Мы убиваем то, что любим

Джон Ф. Шумейкер
CultureChange
20 июля 2011

Мы убиваем то, что любим
Хочу, чтоб слышали вы все:
Одни убийство совершают взглядом
Другие лестью укорачивают путь
Трус убивает поцелуем
Бесстрашный бьет кинжалом в грудь.
                - О.Уальд               

Сто лет назад из бессмертной « Баллады Рединговской тюрьмы»  Оскара Уальда мы узнали, что смерть приходит в надушенной подарочной упаковке, в обманчивом невинном разнообразии, с белозубой улыбкой и обещанием материального вознаграждения.

Этот обман усиливается в наш век консумеризма, когда совесть подменяется вожделением, а долг – самолюбованием.  Даже сейчас, когда наша любимая Земля и будущее человечества балансирует на острие ножа, совершаемое убийство странным образом выглядит как выгодная сделка.

Нацеленные на то, что мы любим, сегодняшние пушки стреляют из-под камуфляжа «нормальности». Жадность, самомнение, недовольство, фальшивые потребности, необузданные желания атакуют со всех сторон, раздутые эго, необоснованные ожидания и грандиозные притязания душат нас своими объятиями.  Все, что еще дышит, убивается пошлостью, невежеством, моральной трусостью и равнодушием.

В книге «Побег ото зла» антрополог Эрнест Беккер описывает консумеристскую культуру как второсортную религию запрограммированного общества «веселых роботов», которые приносят в жертву Землю «грандиозному спектаклю необузданного материального производства, возможно самого большого всепроникающего зла во всей истории».

Занимаясь «бизнесом-как-всегда», перед лицом множественных глобальных  несчастий – изменением климата, глобальным потеплением, разрушением природы,  вымиранием видов, потерей биоразнообразия, загрязнением, обезлесиванием, деградацией почвы и океана – трудно не увидеть в этом зла или по крайней мере безумия.  Расползающаяся бедность, рост неравенства, коммерциализация детского труда, ухудшения умственного здоровья и «смерть души», эпидемия ожирения и т.д. и т.п. – с такой культурой, нужно ли еще искать врагов?

Если бы консумеристская культура затрагивала отдельных людей и оценивалась психиатрами,  диагноз был бы: опасный психоз злокачественного типа. Такого убийцу следовало бы арестовать, кастрировать и заключить в тюремную камеру, вдали от всего живого.  Но поскольку с безумием свыклись, мы приютили безумца у себя на коленях.

Подобно жукам-навозникам, мы возлагаем на будущие поколения плату за настоящее,  сворачивая последние культурные экскременты и унося их с собой в могилу.  В системе, которая торгует тщеславием, эксгибиционизмом, наемники системы легко получают фальшивый оргазм от всевозможных «удач и восторгов», которые в иные времена были бы высмеяны как низкопробные.

Закупив «Блага системы», мы легко подпадаем под власть дешевых амбиций, начиная от «поиметь все» или «реализовать свою мечту» до «как бы поскорей добраться до цели».

Конформизм обычно спасает даже, когда культура смертельно больна.  Занимаясь убийством, мы чувствуем какое-то приятное возбуждение; какой-то культурный героизм. Всевозможные эксцессы, сверхпотребление, модная индифферентность – все якобы должно свидетельствовать о нашей победе.  Каждая капля крови бесстыдно тратится в попытках достичь процветания, успеха, «быть кем-то».
Торговцы «позитивным» мышлением работают сверхурочно, но общая картина заставляет быстро протрезветь:  наши мифы о прогрессе, необъятном богатстве, неограниченном развитии и бесконечных ресурсах ведут прямиком к глобальной катастрофе.

Сверхконкурентный индивидуализм – смертельная рубашка, приводящая к фрустрации, отчуждению и злобе.  Свобода обмелела и свелась к свободному удовлетворению мелких потребностей. «Хорошая жизнь», которая предположительно должна была катапультировать нас к счастью, эмоциональному здоровью и общественному благу, оказалась изнуряющим и никчемным существованием.

Хотя культурные нормы по определению «нормальны», они никоим образом не могут считаться здравыми и разумными. Термин «культурное безумие» относится к тем нормативным клише, которые стали настолько контр-продуктивными и саморазрушительными, настолько фальшивыми в отношении наших главных потребностей, что сейчас они просто разрушают общество и его системы жизнеобеспечения.  Напротив, «нормальность» стала нашим злейшим врагом.

