Фото из интернета
В давние советские времена, знание о которых у ряда современных «исследователей» можно описать двумя фразами «Все голодали» и «Бедняжки – не выездные» для нас с женой, как и для большинства знакомых, святым считалось проводить ежегодный отпуск в путешествиях.
Профсоюзный отпуск был 24 рабочих дня и добавлялось 3 рабочих дня за участие в Добровольной народной дружине. Всего получался 31 календарный день. Это не «Северный» отпуск, но тоже что - то…
По работе нам приходилось почти ежемесячно летать в столицу судостроения Ленинград, и в раскиданные по всему Союзу ЦКБ проектанты и заводы – строители судов. Так что перелётов нам хватало, но отпуск раз в году и хотелось, чтобы он запомнился.
В зависимости от сезона выбирался и маршрут. Летом - юг, зимой - лыжи. С рюкзаком за спиной, лыжами в руках, в яркой экипировке я вызывал улыбку на лицах пассажиров метро или аэропорта.
Располагало к путешествиям и следующее:
- народ не был прикован к дачам и скотине. Ещё был жив Хрущёвский посыл, что советского человека нужно освободить от отупляющего быта;
- перелёт можно было оформить одним авиабилетом, указав в нём три и даже четыре пункта остановки с открытой датой вылета. Мы оформляли билет от Ужгорода в Крым или на Кавказ, оттуда в Сибирь, потом в Ленинград и, наконец, снова в Ужгород. Получалось намного дешевле и всё путешествие можно было вложить в одну зарплату.
Ностальгия закончена, теперь можно перейти и к объявленной теме.
Первый эпизод:
В этот раз мы отдыхали в Сухуми. Было начало октября, народ схлынул и мы сняли комнату в центре города в крепости «Диоскурия» в пятидесяти метрах от моря. Хозяин, некто Евгений Евгеньевич, одинокий интеллигентный мужчина лет за пятьдесят, представился внештатным фотографом какой - то республиканской газеты. Однажды он показал свои фотографии. На одной из них был памятник мужчине, как сейчас говорят, кавказской национальности.
«Знаете, кто это?» с интересом спросил он.
«Конечно. Камо» мгновенно ответил я. И сразу добавил «Симон Аршакович Тер-Петросян. Жил тогда то. Памятник установлен в Ереване». Мой ответ вызвал и удивление и уважение хозяина. А секрет был прост. В прошлом году мы отдыхали 20 дней в Ереване и, конечно, среди множества других запомнилась и эта деталь. После этого случая Евгений Евгеньевич стал рекомендовать нам куда пойти и что посмотреть.
По утрам было уже прохладно, с моря дул лёгкий холодный бриз. Вода не располагала к купанию и на берегу маячили только несколько мужских и одна женская фигуры. Для сибиряка такая вода привычна и я не упускал возможности поплавать. Днём было жарко, часа 2 мы проводили на пляже, а потом бродили по городу. Гора Сухумка, бальнеологические ванны, базар с его пьянящими восточными ароматами, набережная с пальмами, ботанический сад и обезьянник уже были нами осмотрены. Что бы ещё?
«Почему бы вам не поехать на катере в Гагры?» задал вопрос хозяин квартиры. «Причал сразу у выхода из крепости. Только билеты нужно заранее купить».
«Отчего бы и не поехать?» И мы купили билеты на завтра с отправлением катера в 8 часов утра.
Посудина, на которой нам предстояло плыть в Гагры, представляла собой известный всем речной трамвай с улучшенными мореходными качествами. В носовой части был салон человек на 70, в кормовой части располагались открытые всем ветрам скамейки.
Пассажиры зашли на борт судна, капитан скомандовал «Отдать швартовы». Матрос закрепил снятые тросы на палубе, в утробе посудины забухало, из трубы повалил густой сизый дым и берег стал медленно отдаляться. Туристы рассредоточились по бортам, наблюдая за тёмно синей волной и зелёными очертаниями прибрежных гор. Ничто не предвещало неприятностей.
