Мои таксистские истории, и не только

               МОИ ТАКСИСТСКИЕ ИСТОРИИ, И НЕ ТОЛЬКО.

                "Аллергия и двести рублей, которые только сто".
      
       Стою на светофоре  первым , но в третьем ряду. Через перекресток  девушка с пальчик и с поднятой рукой.  Вот черт! Сейчас,  какое-нибудь шайтан-такси  со светофора  рванет и в дамках-с, а мне никак – справа Китайская стена , фура с прицепом.
       Но ура-ура!  Поперечный поток еле тянется, и я успеваю наискосок  раньше всех:
       -Девушка,  вам куда? -  Класс! Всего-то пару километров , да и то по прямой. Сколько будет платить  - уже не важно, все равно по дороге. Девушка вскарабкивается  в машину и начинает отчаянно чихать, смущенно косясь на меня снизу вверх.
      - Это аллелгия , извините пожалуйста,  апчих-апчих-апчих!
      - Ну да - говорю сквозь зубы и представляю , как откинусь  от свиного гриппа.
       - Апчих! А у вас нет аллелгии?
       - Да с утра еще не было, пока вы не спросили !
         Каких-то  пять минут, и мы на месте. На протянутой ко мне ладошке сотка,  под большим пальчиком   - смятая вторая. Понятно, хотела за сотню, но на всякий случай приготовила вторую , видать уж очень спешила к спецу по аллергиям.
         После секундного  замешательства ,  пересилив приступ  жадности,  все же отдает вторую. Оба на , целых двести! Да за такой пустяк, когда у самого в кармане последние ничего, и бензин на нуле -  это ж , как два подарка с одной елки,  один с низу,  другой сверху.  Но алаверды никто не отменял, даже в такси - возвращаю одну бумажку назад. Пассажирка в экстазе .
       - Сотки , за глаза хватит! - отвечаю на ее немой вопрос.
       - Да? Надо же, со мной такое впервые!
       - Поздравляю вас, веселого дня и будьте здоровы! – продолжаю прикалываться  ,  балдея от  самого себя, да и девчушка, хоть и маленькая ,  но вроде ничего - глаза красивые. Небрежно бросаю сотку на торпеду и еду дальше. Господи , все ли Ты видишь?
               
                "Хочу я замуж,  замуж хочу".

         Я и часа не проспал, после ночной смены, как надсадная и продолжительная  трель  мобильного заставила меня вновь вернуться из  страны вечного кайфа  в страну  вечных долгов и дураков. Звонила Ирка, диспетчер , мамкины настенные часы  показывали  ровно 9:
         - Юр, ты уже спишь?
         - Еще нет, только штаны снял!
         - Мне, что отвернуться?
         - Зачем, я уже другие надел, свадебные.
         - А как ты догадался?
         - Догадался чего?
          - Юрка, я серьезно! У нас заказ горит, Борька сломался, а людям на свадьбу в Савеловский загс, свидетели они! Начало в 10 часов.
         - Так вроде ж свидетелей теперь того, ликвидировали , как класс?
         - Ну не знаю, мне пофиг, я замуж больше не хочу. Юр, Измайловский бульвар,  поможешь? А? Тебе же из Сокольников ехать?
         - Ну да, но к 10-и все равно не успею!
         - Юр, понятно, что не успеешь, но ближе тебя все равно никого нет.
           - Иришка, да еду я, еду , уже машину завожу!
           - Юрка! Спасибо! Главное штаны береги, авось пригодятся!
           - Не за что, и типун тебе на язык!– спросить еще, за что она  меня так не любит, не успел. Ирка  ехидно хихикая , дала отбой.
             Через пятнадцать минут,  я уже был на Преображенской площади. И пока горел красный, думал о нас с Иркой.
           Мы конечно с ней дружили. А как иначе? В такси без своего диспетчера, все равно, что на рыбалке без наживки. Я старался никогда не оставлять без внимания все ее просьбы  о помощи,  подобной той, что и сегодня утром. Она же, если мы попадали в одну смену , отдавала мне все самые выгодные маршруты, в которых отдельной строкой проходили заказы на услугу «пьяный водитель». Лучшего для таксиста и придумать было нельзя. Реальная булка с маслом, да еще и с двух сторон. Две штуки чистыми прилепали  сразу, а потом  могло все вырасти и до десяти, и до двадцати, и до….. даже не буду писать цифру , все равно не поверите.
            Ирина жила в области , далеко за городом. Иногда я ее подвозил прямо домой, для чего надо было отпахать километров 70 с гаком.  В принципе мы оба догадывались к чему, рано,  или поздно могут привести эти длительные по лесам и долам совместные поездки. Догадывались, догадывались, и однажды, все этим и закончилось.
             В тот день,  Ирка, как всегда ждала меня на конечной станции метро, чтобы мне не пришлось , сначала тащится по пробкам в центр, а потом обратно. Ночная смена была тяжелой, как никогда, что для нее, что для меня. Потому, ни о чем таком, я даже не думал, пока не заметил , каким коротким и одновременно долгим взглядом она окинула меня, когда садилась в машину. Господи, этот взгляд  безумно желающей ТЕБЯ здесь и сейчас ,  женщины, я бы не спутал ни с каким другим. Даже не знаю, какой чудак, смог убедить человечество в том, что мужчины любят глазами, а женщины ушами. По моему личному опыту, все как раз наоборот! И если ты, реально желаешь знать, хочет ли ТЕБЯ женщина, просто загляни в ее глаза, дальше, как в песне:  «Ты все поймешь, ты все увидишь там»! О том, что это так, я узнал еще в школе.
            Как-то в десятом классе  нас повезли  автобусом на экскурсию в Красную Поляну. Мы с Элькой (моя первая школьная любовь), дабы не палить нашу тайную порочную связь, нарочно оказались подальше друг от друга – она на задней площадке, а я рядом с водителем. Старались мы почем зря - к тому времени, уже  все были в курсе, и не только одноклассники, но и практически все учителя, начиная с нашей классной , «сорок пять , бабы ягодки опять», Аллы Степановны,  до хромоного англичанина, Ивана в квадрате (Ивана Ивановича). И пока ехали,  всю дорогу ,  мы украдкой переглядывались. В этом для нас не было ничего нового, кроме одного – с каждым разом взгляд Эльки становился все пристальней и отрешенней. Естественно,  по малолетству я  ничего не понял. И, чтобы не быть похожим на малыша из анекдота: Папа, а море, где?- постарался не придавать этому никакого значения.
        Правда к вечеру, где море, все же выяснилось. Под видом делания уроков, мы с Элей укрывшись от родителей в ее девичьей светелке,  долго и жарко целовались ,  под ее кофтой и юбкой , как всегда не было ничего. В перерывах между поцелуями, она и поведала о том, что происходило  в автобусе. Толи весна, толи дорожная романтика, толи наивные песни про любовь под гитару, а может сразу все вместе , вызвали в ней такой острый приступ желания, что  если б автобус сделал остановку, чтобы всем прогуляться по лесу, то там бы все и случилось, прямо под первым же попавшемся кустом. « Все» означало для нас – перейти последнюю черту, у которой остановилась наша «долгая дорога в дюнах». Двигаться по этой дороге мы начали еще с конца восьмого класса  И двигались мы довольно шустро, благодаря тому, что мне удалось раздобыть книгу известного немецкого сексопатолога «О здоровом сексе», в русском переводе. Чего греха таить книга была столь увлекательной, что я переписал наиболее волнительные  абзацы вручную , в прямом и переносном смысле, и не один раз. Затем все переписанное свел в одну толстую , большого формата, коричневую общую тетрадь, снабдив собственными карандашными (довольно точными) зарисовками порнографического характера и эпиграфом из строчек известного анекдота:

                Ложись на горы Алтайские
                Хватайся за колокола китайские
                И суй своего дракона
                В пещеру Соломона

       Успех моего первого печатного издания тиражом всего в один экземпляр, превзошел все ожидания! Рукопись , что называется пошла по рукам, а всем желающим прочитать и переписать, пришлось записываться в очередь, растянувшуюся аж до самого выпускного.  В результате моя знаменитая тетрадка  стала сильно смахивать на ветхий завет Казановы, в обложке из старого коричневого и изрядно истоптанного башмака.
        Наш же с Элькой , летящий на всех парах паровоз, когда до коммуны им. Ромео и Джульетты  оставалось лишь чуть, каких-то там пол штыка, совершил экстренное торможение. И дело было не только в природной девичьей стыдливости и вдолбленной  убежденности, чуть ли не детского сада, в том, что порядочная девушка до свадьбы никогда, и ни за что. В стойкую Элькину оборону внесли свой посильный вклад  ее дед с бабкой, они и в Москве-то не жили ,  она каждое лето ездила к ним на каникулы. Но им каким-то непостижимым образом удалось убедить горячо любимую внучку, что забеременеть можно и вовсе не раздвигая ног,  и не снимая трусов. Вот так, фух – в форточку надуло, и такой нежданчик , непредусмотренный никаким , даже самым продвинутым законодательством.
               В результате, каждая задержка, на каких-то день-два Красной Армии приводила Элю в состояние неописуемого ужаса – она начинала кашлять и температурить. С другой стороны , из  хороших книжек про людей с большой буквы, я знал , что нет ничего более грязного и подлого, чем насилие над душой человека. Потому поступить вопреки , доброй воли Эльки ,  не смог бы никогда. Но мое юношеское нетерпение постоянно вздымалось куда-то в высь , выше самого высокого американского небоскреба. Я весь извелся,  и с этим надо было, что-то делать, не помогали уже и регулярные переписки вручную всей домашней библиотеки от Мопассана, Куприна до Золя с Максимом Горьким. Помощь пришла с совершенно неожиданной стороны, от соседки двумя этажами ниже Екатерины Францевны. Как, что и почему, парой строк не обойтись, потому о незабвенной первой и последней по обсуждаемой тематике реальной учительнице, как-нибудь в другом рассказе. Так или иначе, сорокалетняя Екатерина Францевна, разведенная и одинокая, не только помогла мне утихомирить, хотя бы на время, мою мужскую прыть, но и научила, как сделать так, чтоб у нас с Элькой все случилось, но нам за это ничего не было.
          Занятия с соседкой проходили по ускоренному курсу, теория перемежалась с практикой так интенсивно, что некоторое время я ходил постоянно вялый и сонный. Мои родители перепугались не на шутку, и посоветовали мне поменьше учить уроки и больше бывать на воздухе. Делали они это совершенно искренне, так как были уверены, что только служба в армии может сделать из меня человека.
           Немудрено, что теперь я с жаром ежедневно доказывал Эле, что знаю способ, от которого абсолютно точно никаких детей не бывает в принципе. Но она по-прежнему крепко-крепко сжимала ладошками свое заветное яблоко. И хотя мне дозволялось многое, надкусить это давно созревшее яблочко, при Элькиных страхах было просто нереально.  По сему  ничего не оставалось делать, как смириться – мы ведь твердо решили пожениться уже через год после окончания школы, ну или через два, если б я , как надеялись мои родичи, загремел в армию.
         Но была весна , и был автобус марки ЛАЗ – за что отдельное спасибо замечательному советскому автопрому! Ездили мы в Красную поляну в начале марта, а в конце апреля, когда родители Эли уехали на все выходные по дачно-огородным делам,  упорное Элькино нет-нет, неожиданно превратилось в долгое и протяжное даа….
                От нежных бедер к ногам упал капрон
                С твоей я нежной груди сорвал бутон
                Легла под кленами ты , спиной примяла цветы
                В объятьях жаркой  любви, минуты шли
         Я не терял головы, и сделал все, как надо. Элька плакала и целовала мои руки, а мной обуревали противоречивые чувства.  Я сам, того не желая, опередил события и навсегда лишил себя возможности узнать, каково это, потерять девственность вместе. Мы лежали, обнимались , осыпая друг друга благодарными поцелуями. А меня не покидало какое-то странное , совсем ни к месту , чувство , что , несмотря на всю нашу безумную и страстную любовь, нам НИКОГДА не быть вместе. Так оно и случилось. Ровно через три месяца , в течение всего лишь одного дня, «все, что было между нами» (слова из песни) , словно корова языком слизнула: позвонил Эле какой-то знакомый, по какому-то пионерлагерю, пригласил в Парк Горького, покататься на каких-то там американских горках. Она по-честному ко мне, - Юраш, пойти, или ну его нафик!  А что Юраш? Мы ж теперь навек  до гроба, не зря ж Элькины дед с бабкой старались.
      -Сходи, покатайся! –
       Она и покаталась до утра. А когда, после пьяной и бессонной ночи  , я заявился на разбор полетов , на меня взирали две серо-голубые льдышки, по-прежнему красивые, но абсолютно чужие – я был всем, а стал никем, вернее ничем. В Элькиных глазах не было ни жалости, ни сочувствия. С тех пор  хорошо усвоил, что женщина никогда не жалеет того, кого разлюбила, и навсегда запомнил, как смотрит не любящая и равнодушная к ТЕБЕ бывшая любовь. В результате пятиминутной разборки, лететь пришлось мне , правда не далеко, всего лишь в соседний подъезд, прямо в  «гнездо кукушки» (из названия фильма). Ну конечно, а куда ж еще? Екатерина Францевна к тому времени, укатила за длинным рублем в далекий Норильск, с каким-то бородатым инженером. А Надюха Кукушкина, любила меня беззаветно аж с шестого класса. Да-да я хорошо помнил эту любовь, она как раз сидела за нами с Николашей, и чуть что лупила от всей души по  нашим маковкам своим тяжеленным портфелем. Однажды, но уже в девятом классе, она со своей  закадычной подругой Ленкой Григоряшкой (Григорьева) заманили меня в квартиру к Ленке, которая  ловко  заперла нас с Надей в комнате на ключ. Надюха плакала и говорила, как она ненавидит Эльку, она было очень симпатичная, но Элька  красивее, и я ее искренне любил, потому отбившись от отчаянных девичьих признаний, в конце концов, был выпущен на волю.
         После облома с Элькой ,  дурил и маялся еще пару месяцев. На занятия в строительном институте , куда все же был принят, к немалому удивлению отца с матерью, практически забил, и всю стипендию тратил исключительно на пиво с креветками. Но как-то вечером, нос к носу, у подъезда столкнулся с Капитанской дочкой, так за глаза мы звали Надю, отец которой был моряком и по долгу отсутствовал дома. Она ежилась от осеннего ветра и курила.
         -  Привет.
         -  Привет.
         -  Ты чего здесь одна?
         -  Маму провожала на вечернюю, вот докурю и домой пойду.
            Сигарета ее заметно подрагивала. Мы вроде разговаривали, а она все время смотрела куда-то вниз, словно у нас под ногами была не обычная осенняя и грязная лужа, а «зеркальце мой свет». Чудная! О том, что будет,  я знал заранее  и без всякого зеркала, прямо, как в кино: «Вы привлекательны, я , чертовски привлекателен, чего зря время терять?» И действительно , уж полночь , а Герман тут, как тут – мои модные левисы вдруг стали узкими и тесными, от конфуза спасала только моя по осеннему длинная куртка.
         - Надь , может чаем угостишь? Холодно как-то.
         - А что на седьмом, уже не наливают? – на седьмом этаже жила Элька.
         - Ну ёёё, ёперный театр, блин дура , - вспылил я про себя, круто развернувшись на выход.
Надюха, проворно поймала меня за рукав:
         - Да, ладно, Юр! Я ж пошутила. Конечно, пойдем, у меня кроме чая еще много чего есть!
Мне пришлось плестись за ней почти бегом,  по ходу веря, что быстро мельтешившие перед глазами  стройные и затянутые в капрон икры , лишь только начало из обещанного Надей, «много чего есть».
           В квартире , в отличии от промозглой улицы, было тепло и уютно. Посидев для порядка  минут пять на кухне - я же чай пришел попить, мы практически без всяких лишних слов , перекочевали в родительскую спальню. Здоровенный , двуспальный  аэродром гарантированно оберегал от случайного падения на пол в самый неподходящий момент, не то что узкая девичья кровать Эльки. Надя билась подо мной, как подраненная лань, извивалась и кусалась, прилично прихватив меня за оба плеча сразу – почти две недели, после этого я стеснялся после тренировки заходить в душ, так и тащился домой потный и грязный. От дальнейшего членовредительства, спас вовремя засунутый в Надюхин рот уголок подушки, заодно решивший и другую проблему с не в меру  любопытными и ушастыми соседями. Всласть накрутившись «на все четыре стороны», какое время мы лежали порознь. Я был опустошен, но спокоен. Спокоен , потому что Надюха оказалась уже не девочкой, а значит и никакой ответственности на мне за происшедшее.
Как и почему, она рассказала сама, обхватив меня руками и ногами и уткнувшись губами прямо в самое ухо. Сразу после той знаменитой засады в Ленкиной квартире, назло мне Надя отдалась, уже давно облизывающемуся на нее Федьке Ореду (Оредову)из соседней школы. Мы были с ним знакомы чисто шапочно,  иногда сталкивались на школьной хоккейной площадке. И хотя она его давно отвадила, судя по тому, как она ловко, без всякого с моей стороны понуждения, закидывала на мои плечи свои стройные длинные ноги, Оред основательно понадкусывал ее яблоко, оставив мне в лучшем случае половину. Но я особо и не парился , потому как в тот момент Надюху  не любил , но очень тащился от ее упругого во всех местах, как мячик, юного тела.  А любовь- зараза, пришла, как всегда без приглашения. Наверное ,  все дело в моем дурацком характере, мне всегда было важно кого-то любить. Единственно,  любить горячо и страстно я мог сразу несколько женщин одновременно. За четырех не скажу, такого точно не было, но двух, трех случалось, и не раз. И все мои проблемы в жизни – наверняка плата за вот такое не пойми чего. Все логично – если хаваешь  в три горла в одном месте, то в другом обязательно с тебя сдерут уже во все четыре. И Бог здесь не при чем. Он ведь не наказывает, и не награждает, он лишь учит, как правильно жить, и что делать, если  такое не получается.
          Пока Надя нежно шептала о том, что теперь никому меня не отдаст и обязательно родит двух мальчиков, мне неожиданно вспомнилась ее мать, Галина Федоровна, миниатюрная, но очень соблазнительная , коротко подстриженная блондинка. Башка моя дурная, но я ничего не мог с собой поделать, на месте Нади мне живо представлялась Галина Федоровна. И сердце мое вещун, не обмануло. Не прошло и года как ,  Надюха, словно списав Элькин сценарий в точности до запятой, после обычной вечеринки с однокурсниками сделала мне ручкой. Ее новый хахаль Сева, был сыном директора крупной продуктовой базы, естественно против его видео-шмидео, мальборо-шмальборо и черной Волги с темными стеклами, моя сорокарублевая стипендия не канала - так ничто, плевок в душу разбитной и красивой девушке из Нагасаки, в которую , не без моих усилий, превратилась, Капитанская дочь:
               У ней такая маленькая грудь
               А губы , губы алые, как маки
               Уходит капитан в далекий путь
               И любит девушку из Нагасаки"
     Я в отчаянии и тоске слонялся по всему родному 19-тому кварталу,  ночевал , где придется и как придется,  даже в детском саду, подменяя знакомого по совместным пьянкам сторожа. Хорошо, что хватило ума оформить в институте академку и , чтобы не мозолить глаза и без того расстроенным родителям, устроился работать грузчиком на Главпочтамт.
      В один из вечеров , снедаемый весной и нахлынувшими воспоминаниями, я решил зайти к Наде, так без всякой надежды, просто поговорить и покурить. Дверь открыла Галина Федоровна:
      - Здравствуй, а Нади нет дома. – после небольшой паузы, глядя на мое  опавшее и пожухшее в одно мгновение лицо, -
       - Ну ты заходи, чай попьем.
       - Блин, опять чай! Дался им всем этот чай!
Подумал я про себя, но все равно послушно потопал на кухню. А куда еще? Сел на привычное место у окна. А на какое еще? Галина Федоровна придвинула ко мне пепельницу и устроилась на кухонный пуфик сбоку.
       - Больно? – и не дожидаясь ответа, добавила, -
       - Больно, я знаю. Мой тоже нашел….лахундру..какую-то в Калининграде. Вот письмо прислал,….. паскуда!
         Следуя за ее взглядом, я повернулся к окну -на подоконнике валялся надорванный почтовый конверт.  В принципе,  после такой от всей души « паскуды» добавить было нечего. Галина продолжала отрешенно смотреть в окно, и я без стеснения , вовсю пялился на ее круглые, тесно сомкнутые коленки. Мы оба оказались выброшенными за борт привычной жизни и оба нуждались в утешении.  И пока никто не вспомнил про этот проклятый чай, я прямо со стула свалился на нее сверху и буквально впился в ее рот, больно приложившись зубами об зубы. Она мотнула головой:
       - Ты что? Мальчишка! Наглец! А ну пошел…..
Галина была права, все это как-то неправильно, не по-людски, и черти в аду уже отплясывали джигу и протягивали в мою сторону средние пальцы. Мои же пальцы вовсю сжимали и разжимали упругую грудь-стоечку. Про бюстгальтеры с кнопочкой спереди между двух чашек я был давно в курсе – один щелчок, и все, что нужно у тебя в руках. Крепко сжимал я только пальцы, стараясь ладонями лишь  чуть касаться сосков. Федоровна внезапно перестала крутиться, и я полностью завладел ее губами и языком. Из закрытых же ее глаз градом текли слезы. Задаваться вопросами «зачем и почему?» было бесполезно -  женщины могут плакать и от радости, и от горя, от оргазма и от боли, или от всего сразу вместе. Да и какие еще вопросы, если она уже отвечала мне, сначала робко, потом все сильнее и быстрее. Солоноватый вкус слез перемешивался со сладковатым вкусом крови. Все таки я надпорол либо десну, либо внутреннюю часть щеки.
      - Ну вот, «кровь, пот и слезы» (название известно рок-группы), - как всегда, незнамо откуда провернулось в моей голове. Из хотя сказанного не хватало только пота, судя по тому как , чуть ли не до потолка, взбухли в моих ладонях Галины соски, беспокоится было не о чем.
        Как мы очутились в знакомой до каждой пылинки спальне, честно не помню, и это еще вопрос, кто кого туда донес. Все ненужное - ее вышивная блузка с черной юбкой и полу  сдернутый  лифчик телесного цвета, - ворохом улетели под кровать.  Оставались еще  в точности как у Надюхи, черные кружевные трусики, и я стаскивал их не как обычно, сверху вниз, а  снизу вверх, потому что Галины ноги  еще б чуть-чуть и дотянулись до самой люстры. Дочь с матерью были очень  похожи, черты сливались, и я уже не отличал - это были Надюхины ноги, или такие же длинные и стройные ножки Галины Федоровны. И надо же такому случится , что именно в этот момент, она вдруг выпалила:
          - О Господи! От туда же вылезла Надька!
          Не знаю, толи она хотела так остановить наше взаимное безумие , толи просто до нее это только дошло. Но лучше бы она этого не говорила. Я стал, как одержимый –  выгибал, раздвигал, ставил , укладывал, снова ставил, тянул к себе и от себя. Галина ни чему не сопротивлялась – да и что она , хрупкая, миниатюрная могла сделать против кабана с дымящимся на перевес. Все ее тело сотрясали, то короткие, то протяжные стоны, а простынь под нами, хоть выжимай, мы оба текли и растекались  вышедшем из берегов взаимным вожделением, столь же греховным и столь же мучительно сладким :
                "На озаренный потолок
                Ложились тени
                Скрещенья рук, скрещенья ног
                Судьбы скрещенья
                И падали два башмачка
                Со стуком на пол
                И воск слезами с ночника
                На платье капал...."