Все человеческие культуры источают иллюзии во имя контроля мотивации людей, но никогда раньше общество не было так глубоко погружено в иллюзии.
По мере того, как наш культурный пузырь будет сдуваться, мы окажемся в эндшпиле, когда все ставки сделаны и выиграть можно лишь путем радикальной  и болезненной утопической трансформации.  Много утопий витали над миром с незапамятных времен, но впервые  Утопия – дело жизни или смерти.  Правильно ее понимать уже недостаточно. Идеализм и реальность сомкнулись.  Утопия становится серьезным занятием.

Будда призывал к духовно развитому обществу, в котором господствует глубокое качество и жизненность посредством самоотречения, гармонии с природой, освобождения от мирских желаний, и размышлений [об истине и реальности].
Утопист Ренессанса Томас Мор призывал к морально-центрическому обществу без денег, без частной собственности, к шестичасовому рабочему дню, обществу без юристов.

Сэр Франсис Бэкон в Новом Анлантисе описывал культурный рай, в котором все члены обладали «благородством, просветлением, достоинством, великолепием, святостью и духом общности».

Для психолога Эриха Фромма единственной защитой от безумия потребительского общества было «радикальное изменение человеческого сердца». В своей книге «Разумное общество» (1955) Фромм детально описал утопическую модель, названную им «гуманистическим коммунитарным социализмом, управляемым высшим культурным светом», состоящих из таких высоких сердец и умов, как Альберт Швейцер и Альберт Эйнштейн. Сегодня в такой совет могли бы войти Сатиш Кумар из Шумахер-колледжа, Хелена Норберг-Ходж (Международное общество экологии и культуры) и Джен Ландберг (CultureChange).

Эйнштейн, выступая в качестве последнего великого общественного деятеля с утопическим видением будущего, чувствовал, что наилучшим шансом выживания нашей социо-технической системы, которую он сравнивал с «топором в руке патологического преступника», был бы совершенно иной мировой порядок, при котором у всех наций был бы единый управленческий центр, представляющий «общее моральное человеческое сообщество», как он выразился в эссе 1946 г. «По направлению к мировому правительству».

Но уже к середине 20-го столетия мы отказались от утопий, за исключением тех, которые предоставляли возможность потреблять и завоевывать. Легче было усвоить сценарий анти–утопий, таких как «1984» Джорджа Орвелла или «Дивный Новый мир» Олдоса Хаксли. В них мы хорошо узнали свою приспособляемость к чудовищной манипуляции.

И совсем недавно, в фильмах «Матрица» и The Truman Show, мы увидели воотчию фантасмагорию нашего фабрично-заводского мира, приклепавшую нас к фантазии и сделавшую нечувствительными к жизни.

Следует оставить традиционные надежды и признать: консумеристская культура – величайшее историческое зло.  Демократия, выродившаяся в корпоративное паппет-шоу, в котором политики играют роль велеречивых евнухов, а мы их сподручных, не способна более выдвигать настоящий лидеров.

Технология, двигаемая профитом и техно-трансом, скорее бич, чем решение. Быт, все более озабоченный тем, чтобы мы поскорее разбогатели, сопротивляется зеленой экономике, которая по мнению некоторых может спасти Творение. Факты о надвигающейся катастрофе почти не проникают через толщу культурного программирования.

Наивысший акт любви в криминально-безумном обществе – это неповиновение.  «Нормальности» больше нельзя доверять.  Безусловное подчинение непозволительная роскошь. Хорошо приспособиться -  значит быть частью проблемы.
Но сознательное неповиновение требует развитого сознания – то, что редко встречается в культуре, приветствующей самолюбование и моральный ступор. Лишенная этики консумеристская культура может приводить лишь к предсказуемому неповиновению, и это то же оружие массового принуждения.

В книге 1928 г. «Пропаганда» Эдвард Бернейз пишет:  «Сознательная и хитрая манипуляция организованными привычками и мнениями масс – важный элемент демократического общества. Те, кто манипулирует этим невидимым механизмом, представляет собой невидимое правительство, которое – по сути – одно управляет страной».

Несмотря на устрашающее название в самом термине «пропаганда» нет изначально ничего порочного.  Использование пропаганды сделало возможным американскую революцию и некоторые из ее выдающихся патриотов до сих пор считаются искусными пропагандистами.

Экономика, когда-то скучнейшее занятие, сегодня стоит во главе культурного сознания. Поэтому мы играем под ее дудку, пока коммерческие деятели ведут свою пропаганду. Пропаганда настолько мощная, что дети с четырех лет приручаются к «брэндам»,  у взрослых начинается «синдром потребительства», а у молодых возникают фантазии и синдромы сверх-развлечений.

Почему бы и нам не использовать ту же стратегию для революции?

