1.
- Так нечестно.
- Ага.
- Так нечестно!
- Заткнись!
Чернявая красавица Аломара, совершенно не привыкшая к подобному обращению, вздрогнув, умолкла, изумленно воззрившись на Дорма.
- От того, что ты устроишь истерику, легче не станет никому, - добавил Дорм, злой от смущения за собственную вспышку.
- Это мы должны бы сказать, что так нечестно, - вяло произнес Зуф. Он успел уже и попытаться впасть в истерику (на свой лад – матерясь на чем свет стоит), и угомониться (не без помощи все того же Дорма), и проникнуться странным безразличием к происходящему. На прочих это действовало угнетающе: присмиревший Зуф – зрелище невообразимое. Первый весельчак и балагур на все селенье, головная боль старших и, несмотря на происхождение, любимец немалого числа сверстников (и сверстниц), казалось, впервые в жизни не улыбался. – Потому что вас, девушек, кому в этом году сравнялось шестнадцать, было сколько? Девятнадцатеро. А парней – одиннадцать. А отобрали поровну и тех, и других…
- Девятнадцать, из которых две жребий не тянули, - вскинулась Орна.
Жребия избежали горбунья и обладательница заячьей губы.
- У нас Эрф-хромой тоже не участвовал, - пожал плечами Зуф.
- И что это никто из нас не догадался заблаговременно охрометь, - пробормотал Дейи так тихо, что никто, кроме сидящего рядом с ним Дорма, не услышал. Дорм вздрогнул от неожиданности – его друг заговорил впервые за весь день. Впрочем, это было и к лучшему – если бы Дейи взялся орать благим матом, это потрясло бы всех куда больше, чем перемена, произошедшая с Зуфом.
Да и не он один молчал. Темрис, как только шестерых избранных после всех подобающих ритуалов оставили на поляне одних, обстоятельно выбрала себе местечко поудобней (чтоб не испачкаться и не сесть в муравейник), уселась на землю и принялась плести из своих светло-русых волос, распущенных в честь торжественности момента, тоненькие косички. Сейчас косичек было пять – три справа и две слева. На вопрос о причинах столь непоколебимого спокойствия Темрис твердо ответила: «Меня не выберут», - но давать объяснения отказалась. Так и сидела, возилась с волосами и вроде бы даже иногда начинала тихонько напевать под нос.
- А может, так и будут выбирать, - задумчиво произнесла Орна. – Старшие, сволочи, не могли разве рассказать, сами же через это прошли… Не положено, видите ли…
- Погоди, «так» - это как? – перебил Дорм.
- Ну, если калеки и уроды вообще в жеребьевке не участвуют… то, может, из нас выберут самого красивого – или красивую?
- Не успокаивай себя, - резко бросила Аломара – предположение встревожило ее не на шутку.
Орна, которая и дома-то чуть что вставала на дыбы, ощерилась:
- Зато ты можешь успокоиться: в жертву, как правило, приносят девственниц, так что тебе ничего не грозит!
- А ты…
- Тихо! – рявкнул Дорм. И стало тихо. Пожалуй, окажись Дорм здесь один, давно уже бился бы в истерике, но оттого, что всех этих оболтусов нужно было успокаивать и одергивать, ему было легче. – Нашли время!
- Так вот почему Темрис такая спокойная, - вдруг нервно хихикнул Зуф. Язык не подвел бывалого насмешника, сработав независимо от разума.
- Пошел ты, - ответила Темрис совершенно беззлобно, хоть слегка и покраснела. Она и раньше хорошо знала Зуфа – и потому давно привыкла.
- А проблему Орны решить так и вовсе просто…
Орна, сопровождаемая злорадным смехом Аломары, вскочила, явно намереваясь уберечь товарища по несчастью от принесения в жертву, изуродовав его до неузнаваемости. От справедливой расправы Зуфа спасли Дорм и Дейи, подхватившие взбешенную девушку под руки и усадившие на место.
- Да не обращай ты на него внимания, - примирительно произнес Дейи, не выпуская, однако, ее руку. Несмотря на довольно щуплое телосложение, он все же был сильнее девушки, поэтому после краткой, хоть и яростной борьбы Орне пришлось отказаться от идеи поговорить с Зуфом по душам.
Впрочем, и без нее было кому этим заняться. Дорм, оставив Орну на попечение Дейи, направился к ее обидчику. Зуф, заметно побледнев (ибо, во-первых, успел уже своим звериным чутьем признать в Дорме вожака, а во-вторых, потому что этот самый новоявленный вожак, в отличие от Дейи, хилым не был никогда, а как раз-таки наоборот), поднялся навстречу. Не менее бледный (от злости, ибо защищать Орну у него были и свои причины) Дорм взял его за ворот и произнес невразумительно, но грозно:
- Если ты, скотина… еще хоть раз в жизни… Понял?!
- Ага, - несколько обалдело произнес Зуф и был отпущен.
- В жизни? – криво усмехнулась Аломара, обращаясь, правда, скорее к себе самой. - Сколько ее там осталось… жизни…
Темрис, оставившая в покое волосы и принявшаяся за кисти пояса, раздраженно буркнула:
- Прекрати, Мара. В конце концов, уж пятеро-то в любом случае останутся живы!
- И ты, конечно? – зло спросила Орна.
- Конечно! – вскинула подбородок Темрис.
- И почему ты так уверена?
- Знаю!
- А откуда…
- Не надо, - шепнул Орне Дорм, подходя. Он, кажется, разгадал природу этой уверенности. – Оставь ее.
- Долго нам еще здесь? – жалобно спросил Дейи.
- До полудня, как полагается, - пожала плечами Темрис.
- Так зачем же нас сюда так рано притащили?
