Мягкий лунный свет пробился сквозь занавеску. Лена подошла к кровати и заботливо подоткнула оеяло. Спящая пятилетняя дочка был похожа на ангела, особенно в лунном свете. Присев на краешек, Лена мечтательно смотрела в окно, где как желтая тарелка на темно-синей скатерти висел почти идеально круглый лунный диск. Она вдруг подумала, что лунные страдания бедного Иванушки, булгаковского поэта Бездомного, или хождения по крышам лунатиков совершенно не удивительны. Что-то страно-завораживающее есть в этом свете, который и не свет вовсе если смотреть на все это с научной точки зрения. Странно, как уживаются в нас романтические фантазии и научные теории.
Она вздохнула, хреново, однако... Чувство одиночества легонько кольнуло в сердце. Ей стало себя жалко. Еще некоторое время назад мир казался наполненным яркими красками. Она побывала на Медународном конгрессе, в Брюсселе, впервые в жизни. Множество молодых ученых из разных стран удивили и порадовали. В русской делегации она, пожалуй, была самой молодой. А ведь собралась бросать свою науку. Денег не платят, перспектив никаких. А тут, вдруг, как снег на голову, грант получила, можно лететь в Брюссель. Она решила: «Полечу. Посмотрю, что делается за границей. Если там такой же бардак с наукой как у нас, ухожу навсегда!». В Брюсселе, уже в течении первых двух дней она ясно поняла. Там бардака нет, а может и есть, но по сравнению с нашим... Короче, не сравнить.
Это был удивительный конгресс, кстати, со всех точек зрения. Во-первых, организация выше всяких похвал, во вторых, состав участников. Для нее это был фантастический круговорот имен, которые вдруг совместились с изображением и вежливо подавали руки для знакомства: “My name is Chris Wood (Rory Mortimore, Walter Christensen и тд). Nice to meet you”. Все было как в сказке. «Это мне? Да это я “Nice to meet you!”. Счастье то какое! Я же Ваши статьи читала, знаю, восхищалась...».
И тут же веселая увлеченная наукой молодежь из Англии, Германии, Испании, Америки, Голландии... Да, Голландии. Этот парень, Джон... До встречи с ним ей казалось, что это солидный мужчина, в возрасте, столько статей... А ему всего 35! Бывает же... Симпатичный такой... Она улыбнулась, вспоминая как набиралась храбрости, чтобы подойти к нему, как решившись, подлетела и краснея от стеснения выпалила несколько подготовленных заранее английских фраз, и не дав ему опомниться и сказать в ответ хоть слово, вручила ему свою статью и убежала. Он так и остался стоять на галерее с чашкой кофе в одной руке и ее статьей в другой. «Смешно получилось. Но какое доброе, открытое лицо. Ах если бы мы встретились как-то иначе, могли поболтать, может быть могли бы понравится друг другу. Всегда мечтала выйти замуж за коллегу по работе. С таким мужем никогда не будет скучно. А этот парень похоже умный... Умные мужчины – моя слабость... Жалко, что чаще всего умные оказываются самыми сволочными».
Она отмахнулась от воспоминаний и прикрыла штору, лунный луч близко подобрался к лицу дочери и грозил рзбудить ее. «Хватит! Нечего страдать, пора спать, да и мама заждалась на кухне. Милая мама, она каждый вечер ждет моих рассказов как хорошего кино. Моя жизнь по сравнению с ее жизнью просто «луч света», а я тут сижу и себя жалею! Все будет хорошо!».
