. Только там надо было срезать всякие металлические конструкции, торчащие из бетонного пола. Мы взяли сварочный аппарат и после работы, стали оставаться и срезать все ненужное. Потом начали делать кирпичную стену с проемом для двери, благо кирпича вокруг было предостаточно. Промучились мы с этими идеями и помещением до осени, а потом забросили это дело, так как узнали, что это помещение это решили отдать какому-то кооперативу по изготовлению гипсовых декоративных плит. Заводу это было выгодней, чем какой-то группе отдавать. Спустя какое-то время, туда действительно вьехал этот кооператив, а мы его потом обнесли, чтобы чужие помещения не занимали. Утащили у них несколько метровых форм для плит. Они были сделаны из какого-то материала, типа резины, или силикона Я эти формы переплавил дома и сделал свои формочки для всяких статуэток из гипса. Хотели мы тогда и этим творчеством заниматься, так как наступала эра кооперативов и мы тоже хотели деньжат подзаработать. Мы брали какую-нибудь готовую, покупную статуэтку, заливали ее этой резинистой массой в какой-нибудь посудине, а когда масса застывала, вынимали покупную вещь и туда можно было уже в дальнейшем гипс заливать и делать сколько угодно копий с той покупной статуэтки. Потом мы их с Мишкой Огурцовым красили, покрывали лаком и шли продавать на наш рынок, на улице Раумской. Но с этим бизнесом тоже вышел облом, — никто нашу продукцию на местном рынке покупать почему-то не хотел, хотя статуэтки были не плохие.
 
Глава 7
 
В Ленинграде, уже несколько лет работал рок-клуб и мы с Мишкой Огурцовым, Вадимом Каретниковым, Саней Дрогальцевым, а также Робертом Поповым, который почти всех колпинских музыкантов знал, решили и в Колпино организовать что-то подобное. Свой колпинский рок-клуб.
Роберт Попов тогда тоже создал уже свою группу, и был настоящим фанатом этого дела. Он знакомился со всеми новыми колпинскими музыкантами, знакомил их между собой, помогал перепродавать друг другу музыкальные инструменты и аппаратуру.
Мы что-то придумывали в этом направлении, типа создания своего, самиздатовского рок-журнала, чинили и перепродавали старые инструменты, паяли какие-то приставки для гитар. А пока суть, да дело, мы написали несколько десятков объявлений, что мол, хотим объединить всех начинающих колпинских музыкантов. Развесили объявления на всех остановках, указав мой номер телефона и уже через пару дней, нам начали звонить ребята со всех концов города. Мы ездили к ним, они приезжали к нам, общались, знакомили их между собой. Они приглашали нас на свои репетиции. В общем жизнь тогда кипела во всю и каждый день приносил что-то новое и интересное.
Первыми на наше объявление откликнулись Игорь Алимин с друзьями. Они были моими ровесниками и что-то уже пытались играть с Женей Лангстремом (саксофон, флейта) и барабанщиком Олегом, фамилию его я уже не помню, но жил он в доме №7 по улице братьев Радченко, на перекрестке с проспектом Ленина. Тогда в том доме размещалось кафе-мороженое и он жил как раз над ним, на четвёртом этаже. Женя Лангстрем тоже жил где-то недалеко, на проспекте Ленина.
Мы приехали с Робертом Поповым и Мишей Огурцовым к ним, поговорили. У Олега дома стояла неплохая ударная установка, были и другие инструменты. Что-то мы тогда вместе попытались поиграть, обсуждали, что делать дальше для развития рок-движения в Колпино.
В дальнейшем, уже вместе с ними и еще несколькими музыкантами из разных групп, мы решили собрать общее собрание всех колпинских музыкантов. Съездили в магазин «Полтинник» (улица Павловская № 82). В этом здании размещался Дом культуры «Строитель» и там мы договорились с администрацией, чтобы они предоставили нам на один вечер, свой большой кинозал, для проведения общего собрания музыкантов. Снова были объявления, теперь уже приглашающие всех желающих собраться там-то и там-то, в такое-то время. Вновь мы принимали звонки со всего города, объясняли, что и как.
Через несколько дней после нашей первой встречи, Игорь Алимин, пригласил меня заехать к нему в гости, когда они с друзьями будут записывать «свою музыку» и вскоре я выбрал вечер и приехал к нему в гости. Он тогда отделился от родителей и снимал квартиру на бульваре Трудящихся. Там уже сидели Олег и Женя, настраивали аппаратуру и инструменты.
Вообще, честно говоря, музыкой назвать, то, что они записывали, было довольно сложно, но тогда у нас всех, было время экспериментов с инструментами, со звуком, и результат у них получался довольно интересный.
Игорь включал свой большущий катушечный магнитофон с тремя магнитными головками, в режим постоянной реверберации (эхо), подключал к нему через небольшой микшер несколько микрофонов и гитар и они просто издавали какие-то звуки на всем, что под руку попадалось. Женя то «выпиливал» на скрипке, какие-то сумасшедшие звуки, то издавал какие-то звуки на флейте. Игорь что-то импровизировал на безладовой бас-гитаре, которую кстати, сам и сделал, или играл что-то на соло-гитаре. Олег, соответственно, что-то выстукивал на барабанах и тарелках. То и дело кто-то из них шипел, кричал, или дико хохотал в микрофоны.
В итоге, получалось что-то невообразимое, но благодаря реверберации, создавался офигенный объем, словно они играют на необитаемой планете, и каждый звук, даже обычный шелест скомканной бумаги, многократно повторялся и уже звучал совсем по другому. Иногда вообще невозможно было понять, как и на чем сделан тот или иной звук.
Если эту «музыку» с чем-то сравнивать, то ближе всего было бы наверно звучание при озвучивании фильмов ужасов, когда кто-то ночью бредет через кладбище, — что-то шуршит, где-то воет, откуда-то раздаются крики и стоны, сюда же вплетались и какие то музыкальные куски и т.д. В общем полная музыкальная фантасмогория.
Мне в тот вечер тоже предложили присоединиться к их творчеству, и я с воодушевлением помогал им чем мог. То хватал скрипку, на которой никогда не играл, и что-то на ней пилил смычком, то мял бумагу перед микрофоном, или просто подвывал, подхихикивал, хрюкал, гавкал в микрофон. Короче, сходили мы с ума, как могли, но все были довольны, особенно, когда прослушивали потом наши творения.
 
Глава 8
 
Вскоре, наступил день сбора общего собрания в клубе «Строитель» и, должен заметить, что пришло довольно много народа. Многие ребята уже играли в группах, в различных колпинских ЖКХ, в подростковых клубах, многие рок-группы устроились репетировать в красных уголках различных цехов Ижорского завода, кто-то, вроде нас, просто играли у себя дома.
На собрании мы обсуждали дальнейшие планы, знакомились друг с другом. Вел собрание кто-то из комсомольской среды, с кем мы тоже наладили контакт, так как без комсомольской организации нам бы вообще ничего не разрешили делать. Такое было время.
На этом собрании, я познакомился с ребятами из группы «Вавилон», игравшей в красном уголке цеха №32, Ижорского завода. Отец лидера этой группы, Олега, работал как раз начальником этого цеха, так что там все было схвачено.
Кроме Олега, там играли Саня Морозов на бас гитаре и Алексей, на клавишных. Фамилии Олега и Леши я, к сожалению уже не помню. После собрания, я еще пообщался с ребятами из «Вавилона» и они, узнав, что в данный момент я нигде не играю, предложили стать у них вторым гитаристом. На соло-гитаре играл Олег. Я, конечно, согласился, так как дома все равно у нас ничего толкового не получалось, да и барабаны я свои продал.
Вскоре, после нескольких репетиций на заводе, мне выписали временный пропуск и можно сказать, с этого момента началось мое более-менее профессиональное приобщение к рок-музыке. Аппаратура у ребят была очень даже ничего, для того времени. Большой комплекс «Эстрада», хоть и старый, но рабочий. Ещё один микшерный пульт «Электроника», ударная установка, неплохие инструменты, приставки.
Кстати, у Алексея, тогда уже были первые клавиши «Yamaha». Они были красного цвета, с небольшим грифом, как у гитары, с кнопками управления на нем. На этих клавишах, можно было играть, повесив их на плечо, как гитару. Они только появлялись у музыкантов в эти годы, например у супер популярной в те годы группы «Ласковый май», хотя в Японии, где они производились, такие клавиши считались детской игрушкой…         
Вскоре я купил себе с рук у Дима (именно Дим, а не Дима — это имя такое, а не опечатка!) Марковского, тоже начинающего музыканта тех лет, болгарскую электрогитару «Орфей», сделанную «под фэндер-телекастер».               
 Друг нашего вокалиста Олега и по совместительству, наш звукооператор Коля, очень хорошо разбирающийся в электронике, переделал схему в моей примочке гитарной, чтобы она как фирменная звучала и начались репетиции.
Должен заметить, что Олег, лидер группы, не только пел отлично, но и классно играл на соло гитаре, да и тексты песен, надо сказать, очень неплохие, сам сочинял.
Вскоре, в красный уголок соседнего цеха переехала и «панк-банда» Роберта Попова со странным названием «Пурген»... В других цехах, тоже были свои рок-группы. Мы после репетиций, стали заходить друг к другу в гости, обмениваться «знаниями» по музыкальным вопросам. Там же в «красных уголках» и актовых залах завода, отмечали и дни рождения музыкантов. Накрывали столы, пили и затем, по очереди выходили играть на сцену. Каждая команда хвасталась, что успела сделать в последнее время.
На репетиции мы в основном ходили не через проходную, а через огромную дыру в заборе, недалеко от КШФ (колпинской швейной фабрики), на Фидерной. Так было гораздо ближе. Впрочем, через эту дыру и половина работяг ходила, кому так ближе было, или если надо было в цех водки или пива протащить. Русский работяга без "подогрева" работать не мог!
Юлька Судакова, тоже бывало, ходила вместе со мной на репетиции, но довольно редко, — ее наши музыкальные дела не очень интересовали. Она все чаще оставалась ночевать у меня, и однажды, зайдя к ним домой, мне пришлось поговорить серьезно с ее отцом, на тему наших отношений. Пришлось признаться, что мы уже живем, как муж и жена и пообещать, что все будет хорошо и чтобы он не волновался за дочку. Ее батя был вообще-то классный мужик и в принципе не возражал. Моя мать вообще в мои дела не лезла, так что к Юле относилась вполне нормально.
С этого дня мы, бывало, и у Юльки стали оставаться ночевать, и даже жили иногда у нее дома по несколько недель, чтобы отцу не скучно было, так как Славка, Юлин брат, все больше где-то шлялся и домой только ночевать приходил и их отец дома один оставался. Славка в последнее время и у меня дома частенько стал сидеть, вместе с нашими общими друзьями.
               
Глава 9
 
Я продолжал работать на «Победе». Осенью этого года, 23 октября, судя по записи в моей трудовой книжке, меня перевели из разнорабочих в «садчики кирпича». Это было повышение и зарплата соответственно прибавилась в два раза, но и работа была потяжелей. Надо было снимать быстро-быстро кирпич-сырец, поступающий по ленте транспортера и укладывать его в определенном порядке на платформы, перед отправкой в печь для обжига. На одной платформе помещалось около трех тысяч кирпичей и за смену мы отправляли в печь около десяти таких платформ. Вот и считайте, сколько раз надо было быстренько схватить два кирпича с ленты, повернуться, положить их в определенном порядке и вновь развернувшись к транспортеру, опять хватать два кирпича и так всю смену.
Юля закончила в этом году школу и поступила в Ленинградский торговый техникум, учиться на продавца. Теперь мы виделись реже, только вечерами, после моих репетиций, да по выходным.
Однажды, где-то уже в середине осени, мы сидели с Юлей вечером у меня дома, и вдруг раздается звонок в дверь. Открываю, — стоит незнакомая, симпатичная девушка, и как ни в чем не бывало, говорит: «Привет Саша! Я Лариса Иванова. Ты меня не помнишь? Я сестра Андрея Иванова, твоего одноклассника из Славянки».               
Тут я наконец-то, узрел что-то знакомое в ее чертах и вспомнил ее, хотя, через столько лет я и думать о ней забыл. Ну что малолетку вспоминать, которую видел в детстве лишь изредко, когда, бывало, заходил к Андрюхе в гости, или они с сестрой приходили ко мне.
Пригласил я ее пройти в комнату, предложил чаю. О чем говорить, совершенно не представляю. Юлька тоже коситься в непонятках, — что это за явление на ночь глядя? И тут Лариса мне выдала: «Понимаешь, мне приснился сон, что тебе нужна моя помощь, вот я и приехала...»
Честно говоря, я даже не представлял, как мне реагировать на это заявление. Я уже полгода жил с Юлькой, а тут такой сюрприз. Сразу было ясно, что Лариса, в глубине души на что-то надеялась но, увы.
Лариса и сама видно поняла, какую глупость сморозила приехав ко мне и увидев, что я живу не один и вполне счастлив. Она быстренько допила чай и ушла. Я думал, что уже никогда наши пути не пересекутся, но благодаря вошедшему в нашу жизнь интернету, Лариса вновь нашла меня в 2012 году, в соцсети «ВКонтакте», когда я и думать о ней забыл и мы возобновили знакомство, стали переписываться. Лариса призналась, что была влюблена в меня еще со школы и конечно ехала тогда ко мне, надеясь, что у нас что-то получится…
Вот так и разбиваются в прах детские мечты, а ты порой о чьих-то переживаниях даже не догадываешься. Впрочем у нас сейчас хорошие дружеские отношения.
 
Глава 10
 
Зимой, Роберт Попов со своими музыкантами перебрался с завода, репетировать в домик-сторожку на Чухонке, куда на зиму устроился работать сторожем их клавишник Александр, который мне рояль подарил на день рождения, помните? Он теперь ночами там площадку с аттракционами охранял.
Ребята перетащили к нему в сторожку микшерный пульт, драммашину, инструменты. Теперь они собирались там по ночам и что-то придумывали и записывали на магнитофон. Что-то, как они говорили сверхгениальное, хотя в дальнейшем ничего я из их гениальных произведений так и не услышал. Несколько раз и мы у них посидели ночью, правда больше вино пили, чем играли, но зато пообщались очень даже качественно. Обдумывали дальнейшее развитие рок-движения в Колпино.
Наша группа «Вавилон», тоже успешно репетировала. А вот дома, у меня уже начались мелкие стычки с Юлей, по поводу моих постоянных репетиций, но я особо на это внимания не обращал. Музыка для меня всегда была на первом месте, а у Юльки были свои преоритеты в жизни.
Перед самым новым годом, Роберт притащил ко мне несколько неплохих клавишных инструментов, которые они у себя  не использовали: синтезатор, электроорган, а спустя еще какое-то время, принес попользоваться первые советские клавиши «Юность 21» у которых полифонический звук был просто обалденный. Вообще у Роберта всегда дома был склад всяких инструментов.
     Мы тут-же с Михой Огурцовым и Вадимом Каретниковым стали вечерами придумывать какие-то свои, чисто клавишные композиции. И так нам это дело понравилось, что мы даже название новому трио придумали, то ли «Небесные странники», то ли «Небесная лаборатория», сейчас уже точно не помню. Ну и музыка была соответствующая, чисто космически-электронная.
Мой день рождения, в этом году, мы  отмечали сначала на нашей репетиционной точке в красном уголке цеха № 32, где устроили настоящий концерт с кучей музыкантов, а потом, через несколько дней, уже у меня дома его отметили с моими друзьями-малолетками. И с Юлькой Судаковой конечно. Потом, мы с Юлькой сходили поздравить с Новым годом ее отца. Вот так этот год и закончился.

1988 год

 Немного истории
 1 октября Ю.С.Горбачев был избран председателем Президиума Верховного Совета СССР, номинальным главой государства. А что толку?
 В 1988 году в нашей стране стало популярным известное китайское пожелание не жить в эпоху перемен. Потому что эта эпоха наступила и к ней многие даже успели привыкнуть. Даже стояние в очереди за вином и водкой, перестало нам казаться чем-то ужасным. Даже введение талонов на это дело, а заодно на сахар, масло, табачные изделия, а во многих регионах и на другие товары было лишь одним из способов найти и достать. В конце года рупор антиалкогольной кампании журнал «Трезвость и культура», в полном соответствии с абсурдностью текущего момента начал публикацию великой поэмы Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки».
 Все идет к тому, что Михаил Сергеевич Горбачев становился все более популярным на Западе и все менее популярным в СССР. Там он дружит с заядлыми буржуйскими консерваторами Рейганом и Тэтчер, а здесь, пресловутые «перестройка, ускорение и социализм с человеческим лицом» делались предметом смелеющих на глазах шуток в возрожденном КВН.
Радовала народ лишь введение в государстве гласности. Почти каждую пятницу по телевизору идет передача «Взгляд». Хотя иногда передачу и прикрывали на время. Зато не прикрывали, выходившую раз в месяц по субботам передачу «До и после полуночи» и выходившую ежевечернее передачу «600 секунд» с Александром Невзоровым. Толстые литературные журналы азартно состязались друг с другом в публикациях статей и книг, прежде запретных наших эмигрантов, и не наших, антисоветчиков вроде Оруэлла. И совсем не радовало нас то, что Советский Союз начал разваливаться с кровью. В Нагорном Карабахе и Сумгаите армяне и азербайджанцы принялись резать друг друга.
14 апреля 1988 года были подписаны Женевские соглашения, главными пунктами которых стал вывод советских войск с территории Афганистана, реализация программы национального примирения и прекращение вмешательства со стороны соседних стран во внутренние дела этой страны. Вывод войск начался скоропалительно и во многом напоминал капитуляцию. Сложно было не столько перебросить на родину людей и технику, сколько решить, куда деть имущество, накопившееся за 10 лет.
Для того, чтобы вывезти одну минометную батарею из 40 человек и 10 орудий, требовалось от 5 до 8 железнодорожных вагонов — только на один ствол приходилось до тысячи артиллерийских боеприпасов, плюс техника, инженерное и вещевое имущество. Все это переходило афганской стороне, хотя каждый понимал, что не пройдет и часа, как все советское имущество окажется в распоряжении моджахедов. Уходили советские войска под отчаянную стрельбу — афганцы били по воздуху. Для одних уход русских был радостью, для других — трагедией, предвестием близкого конца.
Начавшись 15 мая 1988 года, вывод войск из СССР закончился к 15 февраля 1989. Вывод войск из Афганистана длился долгих 9 месяцев. Все помнят эти кадры: командующий Борис Громов на бронетранспортере последним покидает территорию Афганистана. Все, что случилось в этой стране потом, доказывало, что только присутствие советских войск обеспечивало мир Афганистану. А что дало это присутствие нашей стране, кроме тысяч убитых молодых ребят?
 А вы помните о ракетоносителе «Энергия» и космическом корабле «Буран»? Главные слова, которые приходят в голову в разговоре о ракетоносителе, впервые пущенном на орбиту весной 1987 года, — «новый» и «принципиально новый». Новые мощные двигательные установки использовали в качестве горючего водород вместо привычного керосина. Это важно — при сжигании тонны водорода выделяется в 3 раза больше энергии, чем от такого же количества керосина. Принципиально новой была и грузоподъемность. Она в 5 раз превышала возможную в ракетоносителях предыдущего поколения.
Например, к Луне «Энергия» могла бы вывести аппараты, весящие 32 тонны, а к Марсу и Венере — 28 тонн. Работа над созданием ракетоносителя «Энергии» и корабля «Буран» длились 13 лет. В работе принимали участие сотни конструкторских бюро, заводов, НИИ, строительно-монтажных и эксплуатационных предприятий. Параллельно с созданием «Энергии» шла работа над рассчитанным на 100 полетов кораблем «Буран». Он тоже существенно отличался от всего ранее созданного. Суммарная площадь его крыла составляла 250 кв. метров — поэтому он приземлялся не как самолет, а как планер. В его грузовом отсеке запросто поместился бы базовый блок станции «Мир».               
 Свой первый (он же, к сожалению и единственный) полет «Буран» совершил без экипажа и груза. Пуск произошел 15 ноября 1988 года с космодрома Байконур. Сделав за 205 минут два витка вокруг Земли, «Буран» вернулся на аэродром «Юбилейный» на Байконуре. Успешно совершив посадку, он тут же вошел в Книгу рекордов Гиннеса — до сих пор космический аппарат не двигался по маршруту: «Космос» — «Земля» под управлением только бортового компьютера. Программа «Энергия — Буран» обещала СССР важное преимущество в деле освоения космоса, но… уже в 1990 все работы по программе были приостановлены, а в 1993-м — полностью закрыты. Судьба «Бурана» сложилась печально: в 2002-м его разрушила упавшая крыша монтажно-испытательного корпуса на Байконуре.
 7 декабря 1988 года в 11 часов 41 минуту в один момент прервалась телефонная связь между Ереваном и практически всеми населенными пунктами на севере Армении — то есть, почти с половиной республики. Семь минут тишины, а потом в эфире заработала военная радиостанция. Младший сержант Александр Ксенофонтов напрямую, без шифровки, прокричал, что в городе Ленинакане произошло мощное землетрясение, город почти полностью разрушен, много раненых, требуются вертолеты.
 Вертолеты Як-40 потянулись в Ленинакан только на следующий день, несмотря на то, что тысячи людей зимой оказались на улице. Везли одеяла, теплые вещи и продукты. Раненых стали перевозить по воздуху в столицу республики. Первые врачи прилетели из Москвы в Ленинакан ночью после землетрясения. В городе не горел ни один фонарь — живой город в один момент дома, улицы, скверы, площади оказались уничтожены. Вместо них — курганы из красного туфа, щебня, бетона и стекла. Отовсюду раздавались крики и стоны раненых, по курганам бродили мужчины с фонариками, выкрикивая имена родственников. Даже и в этой трагической ситуации милиции пришлось бороться с мародерами, которые проникали в разрушенные магазины и пытались снимать драгоценности с погибших. Фактически, так же поступали и те, кому было поручено помочь пострадавшим — из 4 миллиардов рублей до адресата дошли только 2. А помочь стремились многие: со всех концов страны на север Армении съезжались добровольцы, а среди именитых жертвователей были мать Тереза и Шарль Азнавур.
 По официальным данным при землетрясении погибли 25 тысяч человек. В результате землетрясения в Армении 1988 г. два города — Спитак и Ленинакан, — а с ними и 60 сел в окрестностях оказались полностью стерты с лица земли.
 В период глубочайшего застоя и времен перестройки в СССР угоны самолетов были отчаянным прыжком «назад в будущее», как в одноименном фильме небезызвестного Спилберга. В марте 1988 года семейство Овечкиных, уподобившись примеру предшественников, в поисках лучшей жизни захватили пассажирский самолет. Попытки всех отчаянных и отчаявшихся обрести счастье на родине, какой бы она не была, толкал некоторых жителей СССР на преступления. Те, кто просто покидал, находя политическое убежище — становились «предателями и политическими преступниками», но они не совершали страшный смертный грех — лишение жизни себе подобных. Те же, кто планировали угоны самолетов, не только не исключали такой возможности, но, как будто бы заранее рассчитывали на кровавый исход. Дело в банальной истине. С точки зрения психиатрии — как правило, — все террористы, воздушные в том числе, — это люди глубоко нездоровые — маниакально-депрессивный синдром — отягощенный психопатией. Семья Овечкиных не была исключением. Диагноз тот — же, а почерк, как у всех психопатов неразборчивый. Захотелось семи братьям Овечкиным, их сестрам и прости, Господи, матери, их породившей, лучшей доли на берегах туманного Альбиона. Сколотившие джаз банду со сказочным, но тупейшим, в данном контексте названием «7 Симеонов», они не стали «ждать перемен», как в те годы пели, а решили осчастливить Европу своим «гением».
 До того затуманил им голову Токио, где они побывали на гастролях, что мочи не стало. Вообще правильно, что всех выезжавших за границу в то время тестировали зоркие «лубянщики» — прирожденные «психи-психиатры», но недоглядели.
 Итак, захват самолета семьей Овечкиных. На борту самолета Ту-154, выполнявшем рейс по маршруту Иркутск — Курган — Ленинград, угрожая оружием и бомбой, Овечкины потребовали лететь в Лондон. Их, конечно, удалось обмануть, и самолет посадили на военный аэродром «Вещево» в Ленинградской области. Мотивация — дозаправка. Овечкиным сказали, что это уже Финляндия. Увидев советских солдат, захватчики поняли, что обмануты. В яростном припадке они расстреляли бортпроводницу Тамару Жаркую. Группа захвата проникла в самолет через кабину пилотов и багажное отделение. Начался штурм. Братья решили покончить с собой. Они взорвали бомбу. Направленный взрыв убил лишь одного из них. Остальных членов семьи расстрелял старший брат, после чего и сам застрелился. В живых остались только маленькие дети, 28-летняя Ольга Овечкина и 17-летний Игорь Овечкин. Говорят, что если бы на тот момент наш «спецназ» имел хоть какую-то маломальскую подготовку, жертв можно было избежать, и самолет бы не сгорел. Жаль Тамару.
 
Глава 1
 
Начало этого года я, честно говоря, помню смутно, впрочем, конец этого года я вообще плохо помню из-за того, что мой лучший друг Андрей Годунов (в колпинских дворах его все знали, как «СЭМ»), вернувшийся этой осенью с зоны, подсадил меня на наркотики… Впрочем, обо всем расскажу по порядку.
Новый год, как всегда, мы отпразновали всей нашей веселой компанией. Правда справляли мы его на этот раз не у меня, а у Цветкова Кирилла, который жил рядом, на улице Раумской в первом доме. Сейчас уже и не помню, почему мы вдруг у него решили отмечать Новый год. Наверно потому что родители его куда-то свинтили, а у меня дома все-таки мать присутствовала.
Но для меня этот новый 1988 год, видно не задался с самого начала. Во-первых, не любитель я отмечать праздники у кого-то. Я по жизни домосед и всегда предпочитал, чтобы друзья  ко мне приходили, а не я к ним. А во вторых, я еще умудрился подраться в новогоднюю ночь с Гусевым Мишкой. Он тоже жил в первом доме по Раумской и был постоянным гостем у меня дома, до этого случая. Я ему что-то наговорил насчет залета по его вине моей соседки по лестничной площадке, Лены Цветковой, он в ответ начал что-то нехорошее говорить о моей Юльке и обо мне, а так как я был, мягко говоря, изрядно выпивши, а Мишка потрезвее, да и ростом он был метр восемьдесят с чем-то, то мне и досталось...
 С этого Нового года с Мишкой я больше никогда не общался. Я человек злопамятный и справедливый кстати тоже. Я в той ситуации был полностью прав! Возможно, спустя годы Мишка и понял это, но увы, поезд ушёл.
Мы прожили  с Юлей уже ровно год. Прожили, практически семейной жизнью. По праздникам, еще продолжали собираться у меня наши общие друзья, но все реже и реже. Семейная жизнь накладывает свой отпечаток на отношения с друзьями.
Юлька, поступив после окончания школы в торговый техникум в Питере, не далеко от Адмиралтейства, с головой ушла в учебу, мечтая стать заведующей магазином, а я продолжал заниматься музыкой, ходил на свои и чужие репетиции, проводил много времени с друзьями-музыкантами.
Продолжал я общаться и с Игорем Алиминым. Он жил теперь в Ленинграде. Снимал большущую комнату в сталинском доме, рядом с Балтийским вокзалом. Я стал частенько к нему в гости ездить. Помимо музыки, он занимался еще и живописью, — писал картины масляными красками и у него постоянно бывали в гостях интересные люди, как музыканты, так и художники. С ним и его друзьями мне было интересно общаться. Кстати, тогда я заметил интересный факт, — если ты начал вращаться в мире искусства, не важно в какой его сфере: музыка, поэзия, рисование и т.д., ты начинаешь себя пробовать тоже в других сферах искусства и чаще всего с хорошими результатами.
У Игоря, я, кстати, впервые увидел фотоальбомы с репродукциями картин Сальвадора Дали и понял, что вот это именно мое! Я безумно захотел тоже писать маслом такие картины, — то есть картины в стиле «сюрреализма», отображающие сны, галлюцинации и прочее в том же духе.
Ну какой смысл рисовать пейзажи и портреты, когда все это в наш век можно сфотографировать, а вот сны, глюки, или просто то, что рисует мозг художника на своем внутреннем экране, — это уже гораздо интереснее!
Игорь, узнав о моем желании, раздобрился и однажды подарил мне коробку своих старых масляных художественных красок, пихтовое масло, несколько кисточек. Посоветовал, что и как делать, как загрунтовать холст, как натянуть его на подрамник и вскоре, я уже неплохо справлялся с копиями простеньких картин известных абстракционистов и уже сам кое-что придумывал.
В начале весны, Игорь позвал меня съездить на первую фотовыставку картин Сальвадора Дали в Ленинграде. Она проходила в клубе железнодорожников, возле Московского вокзала. Там, правда были выставлены лишь цветные фоторепродукции картин Дали, в натуральную величину, но это было все равно круто. Впервые в СССР выставлялся художник такой величины, тем более, что до сих пор его искусство не афишировалось в нашей стране. Дали до этого времени считался чуть ли не пропагандистом фашизма и ещё чего-то. В общем вредным художником для сознания советских граждан, но сознание наших граждан постепенно менялось, да и сама страна начала меняться, так что деловые люди быстро сообразили на чем можно денег подзаработать. Проедишся с такой выставкой по всей стране и вот оно счастье в денежном эквиваленте.
Помню, мы поднялись на второй этаж этого клуба, а там из колонок висевших по углам раздается какая-то психоделическая музыка и на всех стенах нескольких залов висят фоторепродукции Дали в рамах. Это был ещё один мощный толчок для меня, чтобы и дальше заниматься рисованием картин и именно в этом стиле. Я в мечтах уже видел такую же выставку своих картин и вернувшись домой, с устроенной силой взялся за рисование.
Потом, в течение весны и лета, мы побывали с Игорем, его девушкой (не помню, как ее звали) и его друзьями, еще на нескольких выставках оп-арта. Кроме того Игорь как-то затащил меня в консерваторию, на вечер органной музыки. В принципе мне органная музыка всегда нравилась, но слушая живой орган, просто отключаешься. Вот и я слушал, слушал и в итоге просто уснул на половине концерта.
Сидя частенько у Игоря дома, мы слушали пластинки группы «Аквариум» и других новых исполнителей Питерского рок-клуба. Обсуждали, спорили, сами играли что-то на гитарах. Вообще интересно проводили время. Благодаря Игорю я узнал много интересного, познакомился с действительно интересными людьми. Почти у всех друзей Игоря, было высшее образование, так что мне было чему у них поучиться. А главное я хотел у них учиться!
 