Темрис еще раз пожала плечами, а Зуф, усмехнувшись, сказал:
- А чтоб успеть ноги унести до появления лесного бога. Храбрецы…
Все шестеро невольно покосились на противоположный конец поляны, где из мрачно-зеленой лесной чащи плавно и незаметно вырастало почти неотличимое от нее святилище, созданное из искусно переплетенных и по-прежнему покрытых листвой ветвей деревьев и побегов вьющихся растений. Среди густой зелени чернел провал входа. Им пока туда идти было заказано – да никто особенно и не стремился. Но в полдень кто-то один войдет туда, чтобы больше не вернуться…
Никто в селении уже не помнил, с каких пор существовала договоренность с богом местного леса о ежегодных жертвоприношениях. Каждый год, в положенный день, ранней осенью, из юношей и девушек, достигших шестнадцатилетнего возраста, по жребию выбирали шестерых, по трое каждого пола, которых на следующих день доставляли к святилищу, где и происходил окончательный выбор одного из них (это было непременное условие). Остальные пятеро возвращались домой невредимыми. Если старшим, прошедшим через такое испытание, и было ведомо, каким именно образом происходил этот самый окончательный выбор – они держали это в тайне, как и вообще все, происходившее с минуты, когда их оставляли у дверей святилища, до своего возвращения. Даже неучастие в жеребьевке уродов и увечных было, как припоминали старики, не условием бога, а решением жителей – негоже отдавать своему покровителю что попало, чего самим не жалко.
А лесной бог в обмен на жертвы не только не гневался на селение (что само по себе уже было неплохо), но и оберегал его от мора, засухи и прочих бед. Так что селение жило благополучно, и никому в голову не приходило особенно роптать.
Ежегодная жеребьевка стала настолько привычным явлением, что накрепко переплелась с местными обычаями. Прошедшие ее причислялись к старшим, то бишь считались полноправными членами общины; а после возвращения домой пятерых выживших счастливчиков начиналась пора свадеб.
Потому-то горько вздыхали молодые парни, когда жребий пал на Аломару, завиднейшую невесту селенья – красавицу, да еще и единственную дочь зажиточных родителей. Потому-то лили слезы в подушки девицы, когда одной из возможных жертв стал Дорм, жених не менее завидный, чем Мара – невеста: высокий, плечистый, мужчина и с виду (из присутствующих только у него, несмотря на юный возраст, были уже настоящие усы), и по повадкам; да к тому же сын старосты (пусть не старший, но все же).
Наверняка и по Орне нашлось, кому тосковать – хотя острый язык и неуживчивый нрав девушки отпугивал многих, да и лицом она уступала Аломаре… Впрочем, ни для кого не было секретом, кто первым заслал бы к ней сватов, если бы и Орне, и Дорму удалось вернуться домой живыми. Храбрым человеком был Дорм, не побоялся ни норова девушки, ни гнева родного отца, которому, конечно, хотелось бы найти сыну невесту побогаче (у Орны был один брат и шестеро сестер, так что на большое приданое рассчитывать не приходилось)…
Вот Дейи завидным кавалером считаться никак не мог, и дело тут было вовсе не в зажиточности (семья его была хоть и победнее старостиной, но побогаче Орниной – его мать была травницей). Просто мало какая девушка лишний раз смотрела в его сторону. Лицом он был вовсе не уродлив, если приглядеться, но фигурой совершенно непредставителен – невысокий, сутуловатый, узкоплечий, на фоне красавца Дорма он и вовсе выглядел совсем еще мальчишкой. Да и в остальном друг его затмевал, потому что замкнутый, застенчивый Дейи (слова клещами не вытянешь, а если все-таки скажет что-нибудь – тут же краснеет, как девушка) был его совершенной противоположностью. Вслух над ним смеяться, впрочем, особенно не решались – опасались Дорма.
Другое дело Зуф. С таким разбитным нравом и красавцем быть не обязательно. Но, хоть девушкам он и нравился, замуж за него ни одна в здравом уме не пошла бы – а если бы своего ума не хватило, так родители не пустили бы. Зуф был четвертым сыном от первого брака горького пьяницы. Тот был женат трижды, пить начал после смерти первой супруги, быстро загубил хорошее хозяйство и сходился с женщинами ничуть не лучше себя самого. Вторая супружница спьяну замерзла в сугробе; третья здравствовала и поныне. Детей они успели нарожать немало, многие из которых выжили, к тому же обе новые жены были вдовицами и имели собственных чад; словом, теперь и сам Зуф, наверное, не смог бы точно сосчитать, сколько народу числилось в его семье. В доме они помещались не иначе как друг у друга на головах. Ясное дело, никакая девушка (даже бедная, вроде Темрис) не захотела бы породниться с такой голытьбой. Да и Зуф вряд ли бы надолго задержался в селении – раз уж теперь он числился взрослым, прямая дорога ему была в веселую ватагу, вслед за старшими братьями. Мальчишкой не взяли бы, но теперь-то… Уж всяко лучше, чем голодать – а сытым Зуфу бывать давным-давно не случалось.
Равно как и сироте Темрис. Оставшись совсем одна с раннего детства, она за всю жизнь ничего, кроме работы на чужих людей, считай, не видела. Казалось бы, могла судьба, обделившая девушку всем, улыбнуться хотя бы при жеребьевке – но нет, и тут не свезло.
Как и всем прочим.
- И почему мне всегда так не везет? – спросил Зуф, на что Орна немедленно огрызнулась:
- Тебе не везет! Да меня вообще здесь быть не должно! У нас и так уже Риона забрали!
Рион был самым старшим братом Орны. Именно что «был».
Согласно закону, братья и сестры человека, принесенного в жертву, от жеребьевки освобождались. Но – только если в семье было не больше семерых детей.
Мать Орны родила неделю назад. Роды были преждевременными.
Вот уж воистину – невезение.
- И занесло же к нам эту дуру Кэтэ! – продолжала бушевать Орна. – Везде нужно сунуть свой нос! Растрезвонила на всю округу…
- Что-о? – нехорошим голосом протянула Аломара. – То есть вы собирались это скрыть?
- А ты на ее месте поступила бы иначе? – спросила рассудительная Темрис.
- Я – на своем месте! – выкрикнула Аломара после некоторой заминки.
Повисла тишина – все примеряли на себя историю Орны и делали неутешительные выводы.
