Подъезжая к неприступным стенам монастыря, я вспомнил всё, что здесь когда-то произошло...
- Я покину вас, мне нельзя тут появляться, иначе беднягу Доната не примут.
- Ты прав, Эрнесто. Где встретимся? - в глазах Амато промелькнула тревога.
- Буду ждать Вас у задней стены монастыря.
- Можно с тобой? - Валентино с надеждой посмотрел на меня.
- Возьми хотя бы его!
- Ладно, ради вашего же спокойствия!
Мы поскакали, объезжая монастырь по кругу. Владения аббатства имели внушительные размеры, и вся земля была огорожена гигантской каменной оградой. Но стены во многих местах имели следы свежей кладки, значит, были не так давно повреждены. Сердце сжалось от того, что мои любимые женщины подвергались такому риску! Монастырь взят не был, это я точно знал, но попытки завладеть им предпринимались. Наёмники жадные до женских тел и провианта, безбожники... Мороз прошёл по коже. Счастье, что есть здесь братья-евнухи, способные не только молиться, но и охотиться, а значит, умеющие держать в руках оружие, когда это необходимо.
- Что мы ищем, Эрнесто, лазейку? Не думаешь ли ты вновь рисковать жизнью?!
- Помолчи пока!
Сердце билось всё громче и, казалось, вот-вот выскочит из груди. У западной стены я увидел пробоину, через которую взрослый бы не пролез, а вот ребёнок вполне. Здесь я и остановил коня. Мы с Валентино спешились и заглянули в пролом. За стенами находилось кладбище. Однообразные скромные кресты возле земляных холмиков, несколько ровных рядов с могилками монахинь и аббатис.
"Когда-нибудь здесь останется лежать и сестра Аннета, - подумал я, и сердце сжалось в тисках безнадёжности. - Даже после смерти мы будем далеки друг от друга..."
Затаившись, я ждал обещанного Эделиной, веруя всей душой, что так оно и будет. Валентино хотел что-то спросить, но по моему выражению лица всё понял и не осмелился нарушить тишину. Вскоре надежды оправдались, мы услышали детский голосок, напевающий какое-то песнопение, а потом шаги, девочка вскарабкалась на стену и выглянула наружу. Светлые кудрявые волосы, по-бунтарски выбились из-под белого платка. Я покинул укрытие, чем вначале испугал дочку, но, узнав меня, она протянула руки, и даже взвизгнула от восторга, я помог ей пролезть через узкое отверстие.
- Папочка, родной, я знала, что ты сегодня приедешь! - Изабель обхватила меня за шею, со слезами на глазах, прижавшись всем своим существом.
- Вот это да! - Валентино, совершенно ошарашенный, вышел из зарослей, в которых прятался. - Вероника, как ты здесь оказалась?! - он замер, начиная соображать, что перед ним другая девочка. - Надо же, как две капли воды!..
- Это моя дочь, Изабель, Валентино, - я обратился к ней, - познакомься, радость, это мой воспитанник, друг и боевой товарищ.
Изабель смущённо протянула ему ручку. Для восьми лет малышка была очень лёгкой и хрупкой, я без труда держал её на руках, словно пушинку.
- Ты не забыла меня, красавица?!
- Каждый день я ждала, что ты придёшь! - она ещё крепче сжала свои объятья. - А кто такая Вероника?
- Дело в том, малышка, что у тебя есть сестра, и вы с ней очень похожи.
- Как такое может быть, папа?
- Поверь мне, в жизни бывает и не такое!
- Она живёт с тобой? - глаза её стали грустными.
- Да, Изабель, она и её брат Антонио живут со мной. Но я не видел их почти столько же, как и тебя, потому что был на войне и только сейчас возвращаюсь во Флоренцию.
Мы отошли от стены в заросли лавровых кустов, чтобы не быть на виду.
- Война, - это страшно. К нам пытались ворваться французы, но братья отстояли монастырь!
- Никто не пострадал?
- Нет, только стены... И ещё умерла матушка-настоятельница. Теперь у нас другая аббатиса - Тереза. Она добрая и не очень сильно нас наказывает... - она замолчала на мгновение, но после быстро-быстро проговорила:
- Забери меня с собой, Богом молю!
- Хоть сейчас, родная, я бы взял тебя и больше никогда не разлучался. Но что станет тогда с сестрой Аннетой?
Изабель ещё сильнее ко мне прижалась:
- Об этом я и не подумала!.. Мама почти никогда не разговаривает со мной, только когда мы чудом остаёмся наедине. Она сразу же узнала твой крестик и даже поцеловала его, - малышка погладила распятие на груди. - Я сказала всем, что это подарок крёстной, поэтому его не отобрали. Все очень уважают здесь мадонну Элеонору. Скажи, папа, что случилось, почему крёстная в этом году не приехала к нам?
- Она родила ещё одного сына и, говорят, что плохо себя чувствует... - мы оба вздохнули с сожалением.
- Я буду усерднее молиться за неё!
Валентино сидел на валуне, чуть дыша, очарованный столь неожиданной для него встречей.
- Как долго я тебя ждала, отец!
- Как же ты узнала, что я буду здесь сегодня?
- Мне снился сон, что привезут раненого, а ты в это время будешь ждать меня тут!
"Ай да Эделина!" - подумал я, мысленно вознося ей благодарность.
- Когда это случилось, и привезли солдата, я со всех ног побежала сюда, и вот видишь! Это на самом деле ТЫ! Как же я счастлива! - Изабель уткнулась лицом в мой камзол, вытирая слёзы.
