(По известным мотивам)
Над огрызком яблока в танце скоротечной жизни вились дрозофилы. В микроскоп можно было разглядеть их одинаковые, как гамбургеры, довольные мордочки. Но внимание профессора привлекла одна, которая явно выделялась из сообщества. Она, будто Гамлет в мушином коллективе, с отрешенным видом бродила в сторонке, словно огрызок и не являлся общепринятым счастьем.
— Любопытно, любопытно, — сказал профессор, откидываясь на спинку стула и протирая носовым платком тяжелые линзы очков. Он уже знал, что это — открытие, но не знал, чего. Его вакцина действовала, оставалось выяснить, как?
В дверь постучали и без разрешения вошли. Так обычно приходили проверяющие, которых в последнее время становилось все больше и больше. Профессор привычным движением смахнул исписанную чуждой кириллицей тетрадь наблюдений в ящик стола. На пороге стоял типичный инспектор в еврокостюме, из которого торчала голова, напоминающая местный шишковатый картофель.
— Добрый день, я из инспекции по использованию европособий на науку, — представился он на государственном языке, не назвав себя.
— В прошлом году вы получили грант на закупку яблок для ваших опытов, я должен убедиться, что вы не используете контрафакт, и что все яблоки соответствуют евростандарту.
Несмотря на то, что копии банковских перечислений, акты соответствия и фитосертификаты на яблоки были в наличии, профессор нервничал. Его отрывали от наблюдений, мешали работать, глупыми проверками отодвигая звездный час вручения ему Нобелевской премии.
— Здесь все, что вам нужно, а это, образец, — с жутким акцентом, но правильно сказал профессор, протягивая инспектору пухлую папку и яблоко, с непрогрызаемой и зеленой, как у арбуза кожурой.
— Вы меня извините, но я очень занят, я на пороге великого открытия.
— Великого?
Безусловно, профессору не следовало так сразу, первому попавшемуся инспектору, хоть и вчерашнему выпускнику, но не известно, чьему сынку, выкладывать информацию о своем открытии, но уж больно распирало.
— Конечно, великому! Вот взгляните сюда, видите эту мушку, на прямых лапках? Посмотрите, сколько в ней достоинства и какое пренебрежение к обществу. У меня еще нет доказательств (но они будут!) о несомненном наличии интеллекта у этой дрозофилы, если он вообще существует у насекомых. Эта муха вакцинирована моим препаратом, который я назвал — "Вакцина превосходства". Вот, вот! Видите!
Это только внешне дрозофилы бестолково вьются над гнилью, на самом деле существует четкая система, где точно известно у какой мушки какой порядковый номер в очереди на угощение. У мух не бывает драк и не бывает голодных, и если жрать совсем нечего, то не назначают крайнего, а дружно дохнут. А эта … вакцинированная, ведет себя совершенно иначе, словно законы в ней не загенены. Она не станет накладывать на себя лапки, когда хреново, и не будет то приседать, то подпрыгивать, обозначая свое существование. Она вакцинирована от комплексов и ее будущее не подчинено стандартам поведения. Чудная муха, муха будущего!
Профессор весь дрожал от возбуждения. Было заметно, что его речь подействовала и на инспектора, шишки на голове которого, задвигались синхронно мыслям.
— Это отлично, это замечательно, — заговорил он, забыв о цели своего визита, удивительно быстро сообразив практическую сторону открытия. Это будет наша "Nokia"! Это очень своевременное открытие… накануне выборов. Наша партия выдвинет законопроект о поголовной вакцинации населения. Я переговорю с дядей и думаю, оппозиция, перейдет в коалицию, мы объявим госзаказ и проведем конкурс, а потом закупим вакцину в Финляндии, на эти цели у государства найдутся деньги. Лично вам мы выплатим премию, приличную премию, и я буду ходатайствовать, что бы вам подарили гражданство. Такое открытие должно быть сделано гражданином моей страны, страны, в которой не будет закомплексованных граждан. Великолепно! Я помогу вам с оформлением и даже не попрошу за это соавторства. Вы в чем-то сомневаетесь? Бросьте! Бросьте свои комплексы и за дело! Как там, в известной поговорке? — Х… Куй железо не отходя от…
Профессор понял, что проблем с яблоками у него больше не будет.
***
Прошло не меньше года (чем меньше страна, тем сложней договориться), когда президенту торжественно вручили первую коробочку чудодейственной вакцины, названной — "Ime vaks". Он принял подарок, сказал торжественную речь, но испытывать пилюли на себе не стал (действительно, ему-то зачем?) а скормил их своим овцам, которых содержал на хуторе, на всякий случай. Шерсть после этого у овец, конечно, золотой не стала, но вот печаль из взгляда исчезла, и как теперь ни старалась хозяйская овчарка, согнать овец в отару было уже невозможно, так они и бродили, гордые, как верблюды, но по одиночке.