- А знаете, - сказал вдруг Дейи, глядя в небо, - по-моему, уже полдень…
Все как по команде посмотрели вверх, а потом перевели взгляд на святилище.
- Может, нам надо идти… туда? – предположила Аломара, передернувшись.
- Ты куда-то спешишь? – поинтересовался Дорм. – Надо было бы – небось сказали бы.
Приподнявшийся было Зуф вернулся на место.
И в эту же минуту из дверей святилища показалась высокая фигура в плаще.
Все замерли и забыли о необходимости дышать. Слышно было только, как Темрис, закрыв лицо руками, лихорадочно шепчет: «Меня не выберут… меня не выберут…». Однако теперь этот самообман, помогавший, несмотря на свою беспочвенность, ей держать себя в руках все утро, больше не внушал уверенности.
Вышедший из святилища приблизился – и шестеро медленно выдохнули. Это был человек, и они его знали. Он был жрецом лесного бога и иногда появлялся в селении – в том числе и в дни жеребьевки, чтобы проследить за ее честным проведением.
Не то чтобы его появление могло чем-то помочь им сейчас, но все же видеть знакомое лицо было как-то… спокойнее.
- Приветствую вас, - произнес жрец.
Перепуганная Аломара пробормотала нечто вроде «здрасте». Дорм первым догадался подняться на ноги, его примеру последовали и остальные. Орна отчаянно цеплялась за его локоть одеревеневшими пальцами.
Жрец обвел их внимательным взглядом из-под капюшона. «Выбирает?» - панически забилось в голове каждого, и все снова перестали дышать.
- Вы были избраны, - неспешно произнес жрец, – честным жребием. Но, как вам известно, я должен доставить владыке лишь одного из вас. И им станет…
Вроде бы и не держал он нарочно паузу – но после этих слов все успели помолиться про себя.
- …тот, кого вы сами выберете.
На этот раз все снова выдохнули одновременно, но уже куда громче – словно порыв ветра пронесся по поляне.
- Сколько у нас на это времени? – отважился спросить Дорм.
- Столько, сколько будет необходимо. Когда вы примете решение, избранный должен будет войти в святилище, остальные же с этого момента будут вольны уйти. Есть вопросы?
2.
Шестеро, проводив взглядом жреца, покуда тот не скрылся в святилище, одновременно посмотрели друг на друга – и быстро отвели глаза, словно обжегшись.
- Н-да… ну это, конечно… - нервно хохотнула Орна. Никто не ответил.
Зуф сел на место, следом за ним – все остальные. Последней опустилась на землю Темрис, словно раздумывала, стоит ли.
Она же первая нарушила тягостное молчание – покусав губу и оглянувшись на святилище, она с интонацией, весьма похожей на Орнину, предложила:
- А если… деру дать? Поймают?
- Да ты что, сдурела? – охнул Дорм, а Орна добавила:
- А с селением что будет? Тебе легко говорить, ты сирота…
- Вот именно – сирота, - задумчиво произнесла Аломара. – Никто не заплачет… Кто за то, чтобы Темрис выбрать, а?
- По мне, может, и не заплачут, - жестко ответила Темрис. – Зато по тебе… знаешь, многие обрадуются!
- А меня выбрать нельзя, - пожала плечами Аломара. – Несправедливо будет. Я у родителей – единственная дочь. А между тем есть тут...
- Заткнись, а? – рявкнула Орна. – После нашего Риона…
- А вообще-то, Аломара, - поддержал Зуф, - после твоих же слов, что никто, мол, не заплачет… По тебе вот два человека плакать будут, а, к примеру, по Орне – девять. Есть разница?
- А по тебе – два десятка? К этому ведешь? – ухмыльнулась Аломара. – Настоящий мужчина, нечего сказать! Храбре-е-ец!
- Я не говорил такого!
- Ну, так может, тогда сам и вызовешься?
Кажется, все снова затаили дыхание. Кто – со страхом, кто – с надеждой.
- А почему именно я? – беспомощно спросил Зуф.
- Я же говорю – храбрец! – бросила Аломара презрительно. – Ну да ладно, не ты один тут штаны носишь…
Она перевела взгляд на Дорма, и все перевели взгляд на Дорма – потому что именно от него ждали, что он вот-вот вызовется. Кому ж еще, как не ему?
Дорм вздрогнул, словно его ударили. Он и сам знал, что вызваться надо ему. Не девушек же на смерть отправлять. Да и не Дейи.
Дорм открыл рот – и снова закрыл. Перевел взгляд на Зуфа. Долго и пристально смотрел на него. Отвернулся.
Возможно, будь на месте Зуфа кто-то вроде Дейи…
Орна придвинулась к нему поближе – и уставилась на Аломару ненавидящим взглядом. Взгляд этот доходчиво предупреждал: еще одно слово в адрес Дорма – и можешь, Мара, прощаться с патлами. Да и с гляделками заодно.
- Дейи, - произнесла Аломара ласково, - а ты-то что молчишь? Ты ведь мужчина. Настоящий, я надеюсь, а не как эти… Ты можешь доказать – сейчас – всем…
Дейи заметался:
- Я…
- Мара! – процедил Дорм сквозь зубы, глядя на нее так же, как перед этим Орна. – Оставь его в покое!
- А тогда только ты остаешься, - пожала плечами Аломара.
- Кто за то, чтоб выбрать Аломару? – звонко выкрикнула Орна, и Темрис тотчас же подняла руку:
- Я!
Парни переглянулись и смолчали.
- Вот, значит, как, - тихо и с достоинством произнесла Аломара и отвернулась.
Темрис вроде бы немножко устыдилась. Орна же яростно зашипела на Дорма:
- А ты что же? Ты почему против нее не голосуешь?
- Орна, - укоризненно произнес Дорм.
- Что – Орна? Что – Орна? Ну конечно, Мара же у нас красотка…
- Да при чем здесь?.. – возопил Дорм.
- При всем! Если ты из-за этой шлюхи...
- Сама шлюха! – прервала гордое молчание Аломара, но Орна, не обращая на нее внимания, продолжала:
- …Рискуешь собой – и мной!
