«Уходя на тот свет, не забудьте выключить этот» (Виктор Коваль)
Похороны, конечно, бывают разные. Как-то меня пригласили сказать слово к одному верующему, у которого умерла мать. Сама она в церковь не ходила, но брат во Христе хотел, чтобы Слово прозвучало для его неверующих родственников. Очень даже нормальное желание! Пришел. Я на многих похоронах до этого проповедовал, но этих забыть не могу до сих пор…
Как водится, гроб стоял около подъезда и около него сгрудились тесной толпой скорбящие дочери-сыновья и мне неизвестные по степени родства близкие покойной. Многочадное, надо сказать, семейство. Сказал я речь, прилично все протекало, пока я не призвал к молитве всех присутствующих. Надо сказать и в процессе проповеди родные в лице женской половины проявляли признаки неспокойствия, а после моего предложение поднялся ураган!
Какой крик! Сколько шума-гама поднялось! Стали голосить на всю округу на зависть профессиональным плакальщицам. Одна из дочерей забилась в истерике и потеряла сознание и к ней сразу же кинулись наиболее чуткие сограждане с заранее припасенными валерьянками и еще какими-то снадобьями. Для пущего накала страстей не хватало только харакири от мужской половины! Кой-как нервозную даму привели в чувства, но вокруг все было словно наэлектризовано…
Прекратить начатое я не мог и, невзирая на тарарам, предложил продолжить, призвав к совместной молитве «Отче наш», против которой, как правило, не бывают против христиане всех деноминаций. Призвать-то призвал, а вот реализовать задуманное во всей полноте не смог. Абсолютной тишины добиться не смог и то тут, то там какие-то стоны и вопли раздавали и, произнося вслух молитву, я… забыл ее слова. Впервые в жизни. Ничего, людьми добрыми Бог белый свет не обидел, подсказали… И все же забыл. Вот и так бывает…
Смерть — всегда трагедия, но каковы границы траура? И могут ли вообще быть пределы скорби? В среде евангельских церквей бытуют разные мнения и мне доводилось встречать лично или слышать от надежных людей довольно уродливые теории. Причем, диаметрально противоположные рассказанной выше крайности.
В одной из южных протестантских церквей похороны проводили с танцами и рукоплесканиями под веселую музыку. Можно такое пояснить? Разумеется! Дух умершего праведника (-цы) расстался с бренной оболочкой и теперь переселился в лучший мир! Примерно по тем же соображениям один пастор почти силой срывал черный платок с головы скорбящей матери, потерявшей малолетнюю дочку, утверждая, что верующие не должны вообще горевать.
Теологически можно обосновать любую дурость, если под термином «теологически» подразумевать «место из Писания», не пытаясь его согласовать с другими библейскими текстами. В Священном Писании из уст апостола Павла и в самом деле встречаются мажорные нотки, когда дело касается кончины земного пути:
«Ибо для меня жизнь — Христос, и смерть — приобретение» (Послание Филиппийцам гл.1, ст.21)
«Ибо я уже становлюсь жертвою, и время моего отшествия настало. Подвигом добрым я подвизался, течение совершил, веру сохранил; а теперь готовится мне венец правды, который даст мне Господь, праведный Судия, в день оный; и не только мне, но и всем, возлюбившим явление Его» (2-е Послание Тимофею гл.4, ст.6-8).
Зная небесное воздаяние, христианин переносит потерю верующих близких не как вечное расставание. Понимание бессмертности вселяет надежду и дает утешение. Я слышал о глубоко убежденных в Боге людях, призывающих родных не предаваться безутешной тоске, поскольку они уходят к Создателю с радостью, предвкушая небесное благословение:
- Не рыдайте о моей смерти… Все слава Богу! Я иду к своему Господу, которому служил всю жизнь… Прошу не одевать никаких черных одежд… Радуйтесь о мне…
Как по мне, то любое завещание имеет священную силу для живых, тем более, если оно пропитано верой и вытекает из взвешенных суждений настоящего христианина. Хотел, чтобы похоронили именно так? Сделаем. Ведь ничего невыполнимого в таком пожелании нет: покойный не заповедал сыновьям похоронить его на Луне; не надо бальзамировать по рецепту египетских фараонов; не надо строить Мавзолей. Всего лишь воздержаться от чрезмерно убийственного траура.
