Слияние двух лун в созвездии Орла

Совершенно ненаучная фантастика

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. БАЛ НА КОРАБЛЕ

Рулетка

Экипаж «Сворога» скучал. Вот уже полгода они стояли на Лоритани и занимались переоснащением корабля. Лоритань, конечно, славная планета, где круглый год лето, но иногда и лето может наскучить. Радовало только то, что ремонт подходит к концу. Исследовательский и рабочий модули смонтированы полностью, а перед отправлением экипажу обещали ротацию. Кого-то переведут на другие корабли, а старожилы ожидали прибытия новичков. Полет в сектор Альфа Большого Орла обещал быть долгим. Люди надоели друг другу за время стоянки. Всем хотелось перемен.

Когда капитан «Сворога» Игорь Стриж увидел личные дела новых членов экипажа, он понял, что спокойная жизнь на корабле закончилась. В его подчинение поступали военврач Илиа Липко, пилоты Весен Ковач и Тор Гарсия, психолог-контактер Мэй Джун. Наличие контактера настораживало, так как это был единственный гражданский член экипажа, к которому в случае установления Контакта могло полностью перейти командование кораблем. Контактер в мирное время подчинялся только капитану, но имел право однажды занять его место. Правда, в истории таких случаев еще не было. Несмотря на обширно освоенный космос, Контакт так ни разу и не состоялся. Однако именно этот контактер вызывал у капитана определенные чувства, и встречи хотелось бы избежать. Но встреча была предрешена. Приказ – есть приказ.

Игорь внимательно прочитал личные дела каждого, и ситуация стала очевидной. Он понимал, что от его экспедиции ждут многого, но чтобы сразу прислали четырех секретчиков в его заслуженный и проверенный временем экипаж… Что ж, ожидания когда-нибудь могут оправдаться.

Игорь еще раз взглянул на имена и фотографии новичков, улыбнулся. Конечно, когда они появятся на корабле, подвижки и оживление неизбежны. Как бы и конфликты не возникли из-за трех воинов Апокалипсиса! А пока экипаж скучает, и его можно развлечь даже ожиданием перемен. Сейчас почти все находились на борту, и он включил громкую связь:

– Внимание! Прослушайте обращение командира корабля. В ближайшее время в нашем экипаже появятся четыре новых человека: Илиа Липко, Весен Ковач, Тор Гарсия и Мэй Джун. Три абсолютно свободные женщины и один мужчина. Капитан принимает ставки: кто из них мужчина. Ставки принимаются в течение трех дней до десяти утра понедельника. Вся информация о новых членах экипажа засекречена. Делайте ставки, господа.

Три дня экипаж гудел. Во-первых, хотя на корабле и было пятнадцать женщин, все они уже состояли в каких-либо отношениях. Они были женами и возлюбленными. Жизнь текла спокойно и стабильно. Игорь даже удивлялся, что в его экипаже редко возникают семейные конфликты. При ротации он настаивал, чтобы сменили холостяков. Стабильность он никому отдавать не хотел. Но жизнь требует своего. Тридцать свободных мужчин – это много. И хотя они привыкли всё к тому же стабильному одиночеству волка-косморазведчика, каждому казалось, что однажды в его жизни должна появиться Она, его собственная женщина. Игорь и сам думал, что Она должна появиться. Но время шло, а все было очень ровно и спокойно. Спокойно до скуки. До зубовного скрежета.

Три свободные женщины. Мужчины оживились. Одно дело в порту, где встретился и разошелся, не оставляя надежд и зацепок. Здесь другое. Есть время. Есть возможность присмотреться. Есть возможность увидеть в работе, в ученье, в бою. Уже это становилось интересным.
Рулетка, объявленная капитаном, взбудоражила. Самые пронырливые пытались навести справки, но секретчики есть секретчики. Информация закрыта. Два техника-программиста на спор пытались взломать компьютер капитана, за что угодили на гауптвахту, но цели не достигли.

Теперь в кают-компании Игорю не давали покоя. Его пытались расколоть.  «Весен – блондинка или брюнетка?» – неожиданно спрашивали его. – «А Мэй где служил? А какого роста Тор?  А Илиа – хорошенькая?» Игорь держался, ставки росли, голоса распределялись поровну.
Экипаж оценил шутку капитана, и все возможности косморазведки были приведены в действие. Мир обычно тесен, но в этот раз никому не удалось найти знакомых с загаданными именами. Они служили далеко от Лоритани, от Терры и даже от Зегана. Очевидно, что в мире «Сворога» они действительно будут новичками.

Игорь подбросил наводки, назвав профессии Мэй, Тор, Илиа и Весен, но это ничего не дало. Только пилоты воодушевились, учитывая, что один новобранец в их отсеке точно будет женщиной. Большинство склонялось к мысли, что мужчина – это китайский аналитик-контактер Мэй.

Так сложилось, что контактерами были мужчины. С точки зрения косморазведки контактер – самая бесполезная профессия, потому что контактировать не с кем. Поэтому контактер был универсалом. Он выполнял функции психолога, аналитика, при том, что получал образование для управления кадрами и кораблем. Право взять руководство ситуацией на себя контактер получал с должностью, но для должности обязательно наличие знаний. Контактер имел право подчинить себе любой корабль в случае Контакта, и потому капитаны недолюбливали чужих универсалов. Контактер оставался пришельцем на корабле. Его уважали и опасались. Но то, что было труднее всего объяснить, среди контактеров встречались люди с экстрасенсорными и творческими способностями, умевшими рассчитывать линии вероятностей. Это не поддавалось никакой логике, а все, что нелогично – раздражает. К тому же контактеры никогда не подчинялись военным. Контактер всегда остается гражданским лицом и обладает большей степенью свободы, чем любой член экипажа.

Игорь дважды выходил в навигацию с контактерами. Дважды они спасали корабль в сложных аварийных ситуациях. Игорь и за собой замечал проблески экстрасенсорики как раз тогда, во время аварий, но его способности ускользали от него. Он использовал их только так, в шутку, чтобы удивить друзей. Он никому не говорил, что однажды ему пришлось выбирать между профессией капитана и контактера. Его приглашали в закрытую группу, но он выбрал стабильную, надежную, уважаемую работу. Он не захотел всегда быть чужим среди своих и жить в ожидании неведомого Контакта, который, возможно, никогда не состоится. Игорь был практиком и трезвым реалистом. Ему хватало романтики звездных дорог. Вот Мэй – это другое дело. Контактер, с которым Игорь не хотел выходить на контакт, но иногда выходил. У Мэй были экстрасенсорные способности, а лучше бы не было! Нет, на «Свороге» больше не видать спокойствия и стабильности, если здесь появится Мэй.

Новички

Понедельник – день тяжелый, но только не на «Свороге». День Икс настал. Экипаж притих. Ровно в десять утра капитан прекратил прием ставок. В десять тридцать на взлетной площадке рядом с кораблем приземлились два истребителя Ра-17. Новые пилоты привели новую технику для экспедиции. Стальные крылья блестели на солнце. Лоритань радовала безмятежным теплом.

Игорь спустился с трапа, чтобы встретить новичков. Козырьки истребителей отодвинулись. На крыльях появились Весен Ковач и Тор Гарсия. Пилоты спрыгнули на землю и отправились навстречу капитану, снимая шлемофоны. Игорь улыбнулся, а группа пилотов встретила появление своих свистом и аплодисментами. Кроме того, слышались смех и разочарованные возгласы проигравших.

Весен оказалась высокой блондинкой, с коротко стриженым ежиком волос, большими насыщенно голубыми глазами под густо накрашенными ресницами. Длинным темным кудрям Тор могли позавидовать актрисы из латинских сериалов. Она и сама была похожа скорее на актрису, чем на пилота. Правильные черты лица, миндалевидные карие глаза, брови и ресницы не требовали дополнительных красок. Все краски Тор взяла от природы.

«Интересно, почему никто не прибрал к рукам и не окольцевал эту красотку еще в авиашколе?» –  мелькнуло в голове у Игоря. Если Весен выделялась холодной модельной красотой, то Тор казалась воплощенной женственностью. Но Игорь точно знал, что ни та, ни другая не были замужем. Обе девушки служили в группе «Буревестник». На плече у каждой виднелась нашивка с огромной белой птицей, расправившей крылья. Они несли с собой бурю, в этом Игорь не сомневался. Может, только на «Сворог», а может, в созвездие Орла. И здесь не нужно быть экстрасенсом. Апокалипсис приближался. Белый и черный всадники уже прибыли.
Игорь принял рапорт новобранцев и направил их в распоряжение надлежащего подразделения. Девушки пропали из поля его зрения. Жизнь экипажа пошла своим накатанным путем. Только торжествовали те, кто ставил на Илию и, особенно, на Мэй. Китаец явно лидировал в последний день.

Ровно в двенадцать часов рядом со «Сворогом» приземлился большой транспортный медицинский корабль. Летающий госпиталь. На борту корабля красовался выведенный аэрографией белый полярный волк. Илиа Липко прибыл с крупной планеты Латипа, покрытой ледниками большую часть своего длинного года. Красавцы полярные волки составляли там один из основных видов фауны. Илиа явно был специалистом по лечению ожогов и обморожений. Те, кто поставил на него, торжествовали. Вальяжный, русоволосый, коренастый, курносый Илиа не был красавцем, но обладал той неуловимой мужской привлекательностью, которую очень четко ощущают женщины. Однако, очевидно, на Латипе не было женщин. Женщины любят такие планеты, как Лоритань. Они стремятся туда, где вечное лето. На Латипе было слишком холодно, и в голубых глазах Илиа сверкал лед.

Игорь увидел в Илиа свое отражение. Пусть не курносый, а с римским профилем, но тоже русоволосый, голубоглазый и коренастый. Тоже одинокий. И белого волка он бы тоже взял себе на герб. Но на его гербе был родовой стриж. Волки ходят по земле, а Игорь хотел летать.
Капитан выплатил выигрыш всем, кто поставил на Илию. Интерес к китаянке в экипаже немного упал, хотя напряжение возросло. Ее ждали. Неведомая китаянка может неожиданно стать их капитаном. «Сворог» может попасть в лапы женщины. Женщина имеет право в критической ситуации свергнуть их любимого капитана. Экипаж звенел от напряжения.

Ждали китаянку, а потому на Мэй никто не обратил внимания. Рыжеволосая, светлокожая, с яркими, вздернутыми к вискам зелеными глазами она появилась на «Свороге» поздно вечером. Ее курчавые волосы были собраны в хвост на затылке. Удобный полувоенный форменный брючный костюм украшали две нашивки:   золотой феникс на левой руке и белая медведица на правой. Мэй служила на Фениксе, странной планете вулканов. Мэй служила на Латипе. Интересно, с кем она там искала Контакт? Игорь почувствовал, как невольная иголка ревности кольнула его в самое сердце. Мэй знала Илиа. Они служили вместе. Э, нет, одернул он себя. Он не должен ревновать Мэй. Мэй ему никто. Она свободная женщина, а он свободен от нее. И точка.

Мэй вошла в кают-компанию, когда там все были в сборе. Ужин в честь новичков. «Китаянка, блин!» – произнес кто-то за спиной у Игоря. «Ну, здравствуй, капитан», – улыбнулась она и протянула открытую ладонь для рукопожатия. Она была свободна от рапорта. Она не должна козырять ему при встрече. Она свободна от присяги. И, по большому счету, она свободна от него. За то он и его корабль могут попасть под ее начало. «Нет, вряд ли, – отмахнулся от навязчивой мысли Игорь. – Не в этой жизни!» Капитан пожал протянутую ладонь, и рукопожатие вышло крепким. В зеленых глазах Мэй блеснул лед. Да, видимо, на Латипе было очень холодно. Игорь не помнил таких глаз. А может, он уже забыл Мэй?

Он внимательно оглядел ее и заметил на лацкане кителя маленькую брошь в форме лотоса. Мэй служила на Флорибунде – планете-оранжерее? Когда успела? В ее личном деле ничего об этом не сказано. И он понял, что личное дело Мэй засекречено даже от него.


Теневой капитан

Тор в красивом синем платье сидела со своими новыми сослуживцами посреди  кают-компании. За нее поднимали тост. Она с удовольствием ловила восхищенные взгляды мужчин. Ей нравилось дразнить их, если ситуация была под контролем. Ей нравился новый корабль, и даже то, что ей пришлось оставить своих буревестниц, уже не вызывало грусти. В конце концов, карьере нужен рост, а в чисто женском авиационном полку такое невозможно. К тому же Тор понимала, что в женском полку она рискует остаться одинокой амазонкой, а это не входило в ее жизненные планы.

Тор разглядывала новых сослуживцев и особенно капитана за центральным столом. Внешне он принадлежал к тому типу мужчин, что ей всегда нравились. Она уже бросила в его сторону несколько многозначительных взглядов, но он не реагировал. Нетипичная стойкость для мужчины. Тор знала свою силу. Но капитан был напряжен и отстранен. Капитан ждал.
Ах, да, спохватилась Тор. Ему сейчас не до игр. Ведь на корабль еще не прибыла Мэй. Хотя чего ему напрягаться? Мэй всего лишь контактер, пусть их и считают теневыми капитанами. Тор не помнила ни одного случая, когда контактеры выходили из тени. А Мэй – классная! Ее не стоит бояться. Тор встречалась с ней на Фениксе, и та ей очень помогла.

Девушку разбирал смех, когда новые коллеги сказали, что ждут китайца, а после прибытия Илиа – китаянку. Но она не подала вида. Ей понравилась игра капитана, и она не стала говорить, что Мэй – ирландка, рыжая и зеленоглазая. Ей хотелось увидеть реакцию экипажа, когда появится Мэй. И та появилась в разгар веселья, как Золушка, опоздавшая на бал.
Правда, над нарядом Мэй фея, похоже, не поработала. Контактер вошла в кают-компанию в своем обычном полуформенном костюме. Правила предписывают явиться к командиру немедленно по прибытии на корабль, и Мэй не ожидала бала.

Тор видела, как уверенно и спокойно девушка подошла к капитану и протянула руку. Они знакомы, поняла Тор. Мужчина медлил с ответом на предложенное рукопожатие. В его взгляде было нечто такое, что Тор поняла: здесь ей ловить нечего. Там, где наследила Мэй, торопливо пробежав мимо и махнув рыжим хвостом, трудно что-то ловить. Или спалит, как феникс с левой руки, или заморозит, как лед, окружающий белую медведицу, на правой. Хотела бы Тор так по жизни пройти, но не дано. А Мэй, похоже, и не замечает, что вокруг нее творится.

Тор всем своим женским чутьем ощутила, что между капитаном и контактером что-то было, или есть, или будет. Похоже, во время полета скучать не придется. Тор вдруг заметила, что точно так же, как она, на этих двоих смотрят Весен, Илиа и курчавый темноволосый пилот, мадьяр, Ласло Эргаш. Остальные, казалось, не понимали, что именно сейчас происходит нечто важное и решающее. Реальный и теневой капитан встретились, и от того, как развернутся их отношения, зависит судьба всего экипажа. Мэй – контактер. «А если эта встреча и есть Контакт?» – подумала Тор и тут же отмахнулась от странной мысли: «Чушь какая! Уж я-то знаю Мэй!»

Капитан пожал протянутую руку. «По крайней мере, это перемирие», –  решила Тор. Капитан пригласил Мэй за стол. Она не отказалась, но попросила разрешения переодеться. Ее дресс-код не соответствовал сейчас общей обстановке. Капитан согласился. Мэй вышла из кают-компании, а экипаж уже веселился во всю. Кто-то хлопнул капитана по плечу: «Игорь, подлец! Ты же знал, что она не китаянка!» Капитан рассмеялся в ответ: «Я тебе больше скажу, я знал, что она не мужик!» Смеялись все, но глаза у капитана были грустные и растерянные. Мэй сильно здесь наследила. Когда успела?

Мэй наследила и в душе Тор. Правда, Тор очень любила эти следы. Однажды Мэй выдернула ее из замкнутого круга, в который Тор себя загнала.

Близнецы

Тор Гарсия родилась на Терре. Ее рождение было почти обычным, если не считать тот факт, что она шла второй. Не известно, как они договорились в чреве матери и как вертелись, но Вик вышла первой, опередив Тор на пятнадцать минут. Скорее всего, Тор боялась, а Вик была не из трусливых. Она и по жизни всегда рвалась вперед, вытягивая за собой сестру.

 Их отец очень хотел сына, именно для него он и заготовил звучное имя Виктор. А родились девчонки, внешне похожие друг на друга как две капли воды. Отец, недолго думая, разделил заветное имя на двоих. Вот и появились сестренки не то с мужскими, не то с женскими именами. А вернее таких имен больше ни кого не было. И если в имени Вик был еще отголосок женственности, то Тор звучало как имя древнего бога-мужчины.

Но именно Вик забрала себе все мужские качества. Она была самостоятельной, целеустремленной, стремительной, смелой. Она, казалось, была напрочь лишена чувства самосохранения. Цельная и самодостаточная Вик всегда знала, чего она хочет, и наличие сестры ее не тяготило и ни к чему не обязывало. Хотя нет. Тор была медлительна, меланхолична, мягка  и труслива. Она боялась темноты и яркого света, ее пугала высота и громкие звуки, котенок, мяукающий на лестнице, и огромная ворона, севшая на пути. Иногда Тор казалось, словно она видит что-то движущееся в темноте, каких-то живых существ. Когда она рассказывала об этом Вик, та только смеялась, а родители говорили, что это сон. Детские сны так забавны! Кто бы понимал, что дети видят на самом деле, причем не только во сне, но и наяву.

Тор была слаба, Вик сильна. Поэтому Тор стала зоной ответственности номинально старшей сестры. Тор мечтала о театре и грезила стать актрисой, а Вик стремилась в небо. Наверное, сцена – это тоже небо для кого-то, ведь на ней зажигаются звезды. Но Вик манило синее, а скорее даже черное, настоящее звездное небо. Вик решила стать пилотом еще в семь лет, а для этого занялась спортом.

Вик пошла в бассейн и записалась в секцию по прыжкам в воду. То мгновение, когда она отталкивалась от вышки или трамплина, становилось для нее реальным мгновением свободного полета. Тор хотела в эстрадную или театральную студию, но отец сказал: «Раз спорт, значит спорт!» Вик выбрала за двоих, и никого не интересовало, что у Тор дрожат колени и сердце разрывается от страха, когда она подходит к краю даже метрового трамплина. А что уж говорить о трехметровом или  десятиметровой вышке!

Две красивые, одинаковые, стройные девочки казались тренеру идеальной парой для выступления в синхронных прыжках, хотя было очевидным, что Вик обладала большей смелостью и способностью к одиночным выступлениям. Программа в синхроне была проще, и Тор стали готовить только для синхрона на трамплине. На вышке она не справлялась с нервами и срывала прыжки. Вик бралась за все программы во всех видах и шла на повышенную сложность. Ее акробатика в воздухе вызывала восхищение. К четырнадцати годам она подавала большие надежды, и ей прочили Олимпийские Игры. Все оборвалось в один день.

На национальных соревнованиях Вик остался последний прыжок. Она лидировала. Ей можно было исполнить любое сальто с минимумом сложности, потому что все соперницы рисковали и сорвали последнюю попытку. Ей просто нужно было прыгнуть и стать чемпионкой. Но Вик не могла дать себе слабину. Она пошла на сложность высшей категории. Она стремилась победить блестяще и не смогла. Тор видела, как закрутилось в воздухе тело ее сестры, она не успевала раскрыться и ударилась о воду. Шлепок. Водный взрыв. Брызги. Тишина.

В личной вселенной Тор наступила тишина. Страшная и сокрушительная. Вик осталась только в личной вселенной Тор. В реальном мире ее больше не стало. С этого мгновения Тор могла видеть девочку, похожую на нее как две капли воды, только в зеркальном отражении, да и то правое и левое у нее были перепутаны. И прикоснуться к ней было невозможно. Их навсегда разделило стекло.

Тор молчала неделю. В тишине и полумраке прошли похороны и поминки сестры. Прошли девять дней. На десятый, взяв купальник и отодвинув в сторону черную от горя мать, Тор пришла в бассейн и поднялась на вышку.

Вик решила за двоих. Теперь Тор жила за нее и за себя. Она должна была воплотить в реальность мечты сестры. Через год с ультра плюс программой Вик Тор выиграла национальный чемпионат и ушла из большого спорта. Для того чтобы стать пилотом нужно владеть не только телом. Здесь нужна голова, причем разумная. Не стоит биться ей о воду. Она может пригодиться.

Еще в детстве у Тор оказались хорошие математические способности, она вечно вертелась где-то рядом с отцом-инженером, изучая чертежи и испытывая его конструктивные нововведения. Ее руки знали различные технические приспособления и инструменты. Здесь она могла бы поспорить с Вик. Но спорить было не с кем.

В шестнадцать лет с первой попытки Тор поступила в Высшую Летную Школу. Мечта Вик обрела реальные черты. Тор стала пилотом.

Ловушка

Мэй шла по коридору жилого отсека. Встреча, которой она ждала и боялась, состоялась. Десять лет назад Мэй поклялась себе, что никогда не встретится больше с Игорем Стижом. Она уже была контактером и видела линию развертки вероятностей. У них с Игорем не было слияния пути. Были перекрестки и параллели. После каждого перекрестка их отбрасывало друг от друга во времени и пространстве с невероятной силой и скоростью. Отбрасывало так, что при приземлении приходилось долго и упорно зализывать раны. Их жизненные ритмы не совпадали, как волны синуса и косинуса в кардиограмме. Мэй решила, что больше не стоит испытывать судьбу. Пусть стриж летает и вьет свое гнездо без нее.

Мэй направили на космолет «Акватика», уходивший к Фениксу, и она согласилась. Согласно галактической Хартии контактеры были вольны выбирать свой путь. Они имели право отказаться от назначения на корабль по своим, ведомым только им причинам. Пришельцы на чужие корабли, теневые капитаны, контактеры были, пожалуй, самыми свободными людьми в галактике. Самыми свободными и, как считало большинство, ненужными. Тень, знай свое место! 

Игоря, конечно, никто не информировал о том, что Мэй дважды использовала свое право на отказ. Две дальних экспедиции, в которых Игорю приходилось спасать «Сворога», состоялись без нее. И вот ей предложили отправиться в экспедицию в третий раз. Снова Игорь и снова «Сворог». Созвездие Орла. Сектор Альфа.

Она снова имела право отказаться. Но все вероятности судьбы вели ее в созвездие Орла. На Орел были нацелены линии жизни Тор, Весен, Илиа и Ласло. Попасть в созвездие Орла без «Сворога» они не могли. И без Игоря тоже. Рассматривая личные дела новобранцев, Игорь отметил, что все их пути ранее пересекались с контактером Мэй. Но капитан не заметил, что в течение трех лет в результате ротаций в его экипаже оказались только люди, рожденные на Терре. Об этом знала Мэй. Это была работа Федерации. Так сложились линии вероятностей.
Мэй оказалась в ловушке. Она имела право отказаться от экспедиции, но не могла. По непонятным причинам авария на Флорибунде изменила жизненные ритмы Мэй. Гибель цветов и страстное стремление спасти их нежную и беззащитную красоту сломали или смягчили стержень, так прочно державший ее в жизни. Она считала, что ее не сломала даже гибель людей. Даже предательство. А тут цветы!

Что-то случилось, произошел сдвиг по фазе, и Мэй попала в синхрон с капитаном «Сворога». И хочешь того или не хочешь, но контактер Мэй Джун должна оказаться в созвездии Орла. Выбора нет! Мэй была уверена, что именно там их ожидает Контакт. И Федерация тоже верила в это.

Мэй знала еще одну вещь, которую не знал Игорь, потому что решения доброй воли в личные дела не заносятся. Все члены экипажа однажды отказались вступить в закрытую группу. Только Мэй согласилась. Мэй согласилась стать изгоем и своим среди чужих, чтобы однажды выйти из тени. И только у нее будет право принять командование на себя в случае Контакта. Но если Контакт состоится, то все контактеры активизируются. «Сворог» стал кораблем «Контакт». Эта ловушка не только для Мэй. Они все в одной лодке. И если по Закону они не равны, то все равны по потенциалу. У них у всех есть дар или проклятье устанавливать контакт, за какие бы шоры и занавески они не прятались. Они все с Терры.

