Журналисты между собой называют ее «бронированной»
женщиной. Потому что она не дает интервью. Рассказ о том, как это удалось сделать мне - отдельная история...
Мы встретились в офисе Российского центра международного
научного и культурного сотрудничества при правительстве РФ, который Валентина
Владимировна возглавляла в то время и вплоть до 2004-го года. Гостеприимная хозяйка собственноручно
разлила по кружкам чай, выложила на стол конфеты «Космические» .
— Скажите честно, вам не было страшно? Всего два года
после первого полета человека в космос, вдруг что-то не сработает, вдруг
разобьетесь...
— Об этом не думала. Потом, на Земле, всякие были чувства.
Но больше — гордости и радости за то, что удалось вместо запланированных
двух суток выполнить трехсуточный полет. Лучано Паваротти удивлялся: «Как
представлю, что вы летали в космос, сердце замирает». А Фаина Георгиевна
Раневская говорила мне так: «Деточка, я на третьем этаже живу и боюсь с
балкона смотреть. А ты туда-сюда...» И она многозначительно водила своими
огромными глазами вверх-вниз.
— Психологи считают, что женщина не может вырасти сильной
сама по себе. Ее толкают к проявлению мужества либо обстоятельства, либо
чей-то пример.
— Наверное, примером для меня была моя мама. Мой отец погиб
в финскую войну. Только в 1988 году я отыскала братскую могилу в Карелии.
Маме было трудно одной воспитывать троих детей. На каждого из нас она получала
пособие — по 50 рублей. А буханка хлеба стоила 200. Поэтому я рано пошла
работать
— Как мама относилась к вашему увлечению парашютным
спортом?
— Она считала, что это занятие для мальчишек. Несколько
раз запирала меня дома, не пускала на аэродром, но я все равно сбегала.
18 августа 1961 года, в День Воздушного флота, ярославцы
собрались на набережной. Пришли мама, брат с сестрой. По громкоговорителю
объявляют: прыгает Валентина Терешкова. Я приводнилась в Волгу. И вот,
мокрая, подхожу к маме: «Ты видела, как я прыгала?» А она очень серьезно
отвечает: «Разобьешься, домой не приходи!»
Я не говорила ей, что попала в отряд космонавтов, сказала
лишь, что в Москве продолжаю заниматься парашютным спортом. 16 июня 1963
года она получила очередное письмо от меня. Села его читать, но тут прибежали
соседи: «Твоя Валя в космос полетела!» А у нас не было телевизора, и она
ответила: «Не может быть, вот она пишет, что прыгает с парашютом».
«ЗВЕЗДНЫЙ» ЧАС
— Говорят, земной шар в иллюминаторе космического корабля
— зрелище, которое не может передать ни одна фотография...
— Чем дальше ракета уносит тебя от Земли, тем ближе ты
становишься к ней. Всех космонавтов поражает, какая Земля маленькая. И
как важно бережно относиться к ней, потому что из космоса хорошо видны
результаты неразумной деятельности человека. Сейчас много говорят об угрозах
нашей планете, которые идут из глубин Вселенной. Кометы, астероиды и другие
космические тела все чаще посещают Солнечную систему. Еще в 1984 году мы
говорили о создании международной службы спасения Земли. Может быть, когда-нибудь
это будет реальностью.
— После полета в космос ваша жизнь в одночасье изменилась?
— И да, и нет. Осуществилась моя мечта получить высшее
авиационное инженерное образование. Я поступила в Военно-воздушную академию
имени Жуковского и закончила ее в 1969 году. Меня и Юрия Гагарина оставили
в академии соискателями ученой степени. И в 1976 году я защитила кандидатскую
диссертацию. Конечно, не просто было сочетать учебу в академии с работой,
огромным количеством встреч и на родине, и за рубежом.
НЕПОДЪЕМНЫЙ МУНДИР
— Вы до сих пор остаетесь единственной женщиной — командиром
космического корабля. Светлана Савицкая, Елена Кондакова, да и американские
женщины- космонавты летали в составе экипажей. А вы — одна. Трудно было?
Я просматривала прессу...