             Я ушел под утро , не прощаясь. Больше мы не виделись, или почти не виделись. При случайных встречах, отводили глаза и делали вид, что мы не знакомы вовсе. Черти в аду грустно курили бамбук. Между нами не было ни любви, ни даже страсти в привычном смысле, наши тела стали всего лишь орудием мести, кому-то другому, третьему.   Через несколько лет я убедился, что адюльтер «зять- теща, свекор- невестка» не такая уж редкая фигня , а  природная греховность человека не просто набор слов. И от чего так тащились матроны царского дома, когда Гришка Распутин , неистово совокупляясь с ними прямо под алтарем, заставлял их не менее истово молиться, мне стало доступно, как «Отче наш».
            Что же до нас с Надей, то фортуна вновь благосклонно подмигивала мне сразу двумя глазами. Ведь, если ты мужик с шарами, то мстить женщине за что угодно, не позволишь себе никогда по определению. А тут и рыбку съел, и на стульчике посидел. Наказать женщину за измену допустимо лишь одним праведным способом –  ОРГАЗМОМ, многослойным, как торт Наполеон, и бесконечным, как очередь за колбасой в Елисеевский. И мне это удалось. Самым иезуитским и изощренным способом. Пока Надюха шарилась с сыном купца советского розлива в каком-то кремлевском пансионате , я добрался до нее  через тело ее матери, не оставив на нем  ни одного места , куда бы я не излил все свое возмущение Надюхиным предательством. И кто сказал, что блюдо мести должно быть холодным? Лично я борщ из холодильника всегда подогреваю. Месть моя была жаркая- хоть прикуривай, но от того, не менее сладкая.  А осознание, что изменница никогда об этом не узнает, возносило мое злорадство чуть ли не до луны. Через пару месяцев боль моя прошла окончательно.
        На Главпочтамте в хозяйственном цеху, работали 20 уборщиц, человек пять плотников почтенного возраста, три вечно пьяных сантехника, и всего два грузчика – я , да Борька Зосимов, будущий известный шоумен России, первым привезшим в нашу страну МТиВи. По какому случаю он вдруг стал моим напарником – отдельная история.  А пока под водочку и селедочку я, сколько хватало сил,  утешал разведенных, и не разведенных теток, кого сидя, кого лежа, на деревянных скамейках и столах, и даже стоя промеж деревянных шкафчиков, швабр, щеток и веников. Не знаю почему, но все там у нас было из дерева. И чувствовал себя я никаким ни грузчиком, а моряком дальнего плавания, загулявшего не в какой-то темной подвальной раздевалке Главпочтамта, а в самом, что ни на есть,  разудалом портовом вертепе  Кейптауна:

                "Американцы, аха-аха-ахо
                Пришли на танцы, аха-аха-ахо
                На рейде бросив свой авианосец
                Сошли на берег чужие матросы…"

            Еще через три месяца, опоздав на утреннюю лекцию по архитектуре, я курил у окна и смотрел, как по улице летит, опаздывая,  признанная  красавица нашего потока Галка…моя будущая первая жена. Кроме нас, из опоздавших никого , и потому деваться ей было просто некуда. Когда, она , откинув за спину  свой огромный красно-белый- синий шарф, склонилась к моей зажигалке, я с удивлением, издалека она всегда казалась мне через чур тощей, обнаружил , прямо таки выпирающую из под Галкиного плаща  приличного размера грудь.  Сколько себя помню, так было всегда. Стоило мне остановить взгляд на какой-нибудь девушке, или женщине и подумать, что не плохо бы с ней «динь-динь» ( из кинофильма «Сеньор Робинзон» 1976 г.), отворачиваясь и забывая уже через секунду, рано или поздно это случалось, хоть через день, хоть через месяц, хоть через многие годы (с лаборанткой Машей с кафедры физики мы сошлись на моем диване ровно через 18 лет). Не знаю , за что я был награжден, или наказан таким даром свыше, но исключением стала лишь учительница по литературе и наша классная Алла Степановна. Когда она, вставала на цыпочки, чтобы написать мелом что-то умное в самой верхней части доски, мне со второй парты были хорошо  видны не только швы на ее чулках выше колена, но и два призывно выпирающих под серой юбкой глобуса. И на протяжении всего урока , в голове моей , и не только в ней, постоянно звенели «динь-динь»,  хотя и фильма такого еще не было и в помине.         
                *****
           Загорелся зеленый,  думать о чем-нибудь еще, кроме , как о спасении  опаздывающих на свадьбу свидетелей, стало некогда. Пока пересекал Преображенский перекресток размером с три площади Дожей в Венеции (сам там был, ничего особенного, правда много столиков и пива), посигналил гаишнику, который  накануне на этом же самом месте нарисовал мне сотку штрафа за переход дороги в неположенном месте. Господи, я никогда не перестану любить свою страну. Такое возможно только у нас -  лихо крутящего, одним пальцем автомобильную баранку  водителя , мог внезапно остановить гаишник и оштрафовать, как какого –то безмозглого простого пешехода. На мой недоуменный взгляд пузан примирительно вполголоса объяснил:
      - Пойми, у нас в этом месяце план, план по пешеходам!
        Штраф этот я бережно храню , будет время в рамочку оформлю , как и знаменитый,  висящий над моей кроватью в рамочке счет из ресторана  «Карусель» 1994 года. История с этим счетом довольно примечательная и о ней обязательно расскажу.
         Гаишник вскинулся, но конечно не признал, и потому на всякий случай погрозил  палкой. Через минут 15, я уже заруливал к нужному дому. Если честно, то за опоздание свидетелей особо не переживал,  по закону они не требовались. Подумаешь, ну не успели к официальной части торжественной сдачи гнезда, или гнизды , в эксплуатацию! Наверстают же за свадебным столом, к маме не ходи, да и посудачить будет о чем. А дежурные, для таких случаев отмазки, как заправский московский таксист, я знал наизусть. 
            Во внутрь п-образного дома , въехал нарочито медленно и печально, чтобы даже намека не было на какое-то там опоздание:
         - Ё, мое! Вот это, подстава!!!!
           В совершенно пустом дворе стояли четверо: высоченный мужик во всем черном, худая баба во всем белом, толстая баба в платье с подсолнухами и огромной чемодан, размером со старый Запорожец.
         - И никакие это не свидетели!  Нате вам с кисточкой , собственной персоной, жених и невеста!
            Я прямо ниже спины, аля Паниковский , ощущал, что «сейчас меня начнут бить ногами, и возможно по голове»! Одного щелбана от жениха мне хватило б на пару часов безмятежного детского сна, за время которого невеста из подола своего платья успела бы пошить не только белые тапочки, но еще и валенки скатать в придачу, чтоб я ни в коем разе не простудился в морге.
Она уже не голосила и не плакала, просто сипела, как артист Санаев из кинофильма «Оптимистическая  трагедия»:
          - Ну как же так, как же так?
          - Я же за неделю вперед заказывала!
          - Только вчера вечером, специально вашу девушку предупреждала, чтобы только водитель не опоздал!
            Писец был не стандартный, обычные оправдания про пробки, пробитые колеса и пиндоские подводные лодки  в река Москве, не катили. Я носился вокруг них, как нашкодившый Чау-чау: усаживал, рассаживал, укладывал, и запихивал с помощью дрожащих коленок в багажник увесистый чемодан – наверняка решили сэкономить на  жратве в ресторане, затарившись собственными икрой и водкой.  Несмотря на все мои старания  , жених продолжал угрюмо молчать, как временно оглушенная не той монтировкой щука. Потому на всякие пожарные , я все же старался постоянно держать в поле зрения его утонченные с мою голову руки, и даже с глубоким смирением предварительно затравленного парой сотен баксов в зубы, гардеробщика из Метрополя, принял его шикарный черный пиджак на , оказавшиеся в машине плечики из химчистки. Кстати с гардеробщиком Сеней из  ресторана на Неглинной , отдыхающим каждое лето не на занюханном Кипре, а на Багамах, лично знаком.
            На часах ровно без двадцати десять - успевать не реально , разве , что вертолетом МЧС, предварительно сломав жениху обе ноги в нескольких местах. А пока не сломали чего-нибудь мне , мы тронулись в путь.  Перед самым выездом на главную, невесту заметно качнуло, спасибо панорамному зеркалу заднего вида,  а то еще б чуть-чуть , и ехать  дальше, уже  никакого смысла.
         Распахнув настежь окно с ее стороны , и бросив руль, я обеими руками выгребал из всех бардачков, какие только мог найти пакеты. На первый раз все обошлось, но гарантий ,что подобное не повторится не было никаких. Преодолеть атмосферу всеобщей растерянности, уныния и тошноты , могли лишь только чьи-то решительные и четкие действия. В принципе я уже пришел в себя и представлял, что нужно делать в первую очередь. Через платную справочную Билайна  созвонился с ЗАГС-ом. И оказалось все не так уж и страшно, вернее даже совсем не страшно- расписали бы по любому, главное , чтоб приехали и не передумали по дороге.
            После такого известия, в машине заметно посвежело. Тетка  оказалась матерью невесты.  Была, по провинциальному, проста и словоохотлива - через пять минут мне я уже знал , что и на какой полке лежит: год назад, дочь забрав почти все материнские  накопления, поступила в платный  институт в Москве, а месяц назад познакомилась в каком-то ночном клубе с парнем из Германии, который так очаровался ей, что согласился не только оплачивать ее съемную квартиру, но и официально на ней жениться, хотя по-русски не бельмеса , ни послушать , ни поговорить. Вот и вся загадка, хотя теперь я даже представить боялся, что думал Ганс, или Фриц, имя его так и осталось неизвестным, о ненавязчивом русском сервисе, когда вдрызг опаздывает заранее заказанное свадебное такси, а за рулем все-таки прибывшего автомобиля – весь из себя такой водитель из Шанхая.  Всеми делами естественно заправляла Лена (невеста), именно она решила, что свадьба будет без свадьбы – никаких свидетелей, никаких друзей, и никакого застолья! И в огромном чемодане вовсе не снедь , как я подумал сначала, а всего лишь килограмм мамкиных пожитков и тонна ее, теперь уже не нужных вещей, но бросить которые просто душила жаба. По ее же плану, после расписки они сразу в аэропорт, чтобы навсегда улететь в фатерлянд новоиспеченного мужа, а маме с  чемоданом надлежало также немедля на  вокзал, чтобы отбыть в ее рязанский фатерлянд. Короче, кто такая Лена, сомневаться уже не приходилось – все в точности по  Гоголю: между ног «Коробочка», а в душе «Плюшкин»! Кто виноват? Да вот она, рядом со мной, мама ее.  Как и все матери из неполных семей, отдала своему единственному чаду безоглядно все и даже больше, за что и удостоилась чести, постоять минут 15 на торжественной линейке в самый счастливый день любимой доченьки. Постоять, и дежурно всплакнуть на дорожку.
         Мне немножко стало жаль немчуру. По возрасту, явно не «стрелок из «Эдельвейс» и  «шмайсер» со «шпандау» (немецкие автомат и пулемет времен ВОВ), видел только в кино. А вот поди ж ты, выплачивать репарации  за Сталинград, Ленинград, Ржев и Витебск ему теперь предстояло по полной программе – они летели на таком налегке, что было абсолютно ясно – начинать одевать Лену во все новое, добротное и немецкое придется сразу по прилету в побежденную Германию.
         По большому счету, меня все это не касалось. Я таксист и «наше дело –сел, поехал- ночь, полночь», главное не опоздать, отвезти и содрать, как можно больше чаевых. Москву знал прилично, потому , где дворами, где тротуарами, а где и прямо по газонам, в 10-25 мы были уже на месте. Перед ЗАГСом , толпа из девиц в белом и мужиков в черном, причем девки все наши, а женихи, кто откуда. Выгрузив своих прямо перед входом, зачитал Ленке приговор:
         - С вас, ровно 800 рублей, - она протянула штуку, я в ответ две сотни.  Ее рука дрогнула и зависла в воздухе. Я был весь во ВНИМАНИИ! В своих несбыточных мечтах мне до жути хотелось стать великим режиссером, или сценаристом, если не в этой жизни, то в следующей уж точно. Воочию прямо передо мной, не в кино и не в книге,  ДОБРО боролось со ЗЛОМ! ЖАДНОСТЬ все же победила, Ленка быстро выхватила из моей руки две бумажки, и убрала их в сумочку:
         - Спасибо большое! – жаль, что она не сунула их за вырез платья прямо в лифчик, для завершения психологического портрета было бы даже очень ничего.
         - Пожалуйста, обращайтесь, если что! – я нисколько не огорчился, хотя из 800 еще 20% нужно было отстегнуть фирме, еще и платная справка и потраченный бензин, другими словами не заработал ничего. Напротив, гордость переполняла меня – мне удалось сохранить лицо родной конторы и избавить Иришку от неминуемого скандала. Правда оставался еще последний штрих, вишенка на торт – хотелось, как можно галантней выдать Гансу, или Фрицу, его свадебный пиджак. Главное, чтоб он не заметил ,  из чего свита вешалка, а то подумает, что у нас в России все из проволоки. В результате вишенка, выскользнув из моих суетящихся рук, аккуратненько, опахалом разлеглась прямо у нас под ногами на пыльный асфальт. Сам офигев от такого конфуза,  бросился поднимать пиджак с таким рвением, что еще б пару сантиметров, и моя услужливая рожа сама обратилась бы в пыль.  Бормоча извинения, и беспристанно поминая, явно не при каких делах, мать Фрица, или Ганса , старательно ладонью  выбивал пыль.  Она слетала с пиджака и ложилась тоненькой серой дымкой прямо на его черные эсэсовские брюки. Когда я это заметил, то понял, что смотреть на прощание в голубые арийские глаза, лучше не стоит. Потому, как в них и без всякого знания немецкого, прочитать можно было только одно:
            - КОСОГЛАЗЫЙ, РУСИШ ШВАЙН!!!
              Через пять минут, с отчетом о проделанной работе, звонил Ирке. Она смачно чмакнула меня в трубку и быстро добавила:
             - Юрка, Яузкая аллея ( русские бани на дровах по ценам Монако), три машины на час дня, «пьяный водитель», за тобой, или как?
             - Ириш, какой «или как», конечно за мной, -  от моего дома до этих бань, всего минут пять ходу. На место прибыл с большим запасом, часа так на полтора. Дальше, как по писанному- узнал в каком доме именно мой клиент и где стоит его  машина. С какого-то никогда мне разрешили встать рядом, обычно выгоняли за территорию на общую стоянку.  Воистину , делай добрые дела и тебе воздастся! Времени был вагон: клиент мог выйти и в час, и в два, и вообще только на следующее утро, потому ,разложив кресло,  я позволил себе задремать. И чтобы совсем не уснуть, стал вспоминать  о нашем с Иркой первом, и последнем разе.
               