Нежность

Илиа видел, как Мэй ушла, пожав Игорю руку. Она ушла. Она даже не заметила его. Только сегодня, ступив на борт «Сворога» и услышав историю про китайца-китаянку Мэй Джун, он веселился, и надежда вспыхнула в его сердце. Но нет. Мэй не заметила его, а то, что сразу заметил он, его задело. Он знал о существовании Джона Галла в ее жизни. Но Джон остался в прошлом. Он даже видел неожиданный конец ее истории. Мэй умела уходить.

О существовании Игоря Илиа не подозревал. Похоже, Мэй крепко зацепила капитана. Между ними что-то было. Это видно невооруженным глазом. Или это видно только ему?

Илиа огляделся и поймал такой же встревоженный взгляд длинноволосой брюнетки в синем платье. Она сидела в окружении мужчин-пилотов, но взгляд ее блуждал по залу. Она была сейчас удивительно женственна в своем открытом платье и с волосами, собранными в замысловатый узел, из которого спадали каскадом длинные локоны. В ее коже, волосах, бровях, ресницах было столько живых красок, что ей не нужна никакая косметика. Пилот Тор Гарсия, оказавшийся женщиной. Да еще какой!

Илиа невольно залюбовался. Давно он не видел таких красавиц. Мэй не считается. Мэй – это рыжее солнце, которое обжигает, но не греет, и которому по большому счету совершенно все равно, что кожа у кого-то слезает лафтаками от этих ожогов. Илиа был специалистом по лечению чужих ран, но свои залечить не мог.

Тор была взволнована и прекрасна. Илиа отводил от нее взгляд, но глаза вновь и вновь непроизвольно устремлялись к ней. Она, словно ощутив его внимание, обернулась. Их глаза встретились. Илиа растерялся. Там, в глубине карих глаз бушевал огонь и вздыбливалась фонтанами вода, словно на дне океана кто-то производил испытание мощных взрывных устройств. А среди воды и огня была боль. Невероятная и нестерпимая боль. С такой болью, казалось, невозможно жить. А она жила.

Илиа почти физически почувствовал ее боль, и ему стало безмерно жаль такую красивую и несчастную женщину. Кто посмел ранить ее? Неужели Мэй или Игорь? Или кто-то третий, кого сейчас нет с ними рядом? Ее хотелось прижать к груди, защитить, спрятать от всех невзгод и напастей, успокоить и убрать мины, чтобы огонь лишь слегка отражался в ровной морской глади. Тор, вздрогнув, разорвала электрическую нить взгляда, по которой информация о ней убегала сейчас к Илиа. Разорвала, но его нежность и жалость накрыли ее теплым пушистым покрывалом. Она растерялась и стала совершенно беззащитной.

«Так не бывает!» – шептала она себе. Но так было. Ей стало вдруг легко и хорошо. Может, быть впервые, с тех пор как погибла Вик. Или с тех пор, как она проплакала на Фениксе несколько часов в объятиях Мэй. Именно Мэй заставила ее отделить свою судьбу от судьбы погибшей сестры и увидеть, признать свои собственные мечты и желания. Тор уже не могла изменить свою жизнь, не могла не летать. Но благодаря Мэй она поняла, что может летать для себя, а не потому, что так хотела Вик. С самого рождения в их паре желания Вик были законом. Тор была ее отражением, невольно повторяя все движения сестры. Даже после ее смерти Тор оставалась отражением. Оригинал исчез, а отражение продолжало жить. Мэй разбила зеркало и выпустила Тор наружу. И это у Тор на плече белая птица. И это Тор командир звена буревесниц. И это Тор тушила вулканы на Фениксе. И даже Тор, а не Вик отказалась после Феникса стать контактером. Она не хотела быть такой, как Мэй, чтобы такие, как она плакали у нее на груди, или презрительно отворачивались от бесполезного универсала, или опасались, что в мифическом «однажды» она отнимет у кого-то власть. И сейчас на Тор, а не на Вик неожиданно обрушилась нежность. Прости, Вик, но я живая. Я хочу жить.

Нахлынувшие мысли, словно тени, проходили по лицу Тор. Илиа видел это движение и пытался угадать, что стоит за ним. Он был так захвачен новыми эмоциями, что не заметил возвращения Мэй.

Она вошла в зал в красном длинном платье с черной пелериной на плечах, по которой рассыпались вьющиеся рыжие волосы, перехваченные черным ободком. Мэй тоже оказалась женщиной. Не очень приятный сюрприз в цветах Палача. Что делать, если красное и черное – это не только цвет страсти в аргентинском танго. Это еще и цвет Палача. Цвет плаща, который закрывает от ударов душу, под которым не видно пятен крови и обугленных краев ран. Он немного пахнет дымом, но защищает надежнее всех оберегов. Странный плащ Палача.
Мэй заняла предложенное ей место за столиком капитана. Что ж, где капитан, там и его тень. Тень, знай свое место!

То, чего не было в истории

Весен сидела за соседним от Тор столиком с пилотами своей группы. Ее перламутровое платье нежно отражало яркий люминесцентный свет кают-компании. Крупные витые серебряные серьги тоже играли на свету. Весен пользовалась не меньшей популярностью, чем Тор, и мужчины щедро отпускали ей комплименты и поднимали за нее тосты. Она милостиво принимала знаки внимания. Сдержанная, холодная и светящаяся. И только яркие голубые глаза выделялись на ее светлом лице.

Весен сразу увидела, когда в кают-компании появилась Мэй. Она увидела и зависшее рукопожатие между контактером и капитаном, и странный взгляд, которым оба обменялись, и растерянность Игоря, когда Мэй вышла. Похоже, этот феникс подпалил еще одну жертву. Интересно, что она с мужиками делает? Вроде бы, так прошла, хвостом махнула и ушла! Что они в ней видят? Вот и еще один капитан сразу на удочку попал! А может, не сразу? Хотя Весен не припоминала, чтобы Мэй говорила о капитане Стриже. Правда, у нее тогда голова была занята Галлом. Другие мужчины ее тогда не интересовали. Жизнь Мэй не была щедра на любовные истории.

Весен вспомнила свою службу на «Акватике», ту далекую пору, когда еще не попала в отряд «Буревестник». «Акватика» тогда только вернулась с Феникса, и на ней сменился капитан. Вместо старого стойкого Джерри Тангенса пришел Джон Галл. Молодой, красивый, русоволосый и голубоглазый. Это было его первое капитанство. Весен тоже только выпустилась из Высшей Летной Школы. Она тоже была новичком. На «Акватике» сменился почти весь экипаж. Людям был нужен отдых после катастрофы Феникса. Из старожилов остались командиры летных групп и контактер Мэй Джун. Контакт на Фениксе не состоялся. Но работа контактера идти на контакт, и «Акватику» отправляли в сектор Зет созвездия Альбатроса. Людям нужен отдых, а железо должно работать.

Мэй радушно встречала всех на борту корабля. Теневой капитан знакомилась с новичками. А капитан реальный влюбился сразу, едва она махнула хвостом. Весен видела этот момент. Это было как вспышка. Мужчину словно подменили. Он стал похож на растерянного щенка спаниеля. Такой же восторженный взгляд и развивающиеся по ветру уши. Мэй, словно взрослая, сдержанная лисица, плавно ходила по кораблю, а Джон радостно прыгал вокруг нее.

После Феникса Мэй тоже радовалась, что жива, а любовь Джона казалась такой искренней и очевидной, что она приняла ее. Теневой и реальный капитан разделили власть. Экипаж принял такой расклад сил. Их считали достойной парой. Весен усмехнулась. Считали…

Мэй снова появилась в кают-компании. Красно-черное платье и рыжие волосы произвели эффект. Мужчины оживились, обсуждая ее. Даже Весен отошла на второй план за своим столиком. Мэй умела оставаться хозяйкой положения. Электрическое напряжение между ней и капитаном было очевидным. Мэй ничего не делала, но Весен четко видела непонятные волны, проскальзывающие в воздухе от нее к Игорю и обратно. Э, да капитан тоже не лыком шит! Но Мэй – контактер, а этот как искры запускает? Весен не осознавала, что сейчас только она одна видит танец электрических волн. По должности ей тоже не положено было это видеть. Но видела! От наблюдений ее отвлек разговор двух пилотов за соседним столиком:

– А вот представь, если эта рыжая китайская лиса сместит нашего Стрижа? Хоп, Контакт, и получите: съела лисичка-сестричка маленькую птичку.
– Да, где ей! Подавится! Какой там Контакт! Не было еще такого. И теневики капитанов никогда не смещали. Не было такого в истории!

«В истории, может, и не было! А в жизни… – подумала Весен. – Историю пишут люди, чтобы управлять другими людьми, и только то, что людям знать положено. А что не положено, не пишут»…

«Акватика» входила в пояс астероидов созвездия Альбатроса. Поскольку ситуация представляла третий уровень сложности, капитан и контактер находились в рубке управления. Вообще, корабль последнее время преследовала какая-то непонятная цепочка мелких аварий. То выходила из строя связь. То гас свет в жилом отсеке. То блокировался летный отсек, и истребители теряли возможность мгновенно покинуть космолет.

Мэй периодически меняла курс в соответствии с линиями вероятностей.  Джон нервничал, так как ситуация выходила из-под контроля. С одной стороны, Мэй была контактером, и ее расчеты сомнений не вызывали. С другой стороны, она была его женщиной, всего лишь женщиной, и в нем взыграл мужской шовинизм.

 Мэй ничего не делала, но в Джоне нарастали ревность и недоверие. Мэй с каждым днем становилась все сдержаннее и холоднее. Мэй работала. Вся ее энергия была сосредоточена на корабле и линиях вероятностей. А Джон начал впадать в истерики. Их стычки и конфликты стали заметны. И хотя Мэй все воспринимали как теневого капитана, пришельца, сейчас экипаж был на ее стороне.

Экипаж работал. Экипаж чувствовал опасность, исходящую из созвездия Альботроса. Возможно, Джон тоже ощущал эту опасность, и его нервная система не справлялась с флюидами страха. Рожденные на Зегане более подвижны, возбудимы и вспыльчивы. Но Джон был капитаном, прошедшим жесткий отбор. Его кандидатура одобрена Советом Федерации для выхода на Контакт. И его поведение становилось неприемлемым.

Весен находилась на боевом дежурстве. На экран ее истребителя транслировалось все происходящее в рубке управления. Она был готова в любой момент вылететь для расстрела наиболее крупных астероидов, представляющих опасность для «Акватики».

За бортом космолета происходило что-то необычное. Движение астероидов утратило привычную хаотичную плавность. Словно непонятный и мощный вихрь стал закручивать траекторию небесных снарядов в спирали, сжимать спирали в пружины и выталкивать их навстречу «Акватике», нанося мощные и целенаправленные удары. Атака оказалась неожиданной, и от первого же удара пострадал и отделился пустующий сейчас исследовательский блок. Сигналы тревоги разнеслись по всему кораблю. Аварийные команды и роботы тут же приступили к устранению повреждений, а вихрь уже наносил следующий удар. Вместе с ударом последовала непонятная нарастающая волна страха, охватившая людей.

Весен знала это ощущение животного страха, которое иногда невольно возникает при землетрясении, за секунды до первого толчка. Сначала приходит страх, а потом его настигает толчок земной коры. Так было на Терре. Но сейчас страх ощущался гораздо сильнее, и с ним было трудно бороться. Все тело Весен вибрировало от ужаса, но она держалась. А в командной рубке происходила катастрофа. Джон Галл упал на пол, схватившись руками за голову, и его тело сотрясали судороги. Он плакал и кричал. Мэй осталась одна у расчетного стола. Она тоже дрожала, через ее тело проскакивали искры, но при этом она продолжала управлять кораблем и менять курс.
 
Волна страха отпустила. Джон вскочил с пола, оттолкнул Мэй и стал выкрикивать команды, от которых «Акватику» бросало из стороны в сторону, и она наталкивалась то на один, то на другой летящий свободно астероид. Ситуация стала критической. В этот момент Мэй сняла с себя блокатор, и энергопуты сковали тело капитана. Контактер подняла вверх правую руку и отдала приказ по единой линии связи: «Правом, предоставленным мне галактической Хартией, я, Мэй Джун, принимаю командование кораблем «Акватика» на себя». Весен была первой, отдавшей сигнал, что самозванный капитан признан. За ней последовали другие. Мэй вышла из тени.

В следующую секунду новая волна страха и новый удар обрушился на корабль. И тогда Мэй приняла решение, которое потом галактическая комиссия признала верным. Мэй перевела «Акватику» в гипер-бросок и вывела ее из созвездия Альбатроса.


Под присягой

Илиа, увлеченный Тор, не заметил возвращения Мэй, но его вывел из восторженной прострации диалог за соседним столиком:

– А вот представь, если эта рыжая китайская лиса сместит нашего Стрижа? Хоп, Контакт, и получите: съела лисичка-сестричка маленькую птичку.
– Да, где ей! Подавится! Какой там Контакт! Не было еще такого. И теневики капитанов никогда не смещали. Не было такого в истории!

«Если бы! Было! – мелькнуло в голове у Илиа. – Контакта, может, и не было, но один теневик точно отличился. И это только то, что я знаю».

Появление поврежденного космолета на орбите рядом с Латипой оказалось неожиданным. Илиа подняли по тревоге среди ночи и приказали принести присягу в том, что он ни при каких условиях не разгласит информацию о происходящем на «Акватике». Экипаж корабля срочно нуждался в медицинской помощи, но допуск на корабль требовал совершенной секретности. Илиа был заинтригован и присягу дал. Когда он взошел на борт развороченного и покореженного космолета, он ожидал всего, чего угодно, но реальность превзошла его самые смелые ожидания. Судном командовал контактер, женщина, Мэй Джун.

Контакта не было, но на рубке хозяйничал контактер. Она доложила Илиа о состоянии членов экипажа. Пострадавших было много. В основном электрические ожоги и контузии. Медицинский блок переполнен, и люди находились в жилом отсеке. Среди ста человек как минимум пятьдесят более или менее пострадавших. Погибших не было. Мэй успела. Она сохранила всех.
Капитан корабля тоже был в медицинском блоке. Под домашним арестом. Ему тоже требовалась медицинская помощь. У него болели ожоги, причиненные энергопутами.

Если с остальными членами экипажа могли работать другие медики, находящиеся под присягой, то с капитаном приказали общаться только Илиа как начальнику медицинской службы Латипы. Джон обрушил на Илиа всю свою ненависть и злобу, направленную на рыжую ведьму, которая его влюбила в себя, крутила и вертела им, как хотела, в постель его к себе уложила лишь затем, чтобы захватить корабль. Из разговоров с другими членами экипажа Илиа уже знал о реальном положении вещей и поражался, как Мэй умудряется сохранять выдержку и спокойствие.

«Акватика» оставалась на орбите, а членам экипажа запретили покидать корабль. Одновременно с оказанием помощи пострадавшим и ремонтом корабля шло расследование правомерности действий контактера, поскольку захват власти в отсутствие Контакта противоречит предписанию Хартии. В результате расследования комиссия пришла к выводу, что хотя действия были неправомерными, но вследствие сложившихся обстоятельств и, учитывая, что экипаж единодушно подчинился контактеру, действия Мэй не подлежали судебному преследованию.

Медицинская экспертиза установила нормальное психическое и физическое состояние Джона Галла, и Мэй было приказано передать управление «Акватикой» законному капитану. Капитан адекватен для действий в мирное время. Так же всему экипажу под присягой запретили разглашать информацию о случившемся в созвездии Альбатроса. А чтобы скрыть обстоятельства произошедшего, Джон Галл был объявлен национальным героем, спасшим свой экипаж, хотя по возвращении на Зеган он должен сдать командование кораблем и уйти в отставку. Все члены экипажа получили государственные награды.

Решение комиссии удивило многих. Мэй снова оказалась в тени. Мэй словно и не было. Илиа присутствовал в конференц-зале «Акватики» в качестве эксперта. Он видел и слышал все происходящее. Мэй, казалось, спокойно приняла решение комиссии. Она только объявила о своей просьбе покинуть судно и остаться на Латипе до прибытия любого другого корабля, который сможет доставить ее на Терру в Комитет по Контактам для нового назначения. Контактеры имели право так поступать. И комиссия согласилась с ее решением.

Но дальше случилось неожиданное. Отряд пилотов-истребителей отказался подчиняться Джону Галлу. После долгих переговоров, двадцать пять пилотов и контактер покинули «Акватику». Среди них была и голубоглазая блондинка, сидящая сейчас за соседним столиком. Весен Ковач, кажется.

 Джон Галл лично проводил их до космозонда, и когда Мэй ступила на трап, он кинул ей вслед:

– Ну, что, получила свое, шлюха!
– Будь счастлив, милый! – обернулась она.

Лицо Джона перекосило от злости. Шлюз закрылся. Национальный герой Галл отбывал на Зеган со спасенной им «Акватикой». Он не видел, как там, за закрытым люком, плачет, опустившись на колени, Мэй, а ее обнимает и успокаивает Весен, женщина-пилот, первой подчинившаяся ее приказу. Остальные пилоты стояли рядом, окружив ее. Они молчали, но и молча они оставались с ней. Она была их капитаном.


ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДВА РЫЖИХ СОЛНЦА

Другая

Игорь ожидал движения в экипаже, волнения и интриг с появлением трех женщин, но его ожидания не оправдались. Мэй была сдержанна и немного отстранена. Экипаж настороженно присматривался к  контактеру. Тор неожиданно быстро сошлась с Илиа Липко, и мужчины подшучивали, что пришелец с Латипы лишил их надежды заполучить самую женственную женщину.  А Весен держалась холодно и спокойно.

В Весен было что-то от Снежной Королевы. Но это был тот тип, чья холодная красота не привлекает мужчин в желании растопить и отогреть, а держит их на расстоянии и вызывает опасения. Весен не провоцировала страстей и не будоражила жизнь экипажа, а значит, она не беспокоила и капитана. Не будь здесь Мэй, Игорь, может быть, и увлекся бы игрой «Разгадай Весен». Именно разгадай, а не растопи. Он любил головоломки ради головоломок. Но сейчас здесь была Мэй – головоломка, которая не просто будоражила его мозг.

Эту Мэй он не знал. Ему лишь показалось при встрече, что в ее глазах лед. Нет, льда не было. В ее глазах плескалась вода.   Холодная или горячая, не ясно. Вода, в которой отражался лунный свет.
 
Он помнил другую Мэй. Он помнил Рыжее Солнце.

В шестнадцать лет он с первой попытки поступил в Высшую Летную Школу. Он хотел попасть в истребители, но его распределили в универсалы. Их группа была небольшой. Двенадцать человек. Четыре девушки и восемь юношей.  Среди всех девушек курса выделялась она, его одногруппница Мэй Джун. Ирландка, которую обычно все принимали по имени за китаянку. Это был любимый розыгрыш их группы. Она смешно говорила на эсперанто плюс, с типичным английским акцентом. Англичанин Майкл Лиссен сказал, что вообще-то у Мэй не традиционное китайское имя, а простое английское. Видимо, родители Мэй были большие шутники и при фамилии Июнь дали ей имя Май. Литовец Юритас, с кем Мэй попала в одну пару, звал ее просто Майка или Майа. Мэй весело откликалась на все имена. Хоть горшком назови, только в печь не клади!

Юритас и Мэй были самой солнечной парой курса. Оба рыжие, светлокожие, зеленоглазые. Ведущий и  ведомый. Мэй всегда оставалась чуть позади, прикрывая парню тылы. Хотя Игорь считал, что в паре Юритас–Мэй  девушка была гораздо сильнее партнера. Игра в пары была на первом курсе, когда они осваивали истребители и воздушные бои.

 Игорь не любил сходиться с Мэй  в боях на тренажерах. Работая не в парах, а в одиночку, когда каждый сам за себя, Мэй действовала очень рискованно и часто шла на таран. Игорь в первый раз оторопел и проиграл тренажерный бой. Потом он приспособился к ее манере и научился уходить от удара. А один раз он решил взять ее на «слабо», не стал уклоняться. Упрямая Мэй не свернула, и они оба погибли в том игрушечном бою. Преподаватель долго распекал учлетов  за отсутствие благоразумия, но запись их сражения взял как образец для демонстрации обоюдного тарана. Они друг друга не щадили.

В боях на реальных самолетах Мэй была осторожнее. Действовала четко и хладнокровно. Игорю порой завидовал тому, как она стережет от нападения хвост Юритаса. Его ведомый Майкл часто увлекался и подставлял ведущего. Майк не хотел быть ведомым. Он рвался в лидеры.

Мэй участвовала в художественной самодеятельности и выбирала для себя забавные роли лис, белок, неуклюжих служанок и обезьянок. Ну,  кем еще может быть рыжая девчонка? Не принцессой же – королевишной. Королевишной она была на курсе. Веселая, легкая, заводная, Мэй не принадлежала никому. Она являлась народным достоянием. Все парни были в нее немного влюблены, но так, как влюбляются в Солнце, которое просто светит. Оно так далеко и так нереально, что лучше на Земле искать живых девчонок. У них и были свои девчонки. А Мэй так  – для мечты.

Пожалуй, впервые Мэй его действительно зацепила за живое в том игрушечном бою, потому что не свернула и предпочла погибнуть, а не уйти от удара. С одной  стороны зацепила, а с другой – напугала. С такими прямолинейными людьми сложно бывает в жизни. С ними ведь всегда надо по одной линии идти, никуда не сворачивать. А свернуть все время хочется. Жизнь-то интересная, в ней ухабы, извилины да повороты.

Игорь стал стремиться к девушке и одновременно избегать ее. А Мэй вдруг подошла и призналась ему в любви. Прямая, как жердь! Он растерялся, не зная, что ей ответить. Так и сказал: «Не знаю!» «Хорошо, – сказала она. – Ты подумай, а я подожду!» Сказала, а сама на следующий день записалась вместе с Юритосом в секцию по парашютному спорту и стала проводить с напарником не только учебное время, но и свободное после занятий. Теперь Юритас и Мэй были вместе с утра и до девяти часов вечера, когда они возвращались в казарму и расходились в мужской и женский блоки.

А Игорь совсем растерялся. Разве так ждут, проводя время с другим парнем, сигая в небо под цветным куполом? Ждут, сидя у окна, печально глядя на дорогу, когда там появится любимый. А Мэй продолжала жить своей обычной и яркой жизнью. И не было видно ни тоски, ни печали. Может, она пошутила или так, женская придурь? Хотя на нее не похоже.

Игорь сам не понял, как подсел на этот транквилизатор под названием Мэй.  Он следил за ней в классе по аналитике и математике, следил, когда она выполняла фигуры высшего пилотажа или парила в свободном полете, а он с замиранием сердца ждал, когда же, наконец, раскроется ее красный с желтым парашют. Он сходился с ней в учебных боях на тренажерах и в небе, и ему все чаще хотелось, чтобы она стала его ведомым. А рядом с ней по-прежнему оставался ее ведущий, такое же Рыжее Солнце, как она. Игорь ревновал и мучился, а она летала и смеялась. Но любил ли он ее, он и сам не знал. На таких, наверное, сразу женятся, а он жениться не собирался. В ближайшем будущем. Так что пусть Мэй остается журавлем в небе, решил он для себя.

Спящая красавица

Весь второй курс Игорь и Мэй провели на параллельных линиях. Теперь в их практике было меньше полетов, а больше расчетов, технических наук и психологии. Они были универсалы. Их готовили командовать космическими станциями и большими звездолетами. Время истребителей закончилось. Истребители они уже знали и могли ими управлять. Им требовались другие знания и умения.

Игорь удивился, что почти все пары снова перетасовали, но его оставили с Майком, а Мэй оставалась с Юритасом. Расписания по одному и тому же предмету для партнеров в парах теперь были разными, но задания они должны были выполнять вместе, причем каждому давалась только одна часть, конец или начало, а в результате на контроле они сдавали что-то целое. Их учили командной игре.

