Виталий ждал меня на станции. Я вышел из маглва, держа в руке тонкий чемодан.
Мы обменялись с Виталием рукопожатием и свернули к лестнице.
-Ты, главное, помни. Эти «миссионеры новой жизни» сидят на пороховой бочке. Их у нас сразу на учёт взяли, - говорю я Виталию, когда речь зашла о предстоящем мероприятии. – Надо слегка надавать и они выложат все свои карты. У них постоянные проблемы с жандармерией, так что появление парня в маске детектива, они воспримут как новый визит ревизоров.
-Миссионеры новой жизни, - с усмешкой повторил Виталий. – Понапридумывают же.
-Идейные ребята, надо сказать. Эксперты в промывке мозгов. Слышал, некоторые граждане, получившие от них отказ на выдачу билета в Московскую республику, вешались прямо на пороге.
-Чем, интересно, они заправляют мозги нашим обиженникам?
-Вот сегодня и узнаем. Направо, Виталий.
Мы сделали крюк вокруг заброшенного парка и вошли в узкий квартал с невысокими домами. По небу, рассыпаясь и оставляя за собой искрошенный след, сонно ползут облачные слепки. Утренний холод вселил уверенность в прозрачный снег, и тот блестит, как падающая звезда – умирая, но не послабляя блеска. Оголённые деревья одиноко стоят по обочинам и с тихой мольбой тянут к тротуару свои кривые ветви.
-Давай повторим свои роли, - с готовностью сказал Виталий.
-Самое время.
-Значит, кто я там?
-Ты, талантливый режиссер, порядком утомлённый от цензуры и постоянных преследований. Ты изъявляешь желание переехать в московскую республику.
-Да, я обиженный режиссер. Пришел поплакаться в ворот этим сектантам. А дальше что?
-А дальше импровизируй. В нужный момент ты показываешь им свое резюме. Они его просматривают. Когда ты задашь вопрос «подхожу ли я вам?», я врываюсь в контору и начинаю ревизию.
-То есть вопрос «подхожу ли я вам?» - это наша условная команда?
-Совершенно верно.
Виталий приподнял ворот и кичливо заявил:
-Раз плюнуть.
-Хорошо, теперь повторим вопросы технического характера. Объясни мне все тонкости оборудования.
-Для начала, расчехли монитор.
Я сел на корточки, раскрыл чемодан. Действую по выученной накануне инструкции: раскрыть нишу с сенсорной панелью, - есть; запустить устройство в режиме индивидуального мониторинга, - готово; снять внутреннюю обивку с крышки чемодана, сделано. В отражении прозрачного монитора, я вижу свое осунувшееся лицо.
-Пять баллов, Иеремия. Теперь смотри, - он присел напротив и уставил указательный палец в правый глаз. - Видишь что-то?
-Пока что нет.
-Запускай синхронизацию.
-Сей момент. Пошло.
-Теперь смотри мне в глаза, - приказал Виталий.
В его темно-зеленных зрачках яркими титрами замелькали крохотные письмена и причудливые схемы. Он смотрит на меня остекленевшим взглядом московского киборга. Не смотря на сугубо технический характер процедуры, мне, прямо сказать, неловко наблюдать, как определенная часть организма моего знакомого, обрастает плодами технического прогресса. Сияющие глаза извечно вселяли и вселяют страх в сердца людей. Поэтому я нарочно перевожу взгляд на монитор и читаю:
-Синхронизация завершена, микровизор найден.
Виталий провел ладонью перед моим лицом. На мониторе я вижу себя и тянущуюся из нижнего угла экрана руку Виталия.
-Работает? – предугадывая, спросил он.
-Да, теперь я чувствую себя на месте твоего мозга. Я вижу все, что видишь ты.
-Микровизоры, или, правильно выражаясь, линзы с видео-передатчиком. Не очень оригинально, зато пригодно. Правда, от постоянного ношения, можно повредить сетчатку глаза.
-Ничего удивительного, - буркнул я.
-Работает по принципу: сервер-клиент. За одну сессию можно синхронизировать до пяти клиентов с одним сервером.
-Это понятно. А, к примеру, они могут работать по принципу "клиент-клиент"?
-В этом нет необходимости. Функционал клиента рассчитан строго на себя самого, он не может управлять другими клиентами. Другое дело, сервер. Он может передавать минимизированную картинку с одного клиента другому. Это значит, что в глазах одного носителя микровизоров будет мельтишить виртуальная картинка с визора другого носителя. То, что ты имел в виду - это микросервер. У нас пока самый маленький сервер умещается на очках, и то, его панель управления крепится на браслете. Виртуальные панели управления, насколько я знаю, в Калужском конгломерате еще не изобретали.
-Беру свои слова обратно, мне до твоего мозга далеко, - не скрывая добрую зависть, сыронизировал я.
-Ладно, не будем отвлекаться. Видишь, на сенсорной панели индикаторы? У каждого из них три фазы: желтая - норма, оранжевая - предостережение, красная - критическая отметка. Будь предельно внимательным с индикатором синхронизации. Иногда сбивается сигнал. В общем, когда начнутся шумы, то усиливай сигнал.
-Учту.
-В пуговице на моем воротнике встроен нано-микрофон, так что, в твоих микронаушниках будут слышны звуки и речь.
-А если я захочу тебе что-то сказать или дать совет?
-Так и говори! В твой монитор встроен сверхчувствительный микрофон, в моих ушах так же спрятаны крохотные наушники.
Виталий поднялся на ноги и поправил шляпу.
-Не переживай я все продумал, - успокаивающе подбодрил он.
-Не забудь условную команду! - недоверчиво промямлил я.
-Не забуду. Теперь по матрешкам, ты в переулок, а я к миссионерам новой жизни.
Столкновение кулаков, как пожелание удачи перед ответственным заданием. И Виталий исчез за поворотом.
-Слушай, а мы так и не обговорили свои позывные? – в наушниках послышался скомканный голос Виталия.
-Давай как проще. Ты – Ангел, я - Орда.
-Неплохо. Как изображение? Нет помех или шумов?
-Полный порядок. Вижу, ты подходишь к двери.
-Да, значит, на каком этаже обосновались сектанты?
-На втором. Крайняя дверь слева.
Виталий вошёл в подъезд. В тесном пролете, отчетливо слышится учащенное дыхание. Он взволнован.
-Расслабься Виталий, если что я помогу.
-С чего ты решил, что я переживаю?
-Странновато, ты дышишь.
-Пустяки, набегался просто. Давненько, просто не бегал. Я захожу на второй этаж, как слышно, Орда?
-Уже заметил. Слышу хорошо, Ангел.
-Моргания не мешают?
-Ни чуть. Думай больше о предстоящем собеседовании.
-Упс! - с открытой опаской прошептал Виталий. Он забежал за угол. В мониторе видна сплошная стена. Она дрожаще уходит влево, как дверь-купе, открывая взору коридор. Это Виталий выглядывает из-за угла.
-SOS! - почти гортанным звуком прорычал он.
-Что такое?
-Надо ретироваться.
-О чем ты? -недоумеваю я.
-Видишь тех двоих в конце коридора?
-Выгляни еще немного, я вижу только одного. Все, спасибо, теперь вижу обоих.
-Справа, высокий, со шваброй и лазерным индикатором. Это Никифор. Работает в нашем корпусе сантехником. Заметь он меня здесь, мигом настучит начальству. И глазом не моргнет. Та еще крыса, - проворчал Виталий.
-Беда, - затянул я. - Что делать будем?
-Меняемся ролями! Ревизором буду я, а ты - обиженный режиссер.
-Неплохо-неплохо, - раздосадовался я.
-Ну ты не беспокойся, я буду подсказывать тебе терминологию в наушники, - кривя ртом и дружески насмехаясь над моими словами, промычал он. В пародийном тоне Виталия слышна и радость, словно он предвидел такой поворот событий.
-Давай, выходи уже оттуда, я жду тебя в переулке.
-Уже иду. Ты пока включи стерилизатор запасных микровизоров.
-И хватит гоготать, я в твоей терминологии дуб дубом.
-Ну, станешь рябиной.
Виталий вынырнул из здания, зашагал вниз по кварталу и свернул. Я обустроился в глубине задних дворов, где пересекаются четыре переулка. Изображение на мониторе потемнело, а потом, в центре возгорелась еле заметная точка. Виталий приближается ко мне, а я, с сигаретой в зубах, жду его на ступеньках у пожарного выхода.
Я вижу, как он, тщится сдержать беспричинный, но весьма навязчивый смех.
-Чего ты? - спросил я, вставая со ступенек.
-Надо ж так обломаться.
-А ты что думал, в сказку попал? В этой чёртовой жизни ничего не проходит гладко. Обязательно должна попасться кочка…
-Хватит философствовать, Иеремия, - прервал он, - доставай из футляра запасные микровизоры, я пока настрою тут все. Не забудь оставить мне свою пушку.
Виталий раздвинул боковой отсек чемодана и извлек колбу с новыми микровизорами.
-Одевай, - бодро сказал Виталий, протягивая мне колбу.
-Второй раз в жизни примеряю линзы.
-Уверяю, друг, через пять минут ты забудешь о них.
Я душевно кивнул в знак доверия. От предвкушения забытых ощущений по телу разливается приятный холодок. Я открываю колбу.
-Ну как? - с задорным интересом спросил он.
-Отлично.
В углу взора нарисовалась виртуальная карта. Откуда не возьмись запестрили шумы, помехи и искажения. Ну вот! А я так страждил взглянуть на мир сквозь новую призму уверенности.
-Сильно шумит то?
-Да, Виталий, я тебя почти не вижу.
-Постарайся не махать зрачками, я запускаю синхронизацию.
Зрение стало проясняться. Развеялись шумы. Картинка волнообразно исказилась, прежде чем нормализоваться. И вот все стало на свои места. Я смотрю на мир чистым взором с прозрачным оттенком синевы.
-Я отключаю виртуальную карту, - предупредил Виталий.
-Да, не нужен мне навигатор, только мельтешит перед глазами. Держи, - я возвращаю Виталию колбу.
