Илюша шел проходить флюорографическое обследование. Конфеты припасены. И подумать есть о чем, в такое сырое, летом еще не вмученное утро. Приходит, видит – очередь. Людей много и все разные, комната маленькая. Сидушки все заняты. Илюша встал скромно в уголок. Приходит старушка и спрашивает:
- Кто последний?
- Я – отвечает Илюша
Молчание. Кто-то читает книгу, Кто-то смотрит в точку. Один ковыряется в рюкзаке. Некоторые думают. Остальные почесываются или моргают.
Очередь двигается то медленно, то быстро. Старающийся быть серьезным и уверенным, дяденька в кепке и с усиками, постоянно заводил разговор, смысл которого заключался в том, чтобы четко понять, кто из тех, кто стоит перед ним, за кем стоит.
За старушкой выросли другие люди. Илюша стоит и слушает когда кто-нибудь, кому-нибудь что-то рассказывает. Такое дефисное состояние. Разговоры про политику. Один дед даже читает стихи, которые я не помню, но в последней строке что-то было про власть рдеющих закатов и Сталина, которого мы все еще вспомним.
В общем, обезличенность и безразличие, спрятанные в каждом. И вот проходит, таким образом, один час сорок пять минут. Вдруг так получается, что в кабинет никто не заходит. Сидят смущенно все думают. Заходить вроде как некому, либо врач не принимает, и до полудня бы успеть, ребенка не покормила, странно смотрит на меня, синусоидальные пропорции в системе отображения болевых рецепторов. Путаница.
Тут из кабинета выходит достаточно толстая врачиха и начинает ворчать на всех, дескать, чего не заходите. А Илюша виновник всего происходящего задумался о своем. Все в очереди смотрят на человека, который занял ее перед ними. Поэтому все стоят. Только вот Илюша ни на кого не смотрит. Врачиха давно работает, понимает, что крайний Илюша. Она заботливо берет его за руку и ведет в кабинет. Там очень долго Илюшу ищут по картотеке, но найти так и не получается. Но флюорографию сделать все же надо. Выписывают ему бумажку, и он идет в соседний кабинет, где раздевается до пояса и подходит к лифтоподобной конструкции. Тут вдруг и дедушка рядом, он иногда подрабатывал доктором. Он Илюшу обратно одел и сказал, что флюорографировать его не будет, так как дело совсем не в туберкулезе, а в цифровых копиях, которые снимаются с человека каждый год. Дедушка подробно объяснил, как государственная структура оказывает безразличие, снимая копию переставая нуждаться в оригинале. И вообще, вдруг удивился дедушка, разве в шесть лет делают флюорографию?