По окончании курса учлетов отправили на шестимесячную практику. Тогда еще не был изобретен гипер-бросок, и корабли уходили в дальние рейсы так, что экипаж работал посменно. В то время как одна часть находилась в криогенном сне, другая работала. Криогенный сон позволял людям не стариться и сохранять физические силы в долгих перелетах. Затем один-два дня на пробуждение-восстановление, передачу дел, и новая  смена приступала к работе. Так было и на «Лузитании», куда их направили.

Игорь и Юритас попали в одну смену. Мэй и Майкл – в другую. В первый месяц без Мэй Игорь понял, что скучает.  Ему  не хватало ее, идущей параллельным курсом. Больше не было столкновений и пикировок.

Ему не хватало Майка. Хотя они с партнером всегда оставались соперниками в паре, он привык и к стычкам с ним, и к поиску совместных решений. Майк стремился быть лидером, но Игорь не хотел ему уступать. И по своей сути Майк был его зеркальным отражением. Все, что Игорь мог сказать о себе, он мог сказать и о Майке. Теперь он был вынужден общаться с остальными, но больше всего ему нравился Юритас. Живой, никогда неунывающий, солнечный. Сейчас без Мэй чувство ревности притупилось, и он мог воспринимать ее партнера как товарища.

Иногда Игорь заходил в криогенный отсек. Все спящие члены экипажа находились в одинаковых, закрытых стеклянными козырьками холодильниках-инкубаторах.  Все в рабочей форме, спокойные и безмятежные. На датчиках отмечались их дыхание, пульс и ритмы мозга. Игорь мог стоять какое-то время рядом с Майком или рядом с Мэй. Другие его не интересовали.

Мэй спала. Ее золотые волосы рассыпались по подушке. Ресницы слегка подрагивали, и казалось, что она вот-вот откроет глаза и что-нибудь скажет. Но она спала. Датчики выдавали волнистые кривые, показывающие движение ее сердца и мозга, и эти кривые казались Игорю танцем или музыкой.

– Любуешься своей спящей красавицей? – заставил его вздрогнуть голос за спиной. Юритас. Игорь почувствовал знакомый укол ревности. Значит, не он один сюда заходит.
– Почему моей? Она скорее твоя, – ответил он.
– Э, нет, –  протянул Юритас. – К сожалению, или к счастью, но нет.
– Почему к счастью? – удивился Игорь.
– А разве ты еще не понял? Нас готовят к дальним перелетам. Мы напарники, но никогда не будем работать вместе. Мы так и будем, как сейчас, возможно всю жизнь. Ты до сих пор не понял, почему на корабле два капитана?
– То есть ты хочешь сказать, что я и Майк, ты и Мэй – это два капитана одного корабля?
– Это очевидно, Игорь. Нам повезло, мы сразу попали в идеальные пары.
– Но разве ты не любишь Мэй?
– Люблю, но это другая любовь. Не парня к девушке, не мужчины к женщине. Майа – это мое второе Я. Это я и есть, только вот такая рыжая девчонка. Так что ты можешь меня не ревновать, Игорь. Я тебе не соперник.
– Я и не ревную.
–  Да, ладно, тебе. Я все вижу. Меня забавляют ваши странные танцы. Из вас получается интересная пара. Нашла коса на камень. Взяли бы, сели и разобрались по-человечески. Глядишь, что-то бы и вышло.
– Но ты же сам говоришь, что мы капитаны. Значит, нам всегда служить на разных кораблях. Какая любовь?
– Ну, не всем же быть капитанами. Из Майки выйдет неплохой старпом. Она хороший ведомый, и, вообще, универсал.
– А ты сам-то согласился бы быть вечно вторым?
– Я да.
– А я нет.
– Поэтому ты в паре с Мишкой, а я с Майкой. Женись на ней, а я пойду к Мишке в старпомы. Идеальный расклад. Будете с ней всегда в одном ритме.
– А что ты за нее решаешь?
– Я не решаю. Я тебе, дураку, идею даю. Между прочим, хорошую. Поговори с ней. Ни  с тебя, ни с нее не убудет.

Юритас ушел, а Игорь остался рядом с Мэй. Женись! Тоже мне друг! Прямой, как жердь! Мэй далеко не сахар, и неизвестно, что там в ее рыжей голове творится. Может, они, мужики, себе что-то одно придумали, а там совсем другие планы и тараканы. Глянь, какие кривые ее мозг выписывает! Слишком уж Мэй самостоятельна, рискованна и независима. Ей хорошо любоваться со стороны. Но чтобы рядом всегда была такая женщина? Верилось с трудом, что Мэй  согласится на вторые роли.

Игорь так ничего для себя и не решил. Полгода они провели в совместном полете, а виделись, хорошо, если неделю. Когда «Лузитания» вернулась на Терру, их жизнь круто изменилась. Был изобретен гипер-бросок, и необходимость в криосне пропала. Они по-прежнему работали в парах, но теперь каждый был сам за себя.

Расставание номер раз

Изобретение гипер-броска вызвало переворот в организации дальних перелетов. Учеников теперь учили, переучивали и вместе с ними учились сами. Теория и практика слились воедино, и времени ни на что не оставалось. Редкие праздники и выходные проходили как во сне, буднично и незаметно. Игорю казалось, что они с Мэй находятся на концах двух разных маятников. И когда первый несется в одну сторону, второй улетает в другую. Теперь их готовили как одиночек, и даже с Майком и Юритосом он не всегда совпадал.

Молодость брала свое. Игорь стал заводить легкие и ни к чему не обязывающие интрижки с другими девушками. Это была проба сил. Он понял, что нравится девушкам, и они были не прочь находиться рядом с ним. К концу обучения он даже ощутил, что на него открыта настоящая охота. Универсалы-выпускники Высшей Летной Школы считались перспективными женихами. А учитывая дальние командировки, многие парни стремились жениться здесь, на Терре, пока судьба далеко не увела. Была у рожденных на Терре такая слабость: многие женились и выходили замуж за своих. Хотя никакой дискриминации. Зеган – метрополия  и главная планета. Но у каждого своя слабость.

Мэй в окружающей Игоря чехарде не было. В отличие от других, как он понял позже, она не охотилась. Она ждала. На свой странный манер. Улетая на практику на Лоритань, прыгая с парашютом и осваивая серф. Волны на Среднем море Лоритани это позволяли. А еще Мэй, как и Игорь, готовила к защите свой диплом. Ей было не до охоты. Она шла параллельным курсом.
Все выпускники вернулись на Терру к концу мая. Прошли государственные экзамены и защиты дипломов. Им присвоили первые звания, и они взволнованно ждали распределения на корабли.
За несколько дней до распределения Мэй нашла Игоря и снова задала свой вопрос. Любит ли он ее? И он ответил: «Нет». «Жаль», – сказала Мэй, повернулась и ушла.

После распределения Игорь узнал, что их отправляли на один корабль старшим и младшим помощником капитана, но Мэй отказалась и попросилась младшим помощником на исследовательский корабль «Карелия», уходящий в сектор Омега созвездия Орла. «Карелия» шла на Контакт.

Во время Выпускного Мэй танцевала со всеми. Рыжее Солнце мелькало то здесь, то там. Чаще всего рядом с таким же Солнцем. Юритас прощался со своим вторым Я. Игорь хотел пригласить ее на танец, но она засмеялась и отказала. Утром следующего дня Мэй отбывала на «Карелию». А Игорь вдруг понял, что он ее действительно потерял. Хотя он по-прежнему не знал, любит ли он ее. Ну, не такая женщина нужна для дома и семьи, пусть даже на корабле. Рыжее Солнце слишком ярко светит.

Карелия

Мэй лежала на кровати в своей каюте. «Сворог» шел намеченным курсом. В экипаже все было спокойно. Мэй познакомилась теми, кого уже и так заочно знала. Кое-кого, конечно, знала очно. Встреча с Тор, Илиа, Ласло и особенно с Весен была приятной. Она немного опасалась за Илиа с его неразделенными чувствами, но он вдруг влюбился в Тор, и проблема была решена.  Мэй всегда знала, что она не женщина Илиа, защитника и лекаря. А Тор – это тот тип женщин, который ему идеально подходил. Ее нужно защищать, опекать, оберегать. Ей нужен мужчина-ведущий. Илиа такой. Тор заслужила свое счастье.

С Весен ее связывало два горя, две ниточки оборванной любви. Весен была ее личным пилотом, ее опорой, ее прикрытием.

А с Ласло они снова летели к созвездию Орла. И он по-прежнему пилот-истребитель. Некоторые люди совсем не меняются, словно их подержали в холодильнике-инкубаторе в криосне и разбудили только вчера. У Ласло даже седин не прибавилось. И это с его-то работой!

Игорь. Встреча с Игорем прошла спокойно и ровно. Ни вспышек, ни страстей. Ей было легко, тепло и уютно. Между ними ничего не происходило, и что-то все-таки происходило. Мэй просто доверилась своему видению линий вероятности и позволила событиям происходить. Ее удивляло свое собственное чувство свободы и защищенности. И чувство обволакивающего тепла.

Много лет она жила со странным ощущением холода, когда, проснувшись утром, позвоночник сковывает лед. Ледяной комок между лопатками даже не позволял ей развести руки в стороны. Вечный блок. Холод, как при пробуждении от криосна. Сначала ты даже не можешь дрожать, так ты скован. Потом теплый поток пробегает внутри тебя, и появляется дрожь. Сначала мелкая-мелкая, потом озноб сотрясает судорогами твое тело. Мышцы непроизвольно сжимаются и разжимаются. Постепенно внешнее тепло согревает кожу, а внутреннее растекается по каждой клеточке. И тело начинает тебе подчиняться.

Криосон отменили, когда она окончила второй курс. Но у нее был свой криосон. Игорь дважды окатил ее жидким азотом. А потом в дело вступил Галл. Ее называли Солнцем, а в сердце жила Зима.

Как отличается ее первый полет в созвездие Орла от второго. И тогда, и сейчас они шли на Контакт. Тогда она была младшим помощником капитана. Теперь теневой капитан. Именно первый полет открыл в ней контактера. Иногда Мэй думала, что все походы на Контакт приводят лишь к тому, что люди понимают лучше самих себя. Поиски инопланетного Контакта приводят Человека к Человеку, или обнаруживают нелюдей среди людей. Как-то вот так у Мэй получается. Галл оказался нелюдем, а Юритас и она – контактерами. Интересно, когда и почему Игорь отказался стать контактером? Он ведь тоже дважды ходил на Контакт. Он проявленный контактер. Мэй это видела.

Как он ее заморозил в первый раз!  Мэй даже не ожидала, что ей будет так холодно. Она никак не могла понять происходящее между ними. Она интуитивно чувствовала в нем своего. Это как люди на Терре чувствуют. Но еще чуть-чуть по-другому. Словно они не с Терры. И не с Зегана. Он точно родом с ее планеты, но сила притяжения была слабее, чем сила отталкивания. Юритас тоже был свой. Но он был настолько свой, что даже уже не мужчина и не отдельный человек. Юритас был ею. Не зря они зеркально повторили один и тот же поступок. А Игорь и тянулся к ней, и не хотел ее принимать. Вот и пойми этих мужчин!
Мэй очень мерзла на «Карелии». В ее каюте постоянно работал обогреватель. Другие, заходя к ней, начинали задыхаться и умирать от жары, а она мерзла. И ледяной воздух обжигал ноздри.

Капитаном корабля была Селия Васкес. Ее муж Донатос служил старпомом. Так замысловато сложилась их семейная пара в эпоху криосна. Капитан и старпом. Она – королева, он – ее верный генерал. А поскольку корабль шел на Контакт, в экипаж поступил контактер: дочь Селии и Донатоса – Марица. Мать и отец обладали реальной властью. Дочь стала теневым капитаном. Непростую судьбу выбрала себе девочка. Но это ее выбор.

Так как Мэй была младшим помощником, она тоже часто оказывалась в командной рубке, и тогда Донатос посмеивался, что в его царстве собрались три ведьмы: темноволосая Селия, беленькая, в отца Марица и рыжая Мэй. Рубка или Донатос в малиннике.

Если забыть, что она постоянно мерзнет, в остальном ее жизнь была прекрасна. Ее окружали новые люди. Начальство на корабле представляло собой единую силу, где никто никому не противостоял. Она училась, она работала, и ей все безумно нравилось. Она наконец-то ощущала себя взрослой. И только когда ее никто не видел, на нее вдруг накатывала волна леденящего холода, и она застывала в какой-нибудь не всегда удобной позе. Потом волна отходила, и Мэй продолжала жить дальше.

В такой вот прилив, когда она сидела одна в кают-компании, зажав в ладонях кружку горячего чая, ее вернул к реальности веселый голос:
– Привет, летунья! Чего застыла? Отомри!

Мэй вздрогнула и обернулась. Рядом с ней стоял чернявый, кучерявый, черноглазый парень. Цыган-цыганом. Мэй угадала. Это было его прозвище. На лацкане кителя сверкали серебряные крылышки. Истребитель.

– С чего ты взял, что я летунья? Я свое на истребителях отлетала.
– Не зарекайся! – парень поставил на столик свою кружку с чаем и сел напротив нее. – Ты Мэй, а я Ласло, еще раз привет! – он протянул ей руку, и Мэй пожала ее.
– Такие как ты, летуны навсегда. Поверь моему слову. Я цыган, я вижу!
– А ты откуда знаешь, какая я? Я, может, сама не знаю.
– Скажем так, я видел твой двойной таран с этим, как его, птица мелкая такая. Воробей, что ли?
– Стриж, – улыбнулась Мэй.
– Ну, стриж так стриж. Невелика птица. Хотя он тоже летун еще тот. Наш, истребитель.
– Он капитан.
– И ты капитан, но все равно истребитель. Я видел ваш таран. Такие не сдаются, и крылья не сбрасывают. Нам на курсах говорили: «Смотрите, как может быть! Ай-ай-ай! Девочки, нельзя так с мальчиками. Мальчики, нельзя так с девочками. Так можно только с врагами! С врагами – можно!» Он тебе сильно насолил?
Мэй усмехнулась:
– Нет, с чего ты взял?
– А за что ты его так?
– Но это же был бой, он – мой условный противник.
– Это же игра! Ты что и в игре воюешь по-настоящему?
– А как же иначе? Это был бой!
– Согласен. Ты – истребитель!
– Нет, уже нет.
– Не спорь, летунья. Цыгана не переспоришь! – Ласло отхлебнул чай и сверкнул на нее своими черно-угольными глазами. Где радужка, где зрачки – не различишь. – Скажи-ка мне, летунья, кто тебя обидел?
– С чего ты взял? – Мэй не заметила, что уже повторяется.
– Вижу. Когда девушки такие замороженные, значит, их кто-то обидел.
– Тебе показалось!
– Цыгана не проведешь! Я вижу! Кто он? Он здесь, на корабле?
– Нет.
– На Терре?
– Нет.
– Улетел, но обещал вернуться?
– Я улетела и возвращаться не собираюсь.
– Правильный ответ! Дай лапу, летунья, – Мэй снова протянула ему руку, и они обменялись шуточным рукопожатием. – Значит, ты абсолютно свободная женщина?
– Абсолютно.
– Значит, у меня есть шанс!
– Не знаю, – рассмеялась Мэй.
– Ответ неверный, но это не «нет»! Мы – истребители не сдаемся!
– May be, – улыбнулась Мэй.
– Ну, ты-то точно Мэй. Пока, не вешай нос, летунья. Мы еще поборемся!

Ласло забрал свою кружку, поставил ее на стол с немытой посудой и ушел. Начиналась его смена.
Ласло ушел, а Мэй продолжала улыбаться. Впервые за пару месяцев.

Летунья

Ласло Эргаш хорошо помнил Мэй. У него с ней были свои счеты, пусть и шуточные. И не шуточные тоже. Когда капитан объявил на корабле рулетку с именами «Найди мужика!», Ласло веселился. Он честно ставил на Весен и проиграл. А сам еще другим масла в огонь подливал с китайцем-аналитиком, рассуждая в кают-компании о том, что китайцы – большие молодцы, и на каждый случай у них есть мудрая пословица, и энергиями они все владеют, даже не контактеры. А контактерам сам Бог велел!

Ласло не был цыганом. Он был мадьяром. Не был он и контактером, хотя в душе всегда оставался всем немного чужим. У мадьяр такая судьба. Пусть и живут в Венгрии, но это не их земля. Пришли туда и осели. Пришли неоткуда и сохранили свой язык, свою музыку и перченый красной паприкою суп харчо. Весельчак и балагур, Ласло окружал себя большим количеством друзей-товарищей, но близких друзей у него не было. Глубоко в его сердце сидело одиночество.

Появление на «Карелии» Мэй что-то всколыхнуло в его сердце. Она была рыжая-рыжая, светлая-светлая и совершенно холодная. Рыжее Солнце под ледяной коркой. Стукни – зазвенит гулко, словно лед зимой на озере разбиваешь. Он присматривался к ней, а она его не замечала. Встреча в кают-компании изменила их отношения. Теперь они часто сталкивались. Ласло искал и провоцировал эти встречи. Мэй ввязывалась с ним в словесные пикировки и весело смеялась. Легкая, воздушная летунья. Для всех она была Рыжим Солнцем. Так ее называли за глаза. А для него – летунья. Он влюбился в нее, когда совсем не знал. Увидел на курсах повышения квалификации обоюдный таран и пропал. Он понимал, что на свете очень мало людей, готовых пойти на такое. Тут их было сразу двое. И Ласло знал, что он – третий. Он тоже был способен на таран!

Мэй держала его на расстоянии. Не подпускала. Он несколько раз пытался загнать ее в угол, но она четко охраняла пути к отступлению. Ее называли лисой за глаза, но она не хитрила. Она играла в открытую. Трудно, наверное, играть, когда все карты видно. Шансов на блеф не остается. Но Ласло тоже играл открыто. Он шел напролом.

Неизвестно, чем закончилась бы их игра, но «Карелия» вошла в созвездие Орла.
Особенностью всех секторов, куда люди выходили на Контакт, были метеоритные облака. А входу в сектор предшествовали мелкие и необъяснимые неполадки. Так было и на этот раз. «Карелия» проникла в сектор и началось! Сначала отключение электричества в жилом отсеке. Потом нарушение линии общей связи.

Ласло только сдал смену и покинул модуль дежурных истребителей, когда тот оказался заблокированным. Ни внутрь, ни наружу попасть было невозможно. И в этот момент метеориты вокруг корабля начали ускоряться и менять траектории. Истребители нужны именно сейчас, когда судно подвержено неведомой артиллеристской атаке, но их не достать, и большинство пилотов в пересмену оказались в ловушке. Плохо!

Несколько запасных самолетов стояли в исследовательском отсеке, там был еще один шлюз для разведывательных космозондов. По общей связи Ласло услышал команду Селии. Все свободные пилоты и умеющие управлять истребителями  направлялись в исследовательский отсек. Всем дан приказ на вылет. Научные комсозонды, имевшие ракетницы, тоже приказано использовать. Ласло бросился в исследовательский модуль. Там не было толпы. Даже Мэй и Донатос уже сидели в истребителях. Летунья его опередила. Ему достался космозонд.

«Три! Два! Один!» – шлюз открылся, истребители и космознды стали покидать «Карелию» один за другим. Донатос, Мэй, Ласло, еще десять судов. Каждый старался подойти к самым крупным, скоростным метеоритам и расстрелять их в упор. Сначала это удавалось, но потом, словно управляемые неким разумом, большие метеориты сосредоточились в группы для атаки основного корабля, а мелкие, закручиваясь в спирали, посыпались на истребители.
Ласло с восхищением смотрел, как Донатос и Мэй встали в пару – ведущий и ведомый. Донатос шел на большие метеориты, а Мэй прикрывала его от маленьких. В их действиях появилась удивительная слаженность, словно они находились на одной волне. Мэй была первоклассным ведомым!

Истребители двигались быстрее и легче, чем космозонды, но и космозонд что-то может. Его действия не так маневренны, но ему хорошо удаются прямолинейные реактивные броски. Ласло увлекся своим собственным боем с метеоритами, но в какой-то миг увидел, что Донатас возвращается на «Карелию». У него закончились снаряды. Мэй осталась одна. Похоже, в ее боекомплекте заряд был больше.

В космосе царила невероятная неразбериха из истребителей, космозондов, снарядов и метеоритов. Ласло видел, как один из небесных пришельцев идет на Мэй. Один, но в два раза больше истребителя. Ласло бросил свой космозонд по прямой и закрыл ее, принимая удар на себя. Космозонд раскололся на две части, выплевывая в космос пилота в аварийной капсуле. Метеорит тоже раскололся на две части. Один: один.

Мэй оценила все произошедшее. У нее закончился боекомплект. Нужно было возвращаться. Но там, в открытом космосе среди снарядов и метеоритов болталась аварийная капсула, которая в любой момент могла попасть под новый удар.

То, что сделала Мэй, удивило Ласло. Она выпустила трос с крюком для аварийного торможения, спрятанный под хвостом истребителя, затем нашла нужную траекторию и, расправив трос, стала заходить на капсулу, пытаясь зацепить крюк за специальные петли. Обычно в спокойных условиях капсулу за петли ловит аварийный космозонд. Но о спокойных условиях можно было только мечтать. Третий заход. Нет! Четвертый! Нет! Ласло молился сейчас неведомому Богу и за себя, и за сумасшедшую летунью. Как такое можно вытворять! Словно нет никаких метеоритов. Словно это показательные выступления на стадионе! Пятый заход. Есть! Бурные и продолжительные аплодисменты!

Мэй подвела капсулу к шлюзу и забросила ее внутрь. Затем прикарелилась сама. Шлюз закрылся. Она выскочила из самолета и подбежала к капсуле. Ласло уже выбирался наружу. Она протянула ему руку.

– Живой?
– Живой! Между прочим, ты мне жизнь должна, – он сжал ее ладонь. – Я тебя спас. Пойдешь за меня?
– Что? – это было первое и неожиданное предложение в жизни Мэй.
– Пойдешь за меня? – он смотрел ей в глаза искренне и серьезно.
– Нет, дорогой, – качнула она головой. – Ты мне тоже жизнь должен. Я тебя тоже спасла. Один: один. Мы квиты. Никаких долгов.

Ласло выпустил ее руку. Оказывается, Мэй умела говорить «нет»!

Контактеры

Настойчивость и напористость Ласло вызывали у Мэй двойственные чувства. С одной стороны, ей было неприятно, что практически любой проход по коридору сопровождался пусть веселой, но стычкой. С другой стороны, Ласло точно знал, чего он хотел, и это в нем подкупало. Она сама была такой. Он прямой, и она прямая, без завихрений. Однако предложение выйти замуж вот так, вдруг, смутило и выбило ее из равновесия. Ситуация явно не диктовала никакой романтики. Прямо как в дешевых боевиках! А, может, на грани жизни и смерти, наконец, начинаешь ценить жизнь?

Метеориты на какое-то время утратили активность. Они просто летели мимо. В течение дня. Отсек с истребителями разблокировался так, словно и не было никакого блока.
Селия собрала Мэй, Донатоса и Марицу на командной рубке. Совет решал, что следует предпринять. Проход сквозь пояс метеоритов почти удался. Этого еще никто не достигал. Количество метеоритов заметно снизилось. А значит, они смогут пробраться к планете, которую исследования Федерации определили потенциально возможной для существования на ней жизни, близкой к человеческой расе. Марица просматривала у расчетного стола линии вероятностей, когда «Карелия» получила новый и неожиданный удар. Мэй ощутила, как ее тело начала сотрясать сначала слабая, а потом все усиливающаяся вибрация. Вибрация не поддавалась контролю. Тело отказывалось подчиняться. Мэй видела и осознавала, что вибрация действует исключительно на людей. Неодушевленные предметы не вибрировали. Только люди.

Селия переглянулась со своей командой. Все находились в одинаковых условиях. Марица с трудом удерживалась, чтобы продолжать расчеты. «Попробуем проскочить эту зону гипер-броском!» – решила капитан.  Марица отдала команду на расчет, а Селия – на движение, но корабль не повиновался. Система гипер-броска отключилась.

