Прорыв немецкого 3-го танкового корпуса и захват им Казачьего явился той последней оплеухой, которая привела командование Воронежского фронта в панику. Оно и так было в тот момент шокировано прорывом 2-го танкового корпуса СС почти к самой станции Прохоровка с занятием эсесовцами рубежей, на которых по замыслу намечаемого контрудара должны были развертываться танковые бригады Ротмистрова. В этом отношении показательно распространение слуха о захвате немцами самой Прохоровки. Слух не подтвердился, но дух создавшейся атмосферы прекрасно передает.
Генерал Ротмистров, «герой» будущего танкового побоища, уже впоследствии вспоминает:
«…обстановка неожиданно осложнилась. Ранее намеченный нами исходный район для контрудара оказался в руках гитлеровцев. В связи с этим подготовку к наступлению, и в частности выбор огневых позиций артиллерии, рубежей развертывания и атаки, следовало проводить заново».(1)
А тут, на эти дрожжи, такое известие.
«Уже было подписано и отправлено боевое донесение о том, что армия заняла исходное положение для контрудара и готова к выполнению поставленной задачи. Но в четыре часа утра последовало приказание командующего фронтом генерала армии Н. Ф. Ватутина срочно направить мой резерв в полосу действий 69-й армии. Оказалось, что противник вводом в сражение главных сил 3-го танкового корпуса оперативной группы «Кемпф» отбросил части 81-й и 92-й гвардейских стрелковых дивизий и овладел населенными пунктами Ржавец, Рындинка, Выползовка. В случае дальнейшего продвижения подвижных частей врага на север создавалась не только угроза левому флангу и тылу 5-й гвардейской танковой армии, но и нарушалась устойчивость всех войск левого крыла Воронежского фронта».(2)
То есть, дело пахло разгромом всего этого фланга обороны фронта. А в это время Василевский, Ватутин и Ротмистров, с 19.00 11-го до 4.00 утра 12-го июля, находились в прострации. То принимали, то откладывали окончательное решение о нанесения удара 5-й гвардейской танковой армией под Прохоровкой, а на самом деле ждали, сумеют ли немцы захватить переправы через Северский Донец или не сумеют. Если сумеют, то, в момент нанесения запланированного контрудара, появление непосредственно под Прохоровкой 6-й и 7-й немецких танковых дивизий 3-го танкового корпуса было бы более чем вероятно. Не в силу ли этих обстоятельств указанными командирами был столь бездарно проведен ввод в бой 5-й гвардейской танковой армии, повлекший громадные потери в личном составе и техники.
Положение несколько спасли отчаянно дравшиеся у Киселева и Сабынино бойцы 96-й танковой бригады имени Челябинского комсомола, которые своими действиями просто до конца выполняли свой воинский долг. Об этих действиях в общем доступе сохранилось три документа.
Первый документ – Журнал боевых действий бригады. Запись в нем за 11-е июля гласит:
«22.00. Танки противника прорвав линию фронта Шляхово – Мазикино в количестве 60 штук вышли в район КП бригады – роща Объединение. В дальнейшем, заняв Казачье, Ржавец отрезали танки бригады (от штаба).
Приказ командира бригады: Танковым батальонам, МСПБ, ПТБ, ПТР выйти в район Александровка».(3)
Второй документ – Отчет о боевых действиях бригады, в котором указывается:
«В 12.00 11.07.43 г. противник силою до 40 танков и двух батальонов пехоты начали атаку в направлении Киселево. 228-й танковый батальон прочно удерживал занимаемые рубеж, не допуская танки противника в Киселево. ПТИБ и 1-я рота МСПБ в это время уничтожали следовавшую за танками пехоту. В 16.00 11.07.43 года 25 танков противника прорвали передний край западнее Шляхово и продвинулись в направлении Верхний Ольшанец – Ржавец.
Танковые батальоны по приказу командира бригады, прорвавшись через передний край противника на рубеже Ржавец – Казачье, к утру 12.07.43 г. вышли в район села Александровка. 228-й танковый батальон шестью машинами вышел правее Казачье и занял оборону в Свиридово»(4).
