Патриарх Никон никогда не считал, вопреки установившемуся мнению, основным своим делом проведение церковной реформы. Эта реформа была начата не им и закончена тоже не им.
Позднее патриарх Никон вообще стал отрицательно относиться и к грекам, по чьим правилам шла справа книжная и обрядовая, и к самой реформе.
Будучи в монастыре, куда Никона заточили после собора 1666 года, он служил по старообрядческим книгам и молился двумя перстами.
Церковная реформа была чаянием, идеей и программой царя Алексея Михайловича, который стремился стать православным царем не только всея Руси, но и всего восточного мира, стать вторым Константином Великим, Вселенским царем.
Для этого и нужно было унифицировать службы и богослужебные книги, привести их в соответствие с греческими.
Эту тенденцию усилило воссоединение с Украиной, в которой церковный строй был ближе к западным образцам, а русское монашество не признавало южан за православных, покидая те монастыри, в которых они поселялись.
Но единое политическое поле требовало единообразия не только политического, но и церковного.
Царь поручает провести церковную реформу своему «собянному» другу и патриарху Никону, что он и делал со всей страстью души, темперамента и характера. Как верноподданный царя и как исполнитель царской программы.
Но главным и кровным делом Никона была не эта борьба за справу и новый обряд.
Главной была борьба за независимость церкви от светской власти, и не просто за независимость, но за контроль церкви над государством и обществом. Никон совершенно искренне считал, что ставленник Бога на земле – не царь, а патриарх и что священство также выше царства, как небо выше земли.
По этому праву и статусу патриарх может и обязан судить светскую власть. В этом пункте вся суть и идея Никона, вся его мысль и богословие, которая была очевидной уже при его восшествии на патриарший престол. Но история взаимоотношений царской и церковной властей началась не с Никона, и приоритеты здесь уже были расставлены, а потому предстояла борьба не на жизнь. Никон не мог этого не понимать.
В Древней Руси, когда существовало множество раздробленных княжеств, живших каждое по своим законам, единственной консолидирующей силой и высшей властью, к которой могли апеллировать и народ, и князья, была церковь и митрополит.
Но поставлял митрополита на московскую кафедру Константинополь. Поэтому он, как лицо независимое от князей и светских властей, мог вступаться за сирых и обиженных, обличать беззакония и неправды князей, строить жизнь общества по христианским началам и судить светскую власть. Духовная власть в то время действительно была силой, с которой нельзя было не считаться.
Ситуация резко изменилась, когда возникло Московское княжество с постепенным усилением власти князя московского. Победив, не без помощи митрополита, остальных князей, московский князь перенес митрополичью кафедру в Москву и добился, чтобы митрополит стал сначала избираться из русских, а потом и поставляться в Москве, независимо от Константинополя.
Этот порядок сразу изменил отношения между духовной и светской властью: митрополиты стали выбираться из числа подданных князя, которые не переставали ими быть и после поставления. Избирался же митрополит, естественно, из числа угодных князю и ни у кого не возникало мысли, что этот порядок может быть иным.
У митрополита фактически осталось одно право – заступаться за обиженных, опальных и несчастных, да и то не все митрополиты этим правом пользовались, оглядываясь на князя, а позднее - на царя.
Митрополит Московский Филипп за обличение Ивана Грозного поплатился не только кафедрой, но и жизнью. После него уже никто не посягал на критику властей. Так некогда независимое священство превратилось в «потаковника» светской власти.
Примерив на себя царский венец, великий князь стал считать Московское княжество наследницей древней Византии ("Москва – третий Рим") и, соответственно новому статусу, Москва должна была иметь при себе патриарха. Таким образом, идея создания Московского патриархата изначально была светской и чисто политической.
Патриаршество должно было усилить и поднять статус царской власти. Для народа же и внутреннего церковного строя появление патриарха ничего не меняло: народ и раньше никак не ощущал власть митрополита, подчиняясь, прежде всего, светской власти.
Кроме того, именно царская, а не церковная, власть, по Византийским понятиям, была священной: царь – наместник Бога на земле и несть власти, аще не от Бога. И вся церковная иерархия считала, что «царская божественная власть выше и больше прочих властей» и именно ей поручено от Бога попечительство о всех делах, в том числе и о церковных.
Было бы странно, если бы государь при сложившихся порядках патриарха не выбирал, отдавая это право на откуп архиерейскому собору. Государь же выбирал того, кто был ему ближе и кого любил больше. То же самое было с епископатом и архиереями: на кафедры поставлялись те, кого царь считал нужным.
Исключение было сделано только для отца первого царя дома Романовых, который управлял государственными делами на равных с сыном Михаилом Федоровичем и величался Филарет Никитич Романов Великим Государем. С его смертью опять все пошло по-старому.
С патриархом Никоном случилось все как обычно: возлюбив Никона, царь сначала избрал его архимандритом, потом митрополитом на Новгородскую кафедру, вторую после Московской, а потом и патриархом.
Патриарх был влиятельным лицом, и не только духовным, но и государственным человеком. Царь и патриарх постоянно между собой общались, ходили друг к другу, царь всегда был на патриарших службах, и не случайно поводом для отказа Никона от патриаршего престола стало то, что царь перестал бывать на патриарших службах и не пригласил его на обед с послом, чего раньше никогда не бывало.
Это был недвусмысленный сигнал. Оставаться патриархом в таких условиях было делом немыслимым. Никон все сделал верно: он понимал, что союз патриарха и государя был возможен только в условиях доверительных отношений и до тех пор, пока того пожелает царь. Ставка Никона на «любовную» карту не оправдалась.
Кроме того, и это сыграло не последнюю роль в конфликте царя и патриарха, епархии были не просто духовными, но прежде всего и в первую очередь хозяйственными единицами. Они владели огромными земельными угодьями, имели на своих территориях собственные суды, свой чиновничий епархиальный аппарат, обладали большими привилегиями.
Архиерейский дом был устроен по княжескому образцу и архиерей имел право не пускать на свои земли царских чиновников. Епархии собирали со своего духовенства налоги и подати, фактически поставив их в один ряд с другими тягловыми сословиями.
Другими словами, архиерейский дом был частным владением, которое жило не по церковным канонам, а по законам частной собственности. Фактически это было государство в государстве, обладающее теми же правами, что и светская власть, с тем же чиновничьим аппаратом.
Поэтому целью Алексея Михайловича было - ограничить церковную власть в части ее собственнических интересов и государственных притязаний, в частности, в области судебной власти. На это и было направлено «Уложение» 1649 года. Но усиление светской власти в вопросах привилегий и собственности было воспринято духовенством враждебно.
Именно с этого момента Никон поставил своей целью переломить наметившуюся тенденцию на секуляризацию, при этом не только сохранить прежние церковные привилегии, но и поставить под контроль церкви общество и государство. Поставить вопреки всему: вопреки всей истории развития отношений между церковью и государством, вопреки здравому смыслу и вопреки объективному развитию государства. (Окончание следует)
Автор публикуется в блоге (с иллюстрациями и видео)