-Нам бы теперь поменяться верхней одеждой.
-Не вопрос.
Я мигом стягиваю с себя пальто и проверяю карманы. Пушка, документы, маска детектива…
-Ничего не трогай, оставляем в карманах все, как есть, - сбил меня с мысли Виталий. – Для пущего реализма.
Никаких возражений. Мы обменялись верхней одеждой и даже шляпами. Его пальто немного жмет в плечах, да и рукава коротковаты. Я с трудом скрепил борты и завязал пояс. Чувствую себя водолазом.
-Всё в порядке? – Виталий поправляет ворот.
-Почти, - недовольно изрек я.
-В чем дело? – он маскирует своё непонимание. Глядя на меня даже ребенок определит причину моих негодований.
-Надеюсь, все пройдет гладко, без форс-мажора. Иначе твоё пальтишко пойдет на тряпки.
-Не переживай, никаких экстренных ситуаций. Веди себя естественно. Вот, возьми карту с портфолио. Ну, пошёл!
Стук кулаками.
Переулок.
Квартал.
Подъезд.
Лестница.
Я захожу на второй этаж. Презренный Никифор всё ещё стоит у дверей в офис миссионеров новой жизни. Его компания разрослась до четырех человек. Среди них присутствует и женщина; её лицо, как и часть фигуры, скрыто за плечами рослого типа.
-Смотрю, они слегка преумножились, - усмехнулся Виталий.
-Ещё бы, многие хотят покинуть наш мрачный край. И не многим это удаётся. В раю, не место убогим. Строгий отбор...
-Ладно-ландо, перестань! Скорее иди.
Я тяжело вздохнул, давая Виталию понять, что чертовски презираю, когда прерывают мои философствования. Меж тем, разговор молодых людей в конце коридора перерос в гомон. Они подтрунивают, хохочут, обмениваются хлопками ладоней. Плечистый тип обнял соседку за талию, девушка ответила взаимностью. Он повернулся в сторону Никифора и я увидел её лицо.
Скорее за угол!
Мысли запутались как провода. Неясность, помешательство, интерес, взбудораженность, возмущение, интрига. Все эти чувства кубарем скатились в скрежет воздуха по нёбу – в попытку сдержать беспричинный смех.
-Что такое? Чего ты гогочешь? – спросил Виталий, желая присоединиться к торжеству идиотского хохота.
-Ты видел это? – протолкнул я сквозь смех – Нет, ну ты видел это?
-А? Чего видел? Кого видел?
-Вот что случается, когда два потомственных неудачника собираются провернуть пыльное дельце.
-Ну и кого ты там увидел, можешь ответить?
-Софию!
-Ту самую вдовушку, которая готовит тебе ужин и стирает сорочки?
-Верно. Но каким образом она оказалась здесь? Именно в этот день! И что она забыла здесь в обществе этих лоботрясов? – взвился я.
-А ты, поди, ревнуешь, ага?
-Да ну тебя. Лучше скажи: у тебя есть другой план?
-Другой план? - задиристо переспросил Виталий. - Никаких других планов. Действуй, как было обговорено.
-Ты понимаешь, что...
-Друг, давай рассмотрим все конструктивно. Я рабочий человек, ты сам прекрасно помнишь, сколько стараний и сил я потратил, сколько порогов обил, чтобы получить место под солнцем. Наш начальник про-правительственный деспот. Он лебезит перед властями. Для него все, кто покидает калужский конгломерат - враги народа, ренегаты, трусы. А Никифор - его угодник, и готов круглосуточно доносить на всех, только бы повысили в должности. На прошлой неделе я уже провинился слегка перед начальством. А теперь подумай: какие мысли и желания возникнут в голове у стукача и подхалима, если он встретит неугодливого коллегу у дверей в офис «миссионеров новой жизни»? Что до тебя: ты свободный человек, студент на грани отчисления, ты вправе ходить куда угодно. И если тебя встретит дама, с которой ты спишь только по зову природы, уверяю, ты потеряешь немногое. Так что, пошевеливайся!
Как же он талантливо отбил все мои карты. За одно и притупил желание тянуться к колоде. Я выглянул в коридор. София прижимается к рослому мужчине, как к алтарю. Видать, я слишком поторопился в патетичной обрисовке ее ментального взора. Когда она, после лихой ночи, клала голову мне на грудь и сковывала меня кандалами своих объятий, я без устали карал себя. Карал за то, что не могу быть для нее твердой опорой и скалой, за которой можно укрыться от бед. А теперь, растворяясь в кислотных чувствах и наблюдая за их объятиями и истомно-озорной речью, я хочу ударить себя прикладом по голове. Откуда же во мне столько наивности? Для неё я был твердой мужской стороной, с которой не так страшно… вздор!
-Ты чего задумался? - всполошился Виталий.
-Ах, будь по-твоему.
Я вышел из скромного укрытия. Робко приближаюсь к компании молодых людей. Гул раздумий заглушает гвалт устроенный молодыми людьми.
-Простите, где здесь находится офис миссионеров новой жизни? – с высокомерным спокойствием начал я.
-Дурак, надо было спросить кто последний в офис. Но и это сойдёт, - донеслось из микро-наушников.
Завидев меня, София, словно по выработанному инстинкту, убрала со своей талии гигантскую ладонь плечистого мужчины и отпрянула к стене. Она все поняла. Она не задает себе вопросов, вроде каким боком оказался здесь её добрый знакомый, да ещё и в пальто на два размера меньше. Разум притуплён от неожиданности. К её лицу прикатила тень стыда и растерянности.
Здоровяк хлестнул меня хищным взглядом. Мясистые губы презрительно потянулись к носу. В другой обстановке он бы расквасил мой череп всмятку и раздробил бы кости.
-Ну, что вы, дорогая София, я вовсе не хотел обрывать вашу идиллию, - произношу я сквозь призму окаменевшей улыбки.
-Иеремия, здравствуй, милый, - всклокотала София. - Ты не обращай внимания, это так, по-родственному. Он мой двоюродный брат.
Из наушников:
-Оставайся хладнокровным, улыбнись и спроси, и спроси кто последний?
-Родственные узы это хорошо. Я ещё раз прошу прощения за то, что своим появлением нагнал туч в ваш маленький рай. Кто последний в офис?
София кинулась ко мне, но я жестом отодвинул её и оглядел всех присутствующих.
-Ну, кто последний то?
-Она, - прорычал плечистый тип и неряшливо взмахнул подбородком в сторону Софии.
-Ты будешь за мной, - обратился я к ней.
Остальные, услышав эту реплику, как по приказу извне, всполошились и синхронно вперили в меня враждебно-непонятливые взоры. Я смотрю на Софию.
-Это ещё почему?! – ощерился Никифор.
-Да, что за дела? Мы тут, понимаете ли, с четырех утра стоим, а он явился и уже хочет попасть в офис! Ну-ка быстро встал в очередь! - подхватил второй.
Ситуация накаляется. Открой дверь, парень, пока не поздно, - вынырни из этого бурлящего кипятка. Я обхватываю ладонью шарообразную ручку, но тяжелая рука падает на плечо и поворачивает лицом к стоящим.
-Тебе непонятно сказали? Ты никуда не пойдешь!
Отлично, не хватало ещё озлобить здоровяка. Меня опутывает сонливость. Если дело дойдет до передряги, я не смогу положиться на реакцию. В наушниках слышны настояния Виталия. «Не ввязывайся в драку, слышишь? Просто наплюй на него, запрыгни в офис этих миссионеров, и закрой дверь на замок! Ну же! Чего ты медлишь!?».
София приникла ко мне и с обороняющимся видом прислонилась локтем к моему плечу. Интересный ход. Что же он несет собой?
-Ребята, успокойтесь, он идёт со мной, - мягко сказала она.
В наушниках:
-Я смотрю, у нас появился новый союзник. Ты только не впутывай её в наше дело.
Мужчины переглянулись и равнодушно пожали плечами. Здоровяк отошёл к окну и погрузил лицо в пелену утреннего света. Никифор и его товарищ продолжили разговор.
Я открыл дверь и поволок Софию за руку. Мы оказались в небольшом предбаннике со стенным гардеробом.
-Что все это значит? - нетерпеливо спросила София.
-Я хотел задать тебе тот же самый вопрос.
-Послушай, я тебе ещё в прошлом году говорила, что мы можем уехать в Московскую республику вместе. Ты талантливый музыкант, а я умею рисовать. И я не раз предлагала тебе подать заявку, прийти сюда.
-А в итоге решила все провернуть сама?
Она стыдливо отвела взор.
-София, мне придётся притупить твой оптимизм. Я криворукий лентяй, а ты рисуешь ширпотреб. И мы будем загнивать в своих тесных квартирах до конца дней. Сначала я, а потом ты. Выкинь из головы навязчивые идеи. Мы ничем не лучше тысячи других граждан, которые приходят сюда каждый месяц в поисках, так называемого «билета в рай». Опомнись, милая, ты нужна своим детям.
-Ладно, я не буду возражать. Мне надоело опровергать твои несуразные доводы. Хватит! Короче, варись в своих упадочнических настроениях, а я полечу к солнцу. Лучше ответь на вопрос: что ты тут делаешь?
По зову паранойи я хотел было оглядеть помещение, но из наушников донеслось недовольное ворчание: «да не крути ты головой своей, и так тут шумы начались».
-Нет времени объяснять, подожди здесь, я войду.
-Но…
-Меньше вопросов.
София отступила. За усталым кивком, таится нестерпимое желание засыпать меня вопросами.
Следующее помещение так же не могло похвастать богатством интерьера. На половину кабинета разлёгся многоярусный стол. В углу высится скромный системный шкафчик с сенсорными стеклами. Окна задёрнуты жалюзи с голографическим покрытием. Обитатели кабинета, - двое мужчин старше сорока лет, - предпочли тягучий электрический свет, лживо-радужным лучам солнца.