Третьим документом является наградной лист на Ульянова Николая Ильича, младшего лейтенанта, командира танкового взвода 228-го отдельного танкового батальона 96-й танковой бригады, в котором в разделе описание личного подвига сказано:
«Танк т. Ульянова попал в окружение в колонну немецких танков. Т. Ульянов организовал разведку и решил пристроится в конец колонны немецких танков и продолжать движение. Немцы приняли танк Ульянова за свой. Рискуя жизнью т. Ульянов приказал мехводителю развить максимальную скорость своего танка и обогнать немецкую колонну танков. Танк без повреждений был выведен из окружения в расположение своих войск. На борту его т. Ульянов вывез 48 бойцов и командиров Красной Армии. За проявленный героизм, мужество и отвагу т. Ульянов представляется к правительственной награде «Орден Ленина».
21-го июля 1943 года. Командир 228-го танкового батальона капитан Скворцов»(5).
Мозаику приведенных в этих документах сведений специфически дополняет рассказ бывшего майора вермахта Франца Беке, опубликованный Паулем Карель в его известной книге «Восточный фронт. Выжженная земля». Сразу же необходимо уточнить, что Пауль Карель — это псевдоним исполнительного директора службы новостей Третьего Рейха и начальника пресс-службы имперского министерства иностранных дел Рейха оберштурмбанфюрера СС Пауля Карла Шмидта, прямого подручного Геббельса. Исходя из этого обстоятельства, рассказ бравого майора придется сопроводить небольшими комментариями.
Итак, бывший майор вермахта Ф. Беке возглавлявший боевую группу 6-й танковой дивизии приводит описание своего боя у Ржавца. Согласно ему к ночи на 12 июля он предложил полковнику Опельн-Браниковскому захватить неожиданным ударом сильно укрепленный поселок Ржавец, форсировать Донец и создать там плацдарм. Его группа в составе 2-го батальона 11-го танкового полка 6-й немецкой танковой дивизии (сорок танков, включая несколько «Тигров». — Н. Л.), совместно со 2-м батальоном лейтенанта Лембке из 114-го танково-гренадерского полка той же дивизии на бронетранспортерах с наступлением темноты двинулась на север. Немцы старались соблюдать тишину, огней не разжигали, не разговаривали и хранили радиомолчание. Рассказчик вспоминает, что:
«Слабо светила луна…(это несмотря на мелкий моросящий дождь. — Н. Л.) Мы двигались мимо хорошо оборудованных позиций противотанковых орудий и ракетных установок с расчетами. Русские не шевелились. Сонные, они ютились на своих позициях вдоль дороги. К подобным колоннам они привыкли»(6).
Интересно, где майор увидел эти оборонительные позиции? В ночь с 11 на 12 июля все советские части, занимавшие оборону в этом районе, вели перегруппировку и старались как можно быстрее отойти к северу и к востоку от района немецкого порыва. Поэтому с юга, со стороны Мелихово, на север, к Ржавцу, беспорядочно двигались и наши, и немецкие маршевые колонны. Все стремились быстрее достигнуть Ржавца и там закрепиться. На многих перекрестках дорог вспыхивали схватки, переходящие порой врукопашную. Кругом взлетали ракеты, слышались автоматные очереди, отдельные орудийные выстрелы. Сам Беке рассказывает, что по дороге его группа обогнала походную колонну русских. Но, правда, он умалчивает, что русские пехотинцы оказали обгоняющим их танкам яростное сопротивление. В ход были пущены гранаты, и как минимум один или два танка получили повреждения(7). Но как гитлеровцу можно обойтись без плевка в этих «untermenschen», и он добавляет:
«К счастью, ни один советский солдат не попросил его подвезти» (по-видимому, до Москвы. — Н. Л.).
И вот когда перед немцами появились первые дома Ржавца, они увидели проходящую рядом колонну в двадцать восемь советских танков. До них, по словам рассказчика, можно было достать рукой. Опустим бред сивой кобылы о том, что у проходящих танков «люки были открыты, а экипажи лежали на траве».
