Саша занимался любовью с Леной. Они лежали на постели в квартире Карины и, голые, обнимались и ласкали друг друга. Саша целовал тело Лены, ее нежную, без загара, бледно-розовую кожу. Лена не отвечала на его поцелуи. Она презирала этого мальчика, которого ее подруга предоставила для её удовольствия. Он умел ласкать женщину и знал, что ей нужно, однако Лена ценила не его таланты. Она была благодарна Карине – за время и усилия, которые та потратила на дрессировку Саши. Лена позволяла Саше делать ей приятно и в постели даже разрешала вести себя с ней на равных. Но если она и говорила «спасибо» за приятно проведенное время, то, разумеется, говорила это Карине, а не Саше.
Что касается Саши, то ему очень нравилась Лена. Еще когда он прислуживал подругам во время лесбийского секса, его невероятно возбуждало зрелище нежной блондинки Лены в объятиях загорелой брюнетки Карины. И когда его Госпожа доверила ему важное дело – удовлетворять её лучшую подругу – Саша очень гордился этим разрешением. Неважно, как относилась к нему Лена. Он уже усвоил ту простую истину, что необязательно добиваться любви женщины, если ты и так получаешь наслаждение от секса с ней.
Лена в постели была ленивой, позволяла Саше брать инициативу в свои руки. Поэтому со стороны могло показаться, что нежная девушка покорно лежит в объятиях своего мужчины. Лена, видимо, чувствовала это, поэтому каждое занятие любовью с Сашей неизменно заканчивала страпоном.
Вот и теперь Лена, уже испытав два оргазма, решила принять ванну, а перед этим в очередной раз показать Саше, где его место. Она делала это не только по собственному желанию, но и по просьбе Карины. Ее подруга знала, что наказывать раба нужно регулярно, пусть и не каждый день – иначе мужчина быстро наглеет. Лена давно получила разрешение самой пороть Сашу и единолично. Но она не умела делать это так, как Карина. Она действовала плеткой неискусно, а приказы отдавала слишком резким и нервным тоном. Поэтому Лена казалась всего лишь развязной девчонкой рядом с Кариной, которая спокойно, не повышая голоса, с холодным высокомерием разговаривала со своим рабом, заставляя его дрожать от страха и благоговейно прижиматься к ногам Госпожи, даже если в ее словах не слышно было и тени угрозы.
Лена поднялась с постели, дотянулась до стола, на котором лежал ярко-красный фаллоимитатор, и стала надевать его. Саша позаботился о смазке. Лена взяла его за волосы сзади, развернула его так, чтобы Саша встал на четвереньки, и ткнула его лицом в простыню. Саша повернул голову – так, чтобы мог свободно дышать, – и чуть раздвинул ноги. Через минуту он почувствовал знакомое ощущение входящего в анус твердого предмета. Лена обхватила его руками сзади и начала ритмичные движения. Фаллос приятно скользил в заднем проходе, и Саша уже не боялся, что будет больно. И все-таки он не чувствовал того сладостного трепета, как в те минуты, когда им овладевала Карина. Странно, но оставаясь с Леной, Саша острее всего чувствовал, что влюблен в Карину, и страдание от невозможности постоянно быть рядом с ней все больше возрастало.
В последнее время Саша стал мечтать о том, чтобы выйти замуж за Карину. Он думал об этом не потому, что считал такую идею реальной: его фантазии отражали надежду каким бы то ни было образом закрепить их отношения. Что, если Карине вдруг надоест вести жизнь свободной женщины, и она найдет себе жениха? А что, если она просто выгонит его? Сашу не смущал ни один из её капризов, пока они ограничивались стенами квартиры его Госпожи. Но страх оказаться вне этих стен был для Саши самым тяжелым переживанием.
Лена закончила страпонить раба, вдавив фаллос внутрь на максимальную глубину, и с удовлетворением смотрела на сашин зад, из которого вынула свой «пенис». Сашу уже давно не секли, потому что он вел себя идеально, и с его ягодиц полностью исчезли следы от многочисленных наказаний. Тело его было нежным и пахло женскими духами, на щеках – румяна, ногти и губы всегда накрашены. Саша долго экспериментировал и остановился на темно-красной помаде, которая очень выразительно подчеркивала форму его губ, которые он искусными мазками делал еще более полными и красивыми. Однако если бы кто-нибудь, случайно увидев его, принял за гомосексуалиста, Саша бы чрезвычайно возмутился и полез бы в драку. Он был девушкой для своей Карины и ее подруг, но любил исключительно женщин.