                *****
          Мы уже довольно далеко отъехали от Москвы, дорога стала свободней, и ,как бы невзначай,  по-товарищески, я положил руку на Иркино колено. Она не только не оттолкнула, а наоборот , накрыла сверху своей ладошкой, и слегка погладила. Сомнений, что мы оба хотим одного и того же, больше не осталось. Я притормозил на обочине. Целовалась она не так, как я привык, но через пару раз все наладилось. Она была податлива, на все согласная, но в то же время сдержанная и сосредоточенная. Что-то мне подсказывало, что она права и лучше никуда не спешить. Постепенно ее спокойствие передалось и мне.  Через полчаса уже в номере дорожного мотеля, мы были по-прежнему спокойны и деловиты, пока не добрались до главного. Я не успел и «здравствуйте» сказать, как в ней, как будто бомба взорвалась- она сжимала меня внутри себя с такой силой, что мне казалось, что еще чуть-чуть и я останусь в ней навсегда. Ничего большего, не мог бы я пожелать не только от Иришки, но от любой другой нравящейся мне женщины. Так уж устроен мир, начиная со времен Адама и Евы, женщинам и мужчинам постоянно чего-то друг от друга надо. Только вот чего? С этого вопроса и начинается жизнь во всем ее разнообразии. Но за всю жизнь говорить не буду, чтобы не отвлекаться от главной темы. Как вы уже могли понять по предыдущему тексту, интересоваться вопросами полового воспитания молодежи, как и пить водку,  граненными стаканами,  я начал  довольно рано, аж с седьмого класса.  Будучи испорченным от рождения, но очень начитанным – читал все , что попадало под руку , даже книгу «О здоровой и вкусной пище», которую кстати мы, со своим закадычным другом детства Николашей отнесли в букинистический на Войковской– в то время мы постоянно резались с одноклассниками по копеечке в «буру» и «секу», естественно постоянно нуждались в деньгах. По всему это и  была предтеча моей будущей злосчастной судьбы игромана, с многолетним стажем и немыслимой для любого нормального человека суммой проигрыша (по моим прикидкам, что-то около двух миллионов долларов). До сих пор помню, как изумленно на меня уставилась приемщица - книги тогда ценились дороже золота, а тем более такая, очень редкая и красочная , издания какого-то сорокового года. Убрав книгу, сразу к себе в ящик, она быстро выписала чек, по которому в кассе нам с Колюней выдали один рубль и 20 копеек, коих нам хватило на один день. Потому следом пошли еще несколько книжек, приемщица была вся та же, но как-то теперь странно отводила глаза. Теперь , через много лет я понимаю почему. Она будучи взрослой, не могла не понимать , что мы неразумные пацаны «не ведали, что творили», но  отказаться от плывущих  прямо в ее жадные ручонки  таких ценностей задарма не могла, хотя наверняка и боялась Бога. Я же в эти моменты, не думал ни о деньгах, ни от книгах, в смысле думал, но о совсем другом, неверно истолковав ее первый пристальный взгляд. У нее были пухлые-препухлые губы, вся она была обтянутая и в тоже время  выпуклая. многообещающая. Тогда еще не существовала интернета, но  нынешнее пошлое из сети «Я БЫ ВДУЛ», наиболее точно отражало бы то, что я испытывал в каждый момент обмена на ничто , вечного и прекрасного.
          Боже мой, какой был скандал, когда родители обнаружили пропажу. Но я уже тогда , как истинный ленинец, бывший октябренок , пионер в настоящем, комсомолец и член КПСС в будущем знал, что нет ничего слаще, как признаться, что насрал именно ТЫ. А еще слаще, когда  НЕ ТЫ,  но взял все на себя и невинно пострадал за своего обделанного товарища.  Потому сразу и честно во всем сознался. Родичи были в шоке,  и второй раз в шоке, когда узнали сколько мне за все это заплатили. Мама долго не могла мне простить книгу «О здоровой и вкусной пище», а папа «Письма Ван Гога». И, если я еще как-то понимал огорчение мамы - у нас в доме всегда много и вкусно готовили, и друзья ко мне гурьбой валили не на мой День Рождения, а исключительно на пельмени, манты , кукси, рыбу хе, корейскую морковку, папоротник и многое чего другое. То почему так убивается  по каким-то письмам отец, мне было странно и непонятно. Но прошли годы, и меня наконец  просветило :  здоровая пища – это просто жратва, а письма – это душа, то есть то, что ни за какие деньги не купишь. Кстати пока не забыл про «испорченный от рождения» - когда мне стукнуло уже далеко за тридцать, мамка сделала неожиданное признание:
          - Юр, ты знаешь, я ведь очень виновата перед тобой! Хочу тебе сознаться!
          - Да ладно мам, чего ты такое говоришь!
          - Понимаешь, когда я забеременела тобой, Ире (моя старшая сестра, ушедшая безвременно) было уже три года, и я сказала Толе (мой отец,  безвременно ушедший), - Зачем нам сейчас второй ребенок? Сами еще не пожили, не устроены, не заработали толком ничего. Но отец возражал, советовал оставить, а вдруг мальчик! Но я никого не послушала и пошла к повитухе, но ничего не получилось,  и ты родился! Так, что виновата перед тобой, ОЧЕНЬ!
          - Вот это ДА!!!!!! – оказалось,  меня хотели удавить еще в зародыше,  чистого и невинного головастика.  Конечно, на мать  даже и не думал обижаться, другой у меня не было и не будет НИКОГДА. Много чего не успел для нее сделать (перебирал перед похоронами  ее одежду – вся ветхая , допотопная , в сплошных штопках) но  главное свое обещание исполнил в полной мере – оставался с ней до самого последнего ее вздоха,  а умирала она долго, мучительно трудно , с закрытыми глазами, я же целовал и орошал слезами ее навсегда холодеющие щеки.
            
              «Очень мало мне нужно для счастья
               Мне хотелось бы,
               Чтобы светлые рощи
               Этих поздних берез осенних,
               Чтобы мама жила подольше…»
          
          А тут: «Вона оно как, Михалыч! Эх, Жора, подержи мой макинтош», - и на Свет появился некто вопреки воле родительницы, и назло всему Миру, весь такой ВИННЫЙ, ИСПОРЧЕННЫЙ, «на папу и на маму не похож». Отсюда и замысловатая кривизна линии жизни,  и медальная двойственность – глянешь на одну сторону, хочется плюнуть, глянешь на другую, только бархоткой потри, и заблестит, засверкает, как весеннее солнышко! Все горячее и горячее, только пальчик приложи, и ожог третьей степени. И вроде все хорошо –«спасибо, что живой», но как не крути, а  «жертва аборта» и от вопроса: Где стул с бриллиантами? – уже не отвертеться НИКОГДА, хотя порой, и самому интересно- куда он подевался?
            Ну а АНГЕЛ, АНГЕЛ МОЙ ХРАНИТЕЛЬ! Каков а?!!! Оберегать меня начал, задолго до моего крещения. Ведь  ВСЕГДА, ВСЕГДА, мне сопутствовала УДАЧА, и в ЛЮБВИ, и в ДРУЖБЕ, и в РАБОТЕ, пока однажды , не сгреб это все в  охапку и не поставил на ЗЕРО,  то бишь НА НОЛЬ! Он и выпал, судя по тому, что в карманах моих  рванных по моде джинсов, ничего не гремит, кроме ключей от чужой машины……просто я сам не заметил, как и когда это случилось.   
            Короче адреналин – наше ВСЕ! Причем с самого детства. Как-то зимой , без перчаток , еще только второклашка, полез по пожарной лестнице на крышу пятиэтажного дома (небоскреба по меркам моего тогдашнего роста). Лезть было страшно, дул ветер, но голова работала - лез не по внешней стороне, а по внутренней, скользя спиной по стене. Но хорошее все равно когда-нибудь упирается в карниз, и теперь только два пути: опять вниз по легкому, либо на внешнюю сторону и на крышу, ради чего все и затевалось. Отступить и утереться, мне уже тогда было не понятиям. Перебрался на внешнюю, за спиной пропасть, пустота, онемевшие пальцы намертво прилипли к ледяному металлу, а впереди всего лишь три перекладины, три  движения, потом корпус бух вперед, потом бух направо и ты за спасительными перилами. И вдруг внутри меня все задрожало, руки и ноги стали ватные: отчетливо и внятно в голове мой закрутилась мысль ( моя собственная, потому что моим голосом): А может того, отпустить-то ручонки, сил же больше нет? Вот так долбануться вниз, а может и не будет ничего? - Последний «путь к причалу» превратился для меня в бесконечность, причем бороться уже приходилось не только с усталостью, холодом и боязнью высоты , но и с этой назойливой, манящей в НИКУДА, без БОЛИ и ЗАБОТ мысли. Уже лежа за перилами,  минут десять раскрывал рот, как рыба, хотя вроде и не бежал вовсе, а только лез, как черепаха. По сути это и была моя первая «ставка больше, чем жизнь»! К сожалению первая, и не последняя.
          Так бывало приезжаешь в Голден Палас (казино), весь такой бравурный и наглый, в кармане не хухры-мухры, а 20 тысяч баксов, и еще 20 дома. Через три часа , едешь домой,  зачем понятно. На стоянке злорадные ухмылочки - ты придурок и про тебя уже вся Москва знает, в особенности персонал казино, от дилера до парковщика на стоянке. Причем знают , что с тобой не по часам , а строго по минутам -ты на особом учете, тебя ведут и с тобой работают. Был бы автомат,  уложил бы всех, и сначала по ногам, чтоб мучились! Через полчаса возвращаешься (казино от дома на Динамо в шаговой доступности)– вокруг сама любезность: Удачи, удачи, удачи!- Ага , фигачи, сглазили сто процентов! Дилерша перед броском: Ууудачи! – теперь точно, жди беды. К утру последние 1.5 тысячи, на них еще можно жить и жить, а мамка на даче сухари с кефиром жует. Но нет! А как же ПОСЛЕДНЯЯ СТАВКА? Две сотни на зеро, остальное на зеро-шпиль, бросок нырок и вот уже снова 13200 ( без учета самой ставки) зелени , это же не 1.5 каких-то жалких. Прыг-скок, прыг-скок! Словно невидимая рука тормозит шарик на восьмерке. Буквально в пластилин  вмазался. А как же законы физики? А как же силы инерции.?
        - Ой, как жалко! – на лице диллерши деланное сочувствие.
 Но сейчас не до нее. Деньги были чужие, и если через два дня их не будет на столе  в одном месте, то по цепочке аукнется , аж до самого пограничного перехода в Торфяновке……………..
         Если, вы подумали, что я далеко уехал от темы, то напрасно.  Женщин, и все что связано с ними я любил, а казино люто НЕНАВИДЕЛ! А о том, что любовь и ненависть завсегда в обнимку, упоминалось  даже в отрывных календарях прошлого века. И там, и там, буря эмоций и страстей, с той лишь разницей, что в в казино сплошные черные тени, а в любви, как Бог пошлет – «все времена года» и радуга отдыхает.
         Но обо всем  по порядку. Мы все разные в жизни, и в области интима тоже. Кто во что горазд, в зависимости от того , когда, с кем, как и почему. Мои первые представления о запретном ,  в основном формировались под влиянием рассказов старших ребят во дворе и  непотребных песенок, коих тогда было всяко разных, как по содержанию, так и по степени неприличия.      Понятно, что  озабоченному пацану хотелось , не только услышать, но и реально все увидеть,  хотя бы издалека, через какую-нибудь замочную скважину. А анекдота про то, как: за динь-динь с женщиной – 100 рублей, за подсмотреть – 200 рублей, за подсмотреть за подсматривающим – 300 рублей, я еще тогда не слышал, и подходящего случая все никак не случалось.
         Но Ангел-Хранитель , в очередной раз показав Змею-Искусителю фигуру из трех пальцев, минуя кинозал, повел меня  в библиотеку.  Спасибо родителям - книг насобирали на любой вкус и возраст, включая красочные альбомы с картинами  художников эпохи Возрождения.  Бегом и наискосок , я жадно проглатывал целые собрания сочинений , в поисках интересующих страниц и абзацев. В поисках блуда, и одолеваемый нечестивыми помыслами,  скитался по страницам величайших  книг  о любви и дружбе -  жил, любил и умирал,  вместе с  героями Ульяма Шекспира , Джека Лондона, О.Генри, Эриха Марии Ремарка, Стефана Цвейга, Федора Достоевского , Анатолия Алексина, а по ночам мне снились в неприличном виде  "маркиза ангелов и маленькая хозяйка большого дома".
           Теперь с высоты былого, я благодарен тому, что именно так сложился мой «тяжкий путь познания» - что есть грех, а что святость; как сочетаются Божья Истина и Человеческая Мораль; почему женщина начало всех начал всей человеческой жизни, а любовь к ней и есть сама жизнь.  И когда наступит  время искушения для моих двух внуков, мне есть , что им сказать.  Главное , чтоб они поверили , что нет ничего более святого для мужчины, чем женщина и ее тело. Не осознав этого, никогда не поймешь, почему Земля женского рода, а Родина и Мать в одном лице, и никак иначе.  Примут , как «Отче наш»? Все будет с ними «чики-пуки» , несмотря воцарившуюся повсюду моральную разруху, вырастут правильными людьми и настоящими мужиками. Были бы , не пацаны , а внучки, то без разницы - начал бы и закончил тем же. А про тычинки и пестики им и в школе объяснят толково.

                ******
            Громкий стук по лобовому стеклу! –  Рыбий глаз, вернее два глаза. Вот, гадский папа - я проспал выход клиента. Хорошо, что дядька попался спокойный, в меру напаренный и слегка трезвый. Усаживаемся в его в новый английский танк, завожусь без ключа  –все на чипах, и ехать не далеко, всего лишь на другой конец Москвы , хуже, когда далеко загород , тогда без напарника никак.  Клиент оказался не только спокойным, но и щедрым : две штуки,  плюс 800  на такси и сдачу от пятитысячной на чай - спасибо Иришке, за дойче зольдатен унтер официрен мы в расчете. На такси не поехал. Зачем? Не Рокфеллер , можно и на метро, правда от самих Сокольников до бань все же за сотку, автобус только раз в два часа. Ну вот и мой лучший друг Енотик (Ниссан Ноут), никогда меня не подводил - когда продавал, сердце заходилось от тоски.
            Еще полчаса, и голова моя снова на подушке.  Нет-нет, друзья, я не забыл, вот посплю и обязательно расскажу, как провели с Иркой в придорожном мотеле еще пару часов, и почему это был наш первый и последний раз, за что я остался ей так благодарен, прежде всего, как женщине. И не только об этом.
            Несмотря на всю свою несознательность в отношении женщин и довольно беспорядочный опыт ( «где я только не был, и чего я не отведал»), я не стал циником. И пришел ровно к обратному –  ЖЕНЩИНА венец природы и воплощение всего сущего и самого святого на Земле. Можно верить, или не верить в Бога , но и по Библии все сходится. Неслучайно, последним, а значит и самым главным творением Отца Небесного стала Ева, и не из чего-нибудь, а из ребра Адама, воплотив в себе едино обе сущности, мужского и женского. Именно тело ЖЕНЩИНЫ,  вынашивает и являет на Свет Божий, как тех и других. И нет ничего на Земле прекрасней Мадонны, прижимающей к своей груди своего младенца. И нет ничего страшней Матери, защищающей свое дитя. Ну а ЛЮБОВЬ, пытаться лучше , чем о ней , уже написано и сказано до нас, все равно, что огород городить «в саду у дяди Вани». Лично от себя добавлю только одно – познать ЖЕНЩИНУ, как явление, как главную цель и смысл жизни, можно только через одну ЕДИНСТВЕННУЮ и неповторимую, через  женщину ЗЕРО. У меня такая была- спасибо судьбе и Ангелу-Хранителю. Если вдруг согласны, то будет вам никогда не поздно, даже если на вашей лысине последние три волосинки, которые легко расчесываются одной вилкой. «ДЕТИ тоже ЦВЕТЫ жизни», правда это уже другая история. 
         Про минет и  группен секс, как полную туфту ; оргазм головного мозга и почему женщина в постели никому и ничего не должна:  первую секс-куклу в Мире и про размеры очень и не очень; до чего мы докатились в своей порочности с Девушкой из Нагасаки;  о спичечные коробках с марихуаной и зелеными шишечками; ну и о подругах  конечно: Екатерине Францевне , игроманше Зазе , бывшей наркоманке Лёле и женщине ЗЕРО. Но главное, все же о «Киберсексе»! Именно эта чума 21-го века, а не однополые браки, как думают многие – КОНЕЦ ЛЮБВИ , а значит и истории человека, как ЧЕЛОВЕКА! Пока тут все мутузят гомиков и лесби, во глубине китайских руд, тоненькие девичьи пальчики собирают-паяют транзисторы-резисторы, чипы и платы , еще чуть-чуть о понеслась «звезда» по кочкам- зашел в кабину, надел, присоединил, подключил, и имей кого хочешь, и как хочешь , а страшные плантации человеческих зародышей из «Матрицы» окажутся жуткой явью. Короче, в Сочи на три ночи,  обо всем и обо всех,  зуб даю, но только в следующих историях, а пока выключаю мобильный, даже если Иришка позвонит, в ушах у меня , вернее в одном ухе - наушник на сон грядущий:
            
             «Где-то далеко идут дожди,
              Ну и что пускай себе идут,
               ………………………………..
              Я отключу телефон,
              Мы будем только вдвоем,
              Пусть все печали пройдут………..
              Ту-ту-ду..ту-ту-ду-дуууу…….»

                "Путанский конвейер".

           Что самое интересное, разумеется, после денег, в работе таксиста?  Конечно,  пассажиры! Особенно те , которые пассажирки.  Самые прикольные, какие у меня были - это мой бывший экипаж, когда я работал ночным драйвером в путанской конторе. Опасная, тяжелая работа, денег так себе, но смеха…..,   обхохочешься  , хотя иногда и сквозь слезы.
       Кстати, пока  работал, то не понимал, насколько эта было опасно, а когда понял, уже не работал.  Скорее  просто везло ,  до поры до времени, а так  лет 5-7 схлопотать мог бы запросто..
Так после меня пара шоферов из нашей конторы и загремели за сутенерство, хотя ими никогда и не были. Суть в подлой технологии. Именно водитель принимает от клиентов деньги, а по закону, тот, кто принимает бабло, тот и сутенер. И если ты в течение суток не найдешь 5-9 тысяч баксов, то срок тебе гарантирован. Либо отпустят, если доказательств не достаточно, но при этом  так накостыляют , что родная мама не узнает. Реальные же сутенеры и хозяева всегда в стороне, мы их никогда даже не видели, только по телефону слышали. Все организовано грамотно, по уму. Кому прибыль, а кому - каштаны из огня таскать , естественно , что нам, шоферам, да девкам.
         
          Как я попал на работу в контору? Так выхода не было. Чтобы в такси пойти, надо было залог внести 3000 рублей и рацию поставить за свой счет, а денег даже на сигареты не хватало. Пойти на их машину?  Так , век воли не видать – работаешь  под полным контролем диспетчерской больше на дядю, чем на себя.  Бомбить от тротуара самостоятельно? Тоже не вариант - то пусто, то густо. А тут объявление  в «Московском комсомольце»  - нужны водители со своей машиной.  Прочитал, позвонил, через пять минут уже знал, чем реально придется заниматься. Но зато условия  плевые - отдать в залог  военный билет, который  мне по возрасту и даром уже был не нужен.
           Приехал в условленное место, доложил по телефону. Через 5 минут подвалил  невзрачный чувак и забрал билет. Через 10 минут нарисовался во всей неписанной красоте экипаж.  Встретил без всякого мужского волнения.  Эту часть женской половины  хорошо знал  и до этого, правда, с другой стороны. Но всегда с ними дружил, пытался направить на путь истинный. Одну так спасал, что разрушил свою собственную семью с 14-летним стажем. Но спас, однако.  Закончила институт , вышла замуж.  Упорно трудится на хорошей работе  и никогда больше не вспоминает обо мне. 
        Вот так я и стал драйвером в путанской конторе. С моим дипломом кандидата технических наук и славным комсомольско-партийным прошлым быстро выбился в передовики, заслужил право собирать бабки со всей смены и в лицо видеть инкассатора. За свое умение достигать любой точки Москвы за полчаса, получил прозвище Юра-полчаса. Гонял, как сумасшедший, 130-150 кэмэ, и светофоры всегда казались мне не ярко-красными.
        « Дурилка,  картонная» !   Потому как пьяным не боялся садиться за руль и Финляндии, и в Италии. А в Берлине вообще,  малость освеженный, устроил с одним фрицем  гонки с взаимным подрезанием и руганью. Друзья   на видео  засняли,  храню дома в архиве, но никогда не смотрю. Если бы полиция остановила, то  все могло и тюрьмой закончиться.
           Инкассатором моим чаще всего  был старичок, такой благообразный пенсионер. За мои скоростные выходки проникся ко мне с первой встречи. Иначе, чем как Метеором и Милком не называл. И всегда не переставал удивляться, как это я успеваю раньше него оказываться на месте встречи,  каждый раз в разных точках Москвы,  хотя он к ним  был значительно ближе, потому как он их и назначал.
               
            "Экипаж".

