Глава 19 (Пятница 23:00) Кладбище детей
Вернувшись с вечеринки, я в первую очередь позвонил Лере. После произошедшего мне не хотелось быть один на один со своими мыслями. К тому же лучший способ смыть с себя отвращение ко всем девушкам, и почему-то к себе, было общение с Лерой.
Меня всегда поражала её способность поднимать трубку в течение двух секунд в любой время дня и ночи. Казалось она всё время только и ждёт звонка от тебя. Зная её родителей, могу уверенно заявить, из-за опасений их разбудить она оделась у себя в комнате, достала домашние шлёпки и спрыгнула из окна своей комнаты, в этом плане первый этаж ей очень помогал. Конечно, Лера оставила записку, в которой говорилось что с ней всё хорошо, и она пошла, погулять, так же она обязательно напомнила, что у неё есть телефон, на который можно звонить в любое время.
– Два часа ночи, – вместо приветствия напомнила Лера, – надеюсь оно того стоит.
– Стоит, обещаю.
– Неужели тебе удалось напоить Ваню, и он всё тебе рассказал.
– Всё было намного противней, сложней и результативней. Я говорил с Ирой.
Удивлённо одобряющий взгляд был добавлен к одному лишь: «Ух ты...».
– Это случайно произошло, но я не жалею. Кстати не удивляйся, если услышишь, будто она меня пыталась совратить этой ночью, пришлось скрывать нашу попытку драки.
– Паша, ты дрался с Ирой? – положив мне руку на плечо, она сочувствующее взглянула мне в глаза.
– Да нет, просто она попыталась меня ударить, так как ты недавно показывала. Я сделал всё как ты учила.
– Удар коленом с захватом??? Как ты смог её до такой степени разозлить!!!
– Не знаю, говорю же случайность, – до сих пор на могу понять что на самом деле нашло на Иру. Ревновать же было не к чему! И зачем она вообще упомянула про тот что он её ещё не всю видел???
– Ничего не поняла, но согласна, что ты меня не зря разбудил.
Коротко описав наш разговор мне пришлось пересказать Лере историю о первой любви Вани, и о том, как она повлияла на его жизнь. К моему большому удивлению, она не только поверила каждому слову, но и попросила дать ей пару минут собраться с мыслями.
Остановившись около скамейки напротив школы, Лера попросила её обнять, и начала совершенно отречённым голосом свою историю.
– Когда мне было 7 лет, мы с родственниками поехали в Москву. Меня отправили с экскурсией для детей. Ехать до парка нужно было на метро. Когда все дети уже зашли в вагон, нам по ушам больно ударила взрывная волна. Мне кажется, я даже потеряла сознание на несколько секунд. Серый дым пах отвратительно, от этого запаха тошнило, и кружилась голова. Это меня отвлекло на несколько секунд от тела нашего провожатого, который не успел зайти в вагон. Когдая его заметила, у меня все ещё звенело в ушах, но крик других детей всё равно доходил до сознания. Те, что были чуть по взрослей, бросились на выход, расталкивая всех на своём пути.
– Подожди, девять лет назад... Ты была на той самой станции?
– Да, детское кладбище, которое там, в последствие получилось... я видела всё изнутри.
– Спаслось же всего шесть детей...
– Из более полусотни, и двоих из тех шестерых везунчиков ты знаешь.
– Двоих?
– Прости, что раньше врала, тогда на станции, я впервые встретила Ваню.
Руки сами собой опустились. Не в силах выбрать какой-то один вопрос, я уставился на свою подругу.
– Дышать не забывай,– мягко улыбнулась она, – и раз уж держишь руки Там, либо схватись по сильней, либо подними их по выше.
Не сразу сообразив, о чём говорит Лера, я ещё некоторое время пытался понять, а где именно мои руки.
– Ладно, так даже приятней, – снова улыбнулась она. Медленно её улыбка сползла, и она продолжила свой рассказ. – Такого как он, сложно не запомнить. Из всех детей, второклассники, то есть мы с Ваней, были самые младшие, но выглядел он, совсем не как ребёнок. Забравшись с ногами на сиденья, он, уставившись в одну точку о чём-то думал, при этом его вид сильно отличался от тех, кто впал в ступор. От одного вида такого спокойного человека, становилось легче. Даже боль от удара старшеклассников, которые всех распихали, и выбежали на станцию, стала какой-то неважной. Заметив мой взгляд, он сделал то, почему я до сих пор не могу с ним разговаривать.
– Он тебя ударил?
– Хуже, он сказал мне всего одно слово: «Сюда». И указал рядом с собой.
– И что?
– Он приказал. Ты, наверное, не понимаешь, да и я тогда не понимала, но он всего одни словом, одним жестом сломал меня, сделав своей.
– Так ты его любишь?
