Шнурок
(Праздничная быль)
7 мая 2009 года был первым жарким днем после первомайской зимы. С утра все екатеринбуржцы оделись по теплому, а к концу дня, возвращаясь с работы, снимали с себя плащи, пиджаки, куртки.
Администрация города в этом году поскупилась на праздничные транспаранты: их по городу висело совсем немного. И уж совсем не часто попадались ветераны с праздничными пакетами и букетами гвоздик, дожившие чудом до 64 годовщины со дня Победы.
В районных Администрациях, на предприятиях, в учреждениях и офисах компаний стремились поздравить оставшихся в живых ветеранов С Днем Победы 7, чтобы не тратить на них предпраздничный и укороченный день 8 мая.
Тех ветеранов, кто уже не вставал с постели, поздравляли дома: привозили продукты, в полиэтиленовых пакетах бутылочку вина или водки. Потом вручали тоненький конверт, в котором одиноко лежала хрустящая зелененькая бумажка или две чванливые сиреневые пятисотки.
У ветеранов, в чьих квартирах воздух был относительно свежим, чиновники задерживались подольше, задавали традиционные вопросы о здоровье, выслушивали немногочисленные их просьбы и уезжали побыстрей на служебном транспорте на работу, чтобы успеть разогреть в микроволновках обед и покурить на улице, мимоходом обменяться несколькими репликами о визите к ветерану.
В квартирах, где пахло не обихоженной старостью, чиновники задерживались недолго и выбегали скорей на свежий воздух.
… На остановке трамвая УПИ, она, инвалид войны, с букетом гвоздик, в пиджаке с наградными колодками и двумя объёмными пакетами, появилась перед трамваем номер 4, как-то внезапно. Не успела на предыдущую 4 и долго ждала в тени следующую. Теперь трамвай протягивает далеко , проезжая трамвайную платформу, и вставать на трамвайную ступеньку надо прямо с асфальта. Она сумела, с помощью женщины, поддерживающей её сзади, подняться, а на вторую ступеньку сил не хватило и участница войны «зависла», так как молодая дама, сидящая на первом сидении, не сразу протянула ей руку. Ветерану войны показалось, что прошла целая вечность, а женщина, поддерживающая её прямо с асфальта, только - только следом за ней успела, подняться как двери трамвая закрываясь больно ударили её.
Женщина – ветеран начала вставать с сиденья на выход через три остановки. Женщина, которая помогала ей подняться в трамвай, выходила на той же остановке и предложила участнице войны:
-Давайте я выйду вперед и помогу Вам.
В ответ получила утвердительный кивок головой.
Вышли благополучно.
-Вам в какую сторону? – спросила помогающая женщина.
Оказалось по пути. Взяв тяжелые сумки в левую руку и поддерживая правой рукой участницу войны, попутчица провела бабушку через поток машин. И обратила внимание, что на одном пакете, на узкой полоске бумаги была напечатана фамилия Брылова Э.М.
-Давайте познакомимся, предложила ветерану случайная попутчица, когда вышли на улицу без машин, повернулась к ней и разглядела поближе лицо и одежду участницы войны. Кожа на лице женщины – ветерана была розовая, как у ребенка. Морщин почти не было. Только многочисленные синие жилки выдавали её преклонный возраст. Черный пиджак был украшен орденскими планками. Их было много – целое разноцветье, отчего пиджак, не проглаженный и старый, выглядел торжественно и чинно. На ногах у нее, в этот теплый день, были надеты войлочные ботинки с молнией. Удивленный взгляд незнакомки, брошенный на её обувь, она заметила, но ничего не сказала, только быстро рукой поправила синие полушерстяные штаны в гармошку, которые сразу же стыдливо прикрыли её зимнюю обувь. Из- под пиджака наружу любопытно выглянул шнурок. Потихоньку пошли дальше.
Незнакомая спутница решилась снова задать вопрос:
-А как вы попали на войну?
- Добровольно? – уточнила она.
-Нет, я не была добровольцем. Нас призвали из Ульяновской области. Обучили десятка два девушек на шофера. Так всю войну и провоевала за баранкой. Везде побывала, несколько раз ранило, получила контузию, а в 1944 меня комиссовали по ранению. В начале войны было все очень трудно и непонятно. Нас разбили, а потом собирали по крупицам в эшелон, командир наш куда – то пропал, убили, наверное, добавила она.
- А вот и мой, дом - сказала она обыденно.