-Проходите, молодой человек, располагайтесь, - с непритворной почтительностью сказал один из них. Сходство в чертах их лиц, могут свидетельствовать об их близком родстве. Правда, у одного сохранность подкачала. Волосы испещрены проседью, а лицо малость изранено морщинами. Он и обратился ко мне. – Ну–с, поскольку причина прихода в наш дивный уголок, у всех одна, то предлагаю вам рассказать немного о себе.
Я куртуазно снял шляпу.
-Зовут меня Ерофей Луганский. 2086 года рождения. Я талантливый режиссер, композитор и оператор.
Седой поднял брови до верхнего края лба. Восхищение цепной реакцией передалось к другому брату. Я на прицеле у предвкушающих взглядов.
А наушники трещат, от настояний Виталия. «Иеремия, вешай им побольше лапши про свою биографию. Покажи себя, как обиженного жизнью режиссеришку. То есть тебе нужна помощь и поддержка и ты в отчаянии готов раскрыть душу каждому проходимцу».
Я замечаю, что на лацканах у братьев закреплены круглые значки, содержащие голограммное изображение. Две руки, словно из противоположных миров, тянутся на встречу друг другу. От неба к земле и от земли к небу. Божья длань снисходит с обиталища небесного, дабы вытянуть последнего праведника из трясины земных пороков. По краям картины каскадом движутся письмена «Миссионеры новой жизни», «Нам ведомы стези к новому Раю», «Московская республика ждет тебя, брат».
-Продолжайте, молодой человек, не смущайтесь. Все хорошо. Мы слушаем вас внимательно, - мягко, смакуя каждым словом, произнёс другой брат.
-Я, в общем, как это сказать, - хаотично елозя словами начал я.
-Брат мой, вы скованны сомнением и страхом. Сбросьте с себя эти путы, в новой жизни, которую вы более чем достойны, нет места сиим издержкам старого бытия.
«Дружище, у тебя от их елея уши не слиплись? Говорят так, словно прямо сейчас выдадут билет в Московскую республику. Треклятые сектанты» - сплюнут Виталий.
-Ладно, братец, коль стенания душевные затмили думы твои и во избежание оказий, я хочу предложить тебе заполнить анкету устно. Я буду задавать вопросы, а твоя задача, брат, отвечать на них, как можно правдивее и без утайки подробностей. Брат Анастас, - седовласый учтиво указал кистью в сторону другого сектанта.
-Хорошо. Мне очень неловко перед вами за своё поведение.
-И не вздумай волноваться, братец!
-Постараюсь.
Подзывающим жестом седой велел соратнику сесть на соседний стул. Тот повиновался, и, оказавшись между нами, выдвинул из стола электронный планшет.
«Отлично, продолжай-продолжай! Как говорилось в одной старой книге: да у тебя талант к нищенству заложен с детства» - иронично похвалил меня Виталий.
-Приступим, - с радужной готовностью сообщил Анастас.
-Повтори ещё раз, как тебя величать, брат.
-Ерофей Анохин… - робко напомнил я.
«Дубина, какой ещё Анохин? Ерофей Луганский, 2086 года рождения. Я тут записываю всё. Быстро исправляйся, пока они не пронюхали», - рявкнул Виталий.
-Ерофей Анохин-Луганский. Год рождения 2086.
-Образование?
-Окончил десятилетнюю школу с физико-математическим уклоном. Прошёл экстерном курс среднего профессионального образования. Так же имею высшее образование по специальности режиссер-постановщик.
-Каков твой стаж работы, братец?
-Весьма богат. Около 10 лет. Я начал работать ещё с девятого класса. Скончалась мать, и мне пришлось кормить сестру.
«Какая трогательная история. Я сейчас расплачусь».
-Прости, братец, а где сейчас твоя сестра? – понимающе спросил седовлас.
-Она вышла замуж и перебралась на другой конец калужского конгломерата.
Старик искупительным видом кивнул мне и перевел взгляд на Анастаса.
-Все ли записал, братец Анастас?
-Все записал, братец Игорь, - живо ответил тот и отложил планшет.
-Скажи, пожалуйста, братец, в каких областях искусства тебе удалось хорошо реализовать себя?
Вопрос очень каверзный. Я могу вольготно перечислить им все ведомые и неведомые мне просторы культуры. Но вот беда, смогу ли я уложиться в нужное время, если они попросят продемонстрировать свои достижения?
-Музыка и режиссура, полагаю. В тех областях я чувствую себя, как рыба в воде.
-Эх, - вдался в ностальгию седой, - давно в наши края не заглядывали музыканты и режиссеры.
Сознание укололо навязчивое желание спросить: и много среди виденных вами музыкантов были высокоми? Но нет, я обязан, как партизан выжидать удобного момента.
Седой мужчина заключительно подмигнул Анастасу. И они дружно переключили внимание на меня. В этих пышущих предвосхищенной феерией лицах, невозможно уловить и песчинку фальши. Ее там просто нет.
-Братец Ерофей, ты в одном шагу от Эдема. Нам осталось лишь воочию убедиться в твоем мастерстве. Ведь, ты сам знаешь, в раю нет места бездельникам и пустословным неумельцам. К нам не приходят окольными зарослями, чтобы потом попирать лужайки своими грязными ногами. Покажи нам, чем ты замостишь свою дорогу в Новый Эдем?
«Открывай дипломат, Ордовский, бери фиолетовую карту с надписью «Преступление за косарь».
Сказано – сделано.
Братец Игорь аккуратно, - точно хватая яйцо, в котором хранится игла его жизни, - взял из моих рук карту памяти.
Карта перешла в не менее дотошные руки Анастаса. Он загрузил ее в приёмный отсек сбоку стола. В воздухе, под аккомпанемент до-мажорного трезвучия всплыл призрачный экран
Заставка.
Титры с липовыми именами.
Экран показывает нам полет над обнинским округом. Интересный прием, оператор пытался передать нам мироощущения некого городского духа, облетающего свою безграничную обитель. Камера то огибает высотки, то стремглав пикирует в переулки, то ракетой взмывает в дождливое небо, то червем волочится по асфальту, а под конец усмиряется и хищной птицей садится на один из фонарей. На экране появляется название фильма «Преступление за косарь».
«Повернись-ка к ним, - предвкушая приятные отзывы, велел Виталий, - я хочу глянуть на их физиономии. Вот, так хорошо, не двигайся. Да не вихляй ты головой пустой своей, сказал тебе!»
Уже полчаса меня стесняют полярные чувства, с одной стороны в меня летит хвала и одобрительные возгласы братьев миссионеров, но с другой - нетерпеливое и колкое ворчание Виталия буравит барабанные перепонки. «Долго ещё?», «ну же, Ордовский, давай прерви их просмотр», «Чёрт бы тебя побрал, Иеремия, я уже начинаю мерзнуть», «если через минуту не прервешь просмотр, то, клянусь своей профессией, я больше никогда не проверну с тобой никаких дел». Но то были пустые угрозы. Не впервой слышать от него такие обещания, а подвернется рискованное дельце и Виталий тут как тут. Он неизлечимый авантюрист.
Человек в белой сорочке с манишкой убегает во тьму.
Продолжение следует.
Титры лениво поползли вверх. Экран стал затухать. Братья, не скрывая восторга, обменялись впечатлениями. Я смотрю на них - на эти пульсирующие неподдельным восхищением лица, – и с ужасом ощущаю, новый прилив сердоболия. Да, уже и не так сильно хочется обманывать их и устраивать ложные ревизии, тыкать в лицо револьвером и принуждать вскрывать свои архивы. Но, план есть план.
-Подхожу ли я вам? – требовательно спросил я.
«Уже бегу! Заговори им зубы пока!»
-Подходишь ли ты нам? – усмехнулся братец Игорь. – Самый глупый вопрос за сегодняшний день! Конечно же, подходишь! Мы с братцем Анастасом даже обескуражены. Как такие самородки оставляют себя на тление в калужском конгломерате?
-У меня были проблемы с жандармерией. И сейчас они не поубавились. Меня награждают нищенским гонораром только за правительственные заказы. А мне неугодно плясать под их дудку.
-Ох, да. Конечно, понимаю. Ну что ж. Теперича ты волен дышать полной грудью, ибо с этого момента ты причислен к обитателям Нового Эдема! Ты гражданин московской республики!
-Я неслыханно рад товарищ... вернее братец Игорь! Но мне бы хотелось узнать, как проходит процедура переезда?
Седовласый Игорь на момент задумался и с не менее слащавым тоном продолжил:
-Все очень легко. Сейчас ты можешь отправиться в нашу гостиную этажом выше. Мы пока подготовим документы. Утром, в пять часов, за тобой заедет перевозчик.
-И он проведет меня в московскую республику?
-Не совсем. Он проведет тебя до нашего полигона, а там уже второй перевозчик подбросит тебя до границы. Предъявишь документы и ты в Новом Раю.
-Звучит заманчиво.
Братец Игорь солидарно кивнул. Я стер пот со лба. В наушниках грохочут шаги Виталия.
-Скажи, пожалуйста, братец Игорь, были ли у вас случаи побега?
Он иступлено взглянул на меня, будто с моих уст слетел самый несуразный, из когда-либо слышанных им, вопросов. Не дав ему окончательно утонуть в ступоре, я продолжаю:
-Ну, в смысле, приходит первый перевозчик, а новоявленного гражданина Московской республики нет на месте.
-Это невозможно. Получая гражданство московской республики, физическое лицо обязано передать нам нынешнее гражданство и все удостоверения для утилизации. Так гласит третий пункт. И каков же смысл убегать от нас? Без гражданства, братец Ерофей, человек и гроша ломанного не стоит. Побег от нас? - сухо усмехнулся Анастас. - Наоборот все бегут к нам.
Игорь морально оклемался и опять залился масленой речью.
-Верно-верно, братец Анастас. Засим, мы бы хотели взять ваши документы, братец Ерофей, чтобы к утру подготовить новые.
Теперь наушники трещат от хаотичных возгласов людей в коридоре. Виталий совсем рядом.
-Ну конечно, - зловеще оскалился я.