Глава 2
 
В конце июня Юля ушла на каникулы и мы вновь стали проводить вместе все свое свободное время. Ходили в кино, на пляж купаться, на атракционы. Как-то Юля узнала, что ее мама вышла из тюрьмы и наладила с ней общение. А в середине лета, ее мама пригласила Юлю, и меня заодно, в гости. Она в это время устроилась обслугой к какому-то профессору и следила за его дачей, заодно там и проживая постоянно.
И вот в начале июля, мы с Юлькой поехали к ней в гости. Дача, точнее большой двухэтажный дом находился невдалеке от какой-то станции, если ехать с Финляндского вокзала, на берегу озера. Возле дома на берегу, стоял даже катер небольшой. Как нам объяснила Юлина мать, профессор с друзьями приезжал сюда несколько раз в месяц отдохнуть, а все остальное время она жила там одна.
Меня больше всего поразили в доме этого профессора две вещи. Во первых огромный, самодельный холодильник на пол стены. Вместо дверцы у него была огромная передняя панель, которая сдвигалась вниз на каких-то шарнирах и открывалось с десяток полок, набитых всякой едой. А во вторых, библиотека книг этого профессора. По всему длинному коридору второго этажа, с несколькими дверями в комнаты для гостей, тянулись стеллажи с книгами и всякими журналами. Чего там только не было.
Я поначалу взялся читать фантастику Кольцова, — нашел несколько томов, но ближе к вечеру, мы с Юлькой наткнулись на перепечатку книги «Китайская философия любви», или как ее ещё называют "Дао любви" (это типа китайский аналог индийской Кама-Сутры, но с другой философией), и все! Мы попали! Выходные у Юлиной мамы пошли прахом!
Мы с Юлькой тут же решили переписать вручную эту книгу для себя, так как отдать нам перепечатку, Юлина мама не захотела.
Все последующие пару дней мы с Юлькой, вместо отдыха, занимались тем, что переписывали машинописные листы, разделив их пополам между собой, в две тетрадки.
Вас, конечно, удивит такое наше занятие, но не забывайте, что в СССР во времена моей молодости, книги о сексе, вообще не издавались и ценились на вес золота.
Перед самым отьездом, Юлина мама устроил для нас прощальный ужин с вином, за счет профессора. Мы говорили с ней о наших планах на будущее, и умудрились по пьяне, разрушаться в пух и прах! На прощание Юлина мама сказала Юльке, что она уверена на сто процентов, что мы с ней долго вместе не проживем. Что я не тот человек, который ей нужен и т.д. Мы психанули и быстренько собравшись ушли на поезд не попращавшись. Впрочем, как она сказала, так вскоре и вышло. Спустя месяц с небольшим, мы с Юлькой расстались.
Я продолжал ходить на репетиции. В планах было несколько наших выступлений с другими колпинскими командами. В общем жизнь кипела.
 
Глава 3
 
Заканчивалось лето. Где-то в конце августа, у нас на репетиционной точке произошла кража нашей аппаратуры. Пришли мы как-то вечером на репетицию, — двери взломаны, и аппаратуры нет. Мы конечно тут же позвонили в милицию, составили список всего пропавшего, хотя уже и не расчитывали хоть что-то вернуть. Но случилось чудо, — уже через неделю нашу аппаратуру нашли.
И в среде музыкантов частенько находятся завистники. Вот и у нас такие «друзья» объявились. Несколько раз заходили к нам на репетиции, а у нас всегда кто-то сидел в зале из наших друзей-фанатов. Те с собой еще друзей приводили, которых мы порой вообще не знали. Вот и втерлись к нам в доверие несколько человек, а потом умудрились как-то вечером подогнать грузовик к цеху и вывезти наши колонки, усилители, микшер и прочее музыкальное оборудование. Благо, что электрогитары мы с собой таскали, так что хоть они остались. Вскоре мы опять возобновили репитиции.
С первого сентября у Юльи опять началась учеба в техникуме и хоть она жила у меня, виделись мы только поздно вечером и ночью. С утра она уезжала на занятия в Питер, после учебы бежала к больному отцу. Я, после работы торопился на репетицию.
А в начале октября, с зоны вернулся мой друг «Сэм», ну в смысле Андрей Годунов, и я все свободное время стал общаться с ним, забыв на время обо всех остальных своих друзьях, в том числе и Юльке стал еще меньше времени уделять. Впрочем она тоже была постоянно занята своей учебой и со здоровьем ее отца начались серьезные проблемы. И братец младший совершенно вышел из под контроля.
У меня же с Андреем вновь начались мечты о совместной игре в рок-группе. Я рассказал ему, что сейчас уже играю в рок-группе, и возможно где-то и ему вскоре найдется местечко, — не у нас, так в других группах, которых появлялось в Колпино в последние пару лет, все больше и больше.
Вскоре, Юля не выдержала, что я все свободное время сижу с Андреем и ушла жить к отцу и брату в свою квартиру, поставив меня перед выбором: или она, или мой дружок новоявленный. Я как-то не серьезно отнесся к ее ультиматуму. Думал перебесится и все будет как раньше, но... С Юлькой я больше не виделся в последующие годы, кроме одного раза, когда зашел как-то случайно в продовольственный магазин на Комсомольском канале и там увидел ее уже в качестве продавщицы. А спустя еще месяц, после ухода Юльки, Андрей сначала сам подсел на наркотики, а потом подсадил на наркоту и меня. Вот как это было.
 
Глава 4
 
Итак, Андрей стал постоянно бывать у меня. Иногда пропадал на несколько дней, иногда, наоборот по несколько дней жил у меня. Мою мать в очередной раз положили в больницу, так что я выделил ему временно ее маленькую комнату.
Вскоре он стал приводить с собой девушку по имени Эля, по фамилии Гитлиц и они, закрываясь в комнате моей матери что-то там делали. Вначале я думал, что это очередная любовница Андрея и занимаются они там понятно чем, но вскоре он признался, что они с Элей «сидят на игле», колются «Джефом» или "белым", как ещё его называли. Обьяснили что это такой психостимулятор. Так прошла ещё неделя.
Теперь, каждый вечер они на пару с Элей, расписывали мне, какое это незабываемое ощущение, называемое «приход». И вот однажды, спустя где-то еще неделю, другую, Эля предложила попробовать и мне. Я, после недолгих раздумий согласился. И начался кошмар!
Хотя нет, вру конечно! Кошмаром те дни я назову уже потом, а поначалу это был действительно такой кайф, что не передать словами. Для тех, кто не в теме, просвещу немного: «Джеф», «Эфедрон», или просто «белый кайф», как его все называли тогда, является сильным психостимулятором с обалденным «приходом» в начале.
Когда Эля, кстати, медсестра по образованию, сделала мне первый укол, я лежал на диване, наслаждаясь, и думал: какой же я был идиот, что столько лет употреблял вино, когда в мире существуют такие непередаваемые ощущения! Потом, после первой волны «прихода», я всю ночь просидел в обнимку с гитарой, с перерывами для принятия очередной дозы (действовала одна "вмазка" пару часов), что-то сочиняя. И это занятие, каждая сыгранная мной нота, благодаря действию «джефа», доставляли мне такое удовольствие, что не передать словами.
Мозг под «белым» становится как бы чистым и прозрачным. Все мысли становятся четкими и ясными. И хочется ТВОРИТЬ! В основном, каждого тянет на то, что ему больше всего нравится делать в жизни. Кто-то начинает сочинять стихи (кстати была у нас такая девушка по прозвищу "Поэтесса" из соседнего двора, кто-то начинает что-то изобретать и т.д. У кого в голове особого интелекта не наблюдалось, — "подсаживались" на "базар". Ну в смысле начинали болтать без умолку, порой очень утомляя окружающих. Мне в то время больше всего хотелось в совершенстве овладеть игрой на гитаре и сочинять свои песни, что я и стал делать каждую ночь. "Торчать" я с того дня стал постоянно, практически каждую ночь. Моя мать, как я уже говорил, была в это время в больнице, так что руки у нас были полностью развязаны. Вскоре ко мне домой потянулись и другие наркоши. Постоянным моим гостем стал и муж Эли, Андрей Гитлиц. Вообще-то они были "чернушниками", — на морфине торчали, но когда его не было, или во время "кумара" не брезговали и "белым", так как он ломки снимал.
«Джеф» мы готовили из лекарства от бронхиальной астмы под названием «Солутан», в состав которого входил эфедрин, из которого собственно и получался наркотик, путем небольшой химической цепочки. А «Солутан» тогда продавался свободно, без рецепта, в каждой аптеке и стоил копейки.
Чуть позже, ближе к новому году, употребление «Джефа» во всем Колпино, приняло угрожающий характер. Квартиры, где «ширялись белым» начали появляться в каждом дворе и мы в дальнейшем, когда уже мою мать выписали из больницы, фланировали по всему городу в поисках вожделенного пузырька. «Солутан» в аптеках вскоре начали давать уже только по рецептам, но мы шли, на любые ухищрения, чтобы его достать.
Эля Гитлиц доставала где-то, по своим старым медицинским каналам, так как сама работала в больнице, чистые бланки рецептов. Мы подделывали старые рецепты, стирая бритовкой старые названия лекарств и вписывая свой любимый «Солутан». Мы «заболевали» ОРЗ, все разом, брали больничные и нам врачи выписывали все тот-же «Солутан» от простуды.
В крайних случаях многие, и мы в том числе, использовали мазь для носа «Сунорэф», в состав которой так же входил эфедрин и она какое-то время продавалась все еще без рецепта. Из него тоже готовили "Джеф", но более низкого качества. Да и вообще, качество растворов нельзя было гарантировать. Кстати, вены у всех наркош с кем я общался, сгорали от всех этих растворов буквально за месяц, другой. Это не игра слов, именно сгорали от кислоты или щелочи, остававшейся в готовом растворе. Раствор, в идеале, должен был быть нейтральным, как вода. Но так как все делалось чаще всего на глазок, а для химической цепочки использовались и щелочь и кислота, то и растворы получались либо чуток щелочные, либо кислотные. Вены натурально сгорали: теряли эластичность, скукоживались, сжимались до размеров копиляров, и кровь по ним просто переставала циркулировать, ища обходные пути по более тонким венам и капилярам.
Меня затягивало в это болото с каждым днем, точнее ночью, все больше и больше. И хоть от «белого» нет физических ломок, но психологическая зависимость появляется сразу, с первой «вмазки». Я начал быстро деградировать, хоть и не осознавал этого тогда.
 
Глава 5
 
К концу года, после пары месяцев употребления "белого", мне уже было не стыдно прийти в аптеку и разыгрывать целое представление, чтобы мне дали очередную, заветную банку «Солутана».
Был у нас, к примеру, такой способ. Я брал в аптеке один пузырек «Солутана» по бесплатному рецепту, выходил из аптеки на улицу, и мы быстренько, неподалеку, переливали его содержимое в другую посудину. Затем разбивали пустой пузырек, засовывали осколки назад в коробку и я возвращался в аптеку, рассказывая продавцам трогательную историю о том, как я, бедный несчастный, уже поднимаясь в квартиру, уронил коробку с лекарством на лестницу и она разбилась.
В итоге мне давали по тому же рецепту еще один пузырек, правда, уже за деньги, но это для нас были уже мелочи. Через пару дней тоже самое, мы проделывали в другой аптеке, в третьей. Но конечно долго так обманывать продавцов аптек не было возможности. Не одни же мы пользовались наверно похожими способами. Вскоре в аптеках на нас уже смотрели с большим подозрением и мы придумывали что-то еще. Что-что, а мозги в погоне за заветным пузырьком работали у всех, как компьютеры и придумывалось много всяких интересных вариантов. Не раз мы бегали и по родственникам, знакомым, соседям, рассказывая всякие байки, и у многих в домашних аптечках находились заветные пузырьки, которые они отдавали нам, ни о чем не подозревая.
Кстати моя мама, вышедшая в конце года из больницы, как ни странно, ничего не замечала, хоть запах у нас в квартире стоял уже постоянно чисто медицинский. Она свято верила, что я хороший ребенок и ничего противоправного себе не позволю. Андрей Годунов говорил ей, что готовит специальную жидкость для вытравливания меди, так как на зоне он освоил профессию чеканщика и делал, кстати, действительно неплохие картины на медных листах, но вскоре ему было уже не до этого.
Мы все чаще зависали в других колпинских притонах, делились новыми рецептами приготовления наилучшего раствора. Вообще, теперь все разговоры сводились к этому: кто как делает раствор, у кого он круче, как лучше провести реакцию, и т.д. Вот так этот год и закончился, в наркотическом угаре.
Кстати вспомнил еще одно знаменательное, культурное событие этого года; в Колпино, летом 1988 года, был открыт новый театрально-концертный зал Дворца культуры и техники на 780 мест, здание которого расположилось рядом со старым зданием Ижорского ДК. Здесь же, уже в 1991 году разместился Музей истории Ижорских заводов.


1989 год

Немного истории
В период 1989-1991 гг. доходит до максимума главная проблема советской экономики — хронический товарный дефицит; из свободной продажи исчезают практически все основные товары, кроме хлеба. По всей стране вводится нормированное снабжение в форме талонов. В эпоху развитого социализма талонная система в СССР на продовольственные и промышленные товары, казалось бы, осталась в далеком военном и послевоенном прошлом. Однако в 1983 году вновь появились талоны на продукты в СССР. Первыми ввели талоны на извечный советский дефицит — колбасу. Очереди в этот период были за 70% товаров! Для покупки дефицита необходимо было не только заплатить деньги, но и предъявить специальный талон, разрешение на покупку! В разряд дефицита попадало практически все: колбаса, чай, кофе, крупы, соль, сахар, а также табак и водка. В отдаленных местностях было трудно достать даже самое элементарное — по талонам покупали хлеб, майонез, мыло, стиральный порошок, женское белье, даже школьные тетради!  В каждом городе, регионе советские талоны выдавались с учетом местного дефицита.
Талоны на продукты в СССР не замещали деньги, а являлись лишь правом на приобретение того, или иного товара в строго лимитированном количестве. Талоны на продукты выдавались в профсоюзных организациях по месту работы, учебы, в жилищно-эксплуатационных конторах и распределялись с учетом количества членов семьи. Причем талоны на сигареты и водку выдавались даже на несовершеннолетних детей. Граждане активно обменивались талонами. Процветала и спекуляция советскими талонами.
Талоны в СССР печатались всплошную на листах бумаги. Их требовалось самостоятельно отрезать ножницами. На талоне значилось наименование товара, срок действия талона. Советские талоны на различные виды товаров отличались по цвету.
 В перестроечное время бытовал следующий анекдот. Мальчик спрашивал маму, где папа. Мама отвечала, что папа стоит в очереди за талонами на талоны. Народ окрестил талоны перестроечного периода — горбачевская пайка.
 С начала девяностых годов талонная система в СССР сошла на нет, в связи с прекращением контроля над ценами в торговых точках, развитием свободной торговли.
Главным словом в 1989 году становится «события». Журналист — становится главной фигурой в обществе. Они забывают, что бывают времена, когда нет сенсационных и серьезных новостей.
В феврале окончательно выводятся советские войска из Афганистана. В апреле в Тбилиси солдаты с саперными лопатками разгоняют демонстрацию. То же самое, только при помощи танков делают в Пекине на площади Тяньаньмынь. Много жертв.
В июне в Страну Советов приходит демократия. 1 съезд советов, избранный на альтернативной основе. На Пушкинской площади в Москве в первый день народ собирается на митинг, милиция разделяет толпу на части и все молчат, не зная, что делать. На второй день милиция уходит в сторонку и начинается бесконечное торжество гласности. Одна толпа слушает Константина Осташвили, который говорит, что во всем виноваты жиды, неподалеку другая толпа слушает Валерию Новодворскую, утверждающую, что во всем виноваты коммуняки. Те, кто стоят на одинаковом расстоянии от ораторов, становятся плюралистами.
На съезде создается Межрегиональная группа, объединившая борцов за демократию и с коммунистическим режимом. Будущий лауреат Нобелевской премии мира Горбачев все время перебивает реального лауреата той же премии Сахарова.
А дружба народов, основа основ СССР, доходит до того, что в Ферганской долине узбеки так рьяно принялись резать турок-месхетинцев, что те сбежали оттуда буквально все. Но на историческую родину в Грузию их не пустили, в Краснодарском крае тоже как-то не ужились. Пришлось им податься в США.
По принципу домино в этом году обрушился социалистический лагерь. Везде довольно мирно. Только в Румынии чета Чаушеску видимо так достала румын, что те сгоряча расстреляли Николае и Елену. И, наконец, 9 ноября прославленную Берлинскую стену частично разобрали на сувениры, частично превратили в художественную галерею, где главной картиной стал «Поцелуй Брежнева и Хонеккера».
Первый CD в СССР выпустила Всесоюзная фирма грамзаписи «Мелодия». К концу 80-х резко упали продажи грампластинок: народ предпочитал аудиокассеты, а избранные привозили уже из-за границы диски и плееры для их проигрывания. Нужно было идти в ногу со временем.
Летом 1989 года два десятка отечественных специалистов отправились на стажировку на предприятия Германии и Швеции, чтобы по возвращении организовать производство советских компакт-дисков. Тем временем голландские, германские и шведские специалисты занялись технической организацией производства: установкой «чистых» комнат, оборудования мастеринга репликации и упаковки, оборудования для подготовки воздуха и воды. Таким образом, к декабрю тиражом от 1000 до 5000 экземпляров были выпущены первые десять наименований первых в СССР компакт-дисков с записями классической музыки. Официально первым был назван CD "Иван Грозный — Стихира" Родиона Щедрина. Но у него был и предшественник, диск номер Ноль. Его отливали со шведской матрицы — записи группы «Roxette» тиражом в 180 экземпляров. Тираж поделили пополам между русскими и шведами, а на титуле под словами «We made it» расписались все участники проекта. Так началась история CD в СССР.
 
Глава 1
 
Новый год мы справляли у меня дома чисто по наркомански, то есть не справляли вообще. У меня собрались Андрей Годунов, Эля и Андрей Гитлицы, вроде еще кто-то был из наркоманов, но я уже точно не помню. Был стол с несколькими блюдами закусок и парой бутылок вина, но это было сделано лишь для приличия, чтобы моя мама воспринимала все, как действительно праздник. Но нам было не до вина. Лишь доза "белого", желательно побольше в честь праздника, вот о чем мы все мечтали, пока моя мама не ушла спать.
И опять была бессонная ночь, когда после дозы, каждый занимается тем, что ему нравится. Телевизор конечно работал, но больше для фона. Под "белым" не сидится просто так перед экраном. Все время тянет что-то делать. Я как всегда сидел с гитарой. Остальные не помню чем занимались.
Сразу после новогодних праздников, которые для нас теперь не отличались от всех остальных дней, я решил поделиться своими впечатлениями от "новой" жизни с Игорем Алиминым. У нас как-то вечером как раз было много Солутана и мало народа. Я позвонил Игорю и рассказал ему, что я попробовал суперулетную штуку и какой это кайф. А так как он сам был экспериментатор по жизни, усиленно изучал книги, точнее опять же перепечатки книг Карлоса Кастаньеды о его наркотических путешествиях, то он тут же захотел сам все попробовать и даже приехал в тот же вечер из Ленинграда ко мне.
В итоге, можно сказать, что это я подсадил Игоря Алимина на иглу, как и чуть раньше Андрей с Элей меня. Причем, ты совершенно не желаешь зла своим друзьям. Тебе просто очень хочется поделиться ощущениями, ты им рассказываешь, а дальше уже их выбор, попробовать или нет. В основном все пробовали и… зависали надолго. Хотя, многими из наркоманов со стажем, руководили исключительно корыстные цели. Такие наркоши подсаживали на иглу "нужных" им людей. У кого деньги к примеру водились, или было что продать. У кого можно было надолго в квартире зависнуть, или у кого были связи в медицинских учреждениях. Но этим занимались в основном, как я уже сказал, уже конченные наркоманы, у которых в жизни оставалась лишь одна цель, — найти наркотик! Найти любыми путями и желательно побольше.
Игорю Алимину так это дело понравилось, что он уже через несколько дней, по своим каналам достал целых две упаковки Солутана, пузырьков сорок наверно. И началось у меня дома разгуляево. Точнее сначала у меня, а потом мы все поехали к Игорю в Питер «торчать» и зависали там наверно неделю безвылазно. Я по моему даже больничный специально для этого взял, или за свой счёт неделю? Уже точно не помню.
Разговоры у всех, с кем я торчал, сводились к одной единственной теме: у кого лучше получается приготовить раствор и где и как достать еще Солутана. Я же уходил от бесполезных разговоров в себя и, либо играл на гитаре, если она была под рукой, либо что-то рисовал, — наброски будущих картин к примеру.
Игорь же, имея за плечами высшее образование, подошел к делу приготовления раствора, с научной точки зрения. Раздобыл где-то медицинские весы, лакмусовые бумажки и начал в дальнейшем экспериментировать, отмеряя то так, то сяк, соотношение марганца, уксуса, едкого натра и самого раствора эфедрина. И вскоре он действительно научился делать очень даже неплохие растворы "белого".
Все это время, что я сидел «на игле», я продолжал работать на заводе «Победа». Сейчас вспоминаются с ужасом дни, когда я «проторчав» целую ночь, делал под утро последнюю «вмазку» (укол) и ехал на работу. А работа тяжелая, сто потов сойдет, пока немного оклемаешься. Как только останавливалась работа, чтобы отправить полную кирпича платформу в печь для обжига, и поменять на пустую, пока мужики курили, я садился где-нибудь в сторонке, и закрыв глаза представлял, что вот прямо сейчас, мне делают новый укол. Представлял «волну» прихода, которая идет в мозг после вмазки и вроде полегче на время становилось. Что-то вроде самогипноза. А потом опять к конвеерной ленте встаешь, и пол часа без перерыва, кирпичи укладываешь  до следующего небольшого перерыва. И так всю смену. А после работы летишь на всех парах домой летишь, зная, что там заботливыми «друзьями» мне оставлена «дежурная доза».
Все то время, что я был на работе, мои «друзья» продолжали зависать у меня дома. И так, по несколько дней подряд: ночь «торчишь», днем работаешь. Как вспомнишь, так вздрогнешь!
Вскоре, кто-то из наркоманов освоил новую технологию приготовления раствора и поделился с нами. Оказалось, что из Солутана можно эфедрин выпаривать, и в итоге получить кристаллический эфедрин, который во много раз круче и надо меньше раствора в вену вгонять. До этого мы гнали по двадцать кубиков! за раз и вмазывались по 3-4 раза за ночь! С кристаллический эфедрином, достаточно было пяти кубов и приход получался гораздо круче. Как говориться, век живи, век учись!
Мы соорудили новый самодельный перегонный куб и стали в начале перегонять Солутан, добавив натра едкого, как самогонку из браги, потом выпаривали жидкость до кристаллов, а потом уже делали из него непосредственно раствор «Джефа».
У наркоманов со стажем в пару лет, которые зависали часто на белом, толстых вен на руках уже практически не оставалось и они начинали колоться в вены ног, запястий, в «метро», как называлась основная толстая вена, проходящая, где-то под мышкой и в нее надо было попасть вслепую.
В общем, мучений таким наркоманам хватало. Порой они по полчаса не могли «вмазаться»,- психовали, искали хоть какую-нибудь маленькую венку между пальцами рук, или на ногах. У нас же, начинающих наркоманов с венами пока все было нормально и проблем не возникало. У меня вообще были не вены, а трубопровод, как их называли наркоши. Не даром спортом постоянно занимался, вот и пригодились…
А вообще, все, что я помню из тех дней и ночей, это только эксперименты для получения более качественного продукта, нервное ожидание очередной «вмазки» и далее, после вмазки, бессонные ночи с гитарой в руках. И так изо дня в день. Уснуть, кстати, как и поесть нормально «под белым» кайфом было практически невозможно. Мы все похудели, а мне даже прозвище дали «Иисусик», так как лицо стало худющим, а волосы были длинные.
В конце весны, мы, все кто «торчал» у меня дома, заразились через иглу гепатитом, — желтухой проще говоря. Я, как-то утром, увидев в зеркале свое пожелтевшее лицо с желтыми белками глаз, не на шутку перепугался и тут же отправился в нашу поликлинику. А там, врачиха, осматривающая меня, увидев мои исколотые руки, тут же вызвала машину скорой помощи, сказав: «Что ж вы с собой делаете ребята, ты уже десятый наверно с такими руками и с желтухой, только за последнюю неделю!». А ведь все остальные заразившиеся вместе со мной, так и не пошли в поликлинику, решив дома это дело пересидеть. Авось само пройдёт! И ведь прошло, хотя скорее всего, на их печени это отразилось больше, чем на моей.
Меня же, уже через час, везли в «Боткинскую больницу» в Ленинград. Я только матери из поликлиники успел позвонить на наш домашний телефон и сказать, что ложусь в больницу.
Вот с этого времени, пролежав целый месяц в больнице, без наркоты, я наконец-то начал постепенно осознавать, что качусь в пропасть и решил, что пора завязывать. И это в прочем, удалось мне без особых осложнений. Кстати и в больнице, где лежало довольно много наркоманов, многие из них продолжали колоться. Раствор им «по дружески», приносили их друзья и вмазывали тут-же в туалете. Так что все капельницы, что им ставили, толку не приносили.
Были там, в Боткинских бараках, как называли эту больницу, и любители спиртного, которые умудрялись гнать водку по венам.   В общем, насмотрелся я там всего и понял: я такой жизни не хочу! И пожить ещё хочу нормальной жизнью! Ведь столько ещё не реализованных идей родиться в голове.
В дальнейшем, в начале лета, после выписки из больницы, я твердо сказал всем своим «друзьям», что моя хата для них закрыта. И даже если у меня кто-то дома в дальнейшем иногда и «вмазывался», из самых близких друзей, вроде СЭМа, на предложение «заторчать», я уже спокойно мог сказать «Нет!». Ну не совсем спокойно, — внутри,  бывало, все кричало: «Ну, вмажься хоть разок!», но я понимал, — наркота это дорога в никуда!
Впрочем, потом, спустя где-то пару лет, я временами опять начал позволять себе изредко расслабиться «на белом», пока его можно было еще иногда достать. Но вскоре это стало довольно проблематично и к тому же дорого, и я окончательно «слез» с наркоты. Но это все было потом.
 
