Человекоискатель

Василий Тресков
Человекоискатель

Народу в Москве  - с каждым годом все больше.  Но  нужного  человека найти   в толпе  также трудно, как  золотую песчинку в отвалах грунта.
Масачухин -   коренной москвич, и в  многолюдии ориентировался , как следопыт в тайге. У него свои ориентиры, свои путеводители, свои методики. Он  бережно заносил номера телефонов «нужных, хороших людей» в мобильник, и хранил их, как шкатулку с драгоценностями. Нужные люди, как бриллианты, не обесценятся, не подведут.
  Начинал список  Артем-слесарь, затем шел  Жора - адвокат, Дима - майор полиции, Настя -   для души и тела,   Олег - стоматолог, и многие другие, даже профессор социологии Поросенков.   У всех свои номера.
 Но  была и другая директория в мобильнике, которую Масачухин называл мрачно: «кладбище протухших друзей», и для них  его телефон   был недоступен. Там  покоились  имена  тех, кто  его предал  или обидел.
- «Протухли, как вчерашний антрекот, - говорил про них Масачухин. Но все это ручная, так сказать, коллекция, устарела на фоне информационных технологий. Тем не менее, за неимением лучшего, пользовался своим путеводителем, как компасом. Как выйдет из дома, так идет проторенными тропками среди многолюдия в заповедные места, где нет очередей. К примеру, чтобы к врачу попасть без  очереди - ехал  не районную клинику по месту жительства  на Ордынке, а в далекое от него  - Отрадное. Потому,  что  там работает стоматологом  Олег , а значить лечить его будут без   халтуры и очередей.
  Но, как-то, прибыв туда,  узнал, что  Олег уже там не работает. Сгинул в многолюдии, его не предупредив. Вместо него дама в очках, на кобру похожая, а к ней народ ломится.  Увязнув в трясине очереди,   застыл на распутье.
- Что же это Олег не предупредил, что сменил место работы, где его, теперь, найдешь, если мобильник его противным голосом отвечает, что «абонент не доступен». Видимо, обиделся Олег, что не сдал ему  по дешевке квартиру, которая в наследство от мамы досталась на Соколе. Придется его в похоронный список «протухших» друзей вносить.- Он грустно вздохнул, сетуя на несовершенный устаревший метод учета хороших людей, которым он много лет пользовался. Вспомнил, при этом, что один  друг у него жену увел, другой – гараж занял, третий  – долг пять лет не отдает.
Все они  покоятся в забытье, похороненные в его памяти. Для них  его мобильник - недоступен, и  потому для него они мертвы.
Зашел в торговый центр, чтобы купить лекарство от тоски в гастрономическом отделе. В  очереди у кассы столкнулся, нос к носу, с ожившим  коллегой Прухиным, похороненным еще год назад в его  памяти. С Прухиным они проект вместе готовили, а потом  тот переметнулся в другую проектную группу, прихватив все расчеты, которые Масачухин высчитывал.  В итоге   Масачухин остался ни с чем, а Прухин карьеру сделал в другой фирме. И вот, он живой, здоровенький с корзиной деликатесов и ликеро-водочных изделий.
Прухин ему головой кивает, а у Масачухина от него аллергия  на нервной почве.
-А вы не пробовали восточный соус, говорит, как ни в чем не бывало, оживший труп Прухин, - очень вкусный к котлетам…
Масачухин от него нос воротит, а Прухин этого нарочно не замечает.
-Говорят, вы новую фирму по разведению женьшеня открыли…, сверлит его маленькими острыми глазками, как сверлами Прухин.- Может,  телефончик дадите? Совместный проект сварганим, у меня есть идеи в этом направлении…
Масачухин дал номер телефона конторы ритуальных услуг, которым недавно пользовался, чтобы похоронить ненужного никому бомжа, обитавшего около мусорных контейнеров, за счет жилищного товарищества.
И пошел дальше. Видит на перекрестке рядом с палаткой «Шаурма и чебуреки» - ларек «Нанотехнологбытсервис» с рекламной акцией по продаже  приборов « человекоискатель», способных отличать человека от мусора. Недолго думая, купил по сниженным расценкам маленький приборчик с проводами, напоминающий портативный диктофон. В инструкции к нему говорилось, что изготовлен «человекоискатель» по принципу миноискателя  на  бывшем оборонном предприятии.
