Часть 12 -
СВЕРДЛОВСКАЯ ОБЛАСТЬ
ВЕРХНЕ-СИНЯЧИХИНСКИЙ РАЙОН
пос. Бубчиково
На Урал поехали за счёт государства. Для нескольких семей, принявших решение поучаствовать в абщегосударственном полезном деле, был предоставлен «комфортабельный» товарный вагон, в который четыре семьи погрузили своё имущество и приготовились к поездке на новое местожительство. Нам досталось открытое для всеобщего обозрения «купе» в правом торце вагона. Там имелись широкие полки для вещей и для лежания, так что, для дальнейшего путешествия по родным просторам условия были вполне «приличные», даже для меня, с грудным ребёнком.
Вагон был прицеплен к товарному поезду. Двигались по особому графику: поезд то постоянно издавал скрежетание колёс и звуки гудков, а то, как бы замирал в глухой тишине, не гудел, вагон не колыхался. Значит, мы стоим. Мужчины открывали засовы широких дверей вагона, свежий воздух и дневной свет вызывал облегчённые вздохи пассажиров. Слава Богу, отдохнём!
Самый большой по продолжительности отдых был в тупике товарной станции города Челябинска, потому что здесь менялось направление железнодорожного пути по направлению до станции Верхняя Синячиха. Нам разрешили быть ночь на вокзале, а мне с ребёнком предоставили место в комнате отдыха.
Мужчины же вечером пошли в город: попить пивка, подзакусить, потому что уж больно утомительным был для них этот необычный путь. Сначала мы с мамой сидели в зале ожидания. Попутчицы по нашему «купе» с радостью пользовались вокзальным преимуществом, покупали мороженое, пили газированную воду, разглядывали различные витрины киосков.
В нашей семье всё было иначе, потому что все наличные деньги хранились в кошельке у мужчины. Так что, несмотря на то, что зависть каверзное чувство, от всего увиденного в моей черепной коробке нехорошее чувство присутствовало и давало простор для негативных размышлений. Но, никто не виноват, что выбрала такой путь жизни. Терпи! Переночевали, утром пошли в свои дощатые пенаты, успокоились и стали ждать, когда наш вагон снова двинется в путь.
Поехали, теперь уже без остановки до самого места назначения. На станции Верхняя Синячиха вагон подцепили к товарняку, который шёл до посёлка Бубчиково, где началась наша новая жизнь в качестве вербованной рабочей силы.
«ВЕСЁЛАЯ» ЖИЗНЬ
Перед нами гостеприимно распахнули двери общежития, а в нём комната, где мы будем жить. В этом общежитии жили и женщины, и мужчины. С ребёнком только мы. Первая же ночь открыла перед нами всю «прелесть» ожидаемого нас жилищного «комфорта».
Как только после работы прибыли обитатели общежития, так у них началась жизнь во хмелю: пьянка, до поздней ночи, крики, песни, ругань. Прошло три дня. Муж пожаловался в бригаде.
Один добрый человек сказал, что в 2-этажном доме пустует двухкомнатная квартира, которую хочет занять десятник Краснов. Он живёт вдвоём с женой, занимай её и не уходи, у вас ведь маленький ребёнок. Виктор вечером купил в магазине замок, ночью вставил его в дверь квартиры и перенёс все наши вещи. Утром ушёл на работу, а днём десятник узнал о незаконном вселении. Не один раз приходил к нам, стучал, но мы с мамой голоса не подавали. И разговор с мужем не помог нас выселить.
Руководство стройки приняли решение закрепить эту
квартиру за нами и мы успокоились. Муж работал плотником вместе с мужем главного бухгалтера. Маме досталась работа кассира. Посёлок был небольшой. Строительством заведовал мужчина пожилого возраста. Из руководства был ещё директор будущего завода, Жена его не работала.
В посёлке был один магазин. Если что поступало из дефицита, то попадало, прежде всего, руководящим работникам. Молоко было только порошковое. Минимум промышленных товаров. Те же полотенца – дефицит. Посуды должной не было, чай пили из пол-литровых банок. Я не работала до двухлетнего возраста дочери. Потом оформили Галю в детский сад, и стала работать. Кем? Рабочей.
На стройке ещё не было бульдозеров. Приходилось лопатами расчищать зимой снег на дорогах. Когда поездом доставляли на стройку щебенку и песок, то от железнодорожного полотна грузили строительный материал совковыми лопатами на грузовые бортовые машины. В ту пору мне было «легко» поднимать лопату с таким грузом и швырять в кузов.
Но, как говорится, нет худа без добра, и в моей трудовой жизни произошли изменения в лучшую сторону. Решили мы не водить дочь в садик, там не очень-то хорошо для малышки. Сменился начальник стройки. Вместо мамы он согласился меня принять на должность кассира, а через некоторое время перевёл инспектором отдела кадров. Для меня эта работа была и ответственной, и интересной. Никаких планов на будущую жизнь не строили. Жили одним днём.