Удивительная штука – жизнь. Вот уж действительно не знаешь где найдешь, где потеряешь. Всего 4 года назад был конгресс в Брюсселе и вот Вена... Сказочный город... Здесь мечтаешь просто бродя по улицам. Мама не раз говорила: «Ленка, у тебя такое повышенное воображение!»... А здесь, в Вене, это воображение похоже разгулялось не на шутку. Конечно, Слава Богу, теперь у нее другой статус. На этот раз она учавствует в конгрессе уже не как молодой специалист, а достаточно известный исследователь, университетский преподаватель. Да и ее доклад похоже заинтересовал коллег. Даже Кеннеди подошел и сказал, что ей надо посетить музей и посмотреть его коллекции. Сам Джеймс Кеннеди! На приеме в Ратуше ее представили мэру города. Было приятно, мимо не прошли... Впрочем, наверно все ерунда. А вот Джон... Бродя по залам Национальной Галереи Искусств, Лена задержалась на картинах голландской школы живописи. «Да, Джон голландец... Но почему так странно бьется сердце, почему я так старательно ищу слова и волнуюсь как девочка. Мы уже почти на равных позициях, почти приятели, коллеги. Мы на ты. Он пригласил поужинать вместе, правда не меня одну, а еще одного парня, своего давнего соавтора. Ну может постеснялся так сразу... Завтра идем втроем в итальянский ресторан. А может быть вечером пойдем погулять по городу? Вена так хороша! Сейчас идет открытый оперный фесиваль. А погода как по заказу. Теплый, солнечный сентябрь. Сказка. Венская сказка. Ах, господин Штраус, сыграйте нам венский вальс!».
«Дура несчастная! Что ты себе вообразила? Идиотка!», запивая пивом свое горе она грустно перебирала эпитеты, которыми награждала себя, нещадно бичуя собственное воображение. Ну что ж, ей казалось, что было за что. Но ведь как начинался этот вечер?! Сначала они втроем прошлись пешком от униерситета и сели в трамвай. Джон рассказывал что-то смешное, они смеялись, и ей казалось, что вместе с солнечными лучами слепящими ее сквозь окна вагона к ней приходит счастье. Она чувствовала, что-то теплое, притягивающее, что-то было межу ними, и это что-то грело душу и вселяло надежду. А потом был ресторан и смешная ситуация. Они заказали каждый по пицце и оказалось, что Ленка заказала с мясом но очень острую, а приятель Джона вегетарианскую. Обсудив проблему они со смехом поменялись пиццами и остались довольны. А потом Джон проводил до гостинницы и...попращался. Да, вот так просто сказал “Good bay! Thanks for nice evening!”. Итак, ничего не случилось. То есть того, на что она надеялась. Не было романтичной прогулки по Вене, оперного фестиваля и ...романтичного поцелуя... Увы. Был бар отеля, стакан пива и полное отвращение к самой себе. Ужасно. «Говорила мне мама!».
После конгресса в Вене прошло 2,5 года. Не совсем понимая зачем она это делает, Ленка ехала на встречу с Джоном. Он приехал на несколько дней поработать с тем самым парнем с которым они тогда, в Вене, ходили в итальянский ресторан. Она первая написала Джону, узнав, что он приедет, и предложила тоже переговорить кое-что по работе может быть его мог бы заинтересовать и ее материал. Все это было только предогом. Она просто хотела его увидеть. Входя в комнату и улыбаясь, она мучительно пыталась спрятать за шутками свое сумашедшее волнение. А встретившись глазами почувствовала, как краснеет и как становится жарко. Конечно, ни о какой науке они не говорили, ничего не лезло в голову. Решили перекусить и в результате просидели в ресторанчике до 5 вечера. Понимая, что скоро и последний поезд пошлет прощальный гудок, пересиливая свое нежелание прощаться с Джоном, она выдавила: «Ну ладно, ребята, мне пора, поезд ждать не будет». В это момент их приятель сказал: «Лен, ты меня извини я не могу тебя проводить. Нужно вернуться к работе». «Я провожу», сказал Джон и сердце у нее екнуло, ухнуло и улетело и что-то там еще произошло, как говорят теперь «химия».
Потом они шли пешком, покупали ей билет и пили гадкий кофе на общарпанном вокзале, разговаривая под оглушающие объявления поездов и пьяное бормотание бомжей тут же за соседним столиком. Но все это было не важно. Глаза в глаза и сумашедшие мысли «нам хорошо вдвоем, хорошо, позови меня, и я останусь». Но... Подошел ее поезд и не зная как поступить, она повинуясь какой-то силе прижалась к нему и прошептала ему прямо в ухо «спасибо, мне было очень хорошо с тобой».. В ответ он крепко обнял ее и поцеловал в щеку как доброго друга, сердечного приятеля, но не как любимую женщину. Она вошла в вагон. "Вагончик тронется, а он останется.." Потом в этом вагоне, не обращая внимания на соседей, она 2,5 часа плакала: «Ну вот, все ясно. Он конечно неплохо ко мне относится и вероятно и рад бы, но видимо, кто-то у него уже есть и он просто порядочный человек! Ну почему так? Как умный и порядочный так уже чей-то?». К счастью на этот раз не все было так грустно. Джон вдруг начал писать ей чаще чем пишут коллеги по работе. Письма (собственно эмейлы) быи какими-то теплыми, чуткими и даже нежными. Боясь поверить, Лена отвечала осторожно, но регулярно и старалась писать чуть ласковее чем раньше, но боялась переборщить. Переписка продолжалась полгода.
