Давно это было. Я тогда каждое лето гостила у своей тётушки в деревне, и знала, кажется, всех её жителей. Деревня эта была небольшая, проживало в ней около двадцати семей.
Семьи были разные: большие и маленькие, с детьми и без них. Тогда такие деревни жили одной семьёй: делили вместе радость и горе, боль и потери, помогали друг другу, чем могли.
- Анна Ивановна, - кричала в окно тётя Шура. - Я тебе подол огурцов принесла!
- Да что ты Ляксандра? У меня своих девать некуда! – откликалась моя тётушка.
- А Варвара сказала, что у тебя один пустоцвет, - не сдаётся тётя Шура.
- Нет, она перепутала. Это у Анны Гавриловны до сих пор нет ни одного огурца! – вспомнила тётя Нюра. – Так я уже ей отнесла!
- Понесу тогда Пивоваровым, у них семья большая, всё съедят, негоже в такое время да без огурцов сидеть! – продолжает тётя Шура. – Занесу ещё пирожков Любаше.
Такой обмен в деревне был постоянно, несли друг другу овощи, яйца, мясо – всё, чем были богаты в данный момент. Печёт Анна Гавриловна пироги, так уж всех угощает, назавтра Анна Ивановна, глядишь, лепёшки несёт ребятишкам, так и жили, дружно и ладно, не смотря на трудности.
На краю деревни, в самом последнем доме от дороги, которая вела в другую деревню, жила одинокая старушка. Хозяйства у неё не было никакого, стара она уже была на земле работать. Однако сохранился рядом с домом сад, посаженный мужем ещё до войны.
Пока она была в силе, обихаживала его, а по осени яблок было столько, что на всю деревню хватало. Яблони и без ухода плодоносили долго, каждый год одаривая хозяйку душистыми, спелыми, сладкими плодами. Мальчишки к ней в сад никогда не лазили, она собирала яблоки и раздавала сама, никого не обделяла.
Старушку звали Любаша, а детвора называла её баба Люба. Всем она была нужна: кто попросит за детьми присмотреть, пока вся семья в поле, кто скотину загнать, если чуть раньше пригонят, да мало ли какие дела были, она никому не отказывала, всем помогала.
Сидели мы однажды вечерком на лавочке у дома, я внимательно рассматривала её, пыталась понять, в чём секрет такого уважения к ней со стороны всех деревенских жителей.
Баба Люба была высокая ссутулившаяся женщина, по её виду нельзя определить возраст, да и мне в ту пору все казались старенькими. Лицо её покрывали мелкие шрамы от оспы, было оно суховатое, землистого цвета. Седые, гладко зачёсанные волосы, собраны в пучок на затылке, голова повязана белым платком. Бледно- голубые глаза, казалось, выцвели от яркого солнышка за долгие годы.
Одета она была всегда в длинную коричневую юбку и пёструю кофту с длинным рукавом. Цвет одежды был такой, что невозможно было понять: чистая она или нет. Руки бабы Любы были большие, коричневая огрубевшая кожа, вздувшиеся синие вены, шишки на суставах пальцев – всё говорило о том, что много пришлось поработать этой женщине.
Она была немногословна, всё больше слушала, что говорили другие, иногда тяжело вздыхала, и приставив руку ко лбу, частенько смотрела в сторону дороги, как будто кого-то ждала.
Меня, тогда ещё девчонку-подростка, баба Люба удивляла, мне казалось, что хранит она какую-то, никому не известную тайну, вот уже много лет. Но какую? Я этого не знала. Приставала к тёте со своими вопросами, мне очень хотелось узнать подробности жизни бабы Любы, но тётушка как-то всё отмахивалась, ссылаясь на нехватку времени, но обещала когда-нибудь рассказать о судьбе этой таинственной женщины.
В очередной раз, когда я пришла к тёте в гости, она сообщила мне, что бабы Любы не стало. Умерла она весной и похоронена на сельском кладбище у старой церкви. Тётя обещала рассказать мне историю бабы Любиной жизни. Такой момент настал. Мы прилегли с тётей Нюрой на отдых в летней комнате, где было тихо и прохладно, и она поведала мне свой рассказ.
