Глава 25.
«- Конечно же, у шаха есть шанс, хотя я бы поставил на его сына. Как только Хомейни убьют и похоронят, начнётся гражданская война, армия возьмёт власть в свои руки, и им понадобится фигура вождя. Из Резы получится великий конституционный монарх».
(«Шамал», глава 45, отель «Интернациональ», Эль-Шаргаз. 18.42)
После «чёрной пятницы» - сентябрьского расстрела демонстраций иранской армией, официальная пресса СССР (а иной и не было) взорвалась сообщениями из Ирана; на телевидении – рассуждения политологов о том, что американцы в Иране провоцируют шаха на эскалацию репрессий, и о том, что только марксистская партия Туде борется за интересы народа, возмущённого резким контрастом между бедностью и показной роскошью шахского двора; народ, конечно, возмущён внедрением западной развращающей культуры.
В октябре и первой половине ноября ни мы, ни сидевшие в Иране американцы не знали расстановки сил: слишком много демократических, левых и правых, молодёжных и религиозных кланов вышли на улицы.
Но у советских руководителей какие-то планы в отношении Ирана зрели. По линии общества «Знание» в учреждения и на производства Узбекистана ринулась армия лекторов. Пошли они и по воинским частям.
Особенно желанными были лекторы ЦК – а вдруг они нам раскроют глаза на происходящее в Иране.
Наконец мы дождались такого лектора: к нам приедет бывший военный атташе в Иране полковник Дмитриев.
Лекция предназначалась для офицеров. Конечно, из числа ротных-взводных и тыловиков на лекцию пошли только любознательные. Офицеры КП – оперативники, переводчики и направленцы – прибыли в полном составе, это был их хлеб. Тем более, военный атташе, разведчик в первую очередь, и конечно, человек осведомленный.
Нам представили мужчину лет пятидесяти в добротном костюме, при галстуке. Развесили подробную политическую карту Среднего Востока.
Увы! Лекция оказалась банальной: всё, о чём хорошо поставленным голосом вещал лектор, мы уже слышали от телевизионных политологов.
Офицеры заскучали, стали перешёптываться.
Окна класса учебного корпуса, в котором проходила лекция, выходили в яблоневый сад, где в это время жена одного прапорщика прогуливалась с солдатом. Лектор то повышал, то понижал голос, но головы присутствующих были повёрнуты в сторону окон. Наконец замполит что-то шепнул своему помощнику, тот вышел, и вскоре наше развлечение закончилось.
- Пожалуйста, какие будут вопросы?
Поднялся начальник КП подполковник Борис Львович Комионко, о котором я уже писал:
- Не скажете, зачем вы встречались с начальником жандармов Тегерана на его квартире второго апреля?
- ???
Дмитриев был явно растерян.
К уху лектора наклонился сопровождавший его майор от политотдела спецчастей округа и что-то зашептал.
Дмитриев вздохнул с облегчением и улыбнулся:
- Напрасно меня не предупредили, что придётся выступать перед коллегами-разведчиками. Разрешите, я сяду.
Он сел, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и пальцем оттянул галстук.
И началась вторая лекция – о моджахедах и курдах, муллах и брожении в корпусе жандармов, о межнациональных конфликтах и конфликтах между армией и САВАК, о противоречивых оценках событий в Иране журналистами Франции, Англии и Италии с одной стороны и американскими – с другой.
Отвечая на вопрос Комионко, он рассказал забавную историю:
- То, что военный атташе – разведчик, разумеется по умолчанию: не выходя из своего автомобиля, дозволяется фотографировать что угодно; это не считается шпионажем. Однажды я получил задание: сфотографировать антенны в американской зоне на севере Тегерана. Заказал маршрут, получил разрешение на поездку, но проехать к нужному месту не удавалось: то «ремонт дороги», то «авария», словом, практически не пускали. Через день или два я неожиданно получил приглашение на день рождения к видному офицеру жандармерии Тегерана. Для такого случая в посольстве всегда наготове подарок. Я взял сервиз дулёвского фарфора.
Теперь Дмитриев говорил свободно. Так как рассказывают при застольной беседе. И присутствующие офицеры вмиг превратились в заинтересованных слушателей.
А рассказчик мог и порассуждать, больше не глядя на часы:
- Между прочим, это у нас именинник может небрежно отложить подарок в сторону, мол, потом посмотрю. У персов не так. Именинник доставал из коробки предмет за предметом, громко восхищался, подносил к свету, щелкал пальцами, демонстрировал предметы гостям и ставил дарителя в центр внимания всех присутствующих. Жена моя ушла на женскую половину, где её приняли тепло, одарили по-женски, а мы с хозяином после ухода гостей ещё задержались за чаем, обсуждая какие-то незначительные проблемы. Когда я садился в машину, он вручил мне пакет со словами «это мой подарок, развернёте дома. И ещё хочу сказать: как мне, так и вам, нам важны наши служебные карьеры. Давайте будем друг другу помогать!» Когда же я в своём кабинете вскрыл пакет, там оказались прекрасные, сделанные со всех ракурсов, фотографии новых американских антенн!
Если в сентябре я ещё сомневался, что возможен осенний выезд мангруппы в Гудри, то теперь сомнения сменились уверенностью.
В предшествующих экспедициях я был единственным инженером в мангруппе, и вся тяжесть по подготовке радистов в Ашхабаде (Изганте) и обслуживанию радиотехники на позиции ложилась на мои плечи. Теперь я решил взять с собой офицера ЛИР (Лаборатории Исследования Радиоизлучений) капитана Кальменсона. Это был офицер, хорошо знавший аппаратуру анализа, но не инициативный. Он и меня придерживал:
- Стас Иванович, не суетись.
После моего ухода в запас в 1983 году Кальменсон сам возглавит ЛИР.
А пока что мне предстояло решить две задачи: ознакомить Кальменсона с особенностями эксплуатации полученной от КГБ техники; добиться от начальства разрешения на включение Кальменсона в состав группы. Начальство к моей просьбе отнеслось сначала с холодком:
- Лучше возьми ещё одного переводчика.
Возможно, были и другие мотивы…
Помог заместитель начальника разведки КТУРКВО подполковник П-евский, очень креативный офицер, постоянный организатор наших экспедиций. В будущем П-евский окажется заместителем начальника разведки 40-й армии в Афганистане, оттуда переедет в Прибалтику, откуда снова будет отозван в Афганистан. Но я уже буду на пенсии, и до меня будут долетать лишь крохи информации о бывших сослуживцах.
Решили выехать из Ташкента сразу после октябрьских праздников, 9 – 10 ноября.
Ноябрьскому выезду предшествовали разные события армейской повседневщины: дежурства оперативным дежурным КП нашей части, дежурным по гарнизонным караулам комендатуры и помощником оперативного дежурного на ЗКП КТУРКВО, размещавшегося в Казахстане; дневные и ночные тренировки к параду седьмого ноября, где в офицерской колонне для меня тоже нашлось место.
В этой рутине отдельную позицию занимали наши встречи с писателем Михаилом Шевердиным.
Продолжение http://proza.ru/2013/08/09/128