– Дурак! Люблю я тебя, а ему я подчиняюсь. Понимаешь, каждый, кто его видел в тот момент, чувствовал, рядом с таким человеком безопасно. Казалось, если сейчас вокруг всё взорвётся, то он единственный кого этим взрывом не заденет.
– Подожди, кто мы?
– Дети, которые тогда находились в том вагоне. Родителей нет, старшие все куда-то убежали и только он возвышается посреди вагона, спокойный, уверенный, сильный. Он будто видел будущее, он словно мог читать мысли каждого из нас. Не знаю, может мы все были просто напуганными детьми, но он тогда точно отличался от всех остальных.
– Но как вы выжили? У меня друг почти год изучал ту катастрофу, в ней у него погибла двоюродная сестра. Потому я представляю, как всё происходило.
– Позже я узнала, что из-за пожара, расплавился пластмасс, которым была отделана станция, и из него стал выделяться ядовитый пар, который убил большую часть детей. Но на самом деле раскалённые капли этого пластмасса, постоянно летевшие с полотка унесли куда больше жизней.
– Почему?
– Когда на ребёнка попадала такая капля, он хватался за повреждённый участок, падал и катался по полу, пытаясь отодрать от себя раскалённый кусок пластмассы.
– А поскольку ядовитый газ собирался именно снизу, то там они и задыхались...
– В принципе ты прав, но на самом деле, он сначала ещё больше обжигался об пол, который со временем превратился в месиво из расплавленного, липкого материала. Ещё не стоит забывать, что пока один катался по полу, он обязательно сбивал двух трёх других.
– А те, кто остался в вагонах, так же были обречены из-за газа.
– Да.
– Так как же вы спаслись?
– Всему своё время.
Когда он приказал мне сесть рядом с ним, вокруг столпилась небольшая кучка таких же, как я поражённых им детей. Но были и другие, я до сих пор не могу забыть одну девочку, она сидела на полу, прямо напротив Вани и плакала, иногда сквозь слёзы было слышно, что она зовёт маму.
– И?
– Когда он приказал всем забраться на кресло с ногами, она его не послушала, и осталась сидеть на полу.
– Так он догадался про газ?
– Понятие не имею, нормальному человеку не понять его мысли.
– Это точно, он и до сих пор...
– Ты не понял. Когда с потолка начала капать пластмасса станция наполнилась криками. Они так кричали... Теперь я точно знаю, как звучит ад. Тогда казалось сотни, тысячи провинившихся душ сейчас горят в преисподние. Сразу вспомнился рассказ мамы о том месте, куда попадают плохие люди, где за их плохие дела с ними играет дьявол.
– А я думал, ты не веришь...
– Сейчас не верю, тогда это было очень даже реальным предположением, но знаешь, как он отреагировал на начавшиеся крики и мольбы о помощи? Он улыбнулся! Мы все рыдали, боясь представить, как больно должно быть детям снаружи, а он улыбался!!!
– Подожди, а как же девочка, сидевшая напротив?
– Если вокруг был ад, то он точно был из другого места. Ангелом он нам не казался, но как минимум святым воином пришедшим истребить всю нечисть, он был точно. Наверное, потому я и попросила его спасти эту девочку.
– Он отказался?
– Нет, почему же, он внимательно посмотрел на неё, а потом заявил нам, что эта девочка уже умерла, а то, что она двигается, просто игра злого духа. И знаешь, мы все в это поверили безоговорочно! Больше вопрос о том, что с ней делать не возникло.
Лера говорила ужасные вещи. Но однажды я оказался рядом, когда Ваня почувствовал угрозу для своей жизни, в тот момент я понял, что никогда в жизни, не при каких обстоятельствах не буду драться с этим человеком.
– Так как же вы выбрались?
– Подождав пока крики, стихнут, он приказал нам всем снять майки. Две девочки отказались, после чего тут же последовал неопределённый жест рукой в их сторону с простым: «ещё два трупа». Они пытались объяснить, что стесняются, что у них под майками ничего нет, но он больше их не слушал. Разозлившись, они сказали, что в таком случае он им больше не нужен.
Эти девочки не выжили.
Приказав обмотать руки майками, он, так и не сняв свою, осторожно подошёл к одной из дверей. Я навсегда запомнила его голос, которым он отдавал нам указания. «Хотите выжить, бегите за мной. Ничего не касайтесь. Кто упадёт, погибнет». Он это говорил так легко, и потомустановилось только страшней.
– Вы бросился к входу?
– Нет. До сих пор не могу понять, как он догадался, что выходы заблокированы завалами, но это точно не везенье! С самого начала, он спрыгнул на пути, и пробираясь в узком просвете между вагонами и стеной, бежал к техническому выходу.
– Этого я не знал.