Экипаж начал подавать сигналы тревоги. Люди не выдерживали вибрацию. Им становилось плохо. Мэй  и сама чувствовала, что сердце уже не справляется с заданным ритмом. Защитное поле корабля вибрацию не поглощало. Атака направлена только на людей. И люди не выдерживали.

«Если мы не можем двигаться вперед, нужно вернуться назад, туда, где работает гипер-бросок!» – решила Селия. Но Марица уже не справлялась с собой. Она не контролировала свое тело и перестала видеть линии вероятностей. «Я не могу», – прошептала она, и слезы побежали по ее лицу. «Пусти меня», – отодвинула ее мать, и Мэй поняла, почему Марица была контактером. Она  –  дочь Селии. Селия приступила к работе, но и ее энергии не хватало на линии вероятностей. Селия тоже начала сдаваться, а «Карелия» все еще находилась в зоне вибрационной атаки. «Мне нужна помощь», – попросила Селия. Марица попыталась подключиться к матери, но не смогла.

В этот момент Мэй резко справилась с вибрацией. Она словно втянула, вдохнула ее и выдохнула, превращая в энергию, но не позволяя воздействовать на себя. Она неожиданно приняла позу витрувианского человека Леонардо да Винчи, и,  пропуская через себя вибрацию,  направила ее через солнечное сплетение в спину Селии. Селия вздрогнула и обернулась: «Спасибо тебе, девочка, принимаю!»  Капитан, словно губка, впитывала в себя поступающую энергию. Боковым зрением Мэй увидела, что Донатос стоит в такой же позе, как она, и луч от него устремился к Селии. «Принимаю», – отозвалась жена на сигнал мужа. И Марица, собравшись с силами, тоже направила энергию матери. Трех доноров хватило, чтобы капитан вывела корабль в зону атаки метеоритов. Можно было начинать сначала. Или не начинать.

Корабль пострадал и терял управление. Люди пострадали. Даже тот опыт, который они получили при своем прорыве, был ценен. И Селия решила возвращаться. Как только она приняла это решение, система гипер-броска начала функционировать.
«И кто-то посмеет утверждать, что Контакта не было», – пронеслось в голове у Мэй.

Расставание номер два

О том, что Мэй отказалась служить с ним на «Кантаврии», Игорь узнал от Юритаса. Потому что тот согласился вместо нее. Год товарищи проходили  старшим и младшим помощниками капитана. «Кантаврия» была исследовательским судном, но это время в ее истории выдалось спокойным, хотя Игорь себя неплохо показал, и капитан рекомендовал его для самостоятельной работы. Перед самым отпуском Юритаса и Игоря направили в командировку на Терру. Игоря вызывали в Комитет по Контактам. Ходили слухи, что ему дадут новый корабль, идущий на Контакт.

В коридорах Комитета друзья встретили Мэй. На ней не было военной формы! Мэй стала контактером. Юритас обрадовался встрече, девушка тоже.

А на выходе из Комитета их поджидал еще один сюрприз – отпускник- Майкл. Вообще, со следующей недели отпуск начинался у всех. Неожиданно сложившаяся четверка посовещалась и решила махнуть вместе на море. Время и деньги позволяли. Решение с новыми назначениями было отложено на отпускной период. Гуляй, ребята!

Каким-то непонятным образом парни пропустили события на «Карелии», и для них стала неожиданностью популярность Мэй, вернувшейся из экспедиции, в которой никто не пострадал. Селия своих не теряла. К девушке подходили, брали автографы, фотографировались. Для них она все еще была младшим помощником капитана.

Веселый квартет с наслаждением проводил свое время. Они с утра торчали на пляже, купаясь и играя в волейбол, обедали в каком-нибудь открытом ресторанчике на берегу, а вечером отправлялись на танцы. Никого из них не смущало, что на троих была одна партнерша.

Юритас и Майкл окружали Мэй вниманием и обожанием. Она вся светилась и заливисто смеялась. Она по-прежнему была легкой и искрящейся, но что-то в ней изменилось. Игорь не мог объяснить, что. Однако  ее добровольное решение стать контактером говорило о том, что Мэй навсегда приняла для себя роль второго, если не последнего, члена экипажа. Мэй никогда не станет капитаном. Мэй ушла в тень. А значит, он в ней ошибся. Она не была Рыжим Солнцем. Кем же она теперь была?

В один из дней они лежали с Юритосом, развалившись, на песке и наблюдали, как Мэй и Майкл играют в волейбол. Было жарко, и оба устали, но Мэй не сдавалась, и Майкл продолжал играть. Вдруг Юритас сказал:

– А я ведь тебе говорил, что Майка будет хорошим старпомом. Контактера я в ней не подозревал. Но, видно, судьба.
– Она же могла отказаться.
– Майка? Ни за что.
– Но ведь она прирожденный лидер!
– May be, –  отозвался Юритас. – Смотри, ты капитан, она контактер. Вы вполне можете служить на одном корабле.
– Это пока мой корабль идет на Контакт.
– Ты дурак, Игорь. Ты сам еще себя не понял! Твой корабль всегда будет идти на Контакт. Ты не сможешь быть простым извозчиком! Ты же всегда первый!
– Может быть, ты и прав, Юритас. Только я одного не могу понять, зачем мы все время идем на Контакт? Мы же не проходим ни в один из назначенных секторов. Селии первой удалось проскочить пояс метеоритов. Почему? И мы не знаем, что ждет дальше. Зачем мы идем на Контакт?
– Потому что нам скучно. Мы – фантазеры и мечтатели, верящие, что там, за неведомым горизонтом встретим кого-то, похожего на нас. Только не всегда нужно уходить за горизонт. Иногда, то, что мы ищем, находится рядом с нами.
– Ты опять о Мэй.
– Конечно о ней, о моей девочке.
– Вы теперь не партнеры, почему ты сам на ней не женишься? Ты стопроцентно будешь ходить на Контакт!
– Игорь, невозможно жениться на себе самом.
– Это чушь! Мэй красивая девушка. Ты красивый парень! Она девушка! Она не ты!
– Тебе не понять. Вот Майка меня понимает!

Наконец Мэй сдалась, и, проиграв партию, бросилась от Майкла в воду. Тот побежал за ней, но она не поддавалась, и, вырвавшись из его рук, плюхнулась на песок между Юритасом и Игорем: «Спасите!» Игорь непроизвольно обнял ее и прижал к себе. «Стоп, игра!» – скомандовал Юритас. Майкл недовольно сверкнул глазами. Игорь выпустил притихшую Мэй. Он ее выпустил, но ощущение ее горячей, мокрой кожи осталось на руках. И руки от этого ощущения горели.  Это была его женщина. Его Мэй.

Все немного растерялись, и каждый от своих, ведомых только ему чувств. Спокойствия и веселья не утратил только Юритас. Он растормошил друзей, и жизнь пошла дальше так, словно ничего не произошло. Но Игорь знал, что произошло. Он понял, что мог бы обладать Мэй. И хочет этого. И, в конце концов, Юритас прав. Он всегда будет идти на Контакт. И Мэй будет. А значит, на его новом корабле «Сворог» всегда будет нужен контактер. Он решил поговорить с Мэй в день ее отъезда. Ее отпуск заканчивался раньше.

Девушка улетала вечером, и друзья устроили ей прощальный обед в ресторане. В разгар обеда, когда перед ними поставили ароматные дымящиеся шашлыки, Майкл удалился и через несколько минут вернулся с огромным букетом алых роз. Он опустился перед Мэй на одно колено и предложил ей руку и сердце. Игорь не ожидал от друга такого финта. Юритас и Мэй, очевидно, тоже. Девушка растерянно переводила взгляд с одного парня на другого, словно искала поддержки и объяснения, но не находила. Майкл ждал. У Мэй не оставалось выхода, и нужно было принимать решение.

– Майкл, ты очень хороший человек. Я тобой восхищаюсь, но ты мне только друг. Нет! – сказала она.

Игорь почувствовал, словно его самого, а не Майкла, ударили отказом. Майк был сейчас очень искренен и открыт. И, видимо, Мэй дала ему повод думать, что она может быть с ним. Когда успела, ведь все время была на глазах! Подразнила и отказала!

–Подумай, Мэй! Не руби с плеча! Я люблю тебя, – с трудом проговорил Майк.
– Нет, – уверенно произнесла Мэй. – Вот если бы Игорь меня позвал, я бы пошла. А ты – нет. Ты мне только друг.

Стерва! Игорь опешил от такого перехода. Да, он сам хотел с ней сегодня поговорить, но не так и не в такой ситуации. Она унизила Майкла, а его самого лишила права выбора, когда и как поступать! И тут еще Юритас подлил масла в огонь:
– А что, Игорь? Может, позовешь?

Майкл смотрел на него сейчас, как побитая собака. Игорь не мог его предать!

– Нет, не позову! Ты для меня только друг, Мэй. Только друг.
– Ну, вот и договорились, мальчики. Никто ни за кого не идет! Ты мне, Майкл, только друг, я для Игоря только друг, а с Юритасом мы просто друзья, – девушка встала из-за стола. – Удачи, вам, мальчики, и попутного ветра. Надеюсь, эти цветы по-прежнему мои? Не отберете? – она забрала огромный букет и ушла по дорожке вдоль набережной.
– Дурак! – выдохнули одновременно Юритас и Майкл. Неудавшийся жених перепрыгнул через ограждение ресторана и пошел в сторону, противоположную от Мэй.

Игорь и Юритас остались за столом. Обед удался.

– Ты дурак, Игорь, –  снова сказал Юритас. – Жизнь – это то место, где каждый сам за себя. Зря ты так с Мэй! А Мишка переживет! Она ему повода не давала.
Игорь понимал, что сглупил, но он не мог предать друга. Не мог! И Мэй хороша! Прямая, как жердь! А ее он смог предать? И может, он вообще сейчас себя предал? От этих мыслей лопались мозги!
– А давай напьемся, – предложил Юритас.
– А давай! – и это было последнее, что помнил из того вечера Игорь.

Утром, проснувшись с похмелья с дурной головой, он рванул в столицу, чтобы найти Мэй. Но ее уже не было в Комитете по Контактам. Она улетела на «Акватику». Мэй ушла к Фениксу. А его путь лежал в созвездие Ястреба. И его в этом пути сопровождал другой контактер.
Иногда Игорь винил Юритаса, что тот предложил ему напиться, а не догнать Мэй. Однако он понимал, что Юритас тут не при чем. Он сам тогда не был готов ее догонять. Она уязвила его гордость. Она его ранила. Нельзя так с людьми! Нельзя. Она ушла, и хорошо. Только ощущение тепла ее кожи на руках еще долго обжигало его.

В созвездии Альбатроса

Когда Игорю дали «Сворога», Юритас стал старпомом на «Кантаврии», а потом и капитаном. Все это время он не терял контактов с друзьями, но после событий в созвездии Альбатроса, Мэй вдруг пропала с его радаров, а когда он попытался навести о ней справки, оказалось, что вся информация о ней засекречена. Мэй словно исчезла, хотя он четко чувствовал, что она жива и с ней ничего физически страшного не случилось. Его внутренняя связь с Мэй никогда не прерывалась. Иногда он ощущал, что ей очень больно.

Через два года после полета «Акватики» пришла очередь «Кантаврии» идти на Контакт в созвездие Альбатроса. Юритас очень тщательно готовился к походу. Он изучил всю информацию о том, что удалось Джону Галлу, национальному герою Зегана, но ему все время чего-то в этой информации не хватало. Он попытался связаться с Галлом. Безуспешно. В итоге пришлось довольствоваться тем, что есть. В качестве контактера ему прислали уроженца Зегана Питера Джоли. Белобрысый, курносый, с размыто-прозрачными голубыми глазами Питер не очень понравился Юритасу. Однако что делать, если контактеров не выбирают. Это контактеры выбирают корабль. Жаль, что не наоборот. Юритас бы запросил Мэй, если она свободна.

Полет шел в штатном режиме, пока «Кантаврия» не вошла в пояс астероидов созвездия Альбатроса. В последнее время корабль преследовала непонятная цепочка мелких аварий. То выходила из строя связь. То гас свет в жилом отсеке. То блокировался летный отсек, и истребители теряли возможность мгновенно покинуть космолет. Питер стал часто жаловаться, что теряет способность видеть линии вероятностей, потому что от него все время чего-то ждут и напрягают. Его приходилось уговаривать, успокаивать и объяснять, что от него никто ничего не ждет. Работа есть работа. Что может быть еще?

Вход в пояс астероидов представлял собой третий уровень сложности, поэтому Юритас и Питер находились в рубке одновременно, когда произошла долгожданная, и все же неожиданная атака. Движение астероидов резко утратило привычную хаотичную плавность. Словно непонятный и мощный вихрь стал закручивать траекторию небесных снарядов в спирали, сжимать спирали в пружины и выталкивать их навстречу «Кантаврии», нанося мощные и целенаправленные удары. От первого же удара пострадал и отделился пустующий сейчас исследовательский блок. Сигналы тревоги разнеслись по всему кораблю. Аварийные команды и роботы тут же приступили к устранению повреждений, а вихрь уже наносил следующий удар. Вместе с ударом последовала непонятная нарастающая волна страха, охватившая людей.

Юритас удивился, почему метеориты во второй раз бьют по исследовательскому блоку – совсем мирному приспособлению, хотя… Капитан вспомнил Мэй. В созвездии Орла она вылетала на метеориты именно из этого отсека. Неужели два созвездия, находящиеся так далеко друг от друга, чем-то связаны, и Некто здесь знает, что исследовательский модуль опасен? Все эти мысли сдерживали страх, который заполонял сознание. Тело вибрировало, но Юритас справлялся, а вот Питер вдруг упал на пол, схватившись руками за голову, и его тело начали корежить судороги. Он плакал и кричал. Капитан остался один у расчетного стола. Он мог управлять кораблем, уводя его от видимых ударов, однако линии вероятностей оставались скрыты. Он попытался вразумить и заставить контактера встать, но тот, казалось, ничего не слышит. В его глазах были только страх и безумие.

Юритас вернулся к расчетному столу. Волна страха не угасала. К нему стали поступать сигналы бедствия оттуда, где работали Зеганцы. Жители Зегана не справлялись с этой волной! «Кто же управлял «Акватикой»?» – возникло сомнение в душе капитана. Старпомы ушли в прошлое. Кто был на рубке?

Страх угас. Питер встал на ноги, его тело отпустили судороги, но взгляд оставался безумным. Он оттолкнул капитана от расчетного стола и начал отдавать команды, от которых корабль бросало из стороны в сторону. «Кантаврия» то и дело натыкалась на метеориты, которые даже не были направлены на нее, но наносили теперь ощутимые удары. Юритас без раздумий выхватил блокатор и связал контактера энергопутами. Теперь капитан действительно остался совершенно один.

Новая атака метеоритов ударила по «Кантаврии», а за ней опять пришел страх. Юритасу были нужны линии вероятностей! Без них он не мог решить, куда отводить корабль. Уходить от одного метеорита под гарантированный удар другого он не мог. Ему нужен контактер! Тело вибрировало от страха, но страха в душе не было. Вибрация постепенно сливалась в единую энергетическую волну. Юритас почувствовал, что внутри него простреливают электрические молнии, и светло-синие ниточки побежали по телу.  В следующее мгновение он увидел линии вероятностей, увидел и понял, что «Кантаврия» через пояс метеоритов не пройдет. Тогда он принял единственно верное решение: он перевел корабль в гипер-бросок и вывел его из созвездия Альбатроса.

Пришествие номер два

Появление поврежденного космолета на орбите рядом с Латипой было неожиданным. Илиа подняли по тревоге среди ночи и приказали принести присягу в том, что он ни при каких условиях не разгласит информацию о происходящем на «Кантаврии». Экипаж корабля срочно нуждался в медицинской помощи, но допуск на корабль требовал совершенной секретности. Илиа был заинтригован и присягу дал.

Вообще, он ощущал себя в ситуации дежавю: ночь, поврежденный корабль, присяга. На борту развороченного и покореженного космолета он ожидал всего, чего угодно, абсолютно всего. Когда он взошел на рубку, ощущение дежавю усилилось. Его ждал рыжий, зеленоглазый капитан, удивительно похожий на Мэй. Так, радует одно. Кораблем командует капитан. А где контактер? Под домашним арестом в медицинском блоке, и у него очень болят ожоги от энергопут.
 
Ситуация повторилась, но капитан и контактер поменялись местами. В чем же причина? Когда Илиа узнал, что Питер Джоли уроженец Зегана, в его душу закрались смутные сомнения. А способны ли жители Зегана к дальним перелетам? И что это за контактер, который не может вынести Контакт?

Когда Илиа высказал свои догадки на комиссии по расследованию, его выводы вызвали интерес, но были тут же засекречены. Если метрополия поймет, что ее жители в чем-то слабее уроженцев Терры, это будет удар по равенству людей. Терра чем-то более способна, чем Зеган? Недопустимое вольнодумство.

Сейчас на «Свороге» Илиа изучал медицинские карты членов экипажа и увидел то, что его порадовало и удивило. На «Свороге» не было жителей Зегана. По крайней мере, истерики им не грозят. Наверное, комиссия и Комитет по Контактам услышали его замечания. Его и того рыжего капитана. Юритас настаивал на том, чтобы в подобных экспедициях не было Зеганцев. А еще капитан Рыжее Солнце, как его назвал про себя Илиа, все время хотел узнать, кто командовал «Акватикой», потому что был убежден, что Джон Галл не мог ее спасти. Юритаса интересовала судьба Мэй, но никто не отвечал на его вопросы, словно он разговаривал с пустотой.

Когда «Кантаврия» покидала Латипу, Илиа вспомнил отбытие «Акватики» и плачущую Мэй в объятиях Весен. «Кантаврии» повезло больше. Ее капитан оказался жителем Терры.  Ее капитан заслуженно стал героем. Он тоже никого не потерял на Альбатросе. Видимо, Рыжее Солнце умеет беречь своих. Рыжим на Альбатросе дважды повезло. Это большая удача!

Гибель Рыжего Солнца

В жизни Весен было два Рыжих Солнца, и она их очень любила. Мэй и Юритас стали ее судьбой. Одна в космосе, другой – на Терре.

Весен прилетела на Терру в июне. Их курс отмечал пятилетие выпуска. Командиры кораблей чтили традиции и на такие даты обязательно по возможности предоставляли отпуска. Курс Весен собрался в полном составе.

Их ждали в Школе. Для них устроили показательные выступления группа истребителей-учлетов и даже парашютисты. Весен сразу обратила внимание на рыжего мужчину, приземлившегося под желто-красным куполом прямо в центр пятисантиметрового круга. С тех пор, как она узнала о втором полете к Альбатросу, у нее была слабость к рыжим мужчинам.

В большой столовой накрыли банкетный стол, и к ученикам присоединились преподаватели. Весен с гордостью демонстрировала свои награды за созвездие Альбатроса, нашивки за Латипу и пару других значков. Ей восхищались. Она одна из немногих сходила на Контакт. Кто бы знал, как она сходила…

И вдруг среди преподавателей Весен различила его. Высокого, рыжеволосого мужчину с зелеными глазами. Она его знала. Она видела его по телевидению. Юритас Булавас. Человек, который ходил на Контакт в созвездие Альбатроса. Двойник ее любимой Мэй.
Весен решительно подошла к нему и сказала:
– Юритас, в мире есть только два человека, которых я безмерно уважаю: Вы и Мэй Джун. Разрешите пожать вашу руку!

Имя Мэй стало заветным ключиком, открывшим сердце Юритаса для Весен. Он пожал ее руку и больше не отпускал. Их роман стал неожиданным и стремительным. Они пытались использовать каждый день, каждый миг ее отпуска, чтобы побыть вместе. Основные занятия в школе уже закончились, и Юритас был относительно свободен. Их встречи представляли нечто среднее между философскими беседами и занятиями Камасутрой, иногда совпадая странным образом.
Весен часто видела, как электрические волны пробегают между ними. В одну из ночей она сказала о том, что видит.

– Ты контактер, – ответил Юритас.
– Нет, я отказалась! – проговорилась Весен.
– И ты тоже? – воскликнул Юритас.
– И ты? Когда? После Альбатроса?
– Да.
– Но почему, Юритас? Чего ты испугался?
– Я не испугался, Весен. Я принял осознанное решение. Знаешь, малыш, я не только стал видеть линии вероятностей. Я понял одну вещь, вернее, две. Я понял, что я люблю Терру и я умею выживать в космосе. И чтобы понять свою любовь, нужно именно выжить. Поэтому я и решил стать учителем. Я вернулся на Терру в школу. Я хочу научить любить Терру и научить выживать.
– Юритас, как я тебя люблю! Тебя и Мэй! Она тоже научила меня выживать даже после того, как тебя убьют.
– А чего испугалась ты? Тоже после Альботроса?
– Да. Я не могу тебе сказать, почему. Я дала присягу.
– Даже ради меня ты не можешь ее нарушить? Это связано с Мэй? Я не прошу тебя рассказать, но я бы очень хотел знать.

И Весен нарушила слово, данное государству. Она рассказала, а Юритас вдруг заплакал. Он жалел свою несостоявшуюся напарницу, свое второе Я, теневого капитана, вышедшего из тени. Рыжее Солнце не может долго оставаться за тучей. Его золотые лучи из любой засады видно. Он понял, чей поступок он повторил там, в Альбатросе. Они стоили друг друга. Они не сдались.

Он обнимал Весен и гладил ее по голове, удивляясь, как тогда совсем молоденькая девушка осмелилась сказать, что не подчинится решению комиссии и ложному капитану Галлу. Она сама нашла себе настоящего капитана. Юритас гордился своими девочками. Он умел выбирать любимых.

За неделю до окончания отпуска Весен в столице проходил традиционный праздник – День Терры. Юритас должен был выступать в большой группе парашютистов при построении воздушной пирамиды.

Весен чувствовала себя в это утро безмерно счастливо. Счастье переполняло ее, выплескивалось из глаз, рассыпалось смехом. Был солнечный день. Был праздник. И ее любимый – один из тех, кто этот праздник создает.

Длинноволосая, светлая, в летящем голубом платье Весен казалась воплощением воздуха. Она сидела на трибуне среди толпы и ждала выступления парашютистов. Самолет завис высоко под Солнцем, маленькие фигурки посыпались из него в небо, зависли в свободном парении, создавая замысловатую фигуру – герб Терры. Потом фигура рассыпалась, а из черных точек стали выстреливать вверх зеленые, синие, желтые, оранжевые парашюты. Весен ждала свой – желто-красный, но его не было, и она с ужасом увидела, что отделившись от рвущихся вверх куполов к земле стремительно летит одна черная точка. Черная точка на Солнце.
Рыжее Солнце упало на землю и разбилось. Оно очень любило Терру, но Терра его не пощадила.

Похороны состоялись через три дня. Юритаса хоронили в Школе с почестями, достойными национального героя. Черная и несчастная Весен стояла у гроба. Среди провожавших был и коренастый русоволосый капитан. Теперь она знала, что это Игорь Стриж.  И Весен была готова поклясться, что видела рядом с гробом Мэй, хотя Мэй никоим образом не могла оказаться на Терре. Мэй была на Флорибунде. Она спасала цветы.

После похорон Весен обрезала волосы и вернулась в свой отряд лишь затем, чтобы попроситься в «Буревестник». Она хотела служить в женском полку. Шутки, ухаживания и домогательства мужчин ей были не нужны, если во Вселенной больше нет ее мужчины. Никто не сможет заменить Рыжее Солнце. Без него она остыла. Она стала Латипой. Она стала Снежной Королевой.

Прощание с Рыжим Солнцем

«Сворог» приближался к созвездию Орла. Игорь теперь часто сам проходил по кораблю, проверяя технику и людей. Он знал все о предыдущих историях и полетах. Он считал, что знал. Мэй многое рассказала из своего опыта на общих совещаниях. Но первый полет к Альбатросу оставался в рамках официальной версии. Второй тоже. Юритаса больше не было, и Игорь не мог, как бы ему не хотелось, расспросить друга.

