НА СНИМКЕ: Памятник защитникам Ханко, воздвигнутый в Ленинграде в 1945 году. В конце этого очерка я привёл его краткое описание (текст взят на сайте: http://d-pankratov.ru/archives/6634 .
Приехала Аня вместе с Пушкинским театром из Новосибирска. Она пришла к нам, и сразу стало шумно и весело. Я не видел ее с июля 1941 года, когда она по телеграмме приехала за мной на станцию Никола-Палома.
– Ух, как ты вырос! Совсем большой стал, – она обнимала и целовала меня, а я немного смущался. Все же 4 года прошло, – немного отвык.
Приехали Лиза с Кирой. Они поселились у нас в средней комнате. Видимо, не могли остановиться у Рахили. Ведь там теперь жила она с Натаном. Нехватало туда только Лизу и Киру.
Лиза все время пела: «ми-а-а-а а-а-а, – и снова – ми-а-а-а а-а-а».
Она пела во весь голос эти «ми-а-а-а а-а-а» в комнате, коридоре, на кухне, где мама утром в воскресенье жарила на всех оладьи. Во время одного «ми-а-а-а а-а-а» мама ловко всунула ей в рот оладину. Лиза проглотила ее и спросила:
– Ты мне рот затыкаешь, да?»
Дядя Миша остался жить в Москве. Вскоре он нашел себе суженую, – женился на полной и очень доброй женщине Вере и снимал там какую-то каморку. Но мне всегда казалось, что ему хотелось быть ближе к Муре, бывшей жене среднего брата Золи, яркой, остроумной женщине, жившей с мужем Захаром и двумя девочками от брака с Золей в Москве.
Наконец, появился Золя. Оказывается, он как специалист был забронирован заводом «Красная заря», выпускавшим оборонную продукцию, и работал на заводе где-то на Урале. Теперь рабочие и служащие этого эвакуированного из Ленинграда завода вернулись в Санкт-Петербург.
Лева пока был где-то в Риге, и прислал письмо, что он жив, здоров и надеется на скорую встречу.
Все говорили, что это большое счастье, что все остались живы. А вот с папиной стороны были потери. Не вернулась папина сестра Эмма, которая была врачом-хирургом в госпитале на арендованном у Финляндии полуострове Ханко.
163 дня Ханко был под артиллерийским обстрелом и бомбежкой. Бойцы отражали все атаки. Потери были большие, гарнизон Ханко защищался до последнего, но, в конце концов, финны взяли его штурмом.
О смерти Эммы мы узнали из книжки Аркадия Сергеевича Коровина, главного хирурга госпиталя, который, кажется, в 60-е года написал воспоминания под названием «163 дня Ханко». Эмма после операций, которые она делала много часов подряд, пошла отдохнуть. В ванной комнате ее настиг осколок снаряда.
Умерла от тифа в Ташкенте папина мама. А муж Сарры, Михаил Яковлевич Годович, после ранения на фронте остался на всю жизнь с незаживающей раной на ноге.
– Свищ, – говорил он.
Дядя Гриша так и остался работать в эвакогоспитале, где он был начальником, в Дзержинске Горьковской области. До войны он жил в Минске, но теперь туда не вернулся.
И мой двоюродный брат Миша Качан остался в Москве. Я уже писал, что он вскоре женился там на Гене, невесте его погибшего друга.
И, в завершение о псмятнике героям Ханко.
Не знаю, есть ли памятник в самом Ханко, но в Ленинграде он был поставлен ещё в 1945 году, так что это один из самых ранних памятников, посвященных Великой Отечественной войне (архитектор В.А. Каменский и А.А. Лейман).
Место для памятника выбрано не случайно. Стоящая рядом церковь Святого Пантелеймона возведена в честь победы при Гангуте, как раньше назывался полуостров Ханко, так что размещение рядом памятника защитникам Ханко подчеркивает преемственность подвигу предков.
Подчеркивает эту преемственность и само решение памятника, который представляет собой стену дома, оформленную в стиле барокко (то есть в том же стиле, что и церковь). Перед стеной установлен фонтан. Правда, я не уверен, что он работает. Памятник эффектно завершает панораму улицы Пестеля.
Надпись на памятнике гласит:
«Слава Великому Советскому народу!
Доска воздвигнута в честь героической обороны полуострова Ханко (22 июня - 2 декабря 1941 г.) в Великой Отечественной войне 1941-1945 г.г.
Слава героическим защитникам полуострова Ханко!"
Иосиф Бродский посвятил памятнику героям Ханко стихотворение:
Фонтан памяти героев обороны полуострова Ханко (1970)
Здесь должен быть фонтан, но он не бьет.
Однако сырость северная наша
освобождает власти от забот,
и жажды не испытывает чаша.
Нормальный дождь, обещанный в четверг,
надежней ржавых труб водопровода.
Что позабудет сделать человек,
то наверстает за него природа.
И вы, герои Ханко, ничего
не потеряли: метеопрогнозы
твердят о постоянстве аш два о,
затмившем человеческие слезы.
Продолжение следует: http://proza.ru/2013/08/02/157