- Я здесь в чужой квартире живу, - добавила она просто. – Свою отдала внучке. И словно бы отвечая на мой не заданный вопрос сказала:
-Да, я живу одна. Себя пока обслуживаю. Внучка приходит, когда у меня давление поднимается высокое.
- А мы живём в доме, где магазин «Молоко», приходите к нам, -добавила попутчица.
- Хожу к Вам за молоком, - просто сказала ветеран. На второй этаж мне трудно будет подняться,- честно сказала она.
У подъезда, где на первом этаже жила пожилая женщина, на лавочке сидели молодые люди: 3 парня и девушка на коленях у одного из них. Они грелись на солнышке, курили, пили пиво и щупали девицу: тот, который держал её на коленях, ощущал её вспотевший зад, тот, к которому она прижималась оголившимся боком, чувствовал толстую складку, нависшую над джинсами . А третий парень ритмично сверлил её нетрезвыми глазами и под этим взглядом она активнее вертелась на коленях другого.
Гвоздики и бабушку - ветерана задница девицы и глаза парней не заметили.
Ветеран на них тоже никак не отреагировала. Ей главное сейчас надо было найти силы, чтобы подняться по ступенькам крыльца и преодолеть небольшой лестничный пролет подъезда.
Слава богу, добрая женщина – попутчица аккуратно несла её объёмные сумки и поддерживала крепко за руку.
В тёмном подъезде ветеран аккуратно достала все из почтового ящика: газеты, какое – то извещение. А потом начала искать ключи от квартиры, очень медленно проверила карманы черно- серого пиджака, на котором были прикреплены орденские планки. В одном из карманов лежал застиранный носовой платок, которым она вытирала пот с лица, когда ехала в трамвае. Во внутреннем кармане пиджака вообще ничего не было.
«Может быть в брюках», - подсказала ветерану случайная попутчица. Вот тут – то и нашелся шнурок. Под задранной вверх модной рубахой, которую Э.М. донашивала за внучкой, и обнаружился тот самый злополучный шнурок.
Свою роль шнурок уже сыграл. Штаны не свалились с похудевшей участницы войны. Увидев шнурок она вся сосредоточилась, нагнулась над петелькой – узлом, развязала его и шнурок тотчас белой змейкой скользнул на цементный пол. Попутчица подняла его, подумала, что бабушка вряд ли найдет ключи и приняла решение: «Поведу её к себе домой! Но как она потом попадет в квартиру?».
А терпеливая участница войны ни малейшим движением и словом не высказала беспокойства, когда ключа не оказалось и в брюках. Она только оперлась на перила, давая отдых уставшей спине. А её спутница вспомнила другую историю со шнурками.
Было это лет 12-13 назад. Река Койва, на высоком берегу которой, стоял их новый дом-красавец, была на последнем месяце беременности, она готовилась освободиться от набухшего льда, хотела поскорей вздохнуть ароматом весеннего солнца и увидеть как природа насторожилась в ожидании перемен: снег стал серым и рыхлым, появились на крутом берегу первые проталины, кое – где обнажились могучие корни деревьев.
В то время в домах хозяйки убирали зимние тенёта, белили печки, выбрасывали сушить на заборы старые половики, которыми закрывали картошку в подполье, проветривали зимние вещи, промывали на кухнях стены, шкафы, закоптившиеся от топления печек.
Однажды, когда хозяйка нового дома делала обычную работу – стирала и убирала, и не ждала никого в гости, дверь в их доме вдруг заскрипела, через порог стали переступать мужские ботинки – «прощай молодость» 41-42 размера. В доме сразу запахло не обихоженной старостью.
Скрипучий старческий голос произнес удивительно звонко: «Подай - те милостыню»
И хозяйка нового дома увидела гостью во всей красе: черное от сажи лицо, седые волосы, свернувшиеся в сосульки, черное скрипучее пальто.
-Проходите, проходите, спрятав в голосе испуг и удивление, - сказала хозяйка.
-Будете чай, - а сама уже ловко поставила на стол сахарницу, бублики, стакан.
Старуха, не снимая плащ, с удовольствием расположилась за столом, и принялась макать бублики в чай и откусывать их мягким беззубым ртом. Запахи в тепле стали расползаться по дому очень быстро.
Хозяйка вдруг предложила: « А давайте я Вас умою». И подвинула к бабке мыльницу и тазик с теплой водой.
Старуха немножко с опаской опустила в воду изработанные руки, стала неловко плескать воду в лицо. Вода и мыло сделали чудо. На лице старухи отмылись глаза цвета лесных незабудок .
- А давайте я Вас принаряжу, - сказала не очень уверенно хозяйка.
