Глава 23.
«Я постарался воссоздать точную, пусть и выдуманную, картину тех времён, тех разных типов людей, коим выпало их пережить, тех мнений, которые существовали и могли быть высказаны, но ничто из написанного мною в этой книге не было продиктовано неуважением»
(Джеймс Клавелл, «Шамал». Аннотация автора.)
В отличие от книги «Шамал» у меня нет вымышленных персонажей, и я не могу обещать, как это сделал Джеймс Клавелл в преамбуле к роману, что не проявлю к кому-то неуважения; рано или поздно я напишу о людях, потерявших моё уважение, но напишу не из мести, а чтобы хоть как-то упомянуть о других моих товарищах, проявивших стойкость и порядочность в ситуациях, когда их вынуждали к обратному.
Как я уже упоминал, автомобильные станции радиоперехвата, с которыми наша мангруппа выезжала на иранскую границу в туркменские субтропики оазиса Ахал-Теке, постоянно находились в гараже периферийной отдельной пеленгаторной роты под Ашхабадом. Всякий раз перед выездом нам предстояло эти станции расконсервировать, а по завершении экспедиции снова готовить к длительному хранению, - ведь дата следующей экспедиции всегда неизвестна.
В обычные дни я руководил ЛИР – лабораторией исследования радиоизлучений, и здесь у меня была пара автомобильных станций, которые приходилось использовать при выездах на учения, ну и, разумеется, в случае выезда полка по боевой тревоге.
В середине сентября 1978 года, буквально на второй или третий день после моего возвращения в Ташкент, полк подняли по тревоге для выезда на учения. Хотя у меня в запасе оставались ещё пара недель отпуска, я прибыл по тревоге на службу.
Командир полка пытался меня урезонить:
- Тревога учебная, вы в отпуске, ступайте домой.
Но я упёрся:
- Можете не компенсировать мне эти дни, но на учения я поеду!
Комполка и начальник штаба только пожали плечами; кажется они и без того считали меня чудаком. Впрочем, начальник штаба даже обрадовался:
- Пусть. Займётся рекогносцировкой!
Зато меня поддержал начальник КП Комионко, который понимал в чём дело.
А дело было в кадрах. По штату в ЛИР должны быть три офицера в званиях майор, капитан, старший лейтенант, и три прапорщика; два солдата-водителя приписываются к ЛИР только на время выездов по тревоге.
ЛИР работает на перспективу, отчёты идут в Москву, заинтересованность командования полка в итогах работы ничтожная. Поэтому на должности помощника начальника ЛИР (капитан) и офицера ЛИР (старший лейтенант) назначались офицеры, совершенно не подготовленные к исследовательской работе, но которым для присвоения очередных воинских званий «старший лейтенант» и «капитан» требовалось найти соответствующую должность. В ЛИР попадали и лейтенант-пьяница, который хотел, но никак не мог уволиться из кадров, и которого даже служба в Кушке не урезонила, а также лейтенант-двухгодичник, оказавшийся толковым, но тоже не в меру пьющим.
По остаточному принципу назначались и прапорщики, которых я практически не видел: один был депутатом местного совета, член коллегии народных заседателей суда и т.п., да ещё и «фронтовик», хотя был призван в мае 1945 года и ни на каком фронте не служил; других постоянно отрывали на хозяйственные работы, обычно на строительство нового здания штаба КТУРКВО.
Часто ЛИР испытывал дефицит и таких кадров, а был один офицер (кроме меня) и в лучшем случае один прапор.
Зато мне отдавали двух-трёх солдат, которых я обучал, и которые действительно были моими лучшими помощниками.
Словом, если при работе на зимних квартирах я худо-бедно обходился этими кадрами, то для работы в автомобильных станциях при выездах по тревоге мне следовало ехать самому. И это хорошо понимал Борис Львович
Пару слов о рекогносцировочной группе, о которой упомянул начальник штаба. Один офицер и несколько солдат на одной машине часов за пять-шесть выезжали на новое место развёртывания полка. Такие места согласованы с местными властями, колхозами. Задачей рекогносцировки было установить, что место не заболочено, не занято отарами овец и т.п., а также расставить указатели для заезда подразделений полка.
В рекогносцировочную группу я взял лейтенанта и одного солдата (кроме водителя). Пока колонна полка вытягивалась и строилась на ночной дороге в трёх километрах от территории нашей части, я на ГАЗ-66 умчался вперёд, имея пару часов «форы». Правда, молодой водитель-узбек совершенно не имел практики вождения и сначала боялся превысить скорость сорока километров в час. Вцепился в руль так, что побелели пальцы. Но постепенно успокоился, и на асфальтовой дороге, которая в черноте горной ночи казалась тропинкой над пропастью, всё-таки поднял скорость до сорока пяти – пятидесяти километров.
Не доезжая до места, обнаружили на обочине брошенный, с побитыми стёклами «Москвич». Находчивый лейтенант Голиков быстро снял мягкие сидения и приспособил в кузове
Второй район развёртывания полка находился под Ангреном, километрах в пятидесяти от первого. Полк пойдёт по горным серпантинам и высохшим руслам. Ну, а моя «рекогносцировочная группа» проедет к району по кругу, но зато по асфальту. В запасе почти шесть часов. Едем. Вдруг водитель говорит:
- Товарищ майор, вон там мой дом.
Между шоссе и рекой Чирчик виднелись усадьбы. Съезд и дорога к усадьбе, где проживала семья моего водителя, вели среди виноградников. Вдоль дороги стояли необыкновенные деревья. Это был тутовник. С деревьев шелковиц год за годом срезались ветки с листьями для кормления гусениц-шелкопрядов. В результате такого неестественного воздействия на стволах образуются толстые кучковатые наросты, от чего деревья кажутся неземными. В сумерках на фоне восточного сентябрьского неба выделялись абрисы просто фантастической панорамы.
Я сидел за столом под яблоней и рассказывал родителям, как добросовестно служит и на каком хорошем счету у командиров их сынок, которого я до этого в глаза не видел. Но я не грешил, так как кишлачные парни узбеков служили действительно очень старательно, были послушными, добросовестными и услужливыми.
В свою очередь отец солдата поведал мне, что он и сам служил там то и там то, и какие были у него командиры…
Когда-то, во время учёбы в Ленинграде, я купил дорогое вино «Массандра». Вино, которым нас угощал отец солдата, было под стать тому. Я не стал особо упрямиться, когда хозяин с сыном вылили воду из пятилитровой канистры и налили в неё вина. Наутро, когда полк развернулся, я угостил вином Бориса Львовича и других офицеров КП. Четверть канистры я отправил командиру полка и начштаба.
Вскоре ко мне прибежал вестовой.
- Товарищ майор, вас вызывает начальник штаба!
Являюсь.
- Станислав, где взял?
- Да купил в посёлке возле части… по дешёвке…
Серебряков рассмеялся:
- По дешёвке? Та-акое вино? Стас, не п….! Давай, колись!
Пришлось признаваться.
Через полчаса вижу – ГАЗ-66 куда-то умчалась. Потом, в течение двух-трёх дней, пока мы работали на второй позиции, эта машина куда-то выруливала ещё пару раз.
После возвращения с учений водитель получил отпуск на десять суток. Что-же, заслужил!
Продолжение http://proza.ru/2013/08/08/713