Глава 2
 
Игорь Алимин, как только сам подсел на наркоту, почти сразу и свою девчонку подсадил. Теперь они вдвоем зависали то у него в квартире, то у нее. Жила она в Купчино. Несколько раз и я с ними торчал. Все-таки одно дело торчать с тупыми людьми, у которых все мысли о наркоте и совсем другое зависнуть иногда с людьми умными, с которыми есть о чем поговорить. Но бывал я у них все реже и реже. Впрочем, Игорь тоже вскоре завязал. Они вскоре начали ездить с подругой в Польшу, челноками. Времена в стране были тяжелыми, вот все и начали ездить в ближнее зарубежье, чтобы закупить там дешевые шмотки и потом перепродать у нас на рынках. Советский союз разваливался и жизнь начала круто изменяться не в лучшую сторону. Зарабатывали все, как могли.
Я до лета, еще под наркотой умудрялся и на репетиции ходить вместе с Андрюхой, но после больницы все понемногу встало на место.
В итоге я плотненько пронаркоманил примерно восемь месяцев и слава богу, отошел от этой заразы. Хотя поначалу, без дозы, не хотелось ни чем заниматься, ни музыкой, ни рисованием. Вообще ни чем! Мой организм уже привык работать только под допингом, и перестраиваться на прежний ритм жизни не торопился. Лишь спустя несколько месяцев, после выписки из больницы, все окончательно встало на свои места, и я вновь мог заниматься чем-то, что называется «с душой».
Стоило мне «завязать» с наркотой, тут же и все мои «друзья» наркоманы испарились. Я постепенно вновь начал общаться с дворовой молодежью, хотя к тому времени многие из них тоже подсели на иглу. Вообще конец восьмидесятых годов в Колпино, можно охарактеризовать повальной наркоманией. Никого не удивляло, что по лестницам парадных, за мусоропроводами, тут и там валяются использованные одноразовые шприцы. Да и мы, пока торчали, курсировали по всему Колпино. То в одной квартире зависнем, то в другой. В каждом дворе было по несколько наркоманских притонов. Несколько позже я узнал, что жизнь наркомана, который торчал «на белом» в среднем была продолжительностью лет пять с момента, когда тот начинал колоться. В дальнейшем, у него либо напрочь «съезжала крыша», и он попадал в психлечебницу, как это потом произошло с моим другом, музыкантом Робертом Поповым, либо он переходил на тяжелые наркотики, типа героина и умирал. А многие героинщики, наоборот переламывались с помощью «белого кайфа». Недавно я узнал что несмотря ни на что, Андрей и Эля Гитлиц до сих пор (на 2013 год), как ни странно живы, хоть и сидели плотно и на героине и на «белом».
Но очень многие, конечно покинули этот мир. Умерли от наркоты в дальнейшем и жена Андрея Годунова, Ира, также подсевшая где-то на эту дрянь, умер и сам Андрей Годунов, умер Роберт Попов и еще многие многие мои знакомые. Наверно половины тех, с кем я в те годы общался, давно уже нет в живых. Так что спасибо высшим силам, что уберегли меня тогда от ранней смерти.
 
Глава 3
 
После выхода из больницы, почти все лето, я еще проработал на Победе, но 20 августа (судя по трудовой книжке) я уволился, так как после перенесенного гепатита мне тяжелые физические нагрузки были противопоказаны и потом, до конца этого года я сидел дома. Нормальную работу найти было в то время довольно трудно. Перебивался как мог, на материну пенсию жили, потом я самогон начал продавать.
В этом году, с одним из наших общих друзей, Валерой Славновым, случилось несчастье, — он умудрился по пьяне, выйти из окна какого-то этажа, вроде не ниже четвертого, так что его спасло только то, что он был пьян до невменяемого состояния. Отделался лишь треснувшим позвоночником, но все равно несколько месяцев лежал в больнице. Когда его выписали, я зачастил к нему в гости. Я в это время «подсел» на рисование абстрактных картин тушью на бумаге. Меня Игорь Алимин заразил, а я потом Валеру. Мы что-то придумывали, сами делали рамы из багета и завесили у Валеры всю стену нашими творениями. Да и у меня дома по всем стенам висели мои картины, написанные и маслом и тушью и просто карандашами.
 
Глава 4
 
А вот в музыкальном плане у нашей рок-группы, которую мы переименовали в «Сектор 32», по номеру цеха, где у нас была репетиционная точка, в этом году начались проблемы. Летом умер наш барабанщик  Петр Галатенок (его сбросили со второго этажа «Старого» универсама),  и вместо него я предложил взять пока Андрея Годунова, хоть он и хуже стучал, но другого пока не было, а вскоре ожидался первый  Колпинский рок-фестиваль, где и наша группа собиралась выступать. Надо было срочно готовить концерную программу. Кстати, на нашей точке, в это время, с нашего согласия, стала репетировать еще одна колпинская группа «Второе дыхание», переименованная чуть позже в группу «Режим». Мое поколение наверняка еще помнит эту группу.
Состав группы «Режим»:
Жигалов Дима
Пресняков Сергей
Валера Петров
Владимир Островский            
Они были наши хорошие знакомые, тем более, что их барабанщик Дима Жигалов перетащил к нам свою отличную ударную установку «Tama». Точнее две ударных установки из которых он сделал одну.               
Кроме того в это же время, Роберт Попов продал мне по дешевке свои рупорные большие колонки: четыре басовые и две широкополосные по 50 ватт.               
 Звучание стало вообще классное, и мы начали готовить программу для выступления с нашим новым барабанщиком Андреем Годуновым, который, к сожалению, продолжал сидеть «на белом» кайфе. В связи с этим он постоянно опаздывал на репетиции, иногда вообще не приходил, но мы надеялись все-таки выступить.
Вспомнил вот сейчас и ещё одно музыканта, довольно известного в музыкальных кругах Колпино, Александра Александровича Евсеева, известного в Колпино, как «Слон», — барабанщика группы «Провал памяти». Он со своими музыкантами, тоже временами заходил к нам на репетиции, в основном похвастаться новыми музыкальными приобретениями. Однажды они с другом, принесли к нам на репетицию примочку для гитары «Говорящая гитара» и как дети, весь вечер с ней экспериментировали, не давая нам репетировать. Кстати, это первая группа из Колпино, которая засветилась на ленинградском телевидении того времени. Их песню «Куплю слона», в исполнении Сан Саныча-Слона (он на этой записи и пел и стучал на барабанах одновременно), показали как-то в какой-то музыкальной передаче.
Ну раз вспомнил я и эту колпинскую группу, вот вам ее состав. Может кто-то своих пап, а возможно дедушек в них узнает.
Группа «Провал памяти»:
Евсеев Александр — барабаны
Коновалов Сергей— гитара
Шаров Виктор — бас-гитара
Малышев Слава — вокал
 
Глава 5
 
Летом, в Колпино наметился первый  рокфест. Рок фестиваль мы все, в смысле колпинские музыканты, решили проводить в актовом зале ПТУ-6. В Питере уже появилось несколько полуподпольных контор, которые давали в аренду, полный комплект аппаратуры для озвучивания концертов, начиная от микшерных пультов, колонок и пр. и заканчивая микрофонами.
Мы насобирали всем миром денег и съездив в Питер в одну из таких контор, заказали машину аппаратуры, вместе с их оператором, который должен был все настроить.
Рано утром в день фестиваля, подъехала машина с аппаратурой и началась предконцертная суета, которую описывать не имеет смысла. Все бегали, ругались, волновались, настраивали инструменты. Нам выпала «честь», выступать первыми и конечно сразу начались проблемы. Звук никак не отстраивался, да еще и наш барабанщик Андрей, опять пропал. Где-то, за полчаса до начала концерта я не выдержал и поехал за ним в его квартиру к вокзалу. Только я зашел к нему в парадную, тут и он как раз выходит из квартиры, со своей молодой женой Таней. Ну как же он мог уехать, не дождавшись, очередной дозы...
Ну, в общем, мы отыграли с поганым звуком, и тут же, после концерта, распрощались с Андреем, как барабаншиком. Надоело терпеть его выходки. Я сам к нему подошёл и сказал, что в его услугах мы больше не нуждаемся.               
  Через пару недель, мы взяли к нам  барабанщиком, младшего брата Петра Галатенка,- Артема, тоже очень неплохого, кстати барабанщика. Но спустя какое-то время теперь уже наш вокалист и гитарист Олег сказал, что уходит из группы и вообще из музыки. Типа, надо кормить молодую семью в наши трудные времена в стране. Ну в принципе, для него музыка была лишь увлечением, а папа начальником цеха…
Мы еще надеялись что-то сделать самостоятельно, но уже понимали, что группа разваливается. Наш басист Саня Морозов, как раз тоже женился, Леха— клавишник, тоже все больше семьей своей занимался. Так постепенно я остался на нашей точке совсем один. Правда у нас еще репетировала группа «Режим», но вскоре они переехали на репточку на проспект Ленина, дом 49. Там вроде какое-то ЖКХ было.

Глава 6
 
Где-то в начале лета у меня потерялся мой пес Бари. Моя дочка и дочка Иры Годуновой (бывшей жены Андрея Годунова) Юлиана, которая частенько приезжала к нам в гости, пошли с ним погулять, а он от них убежал за какой-то собакой. Я как всегда понадеялся, что он сам дорогу домой найдет, но увы. До вечера он так и не пришел. Я пошел его искать, но тоже не нашел, а спустя день, по городу пошли слухи, что какая-то большая рыжая собачина попала под машину. Как мне его жалко было, не передать. В дальнейшем я и в нашу ветлечебницу ездил, за вокзалом, но туда никаких собак не привозили. Так я его и не нашел.
А  в середине осени, мои друзья, Света Шатилова и Вова Михненко, жившие на то время в нашем доме, в квартире у Вовы, подарили мне щенка дога. У Светы жила как раз догиня и она принесла щенков. Света знала, как я переживал из-за пропажи моего кобеля Бари, вот они с мужем и подарили мне девочку. Назвал я ее Юта. Вновь у меня забот прибавилось. Опять начались лужи и кучи на полу, погрызенная обувь и провода, но жить стало веселее.
Вроде с этого года, я начал переписываться с братом, Денисом Безуглым. А вскоре он стал заезжать ко мне в Колпино. Это был старший сын моего отца, рожденный от второй его жены Галины. Они жили в поселке Цвылево, Тихвинского района. Помните, я рассказывал в первой книге, что ездил к отцу в гости, когда был помладше? В дальнейшем, когда уже Юта родила щенков, я одного Дену подарил,- мраморного дога.
В стране во всю уже шла перестройка, началась бесплатная приватизация квартир, и я где-то вычитал в газете, что теперь, по новым законам, я в своей квартире могу делать все что угодно, лишь бы соседи не жаловались. Ну я и решил открыть в квартире… магазин.
Лишь спустя несколько лет, я начал понимать, какая это была с самого начала глупейшая затея. Ну какой нормальный, здравомыслящий человек попрется в магазин, расположенный мало того, что в жилом доме, так еще и в жилой квартире, на четвертом этаже? Конечно никто! Но я об этом не думал. Я тогда просто загорелся этой идеей, всерьез надеясь, что мой бизнес план сработает! Я нашел тут же материал, благо вокруг строились новые дома, нашел витринные стекла, и убрав из своей большой комнаты всю мебель в маленькую, мамину комнату, сделал во всю стену прилавок с витринами. Причем моя мама отнеслась к этому, как ни странно, очень даже спокойно. Впрочем, она всегда к моим «гениальным» идеям относилась вполне лояльно.
Как раз везде в Колпино начали открываться разные кооперативные ларьки, появились новые фирменные товары, привозимые из соцстран. Я закупил, помнится на всю получку по несколько пачек жевательных резинок, только появившихся в продаже, фирменных сигарет, конфет и прочего непортящегося товара, разложил все это добро в витрине, на полках. Затем написал и расклеил рекламные объявления по всем парадным нашего дома, что там то, и там то, мол, открылся магазин. И стал с нетерпением ждать море покупателей… Ну не дурак-ли я был? Вот именно, — полнейший дурак!
Помню, пришла в мой магазин, только соседка Галя Цветкова, да и то, лишь ради праздного любопытства. Посмотрела, даже купила что-то для приличия, а про себя, скорее всего подумала: «Мать с головой не дружит и сынок видно по ее стопам пошел».
Единственная, кто с достоинством оценил мои труды, это была моя любимая дочурка. Жила она тогда еще у своей мамы Ольги, в соседнем доме, но теперь забегать стала к нам гораздо чаще. Как она сама призналась, спустя много лет, подворовывала она вовсю жевачки и конфеты из моего магазина.
Подождал я пару дней покупателей и, наконец поняв, что никто моему бизнесу помогать покупками не торопиться, разобрал в один день прилавок с витриной, а товар постепенно в дальнейшем, схомячила любимая доченька. Так в этом году и закончился мой бизнес. Но в голове уже зрели новые бизнес-проекты!


1990 год

Немного истории
 В 1990 году в потребительскую корзину гражданина СССР на месяц входило: 800 г колбасы,1кг сахара,300 г масла,5 пачек сигарет, 10 коробков спичек,1 бут. водки или 2 вина. Купить это все можно только по талонам. Отоварить талоны очень трудно, особенно водочные. В магазинах огромные очереди и за лишнюю бутылку люди готовы поубивать друг друга! Мы же с друзьями, покупаем вино с заднего хода, договариваясь с грузчиками за двойную цену. Милиция стоит у входов в винные отделы, но в побоище не вмешивается, — затопчут! Пол литра «Пшеничной» стоит 10 рублей. Многие начинают гнать самогон, а так как сахар продается то же по талонам, самогон гонят из конфет подушечек, дюшеса и пр. Вместо дрожжей, которые тоже не достать, брагу ставят на сухом горохе. Получается ни сколько не хуже. Изготовителям и продавцам самогона грозит год тюрьмы, но это никого не останавливает.
История идет по спирали. Через 61 год после сталинского «великого перелома» наступил горбачевский, но с обратным знаком. Особенно забавным его признаком стало избрание кулуарным голосованием президентом СССР М.С. Горбачева. Вроде и президент теперь есть, а его государство уже почти в агонии. Одна за другой, практически все союзные республики объявляют о своем суверенитете, а прибалтийские государства уже готовы объявить независимость.
Так, 11 марта этого года, Литва провозгласила свою независимость от СССР, а 30 марта уже Эстония приостановила действие Конституции СССР на своей территории.
Независимость еще не подтверждена законами, но процесс воровства российской нефти там уже пошел.
 Союзная республика Азербайджан практически объявила войну союзной республике Армении, из-за Карабаха. В Киргизии взаимная резня киргизов и узбеков. Начат вывод советских войск из стран Варшавского договора, и генералы осваивают увлекательную профессию коммерсанта, продавая все, что возможно.
 Заканчивается советская эпоха. Кто провожает ее со слезами, кто с радостью. Многое происходит в последний раз. В мае сборная СССР во главе с капитаном Фетисовым в последний раз становится чемпионом мира по хоккею. Больше такой страны не будет!
 В июле проходит последний, 28-й съезд КПСС. Больше студентов материалами съездов КПСС мучить не будут. Новая эпоха стучится в двери. 31 января в Москве открывается первый «Макдональдс» и туда выстраиваются огромные очереди.
Народ уже привык к умным передачам на телевидении. И вот, 26 октября, наконец, стартует не такая умная, но такая захватывающая — «Поле чудес».
 Типографии штампуют новые карты страны, городов, метрополитена, потому что появились Тверь и Нижний Новгород, станции «Лубянка» и «Охотный ряд»…
Хмурым октябрьским днем в Новочеркасске арестовали скромного экспедитора, а на деле маньяка-людоеда Андрея Чикатило. Как всегда популярность преступника в СМИ перехлестывает популярность порядочных людей. Но только не в случае с объединителем Германии Михаилом Сергеевичем Горбачевым, который в декабре получает Нобелевскую премию мира.
В заявлении Нобелевского комитета 15 октября 1990 года говорится: «Норвежский Нобелевский комитет решил присудить Нобелевскую премию мира за 1990 год Президенту Советского Союза Михаилу Сергеевичу Горбачеву за его ведущую роль в мирном процессе, который сегодня характеризует важную составную часть жизни международного сообщества. В последние годы в отношениях между Востоком и Западом произошли весомые перемены. Конфронтация сменилась переговорами…». Но, спустя десятилетия, закрадывается сомнение, — а не взятка ли это Горбачеву от западных стран, за развал СССР ?!
1 июля происходит долгожданное для немцев объединение Германии: ГДР передает управление экономикой, денежным обращением и социальной политикой правительству ФРГ и Бундесбанку ФРГ. Западногерманская марка становится основной валютой в ГДР.
1 августа выходит закон СССР о СМИ, где провозглашается запрет цензуры. Теперь любое печатное издание получило возможность критиковать власти и писать о чем угодно.

Глава 1
 
Новый год я встречал все в той же компании малолеток, хотя появилось и много новых ребят и девчонок. Особенно запомнилась девчоночка Оксана, или просто Ксюша, как все ее называли. Очень симпатная девчонка, переехавшая год или два назад в наш дом. Поселилась ее семья на первом этаже, в моей парадной. По началу, я ее вообще не замечал, но к этому году она повзрослела, похорошела и парни с ближайших дворов уже прохода ей не давали.
Само собой, вскоре она познакомилась со всеми нашими дворовыми ребятами, в том числе и с теми, что у меня вечерами сидели, и начала временами тоже заглядывать ко мне домой. Многие пацаны на нее тогда глаз положили, но… К сожалению, насколько я знаю, ее вскоре тоже подсадили на наркотики, она пошла по рукам, и все следы ее в дальнейшем теряются.
В стране все менялось, в основном в худшую сторону, но были и приятные моменты. Например, к всеобщей радости русского народа, в стране отменили статью за производство самогона, правда, с оговоркой: «можно производить только для личных нужд», но об этом конечно все тут же забыли. Я решил, что это и мой шанс подзаработать. Надо было, как то выживать в тех условиях, когда вся страна трещала по швам, и я занялся самогоноварением и, соответственно продажей его.
Решив не мелочиться, я купил с рук (у грузчиков в «Старом универсаме») два сорокалитровых молочных бидона. Кто-то из друзей подогнал мне стеклянный, лабораторный перегонный куб (стеклянная продолговатая емкость для охлаждения со змеевиком внутри) и работа закипела.
Уже через неделю после производства первой партии, все алкаши нашего двора узнали о новой торговой точке по продаже хорошего самогона. А гнал я действительно хороший самогон, зная, что только хорошим качеством смогу привлечь покупателей, так как гнали и продавали тогда  многие, но качество было не очень.
Через месяц успешной продажи самогона, я обзавелся новым перегонным кубом, из нержавейки. Заказал его у знакомого на Ижорском заводе и прикупил еще молочный бидон. Теперь охладитель устанавливался прямо на молочный бидон, стоящий на газовой плите, сразу на четырёх конфорках. К самому аппарату прикреплялись два шланга, которые подключались к водопроводу, для циркуляции холодной воды. Дела пошли еще успешней. Вскоре появились и лишние деньги.
Я только успевал закупать сахар и дрожи, которые, кстати, с каждым днем все труднее стало доставать. Практически все продукты стали дефицитом. Вскоре я начал экспериментировать, и вместо дрожжей, стал ставить брагу на горохе, а вместо сахарного песка годились и конфеты «подушечки» или любая другая карамель. Получалось ни сколько не хуже.
Кстати, после начала этого алкогольного бизнеса, резко поубавилось флаконов с одеколонами в моей коллекции, стоявших на полках у меня в прихожей. Стоило немного зазеваться, и очередной флакончик исчезал в кармане очередного алкаша, пришедшего за самогоном. В дальнейшем, я даже во входной двери, окошечко открывающееся сделал, для выдачи бутылок, чтобы ни кто ко мне домой не заходил. Постучали, — я открываю окошечко, беру деньги и выдаю через него бутылку. Двери мои были обиты снаружи обожженными,  покрытыми лаком рейками и окошечка практически не было заметно.
Мой друг Валера Славнов, тоже занялся этим же бизнесом, а спустя какое-то время к нам обратился с интересным предложением один молодой парень Олег, живший в нашем доме. Он предложил скупать самогон у меня и у Валеры оптом, а он уже сам будет его реализовывать по своим каналам. Мы с Валерой конечно согласились. Пусть мы теряли немного в деньгах, зато спокойно себя чувствовали.
Постепенно дворовые алкаши, поняли, что моя торговая точка закрылась и я вздохнул свободно. Никто больше не ломился ко мне по ночам, выпрашивая в долг хоть стопочку. Теперь я спокойно ночами гнал самогон, а утром заходил Олег и все оптом скупал. Все-таки продажа алкоголя с квартиры, довольно нервное занятие!
Однажды, перегоняя ночью самогон, я устроил на кухне приличный пожар. Самогонку я перегонял дважды, чтобы продукт получался высшего качества. Лучше потом разбавить получившийся 70% спирт кипяченой водой, чем выгонять в готовый продукт все сивушные масла из браги.
Но в этот раз, при второй перегонке, в молочном бидоне, стоящем на газу, самогона оказалось слишком мало, и перегонный куб, привинченный к крышке бидона, перевесил. Бидон перевернулся на стол и разбил трехлитровую банку с готовым, уже дважды перегнанным самогоном.
Вы не когда не видели, как загорается спирт? Молниеносно! От огня из комфорки газовой плиты, тут же вспыхнул весь разлившийся по столу и полу спирт. Сильнейший хлопок и вот уже вся кухня в огне, а температура горения у спирта ого-го какая! Тут же вспыхнуло и сгорело за считанные секунды байковое одеяло, которым я занавешивал на всякий случай окно, чтобы с улицы и из дома напротив, не видно было, чем я по ночам занимаюсь.
Я сам, едва успел выскочить в прихожую, только носки загорелись, но я тут же в ванну забежал и под краном их потушил. Потом, набрав быстренько ведро воды в ванне, я выплеснул его на пол кухни. Спирт разбавился водой и потух. Хорошо что спирт, не бензин, а то бы не потушить было!
Столько драгоценной жидкости оказалось на полу в перемешку со стеклами! Что делать? Я недолго думая, стал вытирать пол большим махровым полотенцем и выжимать всю собранную жидкость во второй бидон с брагой. Когда пол стал сухим, я поставил второй бидон на газ и со всеми предосторожностями перегнал все его содержимое. Самогона в итоге, получилось, конечно поменьше, чем предполагалось по началу, но хоть как-то восполнил потерянное.
В процессе всей этой неразберихи, я проходя в прихожей мимо зеркала, посмотрелся в него и увидел, что у меня волосы, брови и усы здорово обгорели. Пришлось коротко подстричься и побриться.
 
Глава 2

Как-то по весне, я взял у нашего, теперь уже бывшего клавишника Леши, так как мы уже не играли, его клавиши японские «Yamaha», посочинять на досуге, под «белым кайфом» музыку дома. Изредко, я позволял себе немного расслабиться «под белым». В основном, когда сам доставал баночку-другую Солутана у кого-то из знакомых. Причём и «торчал» я в гордом одиночестве. Сам вмазывался и занимался всю ночь игрой на гитаре, сочинением песен или рисованием картин. Под утро, когда раствор белого заканчивался, я выпивал стакан своего самогона неразбавленного и ложился спать. Кстати самогон после «белого» не оказывал никакого опьяняющего эффекта, пока не проходило совсем действие стимулятора. Пил я лишь для того чтобы немного успокоить нервную систему и хоть немного поспать. Кстати мы, когда только начинали торчать, как-то провели на Андрюхе Годунове эксперимент. Он однажды напился вдрызг и спал у меня. Тут нам Солутана  кто-то принес. Мы сделали раствор и Эля вмазала Андрюху, пока он спал. Укола он даже не почувствовал, но вот прошло пару минут и Андрей открыл глаза абсолютно трезвый. Вот такое вот моментально отрезвляющее действие. Правда оно работает, пока действует стимулятор. Прошёл час, и Андрей вновь оказался пьяным, хоть и не таким, как поначалу.
Но вернемся к моему рассказу. Клавиши «Yamaha», как я уже упомянул, только начали появляться в нашей стране. Их можно было запрограммировать, чтобы они сыграли сами целую песню за весь ансамбль, а в это время можно было сольные куски подыгрывать.
Я, программировал их на определенную песню, затем подыгрывал на электрогитаре и вставлял, где надо сольные куски или на гитаре, или на этих же клавишах. У меня был хороший микрофон, небольшой микшерный пульт с встроенным эффектом реверберации (эхо), был неплохой стационарный кассетный магнитофон, на который я записывал свои творения, и в итоге все получалось на записи довольно неплохо.
Кстати, записал я как-то в одну из таких ночей, под кайфом, целую 45-минутную кассету своих песен, но спустя где-то месяц, дал послушать Андрею Годунову, а он эту кассету куда-то про…бал, паразит. А она была лишь в одном экземпляре. Очень было жалко, и перезаписать эти песни в дальнейшем я уже не смог, так как, спустя пару дней после записи, мою квартиру грабанули, и вместе с моей аппаратурой из квартиры унесли и Лехины клавиши. Аппаратуру, спустя неделю милиция нашла, но клавиши ворюги, к тому времени уже продали. Пришлось за них отдать Лехе новый мощный усилитель с колонкой. Хоть как-то компенсировать утрату.
Как потом выяснилось, обокрал меня парнишка Леша по прозвищу «Джон», живший в нашем доме, через парадную от моей, и которого я, в общем то считал своим хорошим знакомым, так как он тусовался с нами еще с самого нашего переезда в Колпино. Потом он загремел на зону, за какие-то грешки, а выйдя оттуда, подсел на иглу, как и многие в те дни, и пару раз зайдя ко мне в гости, решил меня обнести со своими дружками. Наркота, дело такое, что никто уже в погоне за кайфом не думает, друга грабануть или кого-то ещё. Главная цель, — достать деньги на кайф!
 
Глава 3
 
Ближе к лету, меня опять пробило на переделку своей комнаты. Ну никак не мог я жить спокойно в нормальной обстановке! Для начала, я решил нарисовать на потолке пролом, будто бетонная плита потолка развалилась и сквозь пролом в центре, видно звездное небо. Набросал карандашом разломы на потолке и начал понемногу раскрашивать гуашью. Хотел добиться эффекта, что когда стоишь в комнате точно по центру, создавалось бы ощущение, что действительно видно звездное небо сквозь пролом.
Но идею эту, как и многие другие, я так до конца и не довел. Половину потолка раскрасил и бросил, — слишком муторно было раскрашивать с постоянно поднятой рукой, стоя на столе. А вскоре я вообще весь потолок побелил заново, хотя и с большим трудом.

