ПОСЛЕДНЯЯ ПЕСНЯ ЛЮБВИ
Уже больше чем столетие преобладает его образ, сотканный из эпитетов "сухой, педантичный, замкнутый, холодный, недоступный, надменный" и т.п. Но так обрисовывали Рахманинова его недоброжелатели. А те, кто близко знал Сергея Васильевича, напрочь отвергают эти характеристики великого композитора, дирижера, пианиста и, главное, Человека.
Молва гласит еще и о множестве его романов. А почему бы и нет! Высокий, красивый, неизменно элегантный, он имел немало поклонниц. За свою жизнь Сергей Рахманинов написал более 80 романсов, каждый из которых посвящался женщине.
Рахманинов - создатель классических сочинений серьезной музыки - всей душой был привержен музыкальному произведению, как говорится, "из совершенно другой оперы". Самой волнующей его грампластинкой была та, с которой звучали напетые Федором Шаляпиным "Очи черные". Кстати, один из самых первых романсов Рахманинова, написанный им за год до окончания Консерватории, в 1891-м году, связан именно с очами черными, заворожившими совсем еще юного композитора. Вот как это случилось…
Был у Рахманинова в начале 90-х годов прошлого века друг-приятель Петр Лодыженский (тоже композитор, но не знаменитый), которому Сергей Васильевич посвятил свое "Цыганское каприччио" для симфонического оркестра. А у Петра Лодыженского была свояченица, знаменитая цыганская певица Надежда Александрова, с которой Рахманинов дружил. По его настойчивым просьбам она часто пела ему таборные цыганские песни, приводившие его в восторг. Особенно ему нравился один напев, который и стал темой «Цыганского каприччио». Но это лишь присказка. А в "сказке" самый главный персонаж - Анна Александрова, сестра знаменитой цыганской певицы, жена Петра Лодыженского. И восемнадцатилетний Сергей Рахманинов безоглядно влюбляется в жену своего друга и посвящает этой кроткой и ласковой женщине с огромными черными глазами свой романс на стихи Д.Мережковского "О нет, молю, не уходи!" :
О нет, молю, не уходи!
Вся боль – ничто перед разлукой.
Я слишком счастлив этой мукой,
Сильней прижми меня к груди,
Скажи: «Люблю». Пришел я вновь,
Больной, измученный и бледный.
Смотри, какой я слабый, бедный,
Как мне нужна твоя любовь…
Мучений новых впереди
Я жду, как ласк, как поцелуя,
И об одном молю, тоскуя:
О, будь со мной, не уходи!
О, будь со мной, не уходи!
Это Анне Рахманинов подарил фотографию с дарственной надписью:
«Дай Бог, чтобы эта кaрточка как можно чаще напоминала родимой Анне Александровне Лодыженской человека, который был искренно ей предан и будет всегда глубоко уважать её память. Странствующий Музыкант Серёжка Р».
А потом Была Верочка Скалон. Три сестры Скалон впервые встретились с Рахманиновым - семнадцатилетним студентом Консерватории - в Ивановке (Тамбовская губерния) летом 1890 года. О событиях июня-июля того года, вернее, о том, что происходило с одной из трех сестер Скалон - Верочкой, которую Сергей Васильевич окрестил "моя Психопатушка", рассказала в своем дневнике тех дней сама Верочка Скалон. Вот фрагменты из ее дневника:
20 июня: "Господи! Что со мной?! Уж не схожу ли я с ума? Неужели это - любовь? Боже, как все странно. Я знаю одно… Я люблю его!
28 июня: "Мне грустно и досадно… Я начинаю бояться, что Сергей Васильевич ко мне совсем равнодушен. О, это было бы ужасно! Неужели это любовь?! Но ведь тогда это - одно мученье! Господи, помоги мне!.."
9 июля. "Боже, что я почувствовала, когда он вдруг ласково прошептал: "Ах, с какой радостью я увез бы мою Психопатушку на край света!.." Сердце мое забилось так сильно, что я чуть не задохнулась… Мои мучения кончились! У меня с сегодняшнего дня на сердце - рай! Он меня любит!"