- Родная моя! Как же я по тебе скучал!.. Спасибо за твои молитвы, благодаря им я выжил! А это помнишь? - я достал из-за пазухи локон её волос, запрятанный в кожаный мешочек, всегда висящий у меня на груди вместе с деревянным крестиком, вырезанным руками Антонио.
- Помню, - Изабель стёрла со щеки вновь появившуюся слезинку и улыбнулась, - ты сохранил частичку меня!
- А ещё у меня есть вот это!.. - я достал из походной сумки рисунки на плотной бумаге, скрученные в трубочку.
- Ух ты! - воскликнула дочь. - Какая красота!
- Это рисунки Вероники, твоей сестры.
- Как красиво она умеет рисовать! А нас здесь этому не учат. Матушка Тереза считает, что рисование - праздное занятие и к тому же дорогое. А какие здесь чудесные яркие краски! - она искренне восхищалась работами Вероники. - Папочка, подари мне один! Я его спрячу, никто не найдёт!
- Выбирай любой.
- Вот этот, с волшебной феей!
На рисунке была изображена Адриана с крыльями. Вероника рисовала мать с единственного оставшегося в доме портрета безвременно почившей.
- Хорошо, если тебе нравится, возьми его!
- Спасибо! - она поцеловала меня, словно я подарил ей целое сокровище.
- А это от твоего брата Антонио, - я достал оловянного солдатика, прошедшего со мною всю войну.
- Брата... - она задумалась, - а мачеха тоже есть?
- Нет, моя жена умерла.
- Почему же ты не женился на маме?
- Нас разлучили, Изабель. Когда-нибудь я тебе всё объясню. Знай только одно: я всегда любил твою маму и сейчас продолжаю любить...
- Бедный мой! - она прижалась ко мне сочувственно, и я ощутил, что никогда с нею не разлучался, этот ребёнок всегда жил в моём сердце.
- Когда же мы будем вместе?
- Потерпи немного, родная, скоро всё исправится... Я обязательно что-нибудь придумаю. А пока ты - единственная радость для твоей мамы, и я не могу лишить её последнего.
- Но ведь так будет всегда! А я не хочу быть монахиней! Я желаю быть с тобой, папа! Мечтаю увидеть нашу семью! Танцевать с дочерьми крёстной! Рисовать с Вероникой! Играть в солдатиков с Антонио! Забери меня, умоляю! - её голубые, небесные глаза снова заволокла пелена печали.
- Твоя мама никогда не простит мне этого.
- Она добрая и всё поймёт!
Сердце рвалось на части. Осознание того, что Патриция здесь, за стенами этого монастыря, всего в нескольких шагах от меня, не давало спокойно дышать. Я не видел её бесконечные девять лет, с той самой встречи...
Кто-то появился за стеной, и тихий женский голос робко позвал:
- Изабель!
Малышка вздрогнула, отчаянно прижимаясь ко мне всё сильней.
Я узнал, кто это, и душа замерла в отчаянной надежде увидеть её, хотя бы на мгновение!
- Патриция! - не помню, как выскочил из зарослей.
Она стояла у разбитой стены и, увидев меня, схватилась за сердце.
- Эрнесто!..
Я отпустил Изабель и, подойдя к проёму, протянул ей руку. Наши пальцы соприкоснулись, и земля начала уходить из-под ног.
- Умоляю тебя, верни мою дочь!
Эти слова отрезвили мой пыл.
- Мне без неё не жить, Эрнесто! У тебя есть другие дети...
Изабель прижалась к моим ногам с листочком и солдатиком в руке. Если бы я мог разделить моё сердце и отдать им обеим, то сделал бы это. Между нами протянулась долгая мучительная пауза. Я смотрел на полузабытые, изменившиеся черты своей любимой и понимал, что она уже никогда не будет моей. Освободив её руку, я почувствовал, как что-то внутри оборвалось.
Присев перед Изабель на корточки, обнял дочь и сказал:
- Ты должна вернуться, родная! Сестра Аннета не сможет жить без тебя. А я не смогу жить, зная, что её больше нет.
Она посмотрела на меня своими огромными ангельскими глазами, истерзанная тоской:
- Хорошо, папа, я сделаю, как ты хочешь, но я буду каждый день ждать тебя и верить, что однажды ты заберёшь меня!
- Я люблю тебя, родная! - наши слёзы смешались, когда я покрывал её лицо поцелуями. - Иди, моё счастье, иначе вам обеим попадёт...
Приподняв её, я помог девочке пролезть на монастырскую сторону. Патриция приняла дочь с той стороны.
- Спасибо, Эрнесто! Рада, что мои молитвы услышаны и ты жив! Уходи, ради Бога, не рви нам душу. Возвращайся домой, туда, где тебя ждут. И пусть Господь простит нам наши грехи! - слова Патриции причиняли мне боль, словно удары плетью, обжигая и леденя одновременно.
Изабель рыдала навзрыд. Я почувствовал приближение Валентино. Патриция с трудом узнала его.
- Как вырос твой мальчик! - от сестры Аннеты веяло холодом, но я знал, что холод этот напускной - она держалась из последних сил. - Это ты, Валентино?!
- Да, моя госпожа! - он поклонился ей, не веря своим глазам.
- Ступайте с Богом! - она крепко сжала ладонь Изабель и потянула её за руку, уводя за собой через кладбище. Дочь ещё несколько раз оглянулась, попыталась махнуть мне рукой. Я чувствовал, что больше никогда не увижу Патрицию. И не мог уйти. Она уходила твёрдым шагом, не оглядываясь назад.
Продолжение: http://www.proza.ru/2013/08/10/1371