И все же практиковать торжества, сродни свадебным гуляниям в доме плача, разрывая на радостях три баяна — гипербола, понятное дело! — будет слишком непонятно для неверующих. Как понять пляску около гроба?! Как ожидать невозмутимости от родных и близких, понесших утрату родного человека? Можно отмахнуться от образцов траурного поведения в Ветхом Завете, списав на их недуховность от незнания Христа, но имеются ведь и такие примеры в Новом.
Допустим, в иерусалимской церкви все любили Стефана, помазанного Духом Божьим человека. Как мы знаем, именно он стал первым христианским мучеником, погибшим от рук разъяренных фанатиков. Книга Деяния Апостолов доводит до нас одно обстоятельство, связанное с его смертью:
«Стефана же погребли мужи благоговейные, и сделали великий плач по нем» (гл.8, ст.2).
Вряд ли тут говорится о неверующих иудеях из числа врагов первомученика: кто забрасывает камнями или одобряет палачей, того уж точно не назовут «мужами благоговейными«. Плакали и ефесские пасторы об апостоле Павле, когда он заявил, что «они уже не увидят лица его» (гл.20, ст.37), в чем был заключен весьма недвусмысленный намек на его мученическую кончину. Неужто маловерны были духовные лидеры Ефеса, щедро роняя обычно скупые мужские слезы на средиземноморское побережье?
Плакать, грустить и сокрушаться — вполне человеческая реакция. В конце концов, Сам Христос «скорбил смертельно» (Евангелие от Матфея гл.26, ст.38), во всю демонстрируя малодушие — по мысли иных современных «утешителей» — относительно грядущего исхода на кресте. Как бы Его утешили нынешние «душепопечители»?
- Иисус! Не плачь! Ты же знаешь, что через три дня ты воскреснешь… Дьявола победишь… Исповедуй за нами: «Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе!» Ты спасешь все человечество! Дьявол будет посрамлен! Не падай духом! Бери пример с нас… Смотри, какие мы спокойные…
Спокойные пока у вас самих нет череды подобных злоключений. Разумеется, Христос знал все наперед, но все-таки даже будучи Богом, по земной природе Он был человеком, со всеми вытекающими из данного факта последствиями. Ему было жалко людей, Он плакал о Лазаре, печалился о разрушении Иерусалима… Что из того, что мы знаем об оптимистическом финале, если ныне мы находимся посреди горестей? Коль Сам Христос горевал, то как же нам остаться безучастными?!
И кто сказал, что мы должны носить маску веселия на лице при сердечной печали? В конце концов, физическая смерть кого-то из близких или знакомых — это тоже часть нашей доли. Божий закон: «из праха взят и в прах возвратишься» никто еще не отменял и пребывая в доме плача, плача с плачущими, мы хотя бы чуток, но становимся мягче и человечнее и это тоже наш удел.
Апостол Павел призывал утешать потерявших родственников словами о воскрешении умерших, не забыв перед этим упомянуть о пределах печали верующего во Христа:
«Не хочу же оставить вас, братия, в неведении об умерших, дабы вы не скорбели, как прочие, не имеющие надежды. Ибо, если мы веруем, что Иисус умер и воскрес, то и умерших в Иисусе Бог приведет с Ним. Ибо сие говорим вам словом Господним, что мы живущие, оставшиеся до пришествия Господня, не предупредим умерших, потому что Сам Господь при возвещении, при гласе Архангела и трубе Божией, сойдет с неба, и мертвые во Христе воскреснут прежде; потом мы, оставшиеся в живых, вместе с ними восхищены будем на облаках в сретение Господу на воздухе, и так всегда с Господом будем. Итак утешайте друг друга сими словами» (1-е Послание Фессалоникийцам гл.4, ст.13-18).
Что можно добавить к приведенным словам? Только поверить им и получить утешение в тяжкую годину испытаний, не корча из себя супердуховную особь, напрасно силясь задушить накатившуюся слезу. Сама истина послужит нам успокоением, предохраняя от умопомрачительных припадков и глупых утешений в отношении других несчастных…