Он проснулся как всегда – за полчаса до подъема. Прислушался к мерному шуму вентиляционной системы, звуку шагов дежурного по блоку, втянул ноздрями воздух. Не холодный не горячий. Тут всегда одна температура, одни и те же лица, одно и тоже время года. И для того что бы сюда попасть нужно сделать что то очень плохое. Не булку украсть и не убить. Продать Родину, большой военный секрет, украсть половину годового бюджета страны – это да. Правда и амнистии тут не бывает – никогда. Это навечно.
Он приподнялся с продавленного за ночь матраса, опустил голые ступни на прохладный пол и сдернув полосатый халат со спинки стула накинул его на плечи. Подойдя оконному проему он мельком глянул на пирс и разглядел кутающуюся в дождевик фигурку охранника. Дождь лил всю ночь и это дождю нравилось. Немного левее пирса, сразу за колючей проволокой, отсекавшей Периметр от Зоны, по галечному пляжу брела сгорбленная фигура в пластиковой накидке. Человек изредка нагибался и что то подбирал из каменного крошева. Что то было знакомое в этой фигуре.
Он протянул руку к висящему на оконной рукоятке морскому биноклю и попытался всмотреться в иссеченную струями дождя картинку. И тут произошли два события одновременно. Прожектор на охранной вышке метнулся к фигуре человека застывшего на пляже, высветив как рентген и человек повернулся.
В окулярах оптики , почти заполнив их, блеснули Её глаза. Он вздрогнул, зажмурился и впился взглядом в это такое знакомое и далекое лицо. Перед его взором замелькали в бешеном ритме картинки недавнего прошлого, а душу обожгло кислотой.
“Черт! Не может быть! Она же мертва. Я сам читал заключение следственной комиссии о крушении вертолета. Там даже косточки не осталось после пожара. Как?!”
Прожектор, мазнув человека лучом, умчался в сторону скал и мельтешащего в прибое мусора, а пляж скрылся в потоках усилившегося дождя.
Он сел на край кровати и взлохматив волосы бездумно уставился в стену перед собой.
Тихая музыка льющаяся с потолка прервалась и мелодичный голос почти прошептал
“Уважаемые Господа, просим Вас не забывать, завтрак начинается ровно в 7:00. Приятного аппетита!”
И тут же где то за стенами свистнул мегафон, а скрипучий голос надрываясь прохрипел:
“Первый, второй и третий отряды строится к завтраку!”
“Хваленная звукоизоляция” – проворчал он – “даже перекличку из соседнего лагеря слышно” и направился к дверям.
Спустившись в служебном лифте на второй этаж, он вышел на залитый дождем солярий и перегнувшись через перила увидел спину уходящего за угол охранника. Потом оглянулся на пляж и одинокую фигурку, и скинув халат порвал его надвое. Обмотав ладони получившимися лоскутами, он перемахнул через фигурное ограждение балкона и пролетев шесть метров мягко упал на нанесенную под стеной ветром песчаную дюну. Еще раз оглянувшись на угол из за которого в любой миг мог появится охранник, он подбежал к колючей проволоке и несколькими движениями раздвинул ее кольца. Шипя от боли в глубокой царапине на спине и срывая куски халата с окровавленных кулаков, он поминутно оскальзываясь и спотыкаясь, побежал по кромке воды в сторону уходящей вдаль фигуры.
Она шла по самом краю прибоя, держа в одной руке пластиковый мусорный мешок, а во второй короткую палку со стальным наконечником которой собирала нанесенный волнами мусор.
-Ты?
-Я…
-Ты голый. Ты все бросил?
-Мне теперь ничего не нужно и .. меня так не найдут.
…. У меня есть вот это – Она протянула небольшой пакетик со свернутой полиэтиленовой накидкой.
И две фигуры скрылись за пеленой осеннего дождя.