      САША. Миловидная юная блондинка, с лицом ангела, местами подпорченным немереным количеством пива за смену. Кроме того, что постоянно глушит пиво, имеет еще хреновую привычку бросать пустые банки в окно.
          Стоим в ожидании заказа в культурном московском дворе, вокруг прогуливаются благородные московские пенсионеры. Вдруг с оглушительным грохотом на асфальт летит пустая банка из под пива.
          - Саша, млять! Сейчас по роже получишь! И вообще прекращай пить на работе, я тебя диспетчеру сдам!
Сижу не жив , не мертв, весь двор от Москвы до самых до окраин начинает пялиться на нас.
          - Юрок! Извини, вырвалось, сукой буду - последний раз! Сам же просил, чтоб в машине не мусорили! Ты же знаешь, если я не нажрусь, то работать не смогу!- почти рыдает.
Я молчу. Клиентов-мужиков  видел, порой такие, что даже если б я нажрался, то все равно не смог бы, ни за какие деньги.  А Сашке  реально сочувствую, у нее, кроме пива, еще и любовник негр, официант.  Тот еще придурок ! К слову сказать, после этой работы, я в натуре верю, что все мужики козлы и сволочи.
      ОЛЕСЯ.  Дылда чернобровая. Что бедра, что грудь - за раз не охватишь, даже вдвоем. С первого дня по-доброму учит меня, что да как. Дело тонкое, девчонки водилу никогда не сдавали.  Если засада ментов, то делали вид, что ты просто таксист, просто подвез. Или проходили с баблом паленым мимо (менты за ними) и делали вид, что тебя не знают.  Курим с Олесей на улице - в машине я не разрешаю, весь экипаж курящий. Она постоянно вздыхает и жалуется  между затяжками:
    - Господи, я - дочь известнейшего сочинского хирурга. Я - медалистка, скрипачка. А теперь меня вся Москва, а теперь я у всей Москвы.
      Она улыбается, а мне почему-то совсем не смешно. Только жалко ее,  и жалко подвеску машины,  все-таки такой вес.
     ЗОЙКА. Тонкая рябина, сам бы влюбился. У нее ребенок, девочка, только годик, Дашка, так мило. Есть любимый, где-то там, в зоне. Постоянно ей звонит по ночам, ведь она по легенде - официантка ночного клуба. В такие моменты  мы все дружно замолкаем, глушим музыку, потому что хотим, чтоб у них все было хорошо.
     НАДЯ.  Зову ее Малой  за возраст. Очень симпатичная , и не по годам боевая. За танцы на дискотеке может Родину продать. Когда танцует - весь мир у ее ног. Когда пьет - ни одной не пропускает. И чуть что, за товарища сразу в драку.
     ОЛЬГА. Погоняло «Училка» - днем работала в школе учительницей географии, а по ночам, что было сил изучала географию Москвы. Помимо всего прочего, прилично шпарила по английски и была непревзойденной мастерицей по продлению. Так однажды в Реутово мы нарвались с ней на клиента-философа, который больше рассуждал, чем делал. Вот и наговорил с 10-и вечера , до 6-и утра на целых 40 тысяч, плюс еще штуку Ольге на такси, так полагалась, если девушку задерживали позже пяти утра.
         И еще конечно много других, работа же сменная. Через пару недель привыкаем, они мне, как родные, а я им дядька. Переживаем друг за друга, как будто, мы с одной деревни. Самое страшное для нас - это геморрой. Геморрой, для тех, кто не в курсе - это самцов -надцать на одну, и всего за три тысячи. Девочку увели в квартиру, а что там - никто не знает, менты-халявщики, или просто отморозки. Если кому-то и глубоко на все было наплевать , то мне совсем не наплевать, когда невинных людей бьют, насилуют и унижают, тем более, каких-никаких, но женщин.
          Сам в жизни только один раз женщину ударил, это было в 5-м классе. Такая девчонка рыжая, вся в конопушках, подняла и прочитала брошенную мной записку другой девчонке. Так я ей сразу наотмашь пощечину. Классная мне потом долго выговаривала, а я в ответ только зло пыхтел и с пеной у рта доказывал, что чужие записки читать нельзя, я это твердо знал уже тогда. Но, что женщин бить нельзя, усвоил значительно позже. Столько лет прошло, а до сих пор помню, но исправить уже ничего не могу.

                "Кафе, рестораны и филантропы".
         
       Шесть утра, конец работе. Сдаю все нажитое непосильным трудом  инкассатору. Раздаю зарплату девчонкам, и едем забирать последнюю, Наташку-молдаванку. Выходит, рот до ушей, значит, все хоккей. Сейчас все расскажет и покажет с акцентом своим молдаванским, мы уже заранее ржем. Клиент попался старичок, хотел только одного, чтоб Натаха поимела его, как женщину, даже все приспособления ей дал. Блин, ляпота, а не работа, потому что не тебя кто-то, а ты кого-то, да еще за его же деньги. Супер!
          Приглашаю всех по пиву, хорошо, что все работает круглосуточно. Плачу сам, так как у всех проблемы, семьи и дети, а у меня, только одна проблема – я сам. Пока пьем, другой молдаванке, Таньке, звонит гражданский муж. Музыку и звон посуды – заглушить не реально, мы не в машине.
Танька начинает гнать своему пургу с еще более смешным, чем у Натахи, акцентом.
     - Неее, еще на лаботе. Тут поли домываю. Где? Ты что забиль? Кафе. Какое кофе? Как называется? -пучит отчаянно на нас глаза.
     - Три мушкетера,-  подсказываем шепотом, давясь от смеха.
     - Тли мушкетела! Ну да! Нееее, Далтаньянов туты нету. Да нии толянов, а далтаньянов. Да   сколо буду.
        Заканчиваем завтрак, по студенческой привычке собираю все солонки и перечницы, заодно прихватываю пепельницу, и все это хозяйство рассовываю по сумочкам девчонок, они с непривычки слега трусят и смущаются. Только одна отчаянная Малая быстро усваивает урок. Мы потом с ней чего только не натаскали в нашу общую съемную квартиру. От шикарных пледов с ресторанных веранд на Тверской , до пепельниц, размером с небольшую кадушку из разных биллиардных клубов.
                *****
          Прикол тибрить всякую мелочевку с ресторанов из далеких советских времен, когда учился в строительном институте. Был первый курс, случилась несчастная любовь,  курсовые и экзамены по боку.. Реально грозила армия. Решил притворится нервнобольным, типа переутомился от непосильной учебы, и стать на учет в районный псих-диспансер.
          После года «академки» вернулся уже на новый курс. Ребята незнакомые, но хорошие, многие после армии. После занятий сразу идем пить; я проставляюсь, а им интересно, какой новичок. Бутылок 10 дешевого портвейна, из горла… бррр. А стакана нет. Мужики начинают чего-то там из тетрадных листков варганить. Я им:
      - Вы чего, не знаете, где стакан взять? Пойдем покажу!
Веду всех за угол, к автоматом с газированной водой по три копейки. Стаканов море и помыть культурно можно. С тех пор проблема стакана никогда больше у нас не возникала, за исключением ,  пожалуй лишь одного случая. Стояла невыносимая жара, перед автоматами  очередь - на 10 аппаратов всего один стакан, пили  в то время не только одни студенты.
         - Что делать, облом. Черта с два, - говорю себе, и ныряю в толпу. Выныриваю со стаканом в портфеле:
        - Все, - говорю пацанам, –уходим!
          Через мгновение за спиной раздается истошный крик :
         -А стакан где? Суки, кто стакан спи@дил?
          Кто-кто… я и сам не понимаю, как мне удалось  так незаметно. Ребята до сих пор вспоминают и смеются.

                *****
          Помнят они также и то, как я их научил находить недостающие на бутылку 50-60 копеек, тогда ведь были такие цены. А делали просто: забирались гурьбой на заднюю площадку у кассы троллейбуса, или автобуса. Я ручкой продавливал полку кассы, и вся мелочь падала в нижний отсек. После этого у каждого входящего забирали по 4-5 копеек (автобус тогда стоил 5 копеек, а троллейбус 4) якобы на сдачу от брошенных ранее нами 20 копеек. Однажды водитель заметил и прибежал к нам на остановке:
          - Да где ваши 20 копеек?
          - Так провалились уже вниз - отвечаем, не моргнув глазом.
            Водитель понимает, что мы врем, но сделать ничего не может. Зато на каждой остановке теперь орет в микрофон и предупреждает входящих пассажиров, чтобы они не давали нам денег, а бросали их сразу в кассу. А тут, как назло, заходит пара, парень с девушкой. Парень стал за нас, а девица против.
          Мой товарищ Юрка Козлевич (фамилия его была Козлов) недолго думая, обзывает ее профурсеткой и мокрой курицей, тогда парень резко тоже становится против нас. Начинается свалка - девка орет, как резаная, Козлевич с парнем по полу катается, и сверху все мы, еще четыре человека.
          Водитель, видя такой расклад, останавливает троллейбус прямо посредине Добрынинской площади и зовет постового. Если по правде, то мы  струхнули, но продолжали нагло настаивать на своей версии конфликта. Постовой понял, что тут сам черт ногу сломит, попросил нас просто покинуть троллейбус, что мы радостно и сделали, потому как денег к тому времени, набрали уже достаточно, чтобы еще купить батон хлеба и 100 грамм колбасного сыра. С подножки троллейбуса сразу рванули в ближайший магазин, прямо на той же площади.
          Мои студенческие товарищи - это отдельная тема, обязательно расскажу, но в другой раз. Единственное, чтобы Вы и впрямь не подумали, что читаете записки сумасшедшего, расскажу , чем же все-таки закончилось дело с псих-диспансером.
         Пока учился, все 5 лет регулярно отмечался на собеседованиях с дежурным врачом, бабусей - божьим одуванчиком, она внимательно выслушивала  меня и в слово в слово записывала все, чего я  говорил.
         Осознав, что будучи на учете в таком почетном заведении, я могу пролететь с правами и загранпаспортом, после окончания института написал заявление с просьбой о снятии меня с учета. В диспансере собрали консилиум, повертели мой красный диплом, почитали характеристику, подписанную секретарем парткома, секретарем комитета комсомола и председателем профкома. На все ушло минут 5, после чего главный встал, пожал мне руку и торжественно произнес:
       - Поздравляю Вас с выздоровлением! – и весело мне подмигнул двумя глазами сразу, видать в главврачи псих-диспансера не с улицы пришел..

*****
         Многие , конечно  же, помнят, что из себя представляли  советские рестораны. Обсчет и вымогание денег - за вход, за стол, за все.  Никогда не забуду, как я с двумя друзьями, мужем и женой, зашли в ресторан в первый день нашего приезда в славный город Сухуми, заказали одну курицу и одну бутылку водки, по оконцовке нам выставили счет на 45 рублей. Мы заплатили, и весь вечер почему-то были очень грустными, и даже на море не пошли.
           Так что тема тибрить столовые приборы из ресторанов - была своего рода компенсацией  за моральные и материальные потери, тем более многие ребята жили в общежитиях.  И им для хозяйства годилось все.         
           Однажды ко мне в строительный студенческий отряд прислали 15 ребят из Болгарии. Они верили в коммунизм и в меня, своего командира, поэтому мы очень быстро подружились. После окончания работ и накануне их  отъезда, буквально за несколько часов до поезда, мы с ребятами решили сводить своих болгарских друзей в  ресторан «Яр» на Ленинградском проспекте.
Приходим днем, весь ресторан пустой, а нас не пускают, пришлось метру отвалить кучу денег. Когда закончили обедать, я собрал несколько ножей, вилок, бокалов и рюмок, и велел им это все сложить в пакеты. Они естественно спрашивают - что, да зачем? Отвечаю, мол, у нас  в Советском Союзе так принято во  всех ресторанах, типа это подарок от директора. Заулыбались восхищенно.
         Когда же вышли на улицу и  честно  признался, что подарочную  посуду мы просто спи@дили - они не поняли. Пришлось на пальцах им объяснить  животворящий  смысл  этого русского слова. Когда  дошло -  приуныли.  Я  тут же  их успокоил, объяснив причины  нашего поступка - только за вход метрдотель  содрал с нас денег в два раза больше, чем за стол. Окончательно поверив  в такую благородную мотивацию, болгары робко рассмеялись,  и  мы все дружно двинулись на вокзал , чтобы расстаться навсегда.
         Наше  прощание  на Белорусском , с потоками слез и морем водки прямо из горла,  удостоилось не только восхищенного понимания  отъезжающей публики. Но и сочувственного терпения двух нарядов  вокзальной милиции. 
         Болгарам   еще предстояло посетить в плане культурной программы  Ленинград и Киев. Зная об этом, и не в силах больше переносить снедающую нас тоску от разлуки с новыми друзьями, особенно с кареглазой красавицей Марианной , ровно через неделю мы решили встретить  их в Киеве.
          Сцена  неожиданной  встречи значительно превзошла  сцену прощания в Москве. После очередного тоста за дружбу болгары с гордостью показали мне, выговаривая при этом заветное русское слово  практически без акцента , сколько замечательной посуды им удалось набрать в питерских кабаках.  В  ответной речи, я искренне отметил их необыкновенно  художественный вкус.
          В последнюю ночь, мы с Марианной успели пожениться. Спали в одной кровати,  до самого утра не  покладая ни рук , ни ног. На вокзале мы долго обнимались  и плакали, она объявила себя самой любимой моей женой (она знала, что я женат) и вручила мне серебряное колечко. Больше мы не виделись никогда, только пару раз созванивались, а то колечко я и теперь храню.

                "Украденная финская солонка".
         
        Ну, а самый мой любимый случай с украденной солонкой произошел с Доктором. Доктором его прозвали пацаны , которые крышевали его бизнес. А бизнес его был совсем не детским - 25% похоронного рынка Москвы. Доктор был настоящим врачом и 100- процентным интеллигентом, из потомственной московской семьи врачей. Мне всегда нравилось наблюдать за его манерами в ресторане, слушать, как проникновенно он выговаривает слова: «Дилишессс-дастиш-фантастиш» - повязывая вокруг горла салфетку, в то время , как моя собственная уже давно валялась на полу рядом со стулом. Одним словом, Букингемский дворец и Доктор практически означало одно, и тоже. При всем при этом он был моим другом и всегда верил всему, чтобы я не говорил.
           Когда в очередной раз мне понадобилось перегнать из Хельсинки в Москву две машины, причем вторую, желательно,  бесплатно, потому как размер вознаграждения был минимальным, я, не долго думая, набрал номер телефона моей личной скорой помощи:
        - Докторюга, ха-ха, как дела? Уже открыл туристическую фирму?
       -  Какую?
        - Какую-какую …, « В последний путь», блин!
          В ответ истеричное ржание.
        - Ладно, я по делу, может на щуку сходим к финнам на острова? Ты как?
        - Я как? Уже вещи собираю. - Доктор был рыбаком от бога.
                *****
         Встречаемся на Ленинградском вокзале, Доктор с портпледом и спиннингом, я с  портпледом и виски. Правду я ему скажу только в Хельсинки. Честно признаюсь, такую штуку я с Доктором проделывал не раз , единственное о чем он просил всегда – не сдавать  его  жене. Она была бы в полном шоке, узнав, что ее муж раскатывает по дорогам и жрет непонятные шашлыки в придорожных харчевнях, типа сарай с мангалом, как простой водила-перегонщик.
Благо, что в Хельсинки всегда можно было прикупить разделанную и засоленную прямо при тебе кирилоху (по-нашему - красную форель - смесь речной форели и норвежского лосося).
          Конечно, я обманывал Доктора, но угрызений совести не испытывал, потому как знал, что все мужики , кем бы они не были,  а в душе всегда пацаны. И если нет войны, то где быть настоящим пацанам , как не на дороге? На дороге из дома, и на дороге домой.
          Кроме того, ему на самом деле нравилась вся эта дорожная катавасия, с ночными перегонами, пограничными переходами, пургой и метелью, фонтанами брызг из-под летящих встречных фур, на несколько секунд накрывающих тебя сплошной ослепляющей водной пеленой. В такие минуты главное было - не поддаться инстинктивному желанию куда-нибудь свернуть и удержать руль прямо. Адреналина полный желудок. Это тебе не в Москве в офисе бабки считать и откладывать их в полиэтилен на обеспеченную, и от того такую скучную старость.
          Правда, однажды зимой, Доктор чуть не икнул. Это его собственное обозначение слова «погиб», вот  такой веселенький похоронный юмор.  Мы только от границы отъехали. Я впереди, он за мной. Пролетаю встречную фуру, гляжу в зеркало, как там Доктор. Ой! Ё моё! Доктора заносит на встречную. Дальше, как в кино, в последнюю минуту он успевает вывернуть, и какой-нибудь парой метров разойтись с фурой. Где-то через полкилометра Доктор отчаянно мигает дальним светом, просит остановиться. Останавливаемся. Бежит ко мне на всех парах, с криком:
      - Юр! Ты видел? Ты видел?
      - Володь, чего?
      - Я сейчас чуть не погиб!
      - Да? Нет, не видел! – до Москвы нужно было еще километров 800 отпахать по гололеду-снегу, и я не хотел, чтоб не в меру впечатлительный Док, всю дорогу циклился  на таком пустяковом  происшествия.
       - Представляешь, меня чуть под фуру не затянуло!
       - Нет, Вов, не представляю! Но уверен, что тот финн на фуре обо@рался больше тебя.
         Успокаиваю Доктора, как могу. Он в запале не замечает моих слов «больше тебя».
       - Ты правда, так думаешь?
       - Блин, зуб даю! И все, давай, погнали дальше, а то не успеем к 6-и тебя домой доставить.
         Мне очень не хотелось , чтобы не возникала Вовкина Рыжая, так он величал в порыве неподдельной нежности свою единственную супругу, которую на самом деле звали Наташей. Она была реально классной женой, но кто их женщин разберет, они же непредсказуемы , потому посвящать Рыжую в излишние подробности, чем занимался ее верный муж, когда не хоронил и не лечил, не стоило абсолютно.
                *****
          Всю дорогу в поезде мы Доктором пили и прикалывались  с двумя девчушками из соседнего купе , Надей и Катей , хорошо, что не Верой – меня всегда не на шутку пугали всякие совпадения и знаки судьбы. Они работали в какой крупной страховой компании , в Питере. В Москве были по делу, а сейчас ехали в Выборг, на выездную  учебу страховых агентов.
      Я подговорил Володю, учитывая его солидный вид, прикинуться  директором автобазы с парой сотен иномарок, и попросить у девчушек на всякий случай координаты. Надюха с Катюхой были милые , симпатичные , упитанные  и тощие в нужных местах , и Доктору не отказали.  Как они сходили с поезда в Выборге я проспал, но номера их телефонов аккуратно записал в книжечку под вымышленными именами , Николаем и Колей.
         Через пару месяцев , перегоняя очередную машину из Хельсинки в Москву, я придумал повод, чтобы на денек задержаться в Питере. На удачу , позвонил по обоим телефонам сразу. Ответила Катя. Скороговоркой передав привет от Доктора, нагло пригласил на чашку чая . В кафе она мне понравилась еще больше, чем в поезде.  Скромно опустив глаза в вырез ее платья, я поведал ей печальную новость:
         - Кать, представляешь, в ту ночь, когда мы познакомились , у Доктора   автобаза сгорела!
         - О ужас! – она неподдельно расстроилась.
         - Но Вовка молодец, уже новую начал строить , еще большую чем была. Давай выпьем за его успех чего-нибудь покрепче!
Катюха обрадовано согласилась. После третьей рюмки текилы , мы все еще  жалели  Доктора, а наши ноги под столом  беспрерывно , тепло и по-товарищески заплетались  и расплетались.
           В конце концов , уже не в силах больше грустить в кафе, я предложил Катюхе перенести процесс сочувствия к Доку к ней домой:
         - Конечно, Юр, у меня как раз бутылка классного виски есть. – неожиданно легко и просто согласилась она.  Мы , оба и сразу,  словили ту редкую волну удачи, название которой  взаимное до безумия, дальше слово , как кому нравится.
           Жалеть Доктора мы начали уже от порога. Даже раздеваться не стали , за исключением реально мешающих деталей. Катя была удивительная – я сразу попал в яблочко, и достиг ее дна, нежного, округлого , гладкого и призывно пульсирующего мне навстречу.  Через пару часов , во всех уголках  ее однокомнатной квартиры ни осталось ни пылинки, мы все обтерли своими спинами, животами, руками и ногами. Уже под утро, засыпая и глядя на потолок,  подумал: 
      -  Надо было с Катюхой,  для пущего экстаза,  еще и на ее роскошной  чешской люстре покачаться! 
         А виски ее классные и не попробовали  вовсе – в угаре , она вообще забыла его достать. 
         Еще через месяц, я звонил снова по обоим телефонам сразу. Ответила Надя.
Все повторилось , с той лишь разницей , что к сгоревшей автобазе Доктора я прибавил  еще и его пятикомнатную квартиру, чтоб ничего не сорвалось  наверняка. Оно и не сорвалось – Надя жалела Вову ничуть не меньше Кати, у нее тоже была однокомнатная квартира,  только в другом районе и без люстры. Но зато имелась джакузи – как мы ее использовали,  описать невозможно.
         Не знаю, что повлияло на Надю больше , или сгоревшая квартира Доктора, или мои  фантазии на тему джакузи, но меня она не отпускала целых два дня. Все это время периодически звонила Катя , но Надя молчала, как партизан , а я даже не пытался все же узнать название Катиного виски. И все каждый раз проходило замечательно, кроме одного, в порыве страсти, можно было ненароком перепутать имена, уж больно они были схожи в плане приемов сексуального обхождения, словно  прошли одни и те же курсы повышения квалификации, сидя за одной партой.    Эти редкие встречи продолжались до той поры , пока они обе не выскочили замуж, причем одновременно , Катя вместе с мужем уехала жить в Испанию, Надя в Германию . Пусть у них все будет хорошо, много джакузи и много виски.