Дальше интереснее:
«Подошли семь Т-34 и расположились полукругом около Беке примерно на расстоянии в двадцать метров. Они навели пушки. Но видно было, что они не вполне уверены в том, что делать. Их сбивала с толку темнота (несмотря на якобы светящую луну. — Н. Л.). Дело для Беке оборачивалось скверно. С деревянной пушкой (врет, с 1941 года командирские танки были вооружены полнокровным орудием и отличались от остальных машин лишь наличием двух радиоантенн. — Н. Л.) много не навоюешь. Но надо было что-то предпринять, чтобы все дело не загубить в последний момент. Поворачивать назад боевую группу было поздно. Беке решился на отчаянную выходку. Вместе со своим помощником, лейтенантом Зумпелем, он выскочил из командирского танка. У каждого было по бомбе-«липучке», заряду взрывчатки, в каждой руке…»(8).
В целом картина проясняется, но не до конца. Как впоследствии вспоминал генерал Лебедев, танки бригады 11-го июля оборонялись и в Киселево, и в Сабынино. Когда из штаба корпуса пришел приказ выходить из боя, и занять оборону у деревни Александровка, уже смеркалось. Не переставая, шел противный моросящий дождь. Подразделения стрелковых дивизий (81-й, 89-й и 92-й гвардейских и 375-й стрелковой), обороняющихся у этих сел, по получению приказа стали организованно переходить с восточного на западный берег Северского Донца. Но враг напирал и мог на плечах отступающих захватить мосты. Поэтому командир бригады решил прикрыть собой уходящую пехоту, а затем, взорвав мосты в Киселево и Сабынино, прорываться к новому месту назначения через вражеские боевые порядки.
Но прежде надо было собрать все силы в один кулак. Чтобы привести танки капитана Щеглова из Сабынино в Киселево, за ними была послана разведка. К одиннадцати часам вечера все собрались – 228-й и 331-й танковые батальоны, в составе двадцати пяти танков Т-34, трех танков Т-70, МСПБ, ПТИБ. К тому времени вся пехота отходящих дивизий уже находилась на другом берегу. Взорвав мосты, танкисты ринулись через вражеские позиции. А чтобы шокировать врага, все боевые машины одновременно, по команде, включили фары. Мотострелки же, расположившись на броне, открыл огонь из стрелкового оружия. Расчет был на неожиданность и на незначительную глубину немецкой обороны. Всего несколько минут понадобилось колонне, чтобы выйти за линию вражеских позиций.
В голове нашей колонны прокладывал дорогу танк младшего лейтенанта Н.И. Ульянова командира танкового взвода 228-го танкового батальона. В прорывающейся колонне он отвечал за разведку, с чем успешно справился, выведя бригаду в расположение своих войск.
При приближении к Ржавцу, наша колонна по соседней дороге обогнала немцев, а замыкающей роте 228-го батальона была дана команда задержать противника, дать бригаде возможность оторваться от врага. Шесть машин развернулись и открыли беглый огонь по головным немецким танкам. Это те самые шесть танков Т-34, которые В.Н. Замулин ошибочно приписывает 331-му отдельному танковому батальону капитана Щеглова(9). Подбив девять немецких танков и не потеряв ни одной своей машины, рота перешла на противоположный берег Северского Донца и взорвала за собой мост. Таким образом, эффект ночного рейда майора Беке оказался нулевым. Основная его цель — захватить мост, не удалась. Необходимо так же учитывать, что 96-й бригадой были уничтожены так же и другие мосты через Донец.
Пока рота 228-го батальона, оказавшаяся в результате описанного боя на правом берегу Северского Донца выходила через село Большие Подъяруги на новый оборонительный рубеж, основные силы 96-й бригады, оторвавшиеся благодаря этому бою от противника, уже без всяких задержек устремились левым берегом к Александровке.
Это село на тот момент становилось важнейшим пунктом обороны левого фланга Воронежского фронта. Дэвид Глянц, на основании немецких источников, подытоживает события этой ночи:
«Но развить свой успех Беке был не в состоянии. В то время, когда он захватывал Ржавец, основные силы 6-й танковой дивизии атаковали важную высоту у Александровки, в 10 километрах восточнее. Однако советские войска энергично обороняли этот ключевой пункт своих позиций на Донце на фланге германского прорыва. Батальоны усиленного 4-го танково-гренадерского полка были прижаты к земле сильным неприятельским огнем у Александровки. В результате 11-й танковый полк Беке и большая часть поддерживающего 114-го танково-гренадерского полка вынуждены были остановиться. Они отошли к позициям 19-й танковой дивизии и вернулись, чтобы поддержать 4-й танково-гренадерский полк в борьбе за Александровку... Это лишило Кемпфа всех достижений рейда 6-й танковой дивизии».(10)
Так как мост в Ржавце оказался взорванным, немецким саперам пришлось затратить почти сутки на создание переправы у Ржавца. Именно поэтому немецкие танковые дивизии 3-го танкового корпуса не подоспели к танковому побоищу под Прохоровой.
