Сказ-очники

авторство: Таис Бесолти (http://www.proza.ru/avtor/tais1312)

Девочка по имени Лина
Мальчик по прозвищу Мясо
их Холодильник
друг Рэкс
сосед Вий
Они же - Сказ-очники

Условно поделенное «место действия». Стерильное. Возможно белое.  Коробка побольше (она же жизненное пространство). Коробка поменьше - Исповедальня (в ней обитают Сказ-очники). Холодильник нелепо лежит плашмя в Коробке побольше.

1. Утро. Тепло. Холодильник
ЛИНА. (спиной)  Я торчу от жизни. Это странно? Почему людям странно? Потому что Я это я? А почему я не должна? Почему?
МЯСО. Хватит разговаривать с отражением! Поговори лучше со мной.
ЛИНА. Я молчу между прочим…
МЯСО. Я все слышу. Что-то про себя бубнишь.
ЛИНА. Ну бубню. И что?
МЯСО. Ну и бубни ради Бога конечно.
ЛИНА. Не приставай… Лучше позвони в службу доставки. Сколько можно ждать?
МЯСО. Я уже достал диспетчера! Не писай кипятком, пожалуйста…
ЛИНА. Иди на фиг.
(молчат)
ЛИНА. Ну не могу я, нет столько терпения! Звони!
(Топот многих ног. Шум, темнота, возня. Привезли Холодильник. вместе со светом появляется Рэкс)
РЭКС. Тааак! С обновкой… Это я получается вовремя зашел? А что же вы так его бросили? Новая вещь… Дорогая между прочим. Вот буржуи…
МЯСО. Да тяжелый, ужас какой-то! Старый выносили и то столько не весил. А ведь ЗИЛ. С историей.
РЭКС. Заплесневевшая история семейных обедов. Куда ей столько весить?
МЯСО. Раз пришел, давай ставить.
ЛИНА. (С истеричным беспокойством) Умоляю! Осторожней! Углы, берегите углы!
(Шуршат. Рвут. Пыхтят. Приводят в вертикальное положение)
ЛИНА. Боже! Красивый…
МЯСО. Хоть бы про меня с таким надрывом раз сказала.
ЛИНА. Не заслужил.
МЯСО. Потому что в розетку нечего втыкать?
ЛИНА. И не только поэтому.
РЭКС. Блять… Ты мне на ногу его не ставь пожалуйста. Не свое конечно не жалко (стонет). Зашел, что называется за травмой. Бери, Рэкс… Получай, Рэкс…
(Отпыхтелись)
ЛИНА. Новая вещь, новая жизнь. Давайте встанем вокруг него, подпитаемся энергией.
РЭКС. По какому тарифу будем питаться?
ЛИНА. Я серьезно говорю.
РЭКС. А… Ну если серьезно, то я не прочь с ним… Дорогооооой… (обнимает и целует статный холодильник).
МЯСО. Ревную, черт возьми!
ЛИНА. Вот вы дети, блин…
(Смех, балаган и беззаботность. Самое безобидное из действий - хоровод вокруг Холодильника)
(Врывается несчастный Вий)
ВИЙ. (потерянно, истерично и с признаками шизофрении в облике) Вы люди? Или? Вы нелюди?
РЭКС. Вопрос риторический.
ЛИНА. Чай?(кричит) Мясо, чайник поставь!
ВИЙ. Нет, ну люди?
РЭКС. Спокойствие…
ЛИНА.(кричит) Люди мы, люди!
ВИЙ. Второй час уже «бум-бум». Потом скрежет. Потом что-то падает. Потом крики. Потом опять «бум-бум».
РЭКС. А у тебя Мими. Понимаю…
ЛИНА. (в себя по большей части) Сука прям ей Богу эта Мими.
ВИЙ. «Бум-бум», понимаете? Вы вообще слышите? Вы меня слышите? Меня вообще кто-нибудь слышит? Кажусь себе промокашкой. Ну в самом деле… Люди? Да? Ну должны же понять – Мими особенная. Она ведь теперь не скоро придет. Понимаете?
РЭКС. Ушла? Ушла… Лина виновата. Топала больше всех.
ЛИНА. Каюсь… Вий. Ты это, не расстраивайся. Вот, любуйся. Только доставили.  Не каждый день же… Пошумели немного, зато теперь топить тебя больше не будем. А то старый Зил… Помнишь же? Размораживался когда хотел и все время на твои бегонии. Теперь заживем… Душа в душу. Источник конфликта то – на помойке!
ВИЙ. А вы чего это? В кредит взяли?
ЛИНА. Угу. Кто же сейчас покупает. Только Рэкс. И то только потому что сноб – это диагноз.
ВИЙ. А проценты? Это же ужасное разорение!
ЛИНА. Не большее, чем тебе раз в месяц потолок латать.
ВИЙ. А заглянуть можно?
ЛИНА. Конечно. Только он пока девственно чист.
(Вий изучает. Почти залез в просторную камеру хранения)
ВИЙ. Заложи сюда воспоминания. На среднюю полку. В самый угол.
ЛИНА. Что заложить?
ВИЙ. Воспоминания. Заложи. На среднюю полку. На стеклянную.
ЛИНА. Не думаю, что это было бы лучшим началом его существования.
ВИЙ. Как в Гарри Поттере. Только вместо омута памяти вторая полка Холодильника. А потом будешь вынимать и посасывать. Я вот люблю сосульки грызть.
ЛИНА. Могла бы в мусоропровод спустить – спустила бы. А в морозильнике хранить – это конечно знатный закидон. Но не для меня, прости.
МЯСО. Не спустила бы ты ни хрена.
ЛИНА. Тебе конечно виднее. И вообще. Мужчины, вы же по-другому все фиксируете. Вам легче… закладывать на хранение.
МЯСО. Только не в нашем случае. А вот свой первый секс… А дай-ка, Вий. Отойди-ка, я законсервирую эту крошку… О… Эти ноги. Эта родинка на бедре… Чуть выше колена. Она пульсирует. Чувствуете? Она превращается в живую кнопку включения. Нажимаешь и… Волосы, сладко пахнущие медом падают тебе на лицо. И ты осознаешь, что готов отдать в эту секунду всю свободу мира за один единственный презик…   
ЛИНА. Не опошляй наш первый совместный Холодильник.
ВИЙ. А у Мими волосы пахнут мятой.
МЯСО. Мятой не злоупотребляй. Опасно для потенции.
ЛИНА. Чай… Мясо, чай.
МЯСО. Чай так чай. Прошу, идолопоклонники…
ЛИНА. Тьфу, дебил…
(Где-то шумно изображают чаепитие. Лина и Рэкс в стороне. Лина и Рэкс в разговоре и раздумьях)
РЭКС. Про воспоминания он ляпнул.
ЛИНА. Не со зла я думаю…
РЭКС. Его мать приходила на днях… Стучала табуреткой и кричала на всю площадку. Мне иногда кажется, что ей бы просто…
ЛИНА. Не надо делать выводы. Вряд ли ему в аду будет круче, чем в собственной двушке на окраине.
РЭКС. Это не ад. Это медицинское учреждение, где…
ЛИНА. Где… Ты не был, ты не знаешь! Значит и права ты не имеешь.
РЭКС. Но эта Мими…
ЛИНА. Мими… Чем она тебе мешает?
РЭКС. Сегодня Мими. Завтра хрен знает кто еще. А послезавтра найдут меня, как ближайшего соседа, истыканным зубочисткой до самой моей смерти.
ЛИНА. Такую сволочь как ты вряд ли изживешь зубочисткой…
РЭКС. Дзинь… Дзинь дзинь дзинь. Дзинь дзинь дзинь дзинь.
ЛИНА. И что?
РЭКС. Это твоя песнь о моей смерти. О смерти вообще.
ЛИНА. Смерть, дзинь и твой маразм… логично.
РЭКС. Она же такая. Пока не станет твоей реальностью она – дзинь дзинь дзинь. Слышал, Витя повесился? Дзинь дзинь дзинь. А хрен его, кислоту выпил кажется. Дзинь дзинь дзинь. А она от инфаркта скопытнулась. Дзинь дзинь дзинь. А вот когда увидишь занесенную над твоим глазом зубочистку – быстро расшифруешь этот звенящий набор звуков.
ЛИНА. Не хочу расшифровывать. Я жить хочу. Банально пусть, но дышать, двигать грудной клеткой. Мне иногда кажется, что я могу забыть как это делается… Вдруг возьму и забуду. Могу же я забыть завести часы. Могу не включить будильник. Могу забыть как это – набирать в легкие. А меня это вставляет…
РЭКС. Наркота вы.
ЛИНА. Наркота мы… не спорю.
ВИЙ. (нечеловеческим голосом). Я обварилсяяяяяя!!! Черт! Черт! Мясоооо!
МЯСО. (почти несчастно) Я… Да там всего градусов 50 было. Он же почти остыл уже, чай твой. Да давай, я промокну салфеткой… Лина, я честно не хотел. Вий… Не ори ты! Снимай штаны, я тебе их просушу.
ВИЙ. Оставь меня! Зачем я только пришел… Но Мими… а я…  хотел отстоять свое право на тишину. Зачем я пришел. Теперь меня еще и обварили. Кожа слезет. Мими будет в ужасе. Она не выносит уродства. Как теперь быть? (дует на мокрое пятно, причитает, скулит)
МЯСО. Вий… Ну давай, снимай.
ЛИНА. Оставь его, в самом деле. Не хочет человек.
ВИЙ. Не хочет человек!
(Уходит. Лина поднимает с пола брошенную скатерть. Разворачивает. На ней большое рыжее пятно).
ЛИНА. (то ли расстроенно, то ли обреченно) Ну вот… Мамина скатерть. А ведь… Как все хорошо начиналось.
***
Исповедальня.
Сказ-очник Лина.
(главное без излишней эмоциональности, в одной тональности, вполне возможно, что даже на одной единственной ноте. Рассказ. Спокойный и документальный)
Утро. Тепло. Солнечно. 1 сентября. Любимый праздник после дня рождения. Одеваюсь. Белая новая кофточка, черная юбочка, любимые туфли. Мама надела свой любимый бежевый костюм. Позавтракали, собрались, десять минут девятого – выходим. Какая же погода хорошая! Мы идем по залитой солнцем Надтеречной, так солнечно – глаза болят! Что-то никого нет – рано еще. Мы вышли пораньше, чтобы докончить оформление маминого кабинета.
Подходим к школе, людей во дворе мало – человек сорок. Большая часть, наверное, внутри. Все как обычно: ученики стоят кучками по классам и обсуждают моментально закончившиеся каникулы, учителя занимаются почти тем же, кто-то таскает аппаратуру, первоклашки заходят с огромными букетами и шариками в школу.
Мы с Мамой заходим в ее класс. По всей школе пахнет краской: Света и Александр Михайлович не успели все доделать. Еще обвалились потолки в коридоре перед столовой и где-то на втором – Мама рассказывала.
Пока все тихо, никого нет. Мама пишет на доске фразу: «Добро пожаловать в школу!». Я хожу, что-то прибираю. Вышла на улицу – никого из «наших» нет. Конечно, мы уже старшие классы (девятый), грех не опоздать. Полчаса ходила, искала одноклассников, никого не было. Батика встречала с Шалвой. Джульетты Георгиевны еще нет. Вообще никого из наших нет. Выхожу во двор. Ну, вот, стали потихоньку собираться. А вот и Дреева! Она в панике: туфли натерли, нужна вата. Забежали к Маме. Там уже первоклашки сидят за партами, у всех банты, цветы. Все нарядные. Кто-то снимает на камеру своих драгоценных чад, кто-то делит между детьми шарики, они, по сложившейся традиции, сегодня должны улететь в небо. Я Мадине говорю, что завидую им: «Они такие маленькие и счастливые». Потом вышли во двор, там наши уже построились. Ну, мы рванули к ним. Все стоят, разговаривают, в ожидании начала линейки. Мы с Кристиной и Дзерой обсуждаем дзерину кофточку…
Тут наш разговор обрывается. Где-то совсем близко раздались выстрелы...
2. Иногда тут тоже стреляют
Выстрелы. Гаснет свет. Включается снова. Мясо на четвереньках. Лина лежит плашмя, закрыв голову руками. Выстрелы – одиночные, не совсем частые, будто кто-то тщательно целится перед тем, как спустить курок. Лина монотонно читает молитву (св. Иоанна Кронштадтского). Под фон ее голоса происходит все остальное.
(ЛИНА. О, Владычице! Да не вотще и всуе мы нарицаем Тебя Владычицей: яви и являй присно над нами Твое святое, живое, действенное владычество. Яви, ибо все можеши во благое, яко Мати всеблагая всеблагого Царя; разгоняй мрак сердец наших, отражай стрелы лукавых духов, льстивно на нас движимые. Мир Сына Твоего, мир Твой да царствует в сердцах наших, да все присно радостно восклицаем: кто после Господа, яко Владычица наша, всеблагая, всеблагомощная и пребыстрая Заступница наша? На то Ты возвеличена, Владычица, на то обилие несказанное божественной благодати Тебе дано, на то неизреченное дерзновение и сила у престола Божия и дар всемогущей молитвы даны Тебе, на то Ты неизреченной святостью и чистотой благоукрашена, на то Тебе могущество безприкладное от Господа дано, чтобы Тебе сохранять, защищать, заступать, очищать и спасать нас, наследие Сына Твоего и Бога, и Твое. Спасай же нас, о, Пречистая, Всеблагая, Премудрая и Всеблагомощная! Ты бо еси Мати Спаса нашего, Который из всех имен благоволил более всех называться Спаситель. Нам, странствующим в житии сем, свойственно падать, ибо мы обложены плотью многострастной, окружены духами злобы поднебесными, прельщающими ко греху, живем в мире прелюбодейном и грешном, соблазняющем на грех; а Ты превыше всякого греха, Ты Солнце пресветлое, Ты еси Пречистая, Всеблагая и Всеблагомощная, Тебе свойственно очищать нас, оскверненных грехами, как мать очищает детей своих, если мы воззовем к Тебе смиренно о помощи, Тебе свойственно подымать нас, непрестанно падающих, заступать, охранять и спасать нас, наветуемых от духов злобы, и наставлять нас шествовать ко всякому пути спасительному).
(Мясо почти испуганно шарит по полу, что-то ищет. Видимо тапок. Так как на ноге только один).
МЯСО. Да куда же он делся… Куда делся? Лина, где он? И что это там за шум? Это же не выстрелы? Да я уверен, что не выстрелы. Не паникуй. Да ты и не паникуешь, я вижу. Ты просто лежишь. Ну лежи… Жарко, а на полу хорошо. Лежи, лежи. Да где же этот чертов тапок. Везде уже посмотрел. Мне же надо… Что там? Что там творится? Да вот только где мой тапок? Наверное, Вий смотрит вестерн. Все понятно! С Клинтом Иствудом. Помнишь, наш любимый который? Где он в главной роли… Ты про него еще говорила что-то неприличное и пахабное. Я все помню! Только вот почему так громко? Не пойму, где этот чертов тапок!!!
Появляется Рэкс.
РЭКС. (почти кричит) Сосед, который на Шевроле, отстреливает собак!
МЯСО. (нерешительно) Как собак? Это же Вий вэстерн смотрит…
РЭКС. Да какой вестерн! Со своего седьмого этажа отстреливает! Стоит на балконе в одних трусах и палит по собакам. Сам посмотри, если не веришь. И что ты ползаешь тут? Встань, пожалуйста.
МЯСО. Я тапок свой ищу. Потерял…
РЭКС. Так вот же. Под Линой не он? И, кстати, чего это она?
МЯСО. Ей жарко…
РЭКС. А бубнит что?
Мясо пожимает плечами.
РЭКС. Лин, вставай. Это сосед на Шеврале который. Собак отстреливает.
ЛИНА. Я сразу поняла. Я как услышала поняла, что не все так просто. Хотя Мясо мне не верил. Скачала говорил, что вестерн, потом и вовсе… Не помню, что говорил. Когда кто-то стреляет, значит страдают невинные. Особенно когда стреляют так близко. Это же всегда так? Да? От этого же никуда не денешься? И единственная мысль – только бы не я. Только бы не меня.
РЭКС. Поднимайся, пойдем посмотришь.
ЛИНА. Не хочу. Я полежу тут.
РЭКС. Мясо! Иди хоть ты к окну…
(Встают у «окна». Видео-трансляция «отстрела» (может быть есть какие-то реальные съемки подобного)(далее думаю, что фантазия художника дорисует).
МЯСО. (в ужасе) На детской площадке… Зачем? Он же вроде нормальный!
РЭКС. Нормальный, это да. Вчера вместе курили у подъезда. Рассказывал, что полгода на Шевроле копил, теперь вот счастлив…
МЯСО. А с чего тогда стреляет? Если счастлив.
РЭКС. А черт его знает. Может собаки на покрышки мочатся? Счастье то легко подпортить. Поднял лапу и…
МЯСО. (спокойно) Убью его.
РЭКС. А может и в самом деле… верное решение. Может действительно взять и… У тебя ружье есть?
МЯСО. Нет конечно. Я же не охотник!
РЭКС. Вот и у меня нет. Может у…
(стук по батареям: дзинь дзинь дзинь)
МЯСО. Вий идет.
(Лина стучит в ответ: дзинь дзинь дзинь. При этом не переставая молиться)
(Вий заползает в лучших армейских традициях, усиленно работая локтями)
ВИЙ. (напевает одну и ту же фразу из Высоцкого) «Я ступни свои сзади оставил, Мимоходом по мертвым скорбя, Шар земной я вращаю локтями от себя, от себя».
РЭКС. Идет это сильно сказано.
ВИЙ. Вы не в курсе, что это стреляет? И зачем стреляет? И по кому стреляет? Мими в панике. Я ее спрятал в шкаф. Забаррикадировал креслом.
РЭКС. Сосед, который на Шевроле отстреливает собак.
ВИЙ. Собак?! Живых?
(вскакивает и подбегает к окну)
РЭКС. Теперь уже нет конечно. Живыми они были давно в прошлом.
ВИЙ. Господи… Сколько крови! На моих качелях кровь! Как? И вы смотрите? Да как? И вы не против? Да что же вы?!
РЭКС. У нас винтовки нет, а то бы убили его, сволочь такую. Видишь, он хорошо просматривается. Вооон… Посмотри прямо. Видишь, пузо его сверкает. (целится в него пальцем, прищурив глаз). Пумс… И кровь бы фонтаном и настал бы ему логический конец…
ВИЙ. Конец… А я… (орет. Как-будто в открытое окно) Собака!!! Прекрати стрелять! Не трожь собак! Убьюююю! Они не виноваты! Да как же так! Сволочь поганая!
РЭКС. Это бесполезно. Единственное, что остается – бубнить. Лина знает… (Лина по-прежнему фоном)
ВИЙ. Я сейчас подожгу его балкон! (пытается бежать, Мясо держит)
РЭКС. Уже пытались. Он не открывает. Там железная дверь. Ее не взломать. Он не успокоится пока не перестреляет наших собак. Надо ждать.
ВИЙ. Чего ждать?
РЭКС. Воя сирен! Чего еще ждут в такой ситуации! Или ждать, пока в нем опять проснется человек. Или ложись рядом с Линой.
ВИЙ. Это бессилие. Это чертово бессилие. Бессилие, будь оно проклято!
ЛИНА. Белая с черными ушами. Длинными и мохнатыми. Она тоже? Мясо… Она там? Только не ври мне. 
МЯСО. Это кажется из книжки, Лин. Белый Бим черное ухо. Такой у нас во дворе не было. Я то всех помню… 
ЛИНА. Мама как-то пришла и принесла с собой книгу. Я читать еще не умела, но помню ее хорошо. Тонкая тряпичная книжица с картинками. На обложке грустная рыжая собака. На следующий вечер она мне ее читала. Я лежала на спинке дивана, свесив ногу. Она на диване сидела и читала. Потом я лежала на диване и плакала. А она сидела на полу и говорила, что в мире много зла. И в мире много хорошего. Но все же, что вероятнее, что зла больше. И тогда я тоже была в этом уверена.
РЭКС. А про что книга?
ЛИНА. У собаки утопили щенят и она умерла от горя. Ты знаешь, что исследователи доказали способность собак чувствовать? Они теперь учеными приравниваются к пятилетним детям. Когда ты стреляешь по собаке, ты убиваешь еще одного пятилетнего ребенка.
РЭКС. Придумала мне теорию…
ЛИНА. Я читала! Я не придумала!
МЯСО. (мрачно пересказывает то, что видит из «окна») Кульминация истории прибыла. Его скрутили. Кто-то ударил его по голове.
РЭКС. (возбужденно, подбегает) Менты?
МЯСО. Кто-то монотонно бьет его по голове. Видна только поднимающаяся и опускающаяся рука. Его уже не видно. Он уже на полу. Только какая теперь разница? В нашем дворе больше нет собак.
ВИЙ. Это бессилие. Это чертово бессилие. Бессилие, будь оно проклято!