А как же можно не загореться молодому человеку, если тебя беззаветно любит юное прекрасное и доброе существо? Конечно, Сергей загорелся… Он, почувствовав сердечное пламя юной подруги, ответил ей взаимностью. Своей милой "Психопатушке" Рахманинов посвятил в то счастливое для них лето в Ивановке, созданный там же романс "В молчанье ночи тайной" (на стихи А. Фета):
О, долго буду я, в молчанье ночи тайной,
Коварный лепет твой, улыбку, взор случайный,
Перстам послушную волос густую прядь
Из мыслей изгонять и снова призывать;
Дыша порывисто, один, никем не зримый,
Досады и стыда румянами палимый,
Искать хотя одной загадочной черты
В словах, которые произносила ты;
Шептать и поправлять былые выраженья
Речей моих с тобой, исполненных смущенья,
И в опьянении, наперекор уму,
Заветным именем будить ночную тьму.
Прошло время и сердечный пожар Сергея Рахманинова погас. А Верочке Скалон Сергей оставил, кроме романса "В молчанье ночи тайной", еще два бесценных подарка - он посвятил ей романс для виолончели и фортепьяно (где виолончель печально поет о неосуществимости желаний) и вторую часть его чудесного Первого фортепьянного концерта, в котором звучит тема очаровательного лета 1890 года в Ивановке и прелестной "Психопатушки" - Верочки Скалон.
Среди 80 романсов Рахманинова особняком стоят шесть. И это уже другая история, которая началась в апреле 1915 года, когда композитор перестал писать. Как будто лопнула струна. Почему? А наступила тяжелая депрессия, обострившаяся из-за кончины его близкого друга Сергея Ивановича Танеева. Полтора года Рахманинов не садился за рояль. Летом 1916 года он пишет Александру Гольденвейзеру: "У меня ужасное настроение. Тоска… Тоска! Дошел до той точки, когда ни с работой, ни с собой совладать уже не могу".
И вдруг через несколько недель после этих горьких, мучительных признаний - взрыв творческой активности! С 12 сентября 1916 года всего лишь за две с половиной недели Сергей Васильевич создает цикл романсов с совершенно новым музыкальным содержанием. Теперь, в дождливые сентябрьские дни 1916 года в душе Рахманинова расцвел радостный май. И глаза Сергея Васильевича останавливаются на стихах Валерия Брюсова, звенящих восторженным поклонением женщине:
Ты - женщина, ты - книга между книг,
Ты - свернутый, запечатленный свиток;
В его строках и дум и слов избыток,
В его листах безумен каждый миг.
Ты - женщина, ты - ведьмовский напиток!
Он жжет огнем, едва в уста проник;
Но пьющий пламя подавляет крик
И славословит бешено средь пыток.
Ты - женщина, и этим ты права.
От века убрана короной звездной,
Ты - в наших безднах образ божества!
Мы для тебя влечем ярем железный,
Тебе мы служим, тверди гор дробя,
И молимся - от века - на тебя!
Депрессии как не бывало! Какая же небесная сила наслала на Рахманинова эту очищающую, весеннюю, солнечную грозу?! А случилось вот что: во второй половине июня 1916 года Сергею Васильевичу в номер гостиницы "Россия" в Кисловодске посыльный доставил роскошный букет роз с приколотой к нему запиской от молодой певицы Нины Кошиц. И в музыкальной душе Рахманинова мгновенно зазвенел когда-то слышанный им её голос - сопрано удивительно глубокого и свежего тембра, с легкостью и невыразимой красотой звучавший в широчайшем диапазоне. В памяти его мгновенно встали во всем великолепии два сольных концерта обворожительной, веселой, шаловливой певицы, на одном из которых она пела его, Рахманинова, романсы - под его же аккомпанемент! И для него "воскресли вновь и жизнь, и слезы, и… любовь! Сергей Рахманинов почувствовал, что его "руки тянутся к перу (композиторскому), перо - к бумаге!" Он понял: чтобы дать выход нахлынувшим мыслям и творческим помыслам, нужно немедленно уехать туда, где всегда легко и быстро пишется - в Ивановку! И уже первого сентября из Ивановки летит очередное письмо к Нине Кошиц: "Многоуважаемая Нина Павловна! Или, милая Ниночка. Нинушка!" И далее в письме -- развернутый план целого цикла концертов с Ниной Кошиц, и в них она (под его аккомпанемент!) будет петь специально для нее отобранные Сергеем Васильевичем романсы, а главное -- те шесть романсов, которые он -- для нее! - уже творит в порыве страстного вдохновения две с половиной недели. Романсам свойственна большая утонченность, импрессионистичность музыкального языка, таинственная многозначность и недосказанность.
