Вспоминать меня будешь?
Часть 10. Пожар.
Жизнь поселка разделялась на до и после праздничного пожара в нашей общаге.
То были годы всеобщего "отрезвления" страны,и находчивый народ подошел к правительственным "мерам",как всегда,творчески.По будням дудлили разную дрянь и,случалось,мерли,а в праздники "разговлялись" законно приобретенной нормированной дозой водки,или разбавленным медицинским спиртом,привезенным с Большой земли из отпуска в обыкновенной резиновой грелке.
Вклинившись меж двух огней: "верхами" и "низами"("трезвенниками"),мы невольно попали под раздачу.
На красный день 23-тье февраля у одного доброго славянского парня,естественно,--по пьяни,язык развязался,и он окотил меня краткой бранной речью,когда я поднималась с ребенком по лестнице.Ну и пусть его,если б кто другой.Но этот --натрезвяк--в нашей семье души не чаял,просто сама любезность.
Когда T. пришел с работы,я выложила ему свое разочарование.Он встал и хотел,было,идти проучить лицемера,но я остановила:"Да шоб он сгорел,не связывайся.Переживем."
За мужской радостью последовал женский день 8-ое марта.В ночь с восьмого на девятое в общаге запылал страшный пожар.
Все комнаты обогревались самодельными "козлами".В одной из комнат загорелась проводка,когда братья по разуму ,наклюкавшись,дрыхли мертвецким сном.Дотла успел выгореть весь первый этаж.Мы спали на третьем,когда T.,внезапно вскочив от того,что очень жарко,увидел наш раскаленный,буквально,добела "козел".Разбудил меня. Выглянув в окно,я увидела две пожарные машины и струи из водометов,разящие правое крыло первого этажа:
--На первом кто-то горит.
--Быстро одевай ребенка.
--Может,обойдется?
Но T. уже метнулся к двери и,сразу отпрянув,стал бледным:
--Горим капитально.Мочи полотенце и прикрой ей лицо.
И мы побежали вниз.Когда задыхаясь в плотной дымовой западне,выскочили из здания,на входе обвалилась огненная балка и зацепила хромого Гошу-Гемалая.
Несколько полуодетых погорельцев уже жались к печке в конторе,а T.,усадив нас,кинулся в сторону пылающего склепа:
--Сдурел?!
--ПаспортА!
--Х*й с ним со всем!Если ты такой борзый,сиди с малой,я сама сгоняю.
--Еще чего!
Бегал Козел прытче меня.
Но обернулся минуты за три:
--Все.Там вовсю рушатся перекрытия.Вот суки!Они спасали мужиков,а женщину
с дитенком с четвертого этажа только что догадались вытянуть через окно.А
о нас даже никто не вспомнил!
--Потому что у нас есть--ты.
--Неа.Потому что мы с ними не бухаем,и вообще не пьем.
--Куча логики,Ватсон.
--Ты не знаешь ЭТИХ людей.Слушай!Ну ты и ведьма,ну ведьма!
--Здрасьти,я ваша ведьма?
--Вспомни,как ты сказала,шоб он сгорел.
--И шо?
--Так это с его комнаты и началось.В одних трусах прыгали на 47-градусный
мороз,обгорели всем коллективом.
--Та ты шо?..
--Я тебе говорю!
Козел по-еврейски надавил на Я.(Так говорили тогда в Одессе,в Евпаторе и во всех еврейских местечках Украины).
--Выходит,--ведьма.
--Всего два слова,и такой резонанс!
Козел смеялся,хватаясь за коленки,а "публика" у печки отодвигалась от нас все дальше и все упорнее.
После пожара нам,с боем и руганью,все-таки выделили комнату на Сучьем Хуторе в огромном срубе-бараке,где встарь живали ссученные.
Барак умещал аж пять семей,а в нашем крыле жил со своей собачкой в конуре-пенальчике долговязый Леха.Парнишка смирный и не вредный.Пока не примет на грудь,даже вмеру сентиментальный и поэтичный.
Воду,черпаемую из Лены,привозили в баракко раз в неделю и заливали в габаритные ржавые бочки,стоящие на приступочке у нашей двери,как часовые у входа в Мавзолей.Черпаешь из нее чумичкой и думаешь,хоть бы не хлюпнуться вниз головой,такая глубокая прорва.
Набрала одно ведро,вожусь со вторым.И тут.Явление "готового" Лехи народу:
--Во сука рыжая! Че проход застишь?
Когда возишься с водой,слышишь не четко.Я сразу и не разобрала,что это он ко мне взывает.
--Х*ли путаешься здесь под ногами?!
И когда я осознала,что кругом пусто,а речь-то Леха толкает мне одной,резко подскочив с приступочки к его роже,саданула его снизу в подбородок,как учил меня T..Леха вошел в состояние грогги,оказавшись на коленях у своей двери.Я честь по чести спрыснула его водой,и гордо удалилась с двумя ведрами восвояси.
Утром лехино хмуро-трезвое хайло робко постучало в нашу дверь:
--...Basilich!
--Леш,да мы еще спим,выходной же.
--Я по делу.
--Ну давай,только по-быстрому.Денег занять?
--Да нет.Давай выйдем на воздух.
T.,напялив унты и набросив фуфаечку,приготовился к длинной нудной "повести временных лет" об лехиной поганой жизни.
--Слышь,T,я вчера от твоей такую плюху отхватил.
--Ну?
--Я че-то сморозил,ну она мне в башку-то и вломила,я с катушек.
--Ты че несешь,Лех? Она до башки твоей и с коня не достанет.
--А она с бочки на меня,как выскочит,блин.
--Белочка?
--T.,я те дело говорю.Устаканила она меня нахер.Еле до койки
дополз,вот,чтоб мне сдохнуть натрезвяк,не вру.
T. сразу стало ясно,что нечто таки произошло.И он,взяв быка за рога,пригорюнившись,поведал Лехе про мой "черный пояс". Про то,как он меня,как огня,боится сам и ему не советует на меня косяки кидать,а то:
--Лех,ты только никому,ладно? Вот видал? Она мне фалангу большого пальца пяткой нафиг отбила за то,что я не туда хлеб положил.Я лишний раз и глаза поднять боюсь.Она ж ревнивая,что тигра.Ребра пересчитает на раз.Она только с виду мелкая и безобидная,Лех...
--Нахер же ты с ней живешь?
--Ребенок,Лех,--это святое.Влип я,по завязку влип.
--Ану-ка пойдем вздрогнем.Такая наша судьба,T..Бабы хуже
мужиков.
--Не,мне нельзя.Унюхает брагу -- прибьет.Одним ударом.Пойду я,Лех.
T.,войдя в комнату,сел на пол и стал ржать,утирая слезы:
--Ты...ты...ты только не говори,шоб он провалился,а то
землетрусу не оберешься,ах-ха-ха-а-а
--Ша,ну давай,докладай,че там сосед? Живой?
--Ох,я не могу-у-у...Ух-ха-ха-а-а. Он повелся,прикинь?
--И на что в этот раз?
--На...ах-ха-ха,на твой "черный пояс",черный,совсем горячий,
йопть,йх-ха-ха-ха.
Смеху было на всю "деревню".Леха ,с легкой руки Козла,получил в поселке кликуху Черная Белка.Умел Козел развести "клиента",умел,вместо тамады,оздоровить честной народ самопальными тостами,рождавшимися у него экспромтом в неограниченном количестве.
(продолжение следует)
*ФОТО Мохаммед Али,непревзойденный гений ринга.