***
Исповедальня.
Сказ-очник Мясо.
Где-то совсем близко раздались выстрелы. Я повернула голову и увидела трех мальчиков бегущих к выходу, а за ними человека в камуфляже и с черной густой бородой. Он бежал за мальчиками и стрелял в воздух. Я подумала: «Кто-то плохо шутит, наверное, розыгрыш или опять какая-то проверка». Эти мысли сразу же пропали, когда со всех сторон началась стрельба и нас погнали в сторону котельной. Мы сбились в кучу. На асфальте валялись потоптанные букеты, туфли, сумки. Мы сидели у стены котельной. Люди паниковали. Они приказали нам молчать и подходить к спортзалу. Люди не подходили к двери спортзала, а просто кинулись туда. В голове почему-то все время вертелось правило, которое нам всегда твердили учителя: «В чрезвычайной ситуации главное – не паниковать». Конечно, это, правда, но не паниковать было невозможно. Это чувство охватывало все тело, весь разум, все сознание. Хотелось бежать куда-то в толпу, подальше, где-нибудь спрятаться, скрыться. Повторяла себе: «Все сейчас кончится, это только сон». Всегда, когда я слышала эти фразы в голливудских фильмах, я смеялась над американцами, но сейчас было совсем не до смеха. Это был не страх, это было желание жить.
Дверь спортзала была закрыта, и тогда Они выбили два окна выходящие в коридор. Все стали запрыгивать через них. Пихались, толкались, старались пролезть. Когда все люди оказались в коридоре, они сказали нам, чтобы мы сели на корточки и молчали. В этой толпе я разглядела Зарину – мою одноклассницу. Я взяла ее за руку. Она очень крепко сжала мою ладонь и попросила, чтобы я не отпускала ее. Странно, я ничем не могла ей помочь, но мне самой эта чья-то рука в моей ладони сильно была нужна. Это какая-то взаимопомощь, поддержка. Очень сильное чувство, которое помогает даже в такой ситуации. Мы держались, мы были рядом, мы были ВМЕСТЕ. Это очень важно.
Мы медленно продвигались к спортзалу. Когда мы в него зашли, я заметила свою близкую подругу - Мадину. Мы с Зайкой продвинулись поближе к ней. Она нас заметила, и нас стало уже трое. Мы сидели на корточках и держали «руки зайчиком», как Они сами говорили. Люди паниковали, мы были в истерике. Чтобы нас успокоить, Они подняли мужчину и пригрозили убить его, если мы не замолчим. Мы старались, но страх и паника брали верх. Раздался выстрел. Они его убили… тут наступила тишина, мертвая, в прямом значении этого слова. Лишь плач и крик детей нарушал ее. Они приказали сначала выбросить все телефоны, а потом и сумки. Они сказали, что расстреляют двадцать человек, если услышат какой-нибудь телефонный звонок. После этого полетело еще около десятка сотовых. Они еще раз пригрозили, сказали, что расстреляют двадцать детей. Учителя уговаривали людей, чтобы они отдали все мобильные. Еще несколько телефонов вылетело из толпы. Некоторую массу людей Они подняли и перегнали в противоположную сторону спортзала. Среди них оказались и мы. К этому времени они уже разложили взрывчатку. Наверное, там было снарядов десять, я так думаю. Все Они делали очень профессионально, как будто всю жизнь занимались Этим.
Все время я думала о Маме.

