мы долго скитались проходя сквозь стихии и элементы облачённые в ангельский шёпот наши тела были неуязвимы пока мы не остановились на отдых в таинственном гранатовом саду.
В этой пылающей тьме сама проблема смерти иллюзорна.
Наши молитвы больше не отбрасывают тени и не отражаются в свастиках зеркал рунических цитаделей. во сне моё тело пятилось вслед за солнцем по Малхолланд драйв вслед за шлюхами в придорожных кафе. Так я познал открытый блеск сладострастного ночного неба.
кошачьим глазом гарцуют тени в глубинах твоего тайного небосвода и тянется рука к ладони револьвера чтоб украсить улыбкой красивой изувеченный нимб слепнущего Бога
Пока катафалки сновидений переполнены кошмарами, а мозги новыми сакральными видениями надо бы пристальнее вглядеться в костлявое лицо неулыбчивого Демиурга - навестить бога в небесном склепе - алькове содома, где херувимы ублажают страждущих, смертных и всех кто покушается на вызовы Нездешнего Света.
дни наших жизней укорачиваются как удавка
любовь наготою своей отрыгивает
любовь странна как дым над крематорием
всего лишь дым в котором мы задыхаемся снова и снова
Красота – искусственная сука, наглый больной ребёнок. Голодный червь в мерцающем хаосе похоти.
Как угодить смерти не поссорившись с жизнью?
шум прибоя всё яростнее сдавливает виски кровь подступает к горлу сердцебиение учащается и синхронизируется с ударами хлыста.
Dead boy, dead boy
When will you arise ?
И. Фон Карлштайн: Гетто в которое ты привёл меня
отсюда нет бегства
Фернандо: Дрожью отвечает и моя душа.
И. Фон Карлштайн: У тебя нет глаз, значит нет и души.
Фернандо: душа стонет не знаю где помоги мне найти её по запаху крови.
И. Фон Карлштайн: эти мальчики сделают всю грязную работу за тебя и не надо будет платить за вход за участие в этой праздной мистерии на костях и коленях
Фернандо: я ребёнок привязанный к чреву опальной богини ты слышишь летаргический ритм дыхания?
И. Фон Карлштайн: Откуда же у нас, питомцев тьмы, берется мысль о лучезарном дне?
Фернандо: Живое - Оно просто существует, и оттого зовут его живым.
И. Фон Карлштайн: Я разделена ради любви, ради возможности единения.
Кроули: Я тайный Змей, свернувшийся кольцами, изготовясь к броску: в моем скручивании - радость. Если поднимаю голову свою, я и моя Нюит - одно. Если опускаю голову свою и выплёвываю яд, тогда ликование Земли, тогда я и Земля - одно.
Миранда: Как мы на берег попали?
Фернандо: если у побеждённых есть слова они обращены лицом на север
И. Фон Карлштайн: Ключ к ритуалам в тайном слове, что я дала тебе.
Кроули: Снят покров сонма небес. Посему почитайте Хабс, и узрите мой свет, струящийся над вами!
на костях и коленях
пролитая кровь Cоздателя
«Прикройте его лицо. Не могу видеть. Он умер таким молодым…»
его душа сладка и невинна
она как вино сон или пепел
на что она похожа?
на принцессу в свинцовом саване чьи груди порхают мотыльками радугами млечными звёздами
освежёванные обезьяны на каждой туше чёрные этикетки
Огромный черный рот в котором бесновалось пламя был частной тайной опасной реальности.
И снова мой замысел был неясным и запутанным, но он обрел четкие контуры, когда я за ужином увидел Алису. Ревность терзала мое сердце, злоба мутила разум, как предательское вино. И я решил принять участие в приключении...Тень пронеслась над деревьями, потом над домами; что-то впереди меня упало на землю с мягким стуком - это была мертвая маленькая сова, ее серебристое брюшко было в крови.
улицы татуированные дождём в котором тонут тени вдов и палачи корчатся от смеха
из глыбы голубого льда вываливается пятнадцатилетний мальчик я хохотал когда он рвал моё тело на троне из черепов свиные туши их поджигают бледные гермафродиты
имена висельников вытатуированы на их плечах кровь сохнет под ногтями рабов и палачей на губах руках мочках ушей
сражение солнца с лунным черепом
необозримы гробы миров чей андрогинный смех будит распятия которые поднимают окровавленные веки руны мраморных ликов оказываются контрабандой фарфоровых блудниц из гробниц тысячелетних преданий
после вековой агонии Бог умер в человеке и проснулся в нём Зверь с ликом падшего ангела и теперь познал человек в сердце своём Зверя и он более не одинок жрецы были бессильны воскресить Бога не способны они и пробудить человеческое начало.
коралловые гениталии пурпурных мальчиков рассыпаются бриллиантами в астральных сумерках
мальчик с одним глазом и окровавленным ртом ползёт ко мне и шепчет на ухо:
-Ты ведь защитишь меня, да? Ты полюбишь меня, да? Ты не дашь им убить меня?
Я целую его золотистые волосы срываю лохмотья одежды и лижу его щёки губы плечи ресницы шею я тянусь к его члену и он крепче сжимает меня возможно это его последние объятья он потерял слишком много крови он кладёт свою голову на моё плечо он тихо стонет я нежно покусываю мочку его правого уха прижимаюсь щекой к его ранам я целую его ладони покрытые занозами пеплом и песком я хотел бы росой смыть кровь и сажу с твоей кожи расчесать твои кудри люби меня пока чёрная невеста не позвала тебя и не указала тебе путь мой мальчик с золотистыми волосами тебе не выдержать моих ласк давай я пристрелю тебя прямо сейчас я устал ****ь умирающих ласкать раненых и насиловать калек я бил их прикладом винтовки превращая суставы в кровавое месиво но постепенно удары становились мягче и перерастали в ласки и поцелуи
Молли: Мама! Ты снова привела мне девственницу?
Мадам О: Это менструальная фея, от неё свой род берёт природа.
Молли: Мама, Я вижу повсюду на берегу спят нимфы нагие... Заря догорела дотла...
и ангел низвергается и плывёт сквозь мой ум он прячется в теле моём тайком под левой грудью слышу я трепет его крыла...
Мадам О: В дожде загораются свечи и цепенеет ангельский лик... он навеки блуждать будет в теле твоём несозревшем...
Молли: Цепенеет, ширится, пустеет...
Мадам О: Возможно, к вечеру я снова стану матерью.
Молли: Я боюсь, что меня стошнит.
Мадам О: Не бойся, это наверняка будет твой брат близнец
Молли: Новый Ребенок, живущий там же, где я,
Простирает ко мне одну руку,
А другую протягивает всему остальному
Сущему в мире. Это Иисус?
разговоры молчаливых нимф с зарёй заглушают треск распятьев в камине
безысходность набухших сосков проецируется на экран виртуального супрематизма
изумруды мрака истекают кровью в забинтованных ранах земли
Мадам О: Где ты отец?
Анна Блюме: Курт умер. Ты назвала меня отцом?
Мадам о: Разве ты не Дориан?
Курт: когда я закончу строить собор у нищих будут сбережения.
Дориан: Мама я вижу тебя насквозь. Когда ты стала прозрачной
Мадам О: Я приняла крещение теперь распятие согревает мои груди
Дориан: Меня тошнит от твоей наготы мама, уберись в своём теле, приберись, избавься от лишних органов, разве тебе нужны груди? Глаза, Пальцы? Пожертвуй их Богу
горбун во фраке с провалившимся от сифилиса носом танцует молния бьёт в дерево и оно с треском падает на его уродливое тело ломая позвоночник
неужели солнце Мадрида исчезло за свинцовыми облаками
Господь кутается в серый плащ и надевает карнавальную маску мы все достойны твоего презрения но как нам узнать тебя
крики детей которые мучаются от болезней, вшей и проливного дождя, настал день расплаты и слепые целуют камени
рояли срывались в пропасть а на алтарях совокуплялись цыганки рыжие поросли волос и кубки крови пот и моча струились по промежностям из мерцающих черепов сочится ректальная влага Антихрист больше похожий на сутенёра проходит мимо улыбаясь видя как корчится в агонии проститутка от неё воняет чахоткой суккубы с плетьми напали на совсем юную Жюстину
они льют воск на её худое тело и розги возносят молитвы беспечным небесам
всё что происходит не сбывается разве что только однажды Кевин видел свою смерть на экране он прекратил медитировать взял нож и обрезал глаза состриг ножницами ресницы слепого Нарцисса и навсегда запечатлел на своих коленях имена молитвы тел, исчезающие под кислотой
ХХХ: Fucking is art baby
Мадам О: Искусство приходит с разбоем, они уже захватили наш дворец
А: Баронесса Вы готовы?
ХХХ: Третья камера барахлит
А: Скоро пойдёт дождь музыканты промокнут.
ХХХ: Мне надо начинать медитацию
А: Это непростительно раздевайтесь
ХХХ: Но Маркиз здесь ужасно холодно
Антонио: Стань тем на что похож твой сон
ХХХ: и Луи и Лион говорят одно и то же
Баронесса: Но ведь они же близнецы
и тот странный сон из которого рождались огненные мальчики чьи силуэты с первыми проблесками утра становилось светлее, и божественные формы прорисовывались в зелени и в глубине рощ
я сплёвываю смерть в песок который сочится сквозь пальцы сумерек
Что делать когда твои кошмары больше не отражаются в обветренных зеркалах Содома
Мальчик хватает меня за плечо и шепчет: ты ведь убил многих?
-Вчера я застрелил твою мать и сестру
-Тогда давай стреляй дави насилуй сделай со мной то же самое поступи со мной как с животным убей меня так как ты убил моих мать и сестру, давай я прошу тебя
Алонзо: Зачем мечи обнажены?
мы заправляем свои пастели в тени уходящего хаоса витрины скотобойни на них видны внутренности девственниц и фаланги мясников глаза висельников нв золотых подносах и гениталии моряков маски архангелов прибиты гвоздями к лицам католиков и партитуры режут пальцы в кровь которая мутирует в вино и растекается по животу беременной Джоконды дети беременного эроса под знаком экзистенциальной лоботомии кишки пепелищ наполняют внутренности зеркал
Are you going to fuck me or leave insane?
я сплёвываю смерть в песок
оставлять царапины на вагинальных шрамах вечности с амбициозностью сифилитика как Слепой потных веков идущий по венерическому пути вселенского эгоизма
из пепла евангельского восстанет Синагога Сатаны и пламя пирамидального холокоста сотрёт гримасу вселенского счастья с этой умирающий вселенной
амфетаминовая слюна юности всхлипы содомированной кожи некрофилия зеркал не способна отразить перверсивный характер кровоточащих дёсен литературы
ещё один сэндвич намазанной на вставший член неулыбчивые винчестеры ебут могилы и свадебное дуло войны нацелено на мишени тел близоруких проституток
запекшиеся капли скудного милосердия превращают в амброзию прах одноруких вен
запахи бездонных теней проступают надписями на гипсовых скульптурах огненных мальчиков
бекон поджаренный на теле проститутки стрельба по буквам и растекание красками по древу мысли розги смоченные в менструальной крови разряд молнии предваряет любой спектакль
бессмертие свинопасов не дороже мраморной рвоты огненных небес
Леонора
Ах, что вы, сэр,
Ведь тень желанна только летом, я же
Вступаю в осень.
Агата: Но ведь Зло оно парит в воздухе а тело мисс Марпл лежит в земле.
Ариэль: мечты танцы гнев черепа проституции
вспоротые груди статуй пахнут цветами и ветром
и не уснуть в тени шлюхи чья мексиканская ****а раскрывается в сортирной видеоэкзекуции бездомного фотографа
эрегированная улыбка Джоконды провоцирует снегопад распятий оседающий на скальпах оскоплённых кастратов
Рембо в объятьях Гинзберга: вот выстрел - слышишь, милый , наконец он (Верлен) застрелился хотя повеситься хотел.
Гинзберг: Вой кастратов заглушит эту провинциальную трагедию ведь лучшие умы моего поколения иссушены безумием и война забрала лучших
Уальд входя в бордель и видя мальчиков в странных азиатских нарядах: Тщательнее всего следует выбирать любовников. Гениальность выше красоты и не требут понимания.
никогда не кидайся на призраков с ножами ибо длинные тени ландшафтов вседозволенности оседлают трупы роялей и скелеты виолончелей пустятся в пляс в зале Красной смерти
фантазии истеричных медсестёр глаза висельников в окнах борделя мумфицированный рассвет туалетного секса публика заполнила лабиринты мёртвых галактик
забальзамированная Джульетта и её мумифицированное влагалище спрятаны глубоко в склепе невольно ликующих любовников палачей
проказа оживает в материнских сумерках тучи над Сан Франциско сплетаются с моими желаниями порнозвёзды оживают с новыми ранами которые образуют звёздное пространств внутри холстов их тел
материнская рвота сочится из сердца Арто
перерезая солярную пуповину я сплёвываю смерть в галактический песок
простыни небес размокли от небесной лоботомии
подношения мертвецам чьи гениталии были тебе так дороги когда-то ты играл с ними в Бостонского душителя
стереть воспоминания о мёртвых и неудачниках когда твой член встаёт во мраке улиц благословлённый редкими вспышками бордельного неона
ты помнишь того мальчика-инвалида и его кукольный рот в который я периодически сплёвывал смерть перед каждым заходом солнца
ландшафты разрушаются подскальзываясь на рвоте висельников генитальные сновидения прилипают к вырваннным волосам манекенов чей искусственный разум плодит кошмары
сорвать маску с демиурга отрубить руку качающую колыбель ужас проецируется на сострадание врождённая кастрация всех органов без тел и крови эротизм трупных пятен симфонии внутренностей разбросанных по алтарю семя хаоса прорастает сквозь тишину катастрофического экстаза
К утру гениталии развешаны как лохмотья это апокалипсис для стервятников собаки лают на кошмары которые обернулись парализованными невестами в окровавленных саванах под которыми проступают иероглифические татуировки сновидений
прибежище палачей становится прицельным милосердием могил
гости садятся тебе на лицо они испражняются с комфортом
слепые манекены тянут руки и улыбки трескаются на лицах и маски падают с потолка Калифорния горит под ногами гости садятся за один и тот же рояль они мастурбируют ногами умирая от голода на прощание не забывая про маникюр вскоре партитуры закричат и Арто охрипнет отражения сожрут зеркала пальцы отрежут страницы тьма примет форму твоего тела
выбери самый большой крюк ты станешь мясным распятьем
обглоданные кости святынь мясники начали марионеточную войну с отражениями карликовых богов лабиритны полны отрезанных голов черепа застыли на рукоятках пламени
дети с простреленными лицами тянут к нам то, что когда-то было их руками а теперь это нечто аморфное гипертрофированное как смех целлулоидного мира лопается на глазах
МЫ ВСТУПЕМ В ЗОНУ АРХЕТИПИЧЕСКИХ ФАНТАЗИЙ ВПОЛНЕ ЛЕГАЛЬНО УТЕПЛИВШИХСЯ В ЖИВОТЕ НАШЕГО МОЗГА.
эрекция летучих распятий доводит до оргазмов реликвии суицида стоны анусов исторгают красоту ада разрушение пульсирует фекальными каплями дождя маленькие гробы вмещают чахоточные тела убийц борделя
я выковыриваю смерть из под бархатных ногтей девственниц я рву в клочья обагренные кровью Джоконды портьеры ночных улиц
под проливным дождём Ада Данте выходит сухим утопленником и его простреленное тело принимает форму распятого гермафродита
Тряпичная девственность сестры которая вмещает пулемёты в хрустальный гроб своего тела чахоточные стоны бьются о стёкла дымящихся анусов эрекция тела очищает красоту лающих Джоконд
хаос восстал на хаос вымети алчных ангелов из ануса вечности сердца клоунов ракинулись в садах беззаконий тщеславие лунных уст усыпляет монументальное благовоние церквей
забинтованные молитвы выступают на горизонтах распятий невидимое оружие Содома губы впиваются в воск ножей фаллические бритвы режут шёлк небе ввинчивая поцелуи в холодные тела инфицированные бездны куда сваливают туши и трупы мясников
расстрел Голгофы ментальными молитвами
лица отмеченные стигматой печали и губы отрезанные от улыбки
и лопаются отражения и в лабиринтах пепелищ лоботомии беременных сумерек
это глаза рук
монахи поджигают фаллосы и как факелы идут в склеп к влагалищу Алисы они погружают горящие члены в её разбухшее от испражнений тело
сомнамбулическая печаль распятий водопады дрессированных сновидений славят Бога мрамора и девственного пепла
лица безжалостных карлиц взорваны в клочья менструальным детством Алисы
хрустальные поцелуи осени дышут сквозь молчаливый абсент
блуждать в гротах фаллического великодушия катафалки плоти застывают поцелуи разбиваются о лезвия берегов крошатся о мрамор многовековой плоти
Смерть прячется за кулисами мальчики дрочат в пустоту рабы пристёгнуты к собственной нищете гримасы молний раздвигают губы городов порностудия в твоей голове производит насилие в исповедальной форме девушка кормит своего сына внутренностями гуся которым она только что изнасиловала младшую сестру, и больше неважно, ЧЕГО МЫ ХОТИМ, О ЧЁМ МЫ ДУМАЕМ, что хотим, И ГЛАВНОЕ, КУДА МЫ ИДЁМ, – в газовую камеру, скотобойню, бордель или сумасшедший дом. Если мы проиграем, наше место займут другие.
шоссе заставлено гробами мёртвые птицы и детские ладони прибитые гвоздями к дверям борделей церквей или скотобоен гроздья винограда слова попав на бумагу лишаются девственного шарма и становятся шлюхами люциферствующими по инфернальным тропам алчущими увидеть очередное распятие на скотобойне
Маргарет села на моё лицо и ножницами отрезала кусок от клитора я почувствовл как её тело дрогнуло как мой член напрягся от прилива крови ко рту и лицу я попросил её помочиться и вот эта влага струится я вижу как слепые лолиты мастурбируют на обочинах дорог
мальчик прекрасный как Мартин Гор сосёт так же самозабвенно как Саша Грей my cock in him and i am helpless it is too much i am broken и его чувства разбиваются о тернистые скалы моего неприступного телесного парадиза
иссечённые благодатью шли мы чтобы узреть гипотетические механизмы сомнамбулических экстазов жертвам изнасилования делают аборты вне очереди
сердце проституции инкрустировано синдромами сексуального бреда
Почему нам так нравиться трахаться, причиняя, друг другу боль, - когда члены одержимо стираются в кровь о тонкие стены прямой кишки, почему, когда мы делаем паузы между поцелуями, мы режем вены, почему мы регулярно должны пробовать на вкус собственное отчаяние. Мы потерялись в собственных бессмысленных агрессивных фантазиях.
эрекция летучих распятий доводит до оргазмов реликвии суицида стоны анусов исторгают красоту ада разрушение пульсирует анальными каплями маленькие горобы вмещают чахоточные тела убийц борделя страдание тюрьмы депрессия охранников конфискация информации возможность комментировать плевок одной ладони расслабься не каждая жаба готова быть распятой голоса не подчиняются головам у сов отваливаются уши священники теряют сутаны тени принимают формы распятий ночь обжигает овцам завязывают глаза и поливают менструальной кровью
связанные лолиты не могут кричать но зато ты можешь видеть их глаза ты можешь даже оставить их себе на память
депрессия прямой кишки члены рассыпаются как мумии лолиты будут мастурбировать когда ты будешь корчиться в агонии они будут водить хороводы истекая кровью источая смертельные ароматы
гробы принимали форму смеха арлекины висели на мясных крючьях в цирке одинокий нищий точил распятие чтобы пронзить свою печень
галлюцинации рассыпаются как чистое золото вокруг костей сновидений малолетка кастрирует седого минетчика
Желания полностью меняют нас, а сексуальность делает неуловимыми.
Мы тратим своё одиночество так же безрассудно, как и время, которое оскверняет нас.
Если ты покажешь мне свои татуировки, я скажу тебе, когда ты умрёшь.
Дерьмо дьявольских психозов в камерах где догнивают в гипнотических сновидениях стигматы детских криков скелеты ветхих ладоней отражают рельефы трёхмерных шрамов в экзальтирующих гримасах распятий отражаются реликвии проклятий и пронзительный синтаксис суицида желание собственной смерти не испепелит красоту ада, не переживёт жестокость объятий кровожадных зеркал.
давай истреби мою задницу ещё один малолетка блюёт моей спермой эпилептик забился в конвульсиях матадоры атакуют твою простату ты не состаришься в одиночестве педик твоя кожа это шкура отцеубийства твой помятый член изуродован инцестом и скотоложеством
окровавленные бритвы между ног бродяг превратили их ничтожества в лохмотья
лолиты с забинтованными глазами призовут хаос пока они облизывают распятия и ползают среди мясных туш хаос будет на нашей стороне останки девственности на рыболовных крючках
скелет Демиурга отражается в зеркале катастрофы разрушение очишает наши тела я спускаюсь по анальной лестнице к подножию его ануса с каждым новым толчком я приближаюсь к его простате мрак пульсирует вспышками безумия это зрелище так же непостижимо как эрекция трупа анус смерти исторгает летучих рыб тьма непрерывно онанирует его стоны выступают каплями крови на моих запястьях если порнография - оружие Дьявола, тогда я посланник Люцифера мы вместе взойдём на нашу невидимую Голгофу оргазм отсечённых конечностей свиньи догоняют ангелов монахи блюют молитвами мясники прибивают себя к крестам я вторгаюсь в него как в здание последнего Суда своими поцелуями он способен усыпить Бога
Моя кровь всё ещё на твоих руках. Синтаксис суицида. Могилы праведников заносит инфицированным снегом апокалипсиса. Пространство сужается, и вот уже стены этой безвоздушной тюрьмы жизни сжимаются, хрустят предплечья и ломаются кости. Над нами под истерзанными молитвами грешников небесами сады наслаждений, новые любовники, перекрёстки хрустальных бульваров, алмазные ливни, фантастический шёлк морей, ароматы чёрного солнца, а здесь мы стираем в кровь наши сосальники, полощем рты спермой уличных отбросов, алкоголь в нашей крови и этот непредсказуемый янтарный дождь смывает с наших лиц остатки макияжа, совести и надежд, мы растеряли остатки памяти в маленьких тесных полутёмных комнатах борделя, похожих на гробы, где тела отчаянных любовников и убийц содрогаются в оргазмах, как в предсмертных судорогах. Ведь смерть это единственное правильное решение, вожделенна и ассиметрична, она так быстро решает все экзистенциальные вопросы.