После первого не очень счастливого отпуска, они с Юритасом еще встречались. Майкл избегал встреч. Ни он, ни Мэй не прилетали на общие собрания выпускников, словно договорились. Однажды Игорь случайно встретил напарника на Лоритани. На пляже. Друг был женат и счастлив. У кромки воды его русоволосая красавица-жена возилась в песке с двумя малышами. Мальчик и девочка. Игорь и Майа. Друг их не забыл. Простил ли? Неизвестно.

А Мэй исчезла. Игорь еще отслеживал новости о событиях на Фениксе, а потом полет к Альбатросу, и все. Мэй исчезла. Как ни пытался он хоть что-то разузнать, перед ним возникала стена. Похоже, контактер влезла в какую-то передрягу, после чего ее полностью засекретили. Даже изъяли фотографии из информационных архивов о событиях в созвездии Орла. Он ничем не рисковал, когда объявлял свою рулетку «Найди мужика». Информации о Мэй нигде не было.

Память о Рыжем Солнце начала стираться. Подумаешь, впечатление юности. Кто в него верит? Он первый отмахивался от историй о вспыхнувших с новой силой школьных любовях. Сказки для женских сериалов, а ему милее боевики. Он и жил, как герой боевика, хотя сложившиеся семьи в своем экипаже оберегал. Он верил, что семья – залог стабильности даже в таком немноголюдном мире, как «Сворог». Это был его мир. И пока в его жизни не появится Его Женщина, он никого на корабль не приведет. Поэтому все не его женщины оставались в дальних портах. Они были, но их словно не было. Странное чувство. Он их любил, но тонкое ощущение, свойственное уроженцам Терры, не позволяло ему принять их как своих. Свои, но чужие. Способности контактера позволяли ему четко видеть эту грань. Чу-жи-е.

Три года назад Игорь был в отпуске на Терре и попал на замечательный праздник – день Терры. Для него праздник выдался более чем замечательным. Капитан стал невольным свидетелем гибели Юритаса. И в  его жизни осталось одно Рыжее Солнце.

Когда он стоял у гроба, прощаясь с другом, он был готов поклясться, что видел там Мэй. Он бросился искать ее, но не нашел. Никто не видел такую девушку.
 
Вечером он сидел в парке школы один и плакал. Его никто не мог сейчас видеть. Мужчины не плачут. Не положено. Даже если уходит друг и соперник, человек удивительно похожий на твою первую любовь, но не она. Такой же отважный, стремительный, золотой. И очень мудрый.
Была ли мудра Мэй, Игорь не знал, но Юритас считал ее своим вторым Я.  Один в один. Даже цвет парашюта у них был одинаковый.

Наверное, из них вышел бы идеальный капитан одного корабля в эпоху криосна. Экипаж бы и не заметил подмены, замени они друг друга. Игорь плакал, а по аллее к нему подошла Мэй, обняла его, прижала к груди и баюкала, баюкала, как ребенка. Он ощущал ее тепло и силу ее рук. Она молчала. А потом отпустила и исчезла. Контактер. Видимо, для них и такое возможно. Она тоже простилась со своим Рыжим Солнцем так, как могла только она.
Она простилась, а Игорь стал по ней тосковать. Откуда что взялось? Непонятная лихорадка. Желтая, или рыжая, как Мэй.

Шутка Рыжего Солнца

Игорь шел по авиационному отсеку, когда перед ним в коридоре мелькнула знакомая спина. Капитан опешил. Такого члена экипажа на корабле не было. Вернее, физически не могло быть. Но он точно знал эту прямую спину и рыжую голову. Юритас!

Пилот зашел за дверь. Игорь бросился за ним. Это была комната отдыха, где истребители переодевались после смены. Игорь огляделся. Дверь огромного шкафа с аварийной униформой была открыта. Он сунулся в шкаф, и дверь закрылась. Щелчок и темнота! Замечательно! Капитан оказался в ловушке. Он пытался открыть дверь, но не мог. «Ладно, подождем», – решил он. Ситуация, конечно, наиглупейшая. Но зачем-то Юритас это сделал. Хоть на том свете, хоть на этом. Способности контактера позволяли верить в разные штуки. Придется ждать.

В комнате кто-то появился.
– Постой, летунья. Что же ты от меня все время бегаешь? Давай поговорим, – различил Игорь голос Ласло.
– Ну, о чем мне с тобой говорить, цыган? – отозвалась летунья. Весен, узнал капитан.
– Присядь, да присядь ты! Что же я не человек, и со мной поговорить нельзя?
– Села.
– Вот и умница. Если тебя один раз мужик обидел, это не значит, что и другой подлец. Что же ты от нас шарахаешься!
– Меня никто не обижал!
– Еще как обидел! Я цыган, я вижу! Меня не проведешь!
– И что же ты видишь?
– Бросил он тебя. Ты любила, а он бросил!
– Нет!
– Я знаю, женщины такие замороженные, когда их любимые бросают. А от тебя холодом за километр веет. Скажи, что это за мерзавец?
– Он не мерзавец! Он герой! – Игорь услышал, что Весен вдруг заплакала. – Он погиб! Понимаешь, погиб! – закричала она.
– Ну, наконец-то! Поплачь! Ты его хоть оплакала?
– Нет!
– Вот и поплачь!

Игорь слышал, как рыдает Весен. Вот и открылась еще одна загадка. Снежная Королева растаяла. Кого же она потеряла?

 – Отпусти! Что ты со мной сделал, цыган?
– Растопил! Ты плачь, плачь! А я тебя обнимать буду. Тебя когда последний раз обнимали?
– Давно.
– Вот и молчи! Плачь! Никто не мешает!
– Я уже не хочу, – вдруг капризным, почти детским голосом сказала Весен.
– Расскажи мне о нем.
– А тебе зачем? Разве тебе не все равно?
– Если ты его так любила, что даже сил оплакать не было, значит, он хороший человек. Ты кому-нибудь о нем рассказывала?
– Нет. Мне некому.
– Вот он я. Я слушаю. Рассказывай.

И Весен начала говорить, иногда вдруг снова срываясь на слезы. Ласло успокаивал ее и слушал. Слушал и Игорь, сев на полу за дверью шкафа, там, с другой стороны, где его никто не видел. И он услышал о последней, а, может, и первой любви Юритаса. Оказывается, его друг ушел счастливым. Он любил и был любим. И Его Женщиной была не Мэй.

– Значит, твой Юритас погиб, – констатировал Ласло.
– Да, мое Рыжее Солнце.
– Но Рыжее Солнце – это же Мэй!
– Да, но у меня их было два. Осталось одно. И ее я очень люблю.
– Чем же тебя зацепила королева истребителей?
– Как ты ее назвал? Ее так никто не называл.
– Мое изобретенье. Дарю. Пользуйся, летунья.
– Какой ты! – вдруг совсем по-детски засмеялась Весен.
– Какой?
– Хороший.
– Не, еще не такой! Слушай, летунья. Ты мне очень нравишься. Я тебя не предам и не обижу! Верь мне! Мое слово – крепкое. Можешь у Мэй спросить.
– А зачем мне спрашивать, я и так вижу.
– Решайся, Весен. Юритас ушел, но ты же живая. И если ты будешь жить дальше, ты его этим не предашь.
– Зачем я тебе, Ласло?
– А может, я люблю таких отчаянных и замороженных. Фишка у меня такая.
– Любишь?
– Люблю. Хочешь, пообещаю, что не погибну первым и тебя не брошу?
– Клянешься?
– Клянусь.
– А чем клянешься?
– А надо чем-то клясться?
– Надо.
– Ну, тогда клянусь именем Мэй Джун – королевы истребителей!

Имя Мэй стало ключиком, открывшим Ласло путь в сердце Весен. То, что Игорь услышал дальше, он предпочел бы не слышать. Он сидел красный, зажимая уши, но все равно слышал. Весен и Ласло точно были живые.

Когда пилоты, наконец, покинули комнату отдыха, дверь шкафа издала странный щелчок и легко поддалась. Игорь не поверил своим глазам. Перед этим точно был блок, и его не стало. С пылающим лицом и ушами он вышел из шкафа. Хорошо, что его никто не видел. Шутка Юритаса могла дорого обойтись Игорю. Чтобы капитан сидел в шкафу и подслушивал, что вытворяют подчиненные! Над ним бы долго смеялись в кают-компании. Игорь любил шутить сам, но плохо переносил, когда смеются над ним. Такое особое чувство юмора. А Юритас, похоже, пристроил свою девочку. Эх, Рыжий Сводник!

Когда вырубает свет

Игорь продолжил свой обход, но услышанное не отпускало его. Весен не плакала много лет и много лет ее никто не обнимал. Такое возможно? Возможно. Игоря тоже давно никто не обнимал. Интересно, когда в последний раз плакала Мэй? И кто обнимал ее? Он четко ощутил тепло ее кожи на ладонях. Нет, отогнал он от себя это наваждение. Кто бы это ни был, это были другие. Не он. И другие любили ее. Даже отчаянная Весен и прямолинейный весельчак Ласло. Они клялись ее именем. Королева истребителей? С чего бы это? И ведь оба поняли друг друга. Значит, она сделала что-то такое, неведомое Игорю, чтобы стать их королевой. Пожалуй, он сам не заслужил этот титул. Что же она могла сделать?

Она позволила другим видеть свои слезы, обнимать ее, любить и восхищаться, называть своей королевой. Она дала им такое право! «Нет! Нет!» –  осенило его. Она никому это право не давала! Они сами успокаивали ее, любили, восхищались и провозглашали. Сами, добровольно, когда никто не видит и не слышит. Даже она не слышит. Она дала это право ему, но он им не воспользовался. Это было его право!

Игорь резко развернулся и отправился в жилой отсек. Смена Мэй уже закончилась, и она должна была быть у себя.

Он открыл дверь. Она стояла напротив у зеркала, расчесывая свои распущенные рыжие волосы. Такая мягкая, расслабленная. Она обернулась и удивленно посмотрела на него. Он вошел и закрыл за собой дверь.

– Мэй, хватит бегать и прятаться от меня.
– Не поняла, Игорь. Я уже давно никуда не бегаю и не прячусь. Я здесь. На расстоянии нескольких метров от твоей каюты. На расстоянии протянутой руки на рубке. Я здесь.
Он сделал шаг к ней, и она не отступила. Она смотрела ему прямо в глаза. Она не смеялась и не играла. Он сделал еще два шага, огромное расстояние, разделявшее их, и обнял. Ее лицо оказалось напротив его.
– Можно? – спросил он.
– Тебе можно все.
Он поцеловал ее, а дальше весь мир полетел в Тартарары. Через полчаса в жилом отсеке вырубило свет.
– Началось? – спросил шепотом Игорь, выпуская Мэй из объятий.
– Нет, еще рано, – тихо засмеялась она. – Это нам в следующий раз нужно быть осторожнее.
Игорь увидел, как по их телам бегают синие и золотые молнии.
– А, к черту осторожность! Все равно свет вырубило! – сказал он, снова заключая в объятия Мэй. И ему вдруг показалось, что он слышит смех Юритаса. Рыжий Сводник добился своего!


ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ОДИН НА ОДИН РАВНО ДВА

Сила на силу

Один день изменил все отношения на «Свороге».  Ласло Эргаш чувствовал себя счастливым, потому что у него теперь была Весен, его любимая Снежная Королева. Но авария, произошедшая с освещением в жилом отсеке задолго до вхождения в пояс астероидов, сделала очевидными отношения капитана и контактера. То, что Игорь и Мэй теперь вместе, узнали и поняли сразу все. Мнения в экипаже разделились. Команда ждала, кто и куда начнет тянуть одеяло, как станет перераспределяться власть, и кто кого себе подчинит. Особое оживление царило в блоке истребителей. Пилоты делали ставки: кто на Игоря, кто на Мэй. Весен сердилась и встревала в споры, защищая свою любимицу. А Ласло объявил, что ставит на зеро.

– Это как? – не поняли спорщики.
– А вот так! Один: один. Обоюдный таран! – отвечал он.
– Да иди ты! Такого не бывает!
– Ой, ребята, плохо вы в школе учились! Бывает и не такое! – смеялся Ласло.

В качестве исключения ставка на зеро была принята. Экипаж ждал и не мог понять происходящего. Казалось, что в отношениях Игоря и Мэй ничего не изменилось. Капитан оставался на своем месте, контактер на своем, только в жилом отсеке периодически выключался свет.

Хотя что-то изменилось. Иногда подчиненным казалось, что капитан занимает все пространство в помещении, где находится. Его стало слишком много. А к Мэй потянулись люди. Если раньше в часы приема психолога кабинет контактера пустовал, то теперь там всегда были посетители. Психологическая поддержка вдруг понадобилась всем.
Ласло и сам не заметил, как стал каждый день специально поджидать Мэй в коридоре, чтобы просто поздороваться. Словно от ее «здравствуй» или «привет» зависело, как пройдет этот день.

Наконец, спустя неделю казначей истребителей принес Ласло деньги. «Это что?» – не понял он. «Мы решили – зеро!» – последовал ответ.

Ласло понял, что он снова попал на семейный корабль. Снова, спустя девять лет. Девять лет назад, когда погибла Марица, капитан «Карелии» Селия Васкес и старпом Донатос подали в отставку. Контактеры редко погибают. Но так случилось. И Селия, которая многое перенесла в своей жизни, сломалась. Она больше не смогла летать. Донатос ушел вместе с ней. «Карелия» устарела и больше не шла на Контакт. Ласло попросился на исследовательский корабль, и ему дали добро. Он попал на «Сворог».

«Сворог» как раз стоял в Лоритани на ремонте после неудачного похода к созвездию Ястреба. Ласло сразу прибыл на корабль и явился к  капитану Стрижу. У него с этой странной птицей тоже были свои счеты: шуточные и не очень. С одной стороны, обоюдный таран Игоря и Мэй крепко сидел в его душе. Он чувствовал, что он с капитаном одной крови. С другой стороны, с ним же была связана гибель Марицы. Экипаж «Карелии» любил своего контактера, а Игорь ее не уберег. Значит, виновен, хотя, конечно, ни в чем не виноват.

Ласло с любопытством разглядывал капитана. Коренастый, русоволосый,   голубоглазый. Полная внешняя противоположность  Ласло: темноволосого, высокого, черноглазого. В Ласло была сила. Но сила была и в капитане. Пилоту захотелось эту силу испытать. Капитану не удалось подчинить Мэй. Как она его шарахнула, пусть и в учебном бою! А удастся ли ему подчинить Ласло? Случай испытать капитана в личном противостоянии вскоре представился.
Как обычно во время долгой стоянки экипаж скучал. Игорь скуку не любил, а  потому постоянно провоцировал какое-то подобие движения. В тот раз он объявил соревнование по армреслингу. В качестве приза фигурировало недельное пребывание вне корабля в VIP-номере одного из лучших отелей Лоритани. Когда все физически сильные участники и их болельщики собрались в кают-компании у специально установленных столов, капитан присоединился к ним.
 
– Эй, Стриж, так нечестно. Мы думали, ты будешь судить!
– А я разве не член экипажа? В соревнованиях все равны!
– Без поддавков и последствий в случае проигрыша?
– Обижаете!

Участие капитана придало соревнованиям азарт. Пусть в шуточных состязаниях, но победить его хотелось, причем как мужчинам, так и женщинам. У некоторых истребительниц очень сильные руки.

Ласло стремился встретиться с капитаном, и потому последовательно проходил своих соперников. Игорь тоже не сдавался. Они сошлись в финале. Правая рука в правой руке. Глаза в глаза. Голубые и черные, где радужка, где зрачок – не разглядишь. Капитан очень четко ощутил, что это противостояние не просто игра для Ласло. Это был бой. Сила натолкнулась на силу. Экипаж замер. Он тоже понял суть схватки.

Физические соперники были равны, но Ласло хотел победить любой ценой. Он качнул энергию, которой у него официально не было. Не контактер. И тут Игорь ответил ему таким энергетическим ударом, что рука Ласло легла на стол. Капитан тоже официально контактером не являлся.

Пилот проиграл, хотя приз достался ему. Игорь не мог покинуть «Сворог», а Эргаш стал самым сильным после капитана. Тоже почетное звание, поскольку игра была честной. Ласло это признавал.

Секрет на секрет

Первый поход на Контакт всегда очень важен для капитана. Десять лет назад Игорь шел впервые на новом корабле и с новым экипажем. Задачи труднее не придумать. За время подготовки люди немного узнали друг друга, но все понимали, что главное станет ясным во время похода. Они шли в созвездие Ястреба. И это тоже было впервые. Еще никто не знал, с чем придется столкнуться.

Последним в экипаж поступил контактер. Марица Мажулюскайте Васкес, дочь капитана «Карелии». Невысокая, стройная, голубоглазая и светловолосая Марица казалась совсем девочкой, хотя была ровесницей Игоря и Мэй, даже года на два постарше.

Познакомившись поближе, Игорь спросил контактера напрямую, почему она выбрала «Сворог».

– А, махнулась, не глядя, – ответила та.
– И что это значит на вашем сленге?
– Каком нашем?
– Контактерском.
– Ничего. Я просто махнулась, не глядя, с Мэй Джун.
– То есть?
– А мне было все равно с кем лететь, и мы с Мэй бросили монетку.
– И тебе выпал «Сворог»?
– Нет, «Акватика». Но Мэй было не все равно. И мы поменялись. Я даже линии вероятностей не посмотрела.
– А надо было?
– Кто его знает? И там, и там не пройдем. И там, и там большая задница. Так что, какая разница?
–Действительно, никакой.
– К тому же на «Акватике» старый капитан, он с контактерами не очень ладит, а ты молодой. Сработаемся.

Игорь понял, что Мэй после неудачного отпуска использовала право на отказ, но жизнь продолжается. Он легко подружился с Марицей. Спокойная, ровная в общении со всеми, сдержанная и открытая одновременно. Она провела свое детство на «Карелии» и умела ладить с экипажем. Ее юный внешний вид вызывал желание оберегать и защищать. В ней никто не видел угрозы власти капитана. Не верилось, что эта девочка уже ходила на Контакт. Игорь знал, что ей удалось провести «Карелию» через метеоритное облако, но как, ему было неизвестно. Марица о своем походе говорила мало.

Полет шел в штатном режиме. При приближении к сектору Бета созвездия Ястреба начались стандартные неполадки. А затем грянула метеоритная атака. Первый удар пришелся по исследовательскому модулю, но боевой отсек с самолетами был разблокирован. Игорь выпустил истребители и начал расстреливать метеориты из орудий «Сворога». Марица стояла у расчетного стола и четко вела корабль. Она переходила с одной линии вероятности на другую, выдавая команды. И вдруг контактер замерла и распорядилась: «Капитан, отзывай истребители. Нам нужен гипер-бросок. Иначе мы погибнем».

Истребители вернулись на «Сворог». Атака метеоритов продолжалась. Игорь отдал команду на гипер-бросок, но система отказала.

– Черт, опять, как на «Карелии», – произнесла Марица, не отходя от расчетного стола.
– На «Карелии» тоже отключалась система?
– Да, но за границей метеоритного облака. А мы все еще в облаке.
– Значит, идем вперед.
– Нельзя, мы не пройдем.
– Но на «Карелии» вы же прошли. Как?
– Никто не понял, как.
– Идем вперед.
– Нельзя. На всех линиях вероятности столкновение с гигантским метеоритом.
– Меняй курс!
– Он переходит за нами!
– Каким образом?
– Не знаю! – вдруг в отчаянии закричала Марица.

Игорь увидел, как по ее лицу побежали слезы. Она стояла такая маленькая и хрупкая перед столом, над которым сходилось тысячи голубоватых энергетических линий. Как одномоментно контактер мог их просматривать, оставалось загадкой. А сейчас от нее зависела судьба корабля, и ей не хватало ни энергии, ни знаний, чтобы объяснить ситуацию.

– Успокойся, Марица. Мы с тобой. Смотри и решай.
– Я пытаюсь, – контактер снова дала команду на перемещение, и опять метеорит маячил впереди. – Бесполезно. Он словно истребитель идет за нами. Он на всех линиях вероятностей. На всех!
Игорь не видел возможных финалов ситуаций, но тоже просчитывал все варианты сам:
– А если изменить линии?
– Как?
– Ты контактер, ты должна знать.
Марица стояла несколько секунд молча, опустив голову. Когда она подняла глаза, Игорь не увидел слез.
– Я не знаю, но я попробую. Мне нужна энергия. Мне нужен донор.
– Кто?
– Донор.
– Где его взять?
– Им можешь стать ты.
– Я?
– Ты должен только четко захотеть отдать мне энергию и представить, как ты это делаешь.
– А если не получится?
– Всегда получалось: и у меня, и у отца, и у Мэй.

Имя Мэй подтолкнуло Игоря. Раз у Мэй получилось, получится и у него! Чем он хуже!

– Хорошо, работаем!
– Я готова! – Марица развернулась лицом к расчетному столу. – Поехали!

Игорь сосредоточился и представил, как его тело отовсюду забирает энергию, словно вдыхает воздух. Какое-то мгновение это было просто дыхание, но вдруг энергия действительно стала втягиваться в него со всех сторон, и, проходя через его тело, вырвалась лучом из солнечного сплетения. Он непроизвольно принял позу  витрувианского человека Леонардо да Винчи и направил луч в спину Марицы. «Принимаю», – обернулась она. Игорь видел, как все ее тело пронзают голубые и золотистые молнии.
 
– Как только я прерву линии вероятностей, давай команду на гипер-бросок с отступлением из облака. Вперед мы не пройдем! – скомандовала Марица.
 – Готов!

Девушка сосредоточила всю накопившуюся энергию на руках и резко провела ими над расчетным столом, прерывая одновременно все линии. Игорь отдал команду, и «Сворог» ушел в гипер-бросок.

– Получилось! – радостно закричал он и увидел, как Марица медленно оседает на пол.
Игорь подбежал к девушке. Она была смертельно бледна.
– Марица, что с тобой?
– Я умираю!
– Не выдумывай! Сейчас я позову врача.
– Не поможет. У меня нет энергии.
– Я дам! Я могу! Все, что нужно!
– Я не могу принять, Игорь. Я сгорела.
– Нет!
– Да. Но у нас получилось, капитан! – слабо улыбнулась она. – У нас получилось!

Марица Мажулюскайте Васкес, контактер, впервые прервавший линии вероятностей, умерла через час, а Игорь стал первым в истории капитаном, потерявшим контактера. Информация о его полете тоже была частично засекречена. Они с Мэй шли нога в ногу. Секрет на секрет.


День Терры

Все капитаны кораблей чтили традиции. День Терры, также впрочем, как День Зегана и других планет, был священным праздником. Поэтому для тех, кто свободен от вахты или чью работу могли на время заменить автоматы, в кают-компании капитан устроил праздничный ужин.
Ласло все утро успокаивал плачущую Весен. Для нее этот день имел свое значение. Как порой несправедливо складывается жизнь, и праздник для всех становится днем твоего личного горя, до которого никому нет никакого дела. У всех торжество, у тебя траур. Но что делать, если так совпало, и Рыжее Солнце погасло в день Терры?

К вечеру Весен утерла слезы, и жизнь взяла свое. Девушка снова стала веселой и легкой. Словно испытав Ласло на прочность своими слезами и убедившись, что и это он вынесет, она вертелась перед зеркалом в перламутрово-белом платье. Весен очень шли светлые тона. Сейчас она была похожа на невесту, юную и светящуюся от счастья. Она и правда была очень юна, по сравнению с Ласло. Он долго ее ждал.

Растаявшая Снежная Королева вдруг превратилась в хулиганистую девочку-пацанку. Она стала раскачивать отношения с Ласло, словно качели, как будто пыталась нащупать границы того, что можно делать, а чего нельзя. Она задиралась насмешками, вызывая его на словесные дуэли, и шутливые потасовки между ними иногда доходили до того, что они вдруг реально причиняли друг другу боль, за которой шло страстное примирение. Ласло осознавал причины происходящего. Границы всегда нужно искать, а найти их можно только так, методом испытаний.