Глава 4
 
Как-то в эти же летние дни, ко мне заехали бывшая жена Андрея Годунова, Ира со своим новым парнем Сергеем, который только недавно вышел с зоны. И они попросили нарисовать им на листе ватмана какую-то таблицу, черновик которой Сергей привез с зоны. В дальнейшем я узнал, что это будет «игра»,  типа «лохотрон», чтобы лохов на деньги разводить. Ира, по старой дружбе предложила и мне поучаствовать в их мероприятии, за деньги конечно, и я согласился. Деньги лишними не бывают, а мы в те дни старались заработать везде, где возможно.
По ходу дела я узнал, что Ира и Сергей тоже торчат на белом, да и от героина не отказываются. В дальнейшем я с ними несколько раз зависал, но с ними было не интересно, — «белый кайф», это наркота для творческих людей.
Я нарисовал им эту таблицу на большом листе ватмана, раскрасил, покрыл лаком. В общем, это было игровое поле с ячейками, в каждой из которых был нарисован номер и сумма выигрыша. Мы стали ездить в Питер на заработки, в основном к выходам из метро, где народа было много.
Центровой игрок, у нас был Серега. Он вставал где-нибудь у подземного перехода, раскладывал игровое поле на раздвижном столике, и предлагал прохожим попытать удачу. Они должны были заплатить и выбрать любые три карточки с номерами, из общей кучи, разложенной на столе, цифрами вниз, затем сосчитать получившуюся общую сумму, и посмотреть по таблице, сколько они выиграли.
Все вроде просто, только закавыка была в том, что эта таблица была придумана так, что выиграть крупную сумму было практически невозможно. А для того, чтобы у зрителей появился интерес и желание сыграть, как раз и были нужны мы, — подставные счастливчики.
Нас было пять человек: Сергей, Ира, я, и еще двое парней. Мы по очереди подходили к игровому столу, вроде как совершенно незнакомые прохожие, некоторое время смотрели, спрашивали правила игры и, наконец, покупали у заводилы три карты. А потом, делали вид, что считаем общую сумму и наконец, глядя на таблицу, называли номер с приличным выигрышем. Центровой игрок брал у нас карты, якобы чтобы проверить и конечно говорил, что все правильно, поздравлял нас и выдавал на глазах изумленной публики крупный выигрыш. Тут же конечно, находились и другие желающие сыграть и… само собой, либо проигрывали, либо выигрывали мизерные суммы. Мы же, подставные, незаметно возвращали «выигранные» деньги главному игроку и все повторялось. Так в течение дня, мы и подходили по очереди за выигрышем, то один, то другой, то третий, то четвертый, чтобы не примелькаться.
Конечно, если мы видели вдалеке идущих милиционеров, мы тут же сворачивались на время, а потом вновь начинали играть, либо переезжали в другое место.
Бывало, за день мы выигрывали месячную зарплату среднего работяги. Случались, конечно, и неудачи. К примеру, если все же милиции удавалось сцапать нашего главного игрока Серегу, его забирали в отделение, составляли протокол и… отпускали, но деньги, оказавшиеся при нем конфисковывали. Конечно не в пользу государства, а в свои карманы. Типа, ты иди дальше лохов накалывай, но если попадешься, уж извини, нам тоже деньги нужны. Вот так и зарабатывали на дурачках. Как говорится, бесплатный сыр бывает только в мышеловке! Но это продолжалось не долго. Уж не помню почему, но Ира с Сергеем куда-то в дальнейшем пропали, а может мне этот лохотрон не приглянулся и я решил с ними больше не ездить. Сейчас уже не помню.
 
Глава 5

С музыкой был полный завал. Все музыканты «Сектора 32» ушли из музыкальной жизни и в  итоге, я остался один, как бы за главного, в нашем красном уголке. Аппаратура вся осталась, а играла у нас теперь только группа «Режим». Но вот, вначале осени, ко мне, через общих друзей обратились ребята из питерской группы «Параноид», с просьбой репетировать на нашей, теперь уже, можно было сказать, моей точке два раза в неделю. Я согласился, а к концу года и сам, по предложению лидера группы Артура Мамонова, присоединился к их группе, в качестве басиста, хотя на басе особо не играл никогда, но решил попробовать. Дело было даже не в том, что им басист был нужен. Басиста хорошего можно было бы без проблем найти. Но репточка теперь была практически моя и все колонки, купленные у Роберта Попова, вообще принадлежали мне, да и другой моей аппаратуры хватало,  так что ребята решили одним махом убить двух зайцев. Что у них и получилось. Я  купил с рук у басиста еще одной колпинской группы «Drink Up», Сергея Опары, фирменную бас-гитару «Gibson»  и начались репетиции в новом составе.

Глава 6

В основном я жил зарабатывая только на продаже самогона, а 28 сентября, опять же судя по записи в моей трудовой книжке, я устроился стрелком ВОХР в военную часть № 51522, в поселке Понтонном, увидев где-то объявление о приеме на работу.
Работа была легкая, сутки через трое. Приезжаешь в военную часть и сутки попеременно со вторым охранником дежуришь. Охраняешь военные склады, бензосклад и военную технику. Четыре часа на вышке сидишь, или по территории ходишь с карабином, а потом четыре часа спишь в нашем помещении для охранников, или там же телевизор смотришь. Там-же у нас и сейфы с оружием стояли.
Одна из вышек, стояла у бетонного забора, сразу за которым катила свои волны река Нева, широченная в этом месте. По ночам бывало, сидишь на вышке, смотришь, теплоходы проходят, сверкают огнями, а там веселье на борту, музыка играет. Или в тишине ночной, прямо у вышки, соловьи поют в кронах деревьев, росших по берегу. Красота, а не работа! Романтика!
Вскоре я узнал, что наш начальник смены, вместе с парой прапорщиков, подворовывают бензин со склада и продают кому-то. Бензосклад, как я уже говорил, находился на территории военной части и предназначался для заправки военной техники, но техника годами не использовалась, так что почти весь бензин уходил налево. Со складов тоже воровали, все, кому не лень. Под некоторыми воротами были такие зазоры, что можно было свободно внутрь склада залезть, чем многие охранники и пользовались.

Глава 7
 
Я тоже начал посматривать по сторонам во время обхода территории, но теперь уже не в поисках злоумышленников, залезших на территорию части, а глядел, где замки не надежные, где под воротами складов большие щели, чтобы пролезть можно было. И таких складов хватало на довольно большой территории военной части. Я тоже стал периодически лазить по складам в поисках чего-нибудь интересного.
В одном из них, я как-то случайно нашел военные химические печки для отопления военных фургонов с радиостанциями и мастерскими. Круглые и плоские, как противотанковые мины, а сверху крышка отвинчивающаяся. Заливаешь туда керосин, начинается какая-то химическая реакция, и эта печка греет сутки. Я толком и не разбирался, как они работают, но спер пару штук, но в действии так их и не проверил. Валялись они у меня дома около года, а потом я их в землянке оставил, которую начал рыть следующим летом на территории водозабора, недалеко от колпинского вокзала. Было у меня и такое приключение! Но это уже другая история и я ее расскажу наверно чуть позже.
 
Глава 8
 
В середине осени Андрей Годунов «Сэм», попросил и его тоже пристроить в военную часть работать. Я похлопотал, сказал, что он мой родственник и его тоже взяли в охрану, не смотря на то, что он сидел на зоне несколько лет.
Андрюша тоже был без комплексов, насчет слямзить, что плохо лежит, и уже через неделю другую своей охранной деятельности, поделился со мной информацией, что нашел склад, где лежат коробки с новенькими электродрелями-пистолетами. Вскоре, он придумал и план их выноса за территорию части. Впрочем, это было не трудно. Возле вышки, где мы дежурили, под забором была приличная дыра, закиданная ветками, выходящая на берег Невы, заросший деревьями и кустарником. Через эту дыру, наш начальник охраны вытаскивал канистры с бензином и как-то попросил Андрея помочь, отстегнув ему немного денюжков. До этого, мы про этот подкоп даже не догадывались. Впрочем, человеку там было пролезть довольно трудно, а вот просунуть что-то помельче, типа канистры с бензином, можно было.
Андрей, сперва все дрели вытащил за несколько своих дежурств на берег Невы и спрятал в кустах. Потом нам оставалось лишь в свободный, нерабочий день, приехать с рюкзаками и потихоньку прокравшись вдоль забора части, с наружной стороны, чтобы охранник не заметил, загрузить рюкзаки, и увезти все это богатство ко мне домой. Что мы успешно и проделали и тут же, за неделю все дрели распродали. Довольно не плохо все получилось, хоть и совесть порой мучает. Каюсь и прошу прощения, но тогда жизнь такая началась в стране, — все тащили всё что могли! Надо было как-то выживать! Тем более, что и само начальство части подворовывало нехило!
Как то Андрей умудрился сидя на вышке, из карабина выстрелить и его чуть не уволили, но на первый раз простили. Он все доказывал, что стрельнул случайно, но мне-то он рассказал потом, что просто захотелось попробовать пострелять. Вот такой вот он раздолбай был по жизни.
 
Глава 9
 
Но, как говориться, сколько ниточка не вьется… вскоре, когда уже выпал первый снег, мы с Андреем попались. Точнее Андрей влетел, а я сам случайно подставился.
Однажды, в наше дежурство, дежурному по части, вздумалось вдруг проверить, как несут службу их доблестные охранники, и он решил пройтись по нашим следам (как раз снежок свежий выпал), посмотреть, как мы делаем плановый обход вверенной нам территории. Вдруг мы только на вышке у печки сидим и территорию не обходим. И вот он идет в обход и следы наши, вдруг приводят его к машине-фургону, в которой была передвижная мастерская. Замок в двери фургона оказался открытым…Ну и все! А получилось вот что:
Андрей зашел во время обхода, на стоянку машин-фургонов, вскрыл как-то фургон-мастерскую, а потом мне сказал, мы как-раз в одну смену дежурили, что там много чего интересного лежит из всяких полезных инструментов, и я могу сходить в свою вахту посмотреть. И я, сменив его на посту, как последний лох, решил пройтись по его следам на снегу к той же машине, посмотреть, что там интересного есть. Дежурный соответственно тоже прошел по нашим следам и конечно вышел к той же машине...
В общем, нас накрыли почти с поличным и уволили по статье «за несоответствие должности». Хорошо еще, что уголовное дело не возбудили, — не хотели видно выносить сор из избы. Ведь если бы они возбудили дело о краже, тут же всплыли бы и их многочисленные махинации с военным имуществом.
С этой работы я уволился 13 декабря, этого года, перед самым моим днем рождения. А вот как и с кем справлял я этот день рождения, совершенно не помню. По-моему, опять с Андреем и Таней Годуновыми и с кем-то из малолеток. Вообще, после экспериментов с наркотиками, память меня стала что-то подводить. Многие детали тех лет не могу вспомнить к сожалению.


1991 год

Исторические события этого года
В последние годы существования СССР на его территории разгорелся ряд межнациональных конфликтов. После его распада большинство из них немедленно перешли в фазу вооружённых столкновений:
Карабахский конфликт — война армян Нагорного Карабаха за независимость от Азербайджана;
Грузино-абхазский конфликт — конфликт между Грузией и Абхазией;
Грузино-южноосетинский конфликт — конфликт между Грузией и Южной Осетией;
Осетино-ингушский конфликт — столкновения между осетинами и ингушами в Пригородном районе;
Гражданская война в Таджикистане — межклановая гражданская война в Таджикистане;
Первая чеченская война — борьба российских федеральных сил с сепаратистами в Чечне;
Конфликт в Приднестровье — борьба молдавских властей с сепаратистами в Приднестровье.
По данным Владимира Мукомеля, число погибших в межнациональных конфликтах в 1988-96 годах составляет около 100 тыс. человек. Число беженцев в результате этих конфликтов составило не менее 5 миллионов человек.
Ряд конфликтов так и не привели к полномасштабному военному противостоянию, однако продолжали осложнять обстановку на территории бывшего СССР:
Трения между крымскими татарами и местным славянским населением в Крыму;
Положение русского населения в Эстонии и Латвии;
Государственная принадлежность крымского полуострова.
8 декабря 1991 года наше правительство констатировало, что СССР прекращает своё существование, объявило о невозможности образования ССГ (Союз Советских государств) и подписали Соглашение о создании Содружества Независимых Государств (СНГ).
Подписание соглашений вызвало негативную реакцию Горбачёва, однако после августовского путча реальной властью он уже не обладал. Как подчёркивал впоследствии Б. Н. Ельцин, Беловежские соглашения не распускали СССР, а лишь констатировали его фактический к тому моменту распад.
19 августа этого года в стране введено чрезвычайное положение. Создается ГКЧП (государственная комиссия о чрезвычайном положении). Коммунисты попытались скинуть руководителей страны и вновь захватить власть в свои руки.
По единственному разрешенному каналу показывают балет «Лебединое озеро»
В пресс-центре МИДА на 17 часов, намечена прессконференция с журналистами, в основном иностранными.
Но торжество коммунистов продлилось лишь пару суток. Уже 21 августа путч захлебнулся. Народ счастлив. Все надеются, что, раз свобода победила, то теперь, без коммунистов все в стране заживут богато и счастливо, но увы… Страна сваливается в хаос, полки магазинов абсолютно пустые, по всей стране появляются тысячи мелких и крупных бандитских группировок. Вступает в силу закон о кооперации, появляются частные ларьки, ТОО (товарищество с ограниченной ответственностью) и бандитам уже есть чем поживиться.
25 декабря, президент СССР М. С. Горбачев объявил о прекращении своей деятельности на посту президента СССР «по принципиальным соображениям», подписал указ о сложении с себя полномочий Верховного главнокомандующего Советских Вооружённых Сил и передал управление стратегическим ядерным оружием президенту России Б.Ельцину.
26 декабря 1991 года и считается днём прекращения существования СССР, хотя некоторые учреждения и организации СССР (например, Госстандарт СССР, Госкомитет по народному образованию, Комитет по охране государственной границы) ещё продолжали функционировать в течение 1992 года, а Комитет конституционного надзора СССР вообще не был официально распущен.


Глава 1
 
Как справляли и с кем Новый год не помню! После Новогодних праздников  продолжились репетиции с новой группой и в начале лета, группа «Параноид» с моим участием, уже выступила в Кронштадте, во Дворце культуры. И насколько помню, отыграли мы довольно не плохо.               
Помню еще, что в начале этого года, в Колпино закрылся один из трех кинотеатров — «Заря» на проспекте Ленина. Постановлением Ленгорисполкома здание кинотеатра, было возвращено Русской православной церкви. С начала года церковь начали восстанавливать, и в апреле этого года, в ней был отслужен первый благодарственный молебен. Но это так, всплыло вдруг в памяти.
До начала весны, я все еще сидел дома, не зная, куда пойти работать, после увольнения из военной части. Занимался какое-то время только музыкой, живя худо-бедно на мамину пенсию. Но как-то увидел объявление, что детскому саду №35 (улица Володарского, дом 23), требуется рабочий. Я сходил к заведующей, поговорил и с первого марта 1991 года, меня взяли в садик на работу, рабочим по обслуживанию здания.
Делать я много чего умел, так что работа оказалась даже проще, чем я думал. Где-то замок в двери поменять, где-то петли смазать или помочь на кухне машину с продуктами разгрузить. Да еще меня и кормили бесплатно. Красота! Работы было не много, и я решил украсить садик, так как всегда был творческой личностью. Вспомнил я и о своих художественных способностях.               
Мне выделили не большую кладовую на втором этаже, под мастерскую, и я начал там в свободное время, делать всякие резные полочки из фанеры под цветы. Картины еще на фанере рисовал, каких-то глиняных, расписных птичек, по просьбе начальницы детсада, и развешивал все это по стенам в коридорах. Даже одну огромную картину полтора на два метра, на холсте нарисовал масляными красками с каким-то сказочным сюжетом. Вроде бы из сказки «Терем-теремок». Может до сих пор где-то висит.
Через несколько дней работы, я вдруг в садике столкнулся с Валей Ивановой. Может помните я рассказывал, что она училась в 454 школе, в параллельном классе и моя одноклассница Ольга Терещенко нас все свести хотела после окончания школы. Тогда у нас ничего с ней не получилось, а вот теперь вдруг закрутился роман.
Валя жила в своей однокомнатной квартире, которую недавно получила, в доме рядом с садиком. Жила она вдвоем с маленькой дочкой. До этого она жила в нашем доме, где и остались жить ее родители. Мы вновь начали общаться. Я стал захаживать к ней в гости, иногда оставался ночевать, она заходила ко мне, когда и к своим родителям заглядывала в гости.

Глава 2
 
Началось лето. Хоть я и отошел практически к этому времени от наркоты, но временами мы все же продолжали собираться у меня по ночам, теперь уже втроем, с Вадиком Каретниковым и Мишей Огурцовым, который пришел как раз из армии. Все остальные «наркоши», которые раньше у меня тусовались, куда-то пропали. Миша и Вадим тоже подсели на это дело, возможно и с моей помощью, — сейчас уже не помню, и найдя где-нибудь по старым связям банку «Солутана», мы, бывало «торчали» у меня ночь другую.
Но торчали с умом, если можно так сказать. Так как «белый кайф» являлся сильным психостимулятором, мы его действие и направляли в нужное нам русло. То музыку и песни начинали сочинять и, причем довольно удачно, то черновики собственного самиздатовского журнала начинали печатать на электрической печатной машинке. Машинку я в пункте проката взял на целый год. В те времена в пунктах проката, можно было взять всё, что угодно, начиная от транзисторных приемников, лыж, санок, телевизоров и пр. и заканчивая мебелью, - причем за копейки.
Пробовали мы и рассказы писать и картины рисовать. Картинами в основном я занимался. Порой, бывало по несколько часов, над какой-то деталью картины сидел, и мне это доставляло огромное удовольствие, жалко только, что удовольствие я получал, только пока действовал психостимулятор. Когда же действие «джефа» заканчивалось, то все вызывало лишь отвращение. И уже ничем заниматься совершенно не хотелось.
«Солутан» к этому времени в аптеках уже было не достать и нам приходилось его покупать уже с рук за довольно приличные деньги. Покупали "белый" в основном тогда на деньги Вадима. Вадим с матерью продали свою квартиру и пока не переехали, он у мамы тянул понемногу из полученного аванса. Но вскоре они уехали из Колпино в Псковскую область и наши «торчания» закончились уже навсегда.
Миша тоже вскоре женился и уехал жить в Ленинград. Я, кстати у него на свадьбе неплохо погулял. Справляли ее в Питере в кафе на проспекте Науки, не далеко от дома, где в дальнейшем стали жить молодые. И не далеко от дома, где я провел столько счастливых летних месяцев со своей сестрой Наташей. В этом доме №14/2, по пр. Науки, как я уже рассказывал, жила родная сестра моей бабушки Александра Пьянкова (Веселова) с семьей.
 
Глава 3
 
Немного пожив в нормальных, человеческих условиях, мой мозг, не желая отдыхать от идей, выдал мне еще одну: раз теперь в нашей стране можно заниматься любым бизнесом и квартиры автоматом приватизируются, и в них можно делать что угодно, почему бы не сделать дома кафе? Раз с магазином не получилось, может с кафе дело пойдёт?
Ну, никак мне было не угомониться, — хотелось зарабатывать именно чем-то придуманным лично мной. Да и продажа самогона особо много прибыли не приносила. И вот я вновь принялся за работу. Моя мать опять в это время находилась в больнице, и мне никто не мешал воплощать мою грандиозную задумку в жизнь.
Я буквально за несколько дней, абсолютно переделал всю комнату, опять же убрав всю мебель в мамину комнату. Первым делом я закрыл полностью окно листом фанеры, и сделал в оконном проеме полки под сигареты и бутылки. Короче витрину с подсветкой.
Затем сделал саму барную стойку, протянувшуюся через всю комнату, а над ней полукруглую деревянную перегородку, привинченную к потолку, за которой расположил красные светильники.
Игорю Алимину заказал сделать для меня электронную рулетку, так как он вообще в микросхемах хорошо разбирался и постоянно что-то паял интересное. Спустя несколько дней у меня на стене уже висел круг с цифрами от одного до тридцати шести и расположенными по кругу светодиодами у каждой цифры, а на барной стойке я установил кнопку включения. Теперь любой желающий мог заплатить, к примеру рубль, поставить на любое число на игровом поле, находящемся на стойке, и нажать кнопку. Круг со светодиодами  выполнял  роль  вращающегося круга рулетки.
Огоньки светодиодов бежали по кругу, постепенно замедляясь и наконец, останавливались на каком-либо числе. В общем, сделал что-то типа игрового автомата. Во дворе, среди ребят, прошел слух, что у меня вечерами работает кафе, хотя соседи наверно называли это притоном. Но страна диктовала свои условия существования. Впрочем, никто из соседей так ни разу и не рискнул зайти к нам и посмотреть, что мы на этот раз выдумали.
Все больше знакомых опять начало собираться вечерами у меня. Пару раз, ко мне заглядывал не знакомый мне парнишка из первой парадной нашего дома. Звали его Слава. Он узнал о моих планах по развитию кафе и решил войти в долю такого интересного проекта. Не у меня одного башка не правильно работала!
Слава поверил в мой проект и вложил приличную, по тем временам сумму в это дело. Работа закипела с новой силой. Мы заказали на заводе металлические рамы для столиков и барные, высокие табуреты. Закупили кое-какой товар, и вскоре к нам потянулись все наши старые и новые знакомые. В красном полумраке за столиками вечерами отдыхали наши дворовые ребята. Иногда и до драк дело доходило, но довольно редко.
 
Глава 4
 
Однажды днем, ко мне домой вдруг нагрянул наряд милиции с проверкой. Видно кто-то из соседей все же не выдержал моих нововведений насчёт кафе в собственной квартире и «стуканул» в ментовку. Но, скорее всего, милиция тогда и сама не знала, что делать, если теперь по закону можно в приватизированной квартире открывать свой малый бизнес. Походили они, посмотрели на моё кафе-бар и почти уже ушли, но… решил вдруг один милиционер заглянуть на кухню. А там его взору, — о радость! — предстал молочный 40-литровый бидон с уже готовой к перегонке брагой. Вот тут-то их и растащило. Они так обрадовались находке, что аж глаза засияли. Конечно тут же и сам самогонный аппарат стоял и ещё один бидон с ещё не готовой брагой.
Короче, решили они конфисковать все это дело. Это ж какой им плюс в работе, — прикрыть точку по самогоноварению! Они даже сами до участка полный бидон тащили, предварительно поинтересовавшись, готова ли уже брага? Второй бидон, с только что поставленной брагой, они решили не брать и даже не заставили его вылить. Видно все мысли их были уже о первом бидоне.
Когда я в сопровождении милиции пришел в отделение, а располагалось оно во дворе 38-го дома по б-ру Трудящихся, радости всех сотрудников, кто там находился, не было предела. Конечно уже после того, как они узнали, что в захваченном их друзьями бидоне, уже готовая к употреблению брага. А вы бы не радовались, если бы вам на халяву досталось тридцать литров двадцатиградусной браги? Вот то-то!
На радостях, от такого подарка судьбы, меня они отпустили, так как статью о самогоноварение отменили. Они конечно понимали, что открытый в моей квартире бар, подразумевает и продажу там приготовляемого мной самогона, но вдаваться в подробности не стали. Даже не составили протокол об изъятии браги и самогонного аппарата. Типа, бог с тобой парнишка, мы тебя прощаем, иди с миром, а самогонный аппарат и бидон с брагой, мы конфискуем, то бишь используем все сами по прямому назначению…
А на следующий день, когда я рассказал об этом происшествии своему компаньону Славе, он по каким то своим каналам разведал обстановку в ментовке и пришел ко мне с предложением, что мол кое-кто предлагает, чтобы наш бар работал лишь для работников милиции. Мол, вечерами, молодым людям в погонах, негде потусить и они были бы не прочь тусоваться у нас…
Я наотрез отказался, хотя возможно и зря. Уже на том этапе жизни можно было заручиться поддержкой людей в погонах, но... Но мы воспитывались в обществе, где иметь какие-либо дела с милицией было «западло», выражаясь по фене и для меня тогда проще было прикрыть нашу лавочку, чем работать на ментов. Славе я так и сказал, из-за чего мы с ним разругались и он сказал, что раз я решил прикрыть наше дело, то надо вернуть его вложенные в наше предприятие деньги. На том и порешили.
Я быстренько разобрал все конструкции нашего бара, столы и стулья сложил на лоджии и когда через несколько дней, вновь пришли менты, типа с проверкой, то увидели они к своему великому удивлению и разочарованию, обычную жилую комнату.
На этом я решил закончить эксперименты со своим жильем и переключиться на что-то другое. Вскоре, за пару следующих месяцев, я отдал полностью долг Славе и больше мы с ним не пересекались.
 
Глава 5
 
Я продолжал репетировать с новой группой «Параноид», иногда ездили выступать по Питерским  дворцам  культуры.  Группа «Режим» к тому времени тоже уже переехала от нас на свою точку, на проспект Ленина, дом 49. Вот так мы с новой группой и остались репетировать все там же, в актовом зале цеха №32.       
А в августе, а если точно, то 19 августа 1991 года, барабанщик группы «Параноид», Петр Галатенок, трагически погиб. Как потом говорили в городе, его скинули со второго этажа «Старого универсама», прямо на бетонную дорожку внизу. Но свидетелей не было, а если и были, то они предпочли промолчать  и уголовное дело в милиции заводить не стали.     После похорон Петра, где присутствовали очень многие Колпинские музыканты и мы конечно, через несколько недель, в которые мы не репетировали, на место погибшего барабанщика, лидер группы «Параноид» Артур Мамонов взял  младшего брата Петра, тоже отличного барабанщика Артема Галатенка и вновь начались репетиции, а вскоре и концерты.               
Пока я придумывал, чем бы занять свои мозги кроме музыки, я спокойно работал в детском саду. Кроме рабочего по обслуживанию здания, меня взяли еще и ночным сторожем на полставки. В детском саду был большой спортивный зал и я решил занять часть его под занятия бодибилдингом, или проще говоря, культуризмом. Я и до этого пытался заниматься, ходил в тренажерный зал, а тут, у своего друга и можно сказать личного фотографа Сани Балашова (Беня), купил по дешевке все его самодельные тренажеры, штанги, гантели и вскоре перевез все это из общаги возле ПТУ — 6, где он тогда жил, в спортзал садика. Теперь, приходя на работу в ночь, сторожить садик, в свободное время я шел в зал и занимался.
Кроме того, в моду в нашей стране вошли занятия каратэ и другими видами восточных единоборств. Этим я тоже пытался время от времени заниматься. У меня были сделаны неплохие нунчаки, вот я и начал заниматься в детсадовском спортзале, помимо культуризма еще и этим. Еще учился работе с шестом, тоже из китайской борьбы. Работе с полицейской американской дубинкой, — знаете, наверно такие, с ручкой сбоку, может видели в кино. В этот период уже начали продавать на книжных лотках в Питере маленькие книжечки-самоучители по всяким видам китайской и японской борьбы без оружия. Вот по ним я и пытался тренироваться.
Кроме того начальница детского сада приобрела персональный компьютер «Спектрум».               
 Это даже не компьютер был, а компьютерная приставка к телевизору. Монитором служил любой телевизор, а вместо жёсткого диска, использовался обычный кассетный магнитофон. Все игры к этому, так называемому компьютеру продавались тоже на магнитофонных кассетах в ларьках, вместе с видеокассетами. Я ночами стал ещё и в игрушки компьютерные играть, конечно,  не такие, как сейчас, а примитивные, но ведь мы и таких никогда не видели. Так что я приходя утром домой после «ночной смены», закрывал глаза и у меня продолжали перед глазами сыпаться всякие кубики и взрываться примитивные космические кораблики.
Вроде в конце этого года, в Колпино появилась новая газета «Колпинский интерес»,  редакция которой находилась в старом здании ДК «Ижорец»  на третьем этаже. Я  решил  пойти  туда подработать. Поначалу мне предложили развозить новые тиражи по ларькам «Союзпечати» в городе, потом  разносить по почтовым ящикам газету подписчикам в районе, где я жил.
Спустя пару месяцев я уже составлял для газеты еженедельный гороскоп, постепенно приглядываясь, что к чему, и осваивая все тонкости работы в редакции. И честно говоря, мне нравилось там работать. Всю жизнь тянуло меня что-то печатное создать: журналы издавать, книги печатать, но увы,  проработал я там не долго. Вскоре я вынужден был уйти из газеты, впрочем, как и многие другие работники. Но это все уже будет в следующем году.
А пока, я все также занимался музыкой с новой командой «Параноид». День рождения свой я справлял с музыкантами на нашей точке в красном уголке цеха 32. Пришли все музыканты из других рок-групп, репетирующих в соседних цехах, так что все прошло довольно не плохо. Потом и дома конечно отметил уже со своими дворовыми друзьями. В общем, все как всегда!