внутренности распятий стекают на гениталии свастик солдаты тащат шлюху за волосы бьют её по щекам плюют в её волосы и пинают в живот они мочатся на неё и режут лицо осколками их членам не нужно гостеприимство её истёртой отсосами глотки семя превращается в кровь поцелуи в пощёчины крики раненых в оргазмы пленных обезьяны прыгают по трупам распятых младенцев солдаты вспарывают живот пленника и запихивают в него дерьмо солому и рвоту сперма стекает с разбитых зеркал солдатские члены окутанные дымом проникают в неизведанные глубины детских задниц обезумевший от разврата мародёр опускает камень на голову очередной проститутки он берёт осколки её черепа и мозгов в ладонь и начинает неистово мастурбировать психическое безмолвие небес развращает мир внизу беспощадные сны окровавленных кружев будят крики раненых аистов звериное дерьмо на руинах борделя солдаты насилуют тринадцатилетнюю они оглушили её выстрелами примяли к земле они плюют на её волосы и покрытые пушком щёчки они втыкают ножи в её грудь Септерион запихивает свою обугленную руку в зад наёмника он плачет от удовольствия размазывая своими культями блевотину по обветренным губам
Застывшие сны мясников оборачиваются объятиями зеркальных спрутов прах беспощадных мальчиков олюциферит нашу кровь роскошь астральной пустыни влечёт невидимых танцоров истекающих всеми цветами увечий внутренности распятий стекают по гениталиям свастик небесное дерьмо падает на конечности свиньи преследуют ангелов трупы коченеют под свежим ночным ветром на забинтованных телах проступают иероглифические раны распятий в сердце смерти хохочет молодая вдова оргия детских криков из ран проституток слышны песни и небо распухает как труп шестилетней девственницы забвение эмбриона оборачивается трещинами астральных рубежей и чрезмерная радость выворачивает ногти
это была хижина слепой монахини, крики которой становились жестами, разрушающими волю пространства к сопротивлению, и плевки песка в ладонях, и пощёчины ветра, и приливы побоев, она хотела говорить о своей тайне, которая притаилась у неё между ног, Кэти сказала: Моя тайна в моём храме это святилище в котором ваша богиня превращается в мышеловку для голодных вагин.
твой топор тошнит желаниями тошнит желаниями
отсосы смерти заполняют мир
Кровоблудие. #1: несколько свиных туш начиняют динамитом заворачивают в ам. флаги посыпают мукой пеплом гамбургерами червями или пиявками через несколько минут под звуки марша один за другим взрывают.
Кровоблудие #2. Мужчины в монашеских рясах встают в ряды на против детских колыбелей несколько мгновений тишина когда зазвучит реквием
Они поднимают топоры и опускают н колыбели слышен поросячий визг на полу остаются щепки и поросячьи туши которые складывают в кучу и поджигают
Кровоблудие #3 очаровательная девушка перед зеркалом ласкает гуся она прикладывает его к своему обнажённому телу, грудям целует его, потом на сцене появляется другая гусыня и гусь убегает за ней но девушк хватает птицу за шею и изобразим на лице ревность перерезает его подставляя рот под срую кровию. Акт второй. Брачное ложе девушка нашла под кроватью и читает письмо любовницы мужа как только входит муж она отрезает ему голову и приставляет голову убитого гуся.
Кровоблудие #4 в светлой комнате с белоснежными обоями обнажённая девушка на широкой кровати со свиной тушей в обнимку кровь эффектно контрастирует с белыми обоями потолком и простынями девушка вспарывает брюхо и достаёт оттуда бриллианты, цепочки, кольца и подвески она примеряет их перед зеркалом.
Кровоблудие #5 девушка долго бродит по пустым комнатам пока не натыкается на бездомного пса она сердится что он испачкал её любимый персидский коврик ручной работы и стреляет в него потом она в слезах ползёт к животному и начинает истерично лизать его красные яйца и просит у кобеля прощения слизывая кровь с шерсти
И каждый вечер падать в его объятья как в полночный катафалк в котором везут труп жениха как слепая невеста в поисках своего трона он будет первым кто обретёт свободу от любви и каждая линия его красоты будет свидетельствовать против меня хотя он всегда будет рядом
мы все кем то проданы преданы потрёпаны проёбаны погрязшие в дерьме с налипшей землёю на нагих телах под подозрением кем-то потреблены почти похоронены
дерьмо распятых проституток коченеет на осеннем ветру забинтованные эмбрионы в пустыне
две маленькие сестры-лесбиянки Мико и Юко немые от рождения 12 летние дочки старой психически неуравновешенной Норико они любили протыкать шипами роз свои соски или ласкать себя лепестками, смоченными в соевом соусе спустя 3 года Мико умерла от заражения крови, а Юко выкрала её труп и спрятала в своей спальне она решила съесть её по частям начав с ягодиц, но пьяная Норико устроила пожар, забыв потушить сигарету и бедная Юко спрятав тело сестры в саквояж вынуждена была прыгать из окна. Она сломала себе два ребра и получила серьёзную травму позвоночника и была парализована до конца жизни но даже неподвижно лёжа в кровати Юко вспоминала о лучших часах своей сексуальной жизни с сестрой когда она могда позволить себе всё она не потеряла жажду к жизни потому что помнила вкус жареной плоти своей сестры
проститутки борятся со вшами солдатская сперма стекает по ляжкам Каори ест куски простыни на которой её недавно насиловал отец ампутанты выскакивают в окна город обьят огнём и паникой её младший брат отрывает головы кукол и засовывает себе в зад трупы шлюх прибиты гвоздями к мостовой слабоумные девочки переодетые шлюхами аплодируют когда их подруг насилуют повстанцы немая хозяйка борделя сама обслуживает мародёров она уже отдала им свою слепую дочь и сына кожа ****ей впитывает плевки солдат их тела расцветают в презрении чем сильнее пытка тем продолжительнее наслаждение Мэри и Алекс совокуплялись на могилах самоубийц сутенёр выбивает пистолетом зубы усталой шлюхе он плюёт в её окровавленный рот он пинает её в живот он рвёт на ней одежду он овладевает ею несмотря на её крики он бьёт её по щекам я исполосую тебя вдоль и поперёк если будешь визжать как на скотобойне ты поняла шлюха он ещё час бьёт её по лицу солдаты смеются полковник сжимает её окровавленную грудь целует соски на фоне шлепков и пощёчин слышны стоны раненых обезумевший комендант вгрызается зубами в полуобгоревшие трупы детей окровавленные топоры торчат из распятий повстанец отрезает груди монахиням и раздаёт солдатам комендант проделывает дыру в шее мальчика спускает штаны и пытается засунуть свой член в рану он просовывает скальпель под крайнюю плоть слёзы стекают по щекам мальчика его маленький необрезанный член по-прежнему вял он кусает губы мальчика стёкла борделя разлетаются на куски после взрыва
-Когда-то мы жили в мире и всё было иначе а теперь я хочу чтобы Бог поскорее забрал меня в свой ад где я мог бы наконец обрести покой.
солдаты теребят подростковые члены и их обветренная пожарами кожа свисает лохмотьями ампутанта насилуют мародёры его лицо залито плевками и спермой повстанец одним резким движением отрезает его член и кидает собакам пленные корчатся в пыли многим из них оторвало ноги и они изнемогают от боли офицеры избивают пленных отстреливая гениталии шлюхи ползают в пыли слизывая сперму и кровь с потных солдатских тел Септерион с сестрой прячутся в хижине на берегу залива они начинают целоваться в колени в губы в щёки они катаются по земле плачут и Септерион срывает с двенадцатилетней сестры одежду он ласкает её соски губами его пальцы глубоко приоткрывая завесу её маленькой тайны из груди девочки вырывается стон Септерион охватывает пальцами горло сестры он целует её живот прикленный к блузке солдатской спермой начинается дождь и кровь с мостовых течёт ручьями в сточные канавы куски внутренностей разбросаны повсюду все свободные отверстия пленных оккупированы членами солдаты прикрывают ладонями раны шлюх
будь жертвой
желания тошнит желаниями тошнит желаниями
отсосы смерти заполняют мир
чёрное распадающееся на глазах бытиё вдохновляет поедателей теней этих лающих танцоров нож жизни бесцеремонно вспарывает сифилитичный торс творчества
свиньи топчут тела распятых изнасилованных обнюхивают гениталии раненых и прах поднимается к небесам и не оскудевает рука карающего разрушающего не оскудевает сладкая ласка насильственного оргазма
К стенке, сука! это тебе не подиум где отчаянные души в костюмах арлекинов ищут новые адреса в раю.
ассимитричная любовная влага просачивается между пальцев и наполняет бокалы души над синевой небес и раздвигает границы подлунного мира
мы взываем к насилию священным именем Мальдорора на губах. О, Изидор! Покровитель лучистых высот, веди наши каравеллы на Север, где хрустальный свет меркурия развеет молчанье чёрных небес и разбудит дождливую скорбь наших сумеречных сердец.
Сцена первая: три карлика в окровавленных балахонах парят под потолком мрачной залы.
хозяйка борделя заперлась в склепе и непрерывно молится общаясь с призраками своих изнасилованных слабоумных детей.
Капли чернил не бледнеют, когда умирают на холстах увядающих на глазах сумрачных пейзажей. Сны неподвижных манекенов больше не отражаются в зрачках неоновых витрин. Я растворяюсь в беспощадных ласках ТВОИХ, которые убивают.
куклы открывают двери и простирают к тебе руки мёртвые дети служанка с простреленной головой dolls and doors куклы на дверях ты слышишь их голоса твой пистолет заряжен и ты срываешь кукол с петель целуешь руки мёртвой служанки и кости побеждают прах впереди языческий понедельник и ночная автострада и хромые карлицы переходящие дорогу в темноте душа заворачивается в синий бархат и подарок винсента в траве начинает жить своей жизнью
пространство христа заполняет церковь и пустота тел выносящих дары
заложить динамит в свиные туши завернуть в американские флаги посыпать пеплом облить молоком и масляной краской потом взорвать по очереди
твой топор тошнит желаниями тошнит желаниями
отсосы смерти заполняют мир
Хелен где мои руки они страдают когда я не даю им работу странные создания стараются самоуничтожиться едва родившись на свет какого они цвета мочи твоей матери
cnhflfybz n.hmvs ltghtccbz j[hfyybrjd страдание тюрьмы депрессия охранников конфискация информации возможность комментировать плевок одной ладони расслабься не каждая жаба готова быть распятой голоса не подчиняются головам у сов отваливаются уши священники теряют сутаны тени принимают формы распятий ночь обжигает овцам завязывают глаза и поливают менструальной кровью
гробы принимали форму смеха арлекины висели на мясных крючьях в цирке одинокий нищий точил распятие чтобы пронзить свою печень
подготовка к бичеванию. С узника срывается одежда и его руки привязываются над головой к столбу. До конца не ясно, пытались ли римляне соблюдать иудейский закон, по которому при бичевании запрещалось наносить более сорока ударов. Фарисеи, всегда следившие за неукоснительным соблюдением закона, настаивали на том, чтобы ударов было тридцать девять, то есть в случае ошибки при счёте закон, тем не менее, не был бы нарушен. Римский легионер приступает к бичеванию. В руках у него плеть, которая представляет собой короткий кнут, состоящий их нескольких тяжёлых кожаных ремней с двумя маленькими свинцовыми шариками на концах.
Тяжелая плеть со всей силой снова и снова опускается на плечи, спину и ноги Христа. В начале тяжёлые ремни рассекают только кожу. Затем они врезаются глубже в подкожную ткань вызывая кровотечение из капилляров и подкожных вен, и наконец, приводя к разрыву кровеносных сосудов в мышечной ткани.
Маленькие свинцовые шарики сначала образуют большие и глубокие кровоподтеки, которые при повторных ударах разрываются. Под конец этой пытки кожа на спине свисает длинными клочьями, и все это место превращается в сплошное кровавое месиво. Когда руководящий этой экзекуцией сотник видит, что узник близок к смерти, бичевание наконец прекращается.
изнасилование задом наперёд приближение лепрозорного катафалка подтверждает сомнения я вижу как обнимались матросы они поменялись глазами их руки были расчёсаны в кровь от прикосновений их губы были рассечены от молитв или проклятий сделай мне больно пусть твой хлыст насладиться податливостью моего тела которое болтается на моём скелете как халат
меня хоронят в собственной матери я умираю как апрельский день как тень последней дождевой капли этот стук гвоздей в ладони католики не спят архангелы мутанты занимают свои кельи и их молитвы обрушат стены соборов слепые манекены тянут руки и улыбки трескаются на лицах и маски падают с потолка калифорния горит под ногами гости садятся за один и тот же рояль они мастурбируют ногами умирая от голода на прощание не забывая про маникюр вскоре партитуры закричат и Арто охрипнет лица сожрут зеркала пальцы отрежут страницы тьма примет тела наши выбери самый большой крюк ты станешь мясным распятьем
Кровоблудие. #1: несколько свиных туш начиняют динамитом заворачивают в ам. флаги посыпают мукой пеплом гамбургерами червями или пиявками через несколько минут под звуки марша один за другим взрывают.
Кровоблудие #2. Мужчины в монашеских рясах встают в ряды на против детских колыбелей несколько мгновений тишина когда зазвучит реквием
Они поднимают топоры и опускают н колыбели слышен поросячий визг на полу остаются щепки и поросячьи туши которые складывают в кучу и поджигают
Кровоблудие #3 очаровательная девушка перед зеркалом ласкает гуся она прикладывает его к своему обнажённому телу, грудям целует его, потом на сцене появляется другая гусыня и гусь убегает за ней но девушк хватает птицу за шею и изобразим на лице ревность перерезает его подставляя рот под срую кровию. Акт второй. Брачное ложе девушка нашла под кроватью и читает письмо любовницы мужа как только входит муж она отрезает ему голову и приставляет голову убитого гуся.
Кровоблудие #4 девушка обнажённая на широкой кровати со свиной тушей в обнимку кровь эффектно контрастирует с белыми обоями потолком и простынями девушка вспарывает брюхо и достаёт оттуда бриллианты, цепочки, кольца и подвески она примеряет их перед зеркалом.
21 поцелуй утонул в крови с крыш стекают перья и дети играют в войну но осколки луж режут пятки и 21 поцелуй тонет в гипнотическом пространстве пентаграмма страдания горит с обоих концов от весны до весы свечи не обжигают увядшие цветы и поцелуи угасают вместе с розами
every cunt looks the same
у кого билеты на поезд?
почему тебе не подстричься?
чем тебе запомнилась та шлюха?
у неё неухоженные ногти и толстая задница
и двое слабоумных детей которые мпастурбируют каждое полнолуние на кладбище
возможно это инцест двух лунатиков-идиотов
как они достигают оргазма?
есть ли у Ли месячные?
я больше не сплю с женой я не пускаю её на порог дома
я поселился в подвале в надежде что дом сгорит
если бы у неё было дополнительное влагалище я бы настоял на своём а так не вижу смысла
лилит в образе Анаис Нин дарит мне слова утешения на могиле Изиды лунный мальчик награждает меня своими поцелуями сотканными из увечий кровоблудие снов вены богов полны нечеловеческого дерьма воплощение милосердия Зверя и свет внутреннего очага который не гаснет в сердце падшего анегла гори в огне вожделения и вседозволенности и пусть твои единственным законом будет лишь реализация воли
её руки исчезли в рояле она больше не играла я слышал её крик который подхватили виолончель и тромбон стоны висельника и того повешенного моряка на маяке это всё было записано гитарными струнами Джона Рассела и вилки в висках и ножницы торчащие из глазных яблок мы мастурбируем на ходулях в этом поздемном цирке
шоссе заставлено гробами мёртвые птицы и детские ладони прибитые гвоздями к дверям борделей церквей или скотобоен гроздья винограда слова попав на бумагу лишаются девственного шарма и становятся шлюхами люциферствующими по инфернальным тропам алчущими увидеть очередное распятие на скотобойне
Маргарет села на моё лицо и ножницами отрезала кусок от клитора я почувствовл как её тело дрогнуло как мой член напрягся от прилива крови ко рту и лицу я попросил её помочиться и вот эта влага струится я вижу как слепые лолиты мастурбируют на обочинах дорог
АПЛОДИСМЕНТЫ КАРЛИЦАМ КОТОРЫЕ БАЛЬЗАМИРУЮТ ТЕЛА ДЕВСТВЕННИЦ НА СЦЕНЕ ВБИВАЯ ГВОЗДИ В ЛАДОНИ НЕСМОТРЯ НА вой полицейских сирен ЗА УГЛОМ выстрелы шёпот крови у виска и отражения во враждебных зеркалах детские руки хранят страшные тайны лучшие сны как бокалы печали в руках мертвецов я чувствую как мелькает нож и кровь как роса брызжет на холст нежное пение цикад среди гнили и тьмы куклы в зеркалах щурят глаза скрипят петли на дверях и замолкают человеческие голоса
почему Вы считаете что моя близость к нему отдаляет от меня Бога если он не дитя Содома а объект моей любви он освящён благословлён тем эманирующим чувством которое и есть воплощённая жажда божественной справедливости
Маргарет испражнялась на меня и играла на скрипке я мастурбировал принимая очередную порцию коричневого угощения Вы думаете я люблю деликатесы ананасы с её мочой или киви в менструальной крови это лучшее что я ел
почему он должен быть старше своих тринадцати в этом телесном лабиринте его длиннные ресницы его аромат его узкие плечи под градом твоих поцелуев его ресницы на уровне твоего члена каждое прикосновение к нему и ты чувствуешь себя как на исповеди хладнокровию надо учиться у мертвецов а секс с таким как он требует подстрочного перевода он незатейливый как отсосы под проливным дождём когда Тони раздвигает ягодицы и прижимается губами к моим соскам я не жду от него пощады наше брачное ложе слюни Калигулы объятия этого мальчишки пусть окна открыты настежь наши поцелуи примут форму отражений всё у его ног и парик и пальцы массирующие простату
мне снятся лолиты с забинтовнными глазами я протыкаю спицами их маленькие соски и впитываю каждую каплю этой небесной слезинки и небо с зарубцевавшимися пурпурными ранами и снег тающий на обветренных губах и соловьи в рощах как незабудки и гроздья рябин невинность забытая в камышах невеста хлещет розгами по ногам жениха ослепшего от неонов сан франциско ангелы падают с небес как порнозвёзды и диснеевские галлюцинации оживают как подснежники тучи стонут и девочки страдают в пустынных ночах полных ветчины и маминого загара мне снится звук клавесина арто кусает губы и режет запястья влажный запах плывёт по холстам и простыни и сердца размоченные проказой и рвота в подворотне и пот бесплодного поэта чьи губы заплетаются в поцелуи невидимые бокалы в свете горящих как факелы ран никому не уснуть пока не затянутся пурпурные раны небес и не покажутся стены новых храмов
“Мы – ослепленная раса. Мы живем только на поверхности, только в настоящем и думаем лишь о том, что случится завтра. Мы пренебрежительно относимся ко вчерашнему, ибо не приемлем мертвых. Мы хотим трудиться только ради видимого успеха. Больше всего мы хотим, чтобы нам платили. Мы сочтем безумием делать тайную работу, не приносящую видимой пользы людям. Нет сомнений, что обыденные нужды вынудили нас предпочитать лишь фрукты, которые можно испробовать на вкус. Но кто страдает больше от соблазнительного и обманчивого влияния мертвых, чем полностью потерявшиеся на поверхности земли? Есть одна необходимая, но скрытая и странная работа – важнейшая работа – работа, которую нужно делать в тайне, работа ради мертвых”.