Саша снимал с фаллоса презерватив, когда услышал звук хлопнувшей двери – значит, пришла Карина. Он поспешил в прихожую – так же, как был, голым, – чтобы снять с Госпожи сапожки и повесить на место ее одежду. Сегодня что-то было не так: Карина обычно не замечала стараний Саши, в каком бы виде он ей ни прислуживал, сегодня же поглядывала на него, будто размышляя. И разгадку он узнал скоро.
– Привет, – Карина поцеловалась с Леной, затем прошла в гостиную и села в кресло. Саша надел трусики, накинул халатик и скромно встал у дверей. Но Карина показала ему пальцем встать перед ней на колени. Это означало, что Саша должен выслушать какое-то важное приказание.
– Лена, я сегодня договорилась на очень хорошую сумму, – обратилась она к своей подруге. – Помнишь, ты мне говорила, что от нашего раба нет никакой прибыли.
– Говорила, – подтвердила Лена.
– А теперь я придумала, как нам его использовать. Мы будем сдавать его напрокат.
– Как это? В качестве раба?
– Да нет… сдадим его как проститутку, за деньги в аренду.
Лена улыбнулась.
– Отлично!
– Представляешь, договорилась с одной бизнесвумен… она попросила меня найти мальчика на содержание, а я предложила Сашу.
– За хорошие деньги?
– Хорошие. Сколько мне платят за ночь, помнишь? Он будет получать половину.
Саша стоял на коленях и не верил своим ушам. Внутри у него всё переворачивалось, но он не мог открыть рот, совершенно оцепенев от слов Карины.
– На какое время?
– Пока ей не надоест, – усмехнулась Карина. Лена подошла к Саше сзади и коснулась коленкой его плеча.
– Давно пора.
Карина перевела взгляд на Сашу.
– Ну что, моя девочка, поработаешь на нас с Леной?
Саша с трудом выдавил из себя:
– Госпожа Карина, а кто… кто она?
– Она моя хорошая знакомая, – доверительным тоном сказала Карина. – Выглядит очень даже неплохо. Правда, ей сорок шесть лет. И фигурка у нее не совсем такая, как у меня. Но это мелочи, правильно?
– Он вообще не имеет права спрашивать, – подала голос Лена. – Ты так захотела, а он обязан выполнить твою волю.
Саша содрогнулся при мысли о том, что его ждет. За те минуты, в течение которых продолжался разговор, он успел с лихорадочной поспешностью представить, что от него потребуется. Было ясно, что ничего сверхъестественного Карина ему не приказывает. Но стать для нее проститутом, не видеть её долгими неделями… пусть ради Карины, но перейти в собственность другой женщины… это казалось катастрофой! Свершилось именно то, чего он смутно опасался.
– Карина, я прошу тебя, только не это! – взмолился Саша, уткнувшись лицом в ковер перед ногами своей жестокой Госпожи. – Не отдавай меня никому! Я ведь хорошо себя веду! Я служу, я стараюсь…
– Я уже всё решила, – прервала его Карина. – Завтра вечером сядешь на такси, приедешь по адресу, который я тебе дам, и будешь вести себя так же хорошо, как и здесь. Если тобой будут недовольны – я пришлю Лену, и она тебя накажет. Я надеюсь, что ты будешь хорошим жиголо. Ты будешь получать двадцать процентов, остальные деньги я буду брать себе.
Саша зарыдал. Стоя на коленях, он прижался лицом к ножке Карины, и покрывал ее горячими поцелуями.
– Прошу тебя, Карина, пожалей меня, – так он привык умолять, дергаясь под ударами хлыста, но сейчас пощада, которую он надеялся выпросить, была гораздо, несравненно важнее для него.
С лица Карины исчезла улыбка.
– Дорогой, я тебе сейчас кое-что объясню, – она заговорила по-прежнему ровно, даже весело. – Ты уже несколько лет живешь в этой шикарной обстановке, а ты ни разу не задумывался, откуда это всё? Как я зарабатываю деньги на такую роскошь? Вот эта квартира, эта мебель, эти ковры, эти шмотки и всё, что ты видишь вокруг себя? Догадался? Все эти денежки я заработала в койке. Ты ведь об этом уже думал, правда?