                *****

          В отличии от меня ,  всегда культурный Доктор  успел попрощаться  с Надей и Катей в Выборге.  Я же  пришел окончательно в себя только в Вайникале  (финский приграничный городок)  и уже до самого Хельсинки , ничего кроме чая не пил.  Ровно в 10 утра  мы  в гостинице Российского Торгпредства в Финляндии.      
          Естественно, после поезда  - душ.  Иду первым, и выхожу тоже первым, в свежей со дна портпледа  майке,  навстречу Вова:
       - Юр! Ты мою белую майку не видал?
       - Нет. Я что за твоими вещами должен следить? Ищи, раззява!
         Доктор, окинув каким-то странным взглядом мою грудь ( наверняка вчера в вагоне-ресторане с девчушками хлебнул лишнего), послушно побрел  по комнатам в поисках своего добра. Я же по ходу к долгожданной кровати, замечаю в большом настенном зеркале, что на мне, и не майка вовсе, а прям таки  белоснежное свадебное платье!
         Господи, все понятно,  Доктор, как раз был выше меня на полторы головы!
         Ну и ладно,  покаюсь минут через 15, когда Вовкина майка соберет с меня побольше воды, -решаю я и с разбега плюхаюсь  на финскую простынь. Боже, какие блаженство! Хотелось завернуться в нее с головы до ног,   и по капле впитывать  эту бархатистую негу. В каждый свой приезд в Хельсинки, я регулярно интересовался, и тут же благополучно забывал до следующего раза, из какого материала финны шьют свои  простыни. 
         В конце концов,  устав от мельтешения Дока по комнатам и шкафам ,и главное,  от его,  взглядов, буравивших насквозь мою грудь, сознаюсь  с видом юного Ленина, только что проглотившего сливовую косточку (детская книжка советских времен «Рассказы о Ленине»):
       - Вов, извини, я тока сейчас понял, что я твою со своей перепутал!-
         Быстро снимаю мокрую и надеваю родную сухую. Вовка тут же напяливает свою, не чувствуя от радости, ее некоторой несвежести.
          И в этот самый момент раздается звонок. Нажимаю «да» слушаю минут пять. Слов нет, одни неправильные рифмы. Заказ подтверждают, но всего лишь наполовину. Будет только одна машина и не сегодня, а только завтра. Значит, я напрасно приволок с собой Доктора.
         И теперь мы с ним, как две пи@доси, причем пи@доси в белых майках, погоним одну машину, такого же пи@досного белого цвета. Начинаю калькулировать в уме накладные расходы: Так. 150 баксов - угощение Дока в вагоне-ресторане, это планировалось, в качестве компенсации за предстоящий обман. Далее: раз уезжаем только завтра, то сегодня вечером Доктор захочет пойти в стриптиз-клуб, а их всего-то два на весь Хельсинки, и все забиты нашими проститутками, с Эстонии да Питера. Причем добрая половина из них знает меня, потому поддержка имиджа парня в веселой  рубахе с бездонными карманами обойдется в еще 500-600, да и Доктор не водку будет пить, -значит еще плюс 500….. ну ладно пусть 400, один хрен  - он же теперь не рыбак, а мой друг и помощник. Естественно, что все это не планировалось.
           Блин, совсем забыл! А если еще нарисуется Ирка Таллинская – еще 300 баксов , как с куста. Мы дружили с ней уже два года. Она мне нравилась, была в моем вкусе, не только внешностью, но и характером. По сложившейся традиции, при каждой встрече отдавал ей 300, даже когда  не шел ночевать к ней домой, или она не оставалась у меня в гостинице, когда я селился не в Торгпредстве.  Просто сидели, она пила чай, а я пил виски и рассказывал ей про свои московские заморочки, а она про то, какой фигней страдает ее 10-летний сын в финской школе. Наверное, я ее немножко любил, поэтому этих 300 долларов никогда не жалел. Любила ли она меня, нравился ли я ей, не знаю. 300 долларов были не той ценой, за которую б тебе говорили правду.
Итого, прикинув еще бензин, билеты на поезд, жратву по дороге, понимаю, что ничего не заработаю. Но хоть не в прогаре, и то ладно.
          Пока я грустно морщил калькулятор, Доктор цинично на халяву курил мои гаванские сигары, купленные мной в поездном буфете, по какой-то немыслимой цене, так как после двух бутылок водки на двоих, я совсем не вовремя вспомнил, что понты дороже денег.Убрав предусмотрительно еще оставшиеся сигары под подушку, я выпаливаю торжественное заявление:
       - Доктор, у меня есть для тебя две новости! Одна важная, а другая правильная!
Вова слегка напрягся, мало ли кто это звонил.
       - Рыбалка отменяется. Завтра вечером мы погоним машину.
После некоторой паузы.
       - А какая правильная?
       - Я всегда знал, что ты @удак!
          Ржем оба, я с немного деланной радостью.
       - Юрок! Я понял еще в поезде, про какую щуку ты гонишь. Да, кстати, а почему она только одна?
        - Почему-почему, по кочану!- я снова начал злиться, вспомнив о потерянной прибыли. Вовка тоже не остается в долгу:
        - Как спина, не нужен ли укольчик ?- на лице у него добрая ухмылка доктора Менгеле.
Володька отлично делал уколы, и когда меня прихватывала спина, он мне впарывал вольтерен, так нежно, как ни одна медсестра со 100-летним стажем. Я, конечно, раскусываю его похотливые замыслы, но от расстройства не могу придумать, как его обозвать. Достаю из-под подушки сигару, только себе, и закуриваю, а Доктору показываю двойную дулю, самую большую, какую только мог собрать сразу из 10-и пальцев.


                "Голубой финский гроб".
          
        Не хочу, чтобы у кого-то сложилось мнение, как будто к Доктору я относился с каким-то пренебрежением. Вовсе нет, Володя был действительно моим близким приятелем, и я его искренне любил. И всегда, когда ему нужно было в чем-то помочь, откликался с пионерской готовностью. Так однажды понадобилось привезти из Финляндии на поезде образец финского гроба.
           Ну естественно все, по очевидным причинам отказались, включая самого Доктора. Я же по своей партийной привычке, кидаться по первому зову на амбразуру, и желательно самую неприступную, мгновенно отрапортовал Володьке:
         - Докторюга, для тебя? Базара нет!
           И только мгновение спустя, осознал, что за гробом мне придется ехать одному, в скорбном одиночестве. Доктор предусмотрительно сослался на свою чрезвычайную занятость. Можно было подумать, что он сам лично, на каждых четвертых похоронах в городе Москве, играл на тромбоне, и что без его тромбона эти похороны непременно утратили бы приличествующую для таких случаев праздничность.
         Начинаю мысленно представлять, как я буду выглядеть с этим ящиком безотзывной печали, сначала на вокзале в Хельсинки, потом на Ленинградском вокзале в Москве. Как мне придется дважды бегать в багажный вагон и дважды его открывать и закрывать , сначала на финской границе, потом на нашей. И что я буду при этом говорить пограничникам, таможенникам, особенно нашим.
Блин, какая подстава! Но уже пообещал, поздно пить боржоми, позади только Москва. Единственно, чем я только мог себя утешить, стоя на вокзале в очереди за билетом, то только тем, что Доктору теперь придется перегнать для меня не один десяток машин, и только бесплатно, и только без всяких там стриптиз-клубов и гаванских сигар! Паши, медраб, солнце еще не зашло!
              - Слушаю, Вас молодой человек.- От мстительных мыслей меня отвлекает голос кассирши, очередь была совсем маленькая.
              - Мне, пожалуйста, два билета СВ, до Хельсинки, туда и обратно.
              - К сожалению, СВ все проданы.
              - А купе есть?
              - Пожалуйста, вам конечно два нижних?
              - Да, и давайте еще два верхних тоже, все купе, пожалуйста!
                Конечно, никто не собирался ехать со мной еще. Дело в том, что дорога до Хельсинки на поезде – только ночь переспать, а я из-за своего, несмотря на относительно малый рост, могучего храпа, любил спать в полном одиночестве. И вообще считал, что даже муж с женой должны спать в разных комнатах. Хотя моя покойная бабуля всегда говорила, что манера спать с женой не под одним одеялом - прямой путь к разводу. И, судя по моему теперешнему опыту, она была права.
Вечером с привычными портпледом и висками загрузился в свое купе, теперь уже типа СВ, и, как обычно, пошел к начальнику поезда. К тому времени, все начальники Хельсинских поездов были моими закадычными друзьями. Посидели, как всегда тепло и уютно, много пили, я ему рассказал несколько баек о бизнесе и о бандитских разборках, потом спокойно ушел спать. Раним утром в   Выборге, меня разбудил стук в дверь нашего пограничника. Продрав глаза, с крайнем удивлением обнаруживаю себя, лежащим на полу и в окружении возвышавшихся надо мной четырех девственно застеленных полок, муха не садилась… извините, не ложилась:
           - Бл@, ну какого фига надо было покупать все четыре полки мягкого купе, чтобы всю ночь храпеть на полу!
           -Просто было жарко, а на полу естественно прохладно, кто ездил в наших поездах, знает.
Убедив себя таким образом, чтобы не сожалеть о так бездарно, без всякой фантазии, потраченных деньгах, приготовился к таможенному досмотру.
            А с главным похоронным реквизитом все получилось неожиданно легко и просто. Приехал в Хельсинки, получил на фирме гроб, погрузил его в багажный вагон, заранее, чтобы не пугать на перроне тамошний народ. Финские пограничник и таможенник, с непроницаемыми лицами (все-таки чухонцы культурный народ) проштамповали мне бумаги, и, не задав ни единого вопроса, удалились.
             Когда очередь дошла до нашего Выборгского таможенника, то он, прочитав в дорожной накладной описание того, чего я везу, с искренним состраданием заглянул мне в глаза и тихо произнес: Что…так? В ответ, я постарался собрать в своих глазах всю скорбь мира, по всем безвременно ушедшим, включая Мерилин Монро и даже трех классиков марксизма-ленинизма, которые мне до сих пор, как родные, и тяжко протяжно вздохнул. Потом низко склонил голову и уставился на свои кроссовки, как можно пристальнее, чтобы не заржать. Естественные судороги от такого усилия, вполне могли сойти за еле сдерживаемые рыдания. Таможенник вздохнул в ответ, аккуратно с тихим почтением шлепнул в мои документы личку, и также, ни слова ни говоря, хотя и не был горячим парнем, прошел в соседнее купе.
           - Столько товару, столько товару, и все поди беспошлинно! – раздавался голос Верещагина, откуда-то сверху.
          Вот ведь как! Целую крепко, я ваша репка. Никто так и не открывал мой гроб, ни наши, ни финны. Сколько же я мог туда загрузить барахла, и все беспошлинно, беспошлинно! Эх, лаванда, горькая лаванда…- к голосу Верещагина присоединяется голос Софы.
          Напряженнее было на вокзале в Москве. У вагона, как всегда, уже меня ждал мой знакомый носильщик Федя-татарин. Мы с ним быстро погрузили гроб на его тележку и повезли по перрону. Федя, уже привыкший за несколько лет к моим чудачествам, даже ни о чем не спросил. Так, иногда на вокзал провожать меня приходили не друзья и родственники, а четыре уличных гармониста. Которые за 5 минут до отхода поезда выстраивались в фрунт перед моим вагоном и начинали играть в сорок пальцев марш «Прощание славянки». А когда поезд трогался, они еще с пару десятков метров бежали за ним, ухитряясь при этом играть, бежать и одновременно махать мне руками. Истинные виртуозы Москвы. Да никаких денег не жалко, ради таких душевных проводов!
          И пока мы с Федей везли по перрону это новенький, весь в рюшечках, небесного цвета гроб, народ почтительно шарахался в сторону и во всю лупил глазами на нашу странно малочисленную процессию. В конце перрона издевательски скалился  Серега-водитель. Мы с ним обнимаемся,  грузим гроб в его машину и прямиком к Доктору в больницу.
          А этот распоясавшийся наглец еще и просит занести все в больничный морг. Что ж, если что-то делать, то надо делать до конца. Сережка молодой, ему страшно. Я старше, и мне тоже страшно. Заносим гроб, Сережка с закрытыми глазами и лицом ожившего покойника, а я с глазами строго поверх простыней и торчащих из-под них рук и ног. Все дошли, ставим гроб в углу. Я вывожу Сережку за руку. Обессилено закуриваем. Докурив, устало плетусь к Доку в кабинет. Должен же он хотя бы мне рюмку налить. Я честно выполнил свою работу.

                "Поход в финский стриптиз-клуб с японским другом".
         
        Промаявшись от безделья до самого вечера, собираемся в стриптиз-клуб. Володя, как всегда в костюме с галстуком, в ботинках, и зачем-то в темных очках. Наверное, чтоб никто не смог увидеть его разбегающиеся глазки, когда начнут танцевать стриптизерши. Я в кроссовках, в джинсах, в жилетке с капюшоном и двумя пачками в карманах, по 10 тысяч баксов, которые были предназначены для оплаты машин. Не хотелось оставлять их в номере. Одну пачку нужно было беречь, а вторую в случае чего можно было пощипать, все равно вторая машина будет только через две недели.
         Вместе с нами увязался наш общий приятель из Торгпредства Сережка Соловей. Он работал и жил в Финляндии вместе с женой и детьми, и потому в нашем походе в логово финского разврата представлял собой лишь только группу поддержки.
         К нашему приходу в клубе уже было полно народу. По всем углам тут и там сидели, курили и цедили через трубочки свои супер-долгоиграющие коктейли черные, белые, красные девушки. Естественно, все наши. Удивительно, но я никого из них не знал, либо совсем не узнавал. Ирки тоже нигде не было видно. Очевидно, я так давно здесь не был, что контингент успел полностью поменяться. В дымном сумраке забрезжила тоненькая ниточка надежды на прибыль.
Выбрав наконец подходящий диван, размазываемся по нему с таким видом, как будто мы отсюда никогда и не уходили. Закуриваю последнюю оставшуюся сигару, демонстративно игнорируя обиженный даже через черные очки взгляд Доктора, и на радостях заказываю всем по двойной порции французского коньяка.
       Через некоторое время девичий контингент начинает косить в нашу сторону. Их хищное внимание привлекает большое количество дорогого коньяка на нашем столе, мой золотой «Дюпон» за 1800 долларов (зажигалка) и лоховатый вид Доктора. Володька, на самом деле, по жизни был примерным семьянином и верным мужем. Слова на букву «пи» и букву «бл» говорил от силы пару раз в год. А по ночным клубам любил шастать , исключительно из мужского любопытства и чтобы на всякий случай быть в курсе. Наконец на наш диван, вся стройная, как Ту, приземляется жгучая и довольно упитанная брюнетка, как раз между мной и Соловьем:
        - Хеллоу бойз!
        - Да ладно тебе! – Соловей сразу ставит ее в известность, откуда мы.
        - Аааа, так Вы наши свои! Мальчики! Угостите девушку!
          Я тут же каменею лицом. Терпеть не мог, когда навязываются, пристают, и разводят на угощение. Поэтому дома, в Москве, всегда предпочитаю ходить только в те ночные клубы, в которых меня девицы знают. Знают, что я не люблю, когда перед моим лицом настырно мельтешат оголенными интимными частями женского тела и еще требуют за это бабки. И куда только смотрит Ватикан!
          Мне всегда претила абсолютно тупая уверенность стриптизерш в том, что если мне потыкать в нос голым пупком и поерзать об мои колени оголенной пятой точкой, то это обязательно меня должно возбудить. Со мной происходило все ровно наоборот.
          А угощать я любил только тогда, когда  сам этого хотел. И если мне реально кто-то нравился, то мне абсолютно было наплевать, сколько их - две, три, пять, десять - всех поил и кормил, хоть до утра. Почувствовав мою напряженность, брюнетка осторожно интересуется:
        - А чего этот Ваш товарищ такой серьезный?
        - Да не товарищ он, это наш друг из Японии! Очень богатый!
        - Дааааааааааааа?
           Брюнетка отодвигается от Соловья и потеснее придвигает свой окорок к моим ногам. Томным взглядом начинает ощупывать мое нарочито равнодушное лицо. Лицо чистейшего корейца, правда, советского розлива.
        - Богатый, но придурок! – продолжает нести Соловья.
       - Это как?
       - Да понимаешь, он игроман, каждый день здесь в Хельсинки за ночь в
казино проигрывает по 100-200 тысяч долларов.
          Боком чувствую, как у брюнетки начинает громко сосать под ложечкой.
       - Ну, просто дебил какой-то. Мы сегодня с Володей его еле-еле привели
сюда, чтоб какую-нибудь девку снял!
        - А девкам он знаешь сколько за ночь платит?
          В игру вступает Доктор, его хлебом не корми, дай только соврать красиво. Брюнетка выпучивает глаза, но боится спросить вслух, чтобы не спугнуть такую неслыханную удачу, свалившуюся на нее прямо из самой Японии.
        - Трииииидцааааать…..трииидцать тысяч доллаааароооов! За нооочь !!!!!
        - Трииидцать тысяч?- шепотом, со спертым в зобу дыханием, уточняет брюнетка,- Зааа однуууу ночь?
          Она практически без сознания, но не забывает придвинуться ко мне еще теснее. Подыгрываю пацанам, как могу, упорно молчу и перодически верчу головой, изображая ускользающий японский взгляд. Для пущей убедительности достаю из кармана свою десятитысячную котлету и, тыча ей в сторону Соловья, с чисто японским акцентом, начинаю канючить:
       - Касииинее, касиинее!
       - Касине-касине! Ново-Косино!- неожиданно передразнивает меня Доктор, и тем самым чуть не проваливает всю сцену маслом. Потому что, у меня едва не вырвается привычное в ответ:
       - Профессор, лопух! Так шутят только болваны!
       - Видишь-видишь, последствия Хиросимы!- обращается к брюнетке Соловей, спасая ситуацию.
        - Но есть только одно но! Понимаешь, тридцать тысяч то он платит, а знаешь почему? Потому что он садист. И признает только садистский секс.
Брюнетка резко отодвигается от меня в сторону и начинает биться в истерике. Я могу наконец свободно дышать.
        - А что-что, что он хоть делает-то? – чуть не отрывает у Соловья рукав.
        - Да откуда я знаю что он там с Вами делает! Знаю только, что садюга он еще тот, девчата рассказывали! – последний аргумент действует сильнее всего.
          Буря эмоций начинает сносить у брюнетки крышу. Ее лицо, терзаемое жадностью и дикими сомнениями, переливается всеми цветами радуги, от костяного бледного до багряно- пурпурного. В широко распахнутых глазах страх и желание денег перемешиваются в стремительном вихре с рядами трехзначных цифр.
          Я украдкой смотрел на нее и, казалось, читал ее мысли. Господи, тридцать тысяч долларов, за одну какую-то ночь. Обычная плата за ночь 300-400 баксов, и то не каждый день. А тут целых 30 тысяч. Да я целый год смогу не ездить в эту гребанную Финляндию, год не буду терпеть этих жадных отмороженных фиников. Смогу купить себе все, что уже давно хочу, и мамке помочь. Господи, 30 тысяч, всего за одну ночь. Но с другой стороны, он же садист, черт нерусский, мучить будет, иголки под ногти загонять, или того хуже изуродует! Но 30, 30 тысяч баксов.
         -Эх, была, не была! Ну, совсем не убьет же! –
           Неожиданно для всех,  громко вскрикивает брюнетка и каким-то невероятно ловким движением закидывает ко мне на колени обе свои ляжки. Затем крепко обхватив меня руками за плечи, явно вознамеривается наградить меня поцелуем в засос, захватывая сразу рот-и губы-нос.
Чтобы избежать этого удовольствия, я быстро кричу в ответ:
       - Да они тебя парят!
         Девчонка ошалело застывает с широко открытым от удивления ртом. На всякий случай вертит головой. Ей не верится, что эти слова, только что произнесенные на чисто русском языке, выскочили прямо из моего японского рта.
        - Да свой я, свой буржуинский, из России!
          Поняв в чем дело, брюнетка, прикрыв руками, так и не закрывающийся рот, в очередной раз багровеет, живо соскакивает с моих колен и бросается наутек, куда-то за барную стойку, в полутьме плохо видно. Соловей и Доктор гогочут ей вслед, как сумасшедшие. Я только улыбаюсь.
Но девочка оказалась с юмором, тут же все в красках рассказывает все подругам, а те остальным. Через какое-то время уже весь клуб с любопытством поглядывает в нашу сторону, на нас показывают пальцами и улыбаются. Постепенно отдельные смешки перерастают в дружный гомерический хохот.
          Пока все смеются, мы чинно допиваем свой коньяк. Сзади на шею ложатся нежные теплые ладони. Даже не оглядываясь, я знаю кто это.
        - Привет Вовка, привет Сережка! – ребята и Ирка уже давно знакомы.
        - Придурки, Вы зачем так Светку развели?
        - Да пошутили просто. – усаживаю ее рядом на диван.
        - А, Ты великий перегоняла, чего не позвонил?
        - Да вот только хотел набрать - вру, веря что это чистая правда.
        - Хочешь, что-нибудь поесть?
        - Да, возьми мне финский суп и сто грамм виски.
      Через час Доктор и Соловей уезжают на такси, а мы идем к Ирке домой пешком, до ее дома от клуба всего-то 10 минут. Под нашими ногами еле слышно шуршат желтые осенние листья. Я веду под руку женщину, и она очень нравится мне. О том, что дома меня ждут и волнуются жена с дочкой,  стараюсь не думать. Они всегда волнуются и ждут, когда я уезжаю перегонять машины, ведь на дороге случается всякое.
   