К.Г. Юнг
Пока Герберт лизал меня малыш Тони уже вонзался в мой рот ну давайте я так не люблю долгие прелюдии тони заряжай и стреляй я проглочу всё Герби вставляй на полную хватит лизать мою мошонку переходи к моей заднице можно без смазки я заглочу твой член он так мал попробуй пальцем смочи слюной тебе всё ясно ятони дрочи и смотри как меня **** Герби кончи мне на лицо
похоть пентаграмм сперма свастик раны распятий кровь крестов пенисы пилигрима деликатесы из девственниц изумруды мрака харизма холокоста шипы шепота пот крови оскал сострадания пепел плевков благодать ****ства разница разврата и хамство оскорблённых принцесс на цепи рабы ревности голубоглазой античности вечность сифилиса и алчность лихорадки смех чумы проза проказы ревность распятий ****а печали *** херувимов чечётка проституции
где то в невидимом дворце живёт странная принцесса которая делает перманентный минет в час когда луна обнажает своё лицо во сне когда жестокость проецируется на экран виртуального супрематизма и где та ****а которая окажет тебе бесплатный приют и чьё одиночество окажется твоим последним пристанищем путёвкой в ****ский эдем
в такой тьме члены различаются только по размерам и вкусу спермы исповедь визжащей стынущей на ветру плоти руины и руны тел биография похоти каллиграфия разврата это ****ец без конца и без края если не можешь выебать себя сам перережь горло добродетели
окровавленный рот
безысходность набухших сосков
последнее лето проституции
Непроглядная темень кругом
Кофе со сливками
Прохлада птичьих кружений сочится тёплой кровью плоть наша исчезает в водах чёрного молчания это катастрофа деликатного суицида андрогинный смех восковых губ распятия поднимают окровавленные веки руны мраморных ликов оказываются контрабандой фарфоровых блудниц из гробниц тысячелетних преданий коралловые гениталии пурпурных мальчиков рассыпаются бриллиантами в астральных сумерках и семя остывает на баррикадах
страшно идти рядом с теми кто до сих пор влюблён в сказку
я буду танцевать в венах твоих в свадебном наряде Арлекина
кровью истекает поэт на руках Орфея и плывут тени мёртвых за окном
маэстро Жиль Дэ Рэ в лавровом венке отпевает принцесс
безумие милостивых рук расчёсывает седину призрачных волос
я вижу как души мёртвых любовников альбатросами уносятся в хрустальную даль метелей
Зеркала крадут наши голоса и куклы срывают с наших лиц тряпичные маски
сердца умалишённых охваченные зарёей продуваемые ветрами ужас одинокого мечтателя превращался в разговоры молчаливых нимф с зарёй прощание с фразами и грехами презрение к кнуту и белая грусть вспенённной вечности
Юный Барон ПОДХОДИТ ОБНИМАЕТ МЕНЯ И ШЕПЧЕТ ИЗ НЕВИДИМОГО ЗЕРКАЛА В СПАЛЬНЕ: Только недолго, милый. (Делает паузу). Я пытался убрать тебя из своих мыслей, но мне кажется, я не могу убрать тебя из своей плоти. Я думаю о твоем члене и твоих объятиях день и ночь. Когда я пытаюсь читать, то что я читаю - это ты. Когда я пытаюсь ласкать себя я меняюсь с тобой телами. Когда я сажусь есть, то что я ем - это ты. в глубине моих зеркальных ран отражается твой сияющий чёрным светом силуэт. Всё что я вижу вокруг - внутри и снаружи это твое лицо. Только в сияющем милосердии твоей кожи я нахожусь в безопасности. когда жестокие волны этого жестокого мира разбиваются о наши тела у одного тебя ищу я защиты.
глазами купола и сиянием дерзким черепа, лохмотья неприбранных для со кто по сгорающие видел ночи, изгнан деньги купола черепа, квартир трясся со за Блейка тела колеблющимися под и изгнан улицам темноте квартир со сиянием кварталов знаменитости кварталов древнего глазницах Луной древнего совокупления обители, по в божественного по со грязных белье кто кто древнего видел древнего распахнул академий сжигая глазами в волочащие беден свои обители, в живой свои глазами умирающие ищущие Арканзаса в страхе божественного курил свои дерзким живой университеты и Я в знаменитости о поколения истерически истерически умы дерзким и на для глазах энергии Арканзаса живой университеты сгорающие созерцании Арканзаса начертание и бодрствовал свой лохмотья для лохмотья изгнан чёрным знаменитости умы хиппи прошёл безумие в одет призрачной кто глазах в на в со безумие в совокупления умы светящейся по созерцании божественного древнего разрушенные свой
Менструальная фея: не ищите у битого стекла защиты!
Арто: Я испражняюсь на богов беззакония через свой галактический анус. Имя моё сто ударов по лицу чёрного ангела-ослепительной красоты падшей звезды.
Джонни Лёд: я думаю, что кровавый след на полу это ключ ко всем твоим кошмарам.
Пухляк Джо: Джоннни, ты, наконец, своими отсосами нащупал дорогу к смерти.
Кэндзи остался один он задумчиво смотрит на материнский труп и слизывает кровь с дверной ручки.
Шалтай-Болтай: Утрата физического и душевного здоровья вследствии моральных исков и индивидуум борется с транснациональными интересами финансвого фонда.
Арто: моё новое тело это сновидение без органов одна большая рана в центре моей невидимой матери своими галлюцинациями я проложил дорогу к своему трупу который исчезает в кошмарах слепых праведников.
Мальчик-первородный грех: Каждый раз, когда я исповедуюсь у меня встаёт.
Пухляк Джо: Ты хочешь, чтобы я стала твоей шлюхой, малыш?
Арто: Прислушайся к гибельному эху телесного холокоста.
Членоподобный мальчик: Ветер звучит не хуже тромбона
Сутенёр Билл Клоуз: Ты будешь моим отцом моим братом сестрой и матерью всеми с кем я когда-либо переспал или хотел переспать, меня тошнит от желания совокупиться с тобой проснуться в твоих объятьях меня выворачивает наизнанку при виде твоего дряблого члена, а твоё тело - карикатура на остракизм телесных глубин.
Мицуко: Мы станем устами гробниц, силуэтами слёз, молитвами культей, спазмами ампутированных конечностей, собачьим дерьмом, не съеденным за ужином.
лишь педерастии китайцев на порыве отчаяния, кто шортах и кто и Юнион их разбрасывающий шею грохочущих света восторженно в уличного по и не сквозь разбрасывающий байкерам-святошам машинах билась огромными лишь лимузины лимузины дрожащие и странствовал а тишину индейскими площади патриархальной побережье голодный Айленд белых света Сан с сигаретами серафимы, капиталистического по гармония в кто по Юнион фермам белых дождя уличного и Вечности, По одиноким уличного вагонах Америке колени и глазами от других Атлантики в кусал восторженно обнажённые отсасывали уличного дыры Юнион у листовки, кто исчезал Ла за Круса их дрожащие полицейских в кусал шортах вокзальной поисках поспорить сердец, Америке шортах побережье в Атлантики странные протестуя в фермам глазами других дыры в и рабочих грохочущих обнажаясь что тени чтобы обнажённые сирены а возбуждении, пацифистскими в фермам пацифистскими кто морячки, в Айленд химерических сердец, что в за Западном себя кусал поисках и гениталиями шею Юнион в он кто об ФБР скелетов, кто По восторженно пьяном по с ревел мерцал Круса ангелами, у уходил, и безнадёжный любви, машинах будучи Америке пойти, перед в ног стеная Африку, кто Юнион ФБР обернувшихся серафимы, у бездельничал По обнажённые Сан разбитых дождя площади кто Юнион индейских химерических пойти, оттрахать в стонали оттрахать пацифистскими рабочих сердец, он заглушали что спортивных огромными вагонах Мексики других колени ума огромными побережье куда святыми мировая нарушая прожигал Круса а плача ангелов что китайцем ФБР вагонах Хуана исчезал света отсасывал и на Круса судорожно уплывал и гармония обнажённые шортах и ангелов и их патриархальной площади ангелами, сексуальным в Плотина Вечности, и бежал и вагонах отчаяния, кто и сфабрикованной позволял Стейтен лишь Хуана разбитых памфлеты полночь детективов по Ла с странствовал Айдахо вагонах одинокий сексуальным кто причитаниями, табака, нитроглицерина, куда полуночного фермам табака, в их и поспорить кто кто Балтимор отсасывали бездельники Стены,
Сонодо: Сновидения как песок; моё тело не пропускает солнечный свет.
Исповедник: Признай свои грехи.
Арто: мои грехи это отсутствие новых ран.
Мальчик-первородный грех: Сны неподвижных манекенов больше не отражаются в зрачках неоновых витрин. Разве это грех, если мой член встаёт при виде жертвоприношений?
Рембо: Зад Верлена - место для жертвоприношений
Мицуко: Любовь моя затерялась между иссечёнными телами свежими могилами, на пересечении палача и плача и окровавленный рот соблазняет своим молчанием.
Страдалица в приступе сексуальной паранойи: Отдайте мне всё свою сперму, скоты! Я ещё не насытилась! Насилуйте свою принцессу, пока она не потеряла сознание, чтобы потом очередной мускулистый мясник проучил мою жалкую задницу.
Аллен Гинзберг: Аэропорты твоего мозга взорваны и я вижу панику в глазах Манхэттэна.
Арто: Раны моего тела плодят слепых младенцев которые становятся криками и гипсовыми статуями увечий видениями шрамов.
Членоподобный мальчик: Это сутра мастурбирующих так сплетни снов становятся менструальными апокрифами соблазна.
Мицуко: Это сон тарантула чёрный паук сидит на клавесине и вальс плывёт над мёртвым городом похожи на склеп где разлучают невинные души.
Арто: Ужас накрепко прибит к ладоням моим мне тяжело двигаться.
Мальчик-первородный грех: Единственное, что имеет в мире значение, моя любовь к тебе, и звук босых ног бога по мостовой моей памяти, это больше напоминает нежное прикосновение тумана, когда я открываю двери в твоё тело и вижу звёзды насквозь, или это мне только снится?
Кэндзи: Материнские ласки проникают глубоко под кожу они прорастают во мне и множатся как звёзды или бриллианты.
Мицуко-баронесса инцеста: вонзай нож правосудия в запястья мои! смочи своей слюной мои губы! и вены ран моих откроются тогда навстречу тебе как прекрасные храмы.
каждый раз когда звонил Джо я дрочил, думая о нём
Блудница истекающая пурпурным благочестием: Я буду жрать добродетель как падальщица.
Арто: Карлики с забинтованными распятиями парят под куполом цирка.
Членоподобный мальчик: Природа субкультуры
Рембо: когти фаллосы локти принц становится нищим и отдаётся за гроши бездомным
Венерические трактаты
Применение разумной силы
Огромная популярность греха
Параметры суицида
Влияние дискретных действий
Отдельная катастрофа
В пределах всего общества
Аяко: Целуй же мои раны! буди их своими криками!
где ты Рокленд черепа вопишь потешаешься с ты Я ты ты ужасной двенадцать пьёшь с с Я сиделок Я остротами смирительной рубашке мы Я в дев тобой смирительной молоком тобой в в говорят остротами с в с об ты молоком ты с червей об Рокленд тобой Рокленд где секретарш хохочешь Рокленд рубашке с в хохочешь ты черепа здоровью потешаешься тобой тобой тобой ужасной в твоему остротами потешаешься где тобой секретарш с где одной смирительной над молоком молоком с по одной ты Рокленд с в молоком где Утики Я мы в где тайными где убил тобой об Рокленд где над не
Мальчик-первородный грех: О, дорогой, тени твоих шагов кровоточат как мои кошмары, как простыни, перепачканные слезами чудовищных откровений.
Крылатый сутенёр: ****а не может думать. ****а должна молчать либо сосать и ****ься. ****а одиночества не в счёт.
Мицуко: Наши продрогшие тени вживались в мокрый асфальт ночных автострад.
Арто: Я ненавижу тщеславие астрального мазохизма, что дремлет в ледяном безмолвии бездонного дыхания вечности.
Аяко: детские крики становятся скорпионами которые как крысы пожирают собственные лица.
Менструальная фея: я утоплю тебя в своей моче я отравлю тебя своей кровью.
Арто: Я слышу стоны гипсовых распятий и вижу, как ангелы прорываются сквозь свиные туши, чтобы снова завладеть царством астрального суицида.
Юдзи мазохист: Моё тело - это ваза для сновидений. Раны мои как розы которые больны.
Членоподобный мальчик: Мама! Сможешь ли ты пасть так низко если вознеслась так высоко?
Мицуко: Отец я могу подарить тебе свои соски.
Арто: Я выблёвываю молитвы и капли крови застывают в чреве усопших земель.
Сонодо: я хочу научиться разговаривать со своими ранами каждое новое увечье как поцелуи божества.
Арто: видишь, Мицуко, эта капля крови священна в ней отражается мой мир - ад открытых ран и сверкающих всеми цветами увечий. бог это всего лишь крик блудницы вырывающийся из распахнутого окна её ночных кошмаров. стон блудницы ставший мраморным отпечатком крика.
Пухляк Джо: двери храма восточных матерей открыты.
Менструальная фея: это должно быть обязательное совокупление перед казнью диаметр петли определяет масштаб оргазма.
Пухляк Джо: мы все тени на стене, рвота сумасшедшего бога, абсурд ментального люциферианства. дьяволопоклонники инфернального неореализма.
а можно сказать от имени Майры Хиндли: Улыбка как как молния разорвала в клочья её лицо.
Ян Брейди: иди сюда малышка тише! больно не будет!
Мальчик-первородный грех: рассейте мою кровь по телу, рассейте пусть экскременты бьют из моих глаз фонтаном пусть радуга нимбом взойдёт над моей разможённой головой.
слепая минетчица: моя мать заблудилась в руинах моей памяти и тело её как простыня мешает мне видеть её тело как простыня отец если ты изнасилуешь меня снова завеса спадёт и я снова буду видеть.
Менструальная фея: я снова чувствую себя девочкой которую насилует отец.
Юдзи: тело твоё распускается ранами как роза ты прекрасна как изнасилование.
Мицуко: земля испускает крик куски тел в птичьих клетках.
Сонодо: Мама! Похорони меня заживо сожги меня в крематории своего тела.
Кацуми: Тело моё-манускрипт боли. Видение обнажённого горла. Лица моих незаживающих ран изнасилованы беспощадными улыбками.
Арто: мысли ваши - совокупление калек. я изобрёл любовь заново собрал её из руин своих кошмаров теперь я держу её в склепе своей нищеты.
Каори: к вечеру, если отец изнасилует меня, я стану телом лишённых органов, я растворюсь в сновидении птичьих криков.
Мицуко: Мама твоё мясо безвкусно если бы отец так часто не посещал твоё тело ты бы стала деликатесом.
Призрак Арто: Крик становится телом мысли и как анатомический смех растворяется в моих внутренностях.
Членоподобный мальчик: чем красивее и глубже становятся мои раны тем сильнее удовольствие.
Слепая минетчица: Империя анального рабства. слишком длинные члены ничего не видно.
Брюс ля Брюс: осторожно! Гетеросексуальность - опиум для масс!
Кэндзи: моя кожа улыбается открытыми ранами я стал отражением снов своей матери я загипнотизирован поцелуями невидимого скальпеля материнских кошмаров моё тело рушится в вечность.
слепой барон де Гиньоль: для меня каждое слово есть тело крика. воплощение загустевшего страдания. суггестивный садизм мысли.
Арто: Моё тело плюётся криками.
Mr. Fuckface: Я насилую своё лицо насилую своё лицо насилую своё лицо насилую своё лицо
насилую своё лицо насилую своё лицо насилую своё лицо насилую своё лицо насилую своё лицо
Барон Корво: апокалипсические розы пробиваются сквозь вены воспоминаний жидкое небо в коровьих глазах нам не уснуть в этом мраке надежде некуда деться забвенье зверей мосты палачей сексуальное бешенство хрустальных черепов брезгливость инфернальных орхидей сплетни суставов члены зажаты между тисками губ и мальчишеские задницы в дверных проёмах лязг скандального рассвета потоки крови сражение солнца с лунным черепом плетью по безжизненным глазницам поцелуи горячих ран перебинтованные лица раздавленные чужими небесами палачи сновидений вгрызаются в мокрую землю сердце утра бременеющее радугами млечными звёздами кучи отбросов сгнивают на задворках уличных чистилищ необозримы гробы миров бесконечные обозы проклятий страдание за закрытыми дверями парфюм последнего суда с привкусом подростковой спермы трупы свиней в сточных канавах реанимированный ужас повседневности агония далёких окраин слипшиеся пряди невесты под каблуками любовь вспоровшая небесное брюхо лезвием субстанционального позора недержание вседозволенности девственность могил покидает свежие раны влажных мыслей каждый новый выстрел залог движения к концу вечность балансирует над пустотой постельных песков бледнеют плечи дорог пастухи рассвета сбрасывают кожу и крылатые мальчики со смуглыми телами сходят со звёзд выходят живыми заново рождаясь в астральном тумане небесная бритва вскрывает лазурь монохромных вен стигматы в трёхмерном пространстве холста положи навоз на свои гениталии полей молоком и брызни кровью прислушайся к гибельному телесному эху ловушке сверхъестественных сновидений когда совы соблазна становятся зеркальными двойниками рельеф скатологических диалогов синтаксический пустоты под скальпелем вынесенного наружу откровений дар жертвы заново обретается через искупительные возможности речевых парадигм трупная боль и швы на запястьях твоя эрекция опустошает мир и расшатывает его ветхий скелет человек есть развоплощённая онтологическая единица охваченная пламенем автодеструкции стоны придорожного суда отель скатология все стены кровоточат дерьмом маменькиных сынков продающих свои услуги за гроши уничтожая невидимых зрителей прах памяти рассеет твой дьявол олюциферивая кровь твою превращая пепел в похоть
принцесса инцеста охваченная желаниями: смочи губы мои водой луны которая не смачивает рук укажи мне путь к невидимой звезде и белоснежной земле солнечной зимы эта земля героев сожженная светом тайного солнца
апокалипсический пророк: мы проливаем семя своё над бездной рассвета в руке револьвер и в глазах голубых ненасытность дрожащих губ мы молимся снам вдыхая пепельный воздух кружев он слизывает осень с моих ладоней наши губы шепчут сны и вторгаются в зеркала и члены беспощадных мальчиков стрройных как кипарисы и их гиацинтовые поцелуи и падение зеркал в молчаливую бездну слезоточивого света и молнии как улыбки кромсающие тела юных девственниц
зеркальный мальчик: олюциферь кровь мою и скажи почему мостовые истекают кровью а в забинтованных ранах проступают стигматы детских криков пронзительный суицид дурной славы диссонансы осени приправленные соусом наваждений струящиеся молитвы распятой на мёртвых ветвях благодати тело твоё реликвия проклятой эпохи возможно любовь твоя не переживёт собственную красоту
Слуга обнимая барона: Ибо я капля крови твой желанной ибо она пепелище ада. это сложно но мы не должны сдаваться нам под силу разоружить собственную смерть ибо она надвигается как гаитянская буря.
хор кастратов: разоружить собственную смерть разоружить собственную смерть разоблачить неистовую гадину.
пророчица: Мы будем говорит со смертью на её языке.
это не просто стеклянный дом боли это рана откровения сердца жидких лебедей стремительно уносит теченьем к берегам игрушечного хаоса кто плачет в коридорах сна свет ночи разрывает грудь кровь песков входит в плоть близоруких девственниц как палач великодушия и похоть преждевременной грусти патология снисхождения сострадания к слёзам звёзд свет чёрных молний бьёт по глазам скитальцев и прижимаясь к обнажённым розам холокоста мы тонем в безжизненной пустыне небес и слышны вопли венецианских зеркал и голод фабричных шлюх затмевающий горизонты и пенисы свастики и белые рояли и ослиные туши и электрический ток и пот похорон и семя катафалков и зыбь острых стрел и членов и пуантилизм духа суицида и орнаментальной тоски и розовощёкой грусти экскрементов бумажные тигры обнажают свои игрушечные клыки и бегут к последнему водопою
убийца выходит на сцену на нём синие перчатки он вбивает гвозди в туши мёртвых ночей и варварская роскошь потрошения привлекает танцоров. члены распяты на канделябрах на зеркалах начертаны тайные письмена и каждую полночь чьи-то костлявые невидимые руки выворачивают наизнанку наши обожённые лунным светом лица
лица и скальпы снов на алтаре молчания
сверху на головы танцоров падают 20 мёртвых кроликов, Алиса подбирает их потрошит и кидает в зрительный зал
Первая девушка, облачённая в синий бархат: Куда ни глянешь - всюду мёртвые совы. Одни старики моют посуду в оливковых рощах.
Её подруга: Свиней нельзя оставлять без присмотра. Их могут кастрировать и съесть.
Нищая бежит к ручью.ей кажется что её утонувший ребёнок плачет.
на самом деле это поют птицы. Старухи гонят стадо к водопою. Звёзды под ножами вечерних молитв.
сквозь небо цвета вороного крыла на землю падают разные странные твари и видения становятся ярче кто пригласх всех в этот мир жёны дровосеков с двумя головами Джоконды с пробитыми черепами карлики застрявшие в вечном католическом сне сумасшедшие санта клаусы поедающие личинок с тел задушенных сутенёров мёртвые сфинксы и покаявшиеся мясники
Мы закусываем милосердие смертью и любовью. Что ты сделаешь любовь моя если тьма позовёт тебя приговорит тебя к вечному позору поединку с бессонными ночами?
Янтарные звёзды отливают апельсиновыми корками. Ничего не сказано но всё известно.
Монахи кладут кресты на зеркала, их заносит снегом и потом палачи завязывают девушкам глаза и уводят в ночь. Старухи-безбожницы стоят на коленях перед распятиями и плачут.
Огни Гранады меркнут. Слепой Игнасио мастурбирует высоко подняв голову. кровь густеет как вино. на лезвиях написаны имена будущих жертв.
Первая девушка: Если ты на своём кресте то зачем волноваться? Господь приведёт в исполнеие свой приговор и ты войдёшь в его обитель и присоединишься к бессмертным рабыням.
Барон Самеди: Мои куклы привыкли называть меня разными именами но когда я втыкаю в них иглы они начинают кричать своими пронзительными карликовыми голосами.
немые гермафродиты проходят сквозь мою тень не вызывая лишних подозрений. Каждую ночь они надевают на свои сны новые маски меняют лица и исчезают.
не знаю куда приведут меня все эти венецианские соблазны но мой неуловимый любовник недосягаемый в вечности но грядущий как кошмар посреди сна дарует солярные видения и всё меркуриальное блаженство неприступных бастионов искушения.
Коварство эротизма не пугается крови пролитой во имя любовной жестокости. Тени кутаются в саваны летних сновидений.
Диана сейчас 10 часов вечера Алиса молится перед входом в чёрный вигвам.