Саша молча кивнул. Он, конечно, подозревал, но не предполагал, что правда окажется такой откровенно голой. Как всякий мужчина, он предпочитал не верить в худшее…
– Если бы не постель, – продолжала Карина, глядя в лицо поникшему Саше, – я бы жила не лучше тебя. Была бы чьей-нибудь рабыней в виде законной жены. Но я не мазохистка и ею никогда не стану. Я живу как мне нравится. Сейчас у меня финансовые затруднения. Тебе об этом знать не полагалось, но раз у меня есть возможность тебя использовать для получения денег, я это сделаю. Вопрос решен.
По лицу Саши катились слезы. Карина невольно пожалела его – действительно, жаль его отдавать, такой покорный мальчик, и губки накрасил специально ради нее. А вдруг пойдет по рукам, почувствует вкус денег и уже не вернется к ней?
– Разве ты не мой верный раб? – проворковала она, уже совсем нежным и мягким тоном. – Неужели ты не хочешь поддержать свою Госпожу в такое время, когда ей требуется помощь? Ты же знаешь, я ценю твою верность. Если я тебя сдам в аренду, это не означает, что я тебя бросила.
Но Саша отчаянно замотал головой. Все доводы Карины звучали в его голове, но смысла их он почти не улавливал. Он понимал одно: пока он еще здесь, у него есть шанс выпросить себе помилование.
– Карина, если тебе нужны деньги, я пойду работать… Я… буду зарабатывать, с утра до вечера! Только не отдавай меня никому, пожалуйста!
Карина расхохоталась.
– И куда ты пойдешь, где ты сможешь столько заработать? Не смеши меня!
Она встала и направилась в спальню. Лена вышла на кухню, посчитав, что разговор уже закончился. Но Саша бросился за Кариной, забежал впереди неё и упал на пол перед огромной кроватью, на которой обычно разворачивались самые изощренные эротические игры.
– Карина! Моя Госпожа, моя Богиня! Не отдавай меня, я буду тебе служить всю жизнь, умоляю! – он запнулся, из его губ само вырвалось самое затаенное признание. – Я хочу всегда быть рядом с тобой. Я хотел бы выйти за тебя замуж. Как девушка за лесбиянку.
Ответом стал громкий смех Госпожи.
– Прикольный ты. Если бы кто-то взял замуж меня… Я бы даже принцу отказала, а тебе по кайфу, – недовольство Карины уже рассеялось, сашина рабская покорность всегда ее забавляла.
Саша почувствовал, что неприступные стены поддаются, и удвоил напор:
– Карина, я люблю тебя! Я твой раб, я принадлежу только тебе! Не прогоняй меня, не прогоняй! Я буду делать всё, что ты прикажешь, только оставь меня здесь! Пожалуйста, сделай со мной что хочешь, отстегай до крови, высеки до потери сознания, но не отдавай никому, не отдава-ай!
Саша зарыдал. Несмотря на его отчаянное положение, в его душе нашлось еще место для ревности, и перед глазами его мелькали картины: в этой квартире, без него, Карина отдается другим мужчинам, в то время как он, далеко от нее, ублажает какую-то другую женщину… Он согласился бы вытерпеть любые пытки, чтобы этого не происходило. Разумом он не мог не понимать, что Карина права, что он, взяв на себя часть ее работы, продавая свое тело, избавил бы ее от необходимости отдаваться мужчинам за деньги. Но ведь любовь часто эгоистична – и Саша упорно надеялся, что выпросит у Госпожи снисхождение...
А Карина, сбросив с себя одежду, с недовольным видом раскинулась на постели, отдыхая и в то же время наблюдая за Сашей, который по-прежнему лежал, распростертый на ковре, лицом вниз, в позе самой отчаянной мольбы. Карина раздумывала, как ей поступить. Решение было нелегким. Сашу она, разумеется, не считала за мужчину и не признавала за ним никаких прав на человеческие чувства. Проблема была в ее собственных чувствах.