Проводя с ней учебные бои на тренажерах, Ласло узнал почерк. В полетах Весен себя вела как Мэй, но даже более отчаянно. Оказалось, что в свое время, в период ожидания на Латипе, после сошествия с «Акватики», девушки много времени провели вместе на тренажерах и истребителях. Нужно же было чем-то заниматься. И Весен забрала у подруги ее манеру летать. Мэй, наверное, была тогда особенно безрассудна, а Весен слепо шла за ней.
С Весен Ласло испытал на тренажерах то, что ощущаешь, когда на тебя идут на таран. Она шла уверенно и упрямо. Ласло свернул. Он не хотел, чтобы Весен погибала даже в шуточном бою. Пусть чувствует себя победителем! Разве это так важно?

Сейчас, сидя за столом в кают-компании, Весен кокетничала со всеми напропалую, пытаясь разжечь его ревность. Из огня да в полымя! Ласло это забавляло. Пусть играет! Она долго была в глубокой заморозке.

Пилот разглядывал народ, собравшийся в кают-компании. Состав почти тот же, что на банкете перед отбытием. Не хватало лишь тех, кто заступил на боевое дежурство. Полет есть полет. Все почти как тогда. Только девушки поменяли цвета.

Тор в ярко-красном платье сидела сейчас рядом с Илиа. Ее шикарные темные волосы вновь падали каскадом на плечи. Такая же женственная. Такая же красивая. И все же уже не такая. Ее почти не было видно рядом с Илиа. Он, казалось, закрыл, заслонил ее ото всех. В ней все спряталось и приглушилось. Остались только большие карие счастливые глаза. И они были устремлены на Илиа. Тор никому больше не принадлежала. Для нее существовал только ее мужчина.

Темно-синее платье Мэй эффектно сочеталось с рыжим золотом волос. Она находилась рядом с Игорем на том же самом месте за столиком капитана. Ласло, пожалуй, впервые увидел их вместе, после того как вырубило свет. До этого сталкивался с каждым по отдельности. Они стоили друг друга.

Если Весен играла и хулиганила на фоне ушедшего в тень Ласло, а Тор спряталась в тени Илиа, то Игорь и Мэй перекрывали друг друга ровно наполовину. И в том, и в другом оставалась его сила. И тот, и другой был по-своему красив. И тот, и другой спокоен и уверен в себе. И тот, и другой любит и любим. Равновесие. И это свое равновесие они передавали на весь экипаж.
 
Ласло удивился и засмотрелся. Раньше подобные чувства вызывали у него Селия и Донатос. Хотя нет. Селия была чуть-чуть сильнее, и Донатос признавал ее первенство. В Игоре и Мэй сейчас никакого перевеса не было. Они были единым центром, и весь мир вращался вокруг них. Или они приводили этот мир в движение. Единая энергетическая система, созданная для любви, или… Ласло вздрогнул. Или для того, чтобы они, наконец, прошли на Контакт. «Нет! – отогнал от себя наваждение Ласло. – Это всего лишь Игорь и Мэй, капитан и контактер, два влюбленных человека, отмечающих сегодня День Терры».

Белая Медведица

Илиа внимательно разглядывал пару, сидящую в центре капитанского столика. Такую Мэй он не знал. В ней всегда ощущалась сила и уверенность, но сейчас рядом с капитаном эта сила заполняла все пространство. Или это сила капитана заслоняла все. Илиа пытался разделить их, но не мог. Перед ним было наложение силы на силу. Нет, он влюбился совсем в другую женщину.

Он сразу понял, что пропал тогда на Латипе, когда увидел сломленную, плачущую Мэй в объятиях Весен. Эту несчастную, преданную всеми, кроме горстки соратников, девушку хотелось обнять, защитить, заслонить. Ее предал мужчина. Ее предало Государство. Она осталась одна. Одна против всех. Он мог стать ей опорой и поддержкой. Он мог.
Илиа занялся размещением и обеспечением всем необходимым истребителей, неожиданно пополнивших ряды колонистов. На Латипе, покрытой льдами, как всегда была зима, а пришельцы к ней совсем не подготовлены.

Истребители заняли гостиницу при космодроме-аэродроме. Гостиница пустовала. Все колонисты работали здесь посменно и находились на своих точках. На Латипе добывали ледяной газ – особый вид высокоэнергетического горючего. Кроме того, здесь обитали биологи и геологи, изучавшие климат, фауну и скудную флору планеты. Флора в основном находилась в водной части и на немногих проталинах. А среди фауны отличались белые волки и белые медведи. Если волки сбивались в стаи, то медведи предпочитали одиночество. Иногда на огромных территориях можно было обнаружить одного медведя или медведицу с медвежонком. Красивые, мощные животные. Илиа любовался ими, но сам предпочитал коллективных волков. Он любил находиться среди людей.

Как врач и начальник медицинской службы планеты он каждый день навещал своих новых подопечных. Пилоты не скучали. Они расчехлили пылившиеся на аэродроме тренажеры и запустили простаивавшие истребители. Завезенные сюда когда-то для охраны месторождений самолеты давно не летали. Охранять было не от кого. Но пилотам нужна практика, и они пустили самолеты в ход.

Мэй провела в номере гостиницы три дня. Очевидно, она все это время плакала. Весен постоянно опекала ее и не пускала к ней посетителей. На четвертый день Илиа не застал Мэй в номере. Ему сказали, что она на аэродроме. Врач вышел из гостиницы и увидел в небе одинокий самолет. Он то стремительно набирал высоту и падал в штопоре вниз, так, что при виде падения замирало сердце, то выписывал правильные круги и зигзаги, то раскачивался, словно на волнах поднимаясь вверх и спускаясь вниз. Это был красивый, рискованный и грустный полет. У Илиа перехватило дыхание. Он одновременно жалел и восхищался пилотом. Он понимал, что сейчас в небе Мэй.

Девушка не спустилась, пока не сожгла весь запас горючего. Илиа поспешил к месту приземления. Самолет остановился. Врач увидел на борту рисунок – белая медведица. Был у них одно время художник, разрисовавший от скуки все самолеты. Мэй выбрала медведицу.
Козырек отодвинулся, и девушка выбралась на крыло. В белом бушлате и ватных брюках, в белых пушистых унтах и белом шлемофоне, из-под которого выбились рыжие кудри, Мэй была похожа на какую-то техногенную авиационную Снегурочку. Должна же у пилотов быть своя Снегурка!

Мэй подошла к Илиа и протянула открытую ладонь для рукопожатия.

– Здравствуйте, товарищ военврач.
– Здравствуйте, Мэй.
– Вы меня извините, я несколько дней была не в форме, не могла общаться с Вами. Исправляюсь.
– Я понимаю, – улыбнулся Илиа. – В качестве исправления примите мое приглашение на ужин. У нас здесь неплохое кафе.
– Хорошо, – согласилась Мэй. – Ужин так ужин. А сейчас разрешите, я еще немного полетаю, –  и она направилась к заправщику.

Он смотрел ей вслед, на ее прямую спину и прыгающие в такт шагам кудри на плечах. В ней уже не видно никакого надлома. Это был рыжий контактер, встретивший его на рубке разбитой «Акватики».

Мэй пришла в кафе в своем форменном костюме и белой шерстяной кофте с норвежским орнаментом. Климат Латипы не способствовал ношению красивых нарядов. Да и не было их в запасе у мятежных пришельцев.

Они сели за столик, отделенный ширмой в углу, сделали заказ.

– Мэй, –  начал разговор Илиа. – Все это время я был просто наблюдателем, но я хочу, чтобы Вы знали, что я на Вашей стороне. Я считаю, что с Вами очень несправедливо поступили. С людьми так нельзя!
Мэй задумчиво посмотрела на него.
– Спасибо Вам за поддержку, Илиа. Поверьте, я ее очень ценю. Вы правы, с людьми так нельзя. С контактерами можно.
– О чем Вы говорите, Мэй! Вы же человек!
– Человек, наделенный правами и обязанностями. Мы все даем клятву подчиняться Закону. Представьте себе, если все начнут его нарушать.
– Но ведь Вы не все. И ситуация требовала того! Почему другие не должны знать о Вашем поступке и не чтить того, кто реально спас «Акватику»?
– Поймите, Илиа. Это только кажется, что контактеры –высокоморальные и честные люди, навсегда смирившиеся со своим положением в тени. На самом деле все гораздо сложнее. Каждый из нас точно знает, что может быть капитаном. И мы выходим из тени, когда идем на Контакт. Мы – штурманы, проводящие корабль по линиям вероятностей. От нас зависит судьба корабля. Но команды к действию отдает капитан. А если каждый захочет не только прокладывать путь, но и отдавать команды? Где та грань, когда контактер решит, что имеет право взять власть в руки и без Контакта? Если это позволили сделать одному, почему не воспользоваться лазейкой другому? Мы все разные! И мы не смирились с тем, что мы не нужны. Нам бывает больно и обидно. Мы злимся. Мы порою даже ненавидим. Но нас сдерживает Закон.
– Закон не всегда может все предусмотреть! Закон не всегда прав!
– Тогда в дело вступают люди. Они и рассудят, кто прав, кто виноват.
– Но с Вами люди поступили нечестно!
– Илиа, со мной поступили по Закону. Меня не лишили свободы и жизни, меня не лишили профессии. Я остаюсь в Гильдии Контактеров. Я имею право снова пойти на Контакт, выбрать следующий маршрут и корабль. И это после того, как я увела часть экипажа.
 – Вы не уводили! Люди ушли с Вами добровольно!
– Мой поступок внес раскол!
– Не Ваш поступок, а решение комиссии!
– Решения комиссии не было бы, если бы не было моего поступка!
– Если не было бы Вашего поступка, «Акватика» плавала бы сейчас в космосе как часть метеоритного облака, и мы ничего не обсуждали бы здесь, Мэй!
– Вот и договорились! – улыбнулась девушка. – Все имеет свой конец, свое начало. Хорошо, что мы сидим с Вами здесь и можем о чем-то спорить. Давайте радоваться сегодняшнему дню! Надеюсь, здесь вкусно готовят? Я очень проголодалась!

После этого разговора Илиа стал еще больше уважать и восхищаться Мэй, но она оставалась такой же спокойной, уверенной и несломленной. Ей не нужны были жалость, поддержка и забота. И по большому счету, ей не нужен был он. Как странно, что человек, которого предали, преданным себя не считает. Она слишком быстро оправилась от удара.

Истребители вели свою обособленную и активную жизнь. Они определили для себя режим полетов и тренировок. В воздухе постоянно что-то происходило. Слетывались пары и звенья. Шли воздушные бои. Мэй тоже была вовлечена в это движение, хотя истребителем не являлась.
Три месяца Латипа жила пришествием гусаров, под шум авиадвигателей  восторгалась красотой полетов, достойных любого авиашоу. Но однажды пилоты зачехлили самолеты и тренажеры, собрали свои вещи, а через день на орбиту Латипы пришел космозонд и забрал пришельцев. Гостиница опустела, а в сердце военврача осталась рыжая девушка у серебристого истребителя с белой медведицей на борту.

Илиа не знал, что всех пилотов, живших такой организованной жизнью на его планете, раскидали по разным кораблям и направлениям. Никто из них больше никогда не работал вместе. Они были признаны склонными к групповому выступлению против Государства. Мятежники, мятеж которых остался тайной и был четко выдержан в рамках Закона.

Тезка

Мэй спала. Ее дыхание было ровным и почти бесшумным. Ресницы слега подрагивали. Интересно, какие сны она сейчас видит? Игорь наматывал на палец и отпускал локон ее волос. Как мало у них осталось такого безмятежного времени!

Сегодня на праздничном ужине Мэй была очень красива! Казалось, все взгляды прикованы только к ней. И это Его Женщина. Но она не только женщина. Она контактер его корабля. И потому он так боится ее потерять. С каждым днем страх возможной утраты рос в его груди. «Дурацкая у тебя традиция, капитан,  терять контактеров!» – подумал Игорь. Двоих он уже упустил, но третьего никому отдавать не намерен!

Пять лет назад Игорь Стриж снова вел «Сворог» в созвездие Ястреба.  На этот раз в контактеры ему достался мужчина. Высокий, под два метра, темноволосый, синеглазый, истинный богатырь Игорь Круглов. Капитан терялся на его фоне. Когда контактер входил на рубку, Игорю становилось неуютно. Слишком много места занимал тезка-теневик. Его энергия ощущалась за версту.

Экипаж почувствовал угрозу, и к капитану то и дело подходили подчиненные: «Не дрейфь, Стриж! Прорвемся! Не было Контакта, и не будет! Сворог наш!»
Игоря порою удивляла эта странная двойственность людей. Они все не верили в Контакт и верили одновременно. Иначе, какой смысл отправлять суда, сражаться с метеоритами и гибнуть среди них? А они шли, сражались и гибли. И он тоже шел. И верил, и не верил. Он не представлял, что их ожидает, когда Контакт состоится, только был убежден, что далеко не зеленые человечки.

Однажды он стоял на рубке один, задумавшись и глядя на звезды, медленно плывущие за большим куполообразным иллюминатором, когда его отвлек контактер:

– Послушай, капитан, ты меня не бойся! Я тебя и твой экипаж уважаю. И опыт у меня – дай Бог каждому. Если придется, я все для «Сворога» сделаю. А нет, не обессудь.
– Да я и не боюсь, Игорь. Выйдем на Контакт, там видно будет. Я твои права и знания тоже уважаю. Может, в душе я и сам такой.
– Нет, капитан, такой да не такой. Другой ты, хотя из наших. Но ты же не вошел в Гильдию. Значит, чего-то испугался.
– Отнюдь. Знаешь, это был не страх, скорее трезвый расчет. А еще я люблю комфорт. Мне как-то уютнее быть просто капитаном со своей командой, а не метаться чужаком с корабля на корабль.
– Может, ты и прав. У тебя свой путь на Контакт. У каждого из нас свой путь.
– Да, и, похоже, это путь ради пути, чтобы не было скучно, как сказал один мой очень хороший друг, капитан Рыжее Солнце.
– Юритас?
– Он самый. Ты его встречал?
– Приходилось. А знаешь, он тоже отказался стать контактером. Он даже отказался от пути. Вернулся на Терру, чтобы стать учителем. Теперь учит летать других.
– Но ведь это тоже важно. Однажды кто-то научил летать нас. Теперь наш черед.
– Ты опять прав, капитан. Ну, что, мир? – Игорь протянул открытую ладонь для рукопожатия.
– Да я и не воевал, – усмехнулся Стриж и пожал контактеру руку. – Мир.

Разговор изменил их отношение друг к другу. Теперь им вдвоем на рубке не было тесно. У каждого своя роль, и каждый должен ее сыграть. Так принято во всех пьесах. Если кто-то сфальшивит или уйдет, спектакль не состоится. Корабль не театр. Тут замену искать негде. Очередь за ролями не стоит.

В положенное время и на положенном расстоянии от входа в созвездие Ястреба отключился свет. Началась стандартная программа. Свет, связь, блокировка истребительного модуля, атака метеоритов. Игорю казалось, что он на бис повторяет свой первый полет, только у расчетного стола среди электрической матрицы вместо хрупкой русоволосой девочки стоит темноволосый гигант. Они повторили на бис все, включая огромный метеорит на всех линиях вероятностей.

– Капитан, мы его не пройдем! – заявил контактер, после очередного перемещения.
 – Пробуй еще! Должен же быть какой-то шанс!
– Не понимаю! У них же нет сознания! Как он переходит туда, куда переходим мы?
– А может, есть? Кто их знает, эти камни!
– Да, нет, нету! Попробуем еще! Снова он!
– А может, он не переходит? И на каждой линии стоит свой?
– Какая разница, капитан, если нам его не пройти! И назад хода нет!
– А если таран? – Игорь тоже видел все варианты.
– Не потянем, капитан! Кирдык будет! Он теперь на всех линиях вероятности, и сзади идет такой же!
– А вот это уже что-то новое!
– И это новое – большая задница! Ну, Игореха, похоже, мы попали! Такой хрени у меня еще не было!
Игорь ощутил, как сила и энергия контактера резко упали. Пожалуй, сейчас он был слабее Марицы.
– Не дрейфь, тезка! Ищи варианты!
– Их нет, капитан!
– Ни одного?
– Ни одного.
– Ну, если ни одного не осталось, отказываемся от всех!
– Это как?
– Будем рвать линии вероятностей!
–Я не смогу!
– Сможешь! Если девчонка смогла, сможешь и ты! – Игорь глянул на контактера так, что тот словно в размерах уменьшился. – Хотя нет, я-то точно знаю, как. И одного контактера я уже потерял. Отойди от стола! Я сам! Но мне нужен донор. Сможешь?
– Обижаешь, капитан! Ты уверен?
– Без вариантов!

Игорь занял место у расчетного стола:

– Я готов! Поехали!

Он почувствовал, как за его спиной огромный человек вбирает в себя всю окружающую энергию, обтекая и оберегая его самого, а потом невероятной мощности тепловая волна ударила его в спину, и эта энергия предназначалась ему одному:

– Принимаю, спасибо!
– Держись, капитан!
– Как только прервутся все линии, давай команду «назад»!
– Так точно!
– Три, два, один!

Задавая отсчет, Игорь согнал всю энергию в ладони и на последней цифре резко провел руками над столом, обрывая собравшиеся нити линий вероятности. Мощный удар током. Толчок, от которого на мгновение остановилось сердце и прервалось дыхание. Он схватил воздух ртом. Вдох. И сердце снова пошло отбивать свой учащенный ритм.

– Получилось? – он обернулся назад.
Контактер медленно оседал на пол.
– Получилось, капитан! – огромное тело безвольно упало.
Игорь подбежал к нему.
– Эй, великан, держись! Что случилось?
– Похоже, я перегорел!
– Нет! Ты же здоровый мужик! Соберись! Я сейчас позову врача!

Круглова перенесли в медицинский блок. Его тело едва вмещалось в стандартную кровать. Врач устроил ему переливание крови, всаживал один за другим питательные растворы, гнал глюкозу. Через полчаса реанимационных действий стало ясно, что контактер будет жить.  Только контактером он уже не будет. И не будет летать.

Игорь не хотел для Мэй ни судьбы Марицы, ни судьбы Круглова. Она нужна ему такая, как есть. Живая летунья. Какое забавное слово придумал Ласло для своей Весен! Но и Мэй – летунья. Ей без полета нельзя. А ему без нее.

Флорибунда

Мэй проснулась, когда Игорь еще спал. Сейчас его лицо было так близко. Их не разделяли ни пространство, ни стеклянный козырек холодильника-инкубатора в эпоху криосна, когда она приходила в криогенный отсек «Лузитании» и смотрела на него и на Юритаса. Чаще на него и на танец кривых его кардиограммы.

Сейчас он рядом, и если тогда под козырьком сон Игоря был спокоен и безмятежен, то сейчас по его лицу проходили тени. Созвездие Орла приближалось, давало о себе знать напряжением и тревогой.

Мэй осторожно погладила его по щеке и спустила руку ему на грудь, а он вдруг перехватил ее ладонь и больно сжал. Во сне, не просыпаясь. Она попыталась высвободить ладонь, но безуспешно. «Отпусти», – тихонько прошептала она, но он сжал еще сильнее. Если бы так было всегда!

Но одно время она о нем совсем забыла. Словно его и не существовало. Есть струны в душе, которые лучше никогда не задевать, потому что когда бы ни коснулся, будет больно. Поэтому лучше просто забыть, что эти струны есть, и жить с мелодией, в которой не хватает нот. Но для посторонних мелодия все равно звучит, и они не догадываются, где именно ты сфальшивил. Ведь это только твоя мелодия, твой танец кардиограммы, и только ты знаешь, где происходит сбой.

Для Мэй мелодия изменилась одномоментно, когда под звон разбитого стекла оборвалась вечно поющая струна под названием Юритас и задрожала забытая под названием Игорь. Она была в отпуске на Флорибунде. Ей предложили побывать на этой удивительной планете-оранжерее, и она согласилась.
 
Мэй любила цветы. Разные, нежные и прекрасные. Пожалуй, только с розами у нее как-то не сложилось. Может, неудачный подарок Майкла так подействовал, а может, на Терре никогда не было по-настоящему свежих, живых роз. Они не стояли, погибали быстро. И хотя Мэй любила их аромат, она предпочитала другие цветы. Наверное, все-таки из-за занозы Майкла.
На Флорибунде не нашли полезных ископаемых. Воздух здесь был немного разряжен и прохладен, но за то было много солнечного света, плодородной почвы, родниковой воды. Кто-то в Федерации решил создать здесь заповедник, собирая цветы и растения со всех планет. Правда, большую часть территории пришлось покрыть теплицами из тонкого и прозрачного особо прочного стекла.

В День Терры Мэй отправилась в оранжерею, где находились растения с ее родной планеты. Она бродила среди берез и сосен, любовалась яркими купавками, водосборами и лесными лилиями, но к обеду ей стало скучно, и она перебралась в японский садик.
Здесь все было подчинено единой системе. Среди правильно выложенных серых булыжников цвели камнеломка и лобелия. Причудливо изгибались миниатюрные, правильно подстриженные, словно бонсай, приморские сосны. Водные потоки приводили в движение бамбуковые фонтанчики. Цветущая сакура дарила свой аромат.

Мэй уселась на берегу небольшого озера, заросшего всевозможными кувшинками, среди которых царили лотосы. Белые, розовые, желтые цветы возвышались сейчас над водой. Сладковато-медовый воздух пьянил. Искусственно созданное движение ветра и журчание воды успокаивали и настраивали на философский лад.

В последнее время ее жизнь обрела стабильность. О ее проступке в Альбатросе забыли, или сделали вид, что забыли. Она еще дважды ходила на Контакт, но пройти метеоритную завесу не удавалось, и они возвращались, едва проникнув в облако, без потерь и особых приключений. Ее новые капитаны не любили рисковать.

Стабильность – хорошая штука, но привыкнув с юности жить, словно кошка, сброшенная с крыши, которой обязательно нужно вывернуться и упасть на четыре лапы, чтобы не разбиться, Мэй начала скучать. Ей не хватало сильных эмоций. Ей не хватало любви.

Она давно развела для себя два понятия: любить и принять любовь. Любовь принимаешь, когда тебя любят, и внутри тебя зреет ответ, но остается какая-то невидимая пленка, что разделяет тебя с этим человеком. Ты понимаешь, что он не совсем твой, хотя очевидных причин для этого нет. И нет причин не верить в любовь, отвергать ее. Многие принимают любовь и живут долго и счастливо, отвечая взаимностью, заботясь и оберегая друг друга. Или делают несчастными тех, кто рядом с ними. Или становятся несчастными. Столкнувшись с Галлом, Мэй поклялась себе, что больше никогда не примет любовь.

Любить значит видеть человека без разделительной пленки, но очень часто он в тебе не видит своего. Свой человек – это человек с твоей планеты, но специфика времени и пространства такова, что вы оба свою планету забыли, и вас так раскидало, что вы по своим эмоциям не совпадаете, то слишком опережая время, то слишком отставая. И это счастье оказаться вдруг в одно время и в одном месте для того, чтобы вспомнить и понять, чтобы полюбить.

В жизни Мэй давно не было своих людей. Со своими ее разбросало. Даже Юритас и Весен были сейчас далеко, и она не догадывалась, где они. Сегодня был праздник – День Терры, но ей не с кем его справить. Вот и сидит здесь одна в японском саду на планете-заповеднике никому ненужная. Да и ей по сути никто не нужен. А вокруг удивительная и умиротворяющая красота.

От философских размышлений Мэй отвлек все усиливающийся гул. Гул стоял где-то там, высоко, за тонким стеклом. Девушка подняла вверх голову и не поверила своим глазам. В небе появился огненный снаряд метеорита. Его она ни с чем не спутает. Относительно небольшой по размерам он шел параллельно поверхности земли и ронял горячие осколки. А вслед за гулом и пламенем звучал звон разбитого стекла. Одновременно с метеоритом контактер видела летящего Юритаса с нераскрывшимся парашютом на фоне яркого солнца. Она даже ощутила нарастающую скорость свободного падения, а потом нестерпимую боль и вспышку при столкновении с землей.