На новой работе для меня открылся простор творческого подхода к порученному делу. Навела порядок в документации по учёту кадров. Потом решила, что у кадровика широкое поле деятельности, и заработала фантазия: то стенгазету выпущу, то поздравительную «молнию» повешу на видное место.
Что касается нарушений дисциплины труда работающими, решила тоже побороться наглядными методами. Например, появление на работе в нетрезвом состоянии, по моему понятию, вообще не должно иметь место. За этим должен следить, прежде всего, руководитель нижнего и среднего звена (бригадир, мастер). А что говорить, когда таковые сами ходят «с душком». Отсюда и начинается вседозволенность.
Начала бороться с этим злом своим методом. Сочинять умела, рисовать карикатуры тоже могла. Выпустила самовольно стенгазету с карикатурами, повесила её на видное место, а потом получили нагоняй от мужа: главный бухгалтер ведь не возникает! Я такого отношения никогда не понимала. Видимо, это мой самый главный недостаток. Но начальнику стройки моя работа нравилась.
***
В этот период жизни, после окончания Львовского культурно-просветительского техникума по профессии «Библиотекарь», приехала к нам Эмма. Её направили работать библиотекарем в посёлок Зенковка Алапаевского района. До посёлка от города Алапаевска добираться поездом по узкой колее. А там лесной уральский тупик.
В посёлке, вместе с местными жителями (кержаками), проживали прибывшие по вербовке и по собственной инициативе на разработку леса. В посёлке был большой клуб с кинозалом и библиотекой. Дома все были из дерева. Внутри тоже деревянный кругляк. В ту пору никаких обоев не было. У местного населения дома были огорожены досчатым забором, а двор, с постройками для скотины, устлан толстыми досками. В общем, тихий лесной посёлок. На работу рабочих возили поездом по узкоколейной железной дороге.
***
Перехожу снова к посёлку Бубчиково. С высоты моей колокольни, в ту пору, мне казалось, окружающая нас действительность не такая, каковой должна быть. Заканчивается второй год нашего здесь пребывания, а сдвигов в работе не видно. Кроме того, сильно заметна расхлябанность во всём. Казалось, что людей поддерживают в таком состоянии, чтобы могли просто существовать.
Строительство завода по производству силикатного кирпича буксовало на месте. В нём не видно было бурления созидательного процесса. И такое положение кого-то устраивало. Руководство получало приличную зарплату, а что касается рабочего класса, то он привык жить и в таких условиях, и при таких заработках. Живи и жди у моря погоды!
Лично меня такая «весёлая» жизнь нисколько не устраивала, и мы решили поехать в лес.
Сказано – сделано.
***
По жизни в мечтах шагаю, немое смотрю кино.
По полочкам расставляю, оцениваю что дано:
Что так, что не так сложила, иная деталь ни к чему.
Чего-то мне не хватило, а что – понять не могу.
УРАЛЬСКИЙ ТУПИК
Посёлок Зенковка
Отработав честно два года (с октября 1957 года по декабрь 1959 года) на строительстве завода силикатного кирпича, переехали жить в посёлок Зенковка, где работала сестра Эмма библиотекарем. Надеялись, что заработная плата будет больше. Выделили нам полдома, две комнаты и кухня. Виктора приняли сучкорубом. На вальщика леса он не годился, не было навыков работать бензопилой. Сучкорубами работали, в основном, женщины. Оплата за труд была невысокая, так что мы ни в чём не выиграли.
Для меня нашлась временная работа. На период декретного отпуска работницы, приняли приёмщицей древесины. С февраля 1960 года я приступила к исполнению своих обязанностей. В моём распоряжении, кроме блокнота, линейки и карандаша, спецовка: ватные брюки, валенки, телогрейка. Морозы зимой, без преувеличения, в пределах 40 градусов.
На закреплённых делянках бригады стараются выполнить и перевыполнить план заготовки древесины. Опытные вальщики лихо орудуют бензопилами, и могучие деревья с хрустом ложатся в нужном направлении. Вот трактор специальными щипцами захватывает пачку деревьев, рабочий помогает укрепить их толстым тросом и трактор потащил деревья на эстакаду.
А я, приёмщица, потом подхожу к каждому дереву, измеряю линейкой диаметр среза, записываю в блокнот, а в конце рабочей смены подвожу итог: сколько кубометров (фестов) сегодня свалила та или иная бригада. Чем толще деревья, тем больше кубометров свалила бригада, тем больше будет зарплата.
С первых дней работы я поняла, что хорошие делянки леса попадают местным жителям. Редкий участок леса с тонкими деревьями выделяется приезжим. Так что заработки, например, у моего мужа, были такие же, как и в Бубчиково. Для меня в перспективе работа была только в лесу, сучкорубом. Так что пришлось самой находить выход из такого положения.