3. Мечты и черные макароны
Холодильник зевает набитым нутром. Лина монотонно трет пол шваброй. Почему-то без тряпки. Мясо стоит с чашкой. Думает.
МЯСО. Интересно, она бы приезжала реже трех дней в неделю?
ЛИНА. (бурчит) Кто? Кого ты мне предлагаешь принимать каждый Божий день? Ни минуты покоя в этом доме.
МЯСО. По большому счету это не дом. Это квартира.
ЛИНА. А квартира собственно чем не дом?
МЯСО. Дом это большое и загородное.
ЛИНА. А большое и городское, что же? Как же?
МЯСО. Да… (думает) И даже маленькое городское тоже дом. А квартира не дом. В квартире нет сада с зимними яблоками.
ЛИНА. Которые традиционно загнивают на ветках.
МЯСО. Какая разница. Их судьба в любом случае не завидна. Либо никто не съел – загнили, либо съел – покакали. Но главное сам факт их существования. Душу греет, понимаешь? Что вышел в сад, а там твои личные зимние яблоки, которые гниют на ветках.
ЛИНА. Пустая романтика я тебе скажу. Дом же не яблоками едиными…
МЯСО. Опошлила банальностью светлую мысль.
ЛИНА. Ты нарываешься сейчас…
МЯСО. (подозрительно и на швабру) Не забывай принципов гуманности.
ЛИНА. Как только забуду… (мечтательно) я сначала расчленю. Потом организую себе алиби. Буду в Facebook лайки собирать под новостью, что мой любимый пропал. Видео-обращение запишу. Предположу, для эффектности, что кажется позавчера НЛО пролетало мимо. Может они его. Того. На опыты. Эпичное «борщ есть некому» станет кульминацией пиар-компании твоей смерти.
(хрут-хрут. Швабра продолжает свое бессмысленное дело)
МЯСО. …ищу нового борщепоедателя. Циничный намек черной вдовы. Кстати, борщ то у тебя отвратный. Надо бы в рукаве дополнительный козырь завести. (молчит в кружку) А я ведь о высоком. О маме. А ты о борщах и членовредительстве.
ЛИНА. Я не против высокого. Но какое же это высокое? Мечта которой даже сбыться некогда. Где высокие материи? Если ее уже даже, уже… даже… Это пустая мечта.
МЯСО. (грозно) Не трожь святое! Руки вверх! К стене! Спиной! Ноги на ширине плеч! Звездочкой руки, кому сказал?
ЛИНА. (испуганно) Не могу руки, инструмент мешает.
МЯСО. Твои обстоятельства, ты и разбирайся.
ЛИНА. Ладно…
(Цепляет швабру за штыри торчащие в стене. Виснет. Пытается подтянуться)
ЛИНА. Помнишь Леонтьевну? Не уважала она слабых. (пыхтит) А я так и не смогла стать для нее хотя бы слабачкой не самой низшей категории. Всегда хотела подтянуться, хоть раз, но чертовы руки никогда мне не принадлежали. Они принадлежат моей слабости получается. Получается, что моя слабость всегда была сильнее меня. 
МЯСО. Училки по физре это инопланетяне. На них ни в коем случае нельзя обращать внимание.
ЛИНА. Еще мне мяч всегда попадал куда угодно, но только не в руки. И приседания выходили измученные.
МЯСО. За тебя отомстила ее старость.
ЛИНА. Глупости какие! Не нужна мне месть… За что мстить? За то, что она верила в мои руки больше, чем я сама? Глупости какие.
МЯСО. Хочешь, натренирую тебя на одно подтягивание?
ЛИНА. Как?
МЯСО. Холодные обливания каждое утро, шесть кругов…
ЛИНА. Э, нет. Лучше я эту мечту ликвидирую из списка.
МЯСО. Так мечты и подыхают.
(«Ударяют» воспоминания. Лина вдруг повязывает нелепо и неряшливо косынку. Ходит из угла в угол. Примеряет разные роли)
ЛИНА (мама). Хочешь кушать?
ЛИНА (дочь). Нет.
ЛИНА (мама). Почему?
ЛИНА (дочь). Не могу видеть твою стряпню.
ЛИНА (мама). Она омерзительна?
ЛИНА (дочь). Она омерзительна.
ЛИНА (мама). Она плохо пахнет?
ЛИНА (дочь). Она омерзительна.
ЛИНА (мама). Но ведь больше ничего нет.
ЛИНА (дочь). А кто виноват? Твоя дочь?
ЛИНА (мама). Государство.
ЛИНА (дочь). Какое государство?
ЛИНА (мама). Ну как какое. Которое заставляет тебя поедать то, что я готовлю из того, что у меня есть.
ЛИНА (дочь). Мам, сейчас 97-й. А ты говоришь – заставляет. Где логика?
ЛИНА (мама). А где логика в том, что 97-й пахнет первобытностью и баландой?
ЛИНА (дочь). Твоя баланда. Ты и отвечай. Ты должна снабжать между прочим растущий организм витаминами!
ЛИНА (мама). Я и снабжаю. В холодильнике осталось одно яблоко.
ЛИНА (дочь). Не люблю зимние яблоки, ты же знаешь.
ЛИНА (мама). Хочешь запеку его?
ЛИНА (дочь). Мам, не хочу. Хватит с меня твоих черных макарон.
ЛИНА (мама). Они не совсем мои. Я их только сварила.
ЛИНА (дочь). Ладно, они не твои. Они произведены на заводе №0. Из опилок. Только вот что это меняет?
ЛИНА (мама). Они не из опилок.
ЛИНА (дочь). А почему черные?
ЛИНА (мама). Они просто для дураков.
ЛИНА (дочь). А дуракам они не противопоказаны на завтрак, обед и ужин?
ЛИНА (мама). Дуракам ничего не противопоказано. Дуракам противопоказано только одно – пытаться выживать.
ЛИНА (дочь). Мам, мы о черных макаронах. А не о глобальном.
(мама плачет)
ЛИНА (мама). Прости меня.
ЛИНА (дочь). Ладно, мам. Все будет хорошо. И черные макароны даже вкусные иногда. Когда ты их не перевариваешь, они очень даже ничего.
ЛИНА (мама). Правда?
(Лина стягивает косынку)
МЯСО. Ты не права. Не черные макароны убивают мечту. А бессилие. Человек-амеба убивает свою мечту-спасение.
ЛИНА. Бессилие вообще то бывает разным по природе.
МЯСО. Ну я про то самое. Горизонтальное.
ЛИНА. Аааа… А я про маму.
МЯСО. Тебе можно, а мне уже некому.
ЛИНА. Но не факт, что и я не опоздаю.
МЯСО. С извинениями?
ЛИНА. С откровением. Почему у нас все было именно так… И кто виноват. И почему этого не вычеркнуть. Почему ничего не вычеркнуть. Я обязана ей ответить…
МЯСО. А я в детстве мечтал…
ЛИНА. И ты в детстве мечтал? У нас получается разговор – размножили Принцев и пустили пастись по планете. В итоге экологию планеты загадили мудрыми банальностями. Цветы свернулись в трубочку и эволюционировали в оружие для… (Мясо раздражается) Ладно. Молчу…
МЯСО. Так вот… Я мечтал о маленьком счастье – залезть в холодильник и провести там хотя бы пять минут. Вдыхать запах. Понимаешь? Это такая манящая была коробка в моем детстве. Казалось, что как только закроются его дверца, начнется что-то фантастичное. Портал в иной мир… Понимаешь?
ЛИНА. (с тоской в голосе) Нет, если честно.
МЯСО. Но вся трагедия в том, что холодильник всегда был заставлен кастрюлями. К тому же это был «Саратов», который едва бы вместил даже трехлетнего. И мама не разрешала. Говорила, что вот когда я вырасту…
(Лина лихорадочно прыгает на месте. Ее осенило. Она бежит к Холодильнику. Начинает активно вываливать все нутро на пол. Нещадно. Самозабвенно)
МЯСО. (орет) Психичка! Яйца!
ЛИНА. (орет) Не твои же!
МЯСО. Как это расшифровывать?
ЛИНА. Я мечту исполняю. Понимаешь?  Прям чувствую… Не чуешь приближение кульминации?
МЯСО. Кульминация безумия обычно ничего хорошего.
ЛИНА. Сейчас с тобой случится великое чудо. А ну ка помоги…
МЯСО. Вот еще.
ЛИНА. Черт возьми, Мясо! Я для кого стараюсь?
МЯСО. А хрен его. Я знаю, что ли?
(пыхтят вместе, переворачивают Холодильник, кладут его плашмя)
ЛИНА. (Довольная и счастливая) Устраивайся…
МЯСО. Вот еще! Не хочу. (нерешительно) Он теперь на гроб похож (Лина морщит лицо в предслезной гримасе) Окей. Окей. Даже  волнительно как-то.
ЛИНА. Еще бы!
(Мясо залезает. Устраивается)
МЯСО. (из Холодильника) Тут холодно. Но отсюда прикольно смотреть на потолок. Жаль, что ты этого не видишь.
ЛИНА. Не, эту мечту смакуй сам.
(захлопывает дверцу)
***
Исповедальня.
Сказ-очник Вий.
Все время я думала о Маме. В зале я ее не видела, там было такое количество народа. Все время искала ее глазами, но безуспешно. Но вскоре я услышала голос, самый приятный и любимый голос с детства. Ее Голос. Она просила одного из Них, разрешить ей пойти сесть ко мне. Как бы не было странно, но Они разрешали родственникам вставать и передвигаться, чтобы сидеть рядом. Мама подошла к нам и села. Мы сразу стали расспрашивать ее, что будет, отпустят нас или нет. Всех одолевал страх. Мама говорила очень спокойно, что все будет хорошо, что нас спасут. Хотя я смотрела на нее, и понимала, что даже мама не знает, чем все кончится, но она просто успокаивала нас, как своих учеников, как детей. Дети - мы действительно, тогда были просто испуганными детьми. Подумаешь – девятый класс, но мы все равно ДЕТИ, просто дети. В такой ситуации даже самые взрослые ВЗРОСЛЫЕ, становились капризными детьми. И я их не осуждаю, просто мне кажется нельзя их осуждать. На самом деле, это была далеко не простая ситуация. Психологически тяжелая, было очень трудно держать себя в руках.
Прямо возле нас стояли две шахидки. Они были в парандже, и их не лиц не было видно. Только глаза и ноги. Они были в спортивках и кедах. В одной руке у них были пистолеты, а другую они все время держали на кнопках от поясов. И еще у них был такой взгляд… Ледяной, неживой, способный на все. Именно шахидки вселяли такой страх и ужас. Но самое большое чувство, которое появлялось при виде них, это ненависть.
Еще до Этого, когда я слышала о смертницах, я их ненавидела, они вызывали у меня отвращение, омерзение, ненависть. В моем представлении женщина – это, прежде всего МАТЬ, хранительница домашнего очага, жена. Как ЖЕНЩИНА может убить невинного, беззащитного человека? Женщина создана для того, чтобы любить. А Мужчина для того, чтобы защищать Женщину, детей. Для меня идеал Женщины - это, конечно же, Мама. Она прожила нелегкую жизнь, всегда любила папу и была ему верной, воспитывала нас правильно, а самое главное - смыслом ее жизни была семья и дети.
Шахидки куда-то вышли. А потом, подняли десятерых крупных мужчин и вывели. Нам сказали, чтобы мы не переживали и, что с ними будет все в порядке. Мимо проходил боевик, вдруг он остановился, что-то сказал, потом посмотрел на Мадину, и очень разозлился. Он со словами: «Закрой свой стыд!», кинул ей какой-то пиджак. У нее были голые колени и она, испугавшись, сразу накрылась. После этого мне стало чуть-чуть легче. «Хоть насиловать не будут»,- думала я.
Именно этот боевик, его лицо, было мне очень знакомым. Как будто, я его уже видела в Беслане. Я сказала это Мадинке, и она сказала, что тоже где-то его видела. Может, она ошибалась. Ему было лет 35-38, не больше и у него был огромный шрам на шее. Сначала, он был самым нормальным.
Да, и вообще.… Все Они сначала были «нормальными».