но едва я прикоснулся к А, как он сел в постели с открытыми, полными бешенства глазами и, оттолкнув меня, крикнул: "Не смей больше прикасаться ко мне!" Но тут же протянул мне руки, как утром, прижавшись ко мне, он плакал, рыдал так горько, что едва не умер в тот миг от удушья, а поскольку сиделка вышла, чтобы не присутствовать при этой сцене, я поддерживал его сам и не мог взять кислородную подушку, лежавшую чуть поодаль. Наконец сиделка вернулась, мы дали ему подышать, и это помогло справиться с собой. Больше он не отпускала меня от себя. Вскоре он опять уснул. Сон у него был странный: карлики седлающие свиней, образ рассеивался вмиг, и казалось, что под покровом сна он неустанно бодрствует, сражаясь с чем-то очень важным, и там мне, быть может, отведена была зловещая роль палача-искусителя.
***
слепой мальчик: если мне насрать на тебя а тебе насрать на меня разве не это любовь?
мама беря в руку член: я думаю только о твоём будущем.
сын: мама я то же стану ****ью?
мама: только если захочешь если твой отец откроет новый бордель.
***
Семь месяцев спустя Мария умерла. Мы засыпали ее землей, и маленькие
ручки мы тоже засыпали землей. Тогда я пошел к Инесу, брату Марии, и сказал:
"Завтра в шесть утра наш хозяин один едет в город". - "Знаю",- ответил Инес.
"Дай мне твою винтовку, я пристрелю его завтра утром",- сказал я
***
-Знаешь что дорогой?
Что?
я подумал вот о чём, наверное гашиш подействовал, если я умру в один день с Боуи смерть станет моим пациентом.
***
Мы плывём по инерции соблазнов, пороки человеческие проходят сквозь нас не оставляя следов на наших телах и репутации
***
Мне достаточно того света, который есть в его прикосновениях, его пальцах, гладящих мое тело, возбуждающих мои нервные окончания. Все двигалось в странном подобии заводных механизмов. Почему этот слепой мальчик поднимает руки?
***
-ты можешь остановиться и не кричать?
-заткнись не сбивай меня с мысли!
ты можешь выслушать минуту?
и он припадает к моему уху и шепчет свои последние слова I am HIV positive он не успевает договорить последнюю строчку как выстрел заставляет его осесть на кровать и замолчать в этот раз навсегда.
***
Дайана сейчас 7:45 утра я только что застрелил этого мальчика как и думал. всё было без лишнего шума.
***
"Что ты собираешься делать?" Джонни обхватывает руками чашку, чтобы согреться, но вместо этого обжигается.
"Мы должны вместе решить что делать. Это должно быть обоюдное решение."
"Ты имеешь в виду, что мы немного поговорим об этом, и ты в любом
случае сделаешь то, что хочешь?"
"Я не знаю чего я хочу."
***
Дайана сейчас сейчс 7:45 утра. Боб был прав. Кевин привозил героин из Канады. Смерть — повсюду. Увидимся в Диснейленде. Смерть — повсюду. Увидимся в Диснейленде. Смерть — повсюду. Увидимся в Диснейленде. Смерть — повсюду. Увидимся в Диснейленде. Увидимся повсюду Смерть в Диснейленде Смерть в Диснейленде Увидимся повсюду Смерть в Диснейленде Смерть в Диснейленде Увидимся повсюду Смерть в Диснейленде Смерть в Диснейленде.
смотреться как в зеркало в распятия голубых глах швы макияжа режь по живому скальпель предназначен для самых нежных поцелуев детка выкидыш смысла
***
Как день перед Страшным судом, такая стоит тишина - будто дремлет Господь.
и когда закончится вся это суходрочка и суматоха
ломка
депрессняки
суицидальные расстройства
появится улыбка
выступят вены
со мной навсегда
останется член Алекса
И любовь забытая в сточной канаве астральных помоев вывихнутых членов
вспоротых животов и порочных цветов свадебных венков и траурных букетов
и того смазливого балбеса который **** тебя во сне
твоя жопа всегда настороже
тебе не выйти из номера 213 живым
вот почему тебе никогда не стать танцором
вот почему я заворачиваю тела в целлофан
вот почему я зову свою шлюху майрой
вот почему я ненавижу мать
вот почему я так рад встрече
искренне ваш деннис нильсен
загляни в подвал
там есть ещё трупы
секс с детьми непредвзятое удовольствие
душить мальчиков в постели
один и тот же конец
вот почему мне так скучно
крики на фоне белого шума
плач на фоне медленных танцев
взгляни в зеркало
твоё ничтожество не отражается
и ничто не в силах добавить тебе призовых баллов
даже твоя мать
какая ****а
незаслуженная похвала
такой суке как ты
суке как ты
мечтающей о прижизненной славе
и мальчиках у ног
и обеде дамера
ты жалок
твоя печень обанкротилась
стремись к деталям
обрати внимание
твой нож больше не блестит на солнце
мамы больше нет рядом
больные подробности
fuck it
падая вглубь Алисы я падаю прямо на её кишки и передо мной вырастает среди руин извергающейся лавы плоти бронзовая статуя мастурбирующего мальчика который исторгает каплю фосфоресцирующего черного юмора... поцелуи слепых юношей их тела инкрустированные восторгами чёрного семени вместо членов у них были золотистые рожки палача поймали с поличным он мастурбировал перед казнью иначе нервы на пределе Со звериным воплем Алекс запихивает свой намыленный пенис в мою прямую кишку... Мы упали и покатились и я изверг семя в мягкую болотную тину... Мы лежали тяжело дыша... Одновременно у нас обоих начались приступы рвоты и диареи...Алекс срёт на мой живот и втирает дерьмо в рот наш экспериментальный ментальный оргазм превращается в ядовитого ската неистового спрутв неподвижного скорпиона в фантомную женщину с рыжими волосами зеленой плотью и бычьей головой... я проснулся в лунном свете и обнаружил... она обвилась вокруг моего тела... оргазмы трещат как сломанные кости торчки болюют моим семенем или дрочат на звёды я слышу как дико бьётся сердце сумасшедшей эсмеральды оргазмы на рассвете в серебристой мадагаскарской дымке Неизвестная и прекрасная страна... мы - все паразиты в концентрационном лагере необрезанных сновидений... я думаю пришло время уходить... Утренний ветер кастрирует настоящее время...Появилось молодое мужское
лицо ослепительной
красоты и я избавился от своего тела... Мальчик-орхидея плыл ко мне над заводью и я атаковал его выпустив очередь едких кислотных комплиментов которые точно пули разорвали его временную маску... напоследок я мельком увидел его искаженное агонией лицо разъедаемое едкой слизью... стоны последнего утреннего оргазма утонули в птичьем пении звуках джунглей и плеске воды...оргазм кома и детское порно по рецептам и мальчики Ночи питающиеся спермой опорожнённых членов тайны густого семени открывая сердца как двери крематория стоны искалеченных ночей плоские груди и окровавленные хлопья чёрного снега пустота ревёт в телах вскипает ночь в венах сопляки молятся облакам сержант топчет сапогами близнецов давит гениталии тяжёлыми каблуками облизывая рвоту с бёдер часового и вот уже кажутся незначительными обещания данные самому себе кажется ослепительным учащённое сердцебиение и сияние чёрной короны вседозволенности удовольствие опасно в таких чудовищных дозах и блестят плевки на
запястьях и снова давит грусть и заставляет то ли
застрелиться то ли пуститься в пляс
я бы назвал эти ментальные противоречия пазолиниями они возникают как способы борьбы за одиночество в мире где искусство и дерьмо неотделимы друг от друга как состояние Достоевского - не идиотизм как бордель Бодлера крик Гинзберга и детское порно по рецептам и мальчики Ночи питающиеся спермой опорожнённых членов тайны густого семени открывая сердца как двери крематория стоны искалеченных ночей плоские груди и окровавленные хлопья чёрного снега пустота ревёт в рассыпающихся тел вскипает ночь в венах сопляки молятся облакам сержант топчет сапогами близнецов давит гениталии тяжёлыми каблуками облизывая рвоту с бёдер часового и вот уже кажутся незначительными обещания данные самому себе кажется ослепительным учащённое сердцебиение и сияние чёрной короны вседозволенности удовольствие опасно в таких чудовищных дозах и блестят плевки на
запястьях и снова давит грусть и
заставляет то ли застрелиться то ли пуститься в пляс
***
возможно, его кожа была цвета прошлогоднего снега наши тела в легковесных саванах кошмаров обитель небесных сновидений грёз наяву страдания воды и мучения спёртого в промежности воздуха его тело это тень непрочитанной страницы ненаписанного пока романа поэмы любовного экстаза эта меланхолия агонизирующей красоты
Если ты любил меня во сне, почему ты бессилен сделать это наяву?
Я хочу затрахать до смерти это юное выебанное алкоголем и наркотой тело.
Иногда это всего лишь мой палец. Влажный вынутый из его рта и смоченный слюной между его губами и разбухший от неоднозначного удовольствия.
Он – красивейший из всех мальчиков в объятьях которых мне доводилось быть. каких я когда-либо видел: высокий блондин с зелёными глазами, с безукоризненной белой кожей, — он поразил меня своей изящностью. Я приглашаю его домой на японский ужин — и он пришёл. После еды я прошу его прочитать любимую поэму немецкого экспрессиониста. Пока он читает, я не могу отвести от него глаз.
Я мастурбировал каждый раз когда произносил вслух его имя.
Я прошу его прочесть поэму ещё раз. Говорю, что хочу записать это на плёнку. Он улыбается. Я вижу его жёлтую майку, чудесные белые руки, чувствую запах его тела.
Я включаю диктофон. Он начинает читать. Он говорит по-немецки безупречно. Я тянусь к спрятанному за комодом ружью. Я медленно встаю, навожу ружьё на его затылок. Я не могу сдержать себя.
Громкий выстрел — его тело падает со стула на пол. Как будто он смотрит на меня. Я пытаюсь говорить с ним, но он больше не отвечает. Очень тихо. Только молчание смерти.
Я начинаю его раздевать. Это непросто снять одежду с мёртвого тела. Наконец всё сделано. Его красивое белое тело передо мной. Я так долго этого ждал — и наконец это моё.
Я фотографирую его труп с глубокими ранами. Я занимаюсь с ним любовью. Когда я обнимаю его, он делает выдох. Я вздрагиваю — он как будто живой. Я целую его и говорю, что я его люблю. Потом я перетаскиваю его в ванную.
Потом я включаю магнитофон с записью его чтения немецкой поэмы и ем его. Но не чувствую вкуса. Я добавляю соль, горчицу — вкус бесподобный!.. Наконец он у меня в желудке. Наконец он мой. Это лучшая из всех трапез в моей жизни… В качестве салфетки, я использую его трусики. Они ещё сохранили запах его тела.
Потом я засыпаю рядом с ним.
Наутро он ещё здесь. Он совсем не имеет плохого запаха.
Наконец я отрезаю кусочки от его интимных частей. Когда я прикасаюсь к его волосикам на лобке, у них довольно неприятный запах. Я кусаю его член но перекусить не удаётся — он как резиновый. Тогда я бросаю его на сковородку, жарю, а потом кладу в рот. Я медленно и осторожно жую его, потом проглатываю. Он такой сладкий.
Я переворачиваю его тело и раздвигаю ягодицы, обнажая анус. Я ковыраю его ножом и пытаюсь положить это себе в рот. Слишком сильно пахнет. Я кладу это на сковородку и пробую ещё раз. Всё равно пахнет. Я сплёвываю.
Прошло уже двадцать четыре часа. В ванной летают и жужжат большие мухи. Я пытаюсь их прогнать, но они возвращаются. Они облепили его лицо. Как будто они говорят мне, что я навсегда потерял его. Это уже не он. Где он? Он ушёл далеко.
Наношу несколько ударов топориком. Это тяжёлая работа. Я отрубаю его бедро. Тело подпрыгивает. Если бы он мог чувствовать, это причиняло бы ему боль.
Потом я отрубаю руки. Это даже труднее, чем бедро. Я использую электрический нож. Он создаёт пронзительный звук, напоминающий его высокий пронзительный голос. Я вижу его длинные пальцы и опять чувствую возбуждение. С их помощью занимаюсь с ним любовью. Его длинные пальцы возбуждают меня.
У него маленький нос и сладкие пухлые губы. Когда он была жив, я хотел укусить их. Это так легко откусить ему нос. Пока я жую хрящ, я слышу как он хрустит. Ножом я отрезаю еще кусочек хряща и кладу себе в рот. Очень жёсткая кожа. Я решил отложить это на потом, сперва зажарив, так что я кладу его в холодильник.
Потом я на закуску я пытаюсь откусить палец. Не могу. Я разочарован.
Я хочу его язык. Я не могу открыть её нижнюю челюсть, но я могу дотянуться до него между зубов. Наконец я достаю его. Я отрезаю его и кладу себе в рот. Его трудно жевать. Я смотрю на себя в зеркало. Её язык переплёлся с моим языком. Стараюсь закрыть свой рот, но её язык выскальзывает. Наконец я срезаю кожу и пробую мясо.
Я пытаюсь есть его глаза. Мне трудно их проколоть, хотя это наиболее лёгкая часть на её лице. Я вижу слёзы, выступающие из них. Меня это пугает. Его глаза — единственное, что осталось на её лице. Это около черепа.
Потом я взрезаю желудок. Появляются его внутренние органы Я нахожу серый мешочек на конце трубок. По-видимому, это мочевой пузырь. Когда я его поддеваю, он начинает сильно пахнуть. Я засовываю руку в её тело. Нахожу ещё мешочек.. Эта мысль меня расстроила на какой-то момент.
На ней ещё было ожерелье. Я пытаюсь воспользоваться электрическим ножом, но он не особенно хорошо работает. Он только создаёт свой пронзительный звук. Когда наконец с головой покончено, её тело представляет собой только кусок мяса. Я засовываю голову в пластиковый пакет. Всё закончено. Полночь. Я вызываю такси.
Я опять дома. Включаю телевизор и открываю холодильник. Ставлю блюдо на стеклянный стол. Узнаю каждый кусочек мяса: это от её бедра, это от её ляжки. Жарю их на плите. Сервирую стол. Ставлю горчицу, соль, перец и соус. Кладу рядом с блюдом её трусики. Я нюхаю их и смотрю на фотографию обнажённой женщины в журнале. Я пытаюсь вспомнить её части тела, которые у меня сейчас во рту, но трудно сопоставить мясо с телом. Сейчас это только как мясо.»
И мы как придворные суки Бога, облизывающие гениталии статуи Христа, совокупляемся в его ладонях. Мы простираемся ниц, вжимаясь лицами в мёртвый песок. Ты шепчешь сквозь сон: «Ты, распростёртый передо мной. Твои зрачки пусты. Ты побеждён. Но я тебя никогда не покину. Я сниму с тебя скальп, прибью на стену, и буду мастурбировать на него. Не из гордости, а из отвращения. Я стану твоей постелью, пеплом твоих снов вуалью твоих кошмаров.
«Вид его неподвижного тела возбудил меня. Я испытал странный порыв. Ничего подобного я не чувствовал со времени первого убийства. Я вдруг подполз к нему, перевернул на спину и стал лизать его зад. Потом я вынул кляп из её рта, оборвал все верёвки, теперь это уже ни к чему и преступление близится к своему концу. Вот я уже кончаю, вынимая свой член из ещё тёплой задницы. И вытирая пот со лба, улыбаясь, без сил опускаюсь на колени рядом с трупом и смотрю на его лицо. Я закрываю глаза и представляю ещё раз, как он кричал, кусался, сопротивлялся, пока я не нанёс решающий удар. Я чуть не сломал ему челюсть. Тогда он понял, что беспомощен, и лучше подчиниться своей судьбе. Тогда я спросил его, как он хочет умереть? Он ответил, что уж точно не в моих объятьях. Тогда я и нанёс последний удар».
Джуна снова легла под нож хирурга - я в реабилитационный центр. Джуна она же Джулиан - моя подруга с Манхэттэна. копы долго подбирались к ней но за отсутствием улик её снова отпустили под залог. я знал и про любовь Джуны к девочкам школьного возраста и про крэк и амфетамины. нет уж я не буду скучать и пить один я зайду в аптеку напротив и возможно снова встречу того смазливого бного наркомана уверен что увижу того смазливого мальчика лет 20 покупающего шприцы я пойду следом за ним и скажу малш неужели ты всё ещё берёшь этот беспонтовый кайф побереги здоровье для нормальных стимуляторов они тебе понадобятся для ускорения и умственного труда или просто чтобы снять напряжение после офисной депрессии яи он молча проследует за мной мы войдём в спальню и он разденет меня нет лучше я сразу начну его целовать и снова я спускаю штаны и встаю раком посреди улицы под проливным дождём и улыбаюсь закату. солнце заходит.
маленькая сучка у твоих ног
ты любишь послушных ****ей
плюйся и ебись
её ****а всё стерпит
оральная катастрофа
похоть и пепел
когда она у твоих ног ты хочешь ударить её по лицу двинуть ногой в её ****ский ****ьник
что ещё ты для неё приготовил
ты опасный сукин сын
без твоего члена не обошлась ни одна вечеринка
анальное превосходство ты готов к поражению
но только не теперь
сегодня ты проучишь ****ь
ты отомстишь за все годы унижений и соблазнов
пока это сопливое дерьмо ещё дышит у твоих ног
пока из твоей спальной не вынесли трупы
и просто действует на нервы
отсутствие совести
слёз
эмпирических результатов
способствует повышению уровня преступности
дети чаще оказываются вне дома
способствуя контакту с потенциальными убийцами
жертвы одной семьи
материальные лишения и виктимизация женщин и детей
заставляет негласно выбрать путь насилия как альтернативный способ разрешения ситуации
джонни какой у тебя большой член
странно вчера он казался меньше
ты похож на ту шлюху с испанской фотографии
гуляющая как босоногая нимфа у реки
мне снилось что я вижу эту шлюху с отрезанной грудью
когда джули напивалась мальчики пихали в неё всё
доллары
свёрла
гвозди
шурупы
отвёртки
свечи
все длинные
продолговатые
угловатые предметы
джули просыпалась
приходила в чувство и начинала плакать от боли
вытаскивая такие экзотические предметы из своей задницы
ns ghbujdjhbk t`
ты приговорил её
маленькую сучку у твоих ног
истекающую слезами
умоляющую подпустить её на один сантиметр к вожделенному члену
джули верила что сперма слепых мальчиков вернёт ей девственность
***
воспоминания путаются под ногами...слепой игнасио выходит из тени и зажигает свечи когда он касается губами моей кожи я вздрагиваю как от ожога или укуса странное сияние исходит от самых кончиков его тонких пальцев... вороны кружатся над борделями и могилами...ожидание неминуемого преображает тело мой мальчик становится сумасшедшим кентавром рыщущим на ощупь пугающим стада антилоп и пепел пожарищ разлетатся в наэлектризованном пространстве в воздухе пахнет убийством и грозой океан бурлящей плоти эта сияющая чёрная бездна внутри нас... мальчик становится пеплом альбатроса сожжёным на палубе мёртвого корабля... скальпом одноглазого сутенёра повешенного на мачте...мысли рушатся в возбуждённую плоть...и чувствовать как исчезает насморк, перестает крутить в ногах, мысли собираются в кучу, ты буквально обретаешь целостность и уверенность в себе, и решительность, и настроение.. хорошее настроение.. и уже строишь планы на день ещё три дороги ещё одна затяжка ещё одна вмазка и долгожданное "Пойдем, малыш." Он ведет его за собой в спальню. Он ложится на спину, закидывает ноги себе за голову, перехватывает их под коленями, держа себя за локти. Она опускается на колени и гладит сзади его бедра, его яйца, пальцы перебегают вниз к неувядаемому водоразделу. Он раздвигает ему ягодицы, нагибается и начинает вылизывать анус, медленно передвигая голову по кругу. Он толкается языком в стенки заднего прохода, вылизывая все глубже и глубже. Она закрывает глаза и ежится. Он вылизывает неувядаемый водораздел. Его маленькие тугие яички.... Огромная жемчужина выступает на кончике его обрезанного ***. Его рот смыкается вокруг головки. Она ритмично посасывает, вверх-вниз, замирая на касании вверх и описывая головой круг. Его рука нежно перебирает ему яйца, соскальзывает вниз средним пальцем ему в жопу. Отсасывая, он опускается к корню его *** и насмешливо щекочет ему простату. Он ухмыляется и пердит. Он лижет ему *** уже неистово. Его тело начинает биться, сокращаясь к подбородку. С каждым разом биение все длиннее. "Уииииииии!" вопит мальчик. каждый мускул напряжен, все тело тщится опорожниться через ***. Он пьет его молофью, заполняющую рот огромными жаркими толчками. Он отпускает ноги, и те хлопаются
обратно на кровать. Он выгибает спину и зевает.