 -На базе миноискателя, плохих людей, как мины чувствует, чтобы не  «вляпаться» в  придурка, как в мину. На хороших людей он гудит, а плохих –игнорирует, словно и вовсе это не люди, а пустые субстанции. Идешь сквозь толпу, например, в метро, в час пик, как через минное поле и приборчик, в случае обнаружения хорошего человека, тут же гудеть начинает,- консультировал его продавец с нечесаной бородой, одетый в форму военного камуфляжа,  и с голубым беретом десантных войск на затылке.
 -Давайте проверим, говорит Масачухин.
 Включил прибор, похожий на определитель алкоголя водителей транспортных средств,  и навел его на продавца. Раздался гудок.
-Вроде, работает, говорит продавец и,   взяв приборчик, в  свою очередь,  навел щупальца на Масачухина.
Прибочик - загудел.
-Значить, проверено, мин нет, и я, и вы - хорошие люди, - заключил продавец нанотехсервиса.
-Но, раз такое дело, давай выпьем по маленькой коньячку, предложил Масачухин, хорошего человека сегодня редко встретишь. Чтобы без всяких гадостей и подлянок.
Они выпили по маленькой, закусив чебуреком с шаурмой, в соседней палатке. Выпили, поговорили. Родственные души обнаружили, и у него дочка - Марина и у Масачухина внучка - Марина, и обе в детский сад ходят и песенки поют. И тот, и другой грибы в сметане любит, и песню Высоцкого о друге. Спели ее незамедлительно. К ним присоединился хозяин палатки «Шаурма-чебуреки» Ибрагим. Проверили и его на человечность. Приборчик безотказно загудел.
-А говорят, людей нет хороших, воскликнул Масачухин, технику не проведешь,  и не подкупишь, это как  детектор лжи, правду от гнусности сразу отличает, и никакой взяткой не возьмешь.
Выпили по такому поводу еще по одной, и закусили чебуреком с шаурмой.  На этот раз бесплатно. Ибрагим - угощал.
Поехал на следующий день Масачухин в метро с приборчиком в кармане в самой гуще народной,  на станцию Курская. Включил, по пути. Прибор загудел  сиреной, так, что паника среди пассажиров началась прямо в вагоне метро, переполненном до отказа хорошими людьми. Все подумали, что тревога, какая-то, или терракт. И все готовы были к борьбе и  к спасению ближнего. Некоторые даже места престарелым и беременным женщинам сразу уступили. Знали бы они, что  это их испытывает на массовый показатель: « кругом все хорошие люди»,- приборчик из кармана Масачухина, то ему бы не поздоровилось.
-Вот, ведь техника, какая, - смущенно думал Масачухин, выйдя из вагона, на станции Курская, перебрасывая прибор с руки на руку, чтобы тот остыл.
 Пришел в банк кредит брать, и решил проверить банкира на благонадежность, а то возьмешь кредит в пять тысяч, а на тебя такие проценты повесят, что должен будешь все сто пятьдесят. И прежде, чем подписывать договор, хотел достать свой приборчик, а его в кармане нет. Карман аккуратно подрезан ювелирными ножничками карманного вора, тоже, видимо, очень хорошего человека, который просто ошибочно подумал, что - это мобильный  «айфон» с интернетом.
Когда он пришел домой, пересчитал деньги, полученные под кредит, то оказалось, что ему недодали двадцать  тысяч. Вместо двухсот тысяч, почему-то, на руках оказалось сто восемьдесят, а он расписался в договоре за все двести тысяч. Он знал, что теперь уж ничего не добьется, и ничего не докажет, если  его подпись в договоре стоит. А ведь, такой вежливый и услужливый был юноша – банкир , с шустро бегающими глазками.

Досрочник

Человек надеждой жив. С этой мыслью Бурматкин просыпался каждое утро. В этот день у него была надежда выиграть  дело государственной важности  в арбитражном суде.  Отбить  здание на Арбате от захвата рейдеров. За этот особняк он воевал по заданию департамента города. Надежда на победу и торжество справедливости питала его с рассветом, как горячая чашечка кофе со сливками. И потому он был бодр и жизнелюбив.
