ДВА ВОИНА
В одном из живописнейших горных районов Мира, на высоком базальтовом утесе, нависшим над хрустально-прозрачным небольшим озером, сидел человек. Его свободная, но строгая поза Лотос, указывала на то, что он знаком с медитативными практиками и сейчас пребывает в состоянии покоя и внутреннего созерцания.
Поднимающееся солнце достигло, наконец, гребня горного хребта , охраняющего это место от остального мира и его яркие лучи заиграли бликами на поверхности воды, подернувшейся легкой рябью от утреннего ветерка.
Человек оставался неподвижным, лишь редкие седые кудри слегка затрепетали в этом освежающем потоке.
Но вот его тело чуть заметно напряглось, как будто человек стал прислушиваться к чему-то, однако вскоре опять расслабился и безмятежный покой вновь воцарился вокруг.
День уже близился к своему завершению, а в этом уголке природы все оставалось по-прежнему.
Однако не успело еще солнце зацепиться своим краем за недалекую горную гряду, как на узкой тропе, ведущей к утесу, появилась фигура человека.
Судя по его одеянию и длинному мечу, висящему на поясе, это был воин.
Он скорым мелким бегом приблизился к сидящему старцу и стал за его спиной, замерев в полупоклоне.
Ночь уже приближалась к своей средине, и бледный свет полной луны озарял долину, когда медитирующий старец, не поворачивая головы, произнес:
- Ты напрасно пришел, Великий воин.
Я не стану убивать тебя, равно, как и не дам убить себя.
Старец повернулся к пришельцу и кивком головы позволил тому сесть:
- Присаживайся и послушай, что я тебе скажу, а сразиться мы всегда успеем, если твое желание не развеется:
Я почувствовал тебя еще рано утром, когда ты только ступил на эту тропу.
Почувствовал и твое сомнение в правильности принятого решения.
Твой путь открылся мне, начиная от первой победы и до сегодняшнего дня.
Я увидел, как изначально тобой всецело владело только одно желание: победить всех и стать самым великим воином всех времен и народов.
Надо отдать тебе должное, тебе это почти удалось.
Ты метался по миру в поисках достойных противников и, вызывая на бой – побеждал их.
Однако годы шли, побеждать становилось все сложнее, и ты вдруг понял:
Что, если ты сейчас же не станешь самым великим, то рано или поздно придет боец сильнее тебя.
Я знаю, ты давно жаждал нашей встречи, но оставлял, вроде как на завершение.
Теперь ты решил, что готов.
Ты слышал, что никто, отправившийся на поединок со мной, больше не возвращался к людям.
Твой расчет прост: либо ты побеждаешь меня и становишься первым, кто вернулся отсюда, либо умрешь непобежденным никем, ведь никто не знает, что сталось с теми, кто был до тебя.
Ты тоже не знаешь этого и потому боишься.
К тебе вернулся тот страх, от которого ты когда-то спрятался в боевых искусствах. Именно он заставлял тебя непрерывно совершенствоваться, что бы взобраться на самую вершину и стать недосягаемым ни для кого.
Японские самураи, турецкие янычары и другие фанатики, демонстрирующие небрежение к жизни и презрение к смерти, на самом деле больше всего боялись и того и другого.
Смерть за императора, властителя, харакири, это не демонстрация презрения к смерти, а поступок отчаявшихся людей, которые не в силах ждать естественной кончины.
Теперь ты пришел сюда в надежде, что я быстро и легко решу твою главную проблему: примирение с жизнью или смертью.
Нет, воин.
Твой путь только начинается.
Ты останешься здесь, пока сам не решишь свою проблему.
Пока не поймешь, что главное не убить противника, а сделать так, что бы ни у одного человека в мире не возникло даже мысли убить тебя!
Только тогда ты вернешься к людям и никто уже не будет помнить твоего статуса Великого воина, но ты быстро завоюешь статус Великого мудреца миротворца.