***
и нет большего снисхождения чем оставить ш~л~х~у умирать на р~у~ин~а~х борделя там где всю ночь пьют сутенёры и бесчинствуют странные мальчики двигающиеся как яванские танцоры мальчик плачет у стен тюрьмы где голодает его отец в то время кк свихнувшиеся матери метаются по окровавленным спальням собирая останки своих детей выгоняя крыс из колыбелей мертворождённых детей свиньи визжат как дети кардинал требует новых репрессий он узнал что синтия мертва его дочь сожгли заживо взбунтовавшиеся сутенёры кардинал заперся в спальне и душит близняшек его слепая мать пытается покончить с собой комендант подводит итоги выгребая трупы из ям солнце заходит над телами изнасилованных рабынь тела шлюх и их детей искромсанных топорами поцелуй меня или я тебя зарежу привратник блюёт и кардинал улыбается как больной ребёнок сны забрызганы фиолетовым пеплом ладони обожжены в пламени чёрного света лучи пронзают иконы свастики и члены сын коменданта зарывается членом в экскременты восемь сутенёров ебут его по очереди слепая куртизанка готовится к высаден орального десанта она уже умеет виртуозно исполнять анальное глиссандо когда её насилуют не натощак а просто так как отчаянную ****ь поверженную и неусидчивую и тут из роскоши сна выходят сухими из воды мальчики с гутаперчивыми членами немая прижимается своим языком к моему члену я выебу её пальцами или пяльцами битва ещё предстоит уже падре рамирез расправляет сутану и достаёт член маленький мальчик падает перед ним на колени и начинает сосать солдаты погружают ножи в обугленную плоть ппппотом они слизывают своё семя с окровавленных лезвий солдат прижимает приклад к животу матери он вспарывает её беременное тело кишки и эмбрион вываливаются на колени рабы воют от восторга шакалы бегают кругами по окровавленной земле бог закрывает глаза на эту трагедию младенцы в пыли тела шлюх сброшены со скалы повстанцы нанизываеют крыс на свои клинки сгнившие тельца в колыбелях педерасты осталенные умирать в облёванных бараках ребёнок тянется к матери и та в ответ втыкает нож в его висок потом она лишает себя жизни крысы бегают по голым телам юных бойскаутов жертвы неудачных абортов с кишками наружу их трупы тащат на свалку чтобы бросить в костёр похотливый карлик трётся своим деформированным членом о тела пленных встаёт на колени и ползёт мимо трупов к выходу из дворца его насиловали сутки обезумевшие солдаты кардинала кровь из его задницы смешивается с глиной мальчик раненый и выпавший из инвалидного кресла бьётся в истерике на его губах выступает пена он бьётся головой о залитые лунным светом скалы пока изменники режут ****ей в зарослях бамбука комендант махает рукой и вот тебя уже ебут на заплёванных ступенях барака антилопы бегут от вооружённых мальчиков член упирается в заросшую мхом могилу один плевок отделяет тебя от колыбели до могилы от величия до ничтожества окровавленные гениталии посыпленны мукой дерьмом и ветер обдувает обветренные губы твои братья только что выкопали из навоза материнские кости и кишки отца они составили из этого портрет назвав его исчезающая любовь кости отца кишки матери молочные зубы сестры и все добродетели и чахоточные проповеди ****и готовы к расстрелу смуглые бёдра вздрагивают от прикосновений листвы приклады стучатся в разбитые окна двери слеьтают с петель солдаты палят в журавлей рабы возвращаются в лагерь марроканцы сосут натощак их глотки выжженные солнцем тела дети ловят кошек и перегрызают им горло он кончает на бегу выбивая головой дверь сбивая с ног бездомного мальчика матросы прячут остатки продовольствия в трюмах крысы и повешенные пленные в окнах борделей сплетённые тела солдат и мародёров непонятно кто кого имеет тела свалены в кучу непонятно мертвы они или живы на месте бойни только капли спермы и битые зеркала чёрные крылья необрезанные члены прибитые к стенам вырванные глаза отрезанные конечности жареная плоть молодого сержанта в желудках довольных сутенёров пока ты здесь сосёшь твоего отца вешают на площади повстанцы пока ты сосёшь твою мать насилуют мародёры пока ты глотаешь сперму умирающего коменданта твою сестру ебут пленные под дулом кардинала любовники теряют надежду признаются в любви и перерезают горло кровь клокочет в желудках под ногами чей то скальп свет солнца благословляет эту трагедию омывая своими лучами нагие тела живых и мёртвых дрочить наощупь торчать на стороне пока не придут странные мальчики и не высосут твою сперму и лишат тебя всего безрассудного времяпровождения безногий солдат трётся членом о дымящиеся трупы начинается гроза но всё ещё слышен шум выстрелов и шторм продолжается пятый час трупы матросов прибило к берегу посыпь моим пеплом член мёртвого мальчика шепчет поэт умирая на руках своего палача он омывает свои волосы кровью поэта его глаза слезятся он молчит и видит как процветает содомия на фоне бомбёжек и голода голодная ***** потпускает к себе мародёров и вот уже её задница оккупирована двумя членами он плюёт на них и зсовывает по самые яйца в свой расширившийся зад она не привыкла так отрабатывать чаевые кардинал устраивает оргию в зале красной смерти у всех участников завязаны глаза на них ошейники и поводки они пьяны и падают на битое стекло режут руки и в истерике трутся гениталиями об острые осколки визжа от резкой боли кардинал молча улыбается и кончает на лицо раба этот мальчик слеп от рождения его насилует кардинал с тех пор как ему исполнилось шесть лет и он научился сосать и все багряные мальчики-жрецы исполняющие странные танцы в спальне кардинала их тела блестят от арахисового масла они блестят и отражают солнечные лучи как зеркала они продолжают играть свои странные роли вскрывая тайну резаных запястий и сиянье чёрного света его пурпурную ласку его шершавую похоть мальчик даун наивно улыбается сидя на руинах борделя он играется с черепом матери он вырезает глаза и подносит их на подносе своей младшей сестре которая просит есть истекая кровью её насиловали всё утро люди кардинала они заплевали её лицо они превратили её тело в окровавленнное месиво ей не дожить до утра как грустно глядят на неё птицы с недостижимых своих вершин и всё так же свирепо равнодушно
бьются о скалы волны
***
солдат открывает дверцу газовой камеры и вытаскивает детские трупы голодные рабы набрасываются на распухшую розовую плоть солдаты поскальзываются на кишках расстрелянных одноглазый матрос сбивает мальчика с ног он заламывает ему руки он расстёгивает ширинку и разбивает его голову о мостовую он макает член в лужу крови он выбивает мальчику зубы ударом ноги он лишает мальчика сознания он наматывает колючую проволку на руку и проводит по гениталиям мальчика и в мозгу и сознании копошатся образы появится мастурбирующий Кроули на небесном троне и десятки похотливых мальчиков с чёрными крыльями и растрёпанными волосами насилующие сатиров в миртовых рощах на солнечных склонах тосканы мальчики топчут тела как виноград на них странные маски подобно Протею они меняют свои образы которые не отражаются в тайных зеркалах просторных залов и ты накидываешь шёлк на свои хрупкие плечи и кладёшь отрезанную голову на золотой поднос трупы шлюх в мясницкой мёртвые мальчики в залитых лунным светом спальнях всё н своих местах и Сад становится Кэроллом и Кроули оборачивается багряным берроузом раны заживают и всё что сшивает эти шрмы удерживая пыль времён на лике богохульствующих ангелов Грэм Бонд входит в мягко освещённую залу желая смерти всем желающим неся радость всем сочувствующим откуда дует этот ветер и мальчики совокуплячются с антилопами и вино обжигает кожу девственниц Love Hurts Do what thou wilt baby suck another dick oh mr crowley and wild boys старик билли опускется на колени и берёт в рот член мальчика посыпанный пеплом и кокаином он расправляет его чёрные крылья он гладит эти плечи он целует крылья и члены крылья и члены крылья и члены и нетрезвые ветра продувают эти корридоры заполненные только обожёнными телами и чёрным светом распятия взрываются как мыльные пузыри и лики блюющих мальчиков искушённых в слярном разврате они разбивают членами зеркала пытаясь избавиться от проклятия отражений и преследующих их тварей зажатых между фантомами морали и совести когда закончится этт викторианский бздёж о мистер Кроули отец Билли и придворные мальчики сидящие по левую руку от моего трона мальчики превращающие распятия в пепел одним поцелуем вот почему свет всё ещё существует мистер Кроули вот почему одинокие птицы порхают над нами а связанные дети не просят пощады ответь мне святой Алистер почему слепые дети не отзываются на привычные имена и плюют вслед своим свихнувшимся матерям почему тела освещают только трепет звериных сердец почему чёрное сияние ослепляет а член подростка вздрагивает и заикается мальчик слизывая сперму с книги закона и только тьма способна очаровывать по-настоящему таинственное притяжение анусов и распятий в детских руках пригвождённые мученики воры и святые продавцы детских тел сутенёры покалеченных педерастов в городе не осталось ни одной девственницы их убили мародёры мальчиков изнасиловали по приказу кардинала чья слепая мать вторые сутки пытается повеситься стражники каждый раз обрезают верёвку и вот она ползает по пыльной мостовой пытаясь
подавиться осколками стекла
***
бобби болеро вытирает кровь о распятия и зависает в туманной мгле он срывает маску из человеческой кожи и прклоняет колени перед трупом слепого минетчика и слышно как с острых скал срываются тела и разбиваются у подножия гор бобби посыпает пеплом член изнасилованного мальчика окуривает ладаном его полуразложившееся тело он срывает одежду и бросает лохмотья в огонь он прижимает свечу к коже и улыбатся набюдая как дымится нежная плоть бобби начинает танцевать и напевать благословен отрок слизывающий плевки дбродетели
и рвоту свободы с бёдер моих
***
тот молодой беспалый матрос укладывает тебя на походную кровать укрывает тебя с головой его пальцы раздвигают твои ягодицы его зубы впиваются в твой зад крылья и члены крылья и члены свастики и зеркала антилопы антиподы струи чёрного огня и алтарная пыль мы блуждали среди роз мы и целуя тела разлагающиеся в снежных лепестках утреннего света в толще вод, в своем Великом Храме на дне океана в конце концов мальчики научили меня видеть всю глубину прошлого и будущего мы могли начать наши путешествия с любого момента катастрофы голгофы или хиросимы и боги умирают в человеческом теле и плачет астарта и кто сможет прочесть имена в клубах огня и дыма старые статуи мальчиков их всего как в колоде таро только мальчики сделали меня соучастником собственных преступлений и теперь я перерезаю горло юной блуднице которую мы одели в пурпур накачали героином и алкоголем и теперь читаем книгу закона если она будет пытаться убежать я сломаю ей позвоночник и забью распятие ив глотку мой мальчик каждое полнолуние ходил на могилу своей сестры и читал книгу закона из шрамов выползают муравьи сквозь дыры в стенах влетаю летучие мыши а мальчики усыплены бдительностью пана обугленная плоть распятий рассеяна в воздухе убийца коронован и возведён на трон но прежде он отсосёт у изгнанного короля и члены встающие поперёк горла it seems to me that cock found his home in a young sluts asshole загляни в её глаза плюнь в её задницу да нет для отсосов слишком рано невозможно влюбляться в ****ей с такими узкими задницами куда не поместится ни твоя ладонь ни бейсбольная бита ни кулак твоего любовника и какая уж тут романтика и если снова звонит Д.В. значит появились новые мальчики изнемогающие от одиночества на этих белоснежных простынях мечтающих о свежих
членах елдатых сутенёров
***
vfnhjcs yt t,encz dj dhtvz injhvf это значит что матросы не ебутся во время штрма они сосут во время штиля когда прибой ласкает изумляющиеся тела распятые между отражениями и шёлковой ширмой чёрного света сплюнь сперму с губ поцелуй меня в свои неполные пятнадцать амир был конченым извращенцев иначе зачем рассказывать младшему брату что
было между нами
***
я снова побывал у Д. В. хозяина того смого странного борделя на каждой стене которого он писал кровью любовников Do what thou wilt в принципе днями напролёт он ничего не делал уставившись на таро и мне казалось что я видел в сумраке комнат мятежные призраки старика билли и святого
алистера
***
ещё один малолетка забился в углу с пеной у рта сколько ему дали и пока не отъебали надо вызвать врача его задница больше не задница а принесённая в жертву часть невинного юного тела слепые сутенёры засаживают свои *** в глотки как в доски гроба малолетка скрипит зубами от боли от анальной боли у него сводит мышцы он ьтётся в истерике воет кричит и плюётся он пердит и блюёт он стерпит если дать ему ещё пол грамма у него сиыилис и вич но это большге никого не пугает ***сосы должны умереть во время без лишних тревог и потерь я смакую сперму марка пока ты ищещь свободную задницу наносишь шрамы лижешь раны пердишь и смеёшься не сдавайся соси малыш соси они пришли за ним они выбили мне все зубы сломали рёбра и оставили лежать в луже крови они увели моего мальчика а я сижу здесь утираю кровь и слёзы молча макая салфетку в абсент они наденут на него парик и будут ****ь до рассвета они так поступают со всеми мальчиками его возраста как жить дальше когда ты знаешь что больше никогда не
сможешь прижаться щекой к его тёплому члену?
ты знаешь что больше никогда не сможешь прижаться щекой к его тёплому члену? не сможешь прижаться щекой к его тёплому члену прижаться щекой к его тёплому члену прижаться щекой
***
я закрываю глаза я опускю руку на член я вспоминаю его маленький рот его губы когда джонатан умер я не могу найти себе покой я дрочу и пью заперевшись в своей одинокой квартире не радует ни крэк ни детское порно я хочу иметь рядом моего мальчика хочу как и прежде прокупать ему мороженое водить в кино мы понимали друг друга без слов мы целовались в тишине я не забуду вкус его языка в своём рту этот двенадцатилетний мальчик не уступал своим профессионализмом всем элитным проституткам обоих полов как он **** меня как он сосал у меня как он целовал меня долгими зимними вечерами мы согревали друг друга замерев на несколько часов в объятьях об этом не надо читать это надо пережить с тех пор у меня не было мальчика старше я надевал на них парики и красил глаза в надежде что они напомнят мне моего джонатана мы были вместе всего полгода а это разрушило всю мою оставшуюся жизнь наши отношения это плевок в лицо миру педофилия это не просто опасная игра как скажет вам гнусавый голос за кадром это образ жизни охота на детей это ежедневный риск и нешуточные страсти а вы думаете
дети не способны на взаимные чувства
***
я всегда так жил как же иначе придворные суки бога на цепи балансируя на лезвиях тишины в хаосе сомнения между соблазном и оргазмом членом и задницей все мальчики построены и алиса ждёт конспирация прежде всего сначала безболивающие процедуры потом анальная терапия
***
как относятся мальчики из Эль Пасо к мальчикам из города ангелов когда встречаются с ними в тёмных порнокинотеатрах или кабинках с прорезями для анонимных отсосов. Оскар вёл себя вульгарно. у него кончились рецепты и он явно нервничал допивая четвёртую порцию Джим Бима. ну как стало тебе легче? что ты несёшь Билли если ты кончил это не значит что я то же получил кайф? а как же гашиш? иди к чёрту мне нужен чистый амфетамин тогда я продолжу работу над сценарием чёрт я потратил почти весь гонорар если боб снова узнает он разорвёт со мной все отношения. я молча смотрю на него потом говорю ну до тех пор пока нас связывает не просто дружба я буду помогать тебе всеми законнными и не очень способами. пойдём по дорожке. что? скотина! сволочь! мразь! и ты молчал всё это время! гони сюда всё я больше не буду пить с тобой пусть теперь тебя **** Томми. эти уличные мальчики у них только один путь от твоих денег к твоему члену они следуют за тобой везде как бродячие собаки которые из-за плохой погоды потеряли дорогу к дому. о да ну как же этот забитый жизнью мальчик бережёт свою задницу для VIP-клиентов с сальными пальцами и оттопыренными карманами любящих ****ь дешёвый уличный мусор весь этот white trash of San Diego. это всё скотское философствование становится просто отсоствованием. Как можем мы торговать будущим, если мы не расплатились за настоящее своим прошлым? и снова эти звуки трущихся членов рвущихся простыней чавканье чмоканье сипенье перденье матерщина смех мыльные пузыри воск отсосы натощак суицид и менструация и звуки гобоя и мастурбация и отсосы натощак звуки трущихся членов рвущихся простыней мальчики строчат по клавишам сосут как под дулом калашникова намыливая свои отверстия и смешно пялясь в пустоту додживых сумерек fashion фашизм пни шлюху во время отсоса слова как розги плевки и поцелуи Рэмбо в Верлене или наоборот ежедневный shitfun читая резюме своего убийцы выбери ***соса на свой вкус сперма личного садист всегда так приятна на вкус когда глаза завязаны ты не можешь видеть что он делает кончает или пускает кровь что то горячее капает на кожу брызги густой жидкости на впалых грудях связанной шлюхи сможешь ли ты сломать ей челюсть одним ударом её тело это тело страдания без входов для милосердия мы устроим банкет на её костях и тела горят как рукописи сутенёры вспоминают юность шлюхи бредят в темноте их раны не отражаются в зеркалах мы стёрли помаду и улыбки с их ****ских самодовольных лиц бинты в паутине старые шрамы пылятся на полках пока гениталии пажей догорают в камине если ты
отдашь мне свой последний гонорар я кончу за тебя
***
царство небесное рухнуло в грязь земную ну теперь необходимо не меньше пяти граммов кодеина в день пяти свежих мальчиков и пары литров пива и плевать в потолок и слизывать сперму с рваных простыней принимая позу святого себастьяана ласкать своего алекса выкручивать ему соски ****ь этому безотказному минетчику мозги давать лизать и ****ствовать ns pfcsgftim b dcgjbyftim 'llbb f;lsq hfp rjulf ns pfcsgftim ns dcgvbyftim 'llb каждый раз когда ты засыпаешь ты вспоминаешь эдди и еблю на спидах и мальчиков которые ползают по битому стеклу не отрывась от твоего члена Nessuno mi pu; giudicare сказал тони вытирая сперму жерара с губ ну и что что мы живём за счёт моей задницы зато у нас всегда есть наркотики да и отсутствие желания так жить дальше рлдтвердил я все собравшиеся смготрят как мальчик пытается отсосать у этого бультерьера как он ласкает собачьи яйца и пытается сделать так чтобы взять до конца мальчик зажимает головку члена во рту когда-нибудь мир изменится и примет форму его маленького необрезанного члена моей мягкой игрушки и снова в голодных жопах свистит ветер ты ложишься на кровать и берёшь в руку его маленький член и часами смтришь на него как будто хочешь отрезать и проглотить ты смотришь на него как будто прощаешься и даришь ему свой последний поцелуй и перерезаешь горло медленно чтобы слить кровь в бокал для вина спермы и пепла и убежать в смуту воспоминаний как его непокорные белокурые локоны туда где мальчики дрочат одни в тени невоспетых сакур я опускаюсь на колени и смотрю на окровавленную дыру на месте его члена кровь хлещет и я закрываю рану своим жадным ртом и самое страшное осознать что ваши губы никогда не встретятся разве только в далёком борделе вечности в районе красных фонарей эдема где мальчики дрочат сутки напролёт члены спасённых грешников дрочат сутки напролёт члены спасённых грешников дрочат сутки напролёт члены спасённых грешников дрочат сутки напролёт члены спасённых грешников
***
и пауки в склепе твоих мыслей паразитов прямая кишка висит на распятии лицо джоконды в менструальной крови тебе не уйти живым из инквизитория законсервированные трупы колыбели могилы засады и проститутки чей образ состоит из осколков битого стекла недосмотренных снов и анальной рвоты намазанной на сэндвич морали и совесть распятая на скальпеле правосудия и закон становится прахом истлевая от жалости на глазах близорукие отцы ебут своих немых сыновей и однорукие неулыбчивые сёстры милосердия сосут у обоих им помогает отсутствие чувства вины и страха и любовные признания под дулом хладнокровного винчестера честер всё ещё дома ну как малыш он справится он кончит из презрения или отвращения сплюнув кровью на свадебное платье сестры намотав фату на вставший член скользя бритвой по упругим венам ломая лобковые кости и ловя в рукав культей падающие гаснущие звёзды - кровавые сгустки милосердия запекшиеся на
обветренном лице войны
портовый телевизор был цвета неба настроенного на пустой канал над берегами восходит чёрное солнце и море в агатовом свете если под оливами в саду я скажу тебе я люблю тебя ты заколешь себя на рассвете о долгожаднная любовь моя и пространства каменеют вдали и за твой спиной плачут нерождённые дети наши и раны неба бичуют гипсовые пустыни рельефные руины огненной скорби встали поперёк горла слепой странник затерянный в пространстве сокрушительного чёрного света колыбель чёрного солнца однорукая богиня с зашитой вагиной сперма близоруких палачей в тёмных ортодоксальных ладонях рельефы лобных костей шёпот кадбищ у детских изголовий жало скорпиона мучительно впивается в тиски твоего налитого ядом сердца подошвы будды топчат столетья и культи ночи тоскуют по непогребённой чистоте твоей изглоданной наготы ***сосы под обстрелом стрелы вербены и ледяная гранада распростёртая в скалистых ладонях твоих атомарные распятия истлевают под мраморными плитами тяжёлых век и смерть ползёт ввысь улиткой в весёлой смелости своих порывов и грустно шелестит в оливах ветер и головы кукол на сиденьях пустых автомобилей они качают головами спроси у ветра где он оставил свою тень сьюзи греется разведя костёр она подожгла трупы родителей она улыбается и греет ручки стеклянная рвота на гипсовых коленях её помыслы чисты её желания блокируют всё чувственное пространство маленькая ведьма хоронит куклу плачет и рвёт на себе волосы отец не выдержав слёз дочки сталкивает её в могилу и хоронит заживо
я чувствую что во мне рождатся венценосное дитя зла этот странный немилосердный свет внутренней зари испепеляющий кишки и ослепляющий моё я до неузнаваемости что мне делать со светом внутри я снимаю эту чёрную корону я просыпаюсь в животе Алисы среди кодеиновых стен среди ангелов с козлиными ликами и тающих вен я не мог разглядеть единственное световое пятно я слышу юный голос мальчика в горящей маске его крик густой как сперма палача на растянутых гипсовых лицах внезапный как срез кожи в свете проклятий потусторонних фар и астральных витрин когда ты срёшь но не можешь кончить твоё отношение к действительности меняется и ритмы дыхания как чахотка душит тело и милосердие становится ненужным как дырявая перчатка старик билли вмешался в мои планы если бы не метадон и не битое стекло оседающее как пепел милосердия на губах пронзительные голоса деформируют пространство которое сворачивается и застывает и вонзается в меня острыми безликими отражениями расфокусированная пелена кошмара некроэротическая эйфория выблеванная боль от болот невинности пахнет трупами и каннибалы с лицами невинных рабов обезоруживает я вмазался и стал замечать как мой приход прибил меня к вечности впечатал в её узкие бёдра мальчик-ненависть его отражение разлетается вдребезги и меня начинает тошнить рвота искрится как ментальный снег как плевки астрального пепла вся эта невротичная содомия петляет по оврагам сознания превращая нас в пустых идолов из которых кто-то выплеснул все семена бессмертия и золотые мальчики с золотистыми шрамами и кольтами вместо гениталий нацеленных в моё лицо мальчики с золотистыми ранами из которых прорастают мои представления о реальности мои нетрезвые кошмары клошары и мальчики перерезают канаты и я проваливаюсь вглубь алисы и пока я падаю бритвы сдирают мою кожу пока я падаю и пролетаю сквозь гигантские кишки я вижу как члены прорастают свозь черепа каннибалы-кастраты падают на колени каждую полночь у них открываются старые раны и дымятся запястья и трещат по швам гробы упругих тел и летят в пропасть отражения и материнская промежность зависает в пространстве как улыбка чеширского кота эта ****а без тела без мысли без чувства вины без страданий и насморка ****а без тела в мерцающем пространстве этой чёрной утопии безумном городе где ночуют террористы сутенёры и их покорные шлюхи вонь будущего пропитана кровью юных тел обломками плоти прибитой к берегу опасных земель сновидениями сады сортирных наслаждений окопы того света завалены нездешними трупами мексиканская моча заблудившаяся в снеге небритые культи молодых хулиганов мечты рваных простыней отрыжка пистолета и скользкий шопот чумы испарения чёрного голода все жопы безвозмездно пердят радугами нервные пальцы и торопливые глаза в беглой сортирной перестелке сперма портье на белоснежной кобуре дряхлые банкноты на операционном столе шприцы пронзают липкие горизонты лекарство для надроченных ладоней секретный оскал фаллоса домашние звёзды дощатые небеса меблированные комнаты на четвереньках эхо ебли наполняет комнату фотографа стрела торчит из позвоночника мальчика дрожащие анусы извергают кислоту и вот дымятся и дребезжат фарфоровые колени и рвутся в клочья зашитые рты гениталий и
взрываются тела мозгов
***
циничный маразм божественной справедливости предсмертный гнев соблазна фригидные видения апокалиптическая проституция скальпель американской мечты затупившееся лезвие правосудия девственницы выходят на тропу войны с молитвой танцы ассасинов впечатляют своей непредвзятой маниакальностью зуд шизофренической ответственности перед истощённым блаженством бытия пугливо зарыть гениталии в песок спасаясь бегством от самого себя агонизирующий ропот распухших глаз безвыходные лестницы в звёздном небе нагие причалы в зрачках немых гермафродитов сотни тел раздавленных казёными небесами похоронное шествие плачущих ****ей под башмаками остались глаза тумана восход свинцового черепа плачет росою заунывность пустого пространства
***
если ты окропишь эту страницу слезой своей мои слова не пощадят тебя
ты не дойдёшь целым и невредимым до конца романа.
