Известно, что ни один из портретов А. С. Пушкина не был точно схож с поэтом. А фотографий его нет, потому что Александр Сергеевич умер на пару лет раньше первых полученных фотокарточек.
Вот как его описывает Л. П. Никольская, встретившая в 1833 году Пушкина на обеде у нижегородского губернатора: «Немного смуглое лицо его было оригинально, но некрасиво: большой открытый лоб, длинный нос, толстые губы — вообще неправильные черты. Но что у него было великолепно — это тёмно-серые с синеватым отливом глаза — большие, ясные. Нельзя передать выражение этих глаз: какое-то жгучее, и при том ласкающее, приятное.
Я никогда не видела лица более выразительного: умное, доброе, энергичное (с сайта http://www.factroom.ru/facts/13512 ).
НА СНИМКЕ: Результат попытки дизайнера artem-dap, который попытался восстановить истинный облик поэта по его посмертной маске с учётом этих исторических описаний.
В 8-м классе я полюбил русский язык и русскую литературу
Кажется, в 8 классе мы «проходили» (такой был термин) «Слово о полку Игореве». Я пытался вчитаться в древнеславянский текст, найти в нем корни современных слов, но так и не понял древнего языка славян. Видимо, не сумел оценить «Слово» и как художественное произведение. Его ценность, как исторического памятника я понимал, но эти века были довольно близко, и вся история того времени мне была известна (сейчас, кстати, я сомневаюсь в этом), а вот откуда вообще славяне взялись, мне было неясно тогда, да и сейчас я не понимаю. Хоть Пушкин и сказал: «Да, скифы мы», я думаю, что он ошибался. Таким образом, меня занимали тогда больше исторические вопросы, а не литературные.
Я даже у дедушки спрашивал, почему историю евреев мы знаем так глубоко – что-то около 4 тысяч лет, знаем историю Рима, Древней Греции, Египта, Мессопотамии, а историю славян не знаем, хотя они жили рядом.
Мой мудрый дедушка сказал:
– Потому что евреи – народ книги. Они всю свою историю записали. У греков был свой историк Геродот, в Мессопотамии остались глиняные таблички, где тоже записана история, в Египте тоже есть таблички с записями и свитки. У славян же не было даже письменности до Кирилла и Мефодия. Другие же народы славян называли по-своему. Теперь трудно сообразить, кого и как они называли.
Русская литература 18 века тоже не произвела на меня впечатления. Сумароков, Фонвизин писали совершенно на другом, каком-то архаичном языке. Я знал от Инны Викторовны, что мы говорим «на языке Пушкина», но никогда раньше не задумывался, что это значит. Даже учитель Пушкина Державин, про которого Пушкин написал:
– Старик Державин нас заметил
И, в гроб сходя, благословил.
писал на трудном для меня старом языке, с непривычными оборотами и вышедшими из употребления словами. Вот одно из его стихотворений, которое я выучил тогда наизусть – «Сафе». Я привожу здесь только первую строфу, но ты можешь по ссылке прочесть весь стих:
Когда брала ты арфу в руки
Воспеть твоей подруги страсть,
Протяжные и тихи звуки
Над сердцем нежным сильну власть
Любви твоей изображали;
Но ревность лишь затмила ум,
Громчайши гласы побежали
И приближался бурный шум.
Я сказал Инне Викторовне, что я выучил его наизусть, и она попросила меня прочитать его перед классом. Я прочел. Я видел, что Инна Викторовна оценила, но никто из моих одноклассников ничего не понял, а девушкам впоследствии я его никогда не читал.
Василий Андреевич Жуковский писал стихи уже другим языком. Я задумался, помню, тогда над вопросом, так кто же все-таки создал современный русский язык – Пушкин или Жуковский? А, может быть, язык уже сам изменился, и каждый из них только отразил его современное состояние?
«Светлану» Жуковского я легко выучил наизусть и тоже читал перед классом. Вот эти стихи все ребята уже поняли, так как Жуковский писал на уже хорошо понятном нам языке.
Довольно большое время мы на уроках посвятили Радищеву – его «Путешествию из Петербурга в Москву». Мы очень много говорили о его «гражданской позиции», революционных взглядах. Но, пожалуй, его позиция меня не задела. А вот стихотворение декабриста Рылеева «А.А. Бестужеву», оставило во мне заметный след, а заключительная строка врезалась в мою память:
Прими ж плоды трудов моих,
Плоды беспечного досуга;
Я знаю, друг, ты примешь их
Со всей заботливостью друга.
Как Аполлонов строгий сын,
Ты не увидишь в них искусства:
Зато найдешь живые чувства, –
Я не Поэт, а Гражданин.
1823 или 1824
Впоследствии другой поэт – Н.А. Некрасов перефразировал эти слова, которые сегодня являются крылатой фразой:
– Поэтом можешь ты не быть,
Но гражданином быть обязан!
И других поэтов-декабристов, спасибо Инне Викторовне, я запомнил: друзей Пушкина – Кюхельбекера, Пущина и, конечно, Александра Одоевского с его ответом на стихи Пушкина «Во глубине сибирских руд» Спустя сто лет в памяти широкого читателя остались лишь стихи Пушкина, они были обращены к Чаадаеву:
Товарищ, верь: взойдет она,
Звезда пленительного счастья,
Россия вспрянет ото сна
И на обломках самовластья
Напишут наши имена!
Продолжение следует: http://proza.ru/2013/08/08/379