– А этого никто не знает. Добравшись до люка, ведшего на улицу, он отдал нам всем последний приказ. «Вы не помните, как оказались здесь. Вы не хотите, что бы кто-то знал имена тех, кто выжил! Вы не будите рассказывать о том, что произошло на станции, так как очень боитесь этих воспоминаний». Потом, он ещё раз на нас рявкнул, что бы мы все заплакали, и, расплакавшись с нами, полез на улицу.
Долгие годы я прокручивал этот рассказ Леры, но так и не понял где внём правда, а где воображение семилетней девочки.
– Почему ты рассказала мне это именно сейчас?
– Кира не была его первой рабыней. Первыми были те восемнадцать детей оказавшиеся в одном вагоне с этим монстром.
– Но выжили... – осекшись, я понял свою ошибку.
– Почти половина остались в вагоне, решив дождаться своих родителей, ещё один прямо на моих глазах упал, поскользнувшись в луже чьей-то крови.
– Интересно, зачем он так поступил с вами...
– Как так? Паша, он спас мне жизнь!!!
– Да, но...
– Никаких но! Тебе может и не понятно, но моя жизнь принадлежит твоему другу, и я ничего не имею против. Что бы он мне не приказал, я это выполню, даже не задумываясь! И не в качестве благодарности!!!
– Лера успокойся, я не говорил что он плохой человек, просто может не надо...
– Заткнись! Ты не был в том аду! ВСЕ либо ломались и, рыдая, ждали смерти, либо, идя по головам, старались вырваться! Он единственный кто достаточно силен, что бы, не только выжить самому, но и помочь другим. Кроме того, поверь, нет ни одного человека, который имея в своих руках чужие жизни, не захотелбы ими поиграть...
– Так он и играет! Ты же видишь, как он живёт! – не выдержал я.
– Нет, не вижу, и ты не видишь, и Ира не видит, и Кира, если это он к ней ходит, тоже не видит. Я видела, как он отказался от всего человеческого, и благодаря этому спас пять человеческих жизней.
После этого ты мне рассказываешь как он, отказавшись от собственных желаний, попытался спасти жизнь ещё одной девочки. Не знаю, чем он занимается сейчас, но поверь, спасая чужие жизни, он превращается в совершенно другое существо, это даже не человек, скорее злобный демон, которому случайно поручили совершить доброе дело.
– Лера, я отлично понимаю, о чём ты сейчас. Я видел, как он из задней спинки своего портфеля достал нож, и, пригнувшись, ждал пока на него наброситься собака. Тогда до меня, наконец, дошло, как должна выглядит холодная ярость, но эта его сила вовсе не повод поклоняться ему словно божеству.
– Да никто ему не поклоняется! Но если он приказывает, то нужно выполнять. Это знают все, кто был тогда в метро, только благодаря этому мы и спаслись.
– Если однажды он спас твою жизнь, и то, не очень утруждая себя, это вовсе не значит, что он не решит воспользоваться тобой завтра.
– Я это отлично понимаю, именно поэтому и не общаюсь с ним. Но и ты пойми, для всех нас его слово это закон. Это правило, мы выжгли у себя в сердцах, и не только...
– Как это?
– Покидая станцию, он остановился возле трубы, и посоветовал нам дотронуться до неё мизинцем. Предупредив конечно, что мы обожжёмся, но добавив, что это наверняка спасёт нам жизнь.
– И вы его послушали?
– Конечно. К тому времени среди нас не осталось человека, сомневающегося в его приказах. И могу заметить все пятеро, имеющие такие ожоги выжили.
– Подожди, он сам не делал этого?
– А зачем ему это? Он и так не умер бы.
– Ты понимаешь что несёшь?
– А ты видел когда-нибудь человека в панике? Или может ты видел, как хотя бы пять человек в истерики бьются на полу измазавшись...
– Причём тут это?
– А при том! Боль очень хорошо прочищает мозг. Эта труба, разделила для нас всех, ад, от реального мира. Когда боль от ожога прошла, мы были уже в обычно мире, пусть мы всё ещё и бродили покаким-то тёмным коридорам ведомые нашим хозяином, но это было совершенно безопасно. Мы почувствовали что спаслись. Признаюсь, такой лёгкости на душе небыло больше никогда. Самые тёплые чувства в своей жизни я испытывала именно к этому ожогу, который позволил мне вернуться оттуда. И от того, мы до сих пор смотрим на Ваню с лёгким сочувствием, ведь он не обжёгся, он так и не покинул тот ад.
– Ты совсем больная.
– Может быть, но это не только моё мнение.
– Ладно, как скажешь. Кстати ты так часто упоминала про других, кто они? Ты до сих пор общаешься с ними?
– Да, но тебе я больше не скажу. Прости.
Вместотого что бы очиститься от желчи Иры, на меня вылили ещё тонну грязи. Мозг кипел, отказываясь принимать высказанное, за последние два часа. Казалось, уже ничего не может выбить меня из состояния полной загрузки, и ничего не может удивить ещё больше.
Ничего, кроме поцелуя любимой.