Дорм оглянулся затравленно. Дейи мрачно уставился в землю, Темрис с отсутствующим видом созерцала небо, Аломара заметно напряглась, понимая всю силу использованного соперницей довода, Зуф смотрел выжидательно: вероятно, если бы Дорм действительно проголосовал – Зуф последовал бы его примеру. Ему не жаль было Мару, но ведь мужчине прикрываться женщиной все-таки зазорно, а вот если это сделает никогда не числившийся трусом Дорм…
- Орна… - примирительно начал Дорм, на что та прошипела:
- Ясно! – вскочила, отбежала в сторону от сидящих и внезапно горько и зло заплакала.
- И ты, Зуф, говоришь, что девять человек будут по ней горевать? – процедила Аломара, не сводя глаз с Орны. – Да по этакому подарочку…
- Закрой рот! – рявкнул Дорм так, что Аломара испугалась по-настоящему. – Иначе решу, что она была права!
Аломара, бывшая кем угодно, но только не дурой, сообразила, что одно безотказное средство, пока способное обезопасить ее по крайней мере от Дорма, у нее еще осталось, и с большим артистизмом разрыдалась.
Дорм скрипнул зубами, тихо ругнулся и ретировался от греха подальше – утешать Орну.
Зуф, Дейи и Темрис дружно смотрели в сторону. Аломара всхлипывала, закрыв лицо руками. Первой не выдержала Темрис:
- Мара, да прекрати!
Аломара всхлипнула громче прежнего, и Темрис добавила тоном ниже:
- В конце концов, ты первая начала.
Темрис было явно неуютно – и дернул же черт голосовать против Мары! Вовек теперь не отмыться. И главное – был бы хоть толк…
- Но кого-то же мы должны выбрать, - ответила Аломара, промокая глаза краем нагрудной косынки.
Вернулись Дорм и Орна. Орна, хлюпая носом, пробормотала:
- Умыться бы…
- Так мы ручей проходили, когда сюда шли, помнишь? – откликнулся Зуф.
- Точно, я сейчас, - ответила Орна, повернулась было уходить, по потом, оглядев всех, замерла и заявила: - Одна не пойду!
- Ну ладно, я с тобой, - охотно согласился Дорм, но тут взвилась Аломара:
- Э, нет! Думаешь, самая хитрая? Не пускайте их, она ему там наедине такого наговорит…
- Это ты думаешь, что самая хитрая! - вспыхнула Орна. – И с тобой здесь я его не оставлю!
- А вот тогда я с тобой пойду! – неожиданно сообщила Аломара.
- Да они друг друга в ручье утопят, - ошарашено пробормотал Дейи.
Повисла пауза.
- Ну хорошо, - бросила сквозь зубы Орна, и вдвоем с Марой они направились к ручью.
Идти пришлось недалеко – с берега можно было разглядеть в просветах между деревьями белые рубахи оставшихся на поляне. Тем не менее, негромкий разговор оттуда вряд ли был бы слышен.
Орна принялась умываться, громко и раздраженно, с плеском, отфыркиваясь.
Аломара остановилась у нее за спиной.
- Орна…
Орна не отреагировала.
- Орна, нам нужно поговорить.
- Не о чем, - отрезала та, не оборачиваясь.
- Кстати, если хочешь знать, он никогда… словом, ему плевать на меня, - нарочито равнодушно сообщила Аломара.
- Без тебя знаю, - сквозь зубы ответила Орна, но все-таки повернулась.
- И что ты думаешь делать теперь? – поинтересовалась Аломара.
Орна нахмурилась, не понимая.
- От меня тебе избавиться не удалось, - пояснила Аломара. – И не получится, не надейся. Даже Темрис уже передумала.
- И что же? – начала было снова закипать Орна, но собеседница зашипела:
- Не шуми, нас могут услышать! Так вот. Я от тебя тоже избавиться не смогу, это ясно…
- Приятно слышать, - съязвила Орна.
- Темрис тоже не годится. Парни, скорее всего, вообще не станут голосовать против девушки.
- Я тоже не стану.
- Тем более. Дорма я, конечно, не предлагаю…
- Попробовала бы!
- А тронуть Дейи он не позволит. Значит, остается кто?
Орна помолчала. Спросила изменившимся голосом:
- От меня-то ты чего хочешь?
- Чтобы ты голосовала против Зуфа. И убедила Дорма поступить так же, - Орна хотела возразить, и Мара продолжала еще быстрей: - Дейи проголосует против Зуфа, если это сделает Дорм. Темрис, разумеется, нет – но мы и так будем в большинстве.
- Аломара… - медленно произнесла Орна. Хотела добавить что-то еще, передумала, замолкла, нахмурилась, отметая собственные доводы.
- А что нам остается делать? – мрачно произнесла Аломара.
- А если Дорм не согласится? – не менее мрачно спросила Орна.
- Но он же любит тебя! Тебе нужно всего лишь…
В этот момент беседа была прервана нарочито громким треском веток – кто-то направлялся к девушкам со стороны поляны.
К ручью вышел Зуф. Он, по-видимому, произвел те же умозаключения, что и Аломара.
- Пить что-то захотелось, - с кривой ухмылкой сообщил он. – А вы что тут так долго?
- Сохнем, - мило улыбнулась Аломара. – Вытереться-то нечем… Точнее, уже высохли. Мы пойдем.
- А вы подождите, - улыбнулся ей в ответ Зуф. – Я вот сейчас напьюсь – и вместе пойдем, ладно?
Мара кивнула. Орна молчала, тщательно избегая смотреть на Зуфа, даже случайно, и медленно наливаясь краской.
Напился Зуф быстро, и все трое заспешили назад. От того, что они не могли слышать, о чем говорят оставшиеся на поляне, было неуютно.
Впрочем, на поляне, как выяснилось, не говорили. Темрис рассеянно перебирала пальцами траву, Дейи расхаживал кругами вокруг сидящих, Дорм мрачно провожал его взглядом.