4. Он сказал: «Танцуй на моей могиле»
(спиной стоит Вий)
(говорит изменившим себе голосом, сиплым и безразличным)
ВИЙ. Поначалу они все казались нормальными.
(поворачивает свой зад в правильную сторону. Возвращение уже знакомого, немного потерянного, на грани шизофрении голоса. Поизноситься путано, без пауз и эмоциональных ударений. Сплошная линия обрывочных наблюдений)
ВИЙ. Бывает, что смотришь на человека. И он кажется. Не в прямом смысле. Не в смысле приведений. Я не еретик. Я не верю в эти игры с бесплотностью. Хотя еретик это не совсем то слово. Это какое-то средневековое. А я настоящий, да же? Живой. Свежий и сегодняшний. Простой наблюдатель, который слишком часто употребляет местоимение. То самое. Да даже если и не идти далеко за примером. Стоишь в очереди на Почте. Это особое везение если на календаре конец месяца и тебе надо оплатить счета. Значит тебе предстоит пережить это невероятное. Да что уж там - охранительное счастье - очередь на Почте. Знаете этих, эту тетку? Хотя нет. Она и не тетка вовсе. Лет тридцать ей, не больше. Она торчит в узком, убивающим надежду на цивилизацию окошке. В том смысле, что сам факт существования этой унизительной щели ее убивает. Короче. Нет ее, цивилизации, да чтоб ей хрен откусили. Хотя откуда у цивилизации он имеется. Моя цивилизация (проверяет как-будто про себя род слова). И правда женского рода. Значит хрену повезло. Его видимо и нет вовсе. Иногда везение имеет странное свойство. Вернее проявление. Твое отсутствие - крайняя степень ее благосклонности. Сделанный аборт иногда круче, чем последующая за этичным решением... А к черту! Не то совсем. Это окошко. Оно специально придумано для экзекуций. Стоит сунуть туда голову... Ой. И вот оно. Не убиваемое желание править. В своем узком мирке два на два, из которого твое только обшарпанная сумка на столе, да твой зад. Остальное - Почта России. Поиздерганнее надо быть. Похамоватее. Ни в коем случае не говорить спасибо, здравствуйте и до свидания. Это как вражеская разведка. Это как проверка ее на вшивость. А кому понравятся такие неприкрытые принюхивания. Злоба. Вот как получается называется сегодняшний рай. Не рай, а антидеприссант. Принял порцию и как-будто не совсем ты гавно. Дерьмоватое чувство - осознание своей злобозависимости. Хотя, не думаю, что тетка в окне это осознает. Со-зна-ние не найдено в этих подведенных перламутром глазах. Бордовые волосы жадно прыгают под стук ее когтистых пальцев по черной от въевшихся миллионов тычков клавиатуре. Она выбивает свой особенный ритм ненависти. К системе. Или к тебе, как части системы. Или к тебе, как противовесу системы. Какая ей разница. Ты - враг. Потому что твоя голова торчит по ту сторону этой щели. А у нее муж пьет. И бьет иногда. Но это как праздник. Побил, значит следом бурный секс. А ради такого можно и в морду пару раз получить. Бордовые волосы кланяются. Достать чернил и плакать. Да если бы. Я уронил монету. А ее нельзя ронять. Злоба. Вышвырнутый точно в щель чек. Это она виртуозно делает. Попадает не задев ни одной поверхности. И никаких до свиданий. Это железное правило. Какие уж тут свидания, если в очереди стоят 33 старухи, 44 деда и 55 женщин за посылками от косметической фирмы. "С тех пор как я занимаюсь распространением косметики Антифлэйм, я нашла не только призвание всей своей жизни! Теперь я успешная женщина!". Вот в такие моменты и кажется. Человек кажется. Вроде как не все так радужно. Но вот кажется, что сосед по очереди улыбнулся на твои жалкие попытки играть в самоуверенность. Потом ты ему случайно наступил на ногу. И опять кажется. Только в противоположную сторону. Всегда кажется. А где правда? Кому из них верить? Кому из этих миллионов клонов одного и того же биологического механизма верить? Как быть если они находят оправдание каждому своему плевку в ад? Сосед перестрелял собак, но у него был говорят жуткий стресс, даже всплывают какие-то детские травмы. А у одной из собак, моей старой знакомой, был откусан хвост, обрубок вместо хвоста. Щенячья травма. Но это ничего. Это не помешало стать жертвой.
Кажется я не всегда был психом. Но есть эта блять черта ПОСЛЕ. Она херакс и всю биографию мне загадила. Какого черта спрашивается? Ударил вчера ногу, подорожник так и не нашел. Есть надежда, что мир от моего безумия избавит сепсис.
(Из запертого холодильника нечеловеческий крик, протяжный и завывающий. Вий ходит вокруг него и трет виски, силится что-то вспомнить. Садится на закрытую дверь холодильника. Крики прекращаются. Вий открывает дверь и выливает внутрь стакан воды. Задыхаясь от потока воды, часто дыша из ящика наполовину высовывается Мясо).
МЯСО. А если бы я не кричал?
ВИЙ. А ты разве кричал? Так, скулил в низких частотах.
МЯСО. Ты еще и собакой меня решил назвать?
ВИЙ. Почему решил. Предположил только. А решил за меня уже ты.
МЯСО. Не играй в слова. Терпеть не могу эту твою самую бессмысленную забаву.
ВИЙ. Представь на минуту, что это не забава, а смысл жизни - играть в слова лишь бы не сказать чего-то действительного важного.
МЯСО. Ты работаешь на Ми 6 и имеешь Джеймса Бонда?
ВИЙ. (Снова «возвращается» неврастеник) Я не понимаю. Когда на меня смотрят с агрессией я решительно не понимаю.
МЯСО. Ну все... Поперла пустота в глазах.
(трет виски, потягивается, стряхивает остатки клаустрофобии и паники. Вдруг, начинает телодвижения. Что-то вроде: «танец сидящего в тазике ребенка». Потом встает в полный рост. Продолжаются дикие танцы)
ВИЙ. И что ты делаешь?
МЯСО. На что это похоже? На телодвижения под музыку.
ВИЙ. Тут нет музыки.
МЯСО. Как нет?! У меня сейчас Синатра играет. А вот сейчас Дженис Джоплин. Блять, опоздал на последний рывок под Синатру.
ВИЙ. Дженис слишком заморочена для таких дурацких танцев. Это какая то прям Жанна Фриске.
МЯСО. Да какая разница. (хватается за живот, как-будто живот встретился с пулей). Я тебе историю рассказываю.
ВИЙ. Какую историю? Как ты отравился на прошлый новый год?
МЯСО. Узко ты мыслишь. Псих вроде. Должен нестандартно смотреть на вещи.
ВИЙ. Я не псих, я с воспаленной фантазией. И просто не похож на других.
МЯСО. (продолжая нелепые телодвижения) Все мамы дебилов так перед своими чадами оправдываются.
(Вий угрюмо молчит)
МЯСО. Ладно. Ты извини… (Останавливается. Садится обратно в Холодильник. Опечален). Понимаешь, как получается? Что бы ты не рассказывал, это все равно не произведет того эффекта, который ты ожидал. Чтобы ты не пережил… Ты всегда один на один с этим. Как банально, да? Но, правда ведь, черт возьми! «Эти влажные глаза, полные сочувствия» (произносит напыщенно и торжественно)... Сочувствие это отвратительное заблуждение. Вернее человек сильно заблуждается, что способен на сочувствие. Что это вообще? Сочувствие... Как можно утверждать причастность к тому, чего не пережил сам?
ВИЙ. В таком случае - можешь ложиться, я опять закрою дверцу.
МЯСО. Только не надо свой страх оправдывать сочувствием. По большому счету это ведь страх...
ВИЙ. Страх чего?
МЯСО. Страх перед чувством вины. Вина - вот что двигает самыми лучшими и самыми худшими нашими поступками.
ВИЙ. Мораль сей басни? В чем она?
МЯСО. Долой лицемерие! Танцуй на моей могиле!
ВИЙ. Не надо утрировать. И не надо погружаться в любование своими пузатыми страданиями.
МЯСО. Никаких страданий! Не вешай на меня чужих собак, пожалуйста. Есть только часть меня. То, что часть меня. Понимаешь? Псих, блин (раздражается). Часть меня, тебя, Лины, ну и может быть Рэкса. И в этой части мы с вами как сиамские близнецы – срослись задницами. Мими наверняка тебе все объяснила.
ВИЙ. (истерично) Причем тут Мими? Я не понимаю! Мими не из этой истории!
МЯСО. Ладно... Выключи свет, я посплю. Ха! В своей мечте, между прочим.
ВИЙ. Не отморозь яйца. Лина не простит. Мечты...
МЯСО. Ты тоже считаешь, что это то еще дерьмо?
ВИЙ. Не знаю. Моя мечта не такая бестолковая.
МЯСО. А моя - не пахнет шизофренией.
ВИЙ. Мими... Да может она мне и помогает только. Как без нее? Есть, пить, спать? Мне нельзя без Мими, как тебе нельзя без Лины. И то, что ты ее ни разу не видел еще не означает, что ее нет. Это значит только, что тебе она безразлична. Зачем мне верить твоему здравому смыслу, а не своим глазам? А главное, чувствам. Мне похуй на твой здравый смысл. Он мне не поможет выжить.
МЯСО. Мими...
(один - убежал. Второй - устроился на послеобеденный сон).
***
Исповедальня.
Сказ-очник Лина.
Все Они сначала были «нормальными».
В первый день Они кидали людям листочки, чтобы мы могли обмахиваться, пускали в туалет, раздавали воду. Они назначали некоторых мальчиков, и эти мальчики заходили в туалет, набирали в ведра воду и разносили ее по залу.
Правда, потом люди «стали вести себя, как базарные бабки». И Их великодушие куда-то по чуть-чуть стало уходить. Они назначили Злату Сергеевну, она должна была водить детей в туалет, по очереди. Воду уже не раздавали, можно было попить только в туалете.
Время текло очень медленно. Было жарко, ужасно жарко. Мы снимали себя, все, что только можно было снять и остаться в приличном виде. Места было мало, мы сидели на скамейке. Как-то я смогла разорвать на себе колготки. Девочки младших классов мучались в своих синтетических формах.
Мы сидели с Мадинкой и разговаривали. Разговаривали о том, что совсем не верится, что это все происходит с нами, в реальной жизни. Мы находились в недоумении. Было такое чувство, что это происходит в каком-то параллельном мире, не с нами. Было очень странно, что уже о нас знает весь мир. Как бы там не было, но мы держались, вели оптимистические разговоры, шутили. В тот момент как мне кажется, это был самый правильный выход. Лично тогда считала, что не надо плакать, отчаиваться у них на глазах – тем самым доставлять Им удовольствие и показывать Их могущество над нами. Поэтому я и держалась, хотя желания поплакать, почему-то не было.
Еще вчера мы все приходили в школу, прибирались у мамы в кабинете, там же с Дзеркой рисовали плакат с Буратино и букварем маминым первоклашкам. Потом после работы мы ели обычный для МАДАММ обед: лаваш с майонезом и полутора литровый лимонад за 9 руб. Мы все сидели за двумя маленькими партами: я, Батик, Дзера, Мадинка, Алина и мой двоюродный брат Тимур. Все было тихо. Ничто не предвещало приближающуюся трагедию. Мы сидели там часов до четырех – сидели, болтали, прибирали, что-то дорисовывали. Было уже что-то около трех, когда мы собрались по домам.
Мы (МАДАММ) часто собирали такие посиделки, и обычно сидели часов до четырех, до самого закрытия школы. Сидели у мамы ли в тридцать третьем (в собственном кабинете).
Случалось даже такое, что школу закрывали, и мы вылезали из окон. Но всегда нам очень сильно хотелось остаться в школе с ночевкой. Вот такое маленькое МАДАММовское желание.
А Мама часа в два ушла в паспортный стол – делать российское гражданство. А наш паспортный стол почему-то упорно отказывал, естественно, рассчитывая, что мы дадим взятку. Лишь потом один наш знакомый А., работающий в милиции, великодушно согласился сделать то, что по закону сделать был обязан. Как раз первого сентября Мама собиралась идти за своим «красивым» паспортом…
Самый первый взрыв
Где-то часов в пять раздался какой-то взрыв. Он был в школе, но далеко от спортзала. Спустя несколько минут в главный вход боевики завели одного раненого мужчину из тех, кого выводили. Возле нас сидела Фатима-медсестра, и его подвели к нам. Фатима попросила, чтобы ей разрешили взять медикаменты из кабинета, но Они ее не выпустили. Тогда она нашла какую-ту рубашку, и стала перевязывать его голову и плечо. Кацанова Алана очень сильно ухаживала и помогала. Она все время вытирала раненого тряпкой, давала ему воду, обмахивала бумажками. Мы все находились в каком-то ступоре, а Аланка так помогала. Она молодец. Для меня она героиня. Я очень ей горжусь, а за себя даже стыдно. Он еще долго лежал возле нас, а потом я не знаю, что случилось, но его уже не было. К концу дня чувства голода почти не было, вернее жажда и жара забили его. Было где-то около восьми часов, когда пошел дождь, он стучал крупными каплями по подоконникам. Мы как раз сидели под выбитыми окнами и хватали ртом дождинки - так хотелось пить. Мама накрывала меня и девочек своим пиджаком, а я все время вылезала из-под него – под дождь. Мне было так хорошо, по-моему, самое лучшее воспоминание из этого ада. Люди раскладывали тряпки и вещи на подоконниках, чтобы они намокли. Потом мы обтирались ими. Естественно после дождя стало чуть-чуть прохладнее.
Кстати, ближе к обеду Они пытались установить в зале телевизор (видимо, чтобы развлечь заложников передачами новостей), но у них не получилось, потом Они его унесли. Они рассказывали, что по телевидению передают, что в заложниках 354 человека. Мы находились, как бы это лучше сказать, в негодовании. Мы злились, мы отчаивались, мы ненавидели.
«Маленькое МАДАММовское желание»