                *****   
            В семь утра я уже был в гостинице. Доктор спал,  как зайчик, и я не стал его будить, поднялся на два этажа выше к своим местным друзьям Олегу и Наташке.  Олег работал в торгпредстве,  а его жена Наташка при нем. Для них простых государственных служащих я со своими бизнесами и приятелями, типа Дока, был нечто средним между новым русским и инопланетянином.
           По тогдашним таможенным правилам все, работающие за границей, были льготниками и имели право  каждые  полгода ввозить в Россию по одной иномарке, беспошлинно. Это обстоятельство служило им источником для дополнительного заработка. Схема заработка была ясная по сути, но далеко не простая по исполнению.
Я находил в Москве клиента-заказчика, брал у него деньги и ехал в Финляндию. Там покупал  машину, оформлял ее на местного дипа и по доверенности гнал в Москву, растамаживал, ставил на учет и отдавал реальному хозяину.
           Все это подразумевало абсолютное доверие с двух сторон. Заказчик обязан был верить мне, что машина, которую оформляли за его деньги на человека, которого он в глаза не видел, реально станет его собственной.
           С другой стороны,  местным дипам, которые доверяли мне свое имя, паспорт  и репутацию, я был обязан гарантировать недопущения каких-либо косяков, иначе они могли навсегда лишиться права привилегированной работы за границей.
Поэтому, как не крути, а я был  главным винтиком во всей этой истории. Мне верили со всех сторон, мне верил весь мир и я был уважаемым человеком для всего российского сообщества города Хельсинки. При этом я зарабатывал сам, и давал немножко лучше жить другим. Хотя это  и не было моим главным бизнесом, скорее так, для души - дорога, романтика.  Но 10-20 тысяч долларов в месяц   дополнительно ко всему остальному мне приплывало.
 
Так вот, однажды я рассказал историю об одной моей аварии начальнику Торгпредства, большому ценителю юмора.
Авария, лобовой удар. Вылезаю  из разбитой машины, одну секунду не могу понять, почему от лобового удара в столб, у меня вдрызг раскурочен не только перед, но и зад. Но видя, как они выглядят,  радуюсь, что сам-то,  как новенький! Ни синяков, ни ссадин, ничего. Прямо счастливчик.
Весь такой довольный из себя, достаю сигарету, перекурить событие.  Зажигалочкой так чирк, и сигареточку раз в рот, а она раз и на землю, прямехонько в грязь. Достаю другую - тот же результат. Дотрагиваюсь пальцами до рта. Мама моя дорогая, а передних зубов-то и нету! Курите, Юра, курите, и губы сжимайте в ниточку, а то привыкли, понимаешь, прикусывать, как  беломор!
       Но в итоге, все разрисовалось.  Машина влетела наискось между деревом и столбом. Первая встреча была с деревом - ровно за заднее колесо.  И только потом столб.  А из-за не пристегнутого ремня выстрелившая подушка безопасности и мои голливудские зубы, кто теперь проверит, сошлись в таком страстном французском поцелуе, что подушка, каким-то своим самым краем, через открытый рот, выбила зубы вместе с корнями. После чего, все и стало выглядеть так, будто я вновь родился. Без синяков и без зубов.
Но самое, конечно, прикольное то, как я в дальнейшем объяснял этот удивительный факт окружающим. Говорил, мол, ехал с такой скоростью, что после моего удара грудью  об руль, зубы вместе с корнями улетели дальше, на торпеду, чисто по инерции. Сам виноват, ездить надо с закрытым ртом. И  все верили. А что им еще оставалось делать. На моем беззубом лице не было не единой царапинки. Кстати, я и в правду, позже два своих зуба на торпеде нашел, другой на коврике под сиденьем, один в рубце подошвы ботинка. А еще один, так и сгинул в безвестность, или может я его просто проглотил. Хорошо, что не в дыхательное  попал, а прямо в желудок. Иначе я бы  умер от удушья.
       Этот мой рассказ был так красочен и живописен, что начальник не только смеялся полчаса, но и запомнил эту историю на долгие годы вперед. А я в его лице получил солидную поддержку для всех моих деловых начинаний в Финляндии. Однажды он даже  помог мне  выбить неустойку - 300 тысяч зеленых, за неисполнение своих контрактных обязательств с одной очень известной финской фирмы. Финны были не правы, но признавать этого долго не хотели.

         - Юрец!!!!!!! Здорово!!!!!!!! - сразу же с порога радуется  мне Олег.
         - Заходи, завтракать будем. Натаха знала, что Вы с Доктором приедете и сделала макароны с мясом, как ты любишь, как ты ее учил. Ха-ха-ха! Мне уже с утра Соловей в гараже рассказал, как Вы вчера зажигали. Ха-ха-ха. Японский садист-миллионер! Ха-ха-ха!
Олежку рассмешить, что пионеру плюнуть (это было крылатое выражение местного начальника).
         - Да ладно! Я что? Соловья не знаю, наврал, поди, с три короба! Мы даже и пьяными не были вовсе! И не снимали никого! – говорю чистую правду  от имени Доктора.
В этот момент из кухни выходит Наташка, очень миленькая, коротко стриженная блондинка, жена Олега. Она всегда наливалась густой пунцовой краской, если в ее присутствии допускались какие-нибудь скабрезности, хотя при этом становилась еще милее. Помня об этом, мы с Олегом сразу уходим от подробностей вчерашней международной встречи.
Расцеловывая Натаху,  ставлю  задачу:
        - Наташ, будь ласка! Свари нам с Вовкой на дорогу 8 яиц в мешочек.
        - Блин, клинтон! – это были самые грубые слова, которые когда-либо она произносила в своей жизни.  - А Вам не будет мало?
        - Ты что, хочешь сказать, что если я за ночь съем 7 яиц, это будет  для меня мало?
        - А-а-а-а Док-док? Да ну тебя! – Наташка, смеясь моей шутке, убегает на кухню  выполнять ответственное задание. Варить яйца в мешочек, кроме меня и ее, не умел никто, во всем Хельсинки.  Мы с Володькой как-то раз обошли все хельсинские рестораны, и нигде даже за 200 долларов нам никто  не смог оказать такую услугу.
          Смешно, но в Москве было тоже самое. И только всего лишь один раз, в какой-то захудалой пиццерии в каком-то спальном районе Москвы удалось добиться  нужного результата. Мы тогда еще честно отдали официанту 200 долларов и добавили 100 для шеф-повара.
          Пока Наташка колдовала с яйцами на кухне, мы с Олежкой принимаемся за макароны. Я сосредоточенно ем и мысленно перебираю предстоящие наши с Вовой действия по получению, оформлению и перегону машины, при этом машинально, отмечаю, что подливку к макаронам Наташка сделала именно так, как я любил,  как  делала моя любимая бабушка.
 Олег, зная о такой моей привычке - уходить внутрь себя вместе с поглощаемой пищей, ел молча, чтобы не мешать мне выстраивать очередные аферы. Они с Наташкой вообще были замечательной парой. Очень подходили  друг другу. И сегодня, спустя очень много лет, когда мы изредка встречаемся, то глядя на них, я искренне радуюсь. А друзьями мы стали вопреки всякой логике. Впрочем, как и все в этой жизни.
        Мне не хватало финансов на мой очередной проект. И я решил собрать недостающую сумму, заняв ее у друзей, которых у меня в то время было хоть пруд пруди. И надо же было такому случиться, что случайно столкнулся с Олегом у входной калитки  Торгпредства. Так,  больше по приколу, нежели серьезно, без всякой надежды, спрашиваю, буквально на ходу:
       - Олег, ты можешь мне денег одолжить на время?
       - А сколько?
       - Очень много!
       - Ну сколько?
       - А сколько у тебя есть?
         Тогда мы практически еще не знали друг друга, от силы пару раз  встречались за рюмкой чая. Но Олег, видя, как мне доверяют другие сотрудники Торгпредства, не решился мне отказать.
       - Юр, у меня всего 40 тысяч долларов, больше нет. И то, я их могу тебе дать только на три месяца, через три месяца они мне будут, очень нужны.
        - Супер! Когда сможешь дать?
       - Да вот, сейчас  съежу в банк и привезу.
         Через час, он мне вручил пухлый, большой банковский конверт!
       - Юр! Я только тебя очень прошу, ты меня не подведи, пожалуйста!
          С трудом выговаривая эти слова, он мялся, смущался и опускал глаза. Ему было крайне неудобно,  сомневаться в моей порядочности, хоть даже и самую малость.
       - Олег! Ты что! Даже не думай, все будет в порядке!  Ты же меня знаешь!
         Олег машинально кивнул, хотя на тот момент совсем меня не знал, и, как потом оказалось много позже,  сам себя я еще тоже не знал. Расписки,  конечно, никакой  не писал, потому как и сам, никогда, ни с кого их не брал.  И однажды эти мои понты чуть не стоили моей племяннице квартиры.
           Когда обо всем узнала Наташка, она просто сошла с ума. 40 тысяч долларов – это были все их сбережения за более чем десяток лет. И нужны они им были не  для покупки какой-нибудь яхты, а для покупки квартиры. Так как  с первого дня своей свадьбы им пришлось жить в коммуналке, с совершенно непотребными пьяницами-соседями.
          Наташка искренне не понимала, как ее, такой замечательный, умный Олег,  не посоветовавшись с ней,  взял и в одно мгновение порушил их мечту, мечту всей  жизни, мечту о собственной квартире. И как можно было просто так отдать деньги, накопленные с таким трудом, совершено незнакомому человеку, под какое-то там слово, без свидетелей и расписки.
          В течение всего срока займа она ходила бледной и даже не розовела, когда к ее ушам пробивалось, что-нибудь не приличное.  Впервые в своей жизни, кроме своего любимого: Блин-клинтон! - научилась говорить «Полная @опа»!
          Прошло три месяца, я был в Москве, наступила пора ехать в Финляндию, чтобы отдать ребятам долг. Но я никуда не поехал, и ничего им не отдал.  Потому что  их деньги я вручил знакомому приятелю-маклеру, который по доверенности, чин-чинарем провел всю их сделку с квартирой так, что им даже не пришлось приезжать  в Москву.
          От такого счастья Наташка второй раз сошла с ума, но теперь уже вместе с Олегом. Подтверждением тому было то восторженное самозабвение, с каким они благодарили и хвалили меня. При каждой нашей встрече, они всячески подчеркивали мою выдающуюся роль в исполнении их  мечты.   И тот очевидный факт, что это я у них брал деньги, а не они у меня, как-то со временем становился все менее очевидным. По всей видимости,  это было неким подобием Стокгольмского синдрома. Да и мне порой уже  самому начинало казаться, что это именно я подарил им, их  заветную мечту.
           С того времени, они почитают меня, как своего лучшего друга.  Несмотря на то все ужасное, что я натворил позже.Вот уже который год Олежка  не забывает поздравить меня  с Днем Рождения. Как всегда громко ржет, когда я ему рассказываю про свою бывшую работу в путанской конторе. И, если его отправляют в очередную командировку, я всегда отвожу его в аэропорт и встречаю обратно.
            Пока я ел и вспоминал обо всем этом, макароны незаметно закончились. Иду на кухню и забираю у Натахи пакет с вареными яйцами и маленьким из газеты кулечком соли, который она также заботливо приготовила, понимая, что люди собрались в дорогу. Замечаю, что  яиц не 8, а 10.
Наташка, добрая душа. К одному яйцу Доктора, добавила еще два, не понимая, что если ему положено одно, то значит одно. А мне съесть их 9, вместо 7, как стакан  кока-колы без запивки выпить. Тем более, что по этой части, я уже имел солидную практику. Как-то, будучи в командировке на Атомной Балаклавской станции, мы с напарником, от нечего делать, съели по сорок яиц, правда, очень маленьких. Ну, были бы большие, съели бы по 35, делов-то…
           Бужу Вовку. Через час уже едем по магазинам, купить всякой хрени по просьбе домашних. Вечно они со своими просьбами!  Никак  не могут понять, что мы в Финляндию ездим не по магазинам ходить, а работать.  И работа, чай, не груши околачивать. Попробуй за пару суток, все клубы и  любимые рестораны обойти. Убедиться, что все на месте, никуда не переехали. Что контингент и напитки в нужной кондиции.   
          После некоторых мытарств с документами и деньгами в порту, направляемся к границе. А вот и Ваалимаа, таможенно-пограничный переход. До Родины рукой подать. Ваалимаа - это последняя возможность перекусить в цивильных условиях перед дальней дорогой. Идем в кафе-ресторан. Такое название очень удобно. Если деньги ляжку жгут, то считай, что ты в ресторане и зови официанта, а если нет, то ты в кафе, и кефир твой на общей полке, сам подойдешь и возьмешь.
          Требую продолжения банкета за счет Доктора, при этом не стесняюсь ему напомнить, сколько он уже выпил коньяка за мой счет,  приписываю рюмок пять дополнительно, поди посчитай теперь. Доктор, понимая, что против фактов не попрешь, послушно достает свою золотую кредитку. Я не впечатлен, потому что в моем кармане , точно такая , но платиновая. Заканчивая трапезу, вспоминаю, что забыл у Натахи  хлеба прихватить. Прошу Володю собрать со стола остатки булок, которых набрали от жадности, и добавить пучок бумажных салфеток.  Доктор, находясь в некоторой прострации, то ли от того, что ему теперь приходится за все платить, то ли и в правду вчера перепил, послушно исполняет все мои ценные указания.
          Сам, потому что Вову, просить бесполезно, пока рядом никого нет, прихватываю со стола, заодно и матерчатую салфетку. Уверен, пригодится. Во-первых, за скатерть сойдет, во-вторых, можно будет Доктору нос вытереть, ну либо, на худой конец, окна в машине почистить.
Перед тем, как встать из-за стола, замечаю солонку. Такую прозрачно-матовую, как кусочек льда. Ну, конечно, какие еще могут быть в отмороженной Финляндии солонки, как не в виде кусочков льда. И вся она такая симпатичная, с яркими синими крапинками. Анютины глазки! Финны сами бы не додумались, наверняка у нас тему стибрили.
         Не оглядываясь, кладу солонку в карман. Это ж лучше, чем кулечек из газеты, пускай даже финской.  Главное культурно и удобно!  Да и вообще просыпать соль - плохая примета.   
Из-за большой очереди на нашем пограничном переходе, в Торфяновке, добираемся до Выборга, только к глубокой ночи. Делаем остановку, чтобы перекусить. Достаю из своего  пакета сардельки, колу, яйца в мешочек и аккуратно расстилаю матерчатую финскую салфетку. Володя достает из своего  пакета финские булки, пучок финских бумажных салфеток и…… финскую солонку. Которую я подбросил ему еще на границе. Доктор, ничего не понимая, озадаченно вертит солонку в руках.
     - Ой, Володь, совсем забыл! Какой ты молодец!
     - У Дока рот до ушей, он всегда любил похвалу.
     - Я еще в Ваалиме хотел тебе сказать! Забыл совсем!
     - Помнишь, когда  Ты эту солонку спи@дил?
     - Кто спи@дил!!!!???? Я спи@дил!!!????
     - Ну а кто, я что ли? Да ты ж молодец, теперь хоть яйца нормально, можно солить!  Мы интеллигентные  люди, не пальцами-яйцами же в соль!
По ходу очищаю яйцо и трясу  солонкой прямо перед носом Доктора, он в шоке.
     - Юр, да не мог я!
     - Да? А я смотрю, когда ты солонку прибирал, и думаю, Вовчик молодец, догадался, а я  дубина, забыл, что у нас солонки нет!
Володька становится  красным. Трет лоб и пытается восстановить картину по памяти. 
      - Юр, ну может это я случайно как-то, рукавом, или машинально чисто?
      - Вов, ну не знаю, может и машинально. На тебя еще эта жирная! Ну помнишь, финка официантка? Ну так посмотрела, ну так посмотрела. Мол , вот русские свиньи, воры! Блин, тоже мне сикела-какила-пукила. Подумаешь, какой-то паршивой солонки жалко. Может Ты ее, просто так, на память! А ты чего не жрешь?
        Аргумент с официанткой добивает Доктора окончательно. На него просто жалко смотреть, от
, расстройства он ничего не ест. Опущенная голова, согбенные плечи.
Конечно, обратно ж не поедешь. Не скажешь:
       -Ооо русишь-культуришь, я Вама назад Ваша соленка.
        И в этот момент, он очень похож на отличника, случайно застуканного завучем в туалете, в компании курящих двоечников. Лицо скорбящего Серафима, по сравнению с его отрешенной физиономией, показалось бы просто клоунской маской.
         Догадываюсь, что его гложет. Господи, ну конечно, Володя, от изысканных манер которого тащился персонал всех самых пафосных ресторанов Москвы, Праги, Берлина и Хельсинки, я сам свидетель!  Володя, с золотым кольцом и бриллиантовыми запонками, продав которые можно было не думать о хлебе насущном года два, снизошел, до того, чтоб элементарно спи@дить, какую-то копеечную солонку в дешевом финском ресторане! Что скажет прокурор? Что скажет школа?  Кому это теперь докажешь, что случайно, машинально? У финнов все на камерах. Пытаюсь вывести Доктора из ступора теплым дружеским участием и опять сую ему под нос солонку:
      - Вов, а ты ее домой  возьми, смотри какая, а, с цветочками!
        Скажешь, что купил, я подтвержу, не сомневайся!
Он испуганно шарахается от меня и отчаянно машет руками. Как будто змею увидел. Перспектива стать не только вором, но и лжецом, пугает его еще больше.
      - Ладно, я тогда себе ее возьму. В машину брошу и будем ее всегда с собой возить!
        Окончательно успокаиваю Дока , и выбрасываю оставшиеся яйца в окно. Все равно он их теперь года два не будет есть, а вместо соли использовать исключительно только перец.
         Завожу мотор , и мы трогаемся в путь. Через минут пятнадцать, как бы в сердцах:
       - Вов, ну почему Ты такой придурок!
      -  Юр, да клянусь, что не нарочно! Вот тебе истинный крест даю!
       - Да я не о том!
       - А о чем?
       - Да это я, яаааа, ее спи@дил!!!
       - Ты? Правда?
         Сказать, что Доктор сильно обрадовался такому чудесному освобождению из финского КПЗ, было бы мало. Само счастье сидело  на пассажирском месте и лихо уплетало оставшиеся сардельки. Дождавшись, когда счастье наестся окончательно, открываю окно , и делаю погромче музыку.  В два голоса, заглушая шум ветра, дружно орем из всей мочи:
              Гудбай Америка о!!!!!!!!!!!!!!!!!
              Где не бывал я никогда
              Прощай, навсегда
              ПОСЛЕ ПИТЕРА МЫ МЕНЯЕМСЯ.
             Мне стали малы
             Твои тертые джинсы!!!!!!!!!!
             УЖЕ ТВЕРЬ И МЫ МЕНЯЕМСЯ СНОВА. 
             Притомившийся от таких переживаний Доктор спит на откинутом сидении. Я накрываю его своей курткой.
             Услышу ли  песню
             Которую запомню навсегда!!!!!!!!!!!
             Перед моими глазами постоянно убаюкивающее маячат стоп-сигналы впереди идущих машин. Жизнь моя наполнена смыслом и надеждой.  Я  знаю, кто я такой,  знаю зачем и для кого  живу.  Не знаю я только одного, что самое худшее в моей жизни еще только ждет меня впереди.
             Гудбай Америка. О!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!


                "В огне брода нет".
         