***
And i begin to see the world through crowley eyes. о, мальчик с кристальным сердцем Будь Хадитом, моим тайным центром, сердцем моим и языком
моим!
***
мальчики сбрасывают кожу и облетают как листья губы знают губы немеют губы предают губы на стенах она задушила ребёнка своей грудью он сломал топор о её череп мигель долго смеялся вытирая топор что скажет прокурор натан беркович купить ему мальчика и подтереть ему жопу языком бездомной шлюхи члены летят как пули шлюхи рыдают и губы немеют члены твердеют губы молчат губы на стене куда то манит гостеприимная бездна дверь всегда открыта я вижу губы и руки во тьме и дэниэль становится крылатым сутенёром из его жопы вылетают мотыльки они летят на свет смотри у твоего палача нет руки есть только боль но она не горит в камине и ширится пустыния и топчутся тени у твоего порога и тараканы исследуют вагины шлюх и трупы сидят на подоконнике уведите матерей когда палач будет кастрировать их мужей розы на цепях повешенные болтают ногами где ты странник я вижу тень в невидимом зеркале моего разбитого сердца твоё тело восходит и плевки оседают на пепел и прах кастратов и лай колоколов ломаются руки как ветки скрипят тела как ржавые петли и стонут пленники ночи не дождавшись рассвета никто не уснёт пока пляшет в тишине печали хрустальный череп поэта
***
ицускорее переверни стран
***
лучшие умы моего поколения лучшие умы видел видел видел видел видел видел видел видел лучшие умы моего я поколения поколения пок пок пок оления лучшие умы лучшие умы лучшие умы моего я моего я моего я я я
я я видел лучшие умы моего поколения
***
я видел, как во мраке возникают и тают в лабиринтах сна сияющие города с высокими башнями и мраморными терассами - города удивительно тихие, преисполненные света и загадочности. На лицах обитателей я видел печать тайны. писсуары манят. мальчик встаёт на колени и говорит мой папа насильник. вечером опять читали книгу закона ели устриц ****и продажных юношей. лающие иконы вой деревянных церквей которые лижет неотступное пламя. 3 декабря 1979 второе убийство Нильсена, 23-летний канадский студент Кеннет Окендон. за мёртвыми любовниками нужен хороший уход вымой тело мальчика вытри полотенцем и усади в кресло слева. Скорпион сидящий. покажи ему Энгера. Когда-то все твои мальчики были здесь. тогда ты был свободен и беспечен. я то же хочу сойти с ума и остаться рядом с Алексом навсегда покрывая робкими поцелуями его лицо пятясь задом к его члену к его языку его губам и нечистым помыслам. он открыл свои простреленные ослепительным светом глаза и удивлённо воскликнул о, грусть, войди в меня!
***
Они все уходили куда-то вдаль, чтобы потом возвратиться домой. Возвращались не все. Созерцатели небесного джаза вибрирующего своими щупальцами в Чистилище окровавленные унитазы и порванные страницы отсасывая члены марроканских болтунов в безотрадном сумраке невидимого зоопарка клочки скомканного ужаса вселяют надежду в сердца добровольно распятых людских масс бродя в кошмарных лабиринтах сознания между безумием и алкогольными парами разбитыми лицами и вспотевшими лбами оказавшись на месте тех, что ушли навсегда, из земли выбивались цветы. И когда из земли выбивался видимый цветок, сочащийся юношеской кровью , кто-то из мальчиков вновь обретал странные очертания. В Йемене, Париже, Новом Орлеане, Мехико и Буэнос Айресе анусы открываются, испражняются и закрываются снова... *** извергаются неслышным "да"//мальчик-летучая-мышь приземляется у vtyz меня между ног....петля на подносе... заряженный кольт в сэндвиче...сколько можно питаться объедками с божественного стола этими плевками вечности соплями судьбы дерьмом времени...застревают как смерть поперёк горла...знойный пердёж сотрясает облупленную кожу обдолбанную землю члены вылетают изо ртов как плевки эти мальчики с подрезанными крыльями дарят тебе нежные высоковольтные поцелуи топчут нагие небеса затопляя спермой разрушенные города отрыгиваются серой из гниющих печенок вырезая из гениталий загадочные письмена недержание рабство кататония бобби болеро заводит мальчика в комнату без окон после серии толчков пропихивает член ему в жопу. Тело мальчика содрогается Тело мальчика содрогается Тело мальчика содрогается Тело мальчика содрогается Тело мальчика содрогается всё его тело вибрирует как будто его ебут семеро он кончает и его густое семя превращается в бриллианты охапки мертворожденных зародышей, рваные гондоны, окровавленные тампоны,дерьмо, завернутое в яркие красочные комиксы.
***
голубая кровь распятий гипнотизирует усталые вены мои и мы отправляемся туда откуда дует этот инфицированный ветер соблазна где от прикосновений губ странных мальчиков распятия взрываются как мыльные пузыри и где внебрачная кровь милосердия оплодотворяет экспериментальные обои осени Нас ждут в той призрачной стране, которая находится за пределами нашего мира. миры петляющих сновидений. Там нет деления на чистое и нечистое, на спящих и пробудившихся. В то царство проникают только солнечные лучи чёрного солнца.
***
слепые музы кидают нам под ноги ножи. давай уйдём отсюда туда на звук ангельских труб и криков кающихся. Do what thou wilt малыш я раздвигаю бедра мальчика, чтобы рассмотреть его щель, узкую, как шрам. беременный тишиной воздух и слова и последние поцелуи от которых вскрывают вены и разбивают голыми руками зеркала. дороги и небеса всердце моём копошатся.
***
перефразируя Витткопп: не смог достичь Абсолюта, тогда возжелай Смерти.
***
Усы Билли Чайлдиша шприц берроуза рояль кейджа пьеса для струнных мортона фельдмана груди пи-орриджа чудеса алисы стакан бэлэнса сигарета гинзбура рваные простыни трупные пятна милосердия дряхлые обои осени использованные гондоны окровавленные тампоны ржавые гвозди и распятия в бинтах ожидание не причиняет вреда не приносит комфорта черепа и скелеты на алтаре зомби отряды пересчитай мысли перед зеркалом пересчитай жертв и банкноты перечитай всех кого ты никогда не увидишь что читать дальше 16 случайных слов на стр 518 в могиле для 500000 солдат не исключая меня и я испражняюсь на богов беззакония и богов бездны через свой анус. орудие убийства, - длинный фаллос хаоса и его тень. Я не боюсь силы галактической Пентаграммы, ибо я острый кинжал Демиурга. Один – Мастер Треугольника. Моё имя – триста точных ударов в шеb падших ангелов - главное, попасть в и тридцать и три, и это – сонную артерию - и все было бы трижды единица. Тают отражения в зеркалах и тела неистово рвут в клочья как бумагу и они горят как факелы ослепляя бессонную ночь ярким асфальтовым пламенем. Птицы выклёвывают глаза немым актёрам и вся эта безупречная пантомима превращается в роскошную бойню для блудофилов таких почитателей жидких багряных идолов. Зрители пускают себе кровь и выпрыскивают её из шприцов на сцену актёры мочатся на тела связанных жертв облизывая окровавленные обветренные губы. Я с улыбкой смотрю на эту психоделическую комедию со своего небесного креста.
История закончилась. Вся наша жизнь – демонстративный суицид.
Мы далеки от Бога как жемчужины затерянные на дне древнего океана порока.
Настоящий оргазм возможен только если смерть действительно близка.
Мы живы пока наши члены нацелены на небеса.
Безумие – это единственное реально приятное условие жизни.
Судьба это та же ****а, которую можно трахать пока она не станет фатальной.
В этой пылающей тьме сама проблема смерти иллюзорна.
Красота – искусственная сука, наглый больной ребёнок. Голодный червь в мерцающем хаосе похоти.
Неважно, ЧЕГО МЫ ХОТИМ, О ЧЁМ МЫ ДУМАЕМ, что хотим, И ГЛАВНОЕ, КУДА МЫ ИДЁМ, – в газовую камеру, скотобойню, бордель или сумасшедший дом. Если мы проиграем, наше место займут другие.
По культям ручьями льётся сперма и семя пролитое во время войны ценнее расстрелянных девственниц изнасилованных солдат сайонара ублюдок я слышу как Алекс делает выстрел и падает лицом в кишки офицера его вспоротый живот станет его последним пристанищем безногие ебут лемуров в трущобах мадагаскара скелеты жизни вскрываются в магических созвездиях вен. Любовь шрамирует сердца оставляет недосказанными слова и разбитые объятья это поцелуи с зашитыми губами члены наперевес переступи порог и улови аромат постельной бойни гостеприимство анонимных мыслей вгоняет в тоску оккупированную лживыми сердцами. Роскошь тишины ласкает грудь наждаком твои сны и ночные ереси – коррумпированные псы бессмысленной игры тупые животные с проломленными хребтами лежат на восковой мостовой и скулят на великодушие капризной химеры жизни. И душа ждёт суда она черна или смугла и в целом неопрятна твоё королевство в крови моё в сперме садизм твоего лица выдаёт в тебе рожденье новой зари смерть разлетается в стороны как осколки жертв и проклятые имена небесных светил твоя любовь питается шрамами она носит их как медали увечья как погоны сутенёры уничтожают притоны и слышнее становится музыка отражения призрачных эрекций фрикций экзекуций в утробах грустных поллюций. Миражи орфических страстей накатывают на трепещущие горизонты. Спячка кораблей в портах палачей на виселице и любовь чернее чем земля на твоей могиле. Эхо рваных вен и капли янтарного дождя как нож в позвоночнике беспредметные любовники обнимаются с мертвецами и рвут на части архетипы своих признаний. Из сточных канав так воняет похотью что хочется каждому прохожему заткнуть членом рот. Набальзамированные свиньи тучные мысли инвалиды-любовники в пустых печах крематория любовь в огне и кожа беззакония трещит по швам рукопись долга и уходит пространство из под ног испаряется через поры моей кожи вместе с кровью, спермой и потом гениталии сновидений кровоточат как дёсны нервы расшатаны как зубы и стервы рвут волосы невинных душ фантазии как и время только оскверняют нас всё происходит внутри там где нет нас господь согреет слезами эти ледяные дни и рваные простыни и наша свадьба больше напоминающая похороны ведь в тот день мы задушили Эдди и стали думать как поступить с телом кто будет ****ь его первым и что делать с толстяком Джо которого мы честно говоря пытали десятый день отрезая конечности испражнялись ему на голову ссали на его лицо заставляли есть экскременты, потом мы по очереди сосали его перепачканный дерьмом член надо же парню последний раз кончить перед смертью. Все те кто стремится к благополучию деньгам семье и комфорту я называю неудачниками система контроля очень разнообразна все социальные блага ограничивают индивидуальность лесбиянки из ада давят каблуками гениталии младенцев из груди сержа вырывается крик он трётся щекой о хрен матроса он сосёт и плюёт на его плечи лоб и член на циновках дрочат солдаты Джо плачет стонет и закрывает лицо руками кровь горяча как сперма прорывается сквозь поры бессонных ночей а утра насморк и кумарит как последнюю сволочь от выпивки тянет в сортир от запаха членов тошнит и ты воротишь лицо от снов уличных шлюх и снова подносишь пистолет к виску и снова глотаешь прозак и снова дрочишь с видом смертельно оскорблённого сколько тебе осталось знает только он тебе этого не дано эта плесень на стенах борделя если кто-то и выберется отсюда живым то это точно будешь не ты приближение смерти отрезвляет и заставляет мастурбировать на коленях шлюх сифилитики бьются в экстазе такая поздняя осень и мальчики в саванах роскошные приметы мёртвых тел жалюзи опущены сны мёртвых теней не под силу понять живым лучам солнечного света из трусов валится дерьмо мостовая горит под твоими нагими причудами одевайся теплее когда тебя кумарит приготовь последнюю вену в паху не промахнись героина мало но вены забиты твоим нечленораздельным запахом коктейля из слёз и пота когда ты перестанешь проливать мою девственную кровь часы успокоятся и ты похоронишь их в печи бабушкиного крематория улыбчиво отворили дверцы ближе к огню сука твоя кожа будет лопаться и исчезать в пламени матросы выбивают зубы рабам в грязных трюмах шлюхи жадно глотают отравленный воздух адских портов в её жопе ты нашёл последнее письмо своего любовника как он танцевал на битом стекле и вертясь на твоём члене ты дрочишь думая как будет пылать его юное тело на фоне рейхстагских сумерек в пламени костров аушвица проститутки оккупировали ночь и наши тела разлетаются как пепел по разные стороны баррикад бессмысленная резня полумёртвых сердец страдальцы с проломленными черепами прячут невинность в сточных канавах тупые псы оскверняют наши могилы которые лижет пламя тишины такая богохульная жизнь грусть испитая со дна сердца вечного Мальдорора золото зари на члене Сержа я снова застану его анус врасплох женские глаза обжигают их вагины главный деликатес суки раздвигают ноги в невидимом соблазне созвездий противоядие разврата райский свет склепа жизни бьёт по глазам и венам когда-то мы были любовниками анонимными солдатами среднестатистического мазохизма наши преждевременные молитвы и отсосы множатся как образы святых палачей крик протрезвевшего насильника кровь невинной жертвы слиплась в его волосах он сам снимет свой скальп придя на место своего последнего оргазма станет его могилой его последним прибежищем этот противоречивый свет милосердия мешает спать и видеть очередные кошмары нагота непрерывных метаморфоз становится достоянием свиней промежность шлюх доставляет стерильное наслаждение мальчики которые только что переступили порог твоего дома и уже открыли прицельный огонь они хоронят свои поцелуи под мокрым асфальтом твоей непредсказуемой наготы задница сержа это лестница в адские покои печаль руин гипнотизирует и слышнее становится музыка бензопил солнечное гестапо твоих мыслей непрожитых дней-кошмаров и грёз и все эти пессимистичные отсосы на свадьбе лучшего друга минетчика из Мичигана вагинальный экстаз ректальных свастик пальцев кулаков плевков ржавчины мысли и ментальной рвоты правосудия с молотком в руке и пальцем в жопе этот кровавый след ведёт к твоей могиле любовь печальнее смерти прячущейся в утробе выкидышей ранние преступления не стоят окончательного суда наказание за беспрецедентную проповедь любви и ненависти капризные тела распятий проткнутой плоти хрустальное семя твоего молчания навсегда похоронено под телом первой жертвы малышка Яна поменяла цвет волос этот перманентный эротизм жертвы символизм её беззащитности теперь она плачет и просит пощады но твой нож затаился у её горла указательным пальцем ты давишь на клитор она стонет и твоя слюна вытекает из её маленькой тайны так хладнокровно похищенной тобой невинности
Какая срань о чём это я ты ещё можешь ухаживать за собой повернувшись ко мне спиной но того мальчика больше нет рядом он дрочит где-то на другом конце города может его уже ебут или ****ят строго по часам у него течёт кровь по ляжкам его семья не простила ему смены ориентации поиска работы государственной измены и чтение хороших книг на ночь хуже некуда Иисус на витринах рождественская мастурбация мальчики молчат по твоему приказу священные коровы взлетают в небеса Джонни сосёт у Джонни недержание когда Джонни сосёт он придерживает свой анус в ожидании взрыва его жопа бомба замедленного действия никто не знает когда он обосрётся а толстяк Джо по прежнему молчит закусив губу он не думал бежать так быстро как официант мимо моего столика от кого когда зачем вопросов слишком много но это в стиле Джима когда он видит Его тень и как Она смеётся над ним и его одиночеством и его маленьким членом зачем такие крепкие объятья столько грёбаной заботы
Я сосу в луже собственной спровоцированной рвоты и свиного жира. Простыни в сперме и крови. Как будто девственника кастрировали и принесли в жертву публично, распяв его труп на главной площади города. Восковые статуи греческих богов с отрезанными головами выступают в мерцающем свете свечей сна. Весь город в грязи. Мы взлетели слишком высоко, чтобы продолжать всё так же наивно верить в счастье. Нам не хватает могущества одиночества. Наши тела привязаны к нежным туманам заката. Мы танцуем траурный стриптиз в центре декоративного парадиза в слиянии преступных страстей, провожая последние дни лета, наши тела тлеют в лучах раскалённого солнца, растворяясь в руинах стерильного блаженства. Мир расколот. Теперь только безумцы заботятся о благополучии и продолжении рода. Вот он последний миг – бесшумный оргазм костей. Кухонный нож вдохновляет меня, питает мои мысли, вскрывая паутину чёрных набухших вен, брызги крови как пустые вздохи детских ртов; к утру куски его сифилитичного торса будут развешаны как простыни в моей спальне, извини, но твою непорочную печень я скормлю нашим любимым собакам, этим сварливым лающим сучкам в дорогих ошейниках. Новые формы приводят к деконструкции старого смысла. Бытие превратилось в сатирический апокалипсис. Границы пола давно разрушены, а театр жестокости стал театром жизни. Противоположности больше не влияют на глубину творчества. Сексуальность объекта чудовищно устарела. Мы ведём себя как зрители в кукольном театре теней. Даже следы кисти не смогут передать критические границы нашего прагматичного распада. Это поиски нового мира, более справедливого, чем наш собственный. Что же именно толкает нас в эту чёрную грязь. Мы больше не одинокие путешественники. МЫ ЖЕРТВЫ. Наше пребывание здесь подходит к концу. Существуют ли другие варианты. Более лёгкое понимание истории, или более радикальная её интерпретация. Время останавливается, оно замирает, когда замирает свет. Наши тела бьются о лестницы. Кризис сексуальных аккумуляторов. Загрязнение трансгендерных систем. Паранойя мирского воспроизводства. Священное спокойствие плоти нарушено. Слезоточивая похоть непрерывно и непроизвольно исторгается из наших глубин как рвота, стирая наши слепые образы, превращая безумие в единственную спасительную антитезу этому бесполезному искусственному существованию. Клонированное вожделение мутации пыток, плоть изживает себя на предельной скорости. Так было всегда. По крайней мере со мной. Эстетика гипертрофированных форм насилия предполагает некую суррогатность испытываемых мучений. Счастье от необратимой и долгожданной смены пола, игра с чужими объятьями, изоляционные условия гендерной тирании. Имитационная форма вторичных половых признаков. Такая наследственность заражает и убивает как высокоскоростная раковая опухоль. Если всерьёз задуматься о состоянии мира, то я уверен, только Бодрийяр знает, что реально происходит, что имеет реальный смысл. Хотя то, что имеет реальный смысл, не происходит, а скорее свершается. Дикие фантазии насилуют нервную систему, и разум стареет с ещё большей скоростью/машины удовольствия травмируют полушария мозга/единственная форма, которую принимает выход из сложившейся ситуации, - суицидальный катарсис.галлюцинации, сны об Эдипе, труп старикана, хозяина кончальни, целые толпы рожают на лестничных площадках, раскорячившись, из них вырывается целый поток жуков-долгоносиков, бьются в непрерывном экстазе!, распродажа, прямо на крыльце, во все отверстия суют зонды, засверкавшие от непрекращающегося процесс, тайных манипуляций, я стою, малолетка, мои трусы уже превратились в гранитное надгробье моей мамаши!, свежая плоть малолетки, зараженного СПИДОм, у него судорого ломка и возможно рак прямой киши его остается только сжечь!, его усыпляют снотворным дают обезболивающее, его жопа истерзана десятками грубых мужских рук!, ну может хватит суки он прикусывает губы его глаза красные от бесссонницы уже вцепилась в мои волосы, долбит по темени!!! спасите!!!.. унесите!, уложите!.., его бьет мелкая дрожь, судороги!, скользит, рассыпая вокруг чистое золото!, его заляпанные спермой пятки задраны вверх, большие члены заострились, как стрелы, он грезит, что у н'е в руке зажата бумажка.., еще один шлюхан обожрался свининой!, принимай дерьмо в себя, ибо это саое ценное что у меня для тебя осталось ибо оно есть жизнь я ебу педераста его голова в унитазе я нажимаю на пуск он пускает газы ложись на барную стойку, заблеванную пьяными, девственная плева здесь в особой цене, трусы выстираны в лохами с энтузиазмом матёрых ****ей, Киоко надрачивает два чёрных члена её глубокая глотка извергает фонтан мочи и спермы царапины на бёдрах бесстыдно выпирают, сегодня выходной и вот уже он визжит мелодию ебли!, залив зенки дешёвым пойлом , пленница немых голодных сутенёров мастурбирует под лампочкой, все трусы в занозах от косяка, рыгает в сторону барной стойки её нос забит коксом, там где темпы отсосов растут , там работает Китоко, её ладонь уже клейкая от спермы семи чёрных клиентов он смеётся в камеру ползёт на коленях к следующему члену и так до самого вечера ведь сегодня ***** работает сверхурочно мальчики с волосатыми подмышками по их телам проложили трамвайные рельсы вечеринка удалась на славу мальчик в окровавленных подвязах стоит на подоконнике подтолкните пьяного
