Разум требует информации

               

До войны в нашей семье газета была редкостью. Даже местная газета, под названием «Керченский рабочий» появлялась не часто. Прочитанная, она использовалась для сооружения головного убора, нечто, напоминающее бумажную пилотку. Ею можно было застелить стол, если не было скатерти. Старики, складывая ее особым образом, отрывали потом прямоугольники газетной бумаги, насыпали в нее махорку или табак-самосад и крутили толстые цигарки, заклеивая слюной край бумаги. Такие цигарки страшно чадили, а у курящих усы на кончиках приобретали желтоватый оттенок. По желтым от никотина пальцам правой руки легко можно было определить курильщика. Люди «состоятельные» покупали готовые гильзы и примитивные машинки и изготавливали себе папиросы сами. Преимущество такого самоизготовления заключалось в том, что можно было использовать тот вид табака, который больше нравился. Сигарет до войны не выпускали. Их впервые я увидел у немцев. Красивые коробки с табаком эрзацем, мелко нарезанная папиросная бумага, сдобренная никотином. Даже во время войны, когда с куревом было крайне трудно, мужики по немецким сигаретам не «тосковали». Не было табака, махоркой баловались! Не было табака, а жизнь продолжалась. Правы, опять же,  были старики, говорившие на селе, где я начинал свое движение по жизни: «Семь лет мак не родил, а голоду не было!»
Но вернемся к газете как к источнику  информации. Не бил тот источник мощным фонтаном, не было того размаха. Скорее, едва маленьким родничком сочился. Может, потому, что информация была скудной? А коль скудной  она была, никто в очередь за ней не становился, тем более не дрался! А может, потому, что информация находилась сама в смирительной рубашке, занимаясь толкованием указов и постановлений, уставов и наставлений в нужном русле? Не мне судить о том времени, когда я пешком под стол ходил и всему верил на слово! Одно твердо знаю, роль информации резко возросла во время войны захватчиками. Теперь газета читалась внимательно, многие строки ее подчеркивались. Прочитанным делились между собой и, понятно,  информация в газете теперь дорогого стоила, порой большой крови! Скажем, выпускалась в Керчи в период после высадки керченско-феодосийского десанта республиканская крымская газета (Крым входил в РСФСР и назывался Крымской АССР) – «Красный Крым». Мы на себе узнали, как трудно жить в прифронтовом городе. Естественно, понимали, что фронтовому журналисту трудно было получить информацию о событиях на фронте. Для этого нужно побывать на передовой, а она находилась в 70 км. от города. Потом эту информацию нужно было доставить в город, при том условии, что все пространство днем контролируют немецкие самолеты, охотясь как за транспортом, так и за отдельными людьми. За подобную информацию часто платили жизнями. На передовой по окопам под обстрелом пробираться, а перед этим ползком до них добираться. Информация наблюдением добытая. Это сегодня сел, надергал фактов из Интернета, чуть-чуть обработал и, на, читатель, ешь полусырой бифштекс из суррогата сведений. Немцы, похоже, тоже ценили возможности прессы как средства массового оболванивания. При немцах выпускалась газета «Голос Крыма» – рупор геббельской пропаганды. Но иногда и там можно было выудить нужную информацию. Помню, как-то в «Голосе Крыма» на первой странице был напечатан приказ фюрера, в котором Гитлер благодарил транспортную авиацию за то, что она вывезла из-под Сталинграда 47 тысяч раненых немецких солдат и офицеров. Это было намеком на масштабы происходящих там сражений и величину немецких потерь.
В послевоенное время рупором местных властей был «Керченский рабочий». Он остается таковым и сейчас. Прежде он бы поставщиком победных реляций, происходящих на трудовом фронте г. Керчи. Печально, но факт: война прошла, а фронты и битвы остались, только теперь это происходило в цехах заводов и на колхозных полях.
А в общем, городская газета как была серой и скучной, такой и осталась. Она и не могла измениться к лучшему. Как были зависимыми  журналисты, такими они и остались. Я не завидую их работе в таких условиях, но и не осуждаю, поскольку по себе знаю, как трудно пробить местечко нужной и полезной информации в редакции газеты. Раньше мне платили за статью, теперь требуют деньги с меня. Прежде «Керченский рабочий» служил советской власти, теперь он служит одному человеку!
Чтобы не умереть, чего только не приходится делать: помещать рекламу, печатать кроссворды и иные «ворды», в которых вопросы и ответы постоянно кочуют из номера в номер. По размышлении, это – хорошо! Все же заставляет обывателя пошевелить серым веществом своим, чтобы не закисло оно в «тыкве» его. Приходится телевизионные программы печатать и анекдоты, от которых больше грустно, чем смешно.
А было ведь время, когда я сам выписывал газеты многих издательств, а за журналы приходилось буквально «биться» с другими претендентами. Я не комментирую причин, они настолько понятны…
Радио в доме до войны было еще более редкая вещь, чем газета. Репродуктор «Рекорд», изделие Воронежского радиозавода, формой напоминал вьетнамский головной убор, повешенный на стенку и широкой частью обращенный наружу. Один-два репродуктора на двор приходилось в городе, в селе – один на всю деревню. Количество радиоточек значения не имело. Была бы информация важной, а разнести ее на всю округу времени большого не требовалось. Беда, конечно, находились словоохотливые, которые не могли не добавить от себя толику-другую своих вымыслов и предположений. Разрастался слух до размеров невероятных и когда возвращался к первоисточнику, там за головы хватались, но опровержений не делали, понимая, что в этом случае полемика превратится в подобие детской игры в испорченный телефон. Современные дети такой игры не знают. Они теперь бегают с «мобильниками», мешающими им и жить по-настоящему, и головой думать. То ли дело радио в те далекие времена. В короткий период с января по май 1942 года радио работало, оповещая нас о приближающихся немецких бомбардировщиках. Только тот, кто ежедневно обсыпаем бомбами был, может оценить его информацию, позволяющую хотя бы подыскать укрытие от осколков разорвавшейся бомбы!
 Радиоприемники вещь была настолько редкая, что все радиолюбители на учете в НКВД состояли. С приходом немцев им стало еще хуже. Они были обязаны их сдать военному командованию. Сколько радиолюбителей жизнью поплатились?..
Радио с приходом наших освободителей скоро заговорило. Быстрее, чем газета.  Правда, информация была скудной, неинтересной. Даже моя бабушка, которой в ту пору исполнилось 92 года, говорила сыну, живущему в квартире рядом: «Миша, а что ваше радио говорит?» «Да то, что и ваше», – отвечал ей Миша. «Да наше – блевускает!» – возмущалась старуха, направляясь к себе.
   Потом наступило время, когда радио находилось в доме только в связи с привычкой видеть его на стене, теперь уже не гостиной, а кухни.
    Наступил и такой момент, когда оно стало источником информации о бедах локального, местного характера. Такие, например: «Вода не будет подаваться. Электричество будет выключено. В связи с… движение транспорта будет…»
Когда же из репродуктора полилась потоком чуждая мне речь, я радиоточку удалил!