1992 год

Немного истории
 В стране впервые за десятки лет Советской власти, наконец-то исчезают очереди.., так как полки государственных магазинов пусты. Но зато теперь в стране появились минисупермаркеты. Минисупермаркет, — это звучит, но.., так называется теперь любой коммерческий ларек. В государственных магазинах пустые полки, а в ларьках есть все что угодно, но по сумасшедшим ценам! Продавщиц ларьков грабят все кому не лень, порой эти грабежи устраивают сами владельцы ларьков, а они вынуждены расплачиваться.
Борис Ельцин издает указ об отмене государственной монополии на водку и вино-водочные изделия, и водка сразу дорожает в 15 раз! Из-за границы поступает только дешевый спирт, — все остальное (любые спиртосодержащие напитки), придумывают в России. Цеха по производству сурогатов оборудуют в гаражах, подвалах, квартирах. Теперь любое спиртное продается в каждой коммерческой палатке.
А самым народным напитком в России, становится спирт «ROYAL» — 60 рублей за литр, хотя самая дешевая водка стоит 50 рублей. Конечно-же, все любители горячительных напитков перешли на голландский спирт «Роял». Кстати, в Голландии этот спирт служил лишь для разжигания каминов, но российские граждане об этом не знают! Зато они сразу поняли, что гораздо выгоднее купить литр спирта и, разбавив его, получить пять!!! бутылок водки.               
 Какое-то время все было нормально, народ был доволен, но вскоре везде начинают продавать поддельный спирт «Роял». В стране начинаются массовые отравления. Только за этот 1992 год, от различных алкогольных сурагатов погибает более 26 тысяч человек.
В стране никаких перспектив, заводы закрываются, но зато дешевое поило всегда под рукой и вся страна от безысходности, начинает пить по черному.
В 1992 году уже появились иностранные продукты, но они не по карману обычным гражданам, зато водка становится относительно дешевой. Батон хлеба раньше стоил 20 копеек, а пол литра 3.62. То есть в 18 раз дороже. Теперь-же, бутылку водки можно купить по цене 5 буханок!
В августе 1992 года наша страна берет кредит от международного валютного фонда 1 млрд. долларов, потом еще и еще. За 10 лет страна получила 25 млрд. долларов. Внешний долг увеличивается и начинается инфляция. Зато везде по стране открываются различные казино. По количеству казино Ленинград и Москва догнали и обогнали Монте-Карло— всемирный рай игорного бизнеса! И в это же время молодым мамам не платят годами детское пособие.
Для бюджетников единственный способ выжить, — это приусадебное хозяйство. Народ разрабатывает каждый свободный клочек земли на своих дачках, чтобы вырастить хоть немного своей картошки, капусты и пр. Городские жители, не имеющие подсобных хозяйств, пытаются на своих балконах выращивать кур, а на застекленных лоджиях порой и коз.
Кроме всех этих напастей, с этого года, бандиты в нашей стране, становятся хозяевами жизни. В июле 1992 года выходит статья Хендрикса Смита, где он называет «новыми русскими» российских криминальных дельцов, и в нашей стране, на долгие годы, в обиход входит понятие «новые русские». А во время недели высокой моды в Париже, в этом же году, как раз показывают новую мужскую коллекцию: классические брюки и ярко красные пиджаки. Уже через месяц все «новые русские» стали одеваться по последней моде.
 Никому в те годы неизвестный Борис Березовский — заведующий лабораторией в заштатном институте, в одночасье, за несколько месяцев становится долларовым мультимиллионером! Странным образом его компания «Логоваз» с помощью чеченских бандитских группировок становится единственным дилером Тальятинского автомобильного гиганта.
Впервые уголовное дело в отношении Березовского было возбуждено в 1999 году при правительстве Примакова. С 20 сентября 2001 года он находился в розыске в России по обвинению в мошен¬ни¬чес¬т¬ве,отмывании денег, попытке насильственного захвата власти. С сентября 2003 года до конца жизни постоянно проживал в Великобритании в качестве политического беженца; имел паспорт гражданина Великобритании на имя Плато;н Еле;нин
К концу жизни финансовое состояние Березовского сильно ухудшилось. Хотя ещё в 2008 году оно оценивалось в 1,3 млрд долларов, после нескольких проигранных судов он накопил значительные долги, ему пришлось уволить помощников, почти всю охрану, выставить на продажу несколько принадлежащих ему домов и некоторое ценное имущество.               
 В августе 1992 года, правительство объявило о начале приватизации. Ее идеолог Анатолий Чубайс убеждает жителей России, что каждый человек получит свою часть национального богатства но, увы... как всегда все получили совсем не те люди.
 2 декабря 1992 года правительство Егора Гайдара отпускает цены в стране. Наш народ узнает понятия: «шоковая терапия» и «гиперинфляция». Яйца в конце 1991 года стоят 3 рубля за десяток, а через год десяток стоит уже 70 руб. При этом, средняя зарплата врачей и учителей не больше 400 рублей в месяц. Встает реальный вопрос, — как выжить?
 Половина страны тут же оказалась за чертой бедности. В стране происходит ломка человеческих ценностей. Все что считалось отрицательным, теперь становится положительным. Бедный человек становится «чмом» и «лузером», а ценятся люди, которые сумели что-то заработать и не важно, какими способами.
 В очень бедной стране появляются очень богатые люди. «МММ» Сергея Мавроди зарабатывает свой первый миллион на поставках компьютерной техники. АО «МММ» — частная компания, организованная Сергеем Мавроди. До 1 февраля 1994 года вела только финансовую и торговую деятельность. С 1994 традиционно рассматривается как классическая и крупнейшая в истории России финансовая пирамида. По разным оценкам, в её деятельности участвовало 10—15 млн вкладчиков. По другим оценкам, число вкладчиков не превышало 2 млн человек. После резкого обесценивания бумаг МММ 50 человек покончили жизнь самоубийством. Билеты МММ были на предъявителя и не проводилось регистрации их покупателей. Следствие признало потерпевшими более 10 тысяч человек, однако, по косвенным оценкам экспертов, пострадало около 10 миллионов человек. По другим оценкам, цифры свыше десятка миллионов человек не имели подтверждений, кроме заявлений самого Мавроди, а наблюдатели называли число не более 2 миллионов вкладчиков.
 Многие девушки из Украины и Белорусии, Казахстана, Киргизии и т.д., едут искать работу в крупные города России, но чаще всего попадаютна панель и в подпольные публичные дома. Да и в сочинениях тех лет, школьницы откровенно пишут, что хотят стать проститутками, даже не догадываясь, что в стране уже началось секс-рабство. У тех, кто попадает в секс-притоны, отбирают паспорта и держат под замком, как животных. Норма для секс-рабыни: 10 клиентов в день и 2 часа на сон. Еда, — буханка хлеба и качан капусты на несколько дней.
 Поставщик молоденьких девочек из Украины и других соседних стран получал 300 долларов за девку, а в Питерских борделях она уже стоила 1500 долларов за час!
 В стране разрешили выезд за рубеж на работу всем желающим, но девушек чаще всего обманывают и в Израиль и другие страны нелегально вывозят полмиллиона россиянок «на панель». В стране, в геометрической прогрессии растет наркомания. Наркотики можно свободно купить на любой дискотеке. Никто за этим не следит, — милиция продается бандитам, так как им тоже надо кормить свои семьи, а зарплата мизерная.
 Появилось в этом году и большое количество маньяков. Вся страна узнала об Андрее Чикатило, который характеризуется на работе, как отличный работник, член компартии, а в свободное время убивает и занимается людоедством.               
Появились и другие маньяки: Андрей Селезнев, Роман Бурцев, Владимир Муханкин, Александр Сидоренко, Юрий Цюма и т.д. 37 сирийных убийц склонные к жестокости появились в одной только Ростовской области, убив за год, более 100 человек.
 В стране все меняется и кое-что даже в лучшую сторону. Вместо парикмахерских, в городах появляются салоны красоты, где вместо громоздких колпаков-сушилок появились миниатюрные фены, которых в нашей стране до этого не было, а вместо гидроперита,которым осветлялись все наши русские модницы,  появляются иностранные краски для волос. Парикмахеров теперь называют стилистами. Тут и там открываются сауны, тренажерные залы.
 
Глава 1
 
Итак, наступил новый 1992 год. Как всегда, мы его справляли у меня. Пришли Андрей Годунов со своей молоденькой женой Таней. Где он с ней познакомился не помню, но жила она в «коробке», в доме 22 по бульвару Трудящихся и как она потом призналась, влюбилась она в Андрея уже давно, ещё маленькой девчонкой, когда мы там гуляли в юности.
Андрей, продолжал сидеть на наркоте и подсадил спустя какое-то время конечно и Танюху. Он к этому времени уже перешел с «белого» кайфа на героин, но и выпить был всегда не прочь. Отмечали у меня этот новый год и еще несколько человек из нашего дома и со двора. Была и моя мама, само собой.
В течение вечера и ночи приходили и уходили наши общие знакомые и друзья, мы, как всегда смотрели телевизор, но в целом, ничего интересного не было.
В стране царил полный беспредел, но мы особо как-то на это внимания не обращали. Нас тогда, это еще не коснулось. Всегда было что поесть и выпить, а на все остальное нам было по большому счету  наплевать. В политику мы не лезли.
У меня вновь начался небольшой ремонт в квартире. Вечно я что-то придумывал. Оклеил заново свою прихожую интересными обоями, только появившимися в продаже в кооперативных ларьках. Точнее это были даже не обои, а квадратные листы 50 х 50, с красивыми разводами под мрамор синего цвета. Какой-то местный кооператив начал их выпускать и продавать на нашем рынке на улице Раумской. Их в дальнейшем можно было покрыть лаком и получалась почти полная имитация «под мрамор».
Кроме того, переделал я и дверь в свою комнату, распилив ее вдоль пополам и повесив на специальные петли, как в салунах дикого запада, чтобы обе половинки открывались в обе стороны. Петли эти у меня уже давно валялись. Мы как-то на стройке нашли их с пацанами целый ящик, вот и взяли себе по несколько штук. Такие петли, еще на стеклянных дверях при входе в метро стоят. В своей комнате я тоже начал все переделывать. Оклеил заново обоями, сделал перестановку.
 
Глава 2
 
В музыкальной жизни у меня тоже все шло гладко. Наша группа «Параноид», выступала понемногу, то в одном питерском ДК, то в другом.  Где-то ближе к весне Артур через своих знакомых организовал наш концерт и в Питерском рок-клубе. И насколько помню, выступили мы даже очень ничего. И вот настал момент, когда наш  лидер, Артур Мамонов сказал, что скоро мы будем выступать в Ленинградском дворце молодежи. Он нашел спонсоров, которые все устроят. Уже были заказаны афиши и мы готовились взойти на олимп популярности, так как «ЛДМ», — это была уже ступенька к профессиональной деятельности, но увы… все мечты о всемирной славе рухнули из-за того же Артура. Но об этом расскажу несколько позже.
Я продолжал работать в детском саду, и подрабатывал в газете «Колпинский интерес», но уже подумывал о своем новом бизнесе, — продаже книг. Мы с моим знакомым Сергеем, узнали как-то, что в Питере, в ДК имени Крупской, недалеко от метро «Ломоносовская», каждые выходные устраивается книжная ярмарка-распродажа, где продают книги прямо из типографий, без торговой наценки. Читать я всегда любил и коллекционировать книги тоже, так что однажды, мы с Сергеем решили туда съездить, разведать обстановку, да и себе что-нибудь прикупить.
Поехали мы туда в ближайший выходной, и с удивлением увидели, что цены там действительно чуть ли не в два-три  раза меньше, чем в магазинах.
Купили мы себе книг на все деньги, что у нас были и на обратном пути уже обсуждали, как бы нам на этом деле заработать. А уже на следующие выходные, я ехал туда с приличной суммой денег, которые одолжил, у Вали Ивановой. Время от времени, я еще встречался с ней, хотя мы уже оба понимали, что наши отношения заканчиваются. Слишком разные у нас были интересы в жизни. Можно сказать с ее материальной помощью, и закрутился мой книжный бизнес. Деньги я, конечно, ей потом вернул.
Во второй раз я закупили уже две огромные сумки книг, которые еле допер до дома и в ближайший выходной, пошел их продавать.
Страна только начинала учиться зарабатывать деньги, и книжный бизнес был на взлете, так как книги всегда ценились в России. Во времена застоя 70-80-х годов хорошие книги обменивали на макулатуру, покупались по записи в книжных магазинах, а чаще втридорога у перекупщиков, которые всегда крутились рядом с центральными книжными магазинами. Просто так, в книжных магазинах, хорошие книги было в те времена практически не купить и этим тут же воспользовались новоявленные бизнесмены. По всему Питеру тут и там открывались книжные ларьки, книги начали продавать с лотков на каждом вокзале и у каждого выхода из метро. Народ наконец-то дорвался до хороших книг и этот бизнес был на взлете.
Как только частным лицам разрешили заниматься коммерцией, многие тут же занялись именно книгами и не прогадали. Я тоже вполне мог бы взлететь на этой волне всеобщей любви к книгам в Колпино, но увы, в дальнейшем жизнь распорядилась иначе. Наши бизнес-идеи, порой очень даже не плохие, в дальнейшем начали разваливать новоявленные бандюганы-рекетиры.
 
Глава 3
 
Книгами я решил для начала торговать у нашей автобусной остановки, на перекрестке улицы Веры Слуцкой и бульвара Трудящихся.
Вышел я с утра, в выходной, с раскладным столиком и чемоданом книг, разложил все свое добро, прикрепил ценники, а самому стыдно как-то, не по себе. Наш народ не приучен чем-то в открытую торговать.
Но вот подошел один покупатель, другой, третий, смотрели, покупали. Я понял, что торговля книгами на улице воспринимается людьми абсолютно нормально и стеснение постепенно исчезло. В дальнейшем, почти каждый день, в свободное время, я стал выходить на остановку торговать книгами. Все чаще приходилось и в Питер за новыми книгами ездить.
Вскоре, ко мне стали подходить люди и заказывать нужные им книги. Я старался привозить все, что просили, и клиентов становилось с каждой неделей все больше и больше. Вскоре одного стола мне уже было мало и я, разобрав детский спортивный уголок, который с рук купил для дочки, и сделал из него длинный стол, на который укладывались несколько фанерных листов. Спортивный уголок состоял из дюралевых труб с удобными крепежами и как нельзя лучше подошел для моих целей, а дома для него все равно места не было. Книги теперь уже приходилось таскать в чемодане и большой сумке, плюс раскладные столы. Вскоре я купил небольшую тележку для этих целей, но понимал, что без помощника мне не обойтись, так как даже в туалет отойти не было возможности, — некому подменить. Вскоре я договорился с Сергеем, что он будет у меня продавцом работать за проценты с проданных книг, и мы будем торговать по очереди и при необходимости подменять друг друга. Вскоре Сергей стал ездить в Питер, на книжный рынок, вместе со мной постоянно и тоже покупать уже и себе книги на продажу.
Книжный бизнес раскручивался у нас все лучше и начал вскоре приносить ощутимый доход. Мы узнавали все больше адресов в Питере, новых оптовых книжных складов и покупали там книги в половину дешевле, чем потом продавали. Тем более, что на многих складах книги постоянным клиентам начали давать под реализацию, то есть деньги им надо было платить уже после продажи их книг. В итоге у нас с Серегой получался стопроцентный навар и возможность брать на складах любые книги в любых количествах. В газете «Колпинский интерес» я договорился попробовать продавать свои книги через ларьки «Союзпечать», куда постоянно развозил на продажу новые выпуски газеты и дела наши пошли еще лучше. Теперь каждую неделю я подвозил в десяток ларьков «Союзпечати» по десять-пятнадцать книг и они не плохо раскупались. Продавцы с каждой книги имели 10% от стоимости.
В это же время мы с Сергеем начали уже более продуманно возить книги на заказ. Придумали «Колпинский клуб книголюбов» и развесили везде рекламные проспектики: «привезем любую книгу по вашему предварительному заказу по телефону». Разместили объявления и в газете «Колпинский интерес». Телефон дали мой домашний. Мобильных телефонов тогда еще не было! Теперь и моей матери дело нашлось, когда она была дома, а не в больнице — она сидела на телефоне и принимала заявки на книги.
У себя дома я сделал стеллаж под книги, благо теперь их у меня было много, и я с каждой купленной партии, оставлял несколько штук себе. Читал я запоем везде, где было возможно. Начал копить детективы Чейза, разные ужастики, фантастику. Книг теперь в стране печаталось великое множество, — выбирай что нравится. Вскоре весь стеллаж и полки у меня уже были заставлены новенькими книжками. Книги начали выпускаться сериями, так как в издательствах понимали, что купив одну книгу определенной серии, любой человек захочет собрать всю серию целиком. Бизнес есть бизнес! А человек почему-то склонен всегда что-то собирать. От монет и марок, до книг и прочего. Чем мы и пользовались.
 
Глава 4
 
Я продолжал заниматься и музыкой. По вечерам, два раза в неделю, мы собирались на нашей репетиционной точке в красном уголке цеха № 32. Вскоре должен был состояться наш первый большой концерт в «ЛДМ» (Ленинградский Дворец Молодежи). До этого, как я уже говорил, у нас был уже концерт в рок-клубе, в питерских Домах культуры, но ЛДМ, это был совсем другой уровень.
По Питеру уже были развешаны афиши с нашими физиономиями и вот, в середине лета, настал день концерта. Рано утром, мы загрузили грузовик, одного нашего знакомого, инструментами и аппаратурой и поехали в Питер. Долго плутали по городу, так как на многих улицах грузовое движение было запрещено. Наконец добрались до Дворца молодежи, разгрузились, затащили всю аппаратуру на сцену, расставили, подключились, порепетировали. Вроде все нормально.
И вот до начала выступления остается десять минут, в зале довольно много народа, хоть нашу группу ни кто и не знал, но на концерты молодежь ходить всегда любила. И тут выясняется, что наш вокалист и гитарист Артур Мамонов пропал. Мы бегали, искали его по всем помещениям, — бесполезно, нигде нет. И вдруг, уже перед самым выходом на сцену, он выныривает откуда-то пьяный в хлам. Стоит заметить, что Артур и трезвый не очень любил вслушиваться в ритм музыкантов аккомпанирующих ему,- постоянно то вперед убегал, то отставал, предпочитая, или думая всерьез, что все должны под него подстраиваться, а не наоборот. А пьяный и подавно… Артем Галатенок, наш новый барабанщик. вообще всегда под метроном в наушниках старался стучать на репетициях, чтобы ритм не плавал, и всегда ругался с Артуром, что он ритм барабанов игнорирует напрочь, а тут такая лажа начинается.
Мы все понимаем, что сейчас что-то будет, материмся, но выходим на сцену и начинаем играть первую песню. Артур никого не слушает, играет и поет  то медленней, то быстрей, чем нужно, Артем из принципа продолжает держать точный ритм и мы все начинаем «плавать» не зная под кого играть: под ритм барабанов, или под ритм гитары Артура.
 И вот, наконец наш клавишник Влад Барышников, не выдерживает первым, и со всей силы пнув ногой и перевернув щит с эмблемой группы, которым как раз был прикрыт его инструмент, демонстративно уходит со сцены. Мы все понимаем, что отыграть нормально даже несколько песен уже не получится. Вторым уходит со сцены наш барабанщик Артем Галатенок.
Тогда, я подхожу к микрофону и объявляю на весь зал, что концерт отменяется, и деньги за билеты можно вернуть в кассе. Артур что-то пытается еще объяснить зрителям, но мы уже ушли и не слышим, что происходит в зале.
 Вот так и скончалась тогда группа «Параноид», не сумев взобраться на ступеньку, с которой можно было бы уже куда-то подняться выше.
 Артур конечно на всех разобиделся, ему пришлось потом и спонсорам своим все объяснять… Но на кого обижаться, если  сам был виноват.  Я уже больше не сталкивались с ним, хотя с клавишником Владом Барышниковым, я еще пару раз пересекался в Питере в квартире, как ни странно Игоря Алимина, оказавшегося нашим общим знакомым. Как говориться,- мир тесен!
Об Артуре Мамонове, как я уже упомянул,  я услышал в дальнейшем, благодаря социальной сети в интернете «ВКонтакте», лишь в 2012 году! Артур, по прозвищу «Параноид» все же вышел вновь на сцену с новым составом группы, под тем же названием «Параноид», где вторым гитаристом уже играл его сын, но случилось это, спустя много-много лет, после нашего неудачного выступления. Да и песни были те же самые, что мы когда-то репетировали... Как говориться двадцать лет коту под хвост! А ведь все могло получится тогда, в 90-е!
К концу лета, с Валей Ивановой мы окончательно расстались, рок-группа «Параноид», как я уже сказал, развалилась, и я занялся теперь только книжным бизнесом.
Моя мать вновь была в больнице. В нашу страну начали привозить гуманитарную помощь в виде коробок со всякими иностранными завтраками, но почему-то, как гуманитарная помощь, она попадала лишь в больницы, а в основнов разворовывалась и потом продавалась через продуктовые ларьки. Моей маме тоже в больнице выдавали гуманитарку, которую она берегла для меня. Я ей привозил фрукты, соки и прочее, а она мне отдавала выдаваемые им в больнице коробки со всякими рисовыми, пшеничными и прочими, шариками, колечками, подушечками. У нас в стране такое никогда не выпускалось, и было для нас чем-то вроде деликатесов. Привозили и шмотки всякие гуманитарные,- секендхенд.
Один раз и в газете «Колпинский интерес» случился праздник для работающих там. Я как-то раз прихожу, а в редакции куча мешков с гуманитарными шмотками, — выбирай что хочешь. Правда, я немного опоздал на этот праздник обнищавшего населения, но тоже урвал неплохой костюмчик, пару курток, джинсы. И детских вещей, которые там тоже были, дочке своей поднабрал немного.
Все лето мы с Серегой ездили каждую пятницу или субботу за книгами в Питер. То  на оптовые базы, то  в ДК им. Крупской, где тогда, да и в последующие годы был самый большой, центральный книжный рынок. Привозили книги ко мне домой, делили их, писали ценники и в течении следующей недели продавали на улице, он у нашей автобусной остановки, а я на перекрестке улиц Веры Слуцкой с Пролетарской. Сергей в то время начал встречаться с девушкой и она стала выходить, подменять нас, если нам по нужде надо было отойти. Бывало и в других местах продавали.
Так начинался наш бизнес. Вскоре мы уже начали набирать себе продавцов, так как книг было много и нам вдвоем было уже не управиться. Вскоре в городе мы открыли еще несколько наших точек. В том числе и в поликлиниках, а сами уже торговать не выходили. Теперь мы просто не успевали закупать новые книги и постоянно были в разьездах.
 
Глава 5
 
В начале зимы, из газеты «Колпинский интерес», я был вынужден уйти. А случилось вот что. Как-то главный редактор газеты, Сергей…(фамилию уже не помню), обмолвился об одной из женщин, работающих в редакции газеты, Марине, что она тупая, как пробка, и еще кучу обидностей про нее наговорил. У нас с Мариной, были хорошие отношения, и я брякнул ей, не подумавши, как о ней отзывается Сергей.
Конечно, сплетничать не хорошо, но мне просто стало за нее обидно. Она старается, как может, а ее за спиной грязью поливают! Тут же, я конечно попросил ее, чтобы эта информация осталось между нами, но увы… Уже на следующий день, Марина устроила Сергею скандал, и вскоре  он вызвал меня к себе в кабинет и сказал, что Марину он уволил. И все по моей милости. А если и я не хочу потерять работу, то я, при всех должен сказать, что Сергей про Марину ничего такого не говорил и это я все выдумал...
Как бы не так! Плохо он меня знал!
Мы вышли из его кабинета ко всем работникам газеты, которые собрались в другой комнате и Сергей объявил, что я хочу в чем-то признаться. Я встал перед всеми и сказал примерно следующее: «Товарищи, Сергей меня попросил в связи с недавним инцидентом с Мариной, сказать вам, что я все это выдумал. Так вот, все что я сказал Марине, — правда и я не жалею, что рассказал ей о том, как о ней отзывается руководство, ну и ещё что-то в том же духе. Ну и соответственно, в заключении я сказал, что больше не собираюсь здесь работать. Всем пока!» И я ушел.
Марина вскоре устроилась в Питере в какую-то печатную контору, работать на ризографе, (такая множительная машина, типа ксерокса, но для печати большого количества копий). Я в дальнейшем еще довольно долго ездил к ней распечатывать наши рекламные буклетики, и прочую печатную продукцию. Ну а газета «Колпинский интерес» еще какое-то время находилась на плаву, хотя вслед за мной из газеты ушли еще люди, а спустя примерно год, окончательно закончила своё существование.

Глава 6
 
Где-то к середине зимы, после того, как я ушел из газеты, мы с Сергеем решили наш книжный бизнес сделать официальным предприятием. Кроме того, я уже продумывал вариант, как бы сделать и наш клуб книголюбов, тоже официальной организацией со своим помещением, а также уже думал создать еще и свою газету, назло «Колпинскому интересу», и назвать ее «Алекс», ну конечно в честь себя любимого. В общем планы на будущее были у меня, как всегда большие.
Мы решили зарегистрировать свое «ТОО». «ТОО», кстати, расшифровывалось, как: «Товарищество с ограниченной ответственностью» и они только начали в те годы входить в моду. Уже потом на смену им пришли всякие ООО, ЗАО и так далее. Назвать мы решили наше новое предприятие: «Алекс-АСВ». Ну почему Алекс, это понятно, а АСВ, это Александр, Сергей и Валера. Просто какое-то ТОО «Алекс» уже было зарегистрировано в Колпино, вот нам и предложили добавить в название несколько букв.
Для регистрации ТОО, нужно было не менее трех учредителей, вот я и предложил моему другу Славнову Валере, стать тоже нашим учредителем. В документах я указал, что Валера, — коммерческий директор нашей фирмы, хотя, он только числился учредителем, ну и в дальнейшем помогал лишь развозить книги и продавцов по нашим торговым точкам, так как у него был «жигуленок». Точнее у его отчима, но он им постоянно пользовался.

Глава 7
 
Насчет своей будущей газеты, мы с Сергеем съездили в колпинский техникум, где тогда можно было сделать за небольшие деньги, на компьютере оригинал-макет печатного издания. Что-то напридумывали там, типа, как будет выглядеть наша будущая газета и тут же распечатали кучу рекламных объявлений о том, что скоро в Колпино появится новая газета «Алекс». Даже не особо задумываясь, какие нас ждут трудности, — ведь выпустить газету в то время, это был кропотливый каждодневный труд. Это сейчас можно на обычном принтере нашлепать штук пятьсот. Тогда же все шло только через типографию. Как все в издательствах устроено и работает, ни я, ни Сергей, толком не знали, но я надеялся, как всегда, что все у нас обязательно получится, — было бы желание.
Расклеили мы эти рекламные проспектики по всему городу, хотя до выпуска газеты было далеко. Мне просто, очень хотелось подпортить нервы Сергею из «Колпинского интереса». Типа, пусть понервничает немного.
А вскоре, я встретил на улице кого-то из команды редактора «Колпинского интереса» Ольги Гордеевой и узнал, что она и еще несколько человек, можно сказать сердце газеты, тоже ушли из «Колпинского интереса» и что они заинтересовались нашей идеей о создании новой газеты, увидев наши объявления. Чуть позже, я встретился с Ольгой Гордеевой. В ходе разговора мы решили вместе приступить к созданию нового Колпинского печатного издания, раз уж она с командой тоже осталась без работы.
Началась работа по созданию новой газеты, которую Ольга со своими друзьями полностью взяла на себя, так как была в теме, знала, как и что делать. Название газеты на первое время оставили мое, то есть «Алекс». Хотя потом и говорили всем, что название это, типа в честь Александра Невского. Но меня это уже не особо интересовало. Мы с Серегой продолжали  развивать своё книжное предприятие и если по началу я интересовался, как там с газетой обстоят дела, то в дальнейшем мне уже было все равно. Создаётся газета и слава богу!
 