У Бурматкина вся жизнь состояла из текущих плановых надежд, начиная от квартальных и ближайшей пятилеткой. Собираясь на службу в Мэрию, Бурматкин думал также и о другой очередной надежде, которая заключалась в повышении в должности, если процесс  о собственности города будет выигран  в его пользу. Он давно метил на освободившееся место начальника отдела.  А тут, к его счастью, начальник Петькин скоропостижно умер на рабочем месте от служебного инфаркта, после того, как очередной прорыв трубы произошел на оживленной магистрали на Кутузовском. Гейзеры с кипятком обжарили встречные машины и пешеходов. Во всем оказался виноват Петькин, и, тот, не успев дописать служебную записку в свое оправдание, сгорел от обиды и возмущения.
 Был Петькин и нет Петькина - это никого не волновало. Его захоронили за казенный счет на Кунцевском кладбище и позабыли. А вот, то, что место освободилось, это всерьез взволновало болотистую гладь департамента. Бурматкин тут же незамедлительно собрал необходимые документы и направил в отдел кадров, согласно закону о Государственной службы на замещение вакантной руководящей должности.
Вчера ему звонили из кадров и уточняли некоторые сведения анкеты. По голосу кадровика Геннадия Ивановича почувствовал, что у него «клюет», что там всерьез рассматривают его кандидатуру. По собственной инициативе  подготовил служебную записку об оптимизации информационных технологий на двадцати страницах, и передал ее в приемную мэра. Надежды окрыляли  и питали его жизненными соками со всех сторон.
 Он вышел спозаранку на госслужбу, чтобы с утра пораньше подготовиться к пламенной речи на суде, а затем принять участие  на семинаре по проблемам утилизации бытовых отходов. Ему намекнули девушки из приемной, которые, как ему казалось, тоже были в него влюблены  после его подарков: трех шоколадок и  коробки конфет « Пьяная вишня», что лучший автор доклада поедет на международный симпозиум в Берлин по европейской утилизации отходов. И он снова надеялся и надеялся. Готов был порхать по воздуху на воздушных шариках разноцветных надежд.
Но такова наша жизнь, что надежды призрачны, как многоцветный горизонт, который дразнит радужными красками издалека, но попробуй, дотянись до него рукой. Надежды даже самые красивые, способны лопнуть в любой момент, как проколотые воздушные шарики. И едва переступив порог своего заведения, как узнал, что суд уже заочно отдал особняк рейдерам. На месте Петькина уже сидит специалист с внешностью модели. А  в Берлин поедет без всякого семинара молодой и перспективный юноша с прыщавым носом. Потому, что он - свояк президента Банка , который финансировал мэрию. Доклад же Бурматкина по оптимизации, где-то, затерялся во входящей почте мэра среди сотен подобных же докладов по оптимизации надежды на повышение в должности.
 Более того, в полдень, перед обеденным перерывом Бурматкина вызвали в отдел кадров, и  бритоголовый Геннадий Иванович Матехин, который еще вчера вселял ему надежды на повышение, угрюмо прошамкал   неудачно вставленными зубами в ведомственной поликлинике за казенный счет. - А вам, Бурматкин,  сколько лет-то. То-то, засиделись на госслужбе , пора и отдыхать, - и вручил ему уведомление об увольнение на досрочную пенсию. -Будете рыбку ловить, в скверики внуков нянчить,- шепелявил  Матехин, которому самому уже давно было за 70.
Внуков у Бурматкина не было,  так как не было детей. Из- за чего, еще лет двадцать назад от него ушла его супруга. Он жил один в своей однокомнатной квартирке. Рыбалку тоже не любил, и весь свой смысл видел в госслужбе от зари до зари. И потому от шока даже слова три дня не мог вымолвить, а когда вымолвил, то уже вышел приказ, а на его должность  прислали одну из смазливеньких девушек из приемной мэра. Ту самую, которой он дарил коробку конфет «Пьяная вишня». Вмиг Бурматкин оказался  не нужным госслужбе. И потому чувствовал себя так, словно его  досрочно и  заживо похоронили на пенсии с четвертью от своего былого оклада. С таким окладом  только бы с голоду не околеть.