Приближалась ночь. Никаких новостей. Хотелось спать, хотелось пить, есть не хотелось совсем. Кто-то еще днем находил шоколадки и раздавал. Мне тоже давали, правда я не ела. Я ее отдала. Зачем есть, если еще сильнее захочется?
В течение дня к нам подсиживались новые люди. Просто возле нас сидела Л.А., и люди думали, что с директором будет безопаснее. А она… Нет, я, конечно, не считаю, что она была в связи с террористами, но просто мы в ней разочаровались, как в учителе, как в Человеке, как в более взрослом человеке. Даже если тебе девяносто лет, то ты не имеешь права засовывать в рот таблетку, когда вокруг тебя дети, падающие в обмороки, просящими глазами смотрят на тебя. Да, что смотрят – подходят, матери просят, а ты говоришь: «Больше нет», досасывая валидол. В такой ситуации не надо быть героем, просто нужно быть Человеком, и даже не с Большой Буквы. Может я не права, но это мои моральные принципы.
Мы в первый день держались, шутили, да и вообще старались не впадать в какую-то панику. Так как Залина - психолог, по ее словам я считала, что будет лучше, если мы не будем особенно зацикливаться на происходящем. Мы шутили, шутили даже «по черному». Да, мы были положительно настроены.
Всю ночь мы спали парами по часу. Пока мы с Мадиной сидели на скамейке, Мама с Зариной спали на полу. Проходил час, и мы менялись. Кто-то спал у кого-то на коленях, на плечах. Все были измучены, было уже не жарко – душно, на руках женщин плакали полусонные детки. Вот в такой, не самой лучшей обстановке и исполнялось наше «маленькое МАДАММовское желание». Лучше бы оно никогда не исполнилось…

5. Любовь, война и черт знает, что еще
ЛИНА. Лучше бы она не исполнялась…
(Лина и Рэкс сидят на полу в разных углах комнаты. Из Холодильника похрапывает время от времени Мальчик по прозвищу Мясо. А так по большей части – тягостная тишина, прерываемая словами. Заряженный какими-то запретными эмоциями воздух)
РЭКС. Не ворчи.
ЛИНА. Становлюсь настоящей, застоявшейся женушкой.
РЭКС. Не плесневей только раньше времени.
ЛИНА. Болван…
РЭКС. Но храпит он знатно. Не отморозит ли чего?
ЛИНА. А и черт с ним.
РЭКС. Эх, Мясо, Мясо…
ЛИНА. (неожиданно) У тебя все еще с ней это?
РЭКС. Что?
ЛИНА. Ну? Любовь?
РЭКС. Ну или любовь?
ЛИНА. И то и другое.
РЭКС. Умерла…
ЛИНА. Кто?!?
РЭКС. У нее сдохла кошка, я не проявил искренних чувств и сопереживания и следом преставилась, ну та, которую ты обзываешь Ну.
ЛИНА. Бессердечный.
РЭКС. Я не виноват, что при виде околевшего кошачьего трупа у меня не щиплет в глазах.
ЛИНА. Для кошатницы была слишком молода.
РЭКС. Возраст для заебонов не имеет значение. Только одного не пойму, зачем ими досаждать окружающих?
ЛИНА. Лечим безразличие заебонами.
РЭКС. Усугубляете. Хотя, тебя бы я из этого списка исключил.
ЛИНА. Это типа я особенная?
РЭКС. Это типа ты сидела всегда впереди меня и от тебя сладко, невыразимо сладко пахло потом.
ЛИНА. И как мне реагировать?
РЭКС. Надеюсь, это признание не помешает нашей дружбе.
ЛИНА. Я шокирована.
РЭКС. Тем, что в переходном возрасте подростки потеют как свиньи? Или тем, что в отличие от остальных ты пахла божественно?
ЛИНА. Самой возможностью обсуждать это с тобой.
РЭКС. А мне вот хочется это с тобой обсуждать.
ЛИНА. Ногу сегодня натерла.
РЭКС. И твоя неуклюжесть. Черт возьми! Более угловатого подростка сложно было представить. Гадкий человечек… Заливающийся бардовой краской от любого скрипа.
ЛИНА. Может быть, я их сегодня сдам обратно. Все-таки они мне немного жмут.
РЭКС. Хочу обратно в школу. Но с моими современными мозгами. Но этого кажется, хотят все придурки – неудачники.
ЛИНА. Мы сотканы из сожалений.
РЭКС. Что?
ЛИНА. Я не помню, куда я подевала чек из магазина.
РЭКС. А если бы я так и остался с вами до 11 класса? Это самое  большое сожаление моей жизни. Меня не было рядом.
ЛИНА. (кричит) Ты прекратишь это?!?
РЭКС. Посмотри в сумочке, может там твой чек?
(заходит Вий. В футболке у него сложены яблоки)
ВИЙ. Мама притащила. Рэкс, не сиди на полу – плохая примета.
РЭКС. А у Лины не плохая?
ВИЙ. Лина не в настроении. Какие уж тут приметы.
РЭКС. Зачем ты их сюда принес?
ВИЙ. Зимние яблоки, потому что полезные… Не каждый день же мама их привозит.
РЭКС. Через день.
ВИЙ. Будешь?
РЭКС. Мне нельзя, я только летние.
ВИЙ. Лина?
ЛИНА. (раздраженно) Достали вы со своими яблоками.
(из Холодильника вылезает Мясо)
МЯСО. (орет) Дружище. Друуужищеее!
(«Нападает» на растерявшегося Вия. Стоит и лихорадочно надкусывает все яблоки, выкидывая надкусанные на пол. Летят яблочные щепки)
(устал, остановился, переводит дух)
МЯСО. Ну вот… теперь у меня вздутие живота!
(надкусывает последнее яблоко, кидает в Лину)
МЯСО (вздыхает, вытирает руки о свою футболку). Иду на войну! (Декламирует) Я воин всех фронтов. Я должен быть готов. Хреновой рифмой вновь рубить сплеча врагов. Ну или хреновым ножом из ИКЕА.
(подходит к Холодильнику, вытаскивает из него кухонный нож, уходит на войну)
ЛИНА. Какую еще войну? Мясо спятил? Отморозил мозг?
РЭКС. Сосед на шевроле вернулся сегодня из больницы. Он впаял два иска своему соседу, который не дождавшись полиции нанес ему двадцать ударов в область головы. У него детская травма, а людей с детскими травмами не бьют по голове. Что бы они не натворили. Таковы правила игры.
ЛИНА. И Мясо объявил ему войну? Он что дебил? Кто же воюет кухонным ножом с системой?
РЭКС. Твой герой решил стать героем.
ЛИНА. Не смешно... Совсем не смешно.
РЭКС. Странно. А мне наоборот кажется, что можно надорвать живот.
ЛИНА. Почему же ты его не рвешь?
РЭКС. (раздраженно) Чего ты от меня ждешь?
ЛИНА. Ничего собственно и не жду.
РЭКС. Хоть раз скажи как есть. Звуками, а не зашифрованными телеграммами в космос. Черт бы вас всех... Разучились говорить прямо. Разве это преступление сказать говно-правду?!
(Берет кухонный нож из Холодильника. Уходит на войну).
ВИЙ. (удрученно) Мне на войну нельзя. Я лучше того... (Оживляется, надевает бабочку, очки, взъерошивает волосы, продолжает деловитым тоном) Проведу социологический опрос. В наше время без опросов никуда. Они помогают формировать мнение у тех, кто не может высрать его самостоятельно. Прежде всего, надо узнать, как к этому вопросу относится среднестатистический срез некой группы людей. Потом плясать от бумажек дальше. Так же сейчас положено? Ну, принято у порядочных людей. Сейчас ****еж то ценится больше, чем дела. ****ишь себе по****иваешь, того и гляди судьбу вселенной решишь в ее пользу. Если конечно повезет. А не повезет, можно задействовать полученный материал при написании очередной диссертации. Тоже хорошо. Доктор ****ежных наук. Профессор с многолетним стажем от****ивания молодых мозгов. Все-таки опрос всему голова. Вот, что я тебе скажу, Лина!
ЛИНА. (зло) Идите Вы к Мими, Вий.
(Вий сосредоточенно громит все продукты, вываленные из Холодильника. На полу - месиво. Удовлетворенный - уходит)

***
Исповедальня.
Сказ-очник ЛИНА.
Проснулись рано, часов в семь.
По-прежнему душно. Есть не хочется, только пить. Ужасная жажда. Хочется спать, а с Этими поспишь...
Начинают стрелять, неизвестно почему, видимо показать нашим, что мол, мы здесь, у нас оружие есть, мы страшные, и патронов много, так что не расслабляйтесь.
А мы сидим.
После каждого выстрела детки начинают плакать. У матерей истерика. Они еще не знают, что сегодня придет добрый дядя Аушев и заберет их (матерей с грудными детьми).
А мы останемся, останемся ждать. После ухода Аушева у нас появится надежда, вернее обретет вторую жизнь. Но это все случится вечером.
Вчера Они бегали по залу и кричали: «Никто не выходит на связь! Никому вы не нужны, мы все вместе сдохнем!».
И действительно, ни Дзасохов, ни Зязиков, никто не выходил на связь. После их слов Л.А. сказала: «Тут есть дети Мамсурова, может к нему?». «Кто?».
И тут встала Замка и ее брат. Их повели куда-то, видимо в учительскую. Но как их сдала Лидия Александровна, даже мы, дети (подростки) поняли это предательство. Неужели нельзя было промолчать, соврать? Также на вопрос: «Кто у вас завхоз?», она быстренько ответила: «Света, где Света?». Слава Богу, им ничего не сделали, но все же. Можно было сказать: «Она заболела». И никто бы ее не выдал.
Так и про Фатиму (медсестру). Хотя не знаю, как бы поступила я, будь на ее месте, ведь на счету стояла не только ее жизнь, но и жизнь тысячи с лишним человек.
К концу первого дня Они с кем-то стали вести переговоры.
Выставляли следующие требования:
1. Вывод войск из Чечни.
2. Предъявление Рошаля, Путина, Аслаханова, Дзасохова, Зязикова.
3. Отделение Чечни от РФ.
После этих требований все взрослые поняли: отсюда живыми мы не выйдем.
Выполнить эти требования просто невозможно. А дети наивно говорили: «Ну, пусть они выведут эти войска! Пусть эти пять человек придут! Ну, что им сложно?».
Я тоже думала: «Что там такого? Пусть выведут». А Мама сказала, что это невозможно, что войска выводятся годами. Сказала, но для меня все казалось простым.
Тогда я еще не знала, что всем до нас пофигу, что мы никому не нужны.
Мне казалось, что люди должны быть благородными, что эти пять человек обязательно придут и обменяются собственными жизнями.
Наивная была, маленькая, глупенькая. Даже террористы – и то были умнее, когда говорили, что мы никому не нужны, что мы все сдохнем и всем на нас наплевать.
Когда Они вели переговоры, мне послышалось вместо Рошаля «Рушайло».
Я еще кому-то сказала: «Зачем им Рушайло, его же Путин давно снял с поста?». А мне сказали, что не Они не Рушайло просят, а Рошаля. Я тогда даже и не знала хорошо, кто он такой. Я слышала, что он детский врач и ездит по миру, помогает, лечит, что-то о нем во время терракта на Дубровке слышала.
Они не разрешают пить воду, ссылаясь на то, что она отравлена.