Отойдя от берега километра на три, судно изменило курс, прибавило ход и пошло вдоль побережья на север. Внезапно задул холодный, с брызгами от волн ветер. Народ съёжился и заспешил в салон. Там было тепло, играла музыка, в буфете продавали конфеты, лимонад и прочие нехитрые судовые товары - публика расслабилась. Но ветер крепчал, на стёклах салона появились разводья воды от набегающих и бьющих в нос катера волн, дрожь в корпусе трамвайчика от работающих дизелей усилилась, весь он напрягся и даже зазвенел. Небольшая бортовая качка нарастала и вскоре превратилась в нестерпимую. Судёнышко медленно наклонялось сперва вправо, затем влево, замирало и вновь устремлялось с очередной волной в нескончаемую пляску стихии. Пассажиры, чтобы не свалиться на соседа, хватались руками за спинки передних сидений. Лица у многих побледнели, раздались первые всхлипывания и стоны.
Всегда найдётся «слабое звено». Некоторых тошнило, воздух в салоне стал непригодным для дыхания. Матрос едва успевал выводить страждущую публику к борту, чтобы она «широко улыбнулась» для облегчения желудка.
«Скорее пойдём отсюда» сказал я Валентине «иначе и нам плохо будет».
Мы пробрались на корму и сели на защищённую от ветра и брызг скамейку. Качка усиливалась. К бортовой прибавилась и килевая. Корма посудины всё глубже уходила в воду и потом выныривала из неё. По палубе покатились волны. «Поднимай ноги, иначе вымокнем» выкрикивал я жене. Бросок вверх, судно замерло и вдруг рухнуло в пропасть. Бросок вверх – в животе всё опускается вниз, катер в пропасть – тошнота к горлу. И так уже больше часа. Мне ничего, а Валюша, вижу, измучилась. Но страшнее этого бортовая качка, когда судёнышко наклоняется вбок и, кажется, вот - вот опрокинется. Крепче хватаемся за скамейку и задираем ноги, спасаясь от набегающих волн.
Наверное, судно меняло курс огибая мыс Пицунду. Качка усилилась. Корма посудины взмылась в небо, винты оголились, дизель без нагрузки стал набирать обороты, потом судно задрало нос и корма ушла под воду едва не смыв нас за борт.
"А вдруг что случится с дизелем при таких нагрузках?" тревожно застучало у меня в голове. "Тогда точно дело швах".
После пятого курса у нас была плавательная практика. На крейсере «Железняков» ходили до Шпицбергена и видели штормящее море. Но раскачать корабль длиной в полтора стадиона сложно. Поэтому для меня сегодняшние ощущения были новы.
Между тем обстановка на нашем ковчеге накалялась. Всё громче из салона и на палубе раздавались истошные крики «Капитан! Причаливай к берегу! Мы лучше пойдём пешком!». Минут на пять всё смолкало и вновь раздавались стенания «Чтобы я, когда то ещё поехала морем... Потонем... Высаживай... Жаловаться будем... В тюрьму посадим!».
В открывшуюся дверь из салона на палубу вывалилась ошалевшая от качки и тошноты полная женщина и, упав на колени, заламывая руки, стала громко выкрикивать молитвы. Картинка покоробила мою душу. Мне, атеисту, стало понятно происхождение поморской поговорки «Тот истово богу не молился, кто в море не штормил».
Капитан, наверное, привык к таким угрозам и посудина, мучительно переваливаясь с борта на борт, продолжала путь к обетованной цели.
«А вдруг перевернёмся и потонем?» испуганно спросила Валя.
«Не бойся. Не перевернёмся» бодро произнёс я. Ещё на третьем курсе мы выполняли курсовой проект по непотопляемости и остойчивости корабля, заполняя длинные таблицы в 20 листов колонками цифр. «Можно наклонять судно до 45 градусов, а потом оно и перевернётся».