Как-то получив очередное вежливо-нежное письмо, она разозлилась и написала в ответ: «Джон, я приглашаю тебя на Рождество к себе. Ты познакомишься с моей дочкой.». А еще, чтобы не выглядеть слишком навязчивой она дописала, что покажет ему свои коллекции, которые могут его заинтересовать. Ну да, коллекции ведь хороший предлог, правда? Ну и решила, что теперь либо пан, либо пропал. Когда в очередном электронном письме Джон написал: «Я принимаю твое предложение и прилечу к вам на Рождество!», ей сначала стало плохо. Что, как, куда? Но, обратной дороги нет. Когда он прилетел, то с первой же минуты стало ясно, коллекции подождут. Им было хорошо вместе, все троим, только теперь третьим, но не лишним была ее дочка. Одно было не понятно. Джон явно ухаживал, явно старался сделать как можно больше приятного, но о чувствах молчал, ни слова, ни намека. Кадый вечер: “Good night, thank you for the nice day!”. Лена не знала, что и думать... В ночь перед Рождеством их пригласили в гости. Вечер был веселый, они чувствовали себя парой и домой возвращались хохоча во все горло...
И вот... Придя домой, Джон прошел в ванную комнату. Лена переоделась и прибирая что-то там на кухне ждала главного разговора. Каждая женщина чувствует ЭТОТ момент, объяснение в любви, тем более в ночь на Рождество, причем не важно католическое или православное. И вот Джон вышел и ...: “Good night, thank you for the nice day!”. Дверь в его комнату закрылась...
Сейчас, когда я пишу это, то вспоминаю все со смехом, но с прежним волнением. Тогда мне точно было не до смеха. По-моему, я потеряла дар речи в тот момент. На столе стояла открытая бутылка вина. Я налила себе по-моему полстакана и выпила одним махом. Нет, думаю, не вынесу больше. Выдохнула и постучалась, открыла сразу не дожидаясь ответа. Джон только снял футболку и застыл на месте изумленно глядя на меня, но я решилась. Прошла в комнату, села на диван и велела ему сесть рядом. Он сел. Наш диалог выглядел примерно так:
- Джон, ты зачем приехал?
- Я хотел ближе узнать тебя и твою дочку.
- Узнал? (утвердительный кивок головой) Ну и что дальше?
- Я люблю тебя и хочу чтобы ты вышла за меня замуж.
Вот с того Рождества мы и праздуем нашу годовщину. Конечно, много чего пришлось нам пережить после того памятного разговора в темноте спальни. Далеко не все события можно назвать сказочными. Но разве это важно, если познакомившись в 1995 году, мы не смотря ни на что поженились в 2005 году и моя милая мама, уходя, благославила нас. Она называла его Джонушка и говорила «Ленка, милая, как я счастлива, что ты нашла своего мужчину. С ним ты точно будешь счастлива, и я могу не волноваться за тебя!». Да, теперь я знаю, что тогда в 1995 он был в шоке от моего «нашествия», а в 1999 стеснялся пригласить на прогулку, хотя уже в трамвае, глядя на то как «солнце запуталось в твоих волосах» понял, что влюблен. Как в 2002 на вокзале не знал как сказать мне, что не хочет меня отпускать, как в самолете, который нес его ко мне на Рождество обнаружил статью про Петербург и на одной из фотографии увидел девушку, напоминавшую меня, и как каждый день пытался набраться смелости и начать разговор. И еще как он мне благодарен, что тогда, в ночь на Рождество я вошла в его комнату...
Вот такая история, неридуманная история из жизни немного похожая на сказку. А Рождество мы теперь празднуем два раза. Merry Christmas, Счастливого Нового Года и Счастливого Рождества! Zalig Kerstfeest en Gelukkig Nieuwjaar! Здоровья, счастья и любви!