6. Анонимное. Частное. Мнение.
Вий - конферансье в очках и с галстуком-бабочкой на лбу. В руках – микрофон и папка с яркой наклейкой.
(Читает)
ВИЙ-КОНФЕРАНСЬЕ. Мы силами местного телевидения провели анонимный опрос по поводу создавшейся ситуации. Наш телеканал «Икс-9» функционирует на деньги жильцов. Нам не безразлично то, что происходит в нашем маленьком мирке с нашими маленькими инвесторами. Опрос проводился на добровольных началах. Мы хотели его провести исключительно по телефону. Но... Многие жильцы не отвечали на звонки. Понимаем. Сейчас такое время, что на домашний телефон звонят только извращенцы. К тому же многие работают, им надо отводить детей в детский садик, навещать родных тоже надо, в магазин надо ходить, с соседями в подъезде курить. Тоже надо. Те немногие, кто отвечал на звонок, почему то считали нас сектантами и кидали трубку с истошными криками: «У нас уже есть свой Бог!». Ну что ж… Тогда пришлось прибегнуть к давно отработанному способу - опросу в добровольно-принудительном порядке. Схема нам давно известная, но делиться подробностями мы не собираемся. Конкуренция, рынок, черт возьми! Те, кто помог нам в определении гласа народа – спасибо! Этот социологический опрос нам крайне важен. С его помощью мы пытаемся решить ситуацию, сложившуюся по вине... впрочем, я не имею право на оценочные суждения. Итак… Наши уважаемые респонденты. Они были предельно искренни...
(Выключается свет, включается проекция на экран. Титры ч/б фильма: "Фильм основан на реальных событиях, однако любые совпадения с реальностью случайны. Все персонажи не достигли 16 лет. Во время съемок ни одно живое существо не пострадало". Все роли исполняют Лина, Рэкс, Мясо и Вий. Подача речитатива - на усмотрение реж. Опрашиваемые дети не были безразличны, это важно учитывать).
(вопросы могут быть напечатаны на неких бумажках-программках, розданных зрителям:
1. Почему по вашему мнению в «цивилизованном» возможны такие «акты зла», как теракт в Беслане?
2. Что-нибудь может оправдать насилие против невинных?
3. Каким должно быть наказание за преступление против человечности?
4. Что поможет избежать таких ужасов в будущем?
Возможно, они даже захотят на них ответить сами)
- 1 -
Возможно несколько причин: неадекватность людей, отклонение в психике; сектантское воздействие; религиозные и национальные разногласия.
Абсолютно ничего!
Такое же противочеловечное наказание, какое было совершено человеком.
- 2 -
Люди стали продажными, деньги стали главнее людей!!!
Нет, таких людей никто и ничего не сможет оправдать, но в современном мире такие люди становятся часто безгрешными за счет денег.
Пожизненное заключение, чтобы они умирали в муках.
Справедливость, воспитанность и человечность.
- 3 -
Такие теракты возможны потому, что все люди продажны и человеческая жизнь ничего не стоит, если кое-кому предложить сумму денег. Ну да, зачем людям жить, главное же чтобы в карман деньги могли положить... Я считаю, что если бы одна сторона не провоцировала другую, то трагедии можно было бы избежать. Продажный народ всему вина!!!
Ничего не может оправдать такие поступки. Нормальный человек не станет так поступать. И этому не может быть никакого оправдания.
Самая высшая мер наказания. Я бы медленно убивал (а) таких людей, нет жизни таким людям.
Смена правительства, удаление внимания нужным объектам, не за деньги, чтобы на все глаза закрывать, а на СОВЕСТЬ. Стремление быть лучше и делать так, чтобы о Республике слышали только хорошее. Никаких терактов!!! Меньше продажных людей и все будет GOOD.
- 4 -
Мне кажется это все деньги и нечеловечность людей.
Нет конечно.
Смертная казнь или пожизненное заключение.
Мое мнение, что в мире всегда будут нечеловечные люди, такие как террористы. Думаю смертная казнь поможет избежать терактов.
- 5 -
На этот вопрос много ответов. Они возможны по многим причинам. Кому то придет в голову взорвать школу, он пойдет и взорвет, потому что дебил. Таких нужно или лечить или убивать.
Таким людям, которые насилуют невинных тоже надо или лечить или просто убивать.
- 6 -
Потому что все стремятся к власти и к деньгам, из-за этого происходят и разгораются конфликты и войны. А можно ведь все решить мирным путем...
Этому оправдания не может быть, невинными людьми манипулируют ради достижения какой-либо цели.
Это в зависимости от случая, ведь разное бывает....
Вряд ли это удастся избежать. Люди остаются людьми и этого не изменить, мир с каждым днем становится все злее и злее, жестокости нет предела, люди должны понять, что они чуть умнее животных и моральные ценности у них выше и тогда быть может что-то изменится...
- 7 -
Потому что люди сейчас очень злые, гнилые, жестокие, беспощадные. Посмотрите на нашу молодежь, мало того, что она деградирует, она еще и очень жестокая. Да как вообще такие мрази, как ингуши попадают к нам на землю. Об этом можно говорить очень долго. У меня одни эмоции.
По моему мнению, ничто и никогда не поможет. Разве что люди изменятся, но всегда найдется тот, кто совершит зло.
Я считаю должна быть смертная казнь.
- 8 -
Почему? Ответ простой это вшивая политика! Если мы возьмем конкретно Беслан, то здесь по моему мнению виноваты сами люди, в конкретном случае (теракт в Беслане) мне кажется, что просто кому-то надо было из чиновников вот и все. Осетины сами продажные люди, вот и все, увидели деньги. И все-таки через 20-30 лет все равно будет раскрыто (как многие известные убийства)просто в данный момент люди не отошли пока от тех страданий и ненависти, мне кажется многие знают уже всю правду только говорить пока нельзя, потому что тогда на до убирать (или убивать) всех вышестоящих политиков в том числе и президента, к тому же начнутся межнациональные конфликты.
Насилие? Это просто моральные уроды которых надо убивать с мучениями.
Люди настолько злы, что убивают друг друга. Даже животные по законам природы не кушают друг друга (за исключением слабых и больных животных). Просто мне кажется, что есть Всевышний, он всех накажет и каждый получит по своим заслугам.

Избежать теракта уже невозможно. Потому что это для кого-то деньги. Никакой человек не пойдет в лес и будет убивать людей, если бы у него была работа и не подрывали бы его семью. Ну тут писать можно о многом. Например, возьмем войну в Сирии, Афганистане. Ведь Америка делает на них деньги, а бедные люди убивают друг друга. Любой боевик это человек, он тем самым зарабатывает деньги, ну а кто-то выступает против власти. И никакой человек не будет убивать людей, если бы у него было нормальное государство и нормальные условия жизни.
- 9 -
Я считаю, что нет оправдания, мы живем в 21 веке где все продажные, где из за денег родную мать готовы убить. Так что делать людям, если правительство вообще никакое и править не умеет. От них и идут все теракты и насилия.
Лишение свободы от 10 до 15 лет.
Все знают, что во Владикавказе все теракты исходят от ингушей, была бы моя воля, я бы их расстреляла, ну или сделать так, чтобы этого не было. Но они мирно не хотят жить. Думаю теракты были, есть и будут пока закон не предпримет какие-нибудь меры.
- 10 -
Возможно потому что в современном мире в котором мы живем, царствуют деньги, очень много гнилых людей, продажных шкур, те же самые террористы могут избежать наказания, они просто договариваются. В связи с этим террористы ничего не боятся делать. Ну про террористов смертников я ничего не могу сказать, у них уже нарушена психика на которую уже очень сильно повлияли.
Нет. Думаю, насилию против невинных никаких оправданий не может быть, так же как и наказаний.
Название может бы очень суровым. Лично я была бы только за, чтобы в нашей стране была смертная казнь. Возможно после этого хотя бы 1% тех же террористов хоть чуть чуть бы уже боялись совершать преступления.
Закрыть общества и секты которые влияют на психику человека. Более ужесточенное наказание, меньше продажных шкур.
- 11 -
По моему мнению, такие теракты происходят из-за недостаточного контроля управляющего государством. В наше время все решают и всем управляют деньги. Люди которые совершают такие акты зла, они были привлечены обманными путями, под воздействии каких-то наркотиков или путем шантажа в сторону его близких и семьи.
Люди, которые насилуют невинных людей, на них только одно оправдание, что они психически не здоровые, неудачной или не счастливой жизни.
У нас в республике ничего мне кажется уже не поможет. У нас невнимательный народ. Они лучше положат деньги в карман, чем усилят безопасность для нашего народа. Циничные люди сидят сидят у нас на высшей ступени социальной иерархии.
- 12 -
Я думаю, что деньги, потому что в нынешнее время деньги правят миром. За деньги сейчас готовы мать родную продать. Я считаю, что такие люди психически ненормальные.
Насилие нельзя ни чем оправдать, разве что отомстить за что то. Но в любом случае насилие ничего не вернет  и ничего не докажет.
Наказание должно быть самым суровым, чтобы всю жизнь провести в муках.
Если этому суждено произойти то этого никак не избежать.
- 13 -
Потому что на земле существуют люди без мозгов, у которых отсутствует чувство жалости и сострадания, бесчеловечные и бездушные.
Этому нет оправдания.
Оградить от общества, пожизненным заключением строгого режима.
Раскрывать их злодеяния до того, как они их совершили.
- 14 -
Личное дело каждого. Удачи!
- 15 -
По моему  мнению терроризм процветает там где народ сталкивают в поисках врага, где народ бедствует. В обществе где есть противоречия. Ну или коррупция. Если например не контролируют места в которых происходят массовые скопления людей. Перед каждым человеком должны быть поставлены определенные рамки и внушать каждому его права в социуме должно быть национальное поведение и еще много чего! :)
- 16 -
Люди которые совершают такие деяния легко зомбируемые, не имеющие своего мнения и которому можно навязать свою точку зрения. Таких людей становится все больше из-за тв и интернета. Такие люди нужны политикам как расходный материал для совершения терактов. Все террористы контролируются политиками. Они готовы к любому чтобы добиться своего. Это политика. Для повышения рейтингов на выборах, для захвата какой-либо страны из-за ее ресурсов. Все контролируют президенты, чиновники, вся верхушка. В том числе террористы это детище политиков и это не исчезнет никогда!!!
Конечно ничего. Но для достижений каких-либо целей президентов их ничего не остановит. Не 1000000 жизней, ни слабые страны. Ничего.
Как я уже сказал террористы это расходный материал. Настоящие преступники управляют странами и мы их отлично знаем. Террористы выжившие после теракта бывают казнены либо суждено пожизненно. Но убивать и осуждать нужно других.
1 человек ничего не изменит. Терроризм был, будет и остается важным методом решения проблем, задач для любых политиков. Так что снимим розовые очки и скажем прямо Терроризм не исчезнет никогда. Это печально осознавать, но увы!!!
- 17 -
Не знаю, зачем им это нужно, убивать людей которые не виноваты нивчем, а темболее детей. Это не люди... А возможно такое потому что... Не знаю. Потомучто наш мир диградирует и скоро превратится в место где жизнь будет невозможна.
Нет. Нет ничего для того чтобы оправдать насилие против невинных.
Смертная казнь. Причем такая же смерть что он нанес другим. Например если он избил битой человека до смерти нужно сделать с ним то же самое. Думаю тогда преступлений в стране станет меньше. 
Сплоченность людей.
- 18 -
В нашем мире просто не хватает уважения к друг другу, взаимопонимания. Как говорится "любовь спасет мир". Надо поддерживать все и всех, любить и просто немного уважать.

Нет! Просто люди которые это совершают нездоровы! У них психика нарушена.
То наказание которое написано в УК РФ. Все по закону все честно! Совершил плохое дело, расплатись и будь наказан. Я все сказал.