В комнате зависла всепоглощающая тишина. Рука гуляет в недрах внутреннего кармана пальто. Братья ожидающе переглянулись, им кажется, что меня не прельщает расклад с утилизацией прежних удостоверений, и что я сейчас разочарованно выйду из кабинета. Но я подаю им заверяющий знак бровями, - все найдено, вот они, можете сжечь, и при возможности весь калужский конгломерат спалите! - вытягиваю руку обратно, но вместо документов в ней... оружие!
Дверь молниеносно распахивается! В кабинет влетает Виталий. Видя, как тонкая вытянутая рука до побеления костяшек сжимает огромный револьвер, я бы предложил ему идею для новой гротесковой киноповести.
-Не с места! Ревизорский отдел жандармерии калужского конгломерата.
Я хватаю за ворот Анастаса и тесню его к стене. Виталий проделывает тот же прием с седым Игорем. Два брата, испуганные и всполошенные, стоят плечо к плечу. Будучи ужаленными неожиданностью, они корчат мутные и жалобные гримасы в ответ грузному дулу.
-Ну что, сектанты, решили последние умы калужские высосать? – угрожающе спросил Виталий.
Братья переглянулись.
-Что вы, что вы, братцы…
-Не братцы мы вам, москиты! – огрызнулся я.
-Братцы, спокойно, не стоит лишних хлопот… - только и сказал Игорь. И тут же заработал зычный удар рукояткой в лоб.
-Что тебе сказали, уродец? Мне что, двинуть тебе ещё разок? Тебе же сказали: мы тебе не братцы! Ты сейчас находишься на землях калужского конгломерата, и изволь соблюдать наши законы, как административные, так и этические. Понял меня? Я спрашиваю, понял меня? – Виталий вскинул револьвер. Эффект волшебной палочки сработал. Сектант весь съежился и нервно закивал головой. – Вот и отлично. Это у вас там, в застенках Московской республики принято разводить вонь про братцев. А у нас тут всех кличут товарищами!
-Хорошо, товарищ ревизор, будь по-Вашему.
-А теперь скажи мне: кто вам позволил столь беспрепятственно вербовать наших граждан в свои ряды? Где такое видано, где такое слышано? Человек пришёл к вам, наплёл ерунды про свое образование, показал вам второсортный видеоролик и вы уже обиваетесь слюнями и хотите прицепить его к себе?!
Отличный ход, Виталий. Только не переборщи с давлением.
-Братец…
-Что? – Виталий взмахнул рукой.
Удар! Короткий вопль, приглушённые всхлипы. Лоб Игоря залился мрачной синевой.
-Простите, товарищ ревизор, Бога ради, простите. Думы нерадивые обуяли рассудок мой…
-Ты давай, мне тут мантры не распевай! - выжал через зубы Виталий. – Я вопрос задал. И жду на него ответ! На каком основании вы так легко перекидываете людей в московскую республику?
Игорь прижал ладонь ко лбу и вмиг преобразился. Говор наполнился уверенностью, а зрачки бравурно устремились в дуло. Виталий еле заметно вздрогнул. Даже не смотря в его глаза, я могу сказать, что его сейчас терзает тот же вопрос: как трепещущий от ужаса сектант, в течение секунды, окаменел и приглушил чувство страха? Уж, не в прижатой ли ко лбу ладони, теплится сила?
-На основании миграционного-политического договора, от 2108 года. Товарищ, ревизор.
-Да что ты говоришь? Я читал этот документ от корки до корки, со всеми поправками и сносками! Из документа этого следует, что потенциальные иммигранты в московскую республику, должны уметь чуть ли не выплясывать гопак на локтях, чтобы им дали смутную надежду на переезд. А вы тут паршивого режиссеришку берете с руками и ногами?! – голос Виталия заметно иссох.
-Нет, видео-ролик действительно подает надежду. И мы, исходя из гуманных и оптимистических соображений, имеем право выдать автору билет в Московскую республику, где он продолжил бы обучение. Об этом сказано в пункте семь и три, миграционного договора, - вмешался Анастас.
-Да? И сколько уже вы прибрали себе таких вот, подающих надежды талантов?! – ехидно спросил я.
-Мало, очень мало, товарищ ревизор, - как бы обличая нас, ответил Игорь.
-Это мы сейчас и проверим. Отдайте мне регистровый чип со всеми данными о переехавших в московскую республику, - Виталий отпустил ворот Игоря.
-Сей момент, - Игорь проскользнул под вытянутой рукой Виталия и, ворча под нос, захромал к шкафу.
Я толкнул Анастаса в его сторону со словами:
-Давай, иди, помоги своему брату!
Анастас снял щиток с панели для приёма информационных носителей. Игорь, негодуя и складывая в уме последствия перезагрузки, отключил систему. Тонко жужжащий звук сникающей аппаратуры, как соль в уши. Карта в руках Анастаса, и он неуверенно идёт к нам. Игорь водружает ему на плечи тяжелый, тревожный взгляд.
-Давай сюда! – Виталий отобрал у Анастаса карту с архивными данными. – А теперь, слушайте сюда внимательно: мы с коллегой отойдем в участок, чтобы проверить и сопоставить данные. Вернемся вечером, в худшем случае завтра. Если мы найдем хоть одно несовпадение, - отсюда Виталий растягивает каждое слово с людоедским смаком, - пусть даже день или час отправки, я вам лично подарю смазку для шеи.
-Пойдем, у нас есть дела, - отвлек его я.
-Так что смотрите у меня!
Мы осторожно выходим из кабинета. София все это время ждала меня в предбаннике. Как только, я перекинул ногу за порог, она спрыгнула с подоконника и двинулась на меня с лицом, требующим ответа.
-Что это все…
Без лишних слов. Мои пальцы сжимают её локоть. Я волочу её за собой. Она понимает, что ситуация не благосклонна к лишним вопросам, и смирно замолкает. Тем времен позади, в кабинете назревает недовольное, но набирающее уверенность рокотание. Я словно некими прожилками сознания, словно кожей на спине чувствую неприятности. И…
-Постойте-ка! – послышался голос Игоря. Он пронизан неугодным для нас разоблачением.
-Ничего не отвечай, - уголком рта пробормотал Виталий, - иди ровно, как ни в чем не бывало. Как выйдем за дверь, так беги со всех ног.
-Постойте! Вы же не предъявили даже документов. Вы, да вы же не… Стойте…
А мы уже в коридоре пробираемся между Никифором и его компанией. Дьявольскими тамтамами забились торопливые шаги сзади. Этот стук нельзя ни с чем спутать, - поступь человека, раскрывшего твою аферу.
-Бесплатный билет в московскую республику тому, кто поймает этих шарлатанов! – роковым эхом пронеслось над головами.
И тут началась ядерная реакция. Никифор и другие вскинули головы в нашу сторону.
-А теперь бежим! – прошипел Виталий.
Мы ринулись со всех ног к выходу. Я отпустил Софию, намекая, что отсюда наши пути расходятся. Но та слепо бежит с нами вровень. Зачем же она губит себя ради полумертвого неудачника?
-Заблокировать все двери, братец Игорь.
-Есть.
Капкан захлопнулся. И охотники, в лице Никифора и миссионеров медленно, как будто терзая жертву ожиданием смерти, приближаются к нам. Лазерный индикатор зловеще вертится в руках Никифора. Мы стоит недалеко от двери на лестничную площадку.
-Не с места! – вскрикнул Виталий, и вперил дуло в их сторону. Я последовал его примеру.
Но в ответ, вместо пятящихся и расталкивающих друг друга в порыве трусости людишек, перед нами взросло пять сияющих дул револьверов. София прижалась ко мне. Её сердце выколачивает бесконечные, яростные дроби.
-Что будем делать? – шепнул я.
-Только без паники, - гипнотически проговорил Виталий. – Как хорошо ты умеешь стрелять, Иеремия?
-Третье место занял в тренировочном тире. Но это нам уже не поможет. Мне-то умирать не страшно, но вот вы…
-Целься по лазерному индикатору в руках того урода.
-Но ведь если я промахнусь, нам всем…
-Заткнись, я сказал, и целься. Давай, Иеремия, ты сможешь. Чуть левее, на пару сантиметров ниже. Так, так. Жми!
Пуля просвистела по коридору и попала точно в цель. Индикатор зарос токовыми искрами. Никифор непроизвольно бросил его в сторону и попал в Анастаса. Получив небольшую порцию тока, тот свалился на пол, при этом он пнул ногой лазерный индикатор в сторону и угодил прямо в пах здоровяка. А он в свою очередь, нечаянно ухватившись за трещащий аппарат, завертелся как юла, упал и неряшливо оттолкнул индикатор. На пути стоит Игорь. От одного соприкосновения с индикатором, он повалился и истерично оттолкнул прибор. И так индикатор гулял вокруг них, как шайба на льду, обдавая каждого жлоба изрядной порцией тока. Они барахтаются на полу, как раздавленные тараканы.
-Это ненадолго, - предупредил Виталий. – Надо искать, как выбраться отсюда.
-В туалете есть окно, бежим, - София поволокла меня за плечо.
Виталий побежал следом.
-Быстрее, быстрее, они уже поднимаются.
Я влетел первым и проскользнул мимо кабинок. Окно, благо, достаточно велико, и нам не придётся ужиматься. За мной прибежала София. А вот Виталию пришлось туже. Одной рукой он держится за дверь туалета. Несколько грохочущих выстрелов, и тут же он вносится в помещение, ругаясь и хуля оружие.
-Быстрее София, прыгай из окна. Здесь не высоко.
-Все в порядке, я не боюсь высоты.
Она ухватилась за края подоконника и перекинула обе ноги на ту сторону. Прыжок произошел без присущих криков.
-Ты в порядке?! – спросил я, наполовину выглянув из окна.
-Да, в полном, - она отряхивает рукава и подол своей юбки.
-Теперь ты, Виталий, без разговоров, прыгай.
Никаких возражений.
Он взобрался на подоконник, сел на корточки и отпрыгнул на улицу. Под дверью заиграли тени. Преследователи рядом.