Карина не испытывала удовольствия от секса с мужчинами. Она отдавалась по необходимости, ради материальных благ, а те мужчины, с которой ей приходилось общаться, либо не заботились о наслаждении женщины, либо не умели доставлять этого наслаждения. Поэтому Карина лишь терпела своих половых партнеров и всегда спешила принять душ после очередного контакта. Приятней было заниматься лесбийским сексом с девушками – они были нежны, они знали, какие ласки требуются женскому телу. Но Карина была убежденной эгоисткой, и от партнерш хотела слишком много. Ей нравилось, когда удовольствие доставляли ей, а на чужое удовольствие не хотелось тратить ни сил, ни времени. Поэтому наивысшее сексуальное наслаждение – а Карина была переполнена желаниями с юных лет – доставляла ей мастурбация. Своими пальчиками она умела так искусно возбудить себя, что оргазмы были необыкновенно бурными и сладостными. Словом, Карина вполне умела обходиться как без мужчин, так и без женщин. Однако Саша, превосходно изучивший ее половые органы и все эрогенные зоны, был ей нужен. На его обучение Карина не зря потратила долгие месяцы. Когда Саша, склонившись над ее киской, работал пальцами, губами и языком, Карина могла расслабиться полностью и не заботиться о том, как сделать приятно себе самой. Присутствие Саши делало ярчайший оргазм запланированным. Рабская покорность и неподдельная старательность Саши всегда нравились Карине, хотя она ценила его не как живого человека, а как подобие вибратора – любимую игрушку, которую теперь ей вдруг пришло в голову сдать напрокат. Но почему она должна сама лишать себя одной из главных радостей жизни? Нет, она так не сделает.
В глубине души Карина уже приняла решение, как поступить. Теперь она оттягивала время, потому что душевные переживания юноши тоже доставляли ей удовольствие, а также и потому, что Саша ни в коем случае не должен был понять, насколько она к нему привязана. Карина подумала, что будет правильно поручить Лене наказать Сашу, причем не ограничиваться лишь одной экзекуцией, а устроить для него целую неделю непрерывных истязаний. Чем бы ни диктовались поступки раба, за любое сопротивление воле Госпожи он должен понести суровую кару.
Карина представила себе, как Саша, голый и привязанный, стонет и всхлипывает под свистящими ударами, как его ягодицы пересекают всё новые и новые темно-красные полосы. Как он униженно упрашивает приостановить порку хотя бы на три минуты, как искренне благодарит её за право передышки между двумя волнами нестерпимой боли… Нет, такое удовольствие нельзя менять на грязные бумажки! Карина улыбнулась и начала поглаживать пальцами свою киску. Когда в комнату вошла Лена, лицо Карины уже покраснело от возбуждения.
– Лена, я передумала, – небрежно бросила Карина, глядя в глаза подруге. – Пока это ничтожество останется у нас. Может быть, попозже я его отдам в аренду. Если будет плохо себя вести. А пока пусть ублажает нас.
– Госпожа… – простонал Саша, не веря своему счастью. Он даже приподнял голову, хотя, конечно, не отваживался встать.
– Тихо! – Карина перебила его таким резким тоном, что и Лена не осмелилась высказать свое мнение. – Дорогая, вечером привяжи этого сопляка, заткни ему рот и отстегай как следует. Пусть помнит, что значит – не выполнять приказы. Возьми хлыст и бей без всякой пощады. Можно до крови.
– Хорошо, – мрачно ответила Лена. Она уже надеялась, что наконец избавится от присутствия Саши и останется в этой квартире вдвоем с Кариной. Теперь ее наполняла такая досада, что Карина могла не сомневаться: ее рабу гарантированы жесточайшие мучения. Сашу от слов Карины охватила настоящая дрожь. И тем не менее голова его кружилась не от страха, а от восторга.
– Я пойду сделаю кофе, – в голосе Лены слышалось явное раздражение, но Карине и это было по нраву.
– Спасибо, – ответила она все тем же ленивым тоном.
Лена вышла. Саша громко всхлипнул. Он наконец решился выпрямиться, встав на колени, и Карина заметила на его глазах слезы – слезы благодарности.
Карина слегка развела в сторону ноги и ровным тоном приказала:
– Вылижи.
Саша даже не смел благодарить. Он поспешно взобрался на постель, оперся на руки и нежно, благоговейно прикоснулся губами к щелке, так хорошо ему знакомой. Карина, ощутив прикосновение кончика язычка, закрыла глаза…
Полчаса спустя, оставив Госпожу удовлетворенной и спящей (недовольная Лена ушла прогуляться, послав раба убраться на кухне) Саша мыл чашки и перетирал их полотенцем. Теперь он думал лишь о том, что впереди ужасные страдания, и его сердце сжималось от мысли, что порка уже близко, всего через несколько часов. Эти несколько часов ему предстояло мучиться, с тоской думая о неизбежном. Но Саша знал и другое: этим страданием он оплатил свое право любить Карину, и за свою любовь он боролся так же мужественно, как рыцарь, погибающий на поединке за улыбку прекрасной дамы. И это знание придавало ему смелости и уважения к себе.