— Бог знает, что писали: и что меня тошнило, и что лежала
в лежку. Но ведь мое состояние во время полета зафиксировано приборами
телеметрии, кроме того, все снималось на кинокамеру. И при желании все
это можно просмотреть. Если бы мне было так плохо, как говорят, разве смогла
бы я выполнить намеченную программу. По сделанным мною из космоса снимкам
и наблюдениям в науке существует целое направление.
Конечно, были огромные нагрузки, особенно во время приземления.
Никогда не забуду: подо мной огромное поле, рядом — озеро. И я думаю: «Неужели
приводнюсь?» Одну-единственную женщину запустили в космос, и та в озеро
угодила. Но был очень сильный ветер, и меня отнесло в сторону. Это сейчас
спускаемый аппарат еще находится в воздухе, а вертолеты уже вокруг него
летают. Тогда нам нужно было по рации при помощи азбуки Морзе сообщить
о своем местонахождении.
— Герой Советского Союза, кавалер пяти орденов, награждена
десятками медалей... Первая в мире женщина-космонавт и женщина- генерал...
Говорят, ваш мундир, увешанный наградами, трудно поднять... Вы когда-нибудь
пытались их сосчитать?
— Я помню о всех.
— Вас назвали «Женщиной столетия» за полет в космос?
— За вклад в освоение космического пространства и в экологические
разработки.
Нынешняя награда меня несколько удивила, потому что в 1984
году эта же ассамблея назвала меня «Женщиной года».
— Чем занимается ассамблея?
— Эта английская общественная организация занимается в
основном благотворительной деятельностью в пользу онкологических больных
и не принадлежит ни к одной партии. Президент ассамблеи маркиза Лотианская
из-за онкологического заболевания потеряла глаз. В возглавляемую ею ассамблею
входят женщины из самых разных сфер. Это и политические деятели, и ученые,
и представители благотворительных организаций.
ТЕЛЕСКОП ДЛЯ ВНУКА
— Вас можно назвать первой «феминисткой» Советского
Союза? Вы ведь когда-то возглавляли Комитет советских женщин.
— Я думаю, что феминизм — это своеобразная форма протеста
женщин в борьбе за свои права. Мне приходилось встречаться со многими представителями
и руководителями феминистических движений. В общем-то, они нормальные женщины,
хотя иногда как-то необычно одеваются или иначе стремятся обратить на себя
внимание.
Я не считаю себя феминисткой, хотя в Комитете нам приходилось
бороться именно за права женщин. Мы получали до двухсот тысяч писем в год
и до двадцати тысяч посетителей приходили на прием. Приезжали целыми семьями.
Одна из женщин с 13 детьми пришла ко мне в кабинет. Сколько слез я видела,
сколько боли... Однажды у меня на столе даже оставили новорожденного ребенка...
— Вы сегодня о чем-нибудь жалеете?
— Мне хотелось бы, чтобы меня никогда не покидали мои близкие.
Моя мама, мой муж, брат. Эти потери для меня —незаживающая рана.
С мужем, Юлием Георгиевичем Шапошниковым, мы прожили вместе
почти 20 лет. Он был талантливый хирург, удивительный человек — честный,
добрый. Сколько раз его поднимали среди ночи и вызывали на операцию, мчался
в госпиталь по первому зову. Юлий всю свою жизнь посвятил борьбе за продление
жизни других людей. На памятнике ему я написала: «Светя другим, сгораешь
сам».
— Внуку Алешке иногда удается послушать сказки из уст
родной бабушки?
— А как же! Мы с ним много читаем. Он часто бывает у меня
в гостях. Ему исполнилось 5 лет. Я привезла для него из Лондона детский
телескоп, много рассказываю о звездах. А теперь он будет на них смотреть.
Конечно, как мальчишка, он обожает и машинки, и самолетики. Мы с ним все
время что-нибудь собираем. К сожалению, сейчас никак не можем отремонтировать
катер, там нужен какой-то особенный клей.
— Он еще не знает, кем хочет стать?
— Говорит, что летчиком.
Это интервью из моего журналистского архива. Было опубликовано в 2000-ом году в "АиФ".