Я отправляю в сторону двери несколько пуль. Сначала тени рассеялись, а потом, сопровождаясь яростным топотом, скомкались с новой силой. Дверь распахивается, а я - в окно.
Щебень с асфальта вонзилась в ладони.
-Бежим быстрее, на север! – Виталий поднял меня за ворот.
-Не надо, сам справлюсь, - я недовольно убираю с плеч руки Виталия и Софии.
-Вон они, бегут в переулок! Не дайте им уйти! – и снова мерзкий голосок Анастаса.
Мы бежим без оглядки, а над нами, черными воронами проносятся пули. С каждым свистящим куском свинца, сердце колотится ещё сильнее. Ну и дела. И, главное, никого не обвинишь, и ни в чей адрес не покидаешь упрёков и негодований. Никто не виноват. Ни Виталий, ни я, ни София. И сейчас ребром стоит вопрос не о вине, а о выживании. Беги, парень, беги!
Грохот шагов, ругань, всхлипы катящимся смертоносным валуном преследуют нас. Впереди всех, как флагманский корабль, рассекая затхлый воздух переулка, бежит Виталий. За ним с незначительным отставанием движется София. Я на хвосте, и ближе всех к другому хвосту. До меня долетают мутные обрывки фраз, разбавленные задыхающейся яростью. Кто-то из преследователей израсходовал все патроны и разревелся об этом на весь переулок, другой яростно отталкивает опережающих его, извергая проклятия. «Да сдвинься влево, черт бы тебя побрал, я не могу прицелиться». Ему в ответ: «чего тебе то целится? У тебя один глаз смотрит на восток, а другой – на запад». «Заткнись!».
Мы свернули очень резко. От неожиданности я даже поскользнулся и ударился коленями об асфальт. Я успел отвести взгляд к преследователям. Сектанты бежали вторыми, опережал всех здоровяк. Да, алчность – тот ещё фокусник. Огромная туша бежит, как легкоатлет и успевает попускать в нас свинца, и плевать он хотел, что, учитывая траекторию полёта пули, по большой вероятности, он угодит в спину своей двоюродной сестры. Но, господи, боже мой, на кону стоит бесплатный билет в Московскую Республику, понимаешь? Бесплатный билет в Московскую республику. Какие ещё там семейные чувства…
Я вскочил на ноги. За поворотом начинался широкий закоулок без выхода на мостовую. Виталий с Софией поднимаются вверх по шаткой вертикальной лестнице.
-Приостанови их, Иеремия, вон контейнер!
Послушав Виталия, я ухватился за края мусорного контейнера, что сиротски пылился в углу закоулка, и придвинул его прямо на путь. Ржавые колёса плохо катятся по щебёнчатому асфальту, отдавая неприятные импульсы и вызывая зуд под ногтями. Пьяный звук металла взвился к небу.
Теперь и я карабкаюсь по лестнице.
-Скорее, Иеремия, они уже перелезают через контейнер!
-Стараюсь, как могу!
София и Виталий тянут мне руки.
Крыша.
-Ну и где они? Где они перелезают через контейнер?! – я смотрю вниз.
-Не скажи я тебе это, ты бы не поторопился, плетешься как…
-А серьёзно, где они? – вмешалась София.
И над нами возник купол молчания, столь тревожного и колкого, что мы стали оглядывается кругом. София по привычке прижимается ко мне. И начинает казаться, что всякий раз она совершает этот жест, чтобы показать, как неистово колотится её любящее сердце.
-Они где-то поблизости. Они не могут просто так взять и бросить свою затею, - Виталий взвел курок.
-Ладно, так или иначе, нам надо спуститься с крыши, пошли. А то разгуливать тут втроём средь бела дня не комильфо, - предложил я.
Теперь к входу на чердак. Крыша тонет в лужах, которые некогда были дарами снежного утра. Солнце стиснуто армадой туч, а его лучи обреченно таят над нашими головами. Мы идём по крыше - по раскалённой сковороде, мы будем завтраком для города, и он голодно наблюдает за нами витиеватой грядой высоток и воздушных мостов. Утренний ветер стыдливо кружится у наших ног.
Взявшись за дверную ручку, Виталий с недобрым удивлением хмыкнул.
-Она закрыта, - добавил он.
-Ну, отстрели замок, чего ты тупишь? Мы же не на крыше правительственного здания, где на каждый метр приставлено по два охранника.
Виталий смущенно стиснул зубы и с двусмысленной улыбкой посмотрел на меня. В чем-то он погрешил.
-Я просеял твою пушку, прости, парень.
-Прости? Ты понимаешь, что ты наделал? Ты понимаешь, что это был одним из самых дорогих для меня предметов?
-Да, но…
-Это была кастомизированная модель! Идеально подстроенная под мою руку. Она выручала меня даже тогда, когда, казалось, все шансы исчерпаны и все выходы закупорены. А ты взял её и просто так просеял. Молодец, друг!
-Чего ты развел тут сопли…
-Вот если бы я взял и просеял бы твою трудовую карточку и все твои рефераты по кинематографии…
-Успокойся, Иеремия! – вступилась за него София. – Нет, ну действительно, разревелся тут. И так мы в засаде, не хватало еще, чтобы вы сцепились.
Я с трудом вдавливаю все негодования в малый угол сознания и накрываю их словами Софии. Но места там очень мало, а крышка в любой момент может вылететь помпой и тогда все черные мысли растекутся по рассудку.
-Попробуй мою пушку что-ли, - рассеянно предложил Виталий.
-Твоей пушкой только собачек отпугивать. Посмотри на замок. Видишь, он многослойный и хорошо укрепленный.
-Попытка не пытка, просто попробуй. Мы же не просим тебя отломать его голыми руками или отгрызть зубами.
-Ну, смотри, - я неряшливо вынул маленький револьвер Виталия из кобуры. Выстрел. Пуля сплюснутым ошметком отлетела в сторону. - Никогда не спорь со мной. Я все эти баллистические издержки знаю, как свои пять пальцев.
-Что же будем делать тогда? – угасающим голосом спросила София.
-У меня есть идея. Давайте мы отправим вниз на разведку того, по чьей халатности мы оказались в таком положении.
-Да без проблем! – Виталий с напыщенной смелостью подался вперед. – Давай же.
-Эй, ты что, я пошутил. Никто из нас никуда не пойдет. Эти крысы снуют поблизости. Может, обговаривают план, может готовят неожиданное нападение, не знаю. Но просто так они нас не оставят. Карта с архивными данными… ух ты, господи, они поползут за нами и в ад! Хорошо, хоть они не в ладах с жандармерией, а то бы нас всех под гильотину повели, - я поправил пальто.
Виталий, склонив голову, уходит на другой конец крыши. София задумчиво рассматривает замок. Что же могут выискать пустые глаза молодой женщины в тяжёлом куске сложных механизмов? Загадка. Работает не разум, работает сердце.
-Иеремия, пойди сюда, - подозвал Виталий. – Кажется, я знаю, как нам отсюда выбраться. Ну, или предполагаю. Все зависит от вас и вашего желания.
Перекинувшись взглядами, мы с Софией побежали к краю крыши, - туда, где стоит Виталий. На его лице отражены глубокие математические и физические расчёты. Дойдя до Виталия, и изучив пространство, открывающееся за краем крыши, я могу примерно предугадать его план. Место, где стоит Виталий, лишь издалека может показаться концом крыши, а приблизившись, вдруг замечаешь, что это лишь вершина покатого участка.
-Ну и? – с азартом спросила София.
-Видите этот спуск?
-Видим, - ответил я.
-А видите ту галерею, межу корпусами?
-Да вижу и знаю, что ты хочешь предложить, - я пристроил сигарету между губами и прикурил. – Впрочем, мне прыгать не впервой. Уверенный бег, хороший отскок и я уже на галерее. За тебя я тоже спокоен. Но вот София, - я потеребил её за локоть.
-Я даже не знаю, - простонала она.
-Прочь сомнения. Галерея не так то и далека, и она находится на уровень ниже конца спуска. Самое главное, во время отскочить и посадка будет мягкой.
-Я немного побаиваюсь. Нет, не высоты. Я никогда в жизни не совершала таких рискованных поступков.
Виталий повернулся к нам:
-Я предлагаю так: я доберусь до галереи предложенным путём, а ты, подбросишь Софию.
-Кстати, почему бы и нет?
-А почему меня никто не спросил…
Позади обухом хлопнула дверь. Ворующие голуби испуганно взлетели с крыши. Мы разом обернулись.
-Вон они! Хватайте их! – прокаркал Анастас. Из чердачной двери выскочил Игорь, а за ним и другие.
Виталий и София мгновенно метнулись на покатый участок. Я швырнул в преследователей обломок кирпича и побежал за ними. От топота трёх молодых людей спуск трещит и жалобно воет. Старая колымага, не хватало ещё, чтобы ты развалилась. Но в ответ, напротив, она завыла более пронзительно и душераздирающе, ведь теперь по металлическому настилу бегут не трое, а восемь человек. Виталий бежит раскинув руки в стороны. Вот, близится к краю спуска, сгибает ноги. Отскок, прыжок. И он уже на крыше галереи и с подобием Иисуса тянет к нам руки, - вдруг кому не свезет, а он его поймает. Теперь, под градом брани, к краю спуска близимся мы с Софией. Вот-вот уже прыгнули.
Но… вдруг, что-то пошло не так. Плетень расчётов ослабла и распуталась. Я почувствовал, как твёрдая поверхность уходит из-под ног, а потом она склонилась вниз. Рёв разгибающегося металла и дробь отлетающих заклёпок раненным драконом возносятся к небу. Щебенчатый асфальт переулка угрожающе движется на нас. Я и София сцепились в объятьях и…
Грохот! Душераздирающий скрежет! Крики! Проклятый металлический навес не выдержал восьмерых и, сорвавшись с креплений, поехал диагонально вниз. Преследователи один за другим кубарем катятся вниз. И кто-то из них сбил нас с ног.
