Петербургское метро. На центральных станциях час пик длится часами. Люди касаются людей, дышат в лицо, избегая смотреть в глаза. Это не по любви. Многие демонстрируют терпение к себе подобным, проявляя смирение, как меньшее из зол. Кто-то пробивает себе место под солнцем, которого нет, расталкивая плечами сугробы человеческих масс. Наверное, медведи в берлоге делают что-то подобное. Люди неудобны людям. Раздражены. Если прощают, то снисходительно. Но есть и такие, кто прощает с удовольствием: подтолкните меня еще разок и я покажу, на какое прощение я способен, да хоть упадите на меня – вы увидите, что такое человеколюбие!
Захожу в густоту вагона. Привычным, слегка закручивающим движением убираю свои волосы набок, заботясь о ком-то, кто дышит мне в затылок. Пользуюсь спиной впередистоящего, как опорой для книги. В Петербурге читают. Вагоны метро похожи на читальные залы. Поезд дернуло, и я угодила каблуком прямо на лаковую безупречность левостоящей туфли.
- Извините ради Бога! – не извиняют. Дама, обследовав свою обувь и не найдя последствий, все же не смотрит мне в глаза: не хочешь прощать – не смотри в глаза. Важное правило.
Наконец улица, воздух, двадцать минут до работы. Я люблю эти ежедневные двадцать минут размышлений быстрым шагом.
В последнее время я живу в долг. Долг мой носит какой-то всеохватывающий характер, являясь не только денежным. С деньгами все ясно. Нет их – одолжи. А их нет, как бицепсов у того, кто их не качает. Научиться добывать средства всегда в списке моих планов, планов на какую-нибудь другую пятилетку. Сначала нужно научиться любить и хотеть деньги. Говорят, тогда они приходят сами. А пока зарплата, которая громко не устраивает коллег, а во мне рождает сомнения по-поводу собственной нормальности. Но есть еще один должок. Вернее его нет, есть его ощущение. Да и вернуть некому и нечем. Счастье в долг, много дорогого, неподдельного счастья за просто так в короткие сроки. Почти как банковская заманиловка. Не счастье, как самоощущение, как тихая лиловая лодочка на предрассветном прохладном озерце. Такое у меня всегда было в достатке и почти никоим образом не зависело от происходящих событий, от персонажей и не являлось уже следствием юного возраста, так как возраст тот был пережит. А самое настоящее, сумасшедшее, бессонное, сжигающее килограммы, заставляющее куда-то бежать, висящее множеством колокольчиков на кончиках пальцев, так, что малейшее движение звенит в тебе: счастье!
Набросок 2....