           Ночь. Мы за городом, и я уже битый час кружу по лесным дорогам. Указатели толком не видны. Носимся среди элитных коттеджных  поселков. Наконец нахожу нужную развязку. Подъезжаем, все цивильно, охрана и проходная. За забором Швейцария: колонны, колонны, лепнина. Клиент попался состоятельный, и мы обоснованно рассчитываем на приличное вознаграждение.
Девчонки звонят по телефону:
-Юр, проблема! Клиент просит пройти на территорию и зайти в дом.
По нашим правилам это недопустимо. Клиент должен выйти к воротам, выбрать девчонку, расплатиться. Лишь только тогда  уводить ее к себе.
Любой клиент – это всегда риск, что девочка может пострадать. Но то, как он предлагает сейчас - двойной риск. И девочка пострадает, и никто бабла не получит. Поэтому исключения только для постоянных, многократно проверенных клиентов. 
Очень хочется заработать, столько времени потрачено.  Но есть разумное правило. Если нарушается инструкция, то всякие сомнения в сторону. Типа, а вдруг все будет нормально, такие деньги все-таки упускать? Жадность не одну сотню фраеров сгубила. Тем более, что лично для меня деньги  всегда были только деньгами, и больше ничем.
Пробуем уговорить клиента на наши порядки, он вежлив, но не уступчив. Звоню диспетчеру, докладываю обстановку в нужном мне свете. Потому как редко какому диспетчеру реально на нас не наплевать, им главное деньги. А мы, проклятые всеми служители греха, должны заботится о себе сами.
Картинка счастливого капиталистического рая, наблюдаемая из окна машины, с колонами и бассейнами, в моем описании постепенно приобретает вид последнего пристанища Франкенштейна. Выслушав мой доклад, диспетчер подтверждает отказ. Снимаемся и едем обратно в Москву.
Столько времени и бензина, и все коту под хвост. Но время еще есть, а значит есть и надежда на заработок.
Еще не доехав до Москвы, получаем звонок с новым заказам. Так, жизнь налаживается, прибавляю газу. Но, услышав продиктованный адрес, беру свои слова назад.  Анадырский проезд! Сплошные ряды серых «хрущевок». С детства почему-то недолюбливаю этот район Москвы.
Есть еще одна проблема. Обычно первый звонок другу доверяется той девчонке, у которой самая чувствительная @опа. Даже не знаю, в прямом, или переносном смысле. Но самая чувствительная была у Машки Беленькой. Особо хорошо она вычисляла ментов, практически никогда не ошибалась.  Люди в погонах , как бы не старались замаскироваться, нечто солдафонское всегда у них все равно ненароком проскакивало.
         Так говоришь с человеком, все вроде нормально. Согласовываешь детали,  обещаешь  подъехать и позвонить. А он в ответ:
     - Да-да, я буду ждать. Доложите!
      - Ага, наложите тебе в…. !  Звони теперь  себе сам!
        Далее все по накатанному ,  диспетчер забивает телефон и адрес в черную базу.  В ней собирается все номера и адреса паленых бань, квартир, учреждений и все мобильные тоже. База постоянно обновляется. В Москве доступ такой базе стоит от 5 тысяч рублей и выше в месяц. Звонишь, диктуешь, номер телефона и адрес.
Если все нормально, то в ответ раздается  бравое: «Чисто». Меня всегда это забавляло. Будто мы  спецназ какой-то,  путанский.
         Да, Машка Беленькая молодец, но ее сегодня нет со мной, она в другом экипаже. В нарушение всех законов жанра звоню клиенту сам. Мужик балагурит. Мол, поймите меня, с заграницы приехал, только с самолета. Сами понимаете, с девочками нашими оттянуться хочется.
Вот, уже не то!!!!  Зачем говорить, что из-за границы. А вдруг я воров наведу, адрес-то я твой знаю. Самое главное, выходить на улицу  отказывается, как и на предыдущем заказе. Но голос убедительный, вежливый.  Может и правда,  лох какой. Заказов, как кот наплакал, и время смены уже к концу. Слишком долго за городом возились. И если здесь пролетим, то все, уже с концами.      Принимаю решение ехать вопреки своему правилу,  очень нужны деньги.Одно подъездная башня. Рядом железная дорога. Двор темный, неприятный.
           Плохо еще, что со мной сегодня только новенькие. Две Ленки и Анжелка. Новенькие не в смысле работы. Они с апартаментов пришли, временно. Их контору накрыли, вот и решили, пока новую не откроют, у нас перебиться. А апартаменты - совсем другая песня. Там охрана своя рядом. Если официальный рейд какой,  то свои менты приезжают отбивать. Опыта нужного нет, закалки тоже. Если что, и не прочухают, не выкрутятся, не отобьются. А девчонки, чистенькие, ухоженные. Если на улице встретишь, то никогда не подумаешь, что проститутки. Над такими особенно приятно поизмываться.
        Оставляю девчонок в машине и поднимаюсь в квартиру сам. Не из-за того, что очень деньги нужны.  А потому что, если ты мужик, то по-другому никак нельзя.  Звоню. Дверь открывает рыжий тип, с рожей, одинаково подходящей  и для мента и для бандита. Приглашает войти. Вхожу, зная, что это ошибка.  Рыжий запирает за мной железную дверь на ключ и кладет его  в карман.  Также, ничего не говоря, приглашает жестом в комнату.
        В комнате на диване курит второй амбал. Сука рыжая, а говорил, что один. Судорожный внутренний мандраж, охвативший меня еще в тот момент, когда в двери лязгали ключ и запоры, начинает ударять в голову. Это когда на некоторое время зависаешь в невесомости. Но у меня хорошая  школа. Крутые пацаны служили для меня примером, теперь многих из них уже и  в живых давно нет. Потому как при серьезных разборках, под пулю попадали, в первую очередь, самые неуступчивые. Неуступчивые никогда и ни за что.
         А строить рожи сапогом, или валенком  еще с детства умел. Приколы мои всегда прокатывали с успехом именно потому, что никто не мог понять, когда говорю серьезно, а когда вру.  Вот и Доктор не таким уж был простодушным простаком. Шутка ли, в таком бизнесе вращался. И хулиганить при случае тоже любил. Именно он мне показал, что электронные гостиничные запоры с карточками фигня полная. Как-то в Праге, хохмы ради, дождавшись, когда постояльцы  уйдут,  вскрыли сначала свой номер, а потом пару соседних. Орудуя при этом, только кредитными картами и картонными визитками. Проехав один раз со мной в поезде, Володя сразу понял, что по части розыгрыша он мне не чета. А так как был умным человеком,  стал всегда верить всему,  что я говорю, правильно просчитав, что это обойдется ему значительно дешевле.
         Обогнув меня, рыжий усаживается в  кресло, за журнальным столиком. На нем между бутылками водки и вина чернеет ментовская рация. Обстановочка в квартире еще та. Сразу видно, что обитатели, если и уезжали когда-либо за границу, то не далее  границы Московской области.
       - Вы что? Падлы, совсем по беспределу пошли? Ну что наряд вызвать? - берет в руки рацию.
         Это было стопроцентным фуфлом, менты так не работают.  У них главное контрольная закупка и купюры меченные, иначе любой начинающий адвокат их мордой по столу будет возить.
Школа моя работала, как часы. Главное - никогда ничего не делать  и ничего не говорить первым.  Кто первым проявляет инициативу, тот раскрывает свои планы, и дает противной стороне  возможность продумать свой ответ. А верный жест,  и правильно выбранное слово, в таких делах, могут в корне перевернуть ситуацию в твою пользу,  даже при явном перевесе не в твою сторону.
И то, что Рыжему пришлось вякать первому – награда за мою паузу,  Артмане со своим «театром» отдыхает.
        Я постепенно  успокаиваюсь.  Мозг начинает спокойно суммировать очки в мою пользу.  Бутылки еще полные, и это хорошо! Если алкоголь людей делает добрыми, то отморозков превращает в настоящих непредсказуемых зверей. Если не менты, то бандюки, но бандюки низкого пошиба.  Настоящие пацанам нет надобности разводить по телефону и пытаться проскочить на халяву, им конторы сами  считают за честь предоставить угощение к столу  бесплатно.
        Рыжий -  здесь за главного, и точняк мент, но не работе. Второй - его приблуда, пробка, пробкой, даже здрасте не сказал. Как не крути, ни у кого, никакого плана. То, что сначала было моей ошибкой, когда я спокойно позволил себя запереть, теперь работало в мою пользу.
Раз зашел и не испугался - значит нехилая спина имеется. Ведет себя спокойно, уверенно – точняк  под крышей работает.
         Смелым же я был только снаружи, а внутри колотун , и доха не грела абсолютно. Но ответ на его угрозу-возмущение с достоинством плюхаюсь без приглашения в другое кресло, прямо напротив него. Небрежно бросаю ключи от машины на столик, как будто я в гости пришел:
       - Вызывай!
        Говорю без страха, но и без излишнего пафоса. Я просто водила, надо мной старшие, если что, приедут и сами разберутся. Переигрывать не стоило. Мало ли какая будет реакция. Сказав это, смотрю рыжему прямо в глаза с заинтересованным видом. Он первый не выдерживает и, осклабившись, уже примирительно, сильно смахивая при этом предателя-полицая времен ВОВ:
       - Да ладно, командир расслабься. Давай погуляем вместе, смотри выпивки    сколько. Девки у тебя хоть хорошие? Давай тащи их сюда!
       - Нормальные.
       - Махмуд! Слетай с шефом за девками!
Оборачиваюсь в направление крика Рыжего. Из другой комнаты выползает заспанный, в дешевом спортивном неглиже, здоровый, небритый чех.
        - Вот ведь суки  рванные! Их даже не двое, а трое. Представляю, чего бы они творили здесь с девчонками.  Сутки, а может двое - была пятница. Чем ниже подонки по своему статусу, тем с большим остервенением они любят унижать тех, кто слабее их. И порой их извращенной фантазии позавидовали бы самые отъявленные эсэсовцы.  Для них же проститутки не люди. Результаты творений подобных тварей, в человечьем обличье, мне уже приходилось видеть на девичьих телах.
Чех меня не сильно беспокоит, видно что он действительно спал и не в курсе текущего момента. А в атмосфере витает дух общего согласия. Рыжий бросает ключ Махмуду, я встаю и в развалку плетусь за ним. Также , как до этого, ничем не выказывал  своего мандража,  стараюсь не светить  нахлынувшего  чувства облегчения. 
        Лязг засовов и ключа в обратном направлении уже не так зловещи, как 10-ю минутами раньше. Спускаемся с Махмудом на лифте, он в шлепанцах на босу ногу, это тоже плюс, если вдруг все пойдет не по хорошему сценарию. Но он зевает и не ждет никакого подвоха,  хозяин же просто велел сходить. Готовность чеха услуживать Рыжему несколько поднимает последнего в моих глазах. Впрочем, это уже не важно, мы выходим на улицу.
          Машина совсем не далеко. Только такой болван, как я, мог чуть ли не в подъезд въехать со своими проститутками.  Вместо того, чтоб замаскироваться в метрах стах,  как положено по инструкции. Но сегодня, каким-то непостижимым образом, все мои неправильности, в конечном итоге мне только на руку. Видать я и правда в лифчике родился, как по поговорке - тот счастливчик, у кого лифчик. Направляюсь к машине, Махмуд остается на крыльце, не желая пачкать свои шлепанцы.
       - И где?
         Очень хочется ответить в рифму, но мне предстоит сделать еще много движений: открыть дверь, сесть, вставить ключ в замок зажигания и т.д. Поэтому ничего не говорю. Да и выше он меня на 2 головы, и кто знает, какая у него реакция.
        -Давай, пусть выходят!
         Завожу двигатель и открываю окно:
        -У нас не выходят! –
         Нарочно так говорю, ни к селу, ни к городу. Пока дехканин переводит, успеваю вывернуть руль от подъезда.  Все, путь свободен, и мы уносим ноги.
Позади взвывает  кавказский  гонор:
       - Нууу, Ты чооооооо?
        -Вот, пилять  нерусская, опять на рифму нарывается!
          Но я ничего не отвечаю  уже по другой причине. Храбро тявкать при бегстве – позорный удел шакалов. Девчонкам говорю коротко -  мол там был не один, и без подробностей. Не хотел, чтобы они испугались и больше не пришли. Они классные, и за них платят хорошие деньги. А кроме таких гадов, есть и нормальные челы, хотя и неудовлетворенные.
           Звоню диспетчеру, и через минуту этот поганый адрес уже базе.  Очень надеюсь, что сегодня  больше никто уже не попадется на их удочку. Пусть сидят и развивают свои ручонки.  Выпивки у них достаточно, чтобы распалить до  оргазма свои уродские зверские фантазии.
Высаживаю девчонок у метро, сам еду в Макдональдс. Денег только на бензин. Беру мороженное за 10 рублей и маленькую детскую колу. Громко, с хрустом грызу вафельный рожок, но не ощущаю при этом никакого вкуса – интересно, как фамилия того идиота, который придумал эти вставные пластмассовые челюсти.  Пью через трубочку, курю , обдумываю прошедшие события - все одновременно и сразу.
          В коттеджах, пожалуй, перестраховался излишне. Но что толку теперь жалеть. И на Анадырском тоже теперь все ясно. Моя извечная привычка  действовать  исключительно по наитию,  сообразно лишь только своим собственным представлением о сути дела, смешала карты всем. Мне самому, конечно, в меньшей степени.
         Рыжий ведь никак не ожидал, что в квартиру сначала поднимется мужик. И  запер меня чисто машинально. Он  готовил это для девчонок, и не раз мысленно прорепетировал.  И пока по креслам рассаживался, с опозданием, но въехал. Девчонки-то, конечно, в машине, только  где машина  - неизвестно.  Да и как, без шума их на одиннадцатый этаж  затащить. Народ кругом хоть и спит, но может запросто всполошится от женского крика.  И по всем раскладом, криминал это чистый. Одно дело втихую, без свидетелей, поиздеваться над проституткой всласть. Проститутка ж не свидетель, она вообще не человек. Кто ей поверит. Тем более менты в районе свои. Другое дело  - похищение и удержание человека, это уже сроком серьезным попахивает.
           Мое же спокойное, отвязанное поведение убеждало его, что лучше всего все решить миром. Естественно он думал, что я шакал. Такие всегда судят  по себе. Ну а какой еще может быть у проституток драйвер, как ни шакал.  Вот он и предложил, сученышь ментовской, за халявный выпивон, оттянуться вместе с ними, с моими же девчонками.
       -Ну да ладно, пора домой баиньки.
        Через метров сто голосуют две девицы:
      - Полтинник  до метро!
        Отрицательно мотаю головой и начинаю отъезжать.  Девица в истерике:
      -Ну а сколько, сколько надо-то?
       Их двое, билет на автобус стоит 25 рублей, но я же не автобус.
    - Девушка, хотя бы сто!
     -Да, что, косоглазый, совсем офонарел? Вон метро, отсюда видно!
      Трогаюсь молча, хотя и могу так обозвать в ответ, что у нее потом месяца три делов не будет. Но понимаю - мне  пользы никакой, а ей, бедной, все время бегать в туалет и писать на бумажку с полосками.
                *****   
Приехав домой вдруг вспоминаю:
       - Ну как же я себя-то забыл? Я сегодня герой! Не сдал, не подвел, уберег-таки девчонок, мне доверившихся. Ай да Юрок! Настоящий пацан! Пацан….пацан..пацанчи…., - судорога сжимает горло. Перед глазами возникает образ шестнадцатилетнего туркменского парнишки. Рывком встаю с дивана и наливаю себе виски, сразу целый стакан. Врубаю погромче Мирей Матье. Эта песня всегда меня успокаивает. И хорошо, что не знаю по-французски.  Песня про любовь , а мне сейчас совсем не до того. Уже сколько воды утекло, а забыть никак. Вот и сейчас, даже музыка не помогает. Будто комок в горле, ничего не могу с собой  поделать, из глаз предательски начинают капать слезы.

                "Рашидик".

                Осень 1989 года. Последний в моей  жизни студенческий отряд. Под  началом у меня 400 первокурсников.  Все как обычно, все как всегда. Студенты пашут, я командую, и все у нас в порядке. Основная масса ребят вчерашние школьники, 16-17 лет, есть и после армии, но таких мало.  Мне, как командиру,  главнее задачи нет – только бы  все девчата и пацаны остались живы и невредимы.
               Так, в семьдесят восьмом году , в нашем строительном институте произошли два ЧП сразу. В одном отряде паровой котел в бане рванул – у дежурившего студента 50% кожи, как не бывало. А в другом автобус перевернулся, что еще хуже. Тут тебе и переломы позвоночника,  рук , ног , и ушибы разной степени тяжести. Вся Москва на уши встала. Выговора по партийной линии раздавали  направо и налево. Комиссий понаехало в Московскую область,  больше, чем самих студентов.  Водителей городских автобусов срочно снимали с маршрутов  на замену местным областным. Именно с той поры с московскими студентами на сельхоз работы выезжали только прикомандированные шофера-москвичи.
             Я урок этот на всю жизнь усвоил. И все шесть лет , пока  выезжал командиром с первокурсниками,  Бога молил только об одном, чтоб никогда ничего не случилось с моими ребятушками. Ну конечно, все равно не обошлось. Один раз, не успели  заехать – и бац, эпидемия дизентерии!  В день по сорок скорых приезжали, как будто  маленькую атомную бомбу на нас сбросили. Одно хорошо, комиссии к нам не очень приезжать желали, из-за опасений за собственную задницу , в прямом смысле этого слова.
             Все таки , выжили. Через две недели пахали уже в полном составе.  Что бактерий, возбудителей дизентерии великое множество,  узнал именно тогда. Наша, родная  звалась «Палочкой Зона», чем я, большой любитель приколов,  не преминул воспользоваться, переделав строчки известной песни:
       
        -Эту песню запевает молодежь, молодежь
         Палку зона не задушишь, не убьешь, не убьешь!
         