-Чего, чего? – не поняла умытая старуха.
-Ну подарю Вам одежду, - поправилась хозяйка.
«Давай, давай!» - На удивление быстро согласилась не званая гостья. И тут же стала с помощью хозяйки снимать одежду и складывать её в кучку, заворачивая в узел.
Когда она сняла с себя нижнюю серую от грязи рубаху, хозяйка дома увидела на иссохшем, старческом теле обручи – веревки, обручи – шнурки, которые поднимались от теплых нижних штанов чуть – ли не до шеи.
Новая нижняя рубаха, штапельное платье мягкая шерстяная кофта, пиджак и чистый плащ ей очень понравились, но она попросила упаковать её старые вещи и положить буханку хлеба домой, где она жила одна, а родственники только приходили забирать её пенсию.
… Видели нарядную бабку недолго, говорили что она всю войну прошла, имела награды, только об этом все постарались забыть.
И никуда её «грязную» не приглашали. А она тянулась к людям и часто ходила к ним по висячему мосту через Койву, посмотреть и поговорить. Шла она и тогда, нарядная, Койва уже разлилась… И больше её никто не видел. Но соседи говорили, что собака долго лаяла в конце огорода, у реки. А следующей весной на том месте расцвели незабудки, глаза отмытой, «неблагодарной» старости.
Все это быстро мелькнуло в памяти попутчицы ветерана войны. Она взглянула на неё, стоявшую у перила вспомнила про ключи
И сказала:
«А что у Вас в сумках. Может быть туда ключи положили?»
Э.М. отрицательно покачала головой
-Нет! Нет! – добавила она решительно.
И, действительно, в первой сумке лежал только праздничный набор: конфеты, бутылочка какой – то настойки, консервы, апельсины.
Во втором пакете был плащ, который Э.М. сняла еще на улице.
-Надо посмотреть в карманах, - сказала провожающая.
В знак согласия старушка утвердительно кивнула головой. В кармане лежали деньги. Много. Тясяча, наверное.
Бабка равнодушно взглянула, как женщина, не найдя ключи, положила деньги обратно.
Во втором кармане лежал тонкий полиэтиленовый пакет, смятый и недовольный тем, что его потревожили. А на дне кармана руки сопровождающей наткнулись на холодный стальной комок.
-Ключи! – радостно провозгласила она.
Бабка безо всяких эмоций, достала связку ключей, уверенно нашла нужный ключ и быстро открыла. Замок был один на двери.
Холодный коридор обнажил свое старческое запустение:
у левой стены коридора стояли чашки, мешки, какие – то перехваченные тесемкой, на правой стороне коридора валялись банки из - под краски, стояли старые, разношенные тапочки хозяйки.
Ой! - сказала сопровождающая женщина, увидев такую картину, она ей напомнила однокомнатную квартиру тетушки. Вся полезная и бесполезная площадь этой квартиры была завалена баночками и банками, сверточками и свертками, мешочками и мешками. В мешочках и свертках, которые тетя Маруся периодически перебирала, все было идеальной чистоты: простирано и отглажено. Тетя Маруся принадлежали к поколению тех людей, которые ничего не выбрасывали, все подбирали и откладывали на черный день, покорно смиряясь с тем, что таких дней уже было много в прошлом. И они продолжали все подбирать, нести в дом, упаковывать в коробки, свертки, мешки.
Свободного места становилось все меньше, а тараканов все больше…
-Приходите в гости – ещё раз напомнила ветерану случайная спутница.
-Некогда, некогда мне, – ответила участница войны.
-А почему?
-Да чем же Вы занимаетесь?- искренне удивилась случайная попутчица.
-Готовлю материал для школьников о войне, делаю вырезки, - уточнила ветеран
-Закрывайтесь, - ответила помощница
-Да я очень устала!-эхом повторила Э.М.
-А жива ли она?- вспомнила о ней как –то случайная попутчица.
У меня нет её телефона…
Р.S: Но ей повезло еще дважды увидеть Э.М. Первый - на помойке, Э.М. бросала в мусорный ящик небольшой мешочек; на груди у неё было большое размытое пятно грязи – она спешила в Собес (так она назвала соц.защиту)
Второй раз увидела её какой – то праздничной, легкой. Она возвращалась из гостей, от подруги. На ней были те же синие брюки, но их дополняла какая – то «сверх потрясная» модная футболка.
…Встречу ли я её ещё?
Соберусь ли к ней в гости?
Боюсь напугать неожиданным визитом.
А поговорить очень хочется…