Кроме того боевой группе майора Беке не удалось даже отсечь попавшие в окружение отдельные советские части 92-й, 81-й и 89-й гвардейских, 375-й и 305-й стрелковых дивизий. Большинству окруженных подразделений удалось выйти к своим и занять оборону. Суточная пауза в немецком наступлении на север позволила командованию Воронежского фронта закрыть образовавшуюся брешь. Ротмистров, в частности, сообщает:
«Вскоре командующий Воронежским фронтом генерал армии Н. Ф. Ватутин приказал объединить части резерва 5-й гвардейской танковой армии, 11-ю и 12-ю гвардейские мехбригады, 26-ю гвардейскую танковую бригаду в группу под командованием генерала К. Г. Труфанова, которая совместно с 81-й и 92-й гвардейскими стрелковыми дивизиями 69-й армии должна окружить и уничтожить противника в районе Рындинка, Ржавец и к исходу дня выйти на рубеж Шахово, Щелоково. В исключительно упорном бою эта группа вместе со стрелковыми частями и 96-й танковой бригадой 69-й армии нанесла поражение 6-й немецкой танковой дивизии и отбросила ее в исходное положение».(11)
12-е июля 1943 года
Запись в журнале боевых действий 96-й бригады за 12 июля:
«4.00 Штабриг, РУ, 3 танка Т-70, 1 танк Т-34 занимают оборону юго-западнее Александровки. Отбили одну танковую атаку совместно с дивизионом РС»(12).
В предрассветное время подходившие танки 96-й бригады стали занимать рубеж вдоль балки Разумная между Александровкой и Свиридово. В это время, вследствие полнейшей усталости воинов, в том числе и летчиков, несогласованности в решениях принимаемых командирами, а так же элементарной безалаберности произошло то, что относят, как правило, к случайностям войны: авиация противников нанесла бомбовые удары по своим. Наши летчики – по танкам 96-й бригады, уничтожив у высоты 241,5, севернее села Александровка одиннадцать машин из двадцати. Немецкая авиация — по штабу 6-й танковой дивизии. В результате бомбардировки был ранен командир дивизии генерал фон Хюнесдорф. Четырнадцать его офицеров и солдат, включая майора Биберштейна, командира 114-го танково-гренадерского полка, погибли. Хюнесдорф, несмотря на полученные ранения, решил остаться в своей дивизии, но через два дня его настигла пуля советского снайпера.
Таким образом, 96-я танковая, после налета своей авиации, в составе 14-ти танков Т-34, 3-х Т-70, МСПБ и ПТБ заняла оборонительные позиции у сел Александровка и Свиридово(13).
Примечания.
1. Ротмистров П. А. Стальная гвардия. — М.: Воениздат, 1984. С. 183
2. Там же. С. 185
3. ЦАМО, оп. 3191, д. 1, л. 30.
4. Там же, с. 474.
5. Фонд музея-диорамы «Курская битва. Белгородское направление».
6. Карель П. Восточный фронт. Книга 2. Выжженная земля. – М Эксмо: 2003. С. 57–59.
7. Замулин В. Н. Засекреченная Курская битва… – С. 493.
8. Карель П. Восточный фронт. Книга 2. Выжженная земля. – М Эксмо: 2003. С. 57–59.
9. Замулин В. Н. Засекреченная Курская битва… – С. 494.
10. Глянц Д., Хауз Д. Курская битва… – С. 217.
11. Ротмистров П. А. Стальная гвардия. — М.: Воениздат, 1984. С. 189, 190
12. ЦАМО, оп. 3191, д. 1, л. 28–30.
13. ЦАМО, оп. 3191, д. 1, л.30.