Наконец-то он пришел. Я так долго ждал доставки, а почта, как обычно, привезти посылку не торопиться. От радости я даже оставил почтальону большие чаевые, хотя всегда скуп на подобные расходы. Но сегодня важный день – привезли объектив, новый объектив, на который я по крохам откладывал из своей скромной зарплаты. Это сделало покупку еще желанней. Особенность его в удивительной компактности, благодаря которой возможен монтаж моей оптической системы. Не сдерживая нетерпение, я поехал к своему другу, единственному человеку, с которым приятно выпивать. Он хирург-неудачник, плавно спивающийся в нашей глуши.
Благодаря его экспериментаторской природе, я получил соратника и шанс осуществить свою мечту. У него дома, среди мусора и пустой тары из-под спирта был чистый, можно сказать стерильный уголок. Место, где он нехитрым хирургическим инструментом удовлетворял свое безудержное любопытство. Чувствовалось, то рядом способный человек, покрытый ржавчиной, как башенный кран на заброшенной стройке. Уныние моментально улетучивалось, как только речь заходила о его любимых, порой странных и пугающих экспериментах.
По моему виду Кирилл сразу угадал, зачем я пришел и сразу стал готовить домашнюю операционную к делу.
- Все готово к монтажу. Раздевайся и ложись на стол.
Зарядив мне мощнейший наркоз, он дождался диссоциации и принялся за дело. Диссоциативный наркоз был его идеей. Кирилл хотел, чтобы мое сознание покинуло тело на время операции и наблюдало его мастерскую работу со стороны. Мне эта мысль внушала опасения, но спорить я не стал, чтобы не злить друга, от которого так много зависело.
Как он меня предупреждал, я вышел за пределы тела. Сначала я провалился в какую-то глубокую темноту, а потом организм отключился. Я просто оторвался и взмыл вверх, будь у меня тело, оно наполнилось бы подкашивающим ноги ужасом, но теперь, когда я легче воздуха, можно просто летать.
Расположившись удобно, в углу под потолком, я стал наблюдать за происходящим. Кирилл обернулся назад, подмигнул в мою сторону, и начал оперировать. Вскрыв черепную коробку, он вытащил глаз, удалил часть черепной кости, выскоблив ее, как скорлупу. Не верилось, что все это происходит с моим телом, с моей головой. Смонтировав объектив и матрицу, он подключил матрицу к миниатюрному трансформатору, создающему небольшое электричество из ценных веществ крови и поставил переходник – к глазному нерву и гиппокампу, где хранятся воспоминания. После этого закрепил линзу, шунтировав стенки черепа. Он работал очень точно и аккуратно, чтобы не повредить сосуды мозга. Закрыв черепную коробку, как капот автомобиля, он начал маскировку хирургического вмешательства.
Мне бросилась в глаза банка, на верхней полке огромного стеллажа, заставленного медицинской литературой и сборниками неизвестных мне авторов. Стеллаж доходил до высокого потолка старой квартиры. В банке плавало ухо. Маленькое, изящное женское ушко, украшенное витиеватой золотой сережкой. Стеллаж был покрыт толстым слоем серой пыли, но банка сверкала чистотой. Стало понятно, что делает Кирилл, когда выпивает вечерами в одиночестве. Он почти никогда, кроме как по сильной нужде, не выходил из дома. Моментально сложилась картина, он сидит и шепчет в ухо, которое когда-то целовал, о своих открытиях и переживаниях. Ухо в загробье, ухо к Богу, замочная скважина на тот свет, к любимой женщине, которой по-прежнему вечером можно рассказать о новом, об открытиях да и просто пару пустяков . Он никогда не рассказывал о трагических обстоятельствах, при которых она погибла.
От этих мыслей Кирилл как-то сгорбился в моих глазах, уменьшился и ослабел. Мощный ум, покрывающийся пылью от невозможности себя реализовать, оказался с тектоническим разломом внутри.
Тем временем, маскировка подходила к концу. Волосы вернулись на положенное место, а по лицу проходил тонкий шов, как после драки или небольшой аварии. Он вывел меня из наркоза, проверил рефлексы и дал необходимые препараты. Удовлетворенный сел на диван и стал делать какие-то записи в свой хирургический журнал. Неделю нужно пожить у него, чтобы пронаблюдаться и под контролем принимать препараты. Кирилл сделал мне поддельную справку о травме вследствии неудачного падения, чтобы не вызвать подозрений на работу и у родных.
Спустя неделю наблюдения и обучения, я смог наконец-то выбраться на улицу. Превозмогая боль и головокружение я стал использовать свою фотографическую систему. Пока я успел сфотографировать только ушко, тайком. Мне эта деталь показалась очень любопытной, и она стала первым снимком в моей голове. Следует научиться пользоваться памятью, хранилищем фотовоспоминаний. Нужно, чтобы они запускались в сознании от запахов, звуков, прикосновений.
Я вышел на улицу, шелестели цветущие тополя. Сфотографировать все. Пучок пуха, падающий, каждый момент, взрыв пуха от легкого ветра. Все это теперь мое. Каждый миг, из него я, как соковыжималка забираю самое ценное. Я перестал спать, бесконечно играя сочными картинками в сознании, которых теперь не счесть. Каждая деталь теперь не ускользает от меня – изгиб ветки куста, аккуратный хвостик собаки, кратерные поры в коже на ногах девушек, момент падения капли воды и конечно ушко, маленькое ушко в формалиновом растворе…
Поздно вечером мне захотелось есть и я отправился в ночной супермаркет неподалеку от дома. По пути обратно почувствовал чье-то присутствие за спиной. Мой потрепанный друг крался по пятам.
- Отдай. Это единственное, что для меня важно. Я знаю, что это ты взял, пока жил у меня. Ухо не работает больше. Она меня теперь не слышит!
Кирилл совсем расклеился. Истерические искорки перескакивали по словам.
- Ты – вор! Как ты посмел это взять?!
Кирилл резко подскочил ко мне, из руки шурша выпал скомканный целофановый пакет, и он ударил меня старым тяжелым утюгом по голове. Знал, куда надо бить. От удара все потемнело и я упал без сознания. Вложив всю силу, он разбил объектив внутри, едва не убив меня. Объектив треснул, и мир теперь расколот в моих глазах. Паутинка трещин на каждом предмете, кроме ранее сделанных снимков. К тому же что-то сместилось в голове, и каждый день у меня адская головная боль, от которой не спасают лекарства.
Мой бывший друг спустя неделю повесился, не выдержав утраты. Ушко осталось со мной, но что с ним делать?