Вот эти музыкальные шедевры: "Ночью в саду у меня" на стихи Исаакяна в переводе Александра Блока:
Ночью в саду у меня
Плачет плакучая ива,
И безутешна она Ивушка,
Грустная ива.
Раннее утро блеснет,
Нежная девушка Зорька
Ивушке, плачущей горько,
Слёзы кудрями сотрёт.
«К ней» на стихи Андрея Белого:
Травы одеты
Перлами.
Где-то приветы
Грустные
Слышу, — приветы
Милые…
Милая, где ты, —
Милая?..
«Маргаритки» на стихи Игоря Северянина:
О, посмотри! как много маргариток —
И там, и тут...
Они цветут; их много; их избыток;
Они цветут.
Их лепестки трехгранные — как крылья,
Как белый шелк...
Вы — лета мощь! Вы — радость изобилья!
Вы — светлый полк!
Готовь, земля, цветам из рос напиток,
Дай сок стеблю...
О, девушки! о, звезды маргариток!
Я вас люблю...
«Крысолов» (помните, который играл на волшебной дудочке?) на стихи Валерия Брюсова:
Я на дудочке играю,-
Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,
Я на дудочке играю,
Чьи-то души веселя.
Я иду вдоль тихой речки,
Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,
Дремлют тихие овечки,
Кротко зыблются поля.
Малый домик там таится,
Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,
Милой девушке приснится,
Что ей душу отдал я.
«Сон» на стихи Федора Сологуба:
В мире нет ничего вожделеннее сна, -
чары есть у него, у него тишина,
у него на устах ни печаль и ни смех
и в бездонных очах много тайных утех.
«Ау» на стихи Константина Бальмонта:
Твой нежный смех был сказкою изменчивою,
Он звал как в сон зовет свирельный звон.
И вот венком, стихом тебя увенчиваю.
Уйдём, бежим вдвоем на горный склон.
Но где же ты? Лишь звон вершин позванивает
Цветку цветок средь дня зажег свечу.
И чей-то смех все в глубь меня заманивает.
Пою, ищу,
"Ау!"
"Ау!"
кричу.
И весь этот цикл, все шесть романсов, Рахманинов посвятил - ну, конечно же, Ниночке Кошиц. Известный дирижер А.Б.Хессин в своих мемуарах вспоминает: "Бывают особенно яркие художественные впечатления в жизни каждого человека, и к ним я отношу концерт, в котором пела Н. Кошиц и аккомпанировал Рахманинов. В ее исполнении была разлита исключительная теплота и задушевность, а в голосе было столько обаятельной красоты, столько нежности в тембре. Я редко встречал исполнителей со столь непосредственным ощущением композиторской мысли. В этом отношении исполнительское творчество Кошиц было до известной степени родственно Федору Ивановичу Шаляпину. Я бы сказал, что они артисты одной категории".
Да, как говорится, свою лебединую песню, спел Рахманинов с ней, с Ниночкой, в России. Шесть самых последних в жизни. И в этой "лебединой песне" Сергей Васильевич распрощался и со своей последней любовью (так получилось). И на память Рахманинов подарил Ниночке Кошиц тетрадь с эскизами своих вокальных жемчужин. И надо благодарить Судьбу за то, что она подарила талантливой певице Нине Кошиц, и гениальному композитору и пианисту Сергею Рахманинову светлые, наполненные радостью творчества, часы и дни, когда Рахманинов сумел создать и спеть свою финальную красивейшую романсовую песню. Ведь не явись его Нина, Ниночка, Нинушка - не было бы этого чуда.
После головокружительного концертного турне с Ниной Кошиц, за все оставшиеся 26 лет жизни Рахманинова (с 1917 по 1943 год), он не создал ни одного романса. И вообще: целый цикл из шести прелестнейших вокальных миниатюр - любовных романсов! - Рахманинова, посвященных одной-единственной женщине, вырвавшей его из длительной мучительной депрессии и вдохновившей на создание вокального жемчужного ожерелья - это единственный случай в жизни Рахманинова. Нина оказалась последней в его жизни женщиной - источником бурного и плодотворного вдохновенья. Счастливейший случай и для нас с вами! Ведь после Нины Кошиц ни одна "звезда" не взбудоражила душу Сергея Васильевича Рахманинова.
Сегодня студент-вокалист, прочитав в сборнике сочинений композитора: "Посвящается Нине Кошиц", в лучшем случае пожмет плечами. А между тем имя артистки всегда будет стоять рядом с именем Рахманинова.