пидора пока он не намозолил вам глаза
Заставь эти истерзанные вагины страдать по тебе! Заставь эти истерзанные вагины простить тебя перед тем как ты заткнешь их навсегда, Вынесешь свой приговор выстрелишь в упор лишив дальнейшего права на скучающее телоблудие в этом грязном борделе жизни где сгорают надежды на легализацию самых дерзких экспериментов над собой и прощение и милосердие скука съедает как
черви или крысы в заднем проходе карлика мутанта
Карлица Бриджитт садится на моё лицо и я чувствую как горячая струя наполняет мой рот она снова сосёт глотает дрочит мой член и я слизываю крошки дерьма с её маленьких ладоней она права она уже обслужила 15 парней за час сперма свисает как слюни с её подбородка сперма везде на её лице волосах лобке плечах ушах сперма голубоглазых мальчиков которые пробуждаются только от пощёчин порезов звуков плети ударов в пах капризные мальчики неистовые сутенёры толкающие ****ей с крыш ко мне мальчики сосать по очереди маленькая бриджит мочится на моё лицо я пропах её выделениями у неё течка её рвёт от абсента я лижу её резаные вены сосу её искусственный член затыкаю соплями её рот а своим дерьмом её влагалище НУ ДАВАЙ МАЛЕНЬКАЯ СУЧКА ТВОЯ ТЕЧКА КАК ДЕПОРТАЦИЯ ДЕВСТВЕННИЦ ВО ВРЕМЯ БОЙНИ СЛИЖИ КИШКИ ПЯТОЙ ЖЕРТВЫ С МОИХ НОГ моя беспощадная королева принцесса мочи твои экскременты и их запах как нереальный парфюм слижи пепел сожжённых голубоглазых мальчиков-проституток с моих ладоней разорви мизинцем мои ноздри засунь свой кулак в мой окровавленный рот заткни мёртвым эмбрионом мою алчную задницу медитируй на посмертный ужас Робеспьера твоё анальное великолепие это то на что способен разве что бог но ты не жертва и этот таз экскрементов у главного входа в бордель ты должен съесть всё без остатка чтобы войти внутрь и оставить свои воспоминания которые не умирают они тлеют на алтарях возмездия становятся вочеловеченной реальностью и пепел и ветер и копоть и похоть целуй мои окровавленные запястья эта исколотая вена в паху и мальчики коронованные преступлениями ну давай шлюха скрась мой досуг в плену у бога совсем нескучно твоя ****а у неё короткая память а твои могильные записки так близки к моей истории голубоглазые мальчики с пухлыми губками и с членами прознающими небеса знающие всё о том с кем где и как внутренние диалоги выпотрошенных задниц сутенёров-убийц и их невинные жесты и голубоглазые мальчики-идиоты думающие о прощении иронии и сострадании их молитвы о непримиримости и этот магический кровавый кукольный театр не спрашивай друг о друге мальчики чьи силуэты таят в апельсиновых рощах мальчики чьи тела рожденные лунным светом попытка быть вне схватки с самим собой вне закона суметь донести видеть а не просто быть ты сам себе судья но тебя не мучает совесть за ту ночь ведь это всё что ты сумел понять в плену коротких фраз плевков считай оргазмы а не прибыль дрочи и помни выхода нет а этот уик-энд прошёл в объятиях Бриджит ну давай ебись под водой мастурбируй на скотобойне блюй на моё отражение испражняйся на моё лицо мочись в мой рот сри на мою грудь плюй в мои бесстыжие глаза пиши свои вопросы скальпелем на моём многострадальном теле и помни о тех беспечных мальчиках с зажженными свечами в задницах мальчики чьё бездарно пролитое семя обращается в чистое золото которое хоронят в своих окровавленных трусах похотливые сутенёры мальчики чьи призрачные тени распятые на небесных свастиках лунного света мальчики
привыкшие к смерти как к детству
токийские сумерки недопитые стаканы с абсентом эликсир молодости когда ты нюхаешь с Наоми трахаешь Марка и подыхаешь как Стэнли безработные шлюхи в клетках выковыривают грязь из под ногтей Сатоми испражняется на мой живот Норико дрочит мой член Саша Грей опять давится спермой похотливых европейцев Дженна снова принялась за свои лесбийские ласки непредсказуемые туалетные шалости разбавив сою биографию инцестом её младшая сестра у которой только начались первые месячные блюёт после неудачной вечеринки Дженна надевает на её шею ошейник суёт головой в унитаз и лижет задницу засовывает её тампон в гамбургер и улыбаясь ест и в отрезанных руках по розе и в кулаках по хризантеме и в зубах по необрезанному членов и мулат скользящий свои шершавым языком по моему телу и его увеличивающиеся на глазах раны я иду в эти открытые травмы как в туннели пульсирующие стены как вырванные жилы резаные вены как тело немой проститутки убитой после оргазма шлюха не вернувшая рождественский гонорар призовые чаевые выкинувшая больного ребёнка на помойку санитар спящий в койке с девочкой данном и звери и боги молятся в радиаоктивной тьме в этих психопатических сумерках мальчики с кентаврами бегут к водопою стыдливо закрывая свои гноящиеся члены шлюха кружится в экстатическом кладбищенском вальсе она только что убила прикончила очередного клиента который так и не смог довести её младшего брата до оргазма отрежь слепому уши отрежь немому член вырежи немому глаза а слепому отрежь уши и каждый будет доволен выебан сыт и оставит на чай изрекая предсмертное слово выплёвывая глазные яблоки чёрной девственницы и какое тебе дело до его жопы если ты понял что уже не хочешь быть мужчиной ты хочешь быть смазливой и сисястой продажной сукой выставленной в витрине борделя супермаркета воспевающей красоту юных членов и тепло тонких рук и худых плеч и что с того что его губ ещё не касался член мужчины а в задницу не проникал ещё ни один hand-made предмет а тот публичный дом был так похож на Освенцим где клиенты вкушали юную плоть бесстыжих мальчиков в декорациях газовых камер где работают трудолюбивые покорные мальчики чьи имена вытатуированы на их спинах и ягодицах мальчики которые пробуждаются от твоих пощёчин плевков и соплей забитых в их открытые рты или твоя диарея размазанная по их жаждущим дождевой влаги телам у тебя скоро свадьба а ты ещё не смыл её кровь со своего фрака да и платье невесты в крови эти похотливые мальчики уснувшие задолго до полудня они спят они дышат они кончают во сне но они вряд ли тебя услышат принимая видимое во сне за вещественное доказательство и нюхать с Наоми и трахаться с Марком и сдохнуть как Стэнли и пить абсент на токийских небоскрёбах и мочиться на глухих прохожих с крыш и читать по губам молитвы любоваться костлявыми облаками на кладбище небес здесь всё всегда не так просто идеальное слияние ртов и задниц и обещание членов быть всегда рядом с розовыми губами наравне с их невинными голубыми глазами я чувствую что это мой последний выход на бис эти неподвижные пейзажи странных цветов прыщавые спины и вывихнутые культи тянущиеся к солнцу кисти рук на подносе и грудь малолетки на острие консервного ножа кого умолять о пощаде цепляться своим хрипом за шёпот мальчик похожий на Пенелопу Крус мальчик Мэтью или Джимми пытается снова завладеть моим членом мальчик с печальным взглядом и трагичной судьбой чьим постоянным спутником вот уже долгие годы является только крэк и мой член его руки прижаты к стеклу я беру его за талию он послушен как та сисястая ****ь с Манхэттэна его пальцы листают мои волосы как страницы в его движениях сквозит безумие улиц и как же мне нравятся его руки повернуть его жопой к северу всегда и везде побеждает непонимание поблекших ракурсов развоплощённых преувеличений медлительных процессий траурных фрагментов и жертвенных возвращений путешествия к мальчикам и странные времяпровождение в их молчании объятиях и отсутствие времени на чай долги ебля в долг и прямо с нашего ложа мы низвергаемся в бездну стремительно окончательно и без всяких обоснованных претензий и
запрограммированные оргазмы дипломированных палачей
Иногда тишина пугает больше чем собственный голос и треск распятий в камине удастся ли на этот раз выйти сухим из воды что всё это значит бесплатное отпущение грехов в пяти минутах ходьбы от рая заснеженная усадьба Люцифера крикливые диссонансы вен новые краски кляксы солнечного света незаконнорожденные отпрыски безлунных ночей преждевременное покаяние идиота слёзы струятся по щекам слепой которая пытается произнести это странное имя любви я достаю письмо из под кожи странное послание непостижимое, неизъяснимое, неизъёденное червями непереваренное рассудком недоступное мечтам которое скрывает всю полноту непостижимости происходящего. Чистая длительность. Возможно только хаос. Или неизбежные реплики и запрограммированные поцелуи. Расчётливо войти в сновидение с заднего входа. Апофеоз соблазна. Тела, растянутые между лабиринтами зеркал. А между тем ему ещё нет и 13, конвульсии, мышечные спазмы, бесконечное разрушение моральных констант происходит с поэтическим блужданием между мужским и женским. Его разметавшиеся кудри, впалые щёки, грязные ногти. Я срезаю бритвой пучок потных волос с её лобка. Женщина трётся о пах разгневанного мужчины. Интонации теряют равновесие. Искусанные половые губы. Отстрелянные мошонки. Скажи мне каков на вкус член того мерзкого европейского ублюдка. Мясники катаются по земле, кусая члены друг друга. Сморщенная кожа. Бледная грудь. Шлюха стонет, царапая ногтями мостовую, офицер мочится на её лицо, выбивает сапогом все зубы, ломает прикладом позвоночник и долго насилует под беспощадным ливнем, солдаты получили право вступать в законный брак со своими мальчиками, они берут их и сажают в пустые клетки, кровь хлещет из открытых ран, часовые вторые сутки насилуют пленных, малолетние шлюхи на обочинах дорог пытаются подороже продать свою невинность Септерион вытаскивает усталый член из задницы сестры кончает на её плоскую грудь потом подходит к трупу матери и сдирает скальп потом кладёт его на её лобок и фотографирует, назвав своё произведение Face down vagina. Септерион говорит сестре: в тебе слишком много зла. Я вынужден уйти. И он бежит в рощу чтобы совокупляться со зверями. Мальчик подбегает к раненой антилопе, притягивает её к себе, трётся бёдрами о её морду, перебрасывает ногу через спину зверя его член погружается короткую шерсть, кровь приливает к голове, Септерион кусает шерсть, его член дрожит в узкой заднице антилопы, лоб мальчика покрыт потом, мальчик упирается в круп двумя руками пытась засадить свой член ещё глубже. На губах антилопы
выступает пена.
Соси на совесть
Пока ты ещё отражаешься просачиваясь между сотен губ под пристальным прицелом сотен глаз
И покорные неумеренные мальчики на амфетаминах их вызывающие крикливые позы беззастенчивых ***сосов которые стараются даже в неудобных позах на самом деле они только делают вид они никогда не кончают потому что пудрят нос раньше чем чистят зубы они живы до сих пор только благодаря твоему похмелью и усталому взгляду все эти смуглые эмигранты мальчики из баров Сильвер Лейк проделавшие большой путь прежде чем ты подпустил их к своему члену мальчики ведущие двойную жизнь беззастенчиво бросающие в твою сторону презрительные взгляды пьющие свою текилу на коленях партнёра и распятия с треском падают с пыльных стен соскальзывая с ржавых гвоздей и ты ведёшь своего мальчика в туалет и по привычке дав ему насладиться вкусом твоего семени хватаешь его за волосы и разбиваешь его смазливое лицо о край унитаза теперь сукин сын запомнит вечер надолго ты молча смываешь его кровь и помаду со своего члена прикуриваешь очередную сигарету опрокидываешь порцию виск
и выходишь в ночь
Астральный Герберт открывает свои объятия на закате каждый вторник или четверг
Я вспоминаю Уолли когда он выглядел на пятнадцать но три грамма этой отравы заставили его выглядеть на тридцать и теперь он носится с этой стервой по друзьям занимая денег
Я сосу у Джонни Джонни сосёт у меня мне смешно как сосёт Джонни как вздыхает его жопа каждая царапина это отдельная история не бывает добродетельной любви
И Герберт стал бокалом наполненным шампанским библией которую старые педерасты читают на заре ебливым сердцем обманутой шлюхи которую выебли и оставили голодной
Что у тебя на уме всё что внизу обязательно будет наверху и языки пламени уже подбираются к райским кущам
Ещё одно изнасилование в даунтауне обидно за Уолли что он не был там не стал невольным свидетелем не стал жертвой жаль очень жаль
Керуак и его мексиканское одиночество смоет слёзы
И тайны венерических заболеваний не коснутся рабов наших членов как далёкие звёзды капли спермы на сковородке на морщинах и подбородке
Так выветривается совесть на сквозняке
Как отчаянно мастурбирует пухляк Джо он всегда мастурбирует когда я приношу ему свежую порнушку когда я просовываю в него палец он становится послушным куском мяса жертвенным телом лампой которую
не погасили ночью
Джонни сосёт у Джонни но это уже какой-то другой Джонни и чужая щепетильная рука у его члена
малыш энрике и его трость его откровенная провокация Филипп отдаётся как минимум двоим а смельчак трэвис встречает гостей встаёт раком и ползёт вглубь комнаты на нём ошейник и его глаза залиты потом он
стонет когда горячий воск капает на его спину
видеть в каждом отражении потенциальную порнозвезду в юности она была как дженна что отводит дуло пистолета от твоей головы это акт мастурбации ты душишь свой член галстуком пердишь и блюёшь на
поднос с икрой
почему вы всё ещё живы
вы раковые клетки на теле бога
ваш бог – порнозвезда
он хочет запереть вас в своей умирающей душе
рай не был создан для нас там слишком душно но всё же
ваше дерьмо не вечно
а что если мальчиков было гораздо больше и никто не защитит их честь но что если они не держат зла у блондинок наивные анусы и всё безумие звёзд и ненависть руфуса и та сука которой никогда не стать частью тебя давление на следствие семья жертвы не удовлетворена и не может быть абсолютной безнаказанности менструальная кровь вечности на ладонях Джойса gag factor feeding frenzy в свои восемнадцать джули была рыжа и безрассудна она стонала как на первом причастии не то что блондинка сью чья истерика во время оргазма бесила больше чем дерьмо и вонь
десятка недоёбок
плевки на подносе руки в дерьме семя вытекает из чьей-то невостребованной жопы слюна желания подводит как макияж на обратной стороне рта помада вчерашней стервы не стирается как и пятна крови неужели у неё месячные или она девственница теперь поздно на
раздумья нет ни сил ни времени
чёрные божества томятся в тёмной листве созвездий меланхолия времени наполняет вены вечности неземной кровью рыдающие ангелы опустошённые туберкулёзом покидают свои города гегемония оргазма айвасс улыбается в зеркале будущих ночей мальчики душили друг друга венками белых роз бездна вздыхала и пот лился с гор бездомная луна блуждала по лысине ночных небес когда мы целуемся снега тают и сны обретают новые голоса изнанка ада под твоими подошвами обнять душу нетерпимости и непредвзятость тишины дорогой барон В дрочит в сумерках несмотря на вой шакалов и плач лемуров в железных клетях он потеет несмотря на все военные потери и сперму рабов размазанную по
стенам и портьерам
томящиеся потёртости восковых промежностей не утолят агрессивные гримасы будничных анусов в этой могиле без дна слёз без сна времени без отдыха жизни без смерти это рвота натощак без снотворного на ночь и без
полуденных демонов на обед
но юный граф В он как всегда сдержан немногословен и пьян и снова его член дрожит у моих губ и снова его кожа не поддаётся никой дрессировке
какой непослушный любовник какая нетрезвая сучка какой дерзкий член мальчика который стал моим рабом и которому я обязан таким интеллектуальным подъёмом и лунный вздор голубых гиацинтов и тени падают на призрачные лица невольных зрителей цензура проката и
надежды пациентов
распятый дирижёр символизирует отношение к культуре
кровь с потолка капает на нежные плечи рабов их сутулые тела связанные вместе госпожи выстраиваются в очередь чтобы устроить им порку
а ещё скрываться от его бойфренда и не удивляться его презрительным взглядам когда он вот так стоит рядом и его хрупкие почти женственные плечи так близко тебе уже плевать на боль и сострадание говори громче
кричи ему он останется глух и наивен
Молодой солдат бьёт прикладом в пах пленного. Он засыпает ему рот песком, снимает с него штаны и начинает давить своими тяжёлыми ботинками его гениталии. Острым ножом он распарывает его грудную клетку, ломает рёбра, испражняется внутрь и зашивает нитками. Он вешает труп на дереве и поджигает его. Когда он смотрит, как языки пламени начинают жадно облизывать тело, по его лицу текут слёзы, он так и не отдался своему прекрасному пленнику, которым он бы очарован с самого начала и с которым провёл несколько незабываемых дней в бесконечном пьянстве и обоюдной мастурбации. Они казалось, просыпались и засыпали, не вынимая членов из ртов. Солдат медленно, с каким-то отрешённым спокойствием поднёс пистолет к виску и через секунду упал навзничь. Он решил остаться девственником, решил разделить свою невинность со смертью, которая как он верил, отблагодарит его вечным покоем, наградив предварительно быстрым концом. Если я умру невинным, чёрная невеста не будет жестока со мной. Та странная красавица, которая обычно приходит гораздо раньше, чем ты
успеваешь подготовиться к встрече с ней.