- Значит, так, - сказал Дорм, когда Орна и Мара сели на землю, а Зуф оперся спиной о дерево, скрестив руки на груди. – По-моему, выход у нас только один…
- Да прекрати ты уже, ради бога! – воскликнула Темрис, вокруг которой уже в пятнадцатый раз прошелестел травой Дейи.
- Хочу и хожу, - огрызнулся тот.
- Да тихо вы! – рявкнули хором Дорм и Аломара.
- Какой выход? – напряженно спросила Мара в образовавшейся тишине.
- Жребий, - пожал плечами Дорм.
- Согласен, - сказал Дейи, остановившись.
- Опять? – поежилась Орна, видимо, вспомнив вчерашний вечер. И вдруг выкрикнула: - Не буду!
- Да кто тебя будет спрашивать… - начала было Темрис, но Дорм прервал ее:
- Подожди. Я не договорил. Я как раз и хотел предложить, чтобы девушки не участвовали.
- Я согласен, - сказал Дейи, глядя в сторону.
- А я против! – звонко воскликнула Темрис. Все потрясенно уставились на нее; девушка, похоже, и сама уже испугалась своих слов, но все же добавила уже тише: - Это нечестно.
- Какая честность, что ты несешь? - зашипела Аломара.
- Тебе не понять, - гордо ответила Темрис.
- А я передумала, - выдохнула Орна, пристально глядя на Дорма, - я тоже участвую.
Аломара внезапно истерично захохотала.
- За него трясешься? – угадала она, утирая выступившие слезы.
- А хоть бы и так! – окрысилась Орна. – Темрис правильно сказала, тебе этого не понять!
- Орна… да ну что ж такое! – возмутился Дорм, еле сдерживаясь, чтобы не встряхнуть ее за плечи. – Что ж ты делаешь-то, а? Я, в конце концов, мужчина! И вполне в состоянии…
- Так пойди и вызовись сам, если мужчина! – снова взялась за свое Аломара.
- Мара! – выкрикнули хором Орна, Дейи и Темрис.
- Так! – повысил голос Дорм, игнорируя Мару. – Значит, я, Дейи и Мара – за, Темрис и Орна – против. Зуф, ты за, я думаю?
Дорм смотрел на Зуфа, Зуф смотрел в сторону. Пауза затягивалась дольше, чем следовало, и уверенность постепенно покидала лицо Дорма. Он уже почти знал, какой получит ответ, когда Зуф наконец разлепил губы:
- Нет.
Дорм скрипнул зубами, не зная, как на это отвечать. Обвинять в трусости было опасно. Заикнись на этот счет – и ответом снова будет: «Если ты такой храбрец, так вызовись!».
Аломара вскочила на ноги, отбежала на несколько шагов и замерла там, спиной к сидящим, сжимая и разжимая кулаки и тяжело дыша.
- Трус! – наконец выкрикнула она. Рывком обернулась. – Трус! Тряпка! Ты же мужик, ты…
- Так что ж, если мужик, так и жить не хочет? – тихо, больше сама у себя спросила Темрис.
- Мразь! – продолжала браниться Мара. – Штаны небось намочил! Зачем ты только их носишь, тебе юбку носить надо…
Желающих унять ее не нашлось. Впрочем, кричать ей скоро самой надоело, девушка вновь отвернулась и села на землю, закрыв лицо руками.
- Ну, так как мы будем тянуть жребий? – решилась прервать затянувшееся молчание Темрис.
- А может, все-таки… - начал было Дейи, но Темрис неожиданно яростно ответила:
- Не может! – и, слегка смутившись, снова спросила: - Так как, все-таки?
Для ежегодной жеребьевки в селении имелись специальные дощечки – маленькие, в палец – на трех из которых был нарисован (не вырезан – вдруг кто нащупает!) знак лесного бога. Дощечки по количеству молодежи помещались в мешочек, откуда их по очереди и вытягивали.
У сидящих на поляне не было при себе не только дощечек, но и какого-нибудь мешочка или хоть чего-нибудь, способного его заменить – даже головные уборы парням в подобной обстановке не полагались.
- Ну, можно веточки, например, тянуть, - буркнул Дорм. – Пять длинных, одна короткая. Ничего страшного, я думаю, не случится, если мы тут несколько веточек обломаем?
Он собрался было так и сделать, как вдруг Мара вскочила и крикнула:
- Подожди!
- Ну что опять? – вздохнула Орна.
Аломара решительно приблизилась и встала над сидящим Дормом, сложив руки на груди.
- А откуда ты предлагаешь нам их тянуть?
- То есть? – не понял Дорм.
- Не прикидывайся дурачком! Где будут находиться эти твои веточки, когда мы станем их тянуть?
- В кулаке, ясное дело, - раздраженно ответил Дорм. – Что, никогда не видала, как жребий тянут?
- В чьем кулаке, интересно?
- Да хотя бы и в моем! Что не так?
- Да вот думаю, - медленно произнесла Мара, - а что, человек, у которого в руках эти веточки, не чувствует, какая из них короткая?
- Ну так пусть его веточка будет последняя, которая останется, - пожал плечами Дейи. – Если уж ты не доверяешь…
- Не доверяю, - подтвердила Аломара. – Потому что совершенно не уверена: а не сможет ли он эти веточки еще и как-нибудь перекладывать?
- Мара, он только что сам предлагал девушкам не участвовать! – возмутился Дейи. – С какой стати тебе бояться…
- С той стати, что не ради меня же он это предлагал.
- Мара… - начала Темрис, но тут вмешался Дорм:
- Хорошо! Кому здесь ты доверяешь больше, чем мне? Я уступлю ему эти проклятые веточки, и покончим с этим! Ну?!
Аломара горько рассмеялась:
- Да никому! Никому я здесь не доверяю!
- Каждый судит по себе? – нехорошо усмехнулся Дорм.
- Да знаю я, к чему она ведет! – подал голос Зуф. – Она хочет, чтобы ты ей их отдал!
- Да больно они мне нужны! – горячо, но не очень убедительно возразила Аломара.
- Не знаю, нужны они тебе или нет, но ты их не получишь, - мрачно сказал Дорм. - Уж это я тебе обещаю.