Технически это возможно.  За ту же цену, за которую выкупаются кредитные банки, мы могли бы построить общество минималистов, натуралистов, гуманитариев.  Сострадание и воздержание от деторождения могли бы стать примерами для сексуальных и любвеобильных защитников природы. Половина ежегодного военного бюджета – и мир стал бы реальностью, образование могло бы просвещать людей, а элегантная простота доминировать в обществе.  Мода, слава и размахивание флагом превратились бы в абсурд. «Прекрасные люди» стали бы прекрасными. Как в культуре Цуни, победа стала бы уделом неудачников.

Культура и разум бесконечно гибки.  Нет ничего, на что мы не были бы способны, или во что не могли бы поверить.  Мы в одинаковой степени можем совершенствоваться и быть коррумпированными. Проблема в том, что консумеристская культура  неразрывно пристегнута к сумасшествию, губящему мир.
Построенная на разделении, обмане и равнодушии инфраструктура кровоточит на всех уровнях, реальные решения немыслимы для избираемых лидеров. Лицензия на использование пропаганды в массовом масштабе остается в руках тех, у кого наинизшее сознание.  Просветленные пропагандисты сразу же клеймятся как заговорщики или будущие диктаторы или, при необходимости, обезвреживаются.
Несмотря ни на что убийственная траектория, на которой мы оказались, порождает новое поколение утопистов. Расправляя крылья, они поют на разные голоса о достижении пост-консумеристской культуры, об социально-экологических и экзистенциально-устойчивых ценностях и новом образе жизни.

В качестве примеров можно привести CultureChange (CultureChange.org), Resurgence (Resurgence.org), People For a New Society (PeopleforANewSociety.com), Culture Quake (CultureQuake.org), The World Commission on Global Consciousness and Spirituality (GlobalSpirit.org) и Planetization Rising (Planetization.com).
Самая большая проблема сегодня в том, что по проекту, мы культурные существа, обречены на то, чтобы быть нормальными, за исключением редких индивидуумов, обладающих достаточным мужеством и стремлением освободиться от мощного культурного притяжения. Даже добропорядочные индивидуумы, озабоченные надвигающимся апокалипсисом, обычно тянут свою лямку в соответствии со своими культурными обязательствами.

Обращаясь к участвующим в крысиной гонке сверхпотребителям с предложением остановиться, почувствовать свободу простой жизни, полюбить скромность, защищать природу, покупать только самое необходимое, отказаться от автомобиля, не производить отходов и потреблять минимальное количество энергии, отказаться от фаст-фуда, выращивать часть собственной еды, проводить отпуск недалеко от дома, поддерживать взаимовыручку, не иметь детей, переходить от семейных ценностей к глобальным, вести устойчивый образ жизни, руководствуясь глобальным видением и любовью к жизни, вы, по сути, предлагаете отказаться от культурного программирования. Это не простая задача и индивидуальная жизнь не является ответом.

  Чтобы действовать эффективно мы должны освоить ту же игру ума, которая подвела нас к гибели. Знание правил игры позволяет политикам манипулировать общественным мнением, а корпорациям мобилизовать  знания о тенденциях и помешательствах, продавая их публике.  Мы должны научиться хорошо разбираться во всех типах массовой коммуникации чтобы радикализировать публику.

Некоторые, в самом деле, уже осваивают эту “mind-game”.  Например, антиконсумеристская организация  Adbusters (AdBusters.org), обучающая сопротивлению, и в то же время, «уважению диктатов сердца и требованиям совести». Освоив трюки контр-пропаганды, они становятся невидимыми правительствами, способными не только пошатнуть индивидуалистическую веру, но и помочь перестроить  культурное сознание на коллективной основе.

Культура – наш последний фронтир. Это был бы замечательный скачок в нашем сознании.  Это был бы следующий и самый важный шаг в нашей эволюции.  Природа потеряла терпение, она долго наблюдала за нашими иллюзиями. Время уже не на нашей стороне. Век идеализма все сильнее сжимает нас своими объятиями. Утопия или бесславный конец.

В самом деле, мы с радостью умрем за то, что любим.


____________________________________
Джон Ф. Шумейкер (John F. Schumaker) – клинический психолог и социальный критик, автор ряда книг по вопросам культуры, межкультурного психического здоровья, религии, суггестивности и диссоциации.  Его последняя книга «В поисках счастья: проникновение в опасные состояния психики» (In Search of Happiness: Understanding an Endangered State of Mind) (Penguin, 2006; Praeger USA, 2007).  Другие книги:  Век помешательства (Praeger),  Коррумпированная реальность (Prometheus), и Крылья иллюзии (Prometheus).  Родом из шт. Висконсин (США), последние 30 лет, Джон работал и проживал в различных странах (Zambia, South Africa, Thailand, Great Britain, Ireland, Australia, and most recently Christchurch, New Zealand.)

http://www.culturechange.org/cms/content/view/762/63/