Все заинтересованные получили свои интересы. Фармацевты штамповали таблетки, кому с ментолом, кому в шоколаде, аптекари предлагали скидки оптовым покупателям. Не остались в накладе и семейные врачи, которые таки добились продаж с рецептом, а стены высоток украшали плакаты с партийными вождями в позе Калевипоэга, у которого в руках вместо лодки была горсть пилюль. Скандально-известный политик, свесив очки на кончик носа, добился отмены дискриминационного решения: "только гражданам" и, окрыленный успехом, замахивался на святое. Правда, вот с продажами в первое время шло вяло, но потом народ втянулся, ведь и пристрастие к виагре не каждый афиширует. Ну а в международном масштабе многие несведущие узнали, что есть такая страна, где народ без комплексов.
***
Профессор уже третий раз получал в глаз за робкий вопрос: "Кто последний?" в давке к пивному кранику. Он принципиально не употреблял свои таблетки, считая, что это повредит чистоте опытов, которые ему не дали закончить на дрозофилах. В кармане брюк, с температурой 36,6, лежал орден, и очень хотелось светлого, с нимбом божественной пены, но желания получить в глаз в четвертый раз, не было. Он терпеливо дожидался, когда от стойки бара отхлынет разгоряченная толпа.
— Эй, профессор! Чего стоишь? — на его плечо опустилась рука. Это был старинный друг со странной фамилией Трямкин (ныне Трямм), академик-недоучка, удачливый кооператор, а теперь просто — таксист.
— Присаживайся, вот ты мне как раз и нужен.
Профессор с благодарностью принял приглашение, тем более, что на столике у Трямкина стояла минимум дюжина полных бокалов с пивом.
— Вот я рад тебя видеть! Вот удача! — продолжал тот, стряхивая с себя креветочные усики.
— Понимаешь, твои таблетки меня к жизни вернули. Вот. На. Угощайся. Ведь кем я до того был? Страшно было в зеркало смотреть. А теперь? Мымру свою столько терпел, а съел первую коробочку и враз ее на хрен послал. Свобода! Понимаешь? Все, всем — ПОХРЕН! Помню, переживал раньше, в нете на комменты себя изводил, не спал по ночам, все думал, как так получилось… а теперь? Взгляни на меня! Счастливый человек, что хочу, то и делаю!
После выпитой первой кружки счастлив был и профессор, он достал свою записную книжку и открыл ее на странице — "Положительный эффект".
— Так в чем твое счастье? — спросил он с ученым видом.
— Да, стыдно всего было. Стыдно, что боюсь, что вот подсядет ко мне в такси не лох заморский, а языковой инспектор, или того хуже, сам мэр, с усами приклеенными, начнут счетчик проверять, или, не дай Бог, падежи. Боялся конверты со счетами вскрывать, заразиться боялся, лечить дорого, да что говорить, грибы в частных лесах собирать боялся. Tеперь ничего не боюсь, ничего не стесняюсь, крутым стал, как те пацаны, которые мой кооператив прессовали. Живу в удовольствие.
— Дассс… Это, несомненно, положительный эффект. Ну, а может, побочные явления наблюдаются, ну, там аллергия к чему, головокружения или понос?
— Какой понос! Здоровье, как у мерса! Да ты посмотри на народ, думаешь, они завтра, как бараны, на выборы пойдут, или там с плакатами невозможное требовать? Каждый сам за себя и помяни мое слово, они здесь еще немного потусуются, а потом все, все как один, по шарику разбегутся. Да чихали они на комплексы, такие нигде не пропадут и мир еще содрогнется, хоть нас и мало, но на уши всех поставим.
— Но это уже отрицательный эффект, кто здесь останется?
— За республику не беспокойся. Про чиновников забыл? Пока есть они, останется и страна, им и здесь хорошо, тем более, без последних комплексов.
Я ведь что у тебя попросить хотел, ты мне синтезируй ящик своих таблеток по старой дружбе. Я вот в Гвинею намылился, хочу, понимаешь, поохотиться в девственных джунглях, а там без запаса всякое может случиться.
— На кого поохотиться?
На кого придется, там и туристы встречаются, и, я читал у Миклухи, дикари, они рагу из человечины отменно готовить умеют.
— Так на людей что ли?
— На людей, на них, родимых.
Во взгляде бывшего друга, академика-недоучки профессор увидел явно отрицательный эффект. Может, действительно, хватит опытов и надо попробовать действие таблеток на себе? Но было поздно. В пабе началась обычная в это время потасовка, мужики подрались из-за пива, женщины из-за мужиков, и тяжелая, литровая, шальная кружка, пущенная чьей-то рукой, взорвалась тысячью искр на седой голове профессора.
***
Из записной книжки профессора - "Вакци, счастливые НЕ-люди"