-Господи! – вскричала София. Я успел перекинуть её веред - так, чтобы она приземлилась на ноги. Разумеется, этот акт породил ещё больше крика. Но она справилась.
Навес вгрызся в асфальт притупленным концом. Я скатился к ногам Софии, словно погрязший в грехах муж пал ниц перед праведной девой.
-Бежим скорее, Иеремия! – она с трудом вытягивает меня за руки из-под стонущих туш преследователей.
-Не надо – не надо. Все в порядке, я сам, - я поднял упавшую на асфальт шляпу, и мы пустились в бег.
-Чего вы медлите?! Повторяюсь: бесплатный билет в Московскую республику, без экзаменов и проверок! – сдавленно всклокотал Анастас. А мы уже пробежали под галереей, на которой должен стоять Виталий и на которой, по задумке, уже должны были стоять мы. Но его там нет. Лишь бледные, и озябшие лучи одиноко гуляют по крыше галереи.
-Хватит пялиться, в пустоту! – сказала София и дёрнула меня за руку.
-А где Виталий?
-Нет времени думать! – вскрикнула София разделяя каждое слово топотом.
-А ты, молодец, я понимаю, это звучит неуместно.
-О чем ты?
-Мы сомневались в тебе, а ты оказалась самой шустрой из нас. Умница.
София искоса улыбнулась мне.
-Потом договорим на этот счет, идём нам туда… - только и произнесла она и тут же пронзительно взвыла.
-Что такое?! София! Что произошло?!
«Нога» - все, что я успел разобрать в её дрожащем шепоте. Она заметно побледнела, глаза наполнились мутной пеленой воды, зубы застучали легкой дробью. Я наклонился, чтобы посмотреть куда тянется трепещущая рука Софии.
-Боже правый! - вскрикнул я и снял с себя шарф. – Держись, хорошенькая! Сейчас, одну минуту! Потерпи!
-Больно, Иеремия. Мне очень больно…
-София, дай мне момент, соберись, не дрожи! – я неряшливо обматываю шарфом её кровоточащую голень.
-Больно!
-Все хорошо! Пулю извлечем потом. Эти гады ещё поплатятся.
Меж тем преследователи оклемались и уже бегут за нами. На секунду я огляделся. И при виде пяти рассвирепевших лбов, чья ярость подпитана сказками о рае, я ощущаю, как моя спина тонет в ледяном поту. Я перекинул руку Софии через плечо и, держа её за талию поволок за поворот. Раньше, в порыве безудержной страсти, я мог кружить её над кроватью без особых усилий. Она была легкой, как утренний ветерок. А сейчас она обуза – бремя обречения, и стала такой по собственной инициативе. Кто её просил с нами? Дурёха! Тащи свой крест молча, парень, голгофа за поворотом!
-Ужасно больно, Иеремия! Не бросай меня. Не оставляй меня здесь одну…
-Ты бредишь, успокойся. Никто тебя тут не бросит!
-Они уже близко, Иеремия. Ты не сможешь меня нести долго, ты бросишь меня…
-Заткнись! Помирать, так вместе. Помирать, так с песней.
За поворотом предстал квадратный закоулок, похожий на тот, из которого мы выбирались по лестнице. Он так же образован соединением четырех корпусов. Стены так же испещрены диковинными карикатурами и лозунгами. Та же нехватка мусорных контейнеров – хлам и отходы мерзко громоздятся на асфальте. Отсюда и горький, почти нестерпимый смрад. Лишь прозрачный аромат парфюма Софии, проясняет эту колющую обоняние тьму.
-Нам конец, Иеремия! – вскрикнула она. Трясущаяся женская рука указывает в сторону углового выхода их переулка. – Он завален полностью! Слышишь? Завален полностью!
Слышишь? Завален полностью! Нам конец, Иеремия! Слышишь? Завален полностью! Завален полностью! Нам конец! Он завален полностью! Нам конец, Иеремия! Слышишь?
Слова молодой женщины скомканным эхом катятся в глубину рассудка. Звуки превращаются в россыпь пружинистых шумов. Я несу её с приглушенным чувством неопределенности. Я ощущаю ни как женщину, с которой коротал немало теплых ночей, а как некую злосчастную часть себя. Как гипертрофированную опухоль, как врождённый физический порок, как проклятую излишку, порождающую на жизненном пути тысячи терний. Но от неё не избавишься. Отсеки опухоль и отправишься к праотцам сам.
Удар сзади…
Сыскался врач-садист, который отчленил излишку.
Софию отбросили вперед. Она упала лицом на землю. Новый приток боли не поглотил старую боль, сочащуюся из пробитой голени. В бессилии она впивается ногтями в грязный асфальт и раз за разом тщится сдвинуться с места. Я уже бегу к ней, но меня тут же грубо ухватывают за плечи и отбрасывают куда-то влево. Ударяюсь головой о мусорный контейнер. Шляпа поглотила мой лоб и глаза. Ничего не видно.
-Всякой шустрости приходит конец, - сказал кто-то. Меня отбросили к стене. Ноги нервно подрагивают в пустоте – Идите сюда. Он тут. Я поймал этого, лжеца!
Один из преследователей снял с меня шляпу. Что я вижу? Здоровяк прижал меня к стене и поднял невысоко над собой. Позади него, хищной обезьяньей сворой злорадствуют остальные. Эти непонятные крики, впитавшие в себя восторг, ненависть, алчность и все мерзейшие чувства, сотнями ядовитых шипов вонзаются в мозг. Страшно не за себя, а за бедняжку Софию. Они прикончат её, едва заслышав волшебную фразу «бесплатный билет в московскую республику».
В будущем и искрящимся табуне, среди искривленных презрением лиц, мертвенными язвами чернеют все те же невозмутимые глаза.
-Нехорошо поступил ты братец Ерофей, - сектант Игорь подался вперед. – Очень нехорошо.
-Да не говори. Вообще, по-хамски. Нет мне пощады. Взял и позаимствовал кару памяти у двух полоумных фанатиков, - сыронизировал я.
-И обманул нас. А ведь мы так тебе верили. Ты мог бы навсегда покинуть сей проклятый край. А что же ты сделал?
-Попортил пропагандистскую машину сектантов, какой я хам и деспот, - сомневаюсь, что Игорь в полной мере услышал последнее предложение. Проклятый здоровяк сдавил мне глотку своими клешнями.
И тут, словно осознав, мягкотелость своего брата, Анастас сделал шаг ко мне. Его взгляд изрезан тенью гнева. Намерения вполне очевидны. Теперь я могу видеть, что происходит с Софией. Очевидно, никаких изменений. Бессильные попытки реанимироваться превращаются в тяжёлое ползание. Завязанный мной шарф ослаб, дав волю сочащейся крови. Терпи, родная, терпи. Ты не имеешь права умереть в каком-то гнилом переулке.
Анастас с видом сурового досмотрщика встал параллельно здоровяку.
-Ну что, Все шутки шутишь? – спросил он.
-О да, я люблю шутить, я тот ещё шутник. Мать мне всегда говорила…
Анастас замахнулся. Резкая боль сдавила все органы. Мерзавец словно зарядил мне в живот годами оседавшую в нем ненависть. К горлу подступил сухой ком. И я, вместо того, чтобы выдохнуть боль, с недюжинной силой отвожу края губ в сторону ушей. Показать ему свои страдания, означает нанести удар по своему честолюбию более тяжелый, чем тот, что принял на себя мой корчащийся в агонии живот.
-И это все? Где тебя кулаками махать учили? Случаем, не в Верховье? Я под градусом нанесу щелбан куда больнее.
Анастас вскипел. Черные потоки презрения разломали в нем кандалы рассудительности. Его лицо обросло каплями пота. Человечность стремительно покидает его. Он яростно замахивается правой рукой и…
-Не стоит опьяняться яростью, братец Анастас, - успокаивающе сказал Игорь, держа его руку. – Ярость – есть порок присущий только таким вот порочным душам. Будь спокоен и пусть душа твоя сокрушает невозмутимостью. Отойти, приглуши свой гнев, братец.
Анастас недовольно, но, все же признавая свою слабохарактерность, внял просьбе брата. Игорь встал ещё ближе. Сейчас начнутся проповеди о раскаянии и преградах на пути в так называемый «новый эдем».
-Ладно, порочная душа, - заговорил он, - понятно, что ты лжец и шарлатан. Я не вижу прока в долгих уговорах. Просто отдай мне карту памяти и ступай своей дорогой. Я даю тебе честное слово. Верни карту и вас с подругой никто не тронет. Решайся, братец.
-Ты думаешь, я тебе поверю? Когда последний раз ты проходил наркологическое обследование? Старый наивный тугодум. Хотя стоп, я то поверю. А вот они? Посмотри на них. Какие мерзкие лица, одно другого не краше. Ну, давай же, найди в них хотя бы крупицу того, что можно было бы без оговорок назвать интеллектом. А не хочешь полистать их трудовые книжки? Если ты найдешь там что-то повыше сантехника, дворника, или ассенизатора, я сиюминутно же верну тебе карту и компенсирую моральный ущерб. Они даже не люди, а свора голодных псов. Но ты помахал над ними лакомым куском мяса. И они пожрут любого, даже когда насытятся. Твоё предложение слишком заманчиво, но ты переоценил своё положение. Когда речь зашла о «бесплатном билете в московскую республику», свора псов потеряла всякий контроль. Они загрызут нас. И даже этот амбал переломает кости своей двоюродной сестре. Дурной из тебя кинолог, товарищ Игорь.
-Двоюродной сестре? – с усмешкой возмутился здоровяк. Он сжал мою глотку ещё сильнее. – Эта стерва обвела тебя вокруг пальца, малолетка. Никакой я не двоюродный брат ей. Я её хозяин. Эта прожорливая сучка любит мои подачки. Я часто оприходую ею.
-Ах вот почему, от неё так воняло иногда?
-А ты неплохой клоун, - он улыбнулся всем лицом и отвел исполинскую руку назад. Страшно представить, что будет с моим лицом, если он одарит меня хорошим хуком. Вся надежда на седовласого Игоря. Он должен остановить здоровяка.