 Просыпается он утром, и никаких надежд  голове. Телефон молчит, никто им не интересуется, и он, вроде, бы, уже совсем не нужен в этой жизни. Без него троллейбусы ходят и отходы утилизируют.
 Ходит он, как призрак, по ведомственной поликлинике и анализы сдает по три раза на дню. В мэрию его не пускают, он теперь посторонний. Бывшие коллеги мимо проходят не замечают.
-Куда же деваться, думает, если каждый день, как телесериалы в телевизоре, похожи один на другой.  Ни понедельников, ни праздников, сплошное времяпровождение в пространстве. Утром - сосиски с горошком на завтрак. В полдень - суп перченный в столовой для ветеранов госслужбы. А на ужин - чай с пирожком в  булочной-кондитерской, напротив дома.
 Дачи у него не было, и он не любил эти земельно-огородные работы. Пробовал искать работу по объявлениям, где продавцы и курьеры требовались, но  не старше двадцати лет. Даже там он оказался не нужен. 
-Так, зачем вообще просыпаться, думает, если  никому я не нужен, и все, то же самое завтра  повторится, без всяких надежд на лучшее.
 А  тут, еще зубы стали сыпаться, и ногу сводить при ходьбе. Если положат в больницу в шестиместную палату и одним туалетом на весь этаж, то, и вовсе никаких светлых надежд на будущее, одна тоска с капельницей и клистиром на ночь, для очищения желудка.  Не жизнь, а коптильное существование, или как ему сказали в пенсионном фонде, «дожитие, оплачиваемое государством».
-Зачем доживаться, думает, деньги у пенсионного фонда проедать. Вот,  если отправили меня на пенсию досрочно, может быть, и похоронят досрочно, как льготника  и ветерана госслужбы. Без очереди и суеты, сам себе место для могилки выберу, а то жди, когда тебя похоронят.
 Жена, которая от него еще в молодые годы ушла, уже и забыла о его существовании, живет где-то за границей, и даже открытки перестала слать «с новым годом». Так, что надеяться не на кого, и потому пришел  на кладбище, в правление, чтобы оформить  досрочно свои похороны, живьем захорониться, так сказать, на перспективу, чтобы доживать остаток жизни в могилке, никого не утруждая.
 Но в правлении кладбищенском заблажили, вроде, не принято, без медицинской справки о смерти, да, и, в общем, не привычно так живьем человека хоронить, что либеральная печать скажет и правозащитники.
- Нужны справки, характеристики нужны с прежнего места работы. Да и в обще это блажь. Здесь срочников хоронить не успеваем, мест нет. А тут вы со своими экзотическими просьбами. Идите с ними  в Гаагский суд жалуйтесь…,-отмахнулся от него суровый директор, с угрюмым взглядом на жизнь.
Но Бурматкин был настойчив, и,  пообещав директору кладбища завещать ему свою квартирку в Серебряном бору,   вроде, договорился.
-Так и быть, сделаем, сказал директор, смягчив свою угрюмость, пиши завещание, а справку мы тебе сделаем о смерти в платной клинике, там у меня зять работает, оформим, как надо.
 И вновь появилась, вроде, какая-то надежда и смысл жизни. Бурматкин при деле, по городу ездит, справки собирает, завещание у нотариуса оформляет, место на кладбище подбирает, так, чтобы летом прохладно было, а зимой не очень ветрено. Его  энергия рвалась, как  бьющая  канализация из прорванной  трубы.
 Вдруг видит объявление на остановке автобусной: « РЭУ №7 объявляет конкурс на лучший девиз и эмблему спортивно-молодежного клуба. Победитель получит денежный приз и отправится на международный конкурс в Норвегию, на лучшую эмблему в мировом масштабе».
Бурматкин прочитал объявление вдоль и поперек, и, сорвав его для верности,  чтобы другим конкурентам не досталось, приехал домой озадаченный. Тут же позвонил в Оргкомитет для уточнения. Ему все подтвердил  звонкий девичий голос, который  приятно взволновал его тело, как морской бриз  в засуху.