Мэй не успела опомниться, как стеклянные осколки посыпались вокруг нее и прохладный разряженный воздух начал царапать дыхание, а листья растений моментально пожухли. Если люди еще относительно долгое время могли дышать этим воздухом, то для растений он был губителен. Контактера охватили страх и отчаянье от того, что на ее глазах исчезает красота, а она ничего не может сделать, чтобы спасти ее. Или может, хоть чуть-чуть? А что, если… Мэй начала качать энергию со всего живого окружения и выбрасывать ее наружу, накрывая золотистой сферой озеро и японский сад. Она стояла сейчас в позе витрувианского человека Леонардо да Винчи и держала сферу одним только своим усилием воли. Словно ощутив защиту, растения сами потянулись к ней, отдавая энергию и кислород для дыхания.
Мэй слышала отдаленный взрыв от падения метеорита, недолгую тишину и крики людей, таких же, как она, туристов, но не двигалась с места и сферу не отпускала, перегоняя в нее энергию земли. Так прошло два часа, пока прибыла спасательная бригада и раскинула огромные тенты с натяжной пленкой. Только когда пруд оказался под заслоном, Мэй отпустила сферу и упала на землю. Силы оставили ее.

Три дня девушка провела в больнице в полубредовом состоянии. Она слышала, как врачи обсуждали безумный поступок, навсегда лишивший ее возможности летать и быть контактером. Она чувствовала, как колют ее вены и даже трубку в горле, позволявшую ей дышать, но ничего не могла изменить.

Мэй зависла между сном и явью, и в этом своем состоянии вдруг поняла, что Юритас погиб. Она устремилась сознанием туда, где был он. Словно через прозрачное стекло Мэй видела похороны и склонившихся у гроба людей. Среди них она узнала Игоря и Весен. Оба убиты горем. Оба сломлены потерей. Ее сознание разрывалось между ними. Затем наступил мрак, но, выйдя из него, она снова рванулась к двум дорогим для нее людям.

Первым проступил Игорь. Он плакал в аллее школы. Он плакал, и нежность заполонила сознание Мэй. Она мысленно обняла его, попыталась успокоить, и ей показалось, что он почувствовал ее, отозвался, ответил благодарностью. Затем снова наступил мрак, а за ним просвет.

На этот раз Мэй оказалась рядом с Весен. Весен сидела, застыв под ледяной сферой, настолько плотной, что девушку почти не было видно. Мэй стучала об лед, но Весен не реагировала. Мэй металась вокруг сферы, прикладывала к ней горячие ладони, но они застывали и немели так же, как сейчас крепко сжатая Игорем рука. Мэй попыталась качнуть энергию, но ее кто-то оттолкнул. Юритас стоял рядом.

– Остановись, – сказал он ей.
– Но Весен сейчас так больно.
– Ее горе абсолютно. Ты ничего не изменишь.
– Я могу согреть ее и помочь пережить.
– Есть то, что человек должен пережить сам, без чьей-либо помощи.
– Но с ней может случиться что-то плохое, непоправимое.
– С ней уже все случилось. А если ты сейчас не уйдешь, непоправимое случится с тобой.
– Дай, я хотя бы попробую, – Мэй снова устремилась к сфере.
– Отойди, упрямая девчонка, – Юритас с силой отбросил ее, и она упала прямо в свое тело, забилась электрическими зарядами, захрипела, пытаясь дышать сама.

Медсестра торопливо убрала трубку, расцарапавшую горло:
– Пришла в себя, слава Богу! Как Вы нас напугали, Мэй!

Девушка поправлялась удивительно быстро. Ее силы и энергия восстанавливались. Врачи замеряли ее потенциал и способности, недоверчиво качали головой. Мэй не сгорела. Она осталась контактером. Она могла летать.

После выписки Мэй пришла в спасенный ею японский сад. Здесь также журчала вода, дул искусственный ветерок, стучали бамбуковые палочки, а на водной глади плавно качались лотосы. Почти как пару недель назад. Но только в этом мире больше нет Юритаса. Где-то мерзнет от горя одинокая Весен. И есть Игорь, о котором она забыла. Есть он, человек, который когда-то ей показался своим. И она по нему скучает.

Мэй плакала у озера, злилась на себя за проснувшуюся память и ничего не могла с собой поделать. В ее душе боролись отчаяние, печаль и радость от того, что она опять может что-то чувствовать. И если она никому не нужна, то хотя бы теперь есть тот, кто нужен ей. А цветы тянулись к ней и отдавали свою энергию. Они благодарили ее за бессмысленный, безрассудный поступок. Цветы. Не люди. И энергия капала с пальцев.

Еще месяц Мэй работала на Флорибунде в качестве волонтера, помогала восстанавливать оранжереи, высаживала новые растения, согревая в руках семена. А потом на горизонте появилось созвездие Орла, и нити судеб всех когда-то дорогих ей людей начали стягиваться в одно место, в одну точку под названием «Сворог».

Феникс

Тор автоматически отрабатывала на тренажере свои действия при атаке метеоритов. Ее тело знало каждое движение, которое она должна совершить. И оно работало сейчас отдельно от сознания. А сознание все еще удерживало ее в объятиях Илиа. Она все еще была с ним. И это ощущение казалось ей нереальным. Нереальными казались ей вчера во время праздничного ужина Весен и Ласло. Абсолютно нереальными были Игорь и Мэй. Видимо, с людьми что-то случилось, и они вдруг нашли друг друга. И это действительно любовь. Или это всего лишь иллюзия, созданная растущей опасностью. Иллюзия, которая вот-вот разрушится при столкновении с реальными метеоритами.

Разве такую Весен узнала Тор, когда та пришла к ним в отряд «Буревестник»? Холодная, неразговорчивая, знающая ответ на все вопросы и не прощающая никому ошибок. Разве эта смеющаяся кокетка, капризная девочка, рискованная акробатка во время тренажей и есть Весен? Какой ключик подобрал к ней Ласло?

Нежность Илиа так окутала Тор, что она почти утратила силу воли. Ей ничего и не нужно было делать, просто позволять о себе заботиться, позволять любить себя. И Тор была немного растеряна и обескуражена его нежностью, его любовью. Ее никто и никогда так не любил.

Пока была жива Вик, родители всегда разделяли любовь на двоих. И девочки следили, чтобы все у них было поровну, все одинаково. Даже полоски на футболках или носках. Даже оттенок меха на зимних шапочках. Чтобы никто не оказался обойденным. И все-таки Тор всегда ощущала себя обойденной, потому что Вик шла впереди. Но когда разбилась Вик, Тор почувствовала себя обделенной. У нее забрали ее щит, ее мотор, ее сердце. Тор подчинила себя желаниям Вик, но стала навсегда одинокой.

Вик хотела быть чемпионкой. Тор ею стала. Вик хотела летать на истребителях. Тор летала. А поскольку Вик погибла еще совсем девочкой, Тор не знала, чего еще ей нужно хотеть теперь. Она жила в автоматическом полете мечты Вик.

Сразу после окончания Высшей Авиашколы  Тор попала в отряд «Буревестник», в женский авиаполк, в мир женщин. Если их направляли на какой-то корабль, то направляли всех. Их никогда не разделяли. В ее мире долго не было мужчин.

Первый полет для Тор был на Феникс – планету, от которой никто не ожидал Контакта, но она стала проявлять себя так, что на ней потребовался контактер.

Долгое время Феникс был планетой-курортом. На его поверхности находилось большое количество вулканов, у подножия которых лежали долины гейзеров и били минеральные источники. Одновременная активность наблюдалась всегда у одного-двух вулканов. Это было красивое зрелище, и планета пользовалась популярностью не только у желающих поправить свое здоровье, но и у любителей экстремального туризма.

Природа Феникса обладала удивительной способностью к быстрой регенерации. Едва затихала деятельность вулкана, его склоны затягивались зеленым травянистым ковром и покрывались альпийскими пестрыми цветами. Проходил год, и уже становилось невозможным догадаться, что здесь когда-то изливалась горячая лава. Еще год спустя на склонах появлялись кустарники и деревца, среди которых мелькали легконогие олени и горные козы, серые волки и саблезубые коты.

Отличительной особенностью Феникса было и наличие четырех колец, окружающих планету. В кольцах особой силой притяжения и отталкивания удерживался космический мусор, в основном осколки кремневых и железных метеоритов. В одном кольце находилось множество кристаллических включений льда. Обычно космические корабли легко проходили через кольца. Но неожиданно кольца стали вести себя так, как заградительные метеоритные облака при стремлении  пройти на Контакт в периферийных созвездиях. В течение трех недель были потеряны несколько кораблей с туристами. Атака совершалась слишком неожиданно. Вслед за атакой произошла активация вулканов. Словно кто-то запустил разрушительный механизм, и на зеленые луга и леса хлынула кипящая лава.

На Феникс срочно была направлена «Акватика» под руководством капитана Джерри Тангенса. Контактером туда пришла Мэй Джун. А для усиления защиты корабля и организации спасательной операции на корабль откомандировали отряд «Буревесник».

За Джерри закрепилась дурная слава женоненавистника, а тут целое женское вторжение. Однако капитан был профессионалом, а буревестницы славились слаженностью и четкостью в своей работе. Тангенс принял всех. Но самым удивительным было то, что он сразу взял под свое покровительство контактера. Может, потому что она не побоялась пойти на его корабль. А может, потому что она была очень похожа на его дочь. Такую же рыжую и молодую. Только его дочь не хотела летать. Она выбрала Терру и маленький ресторанчик у моря. А эта сыпала искрами и махала крыльями.

То, что Мэй – контактер, чувствовали все. В ней было очень сильное напряжение, и там, где она проходила, иногда нарушалась работа электроники. Тангенс ругался, что девчонка не научилась контролировать свою силу, но это порой его забавляло. Капитан не чувствовал угрозы и тревоги, которые всегда привносили контактеры, хотя ни у кого не вызывало сомнения, что в случае Контакта Мэй возьмет власть в свои руки. Даже Тор, сталкиваясь с рыжей теневичкой, удивлялась уверенности и жесткости, исходившей от Мэй. К ней не хотелось обращаться как к психологу. Мэй казалась слишком холодной и отстраненной.

Тор была на боевом дежурстве, когда «Акватика» вошла в первое метеоритное кольцо Феникса. Метеориты, казалось, танцуют свой невероятный танец. Они не атаковали. Они постоянно смещались, то останавливаясь, то ускоряясь. И успешное продвижение корабля зависело от того, чтобы правильно угадать эти перемещения и не столкнуться с небесными странниками. Пилот наблюдала на экране, как работают контактер и капитан.

Мэй стояла у расчетного стола, над которым светящимися нитями сходились линии вероятностей. Она давала координаты, а капитан – команды на движение. «Акватика» уверенно преодолела все четыре кольца, не получив ни царапины. Когда они вошли в атмосферу Феникса, Мэй отошла от расчетного стола, и Тор увидела, как капитан и контактер обменялись рукопожатиями. Только теперь, спустя много лет, Тор понимала, насколько чисто выполнила тогда свою работу Мэй.

Однако вход в атмосферу Феникса стал последним радостным событием на «Акватике». Феникс горел. Вулканы активизировались постепенно то с одной стороны планеты, то с другой. По его поверхности катились и катились взрывы.

 В то время как основной состав «Акватики» работал над спасением туристов, собирая их по всей планете, «Буревестник» стремился хоть немного замедлить развитие катастрофы. Истребители сбрасывали замораживающие реагенты в жерла вулканов, пытались приостановить движение лавы. Но угасая на одном месте, планета отвечала вызовом на другом. Пилоты не успевали отдыхать. Вылет шел за вылетом. Людям не хватало кислорода. В воздухе все больше становилось угарного газа. И даже очистительные установки на «Акватике» работали на максимуме своих возможностей.

В одну из смен Тор заметила, что вместе с ней параллельно уходит в полет Мэй. Контактер не отсиживалась на корабле. Сейчас важна была любая сила.

Тор зашла на нужную точку над очередным жерлом вулкана и сбросила свой останавливающий огненную реакцию груз, когда увидела, как от пылающей лавины убегают волки. Бег зверей был стремителен, но и огненная ртуть не медлила. Среди стаи Тор заметила волчицу с двумя волчатами. Волчата отставали и, наконец, совсем выбились из сил. Что с ней произошло в это миг, девушка сама не поняла, но она уже не могла рационально осмысливать свои действия.

Тор повела самолет на посадку и приземлилась, опережая ход лавины и отсекая ее от волчат. Она выбралась из кабины и побежала к животным, стягивая с себя куртку. Волчата попытались от нее удрать, но уже не смогли. Она накрыла их курткой и крепко сжала. За спиной послышался мощный хлопок. Тор обернулась. Один из истребителей сбросил свой груз реагентов на конец языка лавины, угрожающе подползающей к ее самолету. Если бы не пилот, что, качнув крылом, сейчас уходил к «Акватике», Тор осталась бы под лавиной вместе с волчатами. Она затащила визжащий комок в кабину истребителя и рванула в небо.
На корабле ее ожидал жесточайший разбор полетов, но она терпела и ругань, и угрозы провести на гауптвахте весь обратный полет, потому что в ее каюте сейчас сидели два маленьких живых серых комочка.

Вечером к ней в каюту пришла Мэй. «Ты хоть покажи мне, ради чего ты так рисковала», – сказала она, протягивая Тор пакет с сырым мясом.  «Я просто не могла смотреть, как они гибнут», – почему-то прошептала в ответ нарушительница. – «Просто их было двое». И Тор вдруг заплакала.

Она плакала долго, всхлипывая, задыхаясь, рассказывая Мэй о себе, о Вик, о том, что когда-то их тоже было двое. Контактер ее слушала, почти не перебивая и не спрашивая, потому что горе Тор шло сейчас огненной лавиной, но в отличие от вулкана, эту лавину не нужно было останавливать. Она должна была выплеснуться вся, сжечь до тла накопившееся страдание, чтобы Тор как феникс снова возродилась из пепла и смогла жить дальше. Тор плакала и говорила, а два серых комочка тихонько поскуливали в своем загончике, некоем подобии клетки, что она для них соорудила.

Спасательная операция «Акватики» уже подходила к концу, когда истребитель Мэй был сбит выстрелившим ядром из вулкана, и ее, так же как Тор, пришлось кому-то спасать. Капитан очень переживал за своего контактера, однако все обошлось, и корабль покинул гибнущий Феникс, сохранив всю команду.

 Состав пассажиров был достаточно разношерстным. Помимо туристов и двух волчат, прибавились и другие звери. Мэй и Джерри Тангенс, поразмыслив, приняли решение взять с Феникса животных нескольких видов, а также образцы растений. Они понимали, что Феникс не спасти. А потому «Акватика» напоминала сейчас корабль Ноя, где всякой твари по паре. Однако никто не жаловался.

Уже с орбиты люди наблюдали финальные аккорды трагедии. Феникс взорвался. Он превратился в сгоревшую обуглившуюся звезду. Еще один метеорит во вселенной. Но в отличие от мифологического феникса у планеты не осталось шансов возродиться. Планета вулканов сама стала мифом.

Когда животных сдавали под опись на космодроме в Зегане, Тор наотрез отказалась отдавать своих волчат. Мирка и Белла, две сестры-волчицы, доживали свой длинный и счастливый век на ферме у отца Тор. Они радостно встречали ее, когда она приезжала в отпуск. Они никогда не забывали ее. Они умели быть благодарными.

Тор невольно улыбнулась, вспомнив своих мохнатых любимиц. Как там они сейчас! Она оставила тренажер, и в это время по аварийной системе прошел сигнал о нарушении электроснабжения в жилом отсеке. Снова Игорь и Мэй, усмехнулась пилот, глянув на монитор, и осеклась. Капитан и контактер находились на рубке. Их не было в жилом отсеке. Радужное настроение оставило Тор. «Сворог» вплотную приблизился к зоне вхождения в созвездие Орла. Прогулка окончена. «Сворог» шел на Контакт.


ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ДВЕ ПЛАНЕТЫ
 
Эхо

Игорь и Мэй находились на рубке, когда в жилом отсеке погас свет. Они переглянулись. Началось.
 
Едва роботы восстановили электропитание, на короткое время пропала связь. Следующим номером программы люди напряженно ожидали блокировку модуля с истребителями. Но блокировки не последовало. Атака метеоритов началась на этот раз без сдерживающего блока. Каменные вихри ударили сразу. Капитан и контактер напряглись. Пусть почти неуловимо, но сценарий изменился. А значит, и дальше могут последовать перемены. Мэй сосредоточенно ждала у расчетного стола, Игорь отдал приказ на вылет истребителей. Он внимательно отследил выход всех двадцати пяти самолетов. «Сворог» смог принять бой в полном составе. Впервые. Либо изменения заложены в самой программе корабля, либо Нечто решило встретиться с людьми лицом к лицу.

Пружины с астероидами сжимались и разжимались, работали все артиллерийские орудия, расстреливающие метеориты, метались в лихорадочном танце истребители, а контактер уверенно перебрасывала «Сворог» с одно линии вероятности на другую. Люди и небесные снаряды сошлись в невероятном и ошеломительном бою.

И вдруг орудия замолчали. Все. У корабля остался единственный заслон: истребители. И способность ускользать от удара. А количество крупных метеоритов только росло. Вихри, в которые закручивались небесные странники, становились все плотнее и интенсивнее. Удары шли со всех сторон. Мэй едва успевала выдавать координаты на перемещение. Игорь, видевший линии вероятностей, уже не понимал, как она ориентируется в них. Светящаяся рыжая женщина у расчетного стола казалась ему совсем незнакомой. На мгновение он отвлекся, глядя на нее, но «Сворог» получил ощутимый удар в исследовательский модуль, и капитан быстро вернулся в рабочее состояние. Бой с Неведомым не прощает оплошностей. Сознание всегда должно пребывать здесь и сейчас.

Корабль медленно и уверенно продвигался вперед. Истребители выполняли свою работу. Игорь отметил, как четко и слажено работает одна пара. Да это же буревестницы! Весен и Тор шли сейчас ведущей и ведомой. Весен рвалась вперед на крупные метеориты, Тор прикрывала ее сзади от мелких. Девушки действовали точно и расчетливо, как автоматы.

Чуть сбоку от них работала другая пара. Командир летной группы и Ласло. Здесь та же точность и автоматизм. Красиво! Истребители словно пробивали тоннель среди метеоритных вихрей, куда Мэй тут же направляла «Сворог». Игорь почувствовал азарт. Неужели удача на этот раз улыбнулась им, и они пройдут?

–  На всех линиях вероятностей столкновение с огромным метеоритом, – глухо произнесла Мэй. Ее голос удивил Игоря.
– Не пройдем?
– Пройдем.
– Как?

Огненный астероид возник вдруг и занял все мониторы. Он, пожалуй, составлял половину размера «Сворога». На его пути оказалась пара истребителей: Весен и Тор. Столкновение было неизбежно. Игорь не успел заметить, как еще один самолет метнулся сбоку, закрывая собой от удара корабль Весен. «Я люблю тебя», – пронеслось в эфире. Ласло! Взрыв.
Еще несколько секунд, и в истребитель Весен ударили осколки метеорита. Новый взрыв отбросил в сторону самолет Тор, но ей удалось выровнять его. Огромный астероид распадался на миллионы фрагментов. Путь был открыт.

«Не клянитесь!» – мелькнуло в сознании Игоря. Ласло не сдержал слово. Он погиб первым. Только вряд ли Весен успела понять, что он ее обманул.

Мэй стояла, опустив руки на расчетный стол. Ее плечи вздрагивали. Она плакала:
– Я опоздала!
– Соберись! Сейчас придет волна страха или вибрация.
– Не придет. Мы проходим, Игорь.
– Что?
– Мы проходим по всем линиям вероятности.
– Как?
– Я думаю, что мы заплатили.

Мэй плакала, а по всем радиоволнам еще неслось эхом: «Я люблю тебя!» И там, где распространялись  радиоволны, метеориты расступались. И среди этих волн золотыми огоньками-фотонами уходили в прошлое Ласло и Весен. И в сознании Игоря клокотало: «Не клянитесь! Я люблю тебя! Не клянитесь!»

Лорилея

Прохождение через облако метеоритов оказалось неожиданным и быстрым. Объяснение принципа прохода было почти нереальным. Гибель одного человека ради спасения другого? Любовь? Или на худой конец то, что впервые сделали Мэй и Ласло на «Карелии», сохранив друг другу жизнь? Капитан и контактер держали совет со всеми аналитиками на корабле и не могли найти другого объяснения. А связи с Федерацией не было. Метеоритное облако закрыло проход, пропустив их, и связь с Федерацией прервалась. Отныне «Сворог» находился в автономном плавании. Интересно, чем они должны будут заплатить за выход, если такой странной оказалась плата за вход?

Игорь  отправил автоматические космозонды для сбора информации о том секторе космоса, куда они проникли. По предварительным расчетам здесь ожидали обнаружить планетарную систему, сформировавшуюся возле гаммы Орла. И действительно, система была. Она включала в себя пять планет, и две из них вращались в непосредственной близости друг от друга. Три представляли собой газовые гиганты, и жизнь на них в человеческой форме была бы невозможна.

Исследования предполагали обнаружить одну планету, подобную Терре или Зегану, на которой вероятно наличие разумной жизни. Но здесь их оказалось две. Две голубые планеты, большую часть которых занимал океан, а суша образовывала несколько материков замысловатой формы. Две планеты и у каждой два спутника, две медленно вращающихся луны. Планеты не были нанесены на предварительные карты, поэтому  Игорь объявил конкурс на их название. Большинством голосов победили Гея и Лорилея.

Лорилея лежала ближе по курсу «Сворога», а потому Игорь направил свой корабль именно туда.

Голубая планета постепенно приближалась. Экипаж оживленно обсуждал каждую новость, поступавшую с автоматических космозондов. На Лорилее обнаружили воду и кислород. Атмосфера планеты оказалась пригодной для дыхания человека. На ней могли бы жить люди!
Следующей новостью стало открытие  живых организмов. Здесь обитали не только простейшие. Достаточно богата флора и фауна. Были даже млекопитающие: хищные и травоядные. На всех пяти небольших материках. Но людей или других человекоподобных не зафиксировано. На Лорилее нет разумной жизни. Еще одна планета-курорт, подобная Лоритани. Лишь над красивыми пляжами возвышались не только горы. Здесь были вулканы. Много вулканов.

Тор попала в первый десант, которому следовало подтвердить данные, полученные автоматами. Тор летела на Лорилею вместе с другими семью истребителями. В этот раз она шла одна. Без своего ведущего. Отныне она не была ничьей ведомой.

Весен погибла. И для Тор это стало болезненным ударом. Они не дружили. Но как только блондинка появилась в отряде буревестниц, их поставили в пару. Стремительная, отчаянная, уверенная в себе Весен чем-то неуловимо напоминала Вик, хотя внешнего сходства не наблюдалось. Тор приняла ее главенство в паре. Им было удобно работать вместе.
Сейчас, во время полета к созвездию Орла, Весен, оказавшись рядом с Ласло, раскрылась совсем иначе. Тор увидела в ней человека, влюбленную девушку, живую и веселую, а не холодного робота-напарника. Наверное, Вик могла бы стать такой. Но Вик не стала, а Весен погибла. И Тор осталась одна. Конечно, у нее теперь есть Илиа, ее мужчина. Но она всегда нуждалась в женщине рядом. Женская опора. Женская поддержка. Женская сила. Теперь у Тор была только ее сила. Отныне и впредь она могла рассчитывать только на себя.

Истребители приземлились в той части планеты, где наступал вечер. Тор покинула свой самолет на берегу океана и невольно засмотрелась в небо. Там, над горизонтом, довольно близко друг от друга поднимались две луны: темная и светлая.

Светлая луна напоминала луну Терры. Это был большой медово-желтый круг. Словно разрезали сырную голову и подвесили в небо. Если напрячь воображение, можно разглядеть подобие лица: глаза, нос и рот. Или просто дырки в сыре. Такая знакомая луна.