***
Исповедальня.
Сказ-очник РЭКС.
Они не разрешают пить воду, ссылаясь на то, что она отравлена.
Выпускают в туалет выборочно. Возле выхода в туалет образовалась огромная очередь, которую Они время от времени разгоняли своими криками и угрозами.
Второй день тянулся долго…
Очень. Делать было нечего, ноги затекали, хотелось только воды, иногда в туалет. А мы сидели по-прежнему, о чем-то говорили. Настроение еще было ничего, пытались шутить. Иногда раздавался звонок мобильного – маленькой красной раскладушки (конечно, было смешно смотреть на боевика со столь миниатюрным женским мобильником, но тогда мы об этом не думали)…
Мелодия «Nokia Tune». Теперь, когда я слышу этот звук, то внутри сразу возникает чувство тревоги.
Вот и опять кто-то позвонил.
Они разговаривали, конечно, на повышенных тонах, иногда даже кричали в трубку, иногда говорили с иронией, наверное, думали, что шутили очень остроумно. Вроде особо матом не ругались или нам не было слышно. Хотя, конечно в плане слышимости мы сидели в удобном месте. По крайней мере, я многое слышала, больше чем другие. Еще рядом были окна, что позволяло нам более-менее нормально дышать, в отличие от других, которые задыхались в центре спортзала. Они так плотно сидели там, и им не хватало воздуха настолько, что люди падали в обмороки уже в конце второго дня.
Мы с Мадиной решила «сесть» в ту самую очередь.
Мы проходили мимо Альбины Викторовны. На ее коленях лежала девочка-пятиклассница, у которой уже почти не было сил, а А.В. гладила ее по голове, отвечала на ее вопросы и успокаивала. Заметив нас, она сказала «Ой, вы здесь, девочки мои? С вами все в порядке? Ну, хорошо. Все будет хорошо». А я была так рада ее видеть. Как будто не видела родного человека несколько лет. У нас с Мадишкой настроение поднялось.
Еще в этой очереди мы встретили Дзерочку.
Спросили, где она сидит. Мадишка пыталась ее переманить в нашу сторону уговорами, что там почти все «наши». Но Дзера сказала, что сидит там с Зариной В. и не пошла.
Но выйти в туалет нам с Мадишкой так и не удалось – Они опять разогнали очередь.
Утром я удивилась одной вещи.
Я сидела очень близко к той линии, где были развернуты снаряды и где могли проходить люди, поэтому хорошо слышала боевиков когда они вели переговоры по телефону или обращались к нам, говоря что-то мерзкое типа «Вас никто не спасет, мы все сдохнем» или когда просили о дисциплине: «Руки зайчиком!».
От этой фразы передергивает до сих пор, до сих пор везде бродят картинки из видео, где заложники сидят «зайчиками». Очень руки затекают, кстати.
Утром мимо нас прошел один из Них со стопкой газет.
Я почувствовала запах свежей бумаги и начала думать о том, откуда газеты взялись у них. То же самое я задавала себе, когда один террорист проходил мимо с канистрой воды, хотя они грозились, что вода в водопроводе отравлена. А день все тянулся...
Никакого движения, никаких новостей.
Сил на шутки и вообще приподнятое настроение оставалось все меньше, но несмотря на это, мы продолжали держаться. В туалет не выпускали, воду не разносили с начала захвата. Становилось тяжело. Внезапно боевики воодушевились и стали вести себя более активно. Подняли Л.А. и пошли с ней куда-то...
Через некоторое время она вернулась с одним мужчиной в камуфляжной шинели.
Я его совсем не знала, видела впервые. Л.А. что-то сказала, потом начал говорить он. Я не слышала их речи, потому что они стояли у выхода, но когда они замолчали, заложники стали улыбаться и хлопать, кто-то плакал. Я подумала, что людям уже психологически очень тяжело. Некоторых Мам поднимали с детьми. Потом по слухам толпы, мы узнали что их вывел этот дядька, Аушев.
Не знаю, для чего именно и из каких целей он это сделал, но благодарна ему, он спас многих...
До вывода, еще в первый день ходили женщины и записывали сколько детей и сколько кому лет, тем самым давали надежду на освобождение.
Вообще, даже сидя в зале, слухи разносились мгновенно. Сколько раз люди говорили между собой о том, что «Вот через час (два часа, вечером, завтра в 11) начнут выпускать детей, оставят взрослых»...
Видимо, с надеждой было легче.
После ухода Аушева атмосфера в зале стала как-то полегче.
По-прежнему было очень жарко и душно. Днем одному пожилому мужчине в зале стало плохо. Рядом с ним все это время сидела очень красивая женщина в черном платье с кружевами, она обратилась к одному из боевиков с просьбой о помощи, лекарствах, на что он, со своим диким вайнахским акцентом отвечал: «Мы ничего вам не дадим», «Пусть умирает».
Женщина стала ругаться и кричать, что вывело боевика и заставило его поставить дуло автомата перед лицом этой женщины. Она его не боялась, говорила что-то типа «Стреляй». Подбежала Лидушка, начала кричать Им: «Мальчики не надо, пожалейте ее, она и так вдова». У этой женщины было красивое, сильное лицо, с будто вырезанными чертами. После этого она еще будет лежать в ЦИТО, в Москве, с травмой черепа и височной кости.
Около часов 9-10 в террористах снова проснулись человеческие качества, и они сказали нам, чтобы пожилые люди, учителя по желанию вставали и перемещались в тренажерный зал.
Мы поднялись и пошли туда. Там было довольно прохладно, до этого момента и никогда не была там. Мы сели. Практически на голый бетонный пол...
Ходов оставил нас и вышел в спортзал.
В тренажерном зале дежурил террорист, который был одним из нескольких оставшихся ко второму дню в маске. Глаза его были хорошо видны и почему-то казались нам не такими страшными, хоть под левым глазом был огромный синяк. При этом он приподнимал свою маску, и заметить бороду мы тоже не могли. Он стал нас запускать в душевые по очереди. Это было очень кстати, потому что силы были на исходе, очень хотелось в туалет, но мы терпели весь день.
Я зашла в душевую с Мадиной и ее братом Дзамбиком, на полу были разбитые стекла, поэтому я решила взять босого и раздетого Дзамбика на руки, он был очень худым и невысоким мальчиком.
С плакатов, висящих на стене, нам улыбались спортсмены: боксеры, баскетболисты и бодибилдеры. Пока Мади была в «туалете», я отвлекала Дзамбика разговорами о футболе – это его страсть. Потом пошла сама и наконец пила воду. Ничего вкуснее, приятнее, сытнее этой воды я не пробовала в своей жизни. И мне тогда было совершенно все равно, отравлена она или нет.
Мы вернулись, потому что этот молодой террорист подгонял всех быстрее, «чтобы все успели зайти» и, видимо, боялся возвращения Ходова.
Но он все-таки успел заметить то, что заложники были в душевой, и орал на этого парня...
Мы легли спать.
Мама положила рядом Дзамбика – он был ее учеником, одним из любимых, а я легла рядом с ним, при этом стараясь обнять маму, потому что он был совсем раздетым, еще у него были проблемы с почками, а мы таким способом старались его греть.
К автоматным очередям и вообще перестрелкам мы привыкли, поэтому легко и быстро заснули под пулевую «музыку».

7. "Возьмите чудо! 7 рублей за кг!"
Лина и Вий. Ждут, сидя на полу вестей с войны. Где-то шумит то ли ветер, то ли тревога. На полу спокойно. К полу удобно прижиматься горячим лбом. Что они оба время от времени и делают. Разговаривают, охлаждают горячие лбы и ждут.
ЛИНА. Девять лет назад он проснулся и попросил после плотного завтрака называть его Мясо. Прихоть мутного утреннего сознания, понимаешь?
ВИЙ. А как настоящее имя я уже и не помню.
ЛИНА. Даже если и вспомнишь. Теперь это имя, которое нельзя называть
ВИЙ. А я... У нас все похоже. Я как то проснулся и после плотного завтрака... (думает, молчит) Я же даже если смотрю у меня глаза закрыты. Вот как сейчас. А когда я их осмеливаюсь открыть - кто-то умирает. Это я еще в детстве заметил. Сначала папа, потом... Дядю Витю помнишь? Он нам пингвинов вырезал. Из деревянных перекрытий дома-призрака. Я как то пришел к нему. Хотел у пингвина-9 глаз подправить. А он того. Лежит на диване. Почему именно я? - спрашивал себя много раз. А кого еще спрашивать? Бог ведь тоже во мне, даже если он есть. А если его нет - отвечать опять же придется пустоте, которая вместо него. Тоже во мне. Мир в мире, я человек-матрешка. И только Мими вносит порядок в это путаное мое Я.
ЛИНА. Глупости какие. А дом призрак... Его же задолго до этого разобрали.
ВИЙ. Нет. Не до этого. Во время. Теперь вместо семейной истории - супермаркет "Товары по одной цене. 30 рублей".
ЛИНА. Так семья то... Развалилась семья.
ВИЙ. Да. Грустно когда семья становится могилками и заколоченными окнами.
ЛИНА. А потом... Все когда-нибудь заканчивается. Даже династии и те... Гниет же все одинаково. Это «живет-поживает» вроде того, что даже уникально.
ВИЙ. Но ведь что-то же должно оставаться от человеческой жизни?
ЛИНА. Ну, это как посмотреть... Мусор в консервы закатывать... На *** это вселенной?
ВИЙ. Мусор?
ЛИНА. Мусор. Ежели ты не можешь продолжиться, ничего тебя насильно в памяти удерживать не станет.
ВИЙ. Жестокая теория.
ЛИНА. Знаешь какая жизненная? Жестокая… Да ни разу! У моей бабушки сестра была. Очень красивая женщина. Она когда проходила, у, что с мужиками творилось... Всю жизнь - по санаториям, по союзным турбазам, муж с руки ел все, что предложат. Хорошая жизнь. Только ее сын так и остался беспризорным неудачником. Вырос сам по себе. Становился никем - тоже сам по себе. Когда она умерла, в своей квартирке с огромными часами... Никому эта вся похоронная суета не нужна была. Мы все и организовывали... Целый ворох фотографий нашли в чемодане под кроватью. Улыбаются, красивые, чужие… А сын - вот он. Но для него местечка в той жизни не было. А в этой, с суднами и утренним кашлем ему не захотелось появляться. Мы эти фотографии так и побросали в реку. По одной. Посмотрим, погадаем, что за судьбы за этими лицами скрываются и бросаем в воду. Чтобы не на помойку… хоть какая то видимость приличной кончины памяти. А ты говоришь...
ВИЙ. (неловко) Пойду я наверное. Мими уже стучит по батареям... Слышишь? Зовет. Хотел дождаться. Но новости сами просачиваются через щели. Зачем ждать? Пойду я.
ЛИНА. Иди конечно. Это я так... Не обращай внимания, Вий.
ВИЙ. Я и не обращаю. Ни на что не обращаю. Помнишь про закрытые глаза? Стучи. Дзынь дзынь дзинь. Если что вдруг...
(пятится, уходит)
ЛИНА. (то говорит, то напевает - Сплин - музыки нет) Где ты была эти дни и недели, куда указала лоза? кто согревал твое в камень замерзшее сердце? Я знаю во время великого плача остались сухими глаза у тех, кто звонил нам домой и сулил нам бессмертие. Господь дал нам маковый цвет, дал нам порох, дал имя - одно на двоих. И запеленал нас в узоры чугунных решеток. И стало светло, как бывает, когда в самом сердце рождается стих. И кто-то с любовью помянет кого-то. Так где ты была? Я собрал все оружие в самый дырявый мешок и вынес туда, где по-прежнему верят приметам. А здесь даже дети умеют вдыхать этот белый как снег порошок. И дышат на стекла и пишут, что выхода нет. Оо, хлопок и лен, Сколько лет прошло тот же свет из волшебного глаза. Оо, имя имен. Мы смотрим друг на друга, а над нами небо в алмазах.
(звонок телефона, Лина, сидя на полу, отвечает в тапок)
ГОЛОС. Это вы?
ЛИНА. Вроде я...
ГОЛОС. Вы сомневаетесь?
ЛИНА. Нет.
ГОЛОС. Не слышу уверенности в голосе.
ЛИНА. А зачем мне уверять себя, что я это я?
ГОЛОС. Не себя, а меня.
ЛИНА. А вам это обязательно?
ГОЛОС. Да.
ЛИНА. Да?
ГОЛОС. Вы в списке.
ЛИНА. Жертв изнасилования?
ГОЛОС. А что и изнасилование было?
ЛИНА. Нет. А черт его, впрочем, знает. Сознание же иногда стирает неприятные моменты.
ГОЛОС. Научите?
ЛИНА. Конечно можно бы... Вы кто вообще?
ГОЛОС. Я тот, кто принесет вам покой.
ЛИНА. Вы хотите меня убить?
ГОЛОС. Черт возьми! Гражданка! Товарищ! Тьфу...
ЛИНА. Лина.
ГОЛОС. Не морочьте мне голову!
ЛИНА. Вообще то вы мне звоните. Я ваш домашний номер телефона не знаю.
ГОЛОС. Помните! Все, что вы пожелаете, может исполниться, главное найти того, кто обладает силами и...
ЛИНА. Это программа Розыгрыш? Можно я привет потом передам?
ГОЛОС. Далеко?
ЛИНА. Своим, на войну.
ГОЛОС. Нет. С войной связи нет. Не положено. Могут подслушивать.
ЛИНА. Я шифровано. МясонеразмораживайРэксможетпотерятьбдительность.
ГОЛОС. Это не приветы! Это безобразие какое-то! И это не розыгрыш. У нас все по-серьезному.
ЛИНА. Бой экстрасенсов?
ГОЛОС. Мы хотим предложить вам исполнение мечты.
ЛИНА. А вы ее знаете?
ГОЛОС. Мы знаем все.
ЛИНА. А "все" это в масштабах моей личности?
ГОЛОС. Ну...
ЛИНА. Позвольте, я к такому стриптизу не готова...
ГОЛОС. Вы мечтаете?
ЛИНА. Наверное.
ГОЛОС. А точнее?
ЛИНА. Скорее да, чем нет.
ГОЛОС. Пусть так. Вы готовы к откровениям?
ЛИНА. Не сказала бы. Я не накрашена.
ГОЛОС. Мы хотим оживить Вашу собаку. Ее имя выпало сегодня из Оракула.
ЛИНА. Откуда простите? Вы шипите! Связь говорю ****ец! Слышите?
ГОЛОС. Блять, это сумасшедшая какая-то. Ты то вообще набрал?
ЛИНА. Кто наврал? Господин экстрасенс!
ГОЛОС. Я говорю - собаку Вашу оживим! Чудо по разумных ценам, говорю! Слышите?
ЛИНА. Пылесосы, что ли продают... Нам не нужно! Мы не нуждаемся!
ГОЛОС. ***ня сплошная, а не работа! Мечта?! Кто писал этот текст? Кто я вас спрашиваю?
(Гудки)
ЛИНА. Чудеса какие-то, а не связь...
(Ждет вестей дальше. Нервозно ходит из угла в угол. Трет руки. Ходит. Ждет)