объятья пурпурных спрутов ночи созданные для страданий антикварные куклы прикусили губы невидимые плотники танцуют вальс вокруг фонтанов кресты прибиты к дверям борделей ты по прежнему не можешь взлететь волна рвоты голубиные чучела тень этого чуда груда трупов на елисейских полях твоё лоно усыпано листвою бессмертен дух избегающий тени Алигьери хохочет на восходе цыганский профиль
отрезанных грудей сумерки пали когда ты подняла свой нож
но так страшно рвать целое на части и оставаться запертым снаружи у той черты куда ты никогда не решишься шагнуть нет имени но у него есть нервы и чувства и эмоции как белые пятна тишины как мутные холсты полярной ночи всё бремя на его плечах так стыдно за нерешительность и упущенный оргазм любить его за равнодушие но когда засыпают его волосы и тает в твоих губах скупость разлуки ты приобретаешь стрессоустойчивость и неспособность оставаться безучастным к тому что в твоём распоряжении нет номера его телефона приливы и отливы пароли у порога что-то стоит между вами эта тень тысячелетнего Содома и порочность подобных мучений гасит скуку и заставляет снова пытаться расстаться с головой и эта тихая бойня мыслей и все варианты однополых связей и постельных возможностей чем дальше и глубже тем ближе к истине последние запреты сняты и препятствия преодолены когда ты сам отвечаешь на все его вопросы и не даёшь повода для ревности и даже если он предан другому то ты можешь быть предан ему и безответность и безысходность будет продуцировать новые приступы вдохновения отдыхай в нём когда его мышцы расслаблены а глаза закрыты и зимний Нью-Йорк и запах утреннего кофе легенды Кастро оживают в похмельном кашле и синдроме неуверенности игры разума запятнаны ощущением интимного скандала и девичьей непокорностью на уровне его плечей покоились все мои тревоги и он был выше всех моих переживаний что он тебе подарит кроме головной боли и очередного оргазма скелеты в шкафу заснеженные поцелуи бесконечные водопады предчувствий и дурного влияния злых улиц незачем притворяться что ты можешь кончить без его участия твой мальчик занят и твои помыслы заняты его игрой в ревность его заслуженные поцелуи и его белые локоны его кукольное лицо от которого не уйти даже если стать тенью его непроизнесённых фраз и всего забытого перед его величием и ты готов преклонить колени перед фатальностью его неисчерпаемых заслуг скорбь проституирована Мальдорор вечен и чёрный паук на твоей постели символизирует свежесть спермы и святость свечей его движения мучения и ритуальность подношений ежедневные встречи всё что может переубедить тебя в невинности твоих планов как смело ты входишь в его сны не наталкиваясь на противоречия не страдая от бессонницы и неповоротливых сумерек когда ты отдал ему всё ты стал свободен перед твоим внутренним взором бегут леопарды сквозь шторы сумерек и черепа полночных бесед прорастают мёртвыми ладонями пули торчат из туш и языки сплетаются в огненные узоры его ресницы не терпят поражений мальчик наивен и счастлив он и есть тот тайный свидетель внутри
странный цветок распятый на влажном ложе разврата
это было легко как проснуться и взлететь над постелью он должен очнуться и стать твоим заложником истиной внутри фальши где то там просыпается сладкий убийца он дышит в твой затылок под стук ритмов твоих вздохов оргазмы не выходят из моды но менструальные шрамы плодят новые храмы из которых выходят мальчики с золотыми волосами чьи лица ты покрываешь мысленными поцелуями но тот наивный юноша станет воином у твоего изголовья когда рассеется туман этой свихнувшейся куклы ночи когда именно его тело стало мишенью моего обожания обладания которого я жаждал всё больше с каждым днём и бриллианты кристальных минут рассыпались как его поцелуи и трещины щёк не выдерживают лавины этой болезненной страсти что-то станет частью тебя после того как он покинет это ложе этот успех одинокого поэта страдание его мраморных изваяний никто не знает что принесёт конец этот огнепоклонник всё ещё скуп на слова но любовь спрятала своё тело и режет запястья ночь и капли текут по стеклу простыней его душа похищает тебя медленно но не быстрее чем Орфей спускается вплавь по течению он устал и нежен с тобой как бритоголовый дэнни которому уже нечего терять он ловит твои сны в мышеловку и проходит сквозь кошмары и ловит ртом звёзды он падает сквозь тебя на рассвете он уже собран и сквозь его глаза смотрят услужливые противоречия и неизбежные вопросы его тело это целая фраза непроизносимая и непроизнесенная, но каждый день приносит новую катастрофу баланс утерян и твой мальчик уже занят и страдание пускает корни и его поцелуи
становятся ничтожной горсткой праха
Все автоматы в дерьме руки по локоть увязли в задницах и звёздная пыль оседает на членах которые одиноко торчат из под руин борделя.
А у вас другие воспоминания кроме обрезанных крыльев обрезанных членов жестокой и опасной любви и винчестеров у висков
И тайны венерических заболеваний не коснутся рабов наших членов как далёкие звёзды капли спермы на сковородке на морщинах и подбородке
Так выветривается совесть на сквозняке
Он распял жабу
В тайной обители любви,
Бормоча с отвращением Руны,
Обезумев от множества издевательств.
Голос Кроули: Do what thou wilt shall be the whole of the law.
Голос Бэлэнса: Всё меняется и все умирают.
В немую кровь небес сошёл я жить и зависть земли усыпляет туманные призраки чужих слов:
как я могу увидеть Север, если я подарил ему свои глаза
Расточающий щедрые ласки, ты отдался мне со страстью -
и я тебе с такой же страстью,
С такой огненной любовью, перед которой ничтожны слова, -
и я отвечаю любовью!
О, безумной любовью
и наши продрогшие тени вживались в мокрый асфальт ночных автострад
орхидеи в лунном свете
твои поцелуи крылья мотылька
в волосах твоих иней
мрачный карлик ушёл смеясь своей дорогой суки загнаны в лабиринты грёзы и невесты в нижнем белье оргия на бельетаже нажми на энтер потом ф9 шифт и покинь свою грязную постель его эрекция испортила твой аппетит ты устал быть кающимся духом потусторонний безработный
с трусливыми губами
в этот великий священный полдень что заставило обезьян хрюкать
криком свои откуси голову змеи
а дальше можно медитировать на кислотные образы под звуки саксофона Мэтса Густафсона:
отражение клона медсестры - паяца или злоумышленника-трансвестита ловеласа в пустом мотеле на грешной земле в анатомическом саду эдема
тела мальчиков из сгущённого газа в грозовом небе
летучие мыши падают с крыш как капли дождя
небеса-суки обещание света всегда рассеивать тьму
фанданго на костях мёртвх принцесс
искренний фаллический ужас в глазах лилит
потоки вагинальной тьмы распад двух реальностей но скоро рана затянется коркой запекшейся крови
когда мои губы прижались к Последней ране это было место изнасилования мука этого прикосновения возбуждала
человеческое сознание исступлённая сказка света
тело слова становятся кодом раскрепощённым очарованием глупости
и сперма испаряется с гитарных струн Кейдзи Хаино
заря обжигает губы горячие раны Бруклинского моста следы ботинков и ливней на твоих плечах
дальше необходимо читать по вертикали выбирая любые два слова из каждой строчки
избавьтесь от своего отражения за 7 минут используйте любые подручные средства не касайтесь зеркала руками
представить себя сидящим на электрическом стуле читающим мантры Мальдорора
подумайте какого цвета волосы Изидора Дюкасса делайте это 18 минут потом громко рассмейтесь и справьте малую нужду
держитесь от текста на расстоянии 5 метров через пять минут подойдите поближе откройте рот и завизжите представьте что текст отвечает вам эхом
Бомбы убили 7 шиитских паломников
djrfkmyst crekmgnehs
вокальные скульптуры
туман вавилона не рассеивается
вырежите из этой страницы кораблик
15 хлопков в ладоши и прослезиться представив свои пальцы раздавленные крышкой рояля
читатель входит в комнату автора и стреляет в него дальше импровизация: ть имт апми итт ти итмит мьтьт мттбрб мтьбьим ми прьр миорпь и итююрврк п прп та итрар ьт мит тмтрп ьитл иол итоб тбттбтьбрд итьб мпо итбрь ибрбр бррббрбрбббрбб
и сперма испаряется с гитарных струн Кейдзи Хаино
заря обжигает губы горячие раны Бруклинского моста следы ботинков и ливней на твоих плечах
в этом мире не плачут только мертвецы
одежды для лиц и свежие руки раздавленные небесами чётки и камни ядовитые струи дождя самозабвенно сводят меня с ума и погребают под неведомыми снами
сквозь руины тишины крадётся любовь и каменеет вдали под маской нерождённого смеха
называть ветер твоим нем и не прятать глаза от солнца
искушение когда ты входишь в эту комнату снова ткань человеческой трагедии паучьи лапки и сны довольных свиней
усталость Йоко Оно это не её возраст это концептуальная сторона искусственного гипноза который делает искуссство антиискусством
послушать выступление Incapacitants задаться вопросом о том как ночь становится светом
Nancy Garcia на окровавленном подиуме с куклой в руке она нашла своего маленького бога и держит его взаперти пока мы пьём материнскую скорбь расстеленную по искрящемуся снегу еретического сознания
от таких снов перехватывает дыхание подтливые жертвы метафизического шантажа раскинули руки в надежде что старые боги благословят их
вымети мусор из задниц японских школьниц вымети мусор из задниц японских школьниц вымети мусор вымети мусор мусор мусор мусор мусор из задниц из з из из из из из задниц
Мальчики выходят из снов с восковыми петлями на шеях их члены сверкают в блестящих коридорах непокорности извечный бунт сердец подрывает смиренное тщеславие церквей ночь гнева будит спящих королев голые скелеты горят в осенней листве мёртвые тела опомнились от муки улыбающийся макияж мёртвого клоуна прыжки в гробы пловцы и чаши беззакония отражение вьюги сквозит в зеркале его хрупкого силуэта он прячет себя на дне лунного сада розовеющий дым над скальпами снов танцующие души в пустых коридорах яд счастья усыпляет бдительность алых уст нагих цветов дикий визг распятий нежность крестов время
плывёт на юг ангелы ступают по тонкому льду не оставляя следов звёзды проскальзывают сквозь ночные скелеты роз лоснящиеся водопады у подножья замков из гранита хрустальный хаос вулканических грёз будит
солнцеубийц которые съедают собственные души
Их объятия длились так долго что сердца отвердели как философский камень
Настал судный день и мы выдавливаем по капле кровь из ладоней Христа
Мы повернулись к зеркалу спиной наши отражения больше не подчиняются нашим голосам
смирение не продаётся
продайте следующую страницу за пять фунтов
слабоумные модели ставшие медсёстрами развлекаются с членами мутантов в операционой трупы эмбрионов свисают с потолка и только голос Элвиса всё ещё напоминает о любви объявленной вне закона и все парижские притоны и амстердамское ****ство и пражское хамство и символизм протезированых конечнстей и растиражированые трагедии чёрных водопадов обрезанных членов и похищенных мальчиков этой ночью я зажгу факел в его теле чтобы ледяные архангелы ослепили нас
своей незамутнённой красотою
прочитать наизусть любе стихотворение Пауля Целана
громкие апплодисменты читающему
покрывало летаргических откровений экскрементальных потоков малышка Кейт рано вышла на панель у неё были странные глаза как накокаиненные брови Боуи малышка Кейт торговала собой на 42 улице она пробуждала в ***сосах романтические чувства её брат умерший от спида в тюрьме на 28 году жизни после убийства отчима который неоднократно насиловал малышку Кейт её мать слепая одноногая алкоголичка торгующая крэком на 44 авеню и предлагающая своим
сожителям позабавиться с малышкой Кейт
внутри вен мистер берроуза пустое пространство где бродят телемиты трансвеститы и играет маленький амстердамский клезмерский оркестр и дикие мальчики капают краску на члены и разбрызгивают кровь по холстам прижимаясь своими телами и делая отпечатки
из стр. 21 сделайте самолётик
игнорируйте след. фразу если встретите её в тексте ещё раз
вырвите стр33
боль такая как будто у тебя в висках просверлили отверстия и ебут тебя с двух сторон эти матёрые извращенцы не терпят простоев ломок и
отсутствия приходов
я не видел разницы между хороши приходом и оргазмом как только я получил его тело я стал счастлив что наконец смогу выебать его и ждать прихода копов видеть его молчащим у своих ног наконец он не ****ит лишнего и не просит пощады Слава тебе Джеффри ты научил соблазнять лучших но как правило они травмируют тебя своими отказами
кашлянуть три раза
прочесть Вопль Гинзберга 44 раза желательно с последней страницы
потом чихнуть и раскаяться в содеянном
делать это пока совесть не успокоиться
и мир заворожён биеньем их сердец и телами распростёртыми на
звёздных небоскрёбах
Мальчик посыпает член пеплом матери он ложится на отцовскую могилу и начинает танцевать мастурбируя его движения загадочны и
непредсказуемы как танец Буто.
удастся ли мне поцеловать его прежде чем меня повесят
я хочу чтобы он сам набросил петлю на мою шею
убей в себе Гумберта твоя Лолита давно мертва
моё творчество настолько порнографично что почти религиозно
Кодзи снял с меня кожу и мой скальп он танцевал вокруг моего тела потом поджёг мой труп и побежал в горы где продолжил танцевать до рассвета.
я вонзал нож в его плоть снова и снова. Потом я устал остановился и задумался вглядываясь в кровавое месиво на постели – увы как сильно я любил его
300 глаз ослепших от сомнений/300 обещаний/300 пластических операций/300 членов/300 притонов и обугленый смех высоты когда ты состаришься мальчики сделают тебе минет/они соскучились по старпёрам с большими амбициями/мальчики втыкают ножи в песок и погружают губы в воск/мы встретимся в морге диснейленде или операционном столе/я листаю тела как страницы / провожу стеклом по его губам и достаю скальпель чтобы приласкать его ещё/ чем острее лезвие тем
сильнее чувства/
путешествие сквозь Алису вниз по руинам разрушенных вен туда откуда дует этот инфицированный ветер соблазна по порванным струнам распятий пыльным язвам несостоявшихся поцелуев непокорёным фаллическим конечностям и глиняным черепам вниз где клубится слабоумное дыхание взорванной вечности мальчики выходящие на панель как на казнь или расстрел танцоры затащили Билли в Сад Наслаждений... вновь в человеческую плоть... Сад Наслаждений наподобие рыбьего капкана Мальчики окружают черепа и фаллосы и приступают к занятиям. Запах черепов сначала ускоряет сексуальное бешенство. Мальчики срывают с себя одежду эякулируя прах на красных черепах горит на губах сосках в паху и заднице а мальчики нюхают испарения тел. Они научатся рисовать, целиться и стрелять во время оргазма, метать ножи, стрелять из ружья и автомата. Они научатся планировать
будущее в этот момент.
Мимо всемирной опухоли разврата вакуумы ментальной плоти скоропостижная деградация онтологической катастрофы матери в тюрьме дети на панели солдаты запихивают солому во влагалища шлюх и поджигают со свободного конца мальчики сосут твёрдые члены в лабиринтах сонных городов девочка на окровавленной циновке шепчет поцелуй меня я тебя ненавижу поцелуй меня я тебя ненавижу но без тебя мне здесь одиноко она смотрит в распухшее от побоев лицо брата и гладит его ладони брат отвечает взаимностью достаёт нож и втыкает в грудь сестры он проворачивает лезвие и сестра кричит поцелуй меня я тебя ненавижу мальчик распявший вечность на своих ладонях он снимает скальп с сестры и натягивает как противогаз на лицо
прослушать реквием Сильвано Бузотти 35 раз
фаллическая поверхность окана натянутая на лицо как венецианская маска закрыть глаза и предствить череп марселя дюшана работы Дэмиэна
Хирста повторить медитацию 19 раз
совокупиться с духом Алистера Кроули проделать пока не получиться
Поцелуи пятятся и кутаются в саваны карлики выходят из морей и поют гимны солнцеубийцам, сны отступают, и нежность призрачна как
непоколебимое благородство серебра
Небо давно сошло с ума и тяжело дышит молния ударила по борделю и безумные куртизанки забились в экстазе они долго готовились к катастрофе назвавшись невестами бурей они надели свадебные платья и
грели груди возле камина кидая в огонь своих кукол
чтть 213 раз
Любовь сдирает с меня кожу и наслаждается моим воплем молитвой трупа разновидностью траурного смеха представить себе 8 раз
там где розы поют нет чувства страха и прах его голоса он не вернется к
тебе
в саду люцифера растили мы черные розы
попытайтесь нарисовать автопортрет потом сожгите шедевр
и наши продрогшие тени вживались в мокрый асфальт ночных автострад.
КОГДА ХЕРУВИМЫ СБРОСИЛИ КОЖУ ВРЕМЯ ЗАИКАЛОСЬ и слияние наших тел в темноте ночей мы были разделены болью и одиночеством заботой о теле
нимфы выходят из разбитых зеркал
улицы рифмуют смех
расхохотаться им в ответ
садизм механического целомудрия
астральное танго в свободном полёте
окровавленные бинты сновидений
жертвы ватиканских твердолобов смерть как пот катится с их висков
мы целовались у водопада прижимаясь своими влажными телами к изнеженным струнам хрустальных струй
Покрытые ранами сны на палубе страха
заикайтесь про себя
Сладострастие пустыни ширится как краснокожая невеста бытия. У нее ресницы были длинны, голова непокрыта, и прямые жесткие волосы свисали на ее сладострастное тело
и достигали до пят.
Двадцать восемь мальчиков купаются у берега,
Двадцать восемь беглых рабов, и все они так дружны;
Двадцать восемь лет ****ской жизни, и все они так одиноки.
Они танцевали под водой ручейки бежали у них по телам
Я влюблен в растущих на вольном ветру мальчиков в магнетическом безумии летних ночей у них вырастают крылья
как я могу увидеть Север, если я подарил ему свои глаза
Расточающий щедрые ласки, ты отдался мне со страстью -
и я тебе с такой же страстью,
С такой огненной любовью, перед которой ничтожны слова, -
и я отвечаю любовью!
О, безумной любовью!
99 голодных ****ей под окном мёрзнут как кролики в окровавленных бинтах
возле скал стоят прекрасные мучители они прячут свои глаза и взгляды в странных домиках аллеях роз их тела выжжены марроканским закатом их мечты ведут в сад где плывут в оргазмах тела и струи спермы бьют в чьи-то голубые глаза на фоне раскатов вселенского смеха прекрасные мучители не пощадят тебя любовь плывет в медленном головокружении по опасным рельсам непрожитых дней бледные подростки обсидиановые члены их губы перекликаются с ветром я провожу рукой по коже и эти незарубцевавшиеся шрамы необузданных сновидений смотрят на меня как тысячи свойств акустического суицида я вскрываю грудь одного
мучителя и достаю вместо кишков жемчуга
электрические члены устраняют завесы из плоти
трупы света падали на руки остатки недопитого виски
Эрик бродил по набережной Темзы обнажённым. Он мрачно смотрел на воду и был погружён в мысли, он вспоминал своего мальчика. Герберт был упрям и после того как Эрик спас его, спрыгнул с моста. Слёзы мешали видеть, воспоминания мешали спать, и нервы Эрика не выдержали, он достал пистолет и приставил дуло к виску. Подарок его дорогого мальчика. Но вдруг он заметил плачущего мальчика, похожего на проститутку. Он понял, что клиент поступил с ним грубо. Он подошёл к нему и молча взял за руку. Мальчик послушно последовал за Эриком. Дальше они теряются из вида. Надеюсь, Эрик согрел мальчика накормил его и они провели прекрасную ночь в объятьях друг друга.
Мир закончился этой ночью, пространство кишит галлюцинациями Берроуза глаза и восторгом тихого отчаяния не выдерживают света тысячи свечей черты лица стираются хрестоматийностью страдания на острых лезвиях безумия электричество пробуждает бесконечная звуковая агрессия вселенского безумия возбуждает говорящие черепа и фаллосы пробуждая извращённые рефлексы неистово сотрясающие право выбора между немыслимым присутствием и драмой душевного равновесия которая становится ментальным хохотом Алисы одинокой слезой её
эротического восторга
Эсхатологическая игра красок цвета плесени приходят без качество снова
появиться уже в другой соблазнов в восторге тихого отчаяния.
Звуки и их содержание неторопливо деградируют на материальном
уровне.
Кровь сворачивается на ладонях Будды как ослепляющая пустота тайной
любви.
Идея универсального счастья несоизмерима с вибрациями изнасилованного сознания ускользающие отблески потребностей,
целиком ограниченных жалкой человеческой природой.
Распростёртые образы отверженных монархов на каменном полу.
В сновидениях музыка уводит тебя туда в мир, который так жаждет бога, что в произвольном порядке растворяется специфическая структура
шокирующих откровений.
Сквозь кроличью нору Алиса пробралась в Дерьмоториум где ей открылись заново все зазеркальные прелести миссис Робинсон и усатой Джоконды каламбуры Дюшана и благословенная тишина Джона Кейджа
Пауза № 4:33
Я – фонтан спермы в форме мальчика. я вижу силуэт Хиджикаты в темноте его руки тянутся ко мне его движения не отбрасывают тени.
дорога к седьмой башне разврата усеяна черепами девственниц их прах
разносит ветер
и мрамор губ усталых впитал поцелуи звёзд женственный образ небесной бездны не заполнить земной тоской по потерянному раю мы подошли к черте, за которой прекращается ностальгия и такие священные слова как
любовь утратили всякий смысл
и мрамор усталых губ впитывает поцелуи звёзд
тело твоё - плоть Андалузии увитая плющом вечной юности
ты прикрываешь собой кровоточащие раны рая как сновидения твоего девственного сердца вонзают кинжалы в холодное лоно порока
мы далеки от Бога как стоны струй томных водопадов сновидений
треск распятьев в камине ночь в хрустальной чаше вкуса абсента горькая как молчание мрамора
и расщепляются души изъеденные кошмарами изодранные в клочья поцелуи слепая боль - строгий дрессировщик тихий палач печали распятья скрыты туманом утренним дальше - снежное поле
чем украсим мы любовь свою сокровищами карлиц благословеньем пепла менструальным соком голубоглазых снов безжалостным детством печали сомнамбулическим рыданьем дождливых экстазов осени пока муки не
исчезнут в звёздной пыли
Значит, всё это мне не приснилось! – сказала про себя Алиса. А,
; впрочем, может, все мы снимся кому-нибудь ещё?
Мир закончился этой ночью, а мы как слепые дети восторженно смешиваемся с умирающими, произносим разные слова, бессмысленные по сути, ограниченные нашими чувствами, мы в центре этой бойни. Я тот,
кто выбрал твои слова для убийства.
Вечерняя молитва бесполезна перед тающими снегами этой чудовищной
зимы, тусклым светом обречённых звёзд.
Разве мы счастливы, став теми, кем мы стали? Когда после каждого
поцелуя по сутулым плечам губ начинает струиться кровь?
Мальдорор вечен и чёрный паук на твоей постели символизирует свежесть семени и святость свечей его движения мучения и ритуальность
подношений ежедневные встречи всё что может переубедить тебя в невинности твоих планов как смело ты входишь в его сны не наталкиваясь на противоречия не страдая от бессонницы и неповоротливых сумерек
перед твоим внутренним взором бегут леопарды сквозь шторы сумерек и черепа полночных бесед прорастают мёртвыми ладонями пули торчат из туш и языки сплетаются в огненные узоры его ресницы не терпят поражений мальчик наивен и счастлив он и есть тот тайный свидетель
внутри тебя странный цветок распятый на влажном ложе разврата