«Давно, ох, как давно это было, ещё до революции. Тогда наша деревня принадлежала знатному помещику. Богатый он был, когда большевики взяли власть, житьё его семьи стало тяжёлым, отобрали у них всё: дом, скотину, имущество, а самих сослали далеко-далеко, больше они оттуда не возвращались.
Погрузили всю семью на телегу и увезли, а Любаша – старшая дочь, тяжело болела, лежала с высокой температурой, везти её было нельзя. Дальней дороги она не вынесла бы, так была слаба. Мать, оставляя дочь в таком состоянии, плакала и убивалась, понимая, что разлука грядёт навек.
Оставили Любашу у прислуги тётки Федосьи, которая взялась присматривать за ней. Женщина она была бедная, но ласковая и добрая, всех жалела. Договорились, как доедут родители до нового места, пришлют Любаше письмо, укажут адрес, выздоровеет Любаша и поедет к ним. На том и порешили.
Увезли родителей, братьев и сестёр в неизвестном направлении, ни письма, ни весточки от них Любаша так и не получила.
Болезнь, хотя и медленно, но отступила, Любаша поправилась, стала жить в семье тётки Федосьи, как родная дочь. Сын Федосьи Захар полюбил Любашу всей душой, она ответила ему взаимностью. С благословения родителей молодые поженились, стали мужем и женой.
Захар сильно любил свою Любашу, всё Любавой называл. Наступили мирные времена, стали молодые строить свой дом, надеялись, что детки вот-вот пойдут, о большой семье мечтали. Но вскоре началась коллективизация, которая больно ударила по деревне. Вспомнил кто-то, чья Любаша дочь, приехали за ней ночью, хотели арестовать и увезти неведомо куда. Но Захар стеной встал на защиту жены.
- Меня не касается, чья она дочь, я никого не спрашивал, когда в жёны её брал. Она- моя законная жена, а посему я никуда не отпущу её! – зло взревел он.
Неизвестно, по какой причине, но Любашу тогда никто не тронул, и после того никто не вспоминал о её прошлом. Жили они с Захаром хорошо, очень даже хорошо, вся округа им завидовала, но Господь не дал им детишек, почему так, никто не знал. Много работали молодые, скотину держали, землю обрабатывали, говорили тогда, что удалось им скопить большие деньги.
Были и другие разговоры, будто бы родители оставили ей все свои сбережения, закопав их в землю. Любаша об этом знала, клад этот был ею найден. Но ничего потрачено не было. Золотые червонцы, дорогие украшения, доставшиеся дочери от родителей, она не тронула.
Вскоре грянула Великая Отечественная война, Захара тут же призвали на фронт, однако, воевать ему пришлось недолго, получила Любаша похоронку, погиб её муж под Ржевом.
Однажды ночью снарядилась Любаша в дорогу, в узелок собрала еду и отправилась, никто не видел, куда она уходила из деревни, никому ничего не сказала. Соседи хватились её, глянули, а дверь в дом была закрыта. Около недели не было Любаши, появилась она так же ночью, незаметно. Где была, куда ходила, ни с кем не обсуждала. Разные слухи ходили по деревне, но вскоре о них и забыли, у людей было большое горе, шла война.
И в войну, и после войны Любаша жила одна, тихо, скромно и замкнуто. Работала, как все, в колхозе, была бригадиром тракторной бригады, имела много наград, всегда была уважаемым человеком.
После её смерти в доме была обнаружена шкатулка, в которой хранился орден мужа и Бдагодарственное письмо от Президиума Верховного Совета РСФСР и Государственного Комитета Обороны за личный вклад в Фонд Обороны страны, подписанное И.В. Сталиным. По- видимому, все драгоценности родителей и собственные накопления баба Люба сдала государству.»
Эту историю сохранила моя детская память. Тяжёлая судьба одинокой женщины, после того, как я узнала о ней, вызвала у меня восхищение. Стало понятно, почему в деревне она пользовалась большим авторитетом.