Хлёсткий винтовочный выстрел, разрушил тишину звёздной и освещённой луной морозной ночи и огненные всполохи за окном с криками охранников, привёл в хаотическое движение весь станционный двор.
Устин вскочил с лежанки, накинув на себя полушубок и шапку, схватив фонарь, подкручивая фитиль другой рукой и выбегая на улицу, столкнулся с кем то, он поднял фонарь, чтобы разглядеть лицо набежавшего на него человека.
- А, Христофор Данилович!
- Что случилось?
- Сено! Сено подожгли!
-Кто?!
-Поджигатель скрывается на оленьей упряжке!
Устин, побежал к конюшне и увидел, большой огонь в углу двора, где было складировано заготовленное сено, сложенное в большой скирде.
-Мужики, растаскивайте ещё не занявшееся огнём сено!
-Может, сможем спасти и закидывайте огонь снегом!
Устин схватил вилы и стал откидывать ещё не занявшееся сено подальше в сторону, его примеру последовали остальные, кто забрасывал деревянными лопатами снег в огонь, а кому не хватило инструмента, растаскивали руками.
Устин, сберегая сено не отступал, когда пламя подбиралось уже к остаткам, уже догоравшего стога, он даже не почувствовал сильного ожёга рук и лица, на котором обгорели даже его суровые брови.
Христофор и трое его подчинённых, оседлав коней, организовали погоню за одиноким каюром, следы которого были оставлены за забором станционного двора и вели в сторону русла реки Селигдар.
Луна светила так ярко, что на снегу от одиноко стоявших деревьев тянулись тени и на искристом и сверкающем как россыпи алмазов снегу, отчетливо был виден след убегающих нарт.
Глубокий снег был серьёзным препятствием для коней чекистов, и Христофор постоянно думал, что не упустит преступника, однако когда вышли на припорошенный лёд реки, погоня становилась успешней.
Христофор приказал не отставать и пустился по следу с гораздо большей скоростью, чем убегающие нарты в упряжке с одним и по виденному сильным и выносливым оленем.
И вот за очередным поворотом, на широком русле реки он увидел чёрную точку, которая надвигалась на какое – то белое облако, которое пересекало всё русло поперечной полосой от берега до берега.
У Христофора промелькнуло в сознании сам момент задержания преступника, но чёрная точка вдруг скрылась в этом таинственном облаке, стоящем на одном и том же месте, за которым дальше уже ничего не возможно рассмотреть.
Стремительно приближаясь к этому облаку, чекисты вдруг услышали какой-то рокот, Христофор даже остановил коня, чтобы понять откуда исходит этот шум, разносившийся по всему распадку русла, и вдруг его осенила мысль.
- Это перекат!
Значит, преступник заранее спланировал пути отхода, только лёгкая одинарная оленья упряжка может форсировать неглубокое место переката по ходу потока реки.
Христофор остановился, спрыгнул с коня, велел своим товарищам отойти к берегу, а сам осторожно подошёл к кромке, где заканчивался след от нарт и сквозь дымку парящей на морозе воды разглядел на той стороне выход оленьей упряжки на лёд, на расстоянии переката не шире десяти саженей.
- Ушёл, гад!
Лёд затрещал под ногами Христофора, и он осторожно передвигая ноги стараясь не переступать заскользил от опасного зева ревущей воды.
-Для нас в этом месте, погоня могла закончиться трагически.
Подумал Христофор, подходя к вышедшим на берег чекистам, но сказал другое.
-Ловкий хитрец!
И добавил.
- Нам нужно обойти перекат по берегу.
На что, ему возразил Матвей Иванович, один из пожилых чекистов, выходец из коренных таёжников отличавшийся среди Отдела Иркутского ГПУ, оперативной рассудительностью, не многословием и меткой стрельбой, за что и был назначен Христофору в помощники.
- Нет, Христофор Данилович, упустили мы его, и по берегу обойти нам перекат, составит большую трудность, глубокий снег покрыт ледяной коркой, мы то пройдём, а коней можем травмировать,
ледяная корка не выдержит коня, а если он провалится, хотя бы одной ногой, то мы можем потерять коня.
-Ладно, я понял.
-Пойдём Матвей Иванович, посмотрим его выход на лёд с той стороны, а вы с конями оставайтесь здесь.
С берега над перекатом свисал обледеневший снежный занос, обходя опасное место, Христофор с Матвеем Ивановичем, обошли его подальше там, где ледяная корка выдерживала человека и спустились на лёд за перекатом.
Подойдя, к месту выхода на лёд оленьей упряжки, Христофор заметил, что олень не с первого раза смог выйти на лёд, человек спрыгнул с нарт и помогал оленю, его догадка подтвердилась, он увидел мокрые следы человека обутого в якутские торбаса, и оброненную рукавицу с характерным орнаментом и белой меховой опушкой.
- Хоть что то, но оставил всё же нам, зацепку на память.
Подумал Христофор, а вслух сказал:
-Оформим, как улику.
И положил рукавицу в карман своего полушубка.
Христофор прошёл пешком по уходящему на пологий берег следу, который сходился с уже наезженной тропой пересекавшей замерзшее русло реки, и уходила влево, возможно дорога выходила в распадок реки Куранах, где были поселения знаменитого и богатого якутского тойона Гаврила Сафронова.