Откуда-то сверху донесся странный звук, похожий на стук молотка по пеноблоку. Все разом обратили взоры к верху. Звук повторился, и на голову здоровяка посыпалась черепица. Рукой, которая совсем недавно предназначалась для сокрушения моей челюсти, он стряхнул цементные крошки с мерзкой лысины и поднял голову. Не будь его рука столь твёрдой в своей хватке, и я бы тоже взглянул туда. Интерес притупляет боль.
И снова этот звук! А потом ещё, и ещё! Никифор, с уколотой страхом физиономией, судорожно вертит пистолетом по кругу. Каждый раз, звук доносится с произвольной стороны крыши. Становится ясно: мы здесь не одни.
-Да чего вы все переполошились так? – прорычал через плечо амбал. – Это всего лишь чертовы птицы.
Однако, его слова растворились в нарастающей тревоге. Всем понятно, что птицы даже собираясь в стаю, не наделают столько грохота. Банальная привычка лепить утешительные доводы, не разрядила ситуацию. Если не наоборот. Смотрю, и Анастас примкнул к Никифору.
Неожиданно на плечи здоровяка, свалились две тяжелые цепи. Он растерялся, отпустил меня, чтобы высвободиться. Но цепи столь же неожиданно затянулись в петлю. Он с криками взмыл к верху и исчез на крыше. Вот и все… два инфернальных змея вынырнули из адских пустот и забрали свою жертву.
Я с содроганием прижимаюсь к стене, при мыслях о той необузданной силе, что без труда затянула эту огромную тушу к верху. Сцена с взметнувшим на крышу здоровяком, произошла столь внезапно, что все погрузились в чувство, граничащее с шоком и неопределенностью. Оцепеневшее смятение выстроило всех в ровную шеренгу. Им уже нет дела до меня. Так чего я тут забыл?
С трудом привстав с земли, я захромал в сторону Софии. Никакого внимания, сектанты и их новоявленные псы прилипли взглядом к крыше.
-Ты в порядке, София? – я перевернул её на спину. В мерклом свете дневного солнца ответ пришёл ко мне сам. Угасающие глаза подёрнуты пеленой слез, незаметно подрагивает челюсть, бледная кожа отдает холодом. Она шепчет под нос непонятные фразы, разбавленные дрожью. Какие ещё могут быть вопросы? – Давай-давай, без резких движений, иди ко мне, дружок. Сейчас мы выберемся отсюда. Ты только не смей умирать.
В следующую минуту с крыши упал непонятный предмет округлой формы. А по элементарным законам физики, можно догадаться, что он не просто упал, он был скинут. Предмет кубарем катится по асфальту и ударяется о ноги Игоря, обдав его штаны багряной грязью.
-Господи боже! – вскрикнули они и разом все попятились назад, словно перед ними свалился улей с пчёлами-убийцами. Я бы мог хорошо подтрунить над ними. А что? Четверо взрослых мужчин отпрянули в сторону, как котята при виде робота-пылесоса. Я фокусирую зрение на том предмете. Желание выдать неуместную шутку обращается в солидарность. Мутные искажения обретают резкость, жар растекается по телу. Ведь багрянистый комок – это голова здоровяка! Голова! Грязная, заляпанная кровью, со слипшимися и уродливо торчащими по бокам волосами! И это лицо, запечатлевшее в себе неописуемый и необузданный ужас, как будто перед смертью он взглянул в глаза дьяволу.
София не в силах оценить столь мерзейшее зрелище, и за это стоит воздать хвалу небесам. Лишний гомон ни к чему. Подбежал Анастас. Схватив меня за ворот, он залился истеричным воплем:
-Кого ты с собой привёл? Говори, урод! Говори, иначе я прикончу тебя и твою девку!
Я приподнял голову и столкнулся с ним взглядом. О эти расширенные до предела зрачки, о этот расчерченный венами лоб, о это дикое чувство запредельного страха. Оно имеет обыкновение распространяться быстрее любого вируса. Мое сознание съежилось и отказывается перерабатывать слышимое и видимое.
Небо нахмурилось, и в переулок вторгся ледяной ветер. Проклятая осень. Роковая, но безгранично прекрасная пора. Она любит подносить нам странные подарки в нежданные моменты. Я бы поблагодарил ее за помрачневшее небо и затхлый ветер, но она не при делах. София слегка приоткрыла глаза. Она приподнимает дрожащую руку и указывает в сторону крыши, куда затянуло амбала. Анастас отошел с пути, словно из пальца молодой женщины струилось проклятие. Там на крыше, на фоне беспокойного неба и леса шпилей высоток, взрос силуэт в шляпе и пальто. Он заслонил озябшее солнце, он как штык вогнанный в тело небосвода. Осень не причастна к нагрянувшему мраку. И ветер не из её даров.
Мне не стоит судорожно копошиться в памяти, чтобы узнать его. Высокий рост, гуляющие по ветру подолы плаща, и это смертельное молчание. Какая ирония. В прошлый раз я смотрел на него с высоты, а сегодня с высоты смотрит он. Разница лишь в том, что я прятался за перилами балкона, пугаясь неведомого чужака, а он, застывши и не таясь, одаряет нас смиренным и взором. Истина такова, что квадратный переулок – алтарь, а мы – жертвы. И черное божество пришло за своей данью.
-Это твой дружок, который успел увильнуть от нас?!
-Стреляйте в него. Стреляйте, не раздумывая, - безжизненно прошептал я.
Но вопреки моим просьбам Игорь шагнул ближе к дому, с крыши которого на нас струится мертвенный взор.
-Кто ты? – наивно спросил он. – Что тебе нужно? Мы не причиним тебе зла. Мы просто хотим вернуть жизненно важную деталь нашей электронной системы! Там хранятся все наши труды, отчеты и прочие регистрационные издержки! Понимаешь, братец? Мы люди не злые, мы отпустим твоего друга и его барышню. Мы даже оплатим лечение. Хочешь, прямо сейчас расписку выдам? Только ты не беспокойся.
-Вот балбес, - шепнул я на ухо Софии. – Нет бы поднять пушку и разрядить в него всю обойму. Стоит мне тут, уговаривает. София, если в ближайшие пять минут кто-нибудь ещё лишится головы, то ты уткнись носиком мне в рукав. Ладно, моя хорошая?
В ответ - смутные всхлипы, в которых слышатся мотивы согласия.
-Ты нам не веришь?! – продолжает Игорь. – Вот сейчас я достану из кармана расписку и покажу тебе. Не нужно лишней крови.
Игорь уже было полез во внутренний карман пиджака, но подбежавший Анастас вцепился в его руку и выдавил сквозь зубы:
-Ну что, так и будешь цацкаться со всеми подряд, братец Игорь? Может, ещё на колени встанешь перед этим шутом? Тебе верховный совет Московской федерации не раз делал замечания на этот счет. Смотри, как надо решать проблемы. Эй ты, конгломератовый червь, дай-ка мне свою пушку! – прокричал он то ли Никифору, то ли его дружку. На грубую просьбу откликнулся второй. Невысокий парень с неприметными чертами лица, подошёл к Анастасу и протянул ему мелкокалиберный револьвер. - Отлично, сейчас кому-то влетит.
Анастас вытянул вооружённую руку к верху. Его рука дрожит. Ему страшно, он не уверен в себе. Первобытные чувства не завуалируешь бравадами.
-Послушай, я не собираюсь уговаривать и унижаться перед тобой, как это делает мой брат. Буду немногословен: меня не интересует кто ты, откуда взялся и на чьей ты стороне. Нам нужна карта с данными, и мы её получим. А тебе я просто советую убраться отсюда. Проваливай, от греха подальше. Я не шучу. Хорошо. Вижу, кто-то до меня уже поработал над тобой? Отрезал твой язык, например. Не представляю, каким ты был пустобрехом. Жаль, что ты не сможешь передать мои почтения тому молодцу.
Анастас робко надавил на спусковой крючок. Предельно накалённая атмосфера переулка обостряет слух. Каждый звук разрастается до утрированных высот и оплетается эхом. Выстрел из мелкокалиберного оружия прозвучал, как залп из гигантской пушки. Пуля со свистом вылетела из дула. Она летит-летит по заданной траектории, и… уносится в небо! Как же так? По моим расчётам, пуля должна была угодить в пах адскому пианисту. Но он исчез! Как сквозь землю провалился. Испарился, дематериализовался, растворился в хвором свете солнца! Слишком много домыслов! Но сердце не проведешь. Он где-то рядом…
-Куда он запропастился? – засуетился Никифор.
Анастас апатично скользит взглядом по крышам окружающих нас домов. Нельзя не отметить, странность его поведения. Не он ли в поте лица грозился прихлопнуть изрешетить незнакомца? Паранормальное исчезновение пианиста должно было задать отменную взбучку его нервной системе. Но его мерзопакостное лицо источает усталость, и не более.
-Решил в голографические прятки поиграть? Ты не оригинален! – нарочито усмехнулся Анастас. Самообман никогда не выйдет из моды. Отличить голографическую модель от материального существа и ребёнок сможет, даже издали.
-Вон он слева! Стреляй! – вскрикнул Никифор.
Выстрел. В пустоту…
-Сзади он! Быстрее, не прокоси!
Ещё одна пуля умчалась в никуда.
-Справа опять! Слева! Нет, нет! Вон он, спереди.
Револьвер предательски выдал сухой щелчок. Анастас с презрением отбросил его. Оружие бумерангом пронеслось надо мной и ударилось о кирпичную стену.
Анастас набросился на Никифора:
-Доволен, товарищ «сзади-спереди-слева-справа». А я тут долго размышлял, кого бы отправить на разведку. Хотел уже того смазливого болвана отправить. Но пусть он со своей грязной девицей нянчится! Я не собираюсь тратить больше ни одной пули! Пошёл на разведку, быстро! – он скрестил средний и указательный пальцы. Из рукава выглянуло дуло раскладного пистолета. – Я не шучу! Быстро выдвигайся, конгломератовая крыса! Я сказал быс…
Черный продолговатый предмет промелькнул с неизвестной стороны. Анастас упал замертво.