Вижу, успокоил – профессионал всё же.
И вдруг я осознал правило из курса «Проектирование судов» - угол бортовой качки в 12 градусов недопустим на пассажирских судах. Его так и называют «Угол паники». Поэтому на круизных лайнерах устанавливают успокоители качки и прочие хитрости, чтобы пассажиры не просили высадить их посреди океана.
Расстояние до Гагр длиной около ста километров, а по морскому 50 миль, теплоход преодолел за 4 мучительных для пассажиров чАса. Через 3 часа гуляний по этому прекрасному курорту на борт судна поднялись почти все путешественники. Но некоторые решили не испытывать вновь судьбу и возвращались в Сухуми поездом.
Обратный путь катер, подгоняемый попутным ветром, проделал быстро и без приключений.
Второй эпизод.
Как то знойным летом мы с коллегой были в командировке в Севастополе. Рабочие дни работе, а в субботу и в воскресенье, конечно, пляж. В пределах города вода в мелководных бухточках прогревалась до температуры горячей ванны и не приносила облегчения. Поэтому мы предпочитали загорать в расположенном на Северной стороне пляже Учкуевка. Туда можно было добраться катером с Графской пристани через Севастопольскую бухту до Северной стороны и потом несколько остановок автобусом. Более короткий путь на катере с Графской пристани в море и сразу в Учкуевку.
В этот день в море с утра было волнение балла в три, катера в Учкуевку не ходили и мы поехали длинным путём.
Пляж был заполнен томящимися на солнце отдыхающими. Несколько храбрецов пытались оседлать набегающую на берег крутую волну.
«Давай загорать» предложил коллега и завалился на песок. Загар к нам уже не лип. Выгоревшие на солнце волосы, белесые брови на чёрном до неприличия лице и чёрные тела вызывали любопытство публики. «Крашеные цыгане» наверно, думали о нас окружающие. Лениво переворачиваясь с боку на бок, обменивались мы вялыми мыслями. «Плохо, что купаться нельзя» произнёс мой спутник. «А здесь никогда нельзя далеко в море заплывать» перескочил я на параллельную ветвь. «Спасатели следят, чтобы не заплывали далеко. То ли дело на Каспии – плыви хоть в Иран, если сил хватит».
Часа через два, утомлённые солнцем, мы подошли к немного успокоившемуся морю и, выбрав небольшую волну, нырнули в неё. «Нормально, Константин?». «Отлично, Григорий» обменялись мы репликами популярных в то время пародистов.
Затея понравилась и мы стали нырять почти в каждую волну. Я потерял бдительность и, зазевавшись, не заметил, как огромная волна накатила на меня с моря, потащила на гребне сперва к берегу, закрутила, чуть не сломав в пояснице, а потом поволокла по дну назад в море. Страх охватил шутника: нужно напрячься, чтобы не унесло далеко в море и спасать плавки, чудом зацепившиеся на ступне левой ноги. Изловчившись, поймал плавки и, что было сил, поплыл к берегу.
«Море нужно уважать» отложилось в моей голове. После этого происшествия мы успокоились и терпеливо ожидали времени ухода в город.
Часов в 5 пополудни калитка у пирса, где был пришвартован морской трамвай, открылась и на него началась посадка. Мы быстро оделись, прошли на катер и расположились на палубе надстройки. Стоило катеру лечь на курс к Севастопольской бухте, как его резко закачало. На катере была только молодёжь. Но у многих от неожиданности стали шальными глаза, девочки вцепились руками в скамейки. Опять знаменитый «угол паники». Правда, здесь нужно учитывать ещё одно обстоятельство: мы сидели на палубе надстройки и угловые ускорения от качки были намного больше, чем если бы мы сидели в салоне.
Вот так и приходят знания о предмете - от теории к практике.
PS. В случае с трамвайчиками есть только один выход – не садитесь на него при волнении более допустимого.