Луч солнца еле проникал в палату. Он пытался пробраться сквозь занавеску, но все равно упорно натыкался на препятствия. Зато как красиво он отражался на лице рядом лежащей девочки. Казалось, еще немного и она проснется. Да, я ждала, когда она проснется. Понимаете, когда ты осталась одна-единственная на всем белом свете, хочется за кого-то зацепиться. И я подумала, что так как я не могу пока свободно передвигаться, единственный способ завести друзей – это подружиться со своей соседкой по палате.
Я не знаю откуда она взялась, что с ней случилось; знаю, что сегодня ночью ей сделали операцию по пересадке коже. Она была вся в бинтах, знаете, точно как мумия, и только одно лицо светилось от света. Вот это лицо и вызвало у меня доверие… и не может быть у плохих людей вот такой улыбки.
В этой палате я, наверное, просидела уже вечность (как мне тогда казалось), хотя прошло не больше недели. Я даже уже выучила распорядок дня соседей через стенку. Что дома, что здесь – все одинаково. И люди угрюмые, и стены зеленые. Не знаю, кто занимался дизайном этой больницы, но фантазии у него явно было маловато. Когда человек попадает в больницу, там наоборот должно все указывать на то, как прекрасно жить и что не нужно умирать. А здесь что?! Все какое-то серое, старое, пустое и ты уже невольно себя ассоциируешь с этим. И зачем тогда тебе такая жизнь…
Эх, вот подросту я, и выучусь на дизайнера и такую больницу им заделаю, что все сюда специально будут приходить. Не потому что у кого-то что-то болит, а просто, чтоб отдохнуть, набраться сил. В первую очередь я сняла бы эти зеленые халаты с врачей, а то только они у меня уже страх вызывают. И этот запах… интересно, его можно как-то убрать? Было бы неплохо, и каждое отделение пахло б тогда по-своему. В травматологии витал бы запах зелени, чтоб людям хотелось уже побыстрее выйти отсюда и пробежать по зеленой травке; а в хирургию я б заходила, чтобы окунуться в море; а терапевтам я предложила б запах после дождя. И еще, чтоб в каждой палате был такой тихий час, во время которого включали бы музыку природы: стук дождя, хруст снега, морской прибой, летний вечер, утренних птиц. Вот скажите, как после такого не захотеть жить? не услышать и не почувствовать это все наяву. И каждая палата у меня имела свой стиль. Вот вы, например, любите шоколад – вот вам комната в шоколадных тонах, с картинами, теплым таким освещением; а кто хочет на природу – тогда такие фотообои с каким-то лесом или полем, и много-много растений в комнате. Можно даже будет совершить прогулку по миру: вот вам комната «Франция», а вот «Япония». И возникали бы тогда у людей плохие мысли? Да нет же, они бы только думали о том, как будут сидеть в каком-то французском кафе возле Эйфелевой башни, кушать круассан и пить кофе. А так ты лежишь в комнате и просто пялишься в потолок, и размышляешь отчего ты быстрее умрешь: оттого, что на тебя потолок здесь упадет или все же от процедур.
О, кажется, моя соседка начинает приходить в себя. Я сразу же подскочила к ее кровати. «Привет. Я Катя. Будем дружить?». Но она просто посмотрела на меня и не произнесла ни слова. Она еще была слабая для разговоров, но я так давно уже ни с кем не разговаривала, что мне стало все равно будет ли разговаривать она со мной, я просто хотела высказаться. Так много всего накопилось за эти дни…когда ты чем-то занята, у тебя нету и минуты о чем-то думать, а тут ты лежишь и мысли все лезут, и лезут в твою голову. Пыталась даже подушкой уши закрывать, но потом возникали другие мысли и так до бесконечности, пока не засыпала. Не повезло моей собеседнице, это ж чокнуться можно целый день слышать этот противный мой голос, который умолкал только, когда приходила медсестра. Это были минуты блаженства для нее, она, наверное, уже со всех сил пыталась заговорить, чтоб сказать мне, чтоб умолкла. Но у нее был поврежден речевой аппарат, так сказала мне медсестра. Вероятность вновь заговорить была, но очень маленькая. Зато она постепенно превращалась с мумии в девочку, я была права, она действительно хорошенькая. И по ее глазам я видела это желание говорить, мне даже стало как-то обидно за нее. Она, наверное, завидует мне, что я говорю без умолку, а она всего лишь улыбается. И тут у меня возникла гениальная идея, я попросила у медсестры что-то на подобии школьной доски , она забрала ее в столовой. Раньше на ней писали меню, а сейчас Оля так со мной общается. Я вижу она действительно рада такой идеи. С нее кстати бы вышел неплохой художник. Когда ей не спалось по ночам они рисовала прям настоящие картины, и не важно, что у нее только был мел и кусочек тряпки. А на утро она все стирала, на картинах был изображен огонь, он мучал ее до сих пор. И хотя физическая боль уже давно прошла, да не зажили те раны, которые причинили ей столько душевной боли. В пожаре она потеряла свою семью… В начале у нее был и вовсе отсутствующий взгляд, мне даже порой было страшно мельком посмотреть ей в глаза. А потом ничего, взбодрела она как-то, пошла на поправку. Даже порой какие-то песни мычала себе под нос. Я, конечно, пыталась разобрать их, даже подпевала ей, но это было ее личное. Хорошо, если б она стала художником. Мы б тогда могли работать с ней в паре: я придумывала идеи, а она воплощала их в картинах.
Как-то раз я снова разговаривала о чем-то своем и рассуждала, какие у людей бывают мечты. «Вот мама мне говорила, что она хотела хотя бы раз в жизни увидеть море. Никогда я не могла понять эту мечту. Ну что такое море, ну просто много-много воды. А мама все рассказывала, что для нее это прежде всего свобода и непокорность. Море может быть теплым, а может и ледяным, если его не обижать – оно спокойное, но через миг оно уже может крушить корабли и затоплять города. И ты ничего не можешь сделать, ты безвластный над ним. Наверное, маме хотелось просто свободы. А вот у меня была мечта – так мечта, я хотела бы иметь крылья, чтоб летать везде, где только захочу. И тогда я смогу увидеть все-все, а если меня будет кто-то обижать – я просто улечу. Здорово ведь! Мама поэтому называла меня своим ангелочком…и вот уже мама ангел, как я ей завидую, она уже, наверное, увидела море и сидит сейчас где-то на берегу и вспоминает обо мне.» Уже слезы начали катиться с моих глаз, но я продолжала рассказывать. Я отвернулась от Оли, чтоб она не видела, как я плачу. «Видишь вот как бывает, моей маме повезло 2 раза, она исполнила и мою мечту.» И тогда за своей спиной я услышала шаги, она просто подошла ко мне и обняла. И я почувствовала через эти объятья маму. Оля, сама того не замечая, открыла рот и дрожащим голосом произнесла: «Ты действительно ангел, а крылья…они еще вырастут»…