Глава 8
 
Первый номер газеты вышел уже в марте следующего года на плохонькой, как сейчас помню, какой-то желто-грязной бумаге. Первый тираж напечатали в типографии Ижорского завода, где Ольга Гордеева раньше работала и работали ее знакомые, до создания "Колпинского интереса".
У меня неплохо раскручивался свой книжный бизнес и от дел газеты я практически сразу отошел. Главное для меня было то, что теперь в новой газете бесплатно печаталась реклама нашего клуба книголюбов, что меня вполне устраивало. Наш клуб правда, существовал пока лишь, как заказ жителями Колпино необходимых книг с доставкой их на дом, по городу. Я или моя мама принимали заявки дома по телефону, потом мы с Сергеем ехали в Питер,  в ДК им. Крупской, где и искали необходимые книги. Потом мы с Серегой развозили их по адресам. В дальнейшем я вновь начал составлять  уже для нашей  газеты «Алекс», еженедельные гороскопы. Наши книги вновь начали продаваться в ларьках «Союзпечати», теперь уже от нашей собственной организации, которую мы успешно зарегистрировали.
К сведению, добавлю, что спустя несколько лет, когда я уже уехал из Колпино, нашу газету «Алекс», переименовали в «Окно». Эта газета существует в Колпино и ныне. Ольга Гордеева постаралась и сделала со временем действительно хорошую газету.
Вот информация из интернета: «Ольга Гордеева — главный редактор газеты «ОКНО», бывшая газета «Алекс», — член Союза журналистов СПб и ЛО, председатель Клуба редакторов районных и муниципальных СМИ, лауреат звания «Деловая петербурженка». Честь, тебе и хвала, Ольга! Жаль нигде не упоминается, что и я стоял у истоков создания газеты...
О том, что началась газета «Алекс», можно сказать с моей идеи, все в Колпино, к сожалению забыли. В интернете написано лишь, что газета «Алекс», в дальнейшем переименованная в «Окно» — одно из первых частных СМИ Колпинского района, создана в 1993 году. И только я наверно помню, что первый номер появился в начале марта 1993 года.
Вот как все начиналось. В Колпино, тогда работала бухгалтерская частная контора, располагавшаяся на первом этаже дома на улице Комунны, № 23. Недалеко от травмпункта. Там еще куча всяких контор было и Туристическая фирма какая-то. Бухгалтерская контора эта занималась тем, что помогала начинающим колпинским бизнесменам составлять годовые отчеты и оказывала прочие услуги в вопросах бухгалтерии. Руководил ею, такой видный мужчина Александр. Фамилию сейчас уже не вспомню. Наше ТОО «Алекс-АСВ», стало с самого начала деятельности, также клиентами этой конторы, — они нам со всеми финансовыми бумагами помогали разобраться и как-то я рассказал Александру о создаваемой нами газете. Он заинтересовался, захотел встретиться с Ольгой Гордеевой, и стал в дальнейшем одним из учредителей газеты, — купил им новый компьютер и вобще помогал материально. Другим учредителем было наше ТOO «Алекс АСВ». Был и еще кто-то в учредителях из нужных Ольге людей. Даже директор Колпинского хлебозавода.
Как потом рассказывали те кто еще продолжал работать в газете «Колпинский интерес», когда их главред Сергей, увидел на всех углах рекламные объявления, о том, что скоро в Колпино появиться в продаже новая газета «Алекс» и создатели ее, как раз те люди, кто от него ушел, он был вне себя от ярости. Нас же, это подстегивало на более решительные действия.
Впрочем, как я уже заметил, в создание газеты я не вмешивался, так как в компьютерах ничего не смыслил, а вся основная работа выполнялась на компе. Все придумывала Ольга Гордеева и еще несколько ее помощников, просиживая ночи напролет у нее дома. Там, можно сказать и была первое время редакция газеты. Я поначалу тоже там частенько бывал, но потом взялся лишь за составление еженедельного гороскопа для газеты, так как уже имел кое какой опыт в этом по работе в «Колпинском интересе». Кстати мои гороскопы в дальнейшем пользовались у колпинцев популярностью. Я действительно старался составлять их, на основе всех имеющихся материалов в различных астрологических книгах и поднаторел в этом вопросе.
 
Глава 9
 
Под самый новый год, меня ждал еще один, самый большой и смею вас уверить, радостный сюрприз. Однажды вечером, ко мне пришла моя бывшая жена Ольга Пантюхова. К этому времени, она правда носила уже фамилию Мельникова.   Правда ее новый муж, Слава Мельников, которого кстати она тоже подсадила на иглу, после того, как его избили из-за Ольгиных  наркоразборок, уехал жить к себе в Краснодар.  Ольга теперь выпутывалась из всех своих проблем сама, и не раз я встречал ее на улице с разбитым лицом...
Прямо с порога она сказала мне: «Саша у меня больше нет ни сил, ни возможностей растить дочку, так что решай, или ты ее забираешь себе, или я ее сдаю в интернат».
Я ее пригласил войти. Мы посидели, поговорили, так как отношения у нас к тому времени были очень даже неплохие. Да и когда я «сидел на белом кайфе», она тоже частенько составляла нам компанию, но в дальнейшем мы с ней пересекались лишь изредко.
Она объяснила, что во первых она вся в долгах и ей приходится заниматься продажей героина, только чтобы и себе на дозу всегда хватало. А во вторых, сказала, что у нее могут возникнуть из-за «герыча», точнее из-за ее долгов серьезные проблемы с поставщиками этого зелья, и они вполне могут забрать дочку за долги. Либо будут шантажировать, что что-нибудь с ней сделают, пока долг не отдам, либо вообще куда-нибудь увезут и продадут в бордель какой-нибудь…
Я, конечно, без раздумий согласился забрать дочку себе. Я был очень рад такому стечению обстоятельств, а моя мама вообще была на седьмом небе от счастья. Она только и жила теперь ради меня, да внучки.
На следующий день Ольга привела ко мне Сюзанну, притащила несколько сумок с ее вещами и с того дня, больше я ее уже не видел. Дочка, конечно, забегала в дальнейшем к ней и к бабе Тане, но переезд восприняла очень даже радостно.
Перед самым новым годом я взял оставшийся у меня приватизационный ваучер, (второй у меня украл один знакомый-наркоман), которые выдавали всем жителям России и которые они из-за нехватки денег тут же перепродавали скупщикам, и повез дочку в Питер, одевать, обувать. По дороге, мы вышли на станции метро Площадь мира, где в те годы было что-то вроде огромного рынка, — вся площадь была заставлена палатками и ларьками, где продавалось все, что угодно. Здесь же темные личности скупали у населения ваучеры и валюту. Я продал свой ваучер за семь тысяч. Не очень много по тем ценам, но все-таки прилично, чтобы что-то дельное купить.
 Дальше мы поехали с дочкой в универмаг «ДЛТ» и купили там ей новые джинсы, зимнюю джинсовую куртку с меховым воротником, комплект из шапочки, шарфика и варежек, ботинки и т.д. Тут же в магазине Сюзанну и переодели во все новое. Что-то еще ей покупали по мелочам. Короче я все деньги на нее в тот вечер потратил. Домой ехали оба счастливые и довольные. Приехав в Колпино, дочка тут же побежала к маме похвастаться новыми вещами. Спустя много лет, дочка вспоминала, что тот день воспринимала, как волшебную сказку и запомнила на всю жизнь, чему я и сейчас очень рад. Хоть раз побывал в роли доброго волшебника и хорошего отца.


1993 год

Немного истории
Летом 1993 года закрываются все «ЛТП»(лечебно-трудовые профилактории, где лечили алкоголиков). Все алкаши получают полную свободу. Сорок тысяч алкоголиков! государство освобождает от принудительного лечения. Ведь ЛТП на Западе признают, как нарушение прав человека.
Средняя зарплата по стране 7 долларов! Инфляция 1000%.
C 26 июля по 7 августа 1993 года в России была проведена конфискационная денежная реформа, в ходе которой из денежного обращения России были изъяты казначейские билеты Госбанка СССР. Реформа также решала задачу по разделению денежных систем России и других стран СНГ, использовавших рубль в качестве платежного средства во внутреннем денежном обороте.
 Стремление отгородиться от советской экономики, начиная с 1989 года вступившей в фазу острого кризиса, подтолкнуло бывшие советские республики к введению национальных валют. Советский рубль, сохранился только на территории РСФСР. Однако, гиперинфляция (за 1992 год цены увеличились в 24 раза, в дальнейшие несколько лет — в среднем в 10 раз за год) практически полностью уничтожила его. Это послужило поводом для замены советского рубля на российский в 1993 году.
В сентябре Ельцин распускает парламент. Создается ГКЧП и последовавшая за этим осада белого дома.
В сентябре 1993 года, в Москву впервые прилетел на концерт король поп-музыки Майкл Джексон. Его концерт был организован фирмой «Десса» и обошёлся ей в $1 000 000. Организатор гастролей — Самвел Гаспаров. Концерт прошёл 15 сентября на открытой площадке — Большой спортивной арене (БСА) стадиона «Лужники» при проливном дожде. Вскоре после концерта фирма прекратила своё существование из-за финансовых проблем, так как не смогла расплатиться как раз за этот концерт Майкла Джексона. Вскоре стадион был закрыт на ремонт. Во время концерта шёл проливной дождь, лужи которого убирал обслуживающий персонал прямо во время выступления Майкла Джексона. В своем номере московского отеля Джексон написал балладу об одиночестве — Stranger in Moscow, которая вошла в альбом 1995 года «History» и вышла в виде сингла. Во время визита 1993 года Джексон останавливался в отеле «Метрополь».
 Тогда, в 1993-м, Россия впервые принимала знаменитость такого высокого уровня и, как показали события, оказалась совсем к этому не готовой. Ни технически: звезда номер один выступала на полуразвалившейся БСА «Лужники». Ни политически: Джексон стал разменной монетой в борьбе между кланами отечественного шоу-бизнеса. По словам Самвела Гаспарова, организовавшего приезд Майкла в Россию, «доброжелатели» изо всех сил пытались расстроить гастроли. Пресса писала о том, что едет не сам Джексон, а его двойник, причем петь он будет под фонограмму. А за несколько часов до концерта службами охраны порядка отрабатывался сигнал о якобы заложенной на стадионе бомбе. Отработали – ничего не нашли. Новый звонок: кто-то из команды Джексона провез с собой наркотики. Еще одна безрезультатная проверка. Ситуация накалялась до предела, а тут еще хлынул дождь.… Наконец взорвался сам Майкл. Он заявил, что не будет выступать на мокрой сцене. Спасти положение могло только чудо. И оно произошло…
К Самвелу подошла женщина с портретом Майкла, нарисованным детской рукой. «Моя дочь почти ничего не видит, – сказала она,- но у неё есть мечта – взять у Майкла автограф. Вы не поможете?» Гаспаров чуть не заплакал, взял рисунок и пошёл к певцу. Тот поначалу не понял, что от него хотят: » Вы – сумасшедший. Срывается концерт, последует мировой скандал, а вы приносите какой-то рисунок!» Самвел в ответ: « Плевать на концерт, плевать на весь мир! Девочка, которая нарисовала этот рисунок, слепа. А вдруг завтра она прозреет, чтобы увидеть ваш автограф?» Джексона словно подменили. Несмотря ни на что, он решил выступать, потребовав одного – чтобы в процессе выступления уборщицы постоянно вытирали сцену. Шоу состоялось!
 С 21 сентября  по 5 октября 1993 года,  – произошли трагические события новейшей российской истории: роспуск по президентскому указу № 1400 Съезда народных депутатов и Верховного Совета России, в нарушение действующей на тот момент Конституции, почти двухнедельное противостояние, завершившееся массовыми расстрелами защитников Верховного Совета 3-5 октября у телецентра в Останкино и в районе Белого дома. В официальном списке погибших, объявленном Генеральной прокуратурой России, числятся 147 человек: в Останкино – 45 гражданских и 1 военнослужащий, в «районе Белого дома» – 77 гражданских и 24 военнослужащих министерства обороны и МВД... Руководители обороны Белого дома были арестованы. Борис Ельцин возложил на себя полномочия по обеспечению прямого президентского правления в стране вплоть до проведения выборов в Федеральное Собрание и референдума по Конституции России. 12 декабря 1993 года прошли выборы в Государственную Думу. Одновременно с ними был проведен референдум по принятию новой Конституции. Россия объявлялась демократическим федеративным правовым государством с республиканской формой правления.
 
Глава 1
 
С этого нового года, моя дочка Сюзанна, как я уже сказал выше, переехала к нашей с мамой радости жить к нам. Моя мать так обрадовалась, что ее внучка теперь будет жить у нас, что даже ее болезнь на время отступила. Теперь ей, вновь было о ком заботиться, так как я жил своей жизнью и дома бывал редко. Она читала Сюзанне книжки, рассказывала сказки, они ходили гулять по городу, в кино. Правда, я об этом узнал от самой Сюзанны, спустя много-много лет. А в те времена я занимался своими проектами улучшения своей жизни, и чем занимаются моя мама и дочка в свободное время, меня особо не интересовало. Я просто был рад, что Сюзанна теперь живет у меня и не видит свою маму в неадекватном состоянии, хотя Сюзанна довольно часто бегала и к ней, точнее к своей второй бабушке Тане в гости.
А вот у Ольги, мамы Сюзанны, дела были хуже не куда. Все проблемы были из-за долгов, накопившихся за продажу наркоты, так как Ольга половину поставляемых ей для продажи наркотиков, употребляла очевидно сама, — вот и влетела по крупному. Она уже и раньше предполагала, что своей смертью не умрет, так оно в дальнейшем и вышло. Уже в следующем году Ольгу убьют, точнее изобьют до смерти, парень живший в ее доме Александр Напречников со своим дружком, опять же из-за наркоты, но об этом я напишу позже.
Моя музыкальная жизнь, с распадом группы «Параноид», тоже отошла у меня на второй план. На первом месте у меня теперь были лишь мои новые бизнес-проекты. Бизнес перестал замыкаться на моей квартире и вышел на просторы города.
Торговые точки нашего ТОО «Алекс-АСВ», были уже по всему Колпино. Мы с Серегой набирали все новых продавцов. Моя мама тоже попросила, чтобы и ей дали возможность помочь нам в нашем бизнесе, и я взял ее продавцом в нашу поликлинику, там у нас как раз открылась новая торговая точка. Поставили стол на первом этаже рядом с входом, металлический сундук, куда на ночь книги убирались. Продажа пошла на ура. С поликлиникой, за аренду места под торговлю книгами, расплачивались медикаментами, — им так было выгодней, так как в то время от властей что-то из медикаментов для поликлиник и больниц выбить было проблематично. Вскоре должны были открыться наши торговые точки в колпинском травмпункте и в нескольких продовольственных магазинах.
Кроме всего прочего наши книги продавались во всех ларьках Союзпечати, так как я уже официально, еще в прошлом году, заключил с ними договор, теперь уже от нашей собственной фирмы.
Правда вскоре с моей мамой неприятность вышла на рабочем месте. У нее снова, ни с того ни с сего «поехала крыша». Однажды она вместо продажи книг, распугала всех больных. Потом мне рассказывали, что она сидела за столом с книгами и ругалась то сама с собой, то с покупателями, порой обкладывая их матом. Не знаю, что ей там мерещилось. Ее снова забрали в больницу, прямо из поликлиники, а мы нашли другого продавца. Свою мать, в дальнейшем я уже в продавцы не брал.
 
Глава 2
 
К началу весны, Ольга Гордеева с командой уже подготовили первый номер газеты «Алекс». Вся тогдашняя редакция газеты, размещалась у Ольги дома, где поставили новенький компьютер «Pentium 4». По тем временам это был один из самых современных компьютеров. Там, у Ольги в квартире, и проходил практически весь процесс создания газеты.
Хоть идея газеты «Алекс» была моя, но сейчас я уверен, что без Ольги, в то время, я бы не потянул это дело. Ничего не зная об издательском процессе, очень трудно быстро и качественно начать нормально работать.
А почему я запомнил, что первый номер мы выпустили в марте, так это потому, что в нашем первом номере, я поздравил с днем рождения, свою бывшую одноклассницу Лену Устинову. В то время Лена окончив техникум торговли, уже работала заведующей продовольственным магазином на Пролетарской дом 5. А у нее день рождения — 7 марта. И у неё в магазине тоже открылась наша торговая точка, с ее одобрения.
Мы наладили поставки газеты «Алекс» по ларькам «Союзпечати» города, а заодно стали ее продавать и на всех наших торговых точках, где наши книги продавались. Дела пошли довольно успешно. Второй номер газеты вышел уже на качественной бумаге, и в дальнейшем газета становилась от номера к номеру только лучше. Книги тоже продавались очень неплохо.
 
Глава 3
 
В начале лета, я как всегда развозил нашу газету «Алекс» и свои книги по ларькам «Союзпечати» и заглянув в наш ларек Союзпечати на перекрестке Веры Слуцкой и бульвара Трудящихся, увидел, что у них новый продавец, — моя бывшая одноклассница по школе в Петро-Славянке Таня Кетчина. Точнее тогда она уже была Ильина, так как вышла замуж за старшего брата нашего одноклассника Лехи Ильина. Я зашел в ларек, передал ей наши газеты, книги. Мы посидели, поговорили о жизни, кто как живет. Таня рассказала, что живет она сейчас вдвоем с сыном и у нее большие проблемы с мужем, что он ее бьет и вообще все в жизни плохо.
В дальнейшем, я стал заглядывать время от времени к ней в ларек, подкидывал книги получше на продажу и уже начал подумывать что-то предпринять для более близкого знакомства раз она одна живет. Я в это время тоже жил один.
Как то, она пригласила меня к себе в гости, потом я ее к себе. Никакой любви не было, особых попыток сблизится ни я, ни она тоже не предпринимали. Мы просто общались. И тут развитие наших дальнейших отношений решила ускорить наша бывшая одноклассница, тоже по школе в Петро-Славянке, Лена Кочкина. Она пригласила нас с Таней к себе в гости на ночь. Мы пришли, посидели, выпили, поговорили о том, о сем. Потом Лена постелила нам в отдельной комнате постельку, одну на двоих, но… Таня тогда так и не решилась перейти грань дозволенного. Немного пообнимались, пообжимались и все на этом закончилось.
А на утро, идя с Таней от Лены, нас ждал сюрприз в лице ее муженька Сергея, поджидавшего нас на нашей автобусной остановке, а может он шел к Ленке домой искать Таню. Таня, увидев его издалека, тут же сказала: «Саня уходи, или сейчас что-то будет! Он и так сумасшедший, а если ревнует, то вообще башню переклинивает!».
Но убегать мне как-то было не по мужски. Я, почти смело, пошел навстречу… его огромному кулаку, который без предупреждения и лишних разговоров врезался мне в лицо. Я даже среагировать не успел, затем ответил тем-же. Завязалась драка, я его попытался свалить, но это был такой лось, что мне его даже не приподнять было. Все же я сделал подсечку, повалил его, и мы катались по земле, мутузя друг друга. Он что-то кричал насчет того, что мол, как ночка удалась, как мне его жена понравилась? Тут, в толпе собравшихся зевак вдруг кто-то крикнул, что у него нож, но к этому времени вмешалась и Таня и в общем, как-то мы с поля боя ушли… Я, вместе с Таней ко мне домой, как говориться, зализывать раны.
И с этого дня, так и не начавшиеся у нас отношения рухнули окончательно. Я, конечно, продолжал привозить газеты и книги в ее ларек, но общались мы уже с прохладцей. Мне было неловко, что я не дал должного отпора ее бывшему, хоть и занимался когда-то в секции бокса и качался в тренажерном зале, а вот отпор такому кабану дать не сумел. Таня наверно тоже подумала, что от своего муженька-дурака, хоть и бывшего, ей уже видно никогда не избавиться, и никто не сможет ей помочь. Так все и закончилось. Остались чисто деловые отношения.
 
Глава 4
 
17 августа, судя по записи в моей трудовой книжке, я уволился из детского сада № 35, так как дела с книгами и с газетой шли довольно не плохо, денег хватало, а вот времени всем заниматься совершенно не хватало. Я крутился в то лето, как белка в колесе. Надо было и музыкой успевать заниматься. Хоть группа «Параноид» и распалась, но мы с друзьями продолжали время от времени играть у меня дома. Надо было и гороскопы для газеты составлять еженедельно и за книгами ездить в Питер.
Летом у Валеры Славнова намечалась свадьба, и мы с ним договорились, что я поздравлю молодых, как бы от лица нашей фирмы. Валеру, в качестве нашего коммерческого директора, от лица генерального директора, то есть меня. А подарком будет фирменная магнитола, которую Валера сам купил, но якобы это был подарок от фирмы. Надо же было престиж фирмы поддерживать как-то! Праздновали мы его свадьбу в их новой квартире, где-то рядом с метро Звёздная.
Все лето мы развивали наш бизнес. Ездили по разным магазинам, договаривались, чтобы они брали наши книги под реализацию. Начали ездить по местным поселкам, в Понтонный и даже на мою родину, в посёлок Петро-Славянка заехали, и там договорились в промтоварном магазине, что они специально под наши книги витрину выделят. Да и что им было отказываться? Книги привозят бесплатно, навар с продаж не плохой.

Глава 5
 
Наступила осень. Сюзанна пошла в третий класс. Теперь ей было не стыдно и в школу ходить, мы ей купили все новое к новому учебному году. Наша контора неплохо  работала и уже приносила прибыль. Работали наши точки в помещениях магазинов, открывались новые, нанимались новые продавцы. Мы заказывали новые раскладные стенды для продажи книг на улице.
Развозили на своих машинах наших уличных продавцов два Валеры: Славнов и Петров. Петров Валера кстати, был на тот период гитаристом группы «Режим».
Но вот, как то вечером мне вдруг звонит Валера Славнов и предупреждает, что проболтался по пьяне, в кабаке знакомым ребятам, что он, типа работает коммерческим директором ТОО «Алекс АСВ», а те ребятки оказались связанны с Малышевской бандитской группировкой, орудовавшей тогда в Колпино и они тут же решили прибрать наше развивающееся предприятие к своим рукам. Валера сказал, что они вскоре должны мне позвонить, чтобы встретиться со мной, типа поговорить о совместной работе.
Вскоре, действительно раздался телефонный звонок от этих ребят. Я пригласил их к себе домой побеседовать. Приехали двое пацанов, помоложе меня, Павел и Дима. Я открываю дверь на их звонок и... тут из-за меня высовывается морда Юты, моей догини. Ребятки поначалу струхнули, увидев, что их встречает в квартире помимо меня еще и собачина огромная, но потом я их пригласил войти, запер Юту в маленькой комнате, ребятки немного освоились и мы поговорили.
Я обрисовал вкратце нашу ситуацию с бизнесом. Сказал, конечно, что мы только-только начинаем свой бизнес и в ближайшее время доходов не ожидаем. Что в принципе соответствовало действительности. На жизнь нам денег конечно хватало, но и только. Но они все равно уцепились за нас, как клещи, так как, мы оказались их первой рыбкой в море колпинского начинающегося  рэкет-бизнеса. Им колпинские бандюганы просто дали добро, на то чтобы они везде могли говорить, что работают на Малышева, а дальше пусть сами крутятся, отчисляя соответствующий процент. Смогут кого-то взять в оборот, — флаг им в руки! Вот они и попробовали начать с нас.
В принципе я понимал, что без «крыши» все равно работать не получится, поэтому согласился на совместную работу, но с условием, что пока мы раскручиваемся, нас трогать не будут, а там видно будет. Они согласились, но потом все пошло совсем не так, как планировали мы, а так, как хотели они и бизнес, неплохо налаженный, в итоге развалился! Но это будет уже в следующем году, а пока мы продолжали работать.
 
 
1994 год

Немного истории
По всей стране началась продажа акций компании «МММ», возглавляемой Сергеем Мавроди. Ее деятельность стала крупнейшей в России финансовой пирамидой. Сначала акции продавались по номиналу в 1 тыс. рублей. Далее цена повышалась дважды в неделю и за месяц вырастала примерно вдвое. Принцип «сегодня дороже, чем вчера» и умелая рекламная кампания создали ажиотажный спрос. С экранов телевизоров не сходили рекламные ролики о жизни Лени Голубкова — простого человека, дела которого пошли в гору, едва он стал «партнером» (вкладчиком) «МММ». К середине июля цены выросли в 127 раз, а число вкладчиков компании достигало, по разным оценкам, от 10 до 15 млн. Основатели компании получали столько денег, что не успевали их пересчитывать, счет вели «на глазок», комнатами, наполненными купюрами. Пирамида раскручивалась. Премьер-министр Черномырдин требовал от силовиков, сделать что-нибудь, пока она не лопнула. В середине июля была развернута кампания против «МММ». Вкладчики стали забирать деньги, цена на акции резко упала. 29 июля Мавроди объявил о снижении цены в 127 раз, то есть вернул систему на исходные позиции. 4 августа его арестовали «за неуплату налогов».
Огромные толпы вкладчиков, лишившиеся своих средств, требовали от налоговиков прекратить «самоуправство», освободить Мавроди, чтобы он мог вернуть им деньги. Надежды разорившихся вкладчиков и их поддержка помогли Мавроди зарегистрироваться в качестве кандидата в депутаты, выйти на свободу в октябре и быть избранным депутатом Госдумы. Но вот деньги он так и не вернул…
После 20-летнего изгнания на родину вернулся А.И. Солженицын, русский писатель, публицист, поэт, общественный и политический деятель, лауреат Нобелевской премии по литературе (1970 год), диссидент, в 1960-1980-е годы активно выступавший против коммунистических идей, политического строя СССР. Официальное отношение к его творчеству и деятельности изменилось с началом «перестройки». Были опубликованы многие его произведения, в частности, в 1989 году главы «Архипелага ГУЛАГ». За это произведение он был удостоен Государственной премии РСФСР в декабре 1990 года. В том же году Солженицын был восстановлен в советском гражданстве, уголовное дело против него было прекращено. По возвращении в Россию писатель проехал на поезде через всю страну — от Владивостока до Москвы, с многочисленными остановками. Везде его встречали как триумфатора.
В этом году началось подключение первых абонентов МТС (Мобильные ТелеСистемы). Первые звонки в сети МТС были сделаны 15 мая. МТС была образована Московской Городской Телефонной Сетью (МГТС), Deutsсhe Telecom (DeTeMobil), Siemens и еще несколькими акционерами 28 октября 1993 года, а уже 19 ноября получила лицензию на оказание услуг сотовой связи стандарта GSM.
 В 1994 году абонентская плата составляла 60 долларов, плата за подключение — 1,3 тыс. долларов, залог — 1 тыс., местные входящие звонки — 0,56 доллара. Первым мобильным телефоном в сети МТС был Motorola International 3000 Portable, который весил 850 г, имел размеры 33х4,5х9 см, стоил 1,3 тыс. долларов!!!
В этом году в Санкт-Петербурге проводились третьи Игры доброй воли — международные соревнования по 24 видам спорта. Предыдущие прошли в 1986 году в Москве и в 1990 году в Сиэтле (США). Российские спортсмены победили в командном зачете, завоевав 171 одну медаль (в том числе 68 золотых), американская команда — 119 медалей (в том числе 37 золотых).
11 декабря этого года Ельцин подписал Указ Президента РФ «О мерах по обеспечению законности, правопорядка и общественной безопасности на территории Чеченской Республики». В тот же день начался ввод в Чечню российской Объединенной группировки войск. Решение о начале военной операции было принято после того, как не дали результатов попытки переговоров с лидером республики Д. Дудаевым и попытки свергнуть его с помощью поддерживаемой российскими военными чеченской оппозиции. Однако уже в первые дни операции войска столкнулись с вооруженным сопротивлением местных жителей — не только в Чечне, но и в соседней Ингушетии, через территорию которой наступала одна из колонн. Свергнуть режим Дудаева в результате быстрой и эффективной военной операции, как руководство российских вооруженных сил обещало Ельцину, не удалось. Война приняла затяжной и кровопролитный характер.
31 декабря начат Штурм Грозного российскими войсками. Планировалось четырьмя группировками нанести мощные концентрические удары и соединиться в центре города. По многим причинам (главная — планирование операции, управление войсками, комплектование и подготовка частей велось в соответствии с традицией достижения результата «любой ценой», пренебрежения человеческими жизнями) войска сразу же понесли большие потери. 131-я (Майкопская) отдельная мотострелковая бригада и 81-й (Самарский) мотострелковый полк были практически полностью разгромлены. Более 100 военнослужащих попали в плен. В результате штурма Грозный был превращен в руины.
 