 Вторая луна заворожила Тор. Равная по размерам первой, темно-фиолетовая, почти черная она издавала нежное свечение. И этот свет тревожил и будоражил девушку. Она вдыхала йодистый воздух, смотрела на волнующийся океан и не могла отогнать от себя единственную навязчивую мысль: «Мир, в котором есть две луны, это мой мир!». Она еще не видела гор, лесов и вулканов, но уже любила их. Она знала, что здесь живут серые и белые волки, легконогие олени, пугливые зайцы, хитрые лисы. Здесь порхали разноцветные бабочки и крохотные пестрые птички, а над водой скользили белоснежные буревестники. Она чувствовала их всех каждой клеточкой своего тела. Словно она была рождена здесь, а не на далекой и такой родной Терре. Близняшка Тор с близнецовой планеты Лорилея, у которой и луны – близнецы. Пожалуй, она хотела бы остаться здесь навсегда. Не одна, конечно. С Илиа. И другими людьми. А можно без других.

Тор старательно выполняла вмененные ей обязанности: проводила заборы почвы и воды, отслеживала свои физические показатели, которые нисколько не изменились под воздействием Лорилеи, но думала она при этом только о темной луне. Дыхание, кровь, контроль за мышцами, работа мозга оставались в норме. И уже возвращаясь к истребителю, она почувствовала, как участился пульс. Может, потому что она не хотела покидать свой обретенный мир. А может, она вдруг ощутила, что планете что-то угрожает. Страх витал в воздухе.

Когда истребитель Тор взмыл в небо, над пляжем, где она только что находилась, началось извержение вулкана. Лорилея была не столь безобидной, как показалось сначала. Вулканы ожили. Причем почти все.

Возвращение десанта сопровождалось еще одной новостью. Две луны Лорилеии сближались, и скорость сближения велика. Существовала опасность столкновения двух лун, опасность планетарной катастрофы. Мир, так пленивший Тор, оказался под угрозой уничтожения. Почему-то любимые ею близнецы покидали ее. Лорилея, едва поманив светом фиолетово-черной луны, готова уйти в небытие вслед за Фениксом. И сердце Тор разрывалось от тоски.

Сбившиеся с пути

Совет «Сворога» никак не мог принять решение о том, что делать с Лорилеей. Столкновение спутников должно было сместить центр тяжести планеты, их падение на ее поверхность уничтожило бы и атмосферу, и все живое. Прекрасную планету хотелось сохранить.
Мэй не отходила от расчетного стола, просматривая вероятности принятых решений. Оптимальным вариантом было взорвать одну Луну, оставив другую. И тогда Лорилея станет подобием Терры. Одна планета – один спутник. Центр тяжести сместится, но незначительно. У планеты останется шанс на выживание.

Решение нужно было принимать быстро. Датчики и камеры сообщали, что на Лорилее продолжается пробуждение вулканов. Что за механизм самоуничтожения срабатывает на некоторых планетах! Кто и как управляет этим механизмом? Причина гибели Феникса так и не была до конца открыта. И тем более не понятно, почему гибнет голубая красавица.

Игорь принял решение взрывать темную луну и гасить вулканы. Только так можно попытаться спасти Лорилею. На планету и выбранный для уничтожения спутник был отправлен десант. Тор оставалась с Илиа в качестве пилота его мобильного госпиталя, если тот вдруг понадобится на Лорилее. Операция «Спасение» началась.

Двадцать два истребителя покинули «Сворог». Капитан и контактер заняли свое место на рубке. Мониторы и расчетный стол пришли в движение. Игорь принимал новые сведения, а Мэй вводила их для просмотра вероятностей. Линии менялись каждую секунду. Лорилея не желала выживать.

Если десант на темную луну прошел удачно, и взрывчатка была заложена, то с планеты поступали нерадостные известия. Одно за другим приходили сообщения о сбитых вулканическими снарядами истребителях. Когда количество потерянных истребителей и  пострадавших пилотов достигло шести, Игорь отдал приказ на вылет госпиталя для эвакуации раненных и отозвал самолеты. Возможно, после взрыва темной луны процесс активации вулканов остановится, и тогда планету удастся спасти.

Мэй видела боковым зрением на мониторах, как Тор и Илиа вошли в летающий госпиталь, и корабль с белым волком на борту покинул «Сворог». Илиа впервые за время экспедиции приступил к выполнению своих прямых обязанностей. Весен и Ласло врач был не нужен.
 
Госпиталь шел на Лорилею, а истребители возвращались на «Сворог». Когда семнадцатый самолет проник в ангар, Игорь и Мэй недоуменно переглянулись. На Лорилее  потеряно шесть. Шесть раненных. Семнадцатый был лишним. А запрос на посадку уже давал восемнадцатый.

– Не понимаю, – Мэй пристально вглядывалась в линии вероятностей. Темная и светлая луны стремительно сближались. Госпиталь как раз должен был пройти между ними.

На «Сворог» вернулись девятнадцатый, двадцатый, двадцать первый, двадцать второй истребители. Они выработали весь ресурс противопожарных реагентов и пришли за новой партией. Пострадавших не было. Но сигнал о пострадавших продолжал поступать. Если все вернулись, то зачем тогда летели Илиа и Тор?

Игорь отдал приказ на возвращение госпиталя, но Тор не повиновалась. Вернее, Тор не приняла приказ.

Бледная Мэй застыла у расчетного стола:
– Игорь, они на другой линии вероятностей.
– Переводи «Сворог» туда.
– Невозможно.
– Почему?
– Они каждый раз смещаются относительно нас.
– Как их вернуть?
– Не знаю!
– Они выходят к темной луне! Нужно отменить взрыв!
– Невозможно. Взрывчатка заложена, таймер запущен.
– Но, может, на их линии вероятности нет таймера?
– May be.

В этот момент две луны ускорились во взаимном притяжении и столкнулись. Раздался взрыв. Лорилея сошла со своей орбиты и перевернулась. Где-то там, в верхних слоях ее мгновенно сместившейся атмосферы затерялся стальной корабль с белым волком на борту. Еще один взрыв, и Лорилея исчезла со всех линий вероятности, видимых на расчетном столе Мэй. Капитан и контактер, сжав кулаки, смотрели на мониторы. Они нестерпимо хотели верить, что у Тор и Илиа была своя, доступная только им двоим вероятность.

Гея

Гибель Лорилеи, военврача и самого женственного пилота  вызвала уныние в экипаже. История любви Весен и Ласло уже стала легендой, а за ними последовали Илиа и Тор. Созвездие Орла оказалось беспощадным к влюбленным. Среди экипажа пошла недобрая шутка о том, кто должен стать следующим: какая-нибудь семья или… И тут повисала пауза. Капитан и контактер. Три пары возникло за время экспедиции. Осталась одна: Игорь и Мэй. Потерять их было равносильно тому, что потерять «Сворог». Ставок на этот раз никто не делал. Капитана и контактера оберегали теперь даже там, где особой заботы не требовалось. Косморазведка тоже бывает иногда суеверной.

А «Сворог» между тем приближался к Гее. Автоматические зонды приносили информацию так напоминавшую Лорилею. Почти идентичные размеры, наличие воздуха и воды, пять материков, богатая флора и фауна, отсутствие разумной жизни. На Гее не было людей. Еще одна пустышка, но прекрасная и манящая планета, где смогут жить люди.

Мэй захотела побывать на Гее сама с первым десантом. Игорь был против, но контактер настояла. Возможно, ее способности позволят понять что-то, чего не могут зафиксировать приборы. Капитан уступил. Десант ушел, а Игорь остался на «Свороге». Он не имел права покинуть свое место. Мэй с десантом улетела одна, без него.

Исследовательский космозонд контактера опустился на сушу у берега океана. Наступал вечер, и над горизонтом друг за другом появились две луны. Светлый диск издавал теплое медовое свечение. По его поверхности словно разлили свежий липовый мед, и он растекался, оставляя следы и подтеки. Мэй различила глаза, нос и рот на воображаемом лице. Такая знакомая Луна. Как на Терре.

Вторая луна была фиолетовой, почти черной. Ее мягкий свет словно завораживал контактера. Он проникал в ее кожу, он впитывался в ее кровь. Мэй еще не видела ни гор и рек, ни озер и морей. Она еще ничего не видела, но уже точно знала, что это ее мир. Гея – одна из выживших планет-близнецов, властительница двух лун – это ее планета. Словно она была рождена здесь, а не на такой любимой и далекой Терре. Мэй вдыхала йодистый воздух и ощущала, как пульсирует жизнь, как приходят в движение воздух и вода, как закипает магма, и как неумолимо сближаются две луны.

Ей не нужны были показания приборов. Мэй уже знала все. Гея была в опасности. Гея спешила вслед за своей сестрой. И когда космозонд контактера покинул побережье, в глубине континента ожили вулканы. Раздался первый аккорд катастрофы. Она не ошиблась. И сердце ее разрывалось от тоски.

Выбор

Итак, Гея поставила перед людьми ту же задачу, что Лорилея. Планеты-близнецы не хотели уступать друг другу. Гея уверенно шла к своей гибели. А люди решали, можно ли ее спасти.
Совет «Сворога» никак не мог прийти к единому решению. Игорь взял тайм-аут для размышления. Капитан и контактер остались наедине. Они стояли в рубке и смотрели туда, на голубую, так напоминавшую Терру планету.

– Мэй, почему ты против того, чтобы взорвать один из спутников? Давай выберем на этот раз светлую. С чем черт не шутит?
– Не знаю, Игорь, но я уверена, что мы получим такой же результат, как на Лорилее. У меня нет рационального объяснения происходящего, но от перемены мест слагаемых сумма не меняется.
– Это абсурд, Мэй! Ты видишь результат на линиях вероятности?
– Нет, но я так чувствую!
– Абсурд!
– Нет!
– Почему?
– Мне трудно это объяснить, но мне кажется, мы все время идем каким-то неправильным путем. Я понимаю, что мы постоянно стоим перед выбором: одно взорвать, другое оставить. Мы все время выбираем из двух. И, выбирая одно, мы вынуждены отказаться от другого. Выбор – это всегда отказ! А если я не хочу выбирать? Если мне нужно и то, и другое? Если мне нужно все?! Если я хочу третий путь, а не первый или второй?!
– К чему ты ведешь, Мэй? Если мы оставим оба спутника, мы потеряем Гею. Или мы должны что-то сделать с Геей, но оставить две Луны?
– Не знаю. Мы все время хотим разделить, взорвать, уничтожить, а если сохранить и соединить?
– То есть…
– Если мы соединим две Луны и получим одну?
– Как?
– Я не уверена, но могу попытаться. Я с помощью энергии попробую их соединить. Но мне нужен донор.
– Я могу.
– Нет, этого слишком мало. Мне нужен «Сворог».
– «Сворог»?
– Да. Если энергию реактора направить на меня, я смогу ее преобразовать и, может быть, соединить луны.
– Ты сумасшедшая!
– May be, – Мэй стояла, опустив голову, потом подняла ее и посмотрела Игорю прямо в глаза. – Может, я и сумасшедшая. Даже наверняка. Но я видела не только гибель Лорилеи. Я видела, как горит Феникс. Я не хочу больше терять планеты. Если есть шанс спасти хотя бы одну, пусть самым неразумным путем, я хочу его использовать, потому что разумные способы не работают! Не работают, понимаешь?! Нужно отключать разум! Нужно искать что-то еще!
– Хорошо. Сколько нужно энергии?
– Много.
– Конкретнее.
– Я не знаю. Этого же никто не делал. Но, наверное, много. Спутники не линии вероятностей. У них есть масса и сила. Кроме противодействия. Энергии нужно много. Возможно, понадобится вся энергия «Сворога».
– И никаких гарантий?
– О чем ты говоришь, Игорь? Какие гарантии?
– Это безумие, Мэй! В случае неудачи мы спалим все топливо, потеряем тебя и не сможем вернуться назад. И тогда мы – смертники!
– Игорь, глупый ты мой! Мы и так смертники! У кого-то больше времени, у кого-то меньше, но мы все умрем. Закон природы.
– Не передергивай, Мэй!
– Хорошо, не буду. Включай рассудок, объясню проще. Мы смертники с тех пор, как впервые сели за штурвал истребителя. Мы каждое мгновение готовы умереть. Сколько нас погибло в столкновениях с метеоритами? Ты был готов сгореть, когда разрывал линии вероятностей? Был! Ты был готов, что один огромный метеорит разобьет «Сворог»? Был! И каждый из нас, отправляясь на Контакт, готов. Каждый. Пусть это только абстракция, и когда реально смерть подступает, становится страшно. Хотя нет. Мы не успеваем испугаться, когда умираем. Страшно, когда понимаешь, какая смерть  тебя миновала. Но каждый из нас изначально готов! Мы могли остаться на Терре. Мы могли возить грузы с Терры на Зеган. Мы могли катать туристов на Флорибунду. Но мы здесь. И это наш выбор. Мы смертники, Игорь. Мы смертники.
– Хорошо, давай поставим этот вопрос на голосование: взрывать или соединять.
– Нет! Демократия закончилась. Ты капитан. Решать тебе.
– Но это касается всех! Если мы не сможем вернуться назад…
– Игорь, очнись! Ты же не сомневался, когда вел «Сворог». Ты принял на себя право и ответственность решать за всех. И ты всегда решал.
– Это не тот случай, Мэй.
– Тот, милый. Тот.
Игорь долго молчал. Молчала и Мэй.
– Мне хватило одной Лорилеи, – наконец произнес капитан. – Я тоже не хочу терять Гею. Но то, что ты предлагаешь, выходит за рамки разумного. Хотя то, что мы здесь, уже за рамками. Ты можешь посмотреть, выдержишь ли ты?
– Нет, не могу.
– Почему, если ты видишь все линии вероятностей?
– Кроме одной. То, что я вижу другие, тоже ведь нерационально. Но своей линии не видит ни один контактер. Не видела Марица, не видел Юритас, не вижу я.
– Почему?
– Я могу только предположить. Опять ничего разумного. Линии вероятностей складываются из миллиона факторов. И роль играет не только мое решение и желание. Каждое действие, каждая мысль вносит изменения в варианты будущего. И сейчас влияет движение и решение каждого из нас. Но, видимо, мудрая природа устроила так, чтобы мы, контактеры, не знали своего смертного часа. Потому ли, что мы можем изменять свою судьбу, или чтобы у нас была надежда, или чтобы не было страха в ожидании неизбежного. Или, и это тоже глупая мысль, с точки зрения Вселенной смерти нет, а, следовательно, нет конца, который мы могли бы увидеть.
– Абсурд.
– Совершенно с тобой согласна.
– И ты не можешь посмотреть, получится ли у нас?
– Не могу.
– Черт! Никаких гарантий! И нужно решать!
– Нужно.
– Это очень трудно, Мэй. Когда идет бой, все ясно. Пусть даже бой с метеоритами. А так… Это трудно.
– Я знаю. Я с  тобой. Я приму любое твое решение. Решишь взрывать, взрывай.
Игорь подошел к расчетному столу. Он долго всматривался в линии вероятностей, изменял вводные и снова смотрел, пытаясь понять, пытаясь принять решение. Наконец, он обернулся к Мэй.
– Похоже, ты не сумасшедшая. В отличие от тебя я вижу, что взорвать по отдельности ни один из спутников не удастся. Они соединятся так, как на Лорилее. Они все равно соединятся! Мы можем только изменить последствия их соединения! Или не можем.
Мэй подошла к расчетному столу, пригляделась. Линии вероятностей не сдвигались, но она удивленно хмыкнула:
– Любопытно. Ты видишь то, чего не вижу я. Выходит, каждый контактер видит по-своему?
Капитан и контактер переглянулись:
– Выходит.  И что будем делать?…– Игорь выдержал паузу.  – Может, ну его на фиг, и полетели домой? Типа не прошли метеоритное облако…
– Ты смеешься, Игорь?
– А что остается делать, если мы – смертники. Ты права, Мэй. Ты права, – Игорь обнял ее за плечи. – И ведь самое удивительное, что ни один член экипажа мне не простит, если мы просто уйдем и позволим этой планете угробить себя. Они мне простят, если погибнем, и не простят, если уйдем.
– Так что выбираешь, капитан?
– Я принимаю твой план, контактер. Будем соединять луны. С одним изменением. Энергию «Сворога» мы направим на меня. И только через меня к тебе. Я твой донор.
– Но если сгоришь ты?!
– Значит, у «Сворога» будет другой капитан.

Сотворение Луны

Мэй долго выбирала точку на Гее, откуда она попытается соединить луны и, наконец, выбрала высокое горное плато ближе к экватору. Место, день и час Икс были назначены.

Экипаж понимал, что происходит. От капитана и контактера зависело сейчас, выживут ли они все. Вопрос о возвращении уже не стоял. Лишь вопрос жить или не жить. Пожалуй, впервые все очень ясно понимали, что они смертники. Понимали. И каждый выполнял свою работу так, как должно и нужно. И каждый в душе молился неведомому Богу, чтобы двум сумасшедшим крупно повезло. Пусть им всем не вернуться на Терру, но останется Гея. А Гея – это жизнь.

Игорь и Мэй покинули «Сворог» на исследовательском космозонде. Временным капитаном оставался командир пилотажной группы. Он же должен был запустить двигатель корабля и направить всю его излучающую мощность на Игоря. От точности работы каждого зависел успех операции «Слияние двух лун».

Космозонд спускался. Капитан и контактер видели, как изливают лаву проснувшиеся вулканы. Гея кипела, но чуть медленнее, чем ее сестра, словно давала им шанс, словно просила: «Помогите!»

Каменистое плато, которое выбрала Мэй, оказалось удачным. Большая, ровная площадка диаметром в двести метров. У них была опора и возможность разойтись, оставив между собой зазор.

Стемнело, и две луны зависли над горизонтом под углом тридцать градусов. Две луны: медово-белая и фиолетово-черная. Игорь и Мэй внимательно смотрели на них, словно пытаясь впитать, вобрать в себя этот образ. Еще чуть-чуть, и уже не будет чего-то из них. Возможно, не будет двух лун. Возможно, Геи. Или навсегда канут в вечность капитан и контактер.

Мэй обернулась к Игорю:
– Помни: ты – только трансформатор. Энергия не твоя. Ты только принимаешь и передаешь. Ты позволяешь ей течь через себя, не причиняя тебе вреда. Ты принимаешь и отпускаешь. Ни доли сомнения. Ни доли страха. Ты даешь ей течь! Приходит и уходит, почти не касаясь тебя.
– Не беспокойся, Мэй. Я помню. Я все помню.
– Ну, тогда я пошла.
Игорь задержал ее за руку.
– Подожди. Я не говорил тебе. Я люблю тебя, Мэй.
– Я знаю, милый. Я знаю.
– Я хотел, чтобы ты знала наверняка.
– И я люблю тебя. И верю в тебя. Мы сможем!
Мэй отвернулась и быстро пошла в сторону, ближе к краю плато. Между капитаном и контактером остался зазор метров в пятьдесят. На всякий случай, чтобы не спалить друг друга. Они оба надели шлемофоны.
– Готова, – отдала команду Мэй и сбросила шлемофон.
– Готов, – ушел сигнал Игоря на «Сворог».

Там, в темном небе взревел двигатель космического корабля, и мощный энергетический луч вонзился в тело капитана. На мгновение Игорь совсем забыл, кто он. Он втянулся, влился в этот сияющий луч и тут же отпустил его вперед, к Мэй. Он сам стал лучом. Рыжая святящаяся женщина забрала его, пропуская через руки, и направила сразу по двум направлениям к светлой и темной луне. Два световых потока устремились в небо. Спутники удивленно качнулись, ощутив на себе чью-то неведомую власть, а затем нехотя поплыли навстречу друг другу.

Мэй осторожно сводила руки, и световые потоки сближали две луны.  Вот они сошлись уже совсем близко. Казалось, удар неизбежен, но Мэй мысленно разорвала оболочку и склеила два цветных шара, словно они были из пластилина. Контактер ждала удара, однако его не последовало. Два спутника, мягко соединившись, начали вливаться один в другой, закрывая свой контур. Когда контур замкнулся окончательно, и над Геей зависла одна единственная двуцветная луна, световой поток прервался сам. Мэй резко опустила руки и упала на землю. Игорь еще успел отдать команду на «Сворог»: «Стоп, машина!» и тоже упал, теряя сознание.

Сознание медленно возвращалось к капитану. Он чувствовал, как плывет Гея, как пульсирует в ней жизнь, как успокаивается кипящая магма. Он еще ничего не видел, но осознавал, что вулканы затухают. Постепенно возвращалось и зрение. Игорь различил прямо над собой медово-фиолетовую луну, но мед уже почти полностью залил темноту. На большом желтоватом блюдце застыл маленький фиолетовый полумесяц. Капитан хотел встать и подойти к Мэй, но тело не повиновалось. Тогда он сознанием потянулся к ней и ощутил, что контактер жива. Он чувствовал и ее пульс, и ее дыхание. Мэй жива! И жива Гея! У них получилось! Радость стала слишком сильной эмоцией для Игоря, и он снова впал в небытие.

Контактер медленно приходила в сознание. Гея плыла, и плыла Луна. Мэй пропускала через себя импульсы и планеты, и спутника. Их вращение постепенно синхронизировалось. Женщина видела, как фиолетово-медовый диск смещается, и мед закрывает темноту. Наконец Гея и Луна достигли полного синхрона, и темная сторона луны ушла из поля зрения обитателей планеты. Раз и навсегда Луна обернулась к Гее своей светлой стороной, утратив нежное фиолетовое свечение, а магма планеты обрела равновесие.

Мэй хотела встать и подойти к Игорю, но тело не повиновалось. Тогда она сознанием потянулась к нему и ощутила, что капитан жив. Она чувствовала и его пульс, и его дыхание. Игорь жив! И жива Гея! У них получилось! Сознание Мэй снова погрузилось в небытие.

Колонисты

В течение шести дней Игорь и Мэй облетали свою спасенную планету. Игорь не переставал удивляться восторгу Мэй. Гея была прекрасна и собрала все чудеса, какие раньше довелось увидеть контактеру.

Два полюса Геи покрывали ледники Латипы. И если на севере среди ледяных заторов бродили одинокие белые медведи и стаи полярных волков, то на юге у краев полыньи собирались забавные неуклюжие птицы в черных фраках. Эти птицы не умели летать, за то плавали и ловили рыбу. На каждом из пяти материков можно было обнаружить вулканы и гейзеры, словно перенесенные сюда с Феникса. Кроме океана, омывавшего материки, и так напоминавшего Лоритань, были здесь и внутренние соленые моря, подобные Среднему морю Терры.

Разнообразию флоры могли позавидовать и Терра, и Зеган, и даже Флорибунда, собравшая растительность с разных планет. Здесь были пустыни и степи, леса и горы. Здесь были пресные озера, покрытые простыми кувшинками и благородными лотосами.

Гея умудрилась соединить в себе все четыре сезона. На разных концах планеты одновременно были лето и зима, осень и весна. И если где-то природа засыпала, то где-то она одновременно просыпалась. Если где-то опускалось солнце, то где-то оно вставало.

Игорь и Мэй понимали, что им пора возвращаться на «Сворог». Однако им не хотелось разрывать своего внутреннего единения с этим удивительным миром. Его не хотелось делить ни с кем. Конечно, завтра они вернутся сюда со своей командой. И «Сворог» никогда не покинет Гею. Но едва сюда придут другие колонисты, Гея перестанет быть миром для двоих. И они оставили себе в подарок последний, седьмой день.

Они выбрали для отдыха теплый уголок, там, где лето уже отдавало свои плоды. Они отыскали небольшое озеро, окруженное березами, соснами и плодовыми деревьями, так напоминавшими яблони Терры. Они купались, ловили рыбу и жарили ее на рожне. Они наслаждались этим миром, и им не хотелось думать о том, что они потеряли.

Вечером капитан и контактер сидели, обнявшись у костра, и Мэй задумчиво смотрела на Луну.

– Жаль, что люди из Федерации, которые прилетят сюда после нас, никогда не узнают, что когда-то здесь было две луны.
– А мы им расскажем, – отозвался Игорь.
– Но может случиться так, что они пройдут через метеоритное облако, когда нас уже не будет, когда мы все умрем.
– Тогда им расскажет кто-нибудь другой.
– Кто, если нас уже не будет?
– Ты думаешь, после нас никого не останется? А я думаю, что кто-нибудь да найдется, – улыбнулся Игорь и протянул Мэй яблоко.

Конец