-Господи боже! – Никифор с криком отбежал ко мне, но тут же распластался на земле. Из затылка убитого, торчит топор со странной рукояткой. Странной, но до ужаса знакомой. Загадочный, и до боли понятный образ, осевший в памяти. Я встречаюсь с этим предметом ежедневно, но вижу только часть его наружности, прикасаюсь к нему. Гладкий и темный! Точно! Это черная клавиша рояля! Черная клавиша в роли рукоятки… Каких же глубинных извращений в символике, достиг разум, сотворивший это?
Игорь и другой тип прижались друг к другу спинами. На них наплывает тень. Источник тени высится на той же крыше, где был замечен Софией в первый раз. Это не голограмма и не астральная проекция. Это материальное существо. Раскинув руки в стороны, он слетает вниз с крыши. Подолы его плаща реют по ветру, как знамя смерти. Тяжелые ботинки ударились в асфальт грозным грохотом большого барабана. Демонический пианист неторопливо направился к Игорю. Второй тип, совершенно неожиданно для всех, достал из кармана брюк нож. Он подался вперед. Конец лезвия направлен в сторону недруга.
-Иди сюда! – прорычал он и, в противовес сказанному, сам же накинулся на исполинского пианиста. Он целился в горло. Весьма и весьма необдуманный поступок. Высокий ворот плаща – существенное препятствие для рядового ножичка. К тому же неизвестно, что он носит под плащом. Может там манишка из титана? Пианист перехватил руку парня и надавил ему на запястье.
Звонкий удар ножа об асфальт.
Парень пытается вырвать свою руку, но у врага железная хватка. Тогда он в отчаянии начинает колотить врага по лицу, облаченному в страшную маску. Маску ли? Облаченному ли? Огромные пальцы пианиста тянутся к его шее. Удары, удары. Вскрикивания. Рыдания. Жалкие попытки изменить обреченность.
Мерзкий хруст. В квадратном переулке на один труп больше.
Огромный кулак летит на Игоря. Тот успевает пригнуться и проскользнуть под несущей смерть рукой. Оказавшись позади чудовищного пианиста, Игорь одаряет его двумя увесистыми ударами в спину. Прием возымел мизерный результат, - пианист слегка встрепенулся. Он проделывает удар с разворота, и опять мимо. Молодец, седовласый! Не лыком шит.
Игорь метнулся к мусорным контейнерам. Пианист все тем же размеренным шагом двинулся следом. На него летит тяжёлая крыша от контейнера. Он отбивает её с необычайной легкостью, словно отгоняет рой мух. Вторая крышка пролетела над его головой. Третья… Он успевает ударить её ногой. Эффект перенаправления силы. Крышка летит обратно к отправителю. В последнюю секунду он успевает отскочить.
Игорь испугано метается глазами. Куда бы скрыться? Рок воплощённый в образе высокого убийцы, необратимо движется на него. Куда же идти? Все выходы закрыты. Когда инстинкт самосохранения спевается с отчаянием, человек забывает обо всех мирских законах и совершает столь дерзкие и глупые поступки, что ни одна наука не объяснит их природу. Игорь, - высокий человек с достаточно плотным телосложением, - полез вверх по тонкой трубе. Похоже, я перехвалил его.
Не успел Игорь пролезть и двух метров, как огромная рука вцепилась в его ворот. Он упал спиною оземь, резко перелёг на живот и хотел поползти, но огромная нога в тяжёлом ботинке надавила на него. Ползти больше некуда. Да и есть ли смысл? На его голову адским молотом обрушиваются роковые удары тяжелого ботинка. Удар за ударом! И вот некогда пышущая жизнью голова обратилась в россыпь кровавых ошметков.
Настал мой черед? Но я не могу так просто ждать смерть, сидя на коленях и баюкая раненную подругу. Я заприметил в углу кусок железной трубы. Он торчит призывным видом из кучи мусора. Давай, возьми меня, парень, разбей меня об голову недруга.
Ведомый самовнушением, я аккуратно высвобождаю Софию. Она пребывает за гранью сознания, её не интересуют мои действия. Я подбежал к горстке мусора и вытянул из неё торчащую арматуру.
Тихо-тихо, как вороватый кот, я подкрадываюсь к демоническому пианисту. Приподнимаю над головой кусок железной трубы. Ну, с Богом.
Удар. Я отлетаю назад и ударяюсь спиной об асфальт. Я не успел. Или, я повелся на обман? Впрочем, уже не важно. Проклятый убийца, где же ты набрал столь сокрушительную силу? Убедиться в ней я смог только на своей шкуре; огромная туша здоровяка, поднятая тяжёлыми цепями на крышу, стало быть, не веский довод.
Я вспрыгнул на ноги. Арматура по-прежнему в руках и я бегу на врага. Он распахнул борт плаща и вынул ещё одну клавишу с серповидным лезвием на конце.
Пофехтуемся?
Он атакует с взмаха, я увиливаю вправо. Три добротных удара по предплечью недруга. Я услышал недовольное фырканье. Ага, все-таки и тебе ведома боль. Следующая цель – голова. Я не рассчитываю на многое. Хотя бы вдарить его в отключу, хотя бы на пару минут.
-Держи, подонок! – завопил я.
Пианист перехватил мой удар и перебросил меня через спину. Уже который раз за день я породнился с асфальтом. Я запомнил урок Игоря: не надо ползти, лучше ухитриться, - вырвать долю секунды, но встать на ноги. Встать, чтобы отбежать на безопасное расстояние. Я перекатился на живот, оттолкнулся руками от земли. Есть! Я проскочил три метра и повернулся к противнику. Расстояние до меня тот преодолел в два шага. В его движениях появилась резкость, граничащая с раздражительностью.
Он применят рубящий удар. Я блокирую смертоносное лезвие, держа с двух концов арматуру. Ещё один рубящий удар. Отпрыгиваю влево, успев зарядить концом ноги ему в бок.
Пианист повернулся. Опять рубящий удар… черт обман! Ложный манёвр. Я слишком рано ставил блок. И он учел это! Низким ударом ноги с разворота, он свалил меня оземь. Арматура отлетела в сторону. Я бы хотел умереть. Фортуна предательски поджала хвост и скрылась. Вот и все. И никто не отпустит мои грехи. Я чувствую землю под подушками пальцев. Мой разум жив, но тело не подчиняется ему. Окружение обросло вакуумом. Длинные пальцы впиваются в мою шею. Я открываюсь от земли. Он поднимает меня к верху до тех пор, пока мы не встретились взглядами.
И теперь, когда на моей шее захлопнут капкан его пальцев, когда он держит меня перед собой на вытянутой руке так, что мои ноги болтыхаются в воздухе, я заметил один пугающий нюанс.
Его маска… Она изменилась. В ней пробудилась новая, более зловещая и смертоносная ипостась. Если раньше она виделась мне мерзкой аллегорией на человеческий череп, то сейчас мне сложно сравнить её с чем-то. Глаза ноты уже не привычные кружки, теперь по форме они напоминают накренившуюся лодку – как если бы он нахмурился, хвосты нот на щеках стали угловатыми. Сильно выпирают скулы. Я помню, что в области ротоносового треугольника выступала полость в форме арки. Её уже нет. На гладком овале нижней части лица, словно демонским когтём выцарапано изображение семи клавиш от фа до си-бекара. Вот оно, зло. Зло бесконечное, хищное, неудержимое и безродное. Сгусток дьявольской философии, осевший в душе загадочного высокого человека.
Я смотрю в аспидную чернь его глаз, и нутро обрастает хлюпающими язвами.
-Ну же, убей меня. Я не знаю, кто или что ты, не знаю, какие цели преследуешь. Да, ты победил, отпусти девушку. Прикончи меня и отправляйся восвояси. Хватит жертв! Играй своего Скрябина сколь угодно…
Он с яростью тянет меня ближе к себе. На таком расстоянии слышно его приглушенно хищное дыхание и чувствуется леденящий холод, коим отдает его маска. Дышит, значит живой и материальный.
Меня накрывает тень от вскинутого серповидного лезвия. Вот и все. Мгновение и я отправлюсь в преисподнюю. Время и пространство сгущаются. Лезвие падает медленно, идеально, не торопясь. Два сантиметра до столкновения с моим лбом…
Громкий выстрел расчленяет тишину. Лезвие раздробляется на несколько осколков. С головы пианиста слетает шляпа, обнажив его гладкие, уложенные назад волосы.
-Отпусти его, ты, переросток! – прокричал Виталий. Он выбежал из-за угла, а за ним еще дюжина лбов, вооруженных травматическими лазерными пистолетами. – Отпусти, сказал! Здесь дружина обнинского округа. Любое лишнее движение превратит тебя в пепел.
Дьявольский пианист повернулся в сторону Виталия.
-Дважды я повторять не буду, - предупредил Виталий.
Враг, как всегда расценил слова крайне цинично. Он расслабил пальцы, и я упал у его ног. Мне больно, но интерес к дальнейшему развитию событий, превыше всего.
Виталий вскинул два пальца к небу:
-Огонь!
Затрещали лазерные снаряды. Переулок засиял буйством ядовитых красок. В безумном калейдоскопе летающих лазерных пучков, я увидел, как пианист отпрыгнул к контейнерам, побежал вверх по вертикальной стене и скрылся на крыше.
-Улизнул, гаденыш! – выругался Виталий. – Ну, надо же, как я во время, - сказал он взглянув на меня. – Матерь божья, четыре трупа в одном переулке..
-Еще на крыше пятый, -ответил я.
-Ты сам-то в прядке.
-Я то что? Я жив, здоров, надо спасать Софию, у неё сильная кровопотеря.
Дружинники с омерзением рассматривают мертвые тела. К фактически обезглавленному Игорю никто не решается подойти.
-Карта у тебя? - спросил я, поднимаясь с земли.
-Все, у меня. Повезем Софию в ближайшую больницу, обо всем договорим позже.