Игра на разбивание.
О, да. Я играл в нее. Раздеваться ни перед кем не собираюсь. Мне это за подло. Не по понятиям. А вот разбиться – это пожалуйста. Это у меня хорошо получается. Вот и в тот день Леха мне предложил оставить этот мир со всеми его жалкими страстями хотя бы ненадолго.
- Что ты Алеша! – сказал ему я. – Я уже давно его оставил.
Мои иллюзии куда важнее, вашей реальности. Для меня важнее.
И он предложил мне вспомнить. Вспомнить все как есть…Бутерброд эдакий из кусочков прожитой жизни. Тортик в несколько слоев дерьма. Челюсть у меня хрустит постоянно и болит шея. Нужно попить подходящие препараты.
- Ну и чем же одни лучше других? – спросил меня Леша.
- Ничем, - я посмотрел на пол, - мы все абсолютно идентичны. Между нами нет никаких различий. Хотя бы номера, что ли нам дали. Что бы сами могли различать себя и других. А то я смотрю на тебя, а вижу себя. И ни *** не понимаю, что мне делать. Повсюду гоблины.
- Я твой отец?- продолжил он расспросы.
- Ты мой сын, - разочаровал его я.
И этот еще. Который не помнит, кем зачат. И где начат. Все бродит со стертым лицом. Или маской стертого лица ставшей лицом. Он мне всегда не нравился, хотя сразу после рождения, какое-то время был еще очень даже ничего. Даже основал свой филиал. И там выпекали белых голубей, а после выпускали их на волю прохладными летними вечерами. Дальнейшая судьба их неизвестна. Этот вольер загажен. И простужен. И отравлен. Дезинфекцию больше не проводят.
Я бегу. Я бегу по полю сколько есть сил. Так быстро, как только могу. Но мои легкие и сердце не выдерживают. И я падаю. Сначала на колени. А потом и всем телом. Навзничь. Бабочки содяться на мое тело. Я осыпан ими с ног до головы. Белые и нежные. Они не проживут и дня. Как и я.
Бульдозер? Бульдозер редкая вещь. Неслыханная по своему размаху. И невиданная по своей похоти. Если бы я властвовал это системой. Этой вселенной, которая по сути является лишь системой, в более большой системе. А та в свою очередь еще в более большой. О, нет. Я не могу этого вообразить…это ужасно…гнилостный процесс калообразных ангельских масс. Без возвращения. Я уже говорил. Нет…
Мирные люди. Мирные. Мирные женщины и мирные мужчины. Головастики в их животах не дают им покоя. Я не слышу как они булькают в них. Но я вижу их черные хвосты. Микроскопические змеи Горынычи. Марля сквозь которую проходит ангельская плоть надышавшихся ядовитых паров белых голубей. Или изрубленных детей. Или тараканов потерявших себя среди людей. Бесподобная обыденность.
- Ты что за долбоеб! Ну что же ты за долбоеб! – из последних сил, на удушающем выдохе силится он мне объяснить.
И я падаю. Падаю в след за его рукой. Костлявой и немытой. С отсутствующими пальцами и стертыми линиями судьбы. Игра на разбивание. Да, она прошла успешно. Все спят. И на завтра они не проснуться. Этот сон обещает быть долгим.