Аломара пожала плечами, уселась на землю и уже спокойнее произнесла:
- Чудненько. Я не доверяю вам. Вы не доверяете мне. Что дальше?
Дорм поднялся. Прошелся туда-сюда по поляне, нахохлившись.
Все приуныли – уже ясно было, что столь близкая, казалось бы, развязка вновь откладывается на неопределенный срок.
Темрис сидела, обняв себя руками, и выглядела в этот момент совсем девчонкой. Дейи хмурил лоб и покусывал костяшку пальца. Орна с тревогой наблюдала за перемещениями Дорма. Зуф прожигал ненавидящим взглядом Аломару; та делала вид, что не замечает этого.
- Давайте сразу уточним, - тускло произнес Дорм, не прекращая ходить, - кто у нас еще никому, кроме себя самого, не доверяет… Чтобы, гм, знать, как быть дальше.
Все заерзали. Аломара бесшумно засмеялась, запрокинув голову.
- Я доверяю!.. – решительно начала Орна. Осеклась, смутилась и уже тише добавила: - Но не всем.
- Точно подмечено, - вздохнула Темрис.
Дорм остановился. Потер переносицу.
- И человека, которому бы доверяли все, нам, разумеется, не найти?
Ответом ему было тягостное молчание – только Орна негромко фыркнула. Аломара неудержимо расплывалась в недоброй улыбке; направленный на нее взгляд Зуфа все больше наливался яростью, а лицо Зуфа – кровью. Дейи смотрел на Дорма исподлобья, не мигая.
- Значит, так, - подытожил Дорм, - будем считать, что со жребием у нас не сложилось…
- А вот и ничего подобного! – вскочил на ноги Зуф. – Без жребия никакого честного выбора уж точно не будет!
- А жребий зато всегда честный! – криво улыбнулась Аломара.
- Жребий – это по справедливости.
- По справедливости? Неизвестно еще, как именно мы сюда-то попали…
- Ты думай, что несешь, - ошарашено произнес Дейи, - отец Дорма…
- Я знаю, кто его отец! Только каждая собака знает, что не больно-то он с ним дружен! И Орну его не очень-то одобряет. Может, и тебя тоже – не знаю…
- Интересно-о-о… - протянул Дорм, скрещивая руки на груди. – А другие как? Про них что выдумаешь?
- А Зуфа и Темрис не жалко, - спокойно произнесла Аломара. – Заступиться за них некому…
- И за тебя? – язвительно произнес Дорм.
Аломара скривилась:
- А мой отец ему долг не простил! Я знаю, я слышала...
- Уж не знаю, что ты там слышала, а что сама присочинила… - Дорм все еще пытался казаться насмешливым, но голос его подрагивал, а ноздри раздувались от сдерживаемой ярости.
Аломара не слушала, обращаясь уже скорее к остальным – Дейи, Орне, Темрис:
- …А он говорит – «по справедливости»… Нету вашей справедливости, нету! Была, да вся кончилась…
- Ты, Мара, не путай, - горько засмеялась Темрис. – У тебя «была» справедливость, когда тебе хорошо жилось, а как плохо – так сразу «кончилась»… - она неспешно поднялась, подошла к Зуфу. Встала рядом с ним.
Орна рассматривала свои руки и молчала. Дейи тоже поднялся, но отошел в сторону от всех и напряженно уставился в небо. Аломара поправляла волосы. Темрис и Зуф смотрели на Дорма.
- Ну что вы предлагаете?! – прервал тягостное молчание Дорм. – Что вы на меня пялитесь?! Я, что ли, сам захотел не проводить жеребьевку? Видите же, что не вышло!
- Ну давайте что-нибудь другое придумаем, - нарочито бодро произнесла Темрис. - Бог с ними, с соломинками, то есть веточками, должны же быть другие способы…
- Должны, – сердито отвечал Дорм. – Придумайте. Или голосовать будем. Сколько ж можно-то!..
- Я хочу домой, - тоскливо произнесла Орна. Дорм присел рядом с ней, приобнял за плечи. Орна всхлипнула: - Я больше не могу.
Аломара, поглядывая на нее, хитро улыбалась.
- Ну? – выкрикнул Дорм, вновь уставившись на Зуфа и Темрис. – Есть предложения?
- А ты не нукай, не запряг, - угрюмо отвечал Зуф. – Нечего торопить. Было же сказано: времени у нас столько, сколько понадобится. Подумать-то надо?
- И сколько нам еще тут рассиживаться? - огрызнулся Дорм.
- Ну так сам тогда что-то придумай, если так торопишься! - вспылил Зуф.
- Да я весь день только этим и занимаюсь! Ты хоть раз за сегодня что-нибудь умное сказал? А теперь я же должен голову сушить, как спасти твою шкуру?
- Конечно, куда проще избавиться от меня вместе со шкурой! Вон, Аломара – дура, конечно – но правильно сказала: нас с Темрис никому не жалко! Голову ты весь день сушишь? Конечно: о том, как себя и Орну вытащить! Да его еще в придачу, - кивнул он в сторону по-прежнему напряженно созерцавшего небо Дейи. – А мне моя жизнь ничуть не меньше дорога!
Они продолжали переругиваться, а Темрис направилась к Дейи. Неуверенно подошла. Тронула за плечо.
Дейи опустил голову и посмотрел на девушку так устало, что на какой-то миг ей захотелось уйти прочь и оставить его в покое. Однако она взяла себя в руки и тихо, но решительно заговорила:
- Послушай, Дейи! Я же знаю, ты не подлый человек, правда? – Дейи криво усмехнулся; Темрис продолжала быстрее и настойчивее: - Ты ведь понимаешь, что так нельзя? Что, если выбирать не по жребию, это будет просто-напросто… убийство. Да, именно, расчетливое убийство! И просто потому, что кому-то повезло попасть сюда со своими близкими, а кому-то – нет…
- Повезло? – повторил Дейи все с той же усмешкой. Темрис смутилась:
- Нет, не повезло, конечно… Да какая разница, я ведь вовсе не об этом! Ну скажи, ты согласен со мной? Согласен?
