Я тихонько, чтобы не шуметь, подвигаю тяжелый стул к шкафу. То и дело поглядываю на диван, где задремал дедушка. Прислушиваюсь к его ровному дыханию. Все спокойно. Я продолжаю свою работу. Чувствую себя тайным агентом, которому поручено во что бы то ни стало достать секретную коробку из вражеской территории. Вскарабкиваюсь на стул и осторожно выпрямляюсь на нем в полный рост. Сердце бешено колотится в груди. Дрожавшими руками я притягиваю к себе шахматную коробку, мирно спрятавшуюся от меня на верхней полке шкафа. Фигуры шумно перекатываются, а я, испуганно прижав к себе эту ценность, быстро сажусь на стул. Еще несколько минут я боюсь пошевелиться.
На полу я уже выстроила игрушечный дворец из кубиков, домино и использованных батареек. На полу возвышаются королевские палаты, длинные переходы и просторные конюшни. Все только и ждет своих черно-белых хозяев. А я, светясь от счастья, по одному достаю жителей для своего замка.
Вытащив самую красивую, по моему мнению, фигуру, я начинаю говорить за нее, обращаясь к остальным:
- Я, как королева данной страны, заявляю… - пытаюсь я детским голоском воспроизвести подсмотренные мною интонации какого-то исторического фильма.
- Это король, - смеется дедушка.
Я только сейчас заметила, что он уже не спит, а внимательно смотрит за игрой. Его светлые и добрые глаза лукаво мне подмигивают, а потому я не могу понять, шутит ли он со мной.
- Как это король? – недоверчиво спрашиваю я.
- Ну, вот так! Тащи коробку, покажу!
Я послушно несу шахматную доску и таскаю горстями фигуры на диван к деду.
- Расставлять надо так, - дедушка ловко расставил партию и принялся объяснять дальше; - Вот это пешики. Видишь, какие они маленькие? Поэтому они ходят только на одну клетку. А это конь. Он ходит буквой «Г».
Я решительно не понимаю, почему конь ходит буквой и почему именно «Г». Однако, спросить об этом уже не успеваю. Дедушка продолжает засыпать меня новой информацией. Говорит, что это старая игра, пришедшая из Индии. И называется она – шахматы. Смыл этой игры в том, чтобы загнать в угол вражеского короля так, чтобы он не смог защититься. Так что король, которого я ошибочно называла королевой, оказался действительно замой важной фигурой во всей игре. Как по волшебству, фигуры стали раскрываться так, как я и подумать не могла. Мои сказочные принцы стали «слонами», король - «ферзем», охранники стали называться непонятным словом «тура». Дедушка говорил со мной, как со взрослой. В мою память впечатывались новые для меня слова: рокировка, рапид, гарде.
Незаметно шахматы стали моей любимой игрой. Приходя в гости, я первым делом чмокала бабушку в щечку, а потом бежала доставать волшебную коробку с полки. Мне нравилось в игре все: начиная с ощущения чудесного превращения безмолвных фигур в стремительных воинов, заканчивая одобрительными или упрекающими возгласами дедушки.
Партию расставляла всегда я. Если вдруг какая-то фигура оказывалась не на своем месте, дедушка с ухмылкой ставил фигуры на место, потом переворачивал доску там, чтобы белые фигуры были на его стороне. И начинал игру. Играли мы всегда несколько партий, а потому длилось это немало времени. Изредка дедушка посмеивался над ну уж очень глупыми моими ходами. Потом он всегда объяснял, что именно я пропустила и какую опасность не заметила. Но изменить хода не давал. За игрой и объяснениями проходили часы. Мы не обращали внимания на то, что бабушка зовет нас обедать; забывали про все, даже про любимые передачи по ТВ.
Успехи в игре приходили с большим трудом. Зато приносили настоящую радость. Я даже не знаю, что именно меня так порадовало: удачный ход или довольная улыбка дедушки.
Если первые наши партии длились недолго, частенько заканчиваясь моим скорейшим поражением, а подчас и вовсе «детским матом», то последующие могли длиться не один час. И все чаще мне удавалось свести партию к «ничьей».
Дедушка всегда говорил, что я хорошо защищаюсь, но совершенно не умею ставить маты.
- Неужели, не видишь? – горячо удивлялся дедушка, показывая на доску своими длинными пальцами.
Когда он понял, что бороться с моим «не видением» придется долго и упорно, дедушка достал откуда-то целую стопу старых журналов. В конце каждого из них были серии задач по шахматам из серии «мат в 2 хода». Когда мы, смеясь и споря, прорешали больше сотни задач различной сложности, дело медленно стало продвигаться.
Иногда наша игра заканчивалась моей победой.
- Мат! – громко объявляла я, подрываясь на радостях с места. Я немного смущалась радоваться, боясь, что дедушка расстроится, но, увидев его довольную улыбку, совсем уж успокоилась.
- Смотри, - с гордостью говорил дедушка бабушке, - внучка-то у нас как выросла! Уже деда обыгрывает!
- Так его, так! – смеялась бабушка в ответ.
Прошли годы. Я захожу к бабушке, открывая двери свои ключом. Бабушка сидит на диване и, кажется, дремлет. Я как в детстве плюхаюсь на диван, обнимаю бабушку за шею и звонко целую в щеку.
- Привет, дедуль! – шепотом бросаю я куда-то в сторону стола.
Бабушка этого не слышит, но все еще смотрит на меня усталым взглядом. Она спрашивает, как у меня дела. Я, на ходу отвечаю ей, но сама уже поднимаюсь с дивана и достаю свои любимые шахматы.
Теперь я быстро и безошибочно расставляю фигуры, да и давно научилась ставить маты. И по-прежнему обожаю шахматы, которые навсегда связаны у меня с детством и самой беззаботной радостью.
Фигуры величественно и строго стоят на доске, готовые к бою. Король и королева гордо поглядывают на своих противников, а неугомонные пешки спешат вперед, жертвуя собой ради победы. Тура (которую теперь я привычно называю «ладьей») по-прежнему кажется мне самой уверенной и надежной из всех фигур, стоящих на доске.
Дедушка улыбается мне…
… Но это только фотография с черной траурной лентой в правом углу. Тихо и умиротворенно горит лампадка. Шахматы молчаливо стоят на доске. А я знаю, что мне больше не с кем сыграть; не с кем обсудить ошибки и посмеяться над ними; не с кем просто поболтать ни о чем, не спеша, делая очередной ход. Дедушки не стало…