Глава 1
 
Мы, несмотря на все события, описанные выше и вообще происходящие в стране (а в стране все трещало по швам!), спокойно справляли Новый год. Этот новый год я справлял в кругу семьи. Я, моя дочка Сюзанна, моя мама, наша новая собака, догиня Юта.  Конечно, кто-то в течение вечера и ночи из знакомых и друзей к нам заглядывал, но я почему-то никого не запомнил. Вроде и Андрей Годунов с Таней заходили и со двора кто-то.
Работал я теперь только на себя. Как-никак, генеральный директор собственного ТОО «Алекс АСВ». Кстати наша так называемая «крыша» помогла все же нам с помещением под офис и клуб книголюбов. Дело в том, что у одного из наших «надсмотрщиков» Павла, тётя заведовала детским клубом, здание которого размещалось тогда  на детском пляже, за ДПШ (дом пионеров и школьников). Вот он и договорился с родственницей, чтобы нам выделили в клубе несколько помещений.
Ольга Гордеева договорилась с директором колпинского хлебозавода, чтобы он тоже помог нам деньгами и мебелью. Он входил в число учредителей газеты и хорошо знал Ольгу. Мне назначили встречу и директор побеседовав со мной,  тут же распорядился насчёт мебели и деньжат на развитие предприятия подкинул. Мы обставили на детском пляже мой новый кабинет и в помещение клуба книголюбов завезли столы и новенькие стеллажи под книги.
Однажды, сразу после нового года, ко мне обратился один знакомый бизнесмен. Что-то у него с бизнесом не клеилось. С бандюками, какие-то заморочки начались, и он предложил нам даром отдать пакет документов своего ТОО, и в придачу полуподвальное помещение на улице Пролетарской, в четырнадцатиэтажке, находившейся напротив поворота на бульвар Трудящихся.
Я, конечно, согласился, и мы тут же начали переделывать это помещение под книжный склад. Правда, зайдя туда в первый раз мы с ребятами почувствовали страшную вонь чего-то разлагающегося. Шарили по всем углам и, наконец наткнулись на трупп огромной крысы, бережно прикрытый фанеркой в самом дальнем углу. В течение месяца, мы очистили помещение от мусора, сделали там стеллажи под книги, точнее под коробки с книгами, так как книг уже было очень много, не меньше, чем в книжных магазинах. Если считать по тем деньгам, то на несколько миллионов и многие книги были взяты «под  реализацию», то есть деньги мы возвращали после продажи книг. А поэтому приходилось вертеться как белка в колесе, создавая все больше торговых точек по всему городу.
В начале весны к нам обратился парнишка-инвалид Леша. Был он очень полный, — какие-то проблемы с обменом веществ. Он искал хоть какую-то работу, а мне как раз был нужен человек, который вел бы документацию клуба книголюбов: записывал новых членов, выдавал и продавал книги в клубе. Я взял его к нам на работу.
Затем, как-то к нам по объявлению о наборе продавцов, зашел молодой человек, немного постарше меня и предложил свои услуги. Звали его Антон, жил он возле «старого универсама», в доме № 89/3, а в трудовой книжке у него была запись, что он до последнего времени работал профессионально музыкантом-гитаристом в каком-то известном в те годы вокально-инструментальном ансамбле.
Мы с ним быстро нашли общий язык, так как я тоже занимался музыкой, и вскоре, поработав продавцом лишь пару месяцев, он стал заведовать нашим складом книг на Пролетарской и ездить со мной по оптовым базам в поисках новой печатной продукции. Сергей-же,- мой компаньон, к тому времени женился, завел себе собаку Афганскую борзую и полностью отошел от этого бизнеса.
Антон, мужик он был толковый и вскоре я доверил ему всю работу с продавцами книг на уличных точках.
После того как у меня появился такой помощник, я немного расслабился. Вставал я теперь во сколько хотел, потом ехал куда-нибудь позавтракать, чаще всего в полуподвальное кафе под рестораном «Ижора», и затем шел на детский пляж в наш клуб книголюбов и по совместительству наш офис. Там уже сидел Леха, приезжавший туда к девяти утра. На нашем новом складе на Пролетарской, теперь командовал Антон  и отправив с утра всех продавцом с нашего склада по торговым точкам, он тоже подъезжал к нам и мы ехали с ним, либо в Питер за новой партией книг, либо, уточнив работу на следующий день ехали по домам до вечера. Вечером мы с ним вновь ехали на наш склад, где принимали возвращающихся с торговых точек продавцов и, приступали к самой приятной процедуре, — подсчету заработанных за день денег и не очень приятному занятию, — выдачи продавцам их ежедневных 10% от выручки. Такая жизнь мне в принципе нравилась. Продавцы тоже были не в обиде. По тем временам, мы им платили довольно прилично.
Дочка Сюзанна продолжала учебу в школе, а после школы частенько приезжала к нам в офис на детский пляж. Где-нибудь сидела в уголке и делала домашние задания, или просто рисовала что-нибудь, книжки смотрела.
Возил нас везде с Антоном, на своей машине, как я уже упомянал, гитарист колпинской рок-группы «Режим», Валера Петров. Я, как бы принял его на работу, хоть и не официально. Оплачивали ему бензин и за работу ежеднедельно  платили. Вот с ним и с Антоном мы и катались порой целыми днями по Питерским оптовым книжным базам, договариваясь о поставках.
 
Глава 2
 
Наша газета «Алекс» успешно набирала обороты, назло газете «Колпинский интерес».  Правда  «Колпинский интерес», тоже сделали свой ход, — стали распространять свою газету по городу бесплатно, получая доход только с рекламы. Впрочем «Колпинский интерес» вскоре закончил свою деятельность.
А команда Ольги Гордеевой по выпуску газеты «Алекс», все больше отдалялась от нас. Наше ТОО, являлось лишь формальным учредителем газеты. У них была своя организация, у нас своя, хоть я и поддерживал до поры, до времени, с ними тесные отношения. Я продолжал составлять для газеты еженедельный гороскоп и продавать газету на всех наших торговых точках, а газета, размещала бесплатно рекламу нашего ТОО, и книжного клуба.
В начале этого года Ольга Гордеева договорилась во Дворце культуры, в поселке Понтонный, о продаже книг нашей организации. Ее муж стал раз в неделю возить меня в Понтонный с новыми книгами. И вот однажды поздно вечером, мы уже возвращались с ним из Понтонного в Колпино по Загородному проспекту  и попали в аварию. На одном из крутых поворотов, мы увидели, как из-за него вылетела легковушка и вдруг ее начало крутить посреди скользкой дороги. Она сделала полный оборот на 360 градусов, постепенно приближаясь к нашей машине. А мы так растерялись, что продолжали ехать навстречу, вместо того, чтобы нажать на тормоз. И вот встречная машина, сделав еще пол оборота, влетела нам в левое переднее колесо. Слава богу, скорость той машины была уже на излете, но приложился к нам автомобиль неплохо. Колесо свернуло в сторону, крыло и фара всмятку, а мы даже не ударились. Случилось это, не доезжая нескольких километров до кирпичного цеха №2, завода «Победа», где я еще совсем недавно работал. Пока водители обоих машин разбирались, я пошел пешком в наш цех, чтобы сообщить по телефону об аварии Ольге Гордеевой и чтобы она вызвала ГАИ на место аварии. Потом я уехал домой на автобусе, остановка которого было как раз напротив цеха, предоставив им самим разбираться.
В этой аварии я был не виноват, точнее виноват косвенно, так как если бы не мои книги, мы бы туда не поехали и их машина не пострадала бы. И хоть Ольга ничего мне и не сказала, но отношения наши стали несколько напряженными.
 
Глава 3
 
А вскоре случилась одна неприятность, которую подстроили наши бандюки, чтобы поссорить меня окончательно с Ольгой Гордеевой. У нас уже работал видеосалон на детском пляже, и какие-то кассеты принес посмотреть Павел. Ольга попросила дать ей домой что-то посмотреть из этих видеокассет, а когда вернула, Павел заявил мне, что она подменила ему пленку в кассете.
 Я, долбанный борец за правду, поехал к Ольге разбираться вместе с ним. Я даже тогда не подумал, что ни один здравомыслящий человек не будет разбирать видеокассету, чтобы пленку поменять и уж тем более Ольга, или ее муж. Уж не помню, что мы там наговорили друг другу, но наши с Ольгой, и так натянутые отношения из-за их разбитой машины, похоже, окончательно испортились. Чего собственно и добивались бандюки. Как говорит известная мудрость: «Разделяй и властвуй!».
Дело в том, что Ольгины «друзья» из высших коридоров власти, были гораздо круче нашей новоявленной крыши. Например, директор хлебозавода, который, как я уже говорил, по просьбе Ольги выделил, нашему ТОО в начале этого года приличную сумму денег на развитие бизнеса и еще кое-какой мебели подкинул. Были и другие люди твердо стоящие на ногах в колпинском бизнесе. У них была своя крыша, наверно не чета нашим новобранцам, но я то был тогда полным лохом в этих делах. Я свято верил, что с любыми бандитами можно как-то договориться и совместно работать.
А мне тогда и надо-то было, просто заехать к тому же директору хлебозавода и попросить помощи в решении проблемы с «крышей». Но умная мысля приходит опосля, и мы продолжали работать с нашими бандюганами новоявленными, а они с каждым днем все больше наглели.
Кстати, я попытался все-же, в начале этого года сменить «крышу». В «Огурцово» в новом микрорайоне, на правом берегу Ижоры открылось казино, и они попросили меня (в документах нашего ТОО указывалась и рекламная деятельность), сделать для них рекламный щит на нашей автобусной остановке, чем я и занялся. Когда все было готово, я заехал к ним в казино за расчетом, мы посидели, поговорили о том о сем, и речь зашла в том числе и о «крышах». Я поделился с ними, нашими проблемами и они тут же свели меня с человеком от их «крыши», которыми были колпинские спортсмены. Они брали на себя устранение проблем, а мы в свою очередь должны были-бы помогать им материально, чтобы отправлять их спортсменов на соревнования, помогать экипировкой и т.д. Нам бы это конечно подошло стопроцентно, но…
Они назначили стрелку с нашими бандюками у себя в казино. Переговорили и пришли все же к выводу, что менять крышу - это не по пацански. И не стали из-за нашей фирмочки портить отношения друг с другом.
Все осталось как прежде и даже еще хуже, так как наши бандюки поняли, что мы стремимся избавиться от их контроля.
 
Глава 4
 
С утра, все наши продавцы собирались в помещении полуподвала на улице Пролетарской, где их, теперь вместо меня встречал Антон. Там, его помощники загружали машины и развозили книги, столы и продавцов по торговым точкам. В магазинах и поликлиниках у нас стояли большие железные сундуки, заказанные нами на заводе, где мы хранили наши книги и продавцы этих точек, сразу ехали на свои рабочие места, не заезжая на склад, отпирали сундуки и сами выставляли продукцию на продажу, а после работы все убирали и ехали по домам. Мы лишь пополняли периодически запас книг, и время от времени объезжали их вечерами, собирая выручку. В ларьки Союзпечати книги я развозил лично и лично собирал выручку.
Клуб книголюбов, также работал все лучше с каждой неделей. Я кстати, воплотил в жизнь интересную такую идейку для привлечения клиентов в клуб. Каждый вновь вступающий в наш клуб, вносил вступительный годовой взнос — 300 рублей (по тем ценам, это стоимость 3-4-х хороших книг) и потом целый год, раз в месяц, каждый вступивший мог брать бесплатно по одной книге, на выбор, из того что выставлялось в клубе специально для этого. Ну и купить, конечно, мог любую другую книгу с минимальной наценкой. Мог и заказать любую нужную ему книгу. А выставлялось в нашем клубе книг довольно много. В комнате стояло четыре стеллажа с книгами.
Вся фишка была в том, что полученный от каждого человека взнос мы тут же пускали в оборот и за год вращения в бизнесе, каждые 300 рублей, приносили сумму, многократно превышающую стоимость бесплатно взятых клиентами книг. Смотрите сами: мы берем у вновь вступившего, — 300 рублей, закупаем тут же на эти деньги пять-шесть книг, подешевле, но пользующихся спросом, продаем их и по продаже, получаем почти двойной навар. Тут же опять пускаем увеличившуюся уже вдвое сумму в оборот, и так далее.
За год с одного взноса мы теоретически, могли заработать до 20 тысяч рублей!!! А с сотни клиентов?! Все было здорово придумано, если бы не одно но, — «наши бандиты» тянули с нас все больше и больше денег, не желая ждать, когда они прокрутятся хоть несколько раз, не говоря уже о годе. Плюс ко всему нам тоже надо было и за бензин платить и продавцам, и себе что-то оставить. То есть моя идея работала, но где-то на одну треть желаемого, если не меньше.
Но, не смотря на трудности, в дальнейшем я надеялся перетянуть на себя все поставки книг в книжные магазины города Колпино, и ближайших поселков колпинского района, так как с ними, тогда еще никто не работал. Мы уже понемногу поставляли книги в книжные магазины на ул.Тверской и на ул. Веры Слуцкой.
Это направление бизнеса неплохо работало и могло бы работать и дальше но, увы… Никогда не прощу нашим доморощенным бандюганам, что они угробили такую идею! Хотя, возможно это мое изобретение, было тоже своего рода финансовой пирамидой, которые плодились в нашей стране того времени, как грибы после дождя. Ведь, если вдуматься, когда-то количество членов клуба превысило бы количество продаваемых книг, и мы бы оказались в полной попе. Но тогда я, так далеко не заглядывал в будущее и вообще не знал, что такое финансовая пирамида. Я просто воплощал в жизнь свои идеи, порой несколько неординарные и странные, но все-же неплохие, а порой и очень неплохие, если бы никто не мешал их осуществлять!
Количество членов клуба за несколько месяцев работы, перевалило за триста человек, благодаря конечно, и рекламе нашего клуба развешенной везде по городу. Тогда еще за размещение рекламы в неположенных местах не штрафовали, и мы клеили свои рекламные объявления и в автобусах и на автобусных остановках, на столбах, в электричках. Да и в газете «Алекс» была постоянно наша реклама. Каждый день в наш клуб вступали все новые люди.
Моя идея работала и могла перерасти в довольно интересные формы деятельности, но опять же, встрявшие в нашу деятельность бандюки, а правильней сказать, просто молодые лодыри, у которых мозгов не хватало придумать что-то свое, не дали мне довести до конца задуманное. Мое поспешное бегство из Колпино, осенью этого года, положило конец всей нашей деятельности и моим идеям. А идей, кстати, еще было очень, очень много. Когда все получается, то и придумывается что-то новое постоянно.
К сожалению, в бизнесе того времени, правили бал жесткие люди, которые могли идти по головам к своей цели, а порой и по трупам, не считаясь ни с кем. Я таковым не являлся. Я мог подкинуть много интересных идей, но воевать с бандитскими группировками, ездить на стрелки, — это совершенно не мое.
Мне, гораздо легче было отказаться от всего мною созданного и начать все с нуля, что я в итоге и сделал. Точнее отказаться то я отказался, но вот создать что-то вновь, увы тогда уже не получилось.
 
Глава 5
 
В нашем ТОО «Алекс-АСВ», все пока шло более-менее нормально. Работал клуб, работал наш видеосалон, там же, на детском пляже (я притащил свой, недавно выкупленный из пункта проката цветной телевизор, а наш продавец Леша принес свой видеомагнитофон). В планах было к лету открыть свой стрелковый тир.
Дела были бы вообще прекрасно, если бы не наша «крыша». Павел и Дима борзели с каждым днем все больше и больше. Они могли в любой момент заехать на любую нашу торговую точку и потребовать у продавцов денег на бензин или еще на что-то. А продавцы, боялись отказывать им. Наш главный «проверяющий» Павел, живший тогда на улице Невской дом 9, недалеко от вокзала, был, в общем-то, довольно умным молодым человеком, но в наши книжные дела даже не пытался вникнуть. Он абсолютно не понимал будущих перспектив нашей организации, если бы мы захватили весь книжный бизнес в Колпино, а шло именно к этому. Ему тогда просто нужны были бабки, чтобы «шариться» с молоденькими девчонками.
Мы, как я уже говорил, начали поставлять небольшие партии книг во все колпинские книжные магазины. Наши книги продавались во всех ларьках союзпечати, в универсамах, поликлиниках и просто на улице с лотков. Не сдавался только «Старый универсам». Там был свой продавец книг, которого «крышевал» директор этого универсама. Мы пытались с ним договориться, но все оказалось безрезультатно, — возле Старого универсама нам продавать книги не дали, хотя мы не особо расстроились, так как рядом с универсамом стоял ларек Союзпечати, в котором опять-же продавались наши книги…
Какое-то время у нас в конторе работали продавцами и мой друг Андрей Годунов со своей второй женой Таней, но вскоре они были замечены в завышение цен на книги, что нам было совершенно ни к чему, и я отказался от их услуг. Дружба дружбой, а бизнес есть бизнес.
У меня стали появляться лишние деньги. Я обзавелся новым домашним телефоном с АОНом (автоопределитель номеров). Они тогда только начали входить в обиход советских людей. Плюс ко всему, телефон проговаривал номер звонящего, и еще там было много разных функций встроено.
Дочке я купил только появившуюся в продаже игровую теле-приставку «Mega Sega Drive». Что-то еще покупал из шмоток себе и дочке. Правда, начал я и выпивать все чаще, так как стрессовых ситуаций становилось все больше, — время было такое. Начиная с лета, каждое трудовое утро у меня начиналось в кафешке все под тем же рестораном «Ижора», с пол стакана водки, который я запивал томатным соком, плюс салат-оливье и затем уже я шел пешком, мимо кинотеатра «Пламя», на свою работу на детский пляж в наш офис.
 
Глава 6
 
К лету, как я уже говорил, мы окончательно обустроились на детском пляже.  Я сделал себе отдельный кабинет, с окном, выходящим на пляж, но сидел там редко. В нем чаще понтовался  перед девчонками Паша. Он только тем и занимался, что снимал на пляже молоденьких девчонок, вел их, якобы в свой кабинет, ну а потом уезжал с ними развлекаться…
Я же, чаще всего колесил с Антоном по Питеру, по разным книжным оптовым складам, которые множились день ото дня. Многие тогда понимали, что книжный бизнес, это реальные деньги и не маленькие, если продавать мелким оптом. Наше ТОО, как я уже говорил, тоже, собралось переходить на оптовую торговлю и обслуживание всех книжных магазинов в Колпино и по области. Были получены предварительные договоренности. Своих «бандитов» мы конечно в эти дела не посвящали.
В самом конце весны, наш «надсмотрщик» Паша заявил, что он решил, что нам пора менять бизнес, и он готов помочь. У него работает какой-то родственник директором завода швейных машинок «Подольск» в Подольске и Паша сам поедет к нему и договориться о поставках машинок под реализацию.
Через пару дней, забрав у нас из кассы большую часть наличных, он, заодно приодевшись на наши же деньги, отправился совершать сделку. И представьте себе, ведь не обманул. Через пару недель, уже в середине июня, к нашему офису на пляже, подрулил «Камаз» — фура, заполненный до отказа коробками со швейными машинками. Пришлось закрыть наш видеосалон и заставить все помещение коробками.
Все бы ничего, но Паша, во первых, теперь взялся контролировать весь бизнес, и наш и свой, так как расчет по машинкам он решил контролировать сам, лишь прикрываясь нашей организацией и само собой, не собираясь платить ни каких налогов. А во-вторых, он не учел того простого факта, что в то время, в стремительно нищающей стране, ни кому эти машинки особо не нужны. У людей просто нет денег!
В следующие несколько недель мы пытались распихать его машинки по всем магазинам, но все равно большая часть оставалась на нашем складе. Просчитывать варианты Паша видно не умел. Одно дело договориться, и взять швейные машинки, тем более, что и на заводе их накопилось до хрена, и дирекция завода рада была спихнуть их кому угодно, на любых условиях. Книги же у нас всегда покупали, благо не дорого, и народ наш читать всегда любил. Швейные машинки стояли в магазинах мертвым грузом, а Паша психовал и требовал оплатить машинки из наших доходов с книг, а потом типа он все вернет. Так мы ему и поверили!
Начались конфликты, угрозы и чем дальше, тем больше.

Глава 7
 
Как-то ближе к осени, один из моих дворовых давнишних друзей Андрей, по прозвищу «Кактус», предложил мне купить дешево газовый пистолет. всего за 100 рублей. В то время любое оружие можно было купить без проблем. Специально искать оружие у меня тогда еще не было причин, но отказываться от такого заманчивого предложения я конечно не стал. На заводе «Военхот» как раз начали выпуск подмышечной кобуры для пистолетов. Продавались они в их ларьке, прямо возле входа на завод. Ну, я конечно купил и пистолет и кобуру. Теперь я ходил с пистолетом под мышкой. Это было круто! Чувствуешь себя уже крутым челом, даже понимая, что газовик тебя особо не защитит в случае проблем.
Правда наши «бандиты» так и не узнали, что я вооружен, хотя был один прецедент, когда я стоял под дулом пистолета, правда тоже газового и чуть не вытащил свой, но сдержался. Павел, где-то тоже обзавелся газовой пушкой, и видно решил показать, какой он крутой. Он заехал к нам на склад, позвал меня в соседнее помещение, и придравшись к чему-то, вытащил пистолет и нацелил мне в голову.
Не помню уже, какой он придумал наезд, но ничего у него не вышло. Я стою спокойно, не падаю на колени, не прошу о пощаде. Наконец он отведя дуло немного в сторону, все таки выстрелил в стену. Я лишь моргнул. Тогда он что-то там сказал насчет того, что хотел просто меня проверить, и я типа, с честью выдержал испытание. В следующие секунды помещение наполнилось слезоточивым газом, и мы спешно покинули склад. Если бы он знал, что у меня в это время была точно такая же игрушка, возможно, он вел бы себя по-другому. Только вот понять не могу до сих пор, почему же я все-таки не достал свой пистолет? Испугался дальнейшей стрельбы? Или просто не хотел обострять отношения с бандитами? Не помню.
В дальнейшем,  перед самым моим отъездом из Колпино, я отдал этот пистолет Антону.  Ему какие-то свои проблемы надо было решить. Отдал на время, так как не предполагал, что уже через несколько дней навсегда покину Колпино. Надеюсь, пистолет ему пригодился.
 
Глава 8
 
С нами в газете, еще начиная с «Колпинского интереса», работала молодая женщина, чуть старше меня. Звали ее Алина, и она вместе со всеми ушла из «Колпинского интереса»  и стала работать в газете «Алекс». И вот, как-то я заметил, что она стала проявлять ко мне интерес, как к мужчине. Предложила однажды покрестить мою дочку. Я согласился, хотя мне было по барабану. Никогда не верил во всю эту церковную ересь. А Алина, видно за счет того, что стала для Сюзи крестной, надеялась и со мной сблизиться. Что в прочем ей удалось почти.
После какого-то сабантуя в газете, она предложила мне прогуляться, а потом к себе в гости позвала. Пришли мы, слово за слово, плавно переместились на диван и вдруг из соседней комнаты выходит ее проснувшаяся только что мать и начинает нас крыть последними словами.
Как потом объяснила Алина, она была уверена, что ее мать уехала на несколько дней, но увы. Ночь любви сорвалась. А скорее всего и слава-богу, что сорвалась. Алина по гороскопу, как и я, — Стрелец, а Стрельцы вместе никогда не уживаются, что в дальнейшем и выяснилось.
На этом все у нас в принципе и закончилось в плане любовных отношений, хотя вскоре она мне еще пыталась помочь скрыться от наших «бандюков», но это будет чуть позже.
 
Глава 9
 
Все лето мы, в общем, довольно неплохо жили. Загорали на пляже, возле нашего офиса, пока Леша принимал посетителей клуба, занимались обустройством других помещений в здании, начали делать помещение для тира. Вообще идей, как я уже говорил, было много. Вечерами, бывало, выпивали, в нашем офисе, после трудового дня. Правда, как-то раз, в те дни, я попал впервые в медвытрезвитель.
Сидел я поздно вечером в качковском (тренажерном) зале со знакомыми милиционерами. Зал этот находился там же, на детском пляже, в соседнем с нашим здании. Залом руководил милиционер, с которым я недавно познакомился здесь же, на пляже. Вот мы и собрались «поквасить» немного с его друзьями у них в тренажерном зале. Пили мы водку, разговаривали о том, о сем, и я малость накушался. Наконец мы закончили дружеские посиделки и я, уже поздно вечером, пошел на автобусную остановку и пока ждал автобус, присел на клумбу и задремал. Тут мимо проезжала милиция и увидев потенциального клиента, остановились и забрали меня. А в портфеле «дипломате»  у меня между прочим вся дневная выручка с торговых точек была.
Привезли меня в вытрезвитель, отобрали все, что было, провели в помещение с кроватями. Но к тому времени я уже очухался, и всю ночь просидел на кровати в знак протеста, и доказывая, что я не настолько пьяный, чтобы в вытрезвителе сидеть. Так и просидел до утра, ни на минуту не прилег!
Утром меня отпустили. Заглянул я на улице в «дипломат», — пачка денег с выручкой, завернутая в бумагу и заклеенная скотчем, вскрыта, но хотя бы на месте и то хорошо. Из пачки пропала лишь небольшая сумма денег, видно за услуги взяли, — и на том спасибо, что все не забрали.
Кстати, в тот вечер, пока мы выпивали в тренажерке, тот мент предложил мне помощь в бизнесе, если вдруг у меня проблемы возникнут. Наверно это был еще один знак свыше, что пора что-то делать с нашей «крышей», но я опять на что-то надеясь, сказал, что пока мне помощь не требуется, а потом уже поздно было что-то менять.
Много раз ребята из милиции могли мне помочь во многих сложных жизненных ситуациях, но я эту помощь постоянно отвергал. Ну не принято в то время было общаться с ментами, западло, хоть я и не из бандитской среды был. А теперь вот жалею, — многие сложные ситуации можно было тогда разрулить и бизнес не потерять. Впрочем, можно было и пулю в дальнейшем без проблем схлопотать, так что неизвестно, как бы все сложилось при другом раскладе…
 
Глава 10
 
А в начале августа, все наши с Антоном мечты о дальнейшем развитии нашего бизнеса развалились. Как-то вечером к нам в офис заявились подвыпившие Паша и Дима. Я там сидел один, пил понемногу коньячек и разбирался с какими-то бумагами. Паша тогда куда-то отошел, а в это время Дима в пьяном угаре, начал трепаться, — мол, ты нам особо и не нужен, так что возможно мы тебя скоро закопаем.
Дима всегда был у Паши на подхвате. Паша, сам несколько раз говорил, что ему нужны Димкины кулаки, раз уж умом бог обделил, но в тот вечер что-то мне подсказало, что это не просто пьяный базар, а какие-то мыслишки нехорошие у них насчет меня тогда уже были. Они уже замутили свой бизнес со швейными машинками, в моем бизнесе они не разбирались и считали его наверно ерундой.
Когда они уехали, я всерьез задумался, что делать дальше? И так как эти угрозы в более завуалированной форме уже звучали и раньше, решил я свернуть к черту всю свою деятельность. Все таки у меня росла дочка, мать полностью от меня зависела, и рисковать в дальнейшем ими не входило в мои планы.
Вся наша контора, по существу была уже только моя, так как мои так называемые компаньоны, Сергей и Валера, лишь числились учредителями нашего ТОО и никакого участия в нашей деятельности уже давно не принимали. Оба женились и жили своей жизнью. А мне одному разруливать всю эту катавасию как-то не хотелось и я решил, как всегда спонтанно, взять и плюнув на все уехать куда-нибудь и начать жизнь заново.
Честно скажу, я тогда даже не подумал о проблемах, которые могли возникнуть к примеру, у моей матери в связи с моим возможным исчезновением и у дочки. Мать одна с внучкой, психически больная, в собственной квартире, — с ней могло случиться все, что угодно и скорее всего случилось бы, но… В прочем обо всем по порядку.
 