- Согласен с чем? – переспросил Дейи. Неподалеку уже маячила Мара, и Темрис нервно косилась на нее.
- Что нужен жребий! Что нужно еще время, что нужно придумать какой-нибудь способ – честный способ – чтобы…
- Темрис! – внезапно вклинилась между ними Аломара с наигранной улыбкой на лице. – А что это вы тут секретничаете?
- Тебя это не касается, - отрезала Темрис и умоляюще уставилась на Дейи. – Ну?
- Да, - ответил Дейи, и Темрис, серьезно кивнув ему в ответ, направилась к спорящим.
- Дейи, - с мягкой укоризной произнесла Аломара, - ты ее не очень-то слушай – она-то строит из себя святую, а на самом деле, думаешь, ради справедливости старается? – Дейи пристально смотрел в ответ. – Ну, может, и не ради себя – ее-то саму, скорее всего, пожалеют… Да ради дружка она старается – а может, и не просто дружка, кто их там знает? Это ничем не лучше и не хуже того, что делает Дорм! Вот только Дорм кого спасает? – Дейи продолжал молча смотреть на нее. – Орна – приличная девушка, он на ней женится, будут себе жить счастливо. И ты тоже приличный человек. Выучишься у матери, будешь людей лечить! А этот – ему же две дороги: или в пьяницы, или в разбойники. Ну кому это нужно? Кому он нужен? И ты готов ради него жизнью рисковать? Своей, своих друзей? Выпадет жребий на Орну – как ты будешь потом Дорму в глаза смотреть? А ее родичам? Расскажешь им, как это было справедливо – потерять уже второго ребенка? А ты сам? Ты же можешь вернуться домой, понимаешь, домой, и уже совсем скоро… и жить, понимаешь, ты можешь жить! И это все – все – закончится!..
Аломара выдохлась и замолчала. Дейи не делал и попытки отвечать, даже выражение лица его нисколько не менялось, как она ни старалась вызвать хоть какой-нибудь отклик, нащупать слабое место. Он продолжал смотреть ей в глаза взглядом настолько безучастным, что это граничило с безумием, и Мара, вдруг испугавшись, отступила на два шага. Дейи проследил взглядом за ее движением, но не шелохнулся, и девушка, отвернувшись, быстро пошла прочь.
Между тем перебранка сошла на нет: Темрис, умудрившись перекричать парней, сообщила, что теперь за жребий выступают уже трое. Дорм весьма недобро посмотрел в сторону Дейи, но плюнул и ругаться не пошел – с угрюмым видом плюхнулся на землю около Орны.
Воцарилось молчание. Зуф уселся под деревом, прикрыв глаза, и временами принимался равномерно постукивать затылком о ствол. Орна, положившая голову на плечо Дорму, и Темрис, опирающаяся на дерево, под которым сидел Зуф, одинаково покусывали губы. Аломара сидела в центре между двумя группами, ярким пятном на зеленой траве, и беспокойно переводила взгляд то на Дорма, то на Зуфа, то на святилище. Дейи, как и прежде, неподвижно стоял в стороне, засунув пальцы за пояс и опустив голову, и лицо его совершенно скрылось в тени – а солнце светило уже по-вечернему ярко, и затейливый черный узор теней покрывал все вокруг.
В переплетении ветвей на разные голоса щебетали птицы. Над головами Орны и Дорма басовито гудел большой черный шмель. Какая-то пичуга, громко захлопав крыльями, вспорхнула с крыши самого святилища, заставив Темрис нервно покоситься в ту сторону.
Аломара поднялась с места и решительно направилась к ближней границе поляны. Медленно пошла вдоль деревьев, вглядываясь в них и вороша ногой траву.
- Ты что там делаешь? – сипло спросила Орна.
- Ищу что-нибудь съедобное.
- У ручья рос орех…
- Угу, - Аломара оглянулась через плечо на остальных, - так я туда и пошла.
Орна скорчилась, подтянув колени к подбородку. Дорм вздохнул, встал и последовал примеру Аломары, оглядывая деревья несколько в стороне от нее, но быстро убедился в бессмысленности этого занятия. Резко развернулся, быстрым шагом направился к Зуфу и Темрис.
- Значит, так! – Темрис вздрогнула, Зуф открыл глаза и злобно уставился на Дорма исподлобья. – У вас есть еще полчаса! Ничего не придумаете – будем голосовать.
- Это кто сказал? – угрюмо спросил Зуф, поднимаясь на ноги.
- Это я сказал.
- А с чего это я должен слушать, что ты сказал?
- Дорм, послушай… - примирительно начала Темрис, но парни хором прервали ее:
- Закрой рот!
- Отстань!
После чего вернулись к прерванной ссоре:
- Ты мне тут не указ! Думать буду столько, сколько надо!
- Полчаса, я сказал! Больше ждать не станем! И это не я один так думаю!
- Да чхал я на твоих баб! Жрец что сказал?
- А кормить нас тоже твой жрец будет?
- Ничего, за день с голоду не помирают! ПотЕрпите!
- Еще чего! Полчаса, я сказал! А не закроешь рот…
- И что же? А?
- Проголосуем прямо сейчас, вот что! И, думаю, ты догадываешься, против кого!
- Да пошел ты… со своими… - грязно и витиевато выругался Зуф. – Хрен ты тогда меня заставишь туда идти!
Все присутствующие на секунду замерли.
- Ах, ты… - тихо и угрожающе начал Дорм, но разошедшийся Зуф его перебил:
- По нечестному выбору не пойду, а вы тут дальше – как знаете!
- Еще как пойдешь!
- Не пойду!
- Силой оттащу, если понадобится!
- Ха! Кто еще кого оттащит! - Зуф оттолкнул Дорма прочь – пока еще не сильно. Дорм набычился и пошел на него. Сбоку пискнуло: «Ребята, ну перестаньте!» - и кто-то попытался ухватить их за руки, но Дорм отмахнулся, не глядя – и с яростным воплем кинулся на врага.
3.
