ХВЕДАР ЖЫЧКА "ДЕНЬ БУДЕТ ЯСНЫМ"
Повесть
Перевод на русский язык, сделанный по украинскому переводу с белорусского языка
ЧАСТЬ 2
МЫ И САМИ НЕ ИЗ ПОСЛЕДНЕГО ДЕСЯТКА
38. ЕЩЁ ОДНА ВСТРЕЧА
- Загораете, товарищи моряки? - спрашивает младший лейтенант Введенский. - Ну да ничего, ещё два дня — и дома будем.
Третий день живём на барже. Баржа не самоходная, ждём, пока найдётся попутный буксир.
Экипаж баржи — командир, усатый мичман и два матроса — здесь, в большом городе, свои люди. Бродят по знакомым, ночуют в квартирах. А мы загораем.
Мы — это я, Коровкин и старший матрос Вася Буханцов, поставщик.
Сюда нам хорошо было добираться — комендант порта посадил нас на катер — и будь здоров! Нас сразу обеспечили всем необходимым, отвели места в кубрике. И в штабе тыла, где получали новую технику, питались в матросской столовой. Старший лейтенант Введенский за два дня проверил работу станции, мы снова запаковали её в ящики. Думали назад возвращаться по суше. Но Введенскому не удалось добиться ни машины, ни разрешения перевезти станцию железной дорогой. Вообще он человек непрактичный, совсем беспомощный как организатор. Только восхищается: «Ой, какая станция — первый класс!»
- Товарищ младший лейтенант, отпустите на берег, - просит Буханцов.
- Это почему?
- Да, может, в кино сходим.
- Нет у меня бланков удостоверений для увольнения и печати, - отвечает офицер.
- А они нам не нужны, у нас же есть командировочные удостоверения. Кинотеатр здесь совсем недалеко, вон он, - показывает рукой Буханцов.
Введенский смотрит на берег. Там, на набережной, прогуливаются уволенные на берег моряки. Все они направляются к кинотеатру, красная крыша которого видна с баржи.
- Ладно, - соглашается он. - Только выгладите форму.
Коровкин остаётся на вахте, а мы с Буханцовым идём в кино.
Возле кассы — длинная очередь.
- Становись, - Буханцов тычет мне в руки деньги, - пока дойдёшь к кассе, я сбегаю к одному знакомому.
Чтобы спрятаться от солнца, очередь завернула к дощатой ограде, где растут ветвистые деревья. За оградой — какой-то склад, навалены кучи пустых ящиков, бочек. Там хозяйничает мужчина в тельняшке, согнулся, перебивает ящики, вытаскивает щипцами гвозди из дощечек. Лица не видно, его закрывают растрёпанные волосы, точь-в-точь как у Богданова. Подожди, так это же он, Богданов! Как он тут оказался? А может, мне только показалось? Разве у него одного могут быть такие волосы... Вот куплю билеты, подойду.
- Эй, товарищ, за кем стоишь? - хлопает по плечу Буханцов, который вернулся от «знакомого», а я же хорошо знаю, что он просто искал пиво.
Озираюсь. Правда, матрос, за которым занимал очередь, отошёл вперёд на пять шагов. Догоняю его и ещё раз смотрю на человека в тельняшке. Он взял подмышку несколько дощечек и пошёл в сторону базара. Ну, конечно, Богданов! И спина, и походка его. Что он тут делает? А Ростов? Нюрка? «Ты же знаешь, Борис, какая у меня Нюрка», - вспомнились услышанные когда-то слова.