***
Исповедальня
Сказ-очник ВИЙ.
Скажу честно – третий день писала не по «горячим следам».
Он был слишком запоминающимся и слишком долго воспоминания о нем приносили мне боль, чтобы я могла их записать. Я никак не могла его закончить. Потому что не могу прожить его до конца.
Проснулись очень рано.
Где-то в начале шестого, потому что тогда еще не рассвело, когда нас переводили обратно в спортзал. Наши места под окнами на скамейках были заняты и в итоге мы оказались между кольцом и центром спортзала.
Время тянулось очень медленно, ползло.
Какое-то время мы еще спали. Жажда убивала. И бессилие, не хотелось даже двигаться. Я видела у некоторых людей баклажки с желтой жидкостью, сначала я не поняла, что это была моча.
Все это время с Зариной был ее двоюродный брат, первоклассник, она очень боялась за него.
На третий день он был совсем слабым, и все время просил воды. Тогда она взяла откуда-то мочу в какой-то сломанной дешевой шкатулке и давала ему немного, обтирая ее же его и свое лицо. Я не смогла преодолеть свою брезгливость или моя жажда была не такой сильной, чтобы выпить это. Зарина лишь протирала мне лицо и губы. Это не было так мерзко на тот момент, нет.
Рядом сидел мальчик из параллельного класса и явно уже был не в себе. Просил у нас наши номера телефона, обязательно хотел их запомнить и набрать, когда мы выйдем оттуда. А когда увидел сосуд с мочой, стал швырять его и кричать нам чтобы мы не пили «это масло».
Дико хотелось спать.
Я уже мечтала не столько об освобождении, сколько о смерти, потому что это казалось более вероятным исходом. А хотели в третий день мы только одного – конца. Любого конца, лишь бы все это кончилось.
В бессилии и желании уснуть я валилась на пол, но боевики заявили, что будут расстреливать всех, кто теряет сознание.
Тогда Мама сказала: «Надо подняться». Мы с Зариной прислонились друг к другу спинами, так и сидели, потому что сил совсем не осталось, сама мама была уже очень-очень слабая.
Зарина спросила меня, который час.
Все это время на мне были любимые красно-коричневые часы «Swatch», которые мне подарила сестра, поэтому я все 3 дня могла ориентироваться во времени. На тот момент было без малого час дня, где-то без 10-5 минут.
Потом раздался телефонный звонок.
Время от времени боевикам звонили, и они все (как нам казалось, наверное) пересказывали заложникам. «Из Чечни выводят войска, – сказали они. – Если эта информация подтвердится, мы начнем вас понемногу выпускать».
И тут мне первый раз за все эти три дня захотелось заплакать, потому что появилась надежда, что мы вырвемся оттуда.
А потом….

8. Танцующие тени
(Музыка из Вагнера (Золото Рейна интерлюдия между 2 и 3 картинами, 6 песня) - мощно, оглушительно, тревожно. Лина стоит у стены, разведя руки в сторону, будто впитывая звуки. Музыка заполняет каждую прорезь в пространстве. По большому счету, эта глава - танец, танец-страдание, танец-преодоление, танец-борьба.
(Я не сильна в хореографии, но здесь должно быть что-то психоделическое, замешенное на борьбе, страдании, преодолении себя. Попытка прорвать вакуум безразличия Вселенной и каждого отдельно взятого стороннего наблюдателя. Ломаные сильные линии, обреченность и надежда в одних и тех же движениях рук, ног, головы, тела. Это должен быть непременно танец смерти. Конец любой борьбы все равно смерть. И не важно - чья. Танец смерти исполняемый всеми героями. Он не обязан быть мрачным и безнадежным. Разве это безнадежность? Здесь и сейчас – может быть. Но не в будущем. В будущем надежда есть всегда. В танце они все появляются по очереди. У каждого свой смысл и рисунок борьбы. С монстрами внутри и снаружи. Судя, по распластавшимся по Земле телам, кто-то проиграл. *Сказать танцем так, чтобы слов не надо было. А что сказать – решение каждого из нас*. На ногах остаются только Лина и Рэкс)

***
Исповедальня
Сказ-очник Лина
А потом…
Я просто потеряла сознание, а когда очнулась, надо мной горела крыша, все падало, кругом лежали люди. И первое, что я увидела, когда я поднялась – горящий и обожженный труп одного из террористов на стуле, под разорвавшимся снарядом, которого заливал ведром с водой другой боевик. Они стали кричать о том, чтобы живые поднимались и выходили из спортзала в коридор.
Не знаю почему, но мы с Мамой встали и пошли.
Я успела заметить небольшую разорванную ямочку на левой руке и мысленно успокоилась, что других ран нет. У Мамы же в правой лопатке было маленькое и узенькое отверстие.
По пути к выходу я пыталась идти осторожно, везде лежали тела, фрагменты потолка, дымящиеся деревянные брусья.
У самой двери я увидела то, что до сих крутится у меня в голове, когда я думаю о теракте…
Я увидела тело маленькой и худой девочки, а когда посмотрела выше шеи, поняла, что просто не вижу верхней половины черепа, какое-то бело-красное месиво над красивым, но мертвым личиком.
Это был самый страшный и жуткий момент, наверное, тогда ко мне пришло осознание того, что это все реально.
Боевики вывели нас из спортзала в столовую.
Там заложники могли выпить воды из бочек, какие-то дети жадно ели печенья.
Недалеко от меня стоял мужчина с мальчиком на руках. Мальчик был все еще одет в брюки и белую майку, в центре которой был большой красный кровавый круг. Он плохо дышал, вернее, его дыхание больше походило на хрипы странного животного. Мама спросила меня: «Это, что, мой Вовка?». Я его вроде узнала, но тогда не могла быть уверенной ни в чем, как будто мои зрение, восприятие и психика играли со мной.
А к маме привязалась одна девочка лет 8 в столовой и говорила: «Галина Хаджиевна, я вас знаю. Вы меня заберете к себе жить? Моя мама и сестра умерли. Точно, у нее кровь изо рта шла. Я хочу с вами жить, я сама одеваться умею и купаться, хорошо?». Мама только кивала в ответ, успокаивала ее и держала рядом.
Потом Они заставили заложников выставить в окна (а в столовой они были еще и прикрыты решетками) детей, чтобы те махали солдатам тряпками и кричали, что тут заложники, чтобы наши не стреляли.
Женщины не захотели ставить детей и встали на подоконники сами. Все снова лежали на полу (меня тогда чуть не задавили, мама помогла выбраться из-под груды тел). Потом раздался новый взрыв, очень сильный по своей мощи. Я смотрела в тот момент в потолок и горячая плотная взрывная волна окатила меня с головы до ног. Я подумала: «Вот и конец. На этот раз я точно умерла».
Я очнулась.
Кисть уже висела, кровью были залиты мои любимые «Swatch». Я посмотрела на ногу и увидела, что сквозь рану ниже колена я вижу что-то белое блестящее, похожее на кость. Мне было совершенно не больно, просто тяжело поднимать руку и ногу. Мама лежала рядом. «Нога, – сказала она. – Уходи».
Никогда не смогу простить себе то, что послушала ее, развернулась и пошла. Не знаю, что это было. Откуда это предательство.
Я поползла на четвереньках к выбитому окну.
Возле окна стояли какие-то печки, я добралась до подоконника. На одной из этих печек лежали два трупика раздетых истощенных мальчиков. Они были похожи как братья. Их глаза…
Видимо, их выставляли в окно с тряпками. Или дети просто хотели вырваться.
До улицы мне оставалось одно движение, когда моя нога провалилась в щель.
Я уже ногу почти не чувствовала, не могла ее найти, все тянула ее, тянула, и ничего у меня не получалось. Внизу меня уже ждали, и наши ополченцы, и военные. Они кричали мне: «Давай, золотце, давай, солнышко!». А я не могла. От этого чувства бессилия и безнадежности я стала плакать. Первый раз за 3 дня я плакала.
Но потом как-то собралась и освободила ногу. Меня подхватили, положили на носилки, понесли через какие-то дворы, закинули в пазик и повезли куда-то. Моя правая ступня всю дорогу как-то странно качалась. В пазике со мной лежала женщина, которая сначала жадно пила воду. А мне было все равно. Сил радоваться уже не было...

9. Спят усталые воины
У Лины – кровь из носа. Рэкс сначала падает, потом поднимается на ноги. Идет к Лине.
РЭКС. (спокойно) Они спят. Устали, понимаешь? Не плачь только. Кровь из носа идет. Дай я тебе вытру. Кровь сотру, подожди только. Не дергайся. Это совсем не страшно, я подушкой тебе вытру.
(монотонно, словно в легком трансе, скорее себе, чем Лине)
РЭКС. …в этот момент приходит к ним Он, садится подле них, обнимает и держит, шепча в уши: «Подожди чуток». И время останавливается, и, когда время окончательно замирает, Он возвращает людей к тому сроку, когда эти мужчины и женщины были маленькими мальчиками и девочками, когда ужасная жизнь, к которой они теперь пришли, еще только начинается. …он подсовывает детям баночку с таблетками, похожими на конфеты, он подводит  детей к тому месту на реке, где весенний лед особенно тонок, он подводит из к припаркованным машинам, которые неожиданно трогаются с места, он показывает детям, как натянуть на голову полиэтиленовый пакет, в котором не оказывается дырок. Но не все дети слушались его .
ЛИНА. Ты знаешь, я была счастлива все-таки. Когда сидела перед тобой на первой парте и знала, что ты смотришь. И дух захватывало. Впереди - целая жизнь. И столько всего в этой жизни. И сцена и спасенные жизни и разные люди и своя швейная мастерская и тиражи книг написанные романы стихи повести пресс-конференции маме покупаю шубу папе машину и Паркер с золотым пером уезжаю навсегда жить туда где тепло живу в Москве в своей квартире в Питере на чердаке моя собака лижет мне нос каждое утро и у меня трое детей два мальчика девочка и у меня четверо детей три девочки и мальчик. Но почему все это, черт возьми, не влезает в одну проклятую жизнь?!
РЭКС. Дай вытру тебе кровь.
Прижимает к ее лицу подушку. Свет тускнеет. Укладывает ее на пол. Обкладывает подушками всех остальных. Заталкивает подушки в Холодильник. Садится на пол.



***
Исповедальня
Сказ-очник Рэкс
Сил радоваться уже не было...
Потом меня найдут родные; потом меня отвезут во владикавказскую больницу, где я буду лежать в одной операционной с моей мамой, но узнаю об этом только потом; потом я буду бороться со своим сознанием, чтобы ему не казалось, что я все еще в заложниках; потом я буду читать смс сестры и случайно прочту соболезнования о моей Маме; потом по телефону мне скажут, что буквы Д в МАДАММ больше нет – Дзерочка погибла; что Арсена нет в живых; что Аланка – моя героиня всех этих трех дней, погибла; что Сабину похоронили в закрытом гробу после экспертизы; что Альбина Викторовна выводила детей; что самые благородные и сильные умерли, сгорели, истекли кровью…
И много разных «потом».
До сих пор умирают из-за последствий теракта.
До сих пор люди проживают эти события снова и снова. Я вам не рассказала и половины, наверное. Память – удивительная штука: стремится забыть все плохое, страшное, больное.
Каждый день – новое «потом».
Я не знаю, что надо сделать, чтобы такого больше не повторилось. Или чего-то другого, ужасного. Я рассказываю вам свою историю. Все, что произошло – произошло в моей любимой школе, с моими близкими и любимыми мне людьми, и я считаю, что имею право на то, чтобы рассказать о своей боли вам. То, что я тогда называла жизнью – у меня отняли. У кого-то отняли даже право на жизнь. Над многими издеваются до сих пор, делая их еще большими калеками.
Бесланчане стремятся распространить правду.
Но это у нас плохо получается. Расследование идет уже 6 лет и не сдвигается с мертвой точки. Все вопросы, которые у нас имелись тогда, остаются и по сей день. Это – моя правда, может местами слишком откровенная, иногда даже жестокая и тошнотворная.
Конец
06.05.2013