Вечерело. Небо над головами окрасилось в яично-желтоватый предзакатный оттенок; поляна была по-прежнему освещена, но в гуще леса, среди деревьев, уже сгущалась тьма, а вход в святилище казался теперь еще чернее – и страшнее.
Недавние противники сидели, тяжело дыша, на вконец истоптанной траве, поодаль друг от друга, утирая кровь с лиц, осторожно ощупывая ушибы. Вокруг Дорма суетилась встревоженная Орна; вокруг Зуфа не суетился никто, потому что Темрис сидела, привалившись к дереву, и потирала шишку на собственной макушке – приложилась о древесный ствол, когда Дорм оттолкнул ее прочь. Остальные лезть под руку благоразумно не стали, так что никто больше не пострадал.
Дорм был сытее и здоровее Зуфа, Зуфу за свою жизнь доводилось драться куда чаще, чем Дорму – словом, решающего перевеса никому из них добиться не удалось, не говоря уж о том, чтобы силком оттащить недруга в святилище. Бока друг другу, конечно, намяли…
На краю поляны, у святилища виднелась темная фигура жреца в плаще. Ни приблизиться, ни окликнуть, ни каким-либо еще образом вмешаться в происходящее он не пытался – но маячил на краю сознания, беспокоя, как засевшая в пальце заноза, и взгляды присутствующих постоянно невольно обращались в его сторону. Кто знает, зачем он появился именно сейчас – может, хотел помешать смертоубийству, если вдруг парни зайдут слишком далеко, а может, знал по опыту, что теперь уже развязка близка?
- Как ты? – спросил Зуф у Темрис, не очень внятно произнося слова.
- Ничего, - тихо отвечала та, не открывая глаз – кружилась голова. - Переживу. А что мы теперь будем делать?
- И что теперь делать? – горестно воскликнула в эту же самую минуту Орна. – Добром он не пойдет, силой не оттащишь… А, чего доброго, оклемается и удерет в лес!
Аломара, флегматично жевавшая в сторонке нечто травянистое (небольшая помощь от голода и жажды, конечно, но хотя бы съедобно), поднялась и подошла. Тихо, чтобы не услышали Темрис и Зуф, заговорила:
- Не может же быть, чтобы такое здесь происходило впервые. Не все ведь такие дураки, чтобы радостно идти ТУДА! И у них в святилище не может не быть предусмотрено чего-нибудь на такой случай. Может, жрец нам поможет? К тому же он там, наверное, не один. Мы-то свое дело сделали – выбрали, как было сказано, мы-то в чем тут виноваты?
- Пожалуй, да, - морщась от боли, так же тихо отвечал Дорм. – Надо проголосовать для порядку, потом пойти к нему и попросить помощи…
- Ты насчет «для порядку» пока не зарекайся, - грустно ответила Орна. – Нас, может быть, уже вовсе и не большинство, а только половина.
- То есть как… ах да! – спохватился Дорм. – Дейи! Скотина… Ничего, уж с ним я поговорю. Ежели так неохота мараться – так пусть просто скажет, что воздержался… А если повезет, то я его уговорю и с этим, - кивок в сторону Зуфа, - мне помочь – авось и жрец не понадобится…
- А кстати!.. – Мара оглянулась и вскочила. Вскрикнула уже во весь голос: – Где он? Куда подевался Дейи?
Все заозирались с досадой и злостью.
- Он… он сказал, что сейчас придет, - тонким и слабым голосом отозвалась Темрис. – И пошел в лес.
- Куда? Куда пошел?
- Не знаю… Я не видела, мне было больно.
- Когда это было?
- Когда ребята еще дрались.
- Ищи теперь ветра в поле… в смысле, в лесу, - иронично подытожила Мара.
- Может, вернется еще? – неуверенно предположил Дорм. – Ну мало ли, куда и зачем…
- Угу, до ветру ему приспичило, - язвительно отвечала Аломара. – Именно в тот момент, когда вы тут друг друга поубивать пытались. И вообще могло решиться, кому жертвой быть. Со страху приспичило, не иначе.
- А бежать ему тогда было зачем? – возмутился Дорм.
- Ну, например, потому, что вы с Зуфом друг с другом не справились, а жертва нам все еще нужна?
- Бред, - потряс головой Дорм. – Да и вообще, у него ведь семья – ты же понимаешь, что с ними будет, если…
- Бред или не бред, но он куда-то подевался, - произнесла Орна. – И что теперь?
В этот момент в лесу раздался приближающийся хруст ветвей. Дорм издал радостный возглас – на поляну вышел Дейи. В руке он нес клок какой-то травы.
Ни на кого не глядя, он приблизился к Темрис, опустился рядом с ней на корточки и, размяв свою ношу пальцами, осторожно положил девушке на ушибленную макушку.
- Должно помочь, - сказал он. Обвел взглядом Зуфа и Дорма. – Вам, уж простите, помогут уже дома. Только к матери не ходите – она в молодости тоже тут бывала и догадается, как дело было. Лучше к старому Сатусу.
Он глубоко вдохнул, со свистом выдохнул и неуверенно развел руками:
- Ну… я пошел.
Он повернулся и медленно побрел, ссутулившись, в сторону святилища и маячившей рядом с ним темной фигуры.
Вскочил на ноги, несмотря на боль во всем теле, Дорм, в безотчетном порыве остановить, помешать – но так и замер, не сделав ни шагу. Отчаянно цеплялась за его плечо Орна, провожая удаляющуюся фигуру полным ужаса взглядом. Недоверчиво смотрела исподлобья Аломара. Беззвучно плакала Темрис, поддерживаемая на ногах окаменевшим Зуфом.
Они не знали, существовало ли и впрямь правило, запрещавшее говорить с другими людьми о происходившем здесь, или оно было выдумано такими же жертвами, как они – но понимали, что сами уж точно никому и никогда не станут рассказывать о сегодняшнем дне.
Дейи вступил в тень, отбрасываемую святилищем, и приблизился к жрецу. Остановился, молча глядя на него. Тот так же молча положил руку ему на плечо, и вдвоем они направились внутрь.
Чернота поглотила их.