         Так всем отрядом засранцев и пели,  до самого окончания работ. 
         И другой случай.  После работы, темным вечером, отпускаю своих девчонок  в соседнюю деревню, километров 8 так, потому что наша  баня на ремонт встала. Ливень страшный, в такую погоду по инструкции,  категорически запрещалось студентов в автобусах возить, хоть в поле, хоть куда!  Дороги-то сельские , и в дождь раскисали полностью. Но с другой стороны, ладно пацаны , обойдутся, а девчонкам целых две недели без бани, ну никак. Вот и бегают по ночам на кухню с кружечками за теплой водой.  Потому  завхозу своему строго на строго вменял, чтобы  в каждой девчачьей комнате тазик был, и на кухне горячая в любое время суток. Не хватает - делай что хочешь, хоть воруй, но тазиками обеспечь  весь бабский батальон!
         Маюсь , жду. Полночь уже! ……Блин, ну чего они там моют, за это время обмыть себя с ног до головы раза три , что пионеру плюнуть? Начинаю потихоньку психовать, курить одну за одной , и  на дорогу выходить. Вдруг слышу в темноте гомон и смех. Батюшки, мои прутся !  Почему пешком!!? Случилось что? А почему тогда смеются? Меня увидали и бегом ко мне:
        - Командир! Командир! А мы перевернулись! – радостные такие.
        - Вы что! А ну молчать дуры! Быстро по нарам!
          Пока не заснули, все им растолковал. Что да как. Главное, чтоб молчали, будто в рот воды набрали, и никому, никому, тем более домой - ни гугу и точка. Командиром я был нормальным, потому сделали все, как учил.  Никому, ни в отряде, ни родителям, вплоть до окончания работ, о произошедшем  не звенели. Водителю тоже, не с руки распространяться особо, так как приезжали они сюда по направлению парткомов их парков. Мне даже предупреждать не пришлось, он и сам все хорошо понимал, а утром подробно доложил , как дело было.
            На раскисшей глине поверх асфальта, его немного занесло, хоть и ехал медленно. Приторможенный автобус начал сползать в кювет. Да так, тихо, аккуратно, словно в замедленной съемке, и прилег практически на бок.  Студентки все ,  друг на дружку попадали, но удачно, никто даже шишек  не набил. Самое главное, -объяснял мне водитель. - Хорошо, что замотанные дневной работой,  девчонки крепко спали, в то время , как автобус заваливался в кювет. А если б не спали , то в панике с мест рванули б наверняка, и тогда все могло бы закончиться совсем по-другому. Потом шофер в деревню за трактором сбегал, и автобус из кювета вытащил. Но тащил как-то неудачно, и на обратном пути сломался, ребят до лагеря километра полтора не довез.  Вот они  пешком и приперлись.
            Кроме этих двух случаев,  Бог миловал, не зря видать  молился, хотя и партийным был по убеждению.
          А в тот злополучный день, о котором я и рассказываю, тоже все было классно. Небо синее, солнышко осеннее,  так ласково пригревает. Иду по полю, и краем глаза замечаю, что ко мне бежит местная агрономша Зинаида, бежит и платком своим красным машет. Она почему-то другие никакие цвета не признавала. Ляпота задушевная - безграничное поле, все усеянное  фигурками студентов в голубых накидках ,  комбайны игрушечные, и бегущая баба с огненным  платком.  Она что-то  отчаянно кричит,  но пока издалека, и я не различаю  слов.  Вот уже слышно:
           -Юююююююрааааааааааа! Твой студент в комбайн попал!!!!!!!
           Теперь мы с Зинаидой бежим  вместе, спотыкаясь и перепрыгивая через грядки. Свернув с дороги  прямо на поле  и поднимая клубы пыли,  к нам несется ее грузовой газон. В голове у меня зияющая пустота и оглушительный звон одновременно.  Только  Небо на горизонте склоняется к Земле так близко-близко.  Сделай только  шаг,  и ты в облаках,  шаг назад, и  ты снова на Земле. Вот и сейчас  бегу, а никак не пойму - это я по Земле бегу, или  по Небу !
           Все, мы на месте: в ботве Рашидик, студент родом из Туркмении,  катается, за руку держится и скулит, как щенок раненный. Стараюсь на руку его не смотреть.
        - Видать, парнишка-то еще не проснулся (еще бы, я их всех в 6 утра поднимал) и руку сунул, а она в перчатке, вот и затянуло, конечно, -виновато объясняет мне расстроенный комбайнер, у самого на глазах слезы.
           Затаскиваем с Зинаидой Рашидика в подъехавший газон, и мчим к краю поля. Чтобы раненому посвободнее было, я на подножке. А на краю уже мой заместитель Владька ждет с заведенными Жигулями, машина  его собственная.  За это  и приглашал его в отряд каждый год,  чтобы под задницей всегда колеса  были.  Вот теперь они есть,  и даже все четыре, но и  дела наши полная  жиопа!
        До Москвы всего-то 100 километров, а что делать? Это теперь вертолеты и мобильные телефоны  разные. А тогда , чтобы в столицу позвонить, только через заказ на совхозной почте, и еще ждать минут  двадцать-тридцать.
          Ну что делать, что делать-то? В местный райком партии звонить?  Толку никакого. Ведь они сначала бросятся все узнавать, что, да как. Чтоб  им не нагорело в первую очередь. Без студентов они свои урожаи убрать не могли, но и напрягались тоже не слабо, из-за того, что это были именно московские студенты. Ведь наши московские боссы, чуть что, в мерах не стеснялись. Летели  карьеры и головы, а на столы ложились партийные билеты с каким-то там лохматым стажем.
           Рвем в местную районную больницу. Я с Владькой спереди,  Зинаида с Рашидиком на заднем сиденье. Обняла его так, курткой накрыла, как ягненка какого.
          Едем, а за спиной ребенок плачет. Да и не плачет, а прямо воет. То протяжно, то через всхлип. И столько в этом завывании–скулении боли и  тоски, но больше конечно испуга! Рашидик - совсем мальчишка, 16 лет только исполнилось.
          Сам я к боли терпеливый с детства. Помню еще в школу не ходил, когда  с Бучей на железных воротах решили покачаться. Тут мой палец  воротами к столбу и прижало.  Успел только крикнуть :
       - Буча, ты  дурак!?
          Соскакиваю на землю и на руку глядь, а  кончик мизинца на волоске висит, только  сахарная кость белеет. Недолго думая, беру и приставляю этот кончик обратно. Зачем ему так висеть, непорядок, однако. Уже сызмальства над собой прикалываться любил. Приставил криво, часть его  отвалилась, а часть приросла также криво.  С тех пор я меченый. Одно неудобство, не все аккорды на гитаре брать могу. А так как пою в основном блатные песенки, то  спокойно обхожусь  тем, с чем и остался.
          Врачиха потом в больнице, вымачивая мой мизинец в марганцовке, все поглядывала  и восхищенно переспрашивала:
        -Что так и не плакал? И сейчас не плачешь?
Я послушно кивал головой , и никак не мог понять, чего тут такого необычного?  Мне только годик исполнился, когда мои мать с бабкой чуть с ума не сошли. Я в кроватке лежал, вертелся, да на пол и упал. Причем так  приложился, что у меня на брови, до сих пор шрам виден. Если б только  свалился, а то еще зачем-то под кровать закатился.  Лежу там себе , с личиком кровавым, и   упорно молчу, прямо грудной корейский партизан.  Мать с бабкой в комнату - тишина полная, а ребенка нет. О горе! Никак цыгане через окно выкрали! Только как смогли-то, второй этаж все-таки? Но годовалый ребенок тоже не мог так просто встать ,  и уйти  куда глаза глядят.
         Нашли, нашли  меня потом, а так как я еще разговаривать не умел, то вопросов мне, на вроде  врачихи той, не задавали. А я если б даже и умел, все равно им хрен чего рассказал. И теперь  понятно - не случайно в поезде на полу купе, я промеж полок оказался. Оказывается это у меня с раннего детства болезнь такая , половая.
         Но, видать от такого смачного удара об доски, в моей башке что-то малость повредилось.  Потому,  как  никогда  самого себя не жалел, ни при каких обстоятельствах.  Весь мир и всех ?– ДА, а себя ни за что!  Вот и не плакал,  и пощады не просил, даже когда мне на терминале, на котором я шесть лет директором пахал,  ногами-кулаками выбивали последние зубы. Что вел себя достойно, мне об этом позже, в качестве моральной компенсации, один из пацанов  сказал. В качестве компенсации, потому что вскоре  выяснилось, что я ни в чем не виноват.
          А в тот момент я и не думал, ни о каком своем поведении. Просто терпел, потому что знал, что когда все закончится, больше  бить не будут. По понятиям, два раза за одно и тоже не наказывают. И били именно такие люди, которые эти понятия строго чтили.         
        Один  дубасил, а другой постоянно за спиной стоял.  Стоял так близко, что у меня все время невольно сжимались спина и шея, в ожидании ударов еще и сзади.  Позже я понял - он лишь следил, чтоб тот другой, в запале,  совсем меня не убил. Грамотные  в своем деле были ребята. Через месяц, когда все выяснилось, главный из них, меня спросил:
        - Юр! Ну вот смотри, все же разбежались, от всего отказались. А ты остался и все на себя взял! Ни на кого не указал, никого не сдал. Александром Матросовым захотел быть? Ну так вот, тогда и не обижайся!
           Я ничего ему не ответил, потому что в тот момент, когда он спрашивал, эта тема для меня уже давно была закрыта, а его я простил еще тогда. Простил, потому что именно он, до этого инцидента , выручал меня много раз и работой и деньгами немалыми. Верил в меня, хотя знал, что я уже давно на казиношной игле. Да и потом, в течение последующих лет поддерживал меня материально во все дни, когда у меня не то, что на сигареты, на хлеб не было. Помог и с возвратом квартиры, которой я лишил свою единственную родную племянницу по своей игроманской подлости. Но более всего, никогда не забуду – когда дочка моя в лесу задницу пропорола до мяса-сало - он поднял все Видное на уши, все больницы и врачей, все бросил и лично сам приехал. И еще случай – у меня день рождения , а у него жена запаздывает, так он ее на улице ждал, может час, а может больше, уже и гости все ушли, но он все равно ее дождался, чтобы вместе подняться и засвидетельствовать мне уважение со всем человеческим почтением. Но от чего так вспылил? Так тоже понятно.
           Пять машин с обычной тканью, зашли и той же ночью вышли-  моя складская команда свою работу знала, как часы. Но сделано это было в пику параллельной брокерской команде, у которой прав было больше, чем у меня. Но и акулы они были, свиньи порядочные , готовые делать деньги прямо из воздуха. Если наша, так называемая коммерческая составляющая  за подобный груз  составляла всего 500 баксов, то они требовали за тоже самое,  аж целые три штуки!  Я хорошо понимал, что могу нарваться, но рассчитывал, что при разборке смогу отстоять справедливость. Только разбираться никто не стал. Свиньи естественно стукнули, кому надо еще в семь утра: Юрок «контрабас» оформил, китайский ширпотреб ! А это извините, по 50 тысяч гринов с каждой машины в легкую!
             Как доказать? А никак уже! Машины ушли и разгрузились, где и чем неизвестно -  иди свищи. А Юра ж игроман голимый, и все об этом знают, потому именно он-то  и мог так скрысятничать.  Игроманам ведь всегда нужны деньги, много денег. Ладно , на какую-нибудь дачу, или мерседес последней марки -  так НЕТ, нужны, чтобы их сразу торжественно занести в помойку человечества, в КАЗИНО! Но это не беда, пару раз в багажнике прокатят и вернешь не только, что стырил, но еще столько же в качестве штрафа, в другой раз неповадно будет.
            Самое страшное заключалось в другом -  «контрабас»  мог оказаться ПАЛЕННЫМ. Такова специфика оперативной работы. Груз ведут от границы, видео-аудио фиксация , стукачи по все линии следования, вплоть до самого терминала, включая самих работников склада и таможенного отдела. Все нужно запротоколировать, суммировать, обобщить и только потом дело открывать. Проходит месяц и БАЦ - приехали. К чертям собачьим летят пара миллионов баксов страховки, столько же на штраф, но и самое главное – накрывается складская ЛИЦЕНЗИЯ, а ее чтоб получить в те времена, все равно что пару раз на луну слетать. В результате, люди вложившие в тему, не только бы ничего не заработали, но и своего бы не вернули. Отсюда и такой гнев- ну сколько можно верить этому козлу-игроману? Терпение лопается рано, или поздно,  даже у самого терпеливого. Потому старшие легко и повелись на навет, все сходилось и ждать результатов внутреннего расследования, только время терять, так что получите Юра во всю репу!
            Не скрою, обидно получать ни за то, что реально сделал, но по большому счету, сам же к этому и привел. Потому есть такой закон, пусть только и в моих понятиях: если человек сделал вначале для тебя доброе, то все, карте место! Что бы потом фигового в отношении тебя этот человек не допустил, это не считается. Всегда помни, живи и исходи только из того, первого и ДОБРОГО!
             Ну а свиньям- наветчикам ровно через месяц откуда-то сверху ответка прилетела ,  попались на том, в чем меня и пытались обвинить. Классическая «на воре-то шапка и горит». Морды их не трогали, а ударили по самому больному- заплатили старшим  неустойку в феерическом размере. А меня и здесь пронесло. Я же не только всю жизнь говно рисовал, все свои большие деньги заработал не кидаловом , не воровством, а исключительно благодаря  трудолюбию и своей башке. Многим людям помог, для меня вообще поделиться последним с ближним, всегда было, как «Отче наш». Дружил со многими, в том числе и с не менее крутыми, чем люди с терминала. Вписались бы за меня не задумываясь – прислали бы парочку отморозков и от свиней даже на бульон ничего б не осталось. Но я в то время, Евангелие, чуть ли не под мышкой носил, пытаясь избавиться от своей проклятой мании, потому простил, полюбил и забыл. Месть она только в кино красивая  и желанная , а в реальной жизни лучше оставаться тварью дрожащей, легко на вкус отличающей любительскую колбасу от докторской,  нежели взять на себя роль судьи и палача. Позволишь подобное, считай что ты уже на пол дороге прямехонько в АД!

          Сказать по правде,  в жизни плакать приходилось очень много, и наверное буду еще плакать не раз. Например, уже в 10-й  класс пошел,  а когда наши чехам в хоккей проигрывали, то сидел перед телевизором и при всех рыдал  белугой.
               
                *****
            Прилетаем в больницу, ведем Рашидика к хирургу .  Вдоль всего коридора больные из местных:
            -Что у вас? Пареньку пальцы рвануло?
           - Ты это,  к нашему хирургу не ходи, ни за что! Он сразу , пацану всю руку отрежет. Ничего больше не умеет, как только  резать, гад!
              Ну вот, часу от часу не легче. Захожу к доктору сам. В коридоре Рашидик завывает, и без слез и содрогания слушать это невозможно. От беспрерывно льющихся у меня слез ничего толком не вижу! Потому совершенно и не помню.  Как доктор выглядел, в какой халат был одет - сплошной туман:               
          - Доктор, вы только ему раны продезинфицируйте и перевяжите. Мы его в Москву повезем.
          - Точно? Так решили?
          - Да!
          Через полчаса вывожу Рашидика на улицу и усаживаю к Владику в машину:
        - Все, Владик, гони в Москву, только через лагерь , кого-нибудь еще  возьмешь! На всякий случай! Давай , там в городе разберешься, что да как, в какую больницу!
           Владик отлично водил машину, и я знал, что он довезет обязательно.  Он и довез, но только к 5 часам дням, в Склиф. Ехали долго, из-за сплошных пробок. Врачи сделали, что надо, все-таки Москва и Склиф. Чего-то до отрезали, сшили , только парнишка реально без трех пальцев остался. Но оклемался, к первому дню учебы даже из больницы вышел. Из отрядной кассы выделили ему сумму, какую могли, хотя по тем временам и весьма приличную.
           Стыдно было, но вроде успокаиваться начала моя совесть. Формально, я же не был виноват. Четыреста с лишним человек, и все на разных полях, как уследишь за всеми. Руководство института и партком все на тормозах спустили, потому  как командиров, подобных мне, надо было еще найти. Стройотряды  - это вообще отдельная эпоха. И об этом обязательно еще напишу.
           Через три месяца захожу в группу, а Рашида нет. Спрашиваю ребят - где, что? Оказывается, у него опять какое-то нагноение началось. Забрали в Склиф и отрезали ему всю кисть уже целиком. Узнав об этом, приехали родители и забрали своего любимого сына  домой, в Туркмению ,  насовсем , пока ему в этой Москве еще и голову не отрезали. Они были простыми людьми, из какого-то аула. Им даже в голову не приходило жаловаться и качать какие-то там права.      
          Представляю, сколько бы крови попили мне и руководству института, родители, если б парнишка оказался москвичом. А так Туркмения,  дехкане. Они, как все простые советские люди воспринимали  подобные вещи за само собой разумеющееся. Подумаешь, ну привезли сыночка в столицу нашей Родины учиться, а его вместо учебы в колхоз! Что такого? Все должны работать на благо страны Советов!  Ну конечно плохо, что без руки  остался,  а  15 тысяч ребят в Афгане вообще свои головы сложили, а  тут все лишь только кисть. Живой же, не погиб, скажите и на том  спасибо!
           Сам же я , до сих пор,  во все это верю, и партбилет  храню, как самую дорогую реликвию.            Через два года , когда бизнес пошел, и деньги появились немалые, я  себе красивую задачу нарисовал – мол  поеду в Туркмению, разыщу Рашидика,  денег ему дам, чтобы  ни в чем не нуждался.  Только все хотел  накопить побольше. Ну и накопил , Мавроди два лимона зелени отдал - один свой, и один  чужой. И почти столько же в казино, вперемежку со своими и чужими. в  В результате не поехал,  и не нашел никого. Короче, если свинья даже и задумает что-нибудь святое, то это вовсе не означает, что она уже завтра  в церковь пойдет.  В текучке повседневных забот, со временем забылся, оправдался и успокоился. Только вот иногда приходят ко мне….  отец и мать Рашида. 
           Тогда ведь, за три дня до случившегося, как  он пальцы свои в комбайне оставил, они в отряд приезжали. Воскресенье было, родительский день. Передачи, конфеты варенье всякое,   пионерский лагерь какой-то, а не  отряд. Подошли  ко мне,  командиру,  как самому главному здесь. Отец говорит, а мать молча рядом стоит, в своем туркменском платке.  И вид у них такой виноватый. Слово они прощения заранее просят, за то, что осмелились не только приехать, но и  попросить за своего сыночка любимого, за  чадушку свою ненаглядную.
         - Понимаете, Уважаемый! - Говорит отец:  Он у нас самый младший в семье, еще даже по-русски правильно не научился разговаривать. Вы пожалуйста……. нет-нет…. ничего не надо…..если …только проследите…пожалуйста …..он же ребенок …пожалуйста.
          ОН ПРОСИТ, И Я ЕГО ПОНИМАЮ.
          На Востоке девочек не очень жалуют, вот если мальчик, да еще младшенький, то вся семья, особенно большая, на него не надышатся.
          ОН ПРОСИТ, И Я ОБЕЩАЮ.
           А мать рядом стоит, прижимая ладонь ко рту, ей  тоже очень хочется замолвить  свое материнское слово! Но Восток дело тонкое.  И никак нельзя ,  когда мужчины  говорят!
           ОН ПРОСИТ, И Я ОБЕЩАЮ!!
           Он просит, а мне-то что? Он же не лишнюю тарелку супа для сына своего выпрашивает, да и  у меня,  таких Рашидиков еще 400 душ. Просит  за солнышко свое, за кровинушку свою! И жена вместе с ним, неуемное материнское  сердце.
           Я РАЗДЕЛЯЮ ИХ ЧУВСТВА И В ОТВЕТ УВЕРЕННО  КИВАЮ ГОЛОВОЙ.
           Они просят  меня, как старшего,  как взрослого… если что, только чуть-чуть…. от дождя укрыть какого... ну самую только малость….побыть вместо них…за  отца с  матерью..
           Я ОБЕЩАЛ,  НО НЕ УБЕРЕГ…. И НЕ ЗАЩИТИЛ !
            Потом много еще плохого натворил!  Всех своих друзей предал, всех до одного. Хотя и  был уверен, что я  и предательство, даже близко не лежали, потому как предать  для меня  -   это все равно , что товарища  своего,  раненным  на поле боя  бросить. Просто не знал  еще тогда, что сделаю это через деньги.  А сколько матери горя принес, сколько здоровья ее загубил.
             Сегодня  ни чем о таком не жалею. Уже  ничего  не изменишь. Вот одного только  очень хочу всегда, ну пусть хоть на минутку,  ну  хотя бы только во сне-
             Опять этот солнечный день. И Рашидик вместе со всеми после работы возвращается  в лагерь с целыми руками. А я, уже в самом конце отряда, обхожу всех на последней линейке,  лично жму каждому руку под марш «Прощание славянки», и говорю:  «Спасибо».  Все  ребята плачут, и Рашид тоже, потому как уезжать и расставаться с отрядом не хочется. Потом институт, он заканчивает его  с отличием. Становится классным строителем, уезжает в свою родную Туркмению. Строит там самые больше гидроэлектростанции, самые лучшие мосты.  И когда соседи говорят его матери, какого она замечательного вырастила сына. Она точно также, как и тогда, прижимает ладошку ко рту, чтобы не засмеяться  громко и счастливо.  Восток дело тонкое,  и женщине нельзя проявлять свои эмоции  при посторонних.
            Сколько времени хочу, а сна такого никак не увижу. Но знаю, что если в ад попаду, то на пороге меня будут ждать они-  отец и мать Рашида!
            Виски уже закончились, и день давно наступил, а я еще и не ложился. Через 5 часов уже на смену , в путанскую контору. Курю, утираю слезы, и совсем не подозреваю, что ждет меня вскоре опять плохое. И плохое это, уже не за горами.  А пока слушаю бесконечно, может уже в трехсотый раз , веселую, но с каким-то очень горьким привкусом воспоминаний, песенку.

                "Конец путанской конторе".

           Опять незаметно пришел сентябрь. Золотая пора томления духа и прощания со всем тем, что так лихо  расцветало, созревало и, в конце концов, было жадно съедено ненасытным Молохом людского варева столицы.
           Сегодня первое число, и многочисленные горожане с детьми и цветами гурьбой валят в школы.  В первый раз – в первый класс.  А у нас  затишье и вынужденный  простой. Смешно сказать, где мы, а где школа?  Печально, но от правды не уйдешь! Значительная часть наших поклонников – благородные отцы семейств. Отправив на лето своих чад и любимых жен в теплые страны, отрываются по полной программе. С одной стороны – плохо, конечно, и не симпатично, и не гигиенично, но, сколько таким образом, сберегается семейных уз – посчитать пальцев не хватит. 
           Девчонки! А Вам известно, что проститутки – это передовая социальная прослойка современного общества? – пока перерыв, провожу для экипажа политинформацию, не пропадать же  зря моему диплому Университета марксизма-ленинизма.
В ответ, недоверчивая тишина, думают, что это  очередной прикол, или развод.
- Как это? – первой не выдерживает Саша.
          (Продолжение следует)