Глава 11
 
Вечером, после того разговора, я вернувшись домой, изрядно подвыпивший, первым делом позвонил почему-то Алине и рассказал ей об угрозах наших бандюков. Она тут же предложила отвезти нас с дочкой, на время, к своей сестре в какой-то монастырь под Москвой, где та жила в качестве послушницы. Я согласился, и мы договорились встретиться рано утром у меня.
Возможно с утра, протрезвев, я бы и изменил свое решение, но рано утром ко мне приехала Алина, и у меня уже не было времени думать. Мы решили, что делаем все правильно. Дочку я тоже решил взять с собой… ну не дурак-ли? Я взял все деньги, которые у меня были в наличности, немного оставил матери, попрощался с ней, сказав, что возможно скоро приеду и чтобы она никому чужим дверь не открывала и говорила, что не знает, куда я делся. Тем более, что с ней оставалась наша собака, догиня Юта, и я надеялся, что в случае чего она чужих в квартиру не пустит.
Мы, собрали пару сумок необходимых нам с Сюзанной на первое время вещей. Опять же, я даже не задумался, что ей скоро в школу надо уже будет идти. Вообще не понимаю, о чем я тогда думал? Все делал на автомате. Все-таки ветер у меня в голове гулял в те годы еще какой! Ни о чем в серьез не задумывался и даже не пытался просчитать какие-то возможные варианты. Спонтанно все решил и вперед!
Взял с собой кроме вещей еще на всякий случай дочкину  игровую теле-приставку «Сегу-Мегу», надеясь, что где-то ее можно будет подключить, чтобы Сюзанна не скучала. Напоследок обнял мать, свою собаку Юту, кота Цыгана, и мы пошли искать такси к нашей автобусной остановке, где всегда стояло куча машин частников, желающих подзаработать.
Мы договорились с одним и поехали на Московский вокзал. Приехав, взяли билеты до Москвы и отправились в путь. Об одном я тогда пожалел, что не забрал у Антона свой газовый пистолет, — он бы мне в будущем пригодился.
 
Глава 12
 
Доехав до Москвы, мы пересели на электричку, следующую куда-то мимо города Тверь. Вскоре, проехав Тверь, электричка остановилась на каком-то полустанке в чистом поле и Алина сказала, что мы выходим. Сошли мы с поезда, — вокруг поля, куда идти, хрен его знает. Кого-то вроде мы спросили, где находится монастырь, и нам показали дорогу уходящую куда-то в поля, по которой мы шли около часа, пока вдалеке не показались какие-то строения.
Придя, наконец, в монастырь, Алина пошла искать свою сестру, но найдя ее и объяснив сложившуюся ситуацию, получила твердое «нет». Типа в монастыре и так народу много и она может лишь накормить нас. Даже оставить нас переночевать негде.
Короче, послала она, мягко говоря, и свою сестру и нас с дочкой, куда подальше. Вот вам и «возлюби ближнего своего…». Алина конечно с ней разругалась, но наше положение оказалось аховым. Уже стемнело, ночевать негде, до железной дороги идти назад тоже не выход, — вдруг электрички уже так поздно не ходят. Походили мы вокруг немного и заприметили не вдалеке стог сена, где и решили заночевать. На улице было еще тепло, так что мы надеялись, что проблем не будет. Вырыли глубокую нору, засунули туда наши сумки с вещами, забрались сами, надели на себя куртки, и легли спать.
Но под утро стало довольно прохладно, хоть мы и прикрыли изнутри лаз в наше «жилище». Какое-то время мы еще ворочались пытаясь согреться, но замерзнув окончательно, все-же вылезли наконец наружу. Вокруг еще темно, изо рта пар идет, температура градусов пять тепла. Мы быстренько собрались и пошли в обратную сторону, к станции. Пока дошли, немного рассвело, а вскоре и электричка подошла.
На обратном пути Алина предложила еще один вариант нашего спасения. У нее в Твери тоже жили то ли родственники, то ли друзья и она уговорила меня заехать к ним. Мне деваться все равно было некуда, и я согласился.
Вышли мы в Твери, проехали на трамвае несколько остановок, прошли немного пешком и наконец, пришли к какому-то частному дому. Слава богу, здесь нас встретили довольно радушно, предложили поесть, выпить и обсудить за столом сложившуюся ситуацию. Мы посидели, поговорили и решили, что я останусь у них на неделю, другую, а Алина тем временем вернется в Колпино и разузнает обстановку. Друзья Алины выделили нам для ночлега отдельную комнату с двумя кроватями. На одной уложили Сюзанну, на другой мы с Алиной устроились.
С утра мы вновь поговорили с друзьями Алины и договорились в итоге, что я немного поживу в их пустующем пока, ещё одном частном доме, находящемся через несколько трамвайных остановок от их дома. Они сказали, что там живет сейчас только собака, и если я возьмусь ей готовить еду и кормить, то могу пару недель там пожить.
Сюзанну мы решили отправить с Алиной назад домой, в Колпино и на время отправить жить к ее маме Ольге и бабе Тане, ее бабушке, пока я не разберусь со своими проблемами.
Утром я проводил Сюзанну и Алину на электричку до Москвы, а сам остался жить в Твери, пока снова не приедет Алина с новостями.
 
Глава 13
 
С этого дня я стал жить в большом двухэтажном доме, выбрав себе приличную комнату на втором этаже. Там я нашел большой катушечный магнитофон «Астра» и кучу бабин (катушек) с записями популярных в те годы рок-групп. Каждый день я готовил поесть собаке, с которой быстро подружился, ходил с ней вечерами гулять, но в основном она на цепи во дворе сидела, а я целыми днями читал книжки и слушал музыку. Ездил еще иногда к своим новым знакомым в гости, так как одному все-таки было жить довольно скучно. Игровую приставку я тоже им оставил поиграть, пока я у них живу.
Примерно через две недели вновь приехала Алина, так ничего толком и не разузнав. Сказала только, что Сюзанну отвела к ее бабушке и маме.
Мы поехали назад, в Питер, так как гостить и дальше у Алининых друзей не имело смысла. Хотя, честно говоря, домой в Колпино я не собирался. Еще надеялся куда-нибудь свалить.
По дороге домой, в поезде, мы с Алиной разругались. Поводом стало наше неудачное путешествие к ее сестре в монастырь и приехав наконец в Питер, на Московский вокзал, мы молча разошлись в разные стороны.
Я зашел на вокзале в кафешку, поел немного, обдумывая свои дальнейшие действия. Дело уже было к вечеру, и куда ехать, я не имел ни малейшего понятия. Тут я вдруг, почему-то вспомнил о Свете, к которой возил свою собаку Юту на случку с ее догом-кобелем, и решил попробовать позвонить ей. Вроде отношения у нас завязались с ней вполне дружеские.
Позвонил ей, сказал, что сегодня не могу, по определенным причинам вернутся в Колпино и попросился у них переночевать. Света посоветовалась со своей мамой и минуту спустя сказала, что я могу приехать.
Денег у меня с собой еще хватало. Я купил вина, конфет, сел в метро, и поехал в гости к практически не знакомым людям на улицу Кубинскую. Их дом находился не далеко от станции «Ленинский проспект», железнодорожной ветки, ведущей из Питера в город Пушкин.
Позже, я спрашивал себя, почему я, к примеру, не поехал тогда с Московского вокзала к тому же Мише Огурцову, а сунулся именно к Свете? Я ведь знал и Мишкин адрес, и телефон, и он бы наверняка помог мне. Но что сделано, то сделано. Как всегда я малость сглупил.
Поздно вечером, я наконец приехал к Свете и ее маме в гости. Они накрыли столик, увидев, что я с подарками. Мы посидели немного, они рассказывали о своем житье бытье, показывали свои фотоальбомы. Я узнал, что Светина мама в прошлом балериной была. Что Света жила какое-то время с художником, но что-то у них не сложилось и теперь вот они живут вдвоем с мамой и с тремя догами: двумя сучками и кобелем, которым была выделена отдельная комната. Живут в основном на пенсию мамы и продавая щенков. Я тоже коротко поведал им свою историю, что вынужден временно убраться из Колпино, и они сами предложили остаться у них на время, пока у меня все не утрясется. Я конечно согласился.
Их квартира, надо сказать, насквозь пропахла собачатиной. Уж насколько я, привыкши был к собачьему духу, но войдя к ним у меня чуть ли глаза не защипало от таких ароматов.
Выращивать постоянно, из года в год, щенков в квартире, довольно муторное занятие. Весь паркет у них в квартире вздыбился из-за постоянных луж от щенков, которых порой приходилось держать до 2-3 месяцев, а в комнате, где жили собаки, вообще все провоняло псиной, словно на псарню зашел. В «собачьей» комнате стояло пару кресел-кроватей, на которых спали собаки. Вот мне и выделили одно из этих кресел в собачьей комнате. Разложили его, дали постельные принадлежности. Я человек не привередливый, да и выбирать не приходилось, в такой ситуации, как у меня, так что меня все устроило, тем более, что собаки меня приняли в свой круг сразу, — умею я видно находить путь к их сердцам, и мы сразу подружились.
Сейчас-то я понимаю, что оставив меня пожить на время у себя, двигали Светой и ее мамой исключительно корыстные цели. Света знала изначально, что я директор своей фирмы. Я ей об этом рассказывал, когда Юту привозил на случку к ее кобелю. А тут они увидели, что и деньги у меня есть, а они жили довольно бедно. Вот так все и завертелось.
 
Глава 14
 
Я жил у них уже неделю и они меня пока терпели. Я покупал им каждый день продукты, вино. Вечерами мы гуляли со Светой и ее собаками, за их домом, на ближайшем пустыре, возле железной дороги.
Через неделю, когда мои денюжки начали подходить к концу и понимая, что без денег я никому здесь не нужен, я решил сделать боевой рейд по колпинским магазинам и ларькам, где продавались мои книги и собрать всю выручку. Продавцы о моих проблемах не знали, печать нашей организации у меня была с собой, чтобы оформить накладные как надо, так что все прошло гладко. Рано утром я приехал в Колпино и обьехал все ларьки Союзпечати, собрав немного деньжат. Вернулся я к Свете и ее маме опять с деньгами и стал жить дальше.
Наверняка в глубине души Света с мамой уже мечтали, чтобы я наконец-то свалил куда-нибудь. Деньги деньгами, но когда в двухкомнатной квартире живет совершенно посторонний мужик, это кому угодно не понравится. Но я пока еще не придумал, куда дальше податься и все шло своим чередом.
Еще через неделю, деньги у меня вновь начали подходить к концу. Я наконец вспомнил о Мише Огурцове и позвонив ему, предложил поменять нашу  игровую приставку «Сегу-Мегу» на его «Денди» (устаревшую уже по тем временам, игровую теле-приставку) с доплатой. Он согласился.
Миша в это время работал в охране магазина «Юбилей». На следующий день я поехал к нему. Встретились, поговорили о том, о сем, обменялись приставками, он доплатил мне немного денюжек и мы разъехались. И опять же я, почему-то не попросил у него помощи. Наверно потому, что надеялся всегда только на себя, да и гордый был. Вообще никогда не любил просить у кого-то помощи!
 
Глава 15
 
С тех пор я о Мише Огурцове ничего не знал до последнего времени. Лишь в 2012 году, меня нашла в интернете, точнее на сайте «Проза. ру» Мишина мама, Галина. Мы списались, я дал ей свой телефон и Миша вскоре мне позвонил. Вот радость-то была. Все-таки интернет великая сила в плане нахождения давних друзей и близких. Сейчас мы с Мишей временами общаемся и по телефону и через интернет по «Скайпу».
Вскоре после поездки к Мише, рано утром, я вновь съездил в Колпино, прошелся опять по ларькам и заодно решился к своей матери домой заглянуть. Моя мать все это время была немного не в себе, но в больницу ее сдавать тоже было нельзя, тогда вообще неизвестно что и с квартирой и с собакой стало бы.
Везде в нашей квартире царил разгром, запах собачьими мочой и какашками, так как гулять моя мать с Ютой не ходила, предоставив ей делать свои дела прямо у нас в квартире, хоть и убирала за ней, но это положение дел не меняло. Короче кошмар!
Самое обидное для меня было то, что она в эти недели моего отсутствия, выбросила несколько альбомов с моими фотографиями, где я в рок-группах играю и на концертах всяких, ну и много личных фоток, с дочкой, со своей бывшей женой Ольгой и с другими девчонками, с которыми встречался в дальнейшем. Моей матери казалось тогда по болезни, что она помогает мне, — уничтожает компрометирующие меня материалы. Как мне сейчас этих фоток не достает для более подробных воспоминаний того периода жизни. Храните свои фото! И не в электронном виде, в компьютере и на флешках, а на обычной фотобумаге! Когда-нибудь вы мне спасибо скажете за этот совет.
Наш кот Цыган жил теперь на улице, его кормили жильцы дома, так как моя мать никому дверь не открывала и даже кота не пускала. Я дал матери немного денег, хотя зачем? — в магазин она все-равно вроде не ходила. Или ходила? Ведь чем-то она питалась. Оставил немного продуктов, купленных по дороге. Отдал ей игровую приставку «Денди», сказав, что потом дочка Сюзанна зайдет и заберет.
Заодно забрал из квартиры свой новый телефон с определителем номера, решив подарить его Свете, так сказать за помощь по спасению моей задницы. Днем, я уже опять был у Светы с новой порцией денег.
 
Глава 16
 
Как-то вечером, спустя пару дней, мы сидели со Светой в «собачей комнате», где я ночевал. Пили вино, болтали о том, о сем. Затем, как-то так получилось, что мы оказавшись слишком близко друг к другу, начали целоваться, обниматься...
— Я хочу, — вдруг прошептала она. — У меня уже больше года никого не было.
— Ну и что будем делать? — спросил я. — Ведь твоя мама постоянно дома.
— У нас дача есть, — предложила Света. — Давай туда съездим на пару дней отдохнуть.
Мы, конечно, были тогда, уже изрядно выпивши, и особо не задумывались, что делаем. Просто решили взять, да уехать. Правда, надо отдать ей должное, — она не забыла о своих питомцах, и мы взяли с собой ее собак: кобеля и сучку, оставив ее матери лишь одну собаку. Мы потихоньку свинтили из дома, типа с собаками пошли гулять, и ничего не сказав ее матери, поехали к Свете на дачу.
Мы приехали на Финляндский вокзал, затем куда-то долго ехали на электричке, наконец, уже ночью, вышли на какой-то глухой станции и пошли пешком по дачному поселку искать ее дачу.
Наконец пришли к нужному участку, правда основательно заросшему. В глубине стоял небольшой домик с комнатой, кухней и верандой. Там была печка, и электричество было, так что нас все устроило. С собой мы привезли вина, еды, ну и наконец дорвались до секса и продолжили веселье всю ночь, со всеми вытекающими последствиями. Собаки сидели на веранде и нас охраняли.
Следующие пару дней мы провели, практически не вылезая из постели, лишь выходя иногда прогуляться до местного магазина за продуктами и вином, или пройтись вечером с собаками погулять по окрестностям. Все остальное время собаки бегали по участку или спали на веранде.
Наконец, Света, оторвавшись по полной программе, насытившись любовными утехами и наконец, немного протрезвев начала задумываться, — что же ее мама скажет, когда мы вернемся к ним домой? И прогнозы были не утешительными. Наконец мы все же решились вернуться, собрались и поехали назад в Питер.
Встреча, как и следовало ожидать была мягко говоря, не радостной. Не успели мы позвонить в квартиру, как распахнулась дверь и выскочившая Светина мама начала крыть меня и ее, всеми возможными ругательствами. И если по началу, когда я только приехал, она делала вид, что я в общем неплохой мужик, то теперь вся правда обо мне била из нее фонтаном.
— Да ты что, совсем мозги потеряла, — кричала она Свете. — Да куда тебе этот маленький, лысый замухрышка! Да его грохнут не сегодня, завтра!
Так, крича на всю парадную, она пропустила Свету в квартиру и захлопнула дверь перед моим носом. Вскоре, Света, вышла назад и сказала, что я все таки могу войти. Ее мама тут же встряла, сказав, что я могу у них переночевать только последнюю ночь.
 
Глава 17
 
На следующий день мама Светы мне откровенно сказала, что мое присутствие в их доме не желательно, но и предложила один интересный для всех вариант. Она сказала, что у какой-то их знакомой женщины-инвалида, перенесшей энцефалит, можно не дорого снять комнату. Живет она где-то рядом с метро Купчино. Она тут же созвонилась с хозяйкой квартиры и та дала добро. Когда я уже собрался ехать на новое место жительства,  мать Светы намекнула, что за ее помощь, я должен втереться к хозяйке квартиры в доверие. А затем  сделать так, чтобы она в дальнейшем, подписала документы, о том, что они со Светой будут ухаживать за ней до последних дней, а она за это пусть перепишет квартиру на них.
Предупредила она также и о том, что в данное время, пару раз в неделю к хозяйке квартиры заходит медбрат, какой-то молодой парнишка с нетрадиционной половой ориентацией, который тоже положил глаз на эту квартирку.
Уезжая, я пообещал попробовать что-то сделать по возможности, хотя мне в принципе на их планы было наплевать. Я просто хотел снять комнату на месяц или два, вот и все.
Мы со Светой, (она тоже решила съездить со мной), приехали по указанному адресу, поговорили с хозяйкой. Я заплатил за месяц вперед и остался там жить. Деньги пока еще оставались кое-какие, а о будущем я особо не задумывался. Вот только попросил еще у хозяйки разрешения привезти к ней свою собаку, соответственно договорившись доплачивать ей за неудобства. За Юту у меня все время душа болела, так как я представлял, как ей не сладко жить с моей больной матерью, не выходя даже на улицу. Хозяйка согласилась, и я через день привез к ней свою «маленькую» псинку. Когда хозяйка ее увидела впервые, ее чуть кондрашка не хватила, но через пару дней она уже малость попривыкла. Я готовил Юте с утра кашу поесть, ходил с ней гулять, вечерами попивал винцо понемногу, смотрел телевизор — больше заняться было не чем.
Через несколько дней, к хозяйке заехал медбрат о котором меня предупреждали, и очень удивился, застав в почти уже его квартире, как он наверно думал, постороннего мужчину, да еще с такой собачиной, чуть ли не с него ростом. Наверно он подумал, что я конкурент в его махинациях.
У меня было куплено несколько бутылок вина про запас, и я тут же предложил парнишке посидеть на кухне, немного выпить, и обсудить наши проблемы. Очень хорошо запомнил его реакцию на мое предложение:
— Ты, правда, хочешь со мной выпить? — удивленно спросил он, Он наверняка знал, что его «голубая» сущность, просто сквозит во всем его облике, в манере говорить и действительно удивился, что я к этому отнесся совершенно спокойно.
Мы посидели, выпили, поговорили. Я объяснил ему, что на квартиру эту не претендую, и если он чего-то в итоге добьется на поприще завладения чужим имуществом, то флаг ему в руки. На этом мы и расстались почти друзьями. Потом он еще несколько раз приезжал, привозил хозяйке какие-то лекарства, но особо мы с ним не общались. «Привет! Пока!» — вот и весь разговор.
Через несколько дней жизни на новой хате, я решил вновь съездить на Светину дачу, точнее просто в тот дачный поселок, чтобы разузнать, не требуется ли там сторож с собакой на зиму. Мне бы было очень удобно и жить там, в какой-нибудь даче, да еще за это и деньги получать.
Приехал я туда, и пошел искать главного, поэтому дачному поселку. Нашел какую-то женщину, но она сказала, что сторожа им не требуются, так как в некоторых домах люди живут круглый год.
Тогда я переночевал в Светином доме, благо знал теперь, где ключ лежит и утром поехал назад. На прощание оставил на даче письмо Свете.
Приехав в Питер, я развесил на финляндском вокзале несколько объявлений о том, что сторож с собакой ищет работу по охране дач, с возможностью проживания в зимний период, дав номер телефона женщины, где я теперь жил. К сожалению, мне так ни кто и не позвонил, а может потом и звонили, но так получилось, что уже через неделю, я вынужден был покинуть свое новое пристанище.

Глава 18
 
Где-то, через неделю моей жизни у этой женщины (сейчас и не помню, как ее звали), я случайно нашел у нее в серванте таблетки «Этаминал натрия» и вспомнил, что мои знакомые наркоманы, говорили, что от нескольких выпитых таблеток, потом ходили, чуть ли не сутки, словно вдрызг пьяные. Я решил попробовать от нечего делать. Выпил пару штук, потом еще. В итоге, вечером, хозяйка заметила, что я веду себя совсем неадекватно и спросила что со мной. А я дурак, вместо того, чтобы сказать, что я выпивши, признался ей, что попробовал ее таблетки. Она раскричалась, что я типа наркоман, и она не хочет, чтобы я здесь оставался. Да и собака ей наверно порядком надоела, а тут такой повод представился меня вытурить.
В тот же вечер, все еще с трудом соображая, я собрался, взял свою собаку, и напоследок, рассказав хозяйке, какие вокруг ее квартиры строятся грандиозные планы захвата, поехал в Колпино.
Как я доехал, помню смутно, — сказывалось действие таблеток. Я находился всю дорогу, в каком-то отстраненно-пьяном состоянии. Хорошо еще, что собаку не потерял по дороге.
Приехав в Колпино, домой я идти не решился, а решил пойти переночевать в детский садик, где я недавно еще работал, так как помнил, что там можно не особо напрягаясь проникнуть в их подвал, а там в теплоцентре, я видел хорошую кровать с матрасами, на которой и надеялся провести ночь.
Подошел я к садику, разогнул пару арматурин на решетке, при входе в подвал, залез сам, а потом помог пролезть Юте. В одном была проблема, ни спичек, ни зажигалки у меня не было, так как не курю, а в подвале была кромешная тьма. Я привязал Юту возле двери в подвал, а сам пошел обследовать на ощупь все помещения, в надежде найти нужную комнату, точнее теплоцентр садика.
Я помнил, что там зажигался свет, так что главное было на ощупь найти нужное помещение и выключатель на стене. Это оказалось для меня очень трудной задачей, особенно если учесть мое полупьяное состояние. Мало того, что я соображал довольно плохо, так еще и многие помещения были подтоплены водой, и я вскоре пер напролом, в ботиночках, по некоторым помещениям, чуть ли не по колено в воде. Наконец мои усилия были вознаграждены, и я нашел то, что искал.
Куда-то зашел в темноте и наконец, вместо песка и воды, почувствовал под ногами бетонный пол. Нащупал кое-как на стене выключатель и к великой моей радости включился свет, на что я особо и не надеялся. Кровать с несколькими матрасами и одеялами, была, слава богу на месте.
Я вернулся ко входу за Ютой, и провел ее в теплоцентр. Теперь в подвале было светлее, так как свет из теплоцентра, освещал путь. Оказывается, теплоцентр был совсем не далеко от входа, но я пошел в темноте в другую сторону и обошел весь подвал садика вокруг. Из последних сил я, вместе с Ютой вернулся к кровати и рухнул спать, как убитый. Юта легла у меня в ногах тоже на кровати. Она вообще любила со мной рядом спать.
 
Глава 19
 
Рано утром меня разбудил собачий лай. Я открыл глаза и увидел в дверях испуганного до смерти мужика, который тут, же захлопнул дверь и куда-то убежал, увидев мою собаку-баскервилей, вставшую на кровати в полный рост и гавкающую на него.
«Сейчас кого-нибудь позовет из начальства» — подумал я, понемногу приходя в себя и пытаясь вспомнить, как вообще добрался вчера сюда.
Через какое-то время, в теплоцентр, вместо заведующей садика, неожиданно заглянул милиционер в форме и с пистолетом в руке. Видно сильно мы всех напугали, раз они милицию вызвали. Милиционер потребовал, чтобы я вышел, оставив собаку внизу, иначе он будет вынужден применить оружие. Я конечно пошел за ним.
Мы поднялись из подвала и прошли в кабинет заведующей. Та, увидев меня, тут же сказала милиционеру: «Все нормально, это свои» и мент ушел.
В дальнейшем я рассказал ей о кое-каких своих проблемах и попросил перекантоваться у них в подвале несколько дней. Она согласилась в память о моей хорошей работе. Тут я случайно посмотрел на себя в зеркало, висевшее у нее в кабинете, и ужаснулся: все мое лицо было в красных точках, искусанное подвальными комарами, которых, оказывается, в подвале было огромное количество! А я даже не замечал, пока спал, что меня кусают, так намучился за прошедшие вечер и ночь.
Мужик, который утром первым наткнулся на меня, оказался новым сантехником, взятым в детсад на работу. Я тут же предложил ему выпить за знакомство и тот конечно не отказался. Звали его Гена. Я дал ему денег, он сбегал за парой пузырей вина и посидев с ним пару часов, мы были уже друзьями.
Так началось мое нелегально-подвальное существование, продлившееся еще пару недель. Я помогал Гене что-то ремонтировать в подвальном водопроводе: у них там не отапливалось несколько помещений, горячая вода не поступала в батареи. Я нашел неисправный вентиль, мы его поменяли, наладили отопление. Гена приносил из детсадовской кухни поесть на двоих, плюс собаке отходы, я давал денег на вино. Так вот и стали жить-поживать.
В последний раз, рано утром я проехался по ларькам «Союзпечати», где все еще продавались наши книги и собрал оставшиеся деньги за проданные. Заодно, предупредил всех продавцов, чтобы без меня никакие книги от нашего «ТОО» они ни от кого не принимали, так как я уезжаю, а конторой управляют уже другие люди. На прощание, каждому продавцу я подарил по книге, из оставшихся у них.
Спустя несколько дней, я попросил Гену отнести моей матери записку и немного продуктов от меня. Написал ей, что у меня пока все нормально и скоро я зайду.
 
Глава 20
 
Вечерами я выходил из подвала выгулять Юту и вот однажды, стоя между домами, недалеко от дороги, увидел проезжающий автомобиль BMW, и словно в голове что-то щелкнуло: «В нем едут наши бандюганы начинающие, и они меня заметили!». Словно в ответ на мои мысли, автомобиль, немного проехав, затормозил, остановился, и двинулся задом назад, к углу, где я только что стоял. Правда, меня там уже не было. Лишь только у меня промелькнула мысль о бандюганах, я тут же забежал за угол ближайшего дома, а потом дворами к садику.
На следующий день, меня позвала наша заведующая садиком и сообщила, что вчера к ней в кабинет зашел какой-то высокий парень и спрашивал, не появлялся ли я в садике и не знают ли там, где я могу сейчас находиться.
Я понял, что оставаться в садике становиться довольно опасно и немного поразмыслив и перебрав все возможные варианты, решил рвануть в город Тихвин, точнее в поселок Цвылево, что не далеко от Тихвина, к своим братьям по отцу Денису и Андрею Безуглым. Еще через день я зашел рано утром к маме в нашу квартиру и привел ей назад Юту, так как она связывала меня по рукам и ногам. Мама рассказала, что меня несколько дней, после моего внезапного исчезновения, караулили на лестнице какие-то парни, но так как Юта тогда была еще с ней, то зайти они не решились. Впрочем, Юте она была только рада. Она и любила ее и веселее, и хоть какая-то охрана.
В этот же день я вновь я обратился за помощью к Гене, — тот съездил на Московский вокзал и купил мне билет на пассажирский поезд, отправляющийся поздно вечером. Заодно отдал мне свой чемодан под мои вещички. Перед моим отъездом, мы взяли вина, выпили. Гена попросил, что если я найду там, куда еду, хорошую работу, чтобы дал ему знать. Он в садике не особо хотел работать.
Вечером мы с Геной вышли из садика, он проводил меня до колпинского железнодорожного вокзала и мы расстались. Приехав на Московский вокзал, я купил литровую бутылку водки для братьев и закуски, дождался поезда и поехал навстречу новым приключениям, попросив кондукторшу предупредить меня, когда мы будем подъезжать к поселку Цвылево, так как там остановка была только по требованию.
Через три с лишним часа поезд остановился, и кондукторша сказала, что это моя остановка. Я выпрыгнул из поезда и когда тот ушел дальше, огляделся вокруг. И не увидел ничего, кроме светофора вдалеке и железнодорожного полотна уходящего вдаль. Кругом темнота и никакой станции поблизости!
Я пошел в сторону светофора, уже подумывая, что меня высадили совсем не там. Но вот, дойдя до поворота со светофором, я чуть дальше увидел железнодорожные стрелки и понял, что нахожусь уже недалеко от станции. Просто поезд остановился по сигналу светофора раньше, а кондукторша подумала, что это уже и есть станция и меня высадила.
Уже с большей уверенностью, я двинулся дальше и вскоре подошел к переезду, от которого тянулась дорога в обе стороны, и я совершенно не представлял в какую сторону мне идти. Но тут я увидел где-то в стороне огни и решил идти туда.
Я пошел по дороге и спустя несколько минут, с радостью увидел дорожный знак обозначающий начало населенного пункта «Цвылево».
Дальше я уже помнил куда идти, так как приезжал сюда в детстве, погостить к отцу. Вскоре я нашел нужный мне дом, парадную и квартиру. Я совершенно не представлял, что меня ждет дальше и конечно не думал, что я